Вчера он сбил только одну. Но зато какой это был бой! Зверь попался матерый, наглый. Порой казалось, что еще миг - и самолет от перегрузок просто развалится в воздухе. Никита гонялся за противником по всему пространству, не давая ему ни мгновения отдыха. "Петля", "горка", "бочка". Разве что "кобру Пугачева" не исполнил. И все это время он упорно не открывал огня, заставляя палец удерживаться в долях миллиметра от кнопки гашетки. Ему, уже опытному воздушному бойцу, не хотелось попусту тратить боеприпасы. И не то чтобы очень жалко было - на складе оставалось их еще достаточно. А вот просто не хотелось - и все. Если бы можно было, он вообще по каждой цели только по одному снаряду выпускал. К сожалению, не получалось.
      Машина вела себя превосходно. Когда враг утомился, Никита загнал его в узкую щель у стены, короткой очередью разнес тушу в лохматые клочья и в последнюю секунду, едва не задев концом плоскости шершавую зеленую поверхность, вынесся вверх. Крутнул самолет на радостях вдоль продольной оси и только потом пошел на посадку. "Вот это жизнь! - думал он восторженно. - Вот это удовольствие!"
      Но похоже было, что сегодняшний вылет - впустую. Никита сделал уже пару кругов и не заметил ни одного противника. Хотя бы вдалеке, мельком. Не мог же он всех уничтожить! Конечно, летное мастерство его возросло чрезвычайно, особенно в последнее время. И сбивал он гораздо успешнее, чем раньше, расходуя на каждую цель минимум снарядов. Один раз даже поймал себя на мысли, что вот скучно становится, все уловки противника изучены и при встрече с ним словно автомат включается: зайти в хвост, не давая увернуться, поймать в перекрестье прицела и прижать гашетку. Потом удостовериться, что противник сбит, и отправляться на поиски следующего. Теперь за вылет он сбивал трех-четырех, иногда даже пять. Не то что в самом начале, когда, расстреляв впустую весь боезапас, усталый и злой, заходил на посадку. Нужны были тренировки, а на земле тренироваться не получалось. Разве что найти подходящую компьютерную игру. Но это не выход: в полете, управляя машиной, работает все Тело, а не только пальцы на электронной "мышке". Учиться приходилось в воздухе, в боевых условиях. И он летал так, что только успевал заправлять баки, а уровень горючего в цистерне стремительно снижался.
      Что же это получается? Только-только научился летать и охотиться как следует - и на тебе! Никого не осталось, всех уничтожил! Так дело не пойдет. Если сегодня слетает безрезультатно, срочно придется искать выход.
      Можно, конечно, расставить специальные приманки. Никита усмехнулся. Стремился всех перебить, а когда добился своего, жалеет, что не на кого больше охотиться. Вот она, человеческая непоследовательность. Во всей красе и глупости.
      Он решил сделать для порядка еще один круг и потом уже возвращаться на аэродром. Придется несколько дней не летать. Может быть, за это время появятся новые силы противника. Или просто поупражняться в пилотировании? Нет, не пойдет. Во-первых, неинтересно, а во-вторых - кто же прилетит, если он пилотаж отрабатывать будет? Жалко, черт побери, сидеть на земле в такую погоду. Хотя, если подумать, что ему погода? Даже лучше, можно куда-нибудь развлечься сходить, На городское озеро, к примеру.
      Он расслабился, размышляя, рассеянно поглядывал по сторонам. Тут все и началось. Полосатое чудовище свалилось откуда-то сверху, явно атакуя. Четыре полупрозрачных крыла были почти невидимы в полете. Туловище, покрытое короткими волосками, хищно изгибалось, и на конце его то появлялось, то исчезало острейшее жало, готовое к удару и вполне способное проткнуть самолет насквозь. Впереди торчали длинные, согнутые коленом усы. А по бокам головы пучились огромные глаза, смотревшие холодно и равнодушно на свою потенциальную жертву.
      Никита на мгновение опешил. Мама родная! Это что же еще такое?! Да на его бедную головушку!
      Вид жала и верхней челюсти, хищно выступавшей вперед, быстро привел его в себя. Он резко свалил машину на крыло, уходя от выпада чудовищной шпаги и понимая, что если сейчас полезет вверх, то потеряет скорость и подставит под удар брюхо самолета.
      Маневр удался. Враг потерял преимущество неожиданной атаки. Но от преследования не отказался. И в воздухе завертелась карусель схватки. Каждый противник норовил достать другого. Разница была в том, что полосатая тварь стремилась приблизиться на расстояние выпада жала, а у Никиты были пушки, и он хотел оторваться, чтобы открывать огонь с безопасного расстояния.
      В первые же минуты боя он растерял уверенность в себе как в летчике-асе. Какой, к черту, ас, когда эта гадина не дает и секунды передышки, висит буквально на хвосте и каждое мгновение надо ждать хруста разрываемой обшивки, пронзенной живой шпагой! Противник оказался явно сильнее и опытнее его, и то, что раньше было удалой охотой, превратилось в настоящую воздушную драку с вполне вероятным трагическим исходом.
      Время шло, поединок продолжался, и отчаяние стало отступать. Возвращалась надежда. Он жив, самолет в порядке - бороться можно! Лихорадочные мысли утихли, уступив место холодному расчету. Никита стал искать слабые места врага.
      Да, на вертикали скорость теряется. Но ее теряет и это полосатое порождение ада. И гораздо больше, чем самолет. Вот на этом и нужно сыграть!
      Ему удалось оторваться, выйти на линию огня и пустить, наконец, в ход пушки. Но это было все, чего он добился. Результат оказался разочаровывающе мал. Крылатый монстр был необыкновенно увертлив. Видел он снаряды, летящие в него, что ли? Даже если какие-то и попадали, особенного вреда они не наносили.
      Так что Никита, как на заре своей летной юности, позорно расстреляв впустую весь боекомплект, принужден был спасаться бегством. К тому времени агрессивный пыл у чудища приостыл, а может быть, устало оно немного за Никитой гоняться. Самолет без особого труда достиг аэродрома и покатился по стеклянному покрытию.
      Никита сразу же зарулил в ангар, выключил двигатель и открыл фонарь, жадно дыша ртом. Слышно было, как полосатый бандит с гулким жужжанием пару раз прошелся над крышей ангара, а затем все стихло. Кое-как выбравшись из кабины, Никита сполз по плоскости, сунул под колеса колодки и поковылял в комнату отдыха. Там он первым делом стащил ботинки и носки, содрал мокрый от пота комбинезон и босиком прошлепал к холодильнику. Щедро плеснул в стакан водки, выпил ее большими глотками и припал к бутылке с ледяным нарзаном.
      Переведя дух и вытерев выступившие от перехваченного дыхания слезы, он неверными пальцами взял из пачки на столе сигарету. Затем повалился на кушетку и в полном ошеломлении какое-то время курил, стряхивая пепел прямо на пол, чего обычно за ним не водилось.
      Да-а, вот это поохотился! Самого чуть не сбили. Это же надо, какая зверюга! Тигр с крыльями! Так и норовит достать жалом. Только расслабился, решил, что все, он - король воздуха и полное преимущество завоевано. А вот ни хрена! Неизвестно откуда возникает эта скотина с крыльями, щелкает его по носу, и короля больше нет. Все становится на свои места. Зарвавшийся новичок, салага на самолете против опытнейшего стервятника. Да если бы против одного! Наверняка их целый выводок. Как он забыл про это гнездо? Что бы ею сразу не уничтожить? Вот теперь и получи. А что делать? Таиться в ангаре, наружу носа не высовывать?
      Конечно, можно собраться с духом, оторвать гнездо и зашвырнуть его подальше. Или дымом каким-нибудь всех там отравить. И фиг чего они ему сделают. Но ведь - неспортивно. Недостойно даже! Он потом в кабину не сможет сесть от стыда. Если уж сражаться, то на равных, в воздухе. Пушки против жала, разум против инстинкта. А там посмотрим, кто сильнее: человек или эта тварь!
      Но тут Никита вспомнил ужас, пережитый им сегодня, и пафос его немного угас. Как же, на равных! Ширнет своим жалом или вцепится жуткой верхней челюстью в крыло - напрочь оторвет. И, как говорится, Васей звали.
      Снаряды эту гадость не берут, что ли? Он ведь точно несколько раз попал! А результат нулевой. Эх, ракеты бы сюда! Или НУРСов несколько, неуправляемых реактивных снарядов. Как запузырить - только клочья полетят. Но не предусмотрены на его самолете НУРСы. Не додумался изобретатель до этого, не предположил, что могут понадобиться. Жаль, жаль...
      Нет, надо еще выпить после такой встряски. Никита кряхтя слез с кушетки. Все тело болело, словно палками били. Сказано - стресс. Да еще какой! Смерти практически избежал.
      Он налил себе водки, выжал в стакан половинку лимона и кинул туда несколько кубиков льда. Забравшись опять с ногами на свое ложе, уселся, потягивая напиток, и туман отчаяния в голове стал понемногу рассеиваться.
      Все не так уж плохо. Сумел справиться с неожиданным нападением, не дал себя сбить, вернулся на аэродром целым и невредимым? Отлично! Так ведь еще и атаковал, пока снаряды не кончились. Совсем замечательно. Значит, есть в нем бойцовский азарт, есть способность летать и сражаться в воздухе. А это главное. Воля к жизни, к победе обязательно поможет, даст силы, чтобы справиться с любым противником. Главное сейчас - подготовиться теоретически, проштудировать литературу. Все о повадках, местах Обитания,. летных возможностях. Надо тщательно продумать схемы возможных боев, максимально выгодные моменты для атак, наиболее уязвимые точки. Летать можно, только с оглядкой и желательно поближе к спасительному ангару. Сюда ни одна зараза не пробьется. А подготовившись, можно начинать воевать. Потихоньку, но основательно, чтобы до последнего врага. Теперь есть риск, серьезный риск. Зато и удовольствия от победы будет больше. Драться надо с достойным противником, чтобы чувствовалась грань между победой и поражением.

      Этой ночью он опять летал во сне. Разбегался по склону зеленого холма, быстрее и быстрее, отталкиваясь от упругой короткой травы. Ноги уже не успевали двигаться во все возрастающем ритме, земля резко уходила вниз, и он взмывал, раскинув руки, веселыми глазами глядя на распахивающиеся просторы. Небо было глубоким и чистым. Насколько хватал взгляд, внизу расстилались все те же холмы. Какое-то время он кувыркался в воздухе. Поднимаясь и опускаясь, закручивая гигантские спирали. Ветер бил в лицо и грудь, трепал рубашку, волосы, упруго подбрасывал тело, стараясь перевернуть его, смять, сбросить с высоты на землю. Но он только смеялся над этими попытками.
      Затем, постепенно снижаясь и уменьшая скорость полета, он скользил к холмам, и, когда до какого-то из них оставалось совсем немного, плавно останавливался, делал шаг и вновь стоял на траве.
      Обычно он летал всего один раз, в неясном опасении, что опять взлететь уже не удастся, ноги споткнутся в беге и придется просто катиться кубарем до подножия холма.
      В зтом сне он решился и, несколько минут постояв на вершине, вновь ринулся вниз по склону. И опять полетел!
      Летать было прекрасно. Говорят, если летаешь во сне, значит, растешь. В детстве ему полеты не снились. Ну и что, не рос? И сейчас, на исходе четвертого десятка лет - куда расти-то? От полетов во сне, повторявшихся не очень часто, примерно раз в месяц, наутро оставалось ощущение покоя и свободы. Проснувшись, он позволял себе, не раскрывая глаз, полежать еще какое-то время, наслаждаясь этим ощущением.
      Во все прочие дни, похлопав ладонью в поисках противно верещащего будильника, приходилось вставать, накидывать халат и отправляться, стараясь производить как можно меньше шума, на кухню. Там он зажигал газ, ставил чайник, укладывал в специальную кружку пару яиц и брел умываться. Жене на работу нужно было на час позже, и она никогда не вставала, чтобы приготовить завтрак. Кофе и яйца варил он.
      Плеская чуть теплой водой в лицо, он думал о том, что вот хотя и весна, уже кончается и рассветает рано, но тащиться на работу так же противно, как и зимой. Не хочется резко двигаться, а о том, чтобы заняться джоггингом -- бегать по утрам, как планировалось когда-то, - или хотя бы делать зарядку, - и подумать страшно. После первых же наклонов или энергичных поворотов корпуса сердце начинает бешено колотиться, в голове появляется противный звон, спина взмокает, и колени слабеют. Один знакомый, утверждавший, что разбирается в медицине, сказал, что по всем признакам это - астенический синдром. От него не умирают, но и жить с ним не особенно приятно. Поэтому нужно избегать резких утренних подскоков с постели и вообще вводить себя в день плавно. Сходить бы к настоящим врачам, провериться, но все не находится свободного времени, одолевают ежедневные мелкие заботы. А ведь есть давний приятель - заведующий отделением в диагностическом центре, ему можно позвонить, не откажет, поможет обойти длинные очереди к каждому кабинету. Нет, все, решено, сегодня же звякнет и договорится. Когда-то приходит пора заботиться о здоровье.
      Чайник начал свою сиплую песню, и Никита заспешил на кухню. Налил кипятку в кружку с яйцами и поставил ее на огонь. Сегодня ни одно яйцо не треснуло - хорошая примета. Можно было заливать их холодной водой, но тогда нужно следить постоянно, а лишнего времени нет. И технология тут уже отработана - яйца варятся ровно три минуты, как раз успеваешь прокрутить на ручной мельничке горсть кофейных зерен.
      Кофе все-таки приходится караулить, иначе, вскипая, убежит, зальет плиту, жена потом загрызет. Ну, не загрызет, но пилить будет. Он смущенно кивнет, сунется отмывать кофейные разводы, потом станет полоскать тряпку, мыть руки и в результате выбьется из графика минут на десять.
      Оставаясь в халате, он сел завтракать. За годы семейной жизни традиция совместных завтраков так и не выработалась. По субботам или воскресеньям еще случались обеды вдвоем, но ужинали они обычно тоже порознь. Не было теплых часов, когда за чашкой чаю можно обсуждать дела семьи и сплетничать о знакомых. "Плесни мне еще чайку, пожалуйста". - "Тебе бутербродик сделать?" - "Передай масло, если нетрудно". - "Вчера Машку видела. Шуба - обалдеть. И с ней какой-то крутой на "мерее". - "Это какая Машка?" - "Ну Самсонова, училась на нашем факультете. Только она на четвертом курсе бросила, замуж то ли за чеха, то ли за словака выскочила. Я думала, она туда уехала". - "Может, и уехала, а сейчас назад вернулась". - "Теперь многие так: живут там, а деньги здесь зарабатывают". - "Ну, это артисты всякие, певцы. Или писатели. А Машка - шаболда". - "Сейчас любая шаболда бизнесом занимается. Там купила, здесь продала - и наварила. Нет, но шуба у нее - обалдеть. И мужик - крутой. Чего ты у меня не крутой, а?"
      Да уж, крутым Никита явно не был. Какая тут крутизна! Совести - избыток, болезненная какая-то порядочность. И вместе с тем - ни грана предприимчивости. Другой давно бы уже раскрутился, связями и деньгами оброс. Даже на его невысоком месте. Контора мелкая, зачуханная, бюджетная, денег постоянно нет. Слава Богу, в финансовом управлении сидит школьный приятель жены, поэтому зарплату (издевательскую по нынешним временам) не задерживают.
      Много раз открывались какие-то перспективы, люди выходили на него с деловыми, сулящими большие барыши предложениями. Он загорался поначалу, строил радужные планы, даже прикидывал на калькуляторе, сколько конкретно ему перепадет. Потом, ближе к вечеру, начинали одолевать сомнения, опасения, и на следующее утро, отводя глаза и проглатывая окончания предложений, он давал людям отказ, придумывая совершенно нелепые причины. И настолько жалкий у него при этом бывал вид, что самые пробивные и убедительные прожектеры терялись, пожимали плечами, а то и прибавляли пару непечатных эпитетов и удалялись. Хорошо, хоть жене он об этих предложениях не рассказывал! Но иногда и жалел, что не рассказал, жена точно бы заставила согласиться...
      Да что все эти сомнительные макли! Из него в свое время могло получиться что-то стоящее. Ведь в институте учился как! Предлагали остаться на кафедре. Поступить в аспирантуру. Но на пятом курсе он стремительно и неожиданно для всех, а в первую очередь - для себя, женился. Жена была с соседнего факультета, и за три месяца до свадьбы он ее едва замечал. Потом случайная вечеринка, несколько поцелуев после нее, торопливые свидания с горячечным бредом объяснений, и трах-бах, вот уже и заявление в загсе.
      Так что от аспирантуры он отказался, имея в виду работу для содержания семьи. И ребенка ему хотелось.
      Тогда и получился первый скандал. Новобрачная устроила типичную семейную сцену, словно репетировала ее всю предыдущую жизнь. Ее совсем не устраивал задрипанный госслужащий. Нужен был молодой перспективный ученый. Пусть в материальном отношении на первых порах и проигрывающий служащему - ничего, можно потерпеть ради будущего.
      Он в первый и последний раз проявил твердость и идти проситься обратно в аспирантуру категорически отказался.
      Жена не оставила честолюбивых планов. И, поскольку полезными связями обзаводиться он не умел, сама их заводила. Самыми ощутимыми результатами ее протекционистской деятельности стали однокомнатная квартирка на Юго-Западе и должность начальника той самой конторы, куда он сейчас с тоской собирался. Дальнейшие дела застопорились, и продвижения по служебной лестнице никак не получалось. В последние год или два жена, похоже, со своей участью смирилась.
      Тем более что с детьми так и не вышло. Была у супруги в молодости смутная история, после которой родить она уже не могла. Что-то глупое, связанное с первой любовью и неудачным абортом. Она долго лечилась, ездила в Москву и на воды но... В конце концов вопрос этот в семейных разговорах был закрыт, и к нему не возвращались даже в плане приемного ребенка. Чужой он и есть чужой. Раз Бог своего не дал, другого не надо.
      Он уже докуривал вторую за сегодняшнее утро сигарету (первая - натощак), когда в коридоре прошаркали тапочки, затем зашумела сливаемая в туалете вода и дверь кухни открылась.
      – Фу-у, надымил... - Мрачная супруга (она вообще, просыпаясь, всегда была не в духе) решительно прошла к окну, открыла форточку. - Сколько раз тебя просила с утра в квартире не курить. И так дышать нечем!
      "Хоть бы "Доброе утро" сказала", - подумал он, помахал ладонью, разгоняя совершенно уже незаметный сигаретный дым, и пошел одеваться.
      – Постель не заправляй, - сказала ему вслед жена.. - Мне сегодня в управление, еще часик посплю. - Убирать постель тоже было его обычной утренней повинностью.
      Затягивая узел галстука, он прикинул, что стоит, наверное, сделать себе на обед хоть небольшой бутерброд, но потом махнул на это дело рукой - очень не хотелось заходить на кухню еще раз.
      Однако заглянуть туда все же пришлось - на холодильнике остались сигареты и разовая пластиковая зажигалка. Жена яйцо уже съела и теперь отхлебывала из чашки кофе, затягиваясь между глотками длинной коричневой сигареткой, не пожелав стрельнуть его рабоче-крестьянскую "Нашу марку". Возвращать упрек насчет утреннего курения он не стал, сгреб свою пачку в карман пиджака и, сказав: "Я ушел", закрыл дверь. Жена не ответила.
      На улице было практически лето. В самый бы раз пройтись до работы пешком, но он знал, что удовольствие от такой прогулки вскоре сменится неприятной усталостью, воротник рубашки отвратительно взмокнет, и настроение, оставшееся от полетов во сне, к приходу на работу испарится без остатка. Так что, как и ежедневно, нужно было втискиваться в забитый до отказа троллейбус и ехать десять остановок.
      Контора размещалась в двухэтажном кирпичном здании на неширокой, с потрескавшимся асфальтом улице. Собственно, была она на втором этаже, поскольку просторные комнаты на первом были сданы под склад какой-то фирме. Это тоже совершилось без всякой прибыли как для конторы, так и для него лично. Был звонок сверху, потом приехали молчаливые небритые ребята кавказского оттенка, показали официального вида бумагу с разрешением на аренду и стали таскать из рефрижератора картонные ящики с английскими и немецкими надписями. По надписям выходило, что в ящиках компьютеры и прочая техника. А что в действительности - неведомо. Могло быть и оружие. Уж слишком мрачно выглядели эти ребята. Фирма-арендатор занималась своими делами и никогда днем не устраивала погрузок-разгрузок товара. Исключительно ночью. Он заволновался, позвонил наверх, и оттуда ему корректно, но строго объяснили, что не его собачьего ума это дело. С тем он и успокоился.
      Работало под началом Никиты совсем немного людей - шестеро. Среди них всего один мужчина - заместитель Василий Александрович. "Заместитель по политчасти", - любил повторять он, находя, очевидно, это очень смешным. Несмотря на хромающее чувство юмора, Василий Александрович был личностью перспективной и готовой в скором времени упорхнуть куда-нибудь повыше. Так сказать, зам на выданье. И он сам, и все вокруг не сомневались, что повышение не за горами. Вот, может быть, даже в следующую среду...
      Прочие сотрудники были женщинами. Вернее, по-настоящему женщиной, солидной и в возрасте, была только одна - Наталья Семеновна, бухгалтер. Остальных четверых Никита про себя называл девицами-неудачницами. Ни в институт, ни в коммерцию, ни замуж, так просто, чтобы время пересидеть с надеждой на лучшее будущее. Они в основном и пересиживали, что совсем неудивительно при их-то окладах. Работу в полном объеме с них требовать было смешно и стыдно. Он и не требовал. Хотя совершал явную ошибку, потому что подчиненные его за это не уважали. Как же будешь уважать начальника, если он даже стружку с тебя снять не может. Одно слово - тряпка.
      А тряпку вообще-то звали Никитой Павловичем Шереметьевым. Но он как в молодости привык себя называть просто Никитой, без отчества, так и не смог отвыкнуть. А окружающие не всегда и знали, что у него отчество есть. В случаях, когда нужно было обратиться, говорили "вы". Только начальство иногда вспоминало, как его зовут полностью. Он смирился с таким положением. Он вообще со всем мирился.
      Вчера, около полудня, позвонил Л.М. В миру Л.М. был известен как Лаврентий Михайлович Нешин. Отчего родители дали ему столь непопулярное имя, никто не знал. Может быть, из чувства противоречия или от тоски по прежним временам, когда толстый человек в пенсне наводил ужас на всю страну. А может, и просто понравилось имечко. Но сам Лаврентий имя это не любил и охотнее отзывался на уменьшительно-ласковое - Лаврик. Учились они с Никитой в одном классе все десять лет. Только потом Никиту забрали в армию, после нее он поступил в институт, а Лаврик двинулся сперва по комсомольской линии, затем по профсоюзной и сейчас уже был крупным деятелем в этой области, несмотря на то что в новые времена профсоюзы как бы утратили свое былое значение и ни на что особенно не влияли. Но Лаврику это было только на руку, поскольку основной его деятельностью стал бизнес, в свою очередь прикрывавший совсем уж темные дела. Короче, был Лаврентий одним из заправил местной мафии, которой, как авторитетно заявляли руководители правоохранительных органов, в городе не существовало.
      Вот в профсоюзах и стал Лаврик Л.М-ом. Сокращение такое ему понравилось - звучало солидно и несколько по-американски. А раз ему понравилось, то и окружающие стали привыкать. Привык и Никита, со школьных лет побаивавшийся своего приятеля - уж слишком тот был целеустремлен и напорист. Никита не припоминал случая, чтобы, чего-то захотев, Л.М. этого не добивался. Л.М. же к Никите питал некоторую слабость и изредка позванивал, не втягивая, впрочем, его в свои дела. Вероятно, понял практическую бесполезность школьного дружка. Или не хотел марать чистые детские воспоминания. При встречах не откровенничал, ударялся в сентиментальные воспоминания о детстве. Кое-что, конечно, Никита знал о делах Л.М., но сам никогда ни о чем не выспрашивал, полагая весьма разумной формулу "Меньше знаешь - крепче спишь". Если честно, то и брезгливость некая была, сопряженная с опасением.
      Итак, вчера позвонил Л.М. Голос его был глух и бесцветен.
      – Ну, ты уже в курсе?
      – Да-а, в общих чертах, - состорожничал Никита. Мало ли что имел в виду Л.М. Это могло быть все, что угодно: от сгнившей партии помидоров до смены президента страны.
      – Нет больше нашего Митьки, - сказал Л.М. И так горько это прозвучало! Хотя Никита доподлинно знал, что с Митькой, Дмитрием Илларионовичем Серетиным, у Л.М. в недавнем прошлом были большие разногласия. И из-за чего, вернее, из-за кого! Смешно сказать: из-за бабы! Лора Свердлова, актриса местного театра драмы и комедии, особой разборчивостью не отличалась. Она склоняла чашу своих симпатий то к одному влиятельному в городе человеку, то к другому. И получала видимое невооруженным глазом удовольствие от той свары, которая возникала при каждом таком наклоне. Девица, подобно придворным дамам минувших веков, старалась извлечь из противоборства самцов как можно больше выгоды.
      И черта ли в ней было особенного! Худая, вертлявая задница, груди, помещающиеся в ладонь, вечно стреляющие по сторонам глазки да способность делать минет за десять минут в любой обстановке, даже за ресторанным столиком. Но ведь таких умелиц сейчас хоть пруд пруди. Так нет же, была в ней, очевидно, изюминка, заставляющая солидных мужиков сорить деньгами, совершать не соответствующие возрасту подвиги и напрыгивать друг на друга грудью на манер юных петушков.
      Так вот завязались в молодеческих разборках и Л.М. с Митькой из-за этой самой Лоры. Чуть до большой драки не дошло с участием заспинных мордоворотов. Но разошлись неожиданно полюбовно. Когда уже начали потихоньку клацать спускаемые предохранители пистолетов и неминуемо должна была разразиться смертельная пальба, оба босса вдруг, на удивление всем, рассмеялись, обнялись, потом один другому пошептал что-то на ухо, смех стал громче, каждый отозвал по одному, самому главному из "горилл", и отдали они этим двум охальникам бедную актрисочку на разор и поругание. Вот так подобные вопросы и должны решаться! Что баба, когда дело - главное.
      И вот теперь Л.М., известный среди друзей (и недругов, кстати, тоже) еще и под прозвищем Носорог (что отнюдь не указывало на его внешние габариты), скорбел по поводу смерти своего приятеля-соперника.
      – Ты вот что, - продолжал Носорог все тем же глухим голосом, - подъезжай завтра на похороны. Митьку ты знал. Свои люди будут.
      "С каких это пор я у тебя свой? - подумал Никита. - То, что в школе вместе учились, еще ничего не значит. Нужно будет - ты меня как муху прихлопнешь. Да не сам мараться станешь, а обломам своим команду дашь. Небось и Митьку они же застрелили".
      О том, что Серегина убили в бандитских разборках, в городе было известно.
      – Будь к двенадцати, - велел печальный голос, и в трубке раздались короткие гудки.
      Совсем не хотелось Никите идти на эти похороны, И хотя никак он не был замазан в темных делах, но от подобных мероприятий всегда лучше держаться подальше. А в то же время интересно было посмотреть, как мафия своих "крестных отцов" хоронит. Правда, как бы потом соответствующие органы не начали Никитой интересоваться. Ничего криминального не найдут, но все же неприятно. Да все равно придется идти. Л.М. по два раза приглашения не повторяет. Не зря ведь Носорогом прозвали, хоть и за глаза.
      Дом на бывшем Октябрьском, ныне Николаевском проспекте знали все. Когда-то купеческий, он стал после революции многоквартирным путем разделения жидкими перегородками огромных комнат на великое множество каморок. Жили там всякие люди: и начальники невысоко-то ранга, и инженеры, и даже рабочие из тех, что познаменитее. Несколько лет назад вокруг этого дома что-то закрутилось, некий темный вихрь, жильцов расселили в бетонные многоэтажки окраинных районов, а здание стали реконструировать. Официально, благодаря табличке на стене, возвещавшей, что это памятник архитектуры конца XIX века. И неофициально, поскольку предназначался он для людей солидных и зажиточных. Внешне дом почти не изменился, так, небольшой косметический ремонт, чтобы убрать следы разрушительного времени. Внутри же все временные перегородки снесли, не пощадили и многие капитальные. Сделали так называемый "евроремонт", и отныне стали в нем жить лишь несколько семей.
      Шикарных автомобилей в этот день у дома собралось много. Когда все они ездят по улицам, не очень и заметно, что дорогих иномарок за последние годы в городе резко прибавилось. Зато когда все эти мощные "лошадки" собрались в один табун, стало ясно, что благосостояние граждан Основательно выросло. "Мерседесы" и "БМВ" теснили громадные вездеходы, и все они занимали полностью подъезды к дому, загораживали въезд во двор. Возможно, сделано это было не без умысла, чтобы посторонний задрипанный "жигуленок" или расхлябанная "Тойота" не влезли. Водители автомобилей, дожидаясь своих хозяев, из-за руля не выходили, курили молча, включив магнитофоны совсем чуть-чуть - из уважения к траурному моменту. Здесь каждый был сам по себе и не исключал, что в ближайшем же будущем мог стать врагом другим.
      Уже в подворотне Никиту остановили. Двое коротко стриженных, в кожаных куртках необъятных размеров, спортивных штанах и кроссовках. Они стояли под аркой, прислонившись спинами к стене. Один из них подбрасывал на ладони монетку.
      – Ты к кому, малый? - поинтересовался тот, что с монеткой. И хотя не было в его словах ничего угрожающего и вопрос был задан совершенно равнодушным тоном, Никита сразу остановился. Веяло от этих ребят какой-то дурной силой и ясно ощутимой опасностью.
      – Да вот, - промямлил Никита, - Лаврентий Михайлович сказал прийти.
      – Как тебя зовут? - спросил тот, что без монетки, и, получив ответ, вытащил из кармана коробочку сотового телефона. Коротко, вполголоса переговорил по нему, мотнул головой в сторону двора.
      – Проходи.
      Никита пошел, затылком ощущая холод изучающих взглядов охранников.
      Квартиру покойного Серетина найти не составляло никакого труда. На лестнице, до самых ее дверей, стояли люди, тихо переговариваясь. Кое-кто курил. Никита, поднимаясь по ступеням, не впрямую, а искоса разглядывал пришедших на похороны. В основном это были молодые парни из той же породы, что и охранники в подворотне. В квартиру им заходить было не ведено, и они коротали время на лестнице, зорко наблюдая друг за другом и ожидая выноса тела. Хозяева прощались с коллегой. Никиту пропустили без вопросов, полагая, что раз человек миновал кордон под аркой, значит - свой.
      Таких квартир Никита и не видел никогда. Потолки за три метра, огромная прихожая с зеркальной стеной, затянутой сейчас полупрозрачной черной тканью. Диссонировала с общим видом мебель: несколько вместительных шкафов светлого дерева, какие-то тумбочки и скамейки. Хозяин, видимо, обставлял квартиру без помощи специалистов, на свой вкус, мизерность коего компенсировалась большими затратами на различные редкостные гарнитуры и ковры.
      Из прихожей широкий коридор уходил в глубь квартиры, и там беззвучно двигались человеческие фигуры. О семье Серетина Никита не имел ни малейшего представления. Как и о его реальной жизни и работе. Знал лишь, что был тот каким-то начальником в местном спорткомитете, что скорее всего, как и у Л.М., служило просто "крышей"
      Попав в квартиру, Никита в очередной раз пожалел, что пришел. И что вообще знаком с Л. М. - Носорогом. Однако отступать было уже поздно. К нему, бесшумно ступая, приблизился молодой человек с бледным лицом и траурной повязкой на рукаве; Негромко осведомившись об имени-отчестве гостя, он предложил пройти в залу, чтобы проститься с Дмитрием Илларионовичем и выразить соболезнования его родным и близким.
      В комнате, размерами своими позволявшей устроить в ней теннисный корт, стоял гроб. Мебели не было, кроме нескольких стульев, а гроб поместили прямо на полу, чуть приподняв изголовье. Митька, в прошлой жизни своей шумный и хамовитый, лежал, благостно сложив руки на толстом животе. Отверстие от пули, попавшей в лоб чуть выше переносицы, было аккуратно загримировано. И само лицо тщательно подкрасили, что несколько молодило его. С губ покойника тем не менее не удалось убрать высокомерный и капризный излом. Баловал себя Митька не только гурманской кухней и изысканными женщинами, но и перспективным спортивным мальчикам находил место в душе. Эту слабость ему прощали, как и все прочие. Времена теперь такие...
      С очередным фаворитом и застал его киллер, всадивший целую обойму в дряблое, расплывающееся тело спортивного бонзы. Выстрел в лоб, как полагается, был контрольным. Свидетеля без штанов киллер тем не менее не тронул. Юный спортсмен в ужасе забился под кровать, только ноги торчали. Полагалось, конечно, всех присутствовавших при убийстве тоже убирать. Но то ли патроны в пистолете кончились, то ли убийца имел на сей счет особые указания - оставить свидетеля в живых, - пацана он не пристрелил, бросил новенький "Макаров" на тело Митьки и удалился. Произошло это, как говорили в городе, на спортивно-тренировочной базе у Стопудова озера, которая в тот вечер практически пустовала. Предыдущие сборы уже закончились, а новые "олимпийские надежды" еще не заехали. Митька, не особенно стеснявшийся своего окружения и развлекавшийся подобно римским цезарям с кем угодно и когда душа пожелает, приехал на базу днем в рассуждении расслабиться со свеженьким мальчиком. Обычно осторожный, даже чрезмерно, он в этот раз почему-то не почуял опасности и двух своих постоянных бодигардов на базу не взял.
      Киллер определенно об этом знал. Как рассказал сопливый, икающий от пережитого ужаса фаворит, заслышав рокот подъезжающего мотоцикла, наставник спортсменов схватился было за телефон, даже успел набрать несколько цифр, но убцйца, действовавший на удивление споро, ногой вышиб дверь и прямо с порога открыл огонь. Работал профессионал, знакомый с расположением помещений на базе, и ошибок он не допускал. Впрочем, почти не ошибались и другие киллеры. Месяца, а то и недели не проходило, чтобы кого-нибудь не застрелили или не взорвали. Взлетали на воздух автомобили, подкладывались бомбы под двери квартир, гремели выстрелы в подъездах. В городе, как и во всей стране, шла нормальная криминальная война. И милиция (и другие, как их называют, компетентные органы) не могла, а скорее всего не хотела ее прекратить. Милиционеры - тоже люди, и ничто человеческое им соответственно не чуждо.
      Обо всем этом думал Никита, глядя на окруженный корзинами цветов роскошный гроб мафиози. Вот еще веяние времени. Гробы раньше у всех были одинаковые, обтянутые кумачом. Что у слесаря, что у первого секретаря крайкома. Разве только слесарям они надобились чаще - их больше было, и жили они меньше секретарей.
      У слесарей гробы и остались прежними. А вот других (и прежних секретарей тоже) принялись хоронить в настоящих произведениях искусства. Откуда только появились эти полированные, совершенных форм, с вычурными ручками, сделанные из немыслимых пород дерева, даже не гробы, а настоящие саркофаги, оставалось только гадать. Нашлись ведь и умельцы, изготовлявшие их на заказ в срочном порядке. Конечно, стоили эти "деревянные костюмы" баснословно, но зато наверняка потом лежали в земле десятилетиями безо всяких повреждений. А зачем, спрашивается?
      Людей в зале было не много. Человек десять стояли у стен, скрестив ниже живота ладони, изредка перебрасываясь вполголоса короткими фразами. Время от времени появлялся кто-нибудь новый. Он подходил к гробу, горестно смотрел на покойного, говорил что-то вроде: "Как же ты, Дмитрий Илларионович. Не уберегся...", пару минут стоял молча и отходил к стене. В это время один-два человека из пришедших ранее незаметно исчезали из комнаты. Так что общее число находившихся утроба оставалось примерно постоянным.
      Кое-кого из присутствующих Никита знал в лицо, но накоротке знаком не был. Он пытался определить, кто же из них "родные и близкие", однако не мог. Были здесь в основном люди с печатью значимости и солидности на .лице, разного возраста, необязательно пожилые. Видимо, собрались на похороны не только мафиози, но и люди, каким-то образом с ними связанные, хотя бы и косвенно. Вроде Никиты.
      К гробу он приближаться не стал и прочувствованных слов не говорил. С Серетиным встречался всего пару раз на каких-то общих заседаниях в администрации города и даже не разговаривал с ним. Теперь он скромно постоял у стены, скрестив, как и все, ладони, чуть склонив голову, словно бы в печали.
      Но пора было отметиться у Л.М. и осторожно удалиться. Никита вообще не любил угнетенную атмосферу, всегда сопутствующую похоронам, старался бывать на скорбных церемониях как можно реже. А с этого мероприятия совсем не грех было сбежать. Он дождался, когда очередной визитер подошел к покойному и взоры всех обратились на него, и выскользнул в дверь.
      Комнат в квартире хватало, и везде были люди. Они сидели в креслах, вели неспешные разговоры, курили и выпивали. Никита тыкался во все двери, разыскивая Л.М., но старался разговорам не мешать и вообще оставаться по возможности незамеченным.
      Одну странность он заметил. Здесь практически не было женщин. Ладно, может быть, семьи Митька не имел благодаря своей, не совсем традиционной, сексуальной ориентации. Но ведь кто-то должен был обслуживать эту громадную квартиру, убирать, готовить? Какие-нибудь кухарки, горничные. Да и пришедших на похороны нужно было обслужить, подать напитки и закуски.
      Но мысль эта прошла у Никиты как бы вторым планом, поскольку он наконец обнаружил Л.М. В небольшой, неуютно обставленной антикварной резной мебелью комнатке тот беседовал с... начальником городского УВД Шариповым. Был главный городской милиционер в штатском сером костюме, словно подчеркивал, что визит его носит совсем неофициальный характер. Лица собеседников были серьезны, и на них читалось некоторое уважение друг к другу. На столике между ними стояли почти пустая бутылка коньяка, две рюмки и блюдце с нарезанным лимоном.
      Никита остановился на пороге. Л.М. с Шариповым, увлеченные своим разговором, внимания на него не обратили. Тогда он негромка кашлянул. Носорог повернул голову, слегка прищурился, недовольный вторжением постороннего, потом узнал.
      – А, это ты. Пришел, молодец. - Приподнял бутылку, встряхнул и велел: - Сходи на кухню, принеси еще коньячку. И рюмку себе.
      Никита не обиделся. Здесь были свои законы и свои хозяева.
      Кухня, размерами своими чуть уступающая зале и снабженная всеми возможными чудесами соответствующей техники и электроники, оказалась в конце коридора. На ней орудовали два серьезных молодых человека. Мастерили бутерброды, нарезали лимоны и откупоривали бутылки. Однако на слуг, постоянно работающих здесь, они никак не походили. Слишком умные лица. Время от времени кто-нибудь из них с подносом, на котором стояли бутылки и закуски, несся бесшумными шагами из кухни.
      К просьбе Никиты отнеслись со вниманием и тут же вручили стандартный поднос с бутылкой тираспольского "Белого аиста" и блюдом, наполненным маленькими бутербродами с черной и красной икрой. Никита невольно сглотнул слюну. Пообедать он сегодня не успел.
      Дверь в комнату была закрыта неплотно, и он расслышал последние слова Шарипова:
      – Лаврентий Михайлович, пойми меня правильно. Если что-то начнется, мои люди тебя прикрыть не смогут.
      На что прозвучал решительный ответ:
      – Ну, не смогут, так мои люди порядок наведут.
      Не прощаясь, начальник УВД вышел из комнаты, едва не выбив поднос из рук Никиты. Тот еле увернулся. Шарипов мазнул по лицу Никиты  острым внимательным взглядом, словно сфотографировал. У Никиты от этого взгляда холодная искра проскочила по позвоночнику; Он даже поежился, но восстановил равновесие и с независимым видом шагнул в комнату.
      Л.М., опершись локтем о колено и устроив на кулаке челюсть, задумчиво глядел в пространство. Никита поставил поднос на столик и застыл, не решаясь присесть. И знал он Л.М. давно, а вс„ же робел в его присутствии. Это был не совсем страх, хотя бояться Носорога стоило. Это было ощущение уверенной силы, исходящей от него. Есть в подобных людях какая-то скрытая пружина, заставляющая окружающих относиться к ним с уважением и опаской. А вдруг пружина развернется и ударит приблизившегося к ней? Можно, конечно, назвать это и харизмой, не будь деятельность таких людей по большей части криминальной.
      И вместе с тем нельзя было назвать Л.М. физически значимой личностью. Если бы Никита давал клички, он прозвал бы его не Носорогом, а скорее Бульдогом, поскольку единственной заметной чертой на лице Л.М. была тяжелая квадратная челюсть. Во всем же остальном выглядел он средним человеком: средний рост, средний вес, средняя ширина плеч. А вот имелось в нем что-то такое, из-за чего проходящие мимо женщины непременно оглянутся и посмотрят вслед, а партнер по бизнесу пять раз подумает, прежде чем обмануть.
      Л. М. оторвался от своих дум, поднял глаза на Никиту.
      – Ну, чего торчишь? Садись!
      Никита присел на краешек кресла. Л.М. подхватил бутылку, щедро плеснул в рюмки.
      – Давай за Митьку, чтоб ему на том свете было легче, чем нам здесь!
      Только теперь Никита обнаружил, что Носорог сильно на взводе. Зная его железное здоровье и способность поглощать хорошие коньяки в безмерных количествах, трудно было представить, сколько он в себя уже влил. Возможно, начал пить еще в день убийства Серегина. А может, и раньше. Не верилось, что в такое состояние его ввергла гибель соратника. Причина должна была быть серьезнее.
      Л.М. одним движением опрокинул в горло рюмку, проглотил не поморщившись. Потом кивнул на дверь.
      – Хоть и мент, а уважаю я его. Правильный мент.
      Никита промолчал. Что такое "правильный мент" по мнению Носорога, он представлял себе смутно. То ли такой, что ворам спуску не дает, то ли и сам живет, и другим жить дает.
      Количеством выпитого коньяка, видимо, объяснялось приглашение Никиты на похороны. Да ничем иным и объяснить это было нельзя. Кто Никита для Л.М.? Так, воспоминание юности.
      О юности и шел у них разговор в доме покой ного Митьки. Точнее, говорил один Л.М., ударившийся спьяну в почти слезливые монологи-воспоминания о школьных, годах и прежних временах, когда все было распрекрасно!
      Такие случаи бывали раньше, но сегодня уж чересчур Носорог разнюнился. Может, действительно тосковал по чистой и глупой молодости?
      Хотя и пьян он был, но ограничивался только воспоминаниями. О сегодняшнем дне не было сказано ни слова. Никита хотел было навести разговор на смерть Серетина, однако передумал. Ну их, эти разборки, что-нибудь ляпнешь не так, потом хлопот не оберешься. И он сидел, слушал несвязные речи Л.М., изредка поддакивай и налегал на бутерброды с икрой, пользуясь моментом. Один только раз решился встрять и поинтересовался: а что это женщин в квартире не видно? Л.М. мотнул головой.
      – Не хрена им здесь делать. Всех прогнали.
      Колонне автомобилей, тянувшейся к кладбищу, гаишники дали "зеленую улицу". Все остальное движение замерло, только лимузины медленно и без сигналов двигались к выезду из города. Никите уклониться от поездки не удалось. Носорог, налитый коньяком по самые уши, вцепился в него намертво и поволок за собой в машину. Пришлось томиться на заднем сиденье черного "Линкольна" меж двух телохранителей. Кстати, телохранители Л.М. совсем не походили на обычных мордоворотов в кожанках. Стройные ребята в отличных костюмах и с отблесками интеллекта на лице вроде тех, на кухне. Только под мышками чуть топорщились кобуры с пистолетами, напоминая об их профессии.
      Самому же Л.M. спьяну взбрело в голову ехать на переднем сиденье, где он благополучно и задремал, уткнувшись виском в боковое стекло.
      Однако, когда добрались до места последнего упокоения Серетина, Л.М. неожиданно проснулся и выглядел практически трезвым. Принадлежал он к тому типу людей, которые в нужный момент могут собраться и выгнать хмель из организма, сколько бы перед этим ни выпили.
      Он отдал своим людям короткие команды и пошел в голову колонны. На Никиту внимания не обращал, словно того и не было. Вот тут и подворачивался случай скромно удалиться, но в кошельке была только жалкая пятирублевая бумажка, а с такими деньгами никакой попутки не поймаешь.
      Лишенный могущественного покровительства Никита, на отпевание в кладбищенскую церковь не попал, отирался неподалеку, мучаясь неопределенностью своего положения и наблюдая, как каткие-то уверенные в себе ребята прохаживались у скопившихся машин и даже, почти не скрываясь, снимали собравшихся портативными видеокамерами. Наверное, это были сотрудники тех самых "компетентных органов". Их не трогали, только деликатно отгоняли, когда слишком близко подходили к церкви. На отпевании должны были присутствовать только свои.
      Гроб перенесли на руках к могиле, и Никита оказался на периферии стоявшей вокруг толпы.
      Поэтому ему без труда удалось укрыться за чьим-то обширным памятником, когда сквозь звуки оркестра, грянувшего траурную мелодию? вдруг пробились частые, резкие щелчки выстрелов.
      И это не было прощальным салютом. Случилось то, о чем предупреждал Носорога Шарипов. Бандиты и на кладбище не удержались от разборок. Дико взвыв, смолкли трубы, закричали люди, толпа заколыхалась, расползаясь. А у могилы уже шел самый настоящий бой. Разве что гранаты не рвались.
      Сидя за памятником, Никита проклинал себя за то, что по малодушию согласился пойти на эти проклятые похороны. Ну что бы сказаться больным! А теперь можно и пулю ни за что схлопотать.
      Однако надо было выбираться. Плита закрывала только с одной стороны. А еще могли быть и рикошеты. На корточках, иногда даже на четвереньках, он стал перебегать от могилы к могиле, стараясь, чтобы памятники все время закрывали его от эпицентра перестрелки.
      Там палить стали реже, шел уже прицельный огонь, когда каждый патрон на счету. Приостановившись, Никита осторожно выглянул из-за мраморного монумента, стараясь разглядеть, что же происходит у могилы Митьки. Но увидеть ничего не успел, потому что в соседний надгробный памятник известного в прошлом хирурга звонко ударила пуля, рассыпав вокруг гранитную крошку. Никита мгновенно нырнул назад. Снайпер, что ли, за ним охотится? Впору каску на штык нацепить и высунутый окопа, проверить. Но ни каски, ни штыка, ни даже окопа у него не было. Краем глаза в десятке метров от себя он заметил шевеление. Испуганно вгляделся и увидел укрывшуюся, как и он, за могильной плитой женщину. Была она в черном обтягивающем платье и в черном же платке, полностью закрывавшем волосы. Никита только успел подумать, что это первая женщина, которую он видит на сегодняшних похоронах, как словно из ниоткуда возник плечистый парень в джинсовой куртке. В глаза сразу бросился пистолет с толстым стволом, который парень держал перед собой на американский манер: обеими руками, дулом вверх. Никита затаил дыхание. Парень его не замечал. Пригнувшись, он всматривался туда, где пряталась женщина. Потом кинул взгляд в сторону, где все еще раздавались выстрелы, и плавно стал опускать ствол пистолета, ловя на мушку черное платье.
      Тут в мозгу Никиты словно щелчок раздался, как будто оружие сняли с предохранителя. Он пригнулся еще ниже, выскользнул из-за плиты и оказался за спиной у парня. Выстрелить в женщину тот не успел, потому что ему, не мудрствуя лукаво, изо всех сил влепили ботинком сзади между ног, стараясь, чтобы носок достал куда нужно. Джинсовый убийца взвыл и сел на землю, зажав руками мошонку. Пистолет, правда, не выпустил, но это было уже не важно. Для порядка Никита ухватил его за воротник куртки и как следует приложил головой о мрамор. На этом парень и кончился. Оружие выпало из ослабевших пальцев, убийца лег на землю, будто наконец нашел долгожданное место, где можно отдохнуть от трудов праведных.
      Пистолет, наверное, нужно было подобрать. Мало ли что может в нынешней жизни пригодиться! И Никита совсем было собрался нагнуться, но в этот момент тонкие женские пальцы подхватили смертоносную машинку, и она скрылась в элегантной кожаной сумочке. Спасенная от смерти незнакомка носком туфельки тронула щеку несостоявшегося убийцы.
      – А-а, Пелевин, - протянула она. Голосу незнакомки был низкий, чуть с хрипотцой. И очень волнующий, отметил про себя Никита. Парня в джинсовой куртке она явно знала.
      Женщина повернулась к Никите. И вовсе она была не женщина в возрастном смысле этого слова, а девушка лет двадцати. Может быть, с маленьким хвостиком - год-два.
      – Надо уезжать, - сказала незнакомка. - Они нескоро разбираться закончат. Может появиться еще кто-нибудь.
      Не говоря больше ни слова, не пригласив Никиту следовать за собой, словно это и так разумелось, она пошла к выходу с кладбища. Адреналиновая буря в крови спасителя стихала, но гул в ушах все не проходил. Тем не менее Никита заметил, что шла незнакомка очень осторожно, прикрываясь памятниками от возможной шальной пули. Или не шальной? Он хмыкнул про себя, подивившись сегодняшним играм судьбы, и пошел вслед за девушкой, также, как и она, стараясь, чтобы между ним и могилой Серетина постоянно была гранитная или мраморная плита.

      Назавтра в городе только и было разговоров, что о вчерашней перестрелке. Люди уже почти привыкли к тому, что на улицах стреляют. Но до пальбы на кладбище дело пока не доходило. Основная местная газета "Наша правда" отделалась короткой заметкой "По сводкам УВД", из которой ничего конкретного понять было нельзя. Издания попроще, вплоть до откровенно "желтых", в один голос намекали, что уж им-то известно многое, если не все, и оттого сразу становилось ясно, что ни черта они не знают, пользуются слухами и теми же сводками МИЛИЦИИ.
      Никита с опаской ждал звонка от Носорога, но тому, очевидно, было сейчас не до него. В то, что Л.M. могли ранить или даже убить, Никита не верил. Не такой тот был человек, чтобы подставляться под пулю. Да и вообще это только в кино в подобных ситуациях трупы валятся пачками. В реальных перестрелках бывает двое, от силы - трое убитых и вдвое больше раненых.
      Так что, не дождавшись с утра звонка и успокоившись, Никита отправился на службу. Вчерашнее приключение закончилось, и как только он переступил порог конторы, навалилась прежняя тоска. В этот день вся мелочность его положения выплывала на поверхность необыкновенно часто. С почтой пришла куча идиотских указаний и требований, телефонные звонки были один тупее другого. Конторские девицы смотрели на своего начальника не просто как на пустое место, а даже сквозь него. Он ожидал, что с минуты на минуту кто-нибудь попытается пройти через то пространство, которое занимало его тело.
      А тут еще мухи, которых в этом году было особенно много, досаждали. Ну просто совсем обнаглели и не желали считаться с присутствием человека. Противно жужжа, они проносились мимо лица, едва не задевая кончик носа, ползали по столу и норовили сесть на голову. Никита поначалу дернулся, схватился за свернутую в трубку газету, но взял себя в руки и постарался чем-нибудь отвлечься.
      Он стал думать о вчерашнем. Конечно, попасть в перестрелку даже в сегодняшние разгульно-бандитские времена не каждому случается. Малоприятное ощущение, что ни говори. Впрочем, для кого как. Есть ведь люди, которых хлебом не корми, а дай услышать свист пуль над головой и визг рикошетов. Никита к числу любителей таких острых забав не относился. Мирный человек, в оружии не разбирается, из автомата стрелял только два раза - в армии проходил курс молодого бойца, положено было отстреляться.
      И все же, все же... Любой мужчина, если он не совеем уж тряпка, время от времени представляет себя настоящим, в смысле - человеком, который пулям не кланяется, сам стреляет отменно с обеих рук, толстого живота не имеет и любого противника может положить голыми руками. В каждом из нас сидит пацан, мечтающий о подвигах. А для этого нужно только оказаться в правильное время в правильном месте. Ну и немного решимости. Вот последнего как раз и не хватает. Очутился ты где-то в тот момент, когда должно сделать один быстрый шаг, короткий резкий удар или хотя бы сказать веское слово. Ну и что? Сделаешь, ударишь, скажешь? Все мы уверены, что да. Такое приятное заблуждение. Вы мне только время и место дайте. А там...
      А там не находится этой решимости. И в утешение остается рассуждение, что, мол, не так уж и важен был момент, не таким значимым было место, и вообще все еще впереди. Слабое утешение.
      Размышления его прервал звонок телефона.
      Это была жена.
      – Что же ты мне ничего не рассказал?! - Голос ее дрожал от возмущения.
      – О чем? - поразился этому возмущению Никита.
      – О том, что вчера на кладбище случилось. Ты ведь там был?
      – Ну, был...
      – А почему не рассказываешь?
      – Погоди, но я ведь пытался рассказать...
      Это было правдой. Он начал рассказывать, но жена, обнаружив, что у него испачканы брюки на коленях - на кладбище измазался, - устроила скандал. Вспомнила все случаи его неряшливости и даже пару таких, о которых он сам не помнил. В результате оглушенный и униженный Никита отправился в ванную чистить брюки.
      – Ничего ты не пытался! - В голосе жены послышался металл безапелляционности.
      По опыту Никита знал, что, когда этот металл появляется, спорить дальше бесполезно, а порой просто опасно. Он покорно вздохнул.
      – Ну, слушай. Помнишь, на днях этого убили, Серетина?
      – Это который мальчиков трахал?
      – Он самый. Большой шишкой у бандитов оказался. Или, как это они говорят, - бугром. Все собрались его хоронить.
      – Кто - все?
      – Мафия, главные в ней! Ты бы видела его квартиру. Заблудиться можно.
      – Да дальше ты, дальше!
      – А что дальше? Разборки у них какие-то. Поехали на кладбище, а там не удержались, стали стрелять друг в друга. Я - за памятники и ходу. Вот тогда брюки испачкал. А ты на меня накричала. Я, можно сказать, от смерти чудом спасся.
      О незнакомке в черном платье Никита благоразумно умолчал.
      – Да погоди ты со своими брюками идиотскими! Как ты в них не навалил еще со страху... Кого убили?
      Этот совершенно дамский выпад Никиту обидел. Он поджал губы.
      – А я почем знаю? Что я там - осмотр места происшествия проводил? Хорошо хоть самого не пристрелили.
      – Нет, ну вы посмотрите на него! - закричала жена. - Самого интересного он не знает. Да любая бабка на рынке больше тебя рассказать может. Тоже мне, очевидец!
      Сарказм ее совсем расстроил Никиту. Он-то уже удивился и обрадовался, решив, что жена обеспокоилась его здоровьем. А ей, оказывается, трупы подавай!
      – А этот твой приятель школьный там тоже был? Как его.." Лаврентий? - вдруг утихли на другом конце провода.
      – Ну, был, - буркнул Никита.
      – Его не убили?
      – Да нет, вряд ли. Таких запросто не убивают. Но я точно не знаю, может, и зацепило. Там сильно стреляли.
      – Так, ладно, дома все расскажешь подробно. А то мне бежать надо. - И она бросила трубку.
      Никита положил свою. Вот же стерва все-таки! Форменный допрос устроила. Странно только, почему не спросила, как он сам попал на эти злосчастные похороны. И Носорогом интересовалась...
      Он примерился и хлопнул по столу газетной трубкой. Муха, нагло прогуливавшаяся по бумагам, с восторженным жужжанием увернулась и взмыла вверх прямо перед его носом. Он яростно стал размахивать газетой, стараясь сбить ее в воздухе, но муха, совершая элегантные и быстрые виражи, с легкостью уходила от смертоносного средства массовой информации. Калибр у "Нашей правды" явно был не тот. Разозлившись всерьез, Никита вскочил с кресла так, что оно с грохотом отлетело на пол, и кинулся за крылатой мерзавкой. Муха маневрировала чрезвычайно умело, оставаясь неуязвимой и причиняя противнику максимальный урон, поскольку Никита в пылу погони то и дело налетал на мебель, больно ушибаясь. Шум от сражения стоял жуткий, словно по кабинету метался разъяренный вепрь.
      Наконец, прощально качнув крыльями, муха нырнула в открытую форточку и растворилась в синеве летнего неба. Никита наткнулся на подоконник и чуть не вышиб лбом стекло. Он остановился, судорожно дыша, с налитыми кровью глазами. Пиджак расстегнулся, узел галстука сбился на сторону.
      – С-сука! - прошипел неудачливый охотник сквозь стиснутые зубы. Швырнул газету на подоконник, повернулся... и ему стало плохо. Дверь в кабинет была открыта. Привлеченные шумом, в проеме стояли все конторские. Лица девиц выражали полный восторг. Еще бы! Зрелище для избранных! Зевс, разящий молниями!
      Сзади всех маячил расстроенный Василий Александрович. Шефа своего он тоже не уважал, как доподлинно тому было известно, но субординацию надо соблюдать. И если начальник теряет лицо, то во имя святой субординации приходится это лицо спасать. Василий Александрович протиснулся вперед и. повернувшись,к зрителям, раскинул руки, словно собираясь их обнять.
      – Все, все, занялись делом, до перерыва еще далеко. Давайте, девочки, давайте... - Он вытеснил девиц из кабинета, прикрыл дверь. Потом обернулся к Никите,
      – С вами все в порядке? Помощь нужна?
      Никита, сгорая от стыда, молча покачал головой. Говорить ему не хотелось. Он не мог даже поднять глаза от пола. Василий Александрович тихо вышел.
      Никита неверными шагами прошел за свой стол, поднял кресло и сел. Руки его противно дрожали. Чтобы унять эту дрожь, он крепко сцепил в замок пальцы.
      Боже, какой позор! Какое же он ничтожество! Неудивительно, что жена относится к нему как к мебели, а подчиненные вообще как к пустому месту! Застрелиться, что ли?..
      Он глубоко вздохнул, провел рукой по лицу. Ладонь стала мокрой. И непонятно было, то ли это пот от беготни по кабинету, то ли слезы, появившиеся на глазах.
      Никита поправил галстук, опять тяжело вздохнул. Дверь в кабинет была закрыта не полностью. Он встал, собираясь прикрыть ее, и замер. Девицы в соседней комнате возбужденно разговаривали, и один голос отчетливо произнес: "Мухобой!"
      Остальные захихикали.
      Никита внутренне взвыл. Ему захотелось садануть себя кулаком по лбу. Ну вот, уже кличку придумали! А как прикажете вас называть? Не Носорогом же! Да такой паршивый мухобоишка, никудышный...
      Вдруг показалось, что он сходит с ума. И не случится даже буйного помешательства, чтобы все вокруг пришли в ужас от того, что он натворил, свихнувшись. Однажды приедет "скорая помощь", и санитары, взяв его, хихикающего и отмахивающегося от несуществующих мух, отвезут в палату к таким же придуркам, безобидным и гадящим под себя.
      В дверь тихо постучали. Никита не отозвался.
      Не хотелось ему сейчас никого видеть. Он сидел и упивался своим горем. Очень опасное состояние, между прочим. Позже человек начинает получать удовольствие, а потом и наслаждение от своего унижения.
      В дверь постучали еще раз, уже настойчивее. Ну что же, жизнь продолжалась. Никита достал носовой платок, вытер лицо, застегнул пиджак и только после этого сказал:
      – Войдите!
      Голос его прозвучал так хрипло, что пришлось откашляться и уже тверже повторить:
      – Войдите!
      В кабинете возник человек, которому впору было играть центровым на баскетбольной площадке. Он едва не царапнул макушкой о притолоку. Сделав два нерешительных шага, посетитель остановился и вопросительно посмотрел на Никиту, словно был хозяином этого кабинета и ждал от гостя объяснений по поводу его визита. Никита ответил ему таким же взглядом. Тогда посетитель спохватился, поздоровался неожиданно густым басом и протянул какую-то бумагу, требующую визы.
      Не приглашая садиться, в надежде, что незваный гость тут же уберется, Никита глянул на документ, ничего не понял, расписался и вернул листок.
      В посетителе роста было явно за два метра. При этом чувствовалась не обычная для высоких людей угловатость, а скорее гибкость акробата или мастера кун-фу. Гибкость эта проявилась, когда он отодвинул стул и вдруг оказался сидящим на нем, замысловато заплетя ноги.
      – Простите, - сказал он, внимательно изучив подпись Никиты. - Тут нужна резолюция.
      Пришлось Никите читать бумагу еще раз. Но и теперь он мало что понял, на всякий случай надписав повыше своего росчерка "В приказ!".
      Посетитель глянул, вздохнул, отложил документ в сторону, сцепив на колене тонкие пальцы, в упор вставился на Никиту.
      – Мне кажется, - наконец сказал он, - что у вас большие неприятности. Не поделитесь?
      Никита собрался было возмутиться такой бесцеремонностью, но в этот момент сразу две мухи пронеслись мимо его головы и спланировали на стол. Рука Никиты непроизвольно потянулась за газетой и тут же отдернулась, словно обжегшись.
      – Так что все-таки случилось? - настаивал незнакомец.
      И Никиту прорвало. Сбиваясь и захлебываясь словами, стараясь поскорее выговориться, он стал рассказывать обо всех своих неудачах и сомнениях, о своей никчемности, о горьких мыслях, о том, что и завтрашний день, и последующие не принесут ничего хорошего, не изменят его жизни. Особенно жаловался он на мух, словно они были первопричиной того, что творила с ним судьба.
      Посетитель слушал внимательно, не перебивая, только едва заметно кивал, будто молчаливо соглашаясь со всем, что говорил Никита. Его тонкий нос с большими крыльями при этом многозначительно покачивался, и поэтому казалось, что он примеривается, как бы клюнуть невидимого червячка.
      Никита оборвал свой горячечный монолог на полуслове, опять вытащил платок и стал вытирать лицо. Теперь он мучился от неловкости за то, что в душевном расстройстве так разнюнился перед чужим человеком. Хотя кто ему был свой? Не Василий Александрович же?
      Посетитель первым нарушил гнетущее молчание.
      – А вы не пробовали этих мух травить чем-нибудь?
      Никита обреченно махнул рукой:
      – У меня аллергия начинается от любых аэрозолей. Кашляю и чихаю беспрерывно. Раньше такие липучки были: ленту повесишь, все мухи к ней пристают. Но давно уже не видел, чтобы продавались. Наверное, не выпускают больше.
      – Да, я тоже не встречал, - согласился посетитель. - Однако вот какое странное совпадение. На днях я кое-что закончил. И сейчас понял, что с мухами, вернее, с их уничтожением, это кое-что может вам очень помочь. Мне кажется, весьма действенное будет средство.
      Он помолчал, потом поднял вверх указательный палец, словно вспомнил некую важную деталь.
      – Я не специалист в психологии, но думаю, и другие ваши проблемы смогу решить. Когда у вас рабочий день начинается? В девять? Вот и отлично. Завтра непременно зайду. Но вы уж не откажите в просьбе, надпишите на моем заявлении, чтобы требуемое выдали.
      Никита слова посетителя не то чтобы пропустил мимо ушей, но отнесся к ним с полным равнодушием. Против мух он чего только не использовал в прошлом и уверился, что до следующей зимы от этой напасти избавиться никак нельзя. Ну а себе помочь он мог только сам. Если бы знал, как это сделать. Однако незнакомец показался ему человеком приятным, вежливым, и поэтому он на уголке прошения вывел резолюцию "Выдать!" и еще раз расписался, по-прежнему не вникая в суть просьбы.
      Посетитель прочел, поблагодарил и, уходя, добавил:
      – Только одно условие: ничего не бояться и верить в себя. Тогда все получится.
      С тем и откланялся, оставив Никиту в одиночестве горевать о бессмысленности своего существования.

      Никита пришел в контору точно к девяти. Как обычно. Точность и обязательность были тем малым, что у него еще оставалось для гордости. Больше гордиться было нечем.
      Ночью, очевидно, опять происходила погрузка-выгрузка с первого этажа. У входа в здание валялось несколько смятых, затоптанных грязными ботинками картонок. Никита покачал головой, брезгливо, двумя пальцами, подобрал мусор и кинул его в урну.
      Из сотрудников на работе появилась пока только Екатерина - худосочная девица с нездоровым румянцем, который она еще подчеркивала жутким, по мнению Никиты, косметическим раскрасом. Была она хоть и молодой, но очень вздорной особой, и все в конторе, а начальник в первую голову, просто Катей ее называть опасались и обращались исключительно на "вы". В данный момент она как раз заканчивала накладывать боевой макияж, уставившись в маленькое зеркальце.
      Никита поздоровался, привычно не услышал ответа и прошел в свой кабинет. Закрыв дверь, он обернулся и обнаружил у себя на столе средних размеров коробку, упакованную в коричневую оберточную бумагу на манер бандероли.
      Первой мыслью было - бомба! Носорог решил убрать свидетеля и прислал подарочек. А что можно еще подумать, когда ежедневно слышишь по радио и читаешь в газетах о разнообразных взрывах и видишь в американских, а пуще - в отечественных - боевиках, как мафиозные злодеи подкладывают друг другу взрывающиеся сюрпризы?
      Никита, затаив дыхание, подошел к столу, внимательно, не притрагиваясь, осмотрел коробку. Ничего особенного, только корявая надпись фломастером: "Верх. Не кантовать!"
      Собственно, с какой стати Носорогу или его врагам присылать Никите бомбу? Кроме личного знакомства с Л.М., за ним ничего компрометирующего не числилось. Ну, это не такой большой грех. Даже милиция не найдет повода привязаться. Нет, определенно мания величия - вообразил себя крупной птицей.
      Он перевел дух и выглянул из кабинета.
      – Екатерина, простите, пожалуйста, вы не знаете, кто ко мне заходил?
      Та помолчала, потом, не отрываясь от зеркальца, все же снизошла:
      – Выоокий такой мужчина. Он вчера приходил. Сказал, что очень спешит.
      – Спасибо, - растроганно промолвил Никита, потрясенный столь длинным ее монологом.
      Так вот оно в чем дело! Какая там бомба! Вчерашний посетитель средство от мух принес! Не соврал, молодец! Сейчас посмотрим. Он очень, совсем по-детски любил получать подарки. Вот только в последние годы редко кто их ему дарил. Жена в день рождения непременный галстук и пару носков, да подчиненные 23 февраля какую-нибудь сувенирную ерунду вроде перекидного календаря.
      Он развязал бечевку, перетягивавшую пакет, аккуратно развернул бумагу, раскрыл коробку. И недоуменно хмыкнул. Перед ним был миниатюрный макет здания. А точнее - ангара. Плоская крыша, высокие узкие окна, раздвижные ворота во всю переднюю стенку. Очень походило на ТЭЧ - технико-эксплуатационную часть - в авиаполку, где он служил механиком срочную службу. В такой ангар самолет загоняли, когда он налетывал определенное количество часов и нужно было делать профилактическое обслуживание или текущий ремонт. Внутри ангара обязательно должен был находиться склад с запасными частями и несколько маленьких мастерских.
      Никита присел у стола на корточки, пытаясь заглянуть в окна, но мало что увидел. Тогда он взял ручку и ее кончиком сбросил малюсенький запор ворот. Те послушно разъехались в стороны, и теперь можно было посмотреть, что скрывалось внутри.
      Он не очень и удивился, обнаружив в ангаре копию самолета, похожую на сборные модели из пластика; что в недавнем прошлом продавались в магазине "Юный техник". Никита, уже будучи взрослым, любил их склеивать, тщательно приспосабливая разные детальки. А потом дарил соседским детям. Жена на это хобби скептически не реагировала, полагая, что таким образом он утоляет тоску по неродившемуся ребенку, и чувствуя свою вину за это. В действительности же ему просто нравилась скрупулезная работа.
      Как специалист, Никита не мог не отметить, что и ангар, и самолет выполнены на высшем уровне, с отменной степенью достоверности. Все было совсем как настоящее. Даже кирпичики в стене один в один, немного щербатые, только маленькие.
      И сам самолетик был гораздо меньше тех самых сборных моделей. Раза в три крупнее большой мухи. Поэтому всех деталей рассмотреть невооруженным глазом не удавалось. Лупы под рукой не было. Никита не решился доставать модель из ангара, уж очень хрупкой она казалась.
      Полюбовавшись на произведение неизвестного Левши или, что более современно, какого-нибудь Сядристого, он спохватился. А где же обещанное средство от мух? Внимательно осмотрел упаковку игрушки, поискал на столе другой пакет или хотя бы записку, но больше ничего не нашел. Что за ерунда? Может, это такой глупый розыгрыш? К ангару был подсоединен электрошнур с вилкой. А что, если этот самолетик сам на мух охотится? Воткнешь вилку в розетку, он вылетит из ангара и начнет за мухами гоняться. Дурацкая идея. Правда, электроника сейчас и не такие чудеса совершает. Наверное. Никита судил о достижениях науки по сенсационным заметкам, которые иногда "Наша правда" перепечатывала на последней полосе из центральных газет.
      Что ж, можно и попробовать. Авось не взорвется. Он передвинул коробку поближе к стене, бережно достал ангар, установил его на столе и, зажмурившись на всякий случай, вставил вилку.
      И ничего не произошло. Не только не взорвалось, но не раздалось даже слабого жужжания. Никита совсем уже собрался психануть из-за дебильной шутки и грохнуть ангар об пол, но тут жалко стало изящной штучки, и он успокоился, Подумал только вслух о посетителе-юмористе:
      "Глиста востроносая!" - и отодвинул несмешной подарок еще дальше к стене - нужно было заниматься делами.
      В перерыве он краем уха услышал, как Наталья Семеновна, у которой зять был лейтенантом милиции, рассказывала, что перестрелкой на кладбище разборки местной бандитвы не закончились. И теперь они азартно охотятся друг на друга, стараясь подстрелить зазевавшегося соперника. Дела свои совсем забросили, а потому милиция им развлекаться не мешает, полагая, что чем меньше их останется, тем лучше для города. Ну и не желая лезть под шальные пули.
 
      Никита подумал, что такие фигуры, как Носорог, сами вряд ли в войне участвуют - отсиживаются где-нибудь с удобствами. А за них пешки отдуваются.
      И еще он вспомнил девушку с кладбища! На своем небольшом джипе "Ларедо" она довезла Никиту до города и всю дорогу мрачно молчала. Притормозив около троллейбусной остановки, подождала, пока он вылезет, и укатила не попрощавшись. А могла бы как-то и поблагодарить. Ведь он ей, по большому счету, жизнь спас. Вспомнив об этом, Никита улыбнулся. Осталось кое-что от уроков сержанта Скрипки, который после отбоя имел привычку отрабатывать на "молодых" удары карате. Никита держался лучше многих. Даже когда немытая пятка "деда" под выкрик "Ки-а!" с силой попадала в грудь, он отлетал назад, но оставался стоять наногах. Чем каждый раз заслуживал похвалу: "Молоток, салабон, можешь держать удар?" Грудь и руки после подобных тренировок болели немилосердно. Кое-какие приемы Скрипки он запомнил и отрабатывал их в одиночестве в пустом спортзале, чтобы никто не видел, что "молодой" себе позволяет. А когда стал "дедом" молодежь не обижал, помня о своих невзгодах. За что остальные старослужащие сильно его не одобряли.
      Правда, вчера Никита никаких особенных приемов не применял, а просто засветил от души ногой в промежность. Но все равно, здорово получилось. Вот интересно, какое отношение имела та девушка к похоронам?
      Связь, несомненно, была. Черное платье, черный платок. Да и очки темные глаза закрывали. И еще она была единственной женщиной на кладбище. Кем она приходилась Серетину? Женой? Любовницей? Или даже дочерью? Хорошо бы у Л.М. спросить при случае. Но это когда он из подполья выйдет.
      После победа подчиненные как-то незаметно рассосались. Кто ушел с бумагами в управление, кто отпросился по неотложным семейным делам, а кто и просто отлучился без спроса, Никита на такие исчезновения давно уже не реагировал - все равно ничего людям не докажешь. В конторе остались только начальник да трудолюбивый Василий Александрович. Зам что-то подсчитывал на калькуляторе, занося результаты в простынных размеров ведомость, а Никита сидел у себя в кабинете и тосковал. Вернулись давешние безысходные мысли, работать расхотелось, и он, подперев щеку ладонью, невидяще глядел перед собой, предаваясь умственному мазохизму.
      Зазвонил телефон. Это была жена. С плохо скрываемой радостью она сообщила, что школьный друг Никиты Лаврентий жив и здоров, ничего ему не сделалось. Как Никита и думал. Накануне супруга долго пытала его о подробностях происшествия на кладбище.
      А еще Никита подивился ее участившимся звонкам. Раньше его так не баловали. Что бы это значило?
      Слушая ее болтовню и изредка отвечая утвердительным мычанием, он бесцельно перебирал бумаги на столе, складывая их в стопку. Рука наткнулась на макет ангара. Какая аккуратная все же вещь! Глаз радует! Надо будет завтра пинцет и лупу принести, рассмотреть все поподробнее.
      Пальцы ласкающе погладили крышу ангара, и вдруг один выступ, который на первый взгляд казался отростком вентиляционной трубы, легко утопился вглубь, словно кнопка.
      В течение нескольких следующих секунд или даже минут Никита просто не существовал. Сознание мгновенно накрыла глухая черная волна с редкими проблесками искр где-то вдалеке. Мелькнула мысль: "Вот так умирают". Но испугаться он не успел, потому что в следующий момент упал на четвереньки, чувствительно ударившись локтями и коленями.
      Не поднимаясь, зажмурившись, он помотал головой, разгоняя остатки черного тумана, и только потом открыл глаза. Это был не его кабинет, Это вообще был не кабинет. Ладони упирались в выщербленную, в мелких и крупных царапинах полупрозрачную, словно лед, но нехолодную поверхность. От неожиданности Никита не устоял на коленях и неуклюже сел набок. Вокруг расстилалось ровное поле. Лишь у горизонта видны были очертания строений отчетливых геометрических форм.
      Он медленно, с трудом встал. Ушибленные колени болели. "Что за черт!" - хотелось сказать, но вышло только невнятное сипение. Прочистив горло, Никита собрался все же чертыхнуться и замер, потому что слева от него высилось здание с распахнутыми воротами. И здание это было ангаром! Внутри просматривался самолет. Ангар был точь-в-точь как его миниатюрная копия. Ноги у Никиты моментально стали ватными, и он поспешно сел.
      Странно, но ему сразу не показалось, что он спит или бредит. Вероятно, ушибы давали ощущение реальности. Неведомым образом его перенесло на странноватое взлетное поле с ангаром и самолетом. И сделал это тот длинный посетитель с помощью совершенно необъяснимых технических средств; Ну не колдовством же!
      Несомненно, здесь была техника, наверняка очень сложная. И дорогая. А с какой целью на нем эксперимент проводят? Чтобы посмотреть на реакцию человека, оказавшегося в чрезвычайной ситуации? Добровольцев не нашлось? Да при нынешнем обнищании людей только посули хорошие деньги, лучше в валюте, толпы набегут для участия в самых диких испытаниях.
      И кто же сейчас на такие эксперименты горазд? Армия? Государственный исследовательский институт? Органы безопасности, наконец? Ну да, где им денег взять на это! Скорее всего какая-то частная фирма для себя старается. Эти и вовсе могут никак не оплачивать риск испытателей. Если что не так пойдет, просто шлепнут, чтобы не шумел попусту, и зашлют тело с помощью своей установки куда подальше. Ох и времена, ох и люди!
      Никита сидел, размышляя об этом, разглядывал возвышающееся невдалеке здание ангара и подниматься на ноги не торопился. Если честно, то испугался он жутко. Моментально вспотевшие ладони вытирал прямо о брюки, не доставая платка и не думая об опасности последующего скандала с женой. Супруга неопрятности у мужчин не выносила, особенно у Никиты.
      Наступил, однако, момент, когда он почувствовал, что немного успокоился и пора заниматься поисками выхода из этой ситуации. Нужно было для начала разыскать людей и узнать хотя бы, где это идиотское взлетное поле находится, в какой части света.
      Вздохнув, он встал. Повнимательнее всмотрелся в то, что было под ногами, и в глубине полупрозрачной массы, покрывавшей все поле, разглядел неясные черные линии, складывающиеся в удаляющейся перспективе во что-то отдаленно знакомое. Не то буквы, не то цифры. С воздуха, конечно, это видно лучше. Как фигуры в пустыне Наска. Но для того, чтобы разглядеть, надо сначала в воздух подняться.
      Кстати, надо и на самолет посмотреть. С армии не видел боевых машин, только по телевизору. Из глубины памяти всплыли запахи керосина, металла, сгоревших тормозных колодок. Он буквально ощутил ладонями шершавость рукояток инструментов и упругость мотка контровочной проволоки.
      Служил он механиком на стареньких "МиГ-17". Сейчас уже и не летают такие, выработали свои ресурсы. Большинство на металлолом отправили, а некоторым повезло стать своеобразным памятником нашим доблестным летчикам. И стоят они на постаментах без двигателей, с бутафорскими ракетами, задрав носы в небо, куда никогда уже больше не поднимутся.
      Ехидная судьба и тут подшутила над Никитой. Сроду он не имел призвания к технике. Так нет же. Именно его отправили служить в авиацию,
      Но тогда он еще молодой был уверенный в себе, и нехитрую премудрость допотопной авиатехники сумел превозмочь, даже стал механиком второго класса. Первого не дали - близился "дембель", и начальник ТЭЧ сказал: "Тебе не все равно, с каким значком демобилизоваться? Ты ведь парень негордый!" Что верно, то верно...
      Поле, по которому он шел к ангару, несмотря на все царапины и щербины, было достаточно ровным, так что легкий самолетик вполне мог использовать его для взлета и посадки. Правда, нигде не виднелась разметка, положенная аэродромам. Но мало ли но какой причине. Может, это секретный аэродром!
      Подумав так, Никита завертел головой в поисках вышек охраны и колючей проволоки. Ничего подобного не было на бескрайнем поле. Лишь на горизонте все так же виднелись здания, даже отсюда видно было, колоссальных размеров. Чем-то эти громадины были ему знакомы...
      Ангар оказался не так уж и близко. И хотя Никита шел не спеша, все же немного запыхался от непредвиденной пещей прогулки. Остановился у ворот, оглядывая кирпичные стены. Строений вокруг не было никаких, и оттого казалась эта коробка непомерно громадной, под стать каким-нибудь павильонам киностудии. Хотя если посмотреть внимательно, то обычный ангар, не новый, но в хорошем состоянии, с бетонным полом и одиноко стоящим в центре зала самолетом.
      Сразу входить внутрь Никита не стал, решил сначала осмотреть все снаружи. После ознакомительного обхода у него сложилось впечатление, что и тут нечисто. Все выглядело так, будто ангар не построили здесь, на месте, а просто привезли и поставили. Фундамент отсутствовал, и стены не смыкались полностью с поверхностью, на которой он стоял, оставляя узкую щель. В одном месте у задней стены Никите пришлось перелезать через толстенную черную пластиковую трубу, которая выходила из кирпичной кладки и исчезала вдали. Труба была почти в рост человека. Он внимательно прислушался, прижав к пластику ухо, но ровным счетом ничего не услышал. Поискал камень или доску, чтобы с их помощью преодолеть неожиданное препятствие, однако тщетно. Вообще вокруг не было обычного для таких мест мусора. Чистая поверхность. Можно было плюнуть и прекратить обход. Но его уже заело. Поэтому он несколько минут пыхтел, подпрыгивая и стараясь достать верх трубы, потом все же зацепился, забросил ногу, перевалился и съехал на животе по другую сторону. Постоял, тяжело дыша, отряхивая колени, удовлетворенно похлопал по трубе ладонью и отправился дальше.
      Ничего нового не обнаружилось. Даже курилки, полагавшейся быть по всем правилам пожарной безопасности, неизвестные строители не удосужились соорудить. Никита присел у стены на корточки и, аккуратно пуская дым в сторону, выкурил сигарету просто так, без соблюдения правил. Но окурок тщательно затоптал и растер его подошвой.
      Прежде чем войти в ангар, он-все-таки осмелился крикнуть пару раз: "Эй, есть здесь кто-нибудь?" Отозвалось только эхо, гулко отлетевшее от стен и потолка. И тогда он иступил в распахнутые ворота.
      Первые шаги прозвучали под сводом зала оглушительно звонко, и он стал ступать на бетон осторожно и мягко.
      Таких самолетов ему видеть еще не приходилось. Трехлопастный винт украшал далеко выдвинутый вперед нос. Почти в центре фюзеляжа над широко раскинувшимися крыльями возвышался фонарь кабины пилота. Хвост опирался на короткую стойку с небольшим колесиком. Крылья - на стойки потолще и колеса большего диаметра. От фонаря к хвосту тянулся тросик антенна Зеленая защитная окраска, и никаких опознавательных знаков.
      "На таких машинах летали еще во время войны", - прикинул Никита, помнивший, что реактивные самолеты появились только в последние годы второй мировой. В справочниках посмотреть бы, что это за модель.
      Он осторожно потрогал крыло, ощутив под пальцами холод дюраля. Машина явно боевая, а не спортивная: он обнаружив два пушечных ствола. Самолет был большим и на вид очень тяжелым, но все же из-за своей необычности казался каким-то игрушечным.
      Никита обошел его кругом, но влезть на крыло и заглянуть в кабину не решился. Он все ждал, что вот-вот появится хозяин ангара и погонит его отсюда с жуткими ругательствами.
      Впрочем, хозяину хорошо бы было и появиться. И объяснить, что же это за место. А также - как и почему сюда попал Никита. И тогда еще неизвестно, кто будет жутко кричать и ругаться.
      Самолет - штука хорошая, но пора было осмотреться в ангаре. Не найдется ли здесь, к примеру, телефона или еще какого-нибудь средства связи? Надо определять свое местонахождение, раз хозяева не показываются, и выбираться к людям. Представилась долгая дорога домой, и он с душевным трепетом подумал о том, как будет объяснять жене и начальству свое долгое отсутствие. "Понимаете, эксперимент надо мной провели - забросили к черту на кулички. Ангар там, самолет..." Н-да. И все правильно сделают, что не поверят. Никита и сам бы ни за что не поверил, расскажи ему кто подобную историю. А может, и поверил. Мало ли чего наука сейчас умеет.
      Он принялся осматривать ангар. Это была не технико-эксплуатационная часть. То есть не то место, где самолеты только ремонтируют. Хотя ремонтировать тоже можно было. Имелись в наличии мастерская с различными станками для работы по металлу и небольшой склад запасных частей. Но вместе с тем в углу находилась внушительная емкость с авиационным бензином, а рядом кладовая с маслами и смазками. В другом углу обнаружились штабеля ящиков с боеприпасами для авиационных пушек. Тут же стоял джип, тоже времен второй мировой войны, с прицепленным к нему "водилом" - буксировочной штангой для самолета.
      А самое главное - обычная деревянная дверь вела в комнату отдыха пилотов. Телефона Никита там не нашел. Не было и полагающегося обычно в таких местах телевизора. Посреди комнаты стояли круглый стол и пара стульев. У стены - удобная кушетка. В стенном шкафу висело несколько летных комбинезонов и кожаных курток военного образца.
      Никита на всякий случай полазил по карманам в надежде найти хоть какие-то документы, проясняющие ситуацию, но там было стерильно пусто. Расстроенный, он подошел к столу и здесь наконец увидел брошюры.
      Отпечатанные на машинке, переплетенные от руки, тоненькие книжицы не производили впечатления серьезных документов. Никита взял верхнюю. Заглавие гласило: "Руководство по ремонту и эксплуатации". Так, это пособие для техников, которые занимаются самолетом. Следующая: "Руководство по пилотированию". Ничего себе - самоучитель для летчиков! Как в старом анекдоте: "Нажмите синюю кнопку". Нажал. Самолет взлетел. "Нажмите красную кнопку". Тоже нажал. Самолет стал пикировать. "Продолжение в следующем номере..." Да нет, вроде бы здесь серьезнее. Надо будет потом полистать. Интересно ведь, как люди летатьучатся.
      А что еще? Совсем тоненькая. "Руководство по эксплуатации ангара-тренажера". Интригующе - ангар-тренажер. А ведь инструкции на русском языке. Значит, это Россия. Уже легче.
      Он открыл первую страницу. Шрифт машинки, на которой печатали "Руководство", давно не чистили, и потому текст был "слепым" - буквы "о" и "р" зияли черными кружками. Никита стал читать. Через минуту сердце начало давать сбои, а перед глазами поплыла легкая голубая дымка. Если бы не стул, непременно брякнулся в обморок. Он уронил брошюру на стол, посидел, глубоко и часто дыша, чтобы хоть немного прийти в себя. Нетвердыми пальцами вытянул из кармана пачку, выудил зажигалку и долго ловил огонек трясущейся сигаретой. Лишь докурив ее до фильтра, он почувствовал себя в состоянии продолжить чтение:
      "Дорогой друг! Вы получили первую модель ангара-тренажера. Ее предназначение - обучение летным и ремонтным навыкам до уровня авиационного специалиста третьего класса. Принцип действия Тренажера основан на процессах миниатюризации живых организмов до размеров, соответствующих механизмам и приборам, находящимся в данном тренажере. Как вы уже убедились, включение тренажера производится нажатием кнопки, расположенной на крыше ангара. Выключение же и возврат к обычным размерам вы можете выполнить с помощью красной кнопки на пульте у выхода из ангара..."
      Дальше читать Никита не стал, ринувшись из комнаты. Задыхаясь от ужаса, он за две секунды пролетел через пространство ангара к воротам, еще на бегу ища глазами этот распроклятый пульт.
      Пульт оказался обычным металлическим щитком с кнопкой посередине. С разбега, чуть ли не в прыжке, он уткнул палец в красный кружок.
      И вновь, как в самом начале, на мгновение лишился себя. Та же черная, с далекими слабыми искорками волна накрыла с головой и отхлынула, оставив сидеть на столе в его кабинете.
      Все было по-прежнему. Ярко светило солнце за окном, слышалось веселое чириканье воробьев, по кабинету с жужжанием кружили мухи. А рядом стоял небольшой ящичек, в котором он только что побывал.
      Первым побуждением Никиты было немедленно узнать адрес изобретателя-садиста, ехать к нему и разбить в кровь морду за жуткие эксперименты над живым человеком. И он даже соскочил со стола, шагнул к дверям, но мельком увидел себя в зеркале и остановился.
      Взгляд безумный, лицо блестит от пота, костюм помят и перепачкан, узел галстука под ухом. Ну вылетит он сейчас к Василию Александровичу в таком виде - что тот подумает? Вчера носился по кабинету, как сумасшедший, за мухами, сегодня опять приступ. Пора и санитаров вызывать. И наверх докладывать. Правда, говорят, сейчас человека в дурдом без его согласия не определишь. Но это - тихого. А он, судя по всем признакам, все же буйный. Пройдемте, гражданин, а то убьете еще ненароком кого...
      Нет, так нельзя. Никита привел себя в порядок, вернулся к столу и тут обнаружил, что телефонная трубка снята с рычага и из нее доносятся короткие гудки. Ну да, правильно, он ведь с женой разговаривал, когда нечаянно нажал кнопку на крыше ангара. И тем самым себя... уменьшил! То есть миниатюризовал. Его затошнило. Неприятного разговора не избежать. Почему вдруг замолчал? И ведь не объяснишь. Хорошо хоть не пришлось возвращаться домой из далекого далека, с секретного аэродрома. Вот он - аэродром, на столе! И таинственная поверхность - обычное стекло, под которым лежат списки телефонов смежных организаций. Те самые черные линии, что просматривались в глубине летного поля. А загадочные громадины на горизонте - стопки книг на краю стола. То-то они казались ему такими знакомыми. И пластиковая труба, через которую он с таким трудом перелез, - всего лишь электрошнур, идущий от розетки к ангару.
      Он с ненавистью выдернул вилку, швырнул ее на стол. Потом представил, каким маленьким был всего десяток минут назад хотя бы по сравнению с тем же шнуром. По телу опять пробежала волна дрожи, и к горлу подступила тошнота.

      Бывают настоящие бессонные ночи, когда ни на минуту не можешь сомкнуть глаз, ворочаешься, вскакиваешь, идешь на кухню курить и пить воду прямо из-под крана, а потом опять маешься в постели, пока за окнами наконец не рассветет. У Никиты случилась именно такая. Голова пухла от мыслей. Хорошо хоть жена, вернувшаяся домой поздно и усталая, сразу же легла спать и не узнала о терзаниях супруга. Он мог беспрепятственно травить себе душу.
      Начать с того, что конструктора ангара найти не удалось. Неизвестно было даже, как его зовут. Розыск в бумагах, подписанных Никитой, ничего не дал. Не было там листка с несколькими резолюциями. А содержания петиции он, естественно, не помнил - голова другим была занята. И девиц в конторе не было, чтобы у них спросить. Хотя и они вряд ли что смогли бы запомнить - не Ален Делон, чай, приходил.
      В общем - ноль. Конструктивных мыслей по организации поисков хозяина микроангара больше не родилось. Но ночью думалось не о том. Он все прислушивался к себе - не изменилось ли что-нибудь в организме после миниатюризации. И вынужден был признать, что все, похоже, в норме, не считая обычных мелких недомоганий вроде бурчания в животе или побаливающей левой коленки, сильно ушибленной накануне в погоне за мухой. Может быть, полное, глубокое обследование и могло показать отклонения. Но для такой процедуры время нужно, не говоря уже о ее стоимости.
      Оставалось сомневаться и размышлять. Ангар от греха подальше он убрал в коробку, а ту поставил в шкаф и запер на ключ. Подумал было отнести нечаянный подарок в милицию, но жалко стало. Никита представил себе, как грубые милиционеры начнут нажимать кнопку, шастать в ангар, лапать самолет. Не дай Бог, найдется среди них какой-нибудь недоучившийся летчик - взлететь попытается, машину изувечит и сам покалечится. А отвечать кому? Нечего милиции сюда нос совать. Пусть с бандитами разбираются. И госбезопасность тревожить не стоит. Маленький самолетик родине ничем не угрожает. Даже до Красной площади долететь не сможет.
      Хотя как сказать... Такую штучку вполне можно использовать в промышленном шпионаже. Чертежи какие-нибудь переснять или поприсутствовать на совете директоров крупной фирмы, записать, что они нового придумали. И не только для промышленного, а и для обычного старого доброго шпионажа самолетик очень даже пригодится. Да запустить его недалеко от Пентагона, чтобы горючего до кабинетов командования долететь хватило... Нет уж, обойдутся военные, у них и обычных шпионов в том же пятигранном доме хватает. То и дело кого-нибудь американские спецслужбы разоблачают.
      Нормальный человек, после такой передряги вернувшийся в свой нормальный размер, чтобы оправиться от шока, водки хватанул бы как следует. Никита себе такого не позволял. И не то чтобы его очень привлекал здоровый образ жизни, трезвый и ясный. Просто не привык. Обстоятельства так сложились, что обычно некогда было как следует выпивать, да и незачем.
      Стресс пришлось переживать насухую. И ведь пережил. К вечеру внутреннее трясение организма утихло. Он относительно спокойно мог думать о том, что произошло. Превратиться в существо размером с муравья - это ведь то еще событие! И не важно, что ты при этом мыслишь и действуешь как человек, а не как муравей. Только представить, что какая-то муха запросто может тебя схарчить... Кстати, о мухах. Что там говорил этот псих? "Надежное средство для борьбы с мухами". Это что же - гоняться за ними на самолете и расстреливать из пушек? Воздушные бои устраивать? Нет, не зря во все времена изобретателей считали сумасшедшими.
      Да он и летать-то не умеет! Одно дело - во сне и без самолета, и совсем другое - наяву, на тысяче (или сколько там?) лошадиных сил. Мгновенно разобьется, даже взлететь не успеет! Вообще смешно думать об этом! Никита - летчик! Хорошо хоть в ангаре не "кукурузник", а то совсем глупые ассоциации напрашиваются. Нет, нет и нет! И оставим эти мысли. Спать пора.
      Но сон не шел. Как говорится: "Не думай о белой обезьяне..." А как о ней не думать? Он вдруг представил себя в кабине мощного истребителя, выполняющего крутой вираж. Взгляд устремлен вперед, ускорение прижимает тело к спинке сиденья. И сам он уверен в себе, в своих силах, в своей машине. Только что сбил очередной самолет противника, и теперь можно возвращаться на родной аэродром.
      Да, картинка. Это тебе не во сне с холма разбегаться на манер Ивана Кожина - Ночного Орла достопамятного. Конечно, лететь без помощи техники - так называемая вековая мечта человечества. Но посидеть за штурвалом рвущегося в небо самолета тоже иногда хочется!
      Нет, ерунда все это. Он, солидный человек с размеренным образом жизни, - и вдруг летчик, Бред, бред! Был бы еще самолет настоящий и противник достойный. А тут моделька крошечная и мухи в роли асов "Рихтгофен".
      Но мухи-то - размером почти в самолет. Этакие громадины: без пушек с ними не справишься. Драконы летающие. И ведь маневренные какие! Газетой в воздухе не сшибешь.
      Наконец Никита понял, что в мозгу его реальность окончательно перемешалась с фантазией. Не дожидаясь зудения будильника, он тихо поднялся, плеснул в лицо несколько раз холодной водой из-под крана и, наскоро одевшись, вышел из дома без завтрака, на чае раньше, чем обычно.
      Людей на улицах было еще мало, троллейбусы шли полупустыми, и Никите отчего-то показалась, что жизнь его была бы совсем иной, вставай он каждый день всего лишь на час раньше. К примеру, можно не давиться в переполненном транспорте, а свободно идти пешком. Ничего, что на первых порах будет тяжело и рубашка прилипнет к телу. Через несколько дней, максимум через неделю, организм привыкнет, и ему под силу станут новые, более серьезные нагрузки. Там, глядишь, и бегом можно заняться.
      Что самое интересное, думал он об этом не как обычно, с изрядной долей иронии, понимая несбыточность своих фантазий, а вполне серьезно, с некоторой внутренней решимостью, что как задумал, так и будет. Он поймал себя на этой серьезности и подивился ей.
      На первом этаже конторы ночью опять что-то происходило. На этот раз, кроме растоптанных картонок, у входа валялась помятая кепка в бурых пятнах. Никита успокоил свои сомнения мыслью, что у кого-нибудь из грузчиков от напряжения вполне могла пойти носом кровь. Ну не убили же здесь человека, в самом деле?!
      В конторе никого еще не было. В распоряжении Никиты имелся почти час, который он собирался посвятить изучению ангара. На всякий случай закрыв дверь кабинета на ключ, он осторожно достал коробку из шкафа и установил на столе. Но вилку в розетку вставлять не спешил. Достал из кармана лупу, оставшуюся от детского еще увлечения филателией, и принялся рассматривать провод и крышу маленького строения. Конечно, уменьшившись, все подробности можно увидеть лучше. Но как забраться на крышу? Карабкаться по стене? Высота для крошечного человечка вполне подходящая, чтобы, упав, переломать себе руки-ноги.
      Крыша выглядела как обычная, перекрытая рубероидом и залитая гудроном. Торчали выступы вентиляционных труб, один из которых служил кнопкой включения. Он ничем не отличался от других, только упруго подавался под нажатием пальца. Выполнена крыша была филигранно, как и все остальное. И вообще создавалось впечатление, что никакая это не модель, а просто взяли где-то настоящий ангар с настоящим самолетом и сделали маленькими.
      Он не обнаружил фабричного клейма. Ни единой буквы или цифры. Даже в том случае, если ангар действительно украли из авиационной части, могли остаться в укромном уголке три магические буквы - ДМБ, что, как всем служившим в армии известно, означает "демобилизация" или, проще, - "дембель". Но не было и таких надписей. Провод тоже оказался обыкновенным, электрическим. На нем не было никакой маркировки. Происхождение ангара продолжало оставаться загадкой.
      Никита решил поинтересоваться установкой, производившей миниатюризацию. Он аккуратно заглянул под ангар. Ничего необычного, гладкое пластиковое днище. Но где-то она должна скрываться? Не припоминалось, чтобы встречались сложные электронные агрегаты, когда осматривал ангар изнутри. Надо будет поискать тщательнее. А для этого опять нажать кнопку... Подумать об этом страшно.
      И все же решиться придется. Если снаружи ничего обнаружить не удалось, надо искать внутри. И сделать это необходимо сейчас, пока контора пустует и никто не мешает. Ну, давай же!
      Никита мысленно плюнул на свои страхи, воткнул штепсель, придвинувшись поближе к ангару, зажмурился и нажал трубу-кнопку. Ближе он придвинулся с тем расчетом, чтобы не плестись издалека к воротам по настольному стеклу.
      Мысль была правильной. Когда черная волна схлынула, он обнаружил, что сидит буквально в десятке метров от входа. "И хорошо, - подумал Никита, - ближе не надо. А то окажусь как-нибудь на крыше". Он заметил себе, что надо захватить в следующий раз моток крепкой веревки. На всякий случай. Или проще на ангар катушку ниток поставить?
      Входя в ангар, он аукнул. Никто, кроме эха, не откликнулся. Он был один.
      Уже уверенно, по-хозяйски, Никита прошел мимо самолета, похлопал его по крылу. Будет еще время разобраться. В подсобных помещениях и мастерской царил образцовый порядок. Запасные части лежали на стеллажах, в канистры под завязку налита гидротормозная жидкость, инструменты для ремонта уложены в специальные чемоданчики.
      Емкость с бензином оказалась достаточно вместительной, он даже на глаз не смог прикинуть ее объем, решив, что, наверное, за десяток "тонн". Склад боеприпасов тоже содержался в порядке. Отдельно стояли ящики с небольшими снарядами для авиационных пушек, отдельно - с пистолетными патронами и тут же - ящик с гранатами. Одна цинковая коробка была вскрыта. И опять никакой маркировки. Вся эта амуниция его встревожила. Неужели здесь есть в кого стрелять или бросать гранату? Он достал одну упаковку, раскрыл ее. Патроны были какие-то крупные, похожие на толстые латунные бочонки больше "макаровских". И пистолет под них должен соответствовать. Ну-ну...
      Не обнаружилось ни одной бумажки, даже самого паршивого листочка. Ну хотя бы журнала учета выдачи инструментов или регистрации горюче-смазочных материалов. Ничего.
      Он обошел все помещения. Установки для миниатюризации в них не было. Вполне вероятно, что она скрывалась под полом. Но не долбить же бетон. Ладно, время терпит, позднее можно поискать.
      И наконец Никита добрался до комнаты отдыха. Все в ней было так, как он оставил вчера. Дверца шкафа распахнута, стул отодвинут от стола, на полу валяется одна из брошюр. И все же почему нет телевизора? Если станки маленькими могли сделать, самолет и джип, то почему руки не дошли до "дурацкого ящика"?
      Он внимательно осмотрел комнату, не трогая пока книжечки на столе. Так, в шкафу два рабочих комбинезона, два летных, всего остального тоже для двоих: кожаные куртки, высокие, со шнуровкой, ботинки, легкие рубашки с короткими рукавами, прямые, аккуратно отглаженные брюки, простые черные туфли.
      А в глубине шкафа прятался ящик, в котором матово поблескивали ровной смазкой мощные даже на вид пистолеты с запасными обоймами. Для них и предназначались патроны. Никита достал один, оттянул затвор. Пистолет был незаряжен. Он щелкнул курком. Оружие весомо оттягивало кисть. Из такого, пожалуй, лучше с двух рук стрелять. Он вернул пистолет на место. Интересно, можно его отсюда вынести, чтобы стал большим? А гранаты? А весь самолет?
      Больше в шкафу он ничего не нашел. Поднял с пола упавшую брошюру. Потом глянул на часы и понял, что времени читать у него нет. В большом мире начинался рабочий день. Пора было возвращаться, потому что с минуты на минуту пойдут посетители, начнутся неизбежные звонки, закружится рутинная карусель. Никита захватил со стола оставшиеся брошюры и направился к выходу.
      Но не удержался, сел в джип, припаркованный у стены, завел его и, волоча за собой "водило", проехался по ангару. С непривычки чуть не врезался в самолет, успел вывернуть руль, лихо затормозил у кнопки возврата, заглушил мотор и через черную волну вернулся в свой кабинет.
      День выдался на удивление нехлопотным. Телефон тарахтел лишь изредка, посетители не надоедали, и срочных дел в конторе не было. Так что время поразмыслить обо всем увиденном у него нашлось. Он расспросил девиц о длинном посетителе, но, как и предполагал, ничего они не знали.
      Ближе к обеду позвонила жена, поинтересовалась, что это он так рано сегодня подскочил из постели. Никита сослался на необходимость закончить срочный отчет. На том разговор и увял.
      Стопка брошюр лежала на краю стола, но трогать их не хотелось. Было суеверное ощущение, что, если только откроет первую страницу, обратного хода не будет, ему действительно придется учиться летать, а потом воевать с мухами. Как человек не очень решительный, он считал это ощущение вполне естественным. И не понимал, что все уже предопределено и никуда от этого не деться. Разве что расколотить об пол аппарат сумасшедшего изобретателя. Но теперь он такого не сделал бы даже за большие деньги.
      Никита пришел к выводу, что без хозяина загадку происхождения ангара со всем его содержимым решить невозможно. На память пришел давний рассказ Стивена Кинга об игрушечных солдатиках, которые убивают взрослого человека. Теперь он сам становился таким солдатиком. Тоже кто-то играет?
      От этой мысли ему стало настолько тошно, что он схватил брошюры и зашвырнул их в ящик стола. К свиньям, нашли марионетку! Он будет летать, а некто, хотя бы тот же изобретатель, с помощью телекамер устроит наблюдение за его мучениями. Вот уж удовольствие получит!
      Никита даже осмотрелся вокруг внимательно: не установлены ли действительно где-то скрытые камеры? Но ничего не обнаружил, только небольшое осиное гнездо в углу под потолком. Надо было бы его оторвать и выбросить, но он с детства боялся ос, напуганный рассказами о том, как от одного-единственного укуса человек может погибнуть. "Не буди лихо, пока оно тихо". И он оставил ос в покое.
      Звякнул телефон. На этот раз Носорог был жизнерадостен. Печали по убиенному приятелю как не бывало. Сидение в подполье во время бандитских разборок тоже пошло ему на пользу.
      – Ну, ты как там, Никитка? - весело загудел он.
      Никита поморщился. Было в этой фамильярности что-то сталинско-бериевское. Он читал, что его именитый тезка, до того как стал самым главным в стране, нередко отплясывал гопака перед Иосифом Виссарионовичем.
      – Ты не обижайся, - продолжал Л.М., даже не выслушав ответа, - что так с похоронами получилось. Ну погорячились ребята. Среди них тоже идиотов хватает. Но сейчас все тихо.
      "Да, тихо, - подумал Никита. - Постреляли немного и успокоились". Но вслух ничего не сказал.
      – Ты сегодня часикам к шести подъезжай в "Водяру". Разговор имеется, - вдруг совершенно серьезным тоном Сказал Носорог. - Бывай. - И положил трубку.
      Вот так. Приказал и все. И не важно - может ли он, хочет ли. Разговор у него имеется. А пошел ты со своими разговорами! Но, как и раньше, Никита понимал, что пойдет непременно и постарается не опоздать. Тем более что появился некоторый интерес к тому, что происходит вокруг Л.М., с какими людьми он водит дружбу и что эти люди в нем находят. Никита еще не догадывался, что интерес вызван появлением незнакомки на кладбище. С Носорогом она каким-то образом была связана, во всяком случае входила в его круг. На первый взгляд показалась она Никите несколько бледной и худощавой. Но такое впечатление могли создавать черные платок и платье. Никите хотелось увидеть ее еще раз. Только вот зачем? Серьезных увлечений у него никогда не было. Так, короткие романчики в командировках, не имевшие никаких последствий. Никита подозревал, что женщинам он просто скучен. Они тоже не пробуждали в нем сексуального азарта. Обычный мужчина, которому достаточно двух раз в неделю. Но может обойтись и одним.
      Однако спасенная незнакомка чем-то его задела. При мысли о ней в груди появлялось томящее чувство, которое было ему приятно.
      Он позвонил жене на работу, сказал, что задержится немного. И захлопал глазами в изумлении, когда супруга восприняла эту новость спокойно. Даже не спросила о причине задержки. Такого в их совместной жизни еще не было. Где-то кто-то сдох типа волка в лесу, не иначе.

      Заезжать домой он не стал. Костюм был вполне приличным, рубашка свежей, несмотря на утреннюю пешую прогулку. Так что с работы прямо и отправился.
      "Водярой" в народе называли ресторан "Русская водочка". После короткого периода, когда появлялись небольшие экзотические "Бамбуки", "Кокосы", "Бордо", прогоравшие и закрывавшиеся максимум через полгода, взошла звезда "Русской водочки". В самом деле, знающий народ, отведав раз жареных лягушачьих лапок или собачьих ушей, отжатых в уксусе, больше на экзотику не западал, а тянулся покушать солидно и сытно, как и подобает русскому человеку. В "Водочке" можно было получить все, что душа пожелает, в национальном стиле - от расстегаев и кулебяк до жареного кабана. Целиком, если хочется. В случаях, когда душе требовалась дюжина устриц или крупный омар, приготовленный по-калифорнийски, подавали и это. Все, естественно, запивалось большим количеством национального напитка, про который поляки и литовцы врут, что это они его изобрели.
      "Русской водочке" тоже была судьба прогореть и иссякнуть, так как народные доходы резко сократились, и те, кто прежде хоть раз в месяц мог себе позволить под музыку посидеть в ресторане, заказав графинчик и пару салатиков, теперь перебивались пирожками и чебуреками. Те же, кто ел пирожки раньше, ныне вообще неизвестно чем питались.
      Но получилось иначе. Пережив первый бум, "Водочка" стала тихо угасать, объявив даже о недорогих обедах для учреждений, и готова была уже совсем закрыться, как вдруг вновь засияла огнями, и веселье там пошло пуще прежнего. Только цены подросли раза в три, что окончательно отвадило желающих провести вечерок не то чтобы задешево, но хотя бы умеренно. Ресторан превратился в своего рода клуб, практически закрытый. Вскоре и швейцара на дверях не стало, а появились все те же мордатые ребята в кожаных куртках и плечистых твидовых пиджаках. Тех, кому можно, они знали в лицо, а те, кому нельзя, и сами не подходили близко к ярко освещенному входу, формой своей напоминавшему обычную поллитровку. Всем в городе было ясно, кто тратит там деньги и какие. Ходили слухи, что в одной из комнат есть карточные столы и рулетка, где ставки не ограничиваются. Будь это хоть миллион, хоть миллиард, хоть рублей, хоть долларов. Дорогого иностранного или столичного гостя везли потчевать непременно в "Русскую водочку". В народе ресторан прозвали запросто-панибратски "Водярой". Из зависти, наверное. Но прозвище прижилось.
      Располагался ресторан почти на краю города, в гуще дичающего парка. Невдалеке начинались поля, не оскверненные коробками новостроек, Тихое место, куда почти не доносился городской шум. Даже подъездные дорожки были устроены так, чтобы гости проходили пешком десятка два метров до входа, а не подруливали на лимузинах прямо к порогу.
      Никите пришлось взять такси, и всю дорогу он чувствовал себя этаким нуворишем, который после нелегкого дня едет со своим шофером к друзьям: расслабиться и оттянуться. Сумма, которую он заплатил "своему" водителю, мгновенно развеяла дым этих иллюзий. Еще больше он сник, когда подошел ко входу. Совеем недавно подобная сцена уже происходила. У дома покойного Митьки. Тут так же, как и там, стенку подпирали двое, и один из них подбрасывал монетку на ладони. "Да что у них за развлечение такое с монетой?" - подивился Никита.
      – Ты к кому, малый? - лениво поинтересовался тот, что с монетой.
      – Лаврентий Михайлович просил подойти, - довольно нагло заявил Никита. Не мог он сейчас почему-то сказать "велел" или "приказал". Не мог, и все.
      Парни с интересом оглядели человека, которого Л.М. "просил".
      – Нет его тут, - наконец вымолвил тот, что без монетки. - Вали по тихой.
      – Что? - не понял Никита. Охранники оскалились в усмешке.
      – Тупой, да? - вопросил тот, что с монеткой. - Не понял? Канай, пока по ушам не получил,
      Такого оборота Никита не ожидал. Что ему оставалось делать? С боем прорываться? Он повернулся и тихо поплелся по дорожке, проклиная Л.М., а пуще - себя за бесхарактерность и мягкотелость. Ну что стоило отказаться от приглашения! Нет, среди бандитов захотелось покрутиться.
      Лопух! А теперь еще и добираться до ближайшей троллейбусной остановки. Далеко, между прочим.
      Ощущение у него было такое, словно действительно ни за что ни про что надавали по шее. Не больно, но жутко обидно. Так и брел, униженный и оскорбленный, по темной аллее.
      Но тут в конце ее метнулись лучи фар, знакомый черный "Линкольн" плавно притормозил, открылись дверцы, и появился сам Л.М. в сопровождении охраны. Никита глянул на часы. Четверть седьмого. На пределе академического опоздания. Хорошо, что не больше.
      При виде Никиты охранники вначале напряглись, потом узнали. А сам Л.М. протопал мимо, кивнув лишь мимоходом: "Идем". У Никиты появилось большое желание ответить, как подобает случаю, с большим достоинством, но он смолчал.
      "Швейцары" на дверях сдержанно улыбнулись Л.М., свиту его пропустили без звука, сделав вид, что Никиту видят впервые и не они гнали его прочь только что. Он и тут сдержался, не показал им злорадно фигу, хотя хотелось.
      Ресторан был как ресторан. Не модерн, но и не подделка под старину. Негромкая музыка, льющаяся откуда-то с потолка, несколько столиков в зале и большое количество кабинетов, закрываемых плотными шторами, чтобы деловые люди могли без помех встречаться друг с другом и без помех обсуждать свои вопросы, укрываясь от посторонних глаз.
      Наверняка происходили здесь широкие застолья с ломящимися от яств столами, цыганами и блатной эстрадой. Мало ли какие причуды имеются у веселящихся хозяев жизни! Но сегодня все было тихо и мирно. Никто не орал пьяным голосом, не бил посуду и морды, не тискал визжащих девок и даже не стрелял в потолок, очумев от той же русской водочки.
      Это ведь в столицах мафиози корчат из себя снобов и, достигнув определенного уровня, начинают по мере способностей копировать манеры членов британской королевской семьи. А также на входе в какой-нибудь "Up amp; Down" сдают оружие специальному человеку. В провинции нравы всегда были проще. И хотя местные заправилы считали себя покруче московских или питерских, манерной дурью не маялись, веселясь от души, с буйным размахом. А уж о том, чтобы пистолеты сдавать, пусть даже и надежному человеку, и речи быть не может. "Ствол" - это такая штука, что в любой момент пригодиться может.
      Был в ресторане и метрдотель. Высокий солидный мужчина в смокинге, лысоватый, с бритым лицом, на котором постоянно сохранялось выражение чувства собственного достоинства. Он знал себе цену и мог эту цену донести до каждого. Поэтому гости, иные из которых отличались совершенно дикими нравами, никогда на смокинг ему не плевали и салатниц на голову не надевали.
      Встречая гостей, метрдотель не фамильярничал, не восклицал фальшиво и радостно: "О, кто к нам заглянул!" Он вежливо кивал и скупыми жестами предлагал пройти в кабинет, где все уже было готово. Если назначалась деловая встреча или дружеский ужин, участников их он сводил с ловкостью и четкостью западноевропейского уличного регулировщика. И никогда не ошибался.
      Вот и сейчас он проводил Л.М. в уютный кабинет, где на столе стояли холодные закуски, пара бутылок все того же "Белого аиста" и серебряные столовые приборы. Л.М. со своими людьми панибратства не допускал. Охранники остались снаружи. Метрдотель вышел.
      Никита все ждал, что Носорог скажет наконец о причине своего приглашения, но тот молчал. Разлил коньяк по рюмкам, без тоста выпил, поковырял вилкой в крабовом салате. Никита решил не проявлять нетерпения, тоже опрокинул рюмку и немного закусил.
      Бесшумно возникла юная официантка с подносом. Было ей от силы лет семнадцать, и даже изобилие косметических ухищрений не могло скрыть нежный возраст. Л.М. коротко глянул, издал неопределенный звук, нечто вроде: "Кг-м..." Никита приготовился увидеть что-то необычное, что, по его разумению, можно было ожидать в таком месте. Но продолжения не последовало. Радушно улыбаясь, девица расставила тарелки с гигантскими сочными стейками, окруженными гарниром из поджаренной картошечки и зелени, соусницы с разнообразным содержимым, сказала: "Приятного аппетита" - и испарилась.
      Вкусы Л.М. здесь знали хорошо. Впрочем, Никита тоже ничего не имел против толстого, чуть недожаренного куска мяса. Под стейки налили по второй, хотя водка или даже пиво были бы уместнее. Но в чужой монастырь... Да и коньяк был хорош. Наверное, еще советского розлива. В сегодняшней маленькой, но гордой, не признаваемой никем Приднестровской республике вряд ли удавалось выдержать коньячную технологию.
      Л.М. ел как механизм, аккуратно разрезая мясо и равнодушно отправляя его в рот. Никита же радовался каждому кусочку, наслаждаясь им, не забывал пробовать разные соусы. Особенно хорош был чесночный, но природная деликатность мешала обильнее поливать им мясо. Как бы потом не остался неприятный другим людям запах:
      Коньяк растекался по желудку, разогревая кровь, и Никита даже стал забывать недавнее унижение у входа в ресторан. Второй раз за последнее время он встречался с Носорогом. И опять пил коньяк, что прежде случалось крайне редко. Опасливо прислушиваясь к себе, он с удивлением понимал, что разрушительного действия алкоголь на него не производит. А ведь с непривычки следовало ожидать неприятных последствий. И он впервые подумал о себе: "А крепкий я мужик!"
      Л.М. сегодня тоже был почти трезв. Коньяком не злоупотреблял, выпил только несколько рюмок. Никита маялся нехорошими предчувствиями, предполагая, что ему предстоит нечто серьезное. Ну зачем ему эти дела? Бизнесом он заниматься не умеет и не любит. Тем более - криминальным.
      Закончив есть, Л.М. промокнул губы салфеткой, налил себе и сотрапезнику еще по рюмке, достал пачку "Davidoff" и массивную золотую зажигалку. Никита потянул из кармана "Нашу марку", но Носорог поморщился и ногтем подтолкнул свою пачку по скатерти в его сторону. И впрямь грех было после хорошего ужина и приличного коньяка отравлять воздух в кабинете рабоче-крестьянским дымом.
      В молчании они курили. Музыка из зала сюда почти не доносилась. Л.М. не спешил. Изредка затягивался, глядя куда-то поверх головы сотрапезника, неторопливо выпускал дым. Затем, будто вспомнив случайно, полез во внутренний карман пиджака, достал бумажник и, вытащив из него тонкую пачку купюр, небрежно бросил на стол перед Никитой. Тот в изумлении воззрился на деньги. Это были стодолларовые бумажки. С валютой Никита дела никогда не имел. И самой валюты не имел тоже. Это в наше-то время, когда все, кто не уверен, что завтра российские рубли обесценятся до стоимости конфетных оберток, стремятся купить бело-зеленые бумажки и спрятать получше. А таких неуверенных - каждый второй. Или чуть больше. Но средства Никиты не позволяли делать подобных заначек.
      И вот теперь перед ним лежали десять купюр - тысяча долларов. Как это говорил диктор в кинохронике 1961 года, случайно увиденной недавно? "Иностранные граждане обменивают доллары на рубли СССР - самую устойчивую валюту в мире!" Н-да... Он поднял глаза на Л.М. У того на губах бродила тонкая хитрая усмешка. Предупреждая вопрос Никиты, он раздельно и четко сказал:
      – Спрячь. Пригодятся. Позже отдашь.
      У Никиты сразу появились панические мысли о том, что Носорог хочет его подставить. Отдал ему какие-нибудь "грязные" деньги, меченые, Никиту схватят, обыщут, найдут эти поганые доллары - и все, суши весла!
      Словно угадав его сомнения, Л.М. улыбнулся шире и негромко произнес слова, которые они часто повторяли друг другу мальчишками, когда собирались совершить какое-нибудь шкодство:
      – Не бзди!
      И Никита сразу успокоился. Действительно, чего он задергался? Для Л.М. какая-то паршивая тысчонка "баксов" - плюнуть и растереть. Не станет он из-за нее мелочиться. И из-за Никиты не станет, изобретая каверзные подставки.
      А Л.М., докурив сигарету почти до фильтра, раздавил окурок в хрустальной пепельнице, поднял свою рюмку, сказал по-булдаковски: "Ну, за удачу!" - и выпил. Никита, еще до конца не пришедший в себя, молча опрокинул свою рюмку в рот. За весь ужин он не произнес ни слова. Л.М. глянул на плоскую "Омегу" на запястье и поднялся.
      – Пошли.
      В зале народу почти не было, осталась только шепчущаяся парочка за крайним столиком. Л.М. прошел через зал и открыл небольшую дверь, скрытую портьерой. Никита, сопровождаемый все теми же интеллигентного обличья телохранителями, шел сзади, пытаясь догадаться, куда его ведут с тысячей долларов в кармане. Может быть, в ту самую потайную комнату, где стоит легендарная миллионерская рулетка?
      Он ошибался. За дверью оказался узкий коридор вполне затрапезного вида. Коридор привел на задний двор ресторана, где летом накрывали столики для желающих посидеть на свежем воздухе. Разумеется, серьезных разговоров здесь не велось, для этого хватало и зала с его кондиционерами. Да и комаров там не было. Но для любителей летняя площадка существовала. Она была надежно укрыта от любопытных взоров высокой оградой из какого-то густого тропического кустарника, специально привезенного для этой цели. Прикрывала площадку и крыша, которая, как в гаванской "Тропикане", в красивую лунную ночь раздвигалась, чтобы гости могли любоваться звездами.
      Сегодня крыша была раздвинута, так как была хорошая погода. Столики убрали, а весь центр площадки укрыли большим круглым куском толстой парусины, что в сочетании с рядами стульев вокруг напоминало арену.
      Здесь Никита и увидел тех, кто сидел раньше в зале. И еще многих известных людей города. Было также обилие дам в вечерних платьях.
      Кто-то уже сидел, кто-то прохаживался вокруг импровизированной арены. Несколько мужчин в стороне беседовали, изредка разражаясь громким хохотом. Вместо бара использовались два столика у стены, уставленные бутылками и стаканами. Желающие выпить обслуживали себя сами. Атмосфера царила непринужденная.
      Чем-то все напоминало полузабытый американский боевик. Или несколько сразу.
      Л.М. кивнул Никите на пустующий стул: "Посиди!", а сам направился к хохотавшим мужчинам. Улыбаясь, одного хлопнул по спине, нескольким пожал руки. Седого толстяка обнял за плечи и отвел в сторону. Он был здесь своим среди своих.
      Минут через пять Л.М. возвратился, присел рядом с Никитой. Рассеянно оглядываясь по сторонам, негромко сказал:
      – Видишь вон того тощего? Сейчас подойдешь к нему. Отдашь баксы и скажешь: "Синий на пятом". Усек? Вперед!
      Никита послушно поднялся и пошел вокруг арены к действительно изумительно худому человеку, который с блокнотом и карандашом в руках разговаривал с двумя дамами средних лет. Впрочем, это они издали так выглядели. Приблизившись, Никита понял, что возраст у дам далеко не средний. Они были почти старухами. Этого не могли скрыть даже косметика, смелые вырезы платьев и дорогие ожерелья на дряблых шеях.
      Он подождал, пока разговор окончился и дамы, достав из сумочек, передали тощему пачки денег. Никита все сделал так, как велел Л.М. Букмекер внимательно глянул ему в лицо и кивнул. У людей его профессии должна быть хорошая память.
      Носорог дожидался на прежнем месте. Телохранители его испарились. Присутствовать здесь позволялось только хозяевам.
      Раздался низкий удар гонга. Все поспешно стали рассаживаться. Над ареной вспыхнули яркие светильники, остальной свет погас, и в круг вступил тот самый толстяк с седой шевелюрой, с которым недавно беседовал Л.М.
      – Дамы и господа! - возвестил он звучным актерским голосом. - Мы рады приветствовать вас в нашем клубе. Напоминаю, что сегодня у нас два поединка - в среднем и тяжелом весах. Бои будут проходить без правил и без ограничений по времени, до полной победы одного из бойцов. Разрешены абсолютно все приемы и удары. Каждый раунд длится три минуты, затем минутный перерыв. Помните, что никто и ни под каким предлогом не может вмешиваться в схватку, помогать одному из бойцов или прерывать поединок. А теперь прошу, бойцы - на арену!
      Из темноты вынырнули два мускулистых парня, одетых только в короткие трусы. Кожа их лоснилась в лучах света. Пояс одного перетягивал узкий шарф красного цвета, у второго шарф был синим.
      – Итак, - продолжал седой, - бойцы среднего веса: Красный пояс - двадцать боев, ни одного поражения, Синий пояс ~ пятнадцать боев, два прерваны по техническим причинам. Бой!
      В тот же момент парень с красным поясом крутнулся на месте, его нога взлетела вверх и обрушилась на голову противника. Тот покатился по полу. Толпа восторженно вздохнула: удар был проведен очень технично и зрелищно.
      Теперь Никита вспомнил, где он видел подобное. Ну, конечно же, "Самоволка" с Ван Даммом! И еще чертова пропасть кинобоевиков, где на потребу богатой публике сражались современные гладиаторы. Значит, местные богатей решили не отставать от Запада и устроили себе такое же развлечение. А заодно и тотализатор организовали. Вот только в боевиках обычно один из противников калечил другого, иногда до смерти. А как здесь?
      Оказалось, так же. Ребята молотили друг друга изо всех сил. Кулаками, ногами, головой и при этом старались попасть или в лицо, или ниже пояса, чтобы свалить противника наверняка. Если поначалу бой весьма был похож на киношный, с прыжками, эффектными ударами и азартными выкриками, то уже во втором раунде Красный рассек Синему бровь локтем. Кровь из раны заливала томутлаза, мешала смотреть, и оттого он все чаще стал пропускать удары и уже несколько раз побывал на полу. Но неизменно поднимался.
      Хотя рефери и назвал их бойцами среднего веса, на взгляд Никиты, тяжелее могли быть только молодые борцы сумо или, по крайней мере, Майк Тайсон. Здоровые ребята, короче. И тренированные. Жестокости и воли к победе им было не занимать. Никита на секунду представил, что с ним может быть, если он получит хотя бы один такой удар, какими обменивались бойцы на арене, и его затошнило.
      Тошнило от зрелища еще и потому, что теперь кровь хлестала у обоих парней и кровавые брызги после каждого удара летели во все стороны. Зрители повизгивали от возбуждения, подбадривая окровавленных противников криками: "Мочи его!" и "Завали козла!" Лексикон у собравшихся был однозначно уголовным. Соответственно происхождению.
      За своей спиной Никита вдруг услышал сдавленное хрипение и бульканье, затем торопливый удаляющийся топот и душераздирающие звуки - желудок у кого-то из зрителей не выдержал кровавого зрелища. А может быть, чрезмерного количества предварительно выпитой водки.
      Между тем на арене Красный явно побеждал. Несмотря на свою силу, бойцы выдохлись, и поединок превратился в заурядную драку. К концу четвертого раунда Синий буквально валился с ног, а Красный, повисая на нем, все старался засветить кулаком в нос. Никита искоса посмотрел на Л.М. и с некоторым злорадством подумал:
      "Плакали твои баксы!" Но тот сидел спокойный и невозмутимый, словно не тысячу долларов проигрывал, а три рубля - и не на поединке, а в шахматы.
      Положение резко изменилось. Пятый раунд, начавшийся довольно вяло, вдруг стал набирать динамику. Синий, избитый почти до потери сознания, словно возродился. Движения его стали четкими и быстрыми. Теперь ни один удар Красного не достигал цели. Синий или блокировал их, подставляя руки, или просто уходил, сам отвечая серией ударов. Когда до конца раунда оставались считанные секунды, он резко крутанул "вертушку", и Красный, перелетев через арену, зарылся головой под стул, так, что дама, сидевшая на нем, еле успела подобрать юбку. Там и остался лежать. Толпа взвыла, причем явно разочарованно. Многие поставили именно на Красного.
      Никита мысленно снял шляпу. Да уж... Силен Носорог, если смог предугадать такую победу.
      Двое парней подхватили бесчувственное тело Красного и поволокли с арены. Синий, помахав приветственно руками, под жидкие аплодисменты удалился. Еще двое в спортивных костюмах взялись менять забрызганное кровавыми соплями полотно. Л.М. подтолкнул Никиту.
      – Иди, получи.
      Худой сидел на том же месте. Он только глянул на Никиту и молча отсчитал ему одиннадцать пачечек североамериканской валюты. Никита присвистнул. Ничего себе! Нехило живет Л.М., если вот так, запросто, огребает за вечер по десять тысяч долларов. Вернувшись, он протянул деньги Носорогу. Тот отмахнулся:
      – Потом, потом... Сходи лучше выпить принеси.
      Что Никита и сделал, налив Л.М. рюмку коньяку. А себе осмелился взять банку ледяного "Хайникена". Атмосфера ресторанного вечера с мордобоем вдруг возбудила в нем жажду, пересохшее горло крайне необходимо было смочить. Вокруг столиков толкались и многие из гостей.
      Л.М. рюмку взял, а на пиво покосился неодобрительно. Но ничего не сказал.
      Тем временем покрытие арены сменили на чистое, публика, охладившая распаленные нервы, расселась на стульях. Прозвучал удар гонга, и в освещенном кругу вновь появился седой толстяк.
      – Итак, дамы и господа, - второй поединок! Бойцы тяжелого веса Белый и Черный! Прошу!
      Было такое впечатление, что из темноты выдвинули платяной шкаф - настолько огромен был боец, появившийся перед публикой. Те, кто дрался до него, могли показаться худенькими пацанами по сравнению с этой громадиной. Казалось, даже земля содрогается при каждом его шаге.
      А следом на арену ступил... негр! Никита чуть со стула не упал от удивления. Негра-то они где достали? Да еще такого здоровенного? Чернокожий боец габаритами своими лишь чуть-чуть уступал противнику. "Вот и говорите потом, что народы Африки голодают, - весело подумал Никита. - Еще пару-тройку таких африканцев, и им вообще есть нечего будет".
      Впрочем, в городе имелось три института, спешно превратившихся за последнюю пару лет в академии, поэтому негры или арабы попадались. По-прежнему маленькие развивающиеся страны посылали свою молодежь учиться в хоть и ставшую внезапно тоже развивающейся, но большую страну. Так сказать, к "старшему брату" на выучку. И посланцы южных широт вполне приживались на широтах северных (относительно, конечно, северных). Осваивали русский язык, пили русские напитки и женились на русских девушках. В традициях интернациональной дружбы.
      Только были они в основном хилы и малорослы. Этот же напоминал скалу. Велики чудеса земли африканской! Или это он здесь на хлебе и картошке так отъелся?
      Рефери объявил:
      – Белый пояс - двадцать боев, ни одного поражения. Черный пояс - двадцать боев, ни одного поражения.
      Судя по всему, схватка предстояла на равных. Однако стоило опасаться, что кто-то из бойцов может ненароком упасть на зрителей. Тогда жертв точно не избежать.
      – Бой! - скомандовал рефери. И битва закипела. Иным словом и не назовешь то, что творилось на арене. Противники принялись лупить друг друга с такой силой, что каждый удар мог свалить с ног средних размеров быка. До начала поединка казалось, что получится он не очень зрелищным. Ну как такие горы мускулов могут быстро двигаться? Но уже на первых секундах Никита понял, что сильно ошибался. Оба бойца передвигались по арене с грацией балерин. Правда, они не очень заботились о защите, и если уж били, то удары достигали цели. Но от этого зрелище становилось еще более захватывающим. Зрители просто стонали от восторга. Порывы ветра от ударов шевелили волосы сидевших в первом ряду дам.
      Первая кровь появилась у Белого. Кулак Черного только вскользь задел его нос, но и этого хватило, чтобы полетели красные брызги. Над публикой пронесся грозный ропот. Собравшиеся, безусловно, не были расистами, но не любили, когда бьют наших. Кто-то вдруг завопил:
      – Бей черножопого!
      Негр отшвырнул от себя соперника, подошел к краю арены и уставился на зрителей.
      – Кто сказал? - грозно вопросил он, выпучивая глаза. Ответом ему было робкое молчание.
      Присутствовал здесь народ храбрый, иногда даже слишком, но уж больно страшно выглядела черная громадина, мокрая от пота и крови противника.
      Негр подождал, потом поднял пудовый сжатый кулак, сказал:
      – Ну?! - и повернулся к Белому. Битва титанов продолжалась. А вскоре пролилась и кровь чернокожего.
      Публика вопила, свистела, но соблюдала нейтралитет. Первые пять раундов не выявили преимущества ни одной из сторон. Белый и Черный все так же кружили по арене, обмениваясь ударами. Однако уже было видно, что прыгучести им не хватает. Попробуй попрыгай с таким весом!
      В шестом раунде стало заметно, что бойцы устают. Удары наносились все реже и уже не были такими молниеносными. Никита ждал, что, как и в прошлом поединке, случится нечто необыкновенное. И дождался. Черный, обхватив толстенными руками Белого сзади, взялся его душить. Во внезапно наступившей тишине послышался хруст сминаемых ребер. И в этот момент Белый нырнул вниз, выскальзывая из объятий. Это ему удалось, и, падая лицом вперед на арену, он ухитрился одновременно заехать пяткой негру прямо в промежность. А затем, тут же вскочив, начал методично обрабатывать кулаками и коленями скорчившегося чернокожего. Ну в точности картинка из учебника истории: "Американский плантатор наказывает раба" или же, если взять более поздние времена: "Белый расист издевается над негритянским юношей".
      Тут уж зрители взяли свое, отомстив за минутный испуг перед негром. Отдельные выкрики "Добей черножопого!" слились в единое скандирование, И в такт ему вздымались кулаки Белого.
      Вдруг высокий тонкий крик прорвался сквозь шум. Какая-то женщина выскочила на арену и вцепилась в Белого. Никита не сразу узнал в ней одну из дам сомнительных средних лет, делавших ставки у букмекера. Повиснув на бойце, она мешала ему бить негра. Белый, растерявшись от неожиданного нападения, никак не мог отодрать от себя эту растрепанную фурию. Но старался тем не менее не повредить хрупкое женское тельце. А дама норовила вцепиться ему ногтями в лицо и выцарапать глаза. Завывала она при этом так, что слышно было, наверное, далеко за пределами ресторана.
      – Убью! Гад, сволочь, козел, паскуда, урод недоделанный! Разорил! Да я тебя за моего Джима...
      И неясно было, то ли чернокожий боец действительно принадлежал ей, как скаковая лошадь какому-нибудь английскому лорду, то ли, поставив последние деньги на победу этого Джима, она и впрямь стала считать его своим.
      Наконец помощники рефери кое-как отцепили даму от Белого. Глаза его были спасены, но лицо понесло немалый урон от когтей взбесившейся кошки. Ее же, плюющуюся и ругающуюся, унесли в темноту. На арене появился распорядитель.
      – Дамы и господа! Как вам известно, по правилам нашего клуба, в случае постороннего вмешательства поединок прекращается и все ставки считаются недействительными. Всего доброго, ждем вас в следующий раз.
      – Вот же сука старая! - сказал Л.М. Но особого огорчения от незакончившегося боя в его голосе не было. - Дался ей этот черножопый! Ну, хоть повеселила. Ладно, пойдем выигрыш отметим.
      Светильники над ареной погасли. Зрители расходились, со смехом обсуждая подробности поединков.
      Л.М. и Никита вернулись в тот же кабинет. Телохранители заняли пост у входа. На столе опять были коньяк и закуски, но прибавилось серебряное ведерко со льдом, из которого торчала бутылка шампанского. Настолько французский Никита знал, чтобы разобрать, что это пресловутая "Вдова Клико".
      Л.М. откупорил бутылку, разлил вино по бокалам.
      – Ну, за твой выигрыш!
      Никита пригубил шампанское. Разницы между французским и, к примеру, ростовским он не уловил. Спохватился:
      – Да! Вот, все здесь, - и выложил доллары на стол.
      Л.М. хмыкнул
      – Ошибаешься, Никитка. Моя здесь тысяча, остальное - твое.
      – Как это - мое? - поперхнулся шампанским Никита.
      – Ты выиграл, значит, твое. Будем считать, что я тебе тысячу в долг давал, без процентов. Вот теперь ты мне долг возвращаешь, а остальное твое, - Он отделил одну пачку, небрежно сунул ее в карман и вновь взял бежал.
      Никита исподлобья смотрел на него.
      – Не понял? - ласково осведомился Л.М. - Ну и не надо понимать, а то голова заболит. Дерешься ты хорошо. Не так, конечно, как эти дураки, но все равно неплохо. Ударить вовремя-дорогого стоит. Все, хорош вопросы задавать. Давай пить.
      И Никита решил отложить на потом эту загадку.
      После шампанского был опять коньяк, а дальше Никиту вдруг развезло. В голове крутилась какая-то музыка, перед глазами все плыло, о чем-то они с Л.М. разговаривали. Ему запомнился свой пьяный вопрос о девушке на кладбище. Все-таки решился задать. На что Л.М. неожиданно сухо и трезво ответил:
      – Забудь. Не по барину говядина и не по едреной матери колпак. - Потом Носорог оглядел его и поморщился. - Эка тебя. Не надо было пиво после коньяка хлестать. Семен! Отвези-ка домой человечка, а то он на радостях еще залетит куда не след.
      Телохранитель Л.М. подхватил действительно развеселившегося не в меру Никиту и повлек из ресторана. На выходе тот все же показал фигу охранникам, но они отвернулись с непроницаемыми лицами. Никиту запихнули в машину, долго везли, и более-менее он пришел в себя у дверей своей квартиры.
      Жена, хотя и предупрежденная, была несколько удивлена непривычным состоянием мужа. Никита проявил максимум мужской смекалки. Вручив у порога супруге выигранные доллары, он постарался сделать таинственное лицо, приложив палец к губам, сказал "Тс-с!" и, кое-как раздевшись, бухнулся в постель. Памятуя советы приятелей, улегся на живот, пристроил подбородок на сцепленные замком пальцы и блаженно закрыл глаза. Вселенная вокруг него вращалась, вызывая легкое головокружение, но это было приятно, и он плыл, плыл в бесконечность...

      Наутро голова не хотела отрываться от подушки. Она просто развалилась на куски, и каждый лежал отдельно и болел. Для того чтобы поднять голову, надо было сначала собрать все кусочки, как мозаику. А на это не хватало сил. Да и желания особого тоже не рождалось. Бессердечная жена громко ходила по квартире, хлопала дверцей шкафа, шумела водой, гремела посудой на кухне. А потом еще и закурила. От запаха дыма Никита, подавив приступ тошноты, укрылся с головой одеялом. Наконец супруга, собравшись на работу, смилостивилась, поставила рядом с Кроватью бутылку нарзана.
      – Ладно уж, алкаш. Вечером расскажешь о своих похождениях. Отлеживайся. На службу я позвоню, сообщу, что приболел. Один день они без тебя обойдутся. - Фыркнула: - Добытчик! - И ушла.
      Никита полежал немного, собираясь с силами, дотянулся до бутылки и надолго припал к ней. Живительная влага шипела и испарялась, не достигая желудка. Но жить становилось легче с, каждым глотком. Через несколько минут он уже смог откинуть одеяло и сесть на постели. Его мучил стыд. Надо же - нажрался! На работу не пошел! А еще собирался каждый день выходить на час раньше!
      Надвинув тапочки, он оторвался от смятой постели и стал перемещать себя к ванной. Это удавалось с большим трудом. Его шатало, как вагон на старых рельсах. Тем не менее цели он достиг, оперся на раковину, страшась поднять глаза к зеркалу. Потом решил, что чему быть, того не миновать, и осмелился. И ничего страшного не произошло. Из зеркала на него смотрел чуть утомленный жизнью мужчина лет тридцати с лишним. Увиденное так вдохновило, что ОН залез под душ и попытался сделать его контрастным. Но до конца свариться себе не дал, успел выскочить. Относительно энергично растерся полотенцем и отправился на кухню. Опыта преодоления похмелья у него не было, поэтому он просто выпил чаю и сжевал плававшую в кастрюльке одинокую скукоженную сосиску. Этот продукт местной промышленности имел свойство быть розовым и аппетитным лишь первые пять минут после варки, а затем быстро серел, покрывался противной жирной пленкой, и его не то что человек, а и бродячая собака не могла съесть без того, чтобы потом не маяться животом.
      От съеденного и выпитого Никите опять поплохело. Очень хотелось со стоном рухнуть в постепь и зарыть обломки головы под подушку, но он уже не мог остановиться. Появилась мысль, которая заслуживала рассмотрения и даже воплощения в жизнь. Подобное надо было лечить подобным. То есть опохмелиться. И пускай еще деды говорили: "Играй, да не отыгрывайся; пей, да не похмеляйся!" Хорошо им было, употреблявшим экологически чистые продукты! А сейчас такого намешать могут, что и не поймешь, от чего умер. Нет, опохмелиться определенно стоило. Никита сам не пробовал, но много раз видел, как то, что даже отдаленно не напоминало гуманоида, приняв лекарственную чарку, уже через несколько минут превращалось во вполне разумного человека, способного разговаривать и вести себя по-человечески.
      Поскольку ни о коньяке, ни уж тем более о водке даже думать не хотелось, оставалось пиво. Животворный источник его в городе имелся. Никита заставил себя натянуть старенькие джинсы и клетчатую рубашку, причесаться и выйти из дому. Но перед выходом он предусмотрительно разыскал на кухне пластиковую полуторалитровую бутылку из-под какой-то колы и кинул в пакет. Так все делают.
      На улице был июнь. Зелень, как ей полагалось, зеленела, цветы цвели. Никита, на минуту забывший о головной боли и об общем потрясенном состоянии организма, остановился, подставив лицо солнечным лучам и дивясь тому, как много он теряет, проводя лучшее время дня в своей конторе и гробя жизнь на никому не нужные бумажки.
      Пивной бар "Наф-Наф" располагался в подвале на главном проспекте города. Раньше такие точки можно было: отыскать повсюду, но-после достославных времен борьбы с Пьянством и алкоголизмом пивное дело так и не смогло встать с колен. С присущим русскому народу максимализмом расплодились забегаловки, где можно было употребить напитки всех мастей, но только не пиво. То есть пива тоже можно было попить, но - из бутылки, из банки. А такого, чтобы наливали в кружку, да из крана, да чтобы воблу взять, орешков солененьких или пару раков, совсем не осталось. На этом фоне "Наф-Наф" явился долгожданным оазисом в пивной пустыне и сразу же после открытия приобрел бешеную популярность у кредитоспособной части населения, разумеется, поскольку пиво завозили в бар не местное, плохое и водянистое, а московское и петербургское, то есть достойное, хотя и несколько дорогое. Так что ханыги туда не совались, понимая, что все равно не обломится.
      Насчет названия никто из посетителей не комплексовал. Здесь не надирались до поросячьего визга. И чем "Наф-Наф" хуже "Сим-Сима" или "На-На"?
      Несмотря на свое состояние, Никита все же прошелся пешком, наслаждаясь неожиданно выпавшим выходным. Ему не встретился никто из знакомых, и это было уже хорошо, потому что праздный вид и пустая бутыль могли вызвать ненужные вопросы. Насчет денег он не беспокоился, проверив перед выходом наличность в карманах, - недавно зарплату давали. А кроме того, разве не он вчера выиграл десять тысяч долларов? Правда, где они, те доллары? Сгинули в сумочке жены, и. надежды получить их обратно практически не было. Никита утешил себя мыслью, что деньги все равно пойдут на нужды семьи.
      Он благополучно добрался до подвала и так же благополучно спустился вниз по крутым ступенькам. В первой половине дня бар не был особенно заполнен. В полумраке из колонок доносился придушенный голос Эрика Клэптона. На узких полочках вдоль стен, как части декораций и одновременно как немой укор посетителям, стояли разнокалиберные пустые пивные банки. Дескать, что же это вы, граждане, пьете отечественное, когда есть такой прекрасный импорт? Но патриотичные граждане на этот призыв не реагировали и увлеченно обдирали воблу или же изредка разламывали раков, варенных в пиве, дорогих настолько, что они казались уже лангустами или омарами.
      Никита здесь был раньше всего один раз, случайно. Скромно выпил кружку, дивясь цене ее содержимого, и ретировался. Теперь стоимость пива впечатления на него не произвела. Сегодня пиво было лекарством. Он взял кружку и попросил налить бутыль. Закусывать ничем не хотелось. Тут бы хоть пиво выпить. Желудок продолжал бунтовать. Пока бандитского вида бармен через тонкий резиновый шланг заливал емкость, Никита прибег к хитроумной уловке. Рассеянно глядя по сторонам и как бы думая о чем-то постороннем, он ненароком влил в себя половину кружки. Предательски обманутый желудок возмутился было и несколько секунд боролся с инородной жидкостью, но не смог ее победить, отмяк и расслабился. К тому времени как бутылка наполнилась, кружка опустела, и Никита смело заказал повтор.
      Организм расслаблялся, головная боль затихала. Сидя за длинным деревянным столом, Никита крутил пустую пепельницу и раздумывал о том, с какой это стати Л.М. устроил ему вчерашний выигрыш. Уж наверняка не затем, чтобы помочь школьному товарищу! Как он сказал? "Дерешься ты хорошо. Ударить вовремя - дорого стоит". За последние годы Никита дрался всего один раз: недавно, на похоронах Митьки, когда спасал от убийцы девушку. Все-таки она была как-то связана с Л.М. и десять тысяч долларов - своеобразная плата за жизнь незнакомки. Хитер Носорог!
 
      Нет чтобы выложить свои деньги, так он выигрыш подстроил. Наверняка вчерашний толстяк-распорядитель соответствующее указание получил. А может быть, Л.М. сделал это, зная, что Никита просто так денег не возьмет? И ведь не взял бы! А так все чисто - выигрыш, нечего делать. И значит, не совсем еще Носорог уважение к окружающим потерял,
      Тут возникла необходимость посетить то место, куда, как известно, и цари пешком ходят. Пиво - коварный напиток, и, употребляя его, лучше всегда иметь поблизости куда слить излишки. В "Наф-Нафе" такое место было. Никита оставил пакет с бутылью и направился в узкий коридорчик, где и находилась требуемая комната. Выйдя, он стал тщательно мыть руки в тамбуре, и вдруг входная дверь с треском распахнулась и, расстегивая ширинку, вошел один из вчерашних охранников у входа в "Русскую водочку" - тот, что подбрасывал монету на ладони. Это именно ему захмелевший Никита, ведомый телохранителем Л.М., Показал фигу. Никита сразу его узнал. И он узнал Никиту.
      – Ха! - осклабился бугай, одетый сегодня по случаю погоды не в кожаную куртку, а в легкую рубашку-распашонку. - Здоров, братан. Вот где свиделись! А у меня к тебе базар имеется. Вчерашнее-то помнишь? Во-во... Ты погоди чуток, я шас отолью, а Там и пообщаемся тесно! - И он скрылся в кабинке.
      Такого продолжения своего похода в пивную Никита никак ие ожидал. Славное приключение: с похмелья еще и морду набьют. Нет, надо было выбираться отсюда. И чем скорее, тем лучше. Но сначала хотя бы на короткое время задержать этого, в кабинке. Подхватив стоявшую в углу швабру, Никита быстро и бесшумно заклинил ее ручкой дверцу и выскочил в коридор. Стараясь казаться спокойным, прошел к своему месту, забрал пакет с бутылью (не оставлять же противнику!) и осмотрел зал: нет ли второго охранника? Тот был здесь, ковырялся в большой тарелке крупных раков. На столе перед ним стояло уже с десяток опорожненных кружек. Никита, не дожидаясь, пока и этот его опознает, взлетел по ступенькам.
      Швабра - запор ненадежный. Нужно было затеряться в толпе. Нырнуть в какой-нибудь магазин? Но возле "Наф-Нафа" были только мелкие лавочки и бутики, в которых обычно два-три покупателя, среди них не. спрячешься. А вот это подходит! И он запрыгнул в только что подьехавший троллейбус, наступив при этом на ногу старику в выгоревшем офицерском кителе. Дед разразился руганью. Хорошо еще, что на этой остановке ему нужно было сходить, а то еще долго Никите, а заодно и остальным пассажирам, пришлось бы слушать его проклятия. Но и на остановке скандальный ветеран не успокоился, продолжал кричать и потрясать палкой.
      Никита следил за выходом из подвала, мысленно торопя водителя: "Ну скорее же, трогай!" А тот, как назло, не спешил, громко оповещая пассажиров о необходимости приобретать билеты и о том, что следующая остановка - улица Гоголева.
      Ресторанные охранники показались из "Наф-Нафа" как раз в тот момент, когда двери троллейбуса с шипением и лязгом наконец закрылись. Никита облегченно вздохнул - теперь пуста" хоть сто лет ищут. Но второго вздоха не получилось. "Братаны" свое дело знали туго. Метнулись туда-сюда, и, конечно же, их внимание привлек дед, все еще разорявшийся на остановке. Задали ему пару вопросов, успокаивающе похлопали по плечу, посмотрели вслед уходящему троллейбусу и ринулись к недалекой платной стоянке.
      Никита похолодел. На машине они быстро догонят троллейбус, вытащат обидчика из толпы и точно голову открутят. Что делать? Выскочить на ближайшей остановке и понадеяться на свои ноги? Ерунда, бегун из него никакой, вмиг поймают. Стать бы маленьким, незаметным... А что, это мысль! Надо добраться до конторы, до кабинета и успеть нажать кнопку на крыше ангара.
      Он прикинул свои шансы. Пожалуй, из троллейбуса его вытаскивать не будут, слишком много шума может получиться. Тем более полной уверенности, что он внутри, у них нет. Поедут, наверное, следом, подождут, не выйдет ли Никита на одной из остановок. Вот где главная загвоздка - проскользнуть так, чтобы не заметили.
      Ребята оказались глазастые. Едва он, смешавшись с выходившими людьми, нырнул во двор около остановки, как тут же серебристая "девятка" перескочила тротуар и устремилась за ним. Но этот двор переходил в другой, а проезд между ними жильцы дома, не любившие лишнего шума, давно уже перегородили бетонными цветочницами. "Девятка" сдала назад, и Никита, поняв, что преследователи поехали в обход, прибавил шагу.
      Запыхавшись, он влетел в общий кабинет и не сразу понял, что тот пуст. Воспользовавшись отсутствием начальника, подчиненные тоже устроили себе выходной. Несмотря на спешку, Никита все-таки подумал: "Так-так, кот из дома - мыши в пляс. Р-работнички!" На месте был лишь трудоголик Василий Александрович. При виде начальника в столь непрезентабельных одеждах он выпучил глаза. Но Никита мимоходом сделал рукой успокаивающий жест: все в порядке, так и должно быть. И добавил:
      – Если меня будут спрашивать - вы не видели, я не появлялся.
      Уже устанавливая под столом ангар и втыкая вилку в розетку, он услышал, как за стеной распахнулась дверь и громкий голос спросил:
      – Мужик, сюда такой, в клетчатой рубахе, не забегал?
      И полный достоинства ответ заместителя:
      – Никого здесь не было.
      Но преследователи не поверили:
      – А мы щас сами посмотрим. Некуда ему больше было дергать!
      "Ну-ну!" - ухмыльнулся Никита и нажал кнопку.
      В большом мире все шло своим чередом. Охранники сунулись в кабинет, Никиту не нашли, решили, что он мог выскочить в окно, и побежали искать дальше. Потом заглянул Василий Александрович, тоже никого не обнаружил, удивленно пожал плечами и ушел. А Никита поднялся с грязного линолеума (только теперь видно, как плохи уборщица моет полы, надо будет замечание сделать), отряхнул колени и устало поплелся в ангар. В комнате отдыха он со стоном облегчения упал на кушетку. Все-таки хорошо, что у него есть это убежище. Вот и пригодилось! Надо пивка выпить, а то голова от беготни и переживаний опять болеть начинает. Он открутил пробку и хорошенько приложился к бутылке. Жаль, что здесь холодильника нет. Теплое пиво пить - последнее дело. Но, может, оно и остыть не успеет...
      Остаток дня Никита развлекался как мог. Допил бутыль, еще раз прошелся по всем помещениям ангара, вволю покатался на джипе, подремал. Пожалел было, что инструкции к самолету остались в ящике стола и, чтобы их достать, нужно опять становиться большим. Но потом решил, что еще успеегся. И самолет трогать не стал - не пришло еще время для этого. Ближе к вечеру он подумал, что пора и возвращаться, в конторе наверняка уже никого нет. Даже Василий Александрович при всей его трудолюбивости должен был уйти.
      Так оно и было. Но возникло новое затруднение. Уходя, заместитель, естественно, закрыл за собой дверь. А ключей у Никиты не было. Ведь он сегодня надел джинсы, а не костюм. Вот новости! В окно не вылезешь - второй этаж довольно высокий. И спуститься не получится - голая кирпичная стена. Все равно как если бы он оказался на крыше ангара без веревки. Подумав об этом, он дал себе слово завтра же непременно установить там катушку ниток.
      Но это в маленьком мире, а как сейчас выбираться? На всякий случай он позвонил домой и послушал длинные гудки. Жена тоже сегодня задерживалась. Надо думать, не по аналогичной причине.
      Никита обшарил вею контору в поисках хоть какой-то веревки, но тщетно. Да и то - зачем здесь веревка?
      Можно снять портьеры, связать их и так спуститься. Но тогда завтра придется придумывать объяснение этому для Василия Александровича. А он и так наверняка в большом недоумении из-за таинственного исчезновения Никиты. Может быть, остаться ночевать на кушетке в ангаре? А жене потом как объяснять, почему домой не пришел? Еще хуже! Нет, непременно надо выбираться.
      Он присел у открытой форточки, машинально закурил, хотя раньше в кабинете себе такого не позволял. Отчасти из соображений дисциплины, а больше из-за того, что пару раз пробовал, но девицы в соседней комнате поднимали страшный скандал, утверждая, что дым идет к ним и быть пассивными курильщиками они не желают. Хотя активными были, дымили на лестничной площадке каждую свободную минуту.
      Итак, он закурил и стал думать. Но в течение сигареты не придумал ничего существенного. Ну, предположим, с дверью на этаже трудностей нет. Но на основной двери внизу стоит гораздо более мощный запор, и тут без ключа не обойтись.
      Пока он размышлял, на улице начало смеркаться. Время было позднее. Опять позвонил домой - с прежним результатом. Нет, он не собирался вызывать сюда жену с ключами, упаси Бог? Просто хотел предупредить, что задерживается.
      У входа послышался шум подъехавшего автомобиля, и Никита обрадовался. Вот и выход! Сейчас арендаторы первого этажа, прибывшие на свою очередную ночную погрузку-разгрузку, откроют дверь и выпустят его на свободу!
      Что удержало Никиту от того, чтобы не окликнуть приехавших людей, как только они вошли в здание, знает, наверное, только его подсознание. Мало того, что не окликнул, так даже и не вышел на площадку второго этажа, а наблюдал в щель приоткрытой двери.
      И похвалил себя за то, что так сделал. Потому что вслед за первым вошедшим человеком втолкнули второго, руки которого были скованы наручниками, а голову закрывал глухой черный капюшон. Двое привезли третьего. Открыли своим ключом дверь на первом этаже и втащили пленника в склад. Наружную дверь тщательно заперли за собой. Никита по-прежнему не мог выйти.
      Внизу должно было совершиться что-то плохое. Человека в наручниках и капюшоне, конечно же, похитили. Держать его на складе смысла не имело - днем контора на втором этаже работает, могут быть осложнения с ее сотрудниками. Значит, собираются или пытать сегодня ночью, или вовсе убить. Вспомнилась кепка в бурых пятнах, что Никита видел недавно у входа. Все-таки это была кровь.
      Тут бы ему действительно связать портьеры и по ним убежать через окно. Или позвонить в милицию и сообщить о происходящем. Раньше он так бы и сделал. Но события последних дней затронули в его душе авантюрную струнку, которая и сейчас тихо зазвенела. Он решил не бежать, шума не поднимать, а для начала узнать, что в действительности делается на первом этаже.
      Только надо заглянуть в ангар, одну штуку оттуда прихватить. Никита опять подключил шнур к розетке и нажал кнопку. Поднялся с колен, бегом кинулся в комнату отдыха. В ангаре было еще темнее, чем в кабинете, но кое-что он различал. Выдернул из ящика в шкафу пистолет, прихватил к нему пару обойм. В каждую входило только семь патронов. Негусто, зато калибр какой! Пушка, а не пистолет! Что же это за модель? Жаль, что не догадался раньше опробовать оружие. А ведь время было!
      Вообще-то он уверял себя, что вмешиваться не собирается. Кто там и чем занимается - не его дело. Но на случай неожиданной встречи с бандитами оружие иметь надо. Хотя бы для того, чтобы отпугнуть.
      Никита с треском загнал обойму в рукоятку, передернул затвор, как это всегда делается в кино. Получилось. В сумерках он тщательно осмотрел предохранитель, чтобы не перепутать, если действительно придется стрелять. Может, надо парочку гранат прихватить? Но потом представилась картина изуродованного взрывами здания, и он отбросил мысль о гранатах. Что тут, боевые действия по полной программе разворачивать?
      Сжимая рукоятку пистолета во вспотевшей от возбуждения ладони, Никита выскользнул на лестничную площадку и бесшумно спустился по лестнице. Как он и надеялся, дверь на склад бандиты не закрыли. Оттуда пробивался свет и слышались приглушенные голоса, но ни одного слова он разобрать не мог. Надо было продвигаться дальше. Медленно, каждую секунду ожидая предательского скрипа старой двери, он приоткрыл ее ровно настолько, чтобы протиснуться в щель. Заглянул туда сначала одним глазом, потом просунул голову. Картина от этого не прояснилась, и голоса четче не стали. Обзор закрывали штабеля ящиков с компьютерной техникой. Но это давало возможность незаметно для хозяев проникнуть на склад. Скрываясь за ящиками, он медленно двигался вперед, внимательно глядя под ноги, чтобы не наступить на что-нибудь, что может выдать его шумом.
      Проход наконец вывел к центру комнаты. Он выглянул из-за угла. Там происходило следующее. На стуле под яркой лампой сидел голый по пояс человек. Руки его были скованы сзади, за спинкой стула. Черный капюшон исчез, и обширная потная лысина блестела в электрическом свете. Рот закрывал кусок широкого пластыря. Перед ним стояли два парня так называемой кавказской национальности. Точнее определить было нельзя. Здесь, на юге, кого только не было, от смертельно опасных чеченцев до такой экзотики, как таты и лакцы. И что им у себя в горах не сиделось?
      Похитители имели вид самый зловещий. Один, основательно небритый, поигрывал у жертвы перед носом блестящим револьвером. Второй, безбородый, вернее, бесщетинный, скрестив руки на груди, прислонился спиной к ящикам. Теперь Никите стало слышно, что они говорят.
      – Ну что, - негромко сказал небритый. Русские слова он калечил безбожно. - Прыдетса нам тэбя убыть. Вывызем труп подалше и выбросым. Толко литцо изуродуим, чтобы подолше нэ узналы.
      Пленник замычал и задергался. Бандит приставил револьвер ему ко лбу и взвел курок.
      – Молысь.
      Тут вмешался второй похититель.
      – Погоды, Ашот. Можит быт, он хочит что-то сказат? Ми же нэ звэры!
      – Да? - с сомнением протянул Ашот. - Думаиш, скажит? Давай послушиим.
      Он подцепил пластырь, заклеивавший рот, и резко дернул. Пленник дернулся от боли; Липкая лента выдернула основательный клок из его усов.
      Теперь Никита увидел, что и он был кавказцем. От этого желание вмешиваться, если оно и было, сразу же исчезло. Национальные разборки, ему-то что за дело?
      Пленник кашлял, хватая ртом воздух. Говорить он пока не мог, и бандиты терпеливо ждали.
      – Ну, - сказал наконец небритый, - что сказат хочиш?
      Сидевший на стуле разразился бранью. То, что он именно ругался, было понятно даже Никите, не знающему языка: столько ярости было в его голосе. Даже пена летела с губ. Небритый послушал-послушал, да и заехал ему стволом револьвера по лицу. Пленник сразу же замолчал, тяжело дыша и сплевывая кровавые сгустки на пол.
      – Ти нэправилна сэбя видеш, - сказал тот, что стоял у ящиков. - Ругатся нэ нада. Ми нэ панимаим, что та гавариш, не ти ругаиш нае. А ми хатим с табой гаварыт. Будиш, или апят рот заклэит?
      Пленник кивнул. Что ему еще оставалось делать? Никите все происходящее жутко не нравилось. Пока это походило на типичное похищение ради выкупа. Может, действительно вернуться наверх и вызвать милицию? Или посмотреть, что дальше будет?
      – Что вы от меня хотите? - хрипло выдавил пленник. Речь его в отличие от посетителей была правильной, неисковерканной.
      – Другое дэло! - заулыбался тот, что у ящиков. - Пагады, Ашот, нэ бэй его. Видиш, челавэк гаварыть хочит. Панымаиш, друг, дэнги нам нужны. Савсэм мала - сто тысач доларав. Ми знаим, ест у тэбя эти дэнги. Зачэм тэбэ? Еще заработаиш. А нам они очин сийчас нужны. Даже нэ представляиш, как нужны. Ти нам дэнги даеш - ми тэбя отпускаим. Дагаварылис? А то плоха тибэ будэт. Ашот знаиш какой звэр!
      – Нет у меня таких денег! - вдруг заорал пленник так громко, что бритый зажал уши руками, а небритый опять съездил кричавшего по лицу. Даже у Никиты за ящиками в ушах зазвенело.
      – Ест, друг, ест, - ласково сказал бритый. - Ми знаим.Ти лучше атдай, а то савсэм плоха будит. Ноч длинная. Нэ атдаш - убем. Нам нэ жалка. Эта тибе жалка.
      Да, на национальные разборки это не походило. Старая как мир история - богач и разбойники. Только в этом случае, получив деньги, они его обязательно убьют. Ведь даже лица не скрывают. Или просто не боятся Никого?
      – Ти пасыды, - вступил наконец небритый Ашот. - Ми позже пагаварым. - Он что-то сказал своему напарнику, сунул револьвер в карман куртки и пошел к выходу. Никита догадался - в туалет. Представлялся хороший шанс поучаствовать в этом развлечении. Он тихо двинулся вслед за Ашотом.
      Туалет находился на первом этаже йод лестницей. Когда Никита вышел со склада, оттуда доносилось неразборчивое пение. А что такого, делает человек свою работу, и душа у него поет при этом. Нравится ему дело. Никита поплотнее прикрыл за собой дверь на склад, чтобы шум туда не донесся, сунул свой пистолет за пояс джинсов и встал к стене у туалета. В руках он держал увесистую дубинку - ножку стула, обломки которого валялись здесь в углу с незапамятных времен.
      Зашумела спускаемая вода, и дверь открылась. Никита успел еще подумать брезгливо: "Даже руки не помыл" - и, вынырнув за спиной у Ашота, с размаху опустил ему на голову свое оружие. Удар прозвучал на удивление глухо и болью отдался в руках Никиты. Бандит изумленно хрюкнул и застыл на месте. А что, если, как в кино, ему одного удара мало? Сейчас а-ля Портос обернется, улыбаясь, и ка-ак хрястнет в ответ. Но нет, он все сделал как надо. Ашот постоял несколько секунд и молча стал валиться лицом вперед. Не выпуская ножки стула, Никита подхватил жутко тяжелое тело и мягко опустил его на пол. Достал револьвер, пошарил по карманам, выудил маленькие ключики на стальном кольце - наверное, от наручников. Ключа от входной двери не было.
      С одним покончено. Связать бы его, да опять же веревки нет. И так видно - не скоро очнется. Теперь нужно разбираться со вторым. А как у него насчет оружия? Вроде не видно было. Но это такая публика, что всего можно ожидать. И надо бы свое лицо чем-то прикрыть. Им, видите ли, все равно. А вот Никите совсем не хочется, чтобы его потом опознали.
      Он вернулся в склад. На коробках у входа обнаружился достаточных размеров кусок ветоши. Сомнительной чистоты, но выбирать не приходится. Никита повязал ткань как грабитель поездов на Диком Западе. Со стороны это наверняка выглядело смешно, но он надеялся, что второму похитителю будет не до смеха, когда он увидит размеры пистолета.
      Бандит спокойно курил, когда человек с закрытым до глаз лицом неожиданно появился из-за ящиков и скомандовал: "Руки вверх!" От удивления он выронил сигарету. Попытался сунуть руку за пазуху, и тут Никита непроизвольно нажал на курок. Хорошо хоть пистолет был направлен немного в сторону от похитителя. Пуля ударила в коробку рядом с его головой. Оружие громыхнуло так, что Никита сам оторопел, а отдача едва не вышибла пистолет из пальцев. В свете лампы по комнате поплыл клуб дыма, резко запахло сгоревшим порохом.
      На бандита выстрел произвел необходимое впечатление. Он рухнул на пол и накрыл голову руками. Не теряя времени, Никита отомкнул наручники у пленника и, присев, хорошенько приложил похитителя по затылку рукояткой пистолета. Но, не доверившись своему удару, заломил ему руки назад и защелкнул на запястьях стальные браслеты. Потом тщательно затоптал окурок: только пожара здесь не хватает. Разыскал отлетевшую гильзу. Нечего улики оставлять. И в очередной раз подивился себе: "Лихо получилось. Откуда что взялось?"
      Он повернулся к спасенному. Тот со стула так и не встал, плакал, уткнувшись в ладони. Поднял на Никиту мокрее лицо.
      – Спасибо, дорогой! Жизнь ты мне спас! Спаситель только отмахнулся, шаря в карманах скованного. Ага, вот и ключ от входной двери. Теперь можно спокойно уходить. Бывший пленник с ненавистью пнул бандита в бок.
      – Шакалы, шени деда... Денег им надо! Всю жизнь шакалами были, теперь шакалами умрете!
      – Ну-ну, - успокаивающе придержал его за плечи Никита. - Пусть здесь полежат. За ними приедут. Пошли.
      – Погоди, дорогой, - спохватился похищенный. - Я свое возьму. Они у меня отобрали. - Полез в куртку бритого, достал оттуда толстый бумажник, заодно вытащил из наплечной кобуры "Макаров", отдал его спасителю.
      Они вышли в коридор. Первый бандит все еще не подавал признаков жизни. "Не сильно ли я его?" - забеспокоился Никита, но заметил, что Ашот дышит.
      – Одну минуту, - сказал Никита спасенному, натягивавшему рубашку, и побежал наверх. Там он снял трубку и набрал 02. После нескольких длинных гудков послышался сонный голос:
      – Дежурный слушает...
      – Попытка ограбления склада электронной техники, - быстро сказал Никита. - Ограбить пытаются двое. Постарайтесь взять без шума. Ключ от двери лежит на пороге. - Продиктовал адрес и добавил: - Отнеситесь к этому серьезно. - Потом, не отвечая на вопросы дежурного, дал отбой.
      В принципе можно было не очень спешить. Милицейский наряд подъедет минут через десять - с запасом хватит времени уйти. Он захлопнул дверь в контору и спустился вниз. Спасенный уже был на улице.
      – Ну что, поехали? Я ключи от машины нашел.
      – Отлично! - сказал Никита, развязывая тряпку на лице. Ею он тщательно протер свою импровизированную дубинку, рукоятки конфискованных револьвера и пистолета, дверные ручки - все, к чему прикасался. Кто их знает, милиционеров, вдруг отпечатки пальцев будут искать. Запер дверь, положил на порог ключ и оружие. Зачем ему - коллекцию собирать?
      Он не очень надеялся, что бандитов арестуют. Кто они? Арендаторы складского помещения, пострадавшие от нападения. Чье оружие - не знают, ничего плохого не делали.
      Рядом завелся двигатель и вспыхнули фары.
      – Садись, дорогой, мигом домчу. Хорошая у них машина.
      Никита открыл дверцу вишневого "Форда-Скорпио". Патрульная машина встретилась им метрах в двухстах от конторы.
      – Слушай, - уговаривал его спасенный, - поехали ко мне. Такой стол накрою - петь будешь. Ты теперь самый дорогой мне Человек.
      Никита подумал, что, может быть, и правда поехать, но вспомнил о вчерашнем и отказался. Попросил остановить машину и вышел на всякий случай в двух кварталах от дома.
      Видя его непреклонность, спасенный вздохнул:
      – Ну что же, я твою волю уважаю. Но запомни: в любое время дня и ночи позвони, если помощь нужна - все будет. Меня Вахтанг зовут. Как Кикабидзе, знаешь? Кафе "Гори" - мое.
      Никита кивнул.
      – Непременно загляну.
      Вахтанг недобро прищурился.
      – А о тех шакалах не беспокойся. Они свое получат. Ну, счастья тебе, дорогой!
      Дома Никиту ждал неприятный сюрприз. Жена еще не приходила. Интересно, где она может в такое время пропадать? Но у этого была и положительная сторона. Не придется объяснять причину собственной задержки. Он спрятал пистолет и запасную обойму под ванну, переоделся в домашнее и сел ужинать. Заварил китайской вермишели скоростного приготовления, сбрызнул ее кетчупом и начал потихоньку ковырять вилкой, вспоминая события минувшего дня;
      Жизнь его в последнее время становилась все интереснее. Словно судьба наконец решила, что все, хватит прозябать, пора пожить как подобает настоящему мужчине. Он с удовольствием мысленно вновь пережил освобождение владельца кафе. Кто его знает, какой он человек. Но те двое были явно хуже его. Что там милиция сейчас делает?
      Единственный неприятный эпизод - бегство от ресторанных охранников. Да и то все очень удачно закончилось. И ничего нет постыдного в том, что он сбежал. Куда ему тягаться с этими бугаями? Вот если бы пистолет тогда был с ним... Между прочим, за незаконное хранение оружия срок полагается. И немалый. Другое дело, что сейчас всевозможные пушки хранят все, кому не лень, причем не только хранят, но и применяют сплошь и рядом. И ничего им за это не бывает. А вот если Никита попадется, то обязательно засудят. Такое у него счастье.
      Никита неожиданно для себя улыбнулся и пропел вполголоса строчку из шлягера всех времен и народов о дяде Ване и поспевших вишнях в его саду:
      – А не-е поймают!
      Действительно, что это его ловить будут? Такого ловкого решительного мужика! Да ни за что! Ну, крутым он себя назвать не рискнет, но есть в душе этакий стержень, который не позволяет гнуться от самого легкого жизненного ветерка. Вот погодите, он еще с теми ресторанными обломами разберется. А то настоящую охоту за ним устроили! Еще посмотрим, кто кого погоняет!
      Никита чувствовал себя тепло и хорошо впервые за последние годы. Забылись все неприятности, обидное прозвище, пренебрежение подчиненных, равнодушие супруги. Он ощущал себя настоящим мужчиной, который может ответить за свои слова и дела.
      На часах была уже полночь. Странно, однако, где может быть жена? Раньше она никогда так не задерживалась.
      На лестничной площадке послышалось гудение лифта, потом стали ковыряться ключом в замке. Ага, явилась, не запылилась.
      С замком у жены что-то не получалось. Никите пришлось встать и открыть дверь:
      – О! - сказала жена, буквально вваливаясь в прихожую. - Наши зайчики дома. А, ну да, ты же не ходил никуда. Ты у нас отдыхал сегодня.
      От нее сильно пахло коньяком, и была она основательно навеселе. Разувшись, жена тут же стащила через голову платье, На недоуменный взгляд мужа она глупо хихикнула и сказала заплетающимся языком:
      – - А вот хочу так ходить, и все! Сейчас вообще разденусь и буду голая. Имею право! Я у себя дома! Понял?
      – Чего же не понять? - покладисто согласился Никита. - Ходи как хочешь. Где это ты загуляла?
      – Не твоего ума дело! Где хочу, там и гуляю. Ты вон тоже вчера где-то был. Доллары он принес! Мог бы твой Лаврентий и больше выделить.
      – Ты откуда про Лаврентия знаешь? - насторожился Никита. Он точно помнил, что ничего не рассказывал.
      – А вот знаю! Я вообще много чего знаю. В отличие от тебя я женщина умная.
      – Ну еще бы, - сказал Никита. Ссориться он не хотел. Да и кто ссорится с пьяной женщиной? - Я так вообще мужчина.
      – Ты? - Она стояла в прихожей, подбоченясь и презрительно щурясь. - Ты - мужчина? Тряпка ты! Мужчина домой деньги приносит, а не подачки! Кинули ему косточку, он и завилял хвостиком!
      – Ну хватит! - начал закипать Никита. - Ложись спать!
      – Лягу, лягу. Только не с тобой! Вот будешь мужниной, тогда и приходи ко мне спать. А сейчас - марш на раскладушку!
      Никита тяжело глянул на развоевавшуюся жену, но ничего не сказал, действительно вытащил из кладовки раскладушку, которая обычно использовалась для ночевок приезжих родственников и припозднившихся гостей, и устроился на кухне.
      Он лежал с открытыми глазами в темноте и слушал, как в комнате ворочается и похрапывает жена. Его грызла обида. Все было так хорошо! Пришла, плюнула в душу. Еще и виноват оказался. Только вот в чем? Доллары эти поганые... Жили без них, и дальше бы так продолжалось.
      Он встал, поплотнее прикрыл дверь, чтобы дым не шел в комнату. Закурил около форточки, Попробовал вспомнить еще что-нибудь из сегодняшних приключений, но настроение не возвращалось. Тогда он выкинул окурок на улицу, лег и поплотнее укутался в одеяло.

      Утром Никита ушел из дому пораньше, чтобы избежать разговора с женой. Пистолет завернул в газету и кинул в пакет. Хранить его дома не хотелось. Если супруга наткнется случайно, обязательно скандал закатит: "Ты о семье не думаешь, неприятностей хочешь!" Знаем, слышали. По другим, впрочем, поводам. А в ангаре оружие никто не найдет, кроме него. В случае надобности всегда под рукой будет. Как говорится, подальше положишь, поближе возьмешь. Все равно он большую часть дня на работе проводит.
      Никита с удовольствием прошелся пешком. Июньское утро было теплым и солнечным. Может, действительно у него в привычку входит раньше на работу добираться? Хорошо бы. В конце концов для этого нужно лишь небольшое усилие.
      Дверь в здание была закрыта на ключ, и внутри ничто не напоминало о вчерашнем. Да, интересно было бы знать, что же подумали милиционеры, обнаружив тех двоих?
      Он сходил в ангар, разрядил пистолет, тщательно почистил его, убрав копоть после выстрела. А если попробовать пострелять в ангаре или около него, слышно будет в соседней комнате? Мимоходом решил, что обязательно надо найти справочник и определить модель пистолета. И с самолетом пора разобраться. Ему уже определенно хотелось попробовать летать. Но для начала необходимо тщательнейшим образом изучить инструкции. А то полетит - с крыши на чердак, как сказал Гунька своему другу Незнайке.
      Дольше задерживаться в ангаре Никита сегодня не стал, захватил бутыль из-под пива - еще пригодится - и вернулся в кабинет.
      Едва он уселся в кресло и стал копаться в рабочих бумагах, как в дверь постучали. На пороге появился Василий Александрович. Зам был смущен и не знал, как бы поделикатнее задать мучивший его вопрос.
      – Вы так неожиданно вчера появились. Супруга ваша позвонила и сказала, что болеете...
      – Ну что вы, - как можно беззаботнее улыбнулся Никита. - Это она перепугала все. Родственники неожиданно нагрянули, я и решил взять отгул. Пошел в город за продуктами, а там хулиганы пьяные привязались. И как назло ни одного милиционера рядом. Насилу убежал. Не драться же мне с ними, сами посудите. И так уже неудобно получилось, несолидно - в шкафу прятался.
      – А-а... ушли когда же? - не унимался зам.
      – Сразу же и ушел. - Никита смотрел честным взором. - Вы, наверное, отлучались куда-то. В комнате никого не было.
      – Да? - с сомнением сказал Василий Александрович. Но слова начальника опровергнуть не решился. Потом заговорили о текущих делах, явились остальные сотрудники, и день пошел обычным путем. В перерыве Никита никуда не ходил, взявшись изучать "Руководство по пилотированию". Написано оно было простым языком, без зауми и чрезмерного обилия специальных терминов. Все разбито да параграфы: "Запуск двигателя", "Прогрев двигателя", "Руление", "Взлет", "Пилотирование", "Заход на посадку", "Посадка". Отдельно была вынесена глава "Применение бортового оружия".
      Никита читал и поражался - до чего все, оказывается, просто! Хоть сейчас садись и взлетай. Но понимал, что просто это выглядит только на бумаге. А реально лучше бы, конечно, начинать летать с опытным инструктором. Вообще-то инструктора найти наверняка можно. Но стоить это будет неподъемно. Так что придется самому.
      И вот еще что. Насколько ему известно, подобное обучение начинается со штудирования материальной части. То есть конструкция, особенности, принцип работы, возможные неполадки. И главное: почему машина ездит, а самолет летает? Ну и надо это ему? Сейчас и ребенок знает, почему самолет в воздух поднимается. Конечно, когда-то ремонтировать технику придется. Но это когда еще. А сейчас главное - научиться летать. Во-первых, просто интересно. А во-вторых, мухи вконец обнаглели, жить не дают. Значит, нужны только самые общие сведения об устройстве самолета. Нужно быстрее взлететь, В нем появился азарт. Хочет летать и будет! Для начала все тщательно отработать на земле при, выключенном двигателе. А то запустишь его и начнешь кататься по ангару как дурак, пока в стену не врежешься.
      Завтра суббота требуется отговорку придумать для жены, чтобы без помех заняться учебой. Он вспомнил ночную сцену и помрачнел. Нехорошо все-таки вышло. Мало ли что пьяная баба наболтать может! Нельзя все к сердцу близко принимать. Жене тоже нелегко. А тут еще он накануне, что называется, на бровях приполз.
      Когда вечером все ушли, он не удержался, сбегал на пять минут в ангар, походил вокруг самолета, погладил обшивку фюзеляжа. Завтра, завтра займемся как следует.
      Спускаясь по лестнице, он прислушался - нет ли кого в складе. Да ну, головы у них и сегодня должны болеть.
      Дома царил арктический климат. Холодом веяло от выражения лица жены, от всей ее фигуры, когда Никита заходил в комнату, С ним демонстративно не разговаривали. Настроившийся было на примирение и обоюдное забвение обид, он, напоровшись на такой прием, тоже надулся. Не хочет разговаривать - и не надо! Подумаешь! Прощения просить ему не за что! Сами хороша!
      Он ушел на кухню и больше в комнате не появлялся, попивая чай и прилежно изучая инструкцию. Уже лежа на раскладушке, не выпускал брошюру из рук, пока окончательно не сморил сон.
      К конторе Никита подходил все же с некоторой опаской. Но и сегодня здесь было тихо, ничего тревожного. Здорово досталось арендаторам, если второй день в себя прийти не могут. Он почему-то был уверен, что и ночью здесь никто не появлялся. А не будут людей похищать!
      Первым делом в комнате отдыха он достал из шкафа один пистолет и раскрыл толстый справочник Жука по стрелковому оружию, одолженный накануне у соседа. Долго листал его, пока наконец не обнаружил что-то похожее. Присмотрелся внимательнее - вроде бы он.
      Та-ак, рисунок 50-7. Посмотрим по тексту. Вот ни фига себе!
      "Пистолеты Кольта. Толчком в развитии автоматических пистолетов в Америке послужило, так же как и в Европе, появление здесь пистолетов системы Браунинга. Пистолеты Браунинга в США выпускались на оружейном заводе Кольта в Хартфорде, назывались сначала пистолетами Кольта - Браунинга, а со временем просто "кольтами". Начиная с 1900 г: пистолеты Кольта разных модификаций выпускаются под сильный патрон калибра 38, а затем и калибра 45. Затвор сцепленный. Расцепление затвора и ствола происходит после короткого хода ствола с одновременным его опусканием". Так, ну это вообще какая-то белиберда. А дальше что?
      "Пистолеты Кольта быстро совершенствовались. Едва ли не с каждым годом появлялись все новые ихо бразцы, и, наконец, на вооружение в армии и флоте США принимается модель 1911 г. (М1911). Как "Гавернмент модель" ("Правительственная модель") она производится не только в Хартфорде, но и на других оружейных заводах США После модернизации в 1921 г. пистолет получает обозначение М1911А1 и до сих пор состоит на вооружении без существенных изменений. Калибр пистолетов М1911 и М1911А1 - 45АКП.
      ... Пистолеты Кольта имеют распространение во многих странах мира и более чем в двадцати из них официально приняты на вооружение. В Соединенных Штатах они, помимо того, что состоят на вооружении в качестве основного образца, служат базой для создания всевозможных коммерческих и спортивных вариантов".
      Что еще можно найти? "Калибр - 45 (11,43 мм), длина - 216 мм, длина ствола - 127 мм, число нарезов - 6, начальная скорость пули - 262 м/с, скорострельность - 14 выстрелов в минуту, емкость магазина - 7 патронов, масса - 1100 г".
      Он с уважением рассматривал оружие. Конечно, никакой маркировки, никакого клейма, но тем не менее это самый настоящий "кольт", в просторечии - "армейский". Мощная машинка. 45-й калибр - это вам не комар начхал. Понятно, почему бритый бандит после выстрела и не думал сопротивляться.
      Только вот что. Если пистолет американский, да и джип тоже, то какой же тогда самолет? И если тоже американский, что все это может значить? И тут янки свою мировую экспансию развивают? Даже до наших мух их лапы загребущие дотянулись?! А он, получается, империалистическая марионетка, которую дергают за нитки воротилы с Уолл-стрит! Ну, блин! Сейчас бы того длинного изобретателя сюда. Уж он бы с ним поговорил с помощью американского оружия о его американских хозяевах! Холуй вашингтонский! Шпион и провокатор! Сунуть ему ствол в нос и ехидно так поинтересоваться: "А сколько же тебе зеленых сребреников за меня отвалили, иуда?" Потом взять за шкирку - и в госбезопасность: "Получите агента!"
      Хотя нет, в госбезопасность нельзя. Ангар отберут, полетать так и не придется. Еще и из Никиты всю душу вынут допросами. Знаем мы их. Никакого исторического доверия. Ведь ни за что не поверят, что ему за просто так ангар вручили со всеми причиндалами (в том числе и с оружием). Доказать ничего не смогут, но так ли уж нужны им доказательства? Всегда не нужны были, а сейчас вдруг понадобились? Ха-ха... Нет уж, никого он ловить не будет и никуда докладывать не пойдет. Позже сам разберется, кто здесь чья марионетка. Главное сейчас - научиться водить самолет. Или нет - управлять самолетом. А может, лучше - летать на самолете?
      Американцев он не любил. И хотя признавал за ними некоторую прогрессивность во взглядах и техническое новаторство, все равно кривился, когда говорили восторженно об американских достижениях и приверженности американцев своей стране. Вот в каком-то фантастическом фильме речь идет о вторжении инопланетян и герою предлагают сделать нечто мужественное. А он спрашивает, засранец: "А это не повредит Соединенным Штатам, сэр?" То есть на весь остальной мир ему начхать. Русский в подобной ситуации непременно поинтересовался бы: "А это не повредит нашей планете?" И безо всякого "сэра"! Так уж мы воспитаны.
      И потом, что это они носятся со своей "страной равных возможностей"? Да еще всем в глаза этим тычут. Неужто такие наивные и сами в это верят? Как же, равные. Есть у тебя богатый папочка за спиной - все получится. Нет - гуляй вальсом. Совсем как у нас.
      Никита убрал оружие на место, закрыл справочник и отправился к самолету. Не показался он ему американским. Было в крылатой машине что-то родное, залихватское и одновременно разгильдяйское. Чувствовалось, что самолет летать может и летает здорово. Так, что никакому "Мустангу" и не снилось.
      Немного робея, он залез на плоскость и заглянул в кабину. Ну что же, сиденье, ручка управления, педали, приборная доска - все как полагается. Черт, не нашел справочников по авиатехнике. Сейчас бы увереннее себя чувствовал. Да некогда было из-за приключений. Он открыл фонарь, еще раз осмотрел кабину. Все свежее, новое, пахнет краской, кожей. Новенький самолет, будто только что из цеха.
      Сиденье безопасное, это только на реактивных самолетах катапульты установлены. И хорошо. А то, не дай Бог, сработает пиропатрон нечаянно - так и влипнешь в потолок. Были прецеденты, он еще по срочной службе помнил.
      Ну, пора и обживать машину. Он осторожно перекинул ноги через борт и устроился на парашюте, заменявшем сиденье. Лямки сейчас застегивать не надо, еще успеется.
      А в общем, все просто. Ручка влево, ручка вправо, на себя, от себя. Стандарт. Наш, наш самолет! Все надписи и обозначения на русском. Вот и отлично, а то как бы он английские разбирал? Заодно и чувство патриотизма удовлетворено.
      Около часа Никита осваивался в кабине. Потом вылез, проверил, прочно ли стоят колодки под колесами. Все было как следует. Он вышел из ангара, присел у стены. Покопался в нагрудном кармане рубашки, достал сигарету. Стеклянная поверхность настольного аэродрома простиралась перед ним. Если начнутся полеты, обязательно нужно будет сделать разметку, чтобы взлетать и садиться не как попало. В каждом деле необходим порядок. А в авиации - особенно. Вообще нужно сразу поставить себе за правило: дисциплина и еще раз дисциплина. Хоть и говорят, что там, где начинается авиация, кончается дисциплина, все это так, пустые слова. Техника разгильдяйства не прощает.
      Никита поднял голову, посмотрел вверх. Где-то высоко просматривался потолок и белели трубки дневного света. Отсюда они казались вполне обычного размера. А все-таки жаль, что нет здесь голубого неба и облаков...
      Хватит резину тянуть! Только время зря уходит. Он решительно прошагал к самолету, забрался в кабину. На колени положил инструкцию. Что первым пунктом значится? Запуск двигателя. Запускаем.
      Часов около шести вечера Никита лежал на кушетке в комнате отдыха в изнеможении. В общем-то, все получалось. Двигатель запускался и выключался без проблем. Но, когда, погоняв его на разных режимах, он решился убрать колодки и попробовать немного порулить, тут-то все и началось. Самолет упорно не хотел поворачивать в нужную сторону, кружился по ангару, заставляя Никиту постоянно жать на тормоз, и норовил врезаться в стену или зацепить джип. Тогда он плюнул на рискованные попытки, подсоединил водило к заднему колесу и с помощью джипа выволок самолет на открытое пространство. Здесь можно было разгуляться как следует, не боясь въехать куда-нибудь крылом. Весь день, с небольшими перекурами, он раскатывал по стеклянной поверхности своего аэродрома и наконец наловчился настолько, что рискнул зарулить в ворота ангара. Только разворачиваться не стал, бросил самолет носом к задней стенке. А сам, еле вывалившись из кабины и чуть не упав от усталости с плоскости, кое-как добрался до кушетки. Он умирал от голода и ругал себя за недогадливость. Ну что стоило захватить парочку бутербродов?
      Чувство голода заглушала законная гордость. А ведь получается! До полетов еще далеко, но на земле машина начинает его слушаться. Педаль вперед - и нос со сверкающим диском винта двигается в нужную сторону.
      Домой возвращаться не хотелось. Опять злая неизвестно из-за чего жена, ночь на раскладушке... Между прочим, кушетка здесь весьма удобная. Может, действительно переночевать в ангаре, а завтра с утра заняться разбегом перед взлетом? Скандал, скандал дома будет. Ну и хрен с ним, со скандалом! Жена все равно повод найдет. Надо облегчить женщине поиски! Соврать по телефону что-нибудь, а там пусть как знает.
      Так он и сделал. Раньше ни за что бы не решился. Супруга восприняла его неуклюжую ложь холодно и безразлично. "Ну-ну..." Он быстренько положил трубку, чтобы не запутаться в подробностях.
      Сходил в ближайший магазин, купил на ужин хлеба, кусок вареной колбасы. До "Наф-Нафа" было далековато, а то стоило бы, прихватив, конечно, пистолет (на всякий случай), сходить за пивом. Пришлось обойтись бутылочной "Балтикой". Купил он и пачку сигарет. Не традиционную "Нашу марку", а потратился на "Marlboro". Гулять так гулять.
      Ужин у него получился по-мужски скупой, то есть замечательный. Не хватало только информации из большого мира: как-то там дела в Палестине? Надо бы транзистор принести, что ли. И кипятильник, чтобы чаю попить можно было.
      Большим неудобством было также отсутствие туалета. Когда "пиво дырочку нашло", пришлось становиться большим и спускаться на первый этаж. Арендаторы все еще не появлялись. Никита даже начал тревожиться: не мстительный ли Вахтанг добрался до своих похитителей? Судя по его улыбке - вполне мог.
      Ангар во избежание всяких случайностей он поставил под стол, ушел в него и до утра уже не возвращался. Появления уборщицы опасаться не стоило. Кому же это взбредет с субботы на воскресенье прийти убирать? Почитал инструкцию перед сном, но недолго - очень устал.
      Проблема с чаем утром решилась очень просто. Он позаимствовал стакан, кипятильник и Щепотку заварки из стола у кого-то из девиц. Пустые пивные бутылки и прочий мусор вынес на улицу, чтобы не захламлять ангар.
      Для начала он решил дозаправить самолет. В ангарном хозяйстве имелась ручная помпа. Уж и пришлось Никите поработать ее рычагом! Никогда он не думал, что это такой трудоемкий процесс. Пока баки заполнил под завязку, весь взмок. Пришлось какое-то время отдыхать. Нет, изобретатель здесь явно недодумал. Надо было электронасос поставить. Кнопку нажал - и порядок!
      Он сидел у стены вытянув ноги и расслабленно курил. Все-таки в физическом труде есть свое удовольствие. Тем более когда работаешь на себя, а не на чужого дядю. Теперь надо еще сжатым воздухом заправиться.
      Как и вчера, самолет он вытащил из ангара джипом. Для начала запустил двигатель и немного порулил, чтобы вспомнить вчерашний урок.
      Потом развернул самолет у ворот ангара и, придерживая скобу тормоза одной рукой, застегнул ремни парашюта. Так, на всякий случай.
      Никита смотрел перед собой и не решался отпустить тормоз. Длины стола вполне хватало для того, чтобы отрепетировать разбег. Ее хватило бы и для настоящего разбега. И для взлета. Но сегодня это в его планы не входило. Он убрал со стола абсолютно все, чтобы не было никаких помех. Теперь перед ним расстилалось стеклянное поле, где-то далеко заканчивающееся бездонной, по его меркам, пропастью.
      Летный комбинезон пришелся как раз впору. Он надел его, решив, что пусть уж все будет до конца по-настоящему. Еще раз пробежал глазами инструкцию, потом убрал ее в бортовой зажим. Важно как можно быстрее набрать скорость, позволяющую оторваться от земли, тьфу, от стола! А затем успеть затормозить. Все готово, все он сделал правильно. Никита потихоньку стал прибавлять обороты. Машина дрожала, чуть-чуть подаваясь вперед. В рев двигателя вплеталось еще множество звуков, порождаемых вибрацией. Почувствовав, что тормозам уже трудно стало удерживать самолет на месте, он плавно отпустил скобу, и ускорение рванувшегося вперед самолета вдавило его в спинку сиденья.
      Настольное стекло было все-таки не очень ровным. Машина, ускоряя свой бег, подпрыгивала, билась колесами, раскачивалась, но неопасно, в пределах нормы. Главное, что она не уходила с основного направления и двигалась прямо.
      Никита стискивал зубы, чтобы не стучали от тряски и страха. И наконец, уже мало что соображая, потянул на себя рычаг. Не резко, а как говорилось в инструкции - мягко и уверенно. Словно по волшебству грохот и дребезжание прекратились, горизонт ушел вниз, и Никита почувствовал, что самолет поднимается в воздух.
      Даже не успев обрадоваться, он тут же отдал рычаг от себя, чтобы снизиться и сесть, пока не кончился стол.
      Приземлился он совсем не так удачно, как взлетел. Машина запрыгала по стеклу, едва не переворачиваясь. Но он уже сбросил обороты и осторожно тормозил, чтобы не клюнуть носом. Самолет вихлял, как пьяный, неумолимо приближаясь к краю стола. Никиту охватила паника. Еще немного - и машина накренится над бездной и рухнет вниз, на линолеум, разукрашенный желто-коричневыми цветочками.
      Действуя тормозом и педалями, ему все же удалось выровнять взбесившийся самолет, погасить скорость и развернуться если не у самого края стола, то в прямой его видимости.
      Глушить двигатель он не стал. Вытер рукавом взмокшее лицо и порулил к ангару, стараясь не очень разгоняться. Там вначале самым тщательным образом осмотрел стойки шасси - нет ли трещин или надломов. Все-таки посадочный удар был очень сильным. Потом джипом затащил самолет под крышу. Сунул под колеса колодки и ушел в комнату отдыха - думать. Как известно, лучше всего думается лежа. Он растянулся на кушетке, уставился в потолок и стал анализировать свой первый краткий полет.
      Сделал он, конечно, все неправильно. Собирался ведь только порепетировать разбег. Черт дернул потянуть на себя ручку. Вот лежали бы сейчас на полу крошечные дымящиеся обломки. И завтра уборщица грязным веником смела бы их в совок и препроводила в мусорное ведро. Блестящая перспектива! Сам же зарок давал - дисциплина и только дисциплина. А что получается?
      В этот раз самолет выдержал жесткую посадку. Но если вот так будет бухаться при посадке, то очень скоро понадобится "Руководство по ремонту"...
      С другой стороны, он выяснил что хотел. Да, самолет может летать, и Никите вполне по силам поднять его в воздух. Причем для разбега совсем не нужна вся длина стола, половины хватает с лихвой.
      Не пробуя, летать не научишься. Значит, придется рисковать, никуда от этого не денешься. Поначалу можно делать небольшой круг и с него заходить на посадку. Потом стоит попробовать летать и дальше. Но сначала он расчертит взлетную полосу прямо на стекле и наметит ориентиры. У Екатерины, кажется, был японский несмываемый маркер в столе...

      Наступившая летняя пора помогла ему. Вдруг почти все и сразу сотрудники заныли о том, что им пора в отпуск. Никита, сдерживая радостный трепет - уж очень кстати пришлось - и сохраняя каменное лицо, прикинул, что если сейчас их отпустит, то большого вреда делу это не причинит. Для порядка сделал вид, что думает, но через день подписал все поданные заявления. И остался только с замом.
      – Василий Александрович, - поинтересовался начальник, - а вы что же, отдыхать не собираетесь?
      Зам посмотрел невинно и ответил, что нет, сейчас ему отпуск не с руки. Стал что-то бормотать о том, что вообще не любит летом отдыхать, обожает осень, бархатный сезон, тишину и прохладу. Никита пожал плечами и отстал. Действительно, не оставаться же ему одному на хозяйстве? Полеты полетами, а какая-то работа все равно должна делаться. И вообще, мало ли какие причуды у людей бывают! Военные, по анекдоту, так не любят потных баб и теплую водку, что ходят в отпуск исключительно зимой. Ничего, вдвоем с замом они отпускной месяц запросто продержатся, тем более что в управлении летом тоже все разбегаются на вакации.
      Беспокоила жена. Как бы холодно она ни относилась к супругу в последнее время, частые ночные отлучки требовали объяснения. А они были просто необходимы. К вечеру Никита так уставал, что не хватало сил тащиться домой в троллейбусе вместе с усталыми, злыми людьми. Кушетка в ангаре манила покоем.
      И он придумал глупую историю о том, что помогает другу работать на даче, а осенью труд вознаградится частью урожая. До осени далеко, решил Никита, авось найдется пристойный выход из этого вранья.
      Жена в дачную сказку, кажется, поверила. По крайней мере, не выражала недовольства, когда он звонил и докладывал, что сегодня опять не придет ночевать.
      В общем, Никита создал себе режим наибольшего благоприятствования. Летай - не хочу! А он хотел. И летал. Действительно летал. Не просто совершал козлиные подскоки, как в первый раз, а именно поднимал самолет в воздух, делал круг и производил посадку. Все, как в инструкции, без вольностей и отсебятины. Осознав, что любая глупость в воздухе может закончиться весьма печально, Никита теперь был крайне дисциплинирован. А как же? Это муха, если брякнется с высоты, только головой помотает и дальше полетит. Человек - существо хрупкое, ему падения противопоказаны.
      Самолет слушался его хорошо, просто отлично. Настолько чутко, что малейшее лишнее движение ручки управления или педалей могло так закрутить машину в воздухе, что только твердое знание инструкций и природное чутье помогали вывести ее в горизонтальный полет. Несколько раз с ним такое случалось, и комбинезон после безумных курбетов был хоть выжимай.
      Осваивая машину, Никита не забывал о своей сверхзадаче. Мухи пока смотрели на жужжащую зеленую штуковину с превосходством. Очень уж неуклюжей она им казалась. По-прежнему нагло садились на голову, когда он был большим, и норовили прогуляться по столу. В одну Никита чуть не врезался, заходя как-то на посадку. Расставилась посреди полосы что твоя корова. Пришлось уходить на второй круг и ждать, пока муха соизволит улететь. Но он теперь с газетой за ними не гонялся, лишь отмахивался. И думал: "Ну, заразы, погодите. Время придет - со всеми разберусь. Сам, лично. В клочья!" Ворота ангара, когда не летал, обязательно запирал. А то забредет туда какая-нибудь нечисть.
      Чтобы Василий Александрович случайно не вошел в кабинет, когда начальство осваивает авиатехнику, пришлось врать и ему. Никита сказал, что из "Нашей правды" попросили написать большую статью о проблемах отрасли и перспективах ее становления и укрепления, поэтому какое-то время ему нужно побыть одному, поработать в тишине. Идиотское объяснение, если подумать. Ну какие там перспективы, если вообще вся промышленность на ладан дышит. Но зам думать не стал, понятливо кивнул, и теперь ежедневно часа на два Никита запирался в своем кабинете и отправлялся в ангар. Вторая смена была после рабочего дня, когда он оставался в конторе один. Кстати, с того вечера, когда таинственный спаситель освободил заложника, арендаторы первого этажа так и не появлялись. Никита подумывал как-нибудь заглянуть в "Гори" к Вахтангу, узнать, не он ли поспособствовал исчезновению бандитов. Останавливала только возможная благодарность спасенного. Неудобно как-то, когда тебя начинают благодарить.
      Опыта боевых действий, особенно в воздухе, у Никиты, естественно, не было. В библиотеке он набрал пачку книг в суперобложках из серии "Военные мемуары" и все свободное время проводил, читая воспоминания Кожедуба и Покрышкина, Захарова и Афиногенова. Но это мало помогало. Найти бы простой учебник по тактике воздушного боя. В летных училищах, наверное, есть такие. А в обычной городской библиотеке разве отыщешь нужную специальную литературу! До всего приходилось доходить самому. И потом, психология какого-нибудь офицера люфтваффе или натовского авиакрыла наверняка сильно отличается от психологии обычной комнатной мухи.
      Никита даже не предполагал, насколько трудно не просто управлять самолетом, а ловить при этом в прицел маневрирующего противника. Немного освоившись и уже довольно уверенно поднимая и сажая машину, он сгоряча начал открывать огонь, как только впереди появлялась жирная мушиная туша. Мухи лениво уворачивались от снарядов, и те летели куда попало, оставляя на стенах кабинета еле заметные отметины. А Никита, расстреляв весь боезапас, злобно ругался и возвращался на аэродром: заправлять самолет, чистить и заряжать пушки,
      Он вновь и вновь приходил к выводу, что, для того чтобы успешно воевать, надо сначала научиться летать как следует.
      С самолетом давно уже было все ясно. Это оказался "Як-3", самый, пожалуй, лучший истребитель времен войны. На что уж французы летчики слабоватые, и те в "Нормандии-Неман" только за десять дней октября 1944-го сбили на этих самолетах 119 немецких, в основном "FW-190" и "Me-109G". Фашистские асы их боялись. Была его машина скорее всего не серийной, а какой-то модификацией, но какой именно, осталось для него тайной.
      Неприятное происшествие заставило задуматься о дополнительных мерах безопасности. Как-то раз он слишком долго гонялся за особенно наглой мухой, потратил впустую все снаряды и увлекся так, что не заметил, как указатель количества топлива стал резко скатываться к нулю. Спохватился все же вовремя. Еще бы пара минут - и все, самолет мог остаться совсем без бензина. А тут, буквально "на честном слове и на одном крыле", он дотянул до аэродрома, и едва колеса коснулись стекла, двигатель зачихал и остановился. Потом пришлось джипом тащить самолет в ангар через весь стол.
      Никита представил себе, как горючее кончается где-то в дальнем конце кабинета. Ну, предположим, спланировать с заглохшим двигателем он сумеет и успеет. Сядет на пол. Но ведь потом придется идти до стола, на котором стоит ангар. А как подниматься наверх? Пришлось крепко подумать об этом. Что-то вроде лифта он установить не мог - маловато технических знаний. Прикинул - а не сплести ли веревочную лестницу от пола и до крышки стола? Ну да, а потом на манер Сталлоне карабкаться наверх, раскачиваясь от малейшего сквозняка? И не изобрел ничего лучшего, как каждый раз перед полетом опускать настольное стекло вместе с ангаром прямо на пол. Да стал брать в каждый вылет пистолет и пару гранат. Мало ли какая тварь может встретиться на пути от места вынужденной посадки! Тот же таракан. Или паук. Будет выглядеть это как в фильме ужасов - схватка с гигантским членистоногим. Тут вообще хорошо бы автомат достать или небольшой гранатомет, чтобы надежнее было.

      В двигатель Никита пока не лез. Ибо сказано было еще во времена его срочной службы лейтенантом-техником Вовой Романовым: "Чем меньше самолет трогаешь, тем он лучше летает". И правда. Уж как только Романов свой 1/4 51 ни облизывал, а все равно то и дело возникали предпосылки к летному происшествию. Это значит - что-то в полете забарахлило. Не полностью отказало, а так, чуть-чуть. Все равно плохо и опасно. Другие техники иногда просто чехлы снимали да лючки открывали для видимости работы. И ничего - их самолеты летали как миленькие.
      Вообще-то в инструкции был дан ресурс самолета и двигателя. И ресурс этот был еще очень большим.
      Понемногу Никита обживал ангар, поддерживал в нем чистоту и порядок. Стены комнаты отдыха украсил большим календарем и картинками с изображениями различных типов самолетов. Принес из дома плед и комплект постельного белья. Поднатужился и как-то вечером, поймав шабашника с пикапом, приволок старенький, но рабочий холодильник, который все равно без дела ржавел в подвале. Теперь ангар почти постоянно приходилось держать подключенным к сети. Добыл даже двухкассетную магнитолу, в очередной раз соврав жене, что магнитола сломалась и он отнес ее ремонтировать знакомому электронщику. Теперь, отдыхая на кушетке после очередного вылета, можно было слушать любимых "Битлз" или Рода Стюарта.
      Однажды вечером он не полетел - сильно устал днем, - а устроил стрельбы. Надо же было к оружию привыкать. Прикрепил на обрезе экономического справочника самодельные мишени и стал палить по ним из пистолета с разных дистанций и из всевозможных положений: стоя, с колена, навскидку. "Кольт" бил мощно и точно. Никита настрелялся так, что и на следующий день в ушах звенело. А нечего было этим заниматься без специальных противошумовых наушников.
      За всеми делами он как-то .отошел от проблем большого мира и даже стал забывать, что существуют Л.М., бандиты из ресторана и девушка с кладбища. Действительно, Носорог больше не звонил, сочтя, наверное, что позволил Никите выиграть десять тысяч долларов - и хватит, гуманитарная миссия окончена. Ну что же, Никита об этом не жалел и к новым приключениям не стремился. У него теперь было свое, особенное и постоянное, приключение, как ни у кого на свете.
      И наступил день триумфа! Никита предыдущую ночь провел дома. Бесконечные отлучки "на дачу к другу" выглядели совсем уж вызывающе. Жена могла что-то и заподозрить. Конечно, до истины она ни в коем случае не докопалась бы. Но всякая ерунда про баб на стороне тоже малоприятна. Поэтому Никита появлялся дома хотя бы через две ночи на третью.
      Супруга давешний скандал уже успела забыть, но отношение ее осталось прежним - несколько презрительным и высокомерным. Никита на это внимания не обращал. Он сидел на кухне, поглощая им самим и приготовленный ужин - жене некогда было, принесла домой срочный отчет, - когда за спиной раздалось:
      – Что-то ты, мил друг, похудел в последнее время. Кормишься вроде бы нормально. На стороне завел кого? От страсти сохнешь?
      "Ну вот, - с неудовольствием подумал Никита. - Началось. У нее принцип "Какой-никакой завалящий мужик, а все равно его нужно на коротком поводке держать". Вслух же сказал, стараясь, чтобы голос звучал поувереннее:
      – А ты думала, от физического труда на свежем воздухе поправляются? Ведь вкалываю же, как лошадь. Зато осенью овощей и фруктов у нас навалом будет.
      – Нужны нам твои овощи-фрукты! - фыркнула жена. - Да ты просто от меня сбегаешь на эту дачу!
      В воздухе запахло скандалом. Такое предгрозовое состояние означало, что жене что-то от него надо.
      – В чем дело? - повернулся Никита На табуретке. - Для семьи же стараюсь!
      – А что это ты вдруг стал стараться? - супруга набирала обороты. - Раньше не уговорить было, чтобы свою дачу завели, как люди. Теперь вот на чужой горбатишься! Дома никогда тебя нет!
      Будет скандал, понял Никита. Если уж жене хотелось поскандалить, то никакими средствами свернуть ее с этого пути не было возможности.
      Так оно и вышло. Далее случились крики о загубленной молодости, потерянной красоте (хотя выглядела она очень впечатляюще, да и возраст еще...), его бездушии и черствости. Короче, обычный набор. Кончилось тем, что жена с пунцовыми от ярости щеками хлопнула дверью и ушла из дома. Ну как ушла? Не совсем, а часа на два, на три. Такое с ней время от времени происходило. Она гуляла по улицам, чтобы проветриться и "спустить пар". Потом возвращалась и до утра дулась на Никиту.
      В таких случаях он каждый раз дожидался ее на кухне за чаем и кроссвордом из "Нашей правды". А тут не стал ждать, улегся и быстро заснул, потому что устал жутко - отрабатывал кое-какие фигуры пилотажа.
      Засыпая, Никита еще успел подумать, что слова супруги о его похудении - выдумка чистой воды, повод для развития скандала. Хотя, может быть, доля истины есть. Ведь полетные нагрузки наверняка должны сказываться. По крайней мере теперь он не мучился одышкой, пройдя утром от дома до работы. И чувствовал себя действительно намного свежее, чем раньше.
      Утром он с тревогой обнаружил, что жена вопреки обычаю домой не вернулась вовсе. Как бы с ней чего-нибудь плохого не произошло! Гулять вечером по улицам сейчас было не совсем безопасно. Конечно, убивали и грабили не на каждом углу. Но подвыпившая молодежь в размышлении оттянуться вполне могла пристать к одинокой женщине, если она не прогуливала собаку размером с теленка. Впрочем, и к мужчине такие ребятки могли привязаться. Не все ли равно, кого потом ногами пинать?
      Поэтому Никита, едва придя на работу, тут же взялся звонить в контору жены. И облегченно вздохнул, услышав ее раздраженный голос. Оказалось, что супруга ночевала у Светки Синяйло, давней подруги, так что пусть не надеется, ничего плохого с ней не произошло.
      Никита положил трубку и занялся текущими делами. Лето - летом, а бумаги, требующие, чтобы на них как-то прореагировали, приходили исправно. Через пару часов он вылез из-за стола, предупредил зама, чтобы тот его не тревожил, и направился в ангар.
      Как обычно, проверил заправку, давление сжатого воздуха, уровень зарядки аккумулятора, масло, состояние покрышек. Все это стало для него ежедневным ритуалом, необременительным, но необходимым. Потом уселся поудобнее в кабине, запустил двигатель и, погоняв его немного на разных режимах, с помощью специально придуманных лямок вытащил из-под колес колодки. Никита уже не буксировал самолет джипом. Он научился лихо выруливать из ангара и так же лихо заруливать обратно.
      Постоял немного, как всегда делал, перед взлетом и двинул сектор газа. На стук колес и подпрыгивание машины во время разбега он давно не обращал внимания, привык. Но вот набрана необходимая скорость, ручка управления берется на себя, и тут же толчки, раскачивающие самолет, прекращаются. Он в воздухе.
      Первая муха замаячила перед сверкающим диском винта уже минут через пять. Похоже, они в последнее время придумали себе развлечение - дразнить Никиту. Покрутятся по курсу, а когда пилот раззадорится и кинется в погоню, стреляя из пушек, легко уходят в сторону. Пару раз Никита чуть в стену не врезался из-за этого.
      Сегодня он на провокацию не поддался, продолжал отрабатывать пилотаж. А муха совсем обнаглела. Лезла и лезла, чуть не садясь на кабину. "Ну погоди же!" - решил про себя Никита. И когда серо-черная туша в очередной раз обнаружилась перед самолетом, прикинул упреждение и придавил гашетку. И попал! От мухи только клочья полетели. Она задергалась, нелепо перевернулась через голову и, кружась, свалилась вниз. Никита проводил ее до самого пола. А потом резко взял ручку на себя и взвился к потолку. Получилось! Получилось! Ему хотелось петь. .
      В этот вылет Никита сбил еще трех. Все дело было в правильно выбранном упреждении. Нужно только нажимать гашетку в точно угаданный момент, ни секундой раньше или позже. И он знал теперь этот момент.
      Вернувшись, Никита с великим удовольствием вывел масляной краской на обшивке носовой части самолета маленькие силуэты четырех мух. Теперь этот счет будет расти каждый день. Настроение у него было настолько приподнятым, что он решил сегодня больше не летать, а отметить первые воздушные победы как-нибудь необычно. К примеру, сходить в бар. Сегодня ему не хотелось сидеть в одиночестве. А Василий Александрович для праздничной выпивки не подходил. Не мог Никита представить его себе выпивающим с начальником. И потому он сказал заму, что ушел в управление, а сам отправился веселиться.
      Мест, где можно было бы с толком провести время, хватало. Маленькие кабачки расплодились в изобилии. Какая-то часть их принадлежала национальным группировкам, другие опекались мафией, третьи были еще под чьей-нибудь "крышей". Так что каждый мог выбирать на свой вкус. А разве во всем остальном мире не так?
      Никита, прикинув свои финансовые возможности, выбрал "Гори". Нет, он совсем не жаждал благодарностей от Вахтанга. Но! Исключать возможность случайной встречи с ресторанными охранниками было нельзя. А те наверняка еще горели желанием как следует настучать Никите по ушам. И вот в этом случае помощь Вахтанга могла вполне пригодиться. Пистолет он все равно с собой взял, но как-то не представлял себя палящим из "кольта" в несущихся на него плечистых ребят. Одно дело кулаками помахать, а другое - пистолетом орудовать. Вплоть до смертоубийства.
      Кроме того, слыл "Гори" местом спокойным, уютным и, что немаловажно, независимым. Были разговоры о том, что хозяин его - военный запаса, который дело поставил жестко и к детищу своему не подпускал ни националов, ни местных крутых. Как в действительности обстояли дела - шут его знает. Однако сходить туда стоило.
      Раньше здесь была обычная столовая с комплексными обедами за шестьдесят копеек. Потом обеды подорожали, столовая благополучно почила в бозе, и помещение пару лет стояло закрытым. Но времена менялись, появлялись новые хозяева, которые чего только не делали из небольшого зала: устанавливали бильярдные столы, игровые автоматы, швейные машинки. И только совсем недавно бывшая столовая вспомнила свои лучшие времена - в ней открылось кафе. Интерьер, естественно, поменялся. Теперь здесь все было помпезно и торжественно. А за стойкой бара на стене висел большой парадный портрет Лучшего Друга Барменов. Не зря ведь кафе назвали "Гори"...
      Никита выбрал уютный столик в углу. Хотел было картинно посидеть у стойки, но потом решил не выпендриваться. Бесшумно подошедшему официанту, который больше походил на боксера-профессионала, даже сломанный нос имелся, заказал сто пятьдесят коньяку, мороженое и апельсин. На большее замахиваться было боязно - могло не хватить наличного капитала. Вопреки названию музыка в кафе звучала не грузинская. Чуть слышно стонал саксофон Фаусто Папетти, напоминая Никите годы студенческой юности. Он мысленно сказал тост, обращаясь к себе: "За твои боевые успехи, пилот!" - и отхлебнул из рюмки порядочный глоток. Коньяк оказался вполне на уровне. Марку заведения здесь держали.
      Он сжевал дольку апельсина, вытянул ноги под столом, рассеянно оглядывая зал. Поскольку вечер еще не наступил, посетителей было немного. Несколько парочек, два явно подвыпивших парня. И одинокая Девушка, задумчиво помешивавшая соломинкой в узком высоком стакане. Отчего-то взгляд Никиты задержался на ней. В сумерках зала нельзя было подробно рассмотреть ее лица, но профиль показался знакомым. Откуда бы? Он попытался вспомнить, но ничего не получалось. С ним такое происходило сплошь и рядом: запоминал лицо человека, а вот где его видел - ну никак! Вот и сейчас он пару минут поломал голову и бросил это занятие. Мало ли где он мог с ней встречаться! Иногда город казался ему очень маленьким, потому что на каждом шагу попадались всевозможные знакомые. С кем-то учился, с кем-то работал, кто-то жил по соседству. А вот когда, едва сойдя с поезда в Москве, сталкиваешься с приятелем, живущим во Владивостоке, и ты не видел его кучу лет, это как? Страна маленькая?
      Понемногу отпивая из рюмки, он раздумывал о том, как теперь пойдет его жизнь. Мух сбивать научился, полное их уничтожение - вопрос времени. Разве что найдутся чрезвычайно коварные и верткие особи. Не летать он уже не мог. Податься куда-нибудь пилотом настоящего, большого самолета? Для этого корочки нужны об окончании соответствующего учебного заведения. А поступать учиться - поздновато уже. Да и не очень-то нужны сейчас пилоты. Как и инженеры, и конструкторы. Страна действительно поменялась. Даже шапочный знакомый Никиты офицер-десантник свой отпуск проводит в поездках с женой в Турцию - за товаром. Жуть! Так что остается летать на микросамолете и уповать на время - авось что-нибудь подвернется интересное.
      От размышлений его отвлекла внезапно появившаяся на столике зеленая бутылка французско-коньячной формы. Гордые золотые буквы "Camus" подтверждали происхождение напитка. Никита поднял глаза на официанта.
      – Что это значит?
      Тот улыбался насколько мог приветливо.
      – Не беспокойтесь. Подарок заведения. Никита в сомнении почесал переносицу.
      – И часто ваше заведение такие подарки преподносит?
      – Да нет, - замялся боксер-официант. - Это лично вам от хозяина. Сам он уехал срочно, но просил вас заказывать все, что пожелаете, не стесняться. И если время есть - дождаться его. Он скоро вернется.
      Так Вахтанг все-таки узнал его. Неловко получается. Но и отказываться неудобно, обидится человек. Он ведь наверняка от чистого сердца, с благодарностью. Ладно, не будем обижать.
      Никита отослал официанта, не заказывая больше ничего, щедро набулькал в свою опустевшую рюмку французского нектара. Как рекомендуется пить коньяк? Согреть бокал в ладонях, насладиться букетом напитка. С букетом что-то не получилось. Степлившийся коньяк Никите не понравился. Ну откуда ему было привыкнуть наслаждаться букетом, когда только в последнее время стал пить солнечный напиток не то чтобы регулярно, но довольно часто. И то один раз перебрал.
      Настроение было двойственное. С одной стороны, не проходила неловкость от халявного угощения, а с другой - даже какая-то гордость появлялась. Вот сидит он, боевой летчик, пьет настоящий французский коньяк и думает не о квартальном отчете, а о способах захода на воздушную цель для последующего ее уничтожения. Приятно, черт побери!
      Какой-то шум привлек его внимание. Двое подпивших мужиков, сидевших до поры сам-на-сам, теперь возжаждали общения, и не какого-нибудь, а непременно с прекрасным полом. Они захватили свою бутылку, тарелочки с закуской и прямодушно переместились за столик к одинокой девушке. Та делала вид, что ее это не касается и рядом с ней никого нет. Мужиков такое игнорирование задевало, и от слов они уже начали переходить к действиям: предлагали выпить с ними, лезли обниматься, и один уже вознамерился подержаться за коленки. Мужикам было весело и хорошо, и они совершенно не понимали, почему бы двум благородным донам не выпить с юной девой.
      Юной деве наконец это все надоело. Она сказала что-то, резко поднялась, бросила на стол купюру за коктейль и пошла к выходу. Благородные доны офонарели. Потом одного прорвало:
      – Да я ж ее, суку, сейчас по стенке размажу! На одну ногу наступлю, за другую дерну! - И он устремился вслед за девушкой, вполне реально собираясь претворить свои обещания в жизнь. Второй тоже выскочил из-за стола.
      "Что, интересно, она им такого сказала?" - подумал Никита, весь подбираясь. Очень не хотелось встревать в историю, но и отдать одинокую девушку на растерзание двум пьяным козлам он никак не мог. Даже не подумал о том, что еще месяц-полтора назад и мысли не допустил бы о том, что может вмешаться. Теперь он был иным. А каким еще может быть человек, владеющий искусством управления боевой техникой? Он подхватил пластиковый пакет с пистолетом и вышел из кафе.
      События тут были в самом разгаре. Первый из пьяных прижал девушку к стене и, брызгая слюной, что-то яростно внушал ей, то и дело замахиваясь волосатым кулаком. Второй прыгал у него за спиной, стараясь поучаствовать в наказании, но пока это у него не очень получалось, спина мешала. Девушка не казалась сильно испуганной. Держа перед собой сумочку, она отталкивала от себя мужика, одновременно выкручиваясь из его рук.
      Пистолет доставать не хотелось. Без сомнения, вид оружия отрезвил бы хулиганов. Но тут как у Чехова. Раз достал, два достал, а в конце концов и выстрелил. Человека убить - это не муху из пушек расстрелять. Надо было попробовать решить дело миром.
      Никита похлопал одного из пьяных по плечу.
      – Слышь, ребята, отпустили бы вы девчонку. Ну что она вам такого сделала?
      Тот, что был сзади, обернулся. Сначала посмотреть, кто там, за спиной, а потом уже отвечать - нормальное правило уличной драки. Потому как вполне свободно можешь заехать в нос не тому, кому следует. Вид Никиты мужика удовлетворил вполне. Не милиционер, не шкаф поперек себя шире, а обычный интеллигенток с небольшим пузиком, которому в торца дать - сплошное удовольствие. А потому разговаривать с ним не стоит. Он и не стал разговаривать. Размахнулся и... кулак с шумом прошел над головой пригнувшегося Никиты. Не так прост оказался замухрышка-интеллигент. И дальше его действия совсем не были традиционными для такого сорта людей. По инерции хулиган после удара, пришедшегося в пустоту, нырнул вперед, и Никита воспользовался этим. Прихватив мужика за отвороты рубашки, он продолжил его движение, одновременно резко вздернув свое колено. Раздался звук мягкого удара, и противник рухнул на узорчатую плитку, прижимая руки к животу. Никита обернулся ко второму. Тот девушку еще не выпустил, но уже сообразил, что за спиной происходит что-то не то. Для порядка смазал своей жертве по лицу ладонью и плечом оттолкнул вцепившегося в него незнакомца.
      Вот бить девушку ему не стоило. Никита при виде этого рассвирепел. Костяшки пальцев, если они не набиты специально на тренировках, в драке ссаживаются моментально. И потом долго и мучительно заживают. Никита не стал действовать кулаками. Ноги всегда сильнее. Носок его туфли угодил как раз под колено хулигану. Есть такой удар. Болезненный и очень эффективный. Человек, которому он достался, пребывает в ступоре несколько секунд. А их хватает, чтобы завершить поединок.
      Бить надо носком крепкой тяжелой обуви. Но на ногах у Никиты были тонкие летние туфли. Так что вогнать в ступор пьяного он не смог. Тот ответил прямым встречным, и в голове у Никиты взорвалась граната. Сознание он не потерял, но отлетел к стене, еле удержавшись на ногах. "Эх, надо было сразу пистолет доставать!" - мелькнула в гудящем мозгу мысль. Пакет с бесполезным теперь "кольтом" валялся в стороне. Подобрать его времени не было, потому что и тот, кто ударил Никиту, и тот, кого Никита свалил, надвигались быстро и неотвратимо. Он приготовился защищаться. Только бы не сбили с ног! Когда бьют лежачего, травмы бывают серьезнее.
      И вдруг все изменилось. Сначала один нападавший, затем другой кувырком полетели на землю. Два широкоплечих парня не спеша, даже с ленцой обрабатывали хулиганов в лучших традициях американских боевиков. Те сразу сообразили, что сопротивляться не стоит, и старались только прикрыть лица согнутыми руками.
      Нескольких минут для наказания хватило. Униженных и избитых мужиков пинками погнали прочь. Спасители повернулись к Никите. Преисполненный благодарности, вытирая кровь из разбитой губы, он только сейчас узнал парней. Воистину слишком маленький город! Это были все те же охранники из "Русской водочки"! Он узнал их.
      И они узнали его.
      – Братан! - расплылся в улыбке тот, что обычно подбрасывал монетку. - Да никак ты! Вот и свиделись! А у нас к тебе базар имеется! Не забыл?
      Кажется, это называется "из огня да в полымя". И лучше уж огонь, то есть те два пьяницы, чем эта парочка. Так просто от них не отделаешься. Никита с тоской подумал о "кольте". Пистолет по-прежнему находился вне досягаемости. Применить какую-нибудь хитрость, чтобы было время добраться до оружия? Какая тут хитрость, когда вот они, ребята-мордовороты! Никита вжался спиной в плитки стены, нервно облизал губы, почувствовав соленый вкус крови.
      – Прекратить! - прозвучал вдруг женский голос. - Вы что, совсем дебилы? Он же меня защищал! А вас, идиотов, только на то и хватает, чтобы пивом наливаться. Меня изуродовать могли или убить! Где шлялись?
      Говорила это девушка, которую Никита так опрометчиво кинулся спасать. Теперь он ее узнал. Та самая незнакомка с кладбища! Вот уж кого не ожидал увидеть. Понятно теперь, почему ее профиль показался таким знакомым.
      На охранников жалко было смотреть. Похоже, девушка обладала нешуточной властью над ними. А значит, действительно была из круга знакомых Л.М. Никита вспомнил: "Не по барину говядина..." А что, если присмотреться спокойно, без суеты перестрелки или драки, очень неплохая "говядина". Длинные стройные ноги, легкое худощавое тело, высокая, красивой формы грудь. Темные, до плеч волосы без следов какой-то завивки. А в лице что-то печальное и привлекательное. Несмотря на еще болевшую после удара голову, Никита не мог не залюбоваться девушкой. Из-за нее стоило встревать в неприятности.
      – Алла Дмитриевна! - лепетал один из бодигардов. - Да мы только на минутку отошли, за сигаретами. Кто же знал, что всякая шушера прохода не дает честным людям?
      – Ладно, - Смилостивилась та, - Дома разберемся. Вы в порядке? - обратилась она к Никите. И наконец тоже узнала его. Улыбнулась, и улыбка была как луч солнца, пробившийся после грозы. Все-таки очень печальным было ее лицо. - У вас что, хобби такое - меня защищать от всяких опасностей? Так на то телохранители есть. Хоть и бездельники. Или вы вообще странствующий рыцарь, готовый вступиться за всякого обиженного?
      Подходящего ответа Никита не нашел.
      – Извините, - выдавил он, через силу улыбаясь. - Так уж получилось...
      – Неплохо получилось, надо заметить, - теперь уже ободряюще улыбнулась девушка. - Спасибо, рыцарь.
      Никита засмущался еще больше. Со стыдом он почувствовал, что краснеет. Краску на его лице увидела и она.
      – Ну что вы так, - мягко укорила его. - Доброе дело совершили, а теперь стесняетесь этого. Кстати, с вами действительно все в порядке?
      Никита молча кивнул. Не мог он говорить в такой ситуации. Телохранители смотрели на него вылупленными от изумления глазами.
      – Ну хорошо. Спасибо вам еще раз. Прощайте! - Она махнула охранникам: - За мной, обормоты! Я вам сейчас устрою тренировку по полной программе!
      Вся компания удалилась. Никита платком отер разбитую губу. Кровь почти не шла. Он подобрал пакет с непригодившимся пистолетом и собрался идти в контору, как вдруг его окликнул немного запыхавшийся телохранитель.
      – Эй ты, то есть вы... Вот, просили передать. - Он протянул маленький прямоугольник голубого картона. Потом восхищенно помотал головой. - И как это тебе, братан, удается встревать в такие истории?
      Никита его уже не боялся.
      – Место и время надо знать, - холодно сказал он. - А остальное приложится.
      – Ну-ну, - не поверил охранник. И побежал догонять хозяйку.
      На визитке были написаны от руки номер телефона и слова: "Непременно позвоните. Алла".
      Никита все еще стоял перед входом в кафе, разглядывая голубую карточку, когда на него накинулся возбужденный Вахтанг.
      – Слушай! - вопил он в полном восторге. - Какая удача! Только я о тебе подумал - и ты появился! Прости, что сразу не мог подойти, дело было. Ну никак не отменишь. Хорошо, что меня дождался! Как я рад, не представляешь! Пойдем вино пить, мясо есть! Что нужно настоящему мужчине для счастья? Хороший друг, хорошее вино и хорошее мясо! Все это у тебя есть! Не смотри, что у меня разные западные виски-миски стоят. Мужчины должны пить вино Или на худой случай коньяк. Идем, брат, идем!
      Что было делать? Он пошел. Реальность превзошла всякие обещания Вахтанга. Стол был изумительный. Никите, никогда не страдавшему обжорством, казалось, что больше в него не поместится ни кусочка. Но наступала очередь очередного стакана вина ("Настоящее "Киндзмараули", - говорил Вахтанг. - Ты такого в жизни не пробовал!"), и потом приходилось его заедать бесчисленными кусками сочного шашлыка, свежего сыра, зеленью. Все это поливалось какими-то приправами, от которых разгоралась жажда, и ее вновь нужно было заливать вином. Так можно было сидеть до бесконечности. Тем более что Вахтанг был отменным тамадой. Тосты, которые он произносил, любое застолье, даже самое захудалое (в подъезде, на троих, из горлышка, к примеру) , превратили бы в праздник.
      Между делом Никита узнал, что хозяин кафе действительно служил в армии. Более того, был летчиком. Но постоянная нищета, когда зарплату не выплачивают по многу месяцев, была унизительна. И он ушел. Жить как-то все равно нужно, да и летать хотелось. И Вахтанг стал наемником. Во вспыхивающих постоянно локальных пожарах опытные пилоты могли найти работу. Совсем необязательно при этом бомбить мирные селения и расстреливать колонны беженцев. Есть боевые задачи, которые летчику выполнять совсем не зазорно. Другое дело, что все эти войны противоречат самой сущности человека. Но для чего существуют военные летчики, как не для войны?
      Многое рассказал бывший пилот. Конечно, Никита не признался, что и сам летает. Но саги о воздушных боях слушал с горящими глазами. Чужой опыт всегда пригодится. Особенно когда узнаешь о нем из первых уст.
      А потом воевать Вахтангу надоело. Тем более что правительства, нанимавшие летчиков, все чаще стали их обманывать, не платить положенное. К тому времени средств у него немного скопилось, и он решил открыть маленький ресторанчик. В Грузию ехать не захотел. "Там совсем с ума сошли, с Абхазией воюют, ни о чем, кроме денег, не думают". Он обосновался в этом южном городе. Тосковал, конечно, по небу. "Ты не поверишь, хотел кафе сначала "Пилот" назвать. Или даже "Авиатор". Но потом подумал... Мама у меня из Гори, папа - из Гори. Какое лучше название придумать? А засну - самолеты вижу, летаю снова, как сумасшедший".
      С местными мафиози общего языка он не нашел. Не захотел ни под кого идти. Пару раз в кафе устраивали погромы. Однако переломить волю хозяина не смогли. И отстали. Так тоже бывает. Не Москва, чай. Короче, жил теперь Вахтанг спокойно и мирно, работал сам на себя. Случались иногда, конечно, неприятные эпизоды вроде этого похищения. Но пока все заканчивалось благополучно.
      Никита не мог про себя не отметить, что привирает немного гостеприимный грузин. Так уж от него и отстали! Да в жизни такого не бывает! Но сомнения свои высказывать не стал. У любого человека, по выражению англичан, есть скелет в шкафу. У всех скелет, а у Никиты - самолет. Каждому свое.
      И о девушке - Алле - знал что-то хитромудрый Вахтанг. На прямой вопрос Никиты он покрутил горбатым носом и сказал:
      – Девушка как девушка. Только вот мой совет: не лезь ты туда. Это другие люди, другой эшелон полета.
      Короче, не по едреной матери колпак. Слышал он уже об этом. Ладно, дальше видно будет. А вот какова судьба похитителей Вахтанга? А никакой судьбы. "Нет их больше, - сказал Вахтанг и хищно улыбнулся. - Тут на днях приедут груз со склада забирать. Если тебе деньги нужны - хочешь, другой склад там сделаем: вино, сладости разные?" Никита молча помотал головой. В управлении наверняка найдется хозяин помещению. А его дело - сторона. Значит, исчезли бандиты? И после этого ему Вахтанг будет вкручивать, что живет мирно и ни с какими авторитетами не завязан?
      Провожал хозяин кафе Никиту торжественно. Поначалу не хотел отпускать, все зазывал к себе домой. Жил он одиноко, семью завести здесь не успел. А прежняя распалась уже давно. Кто же это захочет с офицером жить, у которого ни кола, ни двора, ни зарплаты? Но Никита, несмотря на истинное радушие Вахтанга, уже успел устать. Да и нагрузился порядочно. Мысль о том, что в последнее время стал многовато пить, его беспокоила. Так недолго и совсем в аут уйти. Но он успокаивал себя тем, что зависимость от алкоголя или есть у человека, или ее нет. Вся причина в химии организма. Это он вычитал все на той же четвертой полосе "Нашей правды", где перепечатывались заметки из центральных газет.
      Услужливый официант, который действительно в прошлом был боксером, погрузил в багажник машины огромную корзину с фруктами, несколько пакетов с бутылками и мясом и торжественно отвез Никиту прямо до входа в контору. Пришлось ему наврать, что сюда позже друзья должны заехать. Они и подвезут до дома. Хорошо, что в ангаре теперь был холодильник. А то как бы при этой жаре хранить мясо и фрукты? Ну, кое-что он собирался все равно домой отвезти - может быть, жена на некоторое время утихнет. А вот бутылки пускай здесь остаются. Мало ли что.
      Но жена вопреки ожиданиям совсем не обрадовалась. Пренебрежительно глянула на подношение Никиты и бросила:
      – Опять побирался где-то! Хоть бы раз заработал!
      Никита посмотрел печально и молча ушел на кухню. Спорить не хотелось. Семья разваливалась не по дням, а по часам. И причину такого спешного развала он определить не мог. С его стороны все было как и раньше. Ну, не считая всех его воздушных и земных приключений последнего времени. Но ведь жена о них и не знала! Положительно, дело было не в этом.
      На следующий день пошли привычные заботы. Немного служебного рвения, а затем - война с мухами. Словно что-то прорвало. Никита сбивал их как хотел. Произошел качественный скачок. Самолет слушался его так, будто он всю жизнь только и делал, что летал. За два вылета - дневной и вечерний - он расстрелял 18 штук. "Этак никакого фюзеляжа не хватит чтобы трофеи рисовать", - подумал Никита и положил себе теперь один силуэт за десять сбитых мух.
      Алле он честно собирался позвонить. Но летные заботы настолько увлекли, что Никита и думать забыл о дважды спасенной девушке. Конечно, второй раз спасение получилось не очень качественное. Да и опасности большой для нее не было, не то что на кладбище. И все же, все же. Для хрупкого существа столкновение с пьяными обормотами могло обернуться нешуточными повреждениями красивого грустного лица. А девушкам это особенно неприятно. Никите вон губу разбили - и ничего. Вечером кусочек льда подержал, а наутро как ничего и не бывало, осталась только маленькая ссадина.
      В общем, с этой войной не до женщин было. Как пелось раньше: "Первым делом - самолеты", ну и так далее. Еще дня три он круто уничтожал мушиное племя. Крылатая дичь стала идти на хитрости и попыталась находить спасение, усаживаясь на потолок. Но Никита уже был не так прост, как раньше. Разогнав самолет, он переворачивал его брюхом вверх и шел под самым потолком, расстреливая сидевших мух, как немцы - советские самолеты, не успевшие взлететь с аэродромов в первый день войны. Мухам очень бы помогли зенитки, но артиллерии у них не было. От снарядов на белом потолке оставались строчки небольших черных точек. Никита прикинул, что если так будет продолжаться и дальше, то вскоре придется делать ремонт в кабинете.
      А хорошо бы попробовать мух бить без применения оружия. Там, в щели между шкафом и стеной, он видел роскошную паутину. Коллега-паук сидит в засаде. Вот и загонять туда гадов, так сказать, в целях гуманитарной помощи. А то с такими темпами авиабоев бедный многоногий скоро голодать начнет.

      Но не пришлось поупражняться в воздушной акробатике. Во время одного из вылетов на него напало полосатое чудовище. И теперь Никита сидел в ангаре и прикидывал, как ему быть дальше. В первую очередь, конечно, надо покопаться в литературе, найти все об осах и их повадках. Угрозу они представляли несомненную. Это вам не мухи - безобидные, наглые разносчики заразы. Сдачи-то они дать не могут! А тут можно схлопотать запросто. Никита по проторенной дорожке отправился в библиотеку.
      И ничего особенно полезного для себя там не обнаружил. Ну, оса или даже овса по-древнерусски, vespa по-латыни, она же avispa по-испански и Wespe по-немецки. Ну, известны науке многие тысячи видов. Ну, принадлежит к семейству собственно ос (Vespidae) в отряде перепончатокрылых (Himenoptera). А толку от всех этих названий? Хваленый Халифман в своих "Четырехкрылых корсарах" рассказывал сказки для юных натуралистов. В другой популярной литературе ограничивались описанием самой осы (уж он-то разглядеть ее успел) да сообщали, чем она питается. И делали совершенно неожиданный вывод:
      "Из сказанного ясно, что оса является вредным для человека насекомым и гнезда ос, в особенности шершней, на деревянных зданиях, под крышами и т. п. следует уничтожать".
      С этим-то он был вполне согласен. Однако где логика? В одном месте, правда, Никита нашел упоминание о том, что верхними челюстями оса может больно укусить человека. Да ведь у нее еще и жало есть. А это пострашнее.
      Фабр, которого Эдмон Ростан прозвал "Вергилием насекомых", тоже ничего путного не говорил. Все ос изучали, а Никите нужно было с ними сражаться.
      Ну и ладно, решил он, придется полагаться только на себя. Ничего, справимся. Лишь бы не несколько штук сразу нападали.
      И на следующий день опять полетел. Ждать и опасаться не хотелось. Лучше сразу разведать, что и почем, а там действовать по обстоятельствам. Перед вылетом он тщательнее, чем обычно, проверил машину и вооружение, прикинул, как выбираться из кабины, если придется воспользоваться парашютом. Всякое может случиться.
      Что интересно, мухи в воздушном пространстве не показывались. Он обнаружил несколько штук на потолке, но сегодня было не до них. И походило на то, что хитрые твари ждали исхода поединка более сильных. Никита осторожно приблизился к углу, в котором расположилось гнездо ос. Пока "тигров" не наблюдалось. Форточка, как обычно летом, постоянно была открыта. Вот через нее и летали на добычу непрошеные квартиранты. Следовало бы, конечно, караулить около этого прохода, но сквозняк, хотя и легкий, мешал удерживать самолет в нормальном полете. Никита отвалил в сторону и продолжил патрулирование.
      И опять появление осы стало для него неожиданностью. Не такой, как в прошлый раз, но неприятной. Вновь закрутилась карусель боя. Никита, подготовивший кое-какие домашние заготовки, дрался сегодня успешнее, хотя снаряды берег и бил только наверняка. Хотя какой тут верняк! Проклятую тварь пушки словно не брали. Может быть, здесь дело в особенностях строения тела, ей удобно увертываться с тонкой талией?
      Вместе с тем он с уважением думал о боевом духе осы. Несмотря на настойчивость Никиты, она от схватки не уклонялась, наоборот, старалась все время нападать сама, так что часто было неясно, кто за кем гоняется. Одно крыло ей он все же пробил. Да что толку! Напряжение поединка не стало от этого ниже. Наоборот! Оса, разозлившись, по-видимому, всерьез, стала забывать о собственной безопасности и перла на самолет буквально в лоб.
      Потом произошло самое неприятное. Татакнув последний раз, пушки замолчали и, как Никита ни давил на кнопку, больше не реагировали. То ли переклинило их, то ли закончились снаряды, но самолет остался безоружным. Теперь оставалось надеяться только на собственное пилотское искусство и уходить к спасительному аэродрому у подножия стола.
      Оса словно почувствовала свою безнаказанность. Атаки ее усилились. Несколько раз смертоносное жало прошло буквально рядом с кабиной. У Никиты взмок не только лоб, но и спина. Действительно, пора было сматываться.
      Этот бой мог стать для него последним. Потому что на подмогу первой явилась вторая оса. Да уж, о таком он не читал! Осы, нападающие вдвоем! В страшном сне не приснится! И что самое плохое, атаковали они практически одновременно, но с разных направлений. Деваться было некуда.
      В таких случаях может спасти только нестандартное решение. И оно у Никиты нашлось. Он понял, что прорваться можно лишь силой. То есть - тараном! Постаравшись оттянуть клубок боя поближе к столу, он внезапно пошел в лобовую атаку, стараясь, чтобы кромка плоскости попала точно между верхней и нижней половинками туловища осы, исходя из мысли, что где тонко, там и рвется. Перед самым столкновением Никита зажмурился и покрепче вцепился в ручку управления.
      Жуткий удар потряс весь корпус самолета. Никиту так болтануло, что едва не оборвались привязные ремни. Верх и низ несколько раз поменялись местами, мимо фонаря пролетели какие-то грязные лохмотья, и он наконец сообразил, что машина беспорядочно падает. Не как камень, потому что двигатель еще работал и винт вращался, а совершая сложную фигуру, геометрия которой не поддавалась описанию. Никита подвигал педалями, шевельнул ручкой. Похоже, управление не повреждено. А значит, есть возможность выбраться из этой передряги. Главное - правильно сориентироваться в пространстве. И - лишь бы вторая оса не напала сейчас, не добила.
      Повезло. С вестибулярным аппаратом у него все было в порядке. Правда, описать потом свой действия он не смог бы, но машина благополучно, хотя и чувствительно шлепнулась на стеклянную поверхность аэродрома и покатилась к ангару. Никита осмотрелся. Из правой плоскости торчал какой-то обломок, но больше видимых повреждений что-то не замечалось. То ли он удачно протаранил полосатого зверя, то ли тело того оказалось не таким уж и прочным.
      Он заглушил двигатель, открыл фонарь и стал расстегивать ремни. Что-то последние вылеты начинают походить на реальный бой времен сражений под Курском или битвы за Берлин. Только вот нет терпеливо ожидающего механика, который поможет тебе выбраться из кабины, сунет колодки под колеса и заботливо протянет уже прикуренную папироску. Все надо делать самому.
      В плоскости торчал обломок жала. Вот же подлая, успела ударить! Но зато теперь видно, что с самолетом может случиться, если позволить зверю приблизиться на дистанцию удара. Издалека их надо расстреливать! Каждый раз на таран идти - дорогое удовольствие. И опасное. При следующей попытке может так не повезти. Повозиться с ремонтом придется: кроме разрыва плоскости жалом, есть вмятины и от удара. На фюзеляже темные потеки - то ли яд, то ли кровь. Короче, побывала в бою машина. Теперь точно придется изучать инструкции по ремонту и вспоминать навыки службы. О полетах пока нужно забыть. Заниматься самолетом, заодно обдумать тактику боев с осами. Сегодняшний вылет, несмотря на теорию и домашние заготовки, был чистой воды авантюризмом. Осы оказались умнее и злее, чем он мог предположить. Ловкие, безжалостные бойцы. А если они еще и вместе нападают... Сегодня две, завтра десять. И ку-ку, пилот. Кстати, надо выяснить, сколько же их в гнезде обитает. Мухи ладно, теперь о них и думать не стоит. Тут такая война развернется, что любо-дорого.
      Странно: избежав смерти, он страха перед будущим не чувствовал. Был конкретный враг, его следовало уничтожить. Какие проблемы? Никита еще с час посидел в ангаре и подготовку к ремонту решил отложить на завтра. Спокойно во всем разберется, а там видно будет.
      Он вернулся в кабинет. Служебными делами заниматься не хотелось. Сейчас бы чем-нибудь необычным отвлечься. Или вот Алле можно позвонить. Она сама просила. Ему вспомнилось:
      "Не по барину говядина..." Да как сказать. Хотелось бы посмотреть на того же Л.М. в кабине истребителя. И оса заходит в лоб, подергивая жалом. Наверняка полные штаны будут.
      Он усмехнулся. А заело. Ишь как взъярился. "Хотел бы посмотреть..." Ну, во-первых, на фига Носорогу летать на маленьком самолетике да воевать с мухами и осами. А во-вторых, и не хочется Никите видеть Л.М. в кабине. Вообще его видеть не хочется. Сто бы лет он не нужен был.
      Да ладно, чего он к Носорогу привязался? И что плохого конкретно ему Л.М. сделал? Наоборот, даже приличные бабки выиграть помог, Все дело в этой Алле. С какой стати ему советуют забыть и не соваться? Сам как-нибудь разберется, не маленький. Сейчас возьмет трубку и наберет номер. Где ее карточка завалялась?
      Словно в ответ на его мысли, забренчал телефон. Продолжая рыться в карманах, он поднял трубку.
      – Да?
      И услышал спокойный, немного низкий голос:
      – Здравствуйте, рыцарь! Что же вы не звоните? Ведь я вас просила.
      Голос он узнал сразу, удивился такому совпадению и от растерянности ляпнул:
      – Как вы меня нашли?
      – Ну, это-то совсем нетрудно. Вы замечали, какой у нас маленький город?
      Никита поразился еще больше - только недавно сам об этом думал. Он представил, как она улыбается, и ладонь, державшая трубку, немедленно вспотела.
      – Ну, почему замолчали? - продолжала она. - Что там у вас? Так заняты своей важной работой, что ни минуты нет мой номер набрать?
      Он решился.
      – Я, если честно, просто ошарашен вашим звонком. И только что собирался позвонить, даже номер искал. Верите?
      – Конечно, верю! - рассмеялась она. - Вы мне сразу показались человеком, неспособным на мелкую ложь.
      – Ну ничего себе! - улыбнулся в ответ Никита. - Выходит, только по-крупному врать, могу? Хорошенькое у вас обо мне представление!
      – Я этого не говорила! Простите, если обидела нечаянно. Ненавижу мелкую ложь, так называемую - во спасение. Все врут и думают, что лучше будет. А потом из многих маленьких одна большая собирается и падает на голову человеку.
      По небольшой дрожи в ее голосе Никита почувствовал, что тема эта весьма для нее болезненна. Надо было менять направление разговора.
      – Не переживайте. Чаще бывает так, что ложь бьет как раз по тому, кто ее придумывает. Такая диалектика.
      "Интересно, а как быть со множеством моих маленьких врак про работу на даче и прочие? - подумалось ему. - Тоже назад все сполна получу?"
      Алла успокоилась.
      – Ладно, Бог с ними. Так вы очень заняты у себя на работе?
      – Не сказал бы. Обычная служба, с девяти до шести.
      – Но уж наверняка есть возможность уйти раньше...
      – Тоже как обычно, - осторожно сказал Никита. "Куда она клонит?"
      – Вот и отлично. Не возражаете против того, чтобы подъехать ко мне сейчас?
      – Ну-у... - замялся он.
      – Соглашайтесь, соглашайтесь! - подбодрила она. - И ничего не бойтесь, я вас не съем.
      – А я ничего и не боюсь! - возмутился Никита. - Диктуйте адрес!
      – Нет уж, это. вы диктуйте адрес вашего учреждения. Я машину пришлю. Так куда ее отправлять?
      "Оп-паньки! - думал Никита, называя адрес конторы. - Куда это я влезаю? Машину к подъезду! Такого еще не было!"
      – Ну все, я вас жду. И вот еще что - не вздумайте привозить все эти глупости: цветы там, шампанское, шоколад. Терпеть не могу, когда мужчины такой ерундой занимаются. Я просто хочу вас поблагодарить за мое спасение.
      – А меня уже поблагодарили, - не удержался он.
      – Кто это? - удивилась Алла. - Ладно, потом расскажете. Жду.

      По дороге Никита старался не давать волю воображению. Боялся сглазить. Сколько раз с ним такое случалось: вроде бы все должно идти хорошо, никакого срыва, уже представляешь себе, как здорово получится, и тут - бабах! Все летит кувырком, и остается только горестно качать головой, проклиная свою разбушевавшуюся фантазию. Лучше уж не раскатывать губы заранее, потом не так горько будет.
      И все же предстояло что-то необычное. Это вам не в "Наф-Наф" сходить. Хотя и тут неприятные личности могут объявиться - те же телохранители Аллы. Но если тебя приглашает в гости таинственная незнакомка (к тому же красивая, не забудьте об этом, господа!), да еще и присылает за тобой шикарный "Мерседес" - это что-нибудь значит? Ладно, подождем немного, скоро все будет ясно.
      Он удобно устроился на заднем сиденье автомобиля, раскурил небольшую сигарку из имевшегося здесь бара и угостил себя хорошим коньяком оттуда же- Гулять так гулять! Шофер смолчал на вольности Никиты.
      Машина быстро покинула пределы города и покатила по шоссе в сторону лесного массива, начинавшегося почти сразу же за последними домами. Там действительно располагались дачи кое-каких влиятельных людей. Но не очень многих. Там же находилась и бывшая крайкомовская база отдыха, ставшая ныне гостиницей для богатых иностранцев, приезжавших оценивать здешние возможности для совместного бизнеса.
      "Мерседес" притормозил перед глухими воротами. В обе стороны от них уходила среди деревьев стена высотой метра три. Небольшие коробочки сторожевых телекамер были направлены на подъезд к воротам. Водитель не сигналил, но машину здесь знали, и створки бесшумно раскрылись. За ними тянулась все та же асфальтовая лента. Никакой сторожки и вообще никаких зданий поблизости. Обитатели этого заповедника были уверены, что их покой никто не потревожит. Дачи, а точнее, виллы начались метров через триста. От основной дороги в лес уходили ответвления, и там можно уже было разглядеть, правда, без подробностей, какие-то строения.
      Никита подобрался. Он был почти у цели. И действительно, автомобиль свернул направо, потом еще раз повернул, и взору открылась обширная поляна, в глубине которой стоял двухэтажный дом. Ну, в стандартном российском понятии домом это можно было назвать, только стараясь оскорбить архитектора. Красная черепичная крыша, стены, сложенные из дикого камня, тонированные стекла в высоких узких окнах. Портик над входом, чтобы гостив дождь выходили из машин прямо в дом. Никите он показался похожим на замок. Только без башен, рва и подъемного моста.
      К главному входу "Мерседес" не поехал, а по узкой дорожке обогнул здание. Что бы это могло значить? Его не считают настолько важной персоной, чтобы удостоить всех почестей, или он здесь нелегально, вопреки чьей-то воле? Ясно было одно: девушка не хозяйка или, может быть, не совсем хозяйка. Терпение, дружок.
      Однако водитель, как и положено, дверь перед ним распахнул. Никита вылез и решил, что давать на чай в таких случаях не стоит. Машина тут же отъехала. Перед ним была дубовая дверь с небольшим цветным витражом поверху. И что теперь? Звонить или стучаться? Должны встречать, по идее.
      Дверь распахнулась, и на пороге появилась Алла.
      – Заходите, заходите. Без церемоний, пожалуйста. Я всех отпустила и сама вас встречаю. Цените.
      Никита при виде ее впал в ступор. Девушка была в длинном черном платье, закрывавшем даже шею. У него возникло смешное ощущение, что эту сцену он уже видел. Вот сейчас она обернется, а сзади вырез до самого-самого... Алла оборачиваться не спешила. Улыбаясь, она за руку втащила его в дом.
      – Ну что же вы такой робкий!
      Она кокетничала, и от этого Никита смущался еще больше. Девушки к себе в дом его за рукав еще никогда не тянули. Он чувствовал себя глупо. И Алла поняла его состояние.
      – Так у нас дело не пойдет. Давайте для начала выпьем хорошенько, чтобы робость вашу развеять. А потом уже и поговорим. Что будете? Впрочем, о чем это я? Конечно, коньяк!
      Выпить так выпить. Никите и вправду сейчас это было нужно. Алла едва ли не силой усадила его в большое кожаное кресло тут же в холле, куда-то на секунду исчезла и появилась с двумя широкими бокалами. Тот, что был наполнен наполовину, вручила ему, себе взяла другой, где коньяку было поменьше. И села в другое кресло, стоявшее рядом.
      – Ну, за вас!
      Никита не нашелся что ответить. Будь он сейчас посмелее, непременно поправил бы: "За нас!" А так молча взял и опрокинул в себя золотистую жидкость.
      – Лихо! - сказала Алла, внимательно наблюдая за ним. - Вы всегда так?
      То ли коньяк подействовал мгновенно, то ли Никите просто надоело стесняться, но теперь он уже знал, что ответить.
      – Только в экстренных случаях. Сейчас как раз такой.
      Девушка рассмеялась.
      – Ну, совсем молодец! Знаете, как даме угодить. Я в вас не ошиблась.
      – Что, были сомнения? - поинтересовался Никита, прикидывая, не будет ли слишком большой наглостью попросить еще коньяку. Или это неприлично?
      Оказалось, что вполне прилично. Алла тут же налила ему еще, потом предложила:
      – А что это мы тут расположились? Пойдемте ко мне. Там гораздо удобнее.
      И он, как теленок на веревке, последовал за ней. Никакого выреза сзади не было. Поднялись по широкой дубовой лестнице наверх. Здесь на площадку, отделанную деревянными панелями, выходило несколько дверей. Девушка открыла дальнюю. Никита с бокалом в руке осторожно заглянул. Неизвестно, что он ожидал увидеть. Может быть, сразу спальню?
      Там была небольшая уютная комната без всякого намека на постель. Удобная мебель, стол с компьютером, у стены стеллаж, забитый книгами. Никита покосился на корешки. Ничего себе подборка! От Хемингуэя до Ницше. Какие-то справочники, энциклопедические словари. Кто же она, черт побери, такая?
      – Это мой кабинет. - Алла приглашающе повела рукой. - Устроилась, как хотелось. И никто сюда без моего разрешения войти не может.
      Никита проникся важностью момента. Он почти перестал смущаться. Ну происходит что-то не совсем для него обычное. Так мало ли за последнее время необычного случилось? На языке вертелись вопросы, но время для них еще не пришло.
      Он подошел к стеллажу. Да, книги действительно были отменными. Философов разных мастей он читать бы не стал, считая это просто засорением мозгов. А вот Ремарка и сейчас бы перечел, вспоминая студенческие годы. Был он немного старомоден в литературных пристрастиях и чаще предпочитал листать знакомые книги, чем открывать для себя новых авторов.
      Несколько полок занимали пухлые американо-английские покеты в бумажных обложках. Судя по названиям, это была сплошная фантастика. Алла, несомненно, читала их - книжки были основательно потрепаны, из некоторых торчали закладки. Никита обернулся к девушке.
      – Не смотрите так сурово! - попросила она. - Есть такая слабость, люблю фантастику. Я вообще-то всеядная, читаю, что под руку подвернется. Но, поскольку сама фантастику пишу, нужно знать, что еще собратья по перу придумали.
 
      – Пишете? - поразился Никита. - И книги есть?
      – Да ну! - махнула рукой Алла. - Так, несколько рассказиков в сборниках. Только недавно за роман взялась.
      – Вообще-то девушкам полагается стихи писать, - заметил он. - Что-нибудь романтическое, нежное.
      – Было и это, еще в школе, - призналась она. - Сейчас без смеха перечитывать не могу. Жизнь гораздо серьезней и неприятней, чем кажется в детстве.
      Никита захотел быть галантным.
      – Какие могут быть неприятности у столь очаровательной девушки?
      На лице Аллы появилась тень.
      – Не перебирайте, рыцарь. Можно подумать, вы ничего не знаете.
      – Конечно, не знаю. Я и имя-то ваше услышал впервые несколько дней назад, у кафе.
      Девушка недоверчиво посмотрела на него.
      – Вы и вправду не знаете, кто я такая? И вот так, запросто вступились за меня?
      – Конечно, - сказал Никита искренне. - Просто не люблю, когда слабый пол обижают.
      – Действительно не врете. Я бы сразу поняла. А насчет слабого пола - ошибаетесь. С теми двумя дураками пьяными я и сама бы справилась. Но тут вы подоспели.
      – А телохранители эти ваши зачем, раз себя защитить можете?
      Никите становилось все интереснее. Он потихоньку отпивал коньяк, чувствуя его тепло внутри себя, и глядел на девушку открыто, без стеснения. Она очень ему нравилась.
      – Телохранителей ко мне Лавр приставил. Чтобы не чувствовала себя чересчур свободной. Он же все со смыслом делает.
      – Какой Лавр? - насторожился Никита, хотя прекрасно понял - какой. И, не дожидаясь ответа, продолжил: - Послушайте, Алла, а что у вас с ним общего?
      – Ровным счетом ничего. - Тема разговора была ей неприятна. Но из вежливости на вопрос Никиты она все же ответила: - Он считается как бы моим опекуном. После смерти папы взял всю заботу обо мне на себя. И о папиных деньгах.
      – Постойте, постойте, - начало доходить до Никиты. - Алла Дмитриевна... Так вы что, дочь Серетина? Митьки?
      Девушка кивнула.
      – Так его друзья звали. А Лавр вроде бы самым близким другом был. Вот он и взялся опекунствовать. Сюда поселил, чтобы перед глазами была. Ну что мы все о печальном! Вы лучше о себе расскажите. Я ведь тоже вас совсем не знаю. Давайте знакомиться!
      Никита постарался не очень врать. Он довольно скупо говорил о жизни, работе. Вот о семье как-то умолчал. И, разумеется, ничего не сказал о своей воздушной войне.
      Алла слушала серьезно, не прерывая, только иногда ободряюще улыбалась, когда он запинался, подыскивая слова. Странное дело, но, рассказывая новой знакомой о себе, он понял, что не такая уж и плохая жизнь у него была. Другое дело - как у многих других. Не лучше, но и не хуже. И еще - скучная. До недавнего времени.
      Когда он наконец замолчал, девушка пожала плечами.
      – Ничего не понимаю. Как такой спокойный, солидный человек может попадать в переплеты: драться на кладбище, у кафе? Наверняка ведь и еще что-то было, просто не хотите об этом говорить?
      – Ваши телохранители тоже не поняли, - усмехнулся Никита. - Я ведь сказал - не люблю, когда слабый пол обижают. А на кладбище вас вообще застрелить собирались. Как тут не вмешаться?
      – Ох, правда. Зачем я им была нужна - ума не приложу. Но Лавр сказал, что теперь меня не тронут, разве что случайно. Вам легче будет - спасать больше не придется. Все равно, огромное спасибо.
      – Да я как-то и привык уже, - совсем осмелел Никита. - Даже жалко, что не придется на выручку вам приходить.
      – Не жалейте! - рассмеялась Алла. - Было бы чего доброго! Погодите, у меня для вас сюрприз есть. - И, заметив протестующий жест Никиты, чуть возвысила голос: - Не смейте возражать. Это совсем не зазорно. Могу я сделать подарок понравившемуся мужчине? Вот так!
      Она достала из ящика стола аккуратную продолговатую коробочку. На крышке стоял фирменный знак и надпись "Паркер". Скромненько и со вкусом! Ничего себе! Никита благоговейно открыл коробку. Так и есть - знаменитая ручка с золотым пером.
      – Спасибо! - сказал он, не в силах отказаться от подарка.
      – Я знала, что вам понравится, - обрадовалась Алла. - Хотела что-нибудь большое подарить, но потом решила, что неудобно будет. Мужчине надо делать маленькие, но дорогие подарки, правда? А теперь давайте еще выпьем. Ужин примерно через час будет. Потерпите? Или уже сейчас перекусить хотите? А может быть, в бассейне искупаемся?
      – Погодите! - опомнился наконец Никита. - Но меня уже отблагодарили за вас.
      – Ах да! Вы обещали рассказать, кто посмел это сделать и как.
      Пришлось выкладывать историю о выигранных на поединке баксах. Алла стукнула о подлокотник кресла сжатым кулачком.
      – Чертов Лавр! Везде он со своими деньгами лезет! Думает, что всех купить можно.
      – Ну, - сказал Никита резонно, - так практически и получается почти всегда. Время такое.
      – Что, и вас он купил? - сощурила глаза Алла. Сейчас она походила на разъяренную маленькую пантеру - гибкую и очень опасную.
      – Да нет, - качнул головой Никита. Он совсем не испугался ярости девушки. - Нет у меня тех денег. Но не исключаю, это я честно, что и меня купить можно. Была бы цена подходящая. Я же говорю - время такое.
      – Не-ет, - протянула девушка, - вас не купишь, я такие вещи хорошо чувствую. Рыцари не продаются. И время здесь ни при чем. Все зависит от человека. Так что насчет бассейна? Пошли?
      Никита опять застеснялся. Все-таки не такая у него была фигура, чтобы без стыда демонстрировать ее молодым девушка. Так прямо он Алле и сказал.
      Но она и слышать ничего не хотела. Выдала ему плавки и велела спускаться в холл. Никита для храбрости выпил еще немного и махнул на все рукой. Тем более что искупаться очень хотелось. В этом году он ни разу еще не плавал.
      Переодевшись в маленькой комнатке по соседству с холлом, он оказался в глупом положении - куда девать костюм и туфли. Постоял, стыдливо поджимая босые пальцы ног, потом просто аккуратно сложил одежду на кресле.
      Алла спустилась вниз тоже босиком и в купальнике. Если это можно было назвать купальником. Несколько ярких полосок материи оттеняли ее смуглую кожу. И купальник, как это принято говорить, больше открывал, чем скрывал, Ну что же, с таким телом она могла себе это позволить. Длинные, прекрасной формы ноги, узкие бедра, талия в обхват пальцев. О груди и говорить не стоило. Никита откровенно залюбовался ей. Алла это видела, но нисколько не смущалась.
      – Что, нравлюсь? - сверкнула она в улыбке белыми ровными зубами.
      Никита облизал вдруг пересохшие губы.
      – Угу...
      – Ладно, рыцарь, вперед, а то до ужина не успеем. Не люблю заставлять себя ждать.
      Бассейн оказался под стать дому. Большой, наполненный голубоватой водой, приятной даже на вид. Вокруг него расположились всевозможные лежаки, шезлонги и столики. Алла бросила на один из стульев полотенца и первой нырнула в бассейн. Никита, отринув всякий страх, прыгнул вслед за ней. Ощущение было божественным! Что может быть лучше в жаркий летний день, чем много прохладной чистой воды!
      Он наслаждался этой прохладой, а вокруг него скользило гибкое девичье тело. Иногда он чувствовал его прикосновения, и от этого ему становилось жарко даже в воде. В самых смелых мечтах Никита не представлял, что с Аллой у него может быть что-нибудь серьезное. Она по-прежнему оставалась женщиной-загадкой. И из разговора он узнал лишь, что она дочь убитого мафиози, богата и находится под покровительством Л.М., с которым не очень ладит. Не стоит загадывать, вновь одернул себя он. Легкий, доверительный тон, с которым она обращалась к нему, расслаблял, провоцируя на большую смелость. Но эта женщина явно была избалована мужским вниманием. Так что берегись, начальник маленькой конторы! Кроме того. Носорогу явно не понравится, что кто-то увивается вокруг его собственности. А уж за свое он глотку кому угодно перегрызет. И все-таки Никита чувствовал, что все будет зависеть от Аллы. Как она решит, так и случится.
      Наплававшись, они сели рядом на краю бассейна. Болтая ногами в воде, Алла рассказывала ему о своей учебе (а училась она в инъязе в соседнем крупном городе, что было странно для дочери очень небедного человека), о подругах, друзьях, литературных планах и надеждах. Девушка обладала хорошим чувством юмора, смеялась над тонкими анекдотами, которые Никита не всегда решался рассказывать в компаниях из боязни, что не поймут. Беззлобно подкусывала самого Никиту, заставив его дать обещание немедленно заняться бодибилдингом или хотя бы какой-нибудь разновидностью аэробики для похудения.
      А потом продемонстрировала на нем несколько приемов, после каждого из которых Никита неизменно оказывался в воде. Она действительно могла себя защитить, не солгала. В общем, они славно проводили время. Наконец в доме зазвонил мелодичный колокольчик.
      – О! - подняла палец Алла. - Баба Саша ужинать зовет. Только вы так не говорите - обижается. Полностью ее зовут Александрой Григорьевной. И про Лавра не упоминайте. Не дай Бог, донесет. А он злопамятный.
      Об этом Никита и сам догадывался. Ему еще предстояло расхлебывать последствия своего визита сюда. Потому что Носорог так просто нарушения границ своих владений не простит.
      Они пошли в дом. Никита чувствовал, как плечи его, впервые за лето обожженные солнцем, начинают гореть. Зато какой сегодня у него день! Костюм лежал аккуратно расправленный на том же кресле, но Никита точно помнил, что складывал его совсем не так. Кто-то позаботился. Он вышел в холл. Алла уже спускалась по лестнице. Платье на ней теперь было другое, воздушное, легкое и вместе с тем явно предназначенное для вечера. Но тоже черное. Наверное, траур по отцу. Она подмигнула, заметив опять появившуюся неловкость.
      – А мы по пути для храбрости еще коньячку выпьем. Только зря вы боитесь. Ничего торжественного не будет. Ужин вдвоем.
      – А... - начал Никита, и она поняла.
      – Лавр уехал на несколько дней. Думаете, почему мы так свободно здесь гуляем?
      Столовая (или это нужно было назвать по-другому, трапезной, например?) находилась на первом этаже. Большой светлый зал с длинным столом в центре снова напомнил Никите сцену из какого-то фильма: на одном конце сидит граф, а на другом - графиня. Так и общаются во время обеда или ужина.
      На стенах было развешано разнообразное оружие. Среди алебард и мечей затерялось несколько пейзажей, на вкус Никиты - неплохих. Впрочем, в живописи он был совершеннейший профан. Пробелы в образовании, кто от них сейчас не страдает? Главное - относиться к этому с юмором.
      Потолок зала был укреплен толстыми деревянными брусьями, с которых свисали стилизованные под тележные колеса светильники. Л.М-явно насмотрелся исторических фильмов и решил свой дом отделать соответственно. Не он первый из нуворишей...
      Ужин был накрыт действительно на двоих. Серебряные столовые приборы, хрустальные бокалы, тонкий фарфор, подсвечники со свечами. Нет, ну точно кино!
      Прежде чем сесть за стол, Алла воровато оглянулась на двери и, подойдя к небольшому шкафчику, налила две рюмки коньяку из узкогорлого графина.
      – Быстрее, пока баба Саша не пришла!
      Никита, чувствуя себя девятиклассником, втайне от директора выпивающим на школьном вечере, опрокинул рюмку. Едва Алла успела закрыть дверцы шкафчика, как в зал вошла небольшая сухонькая старушка, катя перед собой двухэтажную тележку. Алла тут же принялась объяснять Никите:
      – А вот это - Айвазовский. Настоящий, между прочим, не копия.
      Никита с заинтересованным видом рассматривал картину, висевшую над баром. Старушка подкатила наконец груженый столик и позвала приятным голосом:
      – Ужинать, ужинать! Вы уже заждались, поди.
      – Ну что вы, баба Саша! - заулыбалась Алла. - Мы и проголодаться не успели. Позвольте вам представить моего хорошего знакомого.
      Никита церемонно склонил голову, назвался. Старушка разглядывала его по-матерински добро.
      – Наслышана, наслышана. Спасибо, что Аллочку уберегли. Благослови вас Бог.
      – Ну что вы, какие пустяки, - в который раз смутился Никита. Похоже, Алла рассказывала о своем спасении всем и каждому.
      Они сели за стол. Старушка, разгрузив тележку, удалилась, пожелав приятного аппетита.
      – Вы не поверите, - округлила глаза Алла, - но у этой невинной бабули прошлое - как в романе. Сама из дворянской семьи, в сталинских лагерях отсидела срок, бедствовала, а после всего этого на Кубе ухитрилась Фиделю помогать. Еще когда он там в горах партизанил. Честное слово, не вру! У нее даже берет есть и фотография Че Гевары с его автографом. Рассказывают, что за заслуги ей предлагали кубинское гражданство. Но, как патриотка, баба Саша отказалась напрочь. Лавр в ней души не чает. Она очень себе на уме и ему доносит только то, что сама считает нужным. Так что о вас может просто и не рассказать.
      "Она водит меня по лезвию ножа, - подумал Никита. - Зная о крутом нраве Носорога, приглашает в дом, потчует ужином и откровенно заигрывает, провоцируя на дальнейшие смелые шаги. То, что со мной сделают за такую смелость, ее не интересует ничуть. Впрочем, и меня тоже. Главное - сейчас..."
      Вот теперь Никита узнал, как здесь ужинают. Баба Саша подала мясо по-французски. Или по-бургундски? В общем, что-то в соусе с красным вином и замечательно вкусное. Стояли на столе чаши с различными салатами из зелени, овощей и фруктов. Была также рыба, кажется, форель, зажаренная так, что на кожице остались отпечатки решетки гриля. К рыбе полагалось белое сухое вино. Ему очень не хотелось его пить, лучше бы еще пару рюмок коньяку. Уже забылся перебор в ресторане и больная голова наутро после этого. Сегодня, преодолевая смущение, он принял порядочно, но купание в бассейне и близость этой необыкновенной девушки совершенно сводили на нет действие напитка. Смущаясь, он мог допустить за столом что-нибудь не соответствующее этикету. Так что рюмка-другая коньяку сейчас были бы кстати. А без этого он и за вилку боялся взяться.
      Алла все понимала.
      – Не посчитайте, что я вас спаиваю, но не хотите ли еще коньяку? - спросила она. - Мужчине как-то неудобно пить эту кислятину, хоть и под форель. Верно?
      Никита с благодарностью кивнул.
      – Знаете, с удовольствием. Или все-таки полагается вино?
      – Плюньте на этикет. Мне ведь тоже коньяку хочется. А без вас баба Саша косо на это смотреть будет.
      – А она ужинать с нами не станет?
      – Ну что вы, баба Саша себе такое только по очень большим праздникам позволяет. Новый год там или годовщина революции. Да еще день рождения Лавра.
      – Какой революции? - не понял Никита.
      – Октябрьской, конечно. Она у нас убежденная революционерка.
      – Ничего не понимаю, - сознался Никита. - Дворянка, в лагерях сидела - и революционный праздник отмечает. - "А служит у мафиози", - мысленно добавил он.
      – А из дворян многие на революции повернуты были. Вспомните тех же декабристов. Не понимали, наверное, что их же первых к стенке и поставят, после того как царя свергнут. Так и не поняли. Кто-то, конечно, вовремя осознал, куда дело идет, за границу уехал. Если успел. Те, что сейчас себя дворянами обзывают и предков вспоминают, - так, шелуха одна. Какие они дворяне?
      Нечего сказать, застольная беседа у них получалась высший класс. Хорошо, хоть графин из настенного шкафчика уже стоял на столе и наливать из него не возбранялось. Алла вопреки своим словам только пригубила рюмку, за компанию. А Никита, решив в этом отношении не стесняться, должное содержимому графина отдал вполне. И со столовыми приборами обращался достаточно ловко.
      Баба Саша появилась всего один раз. Без неодобрения глянула на рюмки Аллы и Никиты. Видимо, все было в пределах приличий. Вежливо поинтересовалась, не надо ли чего-то еще, и, получив благодарность, удалилась. Никита рассматривал ее теперь с гораздо большим интересом и гадал: сколько же старушке лет? Выходило никак не меньше восьмидесяти. Но вид у нее был максимум на шестьдесят. "Да, теперь таких не делают", - вздохнул он про себя.
      Тема беседы незаметно сменилась, они говорили теперь о любимых книгах. Имена большинства авторов, которые называла Алла, ему вовсе не были знакомы. Никита действительно очень мало читал в последнее время. Повседневная тягомотина жизни очень затягивает, и, если ей не сопротивляться, вскоре окажешься на диване с газеткой, по телевидению будешь смотреть какую-нибудь "Санта-Барбару" и думать, что Ивлин Во - женщина и автор дамских романов.
      До такого Никита еще не дошел, но и о последних литературных новинках практически ничего не слышал. Былые источники свежего чтива - толстые журналы - сейчас стали почти недоступны в подписке, иные и вовсе закрылись. Не ходить же в читальный зал!
      Он старался лицом в грязь не ударить и больше слушал, чем говорил. Алла этого словно не замечала, пересказывала сюжеты, описывала главных героев романов, и заметно было, что это доставляет ей удовольствие. Никита совсем не чувствовал своей ущербности. Ну не читал. Что теперь, расстрелять его?
      С другой стороны, а что мешает прочесть все это сейчас, лежа, к примеру, на кушетке в ангаре, после очередного вылета? Очень даже просто. Пора повышать свой культурный уровень. А то совсем стыдно перед девушкой будет.
      Когда на дне графина оставалось совсем мало золотистой жидкости, а тарелки опустели, Никита глянул на часы и обнаружил, что уже поздний вечер. Пора было и честь знать.
      Алла заметила его взгляд.
      – Собираетесь меня покинуть?
      – Да, как-то вот...
      – Понимаю, понимаю. И очень жалею. Мы ведь еще о многом не поговорили. Ничего, в следующий раз.
      – И он будет - следующий раз? - напрямую спросил Никита.
      – А вы как думаете?
      Никита пожал плечами.
      – Согласитесь, не от меня это зависит.
      – И от вас тоже. Будет, конечно, будет. Лишь бы вы меня видеть захотели.
      Они вышли из дома.
      – Кстати, - осмелился Никита. - Что-нибудь свое почитать не дадите?
      Теперь пришел черед смущаться Алле.
      – Но это же полная ерунда! Так, женские рассказики. Ничего серьезного.
      – Все равно. Может быть, вас лучше узнаю.
      Это был убойный аргумент, против которого женщина устоять не может.
      – Ну хорошо. Сейчас принесу. А пока - держите. Это вам еще один подарок. - И она вручила Никите какую-то коробку с выступами.
      – Что это?
      – Вам пригодится. Мужчина должен уметь себя защищать. Не будете же вы каждый раз кулаками размахивать. А туг кнопку нажал - и все в порядке.
      На коробочке стояло: "Электроразрядник для самозащиты. Фирма "Гарда". Ясно, это же шокер! Убить не убьет, но тряхнет чувствительно. И все-таки дамская игрушка. Знала бы она о "кольтах", что лежат в ангаре!
      – Спасибо, - сказал Никита. - Непременно воспользуюсь при случае. Хотя лучше бы таких случаев поменьше было. Со мной постоянно что-то происходит.
      – Это не страшно. Зато жить интересно, правда?
      – Да уж, - сказал Никита с чувством. - Страшно интересно. Сам себе завидую.
      Алла пошла за журналами, а он достал сигарету и чиркнул зажигалкой.
      – Братан, - послышалось вдруг за спиной, - ты сюда не ходи больше.
      Он обернулся. Один из бодигардов Аллы подошел совершенно бесшумно, песок на дорожке даже не скрипнул. Парень стоял, широко расставив ноги и поигрывая все той же монеткой.
      – Слушай, - заинтересовался Никита, не обращая внимания на откровенно угрожающие позу и тон. - Зачем тебе эта монетка? Талисман, что ли?
      – Талисман? - усмехнулся охранник. - Видишь вон ту бабу?
      Шагах в двадцати от них полускрытая зарослями кустов стояла мраморная статуя какой-то богини в псевдогреческом стиле. Носорогу, видимо, и это понравилось в каком-то фильме, вот и установил. Охранник внезапно сделал резкий короткий жест рукой, и монетка со звоном отлетела от головы богини.
      – В глаз запросто могу попасть, - с гордостью сказал громила. - Понял?
      – Понял, - уважительно кивнул Никита.
      – Ну так вот пойми и еще кое-что. Нечего тебе здесь делать. Не ходи, а то ходилок лишишься. И это мое тебе последнее предупреждение. Маячишь, как фонарь у аптеки.
      Сравнение Никите не понравилось. При чем здесь фонарь? Да и не очень он этого шкафа боялся. Подумаешь, монетку он швыряет! Если уж на то пошло, то пуля летит быстрее монетки. И намного быстрее.
      – Знаешь, дружок, - ласково сказал Никита, - ты меня не пугай, а? А то как бы самому не испугаться. Я ведь молчу-молчу, но и слово сказать могу.
      – Да ты, козел... - аж задохнулся от возмущения охранник. - Да я тебя...
      – Тихо, тихо, - поднял Никита ладонь. - Только тут на меня не кидайся. А то твоему шефу может не понравиться.
      Это он так думал.
      И ошибся. Охранник имел намерения самые серьезные. То есть собирался действительно переломать Никите ноги. Теперь надо было думать о скорейшем отступлении. Заскочить в дом не получалось - громила стоял как раз между ним и дверью. Он ринулся вперед, и Никита, уронив сигарету, в лучших традициях корриды сделал резкий поворот, пропуская его под рукой. Охранник, едва не растянувшись на песке, затормозил и развернулся для новой атаки. "Ну точно - бык", - успел подумать Никита, а в следующую секунду уже бежал, надеясь достигнуть кустов, прежде чем догонят его.
      Успел, с шумом вломившись в заросли и прыгая по-оленьи, чтобы не запутаться ногами. Сзади продирался преследователь. "А ведь так и догнать может!" - мелькнула мысль, и он поднажал.
      Кусты кончились, пошли деревья. Уже понемногу начинало темнеть, но видно было еще неплохо, так что опасности налететь лбом на ствол пока не было. Азартное сопение бодигарда не отставало. И Никита возмутился: "Да что же это я от них все время бегаю?! Надоело!"
      Решение пришло неожиданно. Он немного прибавил скорости, чтобы оторваться подальше, а потом внезапно остановился и укрылся за толстым дубом. В запале погони громила летел, не обращая ни на что внимания, поэтому в ловушку, подготовленную Никитой, попал легко. Он, конечно, не заметил выставленную ногу, споткнулся и пропахал с разбегу густую траву. Ушибленной ноге было больно, но Никита прыгнул на спину упавшему и, моля Бога, чтобы аккумулятор не был разряжен, прижал к шее громилы шишечки шокера. Раздался громкий треск, тело под Никитой выгнулось дугой и тут же обмякло. Он на всякий случай пощупал пульс у охранника.
      Все было в порядке, электрический разряд его не убил, только оглушил на время. Никита поднялся, вытер со лба пот.
      – Вот так-то, братан, - сказал он. Несмотря на это безумное бегство, чувствовал себя Никита прекрасно. Ни одышки, ни колотящегося сердца. Вспотел немного - и все. Он начал привыкать к приключениям. И все же... А если бы этот охранник подошел не один? Или не сработал шокер? Смешно, но он был уверен, что все равно мог что-нибудь придумать. Блажен, кто верует. Особенно в себя.
      Он, не очень спеша, вернулся к подъезду дома. Алла уже стояла там. В руках она держала несколько журналов в ярких обложках.
      – Ну куда же вы запропастились, рыцарь?
      Никита сознаваться не захотел.
      – Да так, прошелся немного. Красиво у вас здесь.
      – И главное - тихо. В городе устаешь от шума до такой степени, что порой заснуть не можешь вечером. Ну вот, держите мои шедевры. Только Помните: я вас Предупреждала - ничего выдающегося. Главное еще не Написано.
      – Ничего, я уверен, что не разочаруюсь. По-моему, все, что вы делаете, прекрасно.
      Говоря это, Никита ничуть не кривил душой. После удачно закончившегося сегодняшнего приключения он уверился, что и с Л.М., если придется, тоже справится.
      – Сейчас будет машина, я уже вызвала, - сказала Алла, сделав вид, что не слышала комплимента Никиты. - И вот еще что. У меня есть предложение. Давайте перейдем на "ты"!
      Никита вытаращил глаза.
      – Ну... вообще это как-то не так делается. На брудершафт надо, и вообще...
      – Да бросьте вы эти формальности! Выпить - мы с вами выпили. А целоваться... Хотите, я вас сейчас поцелую?
      – Хочу! - честно сказал Никита.
      Водитель подъехавшей машины с изумлением смотрел на целующуюся пару.

      Теперь Никита не летал. Ремонт самолета после тарана занимал почти все его время. И хотя повреждения были не очень сильными, чтобы работать по металлу, требовались навыки. А он почти ничего не помнил из своей армейской практики механика. Опять пришлось залезать в учебники и справочники. На то, чтобы вытащить обломок жала из плоскости, у него ушел целый день. Жало смотрелось эффектно. Никита прикрепил его на стене в комнате отдыха над холодильником и иногда любовался трофеем. Но крыло самолета пришлось разбирать, чтобы залатать дыры.
      Между делом, устав от ремонта, он прочел рассказы Аллы в журналах, что она дала ему с собой. Рассказы ему понравились. Сначала показалось, что это оттого, что написала их именно она, но потом понял, что девушка действительно талантлива. Легкие, с налетом мистики сюжеты, живые герои, свободные и одновременно отточенные фразы завораживали. Особенно тронула новелла о гадалке, которая, читая по руке судьбу понравившегося ей юноши, увидела, что жизнь сведет их и будет это тяжело и горько. И она меняет линии на ладони, чтобы исправить его будущее, не дать испить эту горечь. Тем самым отказываясь от своей любви.
      Никита действительно стал лучше понимать эту несчастную, одинокую девушку, когда отложил последний сборник. Так бывает, когда в строки на бумаге перетекает душа автора.
      Возвращаясь в реальный мир и занимаясь служебными делами, он наблюдал за осиным гнездом. Завел специальную тетрадь, куда заносил все подробности: количество ос, вылетающих каждый день на добычу, время возвращения, примерные маршруты отхода и подхода к гнезду. Он готовился к войне серьезно и ответственно. О том, чтобы уничтожить этот ком картона или хотя бы просто выбросить его за окно, и речи быть не могло. Если уж воевать, то по-настоящему. Несколько дней спустя после визита к Алле, когда он только что вернулся из ангара и собирался спуститься на первый этаж, чтобы помыть руки, в дверь постучали. "Кого еще черт принес?" - подумал Никита. Зам его беспокоить не должен был, а посетителей во второй половине дня практически не бывало. Но он все же вытер руки куском ветоши и повернул ключ в замке. На пороге стояла Алла. Василий Александрович разводил за ее спиной руками - дескать, что делать?
      – Ну, - сказала девушка, - чем ты тут занимаешься? Кстати, не забыл - мы на "ты" перешли? Гостей принимаешь?
      – 3-заходи, - растерянно промолвил Никита. - Садись, я сейчас.
      Он сбежал по лестнице, тщательно вымыл руки и причесался. Вернувшись в кабинет, он обнаружил, что Алла с интересом разглядывает ангар.
      – Слушай, что за прелестная игрушка! Сам сделал? А что внутри? Можно заглянуть?
      – Не вздумай! - кинулся Никита к столу. - Это пока нельзя трогать. Я тебе потом все покажу и расскажу. - "А что, может быть, и правда рассказать? Нет, не сейчас". Он аккуратно убрал ангар в шкаф, закрыл на ключ.
      Алла посмотрела на него с иронией.
      – Сколько таинственности! Чувствую, что это не просто так. Ладно, все равно расскажешь. Я настырная. Как у тебя дела? Совсем нет минуты позвонить? Не верю!
      – Ты прости меня. Заработался. Да и уверенности не было, что мой звонок тебе нужен. У тебя же друзей, наверное, целая куча.
      – Дурачок ты, - сказала Алла. - Если я говорю - звони, значит, жду именно твоего звонка. Учти на будущее.
      – Учту, - с облегчением сказал Никита. - Как у тебя дела?
      – Да какие у меня дела? Каникулы. Пищу роман потихоньку, читаю, загораю. В общем, ничего не делаю. Вот и решила к тебе выбраться. Не прогонишь?
      – О чем речь! Что делать будем? - Никита лихорадочно пытался вспомнить, сколько у него денег в бумажнике. Какая-то мелочь, приличную девушку только кофе и можно угостить. Правда, еще оставался Вахтанг. Но нельзя же все время на халяву к нему ходить?
      – Ничего особенного. Я на машине. Покатаемся, зайдем куда-нибудь перекусить. Веришь, даже от своих "горилл" на сегодня отвязалась. Ну что, мне тебя учить, как за девушками ухаживать?
      – Я как-то не умею этого делать, - признался Никита. - Знаешь, очень мало приходилось ухаживать.
      – Какая прелесть! - рассмеялась Алла. - Я думала, так только в книгах бывает. Ничего, не тушуйся, все расскажу и покажу. Поехали!
      Деваться было некуда. Никита предупредил зама, что уходит по делам, и проводил девушку вниз. Потом, словно вспомнив что-то важное, попросил ее подождать секунду, а сам сбегал в кабинет и захватил из ангара пистолет - на всякий случай. Шокер - хорошо, но мало, с "кольтом" надежнее. Сумка с оружием оттягивала плечо и придавала уверенности.
      Алла была на том же джипе "Ларедо" с дугой безопасности. Водила она машину жестко и точно, совсем по-мужски. Это Никита отметил еще в прошлый раз, когда ехали с кладбища. Он все больше увлекался девушкой. Она была такой разной, что оставалось удивляться: как все это может . умещаться в одном хрупком женском существе?
      Они действительно прокатились по городу, съездили на городской пруд, но там было слишком много народу и оставаться не захотелось. Поехали за город. Летом в степи хорошо. Алла опять была нежной и милой, ей хотелось стихов и любви. И Никита читал стихи, которых не вспоминал со студенческих времен. Они безостановочно целовались, как школьники, и Никита был на вершине блаженства.
      Потом настало время крутых развлечений. Они носились на джипе по склонам холмов, то и дело рискуя перевернуться. У Никиты порой дыхание перехватывало и бегали мурашки по коже, но вида он не подавал. И сам, сев за руль, вытворял такое, что Алла бледнела и часто проверяла замок ремня безопасности.
      Короче, они остались друг другом довольны. Показали, кто на что способен. Хотя Никита так и не понимал, что может найти неординарная девушка в такой заурядной личности, как он. Но голову себе не ломал. Его несло на волне удачи, и соскальзывать с вершины этой волны в пучину рефлексий и самокопания не хотелось. Он даже ни разу не вспомнил о жене и не подумал о том, что ей могут донести о его смелой Прогулке с красивой девушкой.
      – Слушай, - сказала наконец Алла, - я жутко проголодалась. Поехали в какую-нибудь кафешку!
      Вот он и настал - момент истины. Ну как сознаться, что в кармане у тебя не совсем вошь на аркане, но какое-то насекомое размерами не больше таракана?
      Однако Алла предусмотрела и это.
      – Надеюсь, у тебя не настолько развит рыцарский комплекс, чтобы отказаться от угощения, предложенного дамой? Знаю я, как вам платят.
      А у меня деньги есть, и я люблю их тратить. Особенно на людей, которые мне очень нравятся. И давай больше эту тему не поднимать.
      Она погладила его по щеке и добавила просительно:
      – Ну пожалуйста, не огорчай меня. Я с тобой как в другой жизни.
      Что Никита мог сказать в ответ? Ехать решили к фонтану. Собственно, это был не совсем фонтан, а скорее некое подобие аквапарка, В какую-то светлую городскую голову (бывает и такое!) пришла мысль устроить развлечение для детишек жарким летом" Несколько неглубоких бассейнов, расположенных один в другом, щедро поливались сверху рассеянными струями воды. Место среди юного населения было очень популярным. И, как водится, на берегах тут же возникло несколько палаток и павильонов, в которых продавали фанту и маленькие шашлыки - сувлаки. Столики и зонтики установили фирменно-импортные, так что выглядело все это вместе вполне цивилизованно. Нестыдно и посидеть с часик, чувствуя на лице мелкую, прохладную водяную пыль.
      Заказ девице с настолько сонными глазами, что она казалась похожей на карпа, выловленного вчера, но проданного только сегодня, делала Алла. Никита курил, стараясь скрыть свое смущение. Ему было неудобно. Судя по всему, придется привыкать к такой роли. Он успокоил совесть данным себе словом при первой же финансовой возможности повести девушку в самый приличный ресторан (но только не в "Русскую водочку"!).
      Несмотря на сонный вид, девица принесла заказ очень быстро. Это объяснялось тем, что не все столики были еще заняты. Позже вечером народу прибавится, детский визг сменится женским, и пойдет нормальное веселье. Напитки станут крепче, кто-то изредка будет падать спьяну в бассейн. А там, глядишь, когда совсем стемнеет, появятся первые желающие искупаться нагишом.
      Пока ничего подобного не происходило, все было пристойно. Никита и Алла сгрызали с коротких палочек кусочки мяса, запивали их оранжевой шипучкой, и девушка при этом рассказывала, как ее с двумя подругами дурили в турецкой Анталии, куда они ездили прошлым летом. Вот уже где каждый старается нажиться на глупых туристах, подсовывая им дребедень вместо настоящих товаров и навязывая услуги, о которых никто не просил! Никита слушал и дивился тому, как, оказывается, просто теперь стало поехать отдыхать за границу. Совсем недавно для этого нужно было преодолеть столько препятствий, что никакого отдыха не захочешь.
      Над левым плечом склонился юноша с длинными темными волосами на прямой пробор.
      – Зажигалочку можно?
      Никита ничтоже сумняшеся - расслабился у воды - протянул китайскую одноразовую, даже попытался добыть огонь. Паренек отпрянул.
      – Ты что, мужик?!
      Никита все еще благодушествовал:
      – В чем дело, молодой человек?
      За соседним столиком, от которого юноша подошел, заволновались. Там сидели еще два аналогичных типа: джинсы непонятного производства, рубашки, застегнутые до пятой пуговицы, глаза пугающего оттенка, который достигается возлиянием не менее литра портвейна на нос. Пацанам явно хотелось развлечься, и Никита с дамой были подходящими экземплярами для этого.
      – Сдай, ну ты понял, - заявил попросивший прикурить, - это чмо мне одноразник предлагает! Прикинь? У него же наверняка "Зиппо" в кармане!
      – Не уважает, - протянул тот, кого назвали Сдаем. От своих приятелей он отличался шириной плеч. - Ты его лучше попроси, может, карманы вывернет!
      – Гут, - согласился курильщик, - сейчас попробую.
      Что-то было не так. Даже втроем среди бела дня эта публика не стала бы так открыто лезть на рожон. Поняла это и Алла.
      – Осторожнее, - предупредила она вполголоса, - может драка получиться. Их, по-моему, натравили.
      – Ничего, - постарался как можно спокойнее сказать Никита. - Это не страшно. - Сам он в этом так уверен не был, хотя грозящих неприятностей ни капли не боялся.
      Длинноволосый тем временем наглел. Он уселся на свободный стул, постучал сигаретой по краю тарелочки с шашлыком и поинтересовался:
      – Ну так есть огонек или как?
      Никита постарался не выходить из себя.
      – Вам же предложили зажигалку, молодой человек. Вот и довольствуйтесь.
      – Сдай, он хамит! - пожаловался парень.
      – Сейчас не будет, - заверил Сдай. Он поднялся и тоже подошел к столику Никиты.
      – Мужик, ты зачем мальчишку обижаешь? В лоб давно не получал? Гляди, сейчас получишь. И девку твою заодно пощупаем. Мне как раз такие нравятся. И она на меня глаз положила, правда, лялька?
      – Сопли подотри, кавалер, - сказала Алла насмешливо.
      Никита чувствовал, как она подобралась, намереваясь врезать этому Сдаю, не вставая из-за столика.
      И она врезала, едва парень протянул руку, стараясьухватить ее за волосы. Нападавший взвизгнул скорее от неожиданности, чем от силы удара:
      – Ты что, падла!
      Никита, не давая ему опомниться, сделал подсечку, и Сдай рухнул на спину. На них уже бежал третий из компании. Никита быстро отступил назад, чтобы столик стал хотя бы временной преградой, выдернул из сумки "кольт" и навел на парней. Сумка прикрывала оружие, и посторонним его видно не было. Хулиганы же ствол пистолета видели отлично.
      – Стоять, шавки! - негромко скомандовал Никита. Голос его прозвучал уверенно и холодно. Парни замерли. Алла подошла ближе.
      – Спроси, кто их подослал, - посоветовала она.
      – Мужик, ты пушкой-то не размахивай, - попросил поднявшийся с земли Сдай. - Выстрелишь ненароком.
      – - Очень просто, - кивнул Никита. - Мне вас жалеть не хочется. Вопрос слышали? Так кто? И честно!
      – Да не знаем мы его! - решился Сдай. - В "девятке" мужик какой-то. Дал двести "рваных" и сказал, чтобы тебя помяли, а бабу не трогали.
      Никита глянул на Аллу.
      – Думаешь, Лавр?
      Она покачала головой.
      – Нет, сам он вряд ли будет заказы такие давать. Это Федюня, наверное. Тот, которого ты отделал в последний раз. Только вот почему не сам тебя ловить стал? Похоже, все-таки без Лавра не обошлось. Осторожно!
      Никита прыгнул в сторону. Один из парней решил, что наступил подходящий момент для нападения. По инерции пролетел мимо и, зацепившись за стул, ухнул в бассейн. Здесь воды ему было чуть выше пояса, но брызги от падения получились замечательные. Никита усмехнулся.
      – Ладно, уроды, зря вас нанимали. И этого сделать не можете. А теперь, не поворачиваясь, три шага назад.
      Они, завороженно глядя на пистолет, выполнили команду, и над бортиком бассейна поднялись два новых всплеска. Послышался яростный мат.
      – Пусть охладятся, - сказал Никита. - Пошли отсюда. Надо посоветоваться.
      Алла остановила машину на узкой тенистой улочке.
      – Покажи пистолет, - попросила она. - Газовый?
      – Да нет, настоящий. И кажется, в ближайшее время он очень может пригодиться. Если тут в дело Носорог вмешался, то этими лопухами дело не ограничится. Он тебе ничего не говорил по поводу меня?
      – Ни слова. Такой же приветливый и заботливый, как раньше. Тебе кажется, что ему это не нравится?
      Никита вздохнул.
      – А кому понравится, если у него девушку уводить станут? Он ведь к тебе не просто Отцовские чувства питает?
      – Я это чувствую. А ты правда меня уводишь? Вот здорово!
      – Дурочка, - с нежностью сказал Никита. - Ты против?
      – Я - за! Ты чудо!
      "Посоветоваться все-таки надо. От Носорога всего ожидать можно", - подумал Никита, целуя ее.

      От полетов и войны с осами Никита, несмотря на близящиеся осложнения с Л.М., отказываться все же не хотел. Хорошо хоть напряжение в семье оставалось на прежнем уровне. Супруга делала вид, что ничего особенного не происходит. Возвращалась домой иногда как обычно, иногда позже. Никита никаких вопросов не задавал. Ему было не до того. Ремонт самолета отнимал много сил и времени. Приходилось всему учиться: работе по металлу, внутреннему устройству машины.
      Алла пока не появлялась. Они договорились, что девушка постарается разузнать, какую еще пакость готовит Л.М. Просто так оставить историю с Никитой он не мог, не такой человек.
      У Никиты был уже разработан план боевой кампании. Самолет он наконец привел в полный порядок. Вспомнив свое прозвище, усмехнулся и вывел сбоку на носу красивыми буквами "Мухобой". Теперь это слово не казалось ему таким обидным. Нужно было совершить несколько разведывательных вылетов, стараясь не вступать с осами в прямую схватку. Да и просто полетать хотелось. Тем более что мухи опять начали наглеть. Их-то осы не трогали.
      Скоро должны были вернуться из отпусков конторские девицы. А Никита об отдыхе и не думал. Хорошо бы, конечно, закатиться куда-нибудь на море с Аллой, валяться на солнце, пить сухое вино и не думать ни о каком Л.М. Ничего, может быть, когда-то получится и это.
      А сегодня впервые за многие недели пошел дождь. Еще не холодный, он был по-летнему внезапен и тороплив. Крупные редкие капли прибивали пыль, оставляя на ней серые горошины. Можно было без опасения промокнуть насквозь выйти на улицу и подставить лицо падающей с небес воде. Но все же этот дождь словно напоминал, что лета осталось не так много, какой-нибудь месяц с небольшим.
      Готовясь к вылету, Никита тщательно зарядил пушки. Не зря, как оказалось. Осы словно ждали его и напали вдвоем, едва самолет набрал высоту. Но так просто его теперь было не взять. Хорошо, не получается сбивать этих тварей с одного захода - подеремся дольше. И он воевал, как полагается с серьезным противником. По объему до полной программы подготовки, к примеру, немецких летчиков, которая была у них еще перед Сталинградом - 450 часов в воздухе, - ему было далеко. Но ведь и не восемь часов налета, как у наших пацанов, которых после этого бросали в воздушную мясорубку!
      Так что свою осу он в этом вылете все равно сбил. И не тараном, а из пушек. Снаряд наконец попал в уязвимую тонкую талию и перервал крылатого тигра пополам. А Никита, что называется, "усталый, но довольный", благополучно отделался от второго противника и вернулся на базу. Так можно было воевать, хотя схватка и отняла много сил. Пожалуй, надо будет завтра сделать еще вылет, а потом приступать к реализации плана. Чего тянуть? А то не до ос будет, если Л.М. возьмется за дело по-настоящему.
      Очень захотелось увидеть Аллу. Конспирация - конспирацией, а жизнь все равно продолжалась. И никакой Носорог помешать этому не в силах. Даже вместе со всеми своими мордоворотами. Федюня и его напарник, между прочим, не самое страшное. А вот те интеллигентного вида мальчики, которых Никита видел с Л.М. на похоронах отца Аллы... Было в их холодной вежливости что-то заставляющее держаться в напряжении любого, кто с ними сталкивался. По себе Л.М. подбирал.
      Ну, хватит пугаться! Никто не виноват в том, что Никита залез в вотчину Носорога и теперь дразнит этого зверя напропалую, встречаясь с Аллой. Сам залез, самому и вылезать. Когда гром грянет, тогда и креститься время придет. Надо звонить.
      У них с Аллой было договорено, что в случае чего-то серьезного Никита позвонит ей на мобильник (Лавр презентовал на время каникул, ни в чем девочке отказать не мог) и спросит Семена, словно ошибся номером. Если говорить нельзя, после этого Алда сама должна перезвонить ему на работу. Довольно примитивно, но играть в шпионов на полном серьезе было как-то глупо.
      Никита поднял трубку. Алла отозвалась почти сразу.
      – Вы ошиблись номером, - спокойно сказала она, и Никита понял, что рядом с ней кто-то есть. Придется ждать.
      Минут через десять раздался звонок.
      – Что случилось?
      – Не злись, просто захотел тебя услышать.
      – А увидеть не хочешь?
      – Правда есть возможность?
      – Ради тебя эта возможность есть всегда. Минут через сорок буду. Жди.
      Никита сидел и улыбался. Чтобы услышать такие слова, мужчины совершают подвиги. А также большие глупости. Что в принципе почти равнозначно.
      В кабинет заглянул Василий Александрович. Зам имел таинственный вид.
      – Можно нескромный вопрос?
      – Давайте! - заинтересовался Никита- Нескромный вопрос из уст зама - это было что-то сверхъестественное. Обычно он старался острые углы сглаживать и в душу не лез.
      – Не поделитесь - кто та девушка, что к вам на днях заходила?
      – А что, понравилась? - Никите захотелось поехидничать.
      – Да, - сознался Василий Александрович. - Но я, собственно, не о том. Лицо мне ее очень знакомо.
      – Это дочь одного старого приятеля, - сказал полуправду Никита. - Его сейчас нет, вот она и заходит ко мне иногда.
      – Приятеля? - протянул зам. Ясно было видно, что он не поверил и мучится сомнениями. Ну что же, он вполне мог Аллу где-нибудь видеть раньше. Город-то маленький, рано или поздно обязательно с каждым столкнешься.
      – Конечно, приятеля, - не моргнув глазом подтвердил Никита. - Кстати, она сейчас опять заедет. Хотите - можете сами ее спросить.
      Он ничем не рисковал. Василий Александрович наверняка постесняется приставать с расспросами к незнакомой девушке.
      Так оно и вышло. Зам смутился, еще раз извинился и вышел. А Никита спохватился, что у него ангар опять открыто стоит на столе. Едва успел спрятать его в шкаф, как ворвалась Алла. Она молча обошла вокруг стола и обвила руками шею Никиты. Он почувствовал себя счастливейшим из дураков.
      – Тебе никогда не звонили из туалета? - спросила Алла, отдышавшись.
      Он изумленно уставился на нее.
      – Ты это к чему?
      – Да, понимаешь, спрятаться некуда было, чтобы тебе позвонить. В кабинете моем как раз мастер возится с компьютером - какой-то вирус обнаружился. Вот и пришлось в туалете запираться.
      Никита рассмеялся.
      – Ну что ты за человек? Никакой романтики! Сначала целуешься, а потом начинаешь о туалете рассказывать.
      – Ничего ты не понимаешь! В этом-то вся и романтика: спрятаться от злого опекуна и звонить любимому человеку. Хоть из сортира!
      – Кстати, - спросил Никита как можно равнодушнее, - как там твой Лавр поживает? Не очень пристает?
      Алла села в кресло Никиты, закурила и только потом ответила.
      – Тебя тревожит, что у нас за отношения с ним? Ревнуешь, что ли? Успокойся, ради Бога! Ничего нет и быть не может. Вы хоть и ровесники, но не представляешь, до чего разные. Ты - сама доброта и открытость, А он - что-то абсолютно инфернальное. Приятель сатаны. Улыбается, говорит ласковые слова, но я вижу, что все это маска. А под ней такая жуткая работа идет - как в гигантском компьютере.
      – И все же?..
      – Знаешь, - сказала Алла грустно, - чувствую, он все просчитал на сто ходов вперед. И играет со мной, как кот с мышкой. Готовит к чему-то. Может, жениться собирается...
      У Никиты защемило сердце.
      – Замуж, значит, пойдешь?
      И тут Алла внезапно скрутила дулю и ожесточенно сунула ее куда-то в пространство.
      – А вот ему - замуж! Перебьется! Я еще про отца не все узнала.
      – При чем здесь отец? - не понял Никита. От сердца у него тем не менее отлегло.
      – Потом расскажу. У тебя от меня тайны есть? Вот и у меня пускай будет тайна. А если станешь дурацкие вопросы задавать насчет замужества - растерзаю! Понял?
      – Понял, - с облегчением рассмеялся Никита. - Иди сюда, тигра моя свирепая!
      В этот день все у них и произошло. И опять инициатором была Алла. Формальным поводом послужила плохая погода. Не ехать же кататься под дождем! Лучше где-нибудь посидеть вдвоем. Никита не возражал. Он все понимал и сопротивляться совсем не хотел. Алла разыскала какую-то свою, еще школьную, подругу, жившую в маленькой однокомнатной квартирке панельного дома на северо-западе, и выпросила у нее на несколько часов ключи. Никита лишний раз убедился, что, если эта девушка чего-то захочет, непременно добьется. И предусмотрит все.
      Зам, конечно, был в своем репертуаре, когда Алла, проходя общую комнату, попрощалась с ним самым естественным тоном. Он пробормотал несколько неуклюжих слов вроде: "Приходите еще" - и уткнулся в работу. Но у выхода на лестницу Никита нечаянно обернулся и успел поймать острый изучающий взгляд Василия Александровича. Непрост был зам, ох непрост...
      – А что это за смешной мужичок с тобой работает? - поинтересовалась Алла, когда они спустились во двор.
      Никита объяснил.
      – Где-то я его видела, - задумчиво сказала девушка. - И совсем недавно.
      – Странно, но перед твоим приходом он утверждал то же самое. Хотя где вы могли пересечься?
      – Не представляю. Да ладно, чего голову ломать.
      В джипе с натянутым по случаю непогоды брезентовым верхом Никита увидел объемистый пакет, в котором угадывались бутылки и плотные свертки. Алла небрежно объяснила:
      – Не грабить же Танькин холодильник.
      – А сколько у нас времени? - спросил Никита.
      – Минимум до вечера. Татьяна позвонит, перед тем как вернется.
      Никита сунул в пакет "кольт", чтобы не мешал за поясом. Алла оживилась.
      – Дашь мне пострелять?
      – Конечно, как-нибудь бабахнешь.
      Карабкаться по темной, густо вонявшей кошками лестнице пришлось аж на восьмой этаж. Лифт, естественно, не работал. Что может быть естественнее, чем неработающий лифт? Вопреки своим страхам, Никита почти не запыхался. Он вообще в последнее время чувствовал себя физически и духовно окрепшим. Попробуй стать другим, ежедневно поднимая самолет в воздух и зачастую рискуя жизнью. Так что жена была не совсем не права, говоря о его похудании.
      Он шагал вверх вслед за Аллой и пытался разобраться в том, что чувствует. Никаких угрызений совести от того, что вот сейчас предстоит измена жене, не было. Нельзя сказать, что такого не происходило раньше. Но это так, легкие интрижки во время совместных командировок без дальнейшего продолжения. Просто двоим становилось скучно в чужом городе, вот они и оказывались в постели вместе. Наутро оставалась неловкость от происшедшего, хотелось быстрее вернуться домой и обо всем забыть.
      Сегодня все было по-другому. Он любил девушку, легко взбегавшую перед ним по ступенькам, он хотел ее. И то, что сегодня произойдет, должно стать естественным продолжением их встреч,, прогулок и разговоров. Он верил ей, и она верила ему. А надо ли большего для любви?
      Пакет был довольно увесистым. Он стукался о ноги и норовил зацепиться за стойки перил. Никита сосредоточил все свое внимание на том, чтобы случайно не грохнуть бутылкой о железные прутья. Какие, к дьяволу, угрызения совести?! Что за рефлексии такие?! Давно пора взглянуть правде в глаза и честно сказать: "Жена тебя не любит. Даже нельзя объяснить, почему до сих пор вы живете вместе. Ведь и ты не любишь ее. Скорее всего ты просто слишком ленив, чтобы разобраться во всем до конца и поставить точку в этой затянувшейся нудной истории. Так что если уж намерен лицемерить и дальше, утверждая неизвестно кому, что у тебя все нормально в семье, то будь добр не забивать этим голову Алле".
      Перед обитой зашарпанным дерматином дверью девушка долго искала ключ в сумочке. В этом она совсем не отличалась от других женщин. Иногда кажется, что им доставляет удовольствие набивать сумки всевозможной мелочью и потом копаться там, пытаясь выудить ключи или авторучку.
      Никита, прислонившись плечом к стене, наблюдал за Аллой и думал о том, что совсем необязательно было переться сюда, на край города, чтобы остаться вдвоем. Ангар вполне подошел бы для этого. Наверное, пора было выдавать девушке свою тайну. В том, что она не испугается, Никита был уверен. А вот не проболтается ли? Слишком велик соблазн рассказать кому-нибудь, необязательно Л. М., о странном приборе. Он себя иногда ловил на том, что очень хочется поделиться с кем-то, похвастать своими летными успехами, дать прокатиться по аэродрому на джипе. Алла для этого подходила идеально. Но никого в ангар пускать не хотелось. Что в самом деле, аттракцион для туристов? Может, еще и деньги брать за вход? Тем более что, узнай об умной игрушке Носорог или кто-то ему подобный, не летать Никите больше никогда. И пикнуть не дадут. Так что лучше пока подождать и ничего Алле не говорить.
      Девушка наконец справилась с дверью, и они вошли в узенькую прихожую. Под ногами метнулась ушастая черно-белая кошка, и Никита, стараясь не наступить на нее, чуть не упал. Алла взяла его под руку.
      – Спокойно, рыцарь.
      Никита обнял ее.
      – А тебе спокойно?
      – Нет, - честно сказала ока. - Я почему-то боюсь.
      – Не трусь. Давай посмотрим, куда нас занесло. Ты уже здесь была?
      Вопрос, конечно, двусмысленный. Была просто так или с кем-то? Но Алла двусмысленности не почувствовала. Или не захотела показать, что поняла.
      – Нет. Я Таньку со школы не видела. А позавчера случайно встретились. Посидели, поболтали. Она мне сама и предложила: "Если нужен ключ - звони". Это ничего, что я тебя сюда притащила?
      – Откуда такая неуверенность?! Я тебе уже говорил: все, что ты делаешь, - хорошо.
      Квартира походила на такую же, как у Никиты. Только жила подруга Аллы одна и была, судя по всему, невероятной чистюлей. Как в старом анекдоте: "Бедненько. Но чистенько". Никита смотрел на обстановку без особых эмоций, а на Аллу квартирка подруги произвела впечатление. Плетеная салфеточка на старом "Горизонте" привела ее в восторг. От вида маленьких слоников и прочей фарфоровой дребедени, расставленной по миниатюрным резным полкам, она чуть не завизжала. Но потом задумалась и погрустнела.
      – Все-таки плохо Татьяне. Зарабатывает мало, да и тех денег вовремя не платят. И мужчины у нее нет. Был вроде муж, да сплыл. Она не очень хотела об этом говорить.
      – Ну конечно, - съехидничал Никита. - У твоей подруги кабинета нет, чтобы литературой заниматься.
      Сказал - и тут же пожалел об этом. Кто за язык тянул? Однако Алла не разозлилась. Наоборот, взяла его лицо в ладони и посмотрела в упор печальными своими, глубокими глазами.
      – Ты меня, наверное, презираешь. Но я же не виновата, что угораздило такой родиться. Иногда так стыдно бывает, что у меня все есть. Ну чем Танька хуже меня? Только ей не повезло.
      – Ничего, - сказал Никита. - Так бывает - не везет, не везет, а потом ка-ак повезет!
      "Дубина! - ругал он себя мысленно, - Зачем было глупость говорить? Девчонке и так несладко после смерти отца, а ты еще морализаторством занимаешься, праведник хренов! Небось сам бы не отказался от такого дома, как у Носорога!"
      – Ладно, - сказал он, стараясь скрыть неловкость. - А что у вас, ребята, в рюкзаках? Точнее в том пакете, который я еле сюда дотащил! Надеюсь, ты вкусненького припасла?
      – А как же! - враз повеселела Алла. - И вкусненького, и полезненького. Икра - это ведь и то, и другое?
      – А шампанского там нет?
      – Как ты угадал?
      – Вчера по ящику очередной фильм про Джеймса Бонда шел. Он постоянно икру с шампанским трескал. Не считая водки-мартини "Размешать, но не взбалтывать!", - передразнил Никита.
      – Правильно, я тоже смотрела. Но, по-моему, икра с шампанским - редкая гадость.
      – Сейчас попробуем. А если не понравится - выбросим с восьмого этажа прохожим на головы!
      Веселое настроение опять вернулось к ним. Они дурачились, поедая крекеры, намазанные черной икрой, и запивая их шампанским. Оказалось, не такая уж и гадость. Были в пакете еще ветчина, оливки, даже банка консервированной спаржи, которую Никита никогда в жизни не ел. Спаржу употребили, а все остальное по предложению Аллы перегрузили в холодильник на кухне - для хозяйки. Потом Алла стала вдруг серьезной, поцеловала его и сказала:
      – Иди в душ. Я здесь пока уберусь.
      Она вручила Никите небольшое полотенце, также привезенное с собой, и легонько подтолкнула в спину. Никита чувствовал, как она волнуется. Волновался и он. Словно школьник перед экзаменом. Смешно...
      Потом она скрылась ненадолго в ванной. Диван был уже раздвинут и застлан. А он все топтался около него в нерешительности, боясь прикоснуться к этим белым простыням. Ее теплые обнаженные руки обняли Никиту сзади. Он обернулся и утонул в ней.
      Все оказалось проще, чем он представлял себе, и одновременно сложнее. Никита и забыл уже, что так бывает. Если бы он решил назвать коротко то, что между ними происходило, то самыми подходящими словами были бы - Нежность и Сила. Никите действительно казалось, что все это с ним в первый раз. То же самое чувствовала и Алла. Она так и сказала, когда лежали, отдыхая, раскинувшись на смятых простынях. Никита приподнялся на локте и из вечного мужского любопытства спросил:
      – А с кем у тебя было в первый раз?
      Алла положила ему горячую ладонь на плечо.
      – Не надо, молчи. Было - и прошло. Я с тобой и буду с тобой долго.
      – Долго - это как?
      – Может быть, всегда.
      – Всегда - это слишком долго.
      – Не настолько долго, как тебе кажется.
      Алла говорила так, словно не Никита был здесь старшим, а она - умудренная жизнью женщина, ответившая на любовь юнца. И он воспринимал эту смену ролей совершенно спокойно.
      Татьяна позвонила часов около восьми. Времени для того, чтобы как следует изучить друг друга, у них хватало. И все равно показалось мало. С хозяйкой квартиры встречаться не стали. Тщательно убрали следы своего пребывания, оставили записку с благодарностью и сунули ключ под коврик.
      – Обидится Танька, - со вздохом сказала Алла. - Ну как же, тебя не показала. Ничего, без смотрин обойдется. Надо с Лавром поговорить, чтобы он ей работу подыскал с приличным заработком.
      Упоминание об Л.М. расстроило Никиту. И здесь он присутствовал. Невидимо, правда. Неужели не наступит такой момент, когда Носорог навсегда исчезнет из его жизни?
      Алла почувствовала это настроение.
      – Перестань, - сказала она. - Подходи к таким вещам рационально. Ты ведь не можешь ей помочь с работой? А Лавр может. Жалко девчонку. Но люблю я все равно тебя, а не его. И никогда его любить не буду. Хватит, меняем тему.
      В ногах у Никиты после всего ощущалась некоторая слабина. Но он все же сел за руль по просьбе Аллы. Она призналась, что тоже чувствует себя слабой. Милиционера с хорошим нюхом, способного обнаружить остатки действия шампанского, опасаться не приходилось. Кто решится останавливать такую машину? В ГАИ тоже не все законченные идиоты.
      Пока добрались до подходящей троллейбусной остановки, девушка немного отдохнула и была уже в состоянии вести машину сама. Никита выбрался из кабины. Дождь давно кончился, и даже асфальт успел просохнуть. Алла обняла его за шею.
      – Спасибо, милый.
      И уехала.
      А Никита остался на остановке - дожидаться позднего троллейбуса и вспоминать о том, что с ним сегодня случилось.

      Жены дома еще не было. К лучшему, наверное. Ему было бы неприятно сейчас видеть ее, разговаривать, может быть, ужинать вместе. Да и не хотелось ужинать. С большим удовольствием он оказался бы сейчас в ангаре, выпил рюмку перед сном, так сказать, немецкий "ночной колпачок", выкурил сигаретку и завалился до утра. А здесь пришлось довольствоваться чашкой некрепкого чая и все той же сигаретой, но с дымом в форточку.
      Докурить ее до конца не дали. В комнате зазвонил телефон. Никита выругался про себя - приходилось довольно большой "бычок" выбрасывать, не идти же с ним - и снял трубку. Там поначалу раздавалось только громкое сопение. "Что еще за новые новости?" - удивился он. Послушал немного, потом поинтересовался:
      – Ну что, говорить будем?
      – Ты, петух голландский! - сказал сиплый, чуть задыхающийся, как будто принадлежащий астматику голос. - Слушай сюда!
      Никита подобрался. Нехороший звонок. Ладно, посмотрим. Вернее, послушаем.
      – Говорите.
      – Ты слушай и запоминай. Усек? Если еще раз встретишься с девкой - сразу беги из города. Здесь для тебя только одно место останется - на кладбище.
      Ну вот, приехали. Хотя, с той драчкой у фонтана, это - третье предупреждение.
      – С какой девкой? - решил он потянуть время. Но звонивший шутить не хотел.
      – Сам знаешь. Тебе сказали - все. Игрушек не будет.
      И трубку положили.
      Никита достал из пачки еще одну, внеплановую, сигарету и устроился на подоконнике у форточки. Переживать из-за звонка не хотелось. Ничего нового ему не сказали. Это могли звонить или по поручению Л.М., или по собственной инициативе из желания услужить Носорогу. И предупреждение было несколько несерьезным. Если бы хотели - давно бы уже взяли в обработку.
      Изуродовать или вообще пришить человека для этих людей ничего не стоило. Другое дело, если на такие действия нужна санкция Л.М. А даст он ее или не даст - остается только гадать и готовиться на случай, если санкция все же будет получена.
      Готовиться. Это только сказать легко - готовиться. А как? И к чему конкретно? Убивать его не станут. Пока по крайней мере. Не такая он важная шишка, чтобы киллера задействовать. А вот дураков вроде тех, фонтанных, только более умелых, нашлют обязательно. А это значит, что опять придется пускать в ход кулаки, ноги и все тому подобное. Да еще "кольтом" махать при необходимости. Дай Бог, чтобы стрелять не пришлось. Не хочется брать грех на душу.
      А впрочем, если слишком уж достанут, он готов стрелять. Надоело в конце концов, что его держат за "болвана" в этой игре! Раз уж им позволяется делать все, что заблагорассудится, то почему нельзя ему? В крайнем случае всегда можно пересидеть какое-то время в ангаре. Там его точно никто не найдет.
      И еще - как быть с женой? Объявить ей, что все, совместная жизнь закончилась и пора подумать о разводе? Ну и что хорошего из этого выйдет? Начнется тягомотина с разделом имущества, с обязательными сценами, с непременными жалобами на Никиту всем близким и дальним знакомым. Лучше всего было бы уйти, оставив жене квартиру и захватив лишь пару рубашек. Но куда потом отправиться жить? Разве что в ангар, потому что зарплаты его хватит только на то, чтобы снять раскладушку где-нибудь в рабочем общежитии. Нерадостная перспектива.
      Не только москвичей испортил квартирный вопрос, как заявил однажды классик. Народ в нашей огромной бестолковой стране давно страдает от невозможности жить так, как хотелось бы. Сколько семей сохранилось, несмотря на не то чтобы взаимную неприязнь, а даже ненависть. Не могут разменять квартиру - и все. Так и живут годами в маленьких тесных комнатах, давно разведясь и имея любимых людей где-то на стороне. В последнее время наметилось некоторое послабление, но до настоящей свободы пройдут еще годы и годы. Если вообще это когда-нибудь случится.
      Придется пока терпеть и ждать удобного случая. Терпеть он вообще привык, а удобный случай... В последнее время с ним столько необычного происходит, может подвернуться и что-то хорошее.
      Надо оставить грустные размышления и вплотную заняться осами. Бандиты со своими претензиями подождут. Главное сейчас - разгромить осиное гнездо.
      Никите абсолютно не казалось, что по сравнению с реальной угрозой, прозвучавшей по телефону, его миниатюрная воздушная война выглядит детской и смешной. Для него осы были реальным противником, может быть, даже страшнее "горилл" Л.М.
      Ощущение опасности даже веселило его. Жизнь чувствовалась во всей своей полноте и казалась невероятно вкусной. Дни, когда одна только мысль о том, что необходимо вставать с постели и идти на работу, вызывала тошноту и спазмы в желудке, прошли, как дурной сон.
      Итак, осы. План решающего удара давно разработан. Завтра пятница - день, наиболее подходящий для начала акции. Значит, завтра.
      Никита выбросил докуренную до фильтра сигарету в форточку, почистил зубы и лег спать, не дожидаясь возвращения жены. А то опять скандал какой-нибудь получится. Он заснул с ощущением грядущих больших событий, и всю ночь ему снилось что-то легкое и веселое.
      Когда вернулась супруга, Никита не слышал. Но утром обнаружил записку с просьбой не будить. Он со спокойной душой позавтракал, дописал на листочке, что уезжает в командировку до понедельника, захватил термос с чаем, несколько бутербродов и отправился в контору.
 
      Две девицы из его подчиненных в этот день почему-то появились на работе. Он не стал спрашивать о причине, хотя все должны были нагрянуть из отпуска лишь в понедельник. А этим дома не сиделось, что ли?
      Барышни хвастали друг перед другом своим загаром, курортными знакомствами и совершенно не собирались впрягаться в рутинную лямку. Никита посмотрел на это сквозь пальцы. Он и раньше не корчил из себя строгого начальника, а сегодня ему и вообще было не до них.
      Зато подчиненные обратили на него внимание. И пристальное. Увидев их изумленные взгляды, Никита забеспокоился. Что-то в нем было не так. Он незаметно осмотрел себя в зеркало на предмет расстегнутой "молнии" или перепачканной сажей физиономии. Нет, все было в порядке. Даже галстук сегодня был завязан особенно аккуратно. Теряясь в догадках, он поздоровался и прошел к себе в кабинет.
      Но заняться делом не успел. В дверь постучали, и на пороге появилась одна из девиц.
      – Никита Павлович, хотите чаю?
      Он чуть из кресла не вывалился. Мало того, что ему впервые за все время работы в конторе сделали такое предложение, так еще и отчество вспомнили. Нет, положительно происходило что-то странное. Или даже сверхъестественное. Он пощупал лоб. Температуры, кажется, не было. Девица все еще ждала ответа, улыбаясь вовсе уже призывно.
      – Н-нет, - сказал Никита. - Спасибо. Может быть, попозже.
      – Хорошо. Вы только скажите. У нас чайник всегда готов;
      Никита, ломая голову над происходящим, просто не представлял, насколько сегодняшний он отличался от себя недавнего. Девушки не зря с особой охотой западают на летчиков и моряков, да и вообще на военных. Дело тут совсем не в служебной форме. Форму и милиционеры носят. Профессия обуславливает внутреннюю силу, которую слабый пол чувствует на расстоянии.
      Опасаясь, что столь неожиданно возникшее к нему внимание может помешать задуманному, Никита попросил Василия Александровича разъяснить девицам насчет статьи для газеты, чтобы не беспокоили шефа. Конечно, это наверняка добавит ему растущей популярности, но тут уж нужно выбирать между делом и девичьей заботой.
      Впрочем, сегодняшний день по его плану был относительно свободен. Полетов не предполагалось. Тщательно осмотреть все подходы к осиному гнезду можно было так.
      Он отвечал на звонки, подписывал какие-то бумаги, пару раз позвонил сам. Но один номер набрать не решался - телефона Аллы. Вчерашнее казалось радужным сном. "Так не бывает, - думал Никита. - Так просто не может быть. Мне все почудилось". А взять трубку и развеять сомнения не хотел. И Алла почему-то не звонила. Может быть, не могла улучить для этого момент, находясь под контролем Л.М. А может, как и Никите, ей не верилось в то, что с ними случилось.
      Звонка он так и не дождался. День закончился без особых происшествий. Девицы, попрощавшись хрустальными голосами, упорхнули. Немного погодя ушел и зам, осведомившись предварительно, надолго ли еще остается начальник. Никита неопределенно покрутил пальцами в воздухе, дескать, надо тут кое над чем покумекать, задержусь маленько; Василий Александрович понимающе кивнул и отчалил.
      Никита проверил, заперты ли двери. Склад внизу пустовал. После происшествия с Вахтангом оттуда все вывезли, но по прежнему назначению не использовали. То ли условия для хранения каких-нибудь фруктов-конфет показались неподходящими, то ли Вахтангу неприятно было место, где его пытали. А наверху про освободившиеся помещения еще не успели пронюхать.
      Он отправился в ангар. Вечер пройдет спокойно. Предстоит кое-что подготовить к завтрашнему. Небольшие технические приспособления. А вот завтра - да, завтра горячий денек. Нужно будет сделать такое, о чем раньше он и подумать бы не смел. Ну да все когда-нибудь впервые делается. Никита поужинал чаем с бутербродами. Запастись на засаду можно будет потом. Продукты в холодильнике еще имелись. А термос он наполнит из чайника девочек. Они не обидятся.
      После ужина Никита перекурил и сел к столу. Перед ним были разложены несколько гранат, взрыватели к ним, моток тонкой бечевки. Все необходимо было приготовить заранее, чтобы осталось лишь установить ловушки. Там, на высоте, некогда будет возиться. Быстро установил все - и назад, в самолет. Он аккуратно и крепко обматывал гранаты, вязал петельки, отмерял бечевку необходимой длины. Получалось немного неуклюже, но зато надежно. Это обязательно сработает. Лишь бы рванули все разом.
      Когда совсем стемнело, он вернулся из ангара и занялся шкафом. Осы спали в своем картонном доме, а здесь он готовил промежуточный аэродром вплотную к углу, в котором висело серое убежище противника. Предварительно Никита тщательно протер верхнюю поверхность шкафа от толстого слоя пыли. Хорошо, что тот был еще не очень старым и шпон, покрывавший его верх, не успел от времени потрескаться и пойти пузырями. Это была достаточно ровная поверхность, вполне пригодная для посадки самолета. И размеров для этого хватало.
      Затем Никита установил на шкафу согнутый на манер палатки кусок ватмана и положил включенный фонарик, чтобы он освещал будущую посадочную полосу и одновременно не тревожил ос. Взлетать утром было уже рискованно, полосатые хищники могли проснуться рано. Поэтому Никите предстоял первый в его жизни ночной вылет. Он понимал опасность этого предприятия, но другого выхода у него не было. Второй фонарик он пристроил на столе. Стекло, покрывавшее его, давало отблеск, однако с этим ничего поделать было нельзя. Закончив, вернулся в ангар и стал готовить самолет к вылету.
      К его удивлению-и облегчению, сам перелет прошел без осложнений. Сказывался опыт, да и Никита вел машину уверенно и спокойно, сознавая, что малейшая ошибка сейчас наверняка будет стоить ему жизни. Руля в луче света, он все же поглядывал вверх - не свалится ли какая-нибудь оса-полуночница ему на голову. Но было тихо. Загнав машину в самодельный ангар - под ватман, Никита заглушил мотор и установил под колеса захваченные с собой колодки. Здесь ему предстояло ночевать. В кабине еле уместилось все, что он взял с собой: спальный мешок, снаряжение, припасы, минные приспособления. Поудобнее расположился под крылом и приготовился поспать несколько часов.
      Но безмятежного сна не получилось. Как он мог забыть о том, что свет фонаря обязательно привлечет ночных насекомых? Едва задремав, Никита был разбужен громким шелестом и ударами о крышу ангара. Какой-то заблудившийся ночной мотылек бесчинствовал снаружи. Это в обычной жизни хрупкое создание здесь вполне могло свалить небольшой листок, прикрывавший самолет; А что из этого получится - один Бог ведает. Нужно было спасать положение. И Никита не придумал ничего лучше, как достать пистолет и отправиться на ночную охоту. Мотылек - действительно существо безмозглое. Для Никиты были опасны только частые взмахи его крыльев, гнавшие по поверхности шкафа порывы ветра. Поэтому он не стал подходить слишком близко к бьющемуся о стекло фонаря существу и открыл огонь с безопасного расстояния.
      "Кольт", конечно, бил хорошо, но его крошечные пульки не причиняли крылатой громадине видимого вреда. Она по-прежнему молотилась о стекло, словно стараясь разбить его, и Никита в очередной раз пожалел, что нет у него гранатомета. Заодно бы и фонарик удалось потушить. А то как на кнопку нажимать теперь?
      Ему пришлось высадить почти две обоймы, прежде чем мотылек сообразил наконец, что его прилету совсем не рады, и канул в темноту.
      – Умирать полетел, - удовлетворенно хмыкнул Никита. - Хорошо, что я не здесь его уложил. Как бы потом оттаскивал в сторону?
      Но следовало опасаться других ночных гостей. А они непременно должны были появиться. Вдруг какая-нибудь совсем гигантская ночная бабочка нагрянет? Фонарик светил с неослабевающей силой. Хорошие батарейки, новые, до утра хватит. А может быть, и дольше. Пропала ночь, жаль. Ведь утром предстояла самая опасная вылазка.
      Он вздохнул, перезарядил расстрелянные обоймы и, привалившись к хвосту самолета, стал ждать. Похоже, еле слышные хлопки маленького "кольта" не потревожили обитателей картонной громады, темневшей у него над головой.
      Где-то далеко внизу горел еще один фонарь, и свет его, отраженный в настольном стекле, падал бликами на потолок. Вся картина ночного кабинета казалась таинственной и привлекательной. Совсем не хотелось думать о том, что днем это обычная комнатушка, заставленная обшарпанной казенной мебелью, и в ней занимаются скучными делами. Никите представлялось, что он сидит на вершине огромной горы, добравшись сюда после долгого и трудного подъема. Для полноты впечатлений не хватало только звезд и Луны над головой. Но небо могут затянуть тучи. Кстати, о тучах. Начинало свежеть. Он притащил спальник, завернулся в него и продолжал ночное дежурство.
      Огонь приходилось открывать еще два раза. Ему даже удалось подстрелить самого настоящего комара. Кровопийца покачался под пулями, пытаясь зацепиться тоненькими ножками за край шкафа, - и рухнул вниз. Только представить, как он запускает свое жало в малюсенького пилота!
      – Ничего себе здесь охота, - сказал Никита. - Лучше, конечно, слоновый штуцер с собою брать. Чтобы наповал.
      Под утро он все-таки заснул, а когда открыл глаза, первая оса уже выбиралась из гнезда. Никита, накрывшись спальным мешком, наблюдал за противником, моля Бога, чтобы эта зверина не слишком заинтересовалась выросшим за ночь у самого порога странным сооружением. Если начнет с ним разбираться, то останется надеяться только на свое умение быстро запускать двигатель и улепетывать под прикрытие настоящего ангара.
      По счастью, этой ранней пташке на все вокруг было начхать. Она рвалась на свободу, за окно. Куда благополучно и убыла. Подруги ее не заставили себя долго ждать. Одна за другой они вылезли из летка, недолго потоптались около него, а затем раскрыли крылья и взмыли в воздух. Всего их в гнезде было четыре. Не так уж и мало для Никиты. Если его сейчас застанут за тем, что он собирался сделать, вполне хватит и одной.
      Но надо было действовать. И поскорее. Никита разобрал снаряжение. Прочная веревка заканчивалась "кошкой", которую он сам смастерил в ангаре. Подготовленные гранаты и мотки бечевки лежали в сумке. Никита раскрутил "кошку" посильнее и метнул ее вверх. Однако с первого раза ничего не получилось. Крючья скользнули по картонной поверхности, и ему едва удалось увернуться от падающей железяки. Неудача оказалась кстати. Только он смотал веревку и примерился запустить свой снаряд еще раз, как из летка показалась еще одна оса. Никита ринулся под защиту ватмана, проклиная эту соню на чем свет стоит. И себя за то, что не посчитал ос как следует.
      Со второй попытки зацепиться удалось. Никита подергал веревку, проверяя прочность зацепа, повис на ней. "Кошка" держала. И материал, из которого было построено осиное жилище, оправдал расчеты - он был достаточно крепким. Сумка удобно устроилась за спиной, еще несколько крючковатых приспособлений Никита прицепил к поясу и, дрыгая ногами, полез вверх. Такого он тоже не делал с армейских времен, когда на занятиях по физподготовке молодых солдат заставляли карабкаться по канатам. "Дедушки" снисходительно смотрели на пыхтящих "салабонов". Их утруждать не решались.
      Сомнения насчет того, сможет ли он сделать это сейчас, у Никиты были. Но попытаться стоило. К тому же он стал в последнее время гораздо увереннее в себе. И ему удалось подобраться к гнезду. Там он повисел немного, отдыхая. Выполнить дальнейшее будет еще сложнее. Барахтаясь на веревке, Никита стал цеплять к ногам самодельные крючья, ругая себя за то, что не догадался сделать этого внизу. Спуститься, а потом опять подниматься? Займет слишком много времени и сил.
      Наконец завязки плотно обхватили сначала одну ступню, затем другую. Он примерился и вонзил крючья в поверхность. Отлично. Теперь надеть зацепки на руки. И вот он висит на стене, раскорячившись, словно паук. От места, к которому Никита поднялся по веревке, было не очень далеко до летка. Прижимаясь к поверхности и поочередно переставляя ноги и руки, он двинулся к отверстию. Шаг, еще шаг. Посильнее вогнать крючки. Чуть отдохнуть. Ну, последнее усилие. Готово!
      Никита сел на краю летка. Теперь обязательно нужно прислушаться - не шуршит ли что-нибудь в глубине коридора, уходящего в гнездо, не остался ли кто дом охранять? По книгам он знал примерное строение осиного жилища. Но забираться слишком далеко не входило в его планы. Ловушка должна сработать, как только первая оса скроется в гнезде.
      Из коридора не доносилось ни звука. Все хозяева улетели за добычей. Но скоро вернутся! Он глянул под ноги. За близким краем шкафа была пропасть. К высоте Никита уже привык, но в самолете - это одно дело, а здесь - совеем другое.
      На корточках он пролез немного вглубь. Вот здесь все четыре гранаты и надо укрепить. Теперь привязать бечеву и натянуть ее так, чтобы оса непременно зацепила, вползая в свой дом. Самодельные приспособления на руках мешали, но отвязывать их не было времени.
      Оса - животина глупая, авось не поймет, к чему веревочки. Да и дернет невзначай. И через несколько секунд здесь все ка-ак... Это точно. Никита подмигнул сам себе и стал выбираться из гнезда. Заспешил, чуть не рухнул вниз и лишь в последний момент успел зацепиться ногтями на руке. Фу-у, так ведь действительно разбиться можно. Фестина ленте, дружок, поспешай медленно, ниндзя доморощенный. Древние не дураки были.
      Со всеми предосторожностями он добрался до веревки и сполз по ней, только на шкафу сняв свои крючья. Повертел их в руках. Нет, не хочется выбрасывать. Вдруг еще пригодятся. Да и жалко - сам ведь делал.
      Пора было собирать вещички и драпать отсюда. Скоро должны начать возвращаться хозяева, а потому первый этап можно считать успешно завершенным. Сейчас лучше всего вернуться в ангар, стать большим и наблюдать из-за стола за тем, что будет дальше. Особую опасность гранаты представляют своими осколками, которые разлетаются на довольно большие расстояния. И как бы ни малы сейчас были эти осколки, ватман может от них и не защитить.
      Самолет вынырнул из-под Ватманской палатки, легко разбежался, оторвался от края шкафа и тут же без причуд пошел на снижение к столу. Никита спешил. Ему не хотелось пропустить возвращения первой осы.
      Быстро закатив машину в ангар и закрепив ее, он кинулся прочь. Пока все было по-прежнему. Никита уселся в кресло поудобнее, закурил и стал ждать. Все могло произойти с минуты на минуту. И тут зазвонил телефон. Несколько секунд он боролся с собой, потом привычка все же победила.
      – Да! - сказал он недовольным тоном.
      – Я так и знала, что ты у себя! - Это была Алла. Ну надо же! Именно сейчас!
      Однако раздражения от ее несвоевременного звонка Никита постарался не показать.
      – Привет! Ты как меня вычислила?
      – Если хочешь - сердце подсказало. - У нее был веселый и беззаботный голос. Он же напряженно следил за форточкой.
      – Польщен. Что-то случилось?
      – Совсем необязательно должно нечто случиться, чтобы я позвонила. Захотелось тебя услышать. Вчера так и не соизволил мой номер набрать.
      – А я твоего звонка ждал. Боялся сам звонить. - Никита был, как всегда, простодушен.
      – Какие мы молодцы! Так и боимся друг друга. Все, сейчас я приеду и заберу тебя с этой дурацкой работы.
      Ему хотелось увидеть Аллу. Но еще больше ему хотелось закончить начатое дело. Маленький и большой мир вступали в противоречия. Никита собрался уже придумать какую-нибудь причину, по которой не может встретиться с девушкой, но тут все решилось само собой. В форточке показалась оса.
      – Погоди секундочку, - попросил он и, положив трубку на стол, впился взглядом в осиное жилище.
      "Летающий тигр" направился к входному отверстию. Сел около него, примерился и полез внутрь. Никита затаил дыхание. Сейчас, сейчас...
      Все произошло так, как он рассчитывал. Ловушка сработала. Гранаты взорвались с вполне различимым треском. Гнездо дернулось, его как будто немного раздуло изнутри. Из летка полетели какие-то клочья. Затем потянулся дымок, и Никита уже подумал, что сейчас этот серый комок загорится. Но дымок увял. Пожара не получилось. Результатом всей его вылазки и альпинистских подвигов оказалась одна погибшая оса. Надо полагать, та самая ранняя пташка.
      Никита вздохнул. Сегодня в воздух подниматься не рекомендуется. Разозленные покушением на свой дом и гибелью подруги, осы будут особенно свирепы. Значит, можно свободно отправляться куда-нибудь с Аллой. Незаконченную часть плана можно выполнить и завтра. Заодно и обдумать ее как следует, чтобы не получилось накладок.
      Он поднял трубку.
      – Алло, ты здесь?
      – Что там у тебя происходит? - послышался взволнованный голос.
      – Ничего особенного, просто гранаты взорвались, - совершенно серьезно сказал Никита.
      – Опять твои шуточки! - Алла, кажется, собралась обидеться.
      – Разве так шутят! - рассмеялся он. - Потом, потом все расскажу. Ты лучше приезжай. И не злись.

      Ночевать Никита вернулся в ангар. К Татьяне они не поехали по причине субботы, а отправились на Дальнее озеро, которое и в самом деле находилось довольно далеко - километрах в ста от города, и неплохо провели там весь день. Погода стояла отличная, у Аллы в машине была припасена корзинка с продуктами. И людей на Дальнем, несмотря на выходной, почти совсем не было. Рай для влюбленных и рыболовов.
      О звонке с угрозами он рассказывать не стал. Незачем было беспокоить девушку. Сам как-нибудь разберется. Со временем.
      И об ангаре тоже не рассказал, посчитав, что время для этого все еще не пришло. Ангар был как бы его тылом, возможностью уйти от опасности. И использовать эту возможность следовало только в крайнем случае.
      Спал Никита спокойно. Охота предстояла завтра утром. Еще одного ночного полета пока не требовалось. Вечером внимательно осмотрел самолет, дозаправил его, чтобы потом не возиться, и улегся на кушетку. Примерно с час до того, как совсем сморил сон, он анализировал свои действия. Конечно, расчета на то, чтобы гранатами уничтожить все гнездо, у него и не было. Если бы хотел поджечь, то мог захватить бутылку с бензином для верности. Или вообще залезть ночью по веревке и закинуть ту же самую бутылку с горящим фитилем в леток. Осы и вылезти не успели бы. Но такой вариант был ему совсем не по душе. Воевать надо без всяких подлых штучек. Хотя гранаты на растяжке - это как? Тоже есть элемент подлости, наверное. В общем, он совсем запутался в этой ситуации и решил следовать только своему плану. Сражение с осами стало для него своеобразной игрой. Осы, если разобраться, никакой опасности не представляли. Ну, если боишься, стань большим, оторви этот кусок картона и выкинь в окно. Так нет же, надо рисковать жизнью, придумывать хитроумные планы, требующие немалого напряжения сил и крепости духа. На фига, спрашивается? А потому что интересно. Просто так летать и сбивать беззащитных мух уже стало скучно. Элемент риска - вот что движет человеком, когда он начинает заниматься экстремальными видами спорта, где велика вероятность свернуть себе шею. Человеку хочется доказать (и в первую очередь себе, а не окружающим), что он способен сделать нечто, чего не могут многие другие.
      Вот и Никита нашел себе подходящего противника и дрался с ним разнообразными способами. Завтра будет пробовать еще один вариант. Теперь ос осталось всего три. Посмотрим, сработает ли вторая часть плана.
      Утром, сидя в своем кресле и жуя бутерброд, он ждал пробуждения ос. Вчера удостоверился, что, повозившись немного, те все же вернулись в гнездо. Если ничего не изменилось, они вскоре должны были отправиться за добычей.
      Как только из гнезда показалась первая, Никита нажал кнопку на крыше ангара. Дожевывая колбасу, прошел к самолету, залез в кабину и запустил двигатель. Выруливая на старт, он рассчитывал, что к моменту посадки на вершине шкафа все обитательницы картонного жилища уже улетят. Так и получилось. Он подрулил к краю и спрятал машину под тот же сложенный углом кусок ватмана. В нем действительно имелось несколько отверстий от осколков гранат. Впереди, немного вверху виднелось осиное гнездо. Веревка, по которой он карабкался позапрошлой ночью, так и висела, зацепленная "кошкой" за картон. Ее пришлось бросить. Никита не смог придумать, как вытащить крючок. Шкаф был отодвинут на необходимое расстояние еще вчера. Теперь оставалось как следует установить самолет и ждать. Чем он и занялся.
      Пришлось попотеть. Хвост самолета все-таки достаточно тяжел и неповоротлив, несмотря на расхожее поверие,что легче всех живется в армии тем, кому выпало "заносить хвосты самолетам". Попробовали бы эти остроумцы сами покорячиться... Да еще после каждого доворота прыгать в кабину и смотреть, как там прицел.
      Никита, определив наконец, как должна стоять машина, дал несколько пристрелочных залпов. Все было в порядке, трассы снарядов сходились почти у входа в гнездо, именно на том маршруте, по которому осы обычно возвращались. Ну, добро пожаловать, гости дорогие...
      Ждать пришлось довольно долго. Что-то полосатые хищники не спешили сегодня к родному очагу. Но вот появилась одна, долго чего-то ожидала у входа, затем осмелилась и пролезла в отверстие. Память у них такая, что ли, подивился Никита. Она же явно боялась входить! Со второй была похожая история. Чудеса и диковины! Стрелять он пока не спешил. Сначала надо попробовать снять последнюю, пока остальные не видят. А вот и она, родимая.
      Никита прищурился, прикинул упреждение и нажал на гашетку. Расчет оказался верным. Снаряды точно попали в медленно летящую осу, буквально остановили ее в воздухе, развернули и почти разорвали пополам. Кружась, она стала падать. Одна есть!
      На выстрелы из гнезда показались две другие. Никита замер. Если сейчас они поймут, что виновник гибели их подруги скрывается под белым тентом, ему несдобровать. Но обошлось. Осы улетели за добычей. Видимо, не такими уж и умными были эти насекомые. А может, последние события так на них повлияли?
      Второй, обнаглев, он сбил ту, которая возвращалась первой. И тут же пожалел об этом, потому что появившаяся вслед за сбитой оса все-таки сообразила, откуда исходит угроза, и ринулась в атаку. Никита поспешно стал запускать двигатель. Тот, как назло, чихал и работать не хотел. "Сжатый воздух кончился!" - мелькнула мысль, и лоб его мгновенно взмок. Но винт наконец провернулся и превратился в сверкающий диск. Оса была уже совсем близко, и Никита, выведя обороты на максимум, рванул самолет прямо с края шкафа вниз, уже в полете набирая необходимую скорость. Оса, горящая жаждой мщения, не отставала. Нужно было или позорно бежать под прикрытие ангара, или принимать бой. Что ж, последний оставшийся в живых зверь заслуживал того, чтобы найти свою смерть в честной схватке. Хотя, конечно, со смертью могло получиться и наоборот.
      "А наоборот нам не надо!" - сквозь стиснутые зубы сказал Никита и бросил самолет в вертикальный штопор, стремясь оторваться от преследования и выиграть необходимые для атаки секунды.
      Все-таки он уже стал неплохим пилотом. Поединок занял совсем немного времени. Уязвимые места у противника были известны хорошо, машина слушалась малейшего движения ручки и педалей, снарядов хватало, и последний враг вскоре последовал за своими предшественниками. Вернее, предшественницами. А Никита, совершив традиционный триумфальный круг, вернулся на аэродром.
      Итак, он одержал полную победу. Ос в кабинете больше не было. Надо бы отпраздновать это дело. Вместе с Аллой. Никита чувствовал, что жутко устал. Так бывает, когда заканчивается какой-то этап в жизни и что будет дальше, пока не знаешь. Если честно, ему не очень хотелось идти куда-нибудь, видеться с людьми, казаться веселым, пить вино. Лучше всего было бы сейчас забрать Аллу в ангар, лечь с ней на кушетку, обнять и, уткнувшись носом в плечо, уснуть. Может быть, так и сделать?
      Человек не может быть полностью независим. Даже на необитаемый остров приплывут соседи-людоеды и поломают все уединение. Другое дело, что не всегда ему и хочется полного одиночества. Сейчас Никите никто не нужен был, кроме Аллы.
      И он, отрывая и выбрасывая в окно пустующее осиное жилище, сгребая в совок останки трех последних своих серьезных противников (а мух что-то совсем не видно, может, осознав результаты его поединка, совсем решили отсюда эмигрировать?), все ждал звонка телефона. Но тот молчал.
      Нужно было выбросить мусор. Кроме дохлых ос, на полу валялись бутербродные крошки, обрывки бумаги, попался даже окурок. Никита подметал все это безропотно - сам запретил уборщице заходить в свой кабинет. С совком в руках он спустился на первый этаж, собираясь выйти во двор. Там, в углу, стоял мусорный бак на колесиках, который раз в неделю разгружала специальная машина - немецкий мусоровоз, гордость городской администрации. Машину так берегли, что на ночь запирали во дворе мэрии, не доверяя стоянке автохозяйства.
      Совок мешал, но Никита все же повернул ключ, одновременно толкая входную дверь плечом. Она распахнулась, и... мощный удар в грудь отбросил его назад. Падая, он ударился головой о стену, совок вылетел из рук. Маленький коридор как-то сразу наполнился людьми. Никиту взяли за грудки и поставили на ноги.
      – Покажи-ка его мне! - раздался знакомый голос, и Никита обнаружил, что стоит лицом к лицу с Л.М. Носорог, одетый сегодня не в обычный костюм, а в джинсы и легкую курточку, выглядел собранным и весьма озабоченным. Сопровождала его вся бригада: личные телохранители и те двое, которых он приставил к Алле. Никита увидел злорадную ухмылку Федюни. Тот как бы говорил: "Ну вот, братан, ты наконец и попался!"
      – Где бы нам поговорить? - сказал Л.М. - Что тут у тебя? - Он указал на дверь бывшего склада.
      Никита понял, что обращаются к нему.
      – Ничего, - выдавил он.
      – Подойдет. Открой, - приказал Л.М. Федюне.
      Тот отступил на шаг и резко ударил в дверь ногой. Замок не выдержал.
      – Пошли! - скомандовал Л.М. и первым переступил порог.
      Никиту по-прежнему держали за руки двое. Но он пока не собирался вырываться. У стены стоял стул, к которому в свое время привязывали Вахтанга. Теперь на него швырнули Никиту и связали запястья подобранной тут же бечевой.
      Все происходило слишком быстро, и он еще не сориентировался в ситуации. Вероятнее всего, Носорог решил наказать ослушника. Что с ним будут делать, оставалось только гадать.
      Охранники стали полукругом перед стулом. В центре был Л.М. Выглядел он действительно непривычно. И тень тревоги не сходила с его лица.
      – Ну, - сказал он, помолчав с минуту и внимательно разглядывая пленника. - Куда ты ее дел?
      Никита похолодел. Ему как-то не очень страшны были нагрянувшие бандиты, хотя бояться, возможно, и стоило. Но Алла... Что с ней случилось? Он не сомневался, что Л.М. спрашивал его именно о девушке. Значит, она пропала. Если ни Носорог, ни Никита не знают, где она, дело серьезно.
      Он выдержал давящий взгляд мафиози.
      – Пропала?
      Л.М. без замаха, тыльной стороной ладони ударил его по губам.
      – Я спрашиваю! Куда ты ее дел?
      Никита сплюнул на пол. Крови не было. Удар не разбил губ.
      – Плохи наши дела, Лаврентий, - сказал он. - Это твои друзья-приятели поработали. И не сомневайся.
      – Что ты буровишь? - Л.М. был озадачен. Он почему-то до последней минуты считал, что Алла у Никиты, и других вариантов не прикидывал.
      – Подумай сам. - Пленник старался казаться спокойным. Не время было паниковать. - Зачем мне ее похищать и прятать? Врать не буду, Аллу я люблю. Но не абрек же какой-нибудь, чтобы невесту воровать! Прикинь, кому еще выгодно, чтобы она пропала. Звонков не было насчет выкупа?
      – Похоже, не врешь, - медленно сказал Л.М. - Незачем тебе ее прятать. Я не подумал. Извини.
      – Лучше развязать прикажи, - попросил Никита.
      – Подождем пока, - неожиданно отмахнулся Л.М. - Сейчас нужно искать, куда ее дели.
      – Вот развяжи, и подумаем вместе, - настаивал Никита.
      – С тобой? - скривился Носорог. - С тобой Федюня разберется. Чуть позже. А пока ответишь на несколько вопросов. Лады?
      Голос его был опять ласковым, хотя выражение озабоченности с лица не исчезло. Никиту ожидала веселенькая перспектива тесного общения с жаждущим мести громилой. Ну, там посмотрим.
      – Хорошо, - сказал он, - спрашивай.
      Л.М. осмотрелся по сторонам в поисках стула, но сесть было некуда. К единственному предмету мебели в этом обширном помещении был привязан Никита. Носорог поморщился и остался стоять.
      А Никита возблагодарил Бога за то, что бандиты не стали подниматься наверх. Ангар так и стоял на столе в его кабинете.
      – Чтобы ее найти, мне надо знать все досконально, - начал Л.М. - Где ты с ней встречался, куда ездили, с кем разговаривали.
      – А что ели и пили, не надо? - поинтересовался Никита.
      Иронию поняли даже охранники.
      – Да он вконец оборзел! - воскликнул Федюня. - Можно ему в торец заехать?
      – Тихо, тихо, - успокоил всколыхнувшихся бодигардов Л.М. - Еще успеете. А ты заткнись, морда козлиная. Прохлопал девку - теперь не прыгай. Я с тебя еще спрошу за это.
      Федюня увял, злобно блеснув на Никиту глазами.
      – И ты язык укороти, - обратился Л.М. к пленнику. - Я ведь по-доброму спрашиваю. Пока. До поры до времени не хочу тебе больно делать. Будешь наглеть - не обессудь.
      – Ладно, попробую, - одними губами усмехнулся Никита. Он сознательно старался завести Носорога в надежде, что тот в запале скажет что-нибудь важное для поисков Аллы. Судьба девушки волновала его все больше и больше.
      – Только учти - никаких интимных подробностей я тебе рассказывать не собираюсь. Воспитание не то.
      Л.М. покривился. Ему были неприятны слова Никиты. Неужто и вправду жениться собирался на Алле?
      – Ну, слушаю, - сухо сказал он.
      – В кафе были, у фонтана. Там еще твой подчиненный на нас трех олухов напустил.
      – Какой подчиненный? - Л.М. был в недоумении.
      Теперь Никите стало ясно, что никаких санкций насчет него Носорог своим подручным не давал.
      – А вот тот. Федюней кличут.
      – Ты? - повернулся Л.М. к шкафоподобному бодигарду.
      – Да брешет он! - Федюня чувствовал себя не в своей тарелке. - Как собака брешет! Не было этого, ей-Богу, не было!
      – Ну, паренек, - укоризненно покачал головой Никита. - Тебя же Алла узнала. Зачем врать?
      – Ладно. - Носорог не хотел устраивать сейчас внутриведомственные разборки. - Потом поговорим. Рассказывай дальше.
      – На Дальнее озеро ездили. Но там никого не было, одни рыбаки. Катались за городом.
      Никита замолчал.
      – И все? - не поверил Л.М.
      – Все, - сказал Никита, глядя честным взором. О квартирке Татьяны ему рассказывать не хотелось. Начнут девчонку трепать, а у нее и так жизнь не очень веселая.
      – Дай ему раз - для улучшения памяти, - велел Носорог своему телохранителю.
      Федюня уже вышел из его доверия.
      Один из молодых людей с налетом интеллигентности на лице размахнулся.
      Никита отдернул голову.
      – Э-эй, мы так не договаривались. Я все сказал! - завопил он.
      – Врешь, не все, - холодно ответствовал Носорог. - Про кладбище забыл.
      Его телохранитель придержал руку.
      – Про какое кладбище? - опешил Никита.
      – Когда Митьку хоронили, помнишь? Где ты с ней познакомился.
      – Да не знакомился я! Какой-то хмырь хотел ее застрелить, вот я и вмешался. Ты же сам потом сказал, что у меня удар хороший.
      – Как того хмыря звали?
      – А что, разве Алла не сказала? Я не помню точно его фамилию. Петерин, Потерин... Что-то вроде этого.
      – Может быть, Пелевин? - У Л.М. загорелись глаза.
      – Кажется, да. Точно, он, - подтвердил Никита.
      – Я так и знал! - Носорог повернулся к своим людям. - Серафим, сука! Не докопался я тогда, кто ее шлепнуть хотел, не до того было. И пальбу на кладбище его люди затеяли, хоть и врут, что нет. Чует мое сердце, его это рук дело. Все до Митькиных денег дотянуться пытается.
      Он помолчал в задумчивости, потом покрутил головой.
      – А может, и не он. Я Серафима знаю, он давно бы уже позвонил. Знает ведь цену девке.
      – А кто это - Серафим? - небрежно поинтересовался Никита.
      – Да сволочь эта нефтяная, - рассеянно ответил Л.М., весь в своих мыслях. И спохватился: - Не твоего ума это дело! Сиди и не рыпайся! Что еще помнишь?
      – Да ничего вроде. - Если бы Никита мог, он развел бы руками.
      – Не то это, все не то. - Л.М. был раздосадован. - Что-то ты упустил. Ладно, хрен с тобой. Не буду пока на растерзание отдавать. Сиди и думай. Что вспомнишь - позвони по этому телефону. - Он кинул на колени пленнику карточку с номером. - Развяжите его.
      На пороге Носорог обернулся.
      – И забудь о девке, Никитка. Как школьного дружка предупреждаю. Говорил же - не по едреной матери колпак. В следующий раз самолично башку отверну.
      Вся компания вышла. Последним уходил Федюня. И тоже обернулся.
      – Ну, гнида, я тебе это вспомню. И шокер тоже. Жалко, что сегодня не велено. Все равно урою.
      Никита смолчал, растирая запястья. Л.М. и его бандиты уже растворились в прошлом. Он думал о том, как разыскать Аллу. Кое-какие соображения у него имелись. Л.М. все-таки не был самым умным в этом городе. И насчет колпака тоже надо еще посмотреть.

      Для начала нужно было узнать как можно больше об этом Серафиме. У Никиты имелся приятель, работавший в местном отделении нефтяной компании. Ну как приятель? Когда-то Сашка был очень близким другом, еще в институте. Но потом постепенно дружба увяла. Остались только легкие приятельские отношения. Привет, привет, ну как ты, да нормально, все пучком, жена не очень заедает, куда им, бабам, нас, тертых калачей, схарчить, надо бы схлестнуться на днях, посидеть, за жизнь перекинуться, звони, телефон помнишь, а как же, давай, пока, держи хвост по ветру. Грустно это все.
      Сашка крутился в нефтяно-бензиновом бизнесе на вторых ролях, а может, на третьих или четвертых, но тоже имел кусок масла на каравай хлеба. Или даже слой икры. Короче, деньги были. Но Никита никогда бы не пошел к нему, чтобы перехватить немного до получки. Мешала своеобразная гордость, да и скользок стал Сашка, в разговоре все время отводил глаза, нес иногда какую-то ничего не значащую чушь и о своих делах никогда не распространялся. Сказывалась специфика работы. Бизнес учил жить по-западному, когда вопрос о заработках считается неприличным. Это раньше все получали по сто двадцать - сто сорок и скрывать было нечего. Да и налоговых полицейских не водилось вовсе.
      Как бы там ни было, а с Сашкой требовалось переговорить, раз появилась необходимость в сведениях о некоем Серафиме. Проблема состояла лишь в том, что все еще продолжалось воскресенье. А где в воскресенье можно найти преуспевающего бизнесмена? Никита этого и представить себе не мог. На даче? В бане с девочками? На Канарах?
      Оказалось, на работе. Покопавшись в старой телефонной книжке, что валялась в ящике стола, он нашел рабочий телефон Сашки и наудачу позвонил. После трех гудков голос приятеля сказал:
      – Да, алле!
      – Привет, Александер! Ты чего на работе в воскресенье делаешь? - удивился Никита.
      – А ты чего мне на работу звонишь? - резонно возразил Сашка.
      – Не знаю, - сознался Никита. - Увидеться захотелось, вот и решил. Подумал, раз ты такой крутой бизнесмен и весь из себя новый русский, то должен день и ночь на работе пропадать. Угадал, как видишь.
      – Русский - в жопе узкий, - сказал грустно Сашка. - Думаешь, мне так охота крутиться без отдыха и продыха? Сам бы попробовал.
      – Не-е, нам с вами не тягаться. Мы контора государственная, на окладе сидим. Раз они думают, что нам платят, то и мы будем думать, что работаем.
      Ему хотелось немного повеселить приятеля. Больно уж у него тон был печальный.
      – А звоню я тебе вот почему. Ты как, долго еще намерен сегодня в конторе сидеть?
      – А что? - насторожился Сашка.
      – Да вот подумалось: а не выпить ли нам водки немного, так слегонца, расслабиться чуть. Я, видишь ли, тоже на службе в данный момент нахожусь. И супружница уверена, что все еще не вернулся из командировки. Как ты смотришь на такой расклад?
      Черт с ним, подумалось Никите, выдержит Вахтанг такое нашествие, ничего с его ресторанчиком не случится.
      – Ну, - сказал Сашка, - вообще-то я, как юный пионер, всегда готов. И делов на сегодня практически не осталось. Кстати, сидел как раз и обдумывал: а не выпить ли толику-другую? И какие есть конкретные предложения?
      Он явно обрадовался звонку Никиты. Видно, и вправду хотелось выпить, да не с кем было. Старинный приятель, с которым давно не виделись, - это ли не подходящая компания?
      – Ты такое место знаешь - "Гори"? Вот давай там через полчасика и схлестнемся. Не пить же нам портвейн из горла, как пацанам.
      – А ты что, сильно покрутел? - удивился Сашка. - По кабакам ходить начал. С каких барышей?
      – О, брат, то ли еще с людьми происходит в наше-то время! Ну так что, договорились?
      – Ну, договорились.
      К тому времени как приятель появился в дверях "Гори", Никита уже уютно устроился за столиком в том же углу, что и прошлый раз. На его счастье, Вахтанга не было, а то опять могло случиться большое застолье, когда и поговорить с Сашкой будет некогда. Но вышколенный официант, свято исполняя указание шефа, тут же принес бутылку коньяку, разнообразно закусить и, по просьбе Никиты, второй прибор. После чего вежливо удалился, кланяясь. Никите даже смешно стало от этой угодливости. Свой персонал Вахтанг держал в строгости.
      Коньяк на этот раз был "Курвуазье". Но тоже французский, всамделишный. Содержимое красивой бутылки должно было способствовать разговору, ведь именно поговорить с Сашкой Никита и стремился. Драгоценное время уходило, и Алла находилась неизвестно где.
      Когда приятель вошел, Никита призывно помахал рукой. Угощение было оценено по достоинству.
      – Ты и впрямь разбогател, - констатировал Сашка, обозрев стол. - Не иначе какую-то аферу провернул. В твоей конторе не забуреешь.
      – Да ну, - скромно сказал Никита. - Просто дары благодарных клиентов. Оно ведь как? Я тебе - бумажку подмахну, ты мне - полянку накроешь. Все довольны, все смеются. И государству никакого ущерба, поскольку ту бумажку я все равно бы подмахнул. Только - неделей позже.
      Подобных махинаций Никита никогда не проделывал. Но не рассказывать же Сашке о кавказских похитителях и стрельбе из "кольта" в закрытом помещении?
      – Хорошо вам, взяточникам, - вздохнул приятель, усаживаясь. - Как говорится, кто при немцах жил, тот и сейчас живет. В данном конкретном случае заменяем немцев на коммунистов. Старая история.
      – Ну да, - хмыкнул Никита, - это вы, бедненькие ударники капиталистического труда, с хлеба на воду перебиваетесь. Не заливай, а то разрыдаюсь. Хорош трепаться, давай выпьем.
      Сашка смотрел на него с возрастающим интересом. Что-то он не помнил, чтобы Никита раньше так лихо опрокидывал рюмку. Однако оно верно, новые времена сильно людей меняют. Уж ему это было доподлинно известно.
      Никита тоже внимательно изучал приятеля. Тот, как говорится, сильно сдал. Его ровесник, он выглядел сейчас лет на семь-восемь старше.
      Плечи немного поникли, под глазами появились мешки, а на носу - красные прожилки. Сашка, похоже, сильно поддавал в последнее время. Никита положил себе и об этом спросить его, а пока предложил выпить еще, по принципу: "Между первой и второй пуля не должна пролететь".
      Оказалось, да, действительно начальнику отдела приходится несладко в смысле выпивки. Закладывать за воротник случается часто и все по каким-то поводам. То начальство не в духе и хочет расслабиться, то клиента надо умилостивить, то с нужными людьми переговорить. Все это происходит, естественно, за столом. И хотя напитки употребляются исключительно качественные, количество их становится чрезмерным.
      – Не поверишь, - жаловался он, - печень побаливать стала, почки, вообще все нутро. И никуда не денешься. Потому что тот, кто не пьет, либо больной, либо подлюга.
      – Ну а сейчас, со мной? - заинтересованно спросил Никита. - Я ведь не клиент и не шеф.
      – А что, сам по себе я и выпить не могу? Вот такой заколдованный круг.
      Его довольно быстро развезло. Не так, чтобы падал мордой в тарелку, но достаточно, чтобы язык развязался. Никита почувствовал себя подлецом. Сашка пришел просто посидеть со старинным другом, а он - за сведениями. В другой ситуации не стал бы с ним коньяк пить, а? "Ну почему, - возразил сам себе Никита. - Вполне стал бы. Что я, Штирлиц какой-нибудь в логове врага? Просто совмещаю приятное с полезным. И хватит рефлексировать! Сейчас главное - Алла".
      Непонятно почему он считал, что девушка находится в лапах этого самого Серафима. Ведь претендентов на наследство Митьки было наверняка больше, чем один. И все же интуиция подсказывала ему, что копать надо именно здесь. Кроме того, никаких других концов у него просто не было. Так что Серафим в случае непричастности к похищению Аллы подходил и как зацепка для дальнейших поисков.
      Он прислушался. Сашка давно уже жаловался на жизнь, на то, что ушел от жены, что живет теперь сам-на-сам в однокомнатной квартире, но спит на раскладушке, потому что хотя деньги и есть, да тратить их некогда, все работа и работа. В подробности нефтяного бизнеса Никита вдаваться не хотел. Он все прикидывал, как бы навести приятеля на разговор о Серафиме. И не мог ничего путного придумать. Сашка о работе не говорил вовсе. Все о каких-то банкетах, презентациях, девочках, пляшущих на столах, и прочей белиберде.
      В конце концов Никита не выдержал.
      – Слушай, а кто такой Серафим? - спросил он напрямую.
      Приятель уставился на него.
      – А где ты это слышал?
      – Да говорят люди. Серафим, Серафим, такой человек... Вот и стало интересно.
      – Что-то ты темнишь, парень. - Сашка, похоже, трезвел на глазах. - Скажи честно, ты где работаешь?
      – Очумел? - обиделся Никита. - А то ты не знаешь мою контору.
      – Знать-то знаю, да не перешел ли в другую. Ту, что раньше глубоким бурением занималась.
      – Ты что, КГБ имеешь в виду? - понял Никита. - Так нужен я им, как зайцу триппер! У них молодых да перспективных навалом. Несешь черт знает что! .
      – А с чего Серафимом заинтересовался?
      – Объяснил же тебе, дураку! - Никита начинал сердиться всерьез. Что за тайны вокруг этого таинственного нефтяного деятеля? - От людей слышал! Имя интересное, ветхозаветное какое-то. Вот к слову и подвернулось. А ты туг допрос третьей степени устраиваешь! Окстись!
      – Имя точно, древнее. - Сашка расслабился, поверив, видимо, в неприкрытый гнев приятеля. - Да и не имя это вовсе. Фамилия такая - Шестокрылов. Вот и прозвали - Серафимом. У того тоже шесть крыльев. Но это тот еще орелик. Глаза выклюет - и не почешется. Ты бы не совался.
      – Да пожалуйста, - сказал Никита. - Хоть сто порций. Убился мне твой Серафим общипанный. Только ты чего так испугался? Что, действительно контора под вас роет?
      – Кто под нас только не роет, - усмехнулся Сашка. - Бабки большие крутятся, вот каждый и норовит себе кусок урвать.
      Его опять начало развозить. Бутылка закончилась, но закруглять эти посиделки было рано. Ничего Никита ценного пока не узнал. Да и Сашке хотелось выпить еще. Он потянул из кармана пухлый бумажник, и Никита чуть было не поддался соблазну позволить ему заказать. Но все же уговорил бумажник спрятать, пощелкал пальцами, подзывая официанта, и велел повторить. Приятель этому уже не удивился.
      Под повтор дело пошло лучше. Александр наконец начал, что называется, выдавать производственные секреты. Со значительным выражением на лице говорил что-то о сделках, ненадежности партнеров, переводе денег в "нал".
      Никиту нефтяной бизнес не интересовал вовсе. Да и уровень осведомленности у Сашки был явно невеликий. Надо было выводить его на другие темы.
      А о чем могут говорить два подвыпивших русских мужика? Конечно, о политике или о бабах! Тут разговор пошел легче. Политикой они оба как-то не интересовались, а о своих -амурных похождениях Сашка рассказать любил. Всегда историями славился. Так бывает, когда человек не отличается особыми успехами на этом фронте и компенсирует свою неполноценность трепом. И ведь не всегда врет! Просто в его сознании реальность преобразуется так, что желаемое с полной уверенностью выдается за действительность.
      Послушав его немного и сам рассказав какую-то байку, Никита опять постарался перевести рельсы разговора на интересующие его подробности.
      – Слушай, а мне говорили, что те, кто большие деньги делает, часто и не способны ни на что в постели.
      – А правда, - мотнул головой Сашка. - Кто с водкой дружен, тому хрен не нужен. Но на этот случай есть всякие препараты хитрые, чтобы стоял.
      Ну, я-то еще ничего, вполне способен, а если кто постарше, обязательно какую-нибудь гадость пьет. Или глотает.
      Никита решил взять его на пушку. Чего терять в самом деле!
      – И зачем вашему Серафиму эта девчонка понадобилась? Тоже ведь придется снадобьями травиться, чтобы ее как следует трахнуть. Ему же лет сколько!
      К этому моменту и вторая бутылка разделила участь первой. Пришлось опять звать официанта. "Прости, Вахтанг, - мысленно покаялся Никита. - Для дела это".
      – Погоди, - сказал приятель, уже еле сидевший на стуле и все норовивший наколоть на вилку окурок в пепельнице. - Ты про какую девку говоришь?
      – Ну, дочку этого самого, Серетина, Митьки. Она же сейчас у Серафима?
      – У него, - подтвердил Сашка, и сердце Никиты дало сбой. Не ошибся, на правильном пути! - Только тут не в бабах дело, а в бабках! - И он счастливо засмеялся своему каламбуру.
      – В каких бабках? - сделал вид, что не понял, Никита.
      – В ее...
      Из дальнейшего малосвязного разговора удалось выяснить, что Серетин и в нефтяном бизнесе имел немалую прибыль. Крупно поучаствовал и получал соответственно. Теперь же, после его гибели, компаньоны захотели оттяпать у наследницы причитавшуюся покойному отцу долю. Л.М. же, вроде бы блюдя интересы опекаемой им девушки, а на самом деле - свои, этого позволить не мог. И тогда у Серафима созрел план. Аллу похитили.
      – Но зачем? - удивился Никита. - У нее-то денег нет?
      – А если замуж выдать, то будут, - сказал Сашка и опять едва не упал со стула. Третья бутылка пустела гораздо медленнее, чем две предыдущие. Никита уже боялся наливать помногу, потому что и сам чувствовал, что порядком захмелел. А собутыльник его мог вообще отрубиться, не рассказав всего.
      – За кого замуж? За тебя, что ли? Ты же вроде холостяк сейчас.
      – Холостяк, - кивнул Сашка. - Но ее за меня не отдадут. Я для них не тот вариант.
      – Тогда за кого? - настаивал Никита. - За Серафима? Ты же говорил, что он старый!
      – Я? - удивился Сашка. - Какой он старый? Чуть нас постарше. Может, и женится. Если сколопендру свою куда-нибудь денет. В чем я лично, как говорил ослик Иа, сильно сомневаюсь! - И он опять захохотал.
      Надо было его срочно дожимать. А то еще начнет песни орать или еще что-нибудь выкинет.
      – А кто это - сколопендра? Жена?
      – Ну! И вот не пойму я. Сама маленькая, серенькая, а Серафим перед ней только что хвостом не виляет. Она его вот как держит! - Сашка продемонстрировал над столом сжатый кулак, едва не опрокинув бутылку. - Что с нами бабы делают!
      Теперь Никита знал, как ему быть дальше. На всякий случай он попытался выяснить, где могут держать Аллу. Но этого Сашка не ведал.
      И как бы меняя тему разговора, Никита небрежно поинтересовался:
      – Где Серафим ваш живет? В поселке у крайкомовской дачи?
      – А зачем тебе? - снова проявил бдительность Сашка.
      – Да был я там как-то, может, и видел его дом. Не в городе же ему жить.
      – Не мог ты его дом видеть. Он, как въезжаешь, третий слева. Но деревьями закрыт совсем. На полянке стоит, хорошенькой такой, уютненькой. Давай еще врежем!
      Пить Никита уже не мог. Пришло время действовать. Он выволок приятеля, порывавшегося заснуть прямо тут, за столом, на улицу, выпытал домашний адрес и, поймав такси, сунул того в машину. А сам почти бегом отправился в контору, стараясь не налетать на прохожих. Все-таки он тоже основательно набрался.

      Первым делом необходимо было протрезветь. До вечера времени оставалось еще порядочно и многое надо было успеть. Когда-то он вычитал способ, которым можно привести себя в порядок после чрезмерной пьянки. Несколько капель нашатырного спирта в стакан воды и выпить. Но это помогало после водки. А поможет ли от коньяка? Пузырек нашатыря нашелся в столе у запасливой Натальи Семеновны. Таращась, потому что глаза слипались, он набухал в воду целых десять капель и залпом опрокинул в себя вонючую смесь. Его чуть не вырвало прямо на стол, и пришлось какое-то время глубоко дышать, подавляя позывы протестующего желудка.
      Зелье подействовало через несколько минут. Голова прояснилась, хотя и не до конца, мир вокруг стал четче. Никита спустился вниз, открыл кран и сунул под него голову. Стало еще легче. Теперь надо было добираться до поселка. Тоже проблема. На такси денег нет, а это все же довольно далеко. Опять пришлось шмонать по столам сотрудников. Некоторую сумму он нашел. Тщательно записал, у кого сколько взял, и вышел на улицу.
      На призывно поднятую руку тут же остановился старый "жигуленок". Водитель интеллигентного вида, но в несколько потрепанном костюме много не запросил. Как раз сколько было у Никиты. В столах подчиненных много не соберешь, раз уж начальник совсем без денег.
      Как он вернется назад, Никита пока не думал. Вообще-то полагалось рассчитывать все свои действия наперед. Но достаточным опытом в этом он пока не обладал и полагался на удачу. Что там, на месте, и как - видно будет. Авось получится.
      Хозяин "Жигулей", потерявший работу инженер, подрабатывал извозом. А что еще он умел? Диплом его теперь никому не требуется. Чтобы торговать, тоже нужны кое-какие способности, иначе быстро пролетишь и останешься вообще с голым задом. А тут был автомобиль, хотя и не новый, но все еще на ходу, купленный в лучшие времена на несколько хороших премий за внедрение чего-то полезного для общества плюс помощь тещи и тестя. Пока машина бегает, немного можно с ее помощью зарабатывать на прокорм семьи. Ну а сломается... Все тот же вечный авось.
      Никита не особенно прислушивался к тому, что говорил водитель. Подобных историй он знал достаточно. Все они походили друг на друга, как куриные яйца: на миллиметр больше, на миллиметр меньше, но содержимое абсолютно идентичное. И вкус одинаковый. Он и сам мог оказаться в подобном положении. Разве что без "Жигулей". Впрочем, нынешняя должность тоже не была такой уж доходной. Чуть больше крошек со стола начинающей жиреть страны, в которой торговец значил больше доктора наук.
      Он попросил остановить машину, не доезжая до ворот. Совсем ни к чему было, чтобы его заметили телекамеры охраны. Водитель не удивился, любезно предложил подождать, но Никита отказался. Неизвестно, сколько он пробудет в дачном поселке, а человеку зарабатывать надо. Кроме того, денег на возвращение у него все равно не было.
      Автомобиль уехал, тарахтя поврежденным глушителем. Теперь нужно было придумать, как преодолеть стену. Она действительно достигала трех метров, а может быть, и больше. По крайней мере, подпрыгнуть достаточно высоко, чтобы уцепиться за ее верх, он бы не смог.
      Никита осмотрелся. И дерева-то поблизости подходящего нет, чтобы перебраться по его веткам. Все предусмотрели. Но! Заборов без дыр не бывает. Обязательно хоть одна, да есть. Надо только поискать как следует.
      Дырка и впрямь вскоре нашлась. Он усмехнулся. Сколько ни прикидывайтесь богатеями, ребята, какие только средства не тратьте на свою охрану и оборону, все равно национальный характер не переделать. Этот ход под бетонными плитами вначале прорыли, наверное, собаки, а уже потом углубили и расширили люди. Кому понадобилось лазить тайно в поселок или из поселка, оставалось только гадать. Сторожа за бутылкой бегали, чтобы хозяева не узнали? Вполне возможно. Отверстие скрывалось в зарослях кустарника, и, если специально не искать, нипочем не обнаружишь. Даже трава вокруг не была примята.
      Никита присел на корточки, прислушался, не лезет ли кто-нибудь из строителей этого тоннеля? Нет, все тихо. Тогда он опустился на четвереньки и двинулся в дыру. Стена оказалась довольно толстой. Уже и туловище стало исчезать в отверстии, а голова все еще не высовывалась по ту сторону. Но наконец он оперся на руки и поднялся. Лазом, похоже, пользовались достаточно часто - одежда почти не испачкалась.
      Для начала следовало как следует поглядеть по сторонам - нет ли здесь замаскированных телекамер наблюдения. Очень не хотелось бы попасть в руки охранников и сторожей. Может и такое быть, что они поначалу стреляют, а потом разбираются с личностью непрошеного гостя. Он выругал себя за то, что не захватил оружия. Хотя в случае, если его схватят, наличие "кольта" только навредит. В этот раз нужно обойтись без стрельбы. Тем более что Аллы здесь не будет. Не станет Серафим держать девушку вблизи от дома Л.М.
      Телекамер он не обнаружил, как и признаков какой-либо охранной сигнализации- Могли быть, конечно, какие-нибудь инфракрасные или лазерные датчики, как в кино, но это вряд ли, слишком велик периметр стены вокруг поселка. Тем не менее около дома что-то подобное вполне может оказаться, и надо об этом помнить.
      Лес здесь был совершенно сказочным. Высокие стройные сосны стояли очень часто, и за ними ничего нельзя было разглядеть. Вот интересно: нигде в окрестных лесах таких сосен и в помине нет, только здесь. Наверняка специально сажали, для себя старались. Но нет, за тот срок, что здесь существует поселок, деревья такой высоты вырасти не могли. Наследие от сгинувшей партийной номенклатуры, которая любила на отдыхе побродить с лукошком или с ружьишком по красивым пейзажам, успокаивая расшатанные непрерывной и изнуряющей борьбой за счастье народное нервы.
      Следовало определить направление, в котором находился дом Серафима. Никита прикинул местоположение ворот и пошел, забирая немного влево, чтобы обойти другие два дома, которые стояли ближе к въезду. Осторожно выглядывая из-за стволов, он осмотрел эти дома. Они показались ему нежилыми, может быть, оттого, что свет в окнах еще не горел. Были эти виллы немного поменьше, чем резиденция Л.М. Очевидно, жили здесь люди рангом ниже. Но и в такой дачке Никита не отказался бы проводить беззаботные дни и ночи.
      И собак что-то совсем не было слышно. Хотя местные жители наверняка не держали обычных пустолаек, что бегают на цепи. Тут в заводе дурномордые бультерьеры, благородные доги и для охраны убийцы-доберманы. Они не лают просто так, для удовольствия, чтобы не скучно ночью было. И очень жаль, потому что в его положении лучше быть заранее предупрежденным об опасности. А то накинутся молча, и даже на дерево залезть не успеешь.
      Он уже почти миновал вторую виллу, когда внезапно сзади послышались голоса. Кто-то шел, негромко переговариваясь. Никита нырнул за ближайший ствол, моля Бога, чтобы это были просто прогуливающиеся предвечерней порой обитатели поселка. Оказалось, что все же охранники. Два высоких человека неторопливо шли, перекидываясь словами, и внимательно оглядывались по сторонам. Одеты они были в камуфляжную форму, черные береты и высокие шнурованные ботинки. На поясе у каждого висела ярко-желтая кобура и болталась дубинка американского образца - с боковой вспомогательной ручкой. Хорошо, хоть собаки с ними не было, та непременно бы учуяла укрывшегося за деревом незнакомца. И еще хорошо, что не зима сейчас. Как бы он стал следы заметать?
      Охранники, видимо, ничего не знали о том, что он проник за забор, иначе не разговаривали бы так спокойно. А шагов их по земле, усыпанной сосновыми иголками, Никита ни за что бы не услышал. Вот и еще причина идти и все время оглядываться.
      Он подождал, пока двое скроются за деревьями, и тронулся дальше. Только сейчас стала понятна вся зыбкость его плана. Удаться он мог только при очень большом везении. Но и ничего другого придумать просто не получилось. Ладно, раз начал, теперь надо довести все до логического конца. Столько раз везло, пусть повезет еще немного. А лучше, конечно, много. Нельзя требовать от судьбы чрезмерного. Но уж в меру-то - можно?
      Патрулирующие территорию охранники ушли достаточно далеко, голосов их не стало слышно. И наконец Никита увидел дом Серафима.
      Нельзя сказать, что эта вилла была роскошнее дома Л.М. Просто другой стиль. Белые стены поднимались на высоту трех этажей. Фасад увит виноградными лозами так, что в них пришлось проделывать отверстия для окон. Крыша, крытая медными листами, поблескивала в лучах заходящего солнца. К дому вели широкие дорожки, посыпанные красным песком, и перед самым входом в воздух вздымал водяные струи небольшой фонтанчик в мраморной чаше. Выглядело все это просто и одновременно притягательно. Тут явно потрудился более опытный и талантливый специалист, чем у Носорога.
      Сбоку к дому примыкал зимний сад. Сквозь стекла видны были пальмы и прочая буйная растительность из тропиков. Несмотря на то что еще не стемнело, там горел яркий свет. Наверное, растениям требовалось дополнительное освещение.
      Никита присел за кустами, рассматривая дом. Итак, как лучше всего туда попасть? Когда попытаться это сделать - сейчас или подождать, пока стемнеет? Кто там и есть ли необходимый ему человек? Какова охрана? Вот уж вопросы...
      Проникнуть стоило попробовать через этот зимний сад. При необходимости и уйти из него будет легче, можно выбить стекло. Надо, наверное, подождать темноты. Но это еще час или полтора. Ладно, немного подождем, и, если все будет спокойно, он попробует. А на остальные вопросы ответы можно получить, только войдя в дом.
      Темноты дожидаться не пришлось. Издалека послышалось негромкое тявканье, и Никита, приподнявшись, увидел группу охранников, впереди которых, сильно натягивая поводок, бежала громадная черная собака. Прикинув направление, он понял, что псина идет по его следу. "О-о..." - как говорят от неожиданности в американском кино. "Приехали!" - как сказали бы в нашем. Для того чтобы что-то предпринять, оставалось не больше десятка секунд. Сейчас пес учует чужака, начнет рваться, и его спустят с поводка. Дальнейшее даже представлять не хотелось. Никита опять пожалел, что не взял с собой пистолет. Хоть от собаки бы отбился...
      Ступая как можно тише и стараясь не трясти ветки, он ринулся к дому. Бежать глубже в лес было бессмысленно. Там его точно догонят,
      Старик Ларошфуко говаривал: "Судьба устраивает все к выгоде того, кому она покровительствует. Никите она точно покровительствовала. Небольшая стеклянная дверь в зимний сад была приоткрыта. Достигнув ее в несколько огромных прыжков, он проскользнул в щель и тут же стал искать какой-нибудь запор. Но дверь вдруг сама по себе с легким щелчком закрылась. Странно...
      Снаружи его могли увидеть. Надо было двигаться дальше. Но растения в этом странном зимнем саду так переплелись, что создали непроходимую стену. Имелся всего лишь один проход, словно здесь прорубалась с помощью мачете экспедиция, разыскивающая золото инков. Золото, вероятно, нашли, так как в глубь зарослей вела дорожка, выложенная каменными плитами. Ни влево, ни вправо свернуть было невозможно. И Никита вошел в зеленый тоннель, удивляясь причудливой фантазии создателя такого сада.
      Не успел он сделать и нескольких шагов, как над головой послышалось тонкое шипение. Он глянул и обмер. Повиснув на тонком суку, там раскачивалась ярко-зеленая змея в полметра длиной. Пресмыкающееся было так близко, что, протянув руку, можно было до него дотронуться. Не сводя со змеи глаз, Никита осторожно отступил. Зеленая скотина все же была настроена миролюбиво. Она повела головой, провожая вторгшегося в ее пределы человека, но нападать не стала.
      Ну и джунгли! Того и гляди, крокодил из зарослей выскочит. Неизвестно, что хуже: остаться со сторожевой собакой там, снаружи, или бродить здесь, каждую секунду ожидая, что на голову свалится какая-нибудь ядовитая тварь.
      Вход в этот миниатюрный тропический лес уже скрылся за поворотом, но Никита все не решался перевести дух. Медленно продвигаясь по растительному тоннелю, он думал, что придется найти убежище понадежнее. Собака уже должна была привести преследователей к стеклянной дверце.
      Внезапно он оказался на небольшой поляне. В центре ее пробивался из-под камней родник и узким ручьем утекал в джунгли. А на противоположной стороне стояла каменная скамейка, и на ней, легко откинувшись на спинку, сидела женщина в летнем цветном платье с короткими рукавами. Она спокойно и с интересом смотрела на застывшего от неожиданности визитера. Закинув ногу за ногу, женщина покачивала носком белой босоножки.
      Молчание затягивалось, и Никита чувствовал себя очень неуютно. Его застигли, словно вора-домушника. Ну, положим, он действительно забрался в чужой дом. Но ведь не с корыстной же целью!
      Наконец женщина спросила приятным мягким голосом:
      – Что, сильно мои змейки напугали?
      – Да, - сознался Никита.
      – Ничего, они не ядовитые.
      – Все равно впечатляет, - попытался улыбнуться он. - Даже волосы на голове зашевелились.
      – А это специально придумано - для непрошеных гостей, - охотно сообщила женщина. - Я ведь давно наблюдала, как вы в кустах прятались. Все ждала - решитесь или нет войти?
      Тут Никита увидел по правую руку от нее миниатюрный пульт с экраном монитора.
      – Дверь тоже вы закрыли? - догадался он.
      – Конечно. Рассказывайте, зачем пришли. Грабить?
      – Там за мной с собакой гнались, не оставалось ничего другого, как в ваших джунглях спрятаться.
      – Глупо. Вас все равно бы нашли мои охранники.
      – Ну, это потом. А когда на тебя собака бросается... - сказал Никита и шагнул вперед.
      – Нет уж, вы стойте там, где стоите. - Женщина хладнокровия не потеряла. Она подняла руку, и он увидел, что на него направлен ствол небольшого блестящего пистолета. Другая рука легла на пульт. - Я ведь и выстрелить могу, и охранников вызвать. Хотите рискнуть?
      – Нет, - сказал Никита, - ни в коем случае. Можно я закурю? Волнуюсь сильно.
      Хозяйка декоративных змей поморщилась.
      – Курите, раз уж невмоготу. Но заодно рассказывайте, что вас сюда привело. Какая-то романтическая история? Угадала?
      Никита замялся. Она кинула взгляд на монитор.
      – Поспешите, а то погоня уже у дверей. Открыть?
      – Ну зачем же?
      Никита достал сигареты, поискал взглядом, куда бы сесть, не нашел и остался стоять. Он вспомнил, зачем стремился именно в этот дом, глубоко затянулся, выпустил дым - действительно нервничал - и спросил:
      – Простите за нескромный вопрос, кем вы доводитесь некоему Шестокрылову, не знаю его имени-отчества?
      – Почему же нескромный? Зовут его Олег Львович, и довожусь я ему женой. А что?
      – А то, - медленно сказал он, - что именно вы мне и нужны. И никто более во всем поселке.
      Никита стоял, засунув одну руку в карман, держа в другой сигарету. Пиджак его был испачкан землей и зеленью, волосы взлохмачены, глаза блестели от возбуждения. Но он совсем не казался смешным. Женщина слушала очень внимательно, опустив пистолет на колени. Никите нужно было передать ей все нюансы происходящего, разбудить в ней сочувствие к Алле и негодование на Серафима. И он старался изо всех сил. Он просил о помощи, но не физической или материальной. Ему нужна была информация о том, где Аллу могут держать. Жена Серафима могла это знать.
      – Серафим, значит, - задумчиво сказала женщина, когда он наконец закончил. - А что, остроумно. Слышала я это прозвище, но не предполагала, отчего оно появилось. И непонятно, кто придумал: враги или друзья. Впрочем, какие у него друзья? Так, партнеры.
      Она несколько раз крутнула на пальце пистолет, глядя в заросли, окружавшие поляну, и обдумывая рассказ Никиты, Потом подняла на него глаза.
      – Знаете, вы не рассказали мне почти ничего нового. Я знаю, что честным путем на все это, - она сделала жест, словно обвела рукой и зимний сад, и дом, - не заработаешь. Но кто сейчас работает честно? Вы? Что ж, может быть, ума не хватает на большее. Я вовсе не пытаюсь вас оскорбить, не обижайтесь. Я констатирую факт. Но одно дело просто обманывать государство, которое тебя не любит и норовит обобрать до последней нитки. И совсем другое - ради денег убивать, похищать людей. Есть грань, через которую не всякий может переступить. А переступив, уже не останавливается ни перед чем. Я чувствую, что в последнее время Олег такую грань перешел. И мне страшно. Не знаю подробностей, но он все больше пачкается в крови. Самое горькое, что ничего с этим поделать не могу. Любовь и привязанность отступают в сторону, как бы вянут. Он любит меня, но отстранение, умозрительно. А я начала его бояться.
      Никита стоял и думал не о ее переживаниях - в конце концов какое ему дело до страданий холеной бабы, сокрушающейся о муже-бандите, - а о том, куда бы незаметно деть окурок. В конце концов затушил в пальцах и сунул в карман.
      Она все говорила и говорила, рассказывала о том, как они с Олегом были молодыми и голодными, но счастливыми, как жизнь менялась, становясь лучше и сытнее. Внезапно на пульте замигал огонек. Женщина посмотрела на монитор.
      – Ага, ваши преследователи решились обратиться ко мне. Подождите здесь, я их спроважу.
      Небрежно положив пистолет на скамью, она прошла мимо Никиты, легко коснувшись пальцами его плеча, и исчезла среди зарослей. Он рискнул подойти ближе и глянуть на экран. Несмотря
      на то что сумерки сгущались, видно все было прекрасно. Давешние охранники со своей собакой толклись у входа, не имея возможности проникнуть внутрь. Дверь открылась, появилась хозяйка. Слов не было слышно, монитор работал беззвучно. Что-то сказав, она повелительно махнула рукой, и камуфляжники покорно повернулись и поплелись прочь, таща пса за собой на поводке. Никита вернулся на прежнее место, глянул на часы. Ого-го! А час-то уже который! Надо поторапливаться.
      Появилась хозяйка джунглей.
      – Я им сказала, что вы мой родственник и недавно приехали. Вот собака и решила, что чужой ходит.
      – Простите, - перебил ее Никита. - Как вас зовут?
      – Софья Сергеевна, - улыбнулась она. В этой улыбке мелькнуло даже некоторое кокетство.
      – Софья Сергеевна, вы можете помочь Алле?
      – А чем я могу помочь? - искренне удивилась женщина. - Заставить Олега отпустить ее? Не в моих это силах. Он и слушать не станет. Конечно, жаль девочку. Раньше я действительно имела на него некоторое влияние, но теперь...
      – Не об этом прошу. Подскажите только, где ее могут прятать. А дальше мое дело.
      – Вы такой отважный? - снова улыбнулась она.
      Черт бы побрал эту бабу с ее кокетством! Отважных ей подавай! Наверняка со своим мафиком в "Водочку" ходила на гладиаторские бои и визжала от вида разбитых морд.
      – А если там его телохранители? - продолжала Софья Сергеевна. - Знаете, он таких жутких себе охранников нанял. Даже страшно становится - вдруг они на него нападут?
      – С охранниками я как-нибудь разберусь. Необходимо только знать, где девушка. Ну, подумайте! - настаивал Никита.
      – Погодите. - Она снова села на скамью, задумалась. - А здесь, в поселке, ее не могут прятать?
      – Вряд ли. Ее опекун сразу бы нашел. Не так много тут домов.
      – Это верно. Ничего на ум не приходит. Разве что...
      – Ну, ну!
      – Вы знаете "нефтяной дом"?
      – Конечно! Считаете, там?
      "Нефтяным домом" в городе звали странное здание, возведенное еще в семидесятые годы болгарскими строителями. Там сразу разместилась контора "Крайнефтегаза" - единственного по тем временам местного монополиста. Но прямоугольная коробка из стекла и бетона, возвышавшаяся почти в центре города, вдруг стала заваливаться набок. Невидимо для глаза, но ощутимо. Чего-то не учли братушки, не так рассчитали несущие конструкции. А может, при строительстве украдено было многовато. Дом был одним из первых в городе высотных строений (ну как высотных - полтора десятка этажей), и если бы рухнул, полетели бы со своих кресел многие партийные и хозяйственные чины. В авральном порядке были затребованы из столицы опытные архитекторы и строители и брошены спасать кренившееся здание. Что-то придумать удалось, вбухав в это дело денег вдвое больше, чем ушло на строительство, коробка до наклона Пизанской башни не дотянула и курьезной достопримечательностью не стала. Но престиж работы в "Крайнефтегазе" резко снизился, несмотря на высокие зарплаты и заверения городских властей, что здание теперь стоит прочно и никогда не упадет. Пока учреждение было советским, оно все же оставалось по прежнему адресу. А лишь начало распадаться на более мелкие фирмы, как тут же этажи "нефтяного дома" стали пустеть. И на настоящий момент там обреталось только несколько отчаянных коммерческих обществ, которым нечего терять, кроме просроченных банковских кредитов. Сносить ветшающее здание было чересчур накладно, и его пока оставили в покое.
      – Я не считаю, я только предполагаю, - сказала Никите Софья Сергеевна. - Видите ли, компания Олега недавно этот дом купила. Я еще удивилась, спросила: "Зачем тебе такая развалюха?" А он посмеялся: "Гостиницу сделаю пятизвездочную!"
      – Гостиницу, значит? - сказал Никита. - А что, может быть, вы и правы. Чтобы кого-нибудь прятать, "нефтяной дом" вполне подходит. Квартирантов там мало, на верхние этажи, поди, никто и не поднимается. Точно, там! Спасибо большое, вы мне очень помогли! Ну, я пойду? Только мужу обо мне ничего не рассказывайте. Договорились?
      – Договорились. Но постойте! Как вы собираетесь отсюда выходить?
      Никита поджал губы. Да, задачка не из легких. Сначала нужно преодолеть кордон охранников с их черным волкодавом, а потом еще добираться до города. И денег ни копейки. Ничего, как-нибудь вывернется, тем более что на улице уже темно. Так он и сказал Софье Сергеевне.
      – Нет, вы не понимаете, - охладила его пыл женщина. - У нас ночью охрану усиливают и включают сигнализацию. Ста метров не успеете пройти. .
      – Ну не сидеть же мне в ваших джунглях до утра! - нетерпеливо сказал Никита.
      – У меня есть хорошая мысль.. Вы машину водите?
      – Да...
      – Я дам вам ключи от своего "фордика". А вы его потом оставите где-нибудь и ключи спрячете. До утра не украдут. Завтра буду в городе - заберу. Идет?
      – Конечно! - Никита не мог скрыть радости. Мир не без добрых людей!
      Автомобиль оказался темно-голубым новеньким "Мондео" с притемненными стеклами. На таком ему ездить еще не приходилось. Но не сложнее же "Ларедо". Софья Сергеевна провела гостя в гараж так, что никто из домашних его не видел. Напоследок она сунула ему листок бумаги с наспех нацарапанным номером телефона.
      – Обязательно позвоните потом. Я непременно хочу знать, как все было. Обещаете?
      В ее речи иногда проскакивали такие обороты, словно училась она в закрытом частном пансионе или в институте благородных девиц. Интересно, где ее Серафим нашел?
      Перед воротами Никита притормозил и нажал на передней панели кнопку дистанционного пульта. Ворота медленно открылись. Телекамеры наверняка не разглядят лицо водителя.
      По дороге в город он размышлял о том, как же ему теперь поступить. Сообщить Л.М. о "нефтяном доме"? Но ведь это только предположение. Да и не хотелось ему ни помогать Носорогу, ни обращаться к нему за помощью. Сам начал, самому и заканчивать дело. С другой стороны, вооруженные ребята очень пригодились бы для проникновения в здание. Даже если Алла там, то где именно? Пятнадцать этажей как-никак, пока все обойдешь. Было одно средство, но о нем жутко и подумать. Ночью, да не в закрытом помещении, а на улице, где самый слабый порыв ветра может перевернуть крошечный самолет и сбросить его на асфальт или расплющить о стену... Нет, надо искать другие способы.

      Он остановил машину метрах в пятидесяти от здания и, закурив, стал разглядывать возвышающуюся громаду. Света в окнах не было, только этаже на десятом горели в ряд сразу три бело-желтых прямоугольника. Может быть, там? Может. Или нет. Надо проверять самому. А мало окон светится потому, что сегодня все еще воскресенье. Удивительно длинный день выдался.
      Нет, мысль о самолете определенно придется оставить. Ни снаружи, ни внутри летать не получится. Вентиляционные и лифтовые шахты использовать под это дело нельзя. Там препятствий всяких полно, не говоря уже об отсутствии подходящих мест для посадки. И через закрытые двери на "Мухобое" не проникнешь. Надо действовать просто и незатейливо, с оружием в руках. Опыт у него уже есть, Вахтанга-то освободил?
      Решив осмотреть объект будущих действий поближе, Никита захлопнул дверцу машины и, неспешно прогуливаясь, двинулся в обход "нефтяного дома". Располагался тот на углу, и две стены выходили на оживленные в это вечернее время улицы. Подростки перекликались, хохотали хриплыми, ломающимися голосами, тискали своих юных девиц. Из многочисленных "мыльниц" неслась рваная, какая-то дерганая музыка. Кое-где под деревьями стояли кучки рэперов в головных платках, и оттуда доносился сладковатый, тревожащий запах. По тротуарам ошалело носились на роликах совсем уж юные пацаны и девчонки, ухитряясь не налетать друг на друга.
      Никита чувствовал себя среди этой молодой поросли оттаявшим из вечной мерзлоты мамонтом. А ведь не так уж и давно (по историческим меркам, естественно) он и сам с друзьями шатался вечером по местному "броду", глупо хохотал и вытряхивал из карманов мелочь на бутылку дешевого вина. И неправильно набитая папироска, случалось, гуляла по рукам. А взрослые говорили, качая головами, что ничего путного из той молодежи не получится. Но вышло как всегда. Кто-то пропал в жизненных водоворотах, кто-то выплыл. Он сам не стал ни пьяницей, ни наркоманом. Обычный средний человек. Из таких и складывается общество. Гении и звезды - пена на кружке крепкого напитка жизни, брызги над перекатами вечной реки. Опадает пена, а напиток не теряет своей крепости, разлетаются брызги, а река все течет.
      Попасть в здание можно было лишь через центральный вход. Окна нигде практически не открывались, по фасаду часто торчали коробки кондиционеров, оставшихся еще от "Крайнефтегаза" и не снятых по причине их старости. Еще один аргумент против использования самолета. Через кондиционер не просочишься. А центральный вход по причине воскресенья закрыт. Хотя сторож там должен присутствовать. Какой-нибудь зануда пенсионер, свято соблюдающий принцип: "Чтобы и мышь не проскользнула!" И тут хоть тресни - раз нельзя, значит, не пустит. Нужно придумывать хитрую хитрость. Никита присмотрелся внимательнее к торцу здания. Так, вот это может пригодиться. Только не забыть бы перчатки.
      Он сел в "Форд" и поехал к своей конторе. Там было все по-прежнему. Дверь склада прикрыта, на втором этаже тоже никого. Кому это в голову придет являться на работу в воскресенье. Кроме него, полоумного летчика, конечно.
      В ангаре Никита переоделся в летный комбинезон, который с натяжкой мог сойти за рабочий, особенно при слабом освещении, собрал сумку инструментов. Сунул в карман пару летных перчаток. Со служебным удостоверением вышла заминка. В конце концов, роясь в столе в поисках чего-то подходящего, наткнулся на читательский билет, выписанный недавно, когда он искал литературу об осах. Это могло подойти, потому что на обложке так и было написано: "Удостоверение". Видимо, по бедности, дирекция библиотеки не смогла заказать корочки для настоящих читательских билетов и использовала, что подвернется. Ну, если не очень вглядываться...
      К стеклянным дверям, запертым изнутри металлической штангой, он подошел твердым шагом и требовательно постучал. Подождал немного и стукнул еще. Полуосвещенный вестибюль был пуст. Неужели у них тут и вахтера нет? Или спит где-то, старый черт?
      За стеклом мелькнула тень, и Никита увидел, что это никакой не пенсионер, а вполне привлекательная девица лет двадцати пяти. Накинув на плечи вязаную кофту, она не спеша подошла к дверям, приблизила недовольное сонное лицо.
      – Чего надо?
      – "Горэлекгросеть"! - уверенно представился Никита и для убедительности помахал читательским билетом. Который тут же и спрятал,
      – Ну и что? - невозмутимо вопросила девица.
      – В сети произошел скачок напряжения, проверяем все учреждения на предмет возможных коротких замыканий.
      Дурацкий старый прием, избитый до того, что авторы детективов уже стесняются употреблять его в приключениях своих героев, изобретают способы позаковыристее. Но кто сказал, что в реальной ситуации надо придумывать нестандартный ход, когда и прежний подойдет для такой бравой охраны?
      Он мало понимал в электричестве, мог разве что перегоревшую лампочку сменить и сейчас говорил то, что по терминологии более-менее подходило к случаю.
      Сторожиха скривилась. Не хотелось ей беспокоиться по таким пустякам.
      – Нет у нас никаких замыканий! Закрыто все. Завтра приходите.
      – Тогда подпишите документ, что отказались пускать в здание представителя "Горэлектросети", - нагло заявил Никита и сделал вид, что полез в сумку за бланком. - Это на случай возгорания, чтобы мне потом под суд не идти, - пояснил он ошарашенной таким поворотом дела девице. - Свет-то мигал?
      – Да нет вроде, - растерянно пожала она плечами.
      – Мигал, мигал, - уверил ее лжемонтер. - Ты, подруга, дрыхла просто без задних ног, вот и не видела. Ну, будешь акт подписывать? Или все же пустишь?
      Сопротивление было сломлено. Ворча под нос: "Дрыхла! И ничего не дрыхла! Книжку читала, а не дрыхла! Много вас, умных!" - и так далее, она сняла запорную штангу и отступила в сторону. Никита вошел.
      – Ну, где у вас тут щитовая? - деловито поинтересовался он. - Да ты не переживай. Дел-то - на двадцать минут. Думаешь, мне охота сверхурочно работать? Кто на что учился. В конце коридора дверь? Ладно, сам найду. Иди, дальше книжку свою читай. Уходить буду - позову.
      Все получилось, как он и задумывал. Конечно, со временем Серафим поставит здесь настоящую охрану. Мимо его орлов действительно мышь не проскочит. А пока довольно этой полусонной техи, которой вообще на все плевать, лишь бы выспаться дали. Сейчас наверняка опять уляжется. И Никите это на руку.
      Для видимости он все же нашел щитовую, которая оказалась незапертой, разложил там свои маскировочные инструменты. Подождал минут пять, передернул затвор "кольта", в карман сунул пять запасных обойм, обмотав их носовым платком, чтобы не брякали, и выскользнул в коридор. Свет в комнате тушить не стал, в случае чего пусть думают, что электрик где-то здесь, в туалет, например, пошел.
      В коридоре было тихо. Держась у стены, Никита прокрался назад, к вестибюлю. Деваха действительно, подложив под щеку ладонь, сладко спала на узеньком диванчике за перегородкой пустого гардероба. Порядок, можно спокойно работать.
      Наверх вели две широкие лестницы в разных концах холла. Обычно, если в здании работает мало людей, двери, выходящие на одну из лестниц, запирают. А зачем? Боятся, что ступени сотрутся? Или чтобы уборщицам меньше хлопот было? Никита выбрал ту, что находилась ближе к нему.
      Поднимался он так, чтобы его не мог увидеть в лестничном проеме человек, стоящий на следующей площадке. На лестнице было темно. Держа пистолет стволом вверх, он шагал по ступеням из мраморной крошки, стараясь не споткнуться, и до звона в ушах вслушивался в тишину ночного здания.
      Выше десятого этажа лестницу перекрывала решетка с большим висячим замком. Это еще зачем? Оберегают пустующие помещения от возможного разграбления? Далеко не факт. Замок - просто видимость, что за решеткой никого нет, а открыть его вполне можно и изнутри. Надо очень тщательно проверить.
      На всякий случай он обошел весь десятый этаж. Все двери закрыты, везде свет потушен. Никого здесь нет. Значит, ошибся, считая этажи. Три окна светились на одиннадцатом. Там и надо искать. Никита осмотрел решетку и замок и понял, что здесь ему не пройти. Специальных силовых кусачек, которыми можно было бы перерезать прутья или дужку, у него не имелось. Да и шум бы при этом получился. А действовать необходимо предельно тихо. Если Алла здесь, то ее охранники могут всполошиться.
      Окна в "нефтяном доме" если и открывались - там, где не было кондиционеров, - то поворотом всей рамы. Вскрывать дверь в какой-нибудь из кабинетов не стоило по причине все того же лишнего шума. А вот туалет был незаперт. Осторожно повернув ручку окна, Никита выглянул наружу. Все как он и рассчитывал.
      Десять этажей - не шутка. Если брякнешься, мешок с костями останется, как после прыжка, когда не раскрывается парашют. Но на этот случай он и прихватил кусок веревки длиной метров восемь. Для страховки должно хватить. Один конец обвязал вокруг пояса, другой затянул на трубе батареи парового отопления. Попробовал крепость узлов. Ну, с Богом!
      С подоконника Никита шагнул на узенький карниз, обвивавший здание на уровне окон каждого этажа, этакое архитектурное излишество. Покачал раму и решил, что его вес она не выдержит. Да еще и в сторону может неожиданно поехать. В метре от окна висели тросы ремонтной люльки, использовавшейся еще в незапамятные времена, да так и забытой на доме. Тросы поржавели, но его вес должны были выдержать. Он ухватился за один, подергал, навалился сильнее. Держит, хотя и раскачивается совершенно ужасно. Как это делается? Вот так? Упираясь подошвами в стену и перехватывая трос руками в перчатках, Никита полез вверх. А ничего, получается. Только перчатки потом выбросить придется. Даже сквозь их кожу чувствовались растрепанные металлические нити. Вниз он старался не смотреть. Не то чтобы голова могла закружиться, но просто ни к чему лишнее напоминание о том, сколько этажей до асфальта. У него получалось неплохо, не зря лазил с диверсионными целями в осиное гнездо.
      Через три минуты Никита стоял на карнизе, проходившем по одиннадцатому этажу. Ему не хотелось думать о том, что окно в туалет здесь может быть запечатано наглухо. Если на этаже есть люди, они непременно должны окно открыть. Кто будет нюхать последствия дряхлеющей канализации, когда есть возможность проветрить сортир. Только бы никого в этот момент не было на унитазе.
      Рама повернулась с едва слышным скрипом. Он быстро запрыгнул внутрь, отвязал от пояса веревку и тут же достал пистолет. Вот теперь начнется главное представление. До сих пор он преодолевал, так сказать, естественные трудности. С людьми будет потяжелее. Даже если они не ждут ниоткуда опасности.
      Очень далеко, в самом конце коридора, из-под двери пробивался лучик света. Да, тут и спрятаться негде в случае чего. Ну а если быстро пробежать по коридору, выбить ногой дверь и, пальнув в потолок, заорать: "Ложись, всех перестреляю!"? Сколько их там и те ли это, кто ему нужен? Может, вообще какие-нибудь тихие бизнесмены, которым ночевать негде, комнату оккупировали? И тут врывается он с безумными глазами и "кольтом" в кулаке. То-то потом люди будут штаны стирать. Или еще лучше. Ушли хозяева и свет забыли потушить. И он опять же влетает с безумным взором. Прежде всего разведка. Для этого все равно придется подбираться поближе.
      На его счастье, никто из комнаты не вышел, пока он на носочках бежал к дальнему концу коридора. Прижался к стене у двери, из-под которой выбивался свет. Кто-то там был, это точно. Слышны были голоса нескольких людей. Тон спокойный, неторопливый, но о чем говорят, разобрать невозможно. Вламываться так, с налету, не стоит. А ну-ка попробуем соседние двери.
      Принцип Ларошфуко продолжал действовать. В смежную комнату Никите удалось проникнуть без труда. Полной темноты там не было. Глаз различал конторскую мебель, несколько шкафов у стен, три более светлых прямоугольника окон. Надо полагать, помещения здесь все аналогичные. Вот теперь бы к соседям заглянуть.
      Архитектор "нефтяного дома" карниз вокруг каждого этажа придумал явно с умыслом. Неширокий, он был тем не менее чрезвычайно удобен для того, чтобы подглядывать, что происходит в других комнатах. Если бы, конечно, нашелся псих, желающий прогуливаться по нему, как Никита, на уровне одиннадцатого этажа. Да еще и ночью. Помня о том, что теперь страховочной веревки у него нет, он плотно прижимался к стене. На счастье, даже здесь, на высоте, ветер был не очень сильным.
      Тому, что сейчас вытворял, Никита уже и не удивлялся. Он просто старался спасти любимую девушку. И если для этого необходимо было прикидываться электромонтером и пробираться по карнизу высотного здания, что ж, он делал это, как сделал бы гораздо большее. У него не хватало опыта в подобных приключениях. Но его отсутствие заменялось смекалкой и готовностью к действиям. Надо - значит, сделаем.
      Кондиционер здесь стоял и исправно жужжал. Дьявол, из-за этого жужжания ничего нельзя услышать! Конечно, они комнату с "кондером" выбрали, чтобы держать пленников, другого и ожидать не стоило. Ну, хоть посмотреть можно. Никита опустился на колено и заглянул в окно.
      Он не угадал. Эта комната не походила на соседнюю. Хотя бы тем, что была неплохо обставлена мягкой мебелью. В углу светился экран "Тринитрона", на котором кто-то кому-то энергично бил морду. Перед ящиком, закинув ноги на низкий столик, в кресле валялся широкоплечий черноволосый парень. Лица его Никите видно не было. Второй сидел почти у самого окна. Он как раз разговаривал по мобильному телефону. И был это... да, точно, Пелевин. Тот самый, которого он так удачно приложил на кладбище,
      – Здорово, приятель! - прошептал Никита, хотя мог бы говорить и в полный голос, все равно в комнате не услышат. - Вот ты где устроился. Ну как, ничего не болит? А должно бы. Придется повторить урок, чтобы знал, как к девушкам приставать.
      Он, стараясь не очень высовываться, внимательно осмотрел комнату. Никого в ней больше не наблюдалось. Но была еще одна дверь. И за ней соответственно другая комната. А там кто? Может быть, Алла? Скорее всего, потому что присутствие джинсового убийцы с кладбища ясно говорило, что Серафим тут очень при чем. Заглянуть в соседнюю комнату нельзя, придется пройти перед окнами этой, могут увидеть.
      Так сколько же их тут? Только эти двое или есть еще? Его очень беспокоила соседняя комната. Там свет не горел. Алла спит? Или ей вкололи что-нибудь, чтобы не возиться лишний раз. У этих ребят, наверное, есть соответствующие препараты. Вот так потом и под венец отправят. Словно зомби. Потому что по своей воле она точно не пойдет, подбери ей Серафим красавца из раскрасавцев. В этом Никита был уверен на все сто.
      Ему не хотелось поднимать пальбу. Нужно провернуть все тихо и так же тихо убраться отсюда, чтобы спохватились только утром. Но как получится. Ради Аллы он готов был и прибить того же Пелевина. Семь бед, один ответ.
      Место для раздумий было не очень подходящее. Одно неосторожное движение - и придется изображать Икара, слишком близко подлетевшего к солнцу. С той разницей, что внизу отнюдь не море. Он вернулся к окну, из которого вылез, сел на подоконнике. Нет, ну в самом деле, зачем Серафиму здесь много людей держать? Ведь он уверен, что о его схоронке никто узнать еще не успел. Так что вряд ли готовился к штурму убежища на одиннадцатом этаже. А две "гориллы", даже хорошо тренированные, не очень крепкий заслон при неожиданной атаке. Если действительно засесть в туалете и дожидаться, пока кому-нибудь приспичит, - можно всю ночь просидеть. Надо работать сейчас, и как можно быстрее. Как это было в древнем анекдоте? Сначала ошарашить, а потом озадачить. Давайте попробуем ошарашить.
      Он достал пистолет, проверил его, снял с предохранителя. "Кольт" бьет громко, вахтерша внизу обязательно всполошится, а черт ее знает, какие у нее инструкции на случай шума в здании. Эх, глушитель бы. В боевиках у героев всегда масса глушителей ко всем видам оружия. А к "кольту" этой модели существует такой довесок?
      Конструктор ангара не рассчитывал, что пилот "Мухобоя" будет проводить тайные операции. Не предусмотрел дядя. Да он вообще много чего не предусмотрел.
      Жалко, что для процесса ошарашивания нельзя использовать маску. Очень не хочется светиться перед Серафимовыми архангелами. Но другого выхода нет. Пойдем так. Сунув пистолет в боковой карман и несколько раз попробовав его быстро выхватить, Никита пригладил ладонью волосы, постарался сделать самое безмятежное выражение лица и вышел в коридор. Жаль, инструменты внизу остались, с ними было бы убедительнее. Он подошел к соседней двери и несколько раз уверенно стукнул в нее костяшками пальцев. Телевизор в комнате продолжал изрыгать звуки ударов, перемежающиеся выкриками "Fuck!" и "Sheett". Потом звук стал тише, и дверь распахнулась. На пороге стоял тот черноволосый, что раньше сидел в кресле. Лицо у него было растерянное. Растеряешься тут, когда поздно ночью на закрытом этаже вдруг кто-то стучит в дверь. А ты в полной уверенности, что никого здесь быть не может, и нападения не ожидаешь. Никита постарался улыбнуться пошире.
      – Здорово, мужики! Электрика вызывали? А сам в это время как бы нечаянно отодвинул парня в сторону и вошел в комнату.
      Черноволосый озадачился еще больше. Растерянный вид был и у Пелевина. На это Никита и рассчитывал. Он напряженно ждал, не появится ли из смежной комнаты еще кто-то. Но нет, на его голос никто не вышел. Значит, двое.
      – Э, ты кто такой? - наконец опомнился Пелевин.
      Никита посмотрел на него невинно.
      – Ты что, глухой? Электрик я.
      – Какой, на хер, электрик?! - начал заводиться черноволосый.
      Оружия у обоих видно не было. Сидят себе ребята в тишине и покое, чего пушками махать?
      Пришлось выдать им ту же легенду, что и вахтерше, только добавив, что внизу он все уже осмотрел, а теперь поднялся сюда, проверить помещение, в котором горит свет.
      – Нет, ты как сюда попал? - не унимался Пелевин. - Там же решетка!
      – А нет там никакой решетки, все открыто, - пожал плечами Никита.
      Пелевин сверкнул глазами на напарника.
      – Это ты, мудак, замок не закрыл?
      – Да закрывал я все, гадом буду, Витек! - возопил тот. - Вот он, ключ!
      Теперь Никита знал и это. Пригодится для отступления. Все разведано, пора переходить к решительным действиям. Черноволосый уже оправился совершенно. Перед ним стоял обычный лох-труженик, которого надо было наладить отсюда побыстрее. Он протянул пятерню и взял Никиту за лацкан комбинезона.
      – Ну-ка ты, электрик, вали откуда пришел. Тут все в норме, помощь не требуется. Давай, мухой.
      – Не-ет, мужики, - не сдавался электрик. - Вы как хотите, а я должен проверить. Что потом, из-за вас по мозгам получать?
      При этом он прижал кисть, схватившую его, к себе, делая вид, что старается ее оторвать от ткани комбинезона.
      – Ты не потом, ты сейчас по мозгам получишь, если не отвалишь! - еще больше разъярился черноволосый.
      Он сделал шаг вперед, теряя при этом устойчивость, и Никита, крепче ухватив его за запястье, присел и резко повернулся, выворачивая державшую руку в локте и плече до хруста в суставах. Прием простой и эффективный, если хочешь освободиться от захвата и подчинить себе противника. Только сейчас ему нужно было не подчинить, а обезвредить одного из сторожей Аллы. Бандит взвизгнул и сел на пол. Готов! Не мешкая, Никита выхватил пистолет и навел его на Пелевина. Тот свое оружие достать не успел, смотрел круглыми глазами, не понимая, что это происходит с электриком и приятелем.
      – Живо, руки в гору! - рявкнул Никита во весь голос. - Положу на месте, суки!
      В этом месте хорошо бы было пальнуть в потолок для вящего эффекта, но шум, шум!
      Вид грозного оружия подействовал. Пелевин нехотя поднял ладони. Его напарник баюкал неестественно вывернутую руку и тихо подвывал от боли. Вряд ли Никите удалось сломать ее, но какой-то сустав был определенно поврежден.
      Он скомандовал:
      – Ты, урод, осторожно достал свою пушку. Двумя пальцами, слышишь? И осторожно кинул на диван, подальше от себя! Вот так, умница. Не хочешь дырку в башке получить? Тогда стой и не рыпайся. Где девчонка?
      Пелевин со скучающим видом уставился в потолок. Был он, без сомнения, воробьем стреляным, и напугать его до заикания видом пистолета представлялось вряд ли возможным. Надо было не спускать с него глаз - обязательно постарается что-нибудь выкинуть. Никита пнул сидевшего на полу.
      – Ну, говори!
      Но тот тоже делиться информацией не хотел, несмотря на травмированную руку. Никита даже растерялся немного. Что, прикажете пытать этих козлов? Он знал, что для него это будет очень трудно. Однако главное было не подавать вида, не уменьшать давления и не давать им опомниться.
      – Ладно, не хотите говорить - вам же хуже. Тебе, - он кивнул поврежденному, - я сначала прострелю ногу. А то вдруг бежать соберешься. Да и тебе, - это второму, - пулю в ногу надо засадить. Знаю я вас, резвых.
      – Слышь, - подал голос Пелевин, - шел бы ты отсюда подобру-поздорову. Даже не представляешь, на кого ты хвост поднимаешь. Ведь и тебе руки-ноги поотрывают. А заодно и голову.
      – Правда? - беззаботно улыбнулся Никита, хотя в груди от этих угроз шевельнулось что-то скользкое и противное. - А вам-то что за радость? Я ведь обоих положу здесь и не задумаюсь. Чтобы руки-ноги сохранить.
      "На что же они надеются? - подумалось ему. - Ведь действительно при таких обстоятельствах нужно свидетелей убирать. Они так бы и поступили. А чего от меня ждут? Что пожалею и отпущу с миром? Я, конечно, это и собираюсь сделать, но они-то не знают! Нечисто тут, подлянкой пахнет".
      Так или иначе, но темп терять было нельзя. Оставалось самому заглянуть в смежную комнату. Никита примерился и шарахнул рукояткой пистолета по затылку сидевшему. Как это делается, он видел лишь в кино, а экранным ударам нельзя доверять. Там по полчаса могут давать друг другу в глаз, а потом никаких синяков не остается.
      Но в данном конкретном случае тяжелый "кольт" сработал как надо. Черноволосый хрюкнул и ткнулся носом в пол. Он дернул стволом.
      – Отойди в угол, урод!
      Пелевин все еще не потерял надежды запугать незваного гостя или хотя бы договориться.
      – Ты хорошо подумал, орелик?
      – Подумал, подумал, не твоя это забота, - пробормотал Никита, следя за тем, как "горилла" медленно отступает. Потом подобрал с дивана пистолет, не глядя сунул в карман.
      – А теперь руки за голову и на колени, лицом к стене! Ну, кому сказано! Быстро, быстро!
      Тот, всем своим видом выказывая презрение, двигался не спеша, но приказание выполнил. Приложить и его по затылку? Ладно, на потом оставим. Никита шагнул к двери в комнату и услышал за ней очень знакомый звук - писк сотового телефона и еле различимый мужской голос. Ах ты, черт! Значит, еще один есть! Погано, очень погано. Он ударил ногой в дверь, уже готовый к тому, что сейчас все-таки придется стрелять, а дальше уже действовать как Бог на душу положит.
      В комнате было темно. Свет, падающий в открытый дверной проем, не позволял разглядеть всего, но главное он увидел. В углу стояла кровать, и от нее поднимался человек, державший в одной руке телефон, а другой наводивший на вошедшего какое-то оружие. Еще мгновение, и Никита бы выстрелил, но послышался тупой удар, человек уронил пистолет и, качнувшись, с грохотом обрушился вниз. Никита не успел еще поразиться этой чертовщине, как на шею ему кинулась Алла, твердившая лихорадочно:
      – Я знала, я так и знала, что ты меня найдешь!
      Она целовала его в губы, глаза и все шептала и шептала. Что-то твердое упиралось ему в спину, он осторожно снял руки Аллы со своих плеч и увидел, что в ее кулаке зажата бутылка из-под шампанского. Вот в чем выгода стеклянной тары: полная разлетается от удара по голове мгновенно, а пустой даже дюбеля в бетон можно забивать. По крайней мере Никита, в бытность студентом, так именно и поступал, обустраивая комнату в общежитии. А где студенту молоток взять? Одета Алла была в тесные джинсы и клетчатую рубашку. Где же они ее прихватили?
      – Молодец, что успела ему по башке дать. Я бы, конечно, выстрелил, но нам лишний шум ни к чему. Пошли, надо выбираться отсюда.
      – А где Лавр, ты разве не с ним?
      Никита ухмыльнулся.
      – Если бы твой Лавр узнал, что я сам сюда пришел, мало бы мне не показалось.
      – Так ты что, в одиночку их? - не поверила Алла.
      – А то как же, - самодовольно подтвердил Никита. - Мы ребята дюже крутые, нам и больше нипочем.
      – Тогда бежим отсюда скорее, сейчас им подмога подъедет! Валька по телефону вызвать успел, - всполошилась девушка.
      – Какой Валька?
      – Вот этот, которого я бутылкой шандарахнула!
      Никита с ненавистью наступил на черную коробочку "Моторолы", придавил сильнее, до хруста. Действительно, пора удочки сматывать.
      Все-таки Пелевину тоже досталось пистолетной рукояткой по затылку. Когда Никита с Аллой вышли в комнату с мебелью, тот по примеру оглушенного бутылкой Вальки что-то лихорадочно бормотал в трубку. "Да что же это такое?" - возмутился внутренне Никита, когда кладбищенский убийца, получив свое, съехал по стене. У каждого бандюги задрипанного мобильник в кармане, а честному человеку и не снится сие достижение цивилизации! Хотя, если вдуматься, на кой пес ему сотовый телефон или, к примеру, пейджер? Куда он звонить будет или кто ему чего срочного и сверхважного передаст? Вот машина бы пригодилась, маленький джип из ангара большим не сделаешь. Да и с машиной при его окладе денежного содержания одни хлопоты, которых значительно больше, чем удовольствия. Бензин, ремонт, штрафы, гараж или платная стоянка. Да и угнать могут, сейчас это запросто, никакая сигнализация не поможет.
      Все эти мысли проходили в сознании где-то вторым планом. В реальности же он, увлекая Аллу за собой и не давая ей рассказывать о злоключениях в лапах похитителей ("Потом, потом, сейчас драпать надо, как французам из Москвы!"), достал ключ из кармана еще не очнувшегося черноволосого и побежал к лестнице. Эх, если бы лебедка строительной люльки работала! Но и так все должно пройти гладко, если успеют из здания выскочить до прибытия Серафимова воинства.
      Не получилось. Когда они почти уже добежали до первого этажа, в двери вестибюля замолотили сразу несколько кулаков. Ор стоял несусветный, пока еле продравшая глаза сторожиха шла отпирать. Никита с Аллой на буксире нырнул в коридор первого этажа и укрылся в щитовой. Как он и предполагал, расспрашивать заспанную вахтершу о ночных визитерах никто не стал, все скопом кинулись вверх по лестнице. Вот сейчас был самый подходящий момент для того, чтобы выскользнуть незамеченными на улицу.
      Оказалось, что на одиннадцатый этаж ломанулись не все. Опытные парни оставили внизу двух своих, и те расположились прямо у входа в здание, настороженно озираясь по сторонам и держа наготове короткие неприятного вида автоматы. Их ошарашить было нельзя, Никита это понял сразу.
      Он попробовал открыть окно в щитовой. Нет, заперто наглухо. И стекло такое толстое, что, если его разбить, охранники в вестибюле непременно услышат. Что же делать?! А время уходило с катастрофической скоростью. Сейчас наверху разберутся, что птички выпорхнули, и дадут знать вниз. А потом тщательно перероют все кабинеты и комнаты.
      Со стороны вестибюля послышался шум, потом зазвенело разбитое стекло, и тут же негромко, но очень злобно затявкали короткими очередями автоматы охранников. Никита встрепенулся. Что там происходит? Еще кто-то подъехал? Ну что же, враги наших врагов должны быть нашими друзьями. Или хотя бы отвлечь врагов на несколько минут. Они с девушкой подобрались к углу коридора. Перестрелка была не очень интенсивной, но все. же пули по вестибюлю посвистывали, с зудением отлетая от мраморных стен. Сторожиха, перепуганная насмерть, вопила о помощи из-за барьера гардероба. А Серафимовы воины, укрывшись за выступами стен, стреляли куда-то на улицу. Большие стекла уже разлетелись в куски. Кто нападал на "нефтяной дом" и с какой целью, понять было сложно.
      Охранники, расстреляв короткие магазины своих автоматических пукалок, отступили в глубь вестибюля и бросились бежать по лестнице, под прикрытие своих братьев по оружию. Никита решил, что выходить пока еще рано, могут пристрелить под горячую руку. А не лучше ли сейчас вернуться в щитовую, высадить там стекло (одним больше, одним меньше, какая разница) и улизнуть?
      Через разбитые окна с улицы нырнули несколько темных фигур с пистолетами в руках. Первой их опознала Алла.
      – Да это же Федюня с Гошей! - выдохнула она на ухо Никите. - И еще люди Лавра!
      – Никак тебя прибыли спасать! - хмыкнул Никита.
      Его одолели сомнения. Показаться сейчас? А как Л.М. на это прореагирует? Он во, целую армию собрал, "нефтяной дом" штурмом берет. А тут наглый одиночка, который и так постоянно под ногами мешается, все сделал. А не надрать ли ему за это задницу вместо благодарности? Тем более что старался он не для Носорога, а исключительно в своих корыстных целях. Надрать, надрать! И ведь надерут, им это как два пальца...
      Но предпринимать что-то уже было поздно. Алла, не разбиравшаяся в ситуации, выскочила из коридора.
      – Гоша! Федюня! - кричала она радостно. - Вы где же ходите, обормоты? Меня тут похищают, спасают, а вы и ухом не ведете! Живо сюда.
      Люди Л.М. ощутимо задергались. Действительно, чепуха получается. Приготовились с боем на этажи прорываться, а и не нужно уже. Все за них сделано, похищенное сокровище свободно. По-дурацки это как-то, пацаны, никакой возможности геройство проявить.
      Федюня подошел ближе.
      – Это вы, Алла Дмитриевна? А с вами кто? Никита показался.
      – А, наш пострел и здесь поспел, - с досадой сказал телохранитель. - Ты, паренек, во все дырки затычка. Когда только угомонишься?
      – Да вот, - не без злорадства развел руками Никита. - Вы же спите без меры, приходится вашу работу выполнять.
      – Поговори еще, шустряк, - нахмурился Федюня. - За тобой еще должок имеется. Да не один. Помнишь? А теперь говори, много их там? - Он кивнул на лестницу.
      – Не знаю, - пожал плечами Никита. - Я троих уложил. Двое вестибюль охраняли, а сколько наверх побежали - не знаю. Не трогали бы вы их. Все ведь закончилось. Да и милиция сейчас наверняка на выстрелы приедет.
      Но охранник голосу разума не внял.
      – Твой номер седьмой. Сами знаем, что делать. Серега, бери Аллу Дмитриевну и вези к хозяину.
      Парень в камуфле кивнул.
      – А с этим что делать?
      Федюня осклабился.
      – А выведи его на улицу и дай пендаля, чтобы бежал до дому без остановки,
      – Но-но, - сказал Никита. - Я вам дам - пендаля. Так ноги из задниц и повыдергиваю. Ишь вояки!
      – Чего-о? - протянул Серега. - Да я тебя...
      – Ну хватит! - укоротил его старший. Он, похоже, не забыл, чем кончаются угрозы Никите. - Отпусти его, а сам вези Аллу Дмитриевну. За мной!
      И охранники побежали по лестнице.
      – Так, - решительно сказала Алла. - Никуда ты меня не повезешь. Серый. Этот человек меня спас, с ним я и поеду.
      Бодигард утратил свою суровость.
      – Алла Дмитриевна! Федор мне за вас горб сделает! Нельзя так!
      – Брось, брось, чепуха это все. Ему самому горб сделают за меня, не трусь. Скажешь, я велела.
      Она ухватила Никиту под руку и повлекла к выходу.
      – Пошли быстрее, пока тут еще большая драка не началась. Надо какую-нибудь машину поймать. У Таньки переночуем. Она поймет. А утром я сама к Лавру поеду.
      – Нет, дружок, - притормозил ее Никита. - Сегодня - никаких Танек. Тем более что одет я не для светского визита. Приглашаю к себе. Так сказать, в пещеру Али-Бабы. Точнее, в ангар.
      – Ага! Вот теперь и откроются все твои тайны! Давно я этого момента жду.
      – Конечно откроются, - усмехнулся Никита. - Все и до конца. И машину ловить не будем.
      Они подошли к "Форду". Алла присвистнула.
      – Да ты еще и на колесах! Что с людьми происходит?
      – С влюбленными людьми, заметь.
      Она резко остановилась, взяла его за плечи и повернула к себе.
      – Повтори!
      – А разве я тебе этого уже не говорил?
      Как Никита ни прислушивался, стрельбы на верхних этажах "нефтяного дома" что-то не было. Неужели Федюня затеял переговоры с противоположной стороной?
      По дороге в контору он сказал:
      – Ничего не понимаю. Чуть ли не в центре города бой происходит, а никто и ухом не ведет. Ни тебе милиции, ни "скорой помощи". Совсем уже беспредел настал?
      Алла погладила его по голове.
      – Глупенький. Если Лавр кому надо звонок сделал, то и не будет никакого шума. Зачем милиции в их разборки лезть?
      – Верно, - кивнул Никита. - Но хотя бы видимость они должны соблюдать?
      – Ну, о видимости пусть сами и заботятся. А я, кажется, догадываюсь, куда ты меня везешь.
      – Ты и представить себе не можешь, - покачал он головой. - Такого тебе точно не приходилось видеть.
      У входа в контору Алла забеспокоилась.
      – Федюня про тебя Лавру доложит. А тот сюда обязательно кого-нибудь пошлет.
      – Ну и пусть посылает. Нас даже с собаками найти нельзя будет. А теперь закрой глаза. Только честно, не подсматривать.
      Он положил лист стекла со стоящим на нем ангаром под стол, воткнул вилку в розетку. Ходил он туда всегда один, но должно получиться и вдвоем. Обнял зажмурившуюся Аллу за плечи и нажал кнопку.
      Испугалась она все же сильно. Если бы не присутствие рядом Никиты, точно могла закричать от страха. И он ее понимал. Сам напугался в первый раз до слабости в коленках. Один переход чего стоит. Не отпуская ее плеч, поглаживая и целуя, Никита шептал успокаивающе:
      – Ну, не трусь, не трусь. Все в порядке, я с тобой, ничего страшного тут нет.
      Потом повел к ангару. Конечно, комфорт был не тот, зато безопасность гарантирована. Здесь их действительно не мог найти никто.
      Алла быстро успокоилась и начала с любопытством оглядываться по сторонам. А когда пришли в комнату отдыха, уже улыбалась. Никита похвастался обломком жала на стене, показал ей холодильник, попросил похозяйничать, а сам отправился проверить самолет и осмотреть окрестности - не забралось ли нечаянно какое-нибудь гигантское насекомое. Все рассказы он решил отложить на потом.
      Из скудных запасов Алла ухитрилась сделать недурной ужин. Никита только сейчас почувствовал, как проголодался. Но усталости не было, словно и не он карабкался по тросам и дрался с охранниками. На столе стояла подмерзшая бутылка водки, пару рюмок которой он употребил не без удовольствия. Девушка тоже отважно опрокинула граммов сто.
      Никита смотрел на нее и удивлялся. Вот ведь гибкая женская психика! Бандиты похитили ее, держали взаперти, потом пришел освободитель, и ей самой довелось помогать ему, огрев бутылкой по голове одного из похитителей. Стрельба вокруг началась, а под конец вообще оказалась в совершенно странном месте. И ведь ничего! Цветет и щебечет! Нет, поистине женщины - непостижимые создания. И не из ребра мужского их сделали, а из чего-то абсолютно иного.
      – Ну, рассказывай, - сказала наконец Алла.
      – Нет, давай начнем с тебя, - не согласился он. - У нас еще вся ночь впереди.
      – Что, так и будем разговаривать? - рассмеялась она.
      – Ну почему же? Найдутся и другие занятия. Так что с тобой произошло?
      – Ничего особенного. Схватили, затолкали в машину и повезли. Глаза завязали, но все равно щелочка осталась, видно было, куда доставили. Я все пыталась до телефона добраться, тебе или Лавру позвонить. Но они тоже не дураки. Правда, обращались очень вежливо. Даже лапать не пытались.
      – Еще бы! Им за такие вольности Серафим... Ты хоть знаешь, зачем тебя похитили?
      – А как же, - сказала она безмятежно. - Замуж хотели отдать. Уже и жениха мне показали.
      – Ну и как? - ревниво спросил Никита.
      – Да ничего, солидный такой мужичок, степенный. И окружающие его очень уважали.
      – Как звали, не помнишь?
      – Олег... А отчество не запомнилось.
      – Львович, - подсказал Никита.
      – Верно, Львович! Ты его знаешь?
      – Только заочно. Это сам Серафим к тебе приходил. Значит, ни с кем делиться не захотел. Слушай, у тебя отец и вправду был такой богатый?
      – Я не знаю. Похоже, что очень. Иначе стоило ли меня похищать?
      – Это точно. Так почему же богатый папенька не отправил тебя куда-нибудь в Гарвард или Оксфорд учиться?
      – Еще чего! Меня заставить очень трудно что-то против воли сделать. А я не захотела никуда ехать. Что там, среди этих англичан, делать? И потом, разве в Англии я бы тебя встретила?
      – Нет, в Англию я как-то случайно не попал. И не случайно тоже. Куда уж нам...
      – Не прибедняйся! Всем англичанам ты сто очков форы дашь. Ну, хватит меня пытать! Рассказывай теперь сам.
      Никита не стал скрывать ничего. Изложил историю появления у него ангара, о том, как учился летать, как воевал с мухами и осами. Алла просто завалила его вопросами. Битый час пришлось на них отвечать. Экскурсию по ангару отложили на потом по причине темноты. Девушка рвалась покататься на джипе, требовала немедленно начать ее обучение летному искусству, но он нашел простой выход из положения. Обнял ее, стал целовать, и вопрос о летной школе был снят на время. По крайней мере до утра. Кушетка была узковатой, однако им этого ложа вполне хватило. Позже, когда Алла уже спала, обняв его и положив голову на плечо, Никите послышался какой-то шум наверху. Но ничего за шумом не последовало, и он тоже уснул.

      Поднялись они рано. Позавтракали остатками ночного ужина, кое-как привели себя в порядок. Алла заявила, что совершенно необходимо обустроить комнату отдыха, и пообещала сама этим заняться. А то даже примитивного рукомойника нет, не говоря уже об остальных удобствах! Никита смиренно согласился с этими претензиями, но попросил иметь в виду, что ангар исконно не предназначался для проживания в нем людей, а тем более молодых и красивых девушек.
      Потом он отправился на разведку, поскольку природа требовала своего, а туалет был лишь на первом этаже. Алла осталась осматривать "Мухобой".
      В кабинете ночью определенно побывали посторонние. Не то чтобы наблюдался большой разгром, но что-то искали. А вернее - кого-то. Только вот кто? Люди Л.М. или Серафима?
      Как бы то ни было, ничего они, естественно, не нашли. Тем не менее визит мог повториться в любое время. Аллу надо было отправлять под прикрытие опекуна. А самому разбираться с делами большого мира. Из командировки он мог еще не вернуться, так что звонить домой не стоило. Если честно, Никита немного побаивался этого звонка. Начнутся дотошные расспросы, придется врать, а делать этого ему очень не хотелось. Одно дело - прикидываться электриком, и совсем другое - сочинять сказки о командировочной жизни. Ну наврет он с три короба. Что это добавит к той кучи лжи, которую он уже наворотил со своей тайной воздушной войной? А все равно - неприятно и гадко от этого становится на душе. Надо что-то решать. Но как это сделать?
      Алла и сама понимала, что ей нужно ехать к Лавру. Никита пока не принадлежал ей безраздельно, и у него могли быть свои дела. А Л.М. может, придя в ярость от безуспешности военной экспедиции в "нефтяной дом", такого наворотить, что потом и не расхлебаешь. Уходить ей очень не хотелось, но надо, надо...
      Чтобы не рисковать лишний раз - люди Серафима вполне могли не потерять надежды и устроить засаду где-нибудь по дороге, - все решили очень просто. Алла позвонила Носорогу и нежным голосом сообщила, что она жива и здорова и просит прислать за ней машину с охраной. Никите было слышно, как в трубке бушевал голос Л.М. Что ж, он его очень понимал. Но надо было подумать и о себе. То, что он спас Аллу, конечно, хорошо. Но ведь ему было велено не лезть куда не просят.
      А вообще - пошли бы они в даль светлую! Тоже еще, нашлись хозяева! Он будет жить, как ему нравится, и никакой Носорог помешать не сможет. Времена изменились, и он тоже. Выходите, ребята, поговорим по душам.
      В таком рассуждении прятаться он не стал, а пошел вместе с Аллой встречать машину. Ему еще нужно было отогнать "фордик" в условленное с Софьей Сергеевной место. За ночь собственность супруги Серафима никто не тронул, и Никита сам мог бы отвезти Аллу. Но опять же вопросы безопасности. Поэтому они молча стояли, дожидаясь, когда прибудет гвардия Л.М. Прошедшая ночь что-то изменила в их отношениях. Уже не было той легкости, даже легкомыслия, как раньше. Слишком серьезно все стало, любовь перешла в новую фазу. И Никита и Алла теперь знали, что просто не смогут жить друг без друга.
      – Не горюй, - сказала она, когда черный "Линкольн" показался в конце улицы.
      – Да я и не горюю, - натянуто улыбнулся он. - Мы ведь все равно увидимся?
      – Обязательно. Завтра?
      – Может быть. Я позвоню?
      – Если тебе не будет сложно.
      – Глупая, конечно, нет. Только ему ничего не рассказывай.
      – Ни за что. Вот уж чего ему знать не надо...
      – И не вздумай за меня вступаться. Я как-нибудь сам разберусь.
      – И не мечтай.
      Она легко поцеловала его в щеку, словно им предстояло увидеться не более чем через пару часов. Никите захотелось прижать ее к себе и не отпускать никогда, но он сдержался.
      Рядом остановился лимузин. Из него выбрался все тот же Федюня. Косо глянув на Никиту, он не сказал ни слова. Вежливо предложил Алле руку, когда она садилась, потом сел сам.
      "Вот и закончилось это приключение, - подумал Никита, глядя вслед отъезжающему автомобилю. - Похоже, я становлюсь сентиментальным. Стоит ли жалеть о том, что сделал?"
      Аллу в ближайшее время он не увидит. Носорог не позволит. Хотя... Кто с ней спорить осмелится?
      Он ощущал себя так, словно лишился смысла жизни. Что оставалось делать? Возвращаться на идиотскую работу? Идти домой у где нелюбимая жена станет расспрашивать о несуществовавшей командировке? Пойти в "Гори" и напиться с Вахтангом? Или поднять в воздух самолет, сделать "горку" и, не выходя из пике, на всем ходу врезаться в линолеум на полу? Чушь, чушь это все! Нечего разнюниваться, все идет хорошо. Какой там смысл жизни? Нет его и никогда не было! Смысл в поиске этого самого смысла. И пока ищешь - живешь.
      Никита оставил "Мондео" там, где договаривался с Софьей Сергеевной - недалеко от центральной площади, на стоянке у бывшего кинотеатра. Там хоть и висела табличка "Парковка платная" и указывалась стоимость одного часа, никто за этим не следил и денег не собирал. Еще одна примета времени. Все вроде бы стремятся заработать, даже на сущей чепухе, но остается масса дыр, о которых просто забывают. Российский недокапитализм.
      И это было Никите на руку, поскольку денег у него не осталось совсем. Кстати, о деньгах. Надо было срочно раздобыть хоть немного и вернуть то, что занимал без спроса, в столы сотрудников. Сумма хотя и пустячная, но не станешь же объяснять, что была безвыходная ситуация, потому и полез по столам.
      Делать нечего, пришлось завернуть к Вахтангу. Тот с истинно кавказским радушием прервал его на первой же фразе:
      – Не говори ничего, брат. Все понимаю. Сколько тебе нужно?
      И всучил гораздо больше, чем требовалось. Никита, и стесняющийся, и благодарный одновременно, что-то лепетал о том, что отдаст незамедлительно. Но Вахтанг успокаивающе похлопал его по плечу.
      – Ты не говорил, я не слышал. Зачем нужны деньги, если не помогать друзьям?
      После чего взял слово, что Никита появится у него в кафе сегодня к вечеру или в крайнем случае завтра, и они как следует посидят за столом.
      Настроение у него после визита к хлебосольному грузину заметно поднялось. До того, как появился трудолюбивый зам, он успел разложить деньги по списку, побриться, прибрать в своем кабинете и даже немного позаниматься с текущими бумагами.
      Василий Александрович сразу же поинтересовался:
      – Что это на первом этаже замок у склада сломан?
      Никита за всеми делами и забыл уже об этом. Пришлось срочно придумывать байку о том, что помещение хотят арендовать за хорошие деньги, приезжали смотреть, а ключ, к сожалению, потерялся. Но арендаторы заверили, что все починят в лучшем виде, склад им подходит и на днях начнут завозить товары.
      А что, подумалось ему, может, и правда сказать Вахтангу, что можно использовать склад. И деньги за аренду достанутся не кому-то там наверху, а им самим. Зарплата ведь - нищенская, подчиненные будут рады хоть маленькому приварку.
      Конторские дамы, все, как одна, вернулись из отпусков. Не отдыхали только начальник и его заместитель. Ну, Василий Александрович сам сказал, что пойдет в отпуск осенью, а Никите что мешает использовать последние летние дни? На море он не был уже лет пять или шесть. Раньше иногда ездили с женой на пару недель, когда удавалось взять путевки в пансионат где-нибудь в Джубге или Ольгинке. Потом стало сложнее с деньгами, да и отношения в семье совместному отдыху не способствовали. Никита отпускал на море жену самостоятельно. Она возвращалась загорелая, возбужденная, и он порой думал, как она отдыхала там и с кем. Легкость курортных романов общеизвестна.
      Теперь появилось множество туристических агентств, которые могли отправить желающих хоть на Кавказское побережье, хоть на сафари в Африку. Были бы деньги. Черт, опять все упиралось в средства. Ну, получит он отпускные. Так сколько их там будет? Разве что на неделю плескания в теплых, уже грязноватых в августе волнах и питания в самой дешевой столовой. И то одному. А как же Алла?
      У них был разговор о деньгах, оставшихся от отца. Кое-что она могла получать единовременно, но Никита раз и навсегда запретил ей даже думать о том, что он может этими деньгами воспользоваться. Ему самому предстояло найти выход. Причем сделать это надо было очень быстро. Лето заканчивалось.
      Правда, сейчас могли возникнуть значительные трудности даже со свиданиями, не говоря уже о поездке вдвоем на море. Люди Л.М. будут стеречь девушку днем и ночью. Если, конечно, он не договорится с Серафимом о том, чтобы тот оставил мысль получить наследство Митьки. Что весьма сомнительно. Не привыкли эти люди отказываться от задуманного.
      В общем, с освобождением Аллы проблем не стало меньше. Носорог мог не только надежно спрятать девушку, но и вообще увезти ее из города. Даже и за границу. Тогда Никита долго с ней не встретится. Причем ее и спрашивать не будут. Когда речь идет о больших деньгах, не до сантиментов. Но в любом случае нужно было ждать развития событий хотя бы день-два. Алла просто так увезти себя не даст, Никита обязательно узнает об этом.
      Он сунул пистолет и обоймы в ящик стола, чтобы были под рукой, и занялся текущей работой. Конторские девицы смотрели на него во все глаза. О чем они шептались между собой, оставалось только догадываться. Еще несколько месяцев назад Никита чувствовал бы себя польщенным этим вниманием. Сейчас же ему было все равно. Разве что на работе такое отношение к нему повлияло положительно. Все распоряжения подчиненные выполняли охотно и почти с радостью. Даже Василий Александрович заметил это и поделился своими наблюдениями с начальником. Никита посмеялся и сказал, что просто девицы соскучились в отпуске, через несколько дней запал у них пройдет, все будет по-прежнему.
      Жене о том, что "вернулся из командировки", он докладывать не стал. Вечером увидятся дома. Весь день, отвечая на звонки и подписывая бумаги, Никита раздумывал о том, где бы раздобыть денег. Ему требовалась сумма хоть и приличная, но все же в пределах разумного. В голову ничего не приходило. Влезать в какую-нибудь аферу не хотелось. Изменившись сам, он все же не изменил своего отношения ко всяким темным делишкам. Пусть этим Л.М. и Серафим занимаются.
      Не было у него желания и летать. Серьезного противника в воздухе не наблюдалось. Последние оставшиеся в живых мухи, потрясенные его сражением с осами и впечатленные победой, спешно покинули кабинет, и окно можно теперь было оставлять открытым нараспашку хоть целый день. Просто так поднимать самолет было лень. Да и устал он за эти бесконечные выходные. Действительно, совершил столько, что другому на год хватит, а то и больше. Все-таки очень кстати пришелся бы ему сейчас отпуск.
      Рабочий день уже заканчивался, девицы, несмотря на свое рвение, постарались пораньше убежать домой, зам корпел над очередной ведомостью, когда в контору пожаловал неожиданный гость: В большой комнате послышался громкий, решительный голос, о чем-то спросивший Василия Александровича, потом дверь в кабинет распахнулась, и без стука вошел... Л.М.
      Никита, увидев визитера, с кресла не встал, только немного выдвинул ящик, в котором лежал пистолет. Но вслед за Носорогом никто больше не появился. Охранники, вероятно, остались на улице. Отметив это, Никита немного успокоился. Нынешнее появление Л.М. обещало не походить на предыдущее.
      Видно было, что Л.М. чувствует себя не в своей тарелке. Что же, интересно, у него случилось?
      Прошел, сел, достал сигареты и свою золотую зажигалку, закурил. Жесты его были отрывистыми, немного нервными. Никита молча наблюдал за гостем, ожидая, пока тот заговорит первым.
      – Ну, чего же ты хочешь? - наконец спросил Носорог.
      – В каком смысле?
      – В самом прямом. Чего ты хочешь от меня?
      – Ничего. - Никита был откровенен. Тоже достал сигареты, кстати "LM", на которые он сменил с недавнего времени простецкую и вонючую "Нашу марку". - Ничего я от тебя не хочу.
      – Тогда почему девчонку не оставляешь в покое?
      – Просто я ее люблю, - сознался Никита. Л.М. поморщился.
      – И вечно у вас, придурков, все наперекосяк. Какая, на хрен, любовь? Так бы и сказал, что деньги нужны.
      – Нет, деньги мне не нужны. Вполне хватает.
      – Это ты брось, денег всегда мало. Но не об этом разговор. Помнишь, я тебя предупреждал, чтобы не лез куда не просят? И без твоих подвигов мои ребята ее бы освободили. У Серафима кишка тонка против меня. Пока по крайней мере.
      – Не мог я не лезть, когда любимого человека похитили, - сказал Никита с досадой. - Неужели так трудно понять?
      – Я-то, может, и пойму, - усмехнулся Л.М. - А вот Серафиму ты как объяснил бы разбитые башки его людей? Скажи спасибо, отмазал я тебя, не стал называть. Сделал вид, что это у меня такие шустрые спецы есть, что в любую дырку пролезут. Заодно еще больше уважения заработал.
      – Ну, спасибо! Только я и сам бы разобрался с ними.
      – Вот за это ты мне и нравишься, - похвалил Носорог. - Кстати, оцени, мою любезность - один пришел, без мордоворотов. А то скрутили бы, как вчера. Федюня на тебя а-агромный зуб имеет.
      – Что ж, ценю. Но как говорил капитан Блад, переводя с латыни: "Кто предупрежден, тот вооружен". Сегодня - не вчера, этот номер у твоих "горилл" уже не прошел бы. Я ведь тоже кусаться умею.
      Никита, конечно, немного бравировал. Но и впрямь теперь он стал жестче и так просто скрутить себя не дал бы. Вплоть до применения оружия.
      Что-то такое Л.М. в его глазах уловил и посерьезнел.
      – Ладно, не петушись. Я пришел не ссориться с тобой, а договариваться миром. Не хочется гадости делать своему школьному приятелю.
      Вот уж в такое его благородство Никита ни за что не верил. Дело тут было в другом. И он, кажется, догадывался, в чем.
      Внимательно посмотрел в лицо Носорогу и спросил участливым тоном:
      – Что, Алла. так допекла?
      Л.М. неожиданно легко согласился:
      – Ну, допекла. С ней еще ее папочка ничего не мог поделать. Где уж мне-то? Попытался ее куда-нибудь в круиз отправить - ни в какую. Твердит, что должна быть здесь и с тобой. Я ведь могу врачей свистнуть, чтобы наширяли ее чем надо. Но потом она этого не простит. Да ты и сам знаешь, каково с ней.
      Никита неожиданно увидел в нем не самого могущественного в городе бандита, а слегка растерянного папашу, которому взрослая дочь заявила, что беременна и собирается замуж за водителя мусоровоза. Что делать, у кого совета спрашивать? Он вспомнил, что от Л.М. несколько лет назад убежала с каким-то иностранцем жена, а сын учится то ли в Швейцарии, то ли в Англии. Педагогического опыта нет, вот и ошалел слегка в непривычной ситуации.
      – Хочешь совет? - спросил он мягко. - Брось ты это дело. Все равно будет так, как она захочет. А я ей помогу, чем смогу.
      – Не брошу! - упрямо заявил Носорог. - Здесь дело не только денег, но и принципа. Если не дожму - меня потом уважать перестанут.
      Господи, подумалось Никите, речь о судьбах человеческих идет, а он твердит об уважении. Ну и дубина же! Ничего понимать не хочет.
      – Так что тебе от меня надо-то? - Ему уже надоел этот разговор.
      – Что надо? - переспросил Л.М. - Надо, чтобы ты от девчонки отстал. Ушел, испарился, исчез, другую бабу завел!
      – Нет, - сказал Никита. - Этого я сделать не могу, извини.
      – Погоди! Есть хорошее предложение.
      – Ну давай.
      – Что ты скажешь о ста тысячах?
      – Чего?
      – "Зеленых", разумеется.
      – Большие деньги, - сказал Никита спокойно. Он уже понял, что сейчас последует, но даже не рассердился. Такие уж это люди. .Считают, что все покупается и продается. Ему вспомнился разговор с Аллой о настоящей цене. Теперь те слова казались сущей глупостью.
      – Ты их получишь! - В голосе Л.М. послышались торжественные ноты, словно он собирался вручить Никите олимпийскую медаль или Нобелевскую премию.
      – И для этого, конечно, я должен отказаться от Аллы?
      – Разумеется!
      – А что, может, взять, эти баксы и рвануть с Аллой на море? Вот и решение вопроса. Носорог как-нибудь здесь перетопчется. Нет, так нельзя. Во-первых, просто нечестно получится, а во-вторых - попробуй отними у таких, как Л.М., самое дорогое - деньги. Мало потом не покажется. Они многое могут понять и простить при соответствующих обстоятельствах, разумеется. Но деньги - это святое, тут никакие объяснения не имеют силы. За деньги они кому угодно голову открутят.
      – Не пойдет, - вздохнул Никита.
      – А что мешает? - Носорог начинал злиться.
      – Да ничего, в сущности. Только если бы я был способен взять эти деньги, Алла меня точно не полюбила.
      – Ты думаешь, она тебя любит? - все больше раскалялся Л.М.
      – Надеюсь.
      – Дебил! Да ты для нее - экзотика вроде папуаса! Бесится девка, вот и бросается на редкие штучки!
      – Ну, не такой уж я и редкий, - рассмеялся Никита. - Тоже еще, нашел ископаемое.
      Ему действительно было смешно. Разговор словно из какого-то фильма шестидесятых годов. Честного советского человека сооблазняет долларами американский шпион. "Нет, этого вы от меня никогда не добьетесь, гражданин Гадюкин!"
      Л.М. вдруг успокоился.
      – Ладно, - сказал он. - Не хотите добром - не надо. Папули своего голубого она уже лишилась. Тоже такой несговорчивый был. Говорил ему: "Соглашайся, Митька, плохо все закончится!" Нет, уперся. Вот и пришлось человека к нему посылать. Так теперь девка и тебя, любимого, не досчитается.
      Ох с каким сарказмом Л.М. назвал Никиту любимым! Словно керосином облил. "А права Алла была, - подумалось тому. - Митьку точно его люди угрохали. Ладно, всему свое время. И с эти разберемся". Безмятежной улыбки со своего лица он не убрал.
      Носорог встал.
      – Так какое твое последнее слово? - навис он над столом.
      – Ты слышал, - сухо промолвил Никита. - Прощай.
      – Хорошо, - выпрямился Л.М. - Ты сам этого хотел. - И вышел, спокойно прикрыв за собой дверь. В отсутствии самообладания его нельзя было упрекнуть.
      Никита сильно растер лицо ладонью. Что ж, он сделал то, что должен был сделать, и не жалел об этом. Трудности, правда, теперь начнутся колоссальные. У Носорога достаточно сил, чтобы стереть и его, и эту контору в пыль. Раз что-то решив, он уже не отступит. Ну, пусть попробует. Пистолет Никита теперь будет носить с собой постоянно. Надо для ангара найти место понадежнее, а то устроят ребята Носорога погром здесь, нечаянно и игрушечный домик растопчут. А его жалко потерять.
      Вот спокойной жизни совсем не жалко. Ее у Никиты и не было в последнее время. А что самое интересное, он не ощущал необходимости в покое. Что хорошего было в полусонном существовании, которое он вел до того, как появился "Мухобой"? Холодное равнодушие жены? Постепенно сдающее здоровье? Издевательская зарплата за никому не нужный труд? И в конце концов - маячащая на горизонте беспросветная старость? Да полно, жизнь ли это была?
      Конечно, роль мишени - не самая выигрышная. Никто не закричит: "Браво!" - и не кинет к его ногам букет цветов. Зато сам он будет знать, что победил в очередной схватке и впереди еще многие и многие. Он сможет, он сильный. А сегодня - сильнее, чем всегда. Ведь у него есть любимая женщина, и именно ради нее он будет сражаться со всем злом, которое олицетворяют Л.М. и его подручные.
      Пафос, хоть и мысленный, не смущал Никиту. Именно так сейчас он чувствовал себя, так собирался жить. Пафос мыслей - лишь отражение воспитания человека. В мыслях своих он всегда лучше и чище, чем кажется окружающим.

      Этим же вечером Никите пришлось столкнуться с первыми действиями Л.М. Захватив с собой пистолет, он поступил очень дальновидно. Охоту объявили, лицензии выдали, и дичи теперь крайне необходимо было средство обороны.
      Они поджидали его у подъезда дома. Два совершенно незнакомых верзилы. Федюня и прочие пока в игру не вступали. Никита еще издали обратил на них внимание и напрягся. Сделал вид, что замешкался, сунул руку в пакет и снял "кольт" с предохранителя. Потом спокойно продолжил путь, отмечая малейшие детали в поведении парней. Те стояли привалившись спинами к стене по обеим сторонам входной двери, ободранной и старой. Туповатое выражение на лицах, литые плечи, легкие кожаные куртки, растоптанные кроссовки. Обычные ребята, каких много на вещевых рынках и у автомагазинов. На квалифицированных охранников не тянут, так, подрабатывают мелким рэкетом, за небольшую плату могут отметелить забывчивого должника или настырного любовника жены.
      Никита подошел к двери и уже взялся за ручку, когда один из парней сказал:
      – Слышь, лох! Хорошие люди велели спросить: не передумал?
      Он отрицательно мотнул головой, не сбавив шага. Сейчас нужно было попасть в подъезд, потому что предстоящее совсем не предназначалось для любопытных ушей и глаз соседей. 
      – Ну, тогда не обижайся, - продолжал парень. - Получи по полной форме.
      Они абсолютно были уверены, что Никита в их власти и с ним можно делать все, что пожелают. Сейчас несколько раз слегка стукнут по голове, а потом попинают лежащего. Убивать не будут, таких не присылают убивать.
      Придержав уже закрывающуюся дверь ногой и слегка лениво протягивая руку, чтобы ухватить его за воротник, говоривший вслед за Никитой стал втискиваться в подъезд. В этот момент Никита развернулся, одновременно доставая пистолет из пакета, и упер ствол ему в лоб. Парень сначала ничего не понял, но уже через долю секунды до него дошло, что это за железка холодит его кожу.
      – Ва, ва... - только и сказал он.
      Никита был более многословен:
      – Быстро опустил лапы, развернулся и побежал. Да товарища не забудь. Передай своим хорошим людям, что не передумал и не передумаю. Все понял? Вперед!
      Дверь за верзилой захлопнулась. Никита усмехнулся - надо же, наловчился с этой шушерой разговаривать. Поставил пистолет на предохранитель и стал подниматься по лестнице.
      Дома он застал картину вовсе удивительную. Жена собирала чемодан.
      Он задумчиво посмотрел на нее, потом спросил:
      – Ты что, совсем от меня уходишь?
      – С чего это ты взял? - повернулась к нему супруга. - На море еду. Появилась оказия, я и взяла неделю в счет отпуска. Не пропадешь здесь без меня?
      – Ни в коем случае. А что за оказия?
      – Подруга с мужем едут на машине, там у них домик в Архипо-Осиповке. Отпускные мне выдали, денег хватит. А то все лето прошло и никакого отдыха. Хватит, пора и для себя пожить. Тебе что-то оставить? Продукты в холодильнике есть, с голоду не умрешь.
      – Нет, что ты, - махнул рукой Никита. - Нам завтра-послезавтра должны аванс дать, проживу спокойно. Кстати, а когда едешь-то?
      – Через полчаса. - Она продолжала укладывать в чемодан свои наряды, словно собиралась не на неделю, а по крайней мере на месяц.
      – Тебя проводить?
      – Нет, за мной заедут. Утром уже там будем.
      Когда дверь за ней закрылась, Никита едва не расхохотался. Это надо же, как все удачно получается! Именно сейчас она уехала на море! Сейчас, когда у него обязательно должны быть развязаны руки. Что за везение! Ах, Ларошфуко, как ты был прав! А раз судьба на его стороне, то и бояться не следует ничего и никого.
      Странно только, что жена так и не спросила его о командировке. Ну, не тем голова была занята. Для женщины поездка что на море, что в Париж практически одно и то же - Очень Ответственное Мероприятие. Ему тут беспокоиться не о чем.
      Никита прошел на кухню, открыл холодильник. Есть хотелось жутко. Так, кастрюля борща, какие-то котлеты, вареная вермишель. Ну что же, на первое время хватит, а там что-нибудь приду-мается. Готовить он умеет, ничего сложного. Он хлопнул себя ладонью по лбу. Елки зеленые! Так ему теперь и ехать никуда не надо! Какое там море! Неделю весело и здесь можно провести при условии, что не нужно будет ходить на работу. Ну, это он завтра быстренько оформит. Теперь бы Аллу вызвать, и все тип-топ. Тоже завтра, не стоит сегодня дразнить гусей. Точнее, носорогов.
      Борщ разогревать он не стал, налил в тарелку холодного, сильно поперчил, почистил несколько зубков чеснока и с удовольствием поужинал. А заодно и пообедал. Вкуснотища, кто понимает.
      Потом сидел на кухне с сигаретой и размышлял о том, стоит ли прятать пистолет. Супруги нет, объяснений придумывать не надо. А если попытаются вломиться ночью, то оружие должно быть под рукой. Ничего, отстреляется, патронов хватит.
      Когда уже собирался ложиться спать, в дверь коротко и отрывисто позвонили. Кого еще нелегкая принесла? Сняв "кольт" с предохранителя, он заглянул в "глазок", стараясь держаться у косяка. А то еще пальнут наугад.
      Заглянул и отпрянул. На площадке стоял... Шарипов. Тот самый начальник УВД города. Звонок прозвучал еще раз, так же требовательно. Ну и что теперь делать? Такого варианта Никита не предусмотрел. Да и пришел бы обычный милиционер, участковый там. А этот... Несомненно, визит его связан с Л.М. Уговаривать будет? Вполне может быть. Недаром же он накоротке с Носорогом. И с другими мафиози - наверняка.
      Ладно, не открыть он не может. Хотя по закону имеет право не открывать, если нет ордера. Но кто у нас обращает внимание на законы? Милиция, что ли? Не смешно. Так что открыть придется. А куда в таком случае деть пистолет? Спрятать под подушку или выкинуть в окно, предварительно стерев отпечатки пальцев? Нет, жалко. Может быть, все обойдется? Не убивать же его пришел этот милицейский начальник? Для таких целей кто-нибудь помоложе и помельче всегда найдется.
      Никита решился. Натянул куртку, висевшую в прихожей, и сунул "кольт" сзади за пояс. Прикрыл рукоятку полой и только после этого повернул собачку замка. Шарипов стоял перед дверью и выглядел очень озабоченным. Поздоровался, попросил разрешения войти. Никита отступил в сторону, молча сделав приглашающий жест.
      – Поговорим на кухне? - спросил в прихожей милиционер. На нем и сегодня был гражданский костюм с тонким галстуком-шнурком. Неофициальный визит? Что ж, посмотрим.
      – Как хотите, - пожал он плечами.
      На кухне Шарипов по-хозяйски уселся за стол.
      – Чаем не угостите? Очень пить хочется.
      Никита поставил на плиту чайник, проверил, есть ли в маленьком чайничке заварка. Тоже сел за стол и выжидающе уставился на гостя. Тот не торопился. Достал сигареты, взглядом попросил разрешения курить. Никита поставил на стол пепельницу и закурил тоже. Он решил во что бы то ни стало перемолчать Шарипова. Что за дела, действительно! Приходит, требует чаю, чувствует себя хозяином положения и при этом ничего не говорит о том, зачем приперся.
      И он его перемолчал. А может, гость просто решил, что пришло время для разговора. Прихлебывая чай, он пытливо глянул на Никиту и сказал:
      – Ну, ввязались вы в это дело. Оно вам надо? Ведь растопчут так, что и памяти о вас не останется.
      Нахмурившись - опять те же самые разговоры, - Никита заметил:
      – А вам - оно надо?
      – Надо, - уверил его Шарипов. - Милиция все же, должны за порядком следить. И поддерживать его. - Он значительно поднял вверх палец.
      – Я что, порядок нарушил?
      – Думаю, что да. В "нефтяном доме" перестрелка - ваших рук дело?
      – Понятия не имею, о чем вы. - Лицо Никиты выразило искреннее удивление.
      – А сторож в точности вас описала. Только вы в комбинезоне были. Сером таком. И представились электриком.
      "Лихо они работают, - решил Никита. - Вчера только дело было, а сегодня уже до меня добрались. Не иначе, давно за мной наблюдают. Только вот с какой стати? Чем я-то их заинтересовал?" Ему вспомнился фотографирующий взгляд начальника УВД на похоронах Митьки. Запомнил, профессионал.
      – И все-таки не представляю, что там случилось в "нефтяном доме".
      – Хорошо, - хлопнул себя по колену ладонью гость. - Я, собственно, не по этому поводу пришел. С "нефтяным домом" разберутся, кому надо. Мне вот что интересно. Зачем вам эта девушка?
      – Какая именно?
      – А что, у вас их много?
      – Ну, есть несколько подчиненных. Вполне достойные кандидатуры. Вы о них?
      – Бросьте, бросьте, не будем дурачиться.
      – Хорошо, не будем, - согласился Никита. Разговор начал ему надоедать. И спать очень хотелось. - Так что вам нужно?
      – Чтобы вы бросили это дело. И все.
      – Не могу. Вот вы бы бросили?
      – Я? Скажем у я бы и не ввязался во что-то подобное.
      – Это почему же?
      – Ну, хотя бы потому, что более информирован, чем вы. И в отличие от вас представляю, с какой силой мне пришлось бы столкнуться.
      – Боитесь? - съехидничал Никита.
      – Нет, не боюсь. Просто не стал бы связываться. Знаете такую поговорку: "Волк собаки не боится, а не любит, когда она лает"?
      – Так вы - волк, а они собаки?
      – Слабая аналогия, но примерно так.
      – Чего проще было бы всем им хвосты прищемить.
      – А на это есть другая поговорка: "На то и щука в пруду, чтобы карась не дремал".
      – Экий вы знаток народных поговорок, - не удержался Никита. - Прямо как Рейган. "Доверьяй, но проверьяй", помните?
      – Ну, не злитесь, не злитесь. - Шарипов впервые улыбнулся. - Это ведь так, к слову приходится. Жалко мне вас, вот и пробую отговорить.
      – По своей воле пробуете? Или Нешин прислал?
      Гость приложил руку к сердцу.
      – Честно говорю - сам пришел. Я ведь действительно знаю, чем это может закончиться.
      – Понимаете, - сказал Никита, - "может" - необязательно значит "закончится". Меня просто так съесть трудно будет. Еще покусаюсь.
      – Верю. Кстати, пистолет какой у вас? Можно посмотреть?
      И это он знал. Все-таки милиция не всегда дремлет благодушно. По крайней мере, информацию там собирают отменно.
      – Ну да, я вам пистолет покажу, а меня потом раз - и на нары. За хранение оружия. Даже из самых лучших побуждений, чтобы от Лавра отгородить. Только если он такой всесильный, то меня и там достанут.
      – Нет, там доставать не будут. Вы же им совсем неинтересны станете. Нешин всего лишь хочет, чтобы вы от девушки отказались. Правда, чем-то вы ему еще насолили, вот он и злится. Но на нары, как вы только что изящно выразились, я вас отправлять не собираюсь. Это не то место, где порядочный человек может какое-то время пересидеть жизненные невзгоды. Просто интересно, что еще за ствол в городе появился. Ну, покажите!
      Никита вздохнул и, достав из-за спины "кольт", положил его на стол. Непонятно почему, но он верил этому спокойному человеку, хотя и видел его мирно беседовавшим с Л.М.
      Шарипов повертел пистолет в руках, вытащил обойму, пересчитал патроны, потом загнал ее назад и сдвинул предохранитель.
      – Н-да, серьезная пушка. Видели ее действие на человека?
      – Нет, как-то не пришлось в людей стрелять.
      – Боюсь, что придется. А дырку он делает такую, что насквозь просвечивает. Входное отверстие не такое уж и большое, зато выходное... Поосторожней обращайтесь, не дай Бог случайно выстрелите. Или случайного прохожего напугаете. - Он вернул пистолет Никите.
      Тот был несколько ошеломлен.
      – Так вы что, арестовывать меня не собираетесь?
      – Ну зачем же? - Начальник городского УВД закурил еще одну сигарету. - Я не очень верил, что смогу вас отговорить. Теперь вижу, что не ошибся. И очень мне интересно, чем дело закончится. Сказать по правде, был бы просто счастлив, если бы Нешину кто-нибудь очень досадил.
      Вот так номер! Приходит главный городской милиционер и благословляет случайного человека на войну с мафией. Совсем мир с ума сошел.
      О благословении Никита напрямую и спросил его. Тот замахал руками.
      – Что вы такое говорите? И кому, главное! Какое благословение, опомнитесь! Речь идет лишь о гипотетической возможности столкновения двух сильных личностей. А вы и он - несомненно, сильные личности. Так вот, запретить вам выяснять отношения я не имею права. Лишь бы это выяснение не очень переходило рамок законности. Вот и все.
      – Короче, запрещать нам драться вы не собираетесь. А как насчет помощи? Мне или ему.
      – Простите, но не имею права. Ведь это частное дело, не так ли? Тем более что здесь замешана девушка, дочь личности весьма одиозной.
      Никита был разочарован и раздосадован.
      – Так на кой дьявол вы вообще пришли? Посмотреть на меня и решить, могу ли я, способен ли на равных столкнуться с Носорогом?
      – Вот именно! Попали в самое яблочко! Вы очень умный человек, Никита Павлович, все с полуслова понимаете. Если все пойдет как нужно, не завидую я Нешину.
      – А если не пойдет? Не позавидуете мне?
      – Естественно! С вами просто приятно разговаривать.
      – Да уж! - с чувством сказал Никита. - Моя милиция меня бережет! Хорошо поговорили! Ладно, всего доброго, спасибо за визит.
      – Спасибо за чай, Никита Павлович, - поднялся из-за стола Шарипов. - Приятно было познакомиться. Желаю удачи. Кстати, а где ваша супруга? Поздно уже, а ее дома нет.
      – Уехала с друзьями на море, - буркнул Никита. - Вам-то какое дело до этого?
      – Никакого. Но, согласитесь, странно получается. У вас неприятности, и тут же супруга исчезает из дома.
      – Ничего странного, простое совпадение. Что, ей и отдохнуть нельзя? А мои неприятности - мое дело.
      Он действительно был зол на этого милицейского чина. Развлечений ищет! Вот уж весело ему будет, когда Никиту искалечат в какой-нибудь подворотне или вообще пристрелят. Захлопнув за Шариповым дверь, он вернулся на кухню. На столе лежал маленький бумажный прямоугольник с телефонным номером. Больше никакой надписи не было. Его коллекция визиток пополнялась. Начальник УВД помощи не обещал, но оставил свой номер телефона. То есть совсем помогать он не отказывался. Визитную карточку надо было понимать так, что в случае осложнений Никита мог позвонить и спросить хотя бы совета. Но в очень крайнем случае. Интересно, а к чему были эти вопросы об отсутствующей жене? Что-то тут неладно.
      Василий Александрович ничуть не удивился, когда Никита объявил ему о своем желании взять неделю в счет отпуска.
      – А почему не весь? Поехали бы куда-нибудь, в горы, например.
      – Может быть, так и сделаю. Недели мне вполне хватит. А вернусь - и вы с чистой совестью пойдете отдыхать. Главное, чтобы в мое отсутствие здесь ничего не случилось.
      Последнее напутствие было чистой проформой. Что может случиться в их маленькой конторе? Разве что совсем ее реорганизуют, то есть попросту разгонят и всех отправят с выходным пособием. Но, уходя в отпуск, Никита одновременно выводил этот двухэтажный домик из-под удара Л.М. Мало ли что тому придет в голову в попытках заставить Никиту отступиться от Аллы.
      Может и своих людей подослать, чтобы пожар устроили или еще какую-нибудь пакость. Кстати, с квартирой тоже надо было что-то придумать. А то ведь подложат бомбу под дверь, гранату к ручке привяжут. В городе такие способы "передать привет" были очень популярны. Даже автомобили реже взлетали на воздух, чем бухали взрывы на лестничных площадках.
      У себя в кабинете он несколько минут задумчиво смотрел на телефон, потом придвинул его поближе и набрал номер Аллы. С минуту послушал долгие гудки и положил трубку. Да, этого следовало ожидать. Скорее всего Л.М. отобрал у нее сотовый телефон. А как теперь ее найти? Или дожидаться, пока Алла сама сможет сообщить о себе? Стоп, он же обещал доложить Софье Сергеевне, чем кончилась история с "нефтяным домом".
      После третьего гудка жена Серафима подняла трубку.
      – Софья Сергеевна, это тот молодой человек, которого так напугали ваши змеи. Мы можем говорить спокойно?
      – Здравствуйте, здравствуйте! О том, что у вас получилось, я уже знаю. Не бойтесь, мой номер не прослушивается. Все хорошо прошло?
      – Да, более чем. Спасибо вам огромное за помощь и за машину.
      – Ну что вы, какая помощь! Свой "фордик" я уже забрала. Вы просто молодец!
      – Софья Сергеевна, а еще немного помочь не сможете?
      – Каким же образом?
      – Понимаете, этой девушке я никак не могу дозвониться. Скорее всего ей запретили подходить к телефону. Очень нужно передать один номер и чтобы она обязательно нашла возможность позвонить. Сможете?
      – Не знаю, надо подумать. Но диктуйте на случай, если что-то придумаю.
      Ситуацию объяснять он ей не стал. Да она и не спрашивала. Дал номер своего домашнего телефона и попрощался, еще раз рассыпавшись в благодарностях. Хорошая тетка! И ведь непременно что-нибудь придумает. Это ведь мужчины враждуют, а женщины общий язык всегда находят. Не может быть, чтобы у нее не было подходов к дому Л.М.
      Никита упаковал ангар в бумагу, перевязал пакет веревкой. Здесь оставлять его на время отпуска не стоит. Полетать можно и дома. Потом он передал дела заму, попрощался с остальными работниками и ушел. Наталья Семеновна попросила зайти завтра, чтобы получить отпускные. А девицы просто искренне сожалели о том, что шеф уходит в отпуск. Он даже растрогался.
      Странно, но-никакого волнения, а тем более страха не было. Словно ему предстояло делать какую-нибудь рутинную работу без всякой опасности для жизни. Он не чувствовал себя суперменом, которому нипочем любые враги. Но вот уверенность в себе и своих силах ощущал. Главное было - не дать застать себя врасплох. Все остальное - дело техники.
      По дороге домой Никита ничего из продуктов покупать не стал, только пару пачек сигарет. Из-за угла осмотрел вход в свой подъезд. Нет, ничего не заметно. Даже на лавочке перед ним сидят две старушки, которые обязательно бы всполошились, будь там что-то угрожающее. Вчера вечером, когда его дожидались два верзилы, лавочка пустовала.
      Поднялся по лестнице и, прежде чем сунуть ключ в замочную скважину, внимательно изучил дверь. Ну, так и есть! Как и предполагал! Тоненькая проволочка тянулась от косяка и заканчивалась аккуратнейшим образом пристроенной вверху гранатой "РГД-5". Наступательной, с радиусом разлета осколков до 25 метров. Не очень сильной, но ему бы вполне хватило, стоило только открыть дверь и тем самым освободить рычаг.
      Опыта в обезвреживании таких ловушек у него не было, но много соображения и не надо, чтобы вставить вместо выдернутой чеки подобранный тут же на площадке кривоватый гвоздик. Никита снял гранату, покатал ее на ладони. Полезная штучка, еще может пригодиться. Не выбрасывать же ее в мусоропровод! Сейчас она вполне безобидна. Надо только запал выкрутить для вящей безопасности. Граната означала еще и то, что с ним перестали шутить. Теперь будут работать на уничтожение, и эта цилиндрическая зеленая железка - только первая, если можно так выразиться, ласточка.
      Единственное, против чего он бессилен, - пуля, выпущенная откуда-нибудь с чердака из винтовки с оптикой. Но для этого нужен специалист, который стоит дорого.
      В квартире все оставалось на своих местах, никто в гостях в его отсутствие не побывал. Никита перекусил на скорую руку холодными котлетами и взялся за уборку. Пропылесосил ковер на полу, кресла, протер везде пыль, сменил постельное белье, перемыл посуду на кухне, потом решился и постарался оттереть ванну и раковину, в которых от постоянно протекающих кранов появились желтоватые пятна. Он знал, что Алла появится здесь рано или поздно, и хотел немного привести квартиру в порядок, чтобы не было стыдно перед ней за эти ржавые пятна в ванной, за смятые несвежие простыни на кровати, за печать запустения и отчуждения, лежавшую буквально на каждом предмете.
      Мысли его были мрачными. Он вспоминал дом Л.М., комнату Аллы, сравнивал со своей квартирой и от этого сравнения мрачнел еще больше. Ему всегда было довольно того, что доставалось в жизни. Комната в общежитии, маленькая должность, эта микроскопическая квартирка. А сейчас он чувствовал себя униженным. Да по сравнению со всеми этими "благами" его ангар с комнатой отдыха и мастерскими был просто королевским дворцом! Как можно жить здесь, когда, подняв руку, запросто касаешься пальцами потолка? Когда два человека на кухне уже мешают друг другу и для того, чтобы один прошел к плите, другой должен вжиматься в стену? Какие извращенцы проектировали и строили эти муравейники? Что за мазохистское удовлетворение получали они, сами же и живя потом в той тесноте, которую сотворили?
      Ему хотелось закричать и разнести убожество, окружавшее его, вдребезги. Но он просто поставил на стол ангар, предварительно убрав с него какие-то бумаги жены, оставленные ею в спешке отъезда, подключил шнур к розетке и нажал кнопку.
      Первым делом Никита осмотрел "Мухобой". Самолет был в порядке. Да и что с ним сделается, если не будет летать? Может быть, что-то и сделается. Техника не любит, когда ею совсем уж пренебрегают. Обязательно сегодня нужно слетать, проветриться. Из ящика в шкафу он достал еще один "кольт" и запасные обоймы. Если в квартире есть пистолет и милиция смотрит на это сквозь пальцы, то почему бы не появиться и второму? Гранаты пока трогать не стал. Может быть, потом пригодятся вместе со своей сестричкой, которую он снял с двери. Насыпал в пакет патронов, чтобы в случае чего не бежать за ними в ангар. Потом прихватил из холодильника початую бутылку водки и с сожалением вернулся в квартиру. Могла позвонить Алла, а из ангара звонок телефона не слышно.
      Разложив на кухонном столе газету, Никита чистил пистолет. Второй, на боевом взводе, лежал рядом. Он ждал звонка от Аллы. Больше пока делать было нечего. За окном все еще сиял летний день, и, может быть, стоило плюнуть на все и попытаться проникнуть в загородный поселок. Охранников можно обмануть, а сторожевые собаки просто так, на свободе, по территории не бегают. Конечно, это будет наглостью, но не просить же Софью Сергеевну провезти его в багажнике своего "Мондео". Пораздумав над своими возможностями, он решил, что если до завтра вестей от Аллы не будет, то действительно попробует навестить дом Л.М.
      Когда раздался звонок в дверь, он не спеша прикрыл детали на столе другой газетой, вытер руки и, сняв "кольт" с предохранителя, бесшумно вышел в прихожую. Вот теперь могли и выстрелить через смотровой "глазок". Ловушка с гранатой сообщила об этом достаточно ясно. Никита ждал в надежде, что это кто-нибудь из соседей. Но звонок повторился раз, потом другой. Все еще не решаясь посмотреть, он спросил:
      – Кто там?
      И, услышав ответ, кинулся открывать. В квартиру влетела Алла. Никита тут же запер дверь. Потом, когда она наконец перестала его целовать, он сунул пистолет за пояс и сказал:
      – А я думал, что ты позвонишь.
      – Не получилось, - счастливо рассмеялась девушка. - Зато удалось убежать. Я есть хочу! Накормишь?
      – Конечно! Котлет хочешь?
      Уплетая третью котлету, обильно политую кетчупом, она рассказала, как жена Серафима помогла ей выбраться из дома, уйти от наблюдения охраны и привезла сюда. Да, Софья Сергеевна была их добрым ангелом.
      – А как ты узнала, где я живу? - поинтересовался он.
      – От Лавра, разумеется.
      – Что, так прямо и сказал? - не поверил Никита.
      – Сказал, но не мне. Я ведь тоже не дурочка и кое-что умею. Помнишь, мы с тобой договаривались, что я постараюсь узнать о его делах? Установила "жучка" в кабинете и послушала, как он задание кому-то дает наказать тебя. Это вчера было. Я места себе не находила, не знала, как сообщить. А сегодня он с утра ругался страшно, и понятно было, что ничего с наказанием не вышло. Что с тобой хотели сделать?
      – Ничего особенного, обычные разборки, - сказал Никита так, словно подобное с ним происходило минимум три раза в неделю. - Но ты ведь меня знаешь, лихого парня?
      О гранате на двери он рассказывать не стал.
      – Да уж знаю, - обняла его Алла. - Что теперь делать будем, лихой?
      – А ты как, совсем убежала?
      – Нет, у нас есть несколько часов, потом Софья Сергеевна за мной заедет. Я бы хотела совсем, но нам ведь нужен шпион у Лавра?
      – Трезвая мысль, - согласился Никита, освобождаясь из ее рук. - Погоди, я сигарету возьму. Что это у тебя за "жучки" такие завелись? Никогда не видел.
      – С собой у меня нет, дома. Это такие маленькие микрофончики, которые сами передают все, что слышат. А я в своей комнате сижу со специальным приемником. Потом покажу.
      – Ладно, примем это к сведению. Расскажи, что вообще происходило, когда ты домой вернулась.
      Повествование ее несколько затянулось, потому что прерывалось на самых интересных местах еще более интересными действиями. Может быть, так они стремились сгладить опасность ситуации, в которую попали. Картина получалась безрадостная. Разъяренный упорством Никиты и Аллы, Носорог совершенно вышел из себя и сейчас готов был на любое, даже самое грязное дело. Против Никиты, разумеется. Аллу он пальцем боялся тронуть и только заключил ее под домашний арест. Между делом и Никита рассказал о признании Л.М. в том, что к смерти Митьки он приложил руку. Девушку это совсем не удивило.
      – Я же тебе говорила!
      – А я и не спорил. Давно знаю, что такие на все способны. Не горюй, мы ему обязательно козу за это сделаем.
      Он заметил, что Алла исподтишка разглядывает его квартиру. Интерес этот был понятен, только вот гордиться ему нечем. Не хоромы. И все же сейчас малюсенькая комната служила им убежищем, спокойным и относительно надежным. А особого комфорта и не требовалось.
      Алле очень хотелось побывать в ангаре, но времени для этого уже не оставалось. Договорились,, что завтра жена Серафима привезет ее опять. Все время она должна будет прослушивать кабинет Л.М. и искать возможности постоянной связи с Никитой. А кроме того, пришло время подумать о дальнейшей жизни. Война с Носорогом не могла продолжаться вечно. В конце концов Никиту просто ухлопают. Нужно было кардинальное решение проблемы. Какое, пока ни один из них придумать не мог.
      Проводив ее, Никита стал соображать, как избежать повторной ловушки. Ведь пока он спит, на дверь с наружной стороны спокойно могут приладить еще одну гранату. А ему нужно выходить, хотя бы за продуктами. Решение нашлось весьма простое. В верхней части дверного полотна он выпилил небольшой прямоугольник, достаточный, чтобы "Мухобой" мог пролететь, не зацепившись крыльями. Теперь каждое утро придется производить воздушную разведку и только потом открывать дверь. Да, но если граната или что-нибудь ей подобное действительно будет висеть, то что делать тогда? Звонить Шарипову и просить, чтобы прислал специалистов? Стыдно. Остается надеяться, что два раза такую штуку с ним проделывать не станут. Ну а если все же... Тогда он что-нибудь и придумает.
      Не исключалась возможность и того, что к нему могут ворваться ночью. На этот случай был хитрый ход. Ангар он установил в кладовке, замаскировал его куском старых обоев и протянул туда шнур удлинителя. Теперь его никто не найдет, ведь искать будут взрослого, большого человека, а не игрушечный домик, в котором прячется крохотный пилот со своим самолетом.
      Спать Никита улегся рано, потушив во всей квартире свет и закрывшись в кладовке. Поужинал с рюмкой водки и долго лежал на кушетке, закинув руки за голову и думая о разном.
      А может, бросить все и убежать? Уехать, скрыться, начать новую жизнь? Но на что они с Аллой жить будут? И вообще непривычно это как-то.

      Вариант с дверью все же повторили, только еще более изощренно. Среди ночи Никиту подняло с кушетки совершенно естественное желание. Вот эта проблема у него так и не была решена, Поднявшись в кромешной тьме, Никита надвинул на ноги туфли, но одеваться не стал - в своей ведь квартире ночует. Добрел до выхода из ангара, нащупал кнопку, потом вышел в коридор и открыл дверь туалета. Там тоже было темно, поэтому пришлось шарить по стене в поисках выключателя.
      А когда выходил из туалета и собирался выключить там свет, все и произошло. В сумерках коридора ему показалось, что дверь ожила и решила больше не быть дверью, а, к примеру, превратиться в воздушный шар. Она вдруг вздулась, пошла трещинами и лопнула, расколовшись на две неравных части. Верхняя, более узкая, ударилась в потолок, а нижняя, та, что пошире, пронеслась мимо застывшего на выходе из туалета Никиты и исчезла в комнате. Какая-то сила мягко толкнула его в грудь, и он тут же обнаружил, что лежит в ванне, задрав ноги, а из "коридора летит густая белая пыль. Звука взрыва он так и не услышал.
      Устройство, рванувшее под дверью, судя по всему, было не очень мощным. На площадке разлетелась дверь только его квартиры. Две остальные, хоть и посеченные каменной крошкой, остались стоять. Перепуганные насмерть соседи даже не пытались выяснить, что же произошло.
      Как ни странно, уцелела и лампочка под потолком, продолжавшая мутно светить сквозь клубы дыма и пыли. Остро чувствовался тошнотворный запах сгоревшей взрывчатки. Напоминало это сероводородный источник.
      Известковая взвесь еще не успела осесть, а Никита уже сел в ванне, потом поднялся на ноги. В ушах гудело и трещало, как в неисправной телефонной трубке. Он потряс головой, и движение отозвалось тупой болью в затылке. На волосах крови не было. Судьба обошлась с ним милостиво - ни одной царапины, только временная глухота и легкая контузия от взрыва. Основная волна прошла мимо, швырнув его в ванну, которая и защитила от случайного ранения. Обломок двери влетел в комнату, разнес по пути кресло и врезался в стену в нескольких сантиметрах от тумбочки с телевизором, да так и остался лежать на ковре.
      Не придя в себя окончательно, Никита добрался до платяного шкафа, натянул тренировочные брюки, какую-то футболку. Ему показалось глупым ходить по взорванной квартире в трусах и туфлях на босу ногу. Здесь оставался еще один пистолет, который необходимо было спрятать. Пошатываясь, достал "кольт" и открыл дверь кладовки. В ангаре он переоделся и спрятал оружие. Задерживаться было нельзя, с минуты на минуту должны нагрянуть милиция и прочие аварийные службы. А так хотелось остаться и не возвращаться в большой мир уже никогда! Слишком жестокие дела там вершились. Он был всего лишь человеком, который мог воевать с мухами и осами, но еще не убил никого себе подобного.
      Собравшись с силами, Никита все же нажал кнопку и вышел из кладовой. У порога квартиры Шарипов давал указания незнакомому милиционеру. Увидев появившегося хозяина, он обрадовался.
      – Живы? Отлично! А я уже думал, что зря на вас поставил.
      – И не надейтесь, - разлепил Никита пересохшие губы. - Торпеда мимо прошла, боцман.
      – Какая еще торпеда? - изумился начальник милиции. - Вас не задело чем-нибудь?
      – Нет, это такой старый анекдот. Там корабль утонул.
      – Ну, вы, похоже, на плаву, раз анекдоты вспоминаете. Помните, что произошло?
      Никита повел головой. Более резкие движения делать не хотелось, затылок давал о себе знать.
      – Нет, не помню. Вероятно, что-то взорвали. Думали, что я у дверей стою.
      – Ну-ка опишите, как все было.
      Он послушно рассказал. Немного подташнивало. Неужели сотрясение мозга?
      – Сработал дистанционный взрыватель, - авторитетно заявил лейтенант, слушавший Никиту вместе с Шариповым. - Установили заряд и стали ждать, когда свет в коридоре загорится. А потом нажали кнопку.
      – Не понимаю, почему утра не дождались в таком случае? - задумчиво сказал начальник милиции.
      Никите трудно было даже говорить, так плохо он себя чувствовал, но пришлось высказать свою версию.
      – До утра им ждать было просто лень. Вечно спешат, вот и получается абы как.
      – Вы предпочли бы профессиональную работу? - с интересом спросил Шарипов. - Чтобы сразу на кусочки?
      – Надоело сталкиваться с дилетантами. Вы водки не хотите?
      – А есть?
      – Для хорошего человека найдется. Несколько непривычная обстановка, извините, но выпить все равно можно. Пошли на кухню.
      – Вам надо бы лечь.
      – Успеется. У меня тоже вопросы есть.
      Шарипов с сомнением посмотрел на него.
      – Учтите, никаких служебных тайн я даже под водку выбалтывать не стану.
      – Я этого и не требую.
      Начальник УВД дал указания возившимся на площадке подчиненным и проследовал за Никитой.
      Кухня вообще не пострадала. Захлопнувшаяся дверь не дала проникнуть туда даже пыли. Бутылка, принесенная вчера из ангара, была на месте. Никита достал ее, разрезал длинный огурец, пару помидоров. Подумал и присоединил к этой закуске несколько кусочков сала с мясными прожилками. Разложил на тарелочке, отрезал черного хлеба и скомандовал Шарипову:
      – Вы наливайте, наливайте!
      Тот, не чинясь, разлил водку по стограммовым рюмкам. Водка была хорошая, местная и сильно охлажденная. Никита просто чувствовал, что ему необходимо сейчас выпить. Как бы он ни храбрился, взорванная дверь произвела на него впечатление. Та граната, которую он снял с двери, была просто предупреждением (хотя могла, конечно, и сработать). Теперь становилось ясно, что Л.М. не шутит. Исполнители у него были дерьмовые. Да это беда национальная. Вот все вроде обдумано хорошо, а как до дела доходит - ерунда получается. То раствора нет, то кирпичи не подвезли, а то и винтовка заржавела, и шашка из ножен не вынимается.
      Как ни плохи исполнители, Никиту они все же достанут рано или поздно. Ни один человек не сможет уберечься, если долбить его постоянно и целенаправленно. Тут нужно ликвидировать первопричину. Нет, убивать Л.М. он все-таки не будет.
      Они выпили не чокаясь, похрустели огурцом. Шарипов подцепил вилкой кусочек сала, отправил его в рот. Интересно, он не мусульманин? Но спрашивать о национальности Никита не стал, вместо этого как бы невзначай поинтересовался:
      – А что это вы про мою жену давеча выспрашивали?
      Шарипов покосился на бутылку, наливать по второй пока не решился.
      – Интересно просто стало, вот и спросил.
      – Что тут интересного? - не понял Никита. - Уехала женщина на моря отдыхать. Летом - самый естественный процесс. Вы небось тоже куда-нибудь в Сочи ездили?
      – Нет, в Домбае был. Люблю, знаете ли, горы. Там сейчас спокойно, народу мало, иностранцев и вовсе нет. Боятся они сюда приезжать. Сами понимаете - вокруг то и дело войны начинаются, бомбы взрывают. А они этого не любят. У них и дома такого добра хватает.
      – Вы мне зубы не заговаривайте, - грубовато сказал Никита, начиная злиться. Голова болела немного меньше. - Ведь не так просто спрашивали, а со смыслом. Зачем?
      – Со смыслом, - согласился милиционер. - Но вот объяснять права не имею. Служебная тайна. Компрене ву? То есть понимаете?
      – Что это вы на французский переходите? Растет культурный уровень нашей милиции? И какие служебные тайны могут быть связаны с моей женой? Я все-таки имею право знать, столько лет с ней прожил.
      – Право имеете, а знать не должны, - хладнокровно заявил Шарипов, накалывая на вилку еще один кусочек сала. - Давайте выпьем? У меня такой день суетливый выдался. Надо бы расслабиться, а приходится взорванные двери осматривать да с контужеными хозяевами беседовать.
      Что-то ему явно хотелось сказать, но он все не решался, будто опасаясь, что Никита тут же побежит со свежей тайной в газеты или на телевидение.
      – Я вчера уже одну гранату с двери снял, - сообщил он. - На растяжке.
      – Какую еще гранату?
      – Обыкновенную, противопехотную, наступательную.
      – Ну-ка покажите!
      – А нету. Я ее выбросил. - Не идти же ему было за ней в ангар.
      – Врете, себе оставили, на всякий случай.
      – Если хотите обыск устроить - пожалуйста. Только предупреждаю - зря искать будете.
      – Охотно верю, - смирился начальник милиции. - Вы, Никита Павлович, вообще очень странный человек. Жил да был размазня-чиновник, и вдруг с ним начинает что-то происходить. Появляются у него доллары, оружие, любовница из определенных кругов. Что случилось - непонятно. Вы сами-то можете это объяснить?
      "Надо же! - поразился Никита. - И про доллары он знает! А что еще?"
      – Полагаю, это допрос? - спросил он, вертя вилку в пальцах.
      – Ни в коем случае! - возразил Шарипов. - Будем считать, что это опрос свидетеля. И не нервничайте вы так, вилку положите. Я ведь ничего плохого пока не сделал и не сказал. Согласитесь, необычно выглядит ваша жизнь.
      – Да все, что в последнее время с нами происходит, выглядит необычно, вы не находите? И размазня-чиновник оказывается на что-то годен. Не одним же гангстерам удовольствие от жизни получать, потому что у них оружие в кармане и манеры наглые. Чиновники тоже жить хотят по-человечески.
      – Пока что лично ваша жизнь на человеческую мало похожа. Или это у меня дверь взорвали? Я понимаю, новые условия выдвигают и новых лидеров. Но почему вы хотите стать таким лидером?
      Опять кольнула головная боль. Все-таки его контузило взрывом. Надо идти ложиться, а не вести на кухне пустопорожние разговоры. Только сначала чем-нибудь заменить дверь.
      – Не хочу я быть никаким лидером, - устало сказал Никита. - Единственное, что требуется, - чтобы меня и человека, которого я люблю, оставили в покое. Все! А Лавр ваш - собака. Деньги ему нужны - пусть заберет и подавится. Так ему и передайте!
      Шарипов остался спокоен.
      – Ну, Нешин не мой, и вы это знаете. И с деньгами все не так просто. Но если будет возможность, обязательно передам ваше предложение. А вы уверены, что девушка тоже согласится отдать деньги?
      – Вот у нее и спросите, - буркнул Никита.
      – Давайте сделаем так. Вы ведь, Никита Павлович, продолжаете с ней видеться, несмотря на все предупреждения? В следующий раз поинтересуйтесь: согласна ли она отказаться от наследства? Я думаю, это будет вполне разумным выходом из создавшейся ситуации. Нет возражений - нет предмета разногласий. Пойдет?
      – Пойдет, пойдет. А теперь, будьте так любезны, оставьте меня. Голова раскалывается. И поспать никак не получается.
      – Что, так и будете спать без дверей?
      – Так и буду. Новую мне никто не принесет ночью.
      – Если не возражаете, я в подъезде своих людей оставлю. Чтобы вы могли выспаться спокойно.
      – Ваше право, - согласился Никита.
      Это и в самом деле была неплохая мысль. Если не допускать, что и сам начальник милиции, и его люди давно куплены Носорогом.
      Дверной проем он завесил старым пледом, как смог, убрал в квартире, поднял сорванную вместе с вешалкой одежду, собрал обломки кресла, замел осыпавшуюся известку. Обе половинки двери приставил к стене. Да уж, завтра будет хлопот. Что теперь с квартирой делать?
      Проглотил пару таблеток аспирина, ушел в ангар и лег, надеясь, что до утра его уже не потревожат. Шум в голове стихал, и наконец ему удалось уснуть. Снилась черно-красная пустыня, по которой он брел и брел без цели и смысла, зная, что нужно только размеренно переставлять ноги и стараться не упасть. За горизонтом что-то должно было скрываться, но есть ли оно там, он не знал.
      Как ни странно, утром голова не болела. Должно быть, не так уж и сильно его приложило взрывной волной. Это была хорошая новость. Значит, можно сегодня кое-что сделать. Опять вставал вопрос денег. Отпускные он получит, и их только-только хватит на новую дверь. А жить на что? Как бы сейчас пригодились те десять тысяч долларов, которые он выиграл в "Водочке"! Но ведь жена могла их потратить, а если часть и осталась, наверняка забрала с собой на море. Черт, так и не удалось выведать у Шарипова, что это у него за интерес к чужой супруге? Неспроста, ох неспроста. Начальник милиции не такой человек, чтобы спрашивать о ком-либо без причины.
      Но никаких догадок у Никиты не было. Он позавтракал, по телефону нашел адрес столярной мастерской. Дверь стоила сумасшедших денег, могло и отпускных не хватить. Зато обещали сегодня же и поставить. Договорились, что он подождет мастера, который все обмерит и скажет конкретно, когда дверь привезут. А пока, скорее от безысходности, чем в надежде, Никита предпринял обыск квартиры. Сначала он бессистемно лазил по шкафам и тумбочкам, потом решил как-то научно организовать свой поиск. Где женщина может спрятать что-то ценное? На кухне, в банке с крупой? В трюмо, за зеркалом? Или в ящике, где хранится самое большое сокровище - нижнее белье, все эти трусики и лифчики, которые с наступлением новых технологий становятся все тоньше и воздушное? Пожалуй, последнее, тем более что пачка денег не занимает много места.
      Там он их и нашел, не поверив сначала своим глазам. Доллары, перетянутые резинкой не на американский манер - рулончиком, а на наш - просто стопкой, лежали в дальнем конце ящика, укрытые пачкой "Тампакса". Достойное соседство. Никита пересчитал купюры. Девять тысяч. Одна куда-то все же ушла. Ладно, не надо мелочиться. Остальные-то - здесь! А это значит, что проблем стало гораздо меньше. Еще одна хорошая новость.
      О том, что скажет жена, вернувшись с моря и не обнаружив своего клада, он решил не думать. В конце концов кто баксы в дом принес? И разве не пойдут они на ремонт квартиры? Ну, хотя бы часть. Конечно, скандала не избежать. Причем жутчайшего. Но это будет потом, еще не скоро. А события происходят с такой быстротой, что он и сам не знает, что может случиться за эту неделю. Там видно будет.
      В веселом расположении духа Никита вспомнил, что в подъезде должен находиться охранник, оставленный Шариповым. И решил, что надо позвать парня, хотя бы чаем угостить. Полночи, бедолага, охранял его сон.
      Зазвонил телефон. Он поднял трубку в надежде, что это Алла. Однако услышать его хотелось начальнику милиции.
      – Как спалось? - поинтересовался жизнерадостный голос.
      – Благодарю, отлично, кошмары не мучили.
      – Вы с моим соколиком не общались? Ну, с тем, кого я на пост определил.
      – Как раз собираюсь завтраком угостить.
      – Если не трудно, позовите его к телефону. А то рация что-то не отвечает.
      – Сей секунд, - согласился Никита, положил трубку на стол и выглянул на лестничную площадку.
      Охранник не мог подойти к телефону, даже если бы его звали во весь голос. Молодой парень в легкой серой куртке и черных джинсах сидел у стены, вытянув по бетону ноги и неестественно закинув голову. На груди у него расплылось огромное бурое пятно, а горло перечеркивала широкая красная полоса. Глаза смотрели куда-то вверх. Он даже не успел достать пистолет из-под куртки. Правая рука все еще тянулась к кобуре под мышкой, а левая была безвольно откинута в сторону.
      Никита сглотнул ком, неожиданно появившийся в горле, потом медленно вернулся в комнату и поднял трубку.
      – Так, Остапенко, - сказал Шарипов, - сейчас к тебе Булкин подъедет на смену.
      – Это не Остапенко, - хрипло сказал Никита.
      – А где он? - без тени тревоги поинтересовался начальник УВД.
      – Убили. Кажется, горло перерезали. Он на площадке лежит.
      Шарипов на мгновение замолчал. Слышно было, как он сопит в трубку. Потом последовала команда:
      – Немедленно уходите из дома! Номер телефона, что я оставил, у вас? Потом позвоните. А сейчас немедленно, вы слышите, немедленно уходите, скройтесь где-нибудь. Я выезжаю, но могу не успеть. Вы поняли?
      – Понял. Перезвоню через три часа.
      Бросив трубку, Никита на мгновение застыл на месте, соображая, что ему теперь делать. Нырнул в кладовую, вытащил большую дорожную сумку, уложил туда ангар. Его обязательно нужно захватить с собой. Натянул куртку, сунул в карман доллары, обулся. Вот и все, пожалуй. Больше ничего и не надо. Все остальное можно купить.
      А вот куда бежать и где укрыться? У Вахтанга? Но его могут вычислить, не хочется обременять хорошего человека своей грешной персоной. Сейчас бы очень пригодился некий рояль в кустах. Не подумал как-то о месте, где можно было бы пересидеть день-два. Желательно - вместе с Аллой. Ну ведь не к Татьяне проситься! Бедняга так рада будет свалившимся на ее голову гостям. В ее квартирке и одной-то тесно. Не пойдет.
      Существовало еще много знакомых и приятелей Никиты, которые могли бы сделать одолжение и укрыть беглеца на некоторое время. Но все это было не то. Прятаться и не знать, что в городе происходит, - нет, он не мог себе этого позволить.
      Выглянув на площадку, Никита пожалел, что в доме нет чердака. Прошел бы по нему и вышел из другого подъезда. Но везение оставило его, это остро чувствовалось. Взрыв, убитый оперативник...
      Но как сказать. Если Остапенко убили, значит, заходили в квартиру. И никого не нашли! В таком случае могли снять наблюдение за домом, посчитав, что Никита настолько напуган, что уже убежал и спрятался. Значит, есть шанс уйти незамеченным.
      "Кольт" немного бугрил куртку сзади. Но прятать пистолет в сумку было нельзя, не успеешь выхватить в случае чего. Он спустился по лестнице. Дверь на улицу была приоткрыта. В щель осмотрел, насколько смог, двор. Ничего особенно подозрительного. Только не паниковать и не видеть в каждом человеке подручного Носорога. В мире очень много обычных людей, гораздо больше, чем бандитов у Л.М. Стараясь не очень трясти сумку с ангаром, Никита вышел из подъезда и сразу же повернул направо, чтобы пройти по асфальтовой дорожке вдоль стены. Потом свернул за угол и оказался рядом с троллейбусной остановкой. Здесь стояла телефонная будка, исцарапанная надписями, с разбитыми стеклами, но с работающим аппаратом. Ему надо было предупредить Аллу о том, что он лишился квартиры и приезжать туда нельзя.
      Хорошо хоть телефоны работали бесплатно. Где бы он сейчас монетку искал? Городские власти решили, что все равно выручка копеечная, и собирались поставить аппараты с использованием магнитных карточек. Но когда это еще будет! Никита набрал номер Софьи Сергеевны, описал ей сложившуюся ситуацию и попросил все передать Алле. Жена Серафима была на удивление хладнокровной женщиной.
      – И где же вы собираетесь прятаться?
      – Пока не знаю, потом сообщу.
      – Беда с вами. Как только девушка могла полюбить настолько беспечного человека? Есть хорошее предложение. Я привезу вас к себе.
      Никита опешил. О таком варианте он даже не подумал. Добрый ангел Софья Сергеевна опять приходила на выручку. Дом Серафима - отличное место. Там можно спрятаться так, что никакая ищейка не разнюхает. И одновременно быть в курсе всех событий.
      Для проформы он засомневался:
      – А удобно ли будет?
      На что Софья Сергеевна только рассмеялась:
      – Не набивайте себе цену! Уж если я взялась участвовать в вашей судьбе, значит, удобно. Где вы сейчас, куда подъехать?
      Ему было несколько неловко оттого, что в начале знакомства с этой женщиной он думал о ней как о богатой стерве.
      Багажник у "Форда" отличался вместительностью. Никита поставил сумку, оглянулся по сторонам, не видит ли кто, и нырнул внутрь. Прежде чем закрыть крышку, супруга Серафима сказала:
      – Посидите пока в моих джунглях, потом придумаем, куда вас определить.
      Он трясся в темноте и думал о змеях, которые водились в зимнем саду. Может быть, не все они так безопасны, как уверяла Софья Сергеевна? Змеи - гадость! Хотя лично ему они никогда ничего плохого не делали. Просто подсознательный страх, вот и все. Ничего ужасного. Носорог хуже всякой змеи.
      Машина остановилась прямо у входа в застекленную галерею, и он быстро проскользнул в дверь. Хозяйка ушла в дом, а он расположился на скамье и от нечего делать стал разглядывать пульт с монитором. Камеры, дававшие изображение на экран, расставили не только вокруг дома. Судя по всему, тот, кто их устанавливал, был очень любопытным человеком. Нажимая кнопки, Никита мог наблюдать за всеми ближайшими виллами. Правда, с утра они не представляли большого интереса. Обитатели их либо еще спали, либо уже уехали по своим серьезным делам. В окрестностях дома Серафима тоже не происходило ничего экстраординарного, и Никита заскучал. Выключив пульт и осмотревшись, он обнаружил под скамейкой небольшой бар-холодильник, где среди бутылок с шампанским обнаружилось и несколько банок пива. Откупорив одну, он взял томик рассказов, валявшийся тут же, и стал листать его, поражаясь своему спокойствию, если не равнодушию. Жизнь сделала еще один переворот через голову. Взорвана квартира, убит милиционер, охранявший ее, самого Никиту травят, как зверя, а он сидит здесь, среди тропических растений, попивает пиво (холодное и вкусное, нельзя не отметить), пытается читать дурацкие рассказики о красивой любви заморских аристократов и в ус не дует. Что с тобой стало, начальник маленькой конторы? Где тихая жизнь, которую суждено было тебе прожить? Зачем нужны все эти приключения, валящиеся на твою голову, как из дырявой корзины? Неужто и впрямь у каждого человека есть свое предназначение, выполнить которое он обязан, иначе не будет ему покоя?
      Слишком много вопросов Никита стал себе задавать в последнее время. И на большинство из них ответов не существовало. Так к чему переживать и страдать? Как это сказано: "Делай что можешь, и пусть будет что будет"? Вот и надо делать. А там увидим.
      В своих размышлениях он забыл о змеях, ползающих вокруг. Воздух в зимнем саду был тяжелый и влажный. Тропики, что поделаешь. Надо будет спросить у хозяйки, почему именно джунгли она решила устроить у себя, а не посадить привычные пальмы или, к примеру, кактусы какие-нибудь. Ведь для здоровья это не очень полезно, насколько он разбирается в климате.
      – Ну что, освоились? - появилась из зарослей Софья Сергеевна. Она успела сменить строгий костюм, в котором приезжала забирать Никиту, на все то же легкое летнее платье. - Змеи не беспокоили? Я уж думала, что вы с ногами на скамью забрались и озираетесь безумно по сторонам.
      – Ну что вы, - светским тоном сказал Никита. - Очень милые создания, я даже подружился с одной, обещал ей в следующий раз мышку в подарок принести.
      – Ох и гусь вы! - рассмеялась хозяйка джунглей. - Так не хотите свой страх показать, что готовы горы вранья наговорить. А может, и вправду такой смелый, что внимания на мелочи вроде змей не обращаете. Начинаю понимать Аллу. Кстати, я смогла ей дозвониться и все передать. Чуть позже увидитесь. А теперь давайте решать, что делать с вами. Вы уже завтракали? Пиво пить на голодный желудок не годится, голова потом плохо работать будет.
      Никита стал отнекиваться, но Софья Сергеевна властно взяла его под руку и предложила следовать за ней. По дороге в столовую он осторожно поинтересовался о наличии в доме мужа. Серафим, деловой человек, благополучно отбыл в город, и скорого возвращения его можно было не опасаться. Тем более что он всегда предварительно звонил супруге.
      Завтракала повелительница змей по-европейски: булочки, джем, несколько сортов незнакомого Никите сыра, чай. Есть ему не хотелось, но обидеть даму отказом он не мог. Сыр оказался очень вкусным, и Никита, перестав стесняться, умял несколько булочек, очистил чуть ли не все блюдо с сыром и под это дело выпил несколько чашек жасминового чая. Софья Сергеевна смотрела на его гастрономическое геройствование умильными глазами. А потом призналась, что очень любит, когда мужчины едят как следует. Сразу видно, что они настоящие хозяева жизни.
      С этими постулатами Никита мог и не согласиться, но промолчал. Чужой монастырь пусть живет по своим законам. Если бродягу, не евшего несколько дней, посадить за богатый стол, он еще и не таким хозяином жизни себя поведет. Голодных она просто не видела.
      За завтраком хозяйка поведала, что в доме существует две половины: ее и мужа. И так установлено, что, прежде чем войти, супруг с другой половины должен попросить на это разрешения. Короче, были заведены барские порядки. Он едва удержался, чтобы не спросить: "А дворню на конюшню пороть не посылаете?" Все эти потуги на великосветскость были ему смешны. Подумаешь, баре! Ну да Бог с ними, а вот то, что Серафим не сможет неожиданно явиться на половину жены, уже неплохо. На третьем этаже, в небольшой комнатке, Никиту решено было устроить на то время, пока все не уляжется. Прислуги в доме немного. Если сидеть тихо, никто и не узнает о необычном госте.
      Хозяйка проводила его в отведенную комнату и ушла, пообещав еще раз связаться с Аллой. А Никита стал осматривать свое временное пристанище. Было оно не таким уж и маленьким. Скат крыши прорезали два окна, открывавшиеся наружу. В случае чего через них он может бесшумно выбраться. В комнате стояли приличных размеров кровать, письменный стол, кресло.
      Имелся и небольшой телевизор. Сюда бы еще телефон, и вообще получится штаб боевых действий. Вот только дверь отчего-то не имеет никакого запора. Надо Шарипову позвонить, обещал ведь. И туалет не мешает найти. Пиво и чай долго не удержатся, будут проситься на волю.
      Он поставил сумку на пол у прикроватной тумбочки и выглянул в коридор. Удобства имелись в конце его. Там же Никита, к своему изумлению, обнаружил на стене телефонный аппарат. Можно было звонить, не вставая с унитаза. Глядя на это, он поймал себя на том, что глупо хихикает. Вот что значит - деловые люди! В любой момент может приспичить с кем-нибудь связаться. Даже если не можешь в это время оторваться от своего важного занятия. И это при том, что тут, на этаже, мало кто бывает. А что делается в жилых помещениях?
      Начальник УВД ответил сразу.
      – Где вы находитесь?
      Никита решил, что пока не стоит выдавать место расположения своего убежища.
      – Это сейчас не важно. Я в безопасности.
      – Относительно в безопасности, - подчеркнул Шарипов. - В любой момент вас могут разыскать. Может быть, скажете? Я пошлю людей для охраны.
      – Хватит, охрана уже была. Сам постараюсь выбраться. Что слышно?
      – Моего человека убрали несколько часов назад. Не могу понять, почему они вас не нашли. Совсем в квартиру не заходили? Тогда зачем Остапенко убили?
      – Да заходили наверняка, - успокоил его Никита. - Но меня найти было довольно сложно.
      – Почему?
      – Пусть это останется моей тайной. Так сказать, секретным оружием. Если вы не знаете, то и они не узнают.
      Шарипов не обиделся.
      – У вас есть план дальнейших действий? Нужно было схитрить.
      – Какой там план! Отсижусь немного и попытаюсь выбраться из города. Как думаете, получится?
      – Самостоятельно - сомневаюсь. Только с моей помощью. Но вы меня разочаровываете. Так-таки и откажетесь от борьбы?
      – Послушайте, вам что, мало одной смерти? Еще крови хотите? Теперь уже моей? Перебьетесь! Игры закончились.
      – Не такой уж я кровожадный, как вам кажется. Соберетесь бежать - обязательно позвоните. Помогу.
      – А как же намерение не вмешиваться? - съехидничал Никита.
      – Ситуация изменилась. Я им Остапенко не прощу, - помрачнел Шарипов.
      – Ну вот и разбирайтесь. Позвоню, когда новости будут.
      Он надеялся, что за время разговора местонахождение телефона засечь не успели.
      Алла появилась ближе к обеду, когда Никита успел вдоволь поваляться на постели, посмотреть телевизор и начал понимать, что роль узника, в каком бы комфорте он ни находился, не очень ему нравится. В самом деле, что за удовольствие сидеть взаперти и не иметь возможности выйти из дома? Хотелось подключить ангар и полетать по комнате, тем более что несколько мух в ней имелось. Но могла войти Софья Сергеевна, а открывать ей тайну летного тренажера не стоило. Он заметил, что становится недоверчивым. Вполне естественная реакция на последние события. Козырный туз в рукаве всегда полезно иметь.
      Надо было подпереть дверь креслом и завалиться с девушкой в постель, но новости, которые она принесла, настроили на серьезный лад. Что-то почувствовав, Л.М. вызвал специалиста, и тот обнаружил в кабинете всех "жучков". Следствием чего стал запрет Алле приближаться к комнатам Носорога. Ей показалось все же, что он не был уверен до конца в причастности своей подопечной к подслушиванию.
      В любом случае исчезла возможность знать о действиях противника наперед. Никита вспомнил о своем варианте и решил, что дело поправимо. Нужно только придумать, как выполнить операцию Наиболее безопасным способом. Эх, если бы Алла могла летать! А на обучение времени уже не оставалось.
      – Может быть, действительно плюнем на все и уедем куда-нибудь? - предложил он.
      – Ни в коем случае! Даже не думай! Мне не жалко денег, пусть пользуется, но за отца я еще с ним не поквиталась.
      – А ты не можешь отказаться от наследства в его пользу? - поинтересовался Никита. - Тогда почти все проблемы исчезнут. Ты перестанешь интересовать Лавра, а значит, и от меня он отстанет.
      – Ничего не выйдет, - вздохнула она. - Все оговорено так, что ни отказаться, ни свободно воспользоваться всеми деньгами я не имею права. Только если выйду замуж. А пока - маленький пенсион на время учебы в институте и чуть больше потом. До двадцати пяти лет. Так в завещании написано. И Лавр назначается распорядителем средств и моим опекуном.
      – Но ты же совершеннолетняя! Можно оспорить завещание! Тем более что мы теперь точно знаем, что по его приказу твоего отца убили.
      – А доказательства у нас есть? И представь себе - я оспариваю завещание! Тогда вместо свадьбы похороны будут.
      – Слушай, а с чего это отец завещание составил? Он же еще нестарый был. Или теперь так принято?
      – Мне он об этом ничего не говорил. Я сама только после его смерти узнала. А потом Лавр предложил перебираться к нему в дом из папиной квартиры. Сказал, что там опасно оставаться. Ну и немного спустя начались разговоры о моем замужестве. "Капитал нельзя распылять!" - передразнила она, очевидно, Л.М. - Но вот странно: он поначалу спешно готовился к свадьбе, а сейчас притих. И в доме появилась новая женщина. Пока еще не ведет себя как хозяйка, но все приметы скорого воцарения есть. Держится по-королевски: взгляд поверх головы, редкие слова томным голосом. Он ее никак не представлял, а я не спрашивала, кто такая. Кого же он мне тогда в мужья прочит? Ничего не понимаю.
      – Меня он прочит. Понимает, что ничего с тобой поделать не сможет. Так ведь?
      – Конечно! Ты что, сомневаться начал?
      – Никогда! А теперь давай прикинем, как наш план осуществить.
      Вскоре она убежала. Лавр требовал, чтобы за территорию поселка девушка не уходила и всегда присутствовала за столом во время обеда. Был недоволен тем, что она сдружилась с Софьей Сергеевной, но особенно этому не перечил. С Серафимом открытой войны не вышло. Противники опомнились и решили, что худой мир лучше. Да и деловые интересы могли пострадать.
      Никита обедал в одиночестве. Поднос кто-то оставил на полу у двери. Хозяин неукоснительно обедал дома, в столовую спускаться было нельзя. Но тайный гость от этого не расстроился. То, что ему принесли, весьма подходило для одинокой трапезы. Кроме того, он обнаружил, что в комнате имеется холодильник, замаскированный под стенную панель. Там был припасен достаточный выбор напитков, чтобы скрасить добровольное заключение.
      Орудуя ножом и вилкой, он расправлялся с жареной телятиной, запивал мясо сухим красным испанским вином и думал о том, что, несмотря на все невзгоды, жизнь его хороша и полнокровна. Есть все, чтобы чувствовать себя прекрасно: любимая девушка, злобный враг и обед с вином. Все остальное - антураж, пышность которого зависит от него самого. Никита усмехнулся своим мыслям: экий простой парень-вояка с незатейливыми радостями. Поел, потрахался, повоевал. Чего еще требовать?
      А требуется поспать несколько часиков. Прошлой ночью выспаться не дали, а нынешней, может быть, работать предстоит в незнакомых условиях. В самое, можно сказать, осиное гнездо лезть. Конечно, как в том, настоящем, гранаты на растяжке поставить не удастся - охрана у Носорога налажена. Но вот разведать кое-что будет совсем неплохо.
      Он сложил на поднос пустую посуду, накрыл его салфеткой и выставил в коридор. Потом прислонил к двери кресло, сунул под подушку пистолет и очень быстро задремал. На этот раз ему ничего не снилось.

      По просьбе Никиты Софья Сергеевна отнесла сумку с ангаром Алле. Сам ангар во избежание любопытного взгляда Никита завернул в простыню с кровати. Больше ничего подходящего в комнате не нашлось. Как и было договорено, едва стемнело, он вышел из дома через зимний сад, предварительно осмотрев с помощью монитора окрестности домов Серафима и Л.М., чтобы не попасться охране. Добрался благополучно, хотя и был готов к неожиданностям, пистолет на боевом взводе держал в руке. Алла встретила его у черного хода. Относительно черного, конечно. Наверх тоже удалось пробраться без приключений. Ангар решили пока не включать. Просторный встроенный шкаф был предварительно освобожден от лишней одежды, и Никита поместился в нем без комфорта, но удобно. Теперь предстояло ждать. Он сел, вытянул ноги и вновь задремал. А что еще делать в темном шкафу?
      Проснулся от легкого скрипа сдвигаемой дверцы.
      – Можешь выходить! - еле слышным шепотом сказала Алла. Никита приложил палец к губам, затем покрутил им в воздухе и показал на ухо. Носорог, обнаружив под слушки у себя в кабинете, мог для страховки сунуть парочку в комнату подопечной. На цыпочках добрался до постели и лег, чувствуя, как ноет спина от сна в неудобной позе. Алла прилегла рядом, дотянулась губами до его уха.
      – Когда полетишь?
      – Фонарики приготовила? - шепнул он ей тоже на ухо.
      Девушка кивнула и показала два пальца.
      – А форточка? - Имелось в виду окно в кабинете Л.М.
      Она опять кивнула.
      – Тогда сейчас полечу, - решил Никита. - Доставай ангар.
      Алла тихо поднялась, освободила миниатюрное строение от простыни, установила его на полу и воткнула вилку в розетку. Перед ангаром уложила оторванную обложку от большого художественного альбома - для взлета и посадки - и подсветила ее фонариком. Никита кивнул в полумраке.
      – Все помнишь? Повтори!
      Она добросовестно повторила, показала ему то, что приготовила.
      – Только смотри, чтобы рука не дрожала!
      Поцеловал ее и нажал кнопку на крыше. В ангаре он тщательно осмотрел самолет, дозаправил его, проверил давление сжатого воздуха. Все было в норме. Переоделся в летный комбинезон, накинул на плечи лямки парашюта и полез в кабину. Чихнув несколько раз, двигатель взревел. Блестящая поверхность расстилалась прямо от входа. Но выруливать Никита не спешил. Предстояла еще одна важная операция.
      Подогнав машину точно к середине распахнутых ворот, он выключил мотор, отстегнул парашют и вылез на крыло. Поднял голову и помахал рукой. Едва ли Алла смогла различить этот жест, но инструкции выполнила дословно. Высоко вверху появился какой-то предмет, медленно спускавшийся на веревке. Девушка выбрала самую тонкую нить, все равно сейчас выглядевшую канатом. Он достал из кабины свою веревку и приготовился встречать "жучка". Алла взяла самого крошечного. Для Никиты этот шедевр радиоэлектроники был размером с заднюю ось автомобиля в сборе. Тяжеловато лететь с таким грузом на плоскости. Но ничего не поделаешь. Подслушки можно было взять с собой в кабину и отвезти их, сделавшихся совсем крошечными, в кабинет Л.М. Но проку от них не будет - слишком мала мощность. Приходилось тащить настоящий.
      "Жучок" все опускался, и Никита вдруг испугался: а что, если крыло не выдержит его веса?
      Но вот электронная штуковина с грубо обработанной поверхностью коснулась дюраля плоскости, он подправил ее немного, чтобы ложилась плотнее к фюзеляжу, - и металл выдержал. Никита бросился привязывать груз. На месте придется просто сбросить его, аккуратно опустить не удастся. Достав припасенный нож, он стал пилить нитку, на которой Алла опустила под слушку. Эх, еще бы один микрофон захватить, на второе крыло! Но на это он не решился, боясь, что просто не сможет взлететь с таким грузом.
      Наконец канат поддался его усилиям и, освободившись, ушел вверх. Никита проверил, как держится "жучок", прикинул еще раз, какие веревки нужно будет перерезать. Все готово, можно лететь. Он опять нацепил парашют, залез в кабину и запустил двигатель. Гладкая лаковая обложка не очень подходила в качестве взлетной полосы, но чего-то более шершавого и одновременно ровного Алла найти не сумела. Где тут найдешь кусок стекла?
      Машина поднялась в воздух тяжело, почти у края взлетки, когда Никита начал краем сознания подумывать о том, что с ним случится, если разбега не хватит. Самолет вело в сторону, но, немного полетав по темной комнате, которую Алла подсвечивала лучом, он освоился и решил, что попробовать все-таки можно.
      Сама девушка с фонариком в руке казалась ему гигантским маяком, чем-то вроде статуи Свободы с горящим факелом. Никита вдруг сообразил, что никогда не летал в присутствии людей и не знал, каковы они на взгляд той же мухи. И ведь отваживаются, стервы, пролетать перед самым лицом, а то и садиться на голову!
      Маяк указал ему лучом направление, и он повернул к открытому окну. Форточка в кабинете Л.М. была тоже распахнута, в этом Алла убедилась заранее. Нужно только в нее ухитриться попасть, а там будет проще. Носорог по какой-то причуде никогда не гасил на ночь лампу, стоявшую у него на столе. Никита надеялся, что ее света будет достаточно, чтобы провести прицельный сброс груза.
      В этот ночной перелет от окна к окну страху он натерпелся, что называется, выше крыши. Собираясь, совсем упустил из виду летучих мышей, стремительных ночных хищников, вылетавших на охоту, когда на мир опускалась тьма. Ему едва удалось увернуться от кошмарной разинутой пасти с острейшими зубами, а самолет так закрутило воздушными потоками, что чуть не разнесло о стену. Когда наконец справился с управлением, то обнаружил, что находится почти у цели. Сквозь стекло пробивался далекий свет настольной лампы. Никита вытер со лба пот и направил машину в оказавшуюся действительно открытой форточку.
      Если бы кто-то и был в кабинете, еле слышное жужжание не привлекло его внимания. Двигатель самолета гудел не громче пчелы. Но обширная комната, показавшаяся Никите просто бескрайней, была пуста. Он специально, не пожалев времени, облетел ее по внутреннему периметру, присматривая место, где сбросить свой груз. И решил, что лучшего места, чем невысокий длинный книжный шкаф, стоявший позади стола, не найти. Не пристраивать же подслушку прямо под носом у Л.М., среди бумаг!
 
      Теперь предстоял, пожалуй, самый сложный этап. Удерживая рукоятку управления одной рукой, другой он принялся перерезать веревки, удерживающие электронную махину на крыле. Крепления лопались одно за другим, и наконец осталось всего одно. Плавно, стараясь не качать машину, Никита зашел с дальнего конца шкафа, держась как можно ближе к верхней его поверхности. Сзади за самолетом поднимался шлейф пыли, которую не убирали здесь, наверное, годами. Почти поравнявшись со столом, он полоснул лезвием по натянутым волокнам, услышал их треск, чуть приподнял нос самолета и тут же почувствовал, как, освободившись от своего груза, машина подпрыгнула вверх. Есть! От напряжения у него подрагивали руки, но он все же сделал еще круг, чтобы убедиться, что все получилось так, как надо. Подслушка лежала у самого края, скрываясь за ажурным выступом резьбы, украшавшей шкаф. Отсюда ей все будет хорошо слышно, чувствительности должно хватить. Лишь бы не обнаружили слишком быстро.
      Никите очень хотелось сесть где-нибудь на огромном рабочем столе Л.М., вылезти из кабины и размять затекшее тело. Но он подавил это желание - мало ли кто сюда может войти - и отправился в обратный путь.
      Без "жучка" машина вела себя просто великолепно, так что, когда проклятая летучая мышь вновь возникла из темноты (караулила она, что ли?), Никита совершил такой отчаянный пируэт, что злобное чудовище, промахнувшись, все-таки ляпнулось в стену. Он засмеялся злорадно и полетел к тому окну, из которого в небо бил луч фонаря. Второй фонарик по-прежнему освещал посадочную полосу. Самолету еле удалось затормозить на гладкой поверхности.
      Никита зарулил в ангар, выключил двигатель и вылез из кабины. Надо было поговорить с Аллой, а лучше всего в нынешних условиях это можно было сделать только в комнате отдыха. Он нажал кнопку возврата, молча поманил девушку к себе и, обняв ее, опять вернулся в ангар.
      – Получилось, получилось! - запрыгала она от восторга, как ребенок. Но тут же успокоилась: - Устал, бедненький! На тебе лица нет.
      – Какое уж тут лицо, когда на тебя такая бяка кидается!
      – Какая бяка?
      – Летучая мышь! Ты окно закрыла? Не ровен час сюда залетит.
      Сказал и сам рассмеялся. Надо же, как напуган. Теперь и летучих мышей боится. Переименовать, что ли, "Мухобой" в "Летучую кошку"? Хотя нет, та тварь после удара наверняка очухалась уже и полетела дальше охотиться.
      Он переоделся, а Алла тем временем, ожидая его рассказа, достала из холодильника бутылку из тех еще, что подарил Вахтанг, какую-то закуску в банках. Беда была в том, что, пока ангар был отключен, холодильник не работал. Так что при переездах ничего скоропортящегося в нем хранить было нельзя. Но и консервов хватило, чтобы соорудить импровизированный ужин.
      Алла сгорала от нетерпения, но Никита сначала выпил полагающиеся ему после вылета "наркомовские", запустил вилку в тушенку и только потом стал рассказывать подробности. Все вышло наилучшим образом. Подслушка, упавшая с небольшой высоты, не повредилась и исправно передавала жужжание "Мухобоя", пролетевшего затем над ней.
      – Я чуть не оглохла от грохота, когда она с самолета свалилась! - рассказала Алла. - Потом тишина, и вдруг - р-р-р! - ты полетел. Жалко, что никого сейчас там нет. А то послушали бы.
      Она показала приемник: небольшой аппаратик со встроенным диктофоном. Никита вставил в ухо горошину на проводке. В кабинете Л.М. была тишина.
      – А он дома?
      – Должен быть, - пожала она плечами. - Если со своей мадам не укатил куда-нибудь.
      Новая мадам Носорога Никиту мало волновала. Но Алла была рядом с ним. Сейчас уходить не стоило, а до утра времени еще много. Остаться бы здесь и сидеть в ангаре, слушая, что происходит у Носорога. И пусть его по всему городу ищут! Увы, в реальности это получиться не могло.
      Уже почти засыпая, девушка рассказала еще одну деталь, показавшуюся ему поначалу не очень важной. В доме, кроме появления незнакомой дамы, происходили и другие необычные события. В обширных подвальных помещениях устраивали какие-то мастерские: привезли станки, электронные устройства, много посуды для химических опытов. Вход туда теперь постоянно охранялся личными телохранителями Л.М., которые каменно молчали и на все расспросы Аллы отвечать не хотели. А она умела располагать к себе людей.
      Никита удивился. Зачем бы Носорогу все эти хлопоты? Наукой решил заняться? Не с его образованием. Одно ясно: зря он ничего делать не будет. Значит, смысл есть. Ну да шут с ним. Со своими проблемами надо разобраться.
      Под утро, едва начало рассветать, Никита тихо спустился из окна по веревке. Алле он настрого приказал самостоятельно в ангар не ходить, а спрятать его ненадежнее. В кармане куртки лежал приемник подслушивающего устройства- В комнате остался усилитель мощности, позволявший принимать сигналы из кабинета Л.М., даже находясь в доме Серафима.
      К сожалению, осмотреть окрестности не удалось, у Носорога не имелось такого пульта, как у Софьи Сергеевны. Никита понадеялся, что на рассвете охрана, как и везде в мире, крепко спит. И ошибся.
      Спрятавшись в окружавших дом кустах, он видел, как Алла втянула веревку и закрыла окно. Ему нужно было дойти до дороги от въездных ворот, пересекавшей весь поселок, а оттуда недалеко и до спасительного зимнего сада. Супруга Серафима обещала не запирать дверь в стеклянную пристройку.
      По утрам уже выпадала обильная роса, и Никите было немного зябко. Чтобы согреться, он побежал трусцой между деревьев. У дороги остановился, посмотрел в обе стороны - не едет ли машина. И только собрался выскочить на асфальт, как в затылок ему уперлось что-то твердое. Мужской голос произнес:
      – Спокойно! Не пытайся бежать, пуля летит быстрее.
      Он замер, как и был, на корточках.
      – Теперь руки за голову и медленно садись! - продолжал командовать голос.
      Ствол пистолета теперь давил на шею. Ничего не оставалось делать, как выполнить приказ. Куртку тут же проворно ощупала опытная рука, вытащила из внутреннего кармана "кольт". Никита дернулся, оружия было жалко. Человек сзади несильно ударил пистолетом.
      – Я же сказал - спокойно!
      Он наконец показался в поле зрения. Никите стало очень неуютно. Это был один из телохранителей Носорога, тех самых серьезных молодых людей. В спортивном костюме и кроссовках, но с непременной кобурой под мышкой, бодигард держал направленным на пленника небольшой пистолет и с интересом рассматривал трофейный "кольт".
      – А ты крепкий малый, - сказал он с одобрением. - Нешуточная пушка, не приведи Господь под ее огонь попасть. Ну, рассказывай.
      – Что именно?
      – К примеру, зачем к Л.М. в дом залезал? На свидание? Бегу я себе неспешно и вижу: этакий Ромео из окна спускается. Угадал?
      – Ну, раз ты все так хорошо знаешь, чего же мне рассказывать? - Никите было неудобно сидеть со сцепленными на затылке пальцами. Да и вся ситуация злила. Попался, как мальчишка!
      А еще клялся Носорогу, что теперь его врасплох не застать! Трепло!
      – Знать-то знаю, да хотелось убедиться, - улыбнулся телохранитель. Но улыбка его очень не понравилась пленнику. Была она холодной, равнодушной, даже мертвенной. Словно мумия раздвинула губы.
      – Ладно, - сказал Никита. - Веди к своему хозяину, раз поймал. С ним разговаривать буду.
      – Да зачем же его тревожить? - искренне удивился тот. - Спит он, рано еще. Сами как-нибудь разберемся. Тем более что насчет тебя указание имеется.
      Никита беспокоился все больше.
      – Какое указание?
      – Замочить - и дело с концом.
      Сказано это было так спокойно, что сразу становилось понятно: этот убьет и угрызениями совести потом страдать не будет. "Вот так оно бывает, - подумал Никита. - Без лишних слов и душераздирающих сцен". Он чувствовал, что положение у него сейчас очень серьезное. Серьезнее, пожалуй, и не было никогда. Но надежду терять не хотелось.
      – Что, здесь вот прямо и застрелишь?
      – Нет, конечно, не здесь. Потом с трупом твоим возиться придется. А я еще пробежку не закончил. Вставай, пойдем.
      – Это куда же?
      – Есть одно место. Ты вставай, вставай, время идет.
      Никита поднялся. Они шли прочь от домов поселка, но не совсем к воротам, а левее. По дороге пленник пытался все же убедить своего конвоира отвести его к хозяину. Но тот был непреклонен, даже пошутил: "Раз доктор сказал - в морг, значит, в морг". Никита понимал, что шансов на спасение у него остается все меньше и меньше. Да что там, они были просто нулевыми! Без оружия, с голыми руками, он эту машину для убийства не сдюжит. И фактор неожиданности использовать не удастся. А купить телохранителя Носорога и вовсе нереально. И с чего ему когда-то показалось, что у этой дубины видны зачатки интеллекта на лице?
      К стене вышли действительно много левее въездных ворот. Тут имелась небольшая металлическая дверца с электронным замком. Для каких целей она предназначалась, Никита не понял. Может быть, ее использовали в случаях, схожих с нынешним. Изображение с телекамер на воротах записывается и может послужить потом уликой. А тут вышедшего или вошедшего человека никто не увидит.
      Бодигард, не опуская пистолета, набрал код, и дверь открылась. Никита, неизвестно зачем, запомнил код. Проходя первым, он прикинул, а нельзя ли сейчас что-то предпринять? Но конвоир такого шанса ему не дал. Почти упираясь в спину стволом своего пистолетика, он предупредил:
      – Если ты бежать надумал, то зря. Стреляю я очень хорошо. Призы брал на соревнованиях.
      Пересекли узкую дорожку, тянувшуюся вдоль стены, и вступили в лес. Высоких сосен здесь не было, так, невзрачная разнопородная мешанина.
      Никита все еще не представлял себе, как можно выкрутиться из этой ситуации. Злился на себя и шел, как баран на бойню. Может быть, кинуться на этого хладнокровного убийцу? Все равно застрелит, а тут он хоть погибнет не бесславно. Успеется еще, надо искать шанс избежать смерти. Умирать ему очень не хотелось. Особенно сейчас, когда в жизни появились смысл и любовь. Алла останется одна и даже знать не будет, что с ним случилось. Конечно, догадается, но Л.М. сумеет ее убедить, что любимый человек просто испугался и исчез. Так тоже бывает. А уж Носорог постарается расписать эту мнимую трусость.
      И ангар останется без хозяина. Самолет станет постепенно стареть, не поднимаясь в воздух, потом бесполезную игрушку отнесут куда-нибудь на чердак и бросят среди других ненужных вещей. Жалкий конец, как и у пилота. Никита почувствовал, как внутри у него закипает ярость. Не даст он себя так просто убить. Должен быть выход!
      Он остановился и резко повернулся к своему палачу.
      – Знаешь что, парень? Не пойду я дальше. Хватит надо мной издеваться. Хочешь стрелять - -делай это здесь. А если ты такой смелый - давай на равных. На ножах, пистолетах, на чем попало. Ну?
      Тот покачал головой.
      – Зачем мне эта морока? Уложить я тебя уложу, но - хлопотно. Бегай по всему лесу, как Шварценеггер. У меня жизнь спокойная, сытая. Монету хорошую платят. К чему суетиться? А что идти дальше не хочешь - твое дело. И других далеко не водили. Потом прикопаем, чтобы труднее искать было.
      – Хрен с тобой, козел, раз ты такой бздливый! Очко заиграло - по-честному драться? Телохранитель только покачал головой.
      – Этим меня не проймешь. Я тебе не урка какой-нибудь, на "козла" не обижаюсь. Сигарету хочешь напоследок выкурить? Рюмки, извини, предложить не могу.
      Никита достал пачку, несколько раз крутнул колесико зажигалки. Так и не собрался получше купить, все то же китайское барахло. Про себя он решил, что раз уж выпадает погибать, то надо хоть колом каким-то огреть этого гада. Вот и сук подходящий валяется. Если прыгнуть внезапно, есть шанс. Как известно, ни одна пуля не убивает мгновенно. Черт, как не вовремя он попался!
      Палач поторопил:
      – Ну, докуривай, мне бежать надо.
      Так обыденно у него эти слова прозвучали!
      Никита буркнул:
      – Ничего, подождешь. Мне торопиться некуда.
      А сам сделал маленький, почти незаметный шаг в сторону, приближаясь к намеченной дубине. Последний раз затянулся, глубоко вздохнул и готов был уже ринуться, когда в утренней тишине вдруг громом прозвучала команда:
      – Стоять! Брось оружие! Милиция!
      Телохранитель дернулся от неожиданности, повернулся на голос, поднимая пистолет. Звонко ударил выстрел, и, не закончив поворота, он стал заваливаться лицом вперед в мелкий кустарник, росший тут повсюду.
      Никита, мгновенно упавший на землю, чтобы не попасть под случайную пулю, поднял голову. Из-за дерева вышел Шарипов, дунул в ствол пистолета, как заправский ковбой, сунул его в кобуру и протянул спасенному руку.
      – Поднимайтесь, Никита Павлович! С избавленьицем вас от смерти неминучей!
      – Да уж! - сказал Никита, отряхивая колени. - Вовремя вы. Этот идиот точно застрелил бы. Кстати, дайте своим людям задание поискать здесь получше. Как я понял, они на это место еще людей водили.
      – Обязательно проверим. Может, и откопаем что-то. А теперь скажите: что вы тут делаете? Нервы пощекотать захотелось? Подручные Нешина уже с ног сбились, вас ищут.
      – Нет, это вы сначала скажите, как удалось меня здесь обнаружить?
      – На то я и начальник. Сейчас начальниками редко дураки становятся. А почему именно здесь оказался - совсем просто. Небезызвестная вам гражданка Шестокрылова позвонила в управление и сообщила, что жить авантюристу Шереметьеву осталось совсем чуть-чуть. Оттуда сообщили мне в машину, которая стояла поблизости. Вот и сложилось.
      – Она так и сказала - авантюристу? - не поверил Никита.
      – Нет, конечно. Дамочка души, видимо, в вас не чает. Авантюристом гражданина Шереметьева я считаю. С полным на то основанием. Послушайте, очередной раз спрашиваю: оно вам надо? Ведь чуть не шлепнули. И уже который раз. Судьбу нельзя столько испытывать.
      – Теперь точно надо. Видите ли, у меня человеческое достоинство появилось. Я ведь не котенок какой-нибудь, со мной так обращаться нельзя. Вы вот тоже в дело втянулись. Что Носорог сделает, когда узнает, что начальник милиции его любимую "гориллу" застрелил?
      – Этот подонок моего человека зарезал. Причем не очень скрываясь. Даже отпечатки пальцев оставил.
      Шарипов присел, перевернул убитого на спину.
      – Могилев Семен Германович, двадцать семь лет, холост, дважды был под следствием, освобожден за недостаточностью улик. Великолепно владеет приемами рукопашного боя, различными видами оружия. Поэтому и стрелял я сразу на поражение. Остапенко ему прощать никак нельзя было. А начнись судебная тягомотина, он вообще сухим из воды вышел бы. Случались уже прецеденты. Вы, кажется, недовольны, что я эту мразь пристрелил?
      – Ну что вы, как можно! Я преисполнен искренней благодарности, но просто недоумеваю: так яро открещивались от участия, и на тебе!
      Никита тоже присел на корточки, достал из кармана телохранителя свой пистолет.
      – Надеюсь, оружие отбирать не будете? Оно мне очень нужно. Сами понимаете, тяжело в нашей деревне без "нагана".
      – Много ваша пушка помогла сегодня, - проворчал Шарипов. - Теперь тайны убежища не существует. Для меня по крайней мере. Намереваетесь туда вернуться?
      – А куда же мне еще деваться?
      – К примеру, под мою охрану. Хотя вы же моим людям не доверяете.
      – Скажем лучше, не уверен в их надежности. Софья Сергеевна не говорила по телефону, что я у нее прячусь? У немцев есть такая поговорка: "Что знают двое, знает и свинья". На их языке это складнее получается, но суть та же. Очень мне не хочется, чтобы Носорогу сообщили, что по соседству проживает страстно вожделеемый им школьный приятель.
      – Нет, успокойтесь, ничего такого она не сболтнула. Можете и дальше прятаться. А поговорка хорошая, обязательно запомню, спасибо. Поторопитесь, чтобы еще одного неприятного свидания не произошло.
      – А он? - кивнул на труп Никита.
      – Пусть здесь поваляется. Потом мои люди заберут. Вы у своей подружки спрашивали насчет наследства?
      – Конечно! И она точно такого же мнения, как и я. Но есть одно затруднение. По приказу Нешина убили ее отца. А это оставить просто так она не хочет.
      Никита рассказал о признании Л.М.
      – Порекомендуйте обратиться ко мне. Есть хорошие новости. Можно сделать сразу два добрых дела.
      – Каких же?
      – Я ей сам расскажу. Вы пока сидите и носа не высовывайте.
      – Всегда думал, что милиция с бандитами старается жить в мире.
      Шарипов резко остановился.
      – Послушайте, Никита Павлович! Может быть, хватит меня кусать? Милиционеры разными бывают. Слышали такой термин: правовое государство? Если мы будем стрелять во всякого, кто кажется подозрительным, то ничего путного не выйдет. Вот вы сказали про убийство Серетина по приказу Нешина. А доказательства у вас есть? То-то и оно. Ни улик, ни свидетелей. Ваше слово не многого стоит в суде.
      – Но Могилева застрелили?
      – Вы прикидываетесь или действительно такой идиот? Да к тому же неблагодарный. Я стрелял в преступника, застигнутого с оружием в руках. Еще вопросы будут?
      – Простите, Бога ради. Я не хотел вас обидеть, просто никак не пойму, что вокруг происходит. Какой-то гангстерский фильм.
      – Да все мы понять этого не можем. Ну, хватит, идите прятаться. У меня дел невпроворот. И запомните: сидеть тихо, как мышь в подполе!
      – Ну не могу я этого обещать! - сказал Никита.
      Начальник милиции в сердцах махнул рукой. По дороге он все же немного оттаял.
      – За свою квартиру не волнуйтесь. Ее стерегут. Даже дверь установили. Потом, если все благополучно закончится, расплатитесь.
      Они остановились у железной дверцы в стене. Пригодился запомнившийся код. Никита на всякий случай дослал патрон в ствол и, попрощавшись со своим спасителем, пошел к дому Серафима.
      Софья Сергеевна ждала его в зимнем саду.
      – Ну слава Богу! Я уже думала, что больше вас не увижу, места себе не нахожу от беспокойства.
      – Вы мой ангел-хранитель! Какая удачная мысль - в милицию позвонить.
      – Но все обошлось?
      – В лучшем виде.
      Кое-как отбившись от приглашения на завтрак, он поднялся к себе в комнату. Ему не хотелось сейчас разговаривать. Наконец-то дошло, что несколько минут назад он лишь чудом избежал смерти. Никита не раздеваясь лег на постель и тупо уставился в потолок. Он пытался разобраться с происходящим в душе. Из легкой игры с несколько нереальными приключениями жизнь его превратилась в тяжелое, грязное дело. Появились первые люди, убийство которых, так или иначе, было связано с ним.

      – Где Семен? Почему приходится ждать утреннего доклада? Мало я вам плачу, халявщики? Жрать, спать и по бабам таскаться горазды! А как службу исполнять - никого найти нельзя! Сюда его, пулей!
      Л.М. бушевал. Был он вообще человеком чрезвычайно вспыльчивым. Никита даже задумался: как это ему удалось в живых остаться после давешнего визита Носорога в контору? Ведь запросто мог разнести все "вдребезги и пополам".
      Он сидел в своей комнате и слушал, что происходит в кабинете Л.М. Не считая скандала с пропавшим телохранителем, ни о чем серьезном там не говорилось. Слышимость была превосходной. Кнопку паузы на встроенном в приемник диктофоне он пока не отпускал. Нужно терпеливо ждать, когда наконец скажут что-то важное для него. Или для Шарипова. Может ли служить доказательством в суде такая запись? Скорее всего нет. Но для расследования пригодится.
      Никита насторожился. Кажется, речь шла о нем.
      – Что с этим воздухоплавающим? Нашли?
      Незнакомый голос ответил:
      – Ищем, Лаврентий Михайлович.
      – Сколько можно искать? Какой бы ни был мелкий, а - человек. Неужели так трудно его обнаружить?
      – Он словно сквозь землю провалился. Даже милиция не знает, где он прячется.
      – Ну, это как раз неудивительно. А вот вам, бездельникам, стыдно должно быть. Еще раз позвоните к нему на работу, поговорите с нашими людьми. Не может быть, чтобы никто не знал. Я тоже кое с кем переговорю. Он точно в городе? Или сбежал куда глаза глядят?
      – Нет, на это у него времени не было. Где-то здесь, рядом.
      – Хватит предположения делать. Работайте. И помните: он мне нужен целый и невредимый. Чтобы ни одной царапины. Ясно?
      Послышался звук закрывающейся двери. Носорог, что-то напевая себе под нос, шуршал бумагами. В это утро он вел себя как какой-нибудь клерк. Сидел за рабочим столом, звонил по телефону, разбирался с документами. Звонки в основном были деловыми.
      Никита разжал потные пальцы, придавил кнопку паузы. Ну что же, подслушка оправдывала себя. И хотя ничего конкретного он пока не узнал, последний разговор наводил на серьезные размышления.
      Кто-то в его конторе работал на Л.М. Вполне обычное дело. Иметь осведомителей повсюду выгодно и ненакладно. При тех зарплатах, что получают конторские девицы, они будут рады даже самому маленькому приработку. Тем более что для этого не требуется серьезных усилий. Просто раз или два в неделю сообщать о том, что поделывает начальник и не появилось ли чего-то нового, на чем можно заработать. Скорее всего такие осведомители у Л.М. были повсюду. Но в случае с Никитой все обстояло серьезнее. Воздухоплавателем, несомненно, назвали его. А это могло означать только одно: секрета ангара больше не существовало. Плохая новость.
      Для Никиты возможность становиться маленьким и летать на "Мухобое" была лишь приключением. Для Носорога здесь пахло большими деньгами. Даже очень большими, если подойти к делу по-хозяйски. И уж он-то деньги не упустит. Понятно теперь, почему бывший одноклассник требовался ему живым и здоровым.
      Хотя нет, неясность оставалось. Кто такой Никита? Пилот-самоучка, который и принципа действия ангара тренажера не знает. Тут нужен оригинал-изобретатель, подсовывающий свои конструкции первому встречному, чтобы вылечить его от комплекса неполноценности и помочь избавиться от мух в кабинете. Логичнее было бы искать его. А Никиту убрать, чтобы не болтал лишнее. И не претендовал на наследство Митьки. Что-то тут не склеивалось.
      В любом случае ему действительно сейчас надо носа на улицу не показывать, а сидеть и слушать дальше.
      Приемник позволял свободно перемещаться по комнате, и Никита, не вынимая наушника, сунул его в карман и стал ходить из угла в угол. Ему показалось, что так будет легче думать. Хорошо хоть Софья Сергеевна не беспокоила расспросами. Вела она себя очень деликатно, но деликатность эта была в надежде, что потом все расскажут. Надолго ли хватит ее терпения?
      Итак, как же обстоят его дела? Чудом не убили, хотя сейчас выясняется, что у Носорога и нет пока такого намерения. Покойный Семен о приказе взять Никиту живым мог не знать. Просто вышел на утреннюю пробежку и напоролся на вылезающего из окна чужака. Вот и решил проявить инициативу. На свою голову.
      С другой стороны, Л.М. он все-таки нужен. Что тоже не радует, потому что нужда эта неясна и встреча вряд ли кончится добром. Эх, плюнуть бы на все действительно и убежать куда глаза глядят. Вместе с Аллой, естественно. Как она там? Нужно было и у нее в комнате микрофон оставить. Чтобы общаться хоть в одностороннем порядке. А так приходится каждый раз к Софье за помощью идти.
      Мурлыкнул телефон. Л.М. поднял трубку, послушал и сказал:
      – Впустить.
      Кто-то вошел в кабинет.
      Голос Л.М.:
      – Заходи, заходи, дорогой! Честно признаюсь - не ожидал тебя в гости. Выпьешь чего-нибудь?
      Опять незнакомый голос, но уже не угодливый, как предыдущий, а спокойный и уверенный.
      – Лавр, ты же знаешь, по утрам я не пью. Что, не доносили?
      – Какие доносы? Разве у меня повсюду уши? Среди твоих людей точно нет.
      – Так я тебе и поверил. Ну да не об этом речь. Предложение есть. Обсудим?
      – Ну-ка, ну-ка, что за предложение? Знаю, с мелочью не придешь. Садись, поговорим.
      Хозяин и гость шумно уселись. Никита даже поморщился - так ударили по ушам скрип мебели и шарканье подошв. Пленка в диктофоне медленно двигалась - подслушиваемый разговор мог оказаться интересным.
      Л.М.:
      – Сигару хочешь? Нет? Ну, слушаю.
      Гость:
      – Предложение вот какое. Ты мне отдаешь Калашникова, а я больше не трогаю дочку Серетина. И никаких претензий на его долю не имею.
      – Это какого Калашникова? Автоматного конструктора? Так нет его у меня. По-моему, он в Ижевске живет.
      – Даже не смешно. - Голос гостя, и так не очень приветливый, стал ледяным. - Калашников - это тот сумасшедший изобретатель, которого ты у себя в подвалах держишь. Давай не будем из себя клоунов корчить. Я все знаю, и тебе известно, что я знаю. Что скажешь?
      – Клоунов, говоришь, корчить не будем? - задумчиво протянул Л.М. - Так я и не корчу. А вот ты ко мне в дом пришел и ваньку валяешь. Знать, может быть, что-то и знаешь, да не все. Если бы все знал, ты бы танки пригнал и меня штурмом брать пытался. Потому что Калашникова я тебе и за золото партии не отдам. И девку Митькину ты больше не тронешь, женишок. Сонька есть - вот ею и довольствуйся. А Алка под надежной крышей. Туда ручонки твои шаловливые не дотянутся. Понял, Серафим шестикрылый?
      Л.М. торжествовал. Все козыри были у него. Почему бы и не попинать конкурента?
      Никита едва не подпрыгнул на месте, когда открылось, кто пришел к Носорогу. Надо же, сам Серафим пожаловал. Не рассчитывал на такой прием? Ерунда, это Л.М. чего-то не понимает. Не мог Шестокрылов вот так, запросто, свою игру сдавать. Ну-ка, что они дальше скажут?
      Он оказался прав. Серафим остался спокоен.
      – Не зря тебя прозвали Носорогом, - с сожалением сказал он. - Хоть и здоровый, но тупой. Думаешь, Бога за бороду ухватил? И не такие обжигались. Значит, не отдашь Калашникова? Ну, пеняй потом на себя. Разреши откланяться, Лаврентий Михайлович. Твой-то тезка поумнее был. А все равно напоролся. Такая уж у вас, Лаврентиев, судьба.
      Л.М. промолчал. После того как Серафим ушел, он вызвал к себе одного из телохранителей и велел проверить, у себя ли Алла. Она была в комнате. Успокоившись и решив, что конкурент просто блефовал, Л.М. сказал:
      – Семена не нашли? Ну точно, сука к этой нефтяной гниде переметнулся. От него все и известно. Гошу послать, чтобы вызнал, куда перебежчика дели. С девки глаз не спускать. Если что срочное - я в подвале.
      Никита теперь пожалел, что не было возможности пристроить маленький микрофончик и на пиджак Носорогу. Выяснилось бы, кто этот Калашников.
      Впрочем, он и так догадывался. Узнав о полетах Никиты, Л.М. разыскал создателя ангара и заставил его работать на себя. Для того и привозили различное оборудование на виллу. Теперь длинный бедняга-изобретатель страдал из-за своего альтруизма. Сделал, называется, подарок хорошему человеку! Заперли в каземат и принудили работать на бандитов. Он почувствовал угрызения совести, хотя впрямую и не был виноват в беде своего благодетеля. Хорошо бы найти способ выручить его из лап Л.М.
      Он вытащил горошину из уха, выключил приемник и лег на постель. Вот так, значит. Не только свои проблемы решать, но еще и конструктора ангара спасать придется. Извини, Шарипов. Как тут усидишь в безопасности, не высовывая носа? Подслушивать, конечно, полезно. Однако одной информацией не обойтись. Действовать все равно надо.
      А что он сейчас может? Из дома не выйти - на охранников напорешься в два счета. Аллу позвать нельзя - за ней теперь усиленную слежку установят. И в подвал виллы Носорога никак не попасть. Остается лежать и слушать. Эта патовая ситуация ему совсем не нравилась.
      В дверь постучали.
      – Да-да, - сказал он, приподнимаясь на постели.
      Вошла Софья Сергеевна.
      – Как вы тут?
      – Спасибо, все просто великолепно. Я давно уже так не отдыхал.
      – Отдыхали? - с сомнением спросила хозяйка.
      – Конечно! Уютная комната, прекрасный стол. И никаких забот о завтрашнем дне. Так бы всю оставшуюся жизнь здесь и провел.
      Он, конечно, лукавил. И Софья Сергеевна его лукавство понимала.
      – Бросьте, бросьте. Вы хороший человек, но лгать вам совсем не идет. У меня хорошая новость. Есть возможность покончить со всеми невзгодами.
      – Отлично! Вы, как всегда, - с благой вестью.
      В душе тем не менее Никита насторожился.
      Что еще за хорошие новости? В последние дни с ним ничего особенно хорошего не происходило.
      – Пойдемте, - поманила она. - Я сейчас вас кое с кем познакомлю.
      Он поднялся с постели, пригладил волосы.
      Знакомиться с кем-либо совсем не хотелось. Но, может быть, судьба подбрасывала выход из положения?
      Спустившись по лестнице, они вошли в комнату. В дальнем ее конце сидел в кресле мужчина средних лет, ничем на первый взгляд не примечательный. Серый, в мелкую полоску костюм, неброские туфли, галстук, перечеркнутый темно-розовой молнией. Бородка, сильно отдающая в седину, внимательный взгляд то ли голубых, то ли серых глаз. Незнакомец курил, отставив сигарету в сторону, словно боялся, что пепел попадет на его брюки. Он не встал при виде вошедших, не сделал приветственного жеста. Сидел и смотрел, как Софья Сергеевна подводит Никиту, предлагает ему присесть. Было в его поведении спокойствие хозяина.
      Никита уже понял, с кем ему предстоит разговор, и мельком глянул на Софью Сергеевну. Надо же, как подставила! Вот и верь после этого замужним женщинам. Перед ним был сам Серафим, второй после Л.М. человек в городе. И встреча со вторым, как и с первым, не предвещала ничего хорошего. Хотя... Враги наших врагов да будут нашими союзниками. Может быть, Софья Сергеевна и права. Посмотрим.
      Он поздоровался, тоже закурил. Хозяйка представила мужа:
      – Олег Львович. Олег, это Никита Павлович, я тебе о нем рассказывала.
      – Как же, прекрасно помню. Тот самый молодой человек, который моих ребят вокруг пальца обвел в "нефтяном доме". Я не ошибся?
      – Не ошиблись. Уж извините, так получилось.
      – Да я не расстраиваюсь. Они сами виноваты. Работали непрофессионально.
      Никита решил не очень стесняться.
      – Ну, если это можно назвать работой...
      – А почему нет? Сейчас каждый зарабатывает как умеет.
      – Не хотел бы я так зарабатывать.
      – Я вам и не предлагаю. Для подобной работы нужен определенный склад характера и ума.
      – Считаете, что я недостаточно умен? 
      – Умны и достаточно. Но не в том направлении.
      Это походило на разминку перед серьезным разговором.
      Наконец Серафим сказал:
      – Как вы понимаете, я целиком в курсе ваших проблем. А вы кое-что знаете о моих.
      – Откуда бы? - сделал вид, что не понял, Никита.
      – Вы слушали мой разговор с Нешиным. Только не надо отпираться. Технические средства сейчас доступны практически всем.
      Значит, на волне подслушки в кабинете Л.М. был еще как минимум один приемник.
      – И что, эти "практически все" слушали, о чем вы беседовали с Носорогом?
      – Зачем же? Вы да еще один человек. Наш разговор шел о таких вещах, которые широкому кругу знать совсем не надо.
      – О людях, вы хотели сказать, - не удержался Никита.
      – Об этом тоже. Но ведь за людьми стоят вещи и дела.
      – Для меня на первом месте люди.
      – Прекрасно вас понимаю. Поэтому и хочу вам помочь. Не упустив при этом, конечно, своей выгоды. Готовы выслушать?
      – Попробую, - усмехнулся Никита. Он совершенно не боялся этого соперника Л.М. Убивать сейчас никто никого не будет. Речь идет о возможности заработать, оружие пусть пока отдохнет.
      – Предлагаю честную сделку. Для вас дочь покойного Серетина очень многое значит, правда? Мне она сейчас не нужна. Деньги, что остались от отца, по крайней мере, большая их часть, как выяснилось, практически недоступны. Словно предчувствуя свою гибель, он перевел средства на счета в зарубежных банках. Номера этих счетов тщательно спрятаны. С помощью вашей Аллы Нешин надеется их получить. Одновременно ему в руки попала информация о неких технологических процессах, способных изменить весь современный мир. Громко сказано, понимаю, - поспешил он заметить, увидев нескрываемую усмешку Никиты. - И тем не менее это так. Ну, или почти так. Сейчас мы не будем вдаваться в подробности и выяснять возможности изобретения господина Калашникова. Хотя лично я уверен, что эта технология может принести прибыль гораздо большую, чем даже автомат конструкции однофамильца незадачливого изобретателя. Нешин не дурак, но так до конца и не понял, что скрывает в подвале. Он более уверен в наследстве Серетина. Помните, он говорил, что Калашникова не поменяет даже на золото партии? Уверяю вас - чистый блеф. Я имею самую достоверную информацию.
      – Так что от меня требуется? - спокойно спросил Никита. Его опять загоняли в угол. Ощущать спиной стены становилось уже привычным.
      – Всего лишь добровольная помощь. Мне нужен Калашников, а вам - дочь Серетина. Можем договориться, как деловые люди. Игрушка также остается вам.
      И этому он понадобился. Что за нужда такая появилась у всех в скромном чиновнике? Или Серафим, как Шарипов, хочет схлестнуть Никиту с Л.М. и посмотреть, что получится? Сегодня утром уже чуть не получилось. Он ведь дилетант и обязательно наделает ошибок.
      – Ничего не понимаю, - сознался Никита. - Какая от меня может быть помощь?
      – Погоди, Олег, - вдруг вмешалась Софья Сергеевна. - Вечно ты турусы на колесах начинаешь разводить. А тут нужно жестко разговаривать. Выполняет дело - пусть идет на все четыре стороны. Нет - уберут его, чтобы под ногами не путался. Да и девчонка нам теперь не нужна;
      Никита с изумлением уставился на нее. Вот вам и ангел-хранитель! Он, кажется, начинал догадываться, кто в этом доме хозяин. И то правда, не очень походил лощеный Серафим на роль крупного бандита. Вспомнились слова Сашки о том, что сколопендра вертит его шефом. Ай да Софья!
      Но картинка не складывалась. А как же помощь влюбленным, поездки, звонки? Или все это лишь ради возможности быть в курсе событий, влиять на них в нужном направлении? Ладно, надо запомнить, чтобы потом при удобном случае разобраться с этой метаморфозой.
      Сейчас же не стоит нервничать и хвататься за пистолет. Еще успеется.
      – А почему Алла больше не нужна? - вопросил он как можно более невинным тоном.
      – Потому, - самодовольно усмехнулся Серафим, - что все номера Митькиных счетов уже у нас. Прошляпил их Носорог.
      – Заткнись, идиот! - взорвалась Софья Сергеевна. - Он не должен об этом знать! А если проболтается? Как теперь его туда посылать?
      – Ни о чем я болтать не буду, - заверил ее Никита. - Деньги эти Алле не нужны, мне - тем более. Все давно решено. Но Нешин приказал убить ее отца. Девушка хочет отомстить. Если поможете это сделать - забирайте себе все капиталы, мы как-нибудь без них проживем.
      – Не верю в альтруистов, - сказала Софья Сергеевна. - Но вас уже немного изучила. Кажется, не врете. Хорошо, будем контролировать. Обещаю твердо: предоставите этого изобретателя - честно отпустим. А теперь слушайте внимательно, что вам предстоит сделать.
      Серафим сидел, красный, сконфуженный тем, что проговорился, и в инструкции своей супруги старался не встревать...
      ...Никита, стукнув в дверь всего раз, вошел, не дожидаясь ответа. Госпожа Шестокрылова, повернувшись в крутящемся кресле от экрана компьютера, выжидательно смотрела на него.
      – Позволите сесть? - спросил Никита.
      Она сделала приглашающий жест в сторону небольшого кожаного дивана, стоявшего у стены. Никакого удивления или возмущения неожиданным визитом. Пощелкала клавишами и отключила монитор.
      – Я вас слушаю. Только не курите здесь.
      – Не буду, - согласился Никита. - А пришел я вот зачем. До выхода время еще есть, захотелось задать несколько вопросов. Ответите?
      – Если это не что-то интимное, - усмехнулась она.
      – Ни в коем случае! Мне просто нужно прояснить наши отношения. Вы серьезно позволили бы своему мужу жениться на Алле?
      – Конечно, нет. Все это похищение было лишь дымовой завесой для Носорога. Чем больше суеты вокруг вашей возлюбленной и наследства ее незабвенного папочки, тем крепче уверенность, что деньги здесь. В действительности же основной капитал, как вы уже знаете, - за границей. Вот в этом направлении мы работали. Ваш Л.М. так до сих пор и не знает, что скупердяй Серетин дочери оставил гроши. По сравнению с тем, что отправил в щвейцарские и немецкие банки, естественно. Может быть, собирался оставить ей все, но его поторопились убрать. Неожиданная смерть всегда нарушает чьи-то планы. Мне же она только помогла.
      А когда вы появились вблизи нашего дома, я поняла, что можно на этом сыграть. Вот и стала помогать несчастным влюбленным. Согласитесь, довольно успешно.
      – Послушайте, а зачем вам все это надо?
      Она правильно поняла вопрос. Встала с кресла, прошлась по толстому ковру, устилавшему весь ее кабинет-будуар.
      – Знаете, когда муж - идиот, жене очень трудно удержаться, чтобы не взять дело в свои руки. Но насколько эффективнее можно руководить отсюда, чем шляясь по этим деловым встречам, застольям и баням с девочками. Голова человеку дана, чтобы думать, а не жрать водку и омаров. Пусть этим Олег занимается, если на большее не способен. Я же всегда смогу направить его туда, где можно получить наибольшую выгоду. У меня огромная сеть осведомителей. Есть и в вашей конторе. Удивлены?
      – Нисколько, - покачал Никита головой.
      Значит, кроме ушей Носорога, среди его девиц был и Софьин стукач.
      – Демонстрировать свои богатство и влияние - глупо. Нешин может думать, что он самый-самый. Чванство соперника - его слабое место. В действительности дело обстоит совсем наоборот. И я надеюсь, что вскоре смогу окончательно его уничтожить. А вы мне поможете.
      – В меру разумного. Вы знаете, что мне нужно. В драку за деньги я не полезу.
      – Этого и не требуется, - успокоила Софья Сергеевна. - Сделаете свое дело - и adios! Можете быть свободны.
      – Ну хорошо. Последний вопрос. Почему вы у себя в зимнем саду тропики устроили? Нравится там отдыхать?
      – Я в тропиках ни разу не была. Был Олег после института. И не захотел меня, тогда еще совсем молодую дурочку, взять с собой. Привез немного чеков "Внешпосылторга", хотя мог заработать втрое, вдесятеро. Некому подсказать было. Вот тогда я и решила, что он будет делать только то, что я скажу. А зимний сад - напоминание о его глупости. Когда мужу случается проявить инициативу, я отправляю его туда, чтобы сидел и думал, какой он идиот.
      – Да, - покачал Никита головой. - Такого я еще не слышал.
      – И больше не услышите. Выяснили, что вас интересовало? Не смею задерживать. Идите готовиться. Мне тоже нужно вниз спуститься.
      Они вышли вместе. Никита, ступив на лестницу, оглянулся. Госпожа Шестокрылова уходила по коридору в другую сторону.
      Собственно, готовиться ему было нечего. Все станет ясно позже. Основные дела оставались здесь. На все у него немногим более часа. Если не помешают. Он немного послушал свой приемник. Оба канала передавали тишину.
      "Кольт" у него отобрали. А второй остался в ангаре. Ангар же стоял в шкафу в комнате Аллы. Если его до сих пор не обнаружили люди Л.М. Никита очень надеялся, что этого не случилось. Не хотелось, чтобы там чужие шныряли. Скоро возможность узнать все у него будет. Или нет?
      Когда Пелевин зашел за ним, Никита лежал на постели, курил, стряхивая пепел прямо на ковер. Такой демонстративный жест, чтобы не думали, что совсем его сломали. Телохранитель, увидев это хамство, поморщился, но ничего не сказал. А может, ему было наплевать на хозяйский ковер.
      Не дожидаясь, пока позовут, Никита поднялся, затушил сигарету.
      – Ну что, паренек, пошли?
      Пелевин хмыкнул.
      – Какой я тебе паренек? Думаешь, по башке шарахнул, так теперь хамить можно?
      Никита не стал напоминать ему удар на кладбище, просто сказал:
      – Настроение хорошее, вот и хочется всех пареньками называть. Не обижайся.
      Телохранитель оглядел его с уважением. Человеку едва ли не на плаху идти, а у него настроение хорошее,
      У выхода из дома их поджидала Софья Сергеевна. Самого Серафима не было.
      – Попрощаться вышли? - спросил Никита. - Боитесь, что больше не увидите?
      – Вы слишком плохого обо мне мнения, - поджала губы женщина. - Риск минимальный, и мой план обязательно сработает. Но на всякий случай - удачи.
      Она так быстро коснулась губами его щеки, что Никита не успел отстраниться. Удивительное все же создание!

      Дальше ему пришлось идти одному, Пелевин тоже остался у дома. Путь был знакомый. Не далее, как вчера утром, он здесь уже шел. Но сегодня не стал пробираться к заднему входу, подошел к парадному и подергал за медную ручку колокольчика. Дверь отворил Федюня. Увидев Никиту, он оторопел.
      – Ну, что уставился? Не ждал? Давай веди к хозяину.
      Отодвинув еще не вышедшего из ступора охранника, прошел в холл. Здесь ему бывать не приходилось. Но рассматривать гобелены на стенах и вычурную мебель сейчас не хотелось. Примерное расположение комнат он знал.
      – Куда идти, по лестнице? Да не стой ты, как памятник Дзержинскому, веди!
      Федюня наконец начал приходить в себя.
      – Ты чего тут делаешь?
      – Сказано же - к твоему хозяину пришел. Доложишь или придется без доклада?
      Охранник все же вспомнил профессиональные обязанности, споро обыскал его и повел вверх по лестнице. Ему очень хотелось спросить, не сумасшедший ли Никита, - это видно было по выражению лица.
      Осторожно постучав в большую дубовую дверь, он исчез за ней и тут же вернулся.
      – Заходи-те.
      Уважают тут самоубийц, подумалось Никите, выкают. Он переступил порог кабинета.
      Комната показалась ему совсем незнакомой. Ведь он видел ее ночью, сквозь фонарь самолета. Л.М. сидел за своим столом, положив на него сжатые кулаки и пристально глядя на непрошеного, но желанного гостя.
      – Значит, жив, - хрипло сказал он. - А я уж опасаться начал, что кто-то из моих ретивых тебя хлопнул, невзирая на приказ. Это хорошо. С чем пожаловал?
      – Да вот, заглянул мимоходом, - нагло заявил Никита, сел в глубокое черное кресло сбоку от стола и добавил: - Я слышал, ты гостей сигарами угощаешь. На хорошую не расщедришься?
      Носорог молча пододвинул ближе фанерную коробку настоящих кубинских. Гость покопался в ней, выбрал одну и обрезал ее кончик специальным острым ножичком. Со вкусом раскурил. Окутавшись ароматным дымом, продолжал:
      – Удивляешься, что сам, без приглашения явился? А как бы я узнал, что меня приглашают? Что-то твои орлы никак службу не выправят. Выгони ты их. Бездельники ведь. Новых набери, да поумнее, с высшим образованием. Чтобы уже твердо знали, как работать, что хозяину требуется.
      Л.М. наконец улыбнулся.
      – А стрелять они из компьютеров будут?
      – Стрелять не каждый день приходится, думать - каждый. Но это так, к слову. Пришел я по очень серьезному делу - просить у тебя руки Аллы. Родителей, сам знаешь, у нее не осталось, единственный близкий человек - ты, опекун. Мы любим друг друга, хотим быть вместе.
      – Нет, - коротко ответил Л.М.
      – Это почему же? - удивился Никита. - Чем я плох?
      – Всем плох. Тебе же было сказано - не по Сеньке шапка. Девчонку я тебе не отдам. Жалко мне ее.
      – Потому жалко, что сам на ней жениться задумал?
      – Не твое собачье дело мои задумки. А за то, что сам пришел, благодарю. Все моим людишкам меньше заботы. Есть для тебя занятие, как раз подходящее.
      Он нажал кнопку на маленьком пульте. В дверях тут же возник Федюня.
      – Ну-ка, Федор, возьми этого молодца и отведи его в подвал, в отдельные апартаменты. Да смотри как следует, чтобы чего не выкинул. Знаешь, какой он мастак.
      – Ничего, Лаврентий Михайлович, отсюда он не убежит, - осклабился охранник. - Может, ему браслеты нацепить? Для верности.
      – Нет, - поморщился Л.М. - Это лишнее. Там двери прочные. Но все равно посматривай.
      Никита сопротивляться не стал. Сказал только:
      – Зря ты так, Лаврентий. И сам не гам, и другому не дам. Как собака на сене.
      – Иди, иди, - подтолкнул его в спину Федюня. - Да не базарь, а то в тыкву получишь.
      Пока события развивались, как и было предусмотрено. Неужели Л.М. не заподозрил подвоха? Не должен был, все психологически верно замотивировано. Пришел дурашка влюбленный за своей подругой. А здесь его давно ищут. Что же такое Носорог задумал? И при чем здесь длинный изобретатель Калашников?
      Федюня, подгонявший его время от времени, бубнил сзади:
      – Ну вот ты, сука, мне и попался. Отведу душу. Все вспомню. Юшкой умоешься.
      Никита не обращал на это внимания. Пока не тронут, он нужен. А потом некогда им старые обиды вспоминать будет. Потому что появятся новые.
      Он надеялся, что Алла тоже слышала его разговор с Л.М. Микрофон, сброшенный с самолета, все еще оставался на шкафу в кабинете. Вот только, узнав, она будет недоумевать, зачем Никита пришел сюда. И сообщить о плане Шестокрыловой нет возможности. Софья даже позвонить не может.
      Дверь, мимо которой они как раз проходили, бесшумно приоткрылась и тут же закрылась вновь. Но этого мгновения Никите хватило, чтобы увидеть взволнованное лицо девушки. Он даже подмигнуть ей ободряюще не успел. Федюня ничего не заметил, красочно описывая, что он сделает с пленником, как только разрешат.
      – Ну, ты и несешь, - сказал Никита громко, надеясь, что Алла услышит и поймет: он здесь не зря и ему ничего не грозит. - Уши вянут. Сам же знаешь - не даст твой хозяин меня терзать. Я ему нужен, и заткнись, будь добр. Думать мешаешь.
      Это был верный тон. Федюня, очевидно, не посвященный в планы Л.М. насчет пленника, действительно заткнулся и только зло сопел.
      У входа в подвал стоял, скрестив на груди руки, второй из личных телохранителей Носорога. О печальной судьбе Семена он еще не знал.
      – Шеф приказал этого в камеру, - сказал Федюня.
      – Стоп! - возмутился Никита. - Речь шла об апартаментах! Какая еще камера?
      – А это и есть апартаменты, - осклабился Федюня. - Нары есть, умывальник, параша. Все удобства! И номер на одного. -Живи и радуйся! Давай топай!
      – Погоди, - остановил его телохранитель. - Сейчас я инженера запру, чтобы они не встретились случайно.
      Он скрылся за дверью, а Никита с конвоиром остались перед ней.
      – А что это за инженер? - спросил Никита.
      – Да так, умник один. Вроде тебя.
      – Его тоже в камере держат?
      – Когда как. Если хорошо себя ведет, то разрешают по коридору гулять. От камеры до лаборатории. И обратно. Все, хорош вопросы задавать! А то не посмотрю, что шеф бить тебя запретил, Так и ткнешься мордой в стену.
      Никита благоразумно замолчал. Вернулся телохранитель, кивнул:
      – Идите.
      Дверь только казалась резной и ажурной. Изнутри обнаруживалось, что сделана она из листа стали, и довольно толстого. Сложный замок с распорными штангами исключал всякую возможность открыть ее первой попавшейся отмычкой. Вниз вели несколько ступеней под низкой аркой. На площадку в конце ступеней выходила обычная, сбитая из досок дверца.
      Федюня нажал потайную кнопку, и часть беленной известкой стены бесшумно сдвинулась в сторону. Там начинался просторный коридор, по дуге уходивший влево. В стенах по обе стороны через равные промежутки были металлические двери со смотровыми глазками и прямоугольными окошками для передачи пищи. Все производило впечатление тюрьмы, только очень чистой. Никита не верил своим глазам. В нескольких километрах от города существовало тайное узилище! Человека, попавшего сюда, можно было искать до скончания века. Как часто Л.М. использовал свою подземную тюрьму и кого в нее заключал? Но гораздо более животрепещущий вопрос: сможет ли Никита выбраться отсюда? Не хотелось бы стать чем-то вроде Эдмона Дантеса или Железной маски.
      Двери в камеры не запирались на обычный ключ. Имелся кодовый замок, похожий на тот, что был у выхода в стене, окружавшей поселок. На этот раз подсмотреть код не получилось. Федюня оттолкнул Никиту в сторону и быстро набрал номер. Щелкнул запор.
      – Давай заходи! - скомандовал конвоир.
      Никите захотелось тут же врезать ему от души, но, во-первых, он помнил, как ловко этот парень расправлялся с пьяными мужиками, приставшими к Алле в "Гори", а во-вторых, еще не время было показывать характер. Кроме того, Федюня, почувствовавший его колебание, вытащил из-под мышки пистолет и демонстративно передернул затвор. Пришлось покориться.
      Камера была небольшой, три на четыре метра. У стены на цепях висел откидной лежак с брошенным на него одеялом. Имелись также унитаз и умывальник с одним краном. Больше ничего из мебели узнику не полагалось. Под потолком в корзинке из стальной сетки ярко светила мощная лампа. Он поискал взглядом выключатель, но не обнаружил его. Несмотря на бетонные стены и пол, холода в камере не чувствовалось. Идеальное место для отдыха человека, уставшего от жизненной суеты и мечтающего отоспаться. Но спать ему как раз и не хотелось.
      Прежде чем Федюня захлопнул дверь, Никита потребовал:
      – Сигареты есть? Гони, у меня всего пара штук осталась. И почитать что-нибудь принеси, чтобы не скучно было сидеть!
      Пачку "LM" охранник нехотя ему отдал, а насчет литературы высказался в том смысле, что в камере книги не положены. Кроме Уголовного кодекса.
      – Ну и ладно! - сказал узник. - Ты сам-то другого, наверное, не читал.
      Федюня сплюнул презрительно и молча закрыл дверь.
      Никита прошелся по камере, присел на лежак. Был тот жестким, сколоченным из толстых, плохоошкуренных досок. После ночи, проведенной на нем, наверняка будут болеть спина и бока. Да еще и подушки нет. Никакой заботы о заключенных! Хоть жалобу подавай в Управление тюрем.
      Он лег, закинув руки за голову, уставился в потолок. Свет сильной лампы резал глаза, и пришлось опустить веки. За узниками нужно наблюдать. Где здесь может прятаться объектив телекамеры? Надо обязательно выяснить, это пригодится в дальнейшем.
      Надолго в тюрьме он задерживаться не собирался. План Софьи Сергеевны рассчитан был всего на день-два, много - три. И следующий ход отдавался Л.М. Никите же в заточении надлежало спокойно ждать естественного развития событий, по возможности накапливать информацию. Однако в камере с информационными источниками было туговато. На всякий случай он осмотрел ближайшую стену на предмет надписей, оставленных предыдущими постояльцами. Но на гладкой белой поверхности не имелось ни царапины. Он вспомнил, что поселок был построен не очень давно. Вряд ли многие смогли за это время посетить подземную тюрьму. Просто Носорог возводил свою виллу с большим размахом и прицелом на будущее.
      Здесь же, в подземелье, должна была располагаться и лаборатория изобретателя Калашникова. Никите, как и Серафиму (а точнее, его жене), казалось, что Л.М. не до конца понимает возможности миниатюризации материальных объектов и живых существ. Такая установка могла использоваться во всех областях человеческой деятельности. Никита не сомневался, что уж Софья Сергеевна не станет внедрять изобретение Калашникова в народное хозяйство, а найдет ему самое нестандартное применение. Для перевозки наркотиков, к примеру. Загрузить ангар микроскопическими пакетами с опием или героином, подключить его к аккумулятору - и можно везти хоть тонну, хоть две. Весить такой контейнер будет немного. А специальные собачки запах могут не учуять. Хотя нет, они и совсем малые количества находят. Ну, придумают еще что-нибудь весьма полезное для своей наживы. Сказал ведь затюканный Серафим, что Никита мыслит не в том направлении.
      Но для чего-то же нужны были Калашников и его изобретение Носорогу? А заодно потребовался Никита, летчик-любитель, истребитель мух и ос. Для чего? Вот над чем следовало поломать голову.
      Как ни жестко было лежать на досках, прикрытых лишь тонким байковым одеялом, как ни заливала лампа под потолком ослепительным светом камеру, он все же задремал. Снился ему "Мухобой", верный самолетик, отважно сражающийся с полчищами разнообразных летающих насекомых. А когда сон прервался скрипом открывающейся двери, Никита уже знал, какую участь ему уготовил Л.М.
      Федюня успокоился и новых несчастий не обещал. Просто сказал:
      – Поднимайся, пошли. Ведено тебя привести.
      Никита потер лицо ладонью, проворчал с досадой:
      – Все у вас не как у людей. Только разоспался - нет, вставай. И умереть спокойно не дадите.
      – Это с полным удовольствием! - хихикнул Федюня. Мысль о смерти ненавистного пленника ему понравилась.
      – Не дождешься - мстительно заявил узник. - Еще и тебя сюда засажу!
      – Мечтать не вредно, - сказал тюремщик, но тему развивать не стал.
      Повернули не направо, к выходу, а в другую сторону. Шагая по коридору, который загибался все больше и в конце концов должен был сомкнуться в кольцо, Никита понимал, что его скорее всего ведут на встречу с Калашниковым. Пока ничего непредвиденного не происходило.
      – Стоп! - скомандовал Федюня.
      Они остановились перед дверью, несколько отличавшейся от остальных: не было прямоугольного окошка. Зато имелась кнопка звонка, на которую конвоир и нажал. Через секунду выглянул телохранитель Л.М., молча посторонился, пропуская.
      Комната за дверью нисколько не походила на камеру. Это была даже не комната, а средних размеров зал, освещаемый скрытыми в низком потолке светильниками. Что тут планировалось вначале, при строительстве виллы, оставалось только гадать. Сейчас же круглое помещение походило на лабораторию сумасшедшего ученого из фильма ужасов. За прозрачными перегородками у стен стояли маленькие станки для работы по металлу. Установки, напоминавшие одновременно крупные трансформаторы и электронно-вычислительные машины начала шестидесятых годов, занимали почти все оставшееся пространство. Между ними были втиснуты столы, заваленные всевозможными приборами, перепутанными проводами, непонятного назначения деталями. В центре зала, где оставалось еще немного места, стояло овальное сооружение с крышкой из очень толстого зеленоватого стекла. Над ним нависал блестящий металлический колпак, что наводило на мысль об операционной. Никита поежился. Не хватало еще, чтобы сейчас его принялись препарировать, как лягушку! В целях научных изысканий для дальнейшего роста благосостояния Лаврентия Михайловича Нешина.
      Но резать никто никого не собирался. Тут проводили эксперименты для создания еще одного микросамолета. А то и многих. Никита настолько уже изучил Л.М., что ему теперь легко было угадывать ход его мыслей. И сейчас предстояло убедиться, насколько точно он это сделал.
      Войдя в зал, он поначалу не увидел людей. На этой технической свалке они терялись среди машин. Воздух наполняло басовитое гудение работающей аппаратуры, заглушавшее все остальные звуки. Но вот из-за центрального стола мелькнула рука в призывном взмахе, и он увидел, что это сам Носорог, стоя рядом с Калашниковым, не хочет перекрикивать шум и требует, чтобы он приблизился. Никита, лавируя между столами, стараясь ничего не зацепить, пошел к ним.
      С той памятной встречи изобретатель миниатюризации нисколько не изменился. Большой нос, похожий на клюв, по-птичьи склоненная на сторону голова, рассеянный взгляд под очками. Калашников что-то пытался говорить Л.М., сцепив перед грудью просительно тонкие пальцы, но тот его не слушал, отмахивался нетерпеливо. Никита наконец расслышал:
      – Да выключи ты к черту свою гуделку! Изобретатель пожал беспомощно плечами, повернул несколько рукояток, и шум затих. Л.М. вздохнул облегченно.
      – Ну вот! А то ни самому сказать, ни других послушать.
      – Но ведь я не закончил опыт! - возразил ему Калашников.
      – Позже закончишь. Времени у тебя теперь много, на все хватит.
      – Вы же обещали отпустить! - возопил несчастный изобретатель.
      – Раз обещал - отпущу. Когда все закончишь. Кому прикажешь со всем этим хозяйством возиться? Мне?
      Он повернулся к Никите.
      – Не догадываешься, зачем тебя сюда позвал?
      – Точнее будет, приказал привести.
      – Не придирайся к словам. И все же - не догадываешься?
      – Догадываюсь. Хочешь летать меня заставить.
      – Верно. Да не просто летать, а воевать в воздухе.
      – С кем? С мухами?
      – Есть достойный противник. Позже с ним встретишься.
      – Так ты что, собрался воздушные бои устраивать?
      – А как же! Помнится, ты как-то в "Водяре" наблюдал нечто подобное. Теперь пришло время самому поработать немного.
      Примерно это Никита и предполагал. Не додумался только, что сражаться ему придется на потеху публике не с каким-нибудь ужасным насекомым, а с другим пилотом. Мог бы и догадаться, что придумает Носорог. Когда один человек старается растерзать другого, это гораздо интереснее, чем если бы его самого терзал дикий зверь. Хотя гладиаторы сражались на арене и со львами.
      – Значит, мы будем убиваться, а вся эта сволочь - ставки на нас делать? Хорошо придумано, просто здорово! Твоя идея?
      – Ну, моя. Да не горюй. Все в твоих руках. Собьешь его - получишь что заработал. И свободен. Собьют тебя - не обессудь. Значит, не повезло:
      – Кто он?
      – Не спеши, все узнаешь в свое время. Сначала нам господин ученый самолеты должен сделать. Впрочем, хватит пока и одного. У тебя-то есть? Не лги, все знаю. Только где он? Лучше сознайся. Мучить не буду. Но посуди сам: летать и воевать легче на знакомом самолете. Верно? А то подсунут черт-те что и сгоришь в пять минут.
      Нельзя было отрицать, что рассуждает он логично. К тому же в ангаре был еще один пистолет. И гранаты. Лишь бы Калашников не проболтался, чем снаряжал ангар "Мухобоя". Так что говорить, где он спрятан, придется. Или еще немного поскандалить, чтобы согласие не казалось подозрительно скорым? Много чести! Пусть Носорог считает, что припер Никиту к стене и деваться ему некуда. Надо попробовать еще кое-чего выгадать.
      – Что с Аллой решил? - помолчав, спросил он.
      – А что решать? Все без изменений.
      – Не пойдет. Мое условие: если я побеждаю, отпускаешь ее и меня. Если нет - твоя взяла. Л.М. задумался. Потом сказал:
      – Ладно, договорились. Она мне в принципе и не нужна больше- Капиталы ее папани я уже подгреб, хрен они кому достались, кроме меня. Заберешь. Даже денег дам, чтобы на первых порах не бедствовали. Только чтобы воевал как следует, без всяких хитростей.
      – Об этом можешь не беспокоиться. Мне жить еще хочется.
      Никита понял, что Софья была права. Носорог о заграничных вкладах Митьки не знал. Что ж, тем лучше.
      Шестокрыловой аппаратура в подземелье не понадобится. Захватить она хочет одного только Калашникова. А установки скорее всего уничтожат. Вместе с виллой, чтобы потом делиться не пришлось. Вот и надо все успеть, пока дело до взрывов и пожаров не дошло. Ведь не дадут выбраться, оставят здесь вместе со всеми подыхать.
      – Ну а теперь пойдем пообедаем, - сказал Л.М. - За столом и обсудим подробности.
      Прихватив Калашникова, они поднялись наверх. Сзади топали Федюня и молчаливый телохранитель. Носорог, кажется, уверился, что Никита ничего сверх программы выкидывать не собирается, но все же своих "горилл" держал рядом.
      Подавала все та же бабушка-революционерка Александра Григорьевна, баба Саша. Никита кивнул, но она сделала вид, что с ним незнакома. Что ж, у старушек свои причуды, особенно у таких.
      Оказалось, что сделано это было не случайно. Под салфеткой у себя он обнаружил маленький бумажный квадратик. Поняв все, незаметно забрал его и, улучив секунду, сунул в карман рубашки. Алла давала о себе знать; У него возможности что-то передать ей пока не находилось.
      Л.М. был оживлен и говорлив. Часто наливал себе любимого "Белого аиста", предлагал сотрапезникам, ел за троих. Никита от коньяка отказался, сославшись на то, что нужно сохранять ясную голову. Калашников помялся и все же рюмку опрокинул. В разговор он пока не вмешивался, и Никита следил, чтобы больше изобретатель к коньяку не прикасался. Неизвестно, что он успел уже выболтать, но в любом случае лишние сведения Л.М. ни к чему.
      Они беседовали с Лавром почти как встарь, только теперь разговор шел не о прошлом, а о ближайшем будущем. Главный бандит города действительно не понимал, какая золотая жила попала ему в руки. Или не хотел понимать? Жажда денег у тех, кто владеет уже целыми состояниями, иногда пропадает, и хочется чего-то нового, необычного. Такой игрушкой мог стать воздушный бой двух настоящих, хотя и маленьких, самолетов. Никита не сомневался, что Л.М. при желании мог бы организовать сражение и больших. Но это наверняка вызовет слишком широкую огласку. Другое дело, когда бой идет хотя бы вот здесь, в этом зале. Все видно, слышно, и сбитый аэроплан горит по-настоящему.
      – Послушай, Лавр, - сказал он, - а не слишком это мелко для тебя? Две малюсенькие жужжалки, которых и не разглядишь толком, крутятся в воздухе, палят еле слышно. Что за удовольствие?
      Л.М. сыто цыкнул зубом, лениво потянулся к вазе за огромным яблоком.
      – Ничего ты, Никитка, все-таки не понимаешь. На оба самолета поставят камеры. Другие камеры будут следить за вами снизу. Изображение выведут на большие экраны. Полный эффект присутствия. Вся аппаратура уже есть, специалисты за час установят. Сейчас главное - сделать второй самолет да найти, где ты свой прячешь. Не надумал сказать? Гляди, мне без разницы, на чем тебе летать придется.
      – Погоди, чуть позже. Лучше скажи, как ты все своим гостям объяснять будешь?
      – Как есть, так и объясню. Думаешь, им объяснение очень нужно? Есть чем развлечься - и хорошо. Никто и не спросит, как вы маленькими становитесь. А может, даже просить станут, чтобы я кого-нибудь таким сделал. Для сувенира. Представляешь - подруга величиной с таракана?!
      Он захохотал.
      "Самого тебя - в тараканы!" - с неожиданной ненавистью вдруг подумалось Никите. Вот ведь гад! Человечков на сувениры. Обязательно найдется старая дура, которая из ревности сделает маленьким своего молодого любовника - чтобы на сторону не смотрел. И будет носить его в золотой коробочке, выпуская только на ночь. Или муж надоевшую жену уменьшит, чтобы не пилила денно и нощно. Он представил маленькую Аллу, Одно дело, когда они в ангаре оба, и другое - когда только она. А ей не противно было, когда он летал сбрасывать подслушку? Вроде бы нет...
      Захмелевший Носорог подтвердил свое обещание отпустить Никиту и Аллу после воздушного боя. Пообещал за победу сто тысяч долларов. Можно было не сомневаться, что на ставках во время схватки он заработает гораздо больше. Никите было плевать на эти деньги, совсем недавно просто фантастические для него. Только бы выбраться отсюда живым.
      Он рассеянно ковырял вилкой мясо и раздумывал над тем, как провести всю операцию. План госпожи Шестопаловой был хорош. В нем лишь не учитывались пожелания самого Никиты. О мнении Калашникова вообще никто не спрашивал. А эти два фактора следовало бы принимать во внимание. Сейчас ему было необходимо остаться с несчастным изобретателем с глазу на глаз хотя бы на десять минут. Но как это устроить?
      – Ты мне все-таки скажешь, с кем воевать придется? - спросил он.
      – Не только скажу, но и покажу! Пошли! А ты пока здесь посиди! - скомандовал Л.М. Калашникову, грустно разглядывавшему свой почти не тронутый обед.
      Они опять спустились в подземную тюрьму. Федюня остался в трапезной, а телохранитель, имени которого Никита не знал до сих пор, последовал за ними. Перед еще одной железной дверью Л.М. остановился, нетвердо водя пальцем над клавишами замка. Потом стал набирать код.
      Запомнить его Никите удалось. Дверь открылась. На такой же, как в других камерах, лежанке он увидел... Вахтанга!

      – Ну, как тебе соперник? - спросил Л.М. Его забавлял вид застывшего от изумления Никиты. Тот стоял, прислонившись к косяку двери, и ругал себя последними словами за тупость. Разве нельзя было раньше сообразить, кого Носорог с его извращенным чувством юмора отыщет на роль второго пилота! Ему очень многое было известно о школьном приятеле. Наверняка знал и о дружбе с хозяином "Гори". А тот как раз и был необходимым для военно-воздушного шоу летчиком. Никите вспомнился рассказ грузина о разборках с мафией. Как же, отстали от него! Просто подождали удобного момента, чтобы уничтожить строптивого ресторатора раз и навсегда. И желательно - руками его же друга. Для полноты картины.
      Впрочем, даже если бы он догадался чуть раньше, с кем придется драться, что это меняло сейчас? Отказаться, конечно, можно. Ну и?.. На его место найдут другого, а самого Никиту потом не разыщут даже люди Шарипова с очень хорошими собаками-ищейками. С другой стороны, вместе с Вахтангом есть шанс придумать, как выбраться из этой непростой ситуации с наименьшими потерями.
      – Привет! - сказал он, входя в камеру:
      Грузин поднял голову. Сел, помотал головой, словно не поверил тому, что видит.
      – Ты?
      – Успокойся, не привидение. Как дела?
      – Нет, это точно ты?
      – Да я, я! Тебе уже сказали, почему притащили сюда?
      – Ничего конкретного. Объяснили, что нужно слетать кое-куда без особого шума. Обещали заплатить хорошо и больше никого в "Гори" не присылать. А что делать? Я и согласился. Но ты как здесь оказался?
      – Примерно так. же. Извини, не говорил раньше, что тоже летаю на самолете.
      Он обернулся к Л.М.:
      – Ты не мог бы оставить нас на пару минут? Для пользы дела. Я ему все объясню, чтобы легче потом было.
      Носорог, выпивший за обедом изрядно, был великодушен.
      – Давай! - махнул он рукой- - Только чтоб без соплей и слез! Вы же летчики! - И, хохоча, ушел.
      Никита присел на лежак. Внимательно осмотрел стены и потолок камеры. Ничего похожего на объектив телекамеры видно не было. Микрофон вполне могли спрятать. Камера-то пускай смотрит, надо звук заглушить. Накинуть, что ли, одеяло на голову? Ерунда. Лучше сделать традиционно. Открутив полностью вентиль крана над умывальником, он поманил к себе Вахтанга и, обняв его за плечи, под шум льющейся воды, на ухо рассказал всю историю. Наспех, без подробностей. Но бывший военный летчик дураком не был, уловил суть сразу.
      – Что делать будем? - спросил он тоже шепотом.
      – Не знаю, никогда в воздушных боях не участвовал. Надо придумать какую-нибудь хитрость, чтобы остаться в живых и тебе, и мне. Давай думай, ты же воевал!
      – Ничего в голову не приходит, дорогой. Слишком все неожиданно.
      – А для меня, думаешь, нет? Тут вот еще какие дела...
      Никита рассказал и о Шестокрыловых, о плане Софьи Сергеевны.
      – Вот же шакалы! - тихо взъярился Вахтанг. - Все хотят себе что-то откусить. Да побольше!
      – Хватит, не до эмоций сейчас. Мы должны их всех сделать. Я уйду, ты соглашайся со всем, а сам думай. Постараюсь найти возможность увидеться еще раз перед боем. Нельзя сдаваться.
      – Если мы друг с другом воевать начнем, тоже шакалами станем, - серьезно сказал грузин. - Стыдно людям в глаза будет смотреть. Иди и тоже думай. Все получится, только не надо бояться.
      – Я и не боюсь, - улыбнулся Никита. - Чтобы боевой летчик да боялся? Ни за что! Мы еще им всем козу покажем!
      – Вот именно, козу! - подхватил Вахтанг.
      Заглянувший для проверки в дверь Федюня недоуменно протянул:
      – А чего это вы лыбитесь?
      – Не понять тебе, крыса бескрылая! - сказал Никита. - Рожденный ползать летать не может! Слышал такие слова? Вот то-то! Зови хозяина!
      Но Л.М. уже ушел наверх, оставив за себя охранников. К нему было еще много вопросов, однако пришлось их оставить на потом. Федюня запер камеру, и Никита повалился на лежак. Отвернувшись к стене, он незаметно достал записку, полученную за обедом. Она и вправду была от Аллы.
      "Любимый! Ничего не понимаю. Звонила С.С., сказала, что все в порядке. Ничего не объяснила. Найди способ сообщить, как тебе помочь. Можно через б.С. Люблю тебя, верю тебе. А.".
      Никита в душе посмеялся над наивными девичьими хитростями. Только полный, осел не догадается, кто такие С.С. и б.С. Хорошо, что записка попала прямо к нему.
      В листок был завернут маленький кусочек карандашного грифеля. Старый конспиратор баба Саша знала, что нужно узнику. Держа обломок самыми кончиками пальцев и прикрывая свою работу плечом, он нацарапал на обратной стороне записки ответ. Порекомендовал Алле созвониться с Шариповым, не очень доверять Софье и постараться как можно больше узнать о планах Л.М.
      Теперь нужно было ждать оказии для передачи ответа. А также дальнейшего развития событий. Никита закурил и опять лег на свои уже успевшие намять бока нары. Хотел было от скуки попросить у Федюни единственную дозволенную книгу - Уголовный кодекс, но передумал. Пусть его Носорог изучает вместе со своими подручными. Им это пригодится в скором времени.
      Он лежал, пуская дым в направлении все так же резавшей глаза своим светом лампочки, и прикидывал различные варианты дальнейших событий. Шансов на совершенно благополучный исход было маловато, но они все же имелись. А это уже повод для оптимизма. Главное - не терять присутствия духа в любой, самой безвыходной ситуации. Нет таких тюрем, из которых нельзя убежать. Надо только хорошенечко подумать и использовать любую, пусть малую оплошность врага.
      Но до вечера этого дня Никиту никто больше не потревожил. Он валялся, дремал, курил, пил из-под крана воду и уговаривал себя терпеливо ждать. Не зная своего будущего, не стоит нервничать и переживать. А зная - тем более.
      Часы у него на руке исправно шли, отобрать их не догадались. В этой тюрьме еще не наработали навыков содержания узников. Наверху уже начинало, наверное, смеркаться, когда в коридоре послышались шаги и у двери камеры кто-то завозился. Отпирать ее не стали, открылось прямоугольное окошко.
      – Эй, сиделец! - раздался голос Федюни. - Здесь тебе с барского стола пайку принесли. Не слышу благодарностей!
      – Дурной ты, Федор, - сказала баба Саша, заглядывая в окошко. - У человека несчастье, грех смеяться над ним. Вот накажет тебя Бог!
      – Правильно, Александра Григорьевна, так его! Сам попадет сюда, вот тогда и посмеется: - Никита поднялся с лежака.
      – Нельзя ближнему зла желать. Против тебя же и обернется.
      Она протянула узнику большую тарелку жареного мяса и ломоть хлеба. Потом появилась бутылка пива.
      Никита, помня предложение Аллы, незаметно сунул в старушечьи пальцы записку с ответом. Маленькая бумажка тут же исчезла.
      – Спасибо вам, - сказал он, - не даете с голоду умереть.
      Баба Саша вдруг молодо подмигнула.
      – А ты слышал, молодой человек, что приговоренных к смерти тоже хорошо кормят?
      И закрыла заслонку.
      Никита ошарашенно уставился на дверь с тарелкой и бутылкой в руках. К чему бы эти слова?
      В коридоре разносился злорадный хохот Федюни.
      Решив не ломать себе голову и не умирать раньше смерти, "секретный узник" очистил тарелку, отдал должное "Пльзеньскому" и пожалел, что его мало. После ужина настроение улучшилось, он не вспоминал зловещие слова бабы Саши. Опять пожалел, что нечего читать, и, поворочавшись с боку на бок, нашел приемлемое положение для сна. Свет лампочки проникал даже сквозь зажмуренные веки, но выкрутить ее мешал сетчатый колпак.
      Сквозь сон Никита почувствовал, как кто-то осторожно трогает его за плечо. Рывком сел, ухватил стоявшего перед ним человека за одежду и бросил на лежак. Только потом он сообразил, что в камеру к нему каким-то образом проник Калашников. Изобретатель отчаянно прижимал палец к губам. Никита понял, спросил взглядом: где? Творец "Мухобоя" показал на маленькое вентиляционное отверстие у потолка. Потом мягко освободился от державших его рук, поднялся и поманил хозяина камеры за собой. Дверь камеры закрылась без щелчка.
      В лаборатории стоял все тот же гул работающих установок. Они прошли к центру зала. Под колпаком на стеклянном столе стояла маленькая копия "Мухобоя". Никита пригляделся. Самолет был той же конструкции, но другой. Отсутствовала надпись на фюзеляже, силуэты сбитых мух и заплата на плоскости в том месте, где ударило жало осы.
      Изобретатель негромко, но с явной гордостью сказал:
      – Вот, получилось. Нравится?
      – Еще бы! - согласился Никита. - Здесь можно разговаривать?
      – Если не кричать. Микрофоны теряют чувствительность при таком шуме.
      – А телекамер нет?
      – Ну почему же? Только они сейчас передают статичную картинку. Вы лежите на боку и спите. Во сне человек почти не шевелится.
      – Сколько у нас времени?
      – По моим наблюдениям - вся ночь. Обычно сюда охрана не спускается, уверены в надежности дверей и замков. И должен заметить, не зря,
      – Как это? - не понял Никита. - Вы же свободно ходите. И мою камеру открыли.
      – Это здесь, в подвале. У двери, что на выходе, совсем другая система. Там даже я ничего не могу сделать. Думаете, не пытался?
      – Жаль. Но какая-то степень свободы у нас все же есть. Надо использовать ее с максимальной выгодой. Давайте хоть поговорим. А то у меня к вам уйма вопросов накопилась. Пытался разыскать, но не смог.
      – И не нашли бы. Буквально через две недели после визита к вам меня похитили и привезли сюда.
      – Так, выходит, Лавр знал обо всем почти с самого начала? - воскликнул Никита.
      – Выходит так. У него есть осведомитель в вашем учреждении. Доложил с подробностями о миниатюризации и полетах начальника.
      – Теперь все равно, конечно, но, случайно, не знаете - кто?
      – Какой-то мужчина.
      Единственным мужчиной в конторе, кроме Никиты, был Василий Александрович. Вот вам и тихий заместитель! Змея подколодная, гадюка семибатюшная! То-то он в отпуск уходить не хотел! Впрочем, что его винить? Начальник не сват и не брат, а деньги за сведения о нем наверняка платили приличные.
      – Постойте, но ведь аппаратуру завезли сюда буквально на днях, я знаю. А вы говорите, что давно в плену.
      Калашников, не вставая со стула, протянул руку и выудил из-под стола початую бутылку малинового ликера.
      – Хотите? - предложил он собеседнику. Никита отрицательно помотал головой. Тогда изобретатель коротко выдохнул и основательно присосался к горлышку. Ядовито-красная тягучая жидкость довольно быстро перетекала к нему в горло. Оставив в бутылке едва на пару глотков, он оторвался от нее, понюхал рукав и вернул тару на прежнее место.
      И что ему рюмка коньяку за обедом, коли может так ликер хлестать? Никита знал эту марку. Градусов шестьдесят, не меньше.
      – Аппаратуру привезли потому, что я наконец согласился.
      В уголках глаз у него показались мелкие слезинки. То ли от печали, то ли от крепости напитка.
      – Пытали? - сочувственно спросил Никита.
      – Не сказал бы. Поначалу было немного, один из охранников постарался. А потом просто посадили в камеру, трижды в день кормили и просто спрашивали: "Не передумал?" Вы же успели почувствовать, что такое одиночка, поймете меня. Они могли так всю жизнь продержать. А кому от этого хорошо будет? Вот и согласился. Решил, что, если у меня будет возможность работать, обязательно придумаю, как отсюда выбраться.
      – Непременно придумаете! Теперь нас трое, а с таким количеством им трудно будет справиться.
      – Трое? Вы думаете, тот кавказец с нами? - оживился несчастный изобретатель.
      – Уверен. Вы все двери в этой тюрьме открыть можете?
      – Кроме входной, я уже говорил.
      – Пошли, Вахтанга разбудим. Подумаем в три головы.
      Перед камерой Никита вспомнил код, но Калашников по-хозяйски отодвинул его в сторону, прижал к замку небольшой прибор, тот издал несколько тонов разной высоты, и дверь открылась.
      Хозяин "Гори", человек восточный и эмоциональный, ходил по лаборатории, ахал и повторял по-грузински несколько слов, которые очень походили на ругательства. Но, предупрежденный о микрофонах, делал это не очень громко. А Никита подступил с вопросами к изобретателю. Пора было во многом разобраться.
      Об установке, производящей саму миниатюризацию, и спрашивать не стоило. Калашников принялся было объяснять, но уже через минуту Никита прервал поток обрушившихся на него головоломных научных терминов.
      – Ладно, оставим это. Все равно ни черта не пойму. Лучше скажите, откуда у вас ангар? Я почти такой же видел, когда служил в армии.
      – Примерно оттуда же. Был однажды в командировке в Средней Азии, и приятель, полковник-тыловик, похвастал, что у него есть склад, в котором все осталось еще с войны. Я не поверил. А потом, когда выпили немного, подбил его показать склад. Пришли к ангару. Внутри и оказался этот самолет. Он наш, советский. Обычный "Як-3", только немного доработанный. Для каких целей предназначался - сейчас уже никто не знает. Стоял там, как следует законсервированный, в превосходном состоянии. Хоть сейчас готовь к вылету - и вперед.
      Ну, то, что "Мухобой" - это "Як-3", Никита знал и без него. А вот остальная начинка ангара была забавной. Американцы во время войны по ленд-лизу поставляли нам зачастую не только боевую технику, но и все сопутствующее. В ангаре, кроме джипа, были одежда и обувь для пилотов и техников, оборудование для ремонта и обслуживания самолетов и даже оружие. Наверное, в свое время имелись и продукты, какая-нибудь тушенка, прозванная тогда "вторым фронтом", но ее сразу, как получили, слопали. Калашников пытался найти объяснение, почему новенький самолет и все снаряжение спрятаны в глуши, в каком-то забытом ангаре, да так ничего и не выяснил. Мало ли от прежних времен загадок осталось?
      – Вы что, вот так взяли ангар со всем содержимым, уменьшили, то есть миниатюризовали, и унесли?
      – Ну что вы! Даже если бы и мог, зачем человека подводить? Хотя при нынешнем бардаке в армии что угодно украсть можно, никто не спохватится. Моя установка в каком-то смысле копирует реальные предметы и уменьшает их. Понимаете, при гиперактивном напряжении поля...
      – Понял, понял! Лучше расскажите, что же вы сделали конкретно с ангаром?
      – Когда я собрал установку, можно было миниатюризовать что угодно. Но запала в голову такая шальная мысль: надо использовать ее не обычно. Я в детстве мечтал стать летчиком, пытался поступить учиться в аэроклуб ДОСААФ. Но не прошел по здоровью. А сейчас даже здоровым пацанам в небо не прорваться. Долго искал у нас поблизости какой-нибудь самолет, годный для подобных целей, но тех, на которых раньше летали, уже нет, а новых не строят. Вот тогда и вспомнил о забытом ангаре. Поехал туда, нашел полковника, наплел ему сорок верст до небес насчет подготовки к съемкам фильма о войне. Даже пообещал какие-то деньги за помощь отечественному кинематографу. Неудобно теперь за свое вранье. Пришлось из своих сбережений немного дать, как будто подотчетные с киностудии.
      Но своего добился, попал в ангару Два дня там все снимал на пленку, мельчайшие подробности. Остальное было делом техники. Вы не нашли временный миниатюризатор, который и выполняет основную работу?
      – Искал, но без толку.
      – Он очень компактный. Там, у задней стенки, в полу есть лючок. Если не знать, ни за что не обнаружишь. Не представляете, что это было за удовольствие готовить ангар к работе. Я уничтожил все следы американского происхождения вещей. Нигде нет ни одного клейма, фабричной марки. Только самолет не трогал.
      – И с пистолетами просчитались. Уж армейский "кольт" можно отличить от других моделей. Я не специалист, но, наверное, опытный глаз может отличить американские станки от советских. Зачем вообще вы этой ерундой занимались? Подумаешь, заокеанское оборудование! Да ведь им больше полувека! Боялись, что низкопоклонство перед западной техникой пришьют? Времена сейчас вроде не те...
      – Смешно, но я не люблю Америку. Сытая, наглая, всюду лезет, везде командовать берется. Если бы и самолет американским был, ни за что не стал им заниматься. А так - чепуха, аксессуары. Но ведь, согласитесь, "Як-3" - хороший самолет.
      – Великолепный! Лучшего и желать, нельзя.
      – Я сам хотел попробовать, но испугался. Собирался еще несколько штук сделать, а потом уже испытания проводить, чтобы кто-нибудь научился летать. Вы меня настолько растрогали, что не стал дальше возиться, отдал ангар так. И непременно узнал бы, как идет обучение. Но тут меня похитили. Разве я мог представить нынешнее положение? Это ведь ужасно - делать игрушку для бандитов!
      – Гораздо менее ужасно, чем если бы вы делали настоящее оружие. Летать-то будем мы с Вахтангом, а не они. Послушайте, вот пистолет можно из ангара вынести, и он станет настоящим. А если самолет будет снаружи и в этот момент нажать красную кнопку? Или просто отключить электричество?
      – Здесь тоже все не так просто. Мелкие предметы действительно могут быть вынесены и стать нормальных размеров без вреда для окружающих. Но представьте себе - ваш самолет, который свободно летает по комнате, вдруг становится большим. Да еще и в воздухе, с работающим двигателем!
      Никита представил. Картина получилась удручающая. Рушащиеся стены, искалеченные люди, а потом взрыв бензина в баках.
      – Вот поэтому в миниатюризаторе установлено реле с автономным источником питания. Если внезапно отключается электричество, с самолетом и пилотом ничего не происходит, они могут спокойно вернуться в ангар. Времени для этого хватит. Но может случиться и так, что вы находитесь слишком далеко от ангара или совершили вынужденную посадку и вернуться не можете. Когда разряжается автономный источник питания, следует команда на взрыв. Маленькая вспышка, и ни вы, ни ваш самолет больше не угрожаете окружающим. В аэроплане есть устройство самоуничтожения. Хорошо придумано?
      Да уж... Сколько раз Никита был на волосок от смерти? При нашей-то нестабильности электрических сетей? Ничего себе - вспышка!
      – Вы потенциальный убийца, - сказал он медленно.
      – А вы как хотели? - разозлился вдруг Калашников. - Каждое изобретение несет в себе опасность для человечества. Надо только уметь эту опасность предвидеть и научиться ее устранять. Лучше погибнете вы один, чем десятки или даже сотни ни в чем не повинных людей, даже не знающих о ваших летных упражнениях! И потом, я ведь уверен в надежности установки. И подсунул вам не средство для мгновенной смерти, а очень надежный тренажер, позволяющий научиться летать в самые кратчайшие сроки.
      – Ну хорошо, убедили. Я не взорвался, жив и здоров. Но кто сочинял инструкции, которые были на столе в комнате отдыха пилотов?
      – Ветераны.
      – Какие еще ветераны?
      – Те, кто летал на таких самолетах. Нашел несколько человек, бывших военных летчиков, попросил их написать небольшие мемуары о боевой юности и особенно остановиться на том, как управлять "Яком". Что-то такое наплел про патриотическое воспитание. Они и рады были стараться. Вы же знаете, наверное, как у нас ветераны любят писать воспоминания. У меня был один знакомый - редактор книжного издательства. Так он не успевал отбиваться от всех этих рассказов о былых подвигах. Конечно, через сотню-другую лет для историков важно будет каждое свидетельство современника эпохи. Но у нас почти вся страна воевала, все знают, что такое война. Кроме того, мы так заидеологизированы и одурманены пропагандой, что у всех получается вспоминать на один манер: как Советский Союз победоносно громил фашистскую Германию под руководством великих полководцев генералиссимуса Сталина и маршала Жукова. Очень редко можно прочесть действительно живые записки о войне. Не о военачальниках, а о рядовых.
      Собрал все записки, отмел в сторону лишнее и составил инструкцию. А когда по ремонту писал наставление, пришлось покопаться в технической библиотеке.
      Никита не уставал поражаться открывавшимся подробностям. Получалось, что он учился летать по воспоминаниям! Хорошо хоть деды так помнили свои боевые машины, что даже спустя десятки лет смогли толково изложить основы самолетовождения. Но рассказывать никому об этой тайне нельзя - засмеют. Даже Алла.
      – На что же вы рассчитывали, подсунув мне этот ящик Пандоры? - поинтересовался он, хотя ответ, в общем-то, знал.
      – Вы, Никита Павлович, были таким жалким у себя в кабинете, что подумалось: "Вот для чего предназначен этот ангар. Авиация сделает из него человека!"
      – Ну а погибнет - туда ему и дорога. Одним слизняком на свете будет меньше, - продолжил за него Никита.
      Калашников смутился.
      – Не столь резко. Но в общем-то...
      Никита рассмеялся и хлопнул его по плечу с такой силой, что изобретатель чуть не свалился со стула.
      – Вы оказались правы. И нечего тут стыдиться. Так и надо всегда .с людьми поступать: бросать в воду, и пусть сами учатся плавать. Ладно, остальные вопросы - потом. Где там Вахтанг? Будем военный совет держать! И не хлебайте больше это омерзительное пойло! Вы что, алкоголик? Или просто от тоски выпиваете? Тоску - побоку! Нам теперь тосковать некогда!

      Вместе с завтраком, который опять принесла баба Саша, Никита получил записку от Аллы. Разузнав предыдущей ночью у Калашникова угол обзора объектива телекамеры, он небрежно прошелся вдоль стены и встал как раз под вентиляционным отверстием. Здесь его наблюдатель не видел. На плотно свернутом кусочке бумаги было написано:
      "Разговаривала с С. С. Хотят знать - когда? Л. сказал, что скоро тебя увижу. Чем могу помочь? Люблю, жду".
      Кусочек грифеля у него еще оставался. На обороте записки он ответил, что, по-видимому, завтра вечером, помощи пока не надо, надеется увидеть ее, тоже любит и ждет. Комок бумаги спрятал между грязными тарелками и спокойно отдал в окошко Федюне. Весточка должна была дойти до адресата.
      Спать узники легли только под утро. Всю ночь разрабатывали план своего освобождения, устали, но, кажется, предусмотрели все случайности. Сегодняшний день должен был показать, насколько реально то, что придумали;
      Операцию отложили на завтра. Вахтангу необходимо было хоть немного привыкнуть к самолету, да и Никите не мешало бы подняться в воздух. Нужно было заставить Носорога позволить им полетать одновременно и в одном помещении.
      Вахтанг, военный летчик, начинал учиться на самолетах с поршневыми двигателями, поэтому особенных сложностей в освоении брата-близнеца "Мухобоя" не предвидел. И все же перерыв в полетах у него имелся, а в авиации даже после отпуска пилотов вводят в строй постепенно.
      Носорог появился сразу после того, как Никита позавтракал. Вчерашнее злоупотребление коньяком совершенно на нем не отразилось.
      Опять веселье било ключом. Как договорились ночью, Калашников сказал ему, что самолет готов, можно приступать к испытаниям и готовить шоу. Дело было теперь за "Мухобоем".
      – Ну, пилот, решил, что будешь делать? - прямо с порога спросил Л.М.
      – Здороваться надо, - проворчал Никита. Он все еще изображал из себя человека, мучимого сомнениями.
      – Если только в этом дело, то - здравствуй! - уступил Л.М. - А с остальным как?
      – Не верю я тебе. Говоришь одно, делаешь другое, в конце концов, получается третье. Сейчас рассказываешь, что нужен я тебе давно. А сам взрывников подослал, меня чуть дверью не убило. Ну слетаю я, собью грузина. А потом если и отпустишь, то с голой задницей. Пока я здесь сижу, меня уже с работы выгнали за прогулы.
      – Поверить придется, - проявил свой норов Носорог. - Потому что другого варианта нет. Или летаешь, или исчезаешь. Если полетишь, тоже исчезнуть придется. Но - живым. Здесь ты мне только мешать будешь. Так что деньги в зубы, девчонку под мышку и езжай на все четыре стороны. Мир большой, какую-нибудь работу найдешь. Согласен, я могу обманывать. Но только если дело этого требует. Здесь же у тебя одно выступление, на следующий раз можно другого найти. Сейчас летчиков безработных много появилось. Чем им где-нибудь в Африке шкурой рисковать за гроши, лучше здесь, не выходя из комнаты, геройство проявлять. А что дверь взорвали, так услужливые дураки всегда делу мешали. Очень ты меня разозлил тогда, я и скомандовал. Потом, решив, что здесь ты мне больше пригодишься, чем на кладбище, дал отбой. Но до них, дубоголовых, разве сразу дойдет? И вообще все ведь нормально закончилось? Чего сейчас взбрыкивать?
      – Гарантии какие-нибудь можешь дать?
      – Ну какие гарантии? Мое честное слово. Все. Хочешь - верь, хочешь - не верь. Твое дело.
      – Ладно. Теперь такие условия. Нужен мой самолет. Сегодня покажешь, где мы будем воевать, и я сделаю пару вылетов. Лучше вместе с Вахтангом, чтобы могли присмотреться друг к другу. А то получишь слишком короткое удовольствие, если кого-то собьют сразу. Ты ведь не хочешь этого? Далее. Ангар здесь, у Аллы. Но заберу его я сам. Ты при нашем разговоре присутствовать не будешь. Должен же я ее успокоить! В ангар, кроме меня, никто не шляется, особенно твой дебильный Федюня. А то не ручаюсь, что не уроню там на него что-нибудь тяжелое. Надоел, кретин. Сегодня после полетов мы посоветуемся с Вахтангом и скажем, когда тебе гостей созывать. Может быть, уже завтра. Зависит от того, насколько уверенно будем чувствовать себя в воздухе.
      После боя победитель получает деньги - обязательно наличными, без всяких там чеков - и уходит. Если победителем буду я, вместе со мной уходит Алла. Если нет - все-таки присмотри за ней, чтобы совсем уж в грязные руки не попала. Как, я все четко изложил? Обещаешь?
      Л.М. не думал ни секунды.
      – Обещаю, обещаю. Вы только слетайте как надо. Ну что, пошли за ангаром твоим?
      Нисколько не сомневаясь, что в комнате у Аллы стоит микрофон, Никита хотел лишь увидеть девушку и действительно ее успокоить. Раскрывать план, придуманный ночью, еще не пришло время. Чем естественнее она будет вести себя, переживая за любимого человека, тем лучше.
      Перед дверью он напомнил Л.М.:
      – Ты остаешься здесь.
      – Давай, Ромео. Только побыстрее, - подмигнул тот.
      Носорогу действительно она стала безразлична. Что же там происходит с наследством Митьки? Не мог он всего найти, никак не мог!
      Никита осторожно постучал и сразу же вошел. Алла сидела в кресле у окна и даже не повернула головы. Была она в легком халатике, наверное, только недавно проснулась. Он остановился, не решаясь подойти, потревожить ее. Потом тихо сказал:
      – Эй! Доброе утро!
      Она, не веря своим ушам, обернулась, узнала и бросилась к нему в объятия.
      На все расспросы Никита отвечал только, что все хорошо, скоро они будут вместе и уедут отсюда. Так далеко, что никакой Носорог не сможет их найти. Рассказывать о предстоящем воздушном бое он тоже не стал. Не хотелось выглядеть в ее глазах каким-то клоуном, воздушным гладиатором, дерущимся на потеху богатой публике. Солгал только, что собирается показать Л.М. "Мухобой".
      – Что ты скрываешь? - спросила она, требовательно заглядывая ему в лицо.
      – Ничего, абсолютно ничего. Ну, полетаю немного, может быть, муху собью. Давно в кабине не сидел, очень хочется. Вот и попросил Лавра дать такую возможность. Ему интересно стало.
      – Врешь ты все! Но я верю, потому что, если перестану верить, разлюблю.
      – Вот и хорошо, умница. Не смей говорить этого слова - разлюблю! Уши надеру!
      Она хихикнула.
      – Надери. Мне еще никто уши не драл. Только чтобы не больно было, ага?
      – Ага. Я постараюсь осторожно и нежно.
      – Сколько у тебя времени?
      – Уже надо идти, моя хорошая. Где ангар?
      – Здесь, конечно. А Со...
      Он прижал ладонь к ее губам, сделал страшные глаза. Алла кивнула.
      – Доставай. Давненько я не летал.
      – Мне можно посмотреть?
      – Не думаю, что это хорошая мысль. Потерпи. Завтра уже все будет хорошо.
      Откуда-то из-под кровати она вытащила сумку с ангаром. Никита фыркнул, еле сдержав смех. Только женщина могла додуматься спрятать там что-то ценное! Ну, конечно, никто не догадается заглянуть под кровать, если будут искать.
      Пока ангар извлекался из Очень Секретного Места, он, словно случайно, подошел к столу и карандашом, валявшимся тут же, нацарапал: "Позвони Шарипову!" Никита уже просил об этом в записке, но сомневался, что дозвониться до начальника городской милиции у нее была возможность. Сейчас, когда Л.М. уверился, что сломал пилота "Мухобоя", он мог ослабить режим домашнего ареста для девушки. Может, и удастся связаться. Только как бы Шарипов не поломал решительными действиями все представление! Хотя не должен, он мужик умный. Не чета своим подчиненным.
      Поцеловав Аллу на прощание и с трудом освободившись от ее рук, Никита вышел из комнаты. С трудом, потому что самому очень не хотелось уходить.
      Носорога в коридоре не было. Подслушивать пошел, о чем же пленный пилот разговаривает с подопечной. Вместо него стоял телохранитель. Похоже, пожелание насчет Федюни уже выполнялось. Как-то будет с остальными условиями?
      Телохранитель сопроводил до трапезной. Зал действительно лучше всего подходил для воздушного боя двух микросамолетов. Высокий потолок, просторно. Вот только светильники на тележных колесах, свисающие с потолка, могут помешать.
      Большой обеденный стол убрали к стене. Его можно будет использовать как прекрасное летное поле. Если не заставят напитками и закусками для зрителей. Нет, стол он им не отдаст. Пусть Л.М. что-нибудь для гостей придумывает, это его забота, он хозяин спектакля.
      Пол тут паркетный, это плохо. Для человека, может быть, достаточно ровно. Но для самолета никак не подходит. Если придется садиться на вынужденную, будет туго.
      Никита достал из сумки ангар, установил его, подключил к сети. Пока в зале он был один, не считая телохранителя. Нажать бы сейчас кнопку на крыше, сбегать в комнату отдыха и вернуться с "кольтом". А потом устроить здесь хорошую пальбу, чтобы все попрятались. Забрать Аллу и спокойно уйти.
      Но он не обольщался насчет своего умения стрелять. Телохранитель Носорога обучен делать это гораздо лучше. Никита не успеет и курок взвести, как его уже несколько раз прошьют пулями. К тому же оставались еще Вахтанг и Калашников. Их бросать было нельзя. Пусть уж все идет по плану.
      Наконец распахнулась дверь, и в трапезную вошли Л.М., отставной пилот и несчастный изобретатель миниатюризации. Следом два охранника тащили аппаратуру.
      – Подходит помещеньице? - спросил Л.М.
      – Нормально, - кивнул Никита. - Только эти дурацкие светильники нужно убрать, мешать будут.
      – Ничего подобного! - возразил Носорог. - Они как раз создают дополнительную опасность столкновения. Пусть висят!
      Никита взглянул на Вахтанга. Тот едва заметно кивнул.
      – Ну что же, - вздохнул пилот "Мухобоя", - воля твоя. Будем летать так. Давайте начинать!
      Калашников уже возился со своими приборами, подключая их, проверяя показания датчиков, регулируя напряжение. Выглядела его установка не очень громоздко. Ох, устроит Носорог гастроли своего цирка по всему миру! "Самое кровавое и одновременно самое бескровное зрелище, которое вы только можете представить! Решающие сражения мировых войн! Битва за Англию! Штурм Берлина! Оборона Сталинграда!" И, как апофеоз: "Атомная бомбардировка Хиросимы! Вы можете это видеть, не вставая с кресла. Здоровью не будет нанесено ни малейшего ущерба. Все в масштабе один к тысяче".
      А что, ведь вполне может додуматься, идиот, заказать Калашникову маленькие танки, корабли, подводные лодки. И заставит безработных военных сражаться для щекотания нервов "почтенной публики". Игра в солдатики почти по-настоящему. Да за это такие деньги платить будут, что никаких чужих наследств не нужно.
      Пока еще он не сообразил. Поэтому госпожа Шестокрылова так и спешит отобрать изобретателя. Уж она-то давно все просчитала и прикинула. Наверняка такое придумала, что Никите и в страшном сне присниться не может.
      Но Л.М. о ее планах рассказывать нельзя. От Серафимова воинства он отобьется, а Никиту со товарищи оставит в вечном рабстве. В лучшем случае. В худшем же... Не надо себе этого представлять. Пусть уж пауки в банке передерутся между собой. Глядишь, один другого и загрызет. Этим нужно воспользоваться.
      Калашников подошел к ним, довольно потирая ладони.
      – Все готово, можно начинать.
      Никита предложил:
      – Давайте, чтобы проще было, мы с Вахтангом через мой ангар пойдем. А его самолет поставим рядом. И с дозаправкой легче. .
      Л.М. посмотрел на изобретателя.
      – Дело он говорит?
      – Вполне; Так действительно получится проще. Никита Павлович уже имеет опыт, что-то может подсказать своему коллеге.
      – Ну хорошо, - кивнул Л.М. И скомандовал своей охране: - А вы окна и двери поплотнее закройте, чтобы наши птички не вылетели ненароком.
      Калашников ему, видимо, не объяснил, что самолет не может улететь слишком далеко от ангара или установки. Пилоты не самоубийцы.
      – Пошли, - сказал Никита Вахтангу. - Сейчас у тебя будет такое приключение, что все твои военные подвиги детскими игрушками покажутся.
      Перед тем как нажать кнопку, он объявил Л.М., чтобы не ждал скорого вылета. На земле им предстояло со многим разобраться. Так что пусть лучше прикажет насчет обеда часам к трем дня. Полеты начнутся ближе к вечеру. Носорог попробовал возмутиться, но что он сейчас мог сделать?
      Обняв своего будущего противника за плечи, Никита включил ангар. Попали удачно, к самым воротам. Вахтанг был потрясен. Похоже, он так и не верил, несмотря на многочисленные доказательства, что все это не игра, а вполне серьезно. Теперь пришлось поверить.
      Но был он человеком военным, хотя и в запасе, побывал во многих передрягах и освоился довольно скоро. Его самолет стоял у входа в ангар.
      Осматривать новую машину пока не стали. Никита все показывал на "Мухобое". Это для новичка авиагоризонты, указатели поворотов, вариометры и прочие тахометры были поначалу словно китайская грамота. Вахтанг же осматривал их как старых знакомых. Повозившись в кабине с час, он сказал, что вполне может для начала порулить по столу, а затем и попробовать взлететь. Никита решил, что спешить им пока некуда, в запасе есть несколько часов.
      – Слушай, - предложил он, - давай со связью разберемся. Ведь в самолетах рации есть, А в воздухе они нам пригодятся. Если, конечно, будем спектакль разыгрывать.
      – Обижаешь, брат, - сказал Вахтанг. - Думаешь, я такая скотина? Это они скоты, и наказать их мы обязаны. А то что потом детям говорить будем?
      Он опять залез в кабину, но через минуту высунул голову.
      – Ну и что, обычная "РСИ-6" с приемником. Старье жуткое. Однако должна работать. Иди, покажу как. А потом попробуем связаться из двух самолетов.
      Разобраться с оборудованием времен еще военных оказалось действительно несложно. Встал вопрос о позывных. Вахтанг предложил стандартные Первый и Второй, но Никите эта традиционность не понравилась, и шутки ради он сказал, что лучше будет зваться "Мухой", а Вахтанг, если не возражает, "Осой". Вахтанг не возражал.
      Пока возились со связью, пришло время обеда. Решили, что закусить лучше прямо здесь, у самолетов, сходили в трапезную и забрали принесенные для них тарелки.
      Сидя за столом в комнате отдыха пилотов, которая наконец-то стала полностью отвечать своему названию, друзья-противники обсуждали тактику завтрашнего сражения. Все должно было выглядеть максимально правдоподобно, чтобы комар носа не подточил. Вахтанг подробно описал, что должен делать Никита и что будет делать он.
      – Снарядов не жалей! Если кому-то из этих гадов в глаз попадет - тем лучше. Сами виноваты. Но специально целиться не надо. Они, хоть и плохие, тоже люди. И больше маневрируй. Пространства у нас хватит еще на десяток таких самолетов. Так что крутись поэнергичнее. Это всегда эффектно выглядит.
      Обговорили они и свои действия, когда вступят в игру люди Шестокрыловой. Еще раз пройдясь по всему плану завтрашнего дня, решили, что изъянов в нем, кажется, нет, но сноску на непредвиденные обстоятельства делать все же надо.
      После обеда покурили и разошлись по самолетам. Никита взлетел первым. Сверху он наблюдал, как самолет Вахтанга бежит по столу, и отмечал про себя, что разбег великоват, перестраховывается пилот, и что надо сегодня вечером или завтра днем обязательно сделать разметку ВПП, взлетно-посадочной полосы. А вот процарапать бы ее гвоздем по лаку, чтобы потом Носорог мастеров искал для ремонта! Но от такой мысли стало стыдно. Стол-то здесь при чем?
      Машину хозяин "Гори" поднял в воздух вполне уверенно. Никите вспомнились свои первые полеты. Пожалуй, тогда несколько килограммов веса сбросил от переживаний. Даже жена заметила. Кстати, она должна уже вернуться с моря. Жутко представить, какие чувства испытывает сейчас к нему супруга, застав в квартире последствия взрыва и поставленного охранять жилье милиционера. Лучше мужу не появляться совсем. Наверное, так и будет после завтрашнего авиашоу с сюрпризами.
      Он сообразил, что потерял счет дням недели. Попробовал посчитать, но тут в наушниках сквозь шум помех раздалось:
      – Муха, я - Оса! Как слышишь, прием.
      – Оса, я - Муха! Слышу хорошо. Ну и дурацкие у нас позывные, Вахтанг! На хрена они вообще нужны? Мы же всего вдвоем в воздухе!
      После непродолжительного молчания последовал ответ:
      – Положено так. Муха. Наблюдай за мной. Начинаем учиться.
      Через час, посадив машину на стол и подрулив к ангару, Никита стянул с мокрых волос шлем и беззлобно выругался. Вот же чертов грузин! Теперь ему было понятно, что против профессионального летчика у него не было ни малейшего шанса. Это не муха и даже не оса. Никита столько раз вдруг обнаруживал самолет Вахтанга, вынырнувший словно ниоткуда и уже висящий у него на хвосте, что сбился со счета. Разнервничался, стал делать ошибку за ошибкой, а бывший летчик хладнокровно заходил и заходил на него со всех возможных сторон и под всеми возможными углами. При этом он комментировал ошибки Никиты и подсказывал, как их исправлять. Обучение не проходило даром. К концу вылета стало получаться уже гораздо лучше. Но требовалось еще время, чтобы освоиться как следует и завтра сыграть достоверно. Публика, а особенно Л.М., не должна догадаться, что ее дурачат.
      Они сражались бы еще, но заканчивалось топливо и надо было возвращаться, чтобы заправить баки и отдохнуть. Вахтанг выпрыгнул из кабины свежий и бодрый, словно не он только что гонял Никиту по всему воздушному пространству, как лиса зайца. Подошел улыбаясь, пожал руку.
      – Молодец? Будет из тебя толк. Только учить надо.
      Никита молча усмехнулся, повел его за собой и показал "Руководство по пилотированию" - произведение Калашникова и дедушек-летчиков. Вахтанг сначала не поверил, потом стал читать и едва не умер от смеха. В самоучителе было столько несуразностей, ошибок, что можно только удивляться, как, воспользовавшись этой брошюрой, Никита не угробился в первые же дни.
      Но тем большей была его заслуга. Никита гордился, что смог научиться летать. Хотя и не так здорово, как Вахтанг. Но это вопрос времени. Которого, к сожалению, у него теперь не будет. Он не сомневался, что после завтрашнего вряд ли в ближайшее время поднимется в воздух. Разве что пассажиром какого-нибудь "Боинга-747"...
      Вахтанг дал ему немного отдохнуть, устроив наземный разбор полетов. А потом заправили машины и снова отправились тренироваться. Никита заметил, что шок от необычного у друга прошел очень быстро. Помогла, наверное, привычная работа. Под вечер они даже начали хулиганить в воздухе и зашедшему в трапезную Носорогу устроили воздушный налет, без стрельбы, разумеется. Два маленьких самолета с угрожающим жужжанием носились вокруг головы растерянно озиравшегося бандита. Очень хотелось придавить кнопку пушек, но Никита сдержался, потому что вреда особенного Л.М. он бы не нанес (ну, несколько царапин, как булавочные уколы), а вытекающих из этого последствий потом не расхлебаешь. И вообще хулиганство.
      К вечеру стало ясно, что устроить воздушный цирк они в состоянии. Конечно, Никита и после тренировок не мог тягаться с Вахтангом, но для зрителей, не сведущих в авиации, этого должно было хватить.
      За совместным ужином, на котором настоял Л.М,, они получили нагоняй. Носорог матерился, впрочем, довольно добродушно. Налет не показался ему чересчур опасным.
      – Вы завтра гостей моих так попугайте перед боем, нервы пощекочите. Они тогда особенно хорошо ставки будут делать. Каждому захочется, чтобы кого-то из вас сбили.
      – Послушай, - сказал Никита. - Тебе что, действительно хочется заработать на нас? И так ведь денег куры не клюют.
      – Ваше представление, конечно, золотое дно, - ответил Л.М., наливая себе коньяку. - Но, если честно, не в деньгах тут дело. Их у меня много, как ты правильно заметил. Хочу я это все устроить из гордости. Ни у кого ничего подобного нет. А у меня есть. Нате выкусите! - И он повертел свернутой фигой над столом. - Да они же все удавятся от зависти!
      – Ну придумай веселье какое-нибудь, - вмешался в беседу Вахтанг. - Бассейн с шампанским, девочек разноцветных. А тут ведь люди погибнуть могут.
      – Ничего вы не понимаете, плебеи, - вздохнул Л.М. - Шампанским и девочками пусть дураки западные да наши фермеры тешатся. Хочется необычного и настоящего. Если кровь, так по правде кровь. А что люди погибнут - значит, такая у них судьба. Дошло?
      – Дошло, - сказал Вахтанг, и Никита почувствовал, что другу очень хочется прямо тут, за столом, надеть тарелку с остатками жаркого Носорогу на голову. Он подмигнул ему и сделал легкий жест пальцами, означавший: "Пусть его, урода. Мы свое дело знаем".
      Л.М., набравшийся в этот вечер основательно, нес уже такой бред о людях, достойных и недостойных жизни, что хоть санитаров вызывай. Но Никита отключился от разговора и думал, как передать Софье Сергеевне время, когда нужно будет вступать в игру ее людям. И еще интересовало его, как будет действовать Шарипов, если Алла сумела ему позвонить. В обоих случаях не стоило волноваться, имейся среди людей Носорога чужие осведомители. А судя по распространенности этого способа добывания информации (только у Никиты в конторе - двое), могли иметься. Но подстраховаться никогда не мешает.
      Вниз их отвел один из охранников. На всякий случай пистолет он достал из кобуры, чтобы у пленников даже мысли не появилось попробовать взбунтоваться. А они о бунте и не помышляли. Обидно было бы сейчас разрушить тщательно продуманный план.
      Через час, когда наверху все угомонились, за Никитой зашел Калашников. Нужды в общем собрании узников подземной тюрьмы не было, но все же они собрались в лаборатории, как и прошлой ночью. В вялом разговоре коснулись темы связи с внешним миром, и выяснилось, что не далее как вчера изобретателю удалось подключиться к телефонной сети и теперь есть возможность звонить куда угодно.
      – Вы сами не знаете, чего стоите, - восторженно сказал Никита.
      – Ну почему же? - возразил изобретатель. - В прошлом году мне предлагали работу в Хьюстоне с окладом в двести тысяч долларов.
      – В НАСА? - поразился пилот "Мухобоя".
      – Нет, в частной фирме. Но тоже связанной с космосом.
      – И что, отказались?
      – Как видите. Я уже говорил, что не люблю Америку.
      Никита за эти слова готов был простить ему устройство самоуничтожения в самолете. Он ведь тоже не любил заокеанских наглецов.
      С другой стороны, согласись Калашников на это заманчивое предложение - и не сидел бы здесь, в тюрьме, вожделенной добычей для местных бандитов.
      Собрать телефон из подручных материалов для создателя установки миниатюризации было даже не парой пустяков, а одним и совсем ничтожным. Никита набрал номер Шестокрыловой. Она откликнулась сразу, словно сидела у аппарата и ждала его звонка. Но сам разговор разочаровал его. Софье Сергеевне уже было все известно. Л.М. собирал гостей на шесть часов вечера. Пригласил и Серафима с супругой, но те отказались под благовидным предлогом. До наступления темноты приступать к операции не стоило. Значит, у Вахтанга и Никиты было два часа. Жаль, он уже подумывал вообще не ломать комедию с воздушным боем. Все-таки придется. Неприятно, но никуда не денешься. Подтвердив свою готовность к участию в операции, Никита отключился. Не о чем было ему разговаривать с этой дамочкой-боссом.
      Потом он позвонил Шарипову. Начальник городской милиции был осведомлен, что на вилле Л.М. нечто готовится, и связывал это с Никитой. Тот не отрицал, но в подробности вдаваться не стал. Сказал только, что, если люди Шарипова нагрянут к Носорогу где-то в половине девятого вечера, могут набрать материалов не на один судебный процесс. Станет ли милиционер рисковать головой и должностью, его не очень заботило. Выбраться отсюда они должны были своими силами.
      Посидели, перекидываясь ленивыми фразами, потом Вахтанг начал зевать и предложил разойтись по камерам, выспаться как следует. Прошлую ночь провели в лаборатории, этот день потратили на тренировки в воздухе. Есть же предел человеческим силам. А завтра предстоит самое сложное. Так что действительно: всем спать!
      Никита, едва прилег на нары, сразу поплыл куда-то в бесконечность, не сопротивляясь и не тревожась. И проснулся только от громких голосов и стука заслонки окошка в двери.

      – Подъем! - орал Федюня. Опять он появился, и это сразу испортило настроение. Ну неужели Л.М., Носорог гадский, не мог его убрать хотя бы на день-два? Ведь просили как человека!
      Несмотря на то что спал крепко, Никита чувствовал себя разбитым. Тело ныло и сопротивлялось необходимости вставать, умываться и приниматься за завтрак. Заболел он, что ли? Или сказываются постоянные переходы от одного размера к другому? Обязательно нужно припереть к стенке Калашникова, изобретателя проклятого, и расспросить о последствиях работы его установки. Мало ли что раньше ничего такого не чувствовалось! А может быть, есть критическая точка, после которой, количество начинает переходить в качество. Однажды станешь маленьким, да так и не сможешь вернуться в нормальные размеры. Ввязался он в-это дело себе на погибель!
      Мерзкое, короче, было настроение. Забирая завтрак, Никита обозвал Федюню кретином и чуть не выплеснул ему кофе в лицо. Даже этот толстокожий бегемот почувствовал злость узника и решил, что еще больше его злить не стоит. Молча закрыл окошко и удалился.
      И есть что-то не хотелось. Он поковырял вилкой в омлете, отхлебнул кофе. Кормили здесь не по-тюремному. Баба Саша старалась. Годы лагерей и партизанских походов не истребили в ней человеколюбия. А может, как раз и развили его.
      Отставив тарелку, Никита закурил и стал думать о предстоящих сегодня делах. Внезапно он понял причину своего плохого настроения. Да ведь это просто страх! Он боится, что все пойдет не так, как задумывалось, что самолет разобьется, что головорезы Софьи Сергеевны оставят после себя только трупы. В том числе и его.
      Это было странно. Никита за последние месяцы стал забывать, что страх существует и может вдруг сковать мускулы, стеснить дыхание, заставить трястись руки и потеть ладони. Когда летал на самолете, карабкался по стене "нефтяного дома", пробирался в дачный поселок, он опасался, но не боялся. А теперь страх вернулся. Очень некстати. Именно сейчас бояться было нельзя.
      Чтобы прогнать страх, надо просто забыть о нем. Занять себя так, что некогда будет бояться. Для начала он съест весь завтрак, потому что силы сегодня очень понадобятся. А потом пойдет в ангар и начнет готовить "Мухобой" к последнему вылету. Все будет штатно, то есть правильно и планово. Ничто, а также никто не сможет помешать хорошо сделать дело. И гулять смело. По направлению... Какая разница, по какому направлению, лишь бы прочь отсюда! Давайте омлет, пока совсем не остыл!
      Кстати, вилки здесь тоже выдают, а в тюрьме не полагается. Не боятся, что заключенные набросятся на охранников. Или более-менее уважают тех, кого заточили в подземелье. Но разве можно уважать унижаемого тобой человека?
      Собрав посуду, он постучал кулаком в дверь. Через минуту открылось окошко. Это был уже не Федюня, а один из охранников.
      – Веди наверх! - скомандовал узник. - Мне в зал надо!
      Тот молча отпер дверь и сопроводил его до выхода из подвала. Но там указал в другую сторону от трапезной.
      – В чем дело? - возмутился Никита.
      – Ведено проводить в кабинет. Так, свежие новости.
      Что еще Л.М. придумал? Но, оказалось, ничего особенного. Носорог позвал, чтобы рассказать, как будет проходить сегодняшнее шоу. Вскоре привели и Вахтанга. Тем временем Никита успел стрельнуть из коробки на столе сигару и, не обращая внимания на раздражение хозяина, раскурил ее.
      – Ну, орлы, - сказал Л.М., когда пилоты уселись в кресла и приготовились его слушать, - вот и настал ваш день. Сработаете сегодня хорошо - озолочу.
      – Того, кто в живых останется, - подал реплику Никита.
      – Разумеется. Второму уже ничего не нужно будет. Даже приличных похорон. В чем прикажете его хоронить? В спичечном коробке? Так и тот велик будет.
      – Брось свой дурацкий юмор. Не смешно.
      – Не наглей, - попробовал осадить бывшего одноклассника Носорог.
      Но это теперь не так просто было сделать.
      – А я не наглею. Учти: не тебе умирать, а кому-то из нас. Вот и не шути. Проникнись серьезностью момента.
      – Ладно, проникся. Шутки в сторону. Нужно, чтобы предварительно вы слетали сегодня днем. Аппаратуру уже устанавливают, необходимо ее настроить. Сделаете?
      Вахтанг кивнул. Он тоже был несколько мрачен. Уверенность - уверенностью, но и летчики, у которых боевых вылетов немерено, тоже не железные.
      – Когда начинать будем?
      – Часиков в шесть соберутся люди, и - с Божьей помощью...
      – Прикажи шторы сейчас как следует задернуть и свет включить. Надо осмотреться при искусственном освещении.
      – Без проблем. Какие-то еще пожелания?
      – Дай нам троим перед вылетом полчаса поговорить. И позволь, на всякий случай, с Аллой проститься.
      – Тоже несложно. Все?
      – Практически. Ну что, мы в ангар пошли? Готовиться надо.
      – Не задерживаю.
      Какая будничная беседа, подумалось Никите. Словно перед спектаклем или цирковым предоставлением режиссер разговаривал с артистами.
      Приготовления в трапезной шли полным ходом. По углам зала установили камеры с мощными объективами. Тут же настроили два больших экрана, на которые будет передаваться изображение. Поначалу Носорог хотел и в кабины самолетов влепить по камере, чтобы была видна остервенелая рожа летчика, палящего по противнику. Но пилоты решительно воспротивились, мотивируя тем, что в кабине слишком мало места, чтобы туда можно было втиснуть еще одну железяку. В действительности им не хотелось, чтобы гости и хозяин дома знали о работающих рациях и переговорах, которые будут вести пилоты во время боя. Перехватывать эту связь Носорог наверняка не догадается.
      Осмотрев телехитрости, Вахтанг и Никита включили верхний свет и пошли в ангар. Вчера они не стали заправлять самолеты после полетов. Боевого дежурства не предвиделось. Теперь с помощью джипа подтаскивали машины к насосу и по очереди качали деревянную ручку. Бензина в цистерне оставалось совсем немного. Никита с месяц назад доливал в нее из пузырька для зажигалок. Больше, наверное, не придется.
      – Как думаешь, получится у нас? - спросил, сопя у насоса, Вахтанг.
      – Должно получиться. Иначе зачем это все? Лучше уж взлететь, двигатель отключить - и вниз. Или выйти с пистолетом и гранатами и повоевать напоследок.
      – Покажи оружие!
      Они достали из ящика "кольт", набили патронами несколько обойм, подготовили десяток гранат. В полет брать все это не собирались, но могло пригодиться для прорыва на свободу потом.
      Держало их только время. Почему люди Шестокрыловой не могли появиться раньше восьми вечера? А без помощи извне им не прорваться.
      Жалко, что второй пистолет остался на вилле Серафима.
      Никита подкатил баллон со сжатым воздухом, подключил шланг к разъему. Сейчас слетают, покрасуются перед камерами, потом опять дозаправка. И до вечера можно отдыхать. Его начинали томить эти вынужденные перерывы, когда ничего не происходило. Лучше бы сразу все решилось.
      Кто-то кашлянул у него за спиной. От неожиданности он даже подпрыгнул. Вахтанг сидел в кабине, следил за стрелкой манометра, а больше никого в ангаре быть не могло. Оказывается, появился Калашников.
      – Вы-то как сюда попали?
      – Нешин решил, что будет красивее, если самолеты начнут разбегаться с разных концов стола и взлетят навстречу друг другу. Вот я и подвинул установку ближе. Заодно решил сам проверить, как миниатюризатор работает. Там хозяин еще эффекты придумывает, что-то вроде зенитной артиллерии.
      – Карпентер хренов, эффекты ему нужны! Надеюсь, это не вы зенитные орудия спроворили?
      – Как можно! Это хлопушки китайские, безвредные.
      – Для вас они безвредные, а если в мой самолет попадет, мало не покажется. И запомните: может быть для вас он хозяин, но не для нас.
      – Я ведь так просто сказал, без всякого намека. Из кабины высунулся Вахтанг.
      – Закрывай, хватит.
      Никита завернул вентиль баллона.
      Отставной военный спрыгнул на бетон ангара.
      – Не пугайся ты этих хлопушек. При их скорости всегда в сторону уйти можно. Надо только следить повнимательнее и держаться в стороне от разрыва.
      – А если он, гад, еще что-нибудь придумает? Для эффекта.
      – Ну так давай нашего изобретателя отправим в разведку.
      – Правильно! Пусть прикинется, что хочет дать техническую консультацию. Слышали, Калашников? Вперед, на защиту интересов нашей авиакомпании!
      – Вадимом меня зовут. И не собачьтесь, ребята! Мы же все в одинаковом положении!
      – Предположим, не совсем в одинаковом. Вы при любом раскладе в живых останетесь, хоть у Носорога, хоть у Серафима, а хоть и в Хьюстоне. Нам же помирать надо готовиться. Думаете, Лавр победителя отпустит и даже денег отвалит? Ни хрена подобного. Я эту суку уже достаточно изучил. Со школы помню, хотя тогда он и не был такой сволочью. Ну, согласны на разведку идти?
      – Конечно. Мне с установкой надо немного позаниматься. Заодно и выведаю, что еще готовится.
      Никита выглянул из ангара. Далеко-далеко вздымался гигантский флаг. Это был условный сигнал для них: камеры готовы, можно взлетать. Флажок в действительности был маленьким, подобным тем, что ставят на стол переговоров.
      – Ну, поехали! - сказал Вахтанг и направился к своему самолету. Запустил двигатель, прогрел его, порулил на другой конец стола.
      – Муха, - послышалось в наушниках. - А как мы будем одновременно взлетать? Не хочется, чтобы Паук узнал о рациях.
      Никита рассмеялся. Ну вот, теперь и у Л.М. позывной есть. Достаточно объективный.
      – Не беспокойся. Оса. Тут у меня ракетница в кабине. Следи, сейчас выстрелю. И вперед!
      Он поднял толстый ствол вверх, нажал на курок. Зеленый огонек взмыл над летным полем из красного дерева.
      Оторвались они практически одновременно. Может быть, со стороны это и выглядело красиво. Но Никите было не до красивостей. Он старался не столкнуться с разбегающимся навстречу самолетом Вахтанга. Когда расходились, от конца одной плоскости до конца другой было метра три.
      Долго летать они не собирались. Парочка схождений, имитация атаки - и домой. Нечего баловать.
      Выключив двигатель, Никита подставил под колеса колодки и пошел посмотреть, что там получилось у телевизионщиков. Вахтанг вернулся через установку Калашникова на другом конце стола. Но на дозаправку ему все равно придется рулить в ангар.
      Все, кто был в трапезной, собрались у монитора. Л.М. нетерпеливо оглянулся через плечо.
      – Ну, где ты там шляешься? Гляди, как здорово!
      Да, операторы постарались. На экране колыхался огонек сигнальной ракеты. Самолеты были совсем как настоящие. Пробежав еще немного после встречи, они синхронно прыгнули в воздух. Разошлись и помчались лоб в лоб. Камера сделала наезд, и Никита увидел себя в кабине закусившим губу и исподлобья глядящим вперед, на приближающуюся машину Вахтанга. Видеть себя со стороны, да еще в такой ситуации, было странно и непривычно. Если добавить трассы снарядов, совсем получится художественный фильм. С трагическим концом.
      – Что ты там за зенитки придумал? - спросил он у Л.М.
      – Да так, ерунда, чтобы красивее смотрелось. На зрителя надо работать, тогда он деньги охотнее выкладывать станет.
      – Эх, тебе бы в режиссеры пойти! - с чувством сказал Никита. - Зарываешь талант.
      – Не судьба. А хотелось, конечно, что-нибудь этакое поставить. Со взрывами, стройными спортсменкамии реющими знаменами.
      "Праздник на стадионе, посвященный юбилею макаронной фабрики!" - хотел съязвить Никита, но промолчал. Не то чтобы боялся разозлить самодеятельного постановщика спецэффектов, а надоел он хуже рыбьего жира. В сущности, "жалкая, ничтожная личность", и ничего больше.
      Носорогу так понравились съемки, что он попытался уговорить пилотов слетать еще раз, теперь уже с работающими пушками, но те наотрез отказались. Пусть вечером смотрит, вместе со всеми!
      Вернулись в ангар, подготовили машины к представлению. Калашников ничего нового не узнал. У Л.М. иссякла фантазия. И то хорошо. А потом Никита собрался к Алле.
      Проститься с ней нужно было на случай, если произойдет что-то непредвиденное. И просто хотелось увидеться. Он даже стал забывать, как пахнут ее волосы.
      Носорог, будто заботливый тренер и опекун, выделил им на свидание всего полчаса. Сказал:
      – После намилуетесь. Сейчас силы тратить нельзя, в бою пригодятся.
      Никита и не требовал большего. Ему действительно не хотелось отвлекаться от главного.
      Алла вела себя спокойно, только смотрела на него грустными глазами, словно чувствовала вероятную разлуку. И ему вдруг расхотелось прощаться. Ничего не рассказал о предстоящем, только попросил сидеть у себя, никуда не выходить и быть готовой в любой момент к бегству. Поинтересовался, была ли возможность позвонить Шарипову. Да, разговаривала, но недолго, кое-что узнала. Никите показалось, что она хотела сказать что-то еще, но не стала. Он не настаивал. Позже будет время и для разговоров, и для любви.
      В камеру он решил не возвращаться. Время до вечера можно было провести и в ангаре. Л.М. не спорил, был возбужден, часто нырял в шкафчик у стены, где хранились бутылки. Ну вылитый режиссер провинциального театра времен перестройки перед премьерой пьесы Михаила Шатрова, на которой обещались быть первые лица города. То ли похвалят за прогрессивность взглядов, то ли с работы снимут, чтобы не занимался очернительством.
      Обедать вместе с ним не стали, не хотелось слушать коньячного бреда. Никита валялся на кушетке в комнате отдыха, а Вахтанг расположился на крыле "Мухобоя", постелив одеяло. Калашников в очередной раз проверял свою установку. Дремали и ждали вечера.
      В половине шестого Никита поднялся, потягиваясь, вышел в ангар.
      – Ну что, двинулись?
      Вахтанг спрыгнул с крыла.
      – А мы выходить должны?
      – Задумано так. Сначала мы обыкновенные, нас представляют, потом становимся маленькими и начинаем убивать друг друга. Законы жанра.
      Охранник уже ждал их.
      – Хозяин велел идти к нему в кабинет.
      Л.М. опять помогла его способность быстро трезветь. Он был свеж и собран, словно не наливался полдня коньяком. Или у него средство какое-нибудь было, чтобы мгновенно приходить в норму? Рассказывали, что японцы придумали пилюли из трав. Даже трубки гаишников ничего не показывают.
      – Долго рассусоливать не будем. Задачу свою вы знаете. Как самолеты?
      – Техника на уровне, - усмехнулся Вахтанг. - Лишь бы сама установка не подвела.
      – Миниатюризатор в полном порядке, - заверил Калашников. - Будет работать сколько угодно долго.
      – Особенно долго и не надо. Вы, ребята, тоже не растягивайте. Покажите настоящий, добротный воздушный бой. Полчаса, ну, минут сорок. Сумеете?
      – Было бы сказано. - Никита разглядывал его в упор. Ведь на смерть людей посылает и так хладнокровен. Что за животное!
      – Смотрите! - Л.М. достал из-под стола небольшой кейс, положил его на стол и раскрыл. Примерно наполовину он был заполнен пачками долларов. - Здесь сто тысяч. Тот, кто вернется, их получит. Воодушевляет?
      – А как же, - с сарказмом сказал Никита. - Сейчас прямо здесь драться начнем.
      – Все сказал? - помрачнел Л.М. - Очень хочу надеяться, что именно ты за деньгами придешь. И зла на тебя ни за что не держу. Так что постарайся.
      Никита промолчал.
      Лимузины начали съезжаться точно к шести. Но представление пока не начинали. Публика должна была как следует разогреться. В трапезной гремела музыка, на маленьких столиках стояли бутылки и тарелки. Большой стол Никита категорически запретил занимать. Маркером он разметил на нем взлетные полосы. Маркер не гвоздь, следы потом отмыть можно будет.
      Народу собралось, пожалуй, побольше, чем в "Русской водочке" в тот вечер, когда Никита попал на рукопашные поединки. Видимо, Л.М. рекламу сделал нешуточную. Мужчины были даже в смокингах, а дамы сверкали драгоценностями. На столике у входа лежала стопка программок, где были указаны имена пилотов, тип самолетов и условия поединка. Размеры ставок не ограничивались. Худой букмекер был тут как тут, сидел в сторонке с блокнотом. Один из охранников готовил шутихи, чтобы изображать зенитки.
      Никита и Вахтанг заглянули в зал, но заходить не спешили. В своих летных комбинезонах они слишком отличались от остальных собравшихся здесь. Охранник не отходил ни на шаг, опасаясь, что пилоты могут сбежать в последний момент.
      Л.М. был с гостями. Прохаживался с бокалом шампанского от одной группы к другой, целовал дамам ручки, обменивался с мужчинами рукопожатиями. Он сиял улыбкой на все тридцать два зуба, непрерывно улыбался и чувствовал себя своим среди своих.
      Пилоты зависти к этим сливкам общества не испытывали, смотрели на них с легким презрением. Мало кто из толкавшихся в зале мог сесть в кабину боевого самолета и поднять его в воздух. Если вообще кто-то мог, кроме Никиты и Вахтанга.
      Примерно через час музыка затихла и на середину зала вышел седой толстячок, распоряжавшийся на поединках.
      – Дамы и господа! - звучно объявил он. - Сегодня члены нашего клуба собрались в необычном месте. Наш великодушный хозяин, - распорядитель повел рукой в сторону Л.М., - предоставил свой дом для необычного поединка.
      Такого никто из нас еще не видел. Мы станем свидетелями настоящего воздушного боя. Но поскольку размеры помещения не позволяют использовать самолеты в истинном размере, был найден способ уменьшить их до подходящих пропорций. Звучит удивительно, но не забывайте, что на дворе конец двадцатого века и наука идет вперед семимильными шагами. Более того, вместе с самолетами уменьшаются и пилоты. Это произойдет на ваших глазах, чтобы все могли убедиться, что нет никакого обмана. Если захотите, сможете перед боем пообщаться с этими людьми - настоящими воздушными асами! - Он противно захихикал, как будто сказал что-то чрезвычайно остроумное. В толпе послышались ответные смешки. Видно, собрались здесь люди с большим чувством юмора: - Не забывайте о том, что одному из них суждено сегодня погибнуть. Такова диалектика жизни. Но наши отважные летчики не боятся смерти. Они будут сражаться изо всех сил. Итак, пусть победит сильнейший! Делайте ваши ставки! Господа пилоты, прошу!
      Грянул бравурный марш, и Никита с Вахтангом одновременно шагнули в дверь. Толпа расступилась, пропуская их. Высоко подняв головы, они шли по образовавшемуся коридору, стараясь не смотреть на окружавших людей. "Аве, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя! - ядовито подумал Никита. - Гладиаторы, мать и перемать!" Чье-то лицо, мелькнувшее в толпе, показалось ему очень знакомым, но он слишком был занят своими мыслями, чтобы вспоминать, кто же это.
      Остановившись возле стола, пилоты повернулись к публике. Их разглядывали с жадным любопытством, словно африканских пигмеев или марсиан. Было это очень неприятно. Одна из дам подняла вверх палец, прося слова.
      – Скажите, вы действительно собираетесь показать нам воздушный бой?
      – Да, - лаконично ответил Вахтанг.
      – Вам уже приходилось сбивать самолеты противника?
      – Приходилось.
      – Что вы при этом чувствовали?
      – Вы из газеты?
      – Нет, просто интересно.
      – Не понимаю подобного интереса. Война и смерть - это глупо. Именно так я себя тогда чувствовал.
      – А сейчас?
      – Тем более глупо. Еще вопросы будут? А то нам лететь пора.
      Короткая пресс-конференция явно не понравилась Л.М., судя по выражению его лица. Но ничего сейчас поделать он не мог.
      – Ну, держи связь, - негромко сказал Вахтанг другу и пошел к своему концу стола, где у пульта установки ждал Калашников.
      Собственно, ничего из ряда вон выходящего не планировалось. Пока время есть, полетают, имитируя бой, а когда придет время, сядут и постараются ускользнуть из зала. Пусть остальные пока думают, что они действительно намерены совершать тут кровопролитие и на горящих самолетах падать с высоты.
      Не торопясь Никита нажал кнопку на крыше ангара. Перед тем как накатилась привычная черная волна, он успел услышать позади себя общий вздох изумления. Необычное, конечно, зрелище, кто спорит. Он прошел к "Мухобою", осмотрел его снаружи. Все было в порядке.
      В кабине, устраиваясь поудобнее на парашюте, вспомнил, что так и не сподобился научиться его укладывать. И ведь положено через какое-то время проводить переукладку. Но пользоваться им не приходилось, а теперь уже и не придется.
      Включив рацию, Никита вызвал Осу. Вахтанг отозвался.
      – Ну что, Муха, на взлет?
      – Давай. Руководителя полетов все равно нет, некому скомандовать.
      – Надо было Вадика посадить на вышку.
      – Пусть установкой занимается. А то он наруководит. Выруливаем. Потом я ракету пущу, для красоты.
      Самолеты, разбежавшись по параллельным взлеткам, оторвались от стола. Минут десять крутились в воздухе, демонстрируя пилотаж. Сверху лица людей казались множеством светлых пятен. Пилоты проводили свои машины над головами зрителей, едва не касаясь волос, синхронно сходились и расходились.
      Внезапно Вахтанг громко выругался по-грузински.
      – Оса, что там у тебя?
      – Какой-то придурок пытался рукой поймать. Еле увернулся.
      – Поднимаемся повыше, чтобы не достали.
      – Начинаем стрелять?
      – Погоди, еще время потянем.
      Л.М. демонстрационный полет, видимо, надоел. Из углов зала к самолетам стали взлетать шутихи, с треском разрываясь и разбрасывая огни. Вахтанг оказался прав. Если внимательно следить за воздухом, от летящей на самолет китайской ракеты можно было уйти. Хорошо, что не было каких-нибудь "стингеров" с самонаводящимися боеголовками.
      "Мухобой" резко, бросило в сторону, Никита с трудом удержал управление. Просто невдалеке рванула очень крупная шутиха и взрывная волна достигла самолета.
      – Ну а теперь давай устроим- суматоху, - передал Муха Осе.
      Машины наконец открыли огонь. Снаряды вылетали из стволов пушек и попадали куда угодно, только не в самолет противника. Никита не отказал себе в удовольствии и прошелся невдалеке от лампочек на люстрах. Вниз посыпалось стекло. Вахтанг повторил его маневр. В зале стало немного темнее. Пилот "Мухобоя" злорадно усмехнулся. Как-то на такой сюрприз отреагирует Носорог? О битье лампочек не договаривались.
      Сюрприз Л.М. оказался еще неожиданней. Никита вскрикнул и, бросив ручку управления, прижал руки к глазам. В лицо ему ударил ослепительный свет. Сквозь набежавшие слезы он разглядел, что стена зала приближается с жуткой скоростью. Почти ничего не видя, вцепился обеими руками в ручку, взял ее на себя и только потом смог вытереть рукавом комбинезона мокрое лицо.
      Мощные прожекторы шарили по залу, ловя ускользающие самолеты. Скорее всего это были просто сильные ручные фонарики, но маленьким летчикам они казались зенитными прожекторами. Никита не обиделся. Каждая сторона вольна была поступать по-своему. Они разбили лампочки, а Л.М. в ответ применил фонари. Как только Калашников, разведчик долбаный, не вызнал о дополнительном освещении? Ведь специально посылали!
      Теперь самолеты изображали схватку в воздухе. Выглядело это очень похоже, но было лишь спектаклем. Трассы снарядов проходили почти впритирку к фюзеляжам и плоскостям. Каждая очередь тщательно выверялась. Так они предполагали летать, пока не кончатся снаряды или не начнутся главные события. Смотря что произойдет раньше.
      Л.М. понял, что его игрушки не хотят выполнять обещание и убивать друг друга. В наушниках у пилотов вдруг раздался голос:
      – Что, насекомые, самыми умными себя считаете? Почему не воюете по-настоящему?
      Никита изумленно поперхнулся. Не дурак был Носорог, даже о связи подумал. А они-то надеялись, что ему это в голову не придет.
      Первым отозвался Вахтанг.
      – Не видишь, что воюем? Летаем, стреляем, чего еще надо?
      – Стреляете, да не попадаете. Если через пять минут все еще не будет результатов, пеняйте на себя.
      – А что сделаешь? "Фантомы" вызовешь?
      – Я предупредил, - сказал Л.М. и отключился.
      Конечно, ничего они не стали делать. Все так же кружили под потолком, постреливая в воздух, и ждали, на что решится режиссер этого представления. На часах было без десяти восемь.
      Первыми ударили все те же шутихи. Только сейчас их было не в пример больше. Летчикам стоило многих трудов уворачиваться от летящих со всех сторон огненных шаров. Разрывы подбрасывали самолеты, сбивали их с курса. Никита почувствовал себя действительно словно под зенитным огнем. Он крепко сжимал ручку управления и прикидывал, на сколько еще хватит пиротехнических запасов у зенитчиков. Хорошо, что мощных зарядов Носорог не использовал, потому что мечущиеся по залу ракеты могли навредить гостям. Его ребята выбрали самые маленькие.
      Л.М. еще дважды выходил в эфир, то ругаясь, то уговаривая. Они не отвечали. И тогда с земли загремели настоящие выстрелы.
      Вахтанг, который засек вспышки внизу, сразу догадался, что по ним ведут огонь охранники. Окончательно взбесившийся Носорог не стал дожидаться, пока у непокорных пилотов кончится горючее и им придется возвращаться на аэродром. Ему хотелось крови, и, наплевав на сделанные гостями ставки и возможные барыши, он приказал своим людям расстрелять оба самолета в воздухе. Охранники достали пистолеты и увлеченно принялись палить вверх.
      Это было уже серьезно. Увернуться от пули самолет не мог. Одно попадание - и от миниатюрной машины Останутся только воспоминания.
      – Быстрее и резче! - прокричал Вахтанг. Никита его понял. Нужно было затруднить стрелявшим прицеливание. Самолетики заметались по залу с удвоенной скоростью, то и дело меняя направление полета. Теперь попасть в них могла только шальная пуля.
      Они не только убегали, но и атаковали. Никита неожиданно свалил машину на крыло и устремился прямо на одного из охранников, одновременно придавливая кнопку гашетки. Крошечные снаряды все же могли причинить существенную боль, а попав в глаз, и вовсе ослепить. Охранник, которого "Мухобой" достал огнем своих пушек, завопил, выронил пистолет и схватился за лицо. А пилот уже повел машину вверх, высматривая другую огневую точку противника.
      Вероятно, какого-то успеха они могли добиться. Но слишком много снарядов было потрачено на предыдущий бесполезный спектакль. Поэтому Никита смог вывести из строя лишь еще одного стрелка. Вахтанг тоже постарался, и теперь среди взбудораженной происходящим толпы стонали, зажимая окровавленные щеки и лбы, три охранника. А потом боеприпасы кончились и самолеты оказались безоружными. Оставалось надеяться только на скорость и маневр.
      Никита почувствовал резкий удар, машина мгновенно кувыркнулась и стала терять высоту. Конец правого крыла был оторван зацепившей самолет пулей, там болтались клочья металла. Вахтанг видел, что произошло, потому что уже орал по радио:
      – Прыгай! Прыгай, твою мать!
      Пилот подбитого самолета и сам понимал, что единственный выход - прыжок с парашютом. То, чего он не делал никогда в жизни. Времени почти не оставалось. Он расстегнул привязные ремни, открыл фонарь кабины и, направив машину к той стене, где стоял стол, выбросился наружу.
      Мыслей не было никаких. Единственное, что он понимал, - кольцо надо дергать сразу, слишком мала высота, купол может не успеть раскрыться.
      К счастью, успел. Никита болтался на подвесной системе, и его медленно сносило к столу. "Мухобой", потеряв пилота, словно решил, что больше сопротивляться не стоит, и упал на пол почти отвесно. Второй пилот старался своей машиной прикрыть спускающегося друга. Тот был заманчивой целью. Но по ним уже никто не стрелял. Потому что началось основное действие сегодняшнего спектакля.
      Внезапно погас свет. Остались гореть только фонари, которые ранее использовали в качестве зенитных прожекторов. И в их свете в зал через окна стали запрыгивать вооруженные люди в черных масках, закрывавших лица. Над толпой поднялся испуганный женский визг. Остававшиеся боеспособными охранники лихорадочно перезаряжали пистолеты. Их сразу же отделили от прочих, обезоружили и поставили лицом к стене. У многих из гостей тоже было чем защищаться, но в присутствии стольких людей, и особенно своих дам, стрелять они не решались. На это и рассчитывала Софья, нанося удар в момент наибольшего скопления народа.
      Л.М. получил персональную опеку. Один из нападавших уложил его на пол и держал под прицелом короткого автомата. Хозяин дома был единственным здесь Человеком, способным на непредсказуемые поступки.
      Никита не смог в темноте правильно рассчитать высоту и чувствительно ударился ногами о поверхность стола. Вспомнив, что когда-то читал о технике прыжков, он тут же повалился на бок, гася энергию удара. Еще не поднявшись, расстегнул замок подвесной системы, сбросил лямки и бросился к ангару.
      Самолет Вахтанга заходил на посадку. Хорошо, что Никита догадался сделать разметку полос светящимся маркером. Теперь, при выключенном свете, это было очень кстати.
      Как и договаривались, при первых признаках тревоги Калашников с помощью своей установки тоже уменьшился и сидел теперь в комнате отдыха ангара. Никита успел вовремя, чтобы отобрать у него бутылку, найденную изобретателем в холодильнике.
      – Вадик, ты совсем сбрендил! Сейчас только и надираться!
      – Нервничаю я очень, - оправдывался Калашников.
      – Потом, потом нервничать будешь! Еще не все закончилось.
      Появился Вахтанг, бросивший свой самолет у ворот ангара.
      – Живой, целый?
      – Ничего, обошлось. Вот о прыжках с парашютом ты мне не рассказал.
      – Да я и сам мало прыгал. Только обязательный минимум. Ладно, об этом после. Дальше все по плану?
      – Будем надеяться. Вадим, сиди здесь и не высовывайся, что бы вокруг ни происходило. Когда можно будет - позовем. А мы пошли.
      Он содрал с себя комбинезон, уже привычно сунул сзади за пояс "кольт", прикрыл его курткой. Вахтанг распихивал по карманам гранаты.
      Их узнали сразу. Луч фонаря осветил лица, потом один из напавших, очевидно, старший, подошел.
      – Где человек? - негромко спросил он.
      – Они его спрятали. Берите ваших людей и пошли! - распорядился Никита. - Возьмите всех, кого возможно, в доме могут быть еще охранники.
      Последовала короткая команда, и люди в черных масках двинулись к выходу. Двое оставшихся держали под дулами гостей Л.М. и еще один - хозяина.
      По случаю отсутствия пленников вход в подземную тюрьму не охранялся. Никита спустился по ступеням, нажал кнопку, открывающую дверь в само подземелье.
      – Проверьте все камеры и лабораторию! Он должен быть где-то здесь!
      И отступил в сторону, пропуская вооруженных людей в коридор. Те, настороженно поводя оружием, двинулись вперед. Как только последний переступил порог тюрьмы, Никита захлопнул дверь, а затем тщательно запер и основную. Теперь выпустить бойцов Софьи Сергеевны мог только знающий код замка. Он прислушался. Изнутри не доносилось ни звука. Строители подземелья позаботились о его звукоизоляции.
      Вахтанг уже спускался по лестнице вместе с Аллой. Девушка несла небольшую сумку с самым необходимым ей на первое время. У теперь уже дважды бывшего пилота в руке был знакомый кейс из кабинета Л.М. Заметив вопросительный взгляд Никиты, друг улыбнулся.
      – А что, разве не заработали?
      – Так, давайте на выход и подождите там. Я сейчас.
      Никита вернулся в трапезную. Подошел к ангару и легонько стукнул по крыше. Через минуту появился испуганный Калашников.
      – Что, уже все?
      – Как обещали. Ангар подготовили? С установкой разберитесь и пошли.
      Он взял один из фонарей и, опустившись на колено, стал тщательно осматривать пол около стола. Наконец нашел то, что искал. Маленький самолетик лежал на паркете исковерканный, несчастный. Никита осторожно поднял его и положил рядом с самолетом Вахтанга. Когда сработает устройство самоуничтожения, от них останется только пыль. Жалко, чудесные были машины. Подбежал изобретатель.
      – Готово! Через час с ней никакой специалист не разберется. Одновременно исчезнет и миниатюризатор в ангаре.
      Выходя из зала, Никита передал людям Софьи приказ командира: операция завершена, держать пленников еще час, после чего уходить. Те молча кивнули, поверив человеку, который отдавал приказы их старшему. На лежавшего в стороне Носорога бывший школьный приятель даже не взглянул.
      Вахтанг, кроме кейса с деньгами, захватил в кабинете Л.М. ключи от "Ларедо". Перед тем как тронуться, Никита вдруг вспомнил о едва ли не самом важном, попросил подождать еще минутку и скрылся в кустах. Вернулся довольный и махнул рукой:
      – Поехали!
      Но за воротами их ждал сюрприз. Дорогу неожиданно перегородила милицейская машина, и джип осветила мощная лампа-фара. Вахтанг тут же извлек из кармана гранату и приготовился разгибать усики чеки. Никита потащил из-за пояса "кольт". Однако стрелять не пришлось. На свет фар вышел Шарипов.
      – Ну, что там, Никита Павлович? - спросил он, облокачиваясь о дверцу.
      – Полный порядок, - как можно спокойнее ответил Никита.
      – Можно вас на пару минут? Для короткой приватной беседы.
      Никита неохотно вылез из-за руля. Не хотелось сейчас терять времени, да к тому же начальник городской милиции мог придумать какую-нибудь каверзу. А это было бы обидно после так удачно проведенной операции.
      Они отошли в сторону, закурили.
      – Рассказывайте, - коротко велел Шарипов. Ничего утаивать бывший пилот "Мухобоя" не стал. Когда он закончил, милиционер помолчал, потом вдруг рассмеялся и хлопнул его по плечу.
      – Нет, я в вас не ошибся. Молодец! Хорошо поработали. Теперь дело за мной. Попробую ущучить сразу и Нешина, и Шестокрыловых. Ну а в благодарность предлагаю помощь, чтобы вы могли уехать без хлопот. Я верно понимаю ваши намерения?
      – Абсолютно.
      – Сейчас возьмете с собой моего человека, он все решит с документами и прочими формальностями. Мне же опять ночь не спать, разбираться с тем, что вы наворотили. Счастливо!
      Сидя за рулем, Никита небрежно спросил у Аллы:
      – Тебе не хотелось бы уехать отсюда насовсем?
      – Прозвучит банально, но с тобой - хоть на край света.
      – Именно это я и собираюсь предложить. Что скажешь о Новой Зеландии? Умеренный климат, зеленые луга, чистейшие реки. Рассказывают, там километровые пляжи черного песка. И ни одной живой души вокруг.
      – А еще есть Аргентина. Тоже чудная страна. Только вот на что мы там жить будем.
      – Ну ты же богатая наследница.
      – Где оно, то наследство? Лавр с Софьей растащили.
      Но в голосе ее не слышалось сожаления. Никита полез во внутренний карман куртки и достал компьютерную дискету.
      – Вот это и есть наследство твоего отца. Здесь все: названия банков, номера счетов, пароли, суммы. Можно получить в любой момент. Софья имела неосторожность оставить все это в своем компьютере- Я и воспользовался, сунув для страховки подслушку в кабинет. А чтобы случайно не опередила нас, изменил потом кое-какие данные и дискету спрятал по пути к дому Лавра. Так что сейчас у нее - пустышка. И если честно, мне ее совсем не жалко. Она говорила, что не верит в альтруистов. Правильно, наверное.
      Алла молча обняла его.
      Никита повернулся назад.
      – Вахтанг, Вадим, поедете с нами?
      – Извини, дорогой, не хочу мешать. У меня теперь деньги есть, вернусь в Грузию. Родина все-таки. А здесь что-то беспокойно стало.
      Калашников промолчал. Никите показалось, что сейчас изобретатель подумывает о том, что стоит, наверное, согласиться на предложение из Хьюстона. Но, может быть, нелюбовь к Америке помешает ему уехать из России?
      – Извини, - сказал он Алле, - нужно будет заскочить домой и оставить жене немного денег.
      Я забрал у нее доллары, что выиграл тогда в "Русской водочке". Уеду, а она на что жить будет? Девушка искоса посмотрела на него.
      – Нет у тебя жены, Шереметьев. Была, да кончилась.
      – Как это? - не понял Никита.
      – Знаешь, что мне рассказал Шарипов по телефону? Твоя супруга ни на какие моря не поехала, а собрала вещи и перебралась к Лавру. Это ее я там видела. И тогда же вас развели. Только тебе забыли сообщить. Деньги она оставила, чтобы ты не бедствовал.
      Теперь Никита вспомнил, чье лицо видел мельком в толпе нынешним вечером.
      – Бедный Носорог! - сказал он смеясь. - Столько несчастий сразу!