Баллада о Рыцаре. Шагнуть за ворота

Джек сглотнул и, приблизившись к ней вплотную, поклонился. Девушка была выше его на полголовы, поэтому парень отступил на шаг назад, чтобы не задирать вверх голову и казаться более представительным. Латонья лениво кивнула в ответ и безразлично отвернулась, даже не пытаясь припомнить, кто этот мальчишка, и тем более не пытаясь поинтересоваться, что ему надо.

Но Джек решил переть напролом и отсутствие интереса в зазнобе уже не могло его остановить.

– Латонья, здравствуй!

Девушка лениво повернулась и смерила Джека странным взглядом, словно удивляясь, как он вообще посмел с ней заговорить.

– Ну, здравствуй… – протянула она низким, слегка хрипловатым от обилия ежедневно поедаемых семечек голосом.

– Ты очень красива сегодня, – прерывающимся от волнения голосом сказал он. – Так красива, словно сама царица рек!

Латонья немного подумала над его словами и слегка нахмурилась.

– Только лишь сегодня?

– Нет, что ты! Всегда, но сегодня особенно! Погода хорошая, да? Утки вон летают!

Такой резкий переход на другую тему дался Латонье с трудом.

– Хорошая, летают, – наконец кивнула она и опять повернулась к крыльцу, полагая, что разговор окончен. Но Джек придерживался иного мнения.

– Ты пойдешь вечером на праздник? – с замиранием сердца спросил он и сам удивился, каким тонким и детским казался его голос. Удивился и безмерно расстроился. Голос никак не начинал ломаться, и Джек иногда выдавал такие писки, что иная мышь позавидовала бы.

– Пойду, – деревенская красавица вновь обернулась к нему, совершенно не понимая, что хочет от нее этот малец.

– А ты не хочешь пойти туда со мной? – решился задать Джек свой главный вопрос и замер на месте, ожидая царственного приговора.

– Я? На праздник Середины Лета? С тобой? – переспросила Латонья, словно сомневаясь, правильно ли она расслышала. Джек смог лишь кивнуть в ответ и посмотрел в ее глаза.

Латонья запрокинула голову вверх и расхохоталась с такой силой, что стайка воробьев, выискивавших в шелухе от семечек хоть что-то ценное, испуганно взвилась в воздух и тревожно закружила вверху.

– Я-я-я! – повторила девушка, но смеяться никак не могла перестать и из-за этого слова ее многократно растягивались и удлинялись, как если бы она кричала в колодец, а эхо многократно отражало от каменных стен каждый звук. – С то-о-бо-ой! На-а-а пра-а-аздн-и-и-и-к! С то-обо-ой!

Джек понял, что мечтам его сегодня сбыться не суждено. Он был оскорблен, он был унижен, он был раздавлен. Не обращая больше ни на что вокруг ни малейшего внимания, он вжал голову в плечи и побрел вдоль улицы, сам не зная куда. А вслед ему еще долго раздавался смех девушки его мечты, все повторявшей и повторявшей свои обидные слова:

– С то-о-обой! Я-я-я!

Ну почему вот так всегда? За что? Почему он никак не может вырасти? Почему до сих пор остается самым мелким из всех своих сверстников? Уже многие малолетки обогнали его и снисходительно поглядывали на Джека сверху вниз. А он все никак не рос. И даже ежедневные упражнения, о которых он вычитал в древнем трактате и усердно повторял каждое утро, не помогали. А ведь в книге было сказано, что они способствуют росту! Способствуют! Росту! Вранье! Сказки! Никому нельзя верить!

Жгучие слезы несправедливой обиды выступили из глаз, а к горлу подкатил горький комок. Хотелось завыть во весь голос и убежать далеко, на край света, туда, где его никто не знает…

– Эй, Джек, погоди меня! Да постой же ты!

Джек ничего вокруг не воспринимал, продолжая передвигать непослушные ноги, неожиданно ставшие мягкими, как сено.

– Да погоди, тебе говорю! Ох, бегать тут за тобой, чуть не уморил!

Чья-то рука схватила его сзади за рукав рубахи и потянула на себя. Джек недоуменно остановился и оглянулся.

Позади, тяжело дыша от длительного бега, стоял невысокий паренек, даже ниже Джека, с россыпью золотистых веснушек по всей физиономии.

– А, Брэди, – удивился Джек и постарался незаметно вытереть предательские слезы. – Чего тебе?

Брэди – соседский паренек, был почти единственным, с кем Джек мог нормально поговорить, не опасаясь насмешек. Он был младше его года на три, но смышленый не по годам. Только с ним Джек делился тем, что вычитывал в книгах, только Брэди знал про него все или почти все, и даже в планы относительно Латоньи он был посвящен, хотя и отнесся к ним крайне скептически.

– Ты чего, ревел, что ли? – угадал Брэди.

– Пыль в глаза попала, – попытался соврать Джек, но его приятеля было не так легко провести.

– Поговорил-таки с ней?

– Поговорил, – кивнул Джек. Что уж скрывать правду, тем более от друга…

Брэди не спросил, как прошел разговор. Лишь глянув на покрасневшие глаза товарища, он сразу обо всем догадался. Сочувствовать в такой ситуации было глупо, поэтому он заговорил о другом, ради чего, собственно, и искал Джека по всей деревне.

– Слышал новость? Рыцари приехали! Целый отряд, да еще карета с ними, а в карете, говорят, три девицы! А еще тебя отец искал!

Джек встрепенулся. Рыцари уже успели отойти в его мыслях на задний план, но теперь, когда с любовью покончено раз и навсегда, грозный образ сэра Ульфа вновь воскрес перед глазами, а слезы высохли, словно их и не было. Брэди, с удовольствием наблюдая за сменой настроения приятеля, довольно кивнул.

– Про рыцарей знаю, – важно заявил Джек. – Я даже говорил с одним из них! – и, увидев широко распахнувшиеся от удивления глаза друга, приободрился. Чувство собственного достоинства, так сильно пошатнувшееся благодаря коварной красавице, быстро восстанавливалось.

– Ты говорил с рыцарем? Когда ты успел? Они ведь только полчаса, как въехали в деревню!

– Успел вот… – таинственно протянул Джек. – Я сегодня многое успел…

– Ну, не хочешь и не говори, – обиделся Брэди.

Джек тут же раскаялся в своем мелочном поведении и торопливо объяснил:

– Я с утра в лес бегал, а когда возвращался обратно, наткнулся на Бута. Мы подрались!

– Вы подрались? – поразился Брэди. – Ты хочешь сказать, что не тебя побили, а вы именно подрались?

– Ага, – хорошее настроение вернулось, стоило лишь вспомнить, как завыл Бут после того удара. – Я ему врезал хорошенько! Честно сказать, еще минута, и меня бы прибили на месте, но тут этот рыцарь, сэр Ульф, подкрался незаметно и напугал Бута! Ты бы видел, как он чесал до деревни, как от стаи волков спасался!

Брэди слушал рассказ с таким видом, будто Джек повествовал о Легендарной битве при Сельме, а не о рядовой (ну, пусть не совсем рядовой, но все же…) драке с нахальным сыном старосты. Но, выслушав друга до конца, он лишь нахмурился и посоветовал:

– Теперь понятно, почему он такой злой ходит и грозится тебя поймать! Ты осторожнее, как бы беды не вышло…

Джек легкомысленно отмахнулся от его слов и спросил о другом:

– А чего отец хотел?

– А я знаю? Он сказал мне, если увижу тебя, чтоб передал – живо домой!

– Так и сказал – «живо»? Интересно…

Для отца подобное было несвойственно. Он любил Джека, как мог, но больше всего он любил свою маленькую мастерскую. Отец всеми силами пытался привить Джеку свою страсть к пошиву вещей, но так ничего и не добился. Джека гораздо больше интересовали книги с красивыми, цветными гравюрами, рассказывающие о великих сражениях, о древних королях и рыцарских орденах. А вещи интересовали его, лишь когда в очередных штанах обнаруживалась новая дырка. А потом умерла мать, которую отец просто боготворил. Он осунулся, стал нелюдим и в конце концов плюнул на воспитание своего отпрыска, ограничиваясь лишь наказаниями за самые отчаянные проделки, а сам просиживал в мастерской днями и ночами. Уже много лет, как Джек рос сам по себе, поэтому неудивительно, что столь явный интерес к его персоне со стороны отца был крайне необычен, а значит, стоило полюбопытствовать о причине подобной перемены и явиться домой.

– Схожу, – решил Джек.

– Ага, а я буду у корчмы, – предупредил его Брэди. – Ты подходи туда после, там же Сенька служит на конюшне, можно лошадей вблизи понаблюдать! А потом вместе на праздник? Да?

– Подойду.

Джек торопливо побежал домой, размышляя по дороге, что же так внезапно понадобилось от него отцу.

Домик их не выделялся среди прочих деревенских строений ни размерами, ни искусными резными узорами вдоль фасада. Был он самый что ни на есть обычный и простой, с небольшой пристройкой на заднем дворе, в которой отец разместил свою мастерскую. Но туда Джек наведывался редко. После того, как мама умерла, дом пришел в некоторое запустение. Отец бытом не интересовался вовсе, оставив на сына заботы по поддержанию чистоты и порядка, но Джек большую часть времени проводил в окрестных лесах, так что неудивительно, что по углам временами скапливались кучи пыли, а широкий обеденный стол и крепкие лавки давно пора было отскоблить от въевшейся за годы грязи. Стряпать к ним приходила пару раз в неделю тетка по отцовской линии, наготавливая еды ровно столько, чтобы не умереть с голоду. Она была добрая женщина и к Джеку относилось хорошо, но вот готовить не умела совершенно. Все, что она делала, было то недосолено, то пережарено. О тех потрясающих блюдах, что готовила в свое время мать, Джек уже давно вспоминал только во сне.

Он перемахнул одним прыжком через покосившуюся калитку – так было проще и быстрее, двумя прыжками достиг невысокого крыльца и толкнул незапертую дверь. В доме отца не было, что нисколько его не удивило. Значит, надо посмотреть в мастерской!

Джек выскочил на улицу и, обогнув дом, подошел к мастерской. Дверь в нее была приоткрыта, и он, недолго думая, зашел внутрь.

Отец сидел за громадным столом, заваленным самого разнообразного вида материями, кусками кожи и прочими необходимыми для работы вещами, в которых Джек так и не научился разбираться. Дневного света, что пробивался в помещение через два небольших оконца, было достаточно.

Отца Джека звали Логан, был он среднего роста, но достаточно широк в плечах, слегка лысоват и худощав. Еще не старик, лишь слегка за сорок, он словно утратил искру после смерти жены и выглядел гораздо старше своих лет.

– Отец, ты меня искал? – спросил Джек, взглядом выискивая, куда бы присесть. Свободного места не было, а сдвигать отцовские выкройки в сторону он бы не рискнул. Так и остался стоять навытяжку, ожидая реакции родителя.

Тот неспешно отложил в сторону ярко-алый кусок материи, воткнул в мягкую шелковую подушечку иглу и пристально посмотрел на сына.

– Искал.

– Ты слышал, отец, рыцари приехали? Я даже поговорил с одним из них!

Отец тяжело вздохнул, будто эта новость была для него печальна, но давно ожидаема и неминуема.

– Вот, значит, в чем дело… а я-то думал…

– Что ты думал, отец?

– Сядь, сынок, – Логан самолично освободил часть лавки. – У меня к тебе очень важный разговор.

Джек насторожился и даже испугался. Никогда еще отец не пытался разговаривать с ним в таком тоне, будто с равным.

Отец снял с шеи небольшой медальон на кожаной веревочке и протянул его Джеку. Тот принял подарок осторожно и разглядывать не спешил. Медальон этот он видел у отца тысячи раз, но никогда прежде тот не снимал его.

– Можешь открыть, – сказал отец.

Джек ослушаться не посмел и, нащупав защелку, осторожно приоткрыл створки медальона. Сам медальон был очень простым – железный, безо всяких узоров на внешней стороне, такой можно было недорого купить в городе. Подобные изделия были у многих жителей деревни. В них хранили, например, пряди волос любимых и подобные ценные вещи.

В этом медальоне лежал лишь кусок тряпицы странного, бурого цвета.

– Что это? – не понял Джек.

Отец еще раз вздохнул, взгляд его слегка затуманился, точно он вспомнил о чем-то далеком.

– Это кровь твоей матери. Сохрани ее!

– Отец? – Джек недоумевал. Почему здесь кровь мамы? Что все это значит?!

– Пойдем, выйдем на воздух. – Логан поднялся на ноги и, не глядя на сына, вышел из мастерской. Джек поплелся за ним следом.

Отец сел прямо на ступеньки, достал из кармана дешевую пеньковую трубку и принялся медленно набивать ее крепким табаком. Курил он редко, только в те моменты, когда был особенно взволнован. Джек устроился рядом и терпеливо ждал.

Наконец, когда трубка была успешно набита и в воздухе поплыли первые клочья дыма, отец поднял на Джека глаза и начал:

– Франсиска – твоя мать, моя жена, умела ворожить. Не пугайся так, сын, не надо… Да, она была ведунья, но силой Слова не обладала. Она родилась не в нашем королевстве – этого ты не знал. Поэтому многое, что не дано местным, было дано ей. Ты весь в нее – такой же любознательный и смышленый. Но, если бы о ее способностях узнали – убили бы в тот же миг. Мы смогли сберечь тайну. Ведуньей она была не очень сильной, но хорошо могла чувствовать все, что грозило ей самой или близким ей людям. Тебе, например, или мне… То, что ей предстоит уйти, она почувствовала давно, но мне ничего не говорила почти до самого последнего момента. А ты тогда был еще слишком мал. За день до смерти она ушла куда-то надолго, а когда вернулась, то протянула мне эту тряпицу, смоченную ее кровью, и сказала, чтобы я всегда держал ее при себе. Это часть ее любви к нам, часть ее души. Франсиска отдала много сил, создавая для тебя этот оберег, своих последних сил. Он поможет тебе в двух случаях: когда будет грозить крайняя опасность и когда тебе предстоит что-то значимое, когда ты должен будешь сделать выбор. Тогда медальон, в котором хранится тряпица, нагреется. Таким образом твоя мать предупредит тебя, задумайся в тот момент, крепко задумайся!.. Сегодня медальон раскалился так, что обжег меня. Значит, день настал. Что-то должно свершиться! Что-то такое, что изменит твою жизнь навсегда. Будь готов к переменам, сын. Не страшись их, принимай жизнь во всех проявлениях, но всегда старайся сделать лучше мир вокруг себя. Никогда не уклоняйся от драки, но и не ищи смерти. Будь верным слову и друзьям, но не прощай врага. Ты, по праву рождения, не благородных кровей, но это не значит, что твоя душа неблагородна. Ты станешь таким, каким захочешь себя увидеть. Ты сможешь, сын. Таковы мои напутствия для тебя!

Джек молча слушал речь отца, ошарашенный, подавленный, непонимающий. О чем он говорит? Какие перемены?

– Ты можешь мне верить, сын. Медальон не ошибается. Сегодня или завтра ты покинешь наш дом, возможно, навсегда. Возьми этот кошель, тут немного денег. На первое время должно хватить. И помни, что и мать, и я, мы на все готовы ради тебя. Мы тебя очень любим. Я – здесь, в этом мире, а она – уже в другом. Но тем крепче ее любовь! Будь достоин!

Отец обнял Джека, всмотрелся в его лицо, будто запоминая, и, отвернувшись, тяжелым шагом вернулся в мастерскую, больше не оглядываясь.

Джек стоял у дверей, держа в руках медальон и небольшой холщовый кошель, в котором что-то негромко позвякивало, и не знал, что ему делать. Мир, еще с утра такой прочный и надежный, вдруг зашатался, заходил ходуном. Покинуть дом! Навсегда! Невозможно! Наверняка отец что-то просто перепутал. Он сказал, что медальон не врет. Но ведь это всего-навсего вещь, мало ли что он нагрелся, и что с того?..

Нет, Джек никуда уходить не собирался, но отца сейчас не переубедишь. Слишком уж твердый характер был у Логана, и слишком сильно он любил свою жену, полностью доверяя ей во всем. Раз мама когда-то сказала ему слушаться медальона, то у отца никогда не возникло бы ни малейшего сомнения в том, что и она могла ошибаться. А вот Джек хотя тоже безгранично любил свою мать, но так безоглядно медальону не доверял.

Подумав немного, он пришел к выводу, что завтра, когда будет ясно, что ничего страшного не произошло, отец успокоится и на свежую голову сможет все переосмыслить. А сегодня с ним разговаривать бесполезно, а значит, не нужно терять время, тем более что неподалеку уже были слышны перезвоны музыкальных инструментов и шумный гомон.

Праздник Середины Лета начался! Надо было спешить, пока еще не пропустил все самое интересное.

Джек на минутку заскочил в дом и спрятал под подушку кошель и медальон. Нечего с такими ценностями по улице разгуливать! И, выскочив на улицу, со всех ног припустил на главную деревенскую площадь, где обычно собирались сельчане, празднуя или споря, веселясь или ругаясь.

Площадь посреди деревни была местом всеобщих сходок, а сегодня к вечеру ее замечательно украсили множеством разноцветных лент и ярких цветов, что еще с самого утра насобирали девушки.

Огромный костер горел в центре площади, потрескивали угли, взлетали в вечерний воздух искры. Веселую мелодию играл местный оркестр, состоящий из пары дударей да одного балалаечника. Девки разбились на кучки и перешептывались между собой, слегка пританцовывая на месте. Парни стояли в сторонке, поглядывая на красавиц и вполголоса обсуждали их прелести. Старики и старухи сидели на специально принесенных лавках, некоторые мужики и бабы уже пустились в пляс, другие же усердно налегали на хмельное – сегодня можно!

Джек уже много раз присутствовал на празднике Середины Лета, и каждый раз он начинался тихо и мирно, но вот ночью, когда мужики напьются, тогда будут и драки, и попытки соблазнения местных красавиц, и многое другое.

Джек увидел в сторонке Бута с приятелями, но тот сделал вид, что не заметил парня. Что ж, так даже лучше. Конечно, быть Джеку битым, но, к счастью, не сегодня!

Увидел Джек и Латонью. Несбывшаяся мечта стояла, окруженная подругами, и неспешно щелкала семечки. Латонья, приметив парня, о чем-то негромко поведала девушкам, и вся компания залилась дружным хохотом, поглядывая на незадачливого кавалера.

Джек покраснел и отвернулся. Нет счастья в любви!

– Вот ты где! – Брэди с разбегу подскочил к Джеку и хлопнул его по плечу. – Что к конюшне-то не пришел? Я лошадей смотрел! Там один конь – такая громадина, просто жуть!

– Некогда было, с отцом разговаривал.

– Разговоры-то никуда не денутся, а кони ускачут! – авторитетно заявил Брэди. – И рыцарь с ними. Я видел его! Отряд всю харчевню занял, никого внутрь не пускают! И охрану выставили снаружи, чтоб никто ни-ни и не пытался!

Джек, который все еще обдумывал и разговор с отцом, и неудачу с Латоньей, спросил невпопад:

– Ты хочешь перемен?

– Это каких таких перемен? – не понял Брэди. – В город на ярмарку съездить? Конечно, хочу!

– Да нет, других перемен, чтобы жизнь свою поменять, совсем поменять.

– Не, – Брэди покачал головой. – Таких перемен не хочу. Мало ли в какую сторону она поменяется. А если в худую, что тогда делать?

– Не знаю…

– Вот так-то. Пусть лучше будет, как есть. Ведь как есть уже и так хорошо!

Джек не мог не признать, что в словах Брэди была доля правды. Но вот одно ему было непонятно, неужели жизнь может поменяться только в худшую сторону? А если, наоборот, в лучшую? Что ж тогда, отказываться от шанса? Довольствоваться тем, что есть – незавидной долей сына бывшего свинопаса?

– Послушайте меня, жители деревни! – громовой голос с крайне знакомыми интонациями отвлек Джека от размышлений.

Сэр Ульф, собственной персоной, громадой возвышался рядом с костром, значительно превосходя всех окружавших его людей ростом. Доспехи он так и не снял и в свете костра выглядел очень грозно и внушительно.

– Рыцарь, рыцарь… – зашептались вокруг. Мгновенно смолкли все звуки. Люди настороженно внимали рыцарю, не зная еще, чего ожидать, хорошего или дурного.

Джек как раз за минуту до этого подумал, отчего солдаты отряда не присоединились к веселью. Это было очень не похоже на разнузданных, любящих выпить и повеселиться бойцов прочих заезжих рыцарей, на которых он насмотрелся достаточно за свою жизнь.

– Завтра наш отряд отправляется дальше. Нам нужен проводник, который знал бы местность. В цене сговоримся, не обидим. Кто желает?

Джек тяжко вздохнул. В проводники он не годился, хотя округу знал прекрасно. Маловат он еще для таких заданий, доверия ему не будет. Проводниками обычно выбирали людей постарше, с опытом.

Вот и сейчас несколько мужиков выступили вперед, все крепкие, бывалые.

– Нам нужен только один, – пояснил сэр Ульф. – Вы сами решите меж собой, кто более достойный.

Мужики посовещались, причем обошлось без драки, и вперед выступил один из них, словно сплетенный из жил мужчина среднего роста и неопределенного возраста по кличке Хорек – один из самых успешных местных охотников. Ему, одному из немногих, было разрешено бить дичь в окрестных лесах самим сэром Граком – властителем этих мест. Видимо, по этой причине он и бродил по лесам большую часть времени, встретить его здесь было редкостью. Вот и сейчас, насколько знал Джек, он только вчера ближе к вечеру вернулся в деревню.

– Я поведу вас, куда прикажете. Меня зовут Хорек.

– Вот и отлично, – кивнул сэр Ульф. – С рассветом выступаем. Да, еще момент. Нам нужен мальчишка. Коней чистить, воду таскать. Вернется обратно вместе с Хорьком. Заплатим две серебряные монеты. Есть претенденты?

Таких было много. Даже Бут с дружками рванулся было вперед. Возможность заработать столь баснословные деньги замутила его разум. Лишь только представ пред тяжелым взглядом сэра Ульфа, который недавних знакомцев признал сразу, Бут стушевался и незаметно исчез из виду.

Джек, немилосердно работая локтями, кого-то толкая, других ловко огибая, пробирался сквозь толпу. «Ну, пожалуйста, ну заметь меня! Я так хочу хоть немного побыть рядом с настоящим рыцарем!» – молил он про себя небо в лице сэра Ульфа.

И небо смилостивилось. Толпа внезапно кончилась, и Джек стрелой вылетел вперед, не удержал равновесия и повалился прямо под ноги рыцарю. Тот подхватил его крепкой рукой и, поставив перед собой, внимательно осмотрел.

– А, это ты, забияка. Хочешь получить это место? Что ж, парень ты хоть и молодой, но, как я видел, не из трусов. Ладно, так тому и быть. Отправляешься с нами. Свои новые обязанности узнаешь завтра.

И более не обращая внимания ни на радостного Джека, ни на прочих присутствующих, рыцарь развернулся и покинул площадь.

Музыка заиграла вновь, праздник продолжался, а Джек так и стоял, ошарашенный, не верящий своему счастью.

Отец был прав – перемены, вот они! И он к ним уже почти готов…

Глава вторая

Принцесса и светящийся сундук

Лишь только первые лучи яркого летнего солнца озарили землю, заставляя цветы раскрываться новому дню, птиц радостно петь, а ленивых лежебок недовольно щурить глаза и отворачиваться к стенке, как Джек стоял у входа в корчму, ожидая появления кого-нибудь из отряда. Проснулся он еще раньше, за час до назначенного времени, собрал самое необходимое в удобный заплечный мешок, повесил подаренный отцом медальон на шею, кошель спрятал между пожитками в глубине мешка и натянул теплую куртку не по погоде, а на ноги – крепкие, хоть и не новые сапоги с толстой подошвой.

Потом осторожно, чтобы не разбудить, подошел на цыпочках к спящему отцу, поцеловал его в прохладную щеку на прощание и был таков.

Вчера, как только сэр Ульф принял свое решение, Джек от греха подальше смылся с праздника. Лишь только Брэди успел увязаться за ним. Оставаться там дольше было небезопасно, местной пацанве вполне мог прийти в голову коварный план накостылять счастливчику, отправив его на несколько дней отлеживаться в постель, а самим поутру поведать грозному рыцарю, скорбно понурив головы, что, мол, так и так, Джек был очень неосторожен, поскользнулся, упал и ныне недееспособен… и не соблаговолит ли сиятельный сэр выбрать для столь нужной, ответственной, а главное, хорошо оплачиваемой работы кого-то более опытного и зрелого из их числа?..

Чтобы не соблазнять парней, Джек и сбежал. Кто-то мог бы сказать, что он струсил, но сам Джек мыслил более стратегически. Зачем подвергать искушению тех, кто ему подвластен? С глаз долой – из сердца вон! Не зря ведь существует такая пословица, люди понапрасну болтать не станут. И только Брэди, которому он полностью доверял, Джек не смог отказать, и они почти полночи сидели на старом раскидистом дубе, том самом, что был свидетелем дневной потасовки, и разговаривали.

Брэди хоть и завидовал несказанно потенциальному заработку Джека, но тем не менее говорил, что сам бы ни за что не согласился отправиться с отрядом, пускай и на короткий срок. «Прибьют еще ненароком, – выдавал он свой главный аргумент. – Вот и все дела! Ты поспрашай там, куда делся предыдущий мальчишка? Ведь наверняка он был, а теперь его нет. Значит, что-то с ним произошло!»

Аргумент, конечно, был железный, но переубедить Джека не смог и он. Да и ничто бы не смогло. Такая удача! Поглядеть на самого настоящего, взаправдашнего рыцаря и его отряд! Чистить их коней, а может, если дозволят, и оружие. Конечно, так далеко в своих желаниях Джек не забегал – слишком уж они были похожи на сказку, но и позволить себе упустить даже призрачный шанс тоже не хотел.

Так они и проспорили много часов, а когда опомнились и разбежались по домам, Джек еще долго ворочался в своей постели. Уснуть никак не получалось.

Откуда отец узнал, что Джеку предстоит на время покинуть родной дом? Неужели он прав и медальон на самом деле предупреждает о переменах? Если так, то это очень полезная вещица, с которой нельзя расставаться даже на мгновение.

Потом, сам не заметив как, Джек уснул, но через пару часов уже проснулся, бодрый и полный сил. А много ли надо в четырнадцать лет?

Ему было немного неудобно, что еще раз поговорить с отцом он так и не успел, но не будить же его в такую рань? Тем более ему наверняка поведают, что именно Джека выбрал блистательный рыцарь, а потом он и сам вернется, гордый и с деньгами в кармане!

В общем, немного покривив душой, но с легким сердцем, полным надежд, он вприпрыжку прибежал к запертым на ночь створкам ворот конюшни и просидел там целый час, опасаясь, что уедут без него. А с восходом солнца уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу у дверей в корчму.

– А, пацан, ты уже тут? – Хорек подошел неслышно, в точно назначенное время, одетый для любой погоды в непромокаемую куртку, штаны из плотной ткани, сапоги с высокими голенищами и с таким же, как у Джека, только побольше, мешком за плечами, да кинжалом в кожаных ножнах у пояса. – Не выходили еще?

Джек помотал головой. Хорек присел на корточки, сплюнул в траву и больше на Джека внимания не обращал.

Дверь корчмы распахнулась, и на улицу, сонно потягиваясь, вышел длинный парень лет пятнадцати на вид, с вытянутым, аристократическим лицом, светлыми волосами и пренебрежительным выражением на недовольной физиономии.

– Ты Хорек? – поинтересовался он.

Проводник кивнул и поднялся на ноги.

– Заходи, тебя ждут, – парень посторонился в дверях, давая пройти. Хорек, не говоря ни слова, проскользнул внутрь. Парень закрыл дверь и только после этого соизволил обратить внимание на Джека.

– Это ты, что ли, мой новый помощник? Мелковат, ну да ладно…

– Во-первых, я не твой помощник, меня нанял сэр Ульф, – парировал Джек. – А во-вторых, мелковат не мелковат, а такую оглоблю, как ты, завалю не глядя!

– Ого, – парень не обиделся, а, наоборот, расцвел в улыбке, словно только этих слов и ждал. – Да ты грозен, как я погляжу! Подраться с тобой мы еще успеем, за мной не заржавеет. А вот по поводу помощника ты ошибаешься. С этого момента и до тех пор, пока ты будешь ехать с нами, именно я и есть твое новое начальство. Не веришь, можешь поинтересоваться у сэра Ульфа, но не советую этого делать, он по утрам обычно злой, прихлопнет, как муху.

Джек насупился. Этот раунд он проиграл вчистую.

– Пойдем на конюшню, я объясню твои новые обязанности. Обращаться ко мне можешь просто – мастер Кристиан.

«Ага, – подумал Джек. – Как же, мастер Кристиан! Нашел дурака!»

– Крис, что ли?

Парень неожиданно рассвирепел. Улыбка моментально пропала с его уст.

– Какой я тебе Крис? Чтобы немытый деревенский оборванец называл так меня, младшего сына сэра Калоха, оруженосца самого сэра Ульфа! Сейчас я тебя научу, как со старшими разговаривать!

Кристиан прыгнул на Джека, стараясь сбить его с ног, но тот ловко отскочил в сторону и удачно подставил ногу, об которую Крис тут же запнулся и кубарем покатился по земле. Джек прыгнул на него и ловко заехал кулаком прямо в глаз, тот удачно отмахнулся, попав Джеку прямехонько в челюсть. От удара у парня все поплыло перед глазами, он шатаясь поднялся на ноги, ожидая новой порции ударов, но Крис больше не бил.

Джек помотал головой, приходя в себя. Кристиан стоял в нескольких шагах от него, осторожно касаясь руками подбитого глаза, словно не веря, что такое могло произойти именно с ним.

– Ну, ты гад! – он чуть не плакал. – Как я теперь покажусь на глаза прекрасной Дарине, ты об этом подумал, деревня?

– Нечего было меня околачивать! Я тебе не груша! Ты меня в челюсть ударил! И вовсе я не немытый!

– Болван ты, а не груша, – Кристиан смирился с потерей товарного вида и тяжко вздохнул. – Мытая груша! Жаль по роже твоей наглой толком не надавал, да что теперь говорить…

– Слышь, Крис, – Джек увидел, что его противник уже не гневается и решился на вопрос. – А кто такая прекрасная Дарина?

Оруженосец уже не протестовал против такого обращения. Видно обоюдные, хоть и незначительные побои подействовали на него самым лучшим образом. Лицо его будто засветилось изнутри восторгом и обожанием, совершенно преобразив породистую физиономию. Джек даже залюбовался на миг столь стремительными изменениями.

– Дарина – это самая красивая, самая умная, самая добрая девушка на всем белом свете! – мечтательно пояснил он. – Возможно, тебе, деревня, представится великая честь ее лицезреть. Ведь ты некоторое время пробудешь с нами!

– Вот уж честь, так честь, – проворчал Джек, который считал Латонью самым прекрасным существом в мире, но спорить с Крисом по этому поводу посчитал неразумным, тем более после вчерашних насмешек со стороны девушки. – И не называй меня «деревня». Меня зовут Джек!

– Ладно уж, Джек, пойдем, дел много предстоит. А то сэр Ульф и накостылять может, если будем тут прохлаждаться!