– А как же! – радостно согласился Эльрик. – Обязательно прибьют. Зато сложится этот придурок, «не думая о цене», в полном соответствии с приказом начальства.

– Нам не «складываться» велели, – обиженно буркнул Сим, – а задание выполнить. Точно в срок.

Эльрик объяснил обоим монахам – а заодно и сэру Рихарду, – где он видел это их задание и что он с ним делал. Объяснил доходчиво. Возражения проигнорировал. Сим подумал-подумал и решил, что Его Величество, в сущности, прав.

Де Шотэ в прениях участия не принимал, хотя молчал весьма красноречиво. Гот явно был на стороне шефанго и, кажется, сам этому удивлялся.

В итоге вся компания осталась на живописном берегу веселой речки. Довольно далеко от дороги, загроможденной изуродованными тушами икберов и зарубленными лошадьми. И то сказать, трупы загромождали дорогу недолго. Тракт все-таки наезженный. Сим выбирался туда на предмет разжиться кониной и не нашел ни лошадей, ни икберов. Зато узрел десяток солдат, боязливо взирающих на лес вокруг.

– Жрать нечего, – доложил он Эльрику вернувшись. – И солдатня что-то вынюхивает. В лес собирается.

– Не полезут они в лес.

– Я тоже так думаю. Побоятся. Их десять всего. И Бесов десять было. А Бесы-то побольше будут, чем солдаты. А их всех поубивали. И солдат, значит, тоже поубивают. К тому же нечисть ведь. Их убивать – святое дело.

– Кто нечисть? – имел неосторожность уточнить Эльрик. И получил в ответ получасовую лекцию о том, что слушать надо внимательно, когда с тобой разговаривают, кто слушает невнимательно, тот ничего не понимает, и очень вероятно, что невнимательный попадет в какую-нибудь неприятную ситуацию только потому, что в свое время не был достаточно внимательным...

– И во славу отцов-настоятелей. Аминь, – рыкнул де Фокс, обрывая Сима на полуслове. Что характерно, половинчик заткнулся.

– Они про «Бичей» говорили, – добавил он через минуту вымученного молчания. – Вроде как орден собирался розысками заняться. Я так думаю, во всех деревнях гарнизоны рассадят. Что делать-то будем?

– Ждать, – пожал плечами шефанго.

– А кушать что?

– Что поймаем.

Сим только вздохнул.

***

А с провиантом действительно возникли проблемы. Выезжая из Грааса, путешественники не стали нагружаться припасами. Дорога проходила мимо многих деревень и постоялых дворов, и, чтобы оголодать в пути, нужно было очень сильно постараться.

Они и постарались. Гоббер излазил все окрестности в поисках хоть какой-нибудь добычи. Но если попадался ему за день рябчик или тощий летний заяц, это можно было считать удачей. Эльрик заявил, что свежая пища нужна раненому, а посему половинчик и сэр Рихард могли только нюхать поднимающиеся над котелком ароматы. Правда, великолепную Симову стряпню шефанго портил, растирая мясо в невыразительное пюре, а бульон начиняя совершенно непонятными травами. И все равно это было лучше, чем экономно подъедать остатки сухарей и вяленой козлятины.

Эльрик, впрочем, не ел и этого. А на расспросы искренне о нем заботящегося Сима обрычал гоббера так, что тот надолго обиделся и молчал больше часа.

Когда шефанго отправил сэра Рихарда за ягодами, половинчик, если честно, решил, что – все. Что сейчас палатин врежет де Фоксу в ухо или как там у них принято, у благородных. Эльрик сэра Рихарда прибьет на месте – так, как это принято у шефанго. После чего он, Сим, вырежет из сердца де Шотэ звездочку. И помчится с ней в Аквитон. Пешком и налегке. Обходя все засады.

Тот, однако, молча встал и углубился в лес.

– Наберет отравы какой, – мрачно напророчил Сим. – Чего он в ягодах понимает?

– Ты силки проверял? – поинтересовался у него Эльрик. – Время, парень. Элидору скоро кушать пора.

Вот и поговорили.

А на обратном пути, неся за лапки тощенького зайчонка, гоббер наткнулся на палатина. И отметил с некоторым интересом зеленоватый цвет лица пожилого гота.

– Там... – пробормотал сэр Рихард, крепко сжимая в руках котелок с земляникой. – Там... – Он мотнул головой куда-то в сторону кривой тонкошкурой сосны.

– Что там-то? – Сим огляделся по сторонам, ожидая Черного человека, отряда Бичей Божьих или чего-то еще, что могло так напугать достойного палатина.

– Пойдемте, – выговорил наконец де Шотэ. И отправился в сторону упомянутой сосны.

Прямо за ее кривым стволом раскинулась земляничная полянка, истоптанная сейчас тяжелыми сапогами сэра Рихарда. А за полянкой – заросли кустарника. Гот продрался через них, как лось, проигнорировав сразу замеченные гоббером удобные пролазы. Половинчик просочился под ветками. Повел носом, учуяв запах копченого. Странный какой-то запах. Сим уткнулся в спину палатина. Выглянул из-под локтя гота... и сел, уронив добытого зайчонка.

На поляне в груде развернутых кем-то ароматных листьев лежал освежеванный, выпотрошенный и действительно закопченный труп.

Человека?

Нет, гнома. Монах сообразил, что человек, даже съежившись в процессе копчения, был бы побольше.

У гнома не было головы и правой руки. Совсем не было. А еще...

– Какой-то он поеденный, – прошептал Сим. И испугался собственного голоса.

– Угу. – Палатин сглотнул. – Конечно. Вашему... Шефанго тоже надо чем-то питаться.

– Ну да. – Гоббер отошел подальше. Тошнотворный запах лез в ноздри, и желудок пытался выпихнуть из себя то немногое, что в нем было. – Он ведь свою долю припасов нам отдал. Чтоб мы все трое тут ноги не протянули.

Палатин промолчал.

– Вот что, сэр Рихард, – решительно сказал Сим. – О том, что мы гнома нашли, Эльрику ни полслова.

Гот пожал плечами. Все так же молча.

– Вы идите, – мягко посоветовал гоббер. – Я тут сам. Мясо на дереве висело, да?

– Мясо?! – глаза де Шотэ стали круглыми и какими-то совсем уж сумасшедшими. – Это же человек. Хоть и гном. Его похоронить нужно...

– Эльрик тогда вас сожрет. С костями. – Сим потянул обрывок веревки, выглядывающий из-под тела. – Вы обрезали?

– Я, – хмуро ответил палатин.

– Очень зря. На земле его мыши всякие погрызут. Обратно повесить нужно. Да идите вы, ради бога! – половинчик отбросил веревку, нервно вытирая руки об одежду. – Смотреть на вас тошно.

– На меня? – Сэр Рихард выдавил подобие улыбки. – Странные пошли в Белом Кресте монахи. Вы сами, часом, людоедством не балуетесь?

Гоббер не успел придумать достойного ответа. Палатин развернулся и, с треском проломившись сквозь кусты, побрел куда-то в лес.

«Сбежит? – вяло подумалось Симу. – Ну и пусть».

Подавляя подступающую тошноту, он принялся втаскивать копченого гнома обратно на дерево.

Эльрик вечером, по своему обыкновению, исчез. Теперь-то Сим знал, куда и зачем он уходит. Гоббер попытался вспомнить недавние брезгливость и отвращение. Не смог. И порадовался за себя. В конце концов, разве не твердили в ордене, что понимание чужих обычаев – обязательное условие работы?

Шефанго тенью выскользнул на поляну. Оглядел половинчика и сэра Рихарда с высоты своего роста и улегся рядом с костром, лениво нашаривая трубку.

– Добро хоть обратно повесили, – пробурчал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Зачем хватать то, что жрать все равно не будете?

– Мы не нарочно, – брякнул Сим первое, что пришло в голову.

– Угу, – кивнул де Фокс. И больше за весь вечер не произнес ни слова.

Палатина и гоббера тоже не тянуло к общению.

ИГРОКИ

– Ну что, Величайшие? Как насчет разделения?

– Как насчет Князя?

– Отвечать вопросом на вопрос – это у вас всегда хорошо получалось. И все-таки?

– Они не опасны.

– Да? Они нарушили законы собственного ордена. Они готовы уже к тому, чтобы нарушить основы собственной Веры. Они...

– Князь! Как сумел он использовать твоих Тварей ? Как подчинил себе Фарда-топорщика? Что он может еще?

– Князь сейчас – наш союзник.

– Твой союзник, ты ведь это имеешь в виду?

– Скажите спасибо, что есть хотя бы такой. Уничтожьте Троих!

– Четверых.

– Троих, Величайшие. Троих. Да только не вашими стараниями. Уничтожьте их. Или я сам сделаю это.

– Ты много говоришь, но преуспел пока не слишком.

– Потому что мирился с поставленными вами ограничениями.

– Хочешь нарушить Закон?

– Закон? Не смешите. Да мы уже нарушили его. Мы слишком втянулись в Игру. Ведь вы же сами уничтожали драконов.

– Что ты хочешь делать?

– Пламенный Клинок согласился помочь мне.

– Но...

– Какие «но»? Вы уже проиграли. А я сейчас спасаю для себя МОЙ мир!

Эльрик де Фокс

Лето на дворе, зверье не зажирело еще. Повар наш, потроша скудную добычу, бормочет себе под нос: «Мяско постное – самое то. Травки побольше – и славно будет. Травка зелененькая, Элидорчик – зелененький. Вот и хорошо». То ли издевается, то ли серьезно радуется.

Де Шотэ с половинчиком питаются сухим пайком. А я... М-да-а.

Сэр Рихард, похоже, решил сделать все, чтобы даже ветер всегда дул от него ко мне, а не наоборот. Но что прикажете есть, когда есть нечего? А тут целый, ну, или относительно целый гном.

А времечко-то идет. Ясно уже, что в сроки мы не укладываемся катастрофически. Сегодня двадцать седьмое июня (я как это сообразил, проникся к нам, любимым, восхищением! Это ж надо – с такой скоростью двигаться!). До четвертого числа мы даже Элидора на ноги не поставим, я уж не говорю о том, чтобы куда-то ехать. Лечение, конечно, лечением, и травы, помогающие людям, как оказалось, помогают и эльфам, однако... рубиться гном умел. Во всяком случае делал это лучше, чем сейчас жевался.

Подошва и подошва. Ненавижу гномятину!

Отряд у нас, конечно, на загляденье! Ненормальный гоббер, раненый эльф, человек, которого хранить надо как зеницу ока (с Бесами-то драться мы его не от большой любви не пустили) и я. Жуткая боевая сила! Приходи и бери голыми руками. А ведь еще думать надо, как нам из этого леса выбраться.

Приметная мы компания, что есть, то есть. Два альбиноса-переростка. Недомерок с дурным характером. Да серебряное оружие у всех. Да доспехи мои... А стальные в Шотэ остались. Не мог же я, в самом деле, заявиться с официальным визитом, волоча на себе вещмешок?

Ладно, доспехи, предположим, и снять можно. А вот как нам с Элидором росту убавить?

Жизнь, впрочем, продолжается. Что ей до наших проблем, жизни-то?

Давеча Сим на карауле заорал истерично (шепотом, правда): «Горим!!!» Довольно странно такой вопль в лесу слышать, когда вокруг сырость, лягушки квакают, а всего огня – наше подобие костерка, всю ночь поддерживаемого, дабы эльфу тепло было. Однако повскакивали мы дружненько. Даже Элидор глаз приоткрыл и пробурчал что-то вроде: «При пожаре выносить первым...» Ну и что бы вы думали?

Со стороны гор туман багровый стелется. Теплый довольно. Лес ночной в тумане этом феерический вид приобретает. Мысли поэтические в башку, правда, не лезут, хоть и красивое зрелище несказанно. А лезут мысли, прямо скажем, панические, потому как общеизвестно: ежели туман багровый над землей увидал, беги от него так, как никогда в жизни не бегал. Ужас Земной поднимается, неся с собой смерть. Ужас Земной – это на нашем, на зароллаше – Йерсталл. Только вот давно не слышал я, чтобы Пламенный Клинок к людям выходил.

А бежать-то нам некуда. Сидим. Ждем. Поближе только к берегу речушки перебрались. Зачем, спрашивается? Можно подумать, что свариться лучше, чем изжариться.

Элидор матерится виртуозно – он уже успел привыкнуть к мысли о том, что выжил, а теперь вот опять... Тут кто хочешь материться начнет.

Палатин молится. Спокойно так молится. С большим, надо сказать, достоинством. И не о спасении себя, а о спасении души своей. Прислушался я от нечего делать и озадачился: оказывается, де Шотэ к молитве и нас троих присовокупил. За компанию. Спасибочки! А ну как его стараниями меня в этот самый Аид закинет?! Или как там оно у Опаленных называется?..

Кальмарова печень! Жить хочу! Вам когда-нибудь приходилось сидеть и ждать неизбежной смерти? Сидеть и ждать. Просто так вот. Тупо. Это когда в перспективе возвращение на родину светило!

Тут-то он и возник.

Жаром дохнуло, как из громадного горна.

Деревья, что нашу полянку окружали, не сгорели даже... их просто не стало.

Вода в речушке кипеть начала...

Что? Ага! Уж. не знаю как, но, когда туман в фигуру оформляться начал, мы на другом берегу речки оказались. Что значит желание оттянуть неизбежную кончину!

А Йерсталл – красив, чтоб ему! Я его не видел никогда, только легенды читать доводилось. Что характерно, не врали легенды-то. Этакая башня над нами вознеслась, плечи широкие, но гибкий, изящный, как сабля эннэмская. Плащ огненный струится – любому шелку сто очков форы даст. Волосы длинные, перехвачены обручем белым и по плащу светлыми прядями растекаются. Светлый огонь, это, скажу я вам, что-то! Меч знаменитый в ножнах.

Интересно, успею я клинок рассмотреть, когда он его достанет?

Остановился он шагах в тридцати от реки. Брезгливо на воду посмотрел – видел я Элидора в ударе, когда у него на лице этакое вселенское

презрение написано, так вот до Йерсталловой рожи нашему монаху далеко, – потом задумчиво на нашу четверку глянул. Потянулся было к Мечу и остановился:

– Ну и дела, – говорит. – Щефанго в компании с эльфом.

Я почему-то всегда полагал, что голос у Пламенного Клинка безжизненный. Рык такой невыразительный. Оказывается, нет. Во-первых, отнюдь не рык, у меня, пожалуй, бас потяжелее будет. Во-вторых, удивление явно прослеживается.

Смотрю я на это явление.

Жду продолжения.

И остальные смотрят.

Тоже ждут. А что еще делать-то?

– Торанго, – задумчиво изрекает Йерсталл. – Об этом меня не предупреждали. Как же твое Величество сюда занесло, да еще с этими?..

– Как занесло, это мое дело, – отвечаю. – И с кем я в компании, тоже никого не касается.

– А я тебя помню, – сообщает мне Клинок. – Слуг моих в Железном кряже ты повыбил.

– Не я один.

– Ну да. Может, отдашь мне эльфа, да разойдемся миром? Не убивать же мне единоверца.

Я чуть не сел. Ну, Элидор, удостоился! Пламенный Клинок вниманием почтил!

– Он тебе зачем? – спрашиваю, – На экзотику, что ли, потянуло?

У монахов наших на лицах при этом выражения – засмотришься. Сим глядит так, словно все ругательства Мессера у него в глотке одновременно застряли и ни одно вырваться не может по причине крайней скученности. А Элидор, судя по всему, вполне готов на предложение согласиться. Его что – любопытство замучило? С Йерсталлом побеседовать захотел?

– Зачем он мне, это мое дело. – Клинок язвительности не скрывает. – И, тянет меня на экзотику или нет, тоже никого не касается.

Уел, не спорю. Но не отдавать же ему Элидора, в самом-то деле.

«А так все поляжете! – завопил внутренний голос. – Пусть лучше сто эльфов подохнут, чем один ты!» Понятно.

– Нет, – говорю, – так не пойдет. – И жду, что сейчас, как те деревья... Интересно, я что-нибудь почувствую? Йерсталл плечами пожал. Обруч поправил.

– Как хочешь, – говорит. – Только лучше вам тогда поскорее отсюда убраться. Кстати, не тех врагов ты боишься, Торанго. Вам сейчас не люди опасны, а те, кто над людьми. И времени почти не осталось.

Изрек он это и ушел. Только туман алый между деревьями еще долго держался.

А Элидор неожиданно, цепляясь за Сима, на ноги встал. И удивленно так сообщил:

– Слушайте, а раны-то затянулись. Вот это я называю «испугаться»!

Тогда-то оно и случилось. Не успели мы подивиться неожиданному излечению нашего страждущего, как порыв горячего ветра дернул меня, отрывая от земли.

Меня?!

Ветром?!

...Полет-падение по какой-то сумасшедшей кривой. Мелькнувшая лента из звезд... Не лента – дорога. Дорога, вымощенная звездами, как обычным булыжником. Светящийся смерч, закрутивший Его императорское Величество Эльрика де Фокса как волчок. Секундная пауза, во время которой все внутри меня по инерции продолжает еще вертеться. А потом звон и грохот серебра о мрамор, и энергичный мат. Только заткнувшись, я понял, что грохотал и гремел сам. И я же матерился. Однако куда меня, собственно?..

Это ж Демиурги!

А колонн в зале действительно девять. Не врут книжки. И Демиургов тоже девять. Все сходится.

Задуматься над тем, откуда я вообще знаю, что вижу именно Демиургов, мне и в голову не пришло. Знают же там, в Мессере, когда видят меня, что я – император. К тому же кем еще, как не Величайшими, могут быть девять существ расы неопределенной, но до того царственные и надменные, что мне зевнуть захотелось.

Хотя душа встрепетала слегка. От почтения, надо полагать. Не от страха же, в самом деле.

Глаза. Прозрачные такие. Словно один взгляд со всех сторон, до костей пробирает. В мысли залезть пытается. А мыслей-то и нет. У меня их отродясь не водилось. Величайшие рассматривали меня. Я – окружающую обстановку. Рассматривал и потихоньку проникался раздражением.

Зал Девяти Колонн красив, конечно. Очень красив. Несказанно красив, так его перетак! Тут тебе и мозаики в приглушенно-пастельных тонах, сплошь все розовое, бежевое и золотистое. Тут тебе и лепные узоры на стенах и сводах. И пол сияющий, что твое зеркало... А в одной из стен широченное окно. И в окне этом вся наша компания как на ладони. Кроме моего Величества, естественно. Одежда потрепанная. Лица осунувшиеся, злобные, настороженные. «Не подходи – убью!» Барон с Симом стоят спина к спине. Оружие в руках. Озираются дико. Элидор же улегся на пожелтевшую от жара травку и цветочек какой-то в пальцах; крутит. По контрасту с великолепием зала такими жалкими мы кажемся. Такими смешными в перепутанности своей...

Хорошо этим Девяти вот так вот за миром наблюдать да посмеиваться вежливо. Хорошо. А посмотрел бы я на них, попади они в ту же задницу, в которой мы оказались. Кто бы тогда посмеялся? Ведь ни одному из этих Величайших и драться-то толком не приходилось. Драться не ради удовольствия, а жизнь свою единственную спасая. Убивать, чтобы тебя не убили. Убивать, чтобы тех, кто с тобой, спасти... Творцы, чтоб им!

– Эльрик де Фокс к вашим услугам. Чем могу быть полезен Величайшим?

Златокудрый некто в серебряно-изумрудном венце милостиво кивает, не потрудившись даже представиться. Хотя, может, у них и имен-то нет...

– Мы решили одарить тебя магией, воин. Скажи, согласен ли ты принять этот дар из наших рук и служить нам верно и покорно?

Знаю прекрасно, что изумленное молчание с видом несколько слабоумным чести мне не делает, но именно этим я и занимался несколько секунд, пытаясь переварить услышанное.

О чем это они, а?

Потом стало доходить.

Магия! Ну конечно! А я и забыл.

Забыл я, собственно, не о магии. Забыл я о маленьком финте, который в нашем мире с этой самой магией провернуть можно. Сейчас магов, по большей части, поубивали. А те смельчаки, что легенд наслушались, пытаются учиться. Учиться, как и всем прочим наукам, много лет, постигая законы мира и на их основании стряпая те или иные заклинания. Что называется, было бы желание. Другой вопрос, что искусство само давно утеряно. И теперь у нас магистром считается даже маг, которому удается создать хотя бы одно новое заклятие... Или мастером? Нет, мастер – это тот, у кого собственных заклятий штуки три, кажется.

Случается такое редко. В большинстве своем колдуны Мессера пользуются устоявшимся набором заклинаний, так и эдак пытаясь создать что-то новое. Не важно что, лишь бы новенькое.

Это один путь.

Путь второй... Путь второй – это легенда. Древняя-древняя легенда,и так же как и Демиурги. Однако Демиурги-то – вот они.

Что же до магии... Слышал я, что тот, кто получал ее от Величайших, не нуждался в постижении законов, долгих годах обучения и прочей трудоемкой и скучной работе. Магия Демиургов была даром, вроде эльфийского Дара бессмертия. Либо он есть, либо нет. Среднего тут быть не могло. Хватило бы силенок. А еще магия, полученная здесь, в Зале Девяти Колонн, порождала новую магию. Таким образом, количество заклинаний рано или поздно становилось неограниченным. Точнее говоря, заклинаний, как таковых, и не требовалось. Достаточно было...

Не знаю я, чего там было достаточно. Я не маг, в конце концов.

Кстати говоря, прецедентов получения такого подарочка от Величайших на моей памяти в мире не было.

А тут, похоже, намечалась и раздача наград, и попутный ветер. Только вот в честь чего это, интересно? Какая радость Величайшим в одаривании моего Величества? И что им за польза от моей верности и покорности?

– Что же ты молчишь? – вывел меня из задумчивости все тот же нечто... простите – некто.

«О чем это он? Ах, да, о службе... Тот же наем, только платят иначе, а?»

– Я воевал за многих владык, – отвечаю я как можно вежливее. Элидор там, на берегу, что-то лениво говорит Симу. – И никто из них не мог упрекнуть меня в измене.

Величайшие морщатся. Некто покачивает головой. То ли укоризненно, то ли имея в виду: «Я же вам говорил». И продолжает:

– Земные владыки смертны, и ты менял хозяев, не нарушая клятв. Это так. Но ты ведь понимаешь, шефанго, кто Мы. И понимаешь, что Нам нужна вечная преданность. Ты получишь магию, если докажешь, что твоя верность Свету истинна. Признаться, Мы впервые видим существо вашей заблудшей расы, сумевшее выбраться из Тьмы.

«Признаться, для меня откровением стало то, что я верен Свету».

Однако я благоразумно помалкиваю. И Демиургам свойственно заблуждаться. Не стоит указывать собеседникам на их заблуждения, это может плохо кончиться.

– В дне пути на северо-восток от земли, которую называют сейчас Аквитоном, есть холм. – Благодетель мой непрошеный разглядывает меня с совсем уж невежливым любопытством. – На холме живет дракон. Он недавно сошел с ума и стал опасен для людей и гномов, живущих в тех местах.

Забавно. Я никогда не слышал о драконах в окрестностях Аквитона. Тем более о драконах спятивших. Драконы вообще-то свихнуться не могут, потому как у них не мозги, а сплошное вселенское Равновесие. Убей меня Боги... гм... Боги, ну-ну. Словом, я не знаю, что это значит, но знаю, что драконы с ума не сходят.

Хотя... если с ума сходит весь мир...

– Вы хотите, чтобы я убил дракона, Величайшие? – Люблю иногда блеснуть интеллектом. Только это обычно впечатления не производит. Вот и сейчас... – Хорошо. Правда, не факт, что у меня получится. – Добавить в голос почтительности я не смог. – Давайте так: если я вам действительно нужен, и убийство, и магию вы отложите. Мне необходимо время, чтобы проводить до Аквитона своих друзей. И для этого мне нужно быть живым.

– Я знал, что так и будет! – зло произносит второй Демиург. (Пронумеровать их, в самом деле, что ли? Лицо у этого, второго, настолько благостное, что в голове не укладывается, как он может быть столь отвратительно рассерженным.) – Слушай, шефанго. Или ты берешься выполнять задание немедленно, или не видать тебе магии как своих ушей, ясно?!

А вот орать на меня я никому не советую.

От крика второго плечи сами собой распрямляются, и рука ложится на мирно висящий в петле топор.

Я – шефанго!

И я сдергиваю маску, даже не подумав о том, что никого здесь не напугает мое лицо.

И второй подается назад, упираясь в спинку трона. Ага! Все-таки что-то человеческое и ему не чуждо!

– Воистину Тьма еще слишком сильна в тебе, – произносит первый, скривившись. Он явно выражает общее мнение. Да и мое тоже, если уж на то пошло. – Выбор у тебя небогат: выполняй задание – получишь награду. Нет – и ты никогда не овладеешь магией. Никогда! Даже если захочешь научиться. Выбирай.

– А что тут выбирать-то? Пора мне. До свидания.

И появилось уже ощущение открывающегося в пустоту провала, когда прошелестел над залом мягкий, спокойный такой голос:

– Это не совсем то, что нам нужно, Величайшие. И все же... Попробуйте взглянуть на проблему с другой стороны. Шефанго, конечно, мерзкие твари, но, если они так преданы своим друзьям, это можно расценивать как доказательство благородства и чистоты помыслов. Давайте дадим императору отсрочку. И магию.

Что интересно, «мерзкие твари» абсолютно меня не задевают. Привык? Или инстинкт самосохранения проснулся?

– Интересно, а у Величайших тоже вдруг инстинкты заработали? Примолкли они, все так же вдумчиво меня разглядывая. Я только в теории знаю, что такое спектральный анализ, но там, в зале, я с ним, кажется, на практике столкнулся. В роли образца лабораторного.

И ведь плевать им на «благородство и чистоту помыслов» несуществующие.

Тогда почему?..

И звездная круговерть над феерической лентой дороги.

– Я же говорил, – журчит мелодичный голос Элидора, – ничего с ним не сделается.

Вот мерзавец! Мог хотя бы из вежливости поволноваться.

Впрочем, Сим волновался за двоих. Он бы волновался за троих, но сэр Рихард тоже внес свою лепту в атмосферу повышенной нервозности, составляя половинчику конкуренцию. Правда, де Шотэ переживал не за мою сохранность, а за безопасность всего отряда. Но это тоже неплохо.

Я уселся на травку. Достал трубочку...

А вот закурить оказалось сложнее: руки – мит перз! – дрожали так, что табак сыпался куда угодно, только не туда, куда надо. Спасибо Элидору, он изъял у меня трубку, набил ее, раскурил и вернул обратно, Надо же, какой заботливый! Кого другого я за такую заботу пристукнул бы не раздумывая. Может, и этого пристукну когда-нибудь?

Да, когда-нибудь непременно.

– Маску-то куда девал? – вяло поинтересовался эльф. Естественно, он поинтересовался именно в тот момент, когда я от души затянулся. И, естественно, я немедленно поперхнулся дымом, осознав смысл вопроса. Целую вечность, кажется, я давился кашлем, вытирал выступившие слезы, пытался материться и отмахивался от воодушевившегося Сима, вознамерившегося дать мне по спине. А потом, когда дым наконец вышел, частью, по-моему, через уши, мое императорское Величество сообразило, что маски-то и правда нет.

– Не-а, – зевнул Элидор. – Не боюсь я тебя.

Вот мерзавец!

А Сим, чуждый деликатности, уселся передо мной на корточки и принялся разглядывать, сопровождая этот процесс комментариями. Простая гобберская душа не допускала и мысли о том, чтобы хоть как-то смягчить сделанные выводы. Я догадывался, конечно, что, с общепринятой точки зрения, не блистаю красотой, но мне никто никогда об этом не говорил. Теперь сказали.

Элидор, слушая Сима, тихо ухмылялся. (Тихо, но до чего же паскудно!) Даже палатин хрюкал себе под нос при самых интересных комментариях.

Я терпел-терпел, а потом вокруг гоббера пробежала огненная дорожка, взметнувшись стеной в два его роста. На де Шотэ это подействовало отрезвляюще. Элидор приподнял бровь. А мерзавец-гоббер завопил что-то нечленораздельно-восхищенное и тут же, едва пламя спало, пристал ко мне, дергая за рукав:

– Эльрик! Эльрик, покажи еще фокус, а! Ну покажи! Великая Тьма! Вернусь домой! Соберу войска! И СОТРУ ЛЕН С ЛИЦА ЗЕМЛИ!!!

А вечером, укладываясь спать, Элидор заметил словно бы про себя:

– Слушай, Торанго, а если твои россказни про Предсказание – правда, Демиургами мы тоже можем стать?

– Нет, – честно сказал я. – Врагу такой жизни не пожелаю.

Хотя помечтать было приятно. И я помечтал.

Секунды две.

Десять прожитых тысячелетий научили меня, что мечтать много – вредно. Тем более о несбыточном. Потом Элидор заснул. Сим тоже захрапел, завернувшись в плащ. Палатин поклевал носом, едва не свалился в костер и тоже счел за лучшее улечься. А я занялся ужином.

Боги! Как я ненавижу гномятину!

Домой хочу! Там гоблины. Жирные. Нежные. И вообще, дома хорошо. А тут... Лошадей нет! Сроки поджимают, В смысле, все вышли. Палатин морды строит. С эльфами дружбу вожу. Завтра с утра придется нам, как идиотам, пешочком, пешочком через леса пилить аж до самого Аквитона! Насчет Аквитона, это я, конечно, малость преувеличиваю. Но до Лана точно придется. Лошадей только там достать можно.

Разве так живут?

Готская империя – Аквитон. Дорога к столице

Скачка, которой не будет конца. Сменяющие друг друга деревушки и посады. Вечная пыль из-под копыт. Шефанго был тяжелее всех, и его коню

приходилось туго. А впереди несся Сим, обдавая Элидора ошметками грязи из-под копыт. Эльрика обдавали грязью Элидор и палатин.

Впереди Аквитон. Элидор все погоняет и погоняет своих лошадей, словно не видит, что те и так выбиваются из сил. А в Аквитоне Кина. И император, не замечая что делает, вонзает каблуки в бока несущегося во весь опор коня.

Скорее!

Скорее!

Плевать, что они не успели в срок.

Плевать на орден и на задание!

Плевать на все!

Кина! Кина! Кина!

И все же нельзя было скакать не останавливаясь. Следовало подумать о лошадях. Не из соображений гуманности, а по той простой причине, что покупать новых становилось все сложнее. Монахи по-прежнему избегали показываться в городках и деревнях. Эльрик полностью разделял их опасения.

Орден Бича жаждал крови. И сэра Рихарда он тоже жаждал. Но и кровь, и сэр Рихард были нужны спешащей на юг троице.

Ужинали молча, привычно не считая за разговор монолог Сима.

Потом Элидор отошел от костра. Сел под дерево, завернувшись в плащ.

Эльрик докурил трубку. Посмотрел на спящего гоббера. На де Шотэ. Зевнул. И тоже улегся возле огня. привычно накрыв ладонью древко топора. Ночь была такой тихой, что становилось жутковато. Нехорошая такая стояла над лесом тишина. Гулкая.

Пустая.

С топором в руках и вскочил он на ноги, когда толкнуло во сне предчувствие беды. Качнулся в сторону. Уходя от предполагаемой стрелы. Осматриваясь. Готовый рубить. Драться. Убивать.

Багряно рдели в костре угли, переливаясь ленивыми обожравшимися червячками пламени. Черными казались деревья. Душила тишина. И билась