– Подъем! - орал Федюня. Опять он появился, и это сразу испортило настроение. Ну неужели Л.М., Носорог гадский, не мог его убрать хотя бы на день-два? Ведь просили как человека!
      Несмотря на то что спал крепко, Никита чувствовал себя разбитым. Тело ныло и сопротивлялось необходимости вставать, умываться и приниматься за завтрак. Заболел он, что ли? Или сказываются постоянные переходы от одного размера к другому? Обязательно нужно припереть к стенке Калашникова, изобретателя проклятого, и расспросить о последствиях работы его установки. Мало ли что раньше ничего такого не чувствовалось! А может быть, есть критическая точка, после которой, количество начинает переходить в качество. Однажды станешь маленьким, да так и не сможешь вернуться в нормальные размеры. Ввязался он в-это дело себе на погибель!
      Мерзкое, короче, было настроение. Забирая завтрак, Никита обозвал Федюню кретином и чуть не выплеснул ему кофе в лицо. Даже этот толстокожий бегемот почувствовал злость узника и решил, что еще больше его злить не стоит. Молча закрыл окошко и удалился.
      И есть что-то не хотелось. Он поковырял вилкой в омлете, отхлебнул кофе. Кормили здесь не по-тюремному. Баба Саша старалась. Годы лагерей и партизанских походов не истребили в ней человеколюбия. А может, как раз и развили его.
      Отставив тарелку, Никита закурил и стал думать о предстоящих сегодня делах. Внезапно он понял причину своего плохого настроения. Да ведь это просто страх! Он боится, что все пойдет не так, как задумывалось, что самолет разобьется, что головорезы Софьи Сергеевны оставят после себя только трупы. В том числе и его.
      Это было странно. Никита за последние месяцы стал забывать, что страх существует и может вдруг сковать мускулы, стеснить дыхание, заставить трястись руки и потеть ладони. Когда летал на самолете, карабкался по стене "нефтяного дома", пробирался в дачный поселок, он опасался, но не боялся. А теперь страх вернулся. Очень некстати. Именно сейчас бояться было нельзя.
      Чтобы прогнать страх, надо просто забыть о нем. Занять себя так, что некогда будет бояться. Для начала он съест весь завтрак, потому что силы сегодня очень понадобятся. А потом пойдет в ангар и начнет готовить "Мухобой" к последнему вылету. Все будет штатно, то есть правильно и планово. Ничто, а также никто не сможет помешать хорошо сделать дело. И гулять смело. По направлению... Какая разница, по какому направлению, лишь бы прочь отсюда! Давайте омлет, пока совсем не остыл!
      Кстати, вилки здесь тоже выдают, а в тюрьме не полагается. Не боятся, что заключенные набросятся на охранников. Или более-менее уважают тех, кого заточили в подземелье. Но разве можно уважать унижаемого тобой человека?
      Собрав посуду, он постучал кулаком в дверь. Через минуту открылось окошко. Это был уже не Федюня, а один из охранников.
      – Веди наверх! - скомандовал узник. - Мне в зал надо!
      Тот молча отпер дверь и сопроводил его до выхода из подвала. Но там указал в другую сторону от трапезной.
      – В чем дело? - возмутился Никита.
      – Ведено проводить в кабинет. Так, свежие новости.
      Что еще Л.М. придумал? Но, оказалось, ничего особенного. Носорог позвал, чтобы рассказать, как будет проходить сегодняшнее шоу. Вскоре привели и Вахтанга. Тем временем Никита успел стрельнуть из коробки на столе сигару и, не обращая внимания на раздражение хозяина, раскурил ее.
      – Ну, орлы, - сказал Л.М., когда пилоты уселись в кресла и приготовились его слушать, - вот и настал ваш день. Сработаете сегодня хорошо - озолочу.
      – Того, кто в живых останется, - подал реплику Никита.
      – Разумеется. Второму уже ничего не нужно будет. Даже приличных похорон. В чем прикажете его хоронить? В спичечном коробке? Так и тот велик будет.
      – Брось свой дурацкий юмор. Не смешно.
      – Не наглей, - попробовал осадить бывшего одноклассника Носорог.
      Но это теперь не так просто было сделать.
      – А я не наглею. Учти: не тебе умирать, а кому-то из нас. Вот и не шути. Проникнись серьезностью момента.
      – Ладно, проникся. Шутки в сторону. Нужно, чтобы предварительно вы слетали сегодня днем. Аппаратуру уже устанавливают, необходимо ее настроить. Сделаете?
      Вахтанг кивнул. Он тоже был несколько мрачен. Уверенность - уверенностью, но и летчики, у которых боевых вылетов немерено, тоже не железные.
      – Когда начинать будем?
      – Часиков в шесть соберутся люди, и - с Божьей помощью...
      – Прикажи шторы сейчас как следует задернуть и свет включить. Надо осмотреться при искусственном освещении.
      – Без проблем. Какие-то еще пожелания?
      – Дай нам троим перед вылетом полчаса поговорить. И позволь, на всякий случай, с Аллой проститься.
      – Тоже несложно. Все?
      – Практически. Ну что, мы в ангар пошли? Готовиться надо.
      – Не задерживаю.
      Какая будничная беседа, подумалось Никите. Словно перед спектаклем или цирковым предоставлением режиссер разговаривал с артистами.
      Приготовления в трапезной шли полным ходом. По углам зала установили камеры с мощными объективами. Тут же настроили два больших экрана, на которые будет передаваться изображение. Поначалу Носорог хотел и в кабины самолетов влепить по камере, чтобы была видна остервенелая рожа летчика, палящего по противнику. Но пилоты решительно воспротивились, мотивируя тем, что в кабине слишком мало места, чтобы туда можно было втиснуть еще одну железяку. В действительности им не хотелось, чтобы гости и хозяин дома знали о работающих рациях и переговорах, которые будут вести пилоты во время боя. Перехватывать эту связь Носорог наверняка не догадается.
      Осмотрев телехитрости, Вахтанг и Никита включили верхний свет и пошли в ангар. Вчера они не стали заправлять самолеты после полетов. Боевого дежурства не предвиделось. Теперь с помощью джипа подтаскивали машины к насосу и по очереди качали деревянную ручку. Бензина в цистерне оставалось совсем немного. Никита с месяц назад доливал в нее из пузырька для зажигалок. Больше, наверное, не придется.
      – Как думаешь, получится у нас? - спросил, сопя у насоса, Вахтанг.
      – Должно получиться. Иначе зачем это все? Лучше уж взлететь, двигатель отключить - и вниз. Или выйти с пистолетом и гранатами и повоевать напоследок.
      – Покажи оружие!
      Они достали из ящика "кольт", набили патронами несколько обойм, подготовили десяток гранат. В полет брать все это не собирались, но могло пригодиться для прорыва на свободу потом.
      Держало их только время. Почему люди Шестокрыловой не могли появиться раньше восьми вечера? А без помощи извне им не прорваться.
      Жалко, что второй пистолет остался на вилле Серафима.
      Никита подкатил баллон со сжатым воздухом, подключил шланг к разъему. Сейчас слетают, покрасуются перед камерами, потом опять дозаправка. И до вечера можно отдыхать. Его начинали томить эти вынужденные перерывы, когда ничего не происходило. Лучше бы сразу все решилось.
      Кто-то кашлянул у него за спиной. От неожиданности он даже подпрыгнул. Вахтанг сидел в кабине, следил за стрелкой манометра, а больше никого в ангаре быть не могло. Оказывается, появился Калашников.
      – Вы-то как сюда попали?
      – Нешин решил, что будет красивее, если самолеты начнут разбегаться с разных концов стола и взлетят навстречу друг другу. Вот я и подвинул установку ближе. Заодно решил сам проверить, как миниатюризатор работает. Там хозяин еще эффекты придумывает, что-то вроде зенитной артиллерии.
      – Карпентер хренов, эффекты ему нужны! Надеюсь, это не вы зенитные орудия спроворили?
      – Как можно! Это хлопушки китайские, безвредные.
      – Для вас они безвредные, а если в мой самолет попадет, мало не покажется. И запомните: может быть для вас он хозяин, но не для нас.
      – Я ведь так просто сказал, без всякого намека. Из кабины высунулся Вахтанг.
      – Закрывай, хватит.
      Никита завернул вентиль баллона.
      Отставной военный спрыгнул на бетон ангара.
      – Не пугайся ты этих хлопушек. При их скорости всегда в сторону уйти можно. Надо только следить повнимательнее и держаться в стороне от разрыва.
      – А если он, гад, еще что-нибудь придумает? Для эффекта.
      – Ну так давай нашего изобретателя отправим в разведку.
      – Правильно! Пусть прикинется, что хочет дать техническую консультацию. Слышали, Калашников? Вперед, на защиту интересов нашей авиакомпании!
      – Вадимом меня зовут. И не собачьтесь, ребята! Мы же все в одинаковом положении!
      – Предположим, не совсем в одинаковом. Вы при любом раскладе в живых останетесь, хоть у Носорога, хоть у Серафима, а хоть и в Хьюстоне. Нам же помирать надо готовиться. Думаете, Лавр победителя отпустит и даже денег отвалит? Ни хрена подобного. Я эту суку уже достаточно изучил. Со школы помню, хотя тогда он и не был такой сволочью. Ну, согласны на разведку идти?
      – Конечно. Мне с установкой надо немного позаниматься. Заодно и выведаю, что еще готовится.
      Никита выглянул из ангара. Далеко-далеко вздымался гигантский флаг. Это был условный сигнал для них: камеры готовы, можно взлетать. Флажок в действительности был маленьким, подобным тем, что ставят на стол переговоров.
      – Ну, поехали! - сказал Вахтанг и направился к своему самолету. Запустил двигатель, прогрел его, порулил на другой конец стола.
      – Муха, - послышалось в наушниках. - А как мы будем одновременно взлетать? Не хочется, чтобы Паук узнал о рациях.
      Никита рассмеялся. Ну вот, теперь и у Л.М. позывной есть. Достаточно объективный.
      – Не беспокойся. Оса. Тут у меня ракетница в кабине. Следи, сейчас выстрелю. И вперед!
      Он поднял толстый ствол вверх, нажал на курок. Зеленый огонек взмыл над летным полем из красного дерева.
      Оторвались они практически одновременно. Может быть, со стороны это и выглядело красиво. Но Никите было не до красивостей. Он старался не столкнуться с разбегающимся навстречу самолетом Вахтанга. Когда расходились, от конца одной плоскости до конца другой было метра три.
      Долго летать они не собирались. Парочка схождений, имитация атаки - и домой. Нечего баловать.
      Выключив двигатель, Никита подставил под колеса колодки и пошел посмотреть, что там получилось у телевизионщиков. Вахтанг вернулся через установку Калашникова на другом конце стола. Но на дозаправку ему все равно придется рулить в ангар.
      Все, кто был в трапезной, собрались у монитора. Л.М. нетерпеливо оглянулся через плечо.
      – Ну, где ты там шляешься? Гляди, как здорово!
      Да, операторы постарались. На экране колыхался огонек сигнальной ракеты. Самолеты были совсем как настоящие. Пробежав еще немного после встречи, они синхронно прыгнули в воздух. Разошлись и помчались лоб в лоб. Камера сделала наезд, и Никита увидел себя в кабине закусившим губу и исподлобья глядящим вперед, на приближающуюся машину Вахтанга. Видеть себя со стороны, да еще в такой ситуации, было странно и непривычно. Если добавить трассы снарядов, совсем получится художественный фильм. С трагическим концом.
      – Что ты там за зенитки придумал? - спросил он у Л.М.
      – Да так, ерунда, чтобы красивее смотрелось. На зрителя надо работать, тогда он деньги охотнее выкладывать станет.
      – Эх, тебе бы в режиссеры пойти! - с чувством сказал Никита. - Зарываешь талант.
      – Не судьба. А хотелось, конечно, что-нибудь этакое поставить. Со взрывами, стройными спортсменкамии реющими знаменами.
      "Праздник на стадионе, посвященный юбилею макаронной фабрики!" - хотел съязвить Никита, но промолчал. Не то чтобы боялся разозлить самодеятельного постановщика спецэффектов, а надоел он хуже рыбьего жира. В сущности, "жалкая, ничтожная личность", и ничего больше.
      Носорогу так понравились съемки, что он попытался уговорить пилотов слетать еще раз, теперь уже с работающими пушками, но те наотрез отказались. Пусть вечером смотрит, вместе со всеми!
      Вернулись в ангар, подготовили машины к представлению. Калашников ничего нового не узнал. У Л.М. иссякла фантазия. И то хорошо. А потом Никита собрался к Алле.
      Проститься с ней нужно было на случай, если произойдет что-то непредвиденное. И просто хотелось увидеться. Он даже стал забывать, как пахнут ее волосы.
      Носорог, будто заботливый тренер и опекун, выделил им на свидание всего полчаса. Сказал:
      – После намилуетесь. Сейчас силы тратить нельзя, в бою пригодятся.
      Никита и не требовал большего. Ему действительно не хотелось отвлекаться от главного.
      Алла вела себя спокойно, только смотрела на него грустными глазами, словно чувствовала вероятную разлуку. И ему вдруг расхотелось прощаться. Ничего не рассказал о предстоящем, только попросил сидеть у себя, никуда не выходить и быть готовой в любой момент к бегству. Поинтересовался, была ли возможность позвонить Шарипову. Да, разговаривала, но недолго, кое-что узнала. Никите показалось, что она хотела сказать что-то еще, но не стала. Он не настаивал. Позже будет время и для разговоров, и для любви.
      В камеру он решил не возвращаться. Время до вечера можно было провести и в ангаре. Л.М. не спорил, был возбужден, часто нырял в шкафчик у стены, где хранились бутылки. Ну вылитый режиссер провинциального театра времен перестройки перед премьерой пьесы Михаила Шатрова, на которой обещались быть первые лица города. То ли похвалят за прогрессивность взглядов, то ли с работы снимут, чтобы не занимался очернительством.
      Обедать вместе с ним не стали, не хотелось слушать коньячного бреда. Никита валялся на кушетке в комнате отдыха, а Вахтанг расположился на крыле "Мухобоя", постелив одеяло. Калашников в очередной раз проверял свою установку. Дремали и ждали вечера.
      В половине шестого Никита поднялся, потягиваясь, вышел в ангар.
      – Ну что, двинулись?
      Вахтанг спрыгнул с крыла.
      – А мы выходить должны?
      – Задумано так. Сначала мы обыкновенные, нас представляют, потом становимся маленькими и начинаем убивать друг друга. Законы жанра.
      Охранник уже ждал их.
      – Хозяин велел идти к нему в кабинет.
      Л.М. опять помогла его способность быстро трезветь. Он был свеж и собран, словно не наливался полдня коньяком. Или у него средство какое-нибудь было, чтобы мгновенно приходить в норму? Рассказывали, что японцы придумали пилюли из трав. Даже трубки гаишников ничего не показывают.
      – Долго рассусоливать не будем. Задачу свою вы знаете. Как самолеты?
      – Техника на уровне, - усмехнулся Вахтанг. - Лишь бы сама установка не подвела.
      – Миниатюризатор в полном порядке, - заверил Калашников. - Будет работать сколько угодно долго.
      – Особенно долго и не надо. Вы, ребята, тоже не растягивайте. Покажите настоящий, добротный воздушный бой. Полчаса, ну, минут сорок. Сумеете?
      – Было бы сказано. - Никита разглядывал его в упор. Ведь на смерть людей посылает и так хладнокровен. Что за животное!
      – Смотрите! - Л.М. достал из-под стола небольшой кейс, положил его на стол и раскрыл. Примерно наполовину он был заполнен пачками долларов. - Здесь сто тысяч. Тот, кто вернется, их получит. Воодушевляет?
      – А как же, - с сарказмом сказал Никита. - Сейчас прямо здесь драться начнем.
      – Все сказал? - помрачнел Л.М. - Очень хочу надеяться, что именно ты за деньгами придешь. И зла на тебя ни за что не держу. Так что постарайся.
      Никита промолчал.
      Лимузины начали съезжаться точно к шести. Но представление пока не начинали. Публика должна была как следует разогреться. В трапезной гремела музыка, на маленьких столиках стояли бутылки и тарелки. Большой стол Никита категорически запретил занимать. Маркером он разметил на нем взлетные полосы. Маркер не гвоздь, следы потом отмыть можно будет.
      Народу собралось, пожалуй, побольше, чем в "Русской водочке" в тот вечер, когда Никита попал на рукопашные поединки. Видимо, Л.М. рекламу сделал нешуточную. Мужчины были даже в смокингах, а дамы сверкали драгоценностями. На столике у входа лежала стопка программок, где были указаны имена пилотов, тип самолетов и условия поединка. Размеры ставок не ограничивались. Худой букмекер был тут как тут, сидел в сторонке с блокнотом. Один из охранников готовил шутихи, чтобы изображать зенитки.
      Никита и Вахтанг заглянули в зал, но заходить не спешили. В своих летных комбинезонах они слишком отличались от остальных собравшихся здесь. Охранник не отходил ни на шаг, опасаясь, что пилоты могут сбежать в последний момент.
      Л.М. был с гостями. Прохаживался с бокалом шампанского от одной группы к другой, целовал дамам ручки, обменивался с мужчинами рукопожатиями. Он сиял улыбкой на все тридцать два зуба, непрерывно улыбался и чувствовал себя своим среди своих.
      Пилоты зависти к этим сливкам общества не испытывали, смотрели на них с легким презрением. Мало кто из толкавшихся в зале мог сесть в кабину боевого самолета и поднять его в воздух. Если вообще кто-то мог, кроме Никиты и Вахтанга.
      Примерно через час музыка затихла и на середину зала вышел седой толстячок, распоряжавшийся на поединках.
      – Дамы и господа! - звучно объявил он. - Сегодня члены нашего клуба собрались в необычном месте. Наш великодушный хозяин, - распорядитель повел рукой в сторону Л.М., - предоставил свой дом для необычного поединка.
      Такого никто из нас еще не видел. Мы станем свидетелями настоящего воздушного боя. Но поскольку размеры помещения не позволяют использовать самолеты в истинном размере, был найден способ уменьшить их до подходящих пропорций. Звучит удивительно, но не забывайте, что на дворе конец двадцатого века и наука идет вперед семимильными шагами. Более того, вместе с самолетами уменьшаются и пилоты. Это произойдет на ваших глазах, чтобы все могли убедиться, что нет никакого обмана. Если захотите, сможете перед боем пообщаться с этими людьми - настоящими воздушными асами! - Он противно захихикал, как будто сказал что-то чрезвычайно остроумное. В толпе послышались ответные смешки. Видно, собрались здесь люди с большим чувством юмора: - Не забывайте о том, что одному из них суждено сегодня погибнуть. Такова диалектика жизни. Но наши отважные летчики не боятся смерти. Они будут сражаться изо всех сил. Итак, пусть победит сильнейший! Делайте ваши ставки! Господа пилоты, прошу!
      Грянул бравурный марш, и Никита с Вахтангом одновременно шагнули в дверь. Толпа расступилась, пропуская их. Высоко подняв головы, они шли по образовавшемуся коридору, стараясь не смотреть на окружавших людей. "Аве, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! - ядовито подумал Никита. - Гладиаторы, мать и перемать!" Чье-то лицо, мелькнувшее в толпе, показалось ему очень знакомым, но он слишком был занят своими мыслями, чтобы вспоминать, кто же это.
      Остановившись возле стола, пилоты повернулись к публике. Их разглядывали с жадным любопытством, словно африканских пигмеев или марсиан. Было это очень неприятно. Одна из дам подняла вверх палец, прося слова.
      – Скажите, вы действительно собираетесь показать нам воздушный бой?
      – Да, - лаконично ответил Вахтанг.
      – Вам уже приходилось сбивать самолеты противника?
      – Приходилось.
      – Что вы при этом чувствовали?
      – Вы из газеты?
      – Нет, просто интересно.
      – Не понимаю подобного интереса. Война и смерть - это глупо. Именно так я себя тогда чувствовал.
      – А сейчас?
      – Тем более глупо. Еще вопросы будут? А то нам лететь пора.
      Короткая пресс-конференция явно не понравилась Л.М., судя по выражению его лица. Но ничего сейчас поделать он не мог.
      – Ну, держи связь, - негромко сказал Вахтанг другу и пошел к своему концу стола, где у пульта установки ждал Калашников.
      Собственно, ничего из ряда вон выходящего не планировалось. Пока время есть, полетают, имитируя бой, а когда придет время, сядут и постараются ускользнуть из зала. Пусть остальные пока думают, что они действительно намерены совершать тут кровопролитие и на горящих самолетах падать с высоты.
      Не торопясь Никита нажал кнопку на крыше ангара. Перед тем как накатилась привычная черная волна, он успел услышать позади себя общий вздох изумления. Необычное, конечно, зрелище, кто спорит. Он прошел к "Мухобою", осмотрел его снаружи. Все было в порядке.
      В кабине, устраиваясь поудобнее на парашюте, вспомнил, что так и не сподобился научиться его укладывать. И ведь положено через какое-то время проводить переукладку. Но пользоваться им не приходилось, а теперь уже и не придется.
      Включив рацию, Никита вызвал Осу. Вахтанг отозвался.
      – Ну что, Муха, на взлет?
      – Давай. Руководителя полетов все равно нет, некому скомандовать.
      – Надо было Вадика посадить на вышку.
      – Пусть установкой занимается. А то он наруководит. Выруливаем. Потом я ракету пущу, для красоты.
      Самолеты, разбежавшись по параллельным взлеткам, оторвались от стола. Минут десять крутились в воздухе, демонстрируя пилотаж. Сверху лица людей казались множеством светлых пятен. Пилоты проводили свои машины над головами зрителей, едва не касаясь волос, синхронно сходились и расходились.
      Внезапно Вахтанг громко выругался по-грузински.
      – Оса, что там у тебя?
      – Какой-то придурок пытался рукой поймать. Еле увернулся.
      – Поднимаемся повыше, чтобы не достали.
      – Начинаем стрелять?
      – Погоди, еще время потянем.
      Л.М. демонстрационный полет, видимо, надоел. Из углов зала к самолетам стали взлетать шутихи, с треском разрываясь и разбрасывая огни. Вахтанг оказался прав. Если внимательно следить за воздухом, от летящей на самолет китайской ракеты можно было уйти. Хорошо, что не было каких-нибудь "стингеров" с самонаводящимися боеголовками.
      "Мухобой" резко, бросило в сторону, Никита с трудом удержал управление. Просто невдалеке рванула очень крупная шутиха и взрывная волна достигла самолета.
      – Ну а теперь давай устроим- суматоху, - передал Муха Осе.
      Машины наконец открыли огонь. Снаряды вылетали из стволов пушек и попадали куда угодно, только не в самолет противника. Никита не отказал себе в удовольствии и прошелся невдалеке от лампочек на люстрах. Вниз посыпалось стекло. Вахтанг повторил его маневр. В зале стало немного темнее. Пилот "Мухобоя" злорадно усмехнулся. Как-то на такой сюрприз отреагирует Носорог? О битье лампочек не договаривались.
      Сюрприз Л.М. оказался еще неожиданней. Никита вскрикнул и, бросив ручку управления, прижал руки к глазам. В лицо ему ударил ослепительный свет. Сквозь набежавшие слезы он разглядел, что стена зала приближается с жуткой скоростью. Почти ничего не видя, вцепился обеими руками в ручку, взял ее на себя и только потом смог вытереть рукавом комбинезона мокрое лицо.
      Мощные прожекторы шарили по залу, ловя ускользающие самолеты. Скорее всего это были просто сильные ручные фонарики, но маленьким летчикам они казались зенитными прожекторами. Никита не обиделся. Каждая сторона вольна была поступать по-своему. Они разбили лампочки, а Л.М. в ответ применил фонари. Как только Калашников, разведчик долбаный, не вызнал о дополнительном освещении? Ведь специально посылали!
      Теперь самолеты изображали схватку в воздухе. Выглядело это очень похоже, но было лишь спектаклем. Трассы снарядов проходили почти впритирку к фюзеляжам и плоскостям. Каждая очередь тщательно выверялась. Так они предполагали летать, пока не кончатся снаряды или не начнутся главные события. Смотря что произойдет раньше.
      Л.М. понял, что его игрушки не хотят выполнять обещание и убивать друг друга. В наушниках у пилотов вдруг раздался голос:
      – Что, насекомые, самыми умными себя считаете? Почему не воюете по-настоящему?
      Никита изумленно поперхнулся. Не дурак был Носорог, даже о связи подумал. А они-то надеялись, что ему это в голову не придет.
      Первым отозвался Вахтанг.
      – Не видишь, что воюем? Летаем, стреляем, чего еще надо?
      – Стреляете, да не попадаете. Если через пять минут все еще не будет результатов, пеняйте на себя.
      – А что сделаешь? "Фантомы" вызовешь?
      – Я предупредил, - сказал Л.М. и отключился.
      Конечно, ничего они не стали делать. Все так же кружили под потолком, постреливая в воздух, и ждали, на что решится режиссер этого представления. На часах было без десяти восемь.
      Первыми ударили все те же шутихи. Только сейчас их было не в пример больше. Летчикам стоило многих трудов уворачиваться от летящих со всех сторон огненных шаров. Разрывы подбрасывали самолеты, сбивали их с курса. Никита почувствовал себя действительно словно под зенитным огнем. Он крепко сжимал ручку управления и прикидывал, на сколько еще хватит пиротехнических запасов у зенитчиков. Хорошо, что мощных зарядов Носорог не использовал, потому что мечущиеся по залу ракеты могли навредить гостям. Его ребята выбрали самые маленькие.
      Л.М. еще дважды выходил в эфир, то ругаясь, то уговаривая. Они не отвечали. И тогда с земли загремели настоящие выстрелы.
      Вахтанг, который засек вспышки внизу, сразу догадался, что по ним ведут огонь охранники. Окончательно взбесившийся Носорог не стал дожидаться, пока у непокорных пилотов кончится горючее и им придется возвращаться на аэродром. Ему хотелось крови, и, наплевав на сделанные гостями ставки и возможные барыши, он приказал своим людям расстрелять оба самолета в воздухе. Охранники достали пистолеты и увлеченно принялись палить вверх.
      Это было уже серьезно. Увернуться от пули самолет не мог. Одно попадание - и от миниатюрной машины Останутся только воспоминания.
      – Быстрее и резче! - прокричал Вахтанг. Никита его понял. Нужно было затруднить стрелявшим прицеливание. Самолетики заметались по залу с удвоенной скоростью, то и дело меняя направление полета. Теперь попасть в них могла только шальная пуля.