А Комов, как назло, тянул время:
      Ты кого-нибудь из наших видел в последнее время?
      Да практически никого. Как-то случайно встретил на Арбате Юрку Доброва. Вот с Кондратовым из МУРа встречаемся регулярно. Но все больше по работе. Даже грамм по сто выпить некогда. Сам работал в розыске, так что знаешь.
      Без выпивки редко обходится. То с горя, из-за висяка какого-нибудь, то с радости, если удается дело раскрыть. Кстати, что-нибудь о Нине Игоревне Авдеевой слышно?
      К сожалению, ничего хорошего. Так же пьет горькую. В последнее время работала уборщицей в продуктовом магазине. Полгода назад выменяла свою двухкомнатную квартиру в Москве на однокомнатную в Мытищах. Взяла приличную приплату и теперь, по слухам, не работает и ещё больше пьет.
      Ну, теперь ясно, а то я позвонил по прежнему адресу, а мне отвечают: здесь такая больше не проживает, а где её можно найти, не знаем. Жаль её. Помнишь, какая она была красавица? В школе милиции все слушатели были в неё влюблены...
      Ильин знал, что о Нинке Авдеевой, в которую Комов был влюблен, тот мог говорить часами, и потому нетерпеливо перебил:
      Извини, Сергей, мне сейчас некогда. Начальство срочно посылает на выезд: дело у нас тут одно убойное образовалось. Вроде бы просвет проклюнулся. Мне надо бежать. Ты чего позвонил, по делу или так?
      И, после едва уловимой паузы, Комов поспешил его заверить:
      Да, нет, ничего особенного. Просто вспомнил: в этом году, осенью, десять лет как мы окончили школу милиции. Надо бы собраться и отметить юбилей. Как считаешь?
      Я не против. Но до осени ещё долго, можно и раньше собраться провести, так сказать, генеральную репетицию. А сейчас извини, я побежал. Позвони, буду посвободнее, и где-нибудь пересечемся.
      Положив трубку, Ильин покачал головой: Не понравился мне этот звонок. Что-то Комов темнит. Не стал бы он звонить за полгода, чтобы просто напомнить о юбилее. Явно какое-то дело было ко мне, но вот не сказал. А может, оно и к лучшему: мне сейчас и своих забот хватает.
      Выйдя на улицу, Ильин сел в машину. Заждавшийся его водитель, пользующийся особым расположением подполковника Карпова, едва ответив на приветствие, резко тронул с места, сразу набрав огромную скорость. Не обращая внимания на плохое настроение сержанта, считающего ниже своего достоинства возить кого-либо, кроме начальства, Ильин переключил свои мысли на предстоящий разговор с задержанными парнями. Мысли эти напрочь вытеснили из головы Комова с его звонком. А зря!
      В этот самый момент на другом конце города авторитет по кличке Буг нервно ходил по кабинету. Обычно выдержанный и не теряющий присутствия духа ни при каких условиях, Буг был неузнаваем. Он был в ярости, он просто молнии метал! И было из-за чего. Мало того, что он не смог достать сверхценные материалы и номер так необходимого ему секретного зарубежного счета, он потерял двух своих людей! Их тела, оставленные на месте происшествия, помимо прочего, засветят его участие в этом деле.
      Расчет был верным. По плану слабак Осипов должен был указать свой тайник после первых же ударов: ребятки свое дело знали. Но они оплошали, и этот размазня успел вынуть оружие. Пришлось его убрать.
      Но ведь никто не мог предположить, что эта дура, жена Осипова, наймет человека, чтобы завладеть дурацкой видеокассетой. Из-за этой, никому, кроме нее, не нужной порнографической поделки, все и сорвалось. В результате мои два дуролома и тайник не нашли, и вообще гробанулись. А другие идиоты позволили жене Осипова выброситься с балкона, да ещё с таким шумом.
      И потом: куда исчезла Софка, любовница Осипова? Неспроста она скрылась. Неужели ей что-то известно? Пока я в этом деле на нуле. Все коту под хвост. Но если нужные мне документы пока ещё находятся у этого отмороженного частного детектива, есть ещё надежда исправить положение.
      Телефонный звонок прервал размышления Буга. Он нетерпеливо схватил трубку:
      Слушаю!
      Это я, Лимон. Пока все тихо. Этот Комов дома не ночевал. Уже полдня прошло, а он не проявился, и где шатается, неизвестно. Что делать?
      Продолжайте наблюдение. Меняй людей каждые два часа, круглые сутки пусть следят, но только не упусти этого типа. Мне нужен не он, а взятые им у Осипова бумаги, и ты лично отвечаешь за то, чтобы доставить мне его живым. В этом деле трупов уже много, а толку никакого. Держи меня в курсе дела, звони каждый час.
      Положив трубку, Буг в задумчивости потер переносицу: Почему этот Комов не появился дома? Неужели знает, что мы его вычислили? Да нет, едва ли. Мои ребята здорово побегали, прежде чем вышли на ближайшую подругу Осиповой Лидку, которая была посвящена в её планы изъятия видеокассеты с помощью Комова. Так что детектив вряд ли опасается засады. Скорее всего совершив двойное убийство в квартире Осипова и узнав о гибели заказчицы, этот тип решил на время затаиться. Если он не придет ночевать домой и сегодня, придется проводить скрупулезную работу по выявлению всех его связей. А на это может уйти масса времени. Последние фразы Буг невольно произнес вслух и досадливо поморщился: Совсем я раскис. Вслух стал думать. Так и секреты можно выболтать. Хорошо еще, что здесь в кабинете, никого нет. Надо взять себя в руки. Перед моими ребятками нельзя показывать слабину: вмиг выйдут из повиновения.
      Буг взглянул на часы: было уже около пяти вечера. Надежд на появление Комова в своей квартире оставалось все меньше.
      Лимон со своим напарником Сухарем занял позицию на лестничной площадке между шестым и седьмым этажами так, чтобы видна была дверь в квартиру Комова.
      В отличие от своего шефа он не верил, что Комов отважится в этот вечер вернуться к себе домой. Более того, он совсем не жаждал искать себе на голову приключений: человек, заваливший накануне двух боевиков и вкусивший крови, не задумываясь, откроет стрельбу при попытке его захвата. Лимон не был в курсе задумок своего хитроумного шефа, ворочающего большими делами. Его, Лимона, обычно использовали втемную, лишь разъясняя цель задания и обговаривая, что он должен, а чего не должен делать ни при каких обстоятельствах. Лимон был исполнителен, дисциплинирован и до конца предан своему хозяину, выручившему его год назад из большой беды, когда он по своей бесшабашности перешел дорогу какому-то авторитету. Тогда только заступничество Буга спасло ему жизнь. А Буг приобрел надежного и преданного человека, готового выполнить любое его поручение.
      Но нынешнее задание было Лимону не по душе. Гораздо проще, считал он, завалить какого-нибудь банкира, открыв внезапно из засады огонь на поражение, чем захватить вооруженного человека живым, без единого выстрела и по возможности без шума. Правда, хитроумный Буг продумал все до мелочей, вручив им с напарником милицейские удостоверения естественно, поддельные, но сработанные мастерски.
      Лимон вынул красные корочки, развернул. На фотографии он увидел свою физиономию с вытаращенными глазами и полуоткрытым ртом и остался не очень доволен своей внешностью. Но зато набранная типографским шрифтом надпись, гласящая, что владелец удостоверения состоит на службе в уголовном розыске и имеет право на ношение оружия, наполнила его гордостью, будто там значилась не другая фамилия.
      Да, Буг, конечно, умен. Он рассчитывает, что частный детектив после происшествия в квартире Осиповых не особенно удивится, если его тормознут менты и предложат проехать с ними для выяснения обстоятельств дела. Он должен поверить. Дальнейшее уже будет делом техники.
      Поразмышляв в этом духе, Лимон с удовлетворением положил ментовскую ксиву обратно в нагрудный карман пиджака.
      Время приближалось к восемнадцати часам; скоро надо будет выдать дежурный звонок Бугу.
      Внизу в очередной раз хлопнула дверь подъезда, и кто-то нажал кнопку, вызывая лифт. И Лимон, ткнув в бок Сухаря, уже в который раз призвал напарника к бдительной готовности на случай, если это возвращается домой Комов. Проинструктированный шефом Лимон уже не раз прокручивал в уме свои действия, и ему казалось, что все должно пройти гладко, без особых осложнений. К тому же дежурившие внизу в машине боевики Жох и Казан должны заранее предупредить о появлении человека, схожего по приметам с этим отмороженным детективом.
      Жаль, что не успели раздобыть его фото!
      Войдя во двор, Комов внимательно осмотрелся. Все вроде было спокойно, если не считать двух иномарок, явно не принадлежащих жильцам его дома, в котором обитали в основном рабочие ближайшего завода железобетонных конструкций. Машины стояли в противоположных концах двора, словно прикрывая с двух сторон подходы к дому.
      Похоже, это посланцы по мою душу. Хотя, возможно, они поджидают кого-то другого либо вообще не связаны между собой и появились здесь случайно. Но в любом случае люди в машинах меня уже наверняка засекли, и отступать поздно. Да и устал я здорово после событий последних суток. Попробую все-таки добраться до своего жилища и отоспаться. А если меня ждут в подъезде? Все равно рискну: трус не играет в хоккей и не пьет шампанского.
      Комов усмехнулся, посчитав забавным смешение двух общеизвестных крылатых выражений и, нащупав под мышкой рукоять пистолета, решительно открыл дверь подъезда.
      Сидящий в одной из машин боевик, вызвав по рации Лимона, предупредил: мужик, похожий по описанию на объект, зашел в подъезд. Проверь, не тот ли это, кого мы ждем.
      Лимон от волнения ответил излишне зло:
      Не учи ученого, лучше сам посматривай, как бы тебя за задницу менты раньше времени не взяли. Ну все, до связи! Дыши глубже!
      И чего я на него набросился? Словно он виноват, что появился мужик, похожий на Комова. Просто я здорово нервничаю. Надо быть спокойнее, а то частный детектив сразу меня расколет: настоящий мент держится нагло и уверенно, словно прокурор, судья и палач в одном лице. Вот и мне надо повести себя надлежащим образом.
      Послышался шум механизма подъемника, кабина лифта приблизилась, но вопреки ожиданиям Лимона, миновала шестой этаж, где находилась квартира Комова, и остановилась на седьмом.
      Из лифта вышел молодой мужчина, действительно по описанию очень похожий на человека, которого они ждали.
      При виде двух явно нервничающих дюжих мужиков с нахмуренными лицами, испытующе смотрящих на него снизу с площадки между этажами, Комов понял: Меня ждут, сволочи. Хорошо, что я догадался подняться на этаж выше. Теперь надо потянуть время. И, уверенно двинувшись вправо от лифта, Комов подошел к первой двери и стал шарить по карманам, делая вид, что ищет ключи. Хотя и понимал, что этот маневр даст ему всего лишь несколько секунд отсрочки.
      Серега Комов, это ты? Не узнаешь? окликнул его плотного сложения милиционер с чуть раскосыми глазами и длинным крючковатым носом.
      Старая как мир покупка, за лоха меня держат, усмехнулся про себя детектив, а вслух небрежно бросил через плечо:
      Комов живет этажом ниже, вон в той квартире. Позвоните, может, он дома.
      И для убедительности сделал вид, что наконец-то обнаружил ключ. Даже, подняв левую руку, сделал попытку вставить его в замок. При этом пола пиджака приподнялась, и Комов правой рукой нащупал ребристую рукоятку пистолета, осторожно вытягивая его из кобуры.
      Заметив, что ключ не хочет вставляться в замок, Лимон поднялся по ступенькам и властно потребовал:
      Гражданин, ваши документы! Мы из милиции.
      Комов едва взглянул на раскрытое и повернутое к нему удостоверение, удерживаемое пальцами, на которых красовались вытатуированные явно в зоне бледно-синие перстни, горделиво свидетельствующие о бывшем уголовном прошлом этого типа.
      Вот идиоты: ксиву милицейскую наверняка блестяще слепили, а дали её человеку с воровскими наколками на пальцах. Однако что мне делать? Они оба насторожены и держат руки под пиджаком. Шансов уцелеть у меня практически нет. Надо на что-то решаться.
      И тут Лимон, слепо верящий, что в работников милиции Комов, сам бывший когда-то ментом, стрелять не станет, сделал ошибку: перешагнув последние две ступеньки, он подошел слишком близко к частному детективу. Нервы у Комова не выдержали. Испугавшись, он нажал на спусковой крючок, и пуля, продырявив полу его пиджака, угодила боевику в голову. Его падающее тело заслонило на какое-то мгновение второго бандита, и это решило схватку не в пользу частного детектива. Пуля из пистолета ТТ, выпущенная Сухарем, пробила ему сердце. Затем, выйдя из спины, ударилась о железобетонную стену и упала на покрытую кафелем площадку.
      Сухарь кинулся к телу Комова, обыскал его, но, кроме паспорта и бумажника с небольшой суммой денег, ничего не обнаружил. Ключи от квартиры Комова он сунул себе в карман. Затем подобрал милицейское удостоверение Лимона, его рацию и оружие: на месте происшествия нельзя было оставлять ничего, что могло дать ментам ниточку, ведущую к Бугу.
      Жаль, что труп Лимона с собой не утащить, мелькнула у него мысль, прежде чем он вскочил в лифт. Сухарь был уже возле первого этажа, когда наверху кто-то из жильцов решился все же выйти и посмотреть, что случилось. Истошный женский вопль возвестил Сухарю, что окровавленные трупы Лимона и частного детектива уже обнаружены.
      Вначале будет бестолковая суета, потом кто-то догадается позвонить в ментовку. У тех на раскачку тоже уйдет время. Так что у меня в запасе, самое меньшее, минут пять. Этого достаточно, чтобы убраться отсюда подальше.
      Сухарь знал, что его расчет верен, и потому, подавив желание перейти на бег, вышел на улицу и направился к машине. Только сев в нее, нетерпеливо приказал Жоху:
      Рвем отсюда, вот-вот менты нагрянут!
      По рации продублировал приказ об отходе во вторую машину:
      Братва, линяем по-быстрому! Возвращайтесь на базу и ждите звонка.
      И обе машины, почти одновременно обогнув с разных сторон углы дома, выехали со двора, словно освобождая место уже мчавшимся сюда по сигналу тревоги ментам.
      Жох, внимательно следя за дорогой, спросил как можно небрежнее:
      А Лимона где оставил?
      Сухарь ответил с излишней раздражительностью:
      А тебе что за дело? К нему хочешь? Так я за тебя походатайствую: Буг тебя мигом к нему направит, для компании, чтобы он там не скучал!
      Жох обиженно зыркнул в его сторону и отвернулся, не желая ссориться с человеком, который скорее всего станет бригадиром взамен погибшего Лимона.
      И Сухарь, поняв ход мыслей соучастника, начал про себя прикидывать новый расклад в их группе:
      Вместо погибшего Лимона, пожалуй, назначат меня, если только Буг меня раньше не прибьет. Он наверняка будет в ярости, узнав о новой неудаче. Я убил человека, знающего, где находятся интересующие Буга бумаги. Стоп! А если я окажусь здесь совсем ни при чем? А детектива успел перед смертью свалить последним выстрелом сам Лимон? Пожалуй, так все и было. Главное, избежать гнева Буга в первый момент, а там видно будет.
      Удовлетворенный своим хитроумным решением, Сухарь достал мобильный телефон и начал набирать номер Буга.
      ГлаваIII
      По свежему следу
      Ильин зря волновался: дело об убийстве тещи высокопоставленного чиновника было раскрыто на редкость быстро. Задержанные сотрудниками 7-гоотделения милиции парни оказались дезертирами, призванными в армию из деревни, и были совершенно не искушены в криминальных делах. Посаженные для допроса в разные кабинеты, они клюнули на старую как мир почти детскую обманку. Сотрудники уголовного розыска доверительно сообщали одному из задержанных: Твой дружбан Петька говорит, что это ты женщину по голове палкой ударил. То же самое внушалось в соседней комнате Петьке, который, возмущаясь, опровергал обвинения в свой адрес, давая подробные показания о том, как нагло сваливающий свою вину на него Колька убивал старую женщину. Уже через час парни полностью сознались в убийстве неосторожно открывшей им двери женщины и согласились показать, где спрятали основную часть похищенных вещей.
      К концу рабочего дня преступление можно было считать раскрытым. Доложив обо всем подполковнику Карпову, Ильин поехал домой.
      По дороге он размышлял. Бывают же на свете чудеса: то опасное преступление раскрывается мгновенно, то по простенькой краже мечешься-мечешься, а все без толку. Видимо, на роду у двух этих простоватых деревенских парней было написано сесть в тюрьму. И надо же было им продавать золотые женские часики у гостиницы, что в десяти минутах ходьбы от дома, где они убили женщину! Но как бы то ни было, а преступление уже раскрыто. Что дает мне право сегодня расслабиться, выпить немного водки и закусить жареным мясом.
      Забежав в магазин Кулинария, Ильин купил три эскалопа и направился к дому. Стоя возле дверей своей квартиры, он услышал доносящиеся изнутри требовательные телефонные звонки. Он вошел. Звонки не прекращались.
      А ну их всех к черту! Не буду снимать трубку. Буду пить водку и есть жареное мясо, и не буду думать о преступлениях и уголовниках. Меня ни для кого нет. Нет меня и все!
      С этой мыслью Ильин, кляня себя за болезненно обостренное чувство долга, снял трубку.
      Привет, Ильин, это Кондратов. Плохие вести: Серегу Комова час назад убили возле дверей собственной квартиры.
      Это заказ?
      Несомненно. В акции участвовало не менее шести человек. Одного Комову удалось перед смертью завалить. Некоего Лимона. Да ты его знаешь. Помнишь, он полгода назад привлекался за вымогательство в отношении иностранного бизнесмена? Но доказательств не хватило, и его пришлось отпустить. Но к убийству Комова, уверен, прошлые дела не имеют отношения. Надо покопаться в недавних событиях. У меня кое-что есть. Так ты подъедешь?
      Да, конечно. Минут через тридцать.
      Ильин с сожалением посмотрел на пакет с эскалопами, вздохнул и забросил его в холодильник. Пиршество откладывалось. Жаль Сергея, талантливый был сыщик. Погорел он тогда, года три назад, из-за своей принципиальности затронул интересы высокопоставленных людей. И последние два года вынужден был заниматься частной практикой выполнять заказы разводящихся супругов, выискивая для ревнивых мужчин и женщин доказательства неверности их партнеров.
      Интересно, Кондратов знает о том, что Комов мне звонил сегодня днем, или позвонил потому, что мы трое дружили в школе милиции? В любом случае, надо ехать.
      Ильин вынул из холодильника бутылку кефира, прямо из горла сделал несколько больших глотков, удовлетворенно почувствовал обманывающую сытую тяжесть в желудке и пошел к выходу. Он уже не жалел ни о водке, ни об эскалопах милицейская солидарность требовала немедленного ответного удара по уголовной братве: Пусть, сволочи, знают, что сыщики, даже бывшие, неприкосновенны. Это надо внушить им немедленно и по полной программе!
      Кондратов, недавно вернувшийся с места убийства Комова, был мрачен:
      Вот так, Ильин, живем, суетимся, и вдруг кто-то нажал на курок и тебя нет. Ничего больше нет: ни желаний, ни чувств, ни ощущений. И никому нет дела, что ты не хотел уходить из этого чем-то уже опостылевшего, но ещё притягательного для тебя мира!
      Этот давно привыкший к чужим смертям сыщик сейчас настроен философски, потому что убили человека, которого он лично знал. Когда погибает в молодом возрасте знакомый тебе ровесник, невольно проецируешь его смерть на себя и остро осознаешь, что и сам смертен. А это, естественно, наводит на тяжкие размышления.
      И, отвлекая приятеля от невеселых мыслей, Ильин поспешил перейти к делу:
      Ну что зря горевать? Надо искать заказчика. У нас есть какие-нибудь зацепки?
      Как тебе ни покажется странным, и зацепки есть, и заказчика мы знаем. Иное дело, что доказательств у нас пока никаких нет. Одни агентурные данные.
      Тебе было известно, что Комова хотели угробить?
      Нет, конечно. Я вообще не знал, что Комов в это дело влезет. Короче, есть в криминальном бизнесе авторитет по кличке Буг. Ты наверняка о нем наслышан: он большими деньгами ворочает, а отмывать их в легальном бизнесе ему помогал некий Осипов, по прозвищу Химик. Только этот хитроумный Осипов затеял самостоятельную игру за спиной у Буга, и деньги к его рукам прилипли немалые. На прошлой неделе Бугу каким-то образом стало известно о двойной игре его партнера, и он начал дознаваться, где тот хранит украденные из общего дела деньги. Слух прошел, что сумма с шестью нулями положена на предъявителя в зарубежный банк. Буг поставил себе целью добраться до документации и номера секретного счета. Отсюда все и заварилось. Вчера Буг послал своих боевиков потрясти Осипова и выбить из него нужные ему сведения. Да не учел, что жена Осипова свой интерес по отношению к мужу имеет. Она наняла нашего друга Комова для того, чтобы он достал ей из тайника в их квартире, где она больше не жила, видеокассету с любовными утехами мужа, которая, она надеялась, сыграла бы важную роль при разделе имущества. В квартире Комов столкнулся с боевиками Буга. Что произошло там дальше, нам мало известно, если говорить о деталях. Но в итоге там остались три трупа: хозяина и боевиков Буга.
      Думаешь, их всех Комов завалил?
      Не знаю. Экспертиза установила, что боевики убиты из оружия Осипова. Но я полагаю, что это Сергей чужим пистолетом воспользовался. Да и какая теперь разница: обвинение предъявлять все равно некому. Но слушай дальше. Не найдя нужных документов, Буг послал своих боевиков к жене Осипова. А та, пытаясь сбежать от них, сорвалась с балкона и погибла. При осмотре квартиры Осипова в тумбочке для телевизора мы обнаружили тайник, оказавшийся пустым. А на его внутренней поверхности эксперт нашел отпечатки пальцев Комова. Значит, он-таки добрался до тайника и взял оттуда материалы. Опасаясь расправы после схватки с боевиками, Сергей, естественно, домой ночевать не пошел. Где он болтался до вечера сегодняшнего дня, когда его убили, мы не знаем.
      Значит, скорее всего секретные материалы теперь у Буга?
      В том-то и дело, что нет. Имеется у меня источник в группировке Буга. Так себе, невысокого ранга человечек, но в его присутствии некий Сухарь доложил по телефону Бугу, что никаких бумаг при убитом частном детективе они не обнаружили. И сейчас Буг землю роет ищет, где Комов мог спрятать взятые в квартире Осипова документы. Нам надо обязательно опередить этих шустрых ребят. Но вот только где их искать, я пока не знаю.
      Я, пожалуй, могу тебе подсказать с большой долей вероятности.
      Ты шутишь?
      Тут не до шуток. Звонил он мне сегодня днем, Комов. Повел пустой разговор о предстоящем через полгода юбилее: десятилетии нашего выпуска из школы милиции. Тема вроде бы праздничная, но по его тону я понял, что он чем-то встревожен. Только почему-то не решился мне открыться. Полагаю, он хотел через меня адрес Нинки Авдеевой выяснить. Ты же помнишь, как в школе милиции он был в неё влюблен и бегал за ней как привязанный. Первая любовь, одним словом. Вот я и думаю, что он в трудную минуту вспомнил именно о ней. Иначе зачем её искать?
      Кондратов вскочил и возбужденно прошелся по комнате:
      Пожалуй, ты прав, Ильин. Если он хотел у кого-то спрятать опасные документы, то самое надежное место у Нины. Он с нею последние годы наверняка не виделся. Вряд ли кто вспомнит и воспримет всерьез опустившуюся женщину, уволенную из органов милиции за пьянство. Надо срочно ехать к ней. Пойду к начальству просить машину. Благо тут до Мытищ недалеко. Через час будем на месте.
      Оставшись один, Ильин представил себе миловидную девушку в ладно сидящей на стройной фигуре милицейской форме. Кто мог подумать, что через пять лет, потеряв ребенка в результате трагического происшествия, она начнет выпивать, разведется с мужем и будет в конце концов уволена из органов милиции?
      В кабинет вихрем ворвался Кондратов:
      Поехали, Ильин. Начальство дало "добро". Машина ждет внизу. Кстати, я из дежурной части позвонил ребятам в Мытищи. Они подтвердили: Комов к ним сегодня днем заезжал, чтобы узнать адрес Авдеевой. Так что мы на верном пути.
      Ильин пошел за Кондратовым, вновь наполненным азартом и энергией охотничьего пса.
      Да я бы ни за какую приплату не поехал из Москвы в эту обшарпанную хибару, да ещё на окраине города, подумал Ильин, стоя перед дощатой, разрисованной местными футбольными фанатами дверью, и постучал в нее.
      Не спрашивая, кто пришел к ней в столь позднее время, Авдеева открыла дверь. Увидев на пороге Кондратова с Ильиным, женщина, не выразив удивления, посторонилась, пропуская нежданных гостей в комнату, где остро пахло кислой капустой и жареной рыбой.
      Послушай, Нина, у тебя Комов сегодня был? сразу перешел к делу Кондратов.
      Авдеева, не отвечая, взяла со стула нижнее белье и, небрежно скомкав, бросила его в шкаф.
      Тянет время, не знает, что ответить, чтобы не навредить Комову. Не с того бока Кондратов зашел. Ей, пожалуй, надо сразу сообщить о его смерти, подумал Ильин и сочувственно пояснил:
      Убили Сергея три часа назад у дверей собственной квартиры. Он мне днем звонил по телефону, тобою интересовался. Полагаю, был он у тебя сегодня. Нина, ты если что знаешь, скажи: время нас торопит.
      Женщина присела на стул и горестно покачала головой:
      Вот и Сергея уж нет на белом свете, а я все живу и мучаюсь. Жаль парня. Я так и подумала, что дело плохо, когда он ко мне заявился после стольких-то лет. Значит, все-таки не уберегся.
      Она замолчала. Сыщики терпеливо ждали, когда она вновь заговорит. Словно очнувшись, Нина кивнула на бледно-желтый, облезлый шкаф:
      То, что вам нужно, вон там, сверху лежит.
      Ильин пододвинул к шкафу табуретку, встал на нее: сверху на толстом слое пыли лежала серая картонная папка с желто-золотистыми тесемками. Ильин взял её и, сдунув пыль, протянул вниз Кондратову. Тот развязал тесемки, и перед их глазами оказался мужской золотой перстень, привязанный к обрывку визитной карточки, и какие-то бумаги, пестреющие рядами цифр. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять: перед ними те самые документы, из-за которых в последние сутки погибло шесть человек.
      Кондратов повернулся к Авдеевой:
      Надо бы официально, в присутствии понятых, изъять папку, но я не хочу огласки. Напиши-ка нам заявление, как к тебе эта папка попала. И что ты нам её добровольно выдаешь.
      Заметив колебания женщины, Кондратов удивился:
      Неужели ты, бывший следователь, такой простой документик составить не можешь?
      Авдеева зло посмотрела на него:
      Да если понадобится, то я и тебя, Кондратов, допрошу и задокументирую по всей форме. Только вот руки дрожат. Так что ты сам все нужное зафиксируй, а я подпишу!
      Кондратов понял, что возражать бесполезно, и, достав листок бумаги, принялся писать. Чтобы не сидеть в тягостном молчании, Ильин спросил:
      Нина, на похороны Комова приедешь?
      Нет. Не хочу, чтобы мою опухшую физиономию ребята видели. Пусть запомнят меня молодой и красивой. А Сереге, я думаю, теперь наплевать на то, кто придет его провожать в последний путь.
      Не жалеешь, что не за него замуж вышла?
      Нет, Ильин, не жалею. У меня к нему никаких чувств не было. Только ещё и ему бы жизнь сломала. И вообще, я думаю, от судьбы не уйдешь.
      Кондратов закончил писать и протянул листок Авдеевой. Та нарочито внимательно начала читать, чтобы досадить Кондратову, а затем, с трудом удерживая в прыгающих пальцах авторучку, с величайшим напряжением вывела свою подпись.
      Теперь можно было уходить. Но сыщики медлили. Просто так покинуть эту женщину они не могли. Слишком многое их связывало: и годы учебы в школе милиции, и общие знакомые, и радужные надежды на будущее, впрочем, быстро испарившиеся, как только они начали работать в уголовном розыске. Все это было трудно просто так отбросить в сторону. Здоровые, полные сил сыщики невольно испытывали чувство вины перед этой опустившейся женщиной, их сверстницей. Молчание нарушила Нина:
      Пойдемте, ребята, я вас провожу. Спасибо, что не читали проповедь и не уговаривали бросить пить. Я теперь нормальная только когда выпью. А в трезвом состоянии я не человек.
      В дверях Нина спросила:
      Я сильно изменилась?
      И, выслушав заверения, что совсем нет, ну, если чуть-чуть, горько улыбнулась и поблагодарила:
      Спасибо, ребята. Найдите тех сволочей, что Серегу убили. Должна же быть в жизни справедливость.
      Дверь захлопнулась, и сыщики, не оглядываясь, пошли к машине. Когда она тронулась с места, Кондратов повернулся к Ильину:
      Просто удивительно, как повезло нам с этой папкой! Может быть, права Авдеева и есть на свете справедливость? Комов, передав ей эту папку, словно вручил нам ключ от двери, ведущей к его убийцам.
      Ильин промолчал. Он не разделял оптимизма приятеля. У него было предчувствие, что путь к разгадке всего этого дела ещё далек и труден.
      На следующее утро Ильина вызвал подполковник Карпов. В его тоне сквозило недовольство:
      Тебя, Ильин, опять отзывают в следственно-оперативную группу по убойным делам. Наверное, твой друг Кондратов расстарался. Ты бы наконец решил, где работаешь у нас, в отделении милиции, или в МУРе? Может, там и зарплату получать будешь? Тогда я не против.
      Ильин знал, что лучше молчать, пока гнев у начальника не иссякнет сам собой. Он приготовился к длинной нотации, но Карпов в этот раз был непривычно краток:
      Ну что сидишь как на именинах? Отправляйся туда, там тебя уже ждут.
      Ильин пошел к выходу. Он не обижался на Карпова, потому что понимал настроение подполковника: дела в отделении милиции шли неважно. Но найти и наказать виновных в убийстве Комова было делом чести всех его коллег.
      По дороге в Главное управление внутренних дел Ильин думал о содержании серой папки: Наверное, Кондратов со специалистами из отдела борьбы с экономическими преступлениями уже анализирует материалы. С цифрами и документами они разберутся. А вот зачем Осипов в этой папке держал золотой перстень-печатку, привязанный шпагатом к обрывку собственной визитной карточки, надлежит разгадать нам.
      Кондратова он застал нервно расхаживающим по кабинету и догадался: Что-то у ребят не заладилось. И, словно отвечая на его немой вопрос, Кондратов кивнул в сторону лежащей на столе раскрытой серой папки:
      Золотой ключик читал? Так вот, эти материалы напоминают мне ту сказку: ключик есть, а где находится дверь, которую он должен открыть, неизвестно. К тому же это даже не ключ, а его половинка.