ГЛАВА 1

– Пап, слушай, а что ты думаешь о детях?

– Их нельзя убивать.

– Трындец… Я от тебя отвык. Но, вообще-то, я хотел узнать, что ты думаешь… то есть что ты скажешь насчет внуков?

– Чьих?

– Твоих! – Гуго закатил глаза и откинул голову на спинку кресла, всем своим видом демонстрируя, что с отцом совершенно невозможно разговаривать. – Что. Ты. Скажешь. Насчет. Своих. Внуков.

– Недостаточно данных. Предоставь к рассмотрению хоть одного.

– Папа!

– Что?

– Разве ты не должен подскочить, схватиться за сердце и закричать: «Какие еще внуки?!»

– Во-первых, то, что ты можешь дать жизнеспособное потомство, не является для меня неожиданностью. Во-вторых, я не собираюсь беспокоиться по поводу того, чего нет и в ближайшее время не будет.

– Откуда ты знаешь?

– Жизнь на юге разжижает тебе мозги. Откуда я знаю? Ни одна из твоих женщин не беременна, этой информации достаточно, чтобы делать выводы.

– Откуда ты знаешь про моих женщин?!

Повисла пауза. Тир отвернулся от мнемографа и внимательно посмотрел на сына:

– Дитя мое, что я должен тебе ответить?

– Правду, ясное дело.

– Правду… Я могу сказать, что на тебя доносят твои собственные духи. Ежедневно являются с докладами.

– К тебе? Да ты же в них не веришь!

– Зато они в меня верят. И до смерти боятся.

«Еще я могу тебе сказать, чтоб ты получше следил за своими мыслями, Риддин».

«Ну как всегда!»

– Ничего себе! – возмутился Гуго вслух. – Живем друг от друга в четырех арайи, половина материка, считай, а толку?! С тем же успехом я мог бы дома остаться.

Улыбки – зеркальное отражение друг друга.

И можно предположить, что способность общаться без слов тоже обусловлена поразительным сходством. Но и Тир и Гуго – оба знали, что похожи лишь внешне. Похожи, правда, как близнецы, разве что Гуго на полголовы выше, но за одинаковой внешностью абсолютно несхожие характеры.

И все же говорили без слов, при встречах моментально переключались в двухуровневый режим беседы, и сказанное вслух зачастую не имело никакого отношения к тому, что произносилось молча. В безмолвных диалогах Тир не умел называть сына христианским именем – это сразу обрывало связь.

Гуго фон Рауб носил христианское имя в память о матери. Но настоящим считал имя, полученное от отца. Об этом знали его сверхъестественные друзья и слуги, об этом знал Тир, об этом только люди не знали.

Людям и незачем.

С людьми, впрочем, у Гуго складывалось неплохо.

– Я голоден, – сообщил Гуго. – Ты как?

– Как обычно.

– Ради приезда единственного сына мог бы сделать исключение. Я ненавижу есть в одиночестве.

– А я ненавижу есть. Пойдем в столовую, все равно ты не дашь мне поработать.

– Конечно, не дам! Я, может, ради этого и летел в такую даль. – Гуго рывком поднялся с кресла и, улыбаясь, уставился на отца. – Тетка Хильда говорит, тебя в последние месяцы не видно и не слышно, только и делаешь, что гоняешь курсантов и летаешь. Ты, вообще-то, бываешь на земле?

– Ты собираешься учить меня жить?

– Хм… У меня была такая мысль. Ну вроде как, знаешь, проверка сил, молодой волк против старого. Но я передумал. Надо еще малость заматереть. А Эльрик, кстати, уже создал фонд на наше будущее омоложение.

– Ваше в смысле – Сорвиголов?

– Да.

Сорвиголовы – так они себя назвали. Небесная гвардия Эльрика фон Геллета, наследного принца империи Вальден, герцога Миатьерры. Эрик Вальденский дождался, пока сыну исполнится шестнадцать, и отослал на юг. Править. Доверил наследнику Миатьерру не самое благополучное из своих приобретений, зато одно из самых стратегически значимых.

Вместе с Эльриком отправился в Миатьерру и Гуго. Ну а как же, мало того что они с принцем друзья, так Гуго к тому времени числился в телохранителях его высочества. За прошедшие семь лет ситуация изменилась, и сейчас Гуго фон Рауб – канцлер Миатьерры, а также командует Сорвиголовами, особым авиационным подразделением, созданным по примеру вальденской Старой Гвардии и эстремадских Рыцарей Неба.

Все больше в Саэти пилотов, умеющих летать.

Но до сих пор почти все эти пилоты – ученики Тира фон Рауба. Он учил и учит людей летать… но не учит учить. От него по-прежнему хотят меньше, чем он может дать. И Эрику, и Эльрику-младшему, и Алексу фон Ольтану – всем им в первую очередь нужны боевые пилоты. Мастера, да. Которые, даже если бы умели, все равно не захотели бы тратить время на то, чтоб учить других.

Принцип, общий для большинства Мастеров-пилотов, Падре сформулировал еще тридцать лет назад. Пока им есть куда расти – они будут заняты только собой. У них нет времени на других. Они не бессмертны.

В отличие от Вальденского демона, уже не раз доказавшего свои бессмертие и неуязвимость.

А ведь Старой Гвардии так и не понадобились особые услуги клиники Гахса. Никто из старогвардейцев, вроде бы смертных и очень даже уязвимых, физически не перешагнул тридцатилетнего барьера.

Им было уже хорошо за пятьдесят, но они не старели – самые близкие люди Тира фон Рауба, – они не болели, им не мешали жить и летать старые раны. Посмертные дары – это не только запас жизней, это и молодость и здоровье. И, может быть, бессмертие. По крайней мере, до тех пор, пока приток посмертных даров не иссякает.

Риттер, когда понял, что не стареет благодаря поглощению чужих жизней, ушел из Старой Гвардии. Вернулся в орден. Его тамошнее командование сначала вроде бы не соглашалось на перевод – по крайней мере, Риттер не раз прошелся по поводу того, что в ордене св. Реска ради политических выгод готовы забыть о Боге, – но, в конце концов, просьба была удовлетворена.

Минус один старогвардеец. Плохо, но лучше, чем если бы Риттер против воли продолжил служить в Старой Гвардии. Из этого точно не вышло бы ничего хорошего. А так они остались друзьями и по-прежнему время от времени вместе летали и встречались в «Антиграве», иногда – чтобы обсудить дела пенсионного фонда, а иногда – просто так.

Падре пришлось привыкать летать без Риттера. И не потому, что изменился состав звеньев, а в том, что – без Риттера. К своему ведущему, к своему ведомому привыкаешь не потому, что вы слетались за много лет. Вовсе не поэтому… И хорошо, что Падре счел причины, побудившие Риттера уйти, дурацкими и даже «еретическими». Для Риттера неприемлемо продлять свою жизнь за счет убийств, а для Падре – абсолютно нормально жить, отнимая жизнь у врагов.

Вот, спрашивается, кто из них бывший священник, а кто всегда был солдатом?

– Время летит, – констатировал Гуго, накладывая в свою тарелку понемногу с каждого блюда, – Сорвиголовы не становятся моложе. И не так уж много времени осталось до того дня, как Эльрик отправит нас на операцию.

– Тебя не отправит.

– Знаю.

«Но как это работает? Иногда я отдаю Сорвиголовам какую-то силу…»

«Посмертные дары».

– Пап, вот скажи, если ты меня не ждал, то для кого вся эта еда?

– Я тебя ждал. Напомнить про духов-доносчиков?

«Но я не умею их отнимать!»

«Ты получаешь их от меня. Но как это работает, я и сам не знаю. Каждый раз, когда я забираю посмертный дар, ты получаешь какую-то часть. Рано или поздно накапливается запас, который ты отдаешь своим пилотам. Этого достаточно, чтобы лечить их, но недостаточно, чтобы сделать бессмертными».

– Не надо, я понял.

«Тебя по-прежнему донимают?»

«Уже гораздо меньше».

Старая Гвардия всегда была на слуху, любые события, связанные со старогвардейцами, возбуждали общественное любопытство, и причину ухода Риттера скрыть не удалось.

Император Вальдена предпочел демона христианину! Эти язычники – они не ведают что творят. А может, как раз наоборот, очень даже ведают. Демон-то любого может сделать бессмертным и, в отличие от Гахса, берет за бессмертие не деньги, а душу. Деньги есть у немногих, а душа – у всех. Так с кем выгоднее сотрудничать? Вот то-то и оно.

Плохое было время, мало того что сложное, так еще и… грязное, что ли. Липкое. Тир терпел, пока перемывали косточки Эрику – Эрик не велел ничего предпринимать, он и не предпринимал. Но когда сплетни добрались до Хильды, чье бессмертие якобы было ценой, которую Вальденский демон платил своему покровителю, когда в один перепутанный клубок недоразумений закрутили имена Дары, Катрин и даже Эриковой сестры Клэр, терпение, отнюдь не ангельское, исчерпалось. Досуха.

Язви их, всех этих женщин, что ж они за существа такие, если, даже держась от них как можно дальше, ты все равно оказываешься впутан в самые невероятные сплетни и домыслы!

График Тира фон Рауба стал в те дни еще более напряженным, чем обычно. Немало сил ушло на то, чтобы отыскать тех, кто активнее всего распространяет порочащие Хильду слухи, да и убийства, хоть и происходили быстрее, чем поиски, все равно требовали и времени и внимания. Тир не убивал руками – это было бы неосторожно – он убивал словами, программировал жертв на смерть, ждал встречной волны слухов. И дождался. Люди, вообще-то, соображают медленно, но если начинаешь их целенаправленно истреблять – мобилизуются и выявляют причину. Так получилось и в этот раз. В том, что убийца – Вальденский демон, не сомневался почти никто, как и в том, что погибают самые рьяные сплетники. Вывод, правда, был сделан не очень верный, зато очень человеческий. До того, что сплетничать нехорошо, люди не додумались. Но до мысли о том, что Хильду фон Сегель не нужно поминать всуе, дошли довольно быстро.

Да, возможно, убийства сплетников сами по себе подтверждали самые гнусные слухи, но любителям почесать языком было от этого немного проку. Подтверждения подтверждениями, а возможность умереть в любой момент, причем от любой случайности, отбивает охоту докапываться до истины даже у закоренелых правдолюбцев.

Да. Плохое было время. Но насыщенное.

Теперь Тиром фон Раубом интересуются не только на предмет уничтожить демона, или продать Оскилу, неуклонно повышающему цену за его голову. Теперь самые разные люди проявляют интерес к Вальденскому демону, потому что хотят бессмертия, вечной молодости и идеального здоровья. А еще потому, что хотят изучить его и понять, как работает механизм утилизации посмертных даров. И неизвестно, что хуже. Хорошо хоть, опасаясь ссориться с Эриком, по-настоящему серьезные люди ничего не предпринимают. Ждут. Знают, что рано или поздно император Вальденский перестанет защищать своего демона.

Пятнадцать лет прошло с тех пор, как стала общедоступной информация о посмертных дарах и возможностях, которые они предоставляют, и за эти годы интерес не угас.

Да и может ли угаснуть в людях жажда бессмертия?

Люди. Поразительные создания. Лучше б они зарабатывали деньги да обращались в клинику Гахса. Там все то же самое, но без риска для души и без камней на совести.

Нескольких соискателей, особо навязчивых и поэтому не заслуживших простого запугивания, Тир убил. Абсолютно без удовольствия – потому что много ли удовольствия в отложенной смерти, которую ты даже не увидишь? – но с полным пониманием необходимости этих убийств, что несколько скрашивало унылость работы. Смерти, происходящие словно бы сами по себе, превращали его из привычной, растиражированной страшилки в нечто непредсказуемое и непонятное, а значит, по-настоящему пугающее.

Эрик счел, что это будет нелишним. И даже отец Грэй в одной из проповедей, посвященных ажиотажу вокруг Вальденского демона, сказал, что люди, готовые ради бессмертия плоти губить бессмертные души, получили по заслугам. Правда, он же приватно рекомендовал Тиру проявлять больше терпения и не губить тех, кого еще можно спасти.

К рекомендациям отца Грэя следовало прислушиваться.

А жаль.

Убивать – неважно, с удовольствием или без – все-таки интереснее, чем просто пугать.

В последнее время, впрочем, донимали действительно гораздо меньше, поскольку в Саэти появилась новая персона, поначалу вызвавшая ажиотаж у любителей пикантных сплетен, после – устроившая головную боль политикам, а сейчас изумляющая научную общественность.

Звали ее Айс фон Вульф – для разнообразия, имя не казалось похожим на земное и не было скопировано с земных языков, а было земным. Айс фон Вульф была землянкой. Невозможный в Саэти метис орка и человека… ну да, она была землянкой, но родом с одной очень странной Земли, очень далекой от родного мира Тира фон Рауба. Альбиноска, похоже, что с самого детства обиженная на судьбу за свою болезнь, Айс была на редкость некрасива и невероятно талантлива.

Эльрик де Фокс представил ее лонгвийскому бомонду как жену Эльрика де Фокса.

Он не вдавался в подробности, а уточнять никто не осмелился. И поскольку Айс фон Вульф совершенно точно была родом не из Саэти, решено было, что Князь подобрал ее во время какого-нибудь из своих многочисленных путешествий в иные миры.

На этом в Лонгви и успокоились. В конце концов, жен у Эльрика де Фокса было столько, что одна-две вполне могли ускользнуть от внимания общественности. Зато нелонгвийский свет, даже те его представители, что были настроены доброжелательно, оказался поражен в самое сердце. Поверить в то, что Князь когда-то – пусть давно, пусть ошибочно – но выбрал это в жены, казалось оскорблением и Князя, и здравого смысла, и законов природы… и Светлой Госпожи Хелед. Хелед многие не любили, но ее красота вступала в просто-таки вопиющее противоречие с некрасивостью Айс и заставляла обижаться за Хелед даже тех, кто терпеть не мог ее стервозный характер, ее эльфийский шовинизм и ее привычку убивать просто от плохого настроения.

То, что в случае Айс отталкивающая внешность была в полной мере компенсирована талантом, а для шефанго нет никакой разницы, красиво существо телом или духом, понимали немногие. Те, кто понимал, помалкивали и присматривались к Айс, составляя представление о том, как наилучшим образом извлечь из ее таланта пользу. Преимущественные права на иномирянина имеет господин тех земель, где иномирянин появился, но Князь не торопился привлечь Айс к работе на благо Лонгви или Радзимы. Это настораживало. Еще больше настораживало то, что Вотаншилльский институт тоже не проявил заинтересованности в талантливейшем маге. Настороженность не успела вылиться ни во что конкретное, а Айс уже отправилась в Орочье царство.

И светские слухи порскнули по углам, уступив сцену политике.

Тир заинтересовался Айс фон Вульф именно на этом этапе. После того, как она четко и недвусмысленно обозначила свою позицию: с орками поступили несправедливо, орков поставили в заведомо проигрышное положение, орки заслуживают лучшей участи, чем быть безжалостно истребленными в предстоящей неравной войне. Право слово, эта женщина была настолько непреклонна в своем стремлении к справедливости, настолько самозабвенно и вредоносно взялась причинять добро, что не могла не привлечь внимания. Начав сотрудничать с Орочьим царством, Айс фон Вульф изменила расклад сил, и результат будущей войны орков с людьми из сомнительного превратился в почти неизбежный.

Ее талант плюс знания, принесенные из мира, далеко обогнавшего Саэти в развитии, дали оркам несомненное преимущество. Магия запрещена в военных действиях, но то, чему Айс учила орочьих магов, предназначалось не для войны, а для наилучшей к ней подготовки. Айс решила проблемы с продовольствием; Айс разработала – или приспособила к местным условиям – комплекс мер, позволяющих модифицировать живое существо, значительно повысив его выживаемость и боеспособность; Айс сделала бы, наверное, еще много полезного, но когда дошло до проекта суперорк или чего-то в этом роде, Князь не выдержал и настоятельно рекомендовал ей прекратить работу в Орочьем царстве.

Очень настоятельно.

Странно, что он не сделал этого раньше, но кто же его поймет? Очень может быть, что раньше Айс его просто-напросто не послушалась.

– Кстати, об Айс фон Вульф. – Гуго злорадно ухмыльнулся, поймав взгляд отца.

«Тебе тоже надо получше прятать свои мысли».

– Ну пусть будет «кстати», – согласился Тир, – и что?

– Она закончила свой болид.

– Правда?

– А вы еще не знаете об этом!

Незаявленное соревнование, мирная модель проблемы отцов и детей. Гуго фон Рауб стремится превзойти Тира фон Рауба, а Эльрик фон Геллет работает над тем, чтоб хоть в чем-то оказаться лучше Эрика фон Геллета. Это хорошо. Это правильно. И на сей раз, похоже, разведка Эльрика-младшего сработала оперативнее, чем разведка его отца. Айс фон Вульф, служившая нынче царю кертов, закончила работу над подарком для царя – болидом невиданной в Саэти модели.

Это было ее хобби – создание машины, которая всех удивит, но никому не пригодится. Безделушки, способной убивать, но непригодной к использованию. У шефанго есть слово «ахиш», обозначающее как раз вот такие вещи, дорогие и раздражающе ненужные. Вещи, красивые не по-настоящему.

Машина в золотом корпусе… ох, боги. Сознание того, что золото выбрано, чтобы раздражать и злить еще сильнее, почему-то не смягчало ни раздражения, ни злости. Но болид не может быть красивым не по-настоящему… даже такой, который собирала Айс.

Информация об игрушке стекалась к Тиру с разных сторон. В Вальдене он был единственным из заинтересованных лиц, кто разбирался в высоких технологиях. Единственным пилотом, имевшим дело с машинами лучше, чем те, на которых летали в Саэти. Фой де Трие не в счет. Ему довелось полетать на болиде Князя, но он все равно понятия не имеет, как этот болид устроен. А сам Князь плевать хотел на то, что создание бесполезной машины – бесполезной машины, которая могла бы летать! – кажется оскорбительным не только сдвинутому на целесообразности Вальденскому демону, но и любому пилоту, которому хоть однажды довелось доверить машине свою жизнь.

Князь не пилот. Ему не понять.

То, что старогвардейцы собираются украсть золотой болид, стало достоянием общественности чуть ли не раньше, чем старогвардейцы до этой мысли додумались. А, может, и раньше. Потому что довольно долго они просто бессмысленно злились и, ища выход для злости, могли принять как руководство к действию чьи-то домыслы о том, что они непременно украдут царскую игрушку. Тогда же с подачи Падре к Айс прилипло прозвище «ведьма», а Тир случайно окрестил золотой болид «царским «мерседесом». Не со зла. «Мерседесы» ему, вообще-то, нравились, и немногие из них заслуживали клейма «ахиш», но слово не воробей. Вырвалось. Прилипло.

Итак, «мерседес». Машина с мощнейшими двигателями, магическим вооружением, радарами, бортовым компьютером, генератором иллюзий и еще множеством потрясающих возможностей. Летать на ней не сможет ни царь, ни один из его пилотов – им не хватит знаний и навыков, – ни даже сама Айс. Она вообще не умеет летать.

Старогвардейцы, пожалуй, тоже не потянули бы без подготовки.

Время на подготовку было, и были тренажеры, которым в свободное от курсантов время Тир задавал параметры «мерседеса» – по крайней мере, те из них, о которых знал наверняка. Можно сказать, что Старая Гвардия открыто и недвусмысленно заявила о намерениях.

И Айс фон Вульф приняла заявление к сведению.

Она сказала: придите и возьмите.

И вот – пожалуйста: разведка Эльрика-младшего выяснила, что работа закончена, а Старая Гвардия об этом ни сном, ни духом.

– А я вам зачем? – хмыкнул Гуго. – Твоя личная разведка в стане Миатьеррца. Почти резидент.

– Почти?

– Ну. Эльрик в курсе, что я шпионю в твою пользу. Слушай, пап…

– Да?

– Ты ведь сам поведешь «мерседес»?

– Не факт. Мы все готовы, посмотрим, как пойдет.

– Угу. А я верю, да. Вот сижу тут и верю. Хильда просила передать тебе, чтоб ты был осторожнее.

ГЛАВА 2

На этой двери замка не было. Зато были засовы. Широкие, толстые полосы стали. Целых три. Стальные засовы на обитой сталью двери. Смотровое окошко забрано прутьями толщиной чуть ли не в запястье.

– Он что, так опасен? – спросила Айс, разглядывая внушительную дверь.

Сопровождающий ее стражник пожал плечами:

– Ему замок открыть, как два пальца… кхе… простите госпожа. Ну так что, пойдете? Или, может, через окошко побеседуете.

Айс потрогала висящий на шее амулетик. Дешевая медная цепочка, а на ней тонкой работы золотой ковчежец. Тюремное ведомство не пожалело денег – всем известно, что заклинания можно вплетать в любой металл, но надежнее всего золото или платина. Амулет защищал от чар. Не от магии – от магии Айс и сама могла себя защитить. А вот чары… так называют все непонятное и не поддающееся объяснению. Тот, кого держали за стальной дверью, за тремя стальными засовами, был чародеем.

– Мне сказали, он ни с кем не разговаривает.

– Так и с ним не очень-то, – стражник хмыкнул, – нам, госпожа, оно не надо. Наша бы воля, мы б его пасть поганую свинцом залили. Да и тогда… – темнокожее лицо покривилось, вверх-вниз дернулась курчавая бородища, – честно скажу, госпожа, и тогда страшно было бы.

– Вот как? – Айс вновь коснулась амулета, улыбнулась и пошла к окошку. Демон. Если уж стража не стесняется признаться в своем страхе, значит, невольный гость и впрямь чудище невиданное.

Любопытный экземпляр.

Она заглянула в камеру. Разглядела бесформенную тень у дальней стены… Он? Он что, вообще не антропоморфен? Зрачки расширились, приспосабливаясь к темноте, и Айс поняла, что у дальней стены стоит койка. Обычная тюремная койка, аккуратно застланная серым, даже с виду колючим одеялом.

А где же?..

Черные глаза. Огромные, по-эльфийски раскосые. В зрачках отражаются огни светильников из коридора.

– Госпожа кого-то ищет?

Айс не вздрогнула. Сумела не вздрогнуть, а вот ответить сразу не получилось. Тело подчинилось, да голос чуть не подвел. Однако она справилась и понадеялась, что никто не заметил секундной заминки.

– Вы Тир фон Рауб?

– Так точно. – В голосе намек на улыбку, в глазах сдержанное веселье. Хочется улыбнуться в ответ.

Он стоял совсем рядом с дверью, и Айс сквозь зарешеченное окошко видела лишь тонкое скуластое лицо. Смесок? Полукровка?

Она не смогла определить, какие нации или, может быть, расы сплелись в его крови. Но она заметила, что он красив, этот чародей, пугало тюремной охраны. Он красив, несмотря на недельную щетину, на разбитые, вздувшиеся губы, несмотря на ссадины, на синяк, расплывшийся от левого глаза на полщеки. Интересно, это сделали при задержании или уже здесь, в тюрьме? Что там говорил бородатый стражник?

И голос, который хочется услышать снова. Обжигающе теплый, ласкающий, как огоньки факелов, что мерцают в глубине черных веселых глаз.

Это – чудовище?

Айс подавила желание вновь коснуться амулета. Чары тут ни при чем. Просто человек за дверью оказался неожиданно… человечным. Она готовилась увидеть демона, тварь с зубами и когтями, окруженную серой или даже черной аурой, а может, еще более страшную тварь – чудовище в человеческом облике. Благостного и разумного, спокойного, прагматичного, с душой, похожей на замерзшее дерьмо, и с ледышками вместо глаз.

Он ждал. Он ждал, а она грелась в его взгляде, на несколько долгих секунд позабыв, зачем пришла сюда и что ей от него нужно.

– Меня зовут Айс, – вымолвила наконец, – Айс фон Вульф.

– О, – он чуть склонил голову к плечу, разглядывая ее лицо, – так вот вы какая. Я представлял вас иначе.

– Как?

– Иначе. – Он улыбнулся. И улыбка оказалась такой, какую Айс ожидала увидеть – открытая, искренняя, легкая.

Айс улыбнулась в ответ:

– Я тоже думала, что вы совсем другой.

– Что ж, рад познакомиться, – он легко поклонился. – Вы пришли в гости или просто посмотреть?

– Я… – Она растерялась.

Пришла ведь не в гости и не посмотреть, пришла составить представление о нем как о подопытном животном. Разрешение, полученное от самого царя, давало ей право на целую серию экспериментов. Понять, как работает механизм, позволяющий Вальденскому демону без сложных заклинаний, без специальной аппаратуры, в полевых условиях обеспечивать себе и другим неуязвимость, а по последним данным – еще и бессмертие; поставить его возможности на службу всем живым существам; научиться претворять смерть в жизнь и вечную молодость – об этом мечтали многие здешние маги. Но мечты оставались мечтами, потому что до демона было не добраться. Хозяин отказывался его продать, а попытки заполучить его каким-либо незаконным путем заканчивались… можно сказать, что заканчивались неудачей. Подробности умирали вместе с теми, кто эти попытки предпринимал.

Эльрик – здешний Эльрик – сказал, что ценность фон Рауба отнюдь не в том, что он может дарить бессмертие. Он романтик, Эльрик де Фокс, хоть здешний, хоть нездешний – он романтик в любом мире. Айс любила его еще и за это, но не соглашалась почти никогда. Однако сейчас, здесь, лицом к лицу встретившись с Вальденским демоном, подумала, что Эльрик, пожалуй, прав.

Мысль была неясной… неуловимой.

Эльрик никогда не называл фон Рауба демоном.

Это большеглазое создание за решеткой – убийца и людоед, в полной мере пользующийся своей безнаказанностью. И что? Кто не таков? Кто из людей или нелюдей отказался бы от возможности безнаказанно убивать себе подобных?

Десять минут назад Айс еще думала, что ей повезло – и кертам повезло – Вальденский демон явился к ним сам, его удалось поймать, и у его хозяина нет повода для претензий. На демона не распространяются никакие человеческие законы, значит, в работе с ним можно ничем себя не ограничивать, а отсутствие ограничений позволит получить максимум данных в минимальные сроки. Единственное поставленное царем условие заключалось в том, что повреждения должны быть обратимыми. Тир фон Рауб стоил денег. Эрик Вальденский готов был заплатить за своего демона любую сумму, но демон нужен был ему живой и хотя бы относительно невредимый.

Фон Рауб истолковал ее молчание по-своему. И теплые огоньки во взгляде потускнели.

– Боитесь? – Совсем другая, насмешливая и чуть грустная улыбка. – «Просьба не подходить к куполу, животное крайне опасно».

Такие надписи, ярко-алые, броские, мерцали по периметру защитных куполов в Лонгвийском зоопарке. Айс на секунду представила себя на месте фон Рауба. Зверь. В темной и тесной клетке. И решетчатое окошко, в которое изредка заглядывают любопытные, испуганные, злые глаза.

– Я не боюсь, – она покачала головой, – просто… я шла взглянуть на вас и ожидала увидеть совсем другое. Почему-то я думала, что вы похожи на чудовище.

– Любите смотреть на чудовищ? – спросил он.

Не обидно спросил, скорее с любопытством.

– Я их изучаю, – ответила Айс.

– Экзотология? – Фон Рауб хмыкнул: – Я полагал, вы специалист по технической магии.

Слово, такое родное и такое чуждое для этого мира. Откуда он знает?

– Я Мастер, – сообщила Айс. Если он и это поймет… Он понял. Кивнул спокойно:

– Я тоже.

– Вам знакомо понятие Мастерства?

– Искусство.

– Да, кто-то называет это так.

Они смотрели друг на друга. Он – из темноты своей клетки. Она – из широкого, ярко освещенного коридора.

– Это, – Айс потянулась к его лицу, наткнулась пальцами на решетку и отдернула руку, – кто это сделал?

Он чуть поморщился:

– Понятия не имею. Мы не знакомились.

– Здесь есть врач, почему вас не лечат?

– Меня? – Снова улыбка… ему, наверное, больно улыбаться. – А зачем? Эрик со дня на день пришлет выкуп, и я стану заботой вальденских медиков.

– Но… – Айс осеклась.

Эрик, император Вальдена, готов был выслать деньги в любую минуту, но царь медлил принять выкуп. Медлил, потому что она попросила хотя бы месяц на изучение демона. Царь прекрасно понимал, что чем позже Тир фон Рауб вернется в Вальден, тем лучше.

Месяц. Целый месяц в темной, холодной клетке. Айс вновь захотелось коснуться его. Провести ладонями по лицу, заживляя ссадины, кончиками пальцев притронуться к разбитым губам.

– Я… пойду. – Она отступила на шаг, поймала себя на том, что судорожно стискивает в кулаке золотой ковчежец.

– Заходите еще, – в черных глазах переливались огненные змейки, – гости здесь такая редкость. Остается беседовать с тараканами, а они немногим умнее охранников.