Черт возьми! Как же он сразу не догадался? Абсолютного на вид пенсионера пацаны-контролеры волокут на край города только для того, чтобы принести ему, голосом вышестоящего начальства, извинения! Ерунда какая-то.
      Или чей-то злой умысел? Именно умысел!
      Им нужны были эти два-три часа отсутствия хозяина в его собственной квартире. Им необходимо было время для работы. Где его взять, если ответственный квартиросъемщик пенсионер и более чем на тридцать минут свою берлогу не покидает? Как изолировать от собственных квадратных метров? Только травить как "зайца" контролерскими "собаками". Подобное происшествие потерпевшего возмутит, но подозрений не вызовет. Причем чем больше возмутит, тем больше не вызовет. Сильные эмоции не способствуют рассудочности.
      И главное, как славно неизвестные злоумышленники подгадали время незваного визита. Дверь, перекрывающая ход с четвертого этажа на пятый, убрана, охрана отбыла в неизвестном направлении по причине отсутствия необходимости кого бы то ни было охранять, соседей на лестничной клетке нет. Выламывай дверь - никто не помешает, никто не заметит. А если и заметит, то после имевшего места инцидента со взрывом побоится нос за порог высунуть.
      Ах, как вовремя случилось покушение! В пору до земли поклониться преступникам, ведущим свои бесконечные разборки. Так вычистить подходы к объекту! И так к месту!
      Вот именно, к месту! Вчера взрыв - сегодня обыск. Тютелька в тютельку!
      А если довести эту мысль до логического конца? Если на секунду представить, что мафиозной разборки не было? Если допустить такую безумную мысль?
      Тогда все встает на свои места. Тогда понятно, почему слежка была продолжена после того, как разборка состоялась, зачем вошли в автобус липовые контролеры, по какой причине прогремел взрыв.
      Взрыв расчищал подходы к объекту интереса. Не более того! Взрыв устранял с пути злоумышленников непреодолимое препятствие в виде дополнительной двери и неусыпно бдящей за ней охраны. Невероятно?
      Но очень похоже на правду. Иначе зачем неизвестным преступникам обыскивать квартиру не имеющего никакого отношения к преступной деятельности жильца?
      Отсюда следует, что сосед, и его телохранители, и экономка, и неизвестная женщина пали жертвами интереса к персоне Сан Саныча. Как ни дико это звучит.
      Единственное обстоятельство, которое может опровергнуть данное логическое построение, - это обыск соседней квартиры. Обыск после взрыва.
      Сан Саныч вышел на лестничную клетку и внимательно изучил замки, петли, печати на двери.
      Нет, дверь не вскрывали. Это было абсолютно точно. Значит, преступников интересовала не эта, а противоположная квартира. Квартира Сан Саныча.
      Но какого же масштаба тогда должен быть этот самый интерес, если во имя его легко пожертвовали тремя жизнями?
      Сан Саныч надолго задумался. Знакомство с людьми, способными ради того, чтобы покопаться в чужих вещах, на тройное убийство, лично ему ничего доброго не сулило. Это были очень страшные люди. И ставили они перед собой очень страшные цели. Но какие?
      На этот вопрос у Сан Саныча не было ответа. В его квартире не хранились мешки с наркотиками и не было припрятано золото партии. Единственный из имеющихся в его распоряжении драгметаллов помещался у него во рту в виде золотой коронки. Но вряд ли из-за этих трех граммов преступники будут пулять в окна из гранатометов.
      Что еще может интересовать злодеев? Информация? Но что он может знать такого, за что не страшно литрами разливать чужую кровь? Секреты, в которые он посвящен, давно устарели. Сегодня гораздо более секретные сведения публикует любая мало-мальски уважающая себя газета. Чужие секреты?
      Может быть. Их Сан Саныч знал немало. Но максимум, на что они тянули это на одну куриную смерть. Но никак не на человеческие. Чужие секреты, о значимости которых он не догадывается?
      Это уже теплее. Такое возможно. Лет пять-семь назад один из бывших сослуживцев, вернее даже учеников Сан Саныча, передавал ему на хранение пакет, который он оставил у себя до времени, надежно припрятав на случай проникновения в квартиру воров. Сослуживец с тех пор не объявлялся, о пакете Сан Саныч благополучно забыл.
      Может быть, он?
      Правда, ни о чем таком сослуживец не предупреждал. Просто просил спрятать. Неужели в столь непритязательном на вид конверте заключена такая разрушительная, что двери вылетают, сила? Тогда лучше от него избавиться.
      Сан Саныч вытащил старую записную книжку и нашел нужный номер.
      - Ивана Степановича можно? - попросил Сан Саныч.
      В трубке никто долго не отвечал.
      - Ивана Степановича нет.
      - Тогда я с вашего позволения позвоню попозже.
      - Ивана Степановича вообще нет. Он умер.
      - Когда?
      - Месяц назад.
      - Извините за бестактность, но нельзя ли спросить, от чего. Я его старый сослуживец.
      - Мне бы не хотелось об этом говорить.
      - И все же я вас очень прошу. Мы вместе работали. Прекрасно знали друг друга...
      - Он погиб. Его убили. Извините.
      Гудки.
      Сан Саныч положил трубку. В сплошном частоколе не имевших ответа вопросов объявилась брешь. Но это не радовало.
      Неужели четвертый труп? Ради какого-то миниатюрного конверта?
      Нет, не верится. Скорее всего это просто совпадение. Вполне вероятно, что все эти события: слежка, взрыв, обыск, конверт, смерть сослуживца, его передавшего, - отдельные, никак не связанные друг с другом события, нелепо объединенные фантазией находящегося не у дел и от того скучающего пенсионера. Наверное, это все-таки более вероятно, чем замысловатый заговор с пакетами и убийствами. Все в жизни обычно имеет простое объяснение. Это Сан Саныч помнил еще со времен службы.
      Но тем не менее информацию следовало проверить. Другой все равно не было.
      Сан Саныч связался с сослуживцами.
      Полученная информация сразила его наповал.
      Его ученик и сослуживец не просто погиб. Он был похищен неизвестными людьми, находился в неустановленном месте несколько недель и, наконец, был обнаружен в ста километрах от города в заброшенном и заполненном водой песчаном карьере. Его труп был изуродован до неузнаваемости. Медицинская экспертиза установила, что все эти бесчисленные телесные повреждения он получил еще живым! Все эти недели его беспрерывно и жестоко пытали. Кроме того, неустановленные преступники в первые после его исчезновения часы и дни перетряхнули его квартиру, дачу и квартиру матери.
      Преступники явно что-то искали.
      От такой информации Сан Саныч отмахнуться уже не мог.
      Возможно, преступники вели поиск именно того, что хранилось в квартире Сан Саныча. Вопрос - ищут они наверняка или только предполагают, что это что-то может находиться у него?
      Скорее всего предполагают. Иначе действовали бы более решительно и целенаправленно. Скорее всего они проверяют всех друзей и сослуживцев покойного, которым он мог доверить свой секрет. Сан Саныч был только одним из многих. Поэтому и следили, вместо того чтобы нагло вломиться в интересующую их квартиру. В свою очередь, недавний взрыв сигнализирует о том, что круги сужаются, что прочие претенденты один за другим отпадают. Ради одного из многих трупы наваливать не будут. Многих не осталось. Осталось несколько. И Сан Саныч среди них.
      Все это говорит о том, что скоро последует новый визит. И уже не такой вежливый.
      Все говорит о том, что во имя сохранения спокойной старости пора переходить от томной созерцательности к решительным действиям. А то как бы не пришлось раньше времени повстречаться с Иваном Степановичем.
      В первую очередь следовало определить круг интересов преступников. К кому еще они проявили свое небескорыстное внимание?
      Сан Саныч связался со своими друзьями-приятелями. Все они хорошо знали и Ивана Степановича.
      - Хочу, мужики, вас в городки поиграть пригласить. Косточки на старости лет поразмять. А то, поди, вы плесенью давно взялись?
      - Да ты что, Сан Саныч! Вспомнил! Мы биту сто лет в руках не держали. Уволь от таких испытаний.
      - Буде прибедняться-то, - не принимал Сан Саныч на веру сетования о вконец износившемся здоровье. - Кабы я вас на баню с девочками скликал, поди, отыскались бы силенки. Поди, молодыми козликами бы поскакали?
      - Сравнил тоже - то ли палку в деревяшки бросать, то ли... спинку парить, - хохотали ветераны.
      - В общем, жду. И наперед предупреждаю - добром не придете, всей командой в гости завалимся, все продукты, спиртное и курево истребим.
      - Ладно, черт с тобой, если ты такой банный лист.
      - Такой, такой. На то у меня свои причины имеются.
      - Так бы сразу и говорил.
      Глава 3
      На городошную площадку ветераны подтягивались вразнобой. О былой пунктуальности речи не было.
      - Пока собирался, пока спортивный костюм искал...
      - Внуки вцепились, куда да куда идешь - не оторвать...
      - У меня же процедуры...
      Это раньше на сборы требовалось три минуты - только портянки на ногу намотать да пистолет в кобуру засунуть.
      - Ну показывай, где здесь твой палкодром?
      Пока разбирали биты, пока ставили фигуры, Сан Саныч аккуратно выяснял, не случались ли с его товарищами в последнее время какие-нибудь происшествия. Например, не забирались ли воры, не торчали ли у подъезда подозрительные люди.
      Нет, все было как обычно. Нормально.
      Покидав с полчаса биты, старички утомились и потянули из заплечных торб заранее припасенную снедь. Разложили продуктовый запас на траве на газетках, сели вокруг.
      - Ну прямо отдых после боя, - хмыкнул кто-то. - Разве только фронтовых ста грамм не хватает.
      - Не хватает - сбегаем!
      - Кончай бузить, Борис. Какие сто грамм! От силы десять и те наружно, на ягодицу, перед уколом.
      - Ладно, хватит трепаться. Давай, Полковник, выкладывай.
      - Что выкладывать-то? Все уже на столе.
      - Не хочешь ли ты сказать, что выманил нас сюда исключительно для спортивных упражнений и пикника на свежем воздухе?
      - Врать не буду, корысть имеется. Но какая - сказать пока не могу. Уж извиняйте. Сам еще во всем до конца не разобрался. Единственно, что попрошу, постарайтесь на денек, на два из квартир своих уехать. Шуму перед отъездом побольше поднимите...
      - Проверка на вшивость? Провоцирована противника с целью выявления слежки? Не перегибаешь, Полковник? Кому и для каких целей может понадобиться жилище выживших из ума стариканов?
      - Мое, кажется, уже понадобилось.
      - Ладно, будем считать, что ты знаешь, что делаешь. Так и быть, съездим на огороды, грядки пополем.
      - Контроль твой?
      - Что вы. Мне дай бог со своими делами управиться. Вы уж как-нибудь сами расстарайтесь.
      - Понятно. Лови того, не скажу кого, не скажу где, полагаясь исключительно на свои силы. Словишь - устная благодарность командования. Упустишь - трибунал. Все в лучших традициях фронтовой разведки.
      - Формы связи?
      - Телефон, естественно, без деталировки и оздоровительно-спортивные мероприятия.
      - Частые?
      - Что частые?
      - Сомнительно-оздоровительные мероприятия?
      - По мере необходимости.
      - Похоже, мы станем заядлыми городошниками, век бы этих палок в руках не держать.
      - Скажи спасибо, что он не выбрал в качестве общего увлечения бег на сверхдальние дистанции...
      Дома Сан Саныч вскрыл тайник, вытащил находившийся в нем конверт. Обыкновенный конверт, без надписей и штемпелей. Конверт, который никто никогда никуда не отправлял. Ножом Сан Саныч вспорол защитный полиэтиленовый мешок и конверт, вытряхнул тонкую коробочку, спаянную из двух тонких металлических пластин, с залитой застывшим клеем прорезью в верхней части.
      - Упаковка прямо-таки сказочная: в сундуке - ларец, в ларце - яйцо, в яйце - игла, в игле - ни хрена, - тихо злился Сан Саныч, ковыряя ножом корочку клея.
      Из защитного чехла вывалилась компьютерная дискета. Самая обыкновенная. Вроде тех, что большинством населения используются для электронных развлечений.
      "Так вот из-за чего разыгрался весь этот кровавый сыр-бор, - размышлял Сан Саныч, вертя дискету в руках. - Хочется надеяться, что здесь записан не вариант игры в крестики-нолики".
      Сан Саныч перебрал в памяти всех имевших доступ к компьютерам знакомых, которые могли бы помочь ответить на этот вопрос. Частные владельцы отпали сразу. Во-первых, не хотелось подставлять под возможный удар своих близких друзей. Во-вторых, Сан Саныч хоть и не был спецом в электронике - всю свою жизнь обходился вечными перьями, карандашами да собственной памятью, но детективные книжки почитывал и знал, что с работающего компьютера можно запросто снять информацию, подключившись, например, к электрической сети. Ему нужен был компьютер, установленный в защищенном помещении. Лучше бы в УВД. Но можно, например, и в банке. Визит в банк все-таки менее подозрителен, чем в родные пенаты.
      Сан Саныч поднял телефонную трубку.
      - Сбербанк? Мне бы Степанова. Ах, их трое? Тогда того, который по перегоревшим чайникам и вычислительной технике.
      Степанов? Сан Саныч беспокоит. Как так не узнаешь? Когда в щекотливом деле поспособствовать - узнаешь, а когда долг платежом красен - нет! Лет десять назад ты на память не жаловался. Вот-вот. Я и есть.
      Дело у меня к тебе на полмиллиона дореформенных рублей. Приемник у меня наградной, с подписью министра нашего, разговаривать отказывается. В мастерскую отдавать опасаюсь, чтобы надпись сердцу дорогую не попортили. На тебя вся надежда. Поспособствуешь? Нет, ко мне заходить не обязательно. Я сам как-нибудь до тебя дотопаю. В моем возрасте каждый пройденный шаг - это шаг от инфаркта. Скажи там охране, чтобы пропустили.
      В Сбербанке Сан Саныч вокруг да около ходить не стал.
      - Слушай, Степанов, не в службу, а в дружбу, запусти мне вот эту дискету на экран.
      - А что там?
      - Да игра одна такая, сексуальная. Расчлененка. Там кто-то голую бабу на куски изрезал, а мне ее надо снова по частям собрать. Интересная игра. Отставникам-пенсионерам УВД нравится. Говорят, навевает воспоминания. Вот хочу попробовать. А то как-то неудобно отставать от новых веяний. А ты пока где-нибудь в приемнике поковыряйся. Лады? Напиши, какие кнопки нажимать, и ступай себе.
      Ступай, ступай. Неудобно мне такими развлечениями под чужим приглядом заниматься. Все-таки баба, хоть и изрезанная. А я как управлюсь - тебя кликну.
      Прочитывая написанные Степановым на бумажке команды, Сан Саныч с грехом пополам вывел информацию, заключенную в дискете, на экран. Информация была - ложись и помирай. Что четверо человек уже и сделали. Похоже, его ученик был не промах и перед уходом из соответствующих органов передрал несколько десятков досье, заведенных на некоторых начинавших набирать тогда силу политиков. Для чего он это сделал и как сделал, спросить у него сейчас было невозможно.
      Перелистывая электронные страницы, Сан Саныч то и дело натыкался на известные лица. То, что он узнавал о них, несомненно, могло способствовать их еще большей известности. Но со знаком минус.
      С жирным знаком минус.
      Этот, будучи борцом за идею, а в дальнейшем диссидентом, добровольно пошел в сексоты и благополучно накатал полета доносов на своих соратников и друзей. Что не помешало ему, уже из-за границы, громогласно клеймить палачей, заковавших его соратников и друзей на основании и его тайных показаний в кандалы.
      Другой и вовсе стал отщепенцем общества по служебной обязанности и наущению вышестоящего начальства. В дальнейшем ему так понравилась игра в революционную деятельность, что он забыл первоначальную цель своего задания и с увлечением окунулся в политические интриги, не забывая при этом бомбардировать начальство просьбами об изъятии из архивов порочащих его материалов. Просьбы он подкреплял деловыми с многими нулями предложениями.
      Еще один попался на крючок органов по причине своей половой невоздержанности, выразившейся в совращении малолетней родственницы в особо извращенной форме, вкупе с ее не отличающейся сексуальной разборчивостью мамашей. Уголовное дело замяли взамен принятия помилованного преступника в штат секретных сотрудников.
      Еще один...
      Еще...
      И еще... На остальных у Сан Саныча уже не было времени.
      Как же такая информация до сего дня не всплыла на свет божий? Кто же ее так умело притопил, что даже малого кончика не показалось на поверхности бушующего океана политических страстей?
      Или ее вовремя изъяли из архивов соответствующих органов? Вполне вероятно. Для того революции и делаются, чтобы кто-то, воспользовавшись общей суматохой, мог разрешить свои личные дела. Наверное, поэтому и первые залпы революционных орудий, и первые пожары, как правило, случаются не подле казарм и арсеналов, а все больше в государственных и полицейских архивах. И воды для пожарных брандспойтов, как назло, не находится, и связь, чтобы подмогу вызвать, не работает. Специфика такая революционная. Первый снаряд - непременно в информацию. Всегда так было. И во французскую революцию, и в семнадцатом году, и в нынешние, не такие кровавые, но почему-то тоже с пожарами и перекрытой водой.
      Горит бумага. Пепел, беспамятство.
      Возможно, и эта сгорела. Или "пришла в негодность в результате размокания при затоплении помещения архива прорвавшимися фекальными водами". И такое случается. Даже если к архиву не подходит ни единая труба и располагается он на чердаке.
      Та сгорела. А эта, несанкционированно скопированная, сохранилась. Дорогого же она теперь стоит. И главное, покупателя искать не надо. Вот он, покупатель, - на этих страницах, сумрачно глядит с фотографий. Этот не поскупится. Этот даст полную цену. Только попроси.
      Уж не для этих ли целей дублировал архивы ученик Сан Саныча? Не для создания ли предпосылок семейного финансово-материального благополучия поколений эдак на сто вперед? Но почему тогда не сторговался?
      Или он преследовал какие-то политические цели?
      В любом случае он высунулся. Ведь узнали же как-то преступники о существовании дубль-архива. Значит, где-то проговорился...
      Сейчас гадать бессмысленно. Сейчас надо думать, что с этим делать.
      Времени прочитывать весь архив у Сан Саныча не было, да и не интересны ему были чужие тайны. Он не прачка, которой по должности положено перетряхивать да перестирывать не принадлежащее ей грязное белье. Много знаешь - грустно живешь. И мало.
      И тех немногих сведений о не сходящих с экрана телевизора политических деятелях, с которыми он успел ознакомиться, хватало с избытком, чтобы потерять веру в человеческую порядочность.
      Сан Саныч выключил компьютер.
      - Как успехи на игровом фронте? - поинтересовался подошедший Степанов.
      - Нормальные успехи. Деваха получилась замечательная. Роскошная деваха. Такие формы, что чуть из экрана не вываливаются. Одну деталь, правда, я куда надо пристроить так и не смог, ну да она мне по моему возрасту и без надобности. Мне уже процесс важен, а не результат. А у тебя что?
      - Все в порядке. Работает приемник. И работал. Вы просто батарейки наоборот вставили.
      - Надо же! Я думал, мне электронщик требуется, а выходит, окулист. Плюс от минуса не отличил! Не там поломку искал.
      - Я приемник почистил, новые элементы вставил, так что теперь месяца два проблем не будет.
      - Вот это славно. Вот за это спасибо. Если еще что сломается или новую игрушку какую-нибудь добуду - сразу к тебе. Не прогонишь?
      - Что вы, Сан Саныч. В любое время!
      - Вот и славно.
      Глава 4
      Первые результаты появились через неделю.
      - Алло, Саныч? Тут такое дело, гости ко мне приезжали. Из Тамбова. Те, которых я ждал. День побыли и съехали. Я с ними даже толком не пообщался. Торопились очень. А так больше никаких новостей. Нормальная скучно-пенсионерская жизнь. От завтрака до ужина.
      - Так, может, разнообразим жизнь? Может, встретимся, пообщаемся. Мне вот новые городошные биты привезли. Покажу.
      - Ну да, я все забываю, что вхожу в команду кидал-пескосыпов... Биту, говоришь? Биту обязательно! Бита - это первое дело. Это даже интересней ишиаса. Где встретимся, тренер?
      - Давай в сквере возле кинотеатра через час.
      - Согласен. Палки принести не забудь... Через час ветераны городошного спорта с неподдельным интересом крутили в руках обитую вкруговую полосами металла биту, восхищенно прицокивая языками.
      - Ай бита! Ну и бита! Прибить бы кого этой битой.
      - Ты сильно-то не резвись, - притормаживал Сан Саныч.
      - Я же по делу. Я же про биту! Исключительная бита! Прямая. Круглая. Деревянная.
      - О деле давай, клоун.
      - А дело у нас одно - городошное. Палки ставить, палки бросать.
      - Тьфу на тебя.
      - Ладно, тренер. Расслабься. А то желчь разольется.
      В общем, съехал я два дня назад к старинным приятелям в славный город Ярославль. Родственников, естественно, с собой прихватил. Сборы-проводы развел, разве только духовой оркестр не приглашал. Всем соседям наказал за дверью присматривать, газеты из почтового ящика вынимать. Со всеми сослуживцами по телефону попрощался. Короче, известил о своем отбытии полгорода.
      При уходе на входную и наружные двери поставил меточки. Самые примитивные - мелкий сор придвинул, согнутые пополам волоски в щель косяка всунул, в замочную скважину крупинку мела втолкнул. А еще дня за три до того домочадцам запретил уборкой заниматься. Ну чтобы погуще пыли было.
      Отбыл, значит. Ярославль мне понравился. Особенно архитектурные ансамбли второй половины девятнадцатого века. И люди понравились. Душевные люди ярославцы...
      - Архитектура, говоришь? И люди?
      - И люди.
      - Зануда ты, Семен. Причем редкостная. Всю жизнь нервы трепал и теперь туда же.
      - А если кому неинтересно меня слушать, так я могу и замолчать. Или вот о городках поговорить. К примеру, вот об этой бите...
      - Ладно. Валяй. Изгаляйся. На твоей улице праздник.
      - Ну так продолжаю. Ярославль мне понравился. Но еще больше понравилась дверь собственной квартиры, когда я вернулся. Мел в замочной скважине был растерт в пыль. То есть кто-то лазил в нее ключом или чем-то подобным. Допустим, это могли баловаться подростки - подумал я, но как же тогда замеченная мною грязь на полу по другую сторону двери? Я когда уходил, дверь нарочно широко не открывал - протискивался в узкую щелку. В такую же щелку и возвращался. А контрольные соринки на два десятка сантиметров дальше сдвинуты были. То есть дверь открывалась шире, чем растворял ее я. То есть кто-то без меня гостил в моей квартире!
      - Уверен?
      - Абсолютно. Причем этот кто-то все комнаты обошел, все двери открыл. Даже в кладовку.
      - А если это было только ограбление?
      - Все вещи и ценности на местах. Ничего не пропало. Но что интересно, все эти вещи сдвигались или поднимались и ставились в то же самое место. Нет, об ограблении здесь говорить не приходится. Я специально на видном месте кошелек с деньгами оставлял, так ни купюры не пропало! Обыск это. И ничего, кроме обыска!
      - Значит, все-таки обыск.
      - Шмонали добросовестно, но без профессионального лоска. Иначе каждую соринку бы на место поставили. Скорее всего любители. Но очень квалифицированные. А если профессионалы, то абсолютно уверенные, что мы ни о чем не догадываемся. Такие мои выводы. А о том, что искали, я надеюсь услышать от тебя.
      - А соседи ничего не видели?
      - Нет. Вечером перегорело электричество, и до утра в подъезде была кромешная темнота. Так что увидеть что-либо не было никакой возможности.
      - Твои о причине поездки в Ярославль не догадываются?
      - Нет.
      - Ясно. Ну что, пошли покидаем для разминки биты?
      - Ты не ответил на мой вопрос.
      - Какой?
      - Насчет того, что искали.
      - Извини, но пока ничего сказать не могу. Не хватает информации. Предполагаю, что все эти поиски связаны с гибелью Ивана Степановича. Это уже точно.
      Еще через несколько часов стали известны подробности еще одного проникновения.
      Вошли ночью...
      Ничего не взяли...
      Перещупали каждый предмет обстановки...
      Соседи ничего не заметили...
      Все то же самое, как в первых двух случаях.
      А вот четвертый обыск прошел не так гладко.
      Хозяин квартиры отбыл, как и договаривались, в пятницу вечером на все выходные на дачные грядки. Соседи видели его отъезд, знали, когда он должен вернуться. Квартира осталась пустой, к полному удовольствию любопытствующих визитеров. Ловушки обнаружения были установлены и насторожены, оставалось только дождаться дичи.
      Гости объявились в ту же ночь. И в ту же ночь, как назло, в гости к отцу заявился его сын. Полгода он был в отлучке в заграничной командировке и именно в этот вечер, не раньше, не позже, вернулся. Не заезжая в семью, прямо из аэропорта (благо, что по дороге) он на "пару минут" заскочил в родительский дом, то ли разволновавшись по причине накануне увиденного дурного сна, то ли просто соскучившись.
      Наружка, по всей видимости, не зная его в лицо, прохлопала его проход. Дежурившая в подъезде группа страховки - пара бомжеского вида молодцов, распивающих подле батареи центрального отопления бутылку портвейна, - не остановила. Ключ у сына был свой. Он мгновенно отпер дверь и прошел в квартиру. Комнаты были темны.
      - Отец, ты дома? - успел крикнуть любящий сюрпризы сынок, прежде чем на его затылок из темноты обрушился какой-то тяжелый предмет.
      Нет, ночные визитеры не ушли, они продолжили обыск, на этот раз не беспокоясь о сохранении тайны своего пребывания в квартире. Им не оставалось ничего другого, как изобразить ограбление. Они перестали быть невидимками, надо было как-то аргументировать свое нахождение в чужой квартире. Расшвыряв по полу книги и вещи, прихватив с собой все ценное, что обнаружилось во время обыска, они отбыли.
      Сын пришел в себя только к утру. Слава богу, что пришел. Он дополз до открытой входной двери, выбрался на лестничную площадку и постучался к соседям. Те вызвали "Скорую помощь" и милицию.
      Травмы, полученные пострадавшим, были квалифицированы как тяжкие телесные повреждения, происшествие - как типичное квартирное ограбление. С не самыми великими шансами на поимку преступников.
      - В общем, так, мужики, в ваши игры я больше не играю, - твердо заявил вернувшийся с дачи хозяин разграбленной жилплощади. - Черт с ними, с вещами, хотя и они мне не в виде гуманитарной помощи достались, но ставить под удар дорогих мне людей я не согласен. Можете думать что хотите, но городошный спорт я разлюбил. Окончательно и бесповоротно!
      Сан Саныч был готов к подобным реакциям. Рано или поздно они должны были проявиться. Люди не могут долго играть втемную. Даже если их об этом просит лучший друг. Они могут быть способны на слепое самопожертвование, но никогда на жертвование своими близкими. Для этого они должны знать, во имя чего рискуют.
      Игра вышла за рамки развлечения. Игра приобрела драматический характер. Неизвестный противник решился на демонстрацию силы. Он бил в ситуации, где удара мог избежать. Неожиданно объявившегося в обыскиваемой квартире родственника можно было нейтрализовать с помощью аэрозольного, содержащего газ парализующего действия баллончика, легкого удара в солнечное сплетение или любого иного не влекущего за собой телесные повреждения способа. Но они выбрали удар по голове. Удар, который мог повлечь смертельный исход!
      Преступники, желая того или нет, предупреждали о смене тактики борьбы. Они переходили к открытым боевым действиям. Скорее всего эта обыскиваемая квартира была последней. То, что они надеялись отыскать, не поднимая лишнего шума, они не нашли. Бескровные методы себя не оправдали. Единственное, что можно было предпринять дальше, - это допросить людей, которые что-то могли знать об интересующем их предмете. Допросить с пристрастием. Потому что добровольно никто на такие вопросы отвечать не будет. Следующий шаг мог быть только силовым.
      Именно поэтому в последнем инциденте они не убоялись показать новые методы. Они предваряли удар запугиванием. Они доказывали делом, что готовы ради достижения своих целей жертвовать чужими жизнями.
      Жизнями близких друзей полковника в отставке Дронова.
      Такую цену Сан Саныч платить не желал. Оставалось либо капитулировать, либо, как это нередко делали фронтовые разведчики, вызывать огонь на себя. Вызывать огонь на всех - такой команды в лексиконе фронтовых разведчиков не было. Там, где можно было обойтись риском для одного, должен был рисковать один!
      Глава 5
      Сан Саныч пригласил в гости своего старинного дружка-приятеля, с которым не один пуд соли съел в "полевых" командировках и не одни форменные штаны истер, сидя на стоящих рядом жестких стульях в ведомственных кабинетах. Этому приятелю он верил как себе. И даже больше. Сам он, охраняя свою тайну, мог проговориться, его приятель, оберегая чужую, - никогда!
      - И зачем ты затащил меня в свое холостяцкое запустенье? Пылью подышать? Или, разжалобив убогостью обстановки, вымолить денежное вспоможение? Рубля не дам, так и знай! У самого руки, чай, не из седалищного места растут, можешь и подработать.
      - Возьми свои деньги, сверни их трубочкой и засунь себе именно туда, откуда у меня не растут руки. Старый сквернослов. А лучше ту же сумму тем же путем, но металлическими рублями самого мелкого достоинства!.. Ну здравствуй, что ли!
      - Здравствуй, Саныч! Сколько лет!
      - Столько же, сколько зим!
      Обнялись ветераны и чуть не пять минут стояли в прихожей, похлопывая друг друга по спинам. В таком возрасте любая такая встреча, как последняя.
      - Старый ты хрыч! Нет, чтобы встретиться по-человечески - в ресторане, на худой конец в загородной баньке, под пиво да водочку.
      - Не до водки мне и не до баньки. В переплет я угодил.
      - Ну?
      - Понимаешь, заявился ко мне однажды давний сослуживец и попросил укрыть одну вещицу. Какую - не сказал. Сказал просто: надо оставить до времени в надежном месте. Я сдуру согласился.
      - Ты всегда дураком был. Даже когда умным. Многолетнее знакомство допускало известную грубость в общении.
      - Куда он запрятал эту вещицу - не знаю. Я ему квартиру в распоряжение предоставил и дачу. Говорю ему: твоя тайна - тебе и прятать. В общем, о местоположении тайника я ни сном ни духом. Знаю, что он ездил на дачу и что долго возился на кухне. Больше ничего.