Немцы были вояки. Эти - просто бандиты. Эти не хотели рисковать шкурами и не хотели портить машину. У них не было фронтового опыта. Они не привыкли быть в роли загнанной в ловушку дичи, они всегда играли роль волков. Которых было больше, и которые были лучше вооружены, и жертвы которых всегда были заведомо слабее. Отсутствие отрицательного опыта сослужило плохую службу бандитам.
      Они ждали, уступая невидимому врагу инициативу.
      Наконец дверца открылась. Осторожно оглядываясь, высунулась одна голова и рука с зажатым в ней пистолетом.
      Тихо.
      Человек встал на асфальт. Потом лег. Заполз под днище машины. Полежал. Потом что-то сказал.
      Вслед за ним из салона выполз еще один боевик. И еще один. Один подполз к завалу. Потом вернулся обратно к машине.
      Тихо. Ни выстрела. Ни шороха. Только птички поют.
      Один бандит вылез из-под машины, другой. Немец не вылез бы никогда. Немец лежал бы до ночи. Пусть даже по уши в грязи.
      Наконец появился водитель и сидевший с ним рядом боевик. Кажется, старший. Машина осталась пустой.
      Анатолий прижался щекой к ложе пулемета. То же самое, был он уверен, сделал и Семен по ту сторону дороги.
      Осталось лишь дождаться еще одного бандита, замешкавшегося под машиной.
      Анатолий понимал, что действует не по правилам, что стрелять надо было сразу. Но эти тоже действовали против правил. Они вставали, ходили, ничего не опасаясь. Наверное, они решили, что деревья повалил ветер. Оба, одновременно и одинаково, но с двух сторон. Или подумали, что это кто-то балуется. Или ничего не подумали. Просто не хотели подумать. Просто отвыкли тем местом, которое думает, трудиться.
      Они не были готовы к войне и представить не могли, что на их территории может случиться что-то более серьезное, чем скоротечная мафиозная перестрелка. Раз она не возникла до сих пор, значит, ее не будет вовсе и все это происшествие исчерпывается этими двумя рухнувшими деревьями.
      Их нужно было убить раньше. Но удобнее было теперь. Выковыривать их по одному из-под машины было долго и рискованно.
      Теперь осталось дождаться только одного.
      Но не пришлось. Из-за кустов, мыча и жестикулируя связанными руками, вывалился заточенный в багажнике иномарки пленник. Черт его знает, как он выбрался. Но выбрался. И даже дошел до дороги.
      Бандиты вскинулись и тут же захохотали, наблюдая его прыжки и ужимки. Они хохотали, еще не видя деталей. Не видя связанных рук и торчащего изо рта кляпа. Они еще ничего не понимали.
      Когда они увидели кляп, увидели ремни, перетягивающие запястья, когда здраво оценили обстановку - было уже поздно.
      - Шухер! Братва! - крикнул один.
      И тут же от кустов дробно, бесконечной очередью застучал "Дегтярев". И чуть ниже тоном, с другой стороны - "ППШ". Деваться бандитам было некуда. Они попали под перекрестный огонь и падали под пулями, летящими с двух сторон. Если кто-то пытался укрыться за машиной с одной стороны - его доставал пулемет, если перебегал на другую - автомат. Итог был один - пуля в грудь или голову. Побоище длилось секунды.
      Только один бандит сумел избежать расправы, тот, что не успел до конца выбраться из-под "рафика". Он выполз наполовину и, заслышав выстрелы, тут же занырнул обратно.
      - Ушел, гад! - досадливо выругался Анатолий, передергивая затвор "Дегтярева". В магазине оставалось еще по меньшей мере треть патронов. Успел-таки. Теперь выцарапывай его оттуда. Заразу. Теряй время. Башкой рискуй.
      Теперь пулемет был бесполезен. С такой дурой много не набегаешь. В ближнем бою проще было управляться с автоматом.
      Анатолий еще раз посмотрел на машину через прорезь прицела и, завалив ствол пулемета книзу, дал длинную, до полного истощения магазина, очередь. "Дегтярь" застучал, подпрыгивая сошками над землей. Пули просвистывали над самым асфальтом, впивались в колеса. Зашипели пробитые шины. "Рафик" осел на все четыре колеса. Тишина.
      Теперь нужно было выбираться из окопа. Нужно было выходить в открытое всем ветрам и пулям поле.
      Анатолий тяжело вздохнул и пополз к обочине. Полз долго, потому что живот мешал, коленки и локти до земли не доставали.
      - Отожрался, паразит, на персонально-пенсионных харчах! Раздобрел, как квашня в кастрюле. Того и гляди, из штанов через край закапаешь! - костерил сам себя Анатолий. - Сколько раз хотел на диету сесть, спортом заняться. Все откладывал. Все с понедельника хотел начать. А теперь понедельника можно и не дождаться. Прострелят задницу к чертовой бабушке!
      Остановился возле последних кустов. Затих.
      И под "рафиком" бандит затих. Если, конечно, жив. Может, его задело последней очередью? Может, он уже того?
      Анатолий бесшумно отстегнул от пояса саперную лопатку и, замахнувшись над самой землей, забросил ее в траву.
      В сторону зашуршавшей, сдвинувшейся листвы от "рафика" ударил одиночный выстрел.
      Жив, подлюка! Лежит за колесом и бдит. Обзор у него хороший, ничего не мешает, вокруг чистый, если не считать тел погибших бандитов, асфальт.
      И стреляет, кстати, прилично. Куда надо. Пулю почти в лопатку влепил, хотя бил на звук. И экономно. Патроны бережет. Хочет до вечера отсидеться. До темноты. А по темноте слинять по-тихому.
      Из леса прокуковала кукушка.
      "Сколько же мне лет осталось жить?" - автоматически подумал Анатолий.
      - Ку, - сказала кукушка.
      "Значит, до первой атаки. Значит, минут десять. Тьфу! Это же Семен!"
      И снова:
      - Ку-ку. Ку.
      "Значит, через полторы минуты".
      Анатолий засек время. Вытянул из кобуры револьвер.
      Минута.
      Еще половинка.
      С противоположной обочины длинными очередями застрочил автомат. Семен пошел в атаку. Или имитирует ее. Что в принципе почти одинаково. Важно, чтобы укрывшийся под микроавтобусом бандит занервничал. Наблюдать два направления одновременно ему затруднительно. Какое-то в каждый конкретный момент должно быть главным. Здесь важно уловить этот момент. Или создать искусственно. Что и сделал Семен.
      Не может бандюга не прореагировать на длинную, с одной из сторон, очередь. Испугается он, что именно оттуда сейчас начнется наступление.
      Очередь оборвалась так же неожиданно, как и раздалась.
      Пауза.
      И тут же хлопок выстрела.
      Анатолий быстро оторвался от земли, выполз на асфальт и, удерживая револьвер в вытянутых руках, перекатился в сторону.
      Вон он. За задним колесом. Лицом к Семену, спиной к Анатолию. Занервничал. Решил занять более выгодную по линии предполагаемой атаки позицию. Повернулся на мгновение. Затылком.
      В этот затылок Анатолий и вогнал две пули. Одну за одной. Для верности.
      Бандит обмяк и застыл на асфальте.
      И точно так же обмяк и Толя. На прыжок, на перекатывания и на выстрел он использовал последние силы. Теперь он не мог даже встать. Он чувствовал себя глубоко старым и больным человеком, а не удачно отстрелявшимся диверсантом. У него ныла спина, болел живот, которым он ударился об асфальт. И еще его тошнило и очень хотелось в туалет.
      "Медвежья болезнь у меня, что ли, от перенапряжения случилась?" думал он.
      - Вставай, - сказал появившийся из-за машины Семен, забрасывая за спину дымящийся автомат. - Буде лежать-то. Простудишься.
      - Сейчас, отдышусь только.
      - Ну, дыши, дыши. Только недолго. У нас еще только полдела сделано. Мы и так из-за этого ковбоя припозднились. Как бы наверстывать не пришлось.
      - Наверстаем. У тебя случаем но-шпы нет?
      - Чего?
      - Но-шпы. Таблетки такие. От спазмов.
      - Чего нет - того нет. Я как-то не привык на задание лекарства от живота таскать. Разве только перевязочные бинты. Отчего скрутило-то? С перепугу, что ли?
      - Да ладно тебе прикалываться. Прихватило и прихватило. Сейчас отпустит. Через минуту. Все равно я сейчас не боец. Передышка нужна.
      - Ладно, страдай. Одна минута в запасе у нас есть, - согласился Семен, присаживаясь на труп лежащего рядом бандита. - Здорово все-таки мы их...
      - Ничего здорового. Я себе чуть пузо до кишок не истер, пока по лесу ползал.
      - Зато другое место не зацепил. Потому как оно в глубине оказалось...
      - Ладно, хватит зубоскалить. Засекай время. И закурить дай. Если есть.
      - Ты же курить бросил.
      - Я думал, и стрелять бросил. А видишь, как вышло. Давай не жмись. Не пайковые. Потом прикупишь. Если живым останешься.
      Так они и курили. Один лежа навзничь на асфальте. Другой сидя на теле поверженного им врага. Курили и смотрели, как дым поднимается с кончиков сигарет вверх.
      Бой еще не был закончен.
      Бой еще был впереди.
      Глава 24
      Сан Саныч долго не возвращался из небытия. А когда вернулся, увидел все то же самое: комнату, своего безразлично стоящего в ожидании дальнейших событий палача, свою кровь на полу и испуганно жмущихся к стене и друг к другу ребенка и женщину.
      - Три минуты, - сказал палач, посмотрев на часы. - Ты крепкий старик. Другие, моложе, после такого удара по пять минут пластом лежали.
      Это были первые слова бандита после начала знакомства. Полковник уж, грешным делом, думал, что он немой.
      Кажется, палач зауважал свою жертву. Как очень крепкую боксерскую грушу.
      - Будем продолжать?
      Снова удар по разбитой, растерзанной плоти. Не по коже уже - по кровавому мясу.
      Снова детский крик. Но более слабый. Но более безнадежный.
      - Убери их! - простонал Сан Саныч.
      - Не было указаний.
      Удар.
      Еще удар.
      Еще.
      - Сан Саныч, скажите им. Скажите, - тихо начала подвывать женщина. Они же вас убьют. Все равно убьют. А потом нас.
      И все громче. Громче. Громче...
      - Скажите, Сан Саныч. Скажите-е-е!
      Удар.
      Удар.
      Падение на пол.
      Хоть бы женщина замолчала. Или палач сдох. Трудно так-то, и по корпусу, и по нервам одновременно.
      Удар.
      Вдруг далекие, один за другим, глухие взрывы. И еле слышная стрекотня автоматов. Звуки боя. Откуда они?
      Голоса, топот во дворе.
      В дверь заскочили боевики.
      - Что там? - спросил Седой.
      - Сами ни черта понять не можем. Похоже, что-то с нашими приключилось. Шеф велел готовить еще одну машину. А остальным быть начеку. В общем, общий сбор.
      - Всех?
      - Всех, кроме тебя.
      - А мне что делать?
      - Шеф сказал, то же, что и делал. Один-то справишься?
      - Справлюсь. Не впервой.
      - Ну, тогда мы пошли.
      - Валяйте.
      - Да, он еще просил передать, - посыльный придвинулся к Седому, зашептал ему что-то на ухо, косясь в сторону заложников.
      - Всех? - переспросил Седой. Посыльный снова что-то зашептал.
      - А как я пойму?
      - Поймешь, - ответил уже на ходу бандит. Дверь захлопнулась.
      Седой еще с минуту постоял у зарешеченного окна, затем подошел к Сан Санычу.
      - Передохнул, что ли? Ну тогда поехали.
      Удар.
      Падение.
      Удар.
      Бить стал более жестко. Без боязни что-нибудь сломать. Значит, получил добро на ликвидацию. В случае чего.
      А что это в "случае чего"? И что это за стрельба? Милиция прорывается? Или ветераны умудрились вырваться, когда их сюда везли? Но кто им тогда дал оружие?
      Удар.
      Удар.
      Помутнение сознания.
      Глава 25
      Михась с Борисом подбирались к лагерю с юга. С противоположной от ворот и от места боя стороны. Они бежали трусцой. Потому что на большее были не способны. Они старались успеть к контрольному сроку в намеченную для атаки точку.
      Но не успевали. Им бы лет по сорок да килограммов по десять скинуть они бы три раза туда-сюда успели обернуться. А так и одного много.
      - Стой! - просил Михась. - Стой, сил больше, нет. Сейчас задохнусь!
      - Пельмешки, поди, по воскресеньям есть любишь? И пивко после баньки?
      - И пивко. Чтоб ему прокиснуть, - соглашался Михась.
      - И курево?
      - И курево.
      - И бабы?
      - И бабы... Тьфу на тебя. Какие бабы? Какие, к ляху, бабы при моих-то болячках? Для меня теперь самая интимная процедура, связанная с женщиной, очистительная клизма в задний проход. Уф. Загнал ты меня совсем. Ноги не поднять.
      - Не прикидывайся паралитиком. Нам еще метров восемьсот бежать.
      - Убийца! И притом садист!
      - Давай, давай отдирай задницу от пенька. Пока она корни не пустила. Шевелись помаленьку!
      - Сколько мы от графика отстаем?
      - Три минуты.
      - Так что ж мы сидим?
      - Это не мы сидим. Это ты сидишь.
      - Я уже не сижу. Я уже бегу, - сказал Михась, с трудом поднимаясь на ноги. - Какой там мировой рекорд в беге на длинные дистанции для спортсменов в категории свыше семидесяти пяти лет?
      - Час. Если от постели до сортира и обратно. И если без утяжеления без полной "утки" в руках.
      - Тогда я чемпион. Причем с утяжелением, - сказал Михась, показывая на болтающийся на шее автомат. - Ходу!
      До забора добрались быстро. Раза в два быстрее, чем это бы смог сделать садовый слизняк, а улитки - так и впятеро.
      Забор был высок. Забор поднимался к небу, как высочайшая вершина мира Эверест. Его вершина терялась где-то там, в далеких облаках.
      - Ну что, через верх? - предложил Борис.
      - Через верх? Здесь где-то есть лифт? Грузовой, - в свою очередь спросил Михась. - Предпочитаю пресмыкаться. Я не горный баран. И вообще не баран.
      Борис со вздохом отстегнул от ремня саперную лопатку.
      - Рожденный ползать...
      Подрывались в две лопатки с возможно большей скоростью. Хорошо, что почва была мягкая, без камней и глины.
      - Ну, мы прямо стахановцы в забое! - восхитился Михась вырытым лазом и скоростью, с которой он был сделан.
      - Это еще не забой. Забой нас ждет впереди. По ту сторону забора, усмехнулся Борис, натягивая на лезвие лопаты брезентовый чехол. - Давай заныривай, Стаханов.
      По территории лагеря передвигались где ползком, где короткими перебежками.
      - По-пластунски! - шипел сзади Борис. - Не отсвечивай кормой! Тебя за километр видно. Как башню тяжелого танка.
      - Что? - переспрашивал Михась.
      - Задницу, говорю, опусти. Ниже! Еще ниже!
      - Не могу ниже. У меня живот.
      - Так отрежь его! Понажрали животы и туда же - в разведку.
      - Ладно тебе ворчать. Ты себя не видишь.
      - Тогда давай в рост. Один черт, размеры те же. Что вдоль, что поперек.
      Дальше шли молча. С приготовленными к бою автоматами. Один проскакивал вперед, занимал оборону за каким-нибудь случайным укрытием. Другой преодолевал опасный участок под его прикрытием.
      Палец вперед - бросок метров десять. Палец вверх - "внимание". Осмотр прилегающей местности. И новый бросок.
      Ветераны спешили. И все же они не успели. Раздались два, один за другим далеких взрыва и стук автоматных очередей. Потом недолгая пауза и голоса и топот выбегающих на улицу бандитов.
      - Что это? Что случилось? - недоуменно спрашивали они друг у друга.
      - Может, с нашими что?
      Все-таки они были дилетантами - обыкновенными гражданскими людьми, случайно получившими в свое распоряжение оружие. И реакции их были сугубо гражданскими. Они вначале подозревали опасность, потом дискутировали о том, что следует предпринять, и лишь потом это предпринимали. Долго и неповоротливо. На что и был, при разработке операции, расчет. Именно эти бестолковые дискуссии, сомнения и импульсивные и, значит, хаотичные сборы давали столь необходимую ветеранам временную передышку.
      Профессионалы в подобной обстановке действовали бы по-другому. Любое происшествие в зоне нахождения своих товарищей они истолковали бы как опасность и вначале загрузились бы в транспортное средство, а потом на ходу стали обсуждать план дальнейших действий. Таким образом они выиграли бы не одну минуту.
      Но для подобных реакций на опасность надо быть разведчиком. Надо уметь думать вначале о спасении жизни своих друзей, а потом о собственной. Надо быть готовыми к самопожертвованию. Быть готовыми к мгновенному, в любую секунду, бою.
      Бандиты не были разведчиками. Они не были готовы к бою. И уж тем более к самопожертвованию.
      Они кричали, вместо того чтобы действовать.
      - Надо поехать посмотреть!
      - Куда ехать? А если там засада?
      - А если засада - их перебьют.
      - А если ехать, ничего не выяснив, - перебьют нас.
      - А как выяснить, если не поехать?
      - Ну, не знаю... Подождать, пока они приедут.
      - Кто приедет?! Покойники?
      - Что вы все орете? Идиоты! Включите рацию на прием!
      - Алле! Алле! Серый! Ответь. Серый! Мать твою! Что у вас случилось? Ответь. Серый!
      - Ну что? Отвечает?
      - Да заткнитесь вы наконец! Ничего ж не слышно! Алле. Серый! Отвечай! Серый! Молчит!
      - Может, их перестреляли всех?
      - Шутишь? Их пятеро! Как их всех перестрелять?
      - Надо ехать. Надо.
      - Надо разобраться, прежде чем ехать...
      Гомон, как в женском отделении бани при отключении воды.
      И лишь один, покрывший прочие, хладнокровный голос. Голос шефа. Голос депутата.
      - Хватит трепаться! Хватит предполагать! Трое в машину - и туда. Ты, ты и ты! Подъезжать аккуратно. В драку не лезть. В случае опасности немедленно возвращаться. При вооруженном нападении - дать нам знать по рации и принять бой.
      - А если это милиция?
      - Если бы это была милиция - мне бы сообщили. Скорее всего это старички бузят. Сбежал, наверное, кто-нибудь. Вы там с ними поосторожней. Они мне мертвыми не нужны. Они мне живыми требуются.
      - А взрывы?
      - Вот вы на месте и разберетесь. Все ясно?
      - Что тут неясного? Все ясно, - не очень радостно ответили бандиты и пошли, на ходу вытягивая из карманов пистолеты.
      - Куда ж вы сразу в машину? Со своими хлопушками. Автоматы возьмите. Мало ли что там. Всем прочим разобрать оружие и быть готовыми к срочной эвакуации. Сбор в гараже. По двору лишний раз не шнырять. Один - на крышу в охранение! Все!
      Базар кончился. Каждый получил четко сформулированную задачу. Не вовремя вылез шеф. Ох, не вовремя. Все карты ветеранам спутал. Весь расчетный резерв времени сожрал. А так все хорошо начиналось...
      До рубежа атаки Михасю и Борису оставалось еще сто метров.
      - Опоздали! - показал пальцами Борис. - Теперь ничего не получится. На крыше часовой. Теперь незамеченными не пробраться.
      - Согласен, - кивнул Михась. - Надо часового, - палец вверх, убирать, - ладонью поперек горла. - Иначе, - качанье головой, - не прорваться.
      И такой же, жестами, ответ.
      - Как? С нашими животами на крышу не взобраться. А наружная лестница одна!
      - Может, из автомата?
      - Нет, все услышат, сбегутся. Надо по-тихому - ножом.
      - Тогда внаглую. Я шумну с задней стороны, а ты по-быстрому наверх.
      - Опасно!
      - Один черт, хоть так, хоть так рисковать.
      - Ладно. Попробуем. Начало через двенадцать минут. По моему сигналу.
      Согласно кивнули. И тихо и молча разошлись.
      Глава 26
      - Все, больше тянуть невозможно! - сказал Семен. - Все резервы вышли. У нас девять минут до контрольного срока. К тому же, не дай Бог, гости нагрянуть могут.
      - Нет, гостям рано, - возразил Анатолий, поднимаясь и собирая оружие. - Так быстро они сориентироваться не смогут. Пока стрельбу услышат, пока лясы поточат, пока радиостанцию потерзают, пройдет добрых пятнадцать минут. А надо еще оружие разобрать - не таскают же они постоянно при себе автоматы, решить, кто поедет, кто останется, кто в охранение пойдет. И еще машину из гаража выгнать. А в ней, как всегда, бензина не окажется... Это еще минимум полчаса. Немцы на что дисциплинированные и легкие на подъем были, и то меньше двадцати минут не собирались. А здесь наши совковые бандиты. Они вообще могут никуда не тронуться - передерутся, кому первому под пули лезть.
      - Тебя послушать, так нам вообще можно никуда не двигаться - спать лечь.
      - А что, хорошая идея. Я бы лег.
      - Ты бы где угодно лег. Дай возможность. Я бы, может, тоже лег, кабы меня внучка не торопила.
      - Да ладно тебе злиться. Дополнительных пять минут у нас при любом раскладе есть. Должны успеть. Еще, помяни мое слово, перед воротами ждать придется.
      Анатолий ошибался. Дополнительных пяти минут у них не было. Потому что в их расклад вмешался еще один игрок. Очень сильный игрок. Шеф.
      - Давай выгоняй машину. А я этих поближе подтащу.
      - Ты там выбери кого полегче. И почище.
      - Чистоплюй ты, Толя. И еще сачок первостатейный.
      - Не сачок, а практик. Много мне радости на коленях какого-нибудь бугая под сто килограммов весом держать. Я женщин-то за всю жизнь туда свыше пятидесяти килограммов не усаживал.
      - Ты их вообще давно никуда не усаживал. Кроме как рядом на скамейке.
      Иномарка выскочила на шоссе. Остановилась подле груды трупов.
      - Давай первого. Только кого-нибудь пощуплее. У меня руль перед брюхом, - сказал Анатолий.
      Семен подтащил тело под руки к машине, приподнял, прислонил к кабине, а потом перевалил на переднее сиденье, на колени Анатолию.
      - Это тот, что полегче? Ну спасибо.
      - Они все одинаковые. Все качки. Этот самый щупленький. Рулить-то не мешает?
      - Что за идиотские вопросы? Конечно, мешает. Ни вздохнуть, ни повернуться. Не мешала бы семнадцатилетняя девочка. Живая.
      - Ладно, не ворчи, пять минут как-нибудь потерпишь.
      - Как же - потерпишь! С него еще и кровь капает! Не мог подобрать что-нибудь почище.
      - Ну тогда иди и сам выбирай! Не в магазине, чтобы каждый труп примерять.
      - Ладно, не бухти. Давай поторапливайся!
      Совсем старыми стали бойцы. Совсем ворчунами. И то не устраивает. И это.
      Семен взял еще одно тело, подтащил и завалил на переднее, рядом с водителем, сиденье.
      - Готово!
      - Наклони его к дверце и ремнем пристегни. И глаза открыть не забудь. А то он совсем как неживой.
      Разведчики играли в маскарад. Рассаживая перед ветровыми стеклами мертвецов, они предполагали усыпить бдительность оставшихся в лагере бандитов. Они хотели выиграть несколько секунд, которые потребуются тем на то, чтобы понять, что сидящие на переднем сиденье иномарки люди - мертвы. Бандиты увидят въезжающую в ворота машину, различат знакомые лица и не поднимут оружие. И наверняка выйдут, чтобы узнать у приехавших, что с ними такое приключилось.
      Машина подъедет к гаражу. Бандиты придвинутся ближе. И в это мгновение ударят автоматы. Ударят с двух сторон. Из иномарки и с тыла, где должны будут находиться Михась и Боря.
      И случится это ровно через шесть минут. В заранее условленное время.
      Главное, чтобы вторая десантная пара успела выйти на исходный рубеж.
      - Поехали?
      Машина медленно двинулась вперед. Набрала скорость. Вильнула в сторону.
      - Черт, ничего не вижу из-за его башки, - пожаловался Анатолий.
      - Езжай помедленней. Лучше позже приехать, чем приехать в кювет, посоветовал Семен.
      Он сидел сзади и набивал патронами пустой пулеметный диск.
      - На хрена тебе "Дегтярев" сдался? Мы одними автоматами обойдемся, удивился наблюдающий за его действиями в зеркало Анатолий. - Лучше бы моего балбеса придержал, чтобы он не елозил.
      - У каждого своя работа. А оружие должно быть в порядке! Всегда.
      - Тебе бы не подполковником в отставке, тебе бы в действующей старшиной быть. Солдафон!
      - Ты не отвлекайся. Сиди - и рули. На пару с помощником.
      С минуту ехали молча.
      Пока не показалось идущая навстречу машина.
      - Машина, - сказал Анатолий.
      - Какая машина?
      - Встречная.
      - Какая может быть встречная машина? Здесь больше никаких дорог нет!
      - Ну, значит, их машина!
      - Мать твою! Как же они успели?!
      - Успели, нас не спросили.
      - Может, проскочим мимо?
      - Как же, проскочим, если они за нами едут! Не разминуться нам. Как в песне! Я торможу! Иномарка встала. На заднем сиденье клацнул затвор автомата.
      - Что дальше будем делать?
      - Ничего. Приветствовать. Как положено после долгой разлуки. Помаши им рукой.
      - Какой рукой? Ты что, сдвинулся?
      - Да не своей. Его рукой!
      Анатолий, закрутив ручку, опустил стекло. Схватил труп за рукав и, приподняв руку, слегка высунул ее в окно.
      - Кажется, Витек, - сказал водитель встречной машины.
      - Где?
      - На водительском сиденье.
      - А что он за баранкой делает? Он же рулит как сапожник. И почему не на "рафике"? Где "рафик"-то?
      - Это ты его спроси.
      - А рядом кто?
      - Кажется, Серый. Точно - Серый! Видишь, он вперед подался. Что-то они вялые какие-то.
      - Ну-ка, подъезжай поближе. Мы с ними потолкуем.
      - Сейчас подъеду. Да убери ты автомат.
      Семен отпустил безжизненное тело Серого, и он отпал от ветрового стекла обратно на сиденье.
      - Что ж они, сволочи, не могли по рации с нами связаться. Заставляют машину гонять! Ну, задаст им шеф...
      Машины поравнялись. Борт в борт.
      - Эй, Сема, вы где пропадали? - закричал водитель. И тут же: - Это не Сема... Мужики, они убиты!
      И сразу же длинная дробь автоматной очереди. И брызги разлетающегося стекла.
      И встречная дробь. И смачные шлепки пуль в тело.
      Крепкие оказались бандиты. По крайней мере один. Успел в последний момент сориентироваться, взвести и пустить в ход автомат.
      Секунды длилась автоматная дуэль. "АКМ" замолчал первым. "ППШ" стучал еще секунд десять, пока не лязгнул пустой затвор.
      Тишина. И сизый пороховой дым.
      Абсолютная тишина.
      Мертвая тишина.
      - Как ты? - напряженно спросил, боясь не услышать ответа, Анатолий. Живой?
      - Вроде живой. Хотя, кажется, немного зацепило. А тебя?
      - Вроде нет. Меня "напарник" спас. Прикрыл своим телом. В него раза два точно попало.
      - Ну вот видишь, а ты его на коленки сажать не хотел. Девку требовал.
      - Да, девка была бы похуже. Потому что поменьше. Кажется, я пересмотрю свое отношение к стокилограммовым мужчинам. Чем-то они мне стали симпатичны. Ну что, вылазим?
      - Вылазим. Ой, нет, не могу.
      - Ранен?
      - Да. В ногу и еще, кажется, в плечо. Я же говорю - зацепило.
      - Не двигайся. Я помогу, - приказал Анатолий, скинул с колен мертвеца и, освободившись, встал с сиденья.
      Вначале он подошел к встречной машине. Аккуратно подошел, со взведенным в боевое положение револьвером. В салоне, в лужах еще парящей крови лежали бандиты. Мертвые. Все.
      Анатолий сильно ткнул каждого стволом револьвера. Он не любил случайностей, не любил подлые выстрелы в спину. Нет, все в порядке мертвее не бывает. За тылы можно было не беспокоиться.
      Среди мертвецов, залитая кровью, валялась рация. Мигающий индикатор показывал, что она работает. Анатолий поднял ее и переключил на прием.
      - Эй, что там у вас случилось? Какая машина? Что за стрельба? Отзовитесь! Вы слышите нас?
      Это было плохо. Это было очень плохо, что рация была включена. До последнего мгновения она транслировала все, что происходило в машине. Теперь там, в лагере, наверняка догадались, что случилось худшее. Что посланные в помощь бандиты попали в засаду. Теперь они будут настороже, и вряд ли удастся проскочить за ворота безнаказанно. Эффект неожиданности утрачен.
      Анатолий выключил радиостанцию и вернулся к иномарке.
      Семен, лежа на заднем сиденье, скрипел зубами. Шок начинал проходить. Взамен него приходила боль.
      - На что жалуется больной? - попробовал пошутить Толя, но, увидев густо сочащуюся по плечу и ноге товарища кровь, замолк. - Ладно, закатывай штанину, будем смотреть.
      - Погоди штанину. Скажи, как там в машине?
      - Хреново в машине. Эти все трупы. Но рация работала на передачу.
      - Вот так-так. Получается, они обо всем узнали, что называется, из первых уст?
      - Получается так. Если не еще хуже, - ответил Анатолий, осторожно ощупывая раны.
      - Ох! - не сдержавшись, вскрикнул Семен.
      - Больно?
      - Приятно. Ты лучше скажи, кость задета или нет?
      - Нет, кажется, повезло. Только мышцы. Если потерпишь, скажу точнее.
      - Давай злодействуй, - кивнул Семен, стискивая челюсти.
      И Анатолий, и Семен много на своем веку видели ран. Огнестрельных в том числе. Опытом наблюдения растерзанной плоти они обладали ничуть не меньшим, чем квалифицированные хирурги. И диагнозы ставили не хуже.
      - Ну?
      - Нормально. Считай, в кальсонах родился.
      - Почему в кальсонах?
      - Потому что в ногу попало. А плечо так - царапина. Через пару деньков заживет. Теперь еще немного потерпи. Бинтовать буду.
      - Погоди бинтовать. Не до медицины сейчас. В лагерь тебе надо. Немедленно. Там наши наверняка на исходные вытянулись, если мы... - Семен осекся. - Если ты не прибудешь к назначенному сроку, их могут прищучить. Тогда им никакие бинты не помогут. Время на секунды пошло.
      - Ты же кровью истечешь.
      - Не истеку. Сам перебинтуюсь как-нибудь. Мужиков спасать надо. Ты, если хочешь мне помочь, дело быстрее доделай. Если они по моей вине погибнут, моя жизнь спасенная мне же поперек горла встанет. Действуй.
      - Как же я тебя оставлю? Одного. Здесь.
      - Как раньше оставляли. Когда на задание шли. Дело важнее. Ты же меня не насовсем оставляешь. Управишься - на обратном пути подберешь. Не первый раз.
      - Ладно. Тогда я по-быстрому отстреляюсь и обратно. Где-нибудь через часик. Дотерпишь?
      - Дотерплю. Делов-то - две сквозных дырки.
      - Ну, тогда держись!
      Анатолий осторожно вытянул раненого товарища из машины и волоком оттащил до ближайших деревьев. Прислонил головой к стволу.
      - Все. Не тяни время. Оставляй меня здесь. Мне здесь нравится. Пейзаж здесь хороший.
      - Вот бинты. Вот вата. Если не хватит - рви исподнее. Ну я пошел?