Игра в темную

      На дворе уже вовсю катились веселые шестидесятые годы с их подпольными цехами по производству дефицита всех мастей и видов, и Бакс сумел вклиниться в весьма крупное дело, в которое почти мгновенно пристроил Куба, как до этого и возникшую из небытия. Солоху: худющая, нервная, как электрический провод, девчонка-подросток, к изумлению Куба, превратилась в эффектную блондинку с фигурой дивной Брижит Бардо и белоснежной голливудской улыбкой и успела выйти замуж за одного из их же, детдомовских, тихого и вялого Ваньку Стеклова... Когда подпольный цех накрыли менты, Куб согласился взять все дело на себя, понимая, что такое не забывается. И, разумеется, после очередного возвращения из зоны благодарный Бакс взял давнего дружка под свое крылышко. Ошибся Куб только в одном: за прошедшие годы их роли несколько поменялись. Теперь фишку держал не он, а Бакс, Кубу же досталась роль экономического советника, или чего-то вроде этого, при ставшем авторитетом дружбане.
      Однако Куб был ой как непрост! "Статус-кво" ему удалось восстановить довольно быстро, и к началу девяностых они вновь поменялись ролями...
      Впрочем, с мнением Бакса несомненно считались, а доля его в каждом успешно завершенном деле оказывалась неизменно ненамного меньше уверенно державшего фишку Куба...
      Так следовало или нет проверять, да еше столь кровавым методом, давнего дружбана, вполне способного чувствовать себя на данном этапе жизни уязвленным - даже вопреки его особому положению? Ответить с полной уверенностью на этот вопрос Куб не мог. В собственных глазах его оправдывало /только одно: если бы Бакс надумал его,- Куба, сдать, никакой речи о том, чтобы отмазаться, идти не могло. Слишком много знал друг его далекого детства...
      Но в данный момент отправлялся Куб совсем даже не к нему, а к Солохе и Ивану. Той самой Солохе, чей супруг тогда, в шестидесятых, совсем не помешал Кубу завести с внезапно вылупившейся из прежней подружки красоткой бурный роман... Подозревал ли что-либо по этому поводу молчаливый Стеклов, Куб не знал и по сей день. Да и в тот момент, когда он после многолетнего перерыва встретил годика три назад бывшую любовницу, превратившуюся в уродливую старуху после, как выяснилось, двух прогулок на зону, никакого значения это уже не имело.
      Рассеянно скользя взглядом по пролетавшим за окном машины знакомым улицам и проспектам, Куб вновь погрузился в воспоминания. Правда, уже не столь давние.
      Три года назад Солоха явилась к нему сама. С легкой брезгливостью разглядывая старушонку, замотанную в дешевые тряпки, ничем не напоминавшую его бывшую любовницу, Куб размышлял, как бы половчее отказать этой супружеской парочке, клянчившей у него работу. Наконец, решил, что лучше всего сделать это прямо:
      - Ну, кому сейчас нужно ваше умение лазать по чужим карманам? - Он искоса глянул на Стеклова, притащившегося вместе с супругой и, как всегда молча, сидевшего поодаль.
      - Мне, скажем, сейчас если кто и нужен - так это профессиональные киллеры...
      Да и остальным тоже.
      - Вот и отлично! - Солоха стрельнула в Куба неожиданно молодым взглядом. - Ты бы подумал, Куб, не спеша: посуди сам, кто ж это таких вот двух старикашек в чем-либо заподозрит, а? Да мы ж со Стеклом запросто проникнем туда, куда твоим костоломам и близко не подсунуться! А в случае неудачи - уж лучше так подохнуть, чем от нищеты...
      Куб изумленно уставился на Солоху, всегда отличавшуюся хорошей сообразиловкой. "А ведь она права, - мелькнуло у него в голове. - Ведь и правда их можно использовать в особых случаях..."
      Первое же выполненное старичками задание подтвердило правильность принятого решения: жертву - крупного бизнесмена - парочка "нищих" пристрелила прямо в машине, поскольку здоровенным лбам-охранникам и в голову не могло прийти, что от двоих дряхлых оборвышей, клянчивших милостыню, исходит смертельная , опасность...
      Нужда в дьявольской парочке возникала с тех пор нечасто, пожалуй, не более двух-трех раз. Однако их существование в последнее время беспокоило Куба все больше, поскольку менты явно подобрались к нему самому слишком близко. Несомненно, от стариков следовало избавляться - и как можно быстрее, вопреки всем, воспоминаниям молодости. Поскольку задания они получали непосредственно от него...
      Легко представить, что будет, если менты их все же повяжут!
      Ликвидация опасных киллеров давала одновременно возможность убрать и давным-давно намеченную жертву - главу конкурирующей "фирмы" Кларнета. О предстоящей двойной операции и сообщил Куб накануне Баксу, умолчав, разумеется, о том факте, что на месте предстоящего действа и самих старых киллеров будут ждать два снайпера... В случае, если ментовская засада окажется реальностью, все станет ясно и с Баксом... Все было продумано
      Кубом до мелочей, проколов не должно было быть никак и ни под каким видом: откуда же взялась эта грызущая изнутри тоска и тревога? Даже самому себе и под страшной пыткой Куб никогда не признался бы, что мучают его давно позабытые и выпавшие из обращения простые, как репа, чувства: ему, старому бандюку, циничному авторитету, было элементарно жалко и Солоху со Стеклом, и старого, верного Бакса...
      Это задание само по себе сложным Солохе ни в коем случае не представлялось. Разве что тревожило ее, в последние годы все чаще задумывающуюся о Боге (а вдруг он и вправду есть!), избранное Кубом место расправы - непосредственно рядом со старинным храмом... С другой стороны, для двоих нищенствующих стариков ничего естественнее и, следовательно, удобнее и представить нельзя. Религиозный Кларнет, замаливающий свои немалые грехи по воскресеньям в храме, ничего дурного и близко не заподозрит.
      Все должно было свершиться до обыденного просто: стрельбу предстояло открыть в тот момент, когда, выйдя из церкви, Кларнет с помошью двух охранников начнет как обычно щедро оделять милостыней выстроившихся у паперти нищих... И все же Солоха никак не могла понять, а главное, смириться с тоненьким звоночком опасности, заунывно звеневшим в душе прямехонько с момента визита Куба, давшего им последнее задание. Что-то было не так, это она чувствовала интуитивно, а своей интуиции Солоха привыкла доверять. Так что?... Может, и впрямь пугала необходимость убить человека сразу же после молитвенного общения с Богом?... В конце концов, она успокоила себя тем, что на самом деле тому же Кларнету будет гораздо лучше предстать перед Создателем хотя бы слегка "подчищенным"... И только прибыв, как всегда заранее, вместе со своим тихим Стекловым на место действия, Солоха со свойственной ей проницательностью поняла истинную причину своей тревоги. Для нее было достаточно просто углядеть в негустой толпе прогуливающихся возле храма людей двоих бритоголовых "мальчиков". И сопоставить их наличие со странно ускользающим взглядом Куба, когда пару дней назад он самолично приехал к ним с Ванькой давать новое задание. Мужу она решила ничего не говорить раньше времени: занервничает старикан, а тогда - обоим им верная гибель. Просто позвала его немного прогуляться вокруг храма, поскольку время до конца службы еще было. Следовало получше ознакомиться с местностью, и с возможностью использовать запасной вариант отступления. Не обращая внимания на Ивана, с послушностью ребенка последовавшего вслед за женой, она выбрала тропинку поближе к ограде, чтобы заодно еще раз хорошенько присмотреться к окружающим. И не напрасно: поодаль от паперти обнаружился еще один наблюдатель, с тупым видом разглядывающий свечную лавку...
      - Куда это мы? - недовольно пробормотал Стекло, едва поспевая за Солохой, направлявшейся к видневшимся вдалеке, на задворках храма, гаражам. Вместо ответа та извлекла из-за пазухи плотный, увесистый газетный сверток, в котором они хранили баксы, и протянула мужу.
      - Положи-ка к себе и дуй к забору за гаражами, там дырка... А я тебя прикрою.
      За десятилетия супружества Иван научился понимать ее с полуслова. Вот и сейчас вся неприглядная картина, запланированная "дружком" Кубом, в мгновение ока предстала перед глазами старика. Сомнений в том, что Солохино чутье не подвело ее и на этот раз, уже не оставалось: они едва успели преодолеть половину нужного расстояния, когда из-за храма показались все трое "наблюдателей", на ходу извлекавшие пистолеты... Но и Солоха была баба не промах, старенький "браунинг", крепко зажатый в ее сухоньких пальчиках, позволил ей выстрелить на опережение... И "лоб", получивший пулю в плечо, охнув, споткнулся и тем самым затормозил движение остальных бандитов.
      И все же Солоха знала: оба они с Иваном из-под пуль не уйдут: старые ноги отказывались служить как надо, не успеть им к спасительному провалу в заборе...
      - Ваня, беги! - Оба они, задохнувшиеся от своего старческого бега, едва достигли первого из гаражей. Попытавшийся было возразить Стекло кинул взгляд на Солоху и понял: свое решение она приняла заранее и менять его не собирается. - Беги! - повторила она и внезапно всхлипнула: - Молю тебя... Никогда не просила ни о чем... Только сейчас...
      И, неожиданно резво развернувшись, начала стрелять, словно и вовсе не обращая внимания на открывшуюся ей в ответ стрельбу, на собственную повисшую плетью левую руку, на... Спустя несколько секунд чудом ускользнувший из-под пуль Стекло был уже по ту сторону лаза. Кубовские "мальчики", уверенные, что легко настигнут старика, произведя контрольный выстрел в голову мертвой Солохи, кинулись следом. Ошиблись они только в одном: Стекло и не думал никуда убегать. Вжавшись в забор, он поджидал убийц своей подруги... И дождался. Когда первый из них, некий Чиж, сунулся в дыру, Ванька не отказал себе в удовольствии всадить пулю прямехонько в висок неудачливого киллера и лишь после этого продолжил свой бег - к задворкам продуктового магазина. Стекло знал, что оставшиеся двое так вот сразу свое преследование не возобновят, предполагая, что он по-прежнему поджидает их по ту сторону дыры.
      Старик не просчитался. Ему вполне хватило времени, не слишком даже спеша, поинтересоваться у грузчиков, на месте ли директор. Получив ответ, войти в магазин со служебного входа, пройти его насквозь и очутиться на уже оживленном шоссе. И туг Стекло тоже повезло. Первый же "жигуль" тормознул на его поднятую руку, и покладистый мужичок охотно согласился доставить старика к "трем вокзалам".
      Сидя в машине, уносящей его все дальше от места гибели Солохи, Ванька никак не мог поверить, что нет ее больше в живых... Вообще нет. И только когда "жигуль" тормознул наконец у Казанского, Стекло внезапно осознал, что никогда уже больше не услышит Солохиного насмешливого: "Ну что, старик, опять на ходу дрыхнешь?" - и глухо застонал.
      - Вам плохо? - Водитель встревоженно глянул на Ивана.
      - Зуб болит... - Усилием воли Стекло взял себя в руки и полез в карман за деньгами.
      В тот момент, когда он садился на свой поезд, Куб, с отвращением выслушавший доклад опростоволосившихся "мальчиков", положил трубку и, прикрыв глаза, откинулся в своем любимом кресле. Пора было подводить итог задуманной совместно с Визирем акции. Иными словами, признать очевидное: ни одна из трех расставленных им на дружбанов ловушек не сработала...
      Судя по тому, что первым человеком, которого я увидел в кабинете Кондратова, оказался полковник ФСБ Светлов, на сей раз за легендарного авторитета взялись крепко... Светлова я знал довольно неплохо, поскольку работать с ним мне предстояло не первый раз: года полтора назад оба мы участвовали в операции по пресечению вывоза за рубеж радиоактивного сырья.
      - И все-таки, Кондратов, как ты вычислил, что Куб раскидывает сети именно на Лакмуса? - Светлов продолжил разговор - Да очень просто! Куб не знает, что в его окружении работают двое наших агентов, а не один... Обоим свою информацию он подсовывал достаточно грубо, за обоими тут же началась слежка, тоже грубейшая... Тут и ты бы точно так же предпочел удержаться от реализации полученных данных!
      То, что в окружение авторитета успели внедрить двоих агентов, а не одного, было для меня новостью, и, не удержавшись, я вмешался:
      -Товарищ полковник, разрешите вопрос? Куб скинул информацию только нашим людям?
      - Хорошо спрашиваешь, Ильин, - усмехнулся Светлов и вопросительно посмотрел на Кондратова.
      - Не думаю, что только нашим, хотя точных данных на сей счет не имеется. К нам, как ты понимаешь, с этой информацией никто из авторитетов не обращался...
      Однако предполагать, что в преддверии крупнейшей операции Куб затеял тотальную проверку своего окружения, основания есть.
      - Иными словами, - сделал я вывод, - на данном этапе никого из бандюков трогать мы не можем, дабы не сузить круг подозреваемых...
      - Совершенно верно! - Светлов наконец вступил в разговор по сути.
      - Задача перед нами сложнейшая - сорвать ту самую сделку, над которой так дрожит Куб. Времени ни у нас, ни у него практически нет: зарубежные партнеры торопят авторитета, нервничают... Кому ж хочется упустить такой лакомый кусочек? Речь, кстати, если ты не в курсе, идет о цветмете. Словом, если коротко... Давай, Кондратов, дуй дальше!
      - Если коротко, Валя, мы приняли рискованное решение - расшифровать одного из наших... Нет другого выхода, понимаешь? Куб с места не двинется, пока не закончит свою "чистку, а взять его наверняка можно только с поличным. Вот в этом ты нам и поможешь, внедрившись в окружение Куба.
      - Я что по-вашему агент 007?
      - Ты, Ильин, хоть и не супермен, однако из трех выстрелов двадцать пять очков выбиваешь, восточными единоборствами полтора года занимался, мозгами Бог тоже не обидел... И не вообрази, что я тебе льшу: не до этого! Расшифровывать мы будем Пульта... Да, это наш парень, не гляди на меня, как институтка на вошь... А ты - его единственный гарант безопасности... Внедрять тебя будем быстро: в последние дни Куб потерял несколько человек из охраны, под этим соусом и пойдешь.
      - Поймите, Ильин, - вступил опять в разговор Светлов. - Агентов, да еще таких, как Пульт, за просто так не раскрывают: помимо упомянутой сделки по цветмету, за рубеж вот-вот уплывут ценнейшие иконы XVI века. Допустить этого мы просто не можем. Не имеем права.
      - Значит, информация по антиквариату была подкинута именно Пульту...
      О том, какие именно "крючки" развесил на Лакмуса Куб, я знал еше из утреннего разговора с Кондратовым.
      - Короче, изъяв иконы, вы и сдадите Пульта... А в этот момент настоящий Лакмус продолжит свою общественно-полезную деятельность. Ловко! Вот только Пульта жаль. Подрежут его люди Куба.
      - Ты там для чего, голубчик, будешь присутствовать?...
      Твоё дело физически охранять Пульта от неприятностей он о тебе уже предупреждён. А сменим Пульту документы после завершения операции и отправим на заслуженный отдых... Потрудился мужик на славу, пора отпускать...
      - И каким же манером вы намерены меня подсунуть бандюкам? - Я начинал злиться, в том числе и на Кондратова с его явно завышенной оценкой моей персоны.
      - Пойдешь рядовой пешкой в охрану Куба, я же говорил... Все уже оговорено, легенда - самая простенькая: уволен из армии за торговлю взрывчатыми веществами. Подельники сели, ты отделался явно легким испугом.
      - Охрана Куба... Почему не самого Пульта?
      - Прежде чем замочить Пульта, кокнут, как водятся, его телохранителя схема классическая. Приказ о его уничтожении, и ежу ясно, легче засечь рядом с Кубом, поскольку именно от него он и будет исходить... Еще вопросы есть?
      Вопросов не было. Или, напротив, было столько, что задавать их выборочно не имело смысла.
      - Валентин... - Светлов назвал меня по имени, пожалуй, впервые в жизни. - У меня к тебе совет: не высовывайся там, ладушки?...
      Я поглядел на полковника ФСБ с удивлением.
      - Ну, чтоб было понятно - поясню на примере. В далёкие тридцатые годы одного моего дальнего родственника взяли в охрану Ворошилова. Тому как раз новую машину предоставили. Вот парень, увидев ее, без всякой задней мысли он по профессии литейщик был - и назвал коллегам марку стали, из которой кузов сделан... В тот же вечер родственника арестовали, и больше его никто не видел. Никто и никогда... Теперь ясно, что я имею в виду? Больше молчи и меньше спрашивай!
      Еще один, последний, вопрос у меня все же возник.
      - Могу я узнать, кто скрывается реально за кличкой Лакмус?
      - Прости, Валентин... - Но даже Пульт уверен, что он - единственный агент в окружении Куба...
      - От неожиданности я напрочь забыл о субординации, которую все-таки следовало соблюдать в присутствии фээсбэшника.
      - Вы что же, хотите внедрить меня, даже не сообщив, кто такой Лакмус?! А если мне понадобится его помощь, информация, черт его знает что еще? Если от этого вообще будет зависеть жизнь Пульта?!
      - Не кипятись. Лакмус о тебе знает прекрасно и, если понадобится, выйдет на связь. Не обижайся, но он действительно огромная ценность, а твоя задача - локальная... Да и внедрение, уверен, краткое, максимум дней на пять.
      - И как же этот ваш бесценный раритет выйдет в случае надобности на связь?
      - Запомни, пароль: "Молчание - золото". Ответа не требуется...
      Разглядывая переминающегося с ноги на ногу Визиря, только что завершившего доклад о том, что его "мальчики" опять лажанулись, дав уйти Ваньке Стеклу, Куб мысленно ухмыльнулся. То, что у Визиря вновь случился прокол, его, в сущности, устраивало: давно пора поубавить самоуверенности норовистому советнику... Сам побег Стекла волновал его меньше всего, поскольку Куб догадывался, куда именно подался старикан.
      Еще после первого блестяще выполненного задания Ванька с Солохой, получив весьма приличную сумму, купили дом в деревне, расположенной в Тверской губернии, предполагая именно там тихо и мирно доживать свой бурный век. Кроме этой деревеньки, податься старику было некуда.
      Помучив Визиря суровым молчанием еще с минуту, Куб дал тому необходимый адрес, приказав выехать туда самолично вместе с оплошавшими Обручем и Чижом. Куб не сомневался, что вычислил место пребывания старика абсолютно точно. И в своей уверенности был прав: Ванька и не думал, что о его убежище известно кому-либо, кроме погибшей Солохи.
      Мысль о жене не оставляла старика ни на секунду, отзываясь ломотой в сердце, не давая осознать до конца происходящее. Ему казалось, что название нужной станции прозвучало сразу же, едва он сел в поезд, а сама станция, словно по волшебству, возникла из серо-зеленой полосы, пролетавшей за окнами вагона.
      Ваньке продолжало везти: идти пешком в деревеньку не пришлось, в последнюю минуту удалось втиснуться в нужный автобус, который доставил его почти до самой деревни.
      Подойдя к своей избе, он легко отломил сколоченные крест-накрест доски, чисто условно прикрывавшие двери и окна, и вошел вовнутрь. В горнице, несмотря на палящую жару, пахло сыростью... Автоматически сняв со стены оставленную прежними хозяевами телогрейку, Стекло постелил ее на кровать и прилег сверху, подсунув под голову жесткую, набитую плохо высушенной соломой подушку. Сон, тяжкий и влажный, овладел им сразу. Откуда-то из подсознания вынырнули, став вдруг яркими и выпуклыми, воспоминания давно позабытого деревенского детства.
      Спящий старикан вдруг увидел себя пацаном, почему-то верхом на лошади - той самой кобыле Ночке, о которой, как ни странно, оказывается, не забыл, хотя ездил на ней в ночное, пожалуй, еще пятилетним пацаном... При каждом скачке кобылы сердце Ваньки взлетало куда-то ввысь, и хотя без всякой боли, но почему-то ему казалось, что еще немного, и вылетит оно совсем...
      Потом он увидел знакомое и тоже, оказывается, не позабытое озеро, а на противоположном его берегу - молодую, ослепительно красивую Солоху. Ванька пришпорил кобылу, и Ночка понесла его легко и быстро - прямо по воде туда, где радостно улыбалась Ваньке и манила его рукой погибшая жена. И не было в нем страха в тот миг, когда лошадь, так и не доскакав до смеющейся Солохи, вдруг взмыла вверх вместе со своим седоком. Ванька Стекло улыбнулся своему видению, глубоко вздохнул и умер, так и не проснувшись.
      Визирь со своими людьми подехал к деревне уже на исходе ночи. Оставив машину в перелеске, вдвоем с давним подручным Обручем подошел к дверям крайней избы: Куб с абсолютной точностью описал нужный им дом. Обоих удивило, что дверь оказалась незапертой, но особо размышлять над этим они не стали, и Обруч, вскинув пистолет, бросился в темную и глухую глубину избы. Влетевший вслед за ним Визирь, чиркнув по стенам мощным фонарем, почти сразу высветил старую ободранную кровать и лежавшее на ней тело старика. Бандиты были достаточно опытны, чтобы сразу сообразить: необходимость в их акции отпала.
      - Ну? - возникшую паузу прервал Обруч. - Что Кубу-то скажем?
      Визирь поколебался, прежде чем принять решение, продиктованное целой чередой неудач и проколов последнего времени:
      - Доложим, что придушили спящего Ваньку подушкой!
      Обруч согласился легко: ,
      - Тебе виднее!
      А Визирю и в голову не пришло, какое ликование ощутил в этот момент его подручный. Обруч давненько дожидался счастливой возможности продвинуться по службе, заложив Кубу своего "начальничка"...
      Шел третий день моей работы в охране Куба. Все это время пролетело быстро и на удивление гладко. Как мне казалось - даже слишком гладко.
      Судя по всему, авторитет и впрямь, как предупреждал Светлов, предпочитал в качестве охраны бывших десантников своим блатнякам, опасаясь случайно приблизить к своей драгоценной персоне алкаша или наркомана. К тому же взяли меня сюда
      по солидной рекомендации серьезного человека в ,; числе еще троих новеньких: Куб вынужден был . пополнить ряды охраны, слегка поредевшие в последнее время из-за традиционных разборок. Надо ..сказать, авторитет особо и не вглядывался в своих новеньких: с одной стороны, лица их в силу специфики работы менялись частенько, с другой - мафиози, объявивший в последнее время большую охоту, несколько подзабыл о том, что в один прекрасный день и сам может оказаться дичью... Во всяком случае, он точно не помнил об этом в тот вечер, когда я, заступив на очередное дежурство, должен был сопровождать Куба в числе прочих "коллег" на деловую встречу в ресторане. Именно здесь Куб едва не поплатился за свою самонадеянность.
      Заняв вместе с деловым партнером столик подальше от грохочущей эстрады, он углубился в обсуждение очередной сделки и успешно отключился от реальности... Мы - я, Обруч и Чиж, - как водится в таких ситуациях, заняли соседний столик, преграждающий путь к объекту. Среди наших сыщиков именно я отличался особой способностью чувствовать спиной чужие, слишком пристальные взгляды; честно говоря, моей личной заслуги в этом не было, данное врождённое качество весьма осложняло мне жизнь чуть ли не с детства. Тот факт, что я сразу же устроился в тот вечер спиной к залу, оправдал себя практически сразу: знакомая дрожь тут же коснулась позвоночника. Резко обернувшись, я успел заметить колыхнувшуюся тяжелую гардину, за которой находился внутренний холл ресторана и туалеты.
      Стараясь проделать все как можно естественнее, я сообщил Обручу о своем, тоже вполне естественном, желании посетить сортир и через секунду уже имел счастье лицезреть седовласого господина в дорогом костюме, слишком пристально и в гордом одиночестве разглядывающего дешевую мазню, висевшую на стене холла и выдаваемую хозяевами за поздних голландцев... Вряд ли дрянная подделка стоила подобного внимания!
      После похода в туалет уже не требовалось особого мастерства, чтобы вычислить среди танцующих странноватую парочку, неуклонно приближавшуюся в процессе "музыкальных" дёрганий к столику Куба...
      Этот прием довольно хорошо известен практически любому сыщику. Киллером был мужчина, а женщина, охотно подчиняющаяся целенаправленному движению скорее всего, была явно ни при чем... В ближайшие минуты ей предстояло сыграть роль щита, следовательно, размышлять, так же как и пояснять Обручу с Чижом свои действия, времени у меня не было. Вскочив из-за стола, я, решительно позабыв о рекомендации Светлова "не высовываться, рванул в сторону парочки - как раз вовремя, поскольку прыгнуть на уже выхватившего пистолет киллера успел в последнюю секунду. И только традиционный "бросок ногой", усвоенный во времена моего увлечения восточными единоборствами, спас жизнь Куба: киллер все-таки успел выстрелить до того, как опомнившиеся Обруч и Чиж вслед за мной навалились на него и обезумевшую от страха девицу... Правда, попал он не в Куба, а в хрустальную люстру: осколки граненых ромбиков дождем посыпались на обалдевшую от страха публику.
      Убедившись, что охранники надежно уложили киллера, я резко выдернул Куба из-за стола:
      - Уходим через кухню, он здесь не один... Быстро!
      Надо отдать авторитету должное: посреди всеобщей паники он чуть ли не единственный ухитрился сохранить достоинство. И, демонстрируя полное отсутствие волнения, послушно отправился впереди меня в сторону кухни.
      Уже в машине Куб заговорил с нагнавшим нас Обручем:
      - Чьи люди - выяснил?
      Обруч подавленно молчал. И я вынужденно включился в разговор, коротко описав седовласого любителя живописи.
      - Я его знаю. - Обруч бросил на меня преисполненный ненависти взгляд. - Это Ноготь - из людей Банкира... За хозяина, видать, мстят...
      - Не болтай лишнее! - Куб резко оборвал охранника. - Поехали...
      Поняв, что ненависть Обруча обеспечена мне навсегда (предупреждал же Светлов: "Не высовывайся!"), я снова заговорил, доводя до конца свое дело:
      - Нельзя сегодня ехать ни домой, ни за город... Скорее всего, у заказчиков имеется запасной вариант...
      Куб развернулся и пристально посмотрел мне в лицо.
      - Что ж, пожалуй, ты прав... Как тебя там?
      - Кнут, - отрекомендовался я кличкой, под которой и был внедрен, изо всех сил стараясь не замечать волны тяжелой, почти физически ощутимой ненависти, исходившей на меня, "выскочку", от Обруча.
      - На Якиманку, - коротко бросил Куб водителю и чиркнул зажигалкой, прикуривая сигарету. Я знал, что на Якиманке жила давняя любовница Куба Ксения, известная лишь весьма узкому кругу доверенных лиц... Похоже, что вот так простенько и со вкусом, обеспечив себе при этом зависть остальных охранников, я оказался допущенным в этот самый "узкий круг"...
      Окончательно картина покушения прояснилась к вечеру следующего дня: это действительно были люди Банкира, заменённого ныне.
      Куб задумчиво поглядел на Визиря: Визирь приберег самое важное напоследок: Тут не обошлось без участия Гонга. Он в корешах у Гонга ходит!
      - Не хочешь ли сказать, что Гонг метит на мое . место?
      Именно это и хотел сказать Визирь, но промолчал, поскольку и так было все ясно.
      - Что-то многовато вокруг меня развелось людишек, жаждущих подирижировать, вместо того чтобы исправно тянуть свою лямку... Плохо работаешь, Визирь!
      - Ну уж меня-то ты в подобных посягательствах вряд ли обвинишь! усмехнулся тот.
      - Верно, тут ты прав: бывшего мента мои люди вряд ли воспримут... Да и другие рылом не вышли держать братву в узде! Гонг - меньше других, так что зря раззявил пасть на кусок пирога.
      - Но ведь раззявил же!
      - Поперхнется...
      - А ты не спеши, - ухмыльнулся Визирь. - Месть - блюдо сладкое...
      - Кто же это говорит о спешке? Нет, начинать войну с Чангом накануне такой сделки не в масть! Чанг, однако, мужик психованный, думаю, пока не замочит меня - не уймется.
      - Можно обратиться к ворам за третейским судом, - предложил Визирь.
      - Нельзя, - покачал головой Куб. - Упрется, сука, что мой беспредел был первым... Думай, Визирь, иначе за что я тебе такие бабки отстегиваю?! Кстати: а что с теми киллерами, которые от диспетчерши Мухи и ее прапора остались?
      - Тут у нас тоже прокольчик вышел, - нехотя признался Визирь. - Двоих мои ребятки кончили, а третий - Десантник - залег где-то на дне. Так что...
      - Ладно, сейчас не до него. С Чангом надо решать, с Чангом... Подставь-ка его самого под беспредел, тогда и к ворам обратиться можно будет.
      - Это как? - на физиономии Визиря нарисовалось искреннее недоумение.
      - Хорош советничек, коли за него самому кумекать приходится, проворчал Куб. - Ладно! Пошлешь к Чангу кого-нибудь из наших для переговоров якобы. Одновременно, через сучонка Гонга, ему же дезу подсунешь: мол, не для переговоров к тебе человечка шлют, а мочить таким способам собрались... Не гляди косо-то, придется жертвовать кем-то из наших!
      - Да ведь сошку мелкую не пошлешь! - Визирь возмущенно смотрел на хозяина.
      - Чтобы нам потом к ворам-то за судом обратиться, не менее чем Обруча подставлять придется... И так новеньких в последнее время больше стало, чем своих, проверенных...
      - Наплевать на твоего Обруча! - Куб, как обычно, взъярился в мгновение ока. - Кабы не паиан из "новеньких", ты бы сегодня кремацию мне готовил!.. Посылай своего Обруча, а с ним еще пару-тройку помельче для достоверности!
      - Как скажешь, Куб. - Бледный от бешенства
      Визирь поспешно покинул Куба. Он не мог не признать, что замысел хозяина был удачен и выглядел гладко. Однако, помимо ярости и вопреки этой самой "гладкости", отчего-то ощущал странную и вроде бы неуместную тревогу в самой глубине своего естества. С чего бы это?
      Додумался Визирь до ответа на повисший в воздухе вопрос уже в машине. Его, видавшего и перевидавшего всякие виды, потрясла легкость, с которой Куб принял решение пожертвовать верным Обручем, много лет преданно служившим авторитету... "Похоже, - констатировал он, - если станет совсем горячо, любого эта сука сдаст не задумываясь! Впрочем, у меня боевики, автоматы и - голова на плечах. В принципе, если припечет, отчего бы и не исчезнуть, раз и навсегда, самому Кубу?.." Эта мысль неожиданно успокоила Визиря, и он легко переключился на обдумывание деталей встречи "парламентера" Обруча с Чангом. Встречи, от которой зависело очень многое!
      Всю дорогу к месту переговоров Обруч шутил и веселился, подбадривая, в общем то, и так спокойных охранников: им, по замыслу Визиря, следовало заранее пристроиться неподалеку от места "парламентской" встречи с Чангом.