Глава 39

Заместитель министра МО тоже рассматривал карту. Свою карту. На которой тоже были разбросаны значки, и тоже от Смоленска до Владивостока. На его карте значков было больше, что и понятно, так как он, по отношению к генералу Крашенинникову, был вышестоящим начальником.

Ленинград, Нижний Новгород, Самара, Уфа, Красноярск... Полтора десятка заводов, которые с трудом, уже в который раз за последнее десятилетие, начали перестраивать производство. На этот раз переходя с конверсионных рельсов на военные. Теперь швейные иголки, наструганные из металла «Бурана», титановые зубочистки, садовые баки, созданные на базе снятых с производства спутников-шпионов, им предстояло превращать в бээмпэшки, танки и ракетно-зенитные комплексы. Что будет нелегко, потому что пустить под пресс новейшую подводную лодку, из которой нашлепать полмиллиона столовых приборов, проще, чем превратить вилки и ложки в многоцелевую атомную субмарину.

Полтора десятка заводов. Всего лишь полтора десятка...

Но ничего, это только начало, только самое, самое начало. Главное, что сработал сам принцип, что удалось вернуть часть производств в лоно армии. Удалось заставить новых хозяев десятков заводов, ранее снабжавших оборонку сырьем и комплектующими, вспомнить о нуждах Вооруженных Сил. А раз так, то можно будет заставить вспомнить и остальных.

Так что это не «всего лишь» полтора десятка, это... это целых полтора десятка!..

Целых полтора десятка предприятий разоренного, а теперь возрождающегося оборонного комплекса!..

Глава 40

Где-то в ближнем Подмосковье, под Хабаровском, в Новороссийске, на побережье Финского залива, где кучкуются дачи известных людей города Санкт-Петербурга, и в нескольких тысячах километров от Москвы, Санкт-Петербурга и в полутора десятках тысяч километров от Хабаровска, на Гавайских островах, в наскоро отрытых в земле и прибрежных дюнах окопчиках, на верхушках деревьев, в нишах скал, в припаркованных к обочине автомобилях, возле окон роскошных апартаментов стояли, лежали, сидели, висели в гамаках люди. Они смотрели в бинокли, стереотрубы, окуляры видеокамер и приборы ночного видения. Или просто смотрели. Или дремали в шезлонгах, но все равно смотрели. И отмечали в памяти и в специальных блокнотах.

«8.35 — „объект“ направился в сторону пляжа...»

«С... до... „объект“ обедал в ресторане, за шестым от входа столиком...»

«В... появился на веранде дачи...»

«В... сел в машину...»

«...Вышел от любовницы...»

В свободное от наблюдений время они вычерчивали планы местности и маршруты движений. Отмечали точки, удобные для снайперских засад. Прикидывали, где бы было удобней закопать фугас или куда установить мину направленного действия МОН-50 или МОН-100. Соображали, как еще можно безопасно, гарантированно и без лишнего шума зачистить «объект».

Потом они с почты или из какого-нибудь Интернет-кафе отправляли факс или электронное письмо, вызывая на похороны безвременно почившей тети племянников. Или приглашали других родственников для совместного отдыха. Или просто писали — здесь очень хорошая погода, температура не опускается ниже 22 градусов. Что обозначало 22-е число.

И тогда где-то возле Санкт-Петербурга, Хабаровска или Новороссийска на военный аэродром садился транспортник, из которого выходили несколько военнослужащих в камуфляже, с большими спортивными сумками в руках. И где-то в районе Канарских островов под перископ всплывала атомная подводная лодка.

— Все в порядке, — говорил капитан. — Горизонт чист.

И через десантный люк в море выходила группа боевых пловцов. Один за другим пристегивались к тросу, тянущемуся за подводным, напоминающим торпеду скутером, и на средней скорости, чтобы не создавать акустических помех, устремлялись к пляжу. Где именно в это время, потому что всегда в это время, в ночном море в окружении трех любовниц бултыхался «объект». А рядом с ним, чуть в стороне, плескались невзрачного вида молодые люди.

Метров за двести от берега аквалангисты притапливали скутер и над самым дном, уже своим ходом, друг за другом, ориентируясь по компасу и береговым огням, плыли к пляжу. Плыли бесшумно, в специальных, под цвет донной растительности гидрокостюмах. И даже выдыхаемый ими воздух не поднимался к поверхности сотнями серебристых, демаскирующих пловцов пузырьков, а закачивался в пустые вакуумные баллоны.

Два плавающих вокруг «объекта» молодых человека смотрели на часы, вытаскивали из карманов плавок небольшие фонарики и, направив их под водой в море, несколько раз мигали.

Точка — два тире — точка.

Аквалангисты чуть меняли направление. Подплывали к месту, где радовался жизни «объект». В отблесках буйствующего на берегу света выбирали нужные ноги. Безошибочно выбирали, потому что единственные маленькие, кривые и волосатые среди трех пар невероятно стройных и бесконечно длинных.

Свет фонариков мигал еще раз. Одобрительно мигал.

Аквалангисты дожидались удобного момента и, когда «объект» отплывал чуть в сторону, цепко хватали его за щиколотки мягкими, не оставляющими синяков и кровоподтеков перчатками, и рывком утягивали вниз. Тот даже не успевал крикнуть. Вода смыкалась над его лицом. «Объект» утягивали на самое дно, где вода выдавливала из легких остатки воздуха.

Наверху о чем-то кричали длинноногие блондинки, потерявшие своего хозяина. И довольно быстро, но не так быстро, как в пляжных сериалах, на место происшествия устремлялись спасатели.

Аквалангисты опускали «объект» на дно, — стараясь придать ему естественную для утопленника позу. И, привсплыв, чтобы не обозначить мутью, поднятой со дна, свой маршрут, быстро отступали к оставленному скутеру.

Через пятнадцать минут они вплывали в десантный люк лежащей на грунте атомной субмарины. Капитан не интересовался, зачем его пассажиры просили «притормозить» на траверзе Канар и куда они отлучались. Разведгруппам подобные вопросы задавать не принято. И никакие не принято. Равно как не принято заносить их фамилии в судовые документы...

Через неделю, уже в Североморске, десантная группа сходила на пирс.

И почти одновременно с ней, в Санкт-Петербурге, Хабаровске, Новороссийске и ближнем Подмосковье молчаливые молодые люди в камуфляже забрасывали большие спортивные сумки в вырулившие на взлетно-посадочные полосы транспортники. И их тоже никто ни о чем не спрашивал, и по полетным документам они никак не проходили...

Их не было.

Но они были...

Глава 41

Резидент поставил точку. Последнюю точку в последней строке последнего абзаца заключительной страницы аналитического отчета, составленного по итогам проведенного им расследования.

Здесь было все — застреленные и взорванные в своих офисах и машинах директора предприятий и бизнесмены, подобный во многих случаях почерк преступлений, следы крюков десантных «кошек» и струбцин, оставленные на деревьях, откуда за жертвами велось наблюдение, отпечатки подошв «диверсионных» ботинок «норвежского» исполнения, обрывок маскировочной сетки, выпущенной в семьдесят восьмом году по заказу ГРУ для нужд диверсионно-разведывательных частей, остатки целлофана и крошки спецназовского сухпая... Был анализ характера производства предприятий, руководимых застреленными, взорванными и зарезанными директорами. Был вывод...

Вывод был однозначный — все перечисленные убийства были совершены бойцами частей специального назначения. Но дело было не в убийствах — дело было в том, что заказчик у всех этих преступлений тоже был один и тот же. И этим заказчиком, по всей видимости, выступала армия. Потому что так получается, что ей более других была выгодна смерть потерпевших.

Армия подминала многочисленные АО, ЗАО и ЧП, которые снабжали оборонку ресурсами, необходимыми для производств техники, боеприпасов, горючего и прочего так называемого маттехснабжения. Почему именно армия? Например, потому, что от рук профессиональных армейских убийц не пострадал ни один директор автоцентра, супермаркета или ликеро-водочного завода, которые тоже могут приносить неплохую прибыль, но практически все руководители предприятий, сотрудничающих с оборонкой.

Только они!..

Что не может быть просто случайностью.

Равно как нельзя признать случайностью то обстоятельство, что после безвременной кончины прежних хозяев на их место садились армейские кадры — те же самые, хоть и уволенные в запас офицеры частей специального назначения.

Отсюда можно сделать вывод, что кто-то руками бойцов спецназа пытается подчинить себе целую отрасль российской экономики. И вряд ли кто-нибудь случайный, кто-нибудь из гражданских. С гражданскими спецназ сотрудничать бы не стал. Вернее, отдельные спецназовцы в единичных случаях — может быть, но именно отдельные и очень редко, а здесь...

Здесь наблюдались совсем иные масштабы! Выполнение «работ» обеспечивали целые подразделения, которые отирались подле «объектов» неделями! Иногда отрабатывалось до нескольких адресов одновременно. Например, потерпевших в Кемерове, Новокузнецке и Москве отправили на тот свет через день, то есть практически одновременно.

Столько личного состава на такой промежуток времени без ведома командования отряжаться на операции не может! Слишком это заметно. А раз так...

Раз так, то можно предположить, что все эти операции прикрывало командование среднего, а не исключено, что и высшего звена. Или не прикрывало... А организовывало. И тогда становится понятен интерес преступников к оборонке.

Отчет Резидент заключал прогнозом. Очень серьезным прогнозом. Если считать, что группа офицеров Вооруженных Сил подгребает под себя оборонную промышленность, используя для этого армейский спецназ, то можно сделать вывод... Можно сделать вывод, что они добьются того, чего желают добиться. В стране не найдется силы, способной противостоять хорошо обученным, хорошо организованным, хорошо вооруженным воинским формированиям. Армейский рэкет способен задавить всех — и правых и виноватых. Всех, кто встанет на их пути.

Армейский рэкет — это такая сила, какой страна еще не знала. Всем силам — сила! Которая способна серьезно повлиять на политический расклад в государстве.

И это был не единственный, но главный вывод. Самый главный.

Стране угрожало наступление армейской мафии!..

На чем Резидент поставил точку.

И после чего зашифровал текст, растянув и растворив его в сотнях тысячах байт случайного набора букв и цифр.

Раздробил письмо на три десятка самостоятельных частей. Сжал каждый особым, разработанным Конторой архиватором, который при неправильной распаковке мгновенно и невосстановимо уничтожал всю информацию.

Письма отправил с двух десятков интернетовских ящиков, на два десятка таких же разбросанных по сети адресов. Теперь кто-то, неизвестно где находящийся, соберет почту из ящиков, разархивирует, расшифрует и передаст начальству. Которое он, Резидент, никогда в глаза не видел и где находятся их кабинеты и есть ли таковые, знать не знает.

Но это не суть важно. Важно, что через день или два его донесение дойдет до адресатов, где бы они ни находились. А те, обработав и сравнив его информацию с полученной из других источников и сделав свои выводы, направят выше. Не исключено, что в Кремль. И, чем черт не шутит, может быть, лично Первому. Лично Президенту.

И тогда грянет гром и посыплются головы... С самых заоблачных высот посыплются! Градом посыплются!..

А раз так, то можно считать, что он свое дело сделал. Все, что мог и что должен был, — сделал! Теперь очередь за другими.

А ему пора приступать к текущим делам...

Глава 42

На стол Президента легла спецпочта. Он прикинул, сколько ему понадобится времени, чтобы прочитать все. Пожалуй, часа два...

Быстро разобрал, разложил стопками по столу конверты, — из Минобороны, ФСБ, Министерства иностранных дел...

Один конверт был странным, потому что на нем не было ни адреса-получателя, ни координат отправителя, ни грифов «Секретно», «В одном экземпляре»... Вообще ничего! Стерильная пустота...

Президент взял ножницы и отрезал у конверта край.

На стол упала распечатанная на принтере страница.

Что за дурацкие шутки?!

Президент поднял лист и начал читать...

В письме, на котором отсутствовало обращение и не было внизу подписи, сообщалось, что в стране существует заговор, предположительно офицеров Министерства обороны, которые ставят своей целью подчинение оборонно-промышленного комплекса и участвующих в производстве оборонной продукции предприятий — армии. Что частям армейского спецназа поручалось проведение специальных акций устрашения и ликвидации неугодных. Только за последний год в стране было убито более десятка бизнесменов и проведена смена собственников на ряде предприятий, снабжающих «оборонку» своей продукцией...

Президент прочитал письмо.

И тут же прочитал его еще раз.

И вдруг, в раздражении, скомкал в кулаке полученное письмо и швырнул его в мусорную корзину.

Несколько минут он сидел, глядя перед собой. Глядя в одну точку.

Затем взял себя в руки, наклонился, дотянулся, выдвинул корзину, нашел выброшенную туда бумагу и, скомкав еще сильнее, положил в пепельницу. После чего вытащил зажигалку и поджег.

Бумага медленно сгорала, превращаясь в серый пепел. Президент внимательно смотрел на огонь. Когда язычки пламени затухли, он примял пепел сверху кулаком, затем высыпал содержимое пепельницы в руки и растер между ладоней.

Нехорошо получилось, неудачно. Теперь информация разлетится...

Президент дунул на пальцы, и на стол слетели черные пылинки сгоревших бумаг...

Нужно будет прибрать...

Нужно будет обязательно прибрать за собой...

Через три недели в Центральной клинической больнице, во время обследования, в результате внезапно развившегося сердечного приступа, скончался один из заместителей министра обороны. Тот самый заместитель министра обороны, в подчинении которого находился генерал Крашенинников...