- Надо Князь, заправиться. На обратном пути придется гнать без остановки.
      - Давай , только побыстрее.
      А куда спешить? Не застанем Дыма в офисе, то подкараулим возле дома. Никуда он от нас не денется. Выйдем, Князь, прогуляемся. Кое-что обсудить надо.
      Князь с Винтом зашли за здание автозаправочной станции. Князь хмуро поинтересовался:
      - Ну в чем дело? Опять отговаривать начнешь?
      - Ты и сам видишь: ребята недовольны сегодняшней акцией. Только сказать тебе не решаются.
      - И чего они испугались?
      - Понимают, что без последствий ликвиднуть такого авторитета как Дым вряд ли удастся. Даже если сегодня все пройдет гладко, сочувствующие ему люди претензии предъявят.
      - А как они узнают? Отстреляемся и уедем к себе в провинцию.
      - Сам посуди, ты на акцию с собой взял семь человек. Наверняка по нашему городку уже слушок прошел. Это менты могут не взять след, а братва нас быстро вычислит.
      - Да брось ты! Не затеют они сразу войну за Дыма. А на разборке мы отбазаримся. Он первый моего брата завалил.
      - Сравнил всеми уважаемого авторитета и чокнутого Филарета. Не обижайся, но твоего юродивого брата в нашем городке никто всерьез не принимал. Да и чего ты добьешься, замочив Дыма? Филарета этим ведь не воскресишь! Не упорствуй! Повернем назад. Пацаны только обрадуются.
      - С каких пор мои хлопцы стали бояться под пули лезть?
      - Дело не в страхе. Просто эта акция - пустая, без выгоды. Если бы за "бабки" война началась, тогда нам и сам черт не страшен. А за твоего убогого братца жизни класть никому охоты нет!
      - Ну ты, Винт, потише вякай. раздухарился не в меру! Кто я и кто ты, чтобы мне указывать.
      - Ну как знаешь. Мое дело предупредить!
      Глядя вслед боевику, Князь, с досадой мотнул головой: "Он прав, я погорячился. Но теперь не могу дать задний ход. Уважение братвы потеряю. Скажут: Князь хвост поджал и проглотил нанесенную ему обиду. Придется идти до конца".
      И отогнав от себя сомнения, Князь вернулся к ожидающим его в машинах боевикам. Некоторое время ехали молча. Не выдержав, Винт поинтересовался:
      - Как думаешь мочить Дыма?
      - Едем к офису. Скоро конец рабочего дня. Дождемся его выхода. И начнем.
      - Более четкого плана у тебя нет?
      - Ты же разведку проводил, а не я!
      - Мне поручили лишь установить его домашний адрес и где находится офис. Я это и сделал.
      - К тебе претензий нет. Сейчас подъедем к его конторе и на месте определимся, как будем действовать.
      Машины припарковали в двадцати метрах от офиса Дыма. Увидя "Джип" с знакомыми номерами, Винт с удовлетворением заметил: Тачка его на месте. Значит, хозяин ещё в офисе. Давай разделимся: я с Кузей займу наблюдательный пункт вон у той пивной палатки, напротив входа в офис. Еще двое наших скроются за углом офиса и будут ждать моего сигнала. Как только Дым выйдет, я сниму кепку и тут же вновь её надену. Стоящие за углом пусть сразу подтягиваются к "Джипу", чтобы перехватить клиента и ликвиднуть! Кого определишь в стрелки?
      - Сам пойду. Неужели, ты думаешь, что за смерть Филарета, кто-то другой мочить Дыма будет?
      - Это опасно, Князь!
      - Не мельтеши! Сказано, за брата я лично отомстить должен. И точка! Со мной пойдет Кедр. А ребята из второй машины нас будут страховать чуть в стороне. Если что-нибудь не сложится, то пусть прикроют огнем. Смотри Винт, много пива не пей! А то в самый интересный момент приспичит и проворонишь появление Дыма.
      Винт не поддержал шутки шефа и угрюмо вместе с долговязым Кузей направился на свой наблюдательный пост. Князь, нервничая, проверил, загнал ли патрон в патронник и, щелкнув предохранителем, неторопливо направился вместе с Кедром за угол старого здания. Встав в тени, отбрасываемой небольшим деревцем, напряженно наблюдал как Винт с напарником, купив по бутылке пива, присели за пластмассовый столик. Время тянулось медленно. Стараясь отогнать запоздалые сомнения, Князь предался воспоминаниям детства. Почему-то перед глазами всплыли не игры во дворе и драки, в которых Филарет заступался за младшего брата. Память упорно возвращала Князя в тот день когда во время сбора грибов их застала гроза. И Филарет, сняв с себя старый отцовский пиджак , укрыл им брата: И у Князя на всю жизнь сохранилась горячая благодарность за испытанное в тот момент приятное чувство защищенности от разбушевавшейся стихии.
      Внезапно Кедр толкнул его локтем:
      - Смотри Винт кепчонку с лысины сорвал и вновь нахлобучил.
      - Вижу, пошли. Дыма оставь мне. Возьми на себя охранника.
      Впереди шел Клык, а сзади шефа страховал Зев. Они уже подошли к "Джипу", когда внимание Клыка привлекли два типа, с подозрительной поспешностью приближающиеся к Дыму. Через руку высокого брюнета свисал небрежно накинутый пиджак. "Интересно, что он там прячет", - подумал Клык и вскинул руку к кобуре. Но опоздал.
      Пуля, выпущенная Кедром из пистолета с глушителем пробила ему сердце. Ослепленный ненавистью Князь, бросившись безоглядно вперед, выстрелил в Дыма. И тут же оставленный им без внимания второй охранник сбил его пулей на асфальт. Зев успел сделать второй выстрел в сторону Кедра. Но перебежавшие через проезжую часть улицы Винт с Кузей открыли по нему огонь из двух стволов. И искалеченное разрывными пулями тело Зева распласталось рядом с истекающим кровью Дымом. С визгом подлетели "жигули" и боевики, поспешно втянув в машину раненого Князя, умчались прочь. Вслед им прогремели запоздалые выстрелы выскочивших из офиса охранников. Подобрав стонущего, но не потерявшего сознание Дыма, они занесли его в здание.
      Вбежавший в кабинет Огнев бросился к шефу: Держись Дым, "скорая" уже едет.
      Раненый жестко приказал:
      - Выйдете все отсюда. А ты, Огнев, останься. Надо пошептаться!
      Когда все покинули кабинет, Дым, опираясь обеими руками, на мягкие подушки дивана слегка привстал:
      - Слушай, возьми там со стола конверт с фотоснимками Хвоста. Они нам ещё понадобятся. И быстро сними с меня ремень! Под рубашкой у меня запрятан специально сшитый пояс с потайными карманчиками. Возьми его и спрячь пока у себя. А то в больнице санитары утащат. Вернусь - заберу. Смотри, за этот пояс и компру на Хвоста головой ответишь!
      Лихорадочно помогая шефу расстегивать широкий кожаный пояс, Огнев удивлялся: "Надо же, поймал пулю в грудь, а неплохо держится. Да ещё приказы отдает. Живуч феноменально!"
      И словно сглазил: внезапно глаза Дыма закатились и он без сознания откинулся на спинку дивана.
      Схватив со стола газету, Огнев быстро завернул в неё свою добычу. Ощущая в руках приятную тяжесть, подумал: "Дым не стал бы прятать на теле пустяки. Надо будет потом посмотреть, что там находится".
      За дверьми раздался шум и в кабинет, не спрашивая разрешения, вошли двое в белых халатах. Пожилой сгорбленный врач в очках, сразу направился к лежащему на диване Дыму. Приложив пальцы к сонной артерии, покачал сокрушенно головой. Затем для контроля пощупал запястье и медленно положил бессильно повисшую руку поперек туловища Дыма.
      Поняв, что происходит, Огнев вскрикнул: Не может быть! Я только что с ним разговаривал!
      Врач устало пожал плечами: Тем не менее - летальный исход. Скорее всего от сильного внутреннего кровотечения.
      - Но он же совсем не был похож на умирающего!
      - Так бывает. Шок и сильное нервное возбуждение создают видимость активной жизнедеятельности. На войне смертельно раненые в пылу азарта бегут ещё несколько десятков метров, стремясь поразить неприятеля. Но нам здесь делать нечего. Запишите номер вызова и мы поедем.
      С улицы донесся вой милицейской сирены и Огнев, спохватившись, быстро направился к себе в кабинет: "Мне надо спрятать пояс, чтобы никто не видел. Но сначала проверим, какое наследство мне досталось".
      Закрыв дверь на ключ, Огнев вывалил на стол три чистых бланка паспорта, пачки российских купюр и долларов. Достав из последнего кармашка три драгоценных камня, с удовлетворением потер ладонью о ладонь: "Я богат! Несказанно богат! Дыму теперь ничего этого не надо. Видно предчувствовал, что пламя пятки лижет и в бега собрался. Но не успел. Интересно, что за отморозки его замочили? На киллеров Хвоста не похожи! Ладно, это мы потом разберемся. А сейчас надо припрятать камушки и деньги".
      Рассовывая по карманам банкноты и бриллианты, с усмешкой вспомнил ставший классическим лозунг: "Грабь награбленное!" На какой-то миг Огнев замер: "И чего я так засуетился? Ведь Дыма больше нет и все теперь мое! И не только содержимое потайного пояса, но и это здание и вся фирма теперь мои! Хотя, конечно, есть ещё "крыша" и сподвижники Дыма. Но управлять всем буду я. Не "быкам" же с одной извилиной в голове доверить многочисленные активы. И Огнев, осознав благоприятный переворот в своей судьбе, подпрыгнул на месте и весело расхохотался.
      А в "жигулях", уносящих убийц Дыма все дальше от Москвы, медленно угасала жизнь Князя.
      Посмотрев в очередной раз на его бледное лицо и тени под глазами, Винт предложил:
      - Не упорствуй! Давай завезем тебя в ближайшую больницу. Ведь кровью истечешь. Пуля в брюхе - это опасно.
      С трудом шевеля пересохшими губами, Князь шепотом произнес:
      - Не надо! Менты мигом налетят. Если не подохну, то повяжут. Вези к прикормленному эскулапу в наш городок. Так вернее.
      Еще некоторое время ехали молча. Внезапно Князь открыл глаза и сделал знак Винту наклониться. Еле слышно пожаловался: Знобит! Накрой меня.
      Сподвижник быстро содрал с сиденья чехол и накрыл грудь умирающего. Князь устало прикрыл глаза. На миг ему показалось, что он ни какой не Князь, а маленький испуганный грозой пацан, которого старший брат заботливо укрыл от невзгоды снятым с себя старым пиджаком.
      И умиротворенная улыбка застыла на лице навсегда покинувшего этот мир человека.
      х х
      х О гибели Дыма литератор узнал из вечерних новостей. На телеэкране мелькали распластанные на асфальте убитые охранники и санитары, небрежно вталкивающие в фургон носилки с телом Дыма. Сознание Волина не воспринимало мрачные детали происшествия. Все его сознание занимала лишь одна ликующая мысль: "Я спасен! И мне не надо писать этот проклятый роман, воспевающий бандитский беспредел!"
      Он встал и быстро направился к столу, на котором лежала тонкая стопка уже отпечатанных страниц. С отвращением прочитал заголовок: "Долгий путь к себе". И неистово вымещая ненависть к проявленной им слабости, начал рвать плохо поддающуюся мелованную бумагу.
      "Как я мог решиться на такое? Ведь в самолете, моля о спасении, давал клятву не писать лживой книги. Но начал восхвалять трудное детство героя".
      Волин в раздражении заходил по комнате: "Чего я злюсь на самого себя? Я же не собирался всерьез сочинять эту хвалебную оду. Просто хотел потянуть время, показав Дыму первую главу книги. Кстати, в ней я не покривил душой: у Дыма и вправду было суровое детство".
      Успокоив столь нехитрым способом растревоженную совесть, Волин отправился спать.
      И Себ в отчаянии воздел руки вверх: Почему все так сложилось?! Он опять спасен!
      Анатас успокаивающе качнул головой:
      - Опять ты торопишься! Я же предупреждал, что литератора, призывающего в своих книгах к добру, не так-то легко будет заполучить.
      - Но разве он не пошатнулся из страха за свою жизнь? Не нарушил данную в самолете клятву не грешить? К тому же этот слабовольный червь продолжает считать себя верхом добродетели. Ты видел как он ловко все перевернул и оправдался в собственных глазах?
      - Ты удивлен? Тогда ответь на загадку. Кому человек в течение всей жизни врет чаще всего?
      - В предложенных обстоятельствах полагаю, что самому себе. - Браво, Себ. Точнее не скажешь. Вот видишь: литератор не безнадежен для нашего дела. Его сейчас нельзя лишать жизни. Дадим ему ещё шанс. А потому оставим нашего "праведника" пока в покое. У нас ещё уйма дел с бриллиантами. Пьеса ещё не закончена.
      Сокрушенно вздохнув, Себ вслед за наставником, нехотя, покинул квартиру литератора.
      х х
      х Голос в трубке звучал агрессивно и уверенно:
      - Пойми, Огнев, ты для меня никто! Даже не молекула, а пустое место. Теперь, когда Дыма нет, возьмешь меня в дело. С твоим шефом на эту тему базар был. Он упорствовал. А согласился бы, может и жив остался.
      "Эта сволочь меня запугать хочет. Делает вид, что по его приказу Дыма ликвиднули. Хотя уже все знают о наезде в Москву приезжих отморозков. Но все равно я не могу противостоять бандиту, которого сам Дым боялся. Может напугать его сделанными на юге фотоснимками? Но ещё неизвестно, как повернется дело. Возьмет сгоряча и замочит меня уже сегодня. Так что же делать?
      И тут в трубке прозвучало спасительное предложение:
      - Впрочем, Огнев, мы можем договориться.
      - Я рассмотрю любые варианты.
      - Все очень просто. Ты мне отдаешь камушки, отнятые у Филарета, а я обязуюсь полгода тебя не трогать. А потом договоримся об умеренной плате за мою "крышу". Условия предлагаю очень выгодные. И то в память о незабвенном Дыме.
      - Откуда же мне знать, где Дым их спрятал?
      - Мне твои отговорки ни к чему. Только учти, передашь мне камушки не позже завтрашнего обеда. Иначе лишишься не только фирмы, но и жизни. Прикинь сам, что выгоднее!
      Огнев в сердцах бросил трубку на рычажки: "Придется отдать эти проклятые бриллианты. Вот только гарантий, что получив камушки, Хвост оставит нас в покое - нет. Эх был бы Дым жив, не пришлось бы мне самому принимать столь важное решение".
      Огнев взял в руки сделанные в Сочи фотоснимки: "Пожалуй, у меня остался этот единственный козырь. Сам его использовать не могу. А почему не передать эти документы Кусту? Он заинтересован в исчезновении своего шефа и сумеет распорядиться компрой с наибольшей пользой.
      Идея нравилась Огневу все больше. Наконец, решившись, он набрал номер телефона Куста. Тот словно ждал звонка:
      - А это ты, Огнев? Наслышан я о бедняге Дыме. Не без недостатков был человек, но договориться с ним было можно. И о сделанном тебе предложении Хвоста я тоже знаю. Предлагаешь встретиться и поговорить? Не могу я за спиной Хвоста тайные переговоры вести.
      - Ты меня неправильно понял. Я передам камушки твоему шефу. Он жаждет как можно скорее полюбоваться на их блеск.
      - Это меняет дело! Давай подъезжай к парку культуры возле Крымского моста. Мой серебристый "мерседес" будет стоять у входа. Жду тебя через полчаса. Там обо всем и договоримся. Только камушки не забудь захватить. Без них разговор не состоится. Надеюсь, ты меня понял?
      Огнев медленно положил трубку: "Опасно ехать туда одному. И лишних людей посвящать в свои тайные дела не хочется. Пожалуй , поеду с Китом. Он не из этих уголовных дуболомов и похоже умеет держать язык за зубами".
      Весь путь до места встречи Огнев молчал. Увидя припаркованный напротив входа в парк серебристый "мерседес", кивнул водителю:
      - Посиди тут, Кит. М смотри не опоздай, если начнется заваруха, не лезь, а гони отсюда. Мне не поможешь, и себя не спасешь.
      - А не лучше ли сразу отсюда отвалить?
      - Нет, Кит, надо! Кто не рискует, тот не пьет шампанского! Ну я пошел.
      Огнев подошел к "мерседесу". Дверца гостеприимно распахнулась и он сел рядом с Кустом на переднее сиденье.
      - Зачем, Огнев, с собой паренька прихватил? Наше дело посторонних глаз и ушей не терпит!
      - Зря беспокоишься. Он простой водила: отвез - привез. К тому же у нас имеется уважительный предлог для встречи.
      - Камушки при тебе?
      - Да, и к ним ещё интересное приложение.
      - Покажи.
      Куст с нарочитой небрежностью отложил бриллианты в сторону и принялся внимательно рассматривать фотоснимки и копии билетов на самолет. Затем спросил с ленцой.
      - И что ты хочешь со всем этим хозяйством делать?
      - Я за советом пришел.
      - Совет один: попрощайся с камушками и фотоснимками. А главное, забудь, что они вообще существами.
      - А что взамен?
      - Спокойствие и дальнейшее сотрудничество со мной.
      - И все?
      - Поверь, это многого стоит.
      - А ты уверен, что Хвост оставит меня в покое?
      - Не задавай глупых вопросов, Огнев. А то я перестану относиться к тебе как к солидному партнеру. Ну все, тебе пора идти.
      Глядя вслед машине, увозящей нового партнера, Куст с досадой подумал: "Чистоплюй! Возился бы со своими цифирками и не лез в наши дела. Хотя Хвост сам виноват: припек его к стенке. И этот интеллигентик сделал ловкий ход, переложив на меня грязную работу. Давно я сам этим не занимался. Но нет никаких гарантий, что Гром, получив доказательства измены жены, решится на убийство Хвоста. Этот придурок может потребовать словесных объяснений у Хвоста. И неизвестно, кто кого ликвиднет. Нет, придется все делать самому!"
      Куст набрал номер телефона Хвоста:
      - Ты у себя? Есть новости. Срочно подъезжай на нашу конспиративную квартиру. Возьми с собой только Грома и больше никого.
      - А что случилось?
      - Поверь, что дело важное. К тому же, я встретился с Огневым и он мне передал для тебя камушки.
      - Почему тебе, а не мне?
      - Потом объясню. Бриллианты жгут мне карман. Сам понимаешь: за такие ценности могут и голову оторвать.
      - Тогда зачем мне куда-то тащиться? Привези камушки сюда.
      - Я же сказал: дело не только в брюлликах.
      - А в чем?
      - У меня точные сведения о готовящемся на тебя покушении. В наших рядах - предатель. Не затягивай! Бери с собой Грома и приезжай! И никому не говори куда и зачем едешь.
      - Я буду минут через сорок. Надеюсь, ты не зря паникуешь.
      Огнев, тронув с места, резко набрал скорость. Ему нужно было успеть на тайную квартиру раньше Хвоста и Грома. Ему это удалось. Положив на стол бриллианты и фотоснимки, прикрыл их газетой: "Это отвлечет их внимание на несколько секунд. И я успею выстрелить".
      Достав пистолет из тугой кобуры, переложил его за пояс: "Так будет побыстрее".
      В этот момент в замке повернулся ключ и первым вошел Гром. Убедившись, что кроме Куста в квартире никого нет, вернулся к двери и пригласил зайти Хвоста. Тот смотрел на Куста с подозрением: Ну что у тебя?
      - Подойди к столу и взгляни сам.
      Хвост снял и отбросил в сторону газету. Его взгляд сразу наткнулся на заманчивый блеск камней и он потянулся к ним. И тут гулко в полупустой квартире прозвучал выстрел. Не обращая внимания на лежащего на полу с простреленной головой охранника, Хвост неотрывно смотрел на направленный ему в грудь ствол. Глядя на бледное лицо шефа, Куст со злорадством подумал: "По задуманному сценарию я не могу убить и Фору и Хвоста из одного ствола. Но до чего же приятно наблюдать за страхом в его глазах. Сейчас я пока его успокою":
      - Не суетись, Хвост. Я спас тебе жизнь. Вместо того, чтобы за камушки сразу хвататься, ты бы на свои фотки полюбовался. Оттянулся в Сочах по полной программе с женой Грома, а я должен тебя выручать!
      Нарочито спокойно Куст спрятал оружие в кобуру. Это сразу успокоило Хвоста. И приняв вновь надменный вид, он начал быстро перебирать стопку фотографий:
      - Вот сволочи! Это все тот журналюга расстарался. Но я до него доберусь. Как фотки к тебе попали?
      - Огнев передал и сказал, что точно такие же материалы Грому посланы.
      - Он их успел получить?
      - Вряд ли. Иначе бы тебя уже в живых не было. Ты что не мог другой бабы для плотских утех найти?
      - Понравилась она мне очень. Ни с кем так хорошо в постели не было. Прямо на небо улетаешь!
      - Вот ты чуть и не улетел. Если бы не я.
      - Я в первый момент подумал, что ты на побрякушки позарился.
      - Зачем мне эта головная боль? Их сбыть будет трудно. Давай лучше подумаем как с трупом Грома быть. А что если изобразить происшествие как самоубийство? Сейчас попробуем все организовать.
      Неторопливо подойдя к беспомощно раскинувшему руки телу, Куст, намотав на руку носовой платок, вытащил из кобуры пистолет охранника. И тут же выстрелил в грудь Хвосту. Продолжая держать на прицеле сползающего на пол шефа, приблизился и заглянул в начавшие тускнеть глаза Хвоста. "Он сразу не подох. Это хорошо: Экспертиза подтвердит возможность ответного выстрела в сторону Грома. В результате следствие посчитает, что обиженный охранник из ревности подстрелил Хвоста, а тот успел казнить своего палача. И менты прекратят дело. Надо только кое-что здесь подправить.
      Куст обтер свой пистолет платком и вложил его в ещё теплую руку Хвоста. Затем, создавая видимость ссоры, опрокинул на пол стул и разбросал по комнате фотоснимки. Перед тем как уйти бросил прощальный взгляд на оставленные на столе бриллианты: "Жаль бросать такое богатство коту под хвост. Но надо: менты знают об этих камушках и не отстанут пока не найдут. Надо кинуть им кость. Пусть доложат в победных рапортах о возвращении государству дорогих камней. Кстати, их наличие в квартире поможет убедить сыщиков, кроме перестрелявших друг друга братков здесь никого не было".
      И довольный собой Куст покинул квартиру, в которой, нашли гибель двое влюбленных на свою беду воспылавших страстью к одной женщине.
      Узнав о гибели своего врага, Огнев облегченно вздохнул: "Я сделал правильный шаг. За меня всю черновую работу ловко проделал Куст. Теперь я возглавлю империю Дыма. И развернуться мне поможет человек из дома правительства. Не зря я из дома Желтка прихватил интересный документик".
      И Огнев весело подмигнул сластолюбивому Пану, жаловливо подглядывающему из кустов за нагими купальщицами. И на мгновение ему показалось, что тот заговорщицки подмигнул ему в ответ, как своему компаньону и сообщнику.
      х х
      х
      Кондратов был возбужден и весел:
      - Привет, Волин. Выполняю обещание держать тебя в курсе расследования убийств в доме, где живет твоя редакторша.
      - Она корректор.
      - Для меня это одно и то же. Ладно, не обижайся. Дела можно считать законченными. В кратком изложении преступная цепочка выглядит следующим образом: старуху убил студент, по неведению похитивший картину с бриллиантами. Студента убили люди Дыма. Затем Дым в погоне за камушками замочил некоего Филарета. За Филарета отомстил его брат Князь, получивший в схватке смертельное ранение.
      - А Хвост?
      - Представь себе, его убил собственный охранник Гром. Правда и сам в перестрелке не уцелел. Из-за бабы вроде бы поцапались.
      "Кондратов демонстрирует неведение, на случай, если его телефонные разговоры подслушивает служба собственной безопасности. Надо ему подыграть, разыграв удивление".
      - Неужели Хвосту с его возможностями баб не хватало?
      - Тут бери глубже: воспылал страстью к жене своего охранника. Забыл заповедь: не люби, где живешь. Но мы-то с тобой, Волин, об этом всегда помним! Не так ли?
      - Ладно, Кондратов, хватит подкалывать! Лучше скажи, бриллианты нашли?
      - А как же: уголовный розыск недаром свой хлеб ест. Вложили в закрома государства кругленькую сумму.
      - И где они были?
      - У Хвоста.
      - А как они к нему попали?
      - Другому журналисту я бы наврал в три короба, а тебе скажу честно: не знаю. Скорее всего Хвост их получил в качестве отступных от доли в фирме Дыма. Главное, что бриллианты с нашей помощью завершили кровавый путь по человеческим судьбам. И ещё одно достижение: на несколько уголовников в городе стало меньше.
      - Спасибо, Кондратов. Материал, действительно обещает быть сенсационным. Когда сможешь рассказать подробности?
      - Да хоть завтра. Давай посидим где-нибудь как белые люди. Можем же мы позволить себе хоть иногда развлечься. Кстати, как у тебя дела с корректоршей? Понравилась она мне. Когда надумаешь рвать отношения, сообщи. Не обижай друга!
      - Слишком уж ты разгулялся, Кондратов. Не забывай как Хвост свою жизнь кончил!
      - Не серчай, Волин. Совсем шутки понимать разучился. Ну все, до связи.
      Слышавший разговор Анатас повернулся к печальному Себу:
      - Возгордился сыщик не в меру. И ликвидацию бандитов и возвращение бриллиантов себе приписал. Думает, что обошелся без нашего совета и участия. А ты, стажер, не грусти. Нам тоже есть что указать в победных отчетах.
      - И чем же мы отличились?
      - Погибшие жертвы и закончившие земной путь бандиты уже никогда не смогут исправиться. Им придется отвечать перед Высшим Судом за все совершенные и оставшиеся нераскаянными грехи. В сой актив запишем и сыщика из МУРа. Он с нашей помощью накуролесил немало. Заметь: из самых лучших побуждений.
      - А литератор? Он же жив и избежал тройной опасности: и самолет уцелел и оба угрожающих ему мафиози погибли.
      - Превратим поражение в победу. Доложим, что сами продлили ему жизнь, предоставляя возможность окончательно погрязнуть в грехах.
      - Так он уже три дня в Москве. И даже не делает попыток встретиться с любовницей.
      - Что такое три дня по сравнению с вечностью? Давай наберемся терпения и понаблюдаем за нашим любвеобильном Дон-Жуаном. Надежда по законам этого мира должна умирать последней.
      Анатас с удовлетворением заметил, как у стажера заблестели глаза: "Ишь ты, обрадовался! Не понимает, что его мелких достижений едва хватит для получения зачета по земной практике. Для моего смещения этого явно недостаточно. И я смогу продолжить работу над моей нескончаемой трагической пьесой. По крайней мере до прибытия нового стажера - родственничка влиятельного лица".
      Анатас умиротворенно прикрыл глаза. Но Себ, напряженно следящий за Волиным, не дал ему расслабиться: Смотри, в каком смятении пребывает литератор. Его колотит, как в лихорадке. Он бегает по комнате как плененный зверь.
      - Зри в корень, Себ. Прочти ход его путанных мыслей.
      А растревоженный разговором с сыщиком Волин не мог сдержать своего раздражения: "Этот мент испортил мне настроение, заговорив о Вере. Я и так постоянно думаю о ней. Порой желание заключить в объятия любимую женщину пересиливает клятву, поспешно данную в самолете. Но неужели теперь мне надо отказаться от личного счастья и всю оставшуюся жизнь провести с поднадоевшей, вечно недовольной женой?"
      От мрачной перспективы Волина передернуло. Он быстро накинул пиджак и решительно направился к выходу. Из соседней комнаты выглянула Ольга:
      - Куда на ночь глядя собрался?
      - Позвонил приятель из МУРа. Они сейчас раскручивают сенсационное дело. Меня пригласили участвовать на завершающем этапе.
      - Это не опасно?
      - Ну ты, как всегда глупость городишь! Сыщики их повяжут, а мне только позволят поговорить с арестованными.
      Ольга с подозрением посмотрела на мужа и раздраженно дернула плечиками:
      - Значит домой тебя сегодня не ждать?
      - Откуда я знаю, как муровцы там управятся? Возможно всю ночь подвозить арестованных будут. Это зависит от численности бандгруппы.
      Ольга обиженно поджала губы и молча скрылась в своей комнате, демонстрируя явное недоверие к россказням мужа.
      Волин поспешно выскочил на лестничную клетку: "Складно я наврал! Даже если она не поверила - не подкопаешься. Впереди целая ночь с любимой женщиной! Такой случай упускать нельзя!"
      Но по мере приближения к дому любовницы решимость Волина ослабевала. Боязнь нарушить обет полного отказа от греха заставила его остановиться посреди Арбата. В задумчивости он осмотрелся. В сгущающихся сумерках отчетливо виднелась застывшая на троне бессмертия величавая в своей непогрешимости Турандот. Рядом над древней улицей молчаливо возвышалось массивное здание, увенчанное башней - рыцарем. Внезапно Волина охватило острое чувство вины: "Мне кажется что этот строгий страж и юная невинная Турандот проницательно догадываются, куда я направляюсь. И в их глазах легко угадывается легкое презрение и осуждение. Но надо же как разыгралось воображение! К чему эти сомнения? Разве я не имею права на счастье? К тому же мне как литератору нужно обилие новых впечатлений и свежесть чувств, чтобы творить. А рядом с постоянно раздраженной женой разве создашь что-нибудь прекрасное и вечное?"
      И Волин решительно зашагал в сторону дома, где жила Вера.
      Анатас покровительственно хлопнул Себа по плечу:
      - Так кому человек врет чаще всего?
      - Еще раз убедился: самому себе. Значит мы победили?
      Анатас промолчал. Он неотрывно наблюдал за Ангелом с печальными глазами, незримо зависшего над головой стремящегося навстречу очередному грехопадению литератора: "Хранитель не отвернулся от него окончательно. А пока человек жив не бывает окончательной победы ни у нас, ни у Ангела".
      Анатас повернулся к напарнику, чтобы поведать ему эту Главную Истину, но промолчал: "Пусть тщеславный юнец познает её сам методом проб и ошибок".
      А литератор обостренным чувством уловив неосторожно отпущенную на волю и витающую в воздухе мысль с удовольствием смаковал, повторяя, как назойливый мотив, понравившееся ему начало фразы: "Пока человек жив...".
      Перед домом Веры он остановился в раздумье: "Когда - нибудь я напишу книгу о Жизни, о Смерти, о Вечности. Но как заслужить право на такое творение?"
      А Ангел и Духи искушения продолжали незримо кружиться над литератором, в голове которого настойчиво продолжала звучать одна и та же неоконченная фраза: "Пока человек жив...".