В «Звездне» Артур брата не нашел, хоть и договорились о встрече загодя. Проспал младший? Это сколько ж спать надо: уже и повечерие отслужили. Артур оглядел переполненный зал, поймал взгляд Брюхотряса и подозвал его:
– Вина и воды.
Милрад исчез, вновь появился раньше чем через минуту, торжественно водрузил на стол поднос с двумя кувшинами:
– Отужинать изволите?
– Не изволю.
– Ежели брата своего ищешь, – с легкостью переходя на «ты», сказал Милрад, – так он не здесь ночует, а вроде дома у себя. А музыкант колобродит где-то. Вчера всю ночь куролесили. Даже вот и не пойму, прибыль мне с вас троих или так, баловство.
– Тебе поговорить не с кем? – уточнил Артур, усаживаясь за пустующий стол с дурацкой табличкой. – Или дело есть?
– Да какое у меня может быть дело к господину рыцарю?
– Тогда вали.
– Ну разве что так, дельце небольшое. Совсем-совсем махонькое.
Артур молча уставился в переносицу Брюхотряса.
Тот плюхнулся напротив и, перегнувшись через стол, зашептал:
– Брат-то твой девочку у меня увел.
– У тебя? – Худое лицо рыцаря чуть осветилось ехидной улыбкой. – Девочку?
– Ну, служанку мою. Ту, рыженькую, может, помнишь?
– Тощая такая, – кивнул Артур, – глазастая. Куда он ее увел?
– Да домой к себе, – досадливо объяснил Милрад.
– Что, правда?
Ехидная улыбка сменилась озадаченной. Артур на секунду задумался, хмыкнул в ответ на собственные мысли. Вспомнив о Брюхотрясе, поднял глаза:
– Ну увел. А я при чем?
– Так ведь, – трактирщик поправил фартук, на удивление чистый фартук, надо заметить, – деньги же. Она ведь, Ветка-то, весь вечер в понедельник, считай, не работала, а это от дня половина, и всю неделю потом я ее не видел. Пятница на исходе – нет девки. Брат твой ей, конечно, даст чего-нибудь, но разве ж я хоть одну бани увижу? Сплошной получается убыток.
– Ты ей сколько платишь? – поинтересовался рыцарь, наливая себе вина и разбавляя его свежей водой из кувшина. – Или она за кормежку работает?
– Да кто нынче за кормежку работает? – грустно вздохнул Милрад. – Плачу, как не платить? Двадцать баней в день плачу. А по праздникам – тридцать. Да еще половина того, что ей сверху дают, ей же и остается. Да если приглянется кому, я ж не мешаю, опять же половину ей оставляю. Ну и кормлю, понятно. Когда одежонки… Все за мой счет.
– Живет, как герцогиня, – понимающе кивнул синеглазый храмовник. – Значит, платишь ты ей пять баней в день. А по праздникам – семь. То, что девчонка помимо тебя заработает, отбираешь. Кормишь… может, конечно, и кормишь, но худая она какая-то, – он неодобрительно поморщился, – лучше надо кормить. А про одежку я и вовсе молчу. В тряпье у тебя девчонка ходит. И что у нас получается, если все сосчитать? Праздников на неделе не было… – Артур задумался, производя в уме какие-то сложные вычисления.
Милрад молча сопел, уже жалея, что затеял этот неудобный разговор. Забыл, что ли, как оно, с храмовниками связываться? В прошлый раз этот красавец от души поиздевался, всего одну бани сверх положенного накинув. И сейчас с него станется столько же предложить.
– Девятнадцать баней, – кивнул наконец тамплиер.
– Премного благодарствую. – Милрад приподнялся для поклона.
– С тебя, – невозмутимо продолжил храмовник. Трактирщик сел. Встал. Опять сел:
– Вы, сэр рыцарь, шутить изволите?
– Я? – удивился Артур.
Брюхотряс вынужден был признать, что на шутника этот молодой тамплиер никак не походил. Но за что?!
– Следовало бы, конечно, больше взять. – Рыцарь отпил вина. – Хм… неплохо. Дождался из Средеца каравана?
– Дождался, – процедил Милрад, не склонный сейчас обсуждать достоинства или недостатки своего погреба.
– Дороговато, поди, обходится. Публика у тебя здесь, – Артур снова обвел взглядом обеденный зал, – так себе публика.
– Для дорогих гостей вино, – пробурчал Брюхотряс, – вроде тебя вот.
– Угу, – рыцарь поощрительно улыбнулся, – молодец. Ко мне ты со всем почтением, брата тоже не обижал, поэтому и я к тебе с душой. Девятнадцать баней: половину от того, сколько ты своей Ветке платишь, это разве деньги? Так, воспитательный момент.
– Да за что?! – взвился Милрад, теряя остатки терпения и осторожности. – С меня-то за что деньги брать?
– За вранье. – Артур допил вино, вновь наполнил кружку. – Ты сколько накинул сверх того, что на самом деле платишь? Пятнадцать баней за будни и аж двадцать три – за праздники. Считай, тридцать восемь, так?
Брюхотряс попытался счесть вопрос риторическим, но под выжидательным взглядом рыцаря долго молчать не смог. Проворчал:
– Ну, так.
– Именно на эту сумму ты хотел меня обжулить. Так? Можешь не отвечать, у тебя по лицу все видно.
Милрад отвечать и не собирался. Хватит уже. Наотвечался. Как бы сразу на десяток леев не влететь.
– Ты, я думаю, знаешь, что в ордене не любят жуликов, – терпеливо продолжал объяснять золотоволосый тамплиер, – и обычно ту сумму, на которую нас пытаются обмануть, мы у обманщика же и отнимаем. В наказание.
Голос у него был спокойный, дружелюбный, слегка наставительный.
Милрад слышал о правиле, упомянутом Артуром, но до сих пор почему-то не относил его к себе. Может быть, потому, что не считал себя жуликом?
– А значит, – продолжал рыцарь, – мне следовало бы затребовать с тебя тридцать восемь баней – ровно столько, сколько ты пытался накинуть сверх реальной суммы. Однако, принимая во внимание уже упомянутые мной некоторые твои достоинства, я скостил долг. Вполовину. Это серьезная скидка, не так ли?
И вновь яркие глаза вперились в Милрада с терпеливым ожиданием.
Нужно было либо соглашаться, либо спорить. Девятнадцать баней… Не те деньги, из-за которых стоит рисковать.
– Серьезная, – угрюмо пробормотал Брюхотряс.
– Я рад, что ты все понимаешь, – Артур кивнул, – плати.
Милрад, про себя на чем свет стоит костеря орден Храма, всех храмовников вместе и этого, синеглазого, наособицу, отсчитал девятнадцать баней самыми маленькими, матово-желтыми монетками, швырнул мелочь на стол и встал.
– Много добрых слов вспомнил? – поинтересовался Артур, набивая трубку.
– Мне работать пора.
– А ты не спеши. – Рыцарь прислонился спиной к стене и закурил, с любопытством разглядывая Брюхотряса. – Я думал, ты с первого раза усвоишь, что обманывать нехорошо. Сейчас вижу, что и со второго не все тебе понятно.
– Да пошел ты, – досадливо буркнул Милрад, – учить он меня будет.
– Если не я, то кто? – Артур был сама безмятежность. – Мне сюда еще не раз заходить придется. Гость я и вправду дорогой, это ты верно подметил. Так хрена ли ты, Брюхотряс, сам себя в убыток вгоняешь?
Милрад так растерялся от этого «хрена», услышать о котором от благочестивого рыцаря было делом ну никак не возможным, что даже возмутиться толком не смог. Неубедительно переспросил:
– Я?
– Ты! – Храмовник вновь огляделся. – «Звездень» – хороший трактир. Грязновато тут, конечно, но я привык. И мне хотелось бы, дорогой хозяин, чувствовать себя здесь… удобно. Да, пожалуй, что так. А пока ты меня обманываешь, о каком удобстве можно говорить?
Милрад передумал уходить и повернулся к рыцарю.
– Ты это о чем? И когда ты к «Звездню» привыкнуть успел? Я тебя здесь второй раз вижу.
– Еще я не люблю лишних вопросов, – Артур качнул трубкой, словно пометку сделал в Милрадовой памяти, – и мой брат, кстати, тоже. Итак, я хочу, чтобы нам здесь было удобно. Я хочу, чтобы ты прекратил свои попытки меня обжулить. И я хочу, чтобы моя комната и вот этот стол всегда были свободны.
– За этим самым столом… – взвился было Брюхотряс.
– Не-а, – рыцарь мотнул головой, – не за этим. Но место то же самое, тут ты прав. А Миротворец, кстати, это топор. Так вот, если ты готов перестать обманывать, мы договоримся о том, сколько стоят мои пожелания. Если нет, я найду другой трактир. Хотя, надо сказать, «Звездень» удобно расположен. Ну так как?
– Чтобы стол свободен был? – Милрад призадумался, начал было считать, встретил чуть насмешливый взгляд Артура и сбился с мысли. И хорошо, что сбился. Потому как, начав пересчитывать, поймал себя на попытке накинуть пару-тройку леев.
– Сорок два за день.
– Вполне обучаем, – с удовлетворением отметил тамплиер, – в качестве пряника пусть будет пятьдесят. Вот, держи, – он достал из кармана и поставил перед Милрадом маленький кошелек из тисненой кожи, – здесь пятнадцать больших львов. И будь любезен, не забывай, что, если попытаешься обжулить меня или тем паче моего братишку, эти львы тебе долго помниться будут.
– А ты не грозись, – проворчал Брюхотряс. Кошелек исчез где-то в складках его фартука, – мы, знаешь, пуганые.
– Ты уже рассказывал, – хмыкнул Артур. – Да, и эту дрянь можешь забрать, – он кивнул на рассыпанные по столу десять медяков.
И тут же забыл о Милраде, уставившись за спину трактирщика. Тот шустро сгреб мелочь, потом обернулся к дверям. Так и есть, в «Звездень» явились чернявый братец храмовника и Ветка, сияющая, как новая сковорода. Вот паршивка! Хотя сейчас-то вроде и не за что на нее сердиться.
Брюхотряс почесал пузо под фартуком и убрел на кухню. На Ветку не рявкнешь, пока рыцарь здесь, так надо хотя бы поварят обругать.
Альберт проводил взглядом удаляющегося трактирщика, потом заглянул в стоящий перед братом кувшин:
– О! Вино. – Заглянул во второй: – Ага. Вода. – Подозвал поближе заробевшую отчего-то девушку и сообщил Артуру: – Это Ветка.
– Я знаю. – Старший курил, откинувшись на стену. По рыжекудрой девице лишь скользнул рассеянным взглядом. – И что?
– Ты запас слов на сегодня уже весь извел? – поинтересовался Альберт, усаживаясь за стол и кивнув Ветке: садись, мол, не бойся.
– Весь.
– И на кого же?
Артур молча глянул в сторону кухни.
– Милрад? – удивился Альберт. – С ним-то ты о чем говорил?
– Жить учил.
– Не искалечил хоть?
– Нет.
– Ну тогда ладно. А я тут, знаешь, подумал, пока тебя не было…
В ярких глазах Артура отразилось недоверие и легкий скепсис.
– Да, подумал, – с нажимом повторил Альберт, – я это умею. Так вот, дом наш совсем запущен, и надо бы кому-то навести там порядок. Отремонтировать все, обставить, и вообще. Мы-то заняты будем, может, стоило бы кому-нибудь это дело передоверить?
– Кому? – Артур перевел взгляд с Альберта на Ветку. Потом обратно. Пожал плечами. – Зачем спрашиваешь, если уже.
– Ну, для порядка…
– Ужинал?
– Да.
– Скажи Милраду про девицу. И найди музыканта. Пойдем, дом покажешь.
– Безымянному сказать, чтобы туда подходил?
– Да. С лошадьми.
– Мы что, прямо сегодня поедем?
– Да.
– Ты же пять дней…
– Пойдем, – устало повторил Артур. Положил перед Веткой несколько монет. – Это хозяину отдай. За вино.
Подхватив лежащий рядом топор, рыцарь прошел мимо брата к выходу. Альберт поймал растерянный взгляд девушки, скорчил гримасу:
– Не в духе нынче. Сам пока не пойму. Но ты не бойся, он вообще-то добрый.
– Ага, – глаза ее снова стали серыми, – он с тобой даже не поздоровался.
– Поздоровался, – маг поцеловал ее в нос, – ты просто не слышала.
– Что на тебя нашло? – Альберт шагал рядом с братом, время от времени делая попытки заглянуть ему в лицо. – Я тебя таким никогда не видел.
– Видел. – Артур проводил взглядом проехавшую мимо всадницу в амазонке. – Она ведьма.
– Кто? Она? – Альберт оглянулся на даму.
– Ветка.
– Ведьма?
– Дикая.
– Да с чего ты взял?
– Пятница.
– И что? А, ну да, понятно.
Альберт замолчал и нахохлился, уставившись в мостовую под ногами. О том, что Артур во время своего варварского поста становится особенно чувствителен к магии, он знал. Сегодня действительно пятница. Старший постится. И, значит, скорее всего, насчет Ветки он не ошибся. Она ведьма.
– Ну и что?
– Да ничего.
– Ты из-за этого бесишься?
– Нет.
– А в чем дело?
– Да не знаю я, братик, – Артур склонил голову в ответ на приветствие орденского патруля, – не знаю. Я всю ночь молился, поздороваться надо было, поговорить. А сюда приехал… и вот так. Я в Шопроне ни в один храм не зашел.
– Почему?
– Мне это тоже интересно. А еще интереснее то, что мне как-то и не хочется.
– Умнеешь, может быть? – предположил Альберт. Понял, что пошутил неудачно и добавил: – Извини.
– Да ладно, – Артур махнул рукой, – что с тебя взять? Ветка, кстати, крещеная.
– И что?
– Так.
– Ты в самом деле хочешь ехать прямо сегодня?
– Хочу, – рыцарь вздохнул, – но не могу.
– Устал, – понимающе сказал Альберт.
– И устал, и правую заднюю перековать надо.
– Э-э… ты о ком?
– О Серко.
– В смысле о лошади?
– В смысле да, – в голосе старшего наконец-то прорезалась язвительность, – а кто еще может расковаться?
– Я вообще-то о тебе говорил.
– Ну? – неприятно удивился Артур.
– Баранки гну, – блеснул Альберт остроумием Варга.
Старший не оценил. Вообще не отреагировал. Шел себе, по сторонам смотрел. На что там особо смотреть, спрашивается? Улица как улица. По вечернему времени немноголюдная. Чистая, конечно, не то что окраинные, ну дома опять же получше. Так ведь и выбирали с умом, когда искали, где поселиться.
Некоторые покойнички, из знатных, тоже решили в свое время, что негоже им по окраинам с кладбища уходить, и начали шляться по самому центру, по лучшим городским кварталам. А роскошный трехэтажный особняк, принадлежавший сводному брату герцога, оказался аккурат у них на дороге. Сбежать тогдашние хозяева не пожелали, может, поленились, а может, не успели просто.
Они – не успели, а дом остался.
У Артура как раз тогда случилось затишье, перерыв в подвигах. Он ошивался при командоре да натаскивал послушников, вот Альберт и решил поселиться в Шопроне. Хотелось быть поближе к старшему, ну и приглядывать за ним, по возможности.
Смешно вспомнить – тогда они поверили в то, что спокойная жизнь наступила надолго.
– Все хуже становится, – заметил Артур, останавливаясь и пропуская мрачную кавалькаду. Парни и девушки в темных шелках, на покрытых коричневыми попонами скакунах рысили по улице, не особо заботясь о прохожих и о том, что грохот копыт мешает тем, кто уже лег спать. Увидев храмовника, двое кавалеров придержали лошадей, но остальные пронеслись мимо без всякого почтения к рыцарской форме.
– Что хуже? – Альберт смотрел вслед молодежи. – Распоясались они тут без вас.
– До хрена прав и никаких обязанностей. – Артур провел пальцами по древку топора. – Раньше Недремлющие чистки устраивали, кого к делу приставляли, кого… по-всякому, в общем. А сейчас вон их сколько. Не делают ничего, а жрут в три горла. Способствуют, мать их, производству удобрений, поскольку переводят добро на дерьмо. И все.
– Ну и что? – не понял Альберт. – Всегда так было.
– Больше их, чем раньше, братик. Пойдем, чего стоять?
– Ты объясни!
– Заняться им нечем, что тут объяснять? Чудища на окраинах, говорят, совсем взбесились. Народ оттуда бежит, а эти – первыми.
– Да ладно! – Альберт легкомысленно отмахнулся. – Это же столица, они сюда всю жизнь бегут, сколько себя помню. Старшие землю наследуют, а младшие – в Шопрон. Здесь-то есть куда податься.
– Сколько себя помнишь? – Артур хмыкнул. – Ну-ну. И куда же они подавались?
– Да куда попало.
– Ничего подобного. Многих с самого детства к нам отдавали, чтоб не рыцарями, так хоть сержантами выросли, потому что Храм – это слава и почет. Остальные расходились: кто по управленческой части, кто в монахи, кто-то, у кого способности были, разрешенным магом становился, ну и к Недремлющим, конечно.
– И что?
– Сейчас к нам не идут. Почти не идут. Все больше из крестьян да из горожан победнее. Нам без разницы, но, если мы людей, что работать могут, будем к себе принимать, кто на земле останется? А эти вот, из которых раньше орден пополнялся, теперь предпочитают магами становиться. Если могут.
– У вас и раньше с дозволенными грызня была, – напомнил Альберт, – требования-то к кандидатам почти одинаковые.
– Раньше к ним уходили, если мы не принимали. Сейчас – наоборот. Дозволенные разлакомились и таких, как Ветка твоя, теперь знать не хотят. Способности у нее есть, но способности есть и у других, из хороших семей, понятно, что маги их выбирают. И не приведи Господь, если твоя рыжая хоть сколько-нибудь честолюбива. Она ведь в интуиты пойдет. Их последнее время много стало. Но дело даже не в этом. Дело в том, что сейчас, насколько я понял, молодняк предпочитает уходить в Недремлющие. Или под руку митрополита, в орден Пастырей. Рыцари Кодекса – это еще ладно, это пускай, но куда нам столько монахов?
– Кто бы говорил!
– Не люблю я дармоедов.
– Можно подумать, Недремлющие не такие?
– Они работают, – серьезно сказал Артур.
– Ага. Интуитов убивают.
– Не только. Просто работа у них не на виду. Мы вот, в кровище по колено, зверушек на куски рвем, дабы они добрых христиан не обижали, а гвардейцы тихие, незаметные. Но без них, как и без нас, давно бы от Долины ничего не осталось.
– Без вас понятно почему – зверушки бы заели. А они при чем?
– А без них люди бы сами друг друга поубивали. Устав опять же строгий очень. Велит им никакой работой не брезговать. Все при деле, все работают, пользу приносят. Хороший был порядок, – Артур с недоумением покачал головой, – зачем его поменяли? Не понимаю.
– А я не понимаю, каким боком это нас касается?
– Не знаю пока, – задумчиво проговорил Артур, – пятница сегодня.
– А, ну да, ты говорил уже. Мы, кстати, пришли. Узнаешь домик?
«Домиком» старший не слишком заинтересовался. Открыв калитку, он какое-то время постоял, словно прислушиваясь к чему-то, а потом решительно отправился в глубину сада. Эта решительность слегка встревожила Альберта. Он поколебался, стоя у забора: следовать за братом или наладиться, пока не поздно, по каким-нибудь важным и неотложным делам. Выбрать, однако, не успел. Артур окликнул его. И голос старшего был… В общем, какой братец весь вечер, такой и голос.
– Колдовал, – не спросил – констатировал Артур, когда маг, фальшиво насвистывая бодренький мотивчик, добрел до скамейки возле горелого круга. – Братик мой, у тебя голова зачем, чтобы есть?
– Чтобы думать. Чего ты переживаешь, от дома и так волшбой за версту несет, кто тут разберет, я колдую или артефакты работают?
– Я разбираю – Артур брезгливо поковырял горелую землю носком сапога. – Любой дурак разберет.
– Не любой, а вроде тебя какой-нибудь, – Альберт разглядывал следы вчерашнего огня, – таких, знаешь ли, немного.
– Откуда тебе знать?
– Артур, – наставительно заметил маг, – жег я это вчера, если бы кто и заметил, так они вчера бы и явились. Логично?
– Нет. Они могли дом под наблюдение взять. Вдруг к тебе сообщники заявятся.
– Да ничего они не взяли, – отмахнулся Альберт, – приходил какой-то, не представился даже, волшба у вас тут, говорит, разрешение есть? Я ему говорю: есть. А с вопросами, говорю, в казармы идите. Ну, он и пошел. И все. Да, тебя один храмовник просил в казармы зайти, сразу как приедешь. Его сэр Емилиан зовут.
– Зайду. Что ты тут жег?
– Мусор. Знаешь, сколько там за сто лет мусора накопилось?!
– Мусор? – Артур поморщился, шевельнул ноздрями, словно унюхать хотел то, чего чутьем разобрать не мог. – Не врешь?
– А смысл?
– Тоже верно. Как там, в доме, совсем все плохо?
– Ну… трубы я почистил, воду подключил, артефакты работают, в моей спальне вообще порядок.
– Твоя – это которая?
– А вон, на третьем этаже, над круглой гостиной.
– Вроде она гостевая была. – Артур поглядел вверх. – Ну ладно, дом твой, тебе и решать. Значит так, братик, давай к делу. Из «Звездеца» я тебя увел, чтобы ты от Ветки своей подальше оказался. Хочешь, чтобы она домом занималась, – твое дело, но не забывай, что девчонка – дикая ведьма и через нее ты можешь влететь в серьезные неприятности.
– Да ладно! Она не то что колдовать, она и ворожить-то не умеет. Ведьма – это ведь еще не маг, это просто латентные способности. К тому же, если что, ты меня вытащишь.
– Не уверен. Там разберемся. Уезжаем мы после утрени, так что сейчас тебе лучше отдохнуть, без баб и приключений.
– А может, днем поедем?
– Днем и поедем. Повезет, так завтра к утру уже у профессора будем.
– Чего?!
– Просто поедем побыстрее. Лошадка у тебя хорошая, Безымянному я тоже недурного меринка подобрал. Выдержат они дорогу, ничего им не сделается.
– А мне?
– А тебе тем более. Как тут с конюшней? Можно лошадей поставить?
– Я конюшню не смотрел.
– Что ж ты делал?
– Да было, знаешь ли, чем заняться, – язвительно сообщил Альберт. – Я в доме порядок наводил. Подметал, полы мыл… стены даже! – вовремя вспомнил он Ветку.
– Не пойму я вас, колдунов! – Артур безнадежно вздохнул. – Зачем ты там полы и стены мыл, если весь дом ремонтировать нужно?
Ответить Альберт не успел. По камням мостовой загремели вразнобой подкованные копыта, и к дому крупной рысью подлетела тройка лошадей. Злой на весь мир Серко, узкомордая кобылка, купленная для Альберта, и высокий, длинногривый мерин. Кони были снаряжены, как для долгой дороги, а на мерине вдобавок к сбруе и седельным сумкам наличествовал еще и Безымянный. Он радостно улыбался и махал братьям обеими руками:
– Здравствуй, Альберт. Здравствуй, Артур. А я к вам. Меня к вам Варг прислал, и Брюхотряс тоже к вам прислал. А тебе, Альберт, Ветка просила сказать, чтобы ты осторожнее был. А…