Кстати, с 11 мая 1932 года Шолохов приказом номер 9 был зачислен постоянным сотрудником газеты “Правда”. Помощником знаменитого писателя стал штатный сотрудник “Правды”, прослуживший в этой должности до катастрофы 1991-го, а редактором шолоховских произведений — по желанию самого автора — Юрий Борисович Лукин, с которым мне тоже посчастливилось работать в “Правде”.
      В “Правде” особо ценилась верность “Правде”. Тот, кто предавал ее идеи, ее принципы, уходил из газеты навсегда. За редким, повторюсь, исключением.
      Переходы и перебеги стали обычными через 90 лет.
      Но о том, что стало возможным спустя век, я расскажу чуть позже.
 
      А тогда, в августе-сентябре 1991-го, мы были наивны, хотя уже и немолоды, и порядком побиты жизнью.
      Профессор Владлен Терентьевич Логинов к тому времени сделал себе имя, и не только в науке, но и в политике. Ранее бывший ведущим сотрудником полулегального института КПСС, где “ковали” коммунистов-интернационалистов для всего мира, он стал и одним из основателей, возможно, первой оппозиционной партии, движения или группы — “Московская трибуна”. Эта вольнодумная “трибуна” объединяла столичных (по преимуществу) интеллектуалов, которых привлекала к ней возможность, открытая перестройкой, перейти от кухонных полуподпольных дискуссий к совершенно свободной дискуссии в лучших московских клубах. При поддержке новых властей, которые, как все провинциалы, любили группировать вокруг себя по преимуществу звонкие имена и творческие силы, подражая, хотя и неосознанно, небезызвестной мадам Помпадур. Думаю, именно “Московская трибуна” послужила своеобразным прологом Межрегиональной депутатской группы — прибежища всесоюзной, еще эсеровской, оппозиции, вознесшей на гребень своей волны не самого интеллектуального, но, пожалуй, самого тертого политика, побывавшего и на прежних вершинах власти, но будто бы гонимого более удачливыми и догматичными соперниками. Вы уже догадались, что этим “открытием” в перестроечной политике стал Борис Николаевич Ельцин — тогда самый продвинутый в демократию по-советски, даже по-коммунистически, деятель горбачевско-лигачевской выделки.
      Профессор-историк Логинов был близким другом профессора-экономиста, тоже влипшего в историю, Гавриила Попова (греческие “друзья” “Правды” господа Янникосы почему-то люто ненавидели грека Попова, но это так, к слову). Гавриил Харитоныч уже возглавил Совет народных депутатов столицы, уже осваивал антисоветскую риторику, изобрел термин “административно-командная система”, готовил статью для “Известий” о четырех или пяти “Де” (десоветизация, дефедерализация и т.д.), а Владлен Терентьевич состоял, как и я, в членах полозковского Центрального Комитета КП РСФСР, не оставившего следа в истории.
      Вот ведь какая история получается!
      Могу заверить моих читателей, что профессор Логинов никогда не был антисоветчиком и убеждений своих, как перчатки, не менял. Он, как и многие из нас, иногда заблуждался…
      Я еще раз убедился в этом, когда уже в 2003-м смотрел передачу с его участием, которую вел на телеканале “Культура” Виталий Третьяков, отставленный большим рынком с должности главного редактора “Независимой газеты”. Логинов говорил то, что думал.
      Мы много раз встречались с историком Логиновым в редакции “Правды”, где он на общественных началах вел семинар для журналистов. Как-то они приходили к нам вместе с Олегом Ефремовым — соавтором исторической драмы на ленинскую тему.“Слово о Ленине” — к какой-то юбилейной дате — для М.С. Горбачева тоже писал (с кем-то в соавторстве) Владлен Терентьевич. Да и само его имя — дань уважения человеку, которого, как можно понять, очень высоко ставили родители: Владлен — это сокращенное “Владимир Ленин”.
      (В скобках: никто не хочет называться Шариковым, да еще Полиграфом Полиграфовичем, тем более — Швондером, у которого, по-моему, и имени-то нет. Но я не слышал, чтобы кто-то сменил свое ленинское имя. Сжечь партбилет — это пожалуйста, это нам ничего не стоит, а вот имена дают родители, а уж они знали в жизни толк).
      А поближе мы познакомились с Владленом Терентьевичем, когда в 1991-м году несколько месяцев жили в Волынском 2, вблизи сталинской дачи, и за похлебку работали над последней Программой КПСС, позднее обозванной р-революционерами предательски-оппортунистической. Там не было призывов к мировой революции. Признавались ошибки, допущенные в 20-е, 30-е, 50-е годы и — самое страшное! — в послесталинские десятилетия. Говорилось о том, что экономика наша буксует, что КПСС запоздала с реформами в политике, в социальной сфере, что наше прежнее (не нынешнее же!) руководство прошляпило научно-техническую и особенно — технологическую революцию, и страна стала стремительно отставать от более динамично развивающихся народов и государств… Разве это не чистый оппортунизм? Было время, когда подобные мысли назвали бы политическим капитулянством. И …. (дальше додумайте сами.)
 

Куда ты, несешься Русь?

 
      Споры о партийной программе, об оценке прошлого и настоящего нашей страны и путях ее развития приобрели тогда необычайно острый характер.
      Впрочем, такие гадания об особом пути России, о ее роли в мире, об отставании от Запада были в моде с незапамятных времен.
      “Куда ты несешься, Русь?” — спрашивал весьма прозорливый романтик XIX века Н.В. Гоголь.Это ему принадлежит горькое признание: нет пророка в своем отечестве. Даже великие мыслители и писатели искали примеры достойной жизни в чужих странах — для подражания и исправления российских нравов. Но — тщетно.
      Очерки М.Е. Салтыкова-Щедрина, названные незатейливо — “За рубежом”, рассказывали россиянам того же века (тогда еще не было такого красивого слова — россияне), что там, за бугром, ботинки выставляются на ночь перед дверью гостиничного нумера не для того, чтобы их умыкнули, а только почистили, что один ихний Курт или Ганс выполняет работу, какую в необъятной Российской империи делают, да еще и бурчат при сем, десять Ванек.Но и до сих пор почему-то не все знают, что селедку надо чистить с головы, а не с хвоста.Мы, несмышленые почитатели гениального А.П. Чехова, отчего-то плачем над грустным повествованием о незадачливом Ваньке Жукове, а деревню, где прозябал его всеблагой дед Константин Макарович, так и не нашли — ни в советские годы, ни во время буйствования демократии — и ничего благоразумного для нее не сделали. Пока не явился туда мещанин во дворянстве — продукт не французского, не мольеровского, а нашего, домотканого рукомесла, да не понастроил там дворцов для себя и своего семейства. Я был поражен в самое сердце, когда впервые и, увы, по трагическим обстоятельствам (хоронил друга своего Ивана Шарова),побывал в одной из черноземных, природою щедро одаренных областей нашей Родины, нашей России, и узнал, что и малую, и великую нужду наши прекрасные россияне справляют в огороде,как и две тыщи лет назад. Но — вот писк цивилизации! — ходят не прямо в огород, на грядки картошки или клубники, а сначала на газетку (неважно, как она называется, лишь была бы под рукой…)
      Что же мы так над собойизгаляемся?
 

Врагов простили. А страну?..

 
      Срединная Россия….Думаю, можно назвать ее центром страны нашей, обильной, по
      Н.А. Некрасову, и могучей. Но и за полтора века, когда ушел из жизни этот изумительный, искренний поэт и великий издатель самим А.С. Пушкиным задуманного и начатого журнала “Современник”, вопрос, им заданный, “Кому на Руси жить хорошо?” ничуть не растерял своей значимости. Господи, да за что же ты так жестоко и несправедливо караешь самую великую и самую, по моей надежде, талантливую страну?! Только она, а не задрипанная, замусоленная, как доллар, разношерстная Америка может стать духовным центром Мира.
      К ней, нашей стране, тянут свои загребущие десницы все алчные хищники Земного Шара. Они видят в России сокровищницу земных богатств: нефти, газа, таежных лесов, золота и драгоценных камней…А Россия — страна великого духа. Она приняла эстафету великих революций от Франции, которая умудрилась, разрушив мрачную Бастилию, построить на ее месте то ли роскошный дом запретных удовольствий, то ли казино, что, впрочем, почти одно и то же.
      Франция переболела своими революциями, как детской корью -не хочу, однако, этим сравнением обидеть великую и вольнолюбивую страну. Мы с нею в дружбе. Даже построив заново Храм Христа Спасителя, возведенный в честь победы в Отечественной войне 1812 года над французской армией Наполеона.
      Мы уже и Германии простили самую жестокую, самую кровавую агрессию против народов России. У нас теперь в лучших друзьях и Вилли, и Гельмут, и Ганс…Мы мечтаем жить так же привольно, какпобежденные Красной Армией коричневые рыцари с берегов Рейна, Эльбы и Шпрее.
      Что уж говорить про полумиллионную армию Наполеона Буонапарта, взошедшего на императорский трон на кровавой волне Великой Французской революции и едва ли не сразу возомнившего себя властелином Вселенной? А для подобных “возомнений” надо было не только разбить опереточную (ну пусть оперную!) армию Италии (позднее в сражениях с французами за освобождение этой оливковой страны прославился наш адмирал Федор Федорович Ушаков). Надо было покорить Россию. Поставить ее на колени.
      Это, кстати сказать, понимали все известные по истории завоеватели, которые непременно рвались на российские просторы. И татаро-монголы, начиная с Тимура-Тамерлана, искали военное счастье на земле необъятной Руси. И японцы атаковали Россию на ее азиатской территории, считая, что наш ничтожный, по их понятиям, народ недостоин располагать столь обширными пространствами. И тевтонские “псы-рыцари”, и шведы, и прочие прорывались с запада — к Пскову и Новгороду, хотя князь Александр Невский с народным войском дал им отлуп. И недаром, неспроста Петр Великий значительно позже поставил в дельте Невы русский град, названный на иностранный манер Санкт-Петербургом, да еще и вывел на Балтику военный флот крепнущей Российской державы.
      Ленинское правительство, вопреки завету Петра I, перенесло столицу из Петрограда в Москву главным образом потому, что германские дредноуты и фрегаты бороздили воды Финского залива в слишком опасной близости от невских берегов, а флот новой России пребывал в полу разобранном состоянии.
      Кстати, когда началась первая мировая война, а было это в 14-м году ХХ века, российский император Николай Второй издал вердикт о переименовании Санкт-Петербурга. Не мог православный русский царь смириться с тем, что столица Российского государства носит немецкое имя — враждующего с нашей страной народа. Хотя и сам государь, и тем паче супруга его Александра Федоровна уже не были русскими. Но тут не они виноваты, а традиция: монархи могли сочетаться браком только с теми, кто соответствовал их социальному статусу.Царь или император должен был искать свою пассию в других, иностранных монархиях. И какая-нибудь принцесса — датская или ангальт-цербтская, какая-нибудь заграничная фру Фике — могла стать подходящей партией для подневольного российского государя. А “жениться по любви” короли, цари, императоры не могут. Это карается, и жестоко. Известны случаи, когда прямых наследников престола отлучали от династии только потому, что они заводили интрижки с недостойными их великокняжеского пристрастия особами.
      Известно, что дляпоследнего русского царя, Николая Александровича,это обернулось трагедией. Сын его, Алексей, был от рождения болен гемофилией (несвертывание крови).Брат царя Михаил, как всем известно, от престола отказался (что не спасло его от высылкив Пермь в марте 1918-го и от расстрела в июне того же года.) У других родственников была подмочена династическая репутация. Королева Великобритании, генетически родственная Николаю II, после некоторых колебаний отказалась его приютить в своей суперцивилизованной и гиперосторожной державе.И тогда в дом Ипатьева в Екатеринбурге, где пребывал под арестом “гражданин Романов”, нагрянули каратели… .
      Император, я так понимаю, пошел на смерть в полном согласии со своим, природой заданным,характером — как на избавление от мук, чинимых над ним и его семьей Филиппом Исаевичем (настоящее имя — Шая) Голощекиным, Юровским и прочими якобы революционными расстрельщиками.
      Сколько русской крови было пролито этими людьми, настоящие имена и фамилии которых кроме специалистов мало кто знает? А ведь именно Голощекин, избранный в ЦК РСДРП (б) и его Русское бюро на Пражской, 1912 года, партконференции, “играл”, как сказано в справочнике о политических деятелях 1917-го, “определяющую роль в переводе царской семьи из Тобольска в Екатеринбург и последующем ее расстреле”.
 

Враги числились за народом

 
      Расстрельщиков у нас всегда оказывалось больше, чем гуманистов и созидателей. Не потому ли и перебивается с хлеба на квас многострадальная Россия?!
      В ней причудливо складываются и переплетаются судьбы многих и многих людей.
      Я, к примеру, немало лет был знаком и даже товарищески близок с Сергеем Борисовичем Шеболдаевым, тоже, кстати, активным оппозиционером 80-90 годов уже минувшего ХХ века, венчавшего второе тысячелетие от Рождества Христова. Печатал в “Правде” его небольшие статьи и письма по каким-то конкретным, весьма актуальным поводам. Лично его я уважаю и до сих пор, несмотря на вероятную нестыковку наших идейных пристрастий и взглядов. Но когда я узнал частицу правды о его отце…
      Борис Шеболдаев работал первым секретарем партийных организаций ряда сверхрегионов (по типуфедеральных округов В.В. Путина): Нижневолжского, Северо-Кавказского и Азово-Черноморского крайкомов ВКП(б). Был членом ЦК и ЦКК,усердно громил всех оппортунистов, двурушников и предателей, часто обрекая их на погибель…. В 1937-мсам Б.П. Шеболдаевбыл расстрелян как враг народа.
      У партии большевиков, что, само собой разумеется, врагов не было, разве что — идейные противники. Враги числились за народом.
      Вот написал эти строки, и мелькнуло: а может, и правда, что враги России, как раньше, так и доныне, были и остаются врагами народа? Ну что стоит жизнь одной двуногой особи, даже если она, эта особь, и на самом деле — реальный враг? В конце ХХ и начале ХХI века проблема решалась проще пареной репы. Киллер, серая неприметная личность, деловито подходит к подъезду жилого дома (не посадишь же всех олигархов и преступников в СИЗО— следственные изоляторы, где они чувствовали бы себя лучше и безопаснее, чем дома?). Человек с оружием дожидается, когда отдельный субъект, оказавшийся лишним на празднике рыночной или политической жизни, выходит из многокомнатной квартиры, из-за железных дверей, хитроумных замков и задвижек и получает “свои”, оговоренные и оплаченные кем-то две-три пули. Последний выстрел — в голову — контрольный.
      Случайно выяснилось, что, если олигарху местного или федерального значения прострелить сердце, это еще не значит, что он обязательно умрет, — надо непременно прострелить ему голову. Сердце-то может оказаться ледяным или каменным.
      С народом — сложней, а можно сказать — и похуже.
      Кульминацией давнишнего и трогательного фильма о Зое Космодемьянской стали ее слова: мы — народ, вы, проклятые фашисты, всех не перевешаете. (Для точности: первый очерк о Зое военного корреспондента “Правды” Петра Лидова был напечатан в нашей газете 27 января 1942 года под названием “Таня”. Только через три недели, 18 февраля, Петр Лидов опубликовал свой второй очерк о девушке-партизанке, казненной гитлеровцами в подмосковном Петрищево, под заголовком “Кто была Таня”. Так миру явилась бесстрашная Зоя, народная защитница).
      Такая вера в свою страну, в свой народ особенно крепка и неколебима среди простых людей, даже не подозревающих, что они играют какие-то навязанные им сверху роли. А социология, наука ветреная и потому презираемая и гонимая, доказала, что всякий человек играет множество социальных ролей и этим, в сущности, не отличается от великих мастеров Художественного или Малого театров. Разве тем, что маститые лицедеи могут сыграть любую, самую драматическую либо трагическую роль, погибнуть и умереть на сцене, а через минуту, уже за кулисами, выпить “за успех” добротную рюмку водки и пойти, вслед за Федором Шаляпиным и другими корифеями искусства, в ближайший трактир и гужеватьтам с русским размахом до утра, до полной потери чувства реальности. Как и политики, что бьют в набат о бедах и горестях народа, но, сойдя с трибуны, велят помощникам вызвать машину, чтобы помчаться на обильную презентацию ценою в миллионы рублей или на предоставленную им за народный счет загородную виллу. Создается и крепнет впечатление, что и партии-то нынче организуются и функционируют с одной единственной целью: чтобы рядовые их члены, политбойцы агитировали за партийных вождей на бесконечных выборах. А когда лидер (слово захватанное и захваченное амбициозными политиками) садится в депутатские или губернаторские сани, об агитаторах фактически забывают, и они доживают свой жизненный срок на нищенскую зарплату, пенсию или пособие. В лучшем случае очень немногим удается выплеснуть свои горести и обиды на страницы псевдо-непримиримых газет, где критиковать разрешается не своих прельстителей, почивающих на добытых невольниками лаврах, а только — вслед за лидерами! — правящий режим и отдельных одиозных госчиновников и ненаших олигархов.
      По сути, это своего рода идейная принудиловка, хуже того — проституция. Хорошо, если партия — у власти, тогда, может быть, и своихмелких чиновников подмажет, а то, чего доброго, и мужику лишний пятак перепадет….
 

Не спешите нас осуждать

 
      А мы с Владленом Терентьевичем, люди небесталанные, жизнью всерьез потертые, мечтали создать Партию Правды в королевстве кривых зеркал.
      Не спешите нас осуждать.
      Ученые, да и все творческие люди отличны от других людей не только тем, что совершенно не понимают жизни. Они просто живут в другом времени — будущем или прошлом. А часто — и в том, и в другом. Неспроста же остались в памяти человечества имена Томаса Мора, Томмазо Кампанеллы, Роберта Оуэна, Шарля Фурье, которых наш постперестроечный БЭС, заявляющий о себе как Большой (!)Энциклопедический (?) Словарь, то бишь издание научное и беспристрастное, клеймит утопистами, почти недоумками — вполне в духе инквизиции или догматики сталинских времен. (Очень жаль, что все эти позорные ярлыки прикрывались именем выдающегося ученого, нобелевского лауреата, физика Александра Михайловича Прохорова, “как бы” председателя редакционного Совета этого уже ненаучного издания, ставшего в последнее время откровенно тенденциозным и не заслуживающим доверия).
      В своем неразобранном архиве я нашел пожелтевший — физически, но не морально — спецвыпуск к 78-летию “Правды” (5 мая 1990 года). С пожеланиями газете выступают в нем писатели Виктор Астафьев и Сергей Залыгин, рабочий, член Президентского Совета СССР Вениамин Ярин, академик Станислав Шаталин, первая женщина-космонавт Валентина Терешкова, народный артист СССР Кирилл Лавров.
      О чем они говорили, чего желали газете?
      Приведу выражение Ромена Роллана, о котором напомнил в подборке “Слово наших друзей” К. Лавров: “Вот наказание за то, что хоть раз ты сказал правду: теперь ты обязан говорить ее всегда, всю жизнь…”. Критерием работы газеты ленинградский артист назвал интеллигентность. Лет через десять я встречался с Кириллом Юрьевичем, который после 1991-го голосовал за демократов. Оказалось, и к “Правде” у него оставалось доброе отношение.
      Выдержки, компетентности, достоинства желал газете В. Астафьев.“Правде”, говорил Виктор Петрович, “надо не затеряться, найти свой образ, достойный и названия газеты, и ее широкого читателя”.
      Об особой ответственности “Правды” “за возвращение к истине” в то время, “когда рушится вера”, когда “в сознании очень многих людей социализм и коммунизм ассоциируются преимущественно с их искажениями”, прежде всего печатью, напоминал В. Ярин.
      Интересно рассуждение С. Залыгина: “по мере того, как меняется в наших умах и душах смысл слова “правда”, меняется и “Правда”. Удивительный процесс. Когда-нибудь он будет изучаться историками, социологами, психологами, всеми людьми с особым интересом к своему собственному прошлому…”
      “Убежден, — говорил академик С. Шаталин, — как бы ни пошел процессразвития партии, для “Правды” как центрального органа не должно быть закрытых тем, запретных идей, нежелательных оппонентов. “Правда” уже сумела стать зеркалом различных точек зрения в партии. И когда здесь отнюдь не все нравится, напоминаю себе, что пенять на зеркало смысла нет”.
      Очень по-разному сложились в дальнейшем судьбы и взаимоотношения с газетой тех, кто выступил в 1990-м году в спецвыпуске “Правды” под рубрикой “Слово наших друзей”. Но никого из них не могу заподозрить в неискренности по отношению к “Правде” — они желали ей самого “доброго и значительного”(Сергей Залыгин), успеха в “борьбе за обретение партией новых сил и новой энергии”(Валентина Терешкова),“в воспитании нового человека”, способного преодолеть “во многом рабское сознание и самосознание” (Виктор Астафьев).И это доброе отношение было взаимным.
      Сужу о том по тогдашней почте “Правды”, который вел наш партотдел — то есть ваш покорный слуга вместе со своими добрыми товарищами Альбертом Петрушовым, Иваном Подсвировым, Александром Шинкиным….“Прямо-таки бурю откликов, — отмечал в том же спецвыпуске ныне железный борец за единомыслие в отдельно взятой партии, — вызывает регулярно публикуемый в преддверии XXVIII съезда партии “Дискуссионный листок”.
      Да, помнится, за один месяц только наш отдел получал 12 с половиной тысяч писем — из примерно 40-45 тысяч на всю редакцию.
      Не могу не привести здесь и свой монолог, записанный для спецвыпуска 5 мая 1990 года Николаем Кривомазовым.В его как всегда ироничном репортаже “Про надёжу” есть раздел, озаглавленный так: Александр Ильин: “О чем я пока не написал? О самом главном…” Публикую его полностью, без единой поправки.
      “О чем мы еще не писали? Если отвечать предельно серьезно, я бы сказал так: о самом главном. Мы еще только-только нащупываем подходы к теме: партия в условиях политического плюрализма.
      Мне кажется, многие — и коммунисты, так сказать, рядовые, и руководители партийных комитетов — все еще не верят, что появление новых политических силна арене нашей общественной жизни — это всерьез.
      Сегодня кое-кому представляется — сужу об этом и по письмам, и по выступлениям прессы, — что можно пока не считаться со всякого рода общественными движениями, фронтами, поляризацией общества. Вот-вот, дескать, все станет на свое, на прежнее место. Не встанет! К прошлому возврата больше нет. Значит, нужно раз и навсегда отрешиться от высокомерия, комчванства. Искать новые, совершенно непривычные для нас подходы. Решительно, кардинально перестраивать партийные ряды.
      Еще в начале прошлого года “Правда” била тревогу: кредит доверия, данный партии с началом перестройки, стремительно тает. Авангард начинает отставать. Писали мы и о том, что надо осваивать такие понятия, как партнерство, сотрудничество с другими общественными силами и движениями. Не смотреть на них свысока. Да, мы писали, ставили злободневные вопросы, но каков же результат? Многого ли достигли? — вот в чем главное. Увы, достижения более чем скромны. Хотя сдвиг, конечно, есть, но, кажется, запоздалый. А уже новые проблемы стучатся в дверь. Неужели опять опоздаем их разглядеть? Возникают новые партии, пусть пока немногочисленные. Но и с ними надо считаться. Есть и люди с партбилетами КПСС, которые откровенно ведут дело к расколу партии. Не считают для себя обязательными нормы партийной этики, дисциплины. Что же тогда их связывает с КПСС?
      Верю, что партия найдет в себе силы преодолеть затягивающийся кризис. А наше, партийных журналистов, дело — помогать выздоровлению, очищению партийных рядов. И возрождать на новой основе, в новых условиях ленинские традиции партийной печати, которая должна быть трибуной рабочего класса, всех людей труда. Ведь им в первую очередь призвана служить партия”.
      Если бы сегодня, в 2003-м, меня попросили написать “о самом главном”, я не задумываясь перепечатал бы этот монолог. Конечно, некоторые аббревиатуры пришлось бы немного подправить.
      Мы верили в “Правду”. Верили в газету как собирательницу новых сил и новой энергии и миллионы ее читателей. Когда КПСС была бесцеремонно вычищена из Конституции СССР, когда люди труда были по сути отлучены от политики, лишены возможности через свои парторганизации влиять даже на руководство отдельных предприятий, они видели влиятельную силу в “Правде”. Тот же “Дискуссионный листок” читали не только, так сказать, рядовые подписчики. Буквально утром, по крайней мере до полудня, до редакции доходили отклики и с самых “верхов”. Одним что-то нравилось, другие поеживались от неслыханной дерзости авторов газеты. Главе правительства, помню, не понравились резкие высказывания в адрес членов Политбюро ленинградских рабочих, прозвучавшие в материале нашего собкора Виктора Герасимова. Обсуждали в кремлевских кабинетах и на Старой площади — не официально, а в живыхбеседах— блестящую острокритическую статью нашего автора Натальи Морозовой “С точки зрения беспартийной…”
      Вот почему мы с Владленом Логиновым поверили в идею создания Партии Правды.
      Мы просто знали, что вся история человечества — это путь к Правде.
      Совсем недавно христианская католическая церковь покаялась перед всем миром за преследование ученых, начиная с великого Галилея, которые несли людям Земли свет науки, свет знания.
      Я надеюсь, что наступит время, когда все искренние люди не будут слушать по радио и
      ТВ недорослей, выпестованных ложномудрыми, а то и злонамеренными наставниками, будут самостоятельно мыслить и понимать сложнейшую правду истории. И по справедливости оценивать тех, кто стремился сделать жизнь лучше, достойнее, хотя, как и все остальные, мог заблуждаться.
 

“Не хватает культурности…”

 
      Почему не состоялась и не могла состояться Партия Правды? Почему развалилась КПСС и разрушилось Советское государство?
      Обратимся к Ленину.
      Вот что он писал в первые годы Советской власти:“Экономической силы в руках пролетарского государства России совершено достаточно… Чего же не хватает? Ясное дело, чего не хватает: не хватает культурности тому слою коммунистов, который управляет… Если взять Москву — 4700 ответственных коммунистов — и взять эту бюрократическую махину, груду, — кто кого ведет?Я очень сомневаюсь, чтобы можно было сказать, что коммунисты ведут эту груду. Если правду говорить, то не они ведут, а их ведут”.
      Так было и позже, и — особенно — теперь, когда благородных целей пытаются достичь на неблагородные средства.
      В той же ленинской цитате можно заменить слово “коммунисты” на другое, к примеру — демократы или либерал-демократы,и прийти к определенным выводам. Но даже если не заменять ни одного слова, эффект будет таким же. Правда, придется подумать и разобраться, что ныне представляет собой “слой коммунистов, который управляет”, и что такое — бюрократическая махина, “груда”, едва ли не целиком состоящая из бывших, а может, и будущих “коммунистов”? И те, и другие “хочут” приобрести иммунитет — нет, не против холерного или чумного вируса,а против тривиально-криминального преследования за грязно-уголовные делишки. Вор, по их понятиям, должен сидеть не в тюрьме, а по меньшей мере -в представительном органе власти, с защитительно-красным мандатом, и чтобы судьбу его, даже если совсем уж проштрафился, проигрался, решали не прокуроры и судьи, а его полномочные подельники.
      Вы представляете, чтобы депутат, а теперь и губернатор, и член Госсовета РФ интернационалист Роман Абрамович “сдал” ставшего неугодным верховной власти бывшего депутата РФ Бориса Абрамовича? Нет? Я — тоже. Он лучше купит аглицкий футбольный клуб, набьет его мировыми футбольными звездами и, подобно О. Бендеру, прогремит на всю планету. Возможно, чтобы отомстить нам, русским,за чудного лесковского мастера Левшу, сумевшего со товарищами подковать в Туле аглицкую блоху. Приглашенного англичанами посмотреть Европу и остаться там, но скончавшего дни свои в российской нищете и беспамятстве, в “желтом доме”. А возможно — чтобы, в случае крайней нужды, поселиться на богоизбранном британском архипелаге, поближе к БАБу, недавнему народному избраннику от одной из неблагополучных российских окраин, поверившей, что под крылом олигарха народонаселению округа заживется весело, вольготно на Руси. В отличие от царя Николая II беглый олигарх сходу получил в Альбионе политическое убежище.
      Перечитывая из любопытства книгу Бориса Федорова, недавнего предводителя депутатской группы “Либерально-демократический союз 12 декабря”, вывесившего было перед нашим домом на Ленинском проспекте большой экстраординарный плакат: 50 000 000 жертв коллективизации и репрессий никогда не проголосуют за коммунистов, я обнаружил в хитроумнойисповеди бывшего сотрудника ЦК КПСС, идейного антикоммуниста, характерное признание. Оказывается, когда в декабре 1994 года Борис Георгиевич попал в Госдуму и возглавил, как “наиболее известный человек”, вышеозначенную группу, он обнаружил в ней “много…индивидуалистов, циничных карьеристов и случайных людей. Большинство жаждало поездок за границу, денег, “завязок” в Москве, должностей”. “Достаточно сказать, что в группе некоторое время состоял депутат-предприниматель Скорочкин, который вскоре перешел к “жириновцам” и через год был убит”.
      Конечно, как каждый автобиограф, Борис Федоров изрядно лукавит и ставит себя в неловкое положение. Ведь если ты “самый известный человек”, прошедший, после ЦК КПСС, гайдаровско-чубайсовско-черномырдинскую школу, то не мог же не знать, на какой лжи и крови были замешаны “демократические” выборы 93-го. Не мог не знать и о том, что ситуацией не замедлили воспользоваться лжецы и кровопийцы, разного рода Чичиковы и Ноздревы, Расстегаевы и Лопахины, Тяпкины-Ляпкины и Угрюм-Бурчеевы…А к какой чистой категории депутатов Борис Георгиевич относит себя?
      Этот же вопрос стоит задать и многим другим политикам. Они что, никогда не открывали ни одной книги классиков мировой художественной литературы, где пагубность сращивания политики и денег исследована до мельчайших подробностей? Достаточно (повторю за Б. Федоровым) назвать имена Диккенса, Бальзака, Сноу (“Коридоры власти”), Гоголя, Достоевского, Льва Толстого, Драйзера…
      Они, политики, разве и до сих пор воспринимают как ненаучную фантастику беспощадные фильмы Стэнли Крамера, Анджея Вайды, Бергмана, Феллини, Копполы, которыеотнюдь не разделяли “аморальных”, помнению яковлевского пошибалибералов, коммунистических идей?