Отвечая на вопросы и выполняя отдельные требования сотрудников милиции и прокуратуры, Ветров делал все как во сне. Он чувствовал себя как человек, который понимает, что пора вставать, но никак не может проснуться, и перед ним проплывают нарисованные болезненным воображением фантастические картины. Иногда Ветрову казалось, что вся эта суета не имеет к нему никакого отношения. Только следователь прокуратуры стал задавать вопросы, как его тут же позвали посмотреть на найденный у застреленного грабителя полиэтиленовый пакетик с золотыми украшениями. В этот момент к Ветрову быстро приблизился один из оперативников уголовного розыска, Степанов, и прошептал:
      - Не возводи на себя напраслину. Не говори, что не откликнулся на звонок и ждал, затаившись, когда грабители взломают дверь, а то, пожалуй, не отмоешься перед законом, припишут тебе превышение пределов необходимой обороны. Начнет прокуратура нервы мотать, да и адвокаты на суде прицепятся. Так что скажи на допросе, что спал, ружье хранилось в кладовке, и ты его достал уже после того, как услышал, что взламывают дверь, выскочил в переднюю и в последний момент зарядил.
      Увидев, что к Ветрову возвращается сотрудник прокуратуры, Степанов быстро отошел в сторону. До этого момента Ветров твердо верил, что поступил совершенно правомерно, но следователю рассказал все так, как его научил оперативник.
      Некоторое время Ильин колебался: стоит ли ему вмешаться и заставить Ветрова рассказать правду? Но потом решил, что не стоит. Стрелял этот чудак Ветров все-таки в преступников, и притом явно опасных. Да и что толку, если мужика затаскают по судам. Он от этого не станет ни лучше, ни хуже. Да и время сейчас настолько криминальное, что их просто не поймут, если они этого типа привлекут к ответственности за превышение пределов необходимой обороны.
      Пусть лучше все остается как есть: и ружье не держал наготове, и звонка в дверь не слышал. И все - и точка! Дальше Ильин не стал слушать показания Ветрова: следственно-оперативная группа справится и без него. Он вышел из квартиры, где грабитель нашел свою смерть. Надо было ещё организовать через дежурного поиск сбежавшей с места преступления девчонки. Она наверняка знает и о других совершенных её дружками преступлениях.
      К тому же необходимо приступать к поиску в жилом массиве всех мужиков пятидесяти лет, в ярко-желтых клетчатых пиджаках. За Ильина никто этого делать не станет. Сообщив через дежурного по отделению всем патрульно-постовым нарядам приметы сообщницы задержанных грабителей, Ильин стал ходить по дворам и домам, из подъезда в подъезд и беседовать с жильцами, надеясь выявить мужчину, схожего с серийным убийцей. И успех ему должны были обеспечить две важные приметы: отсутствие передних зубов и ярко-желтый пиджак в клетку. Во время этих бесконечных хождений по квартирам Ильина не оставляло чувство, что тот, кого он ищет, вовсе не полноватый, чуть ниже среднего роста, лысоватый человечек, а высокий, худой, с лицом Ветрова мужчина. Он остановился возле очередного подъезда, пытаясь понять, почему его одолевают подобные мысли. И наконец понял: несмотря на различия в возрасте и внешности, эти двое по своему психологическому складу схожи, как близнецы-братья. Их неуемное стремление к величию и славе в сочетании с комплексом жалкого неудачника неминуемо приводит к непреодолимому желанию уничтожать физически своих врагов. И гнездящаяся в их умах и душах агрессивная жестокость, густо замешанная на леденящем душу страхе, представляет для окружающих взрывоопасную смесь.
      Стремясь освободиться от навязчивого образа Ветрова, Ильин достал из кармана фоторобот, ещё раз внимательно в него вгляделся и, вновь настроившись на нужную волну, вошел в подъезд. До конца дня предстояло ещё обойти не менее сотни квартир. Уже через два часа Ильин понял, что на проверку уйдет не один день, поэтому надо срочно подключать к розыску всех участковых инспекторов. И он отправился к начальнику отделения милиции Карпову с просьбой ещё раз собрать всех сотрудников и потребовать доскональной срочной проверки всего жилого массива. Ильин знал, что подполковник будет грозить немедленным увольнением тому, кто не сумеет своевременно выявить проживающего на обслуживаемой им территории преступника, и надеялся уже к завтрашнему утру получить сведения о проживающих в микрорайоне мужчинах, схожих по приметам с преступником.
      До нового убийства оставалось чуть более пятнадцати часов.
      На следующее утро подполковник Карпов вызвал Ильина к себе в кабинет и вручил ему толстую пачку рапортов участковых инспекторов. Опасаясь начальственного гнева и перестраховываясь, никто из них не утверждал, что на вверенной им территории не проживает мужчина с соответствующими приметами. Каждый старался указать хоть одного, отдаленно напоминавшего убийцу. Зная это, Ильин сразу откладывал в сторону информацию, если не совпадал возраст, да и описание внешности ничем не напоминало разыскиваемого преступника, не принимая во внимание клетчатые пиджаки. После просмотра рапортов в списке Ильина осталось всего семь человек, чью причастность нельзя было исключить с ходу. Требовалась дополнительная, более тщательная проверка.
      Ильин несколько раз пробежал глазами список подозреваемых, пытаясь угадать, есть ли среди них разыскиваемый преступник, и если есть, то под каким номером. По закону подлости удача часто приходит в последний момент, и тот, кто нужен Ильину, может оказаться в списке последним.
      "Начну-ка я с последнего. А вдруг повезет?" - с иронией подумал Ильин, ещё не решив, по какому адресу отправится в первую очередь. Но в этот момент дверь распахнулась, и появился дежурный Сонин.
      - Кончай отдыхать, Ильин. На улице снова стрельба. Мужика какого-то пристрелили. Пенсионера, между прочим. Он-то кому помешал? Наши ребята уже на месте, и следственно-оперативная группа из управления выехала. Ну, а от нас начальник тебя посылает.
      - Хорошо, сейчас иду, - мрачно отозвался Ильин, мысленно перенесясь к месту происшествия и пытаясь представить себе, что там произошло.
      "Если это опять наш стрелок, надо постараться обезвредить его в самое ближайшее время. Иначе он не остановится, пока не кончатся патроны".
      С этой мыслью Ильин чуть ли не бегом отправился на соседнюю улицу.
      "Совсем обнаглел, скоро прямо у нас под окнами будет людей убивать. Ну ничего, мы тебя вычислим. Должно же это новое преступление дать хоть какую-нибудь зацепку".
      Откуда у него появилась такая уверенность, Ильин не знал, но опыт подсказывал, что он не ошибся.
      V
      Арест Убитый лежал на спине и выглядел так, словно очень устал и прилег отдохнуть прямо на тротуаре. Рядом валялись два батона с испачканными в пыли румяными бочками. Лицо пожилого человека ещё не покрылось мертвенной бледностью, и казалось, в нем теплится жизнь. Но врач "скорой" был категоричен:
      - Все, ребята, он больше не наш пациент, а ваше вещественное доказательство. Запишите мой номер вызова, и мы поскакали дальше. Денек нынче выдался тяжелый. С утра уже четвертый вызов. И три из них связаны с криминалом. Недаром, видно, астрономы предсказывали сегодня вспышки на солнце.
      Глядя вслед отъезжающей машине, Ильин подумал: "А что, если и вправду пятна на солнце начинают пульсировать, а у нас на земле люди друг другу глотки перегрызают? Слава Богу, что не все, а лишь некоторые. Впрочем, от этого нам не легче".
      Сержант из патрульной машины подвел к Ильину свидетельницу - пожилую женщину, видевшую убегавшего преступника. Из описания примет пятидесятилетнего мужика с круглым лицом стало ясно, что это все тот же вошедший во вкус стрелок. Правда, женщина не заметила отсутствия передних зубов, да и пиджак на нем был не яркий и не в клетку. Зато обнаруженная рядом с трупом гильза все из того же пистолета.
      Размышления Ильина прервала подъехавшая машина из управления. Члены следственно-оперативной группы, всем своим видом демонстрируя уверенность в успешном раскрытии преступления, быстро окружили место происшествия, словно убийца ещё находился рядом со своей жертвой.
      Следователь, молодой ещё парнишка, надувшись от важности в связи с предстоящей ему миссией, жадно ловил на себе восхищенные взгляды зевак. К Ильину подошел приехавший вместе со следственно-оперативной группой Кондратов.
      - Послушай, Ильин, я говорил вчера с тем мужиком, которого задержали по подозрению в убийстве соблазнителя его жены. Показал ему фоторобот. Хоть и не очень уверенно, но опознал он одного типа, плакался тот ему в жилетку больше недели назад, жаловался на свою горькую участь и подлого бандита-соседа. Так вот угадай, где он с этим исповедником познакомился.
      - Где же?
      - Да в "стекляшке" - пивном баре вблизи вокзала. И этот парень, Петр, здесь неподалеку трудится. Зашел в бар попить пивка и душу излить. И подцепил себе собутыльника. Затем они к Петру домой поехали. Тот и показал новому знакомому этого подлого мужичонку. Так что как ни крути, а разыскиваемый нами убийца не чужой, не "залетный", а на вашей собственной территории вскормленный. Здесь и надо его искать.
      - Теперь, после убийства пенсионера, это ясно и без показаний твоего Петра. Я почти на все сто уверен в заключении эксперта, что опять тот же самый ствол поработал.
      - И как же его убили?
      - Да одним выстрелом в грудь сразили.
      - Одним? Значит, у преступника ещё три патрона осталось. Надо спешить, пока новые жертвы не появились. Что делать дальше думаешь?
      - Скорее всего, новых очевидцев искать и мотивы ссоры попытаться установить. Ведь не просто же так он людей убивает, а по какому-то пусть мелкому, но вполне обоснованному, по его мнению, поводу. И бизнесмена в другом конце города завалил после жалостливого рассказа Петра про свою судьбу. Так что и тут у него наверняка были свои мотивы.
      - Ну и как мы можем сейчас установить причину убийства пенсионера?
      - Слушай, Кондратов, есть у меня одна идея. У убитого в кармане обнаружили паспорт и сберкнижку, где указана сегодняшняя дата открытия счета. А рядом с трупом валяется только что купленный хлеб. Вот и давай, подскочим сначала в булочную, а потом в сберкассу, может, где-нибудь там и завязалась ссора. А вдруг повезет и выясним что-нибудь новое?
      Кондратов согласно кивнул: "Это был хоть и зыбкий, но шанс".
      В булочной бойкая черноглазая девица, бросая блудливые взгляды на высокого, представительного Кондратова, долго держала в руке фоторобот, рассматривая не столько изображение разыскиваемого этими симпатичными сыщиками преступника, сколько собственное отражение в витрине. Наконец, поправив прическу, она заявила, что не помнит этого неприятного типа. Заметив, к своему разочарованию, что сыщики сразу потеряли к ней всякий интерес и заторопились уходить, девица кокетливо пообещала:
      - А может, я что-нибудь и вспомню. Давайте ваш телефончик, я тогда позвоню.
      - Не волнуйся, - отрезал Кондратов, - как только вспомнишь, мы сразу почуем и сами прибежим.
      Ему явно сегодня было не до амурных дел.
      До сберкассы, расположенной на соседней улице, дошли быстро. Заведующая оказалась высокой полной женщиной. Ильин всегда удивлялся, что среди бухгалтеров, работников ЖЭКов, медицинских сестер и санитарок часто встречаются женщины с такими фигурами.
      И хотя предъявленные удостоверения не произвели на неё особого впечатления, не то что в прежние времена, узнав, что речь идет об убийстве, заведующая согласилась помочь. Вызванная к ней в кабинет контролер молодая красивая девушка, едва взглянув на паспорт убитого пенсионера, сразу вспомнила:
      - Да, он открывал сегодня у нас счет на довольно мизерную сумму. Назвать её не могу: сами понимаете, тайна вклада.
      - Да нам и не нужно. А скажите, не произошло ли чего-нибудь необычного в кассе, когда он здесь был?
      - Еще как произошло! Поругался он тут с другим старичком. Чуть до драки дело не дошло.
      - А поподробнее можно?
      - Ну, все было так, как у нас в кассе часто случается. Отстоял этот пенсионер Крупнов очередь, получил бланки договора и отошел к консультанту заполнять. Долго возился там, ошибался, переписывал. А когда закончил, в очереди уже другие люди стояли и не признали его. Ну, а Крупнов сразу к окошку со своими бланками потянулся. И тут другой старичок, чья очередь как раз подошла, чуть помоложе этого, стал с ним ругаться. Как только они друг друга ни обзывали: и козлами, и подонками. Даже толкаться стали. Совсем как первоклашки. Смешно было смотреть. - Девушка добродушно рассмеялась.
      - Ну и кто победил?
      - Да никто. Сережа - дежурный наш милиционер - их разнял, развел в разные стороны. Я вперед обслужила того старичка, что помоложе, а уж потом взяла документы у этого Крупнова: с ними и вправду возни намного больше.
      - Скажите, а тот, что помоложе, в клетчатом пиджаке был?
      - Нет, в сером.
      - Послушайте, а можно установить по вашим компьютерам данные того мужика, который с Крупновым поссорился? - вмешался Ильин.
      - Ну, точно я вам не скажу, а несколько фамилий тех, кого обслуживали примерно в это же время, когда Крупнов вклад делал, - это вполне возможно. А что случилось?
      - Убили этого Крупнова, - охотно пояснила заведующая сберкассой.
      - Ой, надо же, как жаль, - искренне огорчилась девушка, - а главное, зазря. Ведь старичок деньги нам отдал, а грабители небось подумали, что он в кассе большую сумму получил. Вот не повезло!
      Сыщики не стали её разубеждать. Девушка ушла и через несколько минут принесла список тех, кто обслуживался в её окошке в одно время с Крупновым. На листке были данные и адреса пятерых человек. Ильин несколько раз перечитал список, боясь поверить в удачу. Затем, чтобы не ошибиться, достал свернутый вчетверо листок с выписанными из рапортов участковых инспекторов данными обладателей клетчатых пиджаков. Все правильно, память его не подвела: фамилия и адрес одного человека в обоих списках совпадали.
      - Ты что на эти бумажки смотришь, словно выигравший лотерейный билет с таблицей сверяешь, боясь поверить в свое счастье?
      - Так оно и есть, Кондратов, круг замкнулся. Вот, девушка, посмотрите на этот фоторобот. Он вам никого не напоминает?
      Едва взглянув на фотографию, девушка кивнула:
      - Очень похож на того, который с Крупновым поскандалил. - И, испуганно переводя взгляд с одного сыщика на другого, спросила: - Неужели его тот, второй, старичок убил из-за ссоры?
      - Думаете, из-за этого не убивают?
      - Да не может такого быть! - с отчаянием в голосе воскликнула девушка.
      Она, словно малый ребенок, надеялась услышать слова утешения, что нельзя, убить человека из-за пустячной ссоры в очереди.
      Ильину так хотелось сказать ей: "Что вы, милая, у нас убивают даже не в ссоре, а просто от скуки или по настроению. Калечат первого встречного, незнакомого, даже не сказав с ним ни слова".
      Но, решил не травмировать психику неискушенной девушки и постарался её успокоить:
      - Ну что вы сразу вообразили себе невесть какие несчастья! Мы сейчас проводим первоначальную проверку. Только и всего!
      Однако девушка смотрела им вслед встревоженным взглядом. Сегодня жизнь ворвалась к ней в сберкассу, миновав дежурного милиционера, и, просочившись сквозь толстые стекла, опалила её грозным дыханием беды, которая пока, слава Богу, коснулась не её лично. И девушка, как никогда остро, вдруг осознала, что и она не в безопасности и злые люди могут напасть и убить её, как этого старичка-пенсионера. И она совсем по-детски подумала: "Хоть бы эти молодые, здоровые парни поскорее поймали безумного преступника, способного убить из-за пустяка".
      Знала бы она, что совсем скоро её желание осуществится.
      - Ну что, мы наконец попали в цвет? - спросил Кондратов, выходя из сберкассы.
      - Да, этот Парамонов в обоих списках значится. Девушка говорит, что и внешне похож. Все сходится, кроме клетчатого пиджака. Давай доложим начальству и пойдем его брать. Пистолет при тебе?
      - Я его теперь, в наши беспокойные дни, постоянно с собой таскаю. Только думаю, раз он вооружен и опасен, вдвоем нам к нему соваться ни к чему. Пусть ребята из местного уголовного розыска нас подстрахуют, а то подстрелит ненароком и сделает ноги.
      - Ну что ж, чем больше людей при захвате, тем лучше.
      Получив сообщение, что преступник обнаружен, Карпов собрал всех, кто был под рукой, и направил в распоряжение сыщиков. Но взять Парамонова сразу не удалось: его не было дома. И Кондратов с Ильиным устроили засаду на лестничной клетке, наблюдая с верхнего пролета за квартирой преступника и ожидая его появления.
      По иронии судьбы, они вели наблюдение с площадки между пятым и шестым этажом, точь-в-точь как накануне сам Парамонов на другом конце города караулил свою жертву - любвеобильного коммерсанта.
      - Слушай, Кондратов, а если он после последнего убийства, почуяв неладное, в бега пустился?
      - Все может быть, и незачем гадать. Будем ждать его здесь хоть до утра. Боюсь только, что, почуяв опасность, предстоящий арест, он не пустится в бега, а поспешит расправиться со своим очередным и, может быть, главным врагом, возможно, уже подстерегает сейчас где-нибудь свою жертву.
      Кондратов не ошибся в своем предположении. Осознав пагубность собственной горячности и вполне реальную возможность изобличения его в убийстве нахального старика, пытавшегося без очереди пролезть к окошку кассы, да ещё обозвавшего его козлом, Парамонов призадумался.
      "Прежде чем меня схватят, - решил Парамонов, - я должен убрать этого подлеца Гвоздева".
      Вот уж кого он не переставал ненавидеть все последние годы жизни. И для этого у него были веские основания. Гвоздев сломал ему жизнь, унизил, оскорбил и заставил страдать. А ведь они были друзьями с юношеских лет.
      Парамонов Павел Георгиевич жил в общем-то спокойно и счастливо до сорока лет. Работал старшим механиком, имел жену и сына, ездил по выходным с друзьями на рыбалку, дружил со своим сослуживцем Глебом Семеновичем Гвоздевым и его семьей. Друзьями они были неразлучными. И в армии вместе служили, и на одном заводе работали. Только вот случилась беда: влюбилась Антонина, жена Павла Георгиевича, в приятеля мужа, а он в нее. И произошло это, когда они были уже не очень-то молодыми. У Парамоновых в тот год сыну исполнилось восемнадцать, а у Гвоздевых дочка как раз паспорт получила.
      Задурили двое, когда им почти сорок стукнуло: любовь, видите ли, у них зародилась. Но все, как говорится, до поры до времени. Сорвалась однажды у Павла Георгиевича рыбалка, и вернулся он некстати, застав лучшего друга со своей женой. Как ни крути, а ситуация пикантная. Обошлось без мордобоя, но раз жена уверяет, что это не баловство, а настоящая, хоть и поздняя, любовь, то что-то надо решать. Может быть, Глеб Семенович и не думал семью свою рушить и на Антонине жениться, но в таком положении ему ничего не оставалось, как попросить обманутого друга дать им свободу. Павел Георгиевич тогда хотя и переживал сильно, но на развод согласился. Поехали в тот день втроем к жене Глеба Семеновича, чтобы обсудить сложившуюся ситуацию и принять окончательное решение. Та поплакала, поскандалила, да делать нечего: тоже примирилась с фактом. Павла Георгиевича с Антониной развели быстро, через загс, поскольку сын взрослый, ну, а Глебу Семеновичу с его Елизаветой пришлось несколько месяцев подождать.
      И вот накануне этого второго развода явился Глеб Семенович к своему бывшему другу с неожиданным предложением:
      - Прошлого не вернешь. Я теперь с твоей Антониной жить буду. Дочке уже шестнадцать, с парнями гуляет и без меня обойдется, а вот из-за жены Елизаветы совесть мучает. Слушай, она ведь женщина видная, хозяйка прекрасная и готовит, как в фирменном ресторане, не то что твоя Антонина. Не обижайся и не отказывайся сразу, а только, может быть, тебе на ней жениться? Все бы проблемы решили: и личные, и квартирные. Антонина переедет ко мне, а моя Лизка - к тебе. И тебе не надо будет квартиру разменивать.
      Хотел было Павел Георгиевич за такое предложение бывшему другу по морде съездить, уже давно жалея, что не сделал этого вовремя, да призадумался: предложение, как ни странно, выглядело заманчивым. Чего там греха таить: когда все ещё было у них в семьях благополучно, он сам не раз ловил себя на мысли, что жена у приятеля хороша собой, очень хороша! И чем черт не шутит: прояви Елизавета хоть малейшую инициативу, он наверняка наставил бы приятелю рога. А Глеб Семенович дальше - больше.
      - Я, - говорит, - с Елизаветой советовался, и она вроде бы не против такого варианта. Ты подумай до завтра. Я тебе позвоню.
      - Ушел бывший друг, а Павел Георгиевич погрузился в раздумья: "И Елизавета хороша, и квартиру разменивать неохота - надо бы согласиться. Да и то, что Елизавета не против, душу греет, щекочет мужское самолюбие: значит, я ей не безразличен. А может, это просто уязвленное самолюбие и она хочет отомстить мужу именно со мной - его обманутым другом? Да и квартирные дела играют не последнюю роль".
      Сомнения всю ночь терзали Павла Георгиевича, а утром он объявил по телефону Глебу, что отказывается от его предложения. Сказалось опять-таки мужское самолюбие: "Этот вероломный гаденыш мало того что мою жену увел, так ещё свою бывшую хочет сплавить мне за ненадобностью. И если где-нибудь мы случайно встретимся, он будет ощущать двойное превосходство, когда увидит обеих женщин, с которыми был близок: одну, уведенную у меня из постели, другую - надоевшую, как вещь после долгого употребления. Нет, на это я пойти не могу".
      Так и расстались. Разменяли двухкомнатную квартиру Парамоновых на две однокомнатные. И переехал Павел Георгиевич вместе с сыном в дом возле рынка. Вскоре сын ушел в армию, а демобилизовавшись, женился и стал жить отдельно. Павел Георгиевич остался один. Взял правда и он свой реванш. Встретился через несколько месяцев после развода с бывшей женой своего врага Елизаветой под предлогом устройства новой квартиры. Помогла она ему в расстановке мебели и осталась ночевать, возможно рассчитывая на длительные, серьезные отношения. После этого, казалось, Парамонов должен бы восторжествовать над мнящим себя победителем приятелем. Но не ощутил он сладостной радости от мести: ну, овладел он женщиной, брошенной его врагом и явно ему безразличной, и что?
      По-видимому, и Елизавета испытала горькое разочарование, почувствовав равнодушие обнимавшего её мужчины. Больше они не встречались.
      Года через два Парамонов случайно узнал, что Елизавета благополучно вышла замуж за своего сослуживца, с которым, как болтали злые языки, у неё был давний роман, ещё до развода с Глебом. Эта сплетня Парамонова немного позабавила и принесла некоторое удовлетворение от того, что и Глеб оказался рогоносцем.
      Самого же Павла Георгиевича преследовали неудачи в личной жизни, он расходился с женщинами, едва сойдясь, пока вдруг не осознал, что по-настоящему любил лишь свою бессовестную Антонину и не сможет ни полюбить, ни привыкнуть ни к какой другой женщине. Обреченный на одиночество до конца жизни, он возненавидел бывшего друга ещё больше.
      А года два назад случилось несчастье: Антонина погибла в автомобильной катастрофе, а находившийся с ней в автомашине Глеб Семенович уцелел, отделавшись легким переломом ноги. И хотя за рулем сидела сама Антонина, Парамонов сразу и безоговорочно решил, что виноват в её смерти именно этот подлец Глеб. Теперь он вспоминал из своей жизни с Антониной только хорошее и считал Глеба главным виновником собственного одиночества и неудавшейся жизни.
      И сейчас, охваченный жаждой мести, он стоял у квартиры Глеба Семеновича. Хозяин был дома: из-за дверей явственно доносились звуки его тяжелых шаркающих шагов.
      А Глеб Семенович с самого утра находился в дурном расположении духа, словно предчувствовал беду. Причиной тому послужила обыкновенная открытка, обнаруженная им в почтовом ящике. Сначала, увидев на ней двух медвежат, барахтающихся у ног Деда Мороза и Снегурочки, он удивился: "Кому могло прийти в голову в жаркий летний день прислать ему новогоднее поздравление?" Он посмотрел на обратную сторону и, увидев почерк погибшей два года назад жены Антонины, почувствовал, как кровь отлила от лица. Рука затряслась, и строчки запрыгали перед глазами, никак не поддаваясь осмыслению. Ему даже показалось, что там простой набор слов, какая-то бессмыслица. Однако, взяв себя в руки, он прочитал:
      "Наконец-то я добралась до места. Дорога была трудной. Но здесь хорошо. Я даже не ожидала. Не тяни с приездом. Жду тебя с нетерпением".
      Глеб Семенович решил было, что это весточка с того света, что жене там хорошо и она зовет его к себе. На него повеяло мистической жутью от этого кусочка красочного картона с загадочным текстом.
      Но усилием воли он справился с волнением. "Да разве из потустороннего мира присылают открытки? Ночной сон, галлюцинации, игра воображения - ещё куда ни шло. Но реальное почтовое отделение с новогодним рисунком никак не могло материализоваться из небытия". Догадавшись взглянуть на дату почтового штампа, Глеб Семенович вздохнул с облегчением: открытка была послана более трех лет назад, когда Антонина зимой уехала на неделю раньше него в подмосковный дом отдыха и прислала ему, задержавшемуся из-за срочного задания на работе, эту открытку. Он тогда ещё обиделся и не поверил жене, когда та сказала, что написала ему, а открытка, видимо, затерялась.
      "Где же она валялась три года? Наверное, на почте, за каким-нибудь шкафом, а потом нашли и принесли", - предположил Глеб Семенович.
      На самом деле все было не так. Открытку случайно обнаружил накануне у себя дома Анатолий Петров. Взяв с полки старую энциклопедию, он увидел в ней используемую в качестве закладки почтовую открытку. Наверное, её туда положила мать. Она часто болела, была почти прикована к постели и любила почитать перед сном эту толстую книгу. Она так и умерла с ней в руках. Петров взглянул на дату почтового штампа и поразился: оказывается, чужая открытка попала в их дом как раз за день до смерти матери.
      "Вот почему мать, всегда такая обязательная, не отнесла чужую открытку по нужному адресу, хотя это было совсем рядом. Старая почтальонша, видимо, спутала номер дома, приняв плохо выписанную на адресе четверку за семерку". И Анатолий решил все-таки доставить, хоть и запоздало, открытку по указанному адресу. Он так и поступил в то утро, опустив её в почтовый ящик дома, расположенного напротив, на другой стороне улицы.
      После этого на душе у Анатолия стало легче: "Если мать видит сейчас меня, то будет довольна. Я наверняка выполнил её волю, поскольку сама она этого не успела сделать".
      И весь день его не покидало хорошее настроение.
      Зато Глеб Семенович, наоборот, опечалился, посчитав этот факт дурным знаком. Он даже позвонил на работу и, сославшись на недомогание, заявил, что хочет денек отлежаться дома.
      После гибели жены его действительно то и дело одолевали всевозможные хвори. Он начал выпивать, глуша тоску по женщине, которую полюбил настолько сильно, что пошел на разрыв с Елизаветой, создававшей ему приятный уютный быт в течение многих лет.
      Да и в смерти Антонины он винил в основном себя, прокручивая в воображении, словно кинопленку, события того злосчастного вечера, когда соблазнился в гостях парой рюмок водки и жена, плохо водившая машину, села за руль вместо него. Он пытался представить, как можно было избежать трагедии, и всякий раз все упиралось в ту, выпитую им под нажимом, водку.
      И Глеб Семенович, страдая от тоски и чувства вины, испытывал жгучую ненависть и к толстобрюхому, хлебосольному хозяину дома, и к самому себе, такому безвольному, безответственно подставившему любимую женщину под удар, заставив её в гололед сесть за руль. Но прошлого не вернешь.
      Получив с утра так поразившее его воображение послание от давно умершей жены и оставшись дома, Глеб Семенович достал из холодильника бутылку водки и, налив себе полстакана, выпил, почти не закусывая: хотелось поскорее забыться. Он не знал, что его бывший друг стоит за дверью с пистолетом наготове.
      А Павел Георгиевич медлил: "Вот он, этот миг, которого я ждал почти десять лет, с того самого дня, как Антонина и Глеб объявили о своей любви".
      Сейчас он с особой остротой ощутил, как страстно желал мести. И вот долгожданный момент наступил. Все совершенные им в последние дни убийства были своего рода репетицией, подготовкой к этому главному акту возмездия.
      Павел Георгиевич стоял перед дверью, оттягивая сладостное мгновение.
      И лишь звуки баяна, доносившиеся из соседней квартиры, раздражали его, мешая в полной мере ощутить торжественность момента.
      Музыкант-самоучка терзал инструмент, пытаясь выжать из него звуки до боли знакомой мелодии. Какой - Парамонов никак не мог понять: то ли это была песня "Во поле березонька стояла", то ли "Что стоишь, качаясь, тонкая рябина". Во всяком случае, мелодия была тягучей и печальной. Словно невидимый музыкант специально для него пытался сыграть что-то вроде реквиема. Парамонову было все равно, кто там терзает инструмент: юное дарование или пожилой пенсионер, надумавший осуществить свою юношескую мечту и научиться играть на баяне. Внезапно музыканта словно прорвало, и Парамонов отчетливо услышал веселую песню "Светит месяц, светит ясный". Но в следующее мгновение музыкант снова стал фальшивить, однако Парамонов, восприняв знакомую песню как сигнал к действию, с силой нажал кнопку звонка.
      Глеб Семенович открыл сразу, даже не спросив, кто там, и когда увидел Парамонова с пистолетом в руке, тотчас понял, зачем тот пришел. Но на его опухшем от постоянного пьянства лице не отразилось никаких эмоций. Глядя в выцветшие, покорно-равнодушные глаза заклятого врага, Парамонов испытал горькое разочарование. Он-то в своих мечтах о возмездии представлял, как его враг будет на коленях молить о пощаде. Но ничего подобного не случилось. И он стал медленно поднимать пистолет, все ещё надеясь вызвать шок у своей жертвы. Однако вместо страха увидел в глазах Глеба сострадание, словно тот искренне жалел Парамонова, решившегося вдобавок ко всем своим бедам ещё и на убийство.