З а у р (рассеянно). Ну и мы себя просто вели.
      Р а у ф. Значит, все для тебя привычно, ничего удивительного нет… Привык ты, значит, четыре раза в день с такими людьми за одним столом жевать. Слушай, перед кем ты пригнешься? Слава богу, в одном дворе выросли. Ты думаешь, я забыл, как мы мечтали в люди выбиться? Эх, жалко, тетя Сери и дядя Арчил сейчас нас не видят.
      З а у р (рассеянно). Вернешься отсюда — расскажешь им.
      Р а у ф. Ни за что не поверят; ты что, наш двор не знаешь; еще прозвище какое-нибудь придумают… А передо мной притворяться не надо.
      З а у р. Ты обещал объяснить, почему на пригласительных билетах не проставлены фамилии.
      Р а у ф. Море, солнце, скатерть накрахмаленная, вокруг знаменитости шныряют, так ему еще что-то надо.
      З а у р. Выкладывай.
      Р а у ф. Я же тебе сказал, что семинар ежегодный. Вот каждый год и присылали именные билеты. А в этом году без фамилий. На усмотрение Бадирова.
      З а у р. Кому именно каждый год присылали приглашения?
      Р а у ф. Таирову. Кому же еще. Не мне же.
      З а у р. Почему же ты в городе не сказал?
      Р а у ф. А ты бы не приехал. Я же знаю. Ведь не приехал бы? И я бы погорел совершенно зря. Ну, чего ты молчишь? Ладно. Я виноват. Извини. Но если бы ты знал, как я хотел сюда попасть, ты на меня сейчас не обиделся бы. У меня, может быть, такой возможности больше и не будет.
      З а у р. Я не обижаюсь на тебя. Просто думаю.
      Р а у ф. О чем?
 
      Заур не отвечает. Он вспоминает прошлое…
      Приемная Бадирова. Дверь в кабинет приоткрыта. В приемную входит Заур. Здоровается с Нарминой.
 
      Н а р м и н а. Тебе придется подождать, Заур.
      З а у р. Он сам вчера сказал мне, чтобы я пришел в три с отчетом.
      Н а р м и н а. Вчера он не мог знать, что сегодня к нему приедет Таиров. Свалится как снег на голову. Никогда и не подумает предупредить.
      З а у р. Меня это вполне устраивает. Поеду к себе. Только ты, пожалуйста, зайди, скажи Бадирову, что я пришел. На всякий случай.
      Н а р м и н а. А его сейчас нет, отлучился принять новые катера. Церемонию там развели — чуть ли не парад. Таиров сейчас один в кабинете.
 
      Таиров появляется в дверях кабинета.
 
      Т а и р о в. Привет. А я думал, чей это знакомый голос? Заходите, Заур.
      З а у р. Спасибо. Мне ведь не к спеху. Я могу с ним и потом встретиться.
      Т а и р о в. Кажется, вы решили, что я изо всех сил стараюсь устроить вам встречу с Бадировым. Ничего подобного! Я сам хочу поговорить с вами. Разумеется, если вы не против. Заходите. (Проходит вслед за Зауром в кабинет.)Раньше, Заур, вы хоть изредка появлялись, делами интересовались, а теперь совсем меня забыли.
      З а у р. Несколько раз собирался, и каждый раз что-нибудь мешало. Со временем у меня плохо. Не успеешь оглянуться — уже день прошел.
      Т а и р о в. Это верно. Значит, тем более встречаться чаще надо! Вы собирались со мной встретиться, я — с вами, а межу тем незаметно-незаметно с нашей последней встречи уже целый год прошел. Ко мне не надумали еще перейти?
      З а у р. Вы же знаете, я еще работу…
      Т а и р о в. Знаю, знаю. На всякий случай спросил. Как работа идет? Когда кончаете?
      З а у р. Думаю, через два с половиной года. Вот тогда и приду к вам. Если не раздумаете взять.
      Т а и р о в. Не раздумаю. Независимо от того, получул ли до того времени результат, не раздумаю.
      З а у р. Как идут дела?
      Т а и р о в (стучит по дереву). По-моему, уже близко. Чутье мне подсказывает, что я хожу где-то рядом, на ощупь чувствую. (Кивнув на карты и разрезы, развешанные по стене.)Приехал рассказать Бадирову, как идут дела, а заодно кое-что выпросить.
      З а у р. Дает?
      Т а и р о в. Кряхтит, но дает. Это еще на него мои регалии действуют, а так бы вряд ли что-нибудь удалось выпросить. А ведь он инженер толковый, знает, что я прав. И все-таки каждый раз приходится все обосновывать, чуть ли не с самого начала. Рисковать не хочет. Сегодня вдруг говорит мне, как будто в первый раз все услышал: для чего нам лезть в слой мезозоя? Всю жизнь, говорит, в Азербайджане (подошел к разрезу коры, показывает)плиоценовую нефть добывали. Близко. Зачем же мы в мезозой полезли? Глубина же, говорит, свыше двенадцати тысяч метров! Я говорю: правильно, слой мезозоя как раз на глубине двенадцати километров, и сразу же выпросил у него два сверхтвердых алмазных бура. А если без шуток — тяжело! В чем приходится убеждать людей? Представляете, Заур! (Показывает участок моря.)Вот где-то здесь, в мезозойском, совершенно неразработанном слое, под огромным давлением залегает нефть. Только бы найти эту точку, поставить первую буровую! Она рванет, как шампанское, и будет идти сама долгие годы. Потому что ее там не бутылка, а море, океан. За всю историю в Азербайджане не добывали столько нефти, сколько ее там. И мне каждый раз нужно доказывать, что означает мезозойская нефть, — это же топливная революция, мы получим самую дешевую нефть, будут решены на обозримое будущее проблемы энергетики, горючего, смазочных масел. Только бы найти! Впервые за пять лет непрерывного поиска я могу сказать, что мы уже близки к цели. Электроразведка выявила на днях всего на глубине двадцати пяти метров от поверхности моря характерную куполообразную структуру. Ну, думаю, наконец-то! Пробурили — ничего! Теперь пробуем счастья в этом районе. Слушайте, Зау р, хватит вам заниматься чепухой, переходите ко мне. Вы же мне нужны!
      З а у р. Вы действительно думаете, что я занимаюсь чепухой?
      Т а и р о в. Да нет, конечно. Вы делаете вполне пристойную, практически нужную промышленную работу, но ведь, дорогой мой, ее и другой может сделать. Неужели вам интересно с ней возиться?
      З а у р. Интересно. Кроме того, я должен ее закончить.
      Т а и р о в. Вот вы и рассердились! И зря. Работа ваша действительно пристойная и вполне нужная. И польза от нее, без сомнения, будет. Но мне она не нравится. И не пытайтесь догадаться почему. Вам этого еще не понять. А объяснить итого никак нельзя.
      З а у р. Не буду пытаться. Ладно. Я пойду.
      Т а и р о в. Вы, Заур, не обижайтесь, вы многого еще не можете понять, потому что вы еще не проснулись. Я говорю, не проснулись, потому что не анаю другого подходящего слова. Образные выражения — не моя профессия. Вот когда проснетесь, а я очень рассчитываю, что с вами это произойдет, тогда многое поймете, поверьте мне. Лишь бы это не случилось слишком поздно.
      З а у р. А вдруг я никогда не проснусь? Значит, я так и не узнаю, что это означает? Или просыпаются непременно все?
      Т а и р о в. Большинство никогда, некоторые слишком поздно.
      З а у р. Честно говоря, я лишь смутно догадываюсь, что вы подразумеваете под словом «просыпаются», но все равно интересно… А те, что просыпаются вовремя, много их?
      Т а и р о в. Единицы.
      З а у р. И что, они бывают счастливы при этом?
      Т а и р о в. Счастье — это другая категория. Кто-то бывает счастливым, кто-то мучается. Для последних самое лучшее было бы не просыпаться. Они бы и сами рады вернуться в прежнее состояние, но назад путь закрыт. Вот видите, я же говорил, вы и вправду ничего не поняли.
      З а у р. Не понял. Но все равно я приду к вам. После работы.
      Т а и р о в. Не зарекайтесь. Может и так случиться, что кончите эту, начнете вторую, докторскую, тоже по всем статьям нужную… Времени только жаль. Самые ваши драгоценные годы идут. Вы знаете, Заур, одну древнегреческую басню, мне она очень нравится; заучит она приблизительно так: «Лисица знает много всяких вещей, а еж одну, зато большую».
      Б а д и р о в (с порога). В этом кабинете всю жизнь я только и слышу что басни. И кто же из вас еж?
      Т а и р о в. Ты, дорогой мой! Ты известный еж. Единственный из нас, кто делает поистине государственную работу. А мы так, винтики.
      Б а д и р о в (усаживается за стол). Значит, всего-навсего винтики? (Роется в стопке бумаг на столе, двумя пальцами поднимает один лист, держит его перед собой так, чтобы было видно Таирову и Зауру.)Что здесь написано?
      Т а и р о в. Цифра. Прекрасная круглая цифра.
      Б а д и р о в. А что она означает?
      Т а и р о в. Откуда я знаю? Численность населения Ленинградской области, протяженность экватора? Угадал?
      Б а д и р о в. Нет, нет, дорогой мой. Не экватор. Это динамит, на котором я сижу и жду, когда он взорвется. А если говорить языком бухгалтерии, это сумма средств, отпущенных на твои поиски мезозойской нефти в течение пяти с половиной лет. А завтра у меня спросят, не слишком ли дорого обходится государству наш уважаемый товарищ Таиров? А ты говоришь — винтик. Я думаю, что я на это отвечу.
      Т а и р о в. Ты ответишь, что Таиров на эти деньги дачу себе не построил! Это ты сразу скажи, вначале, чтобы перебить того сукина сына, который будет задавать эти дурацкие вопросы, а потом скажешь, что после того, как будет найден выход мезозойской нефти, все эти расходы Таирова окупятся с лихвой — принесут несколько сотен миллионов выгоды для государства…
      Б а д и р о в. В том-то и дело, что обычно спрашивают до того, как все начинает окупаться.
      Т а и р о в. И наконец, скажешь, что Таиров не клад ищет по старым манускриптам, а мезозойскую нефть. Ты скажешь, что существование ее не легенда, а строгая научная теория, над разработкой которой уже не один год трудятся ученые многих НИИ и в том числе Таиров. А если хочешь, я ответы на все вопросы приготовлю тебе в письменном виде!
      Б а д и р о в. Не берите примера с этого человека, Заур, не берите. Никогда так с начальством не разговаривайте.
      Т а и р о в. Ладно. Я тоже не буду. С начальством лучше отношения не портить. Тем более, я к тебе с очередными просьбами. Во-первых, мне нужно два искусственных землетрясения во втором районе. Что ты опять мне показываешь?
      Б а д и р о в (держит в руках лист). Акт. Комитет по охране природы взыскал с нас за твой последний взрыв штраф. Там же мне показали фотографию поверхности моря с дохлой рыбой, сделанную после твоего очередного искусственного землетрясения. А потом еще состоялся разговор у нашего министра. Скоро из-за этих твоих взрывов ни рыбы не будет, ни икры.
      Т а и р о в. Между нами говоря, я думаю, что ты можешь не беспокоиться. Тебя-то проблема икры никогда не коснется.
      Б а д и р о в. Я икры не ем и тебе не советую, когда будешь в моем возрасте.
      Т а и р о в. Я лично прослежу, чтобы всю погибшую после взрыва рыбу сразу собрали и сдали. Обещаю.
      Б а д и р о в. Хватит с тебя электроразведки. Можешь и лазерную провести, я геофизикам скажу.
      Т а и р о в. И я потрачу минимум один лишний год из-за двух-трех тонн дохлой рыбы? Слушай, Бадиров, ты знаешь разницу между рыбой и нефтью? Рыба размножается, а нефть — нет. Что есть, то есть, больше не будет. И мы должны найти ее, другого выхода нет. Тебе же лучше меня известно, во что обходится год разведки. А с рыбой все будет в порядке. Она плодовитая.
      Б а д и р о в. Все понимаю. Но что делать? Если бы ты еще мог бы мне гарантировать, что найдешь эту проклятую мезозойскую в течение двух или трех лет…
      Т а и р о в. Тогда бы мы с тобой сидели сейчас не здесь, в кабинете у Председателя Совета Министров и уточняли смету и обговаривали детали проекта нового города и промысла колоссальнейшего морского нефтяного месторождения — может быть, самого крупного в нашей стране. Я могу гарантировать тебе только одно — я ищу и я найду!
      Б а д и р о в. Хватит с тебя одного взрыва.
      Т а и р о в. Два. Мне нужно два.
      Б а д и р о в. В одной камере будем сидеть. (Подписывает.)Что еще?
      Т а и р о в. Сперва с этим делом покончим. (Перегибается, берет со стола листки, подписанные Бадировым, складывает и прячет в нагрудный карман.)Вдруг раздумаешь.
      Б а д и р о в. Разве так бывало? Я менял свои решения?
      Т а и р о в. Нет. Но когда-нибудь ты это сделаешь в первый раз!
      Б а д и р о в. Нет.
      Т а и р о в. Я тебе верю. Ты действительно убежден в правильности всех своих будущих поступков. Счастливое качество.
      Б а д и р о в (Зауру). Учитесь. После того как получил свое, можно и поиронизировать.
      Т а и р о в (искренне). Да что ты! Я действительно всегда завидовал этому качеству. Правда, я не верил, что человек может так подчинить самого себя. Честно говоря, я был одно время даже уверен, что ты на чем-то сорвешься. Только не знал — на чем.
      Б а д и р о в. И ошибался. Я живу, как мне хочется, и в то же время так, как нахожу нужным и правильным.
      Т а и р о в. И всегда это совпадает?
      Б а д и р о в. Слушай, ты знаешь, кто я такой? Посмотри на меня. Я Бадиров, твой начальник, и ты сейчас находишься в моем кабинете, понял, а не на приеме в кабинете психолога. Что у тебя еще?
      Т а и р о в. Только ты не нервничай. И не вздумай отказать. Ты-то ведь хорошо представляешь, что будет, когда мы найдем это месторождение. Без преувеличения — революция. Все перед ним поблекнет — сибирская нефть, туркменская, уральская. О чем говорить! Это отразится на международных экономических отношениях всего мира.
      Б а д и р о в. Что ты хочешь?
      Т а и р о в. Чтобы ты не нервничал. Я тебя прошу. Кстати, о нервах в душевном равновесии. Мы во всех этих делах совершенно забываем о таком важном факторе, как моральное удовлетворение. Например, признайся, разве плохо тебе будет после того, как тебе вручат золотую звезду Героя Соцтруда за активное участие и руководство пуском в эксплуатацию нашего месторождения?
      Б а д и р о в. Ты скажешь наконец, что тебе нужно?
      Т а и р о в. Дай мне его на месяц, понимаешь, всего на месяц, он мне просто необходим. Катамаран…
      Б а д и р о в. Катамаран?! Ты сказал — катамаран?!
      Т а и р о в. Я же просил тебя не нервничать.
      Б а д и р о в. Нет-нет. Ты прямо скажи, ты произнес это слово? Ка-та-ма-ран! Пожалуйста! Бери! Все бери! Не стесняйся. Я тоже пойду к тебе рабочим! Давай вообще всю добычу пока свернем! Все только для Таирова! Хочешь, и Азербайджан переименуем — пусть республика теперь называется — Таирджан!
      Т а и р о в. Ну ладно. Будет тебе. О катамаране больше ни слова. Ты стал очень нервным. Береги себя. Нехорошо все получается, я же в основном приехал для того, чтобы поблагодарить тебя за те два сверхтвердых алмазных бура. Знаю, каких тебе это трудов стоило.
      Б а д и р о в. Еще что-нибудь есть у тебя?
      Т а и р о в. Мне необходим один средний катер.
      Б а д и р о в. А ты сам уедешь на этом катере? Вот сию минуту?
      Т а и р о в. Уеду. И вернусь к тебе не раньше, чем через полгода. Даю слово. (Берет бумаги.)До свидания. Спасибо тебе. (Зауру.)До встречи. Я вам всегда рад. Надеюсь, мы еще поработаем вместе. (Уходит.)
        
      Бадиров некоторое время после его ухода сидит молча.
 
      З а у р. Я принес отчет. Вы хотели посмотреть.
      Б а д и р о в. Да, я хотел посмотреть его вместе с вами. Вы мне оставьте его. Сейчас я просто не в состоянии. Таиров предлагал вам перейти к нему?
      З а у р. Да, мы уже несколько раз говорили с ним об этом. Но все это нереально, пока я не кончу работу.
      Б а д и р о в. Таиров, Таиров! И зачем он занялся этим мезозоем? Ему-то зачем это нужно? Потрачено шесть лет. Человек с его головой, с его способностями! Он же у меня на глазах стал Таировым. В двадцать восемь лет защитил докторскую диссертацию, в тридцать два теоретически обосновал — и в том же году это подтвердилось — существование двух месторождений: в районе Сангачалы и Бузовны, за что получил Государственную премию, в тридцать восемь разработал принципиально новый метод оконтуривания нефтеносных пластов, избирается членом-корреспондентом Академии. Все ждут, что он сделает дальше. Дождались. Бросает все, начинает поиски мезозоя. Человек, который мог бы сейчас руководить наукой!
      З а у р. Но вы знаете… Я тоже уверен, что мезозойская нефть существует…
      Б а д и р о в. Вы с ума сошли, Заур! Да если бы я был всего-навсего уверен, я бы рубля не потратил на все это. Я знаю, что она есть. Я о ней знаю не меньше, чем Таиров, а кое-что даже, чего он не знает, потому что ему сейчас некогда заниматься исследованиями. Мне удалось определить, что чем дальше в море, тем она ближе залегает к поверхности земли. К сожалению, только земли, не моря. (Выходит из-за стола, подходит к карте Каспийского моря.) Она здесь, под колоссальнейшим давлением, и добыча ее именно из-за неслыханного естественного давления будет обходиться очень дешево… Но надо еще найти эту точку ее выхода!
      З а у р. Таиров ищет.
      Б а д и р о в (с досадой). Я же вам показываю карту. Для того, чтобы определить, где выход, надо каждый раз бурить сверхглубокую скважину. А вы не хуже меня знаете, что такое пробурить в морском дне скважину длиной в двенадцать километров при толще воды над местом бурении и тридцать-сорок метров. А ведь это Каспий — спокойным редко бывает. Может быть, выход мезозойской нефти будет найден через два-три года, но не исключается, что и через пятьдесят лет. То есть для нас с вами практически никогда. Шесть лет назад я понадеялся на всем известное везение Таирова, на его удивительную интуицию… Сегодня я начинаю думать, что ошибся! И предпочел бы, чтобы занимались поисками не мы.
      З а у р. Но искать-то ее все равно надо! Ведь она есть!
      Б а д и р о в. Надо. Конечно, надо. Знать бы только, чем все это кончится.
      З а у р. Другого способа узнать нет. Всегда все узнается только по окончании поиска.
      Б а д и р о в. Вот именно, в конце! И тогда в одном случае поиск называют пророческим и гениальным предвидением, а в другом — ничем не оправданной авантюрой и ищут виновных. Вся разница… Отчет оставьте. Я попрошу вас на днях зайти еще раз. А к Таирову я вам переходить сейчас не советую. Как и когда бы ни кончилась мезозойская история, Таиров останется Таировым. Он много потеряет — хотя бы бесплодно потраченные годы, но членом-корреспондентом, лауреатом Государственной премии он останется. А вам еще надо состояться как ученому. Это не обывательский совет, Заур. На свете — огромное количество умных людей, о способностях которых знают только родственники и друзья. Надо еще заработать право голоса, получить возможность отдать обществу свои способности, свой ум. Иначе все это навсегда останется только твоим личным достоянием. А потом незаметно пропадет. Впрочем, поступайте как знаете. Всего доброго!
 
      Заур выходит в приемную. Нармина провожает его до выхода.
 
      Н а р м и н а. Не надо было тебе заходить, когда там Таиров. При нем Бадиров всегда нервничает.
      3 а у р. У Бадирова, по-моему, нервы крепкие.
      Н а р м и н а. Это так тебе кажется. Он же никогда не жалуется, никогда даже голоса не повысит, а как все близко принимает к сердцу. Я иногда за него просто боюсь, он же не железный.
      З а у р (выходя из приемной). А за Таирова ты не боишься?
      Н а р м и н а (стоит в дверях). За Таирова?.. А чего за него бояться? Я тебе скажу прямо — мне такие люди, как Таиров, не нравятся. Ты посмотри, как он живет! Нефть, нефть! Круглые сутки — одна нефть! Когда-нибудь и остановиться надо. Ведь должны быть еще какие-нибудь интересы в жизни, кроме нефти. Человек он еще молодой, внешне интересный, многого добился в жизни, а что пользы? Ни семьи, ни жены, даже ни с кем не встречается. С родной матерью раз в два месяца видится… Я знаю, что тебе он нравится, но ты же справедливый, посмотри на него — и сам месяцами в море пропадает и людей изводит. Я тебе скажу, он просто эгоист, твой Таиров! Эгоист и ограниченный человек. Допустим, он когда-нибудь и найдет эту мезозойскую нефть, будь она неладна, ну и что? Ну и что?! Разве после этого что-нибудь в мире изменится? А где он возьмет эти пять лет, которые он потратил на ее поиски? Кто их ему вернет? За нефть скажут спасибо, а то, что у вас никакой личной жизни нет и уже не будет, — это ваше дело. Несчастный он человек — твой Таиров! Когда-нибудь опомнится, да поздно будет. Попомнишь мои слова, Заур!
 
      Берег моря. Группа молодых людей — женщин и мужчин.
 
      Р а у ф. А вон парень, что с нами приехал. Тот, который нефтяник-герой. Смотрит в нашу сторону. Интересно, как здесь полагается? Пригласить его к столу?
 
      Акиф приветственно машет им рукой.
 
      А к и ф. Привет, ребята, знакомьтесь со всей шайкой. Это Рауф и Заур. (Метнулся в сторону и перехватил мелькнувший мимо мяч.)Играем в футбол — два тайма по двадцать минут; кто проиграет — покупает пиво! Вы ко мне? (Подбежавшему молодому человеку.)
      М о л о д о й  ч е л о в е к (отдышавшись). Почти. Я за своим мячом. Мы в волейбол играем.
      А к и ф. Вы случайно не прокурора Гасанова сын?
      М о л о д о й  ч е л о в е к. Нет. А что?
      А к и ф. Тот тоже любил только своим мячом играть в волейбол. Какая разница, дорогой товарищ, волейбол или футбол? Зовите своих, играем два тайма. Я вам доверяю — будете вратарем. Только не подведите, на пиво играем.
      З а у р (разговаривает с девушкой, с которой познакомился только что). Простите, я не услышал, как вас зовут?
      С е в д а (улыбаясь, переспрашивает). Как меня зовут, вы не расслышали?
      З а у р. Да.
      С е в д а. Меня зовут Севда. Вы первый раз здесь?
      З а у р. Да.
      С е в д а . Жалко, при мне нет зеркала. Я бы посмотрела, что у меня на лице странного… Еще, Заур, вам не хочется отпустить мою руку?
      А к и ф. Нам нужен еще хороший нападающий. Признавайтесь, кто мастер.
      Р а у ф. Заур хорошо играет.
      А к и ф. Сегодня он играть не хочет. Я тебе точно говорю.
      С е в д а. Он горит ночью то красным, то синим огнем... Вот и все местные достопримечательности.
      З а у р. А вы когда-нибудь ходили к маяку?
      С е в д а. Это очень далеко, до него, наверно, километров восемь, не меньше.
      З а у р. Я тоже никогда вблизи не видел маяк. Вы не хотите пойти со мной?
      С е в д а. Когда?
      З а у р. Сейчас. (Идет с Севдой.)
      Р а у ф (им вслед). Заур, ты куда пошел?
      Севда (издали). Мы решили сходить к маяку!
      Р а у ф. Я тоже с вами! Еще заблудитесь!
      А к и ф (кладет ему руку на плечо). Слушай, когда один друг идет к маяку, другой обязательно должен играть в футбол. Есть такой специальный народный обычай. Ты не слышал о нем?
 
      Опустевший пляж. У навеса стоит Рауф. Оа ждет Заура. Появляются Севда и Заур.
 
      С е в д а. До вечера! (Уходит.)
      Р а у ф. Может быть, кто-нибудь объяснит, почему я должен весь день беспокоиться?
      З а у р. Извини. Но ведь я никак не мог тебе сообщить, что мы задержимся.
      Р а у ф. Я понимаю, время в таких случаях летит незаметно, человек обо всем забывает.
      З а у р (останавливается). Только не говори глупостей, ладно? Она чудесная девушка!
      Р а у ф. Кроме тебя это знает еще несколько миллионов человек. Ничего себе устроился! Ты хоть знаешь, кто это?
      З а у р. Мне все равно. Я знаю только, что ее зовут Севда, и ей, кажется, не очень противно, когда она на меня смогрит. А на остальное мне наплевать.
      Р а у ф (в восхищении закатывая глаза). Богема!.. Пока тебя целый день не было, я все узнал. Одно место за ее столом свободно, потому что ее жених должен прибыть со дня на день…
      З а у р. Ты точно узнал, - может быть, сын?
      Р а у ф. Жених, жених, не сомневайся. Сын и другие дети у нее будут после его приезда. Он сейчас в Неаполе. К твоему сведению, Неаполь и Баку — города-побратимы, и время от времени мы там устраиваем выставки под общим названием «Знай наших» или «Азербайджанцы тоже не лыком шиты». Так вот, народный художник республики сейчас там в сопровождении своих картин.
      З а у р. При чем здесь картины и выставки?.. Мы шли к маяку, а вокруг не было ни одной души, ничего не было, кроме моря, солнца и земли. А она шла рядом. Никогда в жизни мне так хорошо не было.
      Р а у ф. Солнце, море… и ни одной буровой?! Так не бывает. Все это тебе приснилось!..
      Ночь. Комната. Через раскрытое окно доносится тихая музыка. Рауф лежит на кровати. Стараясь не шуметь, входит Заур.
      Р а у ф. Свет можешь не включать. Каждый твой глаз светится ватт на десять, не меньше. Проводил девушку?
      З а у р. Оставь ее в покое.
      Р а у ф. До конца-то два дня всего осталось. Советую особенно не привыкать.
      З а у р. Жизнь здесь не кончается.
      Р а у ф. Вот потому-то я и беспокоюсь. У тебя же все не как у людей. Не просто приятное приключение на курорте. Ты же влюбился!!
      З а у р. Я сплю.
      Р а у ф. Спи. Посмотрим, как ты потом будешь спать. После того, как она тебе объявит, что все было прекрасно, но хорошего понемножечку. Тогда я на тебя посмотрю,
      З а у р. Никогда она такого не скажет.
      Р а у ф. Тогда женись на ней.
      З а у р. Подумаю. Неплохая идея.
      Р а у ф. Очень ты ей нужен! Земноводный несчастный.
      З а у р. Какой?
      Р а у ф. Земноводный. Десять дней в море, десять дней в однокомнатной квартире. Очень ты ей нужен, инженеришка; всю жизнь, например, мечтала. Хоть бы красавцем был — с лицом или фигурой выдающейся. Такой еще может на что-то рассчитывать. Ты себя хоть раз в плавках видел?
      З а у р. Видел. Намного хуже тебя?
      Р а у ф. Не хуже. Верно. Но и не лучше. А что делаю я? Выбираю в невесты девушку из скромной семьи, не очень красивую, но вполне привлекательную и, самое главное, такую, для которой я всю жизнь буду самым главным и самым умным. Потому что она знает, что я умнее ее, и точно знает, что ничего в жизни без меня не добьется. Прочную семью можно строить только на такой основе. А не зариться на то, что не по зубам.
      З а у р. А Нармине ты ее портрет описывал?
      Р а у ф. Она и так знает. Не беспокойся. Ты пойми правильно. Это хорошо, что у тебя с этой девицей все удачно складывается. Судя по всему, ты ей нравишься. Но только не придавай этому серьезного значения. Привыкнешь — пропадешь, когда придет время отвыкать. Сам посуди — народная артистка, получает в месяц рублей триста, если не больше. Все у нее есть — слава, поклонники, теперь нужен муж соответствующий. У нее своя дорога в жизни, у тебя пока своя.
      З а у р (смеется). Всяк сверчок знай свой шесток?
      Р а у ф. Смейся, смейся. А она скоро депутатом будет. Возьмут и изберут. Тогда я на тебя посмотрю.
      З а у р. А это еще при чем?
      Р а у ф. А ты попытайся представить, что твоя будущая жена — депутат. Хотел бы я посмотреть, что ты делать будешь. Представляешь — лежит рядом с тобой депутат… Я например, растерялся бы.
      3 а у р. Что у тебя за идиотская манера без конца говорить гадости! Единственно существенное, что ты сказал, — это то, что через два дня на промысел; я и вправду думать об этом забыл.
      Р а у ф. Что ни говори, а теперь в нашем управлении поскучнее стало. Кто доволен, так это, наверно, Бадиров. Не то чтобы был рад, но в глубине души доволен. Из такого тяжелого положения благополучно выбрался! Везет человеку!
      З а у р. Замолчи. Я тебя прошу, замолчи. (Вспоминает прошлое…)
      
      Приемная Бадирова. За столом Нармина. В углу, в кресле, сидят Таиров. Входит Заур.
 
      З а у р. Добрый день, Нармина.
      Н а р м и н а. Здравствуй.
      З а у р (подходит к столу, смотрит на цветы). Молодец, Рауф!
      Н а р м и н а. Он мне цветы никогда не дарит. (Улыбается.)Это не от Рауфа!
      З а у р. Интересно. От кого же это? Какие розы! (Увидел Таирова.)Здравствуйте! Рад вас видеть. Вы к Бадирову?
      Т а и р о в. Только что от него вышел. Нармина мне сказала, что вы должны прийти, вот я и решил подождать. А вы к нему? Если не очень срочно, посидите немного со мной. Просто побеседуем. Я у вас даже не спрошу, не надумали ли вы перейти ко мне.
      З а у р. А я все равно вам отвечу: через два года — это ведь не так много. (Всмотрелся в лицо Таирова.)Вы сегодня очень бледны. Нездоровы?
      Т а и р о в. Вроде этого. С утра сильная боль в спине, чуть выше поясницы, как будто от сильного ушиба.
      З а у р. Может быть, это сердечное.
      Т а и р о в. Вряд ли. На сердце я не жалуюсь. Сердце и мозг меня еще не подводили. Наверное, утром, когда делал зарядку, потянул какую-нибудь мышцу. Да это пустяки! Другое важно, Бадиров сейчас дал мне людей. Когда я шел к нему, сомневался, что даст. Честно говоря, боялся, что предложит вообще закрыть поиск.
      З а у р. Вам были нужны люди?
      Т а и р о в. Да. Удивляетесь? Многие в последнее время ушли от меня. Я их не обвиняю, понимаю, почему уходят. Они долго ждали, прежде чем уйти. Жизнь-то свое диктует. (Морщится.)Болит, проклятая! Мне кажется, и Бадиров на меня давно рукой махнул, но тон выдерживает. Даже иногда об успехах спрашивает. В отличие от вас, кстати.
      З а у р. Я звонил вам домой несколько раз, в ноябре и весной. Сказали, что вы в море.
      Т а и р о в. Я зимой почти не бывал дома. Дело идет. Хотя все пока зыбко, расплывчато. Но все чаще и чаще чувствую, что блуждаем где-то совсем рядом. Очень надеюсь на последнюю скважину: месяца через полтора дойдем до заданной глубины, посмотрим, что там. Не везет мне в последнее время, не везет! Никому не говорил об этом, хоть вам пожалуюсь. У дрессировщиков есть такое выражение — «потерять кураж». Дрессировщик, потерявший кураж, никогда не решится остаться один на один со зверем. Кажется, и со мной что-то вроде этого произошло. Никогда раньше такого со мной не было. Показываю точку, где бурить, а сам про себя думаю, а может быть, не здесь надо было, может быть, на полкилометра севернее… или северо-западнее. Уверенность исчезла, вот что плохо. А люди чувствуют. И уходят. Иногда я думаю, уж не прошел ли для меня тот возраст, когда люди делают открытия?
      З а у р. А разве есть такой определенный возраст?
      Т а и р о в. Есть. Для каждого свой… Так или иначе, но это дело я доведу до конца. Как о величайшем, да не о величайшем, как о единственном счастье для себя я мечтаю о тем дне, когда доберусь до мезозойской нефти.