Я помню, как долго и деликатно в редакции работали с Юрием Власовым, олимпийским чемпионом по штанге — острым, даже беспощадным мыслителем. Он резко выступил на I съезде народных депутатов против старой системы — что называется, наотмашь. Но, прошло какое-то время, и Юрий Петрович понял, что демократия и на этот раз обратилась в дьявола. Свои размышления Власов опубликовал в газете “Московские куранты”. Статья по духу была совершенно правдинской. Мы обратились к автору сделать для нас вариант. Автор ответил отказом.
      И вот он сидит передо мной — этакая глыба, красивый и совершенный человек в очках. Обмениваемся репликами:
      — Мы просили Вас писать для “Правды”. Вы отказались.
      — Теперь время изменилось.
      Острая статья Власова, в основном по частному природоохранному или бюрократическому (как точнее определить?) вопросу, появилась в “Правде”. А потом сотрудничество продолжилось…
      Что было бы, если мы понесли его материалы в ЦК?..
      Да и вообще такой коллективной привычки в наше время не наблюдалось. Не потому, что мы лучше наших предшественников — время само меняло многие оценки, принципы.
      Скажу попутно: во многом согласный со статьей Нины Андреевой, я не могу не согласиться с категоричным “принципов не меняю”. Если человек легко меняет принципы — он пустышка, флюгер. Но бывают обстоятельства, когда и нечто коренное во взглядах нужно менять. Нельзя принципиальность путать с упертостью, становиться невменяемым ортодоксом.
 

“ИВАН ИВАНЫЧ ПРОСИЛ ПЕРЕДАТЬ"

“Когда бьют по своим, промахов не бывает”

 
      Об этой карикатуре старожилы “Правды” вспоминают до сих пор.
      Сюжет рисунка такой: по стадиону идет эстафета, один из бегунов передает эстафетную палочку другому со словами:"Иван Иваныч просил передать".
      Ситуация типичная. Служебное рвение порой доходит до абсурда, и в спортивный момент врывается верноподданническое “Иван Иванович просил передать…”
      В партийных, общественных кругах все по-другому. Если этот мифический Иван Иваныч снят с вышестоящей должности или, не дай Бог, преставился, прежнее чинопочитание кончается торжественными или траурными проводами. А что просил Иван Иванович передать — на то наплевать и забыть.
      Припомните, сколько достойных заповедей оставили нам предшественники. Тут и “Не убий”, “Не пожелай жены ближнего своего”, “Ударили по правой щеке, — подставь левую”… И заветы земных властителей и вождей. Из них лишь один исполняем, — о почитании начальников и беспрекословном им повиновении.
      Возьмите первые послереволюционные годы: “Дан приказ ему на запад, ей в другую сторону” и поехали комсомольцы на гражданскую войну… Но это частный случай.
      Еще великие князья, цари, императоры любили жестоко карать фаворитов своего папеньки (или маменьки). Ссылали их кто на Ливонскую войну, кто в Сибирь или на Кавказ, а кого и еще дальше: откуда никто не возвращается.
      Вот и Геннадий Андреевич Зюганов, когда вручили ему партийный скипетр и державу, первым делом отодвинул в сторону тех, кто ему предшествовал.
      Ну, добро бы И.К Полозкова, которого по доброму оценила “Правда” — тот просто растворился в создавшейся политической пустоте, сделался маленьким, хоть и гордым человеком, преданным аппаратчиком, вроде гоголевского Акакия Акакиевича. Правда, о его пожеланиях справить себе новую шинель никто не слыхал, но мало ли у человека мечтаний, кроме добротной шинели. Например, о том, чтобы кто-то выслушивал, — даже пусть не прислушивается! — его советы, воспользовался его практическим опытом. Геннадий Андреевич, как виделось, его вовсе не замечал…
      Но вот даже и В.А. Купцов, который “остался на партийном хозяйстве” за несколько дней до “путча-91”, который изо всех сил трудоустраивал потерявших работу аппаратчиков всех уровней — от ЦК до местного парткома… Который руководил большой и очень активной бригадой защиты коммунистов в Конституционном суде в групку входило и несколько правдистов… Который, собственно говоря, и готовил восстановительный съезд КП РСФСР, опекая и принципиальные вопросы подготовка устава и программы новой партии, восстановление связей, подчас полулегальных, между организациями — до подбора помещения и налаживания секретарской службы. Азартно помогали ему И.П. Осадчий, В.И. Зоркальцев, многие другие.
      Однако на самом съезде, где доклад делал тоже В.А. Купцов, его обозвали горбачевцем, обвинили в мягкотелости, в контактах с Б.Н. Ельциным и отодвинули на второе, после Г.А. Зюганова, место. Тот же на общей волне критики горбачевцев постарался, чтобы Купцов не попал в проходной, официальный список Госдумы.
      Не стану распространяться, что об участии или неучастии в выборах в Госдуму РФ шли тогда яростные споры. Участвовать — значит поддержать контрреволюционный режим, расстрелявший российский парламент в Доме Советов. Не участвовать — значит упустить думскую трибуну. И, конечно, хотелось проверить продолжает ли трудовой народ поддерживать свою партию или отошел от нее?
 
      Зюганову до сих пор многие их тех, кто уже давно переменил свои общие позиции, не могут простить, что он “выбрал выборы”. Это их заблуждение. На выборы надо было идти.
      Если говорить об ошибках, их тоже было немало.
      Во-первых, партия, еще недавно не приемлющая даже дискуссий: быть ей парламентской или партией авангардного типа, публично сложила свои авангардные реликвии и пошла в буржуазный парламент, не готовая к работе в новой ситуации. Можно было, конечно, полистать ленинские работы, проследить за его подходом к сложной политической проблеме. (Забавно, что один звонкий автор, не раз делавший попытку самостоятельно пролезть в Государственную Думу, с азартом ссылался на раннюю ленинскую статью, не потрудившись перелистнуть несколько страниц того же тома и прочесть, как Ленин глубоко критически оценивает свои прежние подходы, честно признавая их ошибочность). Но лидер КПРФ к месту и не к месту начал отрицать преемственность движения. (“Иван Иваныч… простите, Владимир Ильич нам ничего не передавал”.)
      Это, пожалуй, и стало роковым.
      В последнее время “генсек” стал чаще цитировать Ленина, но поступать, действовать, как подобает истинно пролетарскому вождю, — время для этого во многом упущено.
      Один пример: народная партия Зюганова на Х съезде избрала в состав своих руководящих органов два-три рабочих, примерно столько же представителей интеллигенции, если не считать подавляющего засилья депутатов Госдумы, их помощников, местных чиновников и аппаратчиков.
      “Плавучий” Х съезд, легитимность которого не признана Минюстом, в этом смысле недалеко ушел от “факельного”. Этодовольно печальный итог.
      Ну а то, где затухали люстры, где кого-то, возможно, и укачивало, — для истории факты и вовсе безынтересные.
 

* * *

 
      У меня нет и желания, и возможности ворошитьэту мутную историю с надуманным “кротом” С.Ю. Семигиным, который виноват уже тем, что материально помогал партии Зюганова, всему лево-патриотическому движению, рассчитывая, разумеется, на ответную положительную реакцию. Его раздражало, что те, кто умеет красиво говорить, ничего не умеют делать практически, Может быть, он имел в виду, что НПСР, исполком которого он возглавлял, победит только благодаря большей компетентности. Большей организованности….
      Не собираюсь такжеперечислять или опровергать мелкие проделки, приписываемые лидеру народной партии и его окружению, вроде покупки нескольких гектаров земли в Тургеневском заповеднике Спасское-Лутовиново. Хотя авторы письма в “Правду”, давая справку-опровержение, точно указали, какого числа эти заповедные земли были отведены под зону городской застройки и через сколько дней (три!) оформлены в этом качестве на новых владельцев. Не думаю, что знатный орловец собирался возводить на этой земельной площади коммунистическую или какую иную цитадель, готовя ей участь легендарного Прохоровского поля. Да и великих, и знаменитых писателей и деятелей культуры в этом славном крае пока все еще больше чем состоявшихся вождей — всем по делянке хватит.
      Вызывает некоторое недоумение история с памятником Ленину-Зюганову в усадьбе отца последнего. Не на лужке под горкой с рожком в руках сидит государственный думец, а высоко-высоко, у самых звездных башен Кремля, откуда далеко видно. Можно бы, кажется, и заметить, что творится в родных пенатах. И с памятником повременить. Тем более, что и более известные земляки добивались признания непросто. Великий Толстой не был наречен даже Нобелевским лауреатом (причины уважительные), а великий Бунин столь долго ждал нобелевского признания, что, когда оно совершилось, мрачно пошутил: Нобелевской премии удостоен Абрам Матвеевич Бунин.
      Рядового избирателя не удивишь и заигрыванием с олигархами; все партии трутся вокруг толстых кошельков. Мне, как и А. Проханову, было стыдно брать потертые десятки и припрятанные на самый черный день сотни у измотанных жизнью нищих патриотов. Лучше пусть поделятся мающиеся дурью миллионщики. Зачем за наши нефтяные деньги радовать глаз гордых англичан, не лучше ли, наконец, порадовать взоры родных чукчей благоустроенным чумом.
      Признаться, я надеялся, что первым же указом нашего президента после парламентского разрешения назначать из Кремля губернаторов, будет указ о резком размежевании Чукотки и ее предводителя. Чукотка пусть остается российской, со всеми ее недрами и пушными богатствами, а губернатору Абрамовичу выделить целый сектор на королевском стадионе в Лондоне, и пусть он содержит его за свой счет.
      Ну да и Роман Абрамович все-таки ближе к нейтральному футболу, чем к клыкастой политике…
      А вот Борис Абрамович Березовский, БАБ -это уже иное, здесь, грубо говоря, чистая политика, которая делается откровенно грязными руками. БАБ — при всех джентльменских ужимках — явный политический противник той партии, которую возглавляет Зюганов. Противник не до первой крови, как в мальчишеских дворовых драках до войны, а в мордобоях до полного идейного уничтожения. С ним, даже пройдя в стоптанных башмаках от дома к дому, договариваться можно только на манер разбойничьей дележки: это — мне (то есть ему), и это — мне (опять же ему), и это, и это тоже…
      Я уже как-то приводил пример с нашей попыткойдоговориться о взаимодействии с Борисом Натановичем Боровым в первые дни после августовского переворота — 91. Его ответ Г.Н. Селезневу стоит привести еще раз:
      — На “Правду” ни копейки не дам. Платных объявлений “Правда” ни от кого из нас не получит. Я могу купить “Правду”, но это будет моя “Правда”.
      И он прав.
      Иначе обстояло дело в 2002-2003 годах, когда начались переговоры с Борисом Березовским. Как я понимаю, “отставка” Г. Семигина была предопределена тем, что начались маневры вокруг альянса с Борисом Абрамовичем. Больше того, именно на капитал Березовского, кажется, и была сделана основная ставка. Конечно, в отличиеот своих коллег по бизнесу, от того же Борового, БАБ не мог обойти без ряда хитроумных комбинаций. Эти комбинации должны были поставить всех, включая лидера партии в зависимостьот лондонского мыслителя-богача и оппозиционера российскому президенту. Поставить, грубо говоря, компартию под контроль корумпированного капитала.
      Одним из условий, которое связывало руководство по рукам и ногам, стало требование отставки А. Ильина с поста главного редактора “Правды” и о замене его своим человеком. Не говоря уже о смене политических ориентиров газеты, отказе от ее нацеленности на отстаивание интересов людей, живущих на зарплату и пенсию. Борис Абрамович “за так” ни копейки не дает.
 

О РАЗНОМЫСЛИИ И НЕДОМЫСЛИИ

 
      Первым признаком мощи любого вождя с известных пор является число его единомышленников, а, главное, их непреклонная решимость идти ему след в след, несмотря ни на какие препоны. И вожделенное единомыслие, о котором так возмечтал в своем трактате директор пробирной палаты Козьма Прутков, становится для сегодняшних вождей все более вожделенным.
      Вот и читатель Лев Морев, москвич, крайне возмутился суждениям давнего автора “Правды”, профессора Степана Бацанова о необходимости в практической работе КПРФ учитывать все разнообразие мнений. Морев взялся побить ученого из Троицка глубокомудрыми размышлениями о коренном различии понятий “разномыслие” и “инакомыслие”. Первое из этих понятий, по мнению дискутанта, вполне приемлемо для практики постоянной работы, второе — чужеродно ей и должно быть решительно искоренено.
      Вопрос, как говорят сатирики, конечно, интересный. Поэтому начнем с определений, проще говоря, с академического четырехтомного словаря русского языка, издание 1984 г.
      О разномыслии, то есть “несогласии во мнениях, несходстве мыслей, убеждений”, словарь приводит замечательную цитату из произведения “Импровизаторы” Н.С. Лескова, автора известных повестей и рассказов “Очарованный странник”, “Тупейный художник” и “Леди Макбет Мценского уезда”, основанных на орловской действительности. Цитирую: “Когда летом 1892 г. … появилась в нашей стране холера, немедленно же появилось и разномыслие, что надо делать”.
      Как видим, разномыслие таинственным образом связано с холерой, что и подтвердили годы 2002 и 2003-й, когда, по мнению левых вождей, возникла правая партия “Единая Россия”. Отчего на левом фланге ряды испытанных бойцов заметно поредели.
      В толковании слова “инакомыслящий”, то есть имеющий иной, не сходный с кем-либо образ мыслей, иные убеждения, взгляды, солидный Словарь ссылается и, по-моему, удачно на В.Г. Короленко, на образец его публицистики “Честь мундира”: “Понятно, какими политическими перлами украшают такие авторы свои статьи по адресу инакомыслящих”.
      Не вдаваясь в излишние тонкости, признаюсь, что до сих пор не разберусь, чем отличаются официальное единомыслие от “холерного” разномыслия, а это, последнее — от “разлагающего” инакомыслия.
      По опыту своих исторических разысканий, могу судить, что ни единомыслие, ни разномыслие, ни инакомыслие в чистом виде ни в природе, ни в обществе не встречаются — они существуют лишь в среде чистого разума, где царят и царствуют вольнодумные философы. А философы, как всем известно, могут с непревзойденным изяществом доказать: то, что есть, не существует, а то, что не существует, — напротив, есть.
      А если серьезно, то и вопросы возникают серьезные: кто носитель единственно правильного мышления, чьи мысли и суждения безупречны и могут составить критерий, оселок единомыслия? Почему-то в истории человечества в роли хранителей беспорочности прежнего вероучения и, одновременно, гонителей вероучения нового выступали исключительно особы, облеченные абсолютными властными полномочиями. Римский император Галерий, возможно, давший свое имя галерам, которые стали синонимом рабства, символом бесправия, известен в истории и как один из самых яростных гонителей христианства и христиан. Они для него были явно инакомыслящими, а значит, и разно с ним мыслящими, и, естественно, не могли не быть гонимы и истребляемы…
      Стремление привести все к единому знаменателю равно по силе простой и естественной нужде, оно свойственно всем, но почему-то особо настаивают на обязательном единомыслии те, кто находится в верхних эшелонах власти, кто свои мысли принимает за эталон всех мер и весов.
      Возьмите нынешний расклад сил в государственной пирамиде. У нас, как всюду, всегда прав тот, у кого больше прав, и даже если из кремлевской администрации под видом демократизации митингов, шествий и пикетов выливается в думские изложницы явно бракованный металл, простите,местами — абсурдный законопроект, он воспринимается на ура и превращается в полноценный закон с первого захода. И уж потом сам президент вынужден обнаруживать в на диво быстрой “законной” плавке пустоты-раковины, а то и грубые трещины и просить ретивых разливщиков недоброкачественного металла переплавить задуманное изделие еще раз. Что поделаешь, если законодатели раз за разом подтверждают известное правило: чем меньше извилин в голове, тем больше раковин в металле… Словом, все по-старому: вся сила — в плавках!
      Хочу напомнить не всем известную историю. Она произошла накануне XXVII съезда КПСС. В то время шла горячая работа над политическим отчетом ЦК КПСС, выступать с ним должен был, само собою, генсек М.С. Горбачев, и ему хотелось, естественно, отличиться. И тут кому-то из ближайших его соратников попадается на глаза передовая статья газеты “Правда”, в которой приводится такая мысль В.И. Ленина: на поражение обречена партия, если она зазнается… Мысль генсеку весьма полюбилась, но вот когда вождь и основатель партии ее высказал, никто из партноменклатурной научной общины сразу припомнить не мог.
      И ничего удивительного: редко кто из ученых корифеев одолел темно-синие тома, продвинувшись дальше материалов Х съезда, на котором и было принято любезное их сердцу постановление о единстве партии. Любезное — потому, что теперь любого, кто мыслил не так, как они, можно было легко разбить наголову умело подобранной цитатой, а себя поставить вне критики.
      Лев Морев и другие рядовые и руководящие участники идейной охоты всегда готовы к борьбе. А вот мысли, которые не очень нравились, да и сегодня могут не понравиться некоторым единомышленникам, были преданы забвению. “Все революционные партии, — говорил на XI съезде Владимир Ильич, — которые до сих пор гибли, — гибли оттого, что зазнавались и не умели видеть, в чем их сила, и боялись говорить о своих слабостях”. (ПСС, т.45, с.118)
      И далее: “А мы не погибнем, потому что не боимся говорить о своих слабостях и научимся преодолевать слабости. (Аплодисменты)” (там же).
      Тут вождь нельзя сказать, чтобы ошибся, но чуть сплоховал. Говорить о своих слабостях мы научились, и даже очень красиво говорить, слагать стихи и песни о слабостях, которые представляли достижениями. Ну а как же свои достижения можно преодолевать? В борьбе хорошего с лучшим?
      Ясно, что механически, как трафаретку, наложить это ленинское высказывание на нашу сегодняшнюю жизнь невозможно, да и просто нельзя. Но в том-то и силадиалектики, что она применима к любой сходной ситуации, из нее можно и нужно извлечь максимально полезные уроки.
      Первый: о компетентности — работать не хуже твоих оппонентов, добиваться конкретных результатов во всех сферах деятельности. Бог с ним, если какой-то ловкач перехватит коммунистические лозунги, это полбеды. Никто не сможет перехватить то практически ценное, что сделано партией для народа. Давайте подсчитаем свои обретения на этом пути.
      Мы протестовали, мы обличали, мы требовали, мы клеймили… А результат?
      Второй урок: о предельной точности в оценке ситуации. В политиздатовском пятитомнике воспоминаний я нашел ужаснувший меня поначалу эпизод. Дело было так: к Ленину, только что выступившему на X съезде с докладом о НЭПе, подошел один из делегатов и сказал примерно следующее (цитирую по памяти): “А ведь я, Владимир Ильич, советовал Вам то же самое сделать еще год назад. Вы меня не послушали”. Ленин в свойственной ему манере решительно перебил собеседника:Год назад за такое Вас надо было бы расстрелять… Если бы мы пошли на новую экономическую политику в то время, Республика Советов неизбежно погибла бы…
      Не одобряю привычки вождей разбрасываться расстрельными формулировками по разного рода поводам. Как и попытки прицелиться в зал партийного съезда из подаренного льстивыми доброхотами оружия… Но просчеты политиков в оценке ситуации бывают убийственными. Скажите, кто надоумливал партлидеров в канун декабрьских (2003 года) выборов в Госдуму, будто российский электорат стремительно левеет? Даже после неутешительных итогов думской кампании и то бытовало убеждение: здесь, в Думе, мы в меньшинстве, но в стране за нами большинство. Или такое сравнение: дескать, из 109 миллионов избирателей против В. Путина проголосовали — и бюллетенями, и неявкой на выборы — 60 миллионов россиян, зато за Н. Харитонова проголосовали почти 10 миллионов. Несложная арифметика подсказывает: значит, по той же методике подсчета, против кандидата от КПРФ голосовало практически 100 миллионов избирателей из тех же 109 миллионов…
      Но первые сообщения из выборного штаба КПРФ были совсем иного плана: наш кандидат уверенно, вопреки провокационным прогнозам подкупленных политологов, занял второе место. Но в политике, как известно, не бывает ни серебряных, ни бронзовых призеров, все достается одному — победителю. Все остальные — это проигравшие. И строить свою дальнейшую стратегию и тактику политической борьбы должны исходя из этого небеспечального вывода.
      Поэтическая премудрость: но пораженья от победы ты сам не должен отличать — это не для политиков. Удивляют и зоологические сравнения, сделавшиеся вдруг популярными, все это кротостроительство, подрывающее прочность фундамента и без того довольно расшатанного здания. Не лучше ли вместо поиска кротов, поискать истинную причину трещин в партийной постройке?
 

Из записных книжек

 

      Уж если говорить, отчего
      мы больше всего страдаем -
      от разномыслия или
      инакомыслия, то надо честно
      признать: от недомыслия

 

ПО-ЖИВОМУ

 

      Социализм придет вместе
      со свободой или не придет вовсе.
В.Г. Короленко

 
      Избирателей часто пугают тем, что с компартией и ее лидерами связаны самые жестокие страницы нашей истории — терроризм и репрессии.
      Не хотелось быи затрагивать эту тему, но уж слишком много нагорожено домыслов вокруг жестокости гражданской войны, 37-го года, репрессивных кампаний перед Великой Отечественной и после Победы.
      Я не стану копаться в цифрах: их разброс широко представлен у С. Мельгунова,есть и в других документальных работах, и уж совсем в фантастическом ключе — у Александра Солженицына. Я думаю, томов премногих тяжестей — сравнительно небольшое письмо М. Шолохова 1930-го года к Сталину, где писатель с болью в сердце пишет о происходящем на его родном Дону, достаточно пострадавшем в период коллективизации и последующие годы.
      Это хорошо известно.
      Я о другом. О том, что репрессии не были придуманы кем-то для удовлетворения своих кровожадных инстинктов. У них — своя историческая основа.
      Приведу несколько суждений из недавней истории.
      Изучая жизненный путь политических деятелей, причастных революциям 1917 года, я невольно обратил внимание: явные, убежденные враги Советской власти, призывавшие разжигать ненависть к большевикам и вести с ними беспощадную борьбу, уходили в мир иной чаще всего в Париже или других, менее известных городах и городках Франции, или в Праге, бывшей в те годы пристанищем русской эмиграции.А вот жизненный путьяростных революционеров, в том числе большевиков, сыгравших заметные роли в Октябрьском вооруженном восстании, чаще всего обрывался трагически где-нибудь в Медведевском лесу, близ Орла, в Верхнеуральске, другихпровинциальных дебрях России, которая в переломном 1937-м, по иронии судьбы отмечала 20-летний юбилей Великой Октябрьской социалистической революции, совершенной этими людьми под лозунгом социальной справедливости.
 

МЕДВЕДЕВСКИЙ ЛЕС, БЛИЗ ОРЛА

 
      Может быть, Медведевский Лес уже и не близ Орла: города стремительно разрастаются, а леса не менее быстро отступают.
      А о Медведевском Лесу надо сказать особо вот почему. Именно здесь в один день, а конкретно 11 сентября 1941-го были расстреляны знаменитая эсеркаМария Александровна Спиридоноваи ее муж, тоже эсер, Илья Майоров.
      Марию Спиридонову многие помнят в исполнении Аллы Демидовой, актрисы театра на Таганке, превосходно сыгравшей эту роль. Думаю, многие полагают, что этим спектаклем, простите, событиями этого спектакля (1918год) и закончилась роль самой Спиридоновой. Нет, Мария Спиридонова прожила, как видим, до начала войны, в последние годы политической деятельностью не занималась, работая в заштатной провинциальной конторе экономистом-плановиком…
      А ее судьба — судьба настоящего лидера своей партии — заслуживает отдельного описания и, на мой взгляд, подчительна в свете нашей темы.
      Свой тернистый путь в революцию Спиридонова начала в Январе 1906 года с покушения — со смертельным исходом — на жандармского полковника Г.Н. Луженовского, беспощадного усмирителя бунтующих крестьян родной ей Тамбовщины.
      Как сообщает биографический словарь “Политические деятели России. 1917”, “в полицейском участке С., раздетая донага,подверглась тяжелым избиваниям и истязаниям и затем в вагоне по пути в Тамбов надругательству со стороны арестовавших ее офицеров. Дело Спиридоновой получило международную огласку… 12 марта 1906г. выезднаясессия Московского военно-окружного суда приговорила С. к смертной казни через повешение, замененной бессрочной каторгой, которую она отбывала в Нерчинских тюрьмах.
      Замечу, что в Нерчинских тюрьмах, “во глубине сибирских руд”, содержащих смертельно-опасные радиоактивные элементы, отбывали свой срок и декабристы. Царское правительство отнюдьне жаловало политических противников. Еще неизвестно, что мучительнее: мгновенная смерть, даже и через повешение, или муки в нерчинских рудниках, где сама природа убивала людей медленно, но верно.
      Кстати, в 1906-м, в марте, М.А. Спиридоновой не было еще и 22-х лет…
      Освободили Марию только в 1917-м, после Февральской революции, по распоряжению А.Ф. Керенского, которое так и не обрело статус постоянного.
      Наверное, не все знают, что кандидатура М.А. Спиридоновой была выдвинута на пост ПредседателяУчредительного собрания — причем фракциями левых эсеров и … большевиков. Но, к сожалению и несчастью, набрала только 153 голоса, а победил лидер правого крыла партии эсеров В.М. Чернов (244 голоса).
      Цитирую “Биографический словарь”: “Вместе с другими левыми эсерами она (Спиридонова. А.И.) покинула Учредительное собрание. Выступая 6 января (1918 года) в Тенишевском училище, “объяснила необходимость роспуска Учред. Собр(ания), говорила о роли Советов… и призывала товарищей рабочих и работниц теснее сплотиться вокруг знамени Сов(етской) власти” (с.302)
      Невольно сопоставляю документальную летопись жизни М.А. Спиридоновой с тем привлекательным образом заклятого, идейного врага Советской власти, талантливо воссозданного и драматургом М.Ф. Шатровым, и прекрасной актрисой Аллой Демидовой в фильме “Шестое июля”, и удивляюсь: об одном ли и том же человеке идет речь в документальной исторической книге и художественном кинематографе?
      Приведу еще одну деталь из многих, характеризующих не только М.А. Спиридонову, в свое время названную эсеровской богородицей, но и сложность исторического выбора в те, революционные и послереволюционные годы. Призывая на съезде партии левых эсеров (ПЛСР) в апреле 1918-го разделить с большевиками ответственность за Брестский мир, Спиридонова говорила: “Мир был подписан не нами и не большевиками: он был подписан нуждой, голодом, нежеланием всего народа — измученного, усталого — воевать”. “И кто из нас скажет, что ПЛСР, представляй она власть, поступила бы иначе, чем поступила партия большевиков?”
      И, наконец, последнее: “Чрезвычайно важно собрать все силы революционной России, чтобы из них создать единое революционное целое, сплошной ком единой социальной энергии и продолжать борьбу,без всякой пощады (подчеркнуто мною -А.И.) и без всяких колебаний, отметая все, что будет встречаться на пути нашей борьбы, которая должна привести нас в светлое царство социализма”(3 января 1918г., с.302)…
      Я почему-то сомневаюсь: было это или не было? Не показалось ли мне, будто в покрытой мраком юдоли прошлого происходило то, что откликнулось долгим, добрым или кровавым эхом в нашем сегодняшнем? И возможно ли вообще достичь какой-либо, самой возвышенной цели без крови, без жестокости, без смертоносной гражданской и даже мировой войны?
      Слово “терроризм” стало в наши дни самым употребительным, я бы сказал даже так: оно становится словом затасканным, применяемым по делу и без дела. Им легко прикрывать глупость и высокомерие политиков, убежденных, что сила солому ломит, что свободу можно принести на штыках, на броне танков. Сложнее понять тех политиков, которые понимают, что это — невозможно, а поступают так, будто не знают и не понимают бессмысленность выжигания огня огнем.
      Ненависть и жестокость, как известно, не знают границ и пределов, опыт прошлого для них — ничто.
      Два примера — самых противоположных.
      Раскаленный в пламени революции генерал Лавр Корнилов, которого какое-то время назад провозгласили даже спасителем России, говорил о необходимости не просто возврата к смертной казни в армии, в войсках, но и о введении ее в тылу. Разумеется, в числе мер умиротворения, вдохновляющих “цивилизованного” генерала — будущего диктатора России, непременно предусматривалось и запрещение выхода любых газет без предварительной цензуры.
      Возможно, это звучит слишком мягко после тех слов, которые стоит привести для характеристики политических воззрений Л. Корнилова. В январе 1918-го,будучи Главкомом Добровольческой армии, он генерал выступил перед офицерами сзаявлением: “Я дам вам приказ очень жестокий: пленных не брать! Ответственность за этот приказ перед Богом и русским народом я беру на себя” А ведь речь шла не о борьбе против иностранных интервентов — речь шла обо всех русских, кто посмел выступить на стороне Советской власти…
      А вот пример иного рода. Нарком СНК А.В. Луначарский, все время колебавшийся между большевиками и …кем?…. признавался в октябре 1917-го: “Ясно одно — с властью у нас ничего не выходит”. “Лучше сдача, чем террор. В террористическом правительстве я не стану участвовать… Луначарский не соглашался и с некоторыми другими намечавшимися декретами СНК — в частности, с длительным запретом не только буржуазной, но и соц. печати….Погибнуть за нашу программу — достойно. Но прослыть виновником безобразий и насилий — ужасно…Пусть сорвемся: декреты о мире, земле и контроле над производством народ не забудет? (195).
      Вот два подхода, вот две судьбы. Между ними — тысячи других вариантов.
 

«СПРАВЕДЛИВОСТЬ — БИБЛЕЙСКОЕ ПОНЯТИЕ»

 

      В сердце человека,
      Если он человек,