— Конечно, — сказала Мэри.

— Не ублажай меня! — в Милтоне вспыхнуло знакомое раздражение. — Ты не веришь ни одному моему слову, но я покажу. Боже мой, я вам покажу!

— Только не сейчас, Милт, — проворковала Лола. — Это слишком утомительно. И я хочу вздремнуть.

— Пойду пройдусь, — сказала Эбби, вставая. — Не обязательно кому-то сопровождать меня. — Она не глядела на Люка: — Я только хочу немного осмотреться. Мне могут встретиться какие-нибудь животные?

— Скорее всего, только ящерицы, — сказал Милтон. — Крикните нам, если увидите кенгуру. Люк, Мэри с трудом завела сегодня машину. Ты не мог бы взглянуть?

— Хорошо, — сказал Люк. — Не уходи далеко, Эбби.

Эбби быстро шла по сухой земле, ожидая, пока утихнет гнев.

Милтон нарочно не дал Люку пойти с ней. Но если бы Люк хотел пойти, он мог бы сказать, что посмотрит машину позже. Почему хватка Моффатов была так сильна? Она с трудом выносила и их самих, и их личные драмы. Кроме Дэйдр, бедняжки. Очень скоро она скажет Люку, чтобы он выбирал между нею и Моффатами: Лолой с ее интрижками, Мэри с мышиной душой, Милтоном — больным тираном. Что Люк нашел в них?

Но сверкающее солнце и странный диковатый пейзаж, купающийся в желтом свете, располагали к покою, и ее негодование начало остывать. Она шла дальше, наслаждаясь своим одиночеством. Она хотела ненадолго затеряться в этой бесприютной равнине, уйти от машин и людей и полностью расслабиться.

Редкие звуки. Шорох эвкалиптовых листьев от неожиданного порыва ветра, постоянный хриплый крик ворон, бесконечно далекое блеяние овец. Один раз ей послышалось ее имя: «Эбби! Эбби!», но, обернувшись, она не увидела машин. Должно быть, они были в той ложбине за высохшим ручьем. Как странно! Ей казалось, что она сможет ясно видеть их издалека. Но ничего не было видно, кроме слабого облака пыли вдали.

Она стояла неподвижно, размышляя. Несмотря на жаркое солнце, Эбби почувствовала дрожь. Что-то от жути прошлой ночи снова коснулось ее. Она повернулась, чтобы идти назад, и в этот момент тишину разбил винтовочный выстрел.

Инстинктивно Эбби упала ничком. Она не была ранена. Хотя секунду ей казалось, что в нее попали. Она знала, что пуля пролетела опасно близко. Пыль поднялась прямо рядом с нею.

Эбби была почти уверена, что поблизости не было ни одного кенгуру. Она лежала неподвижно. Выстрел, должно быть, предназначался ей.

Прошло много времени, пока она заставила себя шевельнуться. Выстрелов больше не было, но неожиданно из кучки эвкалиптов раздался жуткий смех зимородков, гамма хриплых карканий и хихиканий. Как будто вся округа смеялась над ней, лежащей в пыли, боящейся сделать лишнее движение, чтобы не выдать себя.

Когда, наконец, она встала, едва дыша, то ничего не произошло. Зимородки смолкли, вокруг все было пусто.

Но не совсем пусто. Далеко-далеко по пыльной ленте дороги мчался прочь автомобиль. Это мог быть кто угодно: коммерсант, направлявшийся в Сидней, фермер, возвращавшийся домой.

Паралич страха, охвативший Эбби, отпустил ее. Она побежала, спотыкаясь, к лощине, где стояли машины.

Их там больше не было. Только из погасшего костра еще вилась тонкая струйка дыма.

Длинная прямая дорога тянулась в бесконечность. Вдали виднелась эвкалиптовая роща и высокая водонапорная башня, там была ферма. В полной панике Эбби подумала, сможет ли дойти туда под дулом ружья неизвестного подкрадывающегося убийцы.

Но может быть, если бы они встретились лицом к лицу, оказалось, что она знает его слишком хорошо?

Где Люк и Милтон, Лола и Мэри со своими ружьями? Почему они уехали и бросили ее? Об этом ли они договорились вчера ночью в баре? Они знали, уж во всяком случае, Лола и Люк знали, как она была напугана, когда осталась одна в сумерках накануне. Так как же мог Люк, ее муж, говоривший, что любит ее, уехать и бросить ее одну?

Мысли путались от непроходящего страха. Она чувствовала, что ненавидит эту чужую, жуткую, враждебную землю, где ее жизнь превратилась в сплошной кошмар.

Что теперь делать? Стоять одиноко на дороге, ожидая проходящей машины? И кто мог оказаться в этой машине? Еще один враг?

Все, с кем она сталкивалась, казались врагами. Человек с рыбьим лицом, старый Джок с крадущейся походкой, пухлая женщина со слишком яркими глазами, даже портниха мисс Корт с далеким призрачным голосом…

А теперь Моффаты и Люк, намеренно бросившие ее… Ничего не случилось с мотором машины Мэри. Это был предлог, чтобы задержать Люка. Или, может быть, предлог, изобретенный Люком… Вдруг Эбби вспомнила, как поскользнулась на скалах над Гэпом. Как схватил ее Люк, и потом — его бурное раскаяние. Неужели это была игра?

Облако пыли вдали появилось раньше, чем можно было различить автомобиль. Он быстро приближался. У Эбби появилось мгновенное желание бежать в укрытие. Но она взяла себя в руки. Кто бы ни был в той машине, он ехал со стороны, противоположной той, где скрылся ее несостоявшийся убийца.

Она должна остановить эту машину просто из чувства самосохранения. Эбби дерзко вышла па дорогу. Когда автомобиль остановился, визжа тормозами, и она увидела Люка за рулем, ее первыми чувствами были радость и облегчение.

Не имело значения в тот момент, что он мог оказаться ее врагом. Радость была инстинктивной, какой-то автоматической.

Она быстро сменилась на осторожность. Когда Люк открыл дверцу и выскочил из машины, ужасное чувство подозрения снова охватило Эбби.

Он выглядел таким беззаботным, как будто ничего не случилось. Слишком беззаботным…

— Извини, дорогая, что мы оставили тебя. Лола заметила кенгуру, и мы гнались за ними несколько миль. Но мы, в конце концов, потеряли их. Ты разве не слышала, как я звал тебя?

— Я была слишком далеко.

— Да, неприятно. Мы бы потеряли этих кенгуру, если бы ждали тебя. Эй, в чем дело? Ты выглядишь до смерти напуганной. Только не говори, что боишься огромного открытого пространства средь бела дня.

Эбби слышала недоверие, почти презрение в его голосе. Она чувствовала себя такой несчастной.

— Люк, ты бы не испугался до смерти, если бы кто-то только что пытался тебя убить?

— Убить тебя! Эбби! Это неправда!

Надо было радоваться, что он хоть не смеялся над нею. Наоборот, в его голосе явно слышался страх. И это казалось самым ужасным.

— Пуля пролетела довольно близко, — сказала она натянуто. — Это случилось вон там. Возле тех кустов. Сразу после того, как зимородки подняли шум, как будто их потревожили.

— Должно быть, кто-то стрелял в кролика.

— Я похожа на кролика?

Он вглядывался в ее лицо. В его глазах была мука, которую он даже не пытался прятать.

— Эбби, ты клянешься, что это правда?

Она протянула руки ладонями вверх, показывая следы пыли.

— Я лежала на земле, не шевелясь. Я надеялась, что, может быть, он подумает, что я мертва, и уйдет.

Люк долго молчал. Затем он медленно сказал:

— Это не должно было случиться. Никогда! — Раньше ей не приходилось видеть его лицо таким постаревшим. Она не могла этого вынести. Она уже не хотела, чтобы он верил ей.

— Может, действительно он не в меня стрелял, — сказала она быстро. — Ты всегда говорил, что я слишком поспешно делаю выводы. Может, там был кролик или даже кенгуру. Это вполне могло случиться. И что нам делать? Пытаться найти этого человека? Он может быть уже в пятидесяти милях отсюда. Я видела быстро удаляющийся автомобиль.

— Объяснение было бы слишком гладким, — сказал Люк непонятно.

— Ты хочешь сказать, что нет никакого смысла выяснять, кто это был?

— Я не думаю, что здесь есть какая-то тайна.

Эбби теперь знала, что на этот раз она не делала поспешных выводов, а пришла к верному логическому заключению.

— Человек с рыбьим лицом! — выдохнула она. — Тогда, если ты все это время знал, что он опасен, почему ты не предупредил меня? Мне показалось, что я видела его в гостинице прошлой ночью. — Добавив это, она поняла, что теперь Люк не будет смеяться над ней.

— Почему ты не рассказала мне?

— Я не была уверена, и я не думала, что ты мне поверишь. Ты никогда ничему не верил.

— Эбби!

Она резко отпрянула от него:

— Не дотрагивайся до меня! — Его руки упали.

— Эбби, ты не думаешь, что я… — его лицо вытянулось как от пощечины.

— Тогда почему ты был таким странным, таким скрытным? Что мне было думать? — гнев, вспыхнувший в ней, был желанным, потому что временно хоронил ее страхи. — Меня тошнит от всего этого, Люк. Ты считаешь, что девушки бессловесные существа, но я к этому не привыкла. Я была твоей женой или дрессированным щенком, бегающим за Моффатами? Ты приходил домой по вечерам, замкнутый, молчаливый. Ты мог разговаривать с Лолой, но не со мной. Ты делился с ней своими планами, а я была незваной гостьей, на которой ты по-джентльменски женился. Но если ты так ведешь себя, обманываешь меня, подвергаешь опасности, почему ты считал себя обязанным сделать такую мелочь, как выполнить обещание жениться на мне?

Люк грубо схватил ее за руку:

— Садись в машину и заткнись. Мы уезжаем отсюда, и как можно быстрее. Если кто-то прячется здесь с ружьем, он получит по заслугам. Это я тебе обещаю. И если твои подозрения не зашли так далеко, если ты не думаешь, что я мог организовать покушение на твою жизнь, то мы возвращаемся в Сидней одни. Лола может ехать с остальными. Мы закончим нашу ссору, если ты настаиваешь на этом, по дороге.

Когда Эбби села в машину, он продолжал:

— Я был непростительно самонадеян. Ты не знаешь, как ведет себя мужчина, когда он занят работой. Он стремится только вперед, не замечая поворотов. Я пропустил все повороты. Но я люблю тебя, Эбби. Если бы у меня было хоть малейшее подозрение, что что-то подобное случится с тобой, я никогда не позволил бы тебе оставить Англию, тем более совершить такой сумасбродный поступок, как выйти за меня замуж. Ради Бога, неужели ты мне не веришь?

— Тогда перестань обращаться со мной, как с викторианской дамой! — воскликнула Эбби сердито. — Доверься мне. Расскажи, в чем дело. Расскажи мне, почему Лола имеет на тебя такое влияние.

— Лола! — воскликнул он с крайним отвращением. Затем резко обнял ее, глядя вдаль. — Видишь ту пыль. Они возвращаются, чтобы увидеть, что происходит.

— Найти мое тело! — прошептала Эбби.

Лицо Люка оживилось яростью и решительностью.

— Послушай, Эбби. Ты можешь вести себя, как ни в чем не бывало до возвращения в Сидней? Это очень важно. Я объясню тебе по дороге, если мы сможем избавиться от Лолы. Сейчас нет времени. Сможешь?

Эбби нервно вздрогнула, но тут же взяла себя в руки:

— Я не собираюсь откровенничать с Милтоном. Тем более, что он слушает только себя и свою собственную трагедию.

— Милтон слушает все, поверь. Но можешь ли ты доверять мне, Эбби?

Автомобиль быстро приближался к ним. Эбби ужасно хотелось сказать с чистым сердцем: «Да». Она вспомнила почти те же слова в их первую ночь. Люк говорил отчаянно: «Постарайся понять». Те слова не имели ничего общего с любовью. Она должна была догадаться. Они означали, что она должна понять его последующее странное поведение.

Но если oн мог допустить, чтобы дело дошло до угрозы ее жизни, должна была быть какая-то невероятно важная причина…

— Почему я должна тебе доверять?

— Ты помнишь Эндрю?

— Твоего брата? Конечно. Как же иначе? Он тоже в это замешан?

— Был. Он мертв. — Губы Эбби пересохли.

— О, Люк! Когда? Ты ничего мне не говорил.

— Он умер несколько месяцев назад. На самом деле он был убит, и его тело выброшено в сиднейскую гавань. Сейчас нет времени рассказывать тебе подробнее.

Он смотрел на быстро приближающийся автомобиль. Он сумел успокоиться и теперь скрывал свою ярость. Глядя на его строгий суровый профиль, Эбби легко могла представить себе его взгляд — холодный, отрешенный.

— Я сумею сыграть свою роль, Люк, — сказала она быстро. — Вот увидишь.

Автомобиль остановился рядом с ними, и из него выскочила Лола. Эбби чувствовала, что на нее напряженно уставились три пары глаз, но ей некогда было задумываться над их выражением.

— Привет, — сказала Эбби. — Извините, что вам пришлось возвращаться за мною. Я ушла слишком далеко. Люк говорит, что вы так и остались без кенгуру в конце концов.

— Эти попрошайки удрали, — сказал Милтон, его голос, как обычно, был ровным, невыразительным.

— Вся эта гонка впустую, — сказала Лола. Она смотрела на Эбби. — Надеюсь, ты не испугалась, когда обнаружила, что нас нет?

— Испугалась? — воскликнула Эбби удивленно. — Средь бела дня! Что могло со мной случиться?

— Вчера вечером ты отнеслась к этому иначе.

— Это совсем другое дело. Было темно и жутко. Но раз я пошла, прогуляться одна, значит, я не боялась. Люк это знает, поэтому он был спокоен.

Люк высунул голову:

— Уже поздно, Милтон. Пора двигаться домой. Эбби и я поедем теперь впереди, — он завел мотор и отпустил сцепление.

— Эй, подождите меня! — сказала Лола. Люк ухмыльнулся:

— Думал, что ты прокатишься с Мэри и Милтоном. Хотел показать Эбби вид с Блу Маунтинз. Тебе будет скучно.

Милтон открыл дверцу своей машины. Его лицо было бледным и раздраженным.

— Извини, Люк, но здесь действительно нет места для третьего. У меня спина болит, как черт. Я должен вытянуться.

— В любом случае, — сказала Лола, улыбаясь, глядя в упор на Люка своими золотистыми глазами, — я собираюсь спать. Вы, влюбленные птички, можете щебетать сколько вам угодно.

Она села в машину без дальнейшего приглашения. Милтон крикнул:

— Не отрывайся далеко от нас, Люк. Я все еще волнуюсь из-за этого мотора.

— Тогда вам все-таки лучше ехать впереди, — сказал Люк. — Я за вами. Мы с Эбби можем съездить в Блу Маунтинз как-нибудь в другой раз. Извини, дорогая.

Эбби поняла, что он извиняется за то, что должен держать ее в неведении еще несколько часов. Она не могла посмотреть на него, показать, что понимает, так как Лола сзади неотрывно следила за ними в зеркало водителя.

Теперь Лола добавила беспечные извинения:

— Извините, ребята. Но Милт в таком состоянии, что я не могла бы терпеть это триста миль. Бедная Мэри. Но, в конце концов, она его жена, и это ее работа. Эбби, ты выглядишь измученной. Бледная, как бумага. Ты, должно быть, слишком быстро шла. Или встретилась с динозавром?

— Меня бы это не удивило, — ответила Эбби беззаботно. — Эта страна начинает меня околдовывать. Я верю, что даже могу стать наркоманкой.

— Наркоманкой? В каком смысле? — голос Лолы прозвучал резко.

— Не в смысле болезненных пристрастий, — слишком быстро откликнулся Люк. — Эбби хочет сказать, что Австралия может стать притягательной для новичка, как наркотик. Ты становишься немного бестолковой, Лола.

— А ты говоришь отвратительно учено, — сказала Лола язвительно.

Они еще несвязно поболтали, но Эбби больше не слушала. Она, кажется, начинала понимать, что к чему. Наркомания… Слишком яркие глаза той пухлой женщины в игрушечном магазине, вечная взвинченная путаная болтовня миссис Моффат, удобная забывчивость и рассеянность ювелира в Кроссе, который подозрительно ничего не видел и не слышал…

Эти трое, по меньшей мере, казалось, были в какой-то зависимости. Кто еще? Возможно, Мэри, постоянно вялая и страдающая. Но не Лола, не Милтон с их острым живым интеллектом. Но старина Джок, назойливо болтающийся вокруг, мужчина с рыбьим лицом могли подчиниться любым страшным приказам…

Эбби вспомнила нервную реакцию Люка на передачу в новостях о смерти неизвестного китайца, утонувшего в гавани. Теперь ей стало ясно, что это было связано с гибелью Эндрю. Позже той ночью они говорили об Эндрю, легко, с любовью, и Люк прятал свое горе. Бедный, смелый, неуклюжий, любящий Люк, которому она теперь полностью доверяла.