Посредник вышел на контакт с доверенным лицом Президента. Вышел по собственной инициативе, что случается не часто.
      — Мне необходима встреча с Первым, — сказал он.
      — Это исключено. Первый сейчас загружен работой. У него просто нет времени для внеплановых разговоров.
      — И все же мне необходима встреча с Первым, — повторил Посредник.
      — Вы можете все вопросы решить со мной.
      — Нет. Эти вопросы выходят за пределы вашей компетенции. Я могу их решить только при личной встрече с Первым.
      — Я же вам объясняю — в настоящий момент Первый занят. Я могу попробовать вписать вас в расписание встреч на следующий месяц…
      Разговор был по меньшей мере странным. Доверенное лицо не может решать, когда встретиться Посреднику с Первым. Он может принять информацию, передать информацию, согласовать время и место встречи. И только. Потому как доверенное лицо не более чем передаточное звено, рычаг, с помощью которого общаются Президент и Контора. И Посредник — тоже рычаг. Всего лишь еще один дополнительный рычаг.
      Рычаги не могут принимать решения. Рычаги могут передавать чужое действие. По инстанции передавать…
      — Вы забываете о статусе доверенного лица, — очень спокойно сказал Посредник. — Вы берете на себя функции Президента. Это очень опасная тенденция. Подменять собой Президента целой страны.
      — Я не подменяю собой Президента. Я оберегаю его от обсуждения второстепенных вопросов.
      — Вы не можете решать, что есть второстепенный, а что первостепенный вопрос. Вы должны выполнять свои функции.
      — В мои функции входит предварительный анализ Получаемой информации и решение о целесообразности ее подачи Президенту.
      — Кроме случаев, когда необходима личная встреча с Первым.
      — Ваша встреча?
      — Встреча моей организации и ее непосредственного руководителя.
      — Я, согласно своему статусу, тоже в некотором роде руководитель вашей организации. И настаиваю…
      Всё, с дипломатией пора было завязывать. Конторские в отличие от придворных не сильны в подковерных интригах. Конторские сильны в деле. Где требуется кратчайшими путями, с наименьшими затратами сил и времени, добиться наибольшего результата. Требуемого результата.
      — Тогда давайте поступим следующим образом, — предложил Посредник. И вытащил из кармана небольшой диктофон. — Я повторю свою просьбу. Вы повторите свой отказ. Затем мое начальство по своим каналам встретится с вашим начальством. Если в результате этой встречи Президент решит, что вы были правы, препятствуя нашей встрече, меня лишат квартальной премии. Если Президент решит, что ваша самодеятельность принесла ощутимый урон государственным интересам и лично ему, вас тоже чего-нибудь лишат. Договорились?
      Доверенное лицо с ненавистью глянуло в глаза не соблюдающему придворный этикет посетителю.
      — Итак, я повторяю свою просьбу — мне необходима срочная встреча с Первым, — сказал Посредник.
      — Хорошо, я сообщу о вашей просьбе Первому.
      — Спасибо за честно исполненную службу…
      Встреча состоялась через двадцать минут. Встреча была короткой.
      — Здравствуйте — сказал Президент.
      — Здравствуйте, — ответил на приветствие Посредник.
      — Что вы хотели мне сообщить?
      — Проведенное нами оперативное расследование подтвердило вероятность продажи российского атомного оружия в третьи страны.
      — Что значит вероятность? Вы должны были установить факт продажи. Или доказать его невозможность.
      — Мы установили его возможность. Возможность утечки из хранилищ Министерства обороны.
      — Вы в этом уверены?
      — Мы не предлагаем непроверенную информацию.
      — Мне необходимо встретиться с работниками, проводившими данную проверку. И пришедшими к таким выводам. Сообщите, что я приглашаю их послезавтра…
      — Этого сделать нельзя.
      — Что нельзя?
      — Нельзя встретиться с работниками, проводившими следственные мероприятия. Наша организация имеет особый статус и работает в режиме повышенной секретности. Контакты работников нашей организации с посторонними людьми запрещены.
      — Я не посторонний человек! Я Президент страны!
      — Вы не служите в нашей организации.
      — И что?
      — Значит, с точки зрения обеспечения режима секретности вы такой же посторонний человек, как и все.
      — Я не как все. Я Президент!
      — Вы выборное должностное лицо государственной номенклатурной иерархии. Высшее должностное лицо, но которое сменяется раз в четыре года. А это значит, что каждые четыре года возможна утечка информации. Ибо бывший Президент после ухода в отставку становится просто гражданским лицом. Иногда не в меру болтливым лицом, которое пишет мемуары и дает интервью.
      — Мне не нравятся службы, работу которых я как Президент страны не могу проверить.
      — Вы можете проверить работу нашей организации. Но по особому регламенту. С назначением особых доверенных лиц. И без контактов с низовым исполнительным аппаратом.
      — Но я могу встретиться с вашими руководителями?
      — Можете. При крайней необходимости, которая в данной конкретной ситуации отсутствует. При этом, при уходе в отставку Первого будет неизбежно проведена смена руководителя организации.
      — Суровые у вас порядки.
      Посредник промолчал.
      — Получается, что я должен верить вам на слово?
      — Нет. Вот подтверждающие мои слова доказательства, — сказал Посредник и передал Президенту лист бумаги. — Это шифрокоды пропусков одного из ядерных хранилищ. Мы получили их у людей, торгующих атомным оружием. В настоящий момент прорабатывается возможность приобретения отдельных образцов оружия.
      — Неужели у нас возможно купить даже атомную бомбу?
      — Возможно. Сегодня у нас возможно купить все.
 
      — У «папы» гость! — доложили начальнику президентской охраны.
      — Какой гость? — не сразу понял тот.
      — Тот, который вас интересует. По крайней мере очень похож на него.
      — Немедленно включите микрофоны.
      — Микрофоны включены.
      — И что?
      — То же, что в прошлый раз. В помещении работает мощный генератор помех. Мы слышим только шумы.
      — Включите подавитель помех. Фильтры. Попробуйте отработать другие диапазоны.
      — Пробовали. Ничего не выходит. Мы не можем пробиться через поставленный им экран.
      — Сволочь! У него техника не хуже нашей! Откуда у него такая техника?
      Операторы пожали плечами. Честно говоря, они не знали даже, откуда взялась техника, на которой работали они. Она даже официальных инвентарных номеров не имела и на балансе службы безопасности Президента не числилась.
      — Что-нибудь можно сделать, чтобы узнать, что там происходит? — спросил начальник охраны.
      — Нет, мы исчерпали все технические возможности.
      — Значит, у вас дерьмовые технические возможности! — зло сказал главный телохранитель. — Или вы никуда не годные специалисты. Или…
      Операторы молча наблюдали пустые экраны мониторов и внимательно слушали звучащие в наушниках душераздирающие визги и писки, которые звучали более приятно, чем хорошо поставленный голос непосредственного начальства.
      — Симанчук! — громко крикнул начальник охраны в переносную рацию, совершенно забыв, что в радиопереговорах Симанчук обозначался как «Третий». — Симанчук! Отвечай, мать твою!
      — Третий на связи!
      — Третий? Слушай меня внимательно, Третий. Если не хочешь стать Четвертым. Или Десятым. Подымай своих бойцов и перекрывай известные тебе направления. От второго помещения и вплоть до внешнего периметра перекрывай. И чтобы муха не проскочила! Каждую щель заткни. Вплоть до слива в умывальнике в женском туалете!..
      — Есть перекрыть все направления! — повторил приказ Третий. Переключил радиостанцию и продублировал полученное распоряжение в низы. — Всем внимание. Готовность номер один. Занять исходные позиции возле второго помещения. Быть готовым к отслеживанию объекта…
      Посредник вышел из кабинета Президента.
      — Объект покинул помещение номер два, — сообщил наблюдатель, отслеживающий на мониторе шестую и седьмую видеоточки. — Объект следует по коридору номер четыре к лестнице. Миновал помещения номер четыре и десять. Объект выходит из зоны досягаемости. Передаю объект…
      — Объект принял, — сказал наблюдатель, обслуживающий восьмую и девятую видеокамеры, — веду объект По лестнице…
      — Объект принял. Веду по нижнему коридору…
      — Предел досягаемости… Передаю объект.
      — Объект принял…
      — Объект передал…
      — Принял…
      — Передал…
      — Объект на улице… Движется в сторону КПП… Выходит за внешний периметр охраны…
      — Сообщите марку, цвет и номер его автомобиля! — приказал Третий.
      — У него нет автомобиля.
      — Что вы сказали? Как нет автомобиля? А что у него есть?
      — Объект направляется к автобусной остановке.
      — К какой остановке?!
      — К автобусной остановке 106-го маршрута.
      С ума свихнуться можно, какие люди вхожи в президентские кабинеты! Даже такие вхожи, которые приезжают на встречу на городском 106-го маршрута автобусе!
      — Объект ждет 106-й автобус…
      — Садится в 106-й автобус.
      — Объект потерян…
      — Машинам сопровождения блокировать автобус с двух сторон. Отсматривать выходящих пассажиров на каждой остановке. Третий! Симанчук! Черт тебя раздери!
      — Третий слушает.
      — Обгони 106-й автобус и на первой же остановке посади в него своих людей. Рядом с объектом посади. Чтобы они его за руку держали! Как понял меня?
      — Понял вас.
      Из подрулившего к ближайшей остановке автобуса вышли несколько пассажиров. И несколько вошло. Вернее, вышло четверо, а вошло шесть — все крепкие, ростом под два метра, парни с квадратными подбородками и лениво блуждающими по лицам глазами. Парни очень напоминали подрабатывающих на анаболики общественных контролеров. Часть пассажиров потянулась за проездными билетами. Большая к выходу. Но выйти не успела. «Контролеры» быстро рассредоточились по салону, зависнув у трех входных дверей. Но ни билетов, ни проездных ни у кого не спросили.
      Самый высокий и широкоплечий из них прошел к водителю, постучал в стекло и громко попросил десять абонементов. После чего засунул голову в кабину, вытащил переносную радиостанцию и переключился на передачу.
      — Говорит Седьмой. Мы в автобусе.
      «Ну не свинство ли? — подумал водитель. — Нам премию выплатить не могут, а контролеров импортными радиостанциями снабжают!»
      — Сообщите местоположение объекта.
      — Мы не можем сообщить местоположение объекта. Объект в автобусе не обнаружен.
      — Как так не обнаружен?
      — Повторяю, объекта в автобусе нет.
      — Вы уверены?
      — Да. Мы проверили всех пассажиров.
      — А куда же он в таком случае мог деться?
      — Не могу знать. Сообщите, что делать дальше.
      — Дальше? Дальше задраивайте все двери и гоните до конечной остановки. Там разберемся со всеми персонально. И с вами персонально…
      — Остановок больше не будет. Гони до конечной! — приказал бригадир «контролеров».
      «Нет, похоже, не контролеры, — засомневался водитель. — Похоже, угонщики. Вроде тех, что захватывают самолеты, летящие за границу. Неужели придется ехать в Израиль?»
      Бригадир высунулся из кабины и кивнул своим подручным. Автобус, набирая ход, проскочил ближайшую остановку.
      — Остановитесь! Мне выходить надо! — вскричала пожилая женщина.
      — Спокойно, граждане, автобус сломался. Автобус идет в парк, — громко сказал бригадир.
      — Да вы что? Мне в сад за внуком надо! — возмутился какой-то гражданин и потянулся к кнопке экстренной остановки.
      — Всем сидеть! — гаркнул бригадир. И на всякий случай вытащил из заплечной кобуры пистолет. И его подручные вытащили. Шесть стволов уперлись в лица пассажиров.
      — Это произвол, — сказал гражданин, не успевающий забрать из сада внука. — Отсутствие билета не может служить основанием для применения в отношении «зайцев» автоматического огнестрельного оружия…
      Другие пассажиры молчали. И думали о том, что в городском транспорте, кажется, решили навести порядок. Что общественных контролеров стали экипировать не в пример лучше прежнего. И что теперь экономить деньги на проезд будет затруднительно.
      — Объекта в автобусе нет, — доложили Третьему.
      — Как нет? Вы же только что сообщили, что он туда сел?
      — При проверке автобуса объект обнаружен не был.
      Это было совершенно непонятно. И даже попахивало мистикой. Куда мог деваться объект из идущего полным ходом автобуса?
      — Пусть проверят под сиденьями и…
      А кто сказал, что только идущего? Один раз как минимум автобус останавливался. Там останавливался, где в него села бригада «наружки». Бригада села. А кто-то вышел. Кто вышел?
      — Четвертый?
      — Четвертый слушает.
      — Кто выходил из автобуса на первой остановке?
      — Выходило четыре человека.
      — Я знаю, что четверо. Ты скажи: кто персонально выходил?
      — Две девушки. Пожилая женщина. И старик с бородой.
      — С большой бородой?
      — В пол-лица.
      — Точнее!
      — С седой, сантиметров 30–35 в длину, с пышными бакенбардами, бородой.
      — Так, все ясно. Внимание всем! Смена объекта! Повторяю — смена объекта. Всем искать пожилого мужчину с густыми бакенбардами, с седой, сантиметров 30–35 в длину, бородой. Как поняли меня?
      — Вас поняли.
      — Группам рассредоточиться в районе остановки «Аптека» 106-го автобуса. Перекрыть улицы… Переулки… Особенно внимательно отсматривать остановки городского автотранспорта, проходные дворы и проходные подъезды.
      Десятки наблюдателей рассыпались во все стороны, словно вываленный из мешка горох. Раскатились. Чтобы закатиться в каждый проходной двор, в каждый переулок, в каждый подъезд. Внутреннее кольцо слежки медленно двигалось к внешнему периметру зоны. Внешнее кольцо слежения сжималось навстречу ему. Очень скоро два кольца должны были встретиться и зажать между собой, как между двумя стальными обручами, разыскиваемый объект.
      Наблюдатели шли, вглядывась во все встречные лица. И «приклеивались» к каждому подозрительному человеку.
      Третий беспрерывно висел на связи, корректируя передвижения агентов, смещая их в не охваченные слежкой районы, бросая мобильные бригады на обещающие удачу направления, задействуя в помощь силы передвижных милицейских патрулей, которые устами своих начальников пытались оказывать сопротивление.
      — Дежурный РОВД слушает!
      — Служба безопасности Президента России. Немедленно направьте ваши подвижные гарнизоны на улицы…
      — Кончайте, мужики, хохмить…
      — Переключите на начальника РОВД. Если не хотите неприятностей.
      — Я слушаю…
      — Назовите вашу фамилию.
      — Что?!
      — Напоминаю о приказе номер 21-7. Вы должны исполнять приказы службы безопасности Президента, работающей на территории вашего района. Немедленно перекройте силами вашего РОВД улицы…
      — Но у меня нет в наличии необходимых сил…
      — Это ваши проблемы. Патрули должны быть на месте не позднее чем через пять минут. В противном случае мы поставим на ковер начальника ГУВД. А он будет разбираться с вами. Все. Отбой.
      — Гришин! Ё-твое! Немедленно направь все наличные силы на блокирование улиц… Ну, значит, сними с других направлений. Погонами отвечаешь. Вот так-то лучше… Кого искать?
      — Искать старика с седой бородой… Короче, задерживай и доставляй в отделение всех мужиков старше пятидесяти лет. Там разберемся… Если будут оказывать сопротивление — применяй силу…
      Прошло буквально несколько минут после того, как автобус ушел от остановки, а все прилегающие к ней улицы уже кишели агентами президентской охраны и привлеченными им в помощь силами МВД. Потому что охрана действовала в боевом режиме. То есть примерно так, как если бы неизвестными было совершено покушение на Первое лицо государства.
      Добросовестней прочих действовала милиция. Всех мужчин старше пятидесяти лет хватали за руки и запихивали в патрульные «уазики». Если они возмущались или пытались упираться, их вытягивали поперек спины резиновой дубинкой и придавали ударом под зад поступательное движение, направленное в сторону раскрытой дверцы патрульной машины. Разъяснять ситуацию или обсуждать свое поведение милиционерам было некогда. За поимку особо опасного старика-преступника отличившимся обещали премию в размере трехмесячного оклада.
      — Есть контакт с объектом! — доложила одна из бригад.
      — Вы уверены?
      — Нет, но…
      — Объект обнаружен! — доложил командир другой группы: — Что делать с объектом? Вести слежку или?
      — Держи в поле зрения и жди указаний, — ответ Третий. Принимать решение по объекту он не мог. Мог только найти и доложить по команде.
      Третий вызвал начальника охраны.
      — Объект зафиксирован тремя бригадами.
      — Как так?
      — То есть я хотел сказать, что три подходящих по приметам объекта зафиксированы тремя бригадами.
      — Есть возможность установить, какой из них реальный?
      — Немедленно — вряд ли.
      — Что вы собираетесь предпринять?
      — Ждать дальнейших указаний.
      Брать инициативу на себя Третий не хотел. Инициатива — прерогатива начальства. И головная боль для их подчиненных. Лишней головной боли Третий не желал. Он желал получить точный, однозначно толкуемый приказ. За исполнение которого не нес никакой ответственности.
      — Вы можете гарантировать, что не упустите его?
      — В течение ближайших минут — да.
      — А после нескольких минут?
      — Мы приложим максимум усилий…
      Усилий было мало. Нужна была гарантия.
      Главный телохранитель на мгновение задумался. Дальше можно было отпускать и отслеживать маршрут движения. Или задерживать и каким-то образом вызнавать информацию. Лучше, конечно, было бы отследить. Но не было гарантии, что объект снова не проскользнет между пальцами. И тогда найти его уже не будет никакой возможности.
      Можно было задержать. Но с риском нарваться на большой скандал. Потому что для задержания никаких законных оснований не было. Президент такого приказа не отдавал.
      Отпустить?
      Или задержать?
      Рискнуть упустить?
      Или рискнуть нарваться?
      — Вот что, — мгновенно взвесив «за» и «против», принял решение начальник президентской охраны. — Переодень своих ребят в милицейскую форму и доставь всех троих в отделение милиции. Под предлогом проверки документов. Понял?
      — Так точно!
      Работа под крышей милиции сводила риск скандала к минимуму. Начальник президентской охраны не может отвечать за действия каждого постового милиционера. Но каждый постовой милиционер имеет право проверить документы у показавшегося ему подозрительным гражданина.
      — Действуй! И не дай бог ты его упустишь…

      — Нет, ничего не получается, — сказал Степан Михайлович.
      — Что, совсем ничего?
      — Совершенно ничего. Я разговаривал с продавцами, они сказали, что нужного товара в наличии больше нет.
      — Что значит больше?
      — Что больше?
      — Вы сказали, что «больше нет». То есть получается, что раньше был? Но закончился перед самым моим носом? Что его забрали другие, более везучие покупатели.
      — Никто его не забирал. И ничего такого я не говорил. Товара нет, потому что нет.
      — А аванса? Аванса тоже нет?
      — Какого аванса?
      — Который вы получили от меня при прошлой нашей встрече. Пятьдесят тысяч американских долларов.
      — Ах, аванса…
      — Аванса, аванса.
      — Тут такое дело приключилось. Непредвиденное. Что мне пришлось. Потому что я был уверен. Тогда был уверен. Но я верну все до копейки. В самое ближайшее время…
      — Мне не нужны деньги. Мне нужен товар.
      — Товара нет.
      — Почему нет?
      — Я сам не вполне понимаю… И не могу с уверенностью сказать…
      — Я могу принять отсутствие товара. Но не могу принять отсутствие объяснений. Почему наша сделка расторгнута? Что изменилось за это время? Прошлый раз вы достаточно уверенно заявляли о возможности приобретения необходимых мне изделий. И очень уверенно брали аванс.
      — Продавец отказался сотрудничать со мной.
      — По какой причине?
      — По самой простой причине. По причине страха. Он боится Мозгу. И верит только Мозге.
      — Но вы же не боялись, когда соглашались на сотрудничество?
      — Я тоже боялся. И сейчас боюсь. Мозгу все боятся.
      — То есть вы хотите сказать, что вопрос закупа может разрешить только ваш этот Мозга?
      — Наверное. По крайней мере, продавец согласен работать только с ним.
      — В таком случае мне надо встретиться с Мозгой.
      — Это невозможно! Это категорически невозможно!
      — Отчего?
      — Ну хотя бы оттого, что вы его не знаете. Вернее, о нем не знаете! И даже имени его не слышали.
      — Почему же не слышал? От вас слышал!
      — Но это… но это нечестно! Если он узнает — мне не жить!
      — Только давайте не будем о честности. Давайте будем о процентах, прибыли и товаре. Давайте разговаривать как бизнесмены. Мне нужен товар. Вы знаете человека, который может мне его предложить. Значит, мне нужен этот человек. Я готов оплатить ваши посреднические услуги.
      — Как оплатить?
      — Очень щедро оплатить. Я готов вернуть вам вашу расписку.
      Это была хорошая цена. Это была очень хорошая цена. Много большая, чем полученная первоначально. Потому что условия сделки изменились. Потому что товара не было и, значит, не было возможности получить иностранный паспорт и сбежать в третью страну. А расписка была! У покупателя была!
      — Вы, конечно, можете отказаться. Но тогда я выйду на продавца сам. И в качестве предоплаты предложу то, от чего вы отказались. Предложу вашу расписку. Я думаю, он оценит этот мой жест доброй воли.
      — Вы не посмеете!
      — Посмею. Мне нужен товар! Каким угодно способом! Ваша жизнь в качестве аванса — не самая больша цена. Очень приемлемая для меня цена.
      — Он все равно не продаст вам товар! Даже если и сдадите меня.
      — Почему?
      — Я точно знаю, что не продаст! Он перестал его реализовывать. Он оставил его себе.
      — Себе?! Зачем? Зачем ему такой бесполезный в быту товар? Зачем ему бомба? Это же не партия «Сникерсов», которую можно оставить, чтобы съесть. Может, он придерживает товар, чтобы поднять на него цену?
      — Не знаю. Я только знаю, что он никому его не продает.
      — Ну тогда тем более мне необходимо встретиться с ним. Раз товар в наличии. И раз товар у него. Мне нужен Мозга. Вам нужна расписка. По-моему, мы должны столковаться. Или если не с вами, то с помощью вашей расписки — с ним.
      — Сволочь!
      — Нет. Только предприниматель, ищущий свою выгоду. Принимайте единственно верное в вашем затруднительном случае решение. Сдавайте мне Мозгу. И получайте свой компромат. Тем более что вы все равно его сдали. Еще в прошлый раз. Когда раскрыли его имя. У вас есть только три выхода из положения: сказать все и получить расписку, смолчать и погибнуть от рук Мозги, получившего вашу расписку, или…
      — Что или?
      — Или достать мне обещанный товар.
      — Я не могу этого сделать!
      — Тогда список сокращается до двух пунктов. Сказать все. Или умереть, не сказав ничего. Промежуточный вариант — случайная гибель меня в результате побоев, нанесенных тупым предметом, — показал представитель на Степана Михайловича, — не рассматривается, так как в этом случае расписка будет передана адресату.
      — Но как я вас выведу на Мозгу? Если я договорюсь о встрече, он все равно обо всем догадается. И тогда мне расписка не пригодится.
      — А я не прошу вас меня с ним знакомить. Я прошу вывести на него. Например, сказать его адрес.
      — У него нет постоянного адреса.
      — Тогда его телефон.
      — Номер его телефона никто не знает.
      — Но ведь вы как-то с ним общаетесь?
      — Он сам выходит на нужного ему человека, когда этого захочет. Или не выходит месяцами, если не захочет.
      — Но где-то он бывает? Куда-то ходит? С кем-то встречается?
      — Встречается. Но с теми, с кем встречается он, не могу встретиться я. И уж тем более вы.
      — Кого вы имеете в виду?
      — Равных ему по рангу друзей.
      — Авторитетов преступного мира?
      — Можете называть как угодно.
      — Вы кого-то из них знаете?
      — Кое-кого знаю. Вернее, знаю, где их можно найти. Их адресов вам хватит?
      — Очень хочется надеяться. В первую очередь вам хочется…
      Степан Михайлович судорожно кивнул. Ему действительно очень хотелось надеяться на то, что все закончится благополучно. То есть он останется жив и останется при деньгах. Ну или хотя бы относительно благополучно. То есть он останется жив и хотя бы при половине полученных капиталов. О самом плохом — об утрате всех денег — он не думал.
      — Я вам дам два адреса. Нет, даже три адреса. Я дам вам очень хорошие адреса. Где Мозга периодически бывает.
      — Мне мало просто адресов. Мне надо знать, когда там объявится ваш авторитетный приятель. Вам придется спросить их об этом. В процессе непринужденной беседы.
      — Кого спросить?!
      — Ваших адресатов.
      — Но это невозможно!
      — Вас о чем ни попросишь, у вас все невозможно. Вы, наверное, просто не хотите мне помочь?
      — Но они не станут со мной общаться. Я человек не их круга.
      — Так они, оказывается, относятся к дворянскому сословию? С генеалогическими корнями, прорастающими от времен Ивана Калиты. А вы простой, без роду и племени мещанин? Которому не по чину визиты в дома высшего света. Извините, не знал.
      — Вы зря смеетесь. У них действительно генеалогия. У них еще деды щипачами и домушниками были. И матери содержательницами притонов. А их внуки дослужились до авторитетов.
      — Ах, ну да, я забыл, что в нынешнее время дворянские звания впрямую зависят от продолжительности, частоты и режима отсидок. А вы пока еще не имеете таковых заслуг перед обществом. То есть даже не статский советник. Так вот, не статский советник. Хотите вы или не хотите, но эти дома вам придется посетить.
      — Они все равно не станут со мной разговаривать.
      — Ну хорошо, а подарок, не сопровождающийся длительными беседами, они от вас примут?
      — Какой подарок?
      — Очень дорогой подарок. Соответствующий самым изысканным вкусам высшего света.
      — Я не понимаю, зачем я им должен дарить какие-то подарки?
      — А вам не надо понимать. Вам надо только дарить. И свидетельствовать свое глубочайшее почтение.
      — И вы отдадите мне расписку?
      — Отдам.
      — Хорошо, я попробую.
      — Конечно, попробуете. Потому что у вас нет другого выхода…
 
      — …Позвольте преподнести вам этот скромный, не соответствующий степени ваших заслуг перед обществом и нашему к вам безграничному уважению подарок, — сказал Степан Михайлович.
      И вытащил из сафьяновой коробки золотой пятнадцатисантиметровый крест, который был микрофоном. И похожую на якорную, но только выполненную из чистого золота цепь, которая являлась антенной.