Она, однако, казалось, угадала его мысль и улыбнулась.
      - Я больше уж никогда не выйду замуж.
      - Никто не посмел бы вам предлагать этого... никто, кто знает, какие страдания вам пришлось перенести. Во всяком случае, никто не посмел бы сделать это так скоро, - ответил он, слегка смутившись.
      - Ах, мистер Брендон, если бы вы знали, как я рада видеть вас. Страшно рада! Вы с нами обедаете? Мы обедаем после полудня.
      - Если вы разрешите...
      - Еще бы! И после обеда будете пить с нами чай. А теперь я вас проведу к дяде Бендиго. Оставлю вас на час, а тем временем обед будет готов. Джузеппе обедает с нами. Вы ничего не имеете против?
      - Последний отпрыск рода Дориа! Мне кажется, я никогда до сих пор не обедал в таком аристократическом обществе!
      Дженни провела его в круглую комнату - "святилище" дяди.
      - Мистер Брендон приехал, дядя Бен.
      Бендиго Редмэйнес отвел от глаз подзорную трубу, в которую смотрел на море.
      - Подымается юго-восточный ветер. В канале будет буря.
      Он пожал сыщику руку, и Дженни ушла. Моряк был рад Брендону, но мало интересовался судьбой брата; откровенность, с которой он говорил о некоторых вещах, удивила сыщика.
      - Я прямой человек. То, что у меня на уме, то и на языке. А вы человек симпатичный. Когда вы были здесь летом, я видел, что моя прекрасная племянница произвела на вас впечатление. Она, насколько я могу судить, принадлежит к тем женщинам, которые легко разбивают мужские сердца. Сам я, после того, как меня отняли от груди кормилицы, никогда не имел дела с женщинами и избегал их так, как всякий порядочный моряк избегает подводных рифов. Но надо признать, что Дженни очень мила ко мне и привела в порядок весь дом. Она очень хорошая женщина, мистер Брендон.
      - Она замечательная женщина, мистер Редмэйнес.
      - Подождите. Теперь она поставила меня перед трудной задачей. Мог я предполагать, что моя правая рука - Джузеппе Дориа - влюбится в Дженни? А, собственно говоря, надо было предполагать; они вполне стоят друг друга - он бесценный работник, она превосходная хозяйка. И я боюсь, что может выйти так, что они поженятся в следующем году и оба скажут мне до свидания!
      Откровенный тон моряка смущал Брендона; он чувствовал себя крайне неприятно и неловко, но нужно было отвечать.
      - Вам следовало бы намекнуть об этом итальянцу, - сказал он. - Что хорошо в Италии, то совсем не принято у нас в Англии. Он не имеет права приставать к молодой вдове, только что потерявшей горячо любимого мужа и потерявшей его при таких трагических обстоятельствах.
      - Совершенно верно, но поймите мое положение: я вижу, что Дориа давно хочет уйти и ушел бы, если бы его не удерживало присутствие Дженни. Я не смею утверждать, что она поощряет его ухаживания. Нет, она ведет себя вполне безупречно. Но, повторяю, в один прекрасный день может выйти, что они поженятся, и я опять останусь один в этих скалах. Он красивый малый, а она молода и никого, кроме него да меня, целыми днями не видит. Тут, сударь, ничего не попишешь!
      - Но мне казалось, что Дориа мечтал жениться на деньгах и полон был самых честолюбивых замыслов.
      - Да, и он знает, что двадцать тысяч футов, которые у Дженни, его никак не устроят. Но, по-видимому, любовь бывает сильнее всяких планов. Насколько вижу, теперь его главная мечта - Дженни Пендин и только. Если бы они, поженившись, остались здесь, я ничего не имел бы против: я привязался к этому черномазому черту. Но ведь вы понимаете, если они поженятся, то ведь улетят отсюда и - пиши пропало!...
      - Да, у вас трудное положение, мистер Редмэйнес.
      - Я думаю! Я не желаю становиться между моей племянницей и ее счастьем и должен сказать, что из Дориа может выйти вполне хороший муж, хотя хорошие мужья вообще встречаются редко, особенно в Италии. Но под ее влиянием он может отказаться от своих дурацких планов и потерпеть. А через некоторое время у самой Дженни будет не мало денег, к ней перейдут деньги Боба, мои и Альберта. Но я бы очень хотел, чтобы ничего этого не случилось. Говорю вам все это, потому что вы хороший человек и, может быть, что-нибудь мне посоветуете.
      - На откровенность я отвечу откровенностью, - после некоторого размышления ответил Брендон. - Я восхищаюсь миссис Пендин. Не только такой необыкновенной красоты я никогда не видел, но редко встречал такую душевную красоту и силу. Думаю, вам нечего бояться.
      Ваша племянница еще долго будет верна своему покойному мужу. Это не такая душа, которая легко забывает.
      - Пожалуй, - согласился Бендиго, - но пройдет год, два, - что дальше? Ведь, вы понимаете, они целые дни проводят вместе...
      Брендон помолчал. В его собственной душе боролись сомнения.
      - Между нами, я предпочел бы англичанина, - но ведь ни одного порядочного человека не заманишь на эти скалы! Да... Бендиго задумался и вдруг спросил:
      - Новостей о брате нет?
      - Нет, мистер Редмэйнес.
      - Я до сих пор не могу поверить в его вину. Несомненно, все это дело должно быть объяснено иначе. Но вы говорите, что кровь, которая была найдена в доме и на мешке, человеческая?
      - Да.
      - Тайну Пендина хранит море. А кости Роберта будут найдены только в день Страшного Суда.
      - У меня также почти нет сомнений, что он умер.
      Несколько минут спустя внизу раздался удар гонга, и оба спустились в столовую к обеду. За столом Дориа трещал, не умолкая, подробно и с увлечением рассказывая о подвигах своего древнего рода, о красотах Дольчеаквы, о своих денежных планах и наконец признался в своих опасениях.
      - По идиотским итальянским законам титул переходит вместе с поместьем, и теперь в любой день богатый мясник или булочник может сделаться графом Дориа, приобретя в собственность замок. Единственная надежда, что он не пожелает тратить так много денег, потому что на исправление разрушений и восстановление прежнего блеска нужны теперь миллионы.
      После обеда он закурил свою вонючую тосканскую сигару, выпил рюмку ликера, поставленного Редмэйнесом на стол в честь Брендона, простился и ушел.
      Оставшиеся обменялись мнениями об итальянце, и Марк с тревогой следил за Дженни; она ничем не выдавала себя, хваля голос, способности и доброе сердце Джузеппе.
      - Он мастер на все руки! - закончила она свою характеристику и выразила желание, чтобы последний отпрыск графского рода поскорее нашел богатую невесту и осуществил свои честолюбивые планы. Было несомненно, что итальянец не занимал места в размышлениях миссис Пендин о собственном будущем.
      Время после обеда прошло быстро, и с сумерками Брендон начал прощаться с гостеприимными хозяевами. Старый моряк был необыкновенно любезен и настойчиво просил Марка снова навестить его в "Вороньем Гнезде". Приглашение крайне соблазняло сыщика, и он от души пожал руку дяде Бендиго.
      - Поздравляю вас с победой, - говорила Дженни, провожая его на дорогу позади усадьбы, так как Брендон решил пешком идти в Дартмур. - Вы покорили сердце моего дяди, а это удается не всякому.
      - Вы думаете, что я могу воспользоваться его приглашением и приехать к вам на несколько дней после Рождества? - спросил он, и она уверила его, что все в "Вороньем Гнезде" будут искренне ему рады.
      Брендон медленно направился по лесной дороге, погрузившись в размышления о Дориа и о красивой вдове и с грустью предчувствуя, что летом Дженни Пендин может представить ему своего второго мужа... нет, не Дориа, кого-нибудь другого... во всяком случае одиночества в этой укрытой в скалах дыре она долго не выдержит...
      Он твердо решил воспользоваться первой возможностью и снова навестить "Воронье Гнездо". Ему в голову не приходило, что он вернется туда через несколько часов, и мысли его останавливались на Рождестве. А до тех пор он попробует возобновить переписку с Дженни, и, Бог его знает, письма иногда больше связывают людей, чем личные встречи... Он мысленно перебирал все слова, сказанные ему молодой вдовой в этот день, подсчитывал все брошенные ему взгляды... Старался понять, угадать, что чувствовала она к нему, Марку Брендону.
      Внутри росло убеждение, что Бендиго Редмэйнес ошибается, и быть не может, чтобы вдова Майкеля Пендина могла отдать свое сердце красивому итальянцу, курящему вонючие тосканские сигары. Женщине, перенесшей столь тяжкие страдания, нужен не красивый любовник, а верный и испытанный друг...
      Утешая себя и укрепляя надежду такими размышлениями, Брендон шел по дороге мимо густого елового леса. То, что он вдруг увидел, поразило его так, что на секунду ему показалось, не разбил ли его паралич.
      У деревянного забора, шедшего вдоль дороги, опираясь на столб, стоял Роберт Редмэйнес.
      Луна светила ему прямо в лицо; сзади тихо шумели густые ели и по дороге дул легкий ветер. Рыжий великан спокойно и невозмутимо кого-то ждал в ночной тишине. Он был в тех же клетчатых штанах и в том же красном жилете, которые Брендон видел в Фоггинторе; в лунном, мертвенном свете блестели серые глаза и темнели огромные рыжие усы, а под усами был ровный ряд крупных зубов. Лицо было покрыто морщинами и свидетельствовало об усталости и, может быть, о душевных страданиях, но никак не о сумасшествии.
      На секунду Брендону показалось, что ему померещилось. Но "привидение" подняло на него глаза; лицо Роберта Редмэйнеса выразило удивление, тревогу, страх. Убийца узнал сыщика; во всяком случае понял, что перед ним враг. Прежде чем Марк мог что-либо предпринять, рыжий великан отскочил от забора, повернулся и быстро скрылся в темном лесу.
      Глава 6
      Роберта Редмэйнеса слышат
      На несколько мгновений Марк Брендон совершенно окаменел. Лес стоял перед ним черной, неподвижной стеной. Преследовать Роберта Редмэйнеса в лесу, среди ночи, было опасно и неразумно.
      Значит, убийца был жив! Появление его около "Вороньего Гнезда" нельзя было приписать случайности. Тем более нельзя, что Брендон приехал внезапно, никого не предупредив... Значит, в "Вороньем Гнезде" ему солгали? Если Роберт Редмэйнес скрывался в этих местах, об этом не могли не знать ни Бендиго, ни Дженни, ни Дориа... Хорошо! Значит, его обманули, водили за нос? Брендон почувствовал негодование и решил наутро арестовать Роберта во что бы то ни стало, хотя бы арестовать пришлось под кровлей дома, гостеприимно встречавшего его всего несколько часов назад.
      Когда первое волнение прошло, он все же решил не вмешивать в это дело полиции, пока лично не услышит объяснений от Дженни Пендин. Если молодая вдова знала тайну своего дяди и скрыла ее, она, Марк чувствовал, четно и откровенно ответит на этот вопрос.
      Ни на минуту ему не приходила в голову мысль отказаться от ареста убийцы ради Дженни, которая могла просить его затушить дело, воскресшее после того, как в Скотланд-Ярде оно было сдано в архив. Марк Брендон умел отделять служебный долг от личных чувств. Ни Дженни, ни дядя Бендиго, ни вообще кто-либо на земле не мог изменить его решения арестовать Роберта Редмэйнеса на следующее утро! А до утра, конечно, ничего невозможно было предпринять...
      Вернувшись в гостиницу, он долго не мог заснуть и встал поздно. Когда в половине девятого он одевался, в дверь постучали, и служанка доложила:
      - Там какой-то человек спрашивает вас по спешному делу, сэр. Он говорит, что его зовут мистер Дориа, и что он пришел от капитана Редмэйнеса из "Вороньего Гнезда".
      Дело, по-видимому упрощалось. Марк велел ввести посетителя к нему в комнату, и две минуты спустя на пороге появился Джузеппе Дориа.
      - Я правильно рассчитал, - сказал Дориа, - мы знали, что вы ночуете в Дартмуре, но не знали, где. Я решил пойти в лучшую гостиницу и решил правильно. С вашего позволения я позавтракал бы с вами, а за завтраком рассказал бы, зачем я здесь. Главное дело было застать вас, а остальное не так уж важно. Я очень рад, что пришел вовремя.
      - Итак, Роберт Редмэйнес, убийца Майкеля Пендина, вернулся? - сказал Брендон, кончая бриться.
      Дориа привскочил от изумления.
      - Корпо ди Бакко! Откуда вы знаете?
      - Я встретил его по дороге домой, - спокойно ответил Марк. - Я видел его впервые здесь в Дартмуре незадолго до трагедии и хорошо запомнил. Вчера я сразу узнал его. Кажется, и он меня узнал.
      - Мы все в страхе, - продолжал Дориа. - Он еще не был у брата, но находился близко.
      - Откуда вы можете знать, что он находился близко, раз он не был у брата?
      - Вот откуда. Каждое утро я хожу на ферму Стрит за молоком и маслом. Сегодня я пошел туда, и они там рассказали мне целую историю.
      Ночью кто-то пришел на ферму и подъел все, что было на кухне. Фермер услышал шум, пошел на кухню и увидел уписывавшего за обе щеки человека большого рыжего человека с рыжими усами и в красном жилете. Когда он увидел мистера Брука - фермера - он вскочил и убежал через заднюю дверь. Брук ничего не знал об убийстве Майкеля Пендина и рассказал мне просто так, как о странном случае. Я вернулся домой и рассказал хозяину. Когда я описал человека, мистер Редмэйнес и мадонна чуть не упали в обморок. Они узнали его - убийцу! Сейчас же они подумали о вас и велели, чтобы я на велосипеде немедленно поехал сюда и постарался найти вас до вашего отъезда. Я вас нашел, рассказал, и теперь мое дело сделано. Я должен ехать домой. Мне не нравится оставлять их там одних. Мой старый морской волк не боится моря, но здорово побаивается братца. А миссис Дженни - та от страха едва ходит.
      Марк оставил его завтракать, но за завтраком итальянец продолжал проявлять крайнее возбуждение и тревогу. Он просил Брендона захватить с собой "пару полицейских", но Брендон отказался.
      - Это всегда успеется. Сначала мы попробуем схватить его сами. Я ничего не хочу предпринимать, пока не повидаю мистера Редмэйнеса в "Вороньем Гнезде" и не услышу его мнения. Если Роберт Редмэйнес попытается теперь найти убежище в доме брата, это значит, что он дошел до последнего предела нужды и страданий.
      В девять часов итальянец ушел. Брендон тотчас же направился на полицейский пост, взял револьвер и стальные наручники и приказал подать автомобиль. Констебль занял место за рулем, и, прощаясь с инспектором Дамареллем, Марк велел ему ждать телефонного звонка в течение утра. Пока же, прибавил он, дело должно оставаться в полной тайне.
      Автомобиль Марка вскоре обогнал Дориа, возвращавшегося домой. Ветер утих, и утро было ясное и холодное. Внизу под скалами шумело море, но успокаивалось, и к полудню можно было ждать тихой погоды.
      Все подозрения Марка исчезли, когда он увидел перед собой Дженни и ее дядю. Дженни заметно нервничала, дядя мрачно молчал. После рассказа Марка о ночной встрече их последние сомнения рассеялись; теперь было совершенно ясно, что на ферме Брука не могло быть никого иного, кроме Роберта. Где он теперь и зачем появился этих местах?
      По-видимому, несчастный вернулся из Франции или Испании, не в силах больше скрываться от погони, и ждал теперь случая, чтобы повидать брата.
      - Он, по-видимому, не решается явиться к вам, не обеспечив предварительно своей безопасности, - заметил Брендон.
      - Он прав, что пришел сюда, потому что никого, кроме меня и брата Альберта, у него нет на свете, - мрачно сказал Бендиго. - Если бы он знал, что Дженни не питает к нему злобы, он не боялся бы явиться, но он, вероятно, не допускает мысли, что добрая христианка может простить его. Впрочем, он, может быть, не знает, что она здесь. Я говорю так, словно он в здравом уме, но я сильно сомневаюсь.
      Марк внимательно разглядывал большую карту местности, решая, откуда лучше начать поиски.
      - Я думал о вас и о миссис Пендин, - произнес он. - Вы, конечно, не хотели бы, чтобы вокруг дела поднялся шум. Если бы нам удалось поймать его без помощи полиции, это было бы самое лучшее. Когда я видел его лицо, оно произвело на меня впечатление полной усталости и отчаяния. Возможно, что он сам отдастся в руки расположенных к нему людей. Поиски нужно начать в двух направлениях: вдоль берега, изрытого пещерами, и в лесу, где я его встретил этой ночью.
      Бендиго Редмэйнес вызвал Дориа и спросил:
      - Лодка готова?
      Узнав, что лодка может быть подана в любое время, он предложил:
      - Я просил бы вас, если можно, произвести розыски в течение первых суток нашими собственными средствами. Если нам не удастся взять его, тогда, конечно, придется прибегнуть к помощи полиции. Сегодня мы сами могли бы осмотреть берег и лес. Среди нас только трое знают его в лицо - я, Дженни и вы; предлагаю отправить Дженни и Джузеппе в моторной лодке вдоль берега, а нам с вами отправиться в лес. Впрочем, если хотите, можно сделать наоборот.
      Брендон размышлял. Ему казалось, что больше вероятности найти беглеца в лесу.
      - Если ваша племянница не боится, что может начаться буря, я, пожалуй, согласен, чтобы она вместе с Дориа отправилась на разведку вдоль берега. А мы отправимся в лес.
      Полчаса спустя моторная лодка отчалила от "Вороньего Гнезда".
      Дженни Пендин, сидя на корме и вооружившись биноклем, осматривала берег, взрытый пещерами и подземными ходами.
      После ее отъезда Бендиго надел плащ, закурил трубку, вооружился тяжелой палкой и отправился вместе с Брендоном на полицейском автомобиле в лес. Доехав до того места, где ночью сыщик видел Роберта Редмэйнеса, они оставили машину и пошли пешком.
      Бендиго всю дорогу говорил о племяннице. Брендон слушал его с искренним вниманием.
      - Она теперь на перепутье, - говорил моряк. - Я наблюдал за ней. В ней живет любовь к мужу, который, должен вам сказать, оставил глубокий след в ее характере. Но также нет никакого сомнения, что любовь Дориа растет, - а его любовь такого рода, что часто заставляет женщин сдаваться и даже идти навстречу. Думаю, что теперь моя племянница чувствует к нему расположение и внутренне сама стыдится своего чувства... в глубине души ей стыдно, что шесть месяцев спустя после страшной смерти мужа ее мысли заняты другим человеком.
      Марк спросил:
      - Когда вы говорили, что ее муж оказал заметное влияние на ее характер, что, собственно, вы хотели сказать?
      - Он научил ее разуму. Глядя не нее, вы никогда бы не подумали, что она из рыжих Редмэйнесов, - одна из наших, - горячих, пламенных, вспыльчивых. Она была такой, когда была девушкой. В ее отце все черты Редмэйнесов были выражены сильнее, чем во всех нас, и он целиком передал их дочери. Она была самовольной, упрямой и смелой девчонкой. В школе ее обожали, потому что она вечно издевалась над школьными правилами и порядками; из одной школы ее даже выгнали за шалости. Вот какую Дженни я помнил, когда ко мне явилась вдова Майкеля Пендина. И я увидел, что Майкель Пендин, какой бы он ни был, научил ее здравому смыслу и терпению.
      Может быть, конечно, здесь имели значение и годы, и пережитый опыт, а самое главное, неожиданная страшная смерть мужа. Во всяком случае, все эти вещи, вместе взятые, потушили в ней былое пламя и надломили дух. Будем надеяться, временно...
      Конечно, временно. В глубине души я думаю, она осталась все та же, несмотря на спокойствие и внешнюю выдержку. В ней было слишком много жизнерадостности, чтобы Пендин или кто-либо другой могли убить ее за какие-нибудь четыре года. Майкель был, по-видимому, мрачный и угрюмый тип, но какой бы сильной волей он ни обладал, он не мог совершенно изменить девушку за такое короткое время, и я вижу, как молодая женщина постепенно вновь становится сама собой под влиянием этого итальянца. О, он хитрый малый и понимает свое дело. Он ловко ведет свою линию и умеет льстить женскому тщеславию, тайным струнам женской души. Он ясно дал ей понять, что его честолюбивые замыслы, мечта о деньгах, о замке и прежнем аристократическом блеске рухнули перед загоревшейся в его сердце любовью. Одним словом, не будучи дураком, я мог бы почти поручиться, что едва пройдет год траура, он окончательно покорит ее и откровенно выскажет ей свои намерения.
      - И вы думаете, она их примет, мистер Редмэйнес?
      - Черт его знает! Этот дьявол, говорю вам, понимает свое дело и умеет обращаться с прекрасным полом так, что ни вам, ни мне и не снилось.
      Бендиго вдруг повернул беседу.
      - Мы не нашли завещания брата; он, по-видимому, не успел его написать, а после бегства ему, конечно, было не до этого. Как он жил все это время, один Бог знает! Но предположим, что мы найдем его теперь, и он действительно окажется сумасшедшим, что будет с его имуществом, как вы думаете?
      - Я думаю, в конце концов они перейдут к вам и вашему брату.
      В лесу навстречу попался лесной сторож, встретивший их недружелюбно и потребовавший, чтобы они вышли из леса на дорогу. Брендон объяснил причины их присутствия и описал приметы беглеца; сторож обещал помочь и не болтать о происходящих в лесу поисках.
      Но поиски Брендона и Бендиго Редмэйнеса не привели ни к чему. В лесу не удалось найти никаких признаков беглеца; проходив три часа, устав и измучившись, они вернулись в "Воронье Гнездо".
      Дома их ждали важные новости. Бендиго оказался прав, предполагая, что беглец мог скрываться в пещерах скалистого берега. Дженни не только видела Роберта Редмэйнеса, но и разговаривала с ним; она вернулась в почти истерическом возбуждении и с трудом могла говорить.
      Голос ее трижды обрывался во время рассказа. Дориа и она внезапно увидели Роберта Редмэйнеса из лодки.
      - Мы увидели его, - волнуясь, рассказывала Дженни, - в двух милях отсюда. Он сидел на берегу, и, конечно, тоже видел нас. Но у него не было бинокля, и он не мог нас узнать. Джузеппе предложил пристать к берегу и подойти к нему. Я не чувствовала страха, но я боялась, что он, узнав меня, может испугаться и убежать. Мы осторожно проплыли мимо, не приближаясь к берегу, обогнули мыс и пристали. По дороге я внимательно рассмотрела его в бинокль. Не могло быть сомнений: это был дядя Боб. Мы осторожно поднялись на скалы и подползли к нему почти на двадцать пять ярдов. Несчастный заметил нас и вскочил, но было поздно, потому что Джузеппе сейчас же подбежал к нему и, схватив за руку, объяснил, что мы друзья. Дориа собирался задержать его, если он попробует бежать, но он не бежал. Роберт Редмэйнес дошел до последней степени истощения. Он, по-видимому, пережил страшные вещи. Как только он увидел меня, он отшатнулся и закрыл лицо руками. Потом ноги его подогнулись, он упал на колени. Но я вполне владела собой и объяснила ему, что не питаю к нему ненависти и злобы.
      - Он в своем уме? - спросил Брендон.
      - Он показался мне вполне здоровым. Он ничего не говорил о прошлом и о том, где был после убийства, но он страшно изменился. Это какой-то призрак прежнего Роберта Редмэйнеса. Громовой голос перешел в какое-то хриплое шипение, глаза блуждают. Он весь исполнен ужаса. Он попросил, чтобы я отослала Дориа в сторону и сказал, что пришел сюда, чтобы повидаться с вами. Он здесь уже несколько дней и прячется в пещерах. Он не хотел сказать мне точно, где, но, по-видимому, где-то вблизи того места, где мы его встретили. Он оборван и ранен. Его руку давно нужно было бы перевязать.
      - Вы говорите, что он не произвел на вас впечатление сумасшедшего человека, миссис Пендин? - спросил Брендон.
      - Нет... за исключением того, что он, по-видимому, находится в безумном страхе. Но это вполне понятно. Он чувствует, что дошел до конца. Я умоляла его сесть с нами в лодку и поехать к дяде Бендиго. Но он очень подозрителен. Он поблагодарил и что-то проворчал; я уверена, он не доверял мне и Дориа. Нервы его страшно напряжены, он, по-видимому, боялся, что мы его заманиваем в ловушку и покушаемся на его свободу... Тогда я спросила его, не нужно ли ему что-нибудь и не могу ли чем-нибудь помочь ему. Он подумал и сказал, что, если дядя Бендиго согласен повидать его наедине и поклянется перед Богом, что не станет его задерживать, он готов прийти в "Воронье Гнездо" ночью, когда все лягут спать. Пока ему нужна еда и лампа, чтобы не сидеть по ночам в темноте. Но он очень просил вас, дядя Бендиго, согласиться на свидание с ним наедине. После этого он попросил нас уйти, если мы не хотим ему зла. На этом мы расстались. Если вы согласны свидеться с ним, он придет в любой час после полуночи. Но для этого вы должны письменно поклясться, что будете совершенно одни и после беседы отпустите его с миром. Он надеется, что вы дадите ему платье, в котором он мог бы покинуть Англию и поехать к дяде Альберту в Италию. Он показал место, куда я должна положить письмо и сейчас же уйти, а он потом придет и возьмет его.
      Бендиго Редмэйнес кивнул головой.
      - Вы можете одновременно отнести ему еду и лампу. Как он жил эти шесть месяцев, я совершенно не понимаю!
      - Насколько я поняла, он был во Франции. Бендиго недолго размышлял над ответом, и Брендон вполне одобрил его решение.
      - Прежде всего ясно, что парень сошел с ума, раз задумал явиться в эти места. Ведь он должен же знать, что здесь не только полиция, но всякая собака помнит его рыжие усы и красный жилет, и знает, что он убил Майкеля Пендина! Я готов свидеться с ним ночью, вернее, завтра на рассвете. Он может явиться, например, в час ночи: я оставлю дверь открытой и свет в передней. Он может подняться прямо ко мне в круглую комнату, и я даю клятву, что никто его не увидит и что я отпущу его с миром, когда только он пожелает. Это успокоит его и позволит ему говорить со мной откровенно, а я составлю себе окончательное мнение о причинах, толкнувших его на страшное дело.
      - Да, - согласился Брендон, - если вы не боитесь его, вам следует с ним повидаться. Однако, я должен напомнить вам, что вы не должны помогать ему вновь бежать и скрыться от ответа перед законом.
      - Понятно, нет. Я не могу послать его к брату Альберту. Альберт нервный и впечатлительный человек. Если он поживет с Робертом, то там потом не одного, а обоих придется сажать в сумасшедший дом.
      - Вы должны повидать его, выслушать, что он скажет, а затем, мистер Редмэйнес, дальнейшее вы должны предоставить мне.
      Не откладывая, Бендиго сел писать письмо Роберту Редмэйнесу. В лодку был спущен запас провизии, и с письмом в кармане Дженни заняла место на корме. Она хотела ехать одна, так как умела управлять мотором, но уже не Дориа, а дядя воспротивился и категорически приказал взять с собой Джузеппе.
      После их отъезда Бендиго Редмэйнес удивил Брендона неожиданным предложением:
      - Послушать, должен вам сказать, мне немного не по себе от предстоящей встречи с братом! Я не могу сказать вам точно, но чувствую я себя неприятно. Я не трус и никогда не отступал перед исполнением долга, но откровенно скажу, не нравится мне это свидание. Черт его знает, на что бывает способен сумасшедший, и как с ним следует разговаривать, а что он сумасшедший, я совершенно убежден. Если он нападет на меня, я, понятно, сумею с ним справиться, но Бог его знает, что может тогда произойти. Вдруг я его нечаянно убью!.. Я не хотел бы быть в таком случае один. Конечно, я обещал ему, что никто при нашем свидании присутствовать не будет, и понятно, если все обойдется мирно, никому присутствовать и не нужно. Но если он станет мне угрожать, нападет на меня, и случится несчастье...
      Брендон вполне разделял мнение моряка. Бендиго продолжал:
      - Это не значит, то я нарушу обещание. Я вполне готов исполнить то, что он от меня требует: впустить его в дом и выпустить обратно. Но если он сам изменит свои намерения, я не хочу быть застигнут врасплох.
      - Вы правы. Я думаю, вы могли бы прибегнуть к помощи Дориа. Бендиго отрицательно покачал головой.
      - Нет я не хочу впутывать его в мои дела. Он и Дженни знают, что я обещал быть один, и я не хочу, чтобы они подумали, будто я не держу слова. Единственный человек, помощи которого я хотел бы иметь, это вы.
      Брендон задумался.
      - Признаюсь, та же мысль пришла мне в голову, когда я услышал о предложении вашего брата, но я не хотел ничем стеснять вас, - сказал он. Тем с большим удовольствием я соглашаюсь, но думаю, что действительно никто в доме не должен об этом знать.
      - Это легко устроить, вы можете отправить ваш полицейский автомобиль и сказал, что сами явитесь завтра; таким образом, полиция станет о вас беспокоиться, а здесь будут считать, что вы уехали. Затем вы пройдете в круглую комнату и спрячетесь в шкафу; в шкафу проделаны дыры для вентиляции, и есть дыра на высоте глаза обыкновенного человеческого роста, - таким образом, вы все можете слышать и видеть и в пять секунд явиться ко мне на помощь, если мне будет грозить опасность.
      - Очень хорошо. Вполне принимаю ваш план, - согласился Брендон.
      Сыщик отослал автомобиль и велел передать инспектору Дамареллю, чтобы тот ничего не предпринимал, пока не получит утром новых указаний. Затем в сопровождении моряка поднялся в круглую комнату, осмотрел шкаф и убедился, что, действительно, из этого убежища можно вполне хорошо наблюдать за событиями. Дверцы шкафа были продырявлены, и, подложив под ноги три толстых книги, Брендон очутился как раз на уровне дырок.
      - Теперь нужно подумать о том, как я отсюда выберусь. Как только ваш брат уйдет, несомненно, миссис Пендин и Дориа поспешат узнать у вас, что произошло, и какое решение вы приняли.
      - Что потом будет - неважно, - ответил Бендиго. - Я могу, например, проводить Роберта вниз, и как только он переступит порог, вы можете выбраться из убежища. Потом появитесь в столовой и скажете Дженни, что остались по собственному желанию и не хотели, чтобы кто-нибудь знал об этом, кроме меня. Так будет лучше всего; а как только она увидит, что вы здесь, она приготовит вам постель и оставит на ночевку.
      Брендон одобрил план. Когда моторная лодка вернулась, Бендиго сказал племяннице, что сыщик уехал на ночь в Дартмур и вернется рано утром. Вдова удивилась но, подумав, согласилась, что сыщик поступил вполне правильно.
      - Мы оставили письмо, лампу и пищу точно в том месте, какое он указал, - объяснила она, - на заброшенном пляже, среди камней.
      Моряк сидел в запертой круглой комнате. Бендиго всегда держал ее на запоре, когда спускался вниз. Моряк поужинал вместе с Дженни и итальянцем, успев до их возвращения поднять в запертую комнату кое-какую еду для Брендона. Было решено, что в одиннадцать часов он вернется в круглую комнату, а Брендон перейдет в свое убежище в шкафу.
      Дженни, побыв с дядей около десяти минут, простилась и ушла спать, а Дориа проводил его наверх и зажег лампу. Погода становилась бурной, дул сильный ветер и пошел дождь. Бендиго приложил свои жесткие, рыжие брови к оконному стеклу, вглядываясь в темноту.