Я видел очень много гроз в их стране, и если гроза ударит на дом, то они не приближаются к нему и оставляют его таким, каким он есть, и все, что в нем (находится), — человека и имущество и все прочее, пока не уничтожит его время, — и они говорят: это дом, на жителях которого лежит гнев.

И если (один) человек (муж) из их среды убьет (другого) человека (мужа) намеренно, они казнят его за него (за убитого), а если убьют его нечаянно, то делают для него ящик из дерева (материала) хаданга (белого тополя), кладут его внутрь его, заколачивают его (гвоздями) над ним, и кладут вместе с ним три лепешки и кружку с водой. Они ставят для него три куска дерева [74] наподобие дышел (от плуга), подвешивают его между ними, и говорят: "Мы подвешиваем его между небом и землей, (где) его постигнет (действие) дождя и солнца, — может быть, Аллах смилостивится над ним[71]". И он остается подвешенным, пока не износит его время и не развеют его ветры.

И если они увидят человека, обладающего подвижностью и знанием вещей, они говорят: «Вот этот имеет право, чтобы он служил нашему господину». Итак, они берут его, кладут ему на шею веревку и вешают его на дереве, пока он не кончится. И действительно, рассказал мне переводчик царя, что некий синдиец остановился в этой стране и оставался у царя продолжительное время, служа ему. И был он ловок, понятлив. И вот, одна компания из них (жителей) захотела отправиться по их проездам. И вот, этот синдиец попросил разрешения царя отправиться вместе с ними. Он же (царь) запретил ему это. А он (синдиец) настаивал (в этом) перед ним, пока он не разрешил ему. Итак, он отправился вместе с ними в корабле. И вот, они увидели, что он подвижен, сметлив. Итак, они согласились между собою и сказали: «Этот (человек) превосходен для служения нашему господину, так отправимся же с ним к нему». Они следовали на своем пути мимо леса, и вот они ввели его (синдийца) в него (в лес), наложили на его шею веревку, привязали его на вершине высокого дерева, оставили его, и прошли (дальше). И если они едут в дороге, и один из них захочет помочиться и помочится, имея на себе оружие, то они ограбляют его, берут его одежду и все, что есть с ним, и это у них такой обычай (правило). А кто сложит с себя оружие и положит его в сторону и (тогда) мочится, то они не препятствуют ему.

Мужчины и женщины спускаются в реку и моются вместе голые, не закрываются один от другого и не совершают прелюбодеяния каким бы то ни было образом и (для этого) нет никакой возможности. А кто из них совершил прелюбодеяние, кто бы он ни был, для него заколачивают четыре лемеха, привязывают к ним обе его руки и обе его ноги и рассекают (его) топором от его затылка до его обоих бедер. И таким же образом они поступают с женщиной тоже. Потом подвешивается каждый кусок его и ее на дерево. Я не переставал прилагать старания, чтобы женщины закрывались от мужчин, но это мне не удалось исправить. И они убивают вора так же, как убивают прелюбодея. В их лесах много меду в жилищах пчел, которые они (жители) знают и отправляются для сбора этого, а иногда нападают на них (жителей) люди из числа их врагов, так они убивают их. У них много купцов, которые отправляются в землю турок, причем привозят овец, и в страну, называемую Вису, причем привозят соболей и черных лисиц. Мы видели у них домочадцев одного «дома» в количестве пяти тысяч душ женщин и мужчин, уже всех принявших ислам, которые известны под именем аль-Баранджар[72]. Для них построили мечеть из дерева, чтобы они молились в ней. Они не умеют читать, так что толпа делает (повторяя) то, как (каким образом) молятся (другие). Действительно, как-то под моим [75] руководством принял ислам один человек (муж) по имени Талут. Итак, я назвал его «'Абдаллахом», он же сказал: «Я хочу, чтобы ты назвал меня своим (собственным) именем Мухаммад», и я это сделал. И приняли ислам его жена, и его мать, и его дети, и всех их стали называть Мухаммадом[73]. Я научил его (произнесению): «Хвала Аллаху» и «Скажи: он Аллах един», и радость его от этих двух сур была больше, чем его радость, если бы он сделался царем славян. Когда мы прибыли к царю, мы нашли его остановившимся на так называемой Халджа, а это три озера, из которых два больших, а одно маленькое. Но только среди всех них (озер) нет ни одного, дно которого было бы достижимо. Между этим местом и между их огромной рекой, текущей в страну Хазар, называемой рекой Атиль, (расстояние) около фарсаха. И на этой реке (находится) место рынка, который бывает во всякое время, и на нем продается много полезного товара.

Такин (еще прежде) рассказывал мне, что в стране царя есть (один) человек (муж) чрезвычайно огромного телосложения. Итак, когда я прибыл в эту страну, я спросил у царя о нем. Он же сказал: "Да, он был раньше в нашей стране и умер. Он не был из жителей этой страны и также (вообще) не из числа людей. История же его такова, что несколько купцов вышли к реке Атиль, как они (обыкновенно) выходят. А эта река поднялась, и вода ее выступила из берегов. Я не успел опомниться в этот же день, как уже прибыла ко мне толпа купцов, которые сказали: «О царь, следовал по воде (какой-то) человек (муж) (такой, что) если он из народа близкого от нас, то мы не можем оставаться (жить) в этих поселениях, и (не остается) ничего другого, как переселиться». Итак, я поехал верхом вместе с ними, пока не прибыл к реке, и вот, я около этого человека, и вот (я вижу), что в нем, (меряя) моим локтем, двенадцать локтей, и вот, у него голова (по величине) самый большой котел, какой только бывает, и нос больше четверти, а оба глаза огромны, а пальцы каждый больше четверти. Испугал меня его вид, и овладел мною такой же страх, что и теми людьми. И начали мы говорить с ним, а (он) не говорил нам (ничего), но только смотрел на нас. Я перевез его в свое местопребывание и написал к людям Вису, — а они от нас на (расстоянии) трех месяцев, — спрашивая их о нем. Они же написали ко мне, извещая меня, что этот человек (муж) из (числа) Яджудж и Маджудж[74], а они от нас на (расстоянии) трех месяцев, между нами и ими помещается море, на берегу которого действительно они (находятся), и они, подобно скотам, совокупляются друг с другом. Аллах могучий и великий выводит для них каждый день рыбу из моря, и вот, приходит каждый из них, и с ним (имеется) нож, и отрезывает себе от нее столько, сколько достаточно ему и достаточно для его семьи. Если же он возьмет сверх того (количества), которое их удовлетворяет, то заболит живот у него, и также у его семьи заболят животы, а иногда он умирает и умирают они все. Когда же они возьмут от нее (рыбы) то, что им нужно, она поворачивается и уходит в море. [76] Итак, они каждый день этим живут. А между нами и ими море, (которое находится у них) с одной стороны, а горы, окружающие их, с других сторон, и преграда (стена) [75] также поместилась между ними и воротами (ед.ч.), из которых они обычно выходили. А когда Аллах могучий и великий захочет вывести их в обитаемые земли, то он произведет для них раскрытие преграды и высыхание моря, и прекратится для них рыба. Он (Ибн-Фадлан) сказал: тогда я спросил его (царя) об (этом) человеке (муже), и он сказал: «Жил (он) у меня некоторое время. Итак, бывало, не взглянет на него мальчик без того, чтобы не умереть, и беременная (не взглянет) без того, чтобы не выбросить своего плода. И бывало, если он овладеет человеком, то сжимает его обеими своими руками, пока не убьет его. Когда же я увидел это, я повесил его на высокое дерево, пока он не умер. Если ты хочешь посмотреть на его кости и его голову, то я отправлюсь с тобою, чтобы ты посмотрел на них». Я же сказал: «Клянусь Аллахом, я очень хочу этого». Итак, он поехал со мной верхом к большому лесу, в котором были огромные деревья. И вот уже разложился на дереве...[76], а голова его под ним (деревом), и я увидел, что голова его (человека) подобна большой кадке, ребра его подобны самым большим сухим плодовым веткам пальм, и таковы же кости его голеней и обеих его локтевых костей. Я же изумился ему и удалился. Он (Ибн-Фадлан) сказал: и переехал царь от воды, по имени Халджа, к реке, называемой Джавашир, и оставался около нее два месяца. Потом он захотел (снова) переехать и послал к людям, называемым Саван, приказание ехать вместе с ним. Они же отказали ему, и они разделились на две группы: одна группа с неким родом, над которым как будто был царем (человек) по имени Вираг (?)[77]. Царь же (Булгара) послал к ним и сказал: "Воистину Аллах могучий и великий уже облагодетельствовал меня, давши мне ислам и верховную власть повелителя правоверных[78]", так что я раб его, и это дело (?) возложил... кто (?)[79] будет мне противоречить, то я встречу его с мечом". Другая группа была с царем из некоего племени, которого называли царь Аскал. Он (Аскал) был в повиновении у него (царя Булгара), но только он (Аскал) еще не принял ислама. Итак, когда он (царь Булгара) послал к ним это послание, то они побоялись его намерения и поехали все в целом вместе с ним (царем Аскалом) к реке Джавашир. А это река с небольшой шириной, ширина ее пять локтей, а вода ее (доходит) до пупа, и местами до ключицы, а в большей своей части она (глубиной) в рост человека. Вокруг нее деревья, и суть[80] многие из этих деревьев хаданги (белые тополя) и другие, а недалеко от нее широкая степь, о которой передают, что в ней (есть) животное меньшее, чем верблюд, по величине, но выше быка. Голова его, это голова барашка, а хвост его — хвост быка, тело его — тело мула, копыта его подобны копытам быка. У него посередине головы один рог толстый круглый; по мере того, как он возвышается (приближается к кончику) он становится все тоньше, [77] пока не сделается подобным наконечнику копья. И из них (рогов) иной имеет в длину от пяти локтей до трех локтей в соответствии с большим или меньшим размером (животного). Оно питается (букв.: пасется на) листьями деревьев, имеющими превосходную зелень. Когда оно увидит всадника, то направляется к нему, и если под ним (всадником) был рысак, то он (рысак) ищет спасения от него в усиленном бегстве, а если оно его (всадника) догонит, то оно хватает его своим рогом со спины его лошади, потом подбрасывает его в воздухе и встречает его своим рогом, и не перестает (делать) таким образом, пока не убьет его.

А лошади оно ничего не причиняет каким бы то ни было образом или способом. И они (жители) ищут его в степи и лесах, пока не убьют его. Это (происходит) так, что (они) влезают на высокие деревья, между которыми оно (животное) находится. Для этого собираются несколько стрелков с отравленными стрелами, и когда оно оказывается между ними, то стреляют в него, пока не изранят его и не убьют его. И действительно, я видел у царя три больших миски, похожих на йеменские (раковины) «джаз'»[81], о которых (мисках) он мне сообщил, что они сделаны из основания рога этого животного.

И сообщают некоторые (кое-кто) из жителей (этой) страны, что это (животное) носорог.

Он (Ибн-Фадлан) сказал: я не видел из них (ни одного) человека, который был бы красным (от болезни), однако большинство их заболевшие, и от этого (этой болезни) умирают. Большинство их имеет колику, и даже, право же, она есть у их грудных детей.

И когда умирает мусульманин у них, и (или) когда (умирает) какая-нибудь женщина-хорезмийка, то обмывают его обмыванием мусульман (т.е. по обряду мусульман), потом везут его на повозке, которая тащит (его) понемногу (вместе) со знаменем, пока не прибудут с ним к месту, в котором похоронят его. И когда он прибудет туда, они берут его с повозки и кладут его на землю, потом очерчивают вокруг него линию и откладывают его (в сторону), потом выкапывают внутри этой линии его могилу, делают для него боковую пещеру и погребают его. И таким же образом они (жители) поступают со своими мертвыми. Женщины не плачут над мертвыми, но их (жителей) мужчины плачут над ними. (Они) приходят в день, в который он умер. Таким образом они останавливаются у дверей его палатки и шумят (кричат) самым гнусным плачем, каким только могут плакать, и самым диким. Это — (люди) свободные. Когда же закончится их плач, приходят рабы, (неся) с собой сплетенные кожи, и непрерывно плачут и бьют свои бока и задние части своих тел этими соболями[82], пока на их телах не образуются (следы) битья бичом. Им (жителям) надлежит водружать на дверях его палатки знамя, они приносят его оружие и кладут вокруг его могилы и не прекращают плача два года. Когда же закончатся два года, они снимают знамя и отрезают (часть) от своих волос, и родственники мертвого созывают званый пир, посредством которого дается знать об окончании их печали, и если у него была жена, то она выходит замуж. Это (так происходит), если он был из (числа) главарей, что [78] же касается простого народа, то они делают со своими мертвыми (только) кое-что из этого (обряда). На царе славян (лежит) дань, которую он платит царю хазар, от каждого дома в его государстве — шкуру соболя. И когда прибывает корабль[83] из страны (города) хазар в страну (город) славян, то царь выезжает верхом и пересчитывает то, что в нем (имеется), и берет из всего этого десятую часть. А когда прибывают русы или же другие из прочих племен, с рабами, то царь, право же, выбирает для себя из каждого десятка голов одну голову. Сын царя славян (находится) заложником у царя хазар. Еще прежде до царя хазар дошла (весть) о красоте дочери царя славян. Итак, он (царь хазар) послал сватать ее, а он (царь славян) привел доводы против него и отказал ему. Тогда тот отправил (экспедицию) и взял ее силою, хотя он иудей, а она мусульманка. Итак, она умерла (находясь) у него. Тогда он послал, требуя во второй раз. И вот, как только дошло это до царя славян, то он поспешил, и женился на ней (второй дочери) ради царя Аскал (человек) из числа находившихся под его (царя) властью, так как он (царь славян) боялся, что он (царь хазар) отнимет ее у него силой, как он сделал с ее сестрой. И вот, действительно, царь славян позвал (секретаря), чтобы написать султану (халифу) и попросить его, чтобы он построил для него крепость, так как он боялся царя хазар. Он (Ибн-Фадлан) сказал: однажды я спросил его и сказал ему: «Государство твое обширно и (денежные) средства твои изобильны и доход твой многочислен, так почему же ты просил султана, чтобы он построил крепость на свои неограниченные средства?» Тогда он сказал мне: «Я увидел, что (держава) ислама стоит впереди (других) и что их (денежные) средства берутся каждым, кто управляет ими, и вот, потому я и обратился с просьбой об этом. Если бы, действительно, я хотел построить крепость на свои средства, на серебро или золото, то нет для меня в этом трудности. И, право же, я только хотел получить благословение от денег повелителя правоверных, и просил его об этом».

Он (Ибн-Фадлан) сказал: я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились (высадились) на реке Атиль. И я не видел (людей) с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, румяны, красны. Они не носят ни курток, ни хафтанов, но носит какой-либо муж из их числа кису[84], которой он покрывает один свой бок, причем одна из его рук выходит из нее. С каждым из них (имеется) секира, и меч, и нож, и он (никогда) не расстается с тем, о чем мы (сейчас) упомянули. Мечи их плоские, с бороздками, франкские. И от края ногтя (ногтей) кого-либо из них (русов) до его шеи (имеется) собрание деревьев и изображений (вещей, людей?) и[85] тому подобного. А что касается каждой женщины из их числа, то на груди ее прикреплено кольцо или из железа, или из серебра, или (из) меди, или (из) золота, в соответствии с (денежными) средствами ее мужа и с количеством их. И у каждого кольца — коробочка, у которой нож, также прикрепленный на груди. На шеях у них (женщин) (несколько рядов) монист из золота и [79] серебра, так как если человек владеет десятью тысячами дирхемов, то он справляет своей жене одно монисто (в один ряд), а если владеет двадцатью тысячами, то справляет ей два мониста, и таким образом каждые десять тысяч, которые у него прибавляются, прибавляются в виде (одного) мониста у его жены, так что на шее какой-нибудь из них бывает много (рядов) монист. Самое лучшее из украшений у них (русов) это зеленые бусы из той керамики, которая находится на кораблях. Они (русы) заключают (торговые) контракты относительно них, покупают одну бусину за дирхем и нанизывают, как ожерелья, для своих жен. Они грязнейшие из твари Аллаха, — (они) не очищаются от испражнений, ни от мочи, и не омываются от половой нечистоты и не моют своих рук после еды, но они как блуждающие ослы. Они прибывают из своей страны и причаливают свои корабли на Атиле, а это большая река, и строят на ее берегу большие дома из дерева, и собирается (их) в одном (таком) доме десять и (или) двадцать, — меньше и (или) больше, и у каждого (из них) скамья, на которой он сидит, и с ними (сидят) девушки — восторг для купцов. И вот один (из них) сочетается со своей девушкой, а товарищ его смотрит на него. Иногда же соединяются многие из них в таком положении одни против других, и входит купец, чтобы купить у кого-либо из них девушку, и (таким образом) застает его сочетающимся с ней, и он (рус) не оставляет ее, или же (удовлетворит) отчасти свою потребность. И у них обязательно каждый день умывать свои лица и свои головы посредством самой грязной воды, какая только бывает, и самой нечистой, а именно так, что девушка приходит каждый день утром, неся большую лохань с водой, и подносит ее своему господину. Итак, он моет в ней свои обе руки и свое лицо и все свои волосы. И он моет их и вычесывает их гребнем в лохань. Потом он сморкается и плюет в нее и не оставляет ничего из грязи, но (все это) делает в эту воду. И когда он окончит то, что ему нужно, девушка несет лохань к тому, кто (сидит) рядом с ним, и (этот) делает подобно тому, как делает его товарищ. И она не перестает переносить ее от одного к другому, пока не обойдет ею всех находящихся в (этом) доме, и каждый из них сморкается и плюет и моет свое лицо и свои волосы в ней. И как только приезжают их корабли к этой пристани, каждый из них выходит и (несет) с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набид, пока не подойдет к высокой воткнутой деревяшке, у которой (имеется) лицо, похожее на лицо человека, а вокруг нее (куска дерева) маленькие изображения, а позади этих изображений (стоят) высокие деревяшки, воткнутые в землю. Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему, потом (он) говорит ему: «О, мой господин, я приехал из отдаленной страны и со мною девушек столько-то и столько-то голов и соболей столько-то и столько-то шкур», пока не сообщит (не упомянет) всего, что (он) привез с собою из (числа) своих товаров — «и я пришел к тебе с этим даром»; — потом (он) оставляет то, что (было) с ним, перед [80] этой деревяшкой, — "и вот, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца с многочисленными динарами и дирхемами, и чтобы (он) купил у меня, как я пожелаю, и не прекословил бы мне в том, что я скажу. Потом он уходит. И вот, если для него продажа его бывает затруднительна и пребывание его задерживается, то он опять приходит с подарком во второй и третий раз, а если (все же) оказывается трудным сделать то, что он хочет, то он несет к каждому изображению из (числа) этих маленьких изображений по подарку и просит их о ходатайстве и говорит: «Это (эти) жены нашего господина, и дочери его, и сыновья его». И (он) не перестает обращаться к одному изображению за другим, прося их и моля у них о ходатайстве и униженно кланяясь перед ними. Иногда же продажа бывает для него легка, так что он продаст. Тогда он говорит: «Господин мой уже исполнил то, что мне было нужно, и мне следует вознаградить его». И вот, он берет известное число овец или рогатого скота и убивает их, раздает часть мяса, а оставшееся несет и бросает перед этой большой деревяшкой и маленькими, которые (находятся) вокруг нее, и вешает головы рогатого скота или овец на эти деревяшки, воткнутые в землю. Когда же наступает ночь, приходят собаки и съедают все это. И говорит тот, кто это сделал: «Уже стал доволен господин мой мною и съел мой дар». И если кто-нибудь из них заболеет, то они забивают для него шалаш в стороне от себя и бросают его в нем, и помещают с ним некоторое количество хлеба и воды, и не приближаются к нему и не говорят с ним, но посещают его каждые три (?)[86] дня, особенно если он неимущий или невольник. Если же он выздоровеет и встанет, он возвращается к ним, а если умрет, то они сжигают его. Если же он был невольником, они оставляют его в его положении, так что его съедают собаки и хищные птицы. И если они поймают вора или грабителя, то они ведут его к толстому дереву, привязывают ему на шею крепкую веревку и подвешивают его на нем навсегда, пока он не распадется на куски от ветров и дождей.

И (еще прежде) говорили, что они делают со своими главарями при их смерти (такие) дела, из которых самое меньшее (это) сожжение, так что мне очень хотелось присутствовать при этом, пока (наконец) не дошло до меня (известие) о смерти одного выдающегося мужа из их числа. И вот они положили его в его могиле и покрыли ее крышей над ним на десять дней, пока не закончили кройки его одежд и их сшивания. А это бывает так, что для бедного человека из их числа делают маленький корабль, кладут его (мертвого) в него и сжигают его (корабль), а для богатого (поступают так): собирают его деньги и делят их на три трети, — (одна) треть (остается) для его семьи, (одну) треть (употребляют на то), чтобы для него на нее скроить одежды, и (одну) треть, чтобы приготовить на нее набид, который они будут пить в день, когда его девушка убьет сама себя и будет сожжена вместе со своим господином; а они, всецело предаваясь набиду, пьют его ночью и днем, (так что) иногда один из них (кто-либо из них) умирает, держа чашу в своей руке.

[81] И если умирает главарь, то говорит его семья его девушкам и его отрокам: «Кто из вас умрет вместе с ним?» Говорит кто-либо из них: "Я". И если он сказал это, то это уже обязательно, так что ему уже нельзя обратиться вспять. И если бы он захотел этого, то этого не допустили бы. И большинство из тех, кто поступает (так), (это) девушки. И вот, когда умер этот муж, о котором я упомянул раньше, то сказали его девушкам: «Кто умрет вместе с ним?» И сказала одна из них: "Я". Итак, поручили ее двум девушкам, чтобы они оберегали ее и были бы с нею, где бы она ни ходила, до того даже, что они иногда мыли ей ноги своими руками. И принялись они (родственники) за его дело, — кройку одежды для него, за приготовление того, что ему нужно. А девушка каждый день пила и пела, веселясь, радуясь будущему. Когда же пришел день, в который будет сожжен (он) и девушка, я прибыл к реке, на которой (находился) его корабль, — и вот, (вижу, что) он уже вытащен (на берег) и для него поставлены четыре подпорки из дерева (материала) хаданга (белого тополя) и другого (дерева), и поставлено также вокруг него (корабля) нечто вроде больших помостов (амбаров?) из дерева. Потом (корабль) был протащен (дальше), пока не был помещен на эти деревянные сооружения. И они начали уходить и приходить, и говорили речью, (которой) я не понимаю. А он (мертвый) был далеко в своей могиле, (так как) они (еще) не вынимали его. Потом они принесли скамью, и поместили ее на корабле и покрыли ее стегаными матрацами, и парчой византийской, и подушками из парчи византийской, и пришла женщина старуха, которую называют ангел смерти, и разостлала на скамье постилки, о которых мы упомянули. И она руководит обшиванием его и приготовлением его, и она убивает девушек. И я увидел, что она ведьма (?) большая (и толстая), мрачная (суровая). Когда же они прибыли к его могиле, они удалили в сторону землю с дерева (с деревянной покрышки) и удалили в сторону (это) дерево и извлекли его (мертвого) в изаре[87], в котором он умер, и вот, я увидел, что он уже почернел от холода (этой) страны. А они еще прежде поместили с ним в его могиле набид и (некий) плод и тунбур[88]. Итак, они вынули все это, и вот он не завонял и не изменилось у него ничего, кроме его цвета. Итак, они надели на него шаровары и гетры, и сапоги, и куртку, и хафтан парчевый с пуговицами из золота, и надели ему на голову шапку (калансуву) из парчи, соболевую. И они понесли его, пока не внесли его в ту палатку (кабину), которая (имеется) на корабле, и посадили его на матрац, и подперли его подушками и принесли набид, и плод, и благовонное растение и положили его вместе с ним. И принесли хлеба, и мяса, и луку, и бросили его перед ним, и принесли собаку, и разрезали ее на две части, и бросили в корабле. Потом принесли все его оружие и положили его рядом с ним (букв. к его боку). Потом взяли двух лошадей и гоняли их обеих, пока они обе не вспотели. Потом (они) [82] разрезали их обеих мечом и бросили их мясо в корабле, потом привели двух коров (быков) и разрезали их обеих также и бросили их обеих в нем (корабле). Потом доставили петуха и курицу, и убили их, и бросили их обоих в нем (корабле).

А девушка, которая хотела быть убитой, уходя и приходя входит в одну за другой из юрт, причем с ней соединяется хозяин (данной) юрты и говорит ей: «Скажи своему господину: „право же, я сделала это из любви к тебе“». Когда же пришло время после полудня, в пятницу, привели девушку к чему-то, что они (уже раньше) сделали наподобие обвязки (больших) ворот, и она поставила обе свои ноги на руки (ладони) мужей, и она поднялась над этой обвязкой (обозревая окрестность) и говорила (нечто) на своем языке, после чего ее спустили, потом подняли ее во второй (раз), причем она совершила то же (действие), что и в первый раз, потом ее опустили и подняли в третий раз, причем она совершила то же, что сделала (те) два раза. Потом подали ей курицу, она же отрезала ее голову и забросила ее (голову). Они взяли (эту) курицу и бросили ее в корабле. Я же спросил у переводчика о том, что она сделала, а он сказал: «Она сказала в первый раз, когда ее подняли, — вот я вижу моего отца и мою мать, — и сказала во второй (раз), — вот все мои умершие родственники сидящие, — и сказала в третий (раз), — вот я вижу моего господина сидящим в саду, а сад красив, зелен, и с ним мужи и отроки, и вот он зовет меня, так ведите же к нему». И они прошли с ней в направлении к кораблю. И вот она сняла два браслета, бывших на ней, и дала их оба той женщине, которая называется ангел смерти, а она та, которая убивает ее. И она (девушка) сняла два ножных кольца, бывших на ней, и дала их оба тем двум девушкам, которые обе (перед этим) служили ей, а они обе дочери женщины, известной под именем ангела смерти. Потом ее подняли на корабль, но (еще) не ввели ее в палатку (кабину), и пришли мужи, (неся) с собой щиты и деревяшки, и подали ей кубком набид, и вот она пела над ним и выпила его. Переводчик же сказал мне, что она прощается этим со своими подругами. Потом дан был ей другой кубок, и она взяла его и затянула песню, причем старуха побуждала ее к питью его и чтобы войти в палатку (кабину), в которой (находится) ее господин. И вот я увидел, что она уже заколебалась и хотела войти в палатку (кабину), но всунула свою голову между ней и кораблем, старуха же схватила ее голову и всунула ее (голову) в палатку (кабину) и вошла вместе с ней (девушкой), а мужи начали ударять деревяшками по щитам, чтобы не был слышен звук ее крика, причем взволновались бы другие девушки, и перестали бы искать смерти вместе со своими господами. Потом вошли в палатку шесть мужей и совокупились все с девушкой. Потом положили ее на бок рядом с ее господином и двое схватили обе ее ноги, двое обе ее руки, и наложила старуха, называемая ангелом смерти, ей вокруг шеи веревку, расходящуюся в [83] противоположные стороны, и дала ее двум (мужам), чтобы они оба тянули ее, и она подошла, держа (в руке) кинжал с широким лезвием, и вот, начала втыкать его между ее ребрами и вынимать его, в то время, как оба мужа душили ее веревкой, пока она не умерла. Потом подошел ближайший родственник (этого) мертвеца, взял деревяшку и зажег ее у огня, потом пошел задом, затылком к кораблю, а лицом своим (...)[89], зажженная деревяшка в одной его руке, а другая его рука (лежала) на заднем проходе, (он) будучи голым[90], пока не зажег сложенного дерева (деревяшек), бывшего под кораблем[91]. Потом подошли люди с деревяшками (кусками дерева для подпалки) и дровами, и с каждым (из них) деревяшка (лучина?), конец которой он перед тем воспламенил, чтобы бросить ее в эти куски дерева (подпал). И принимается огонь за дрова, потом за корабль, потом за палатку, и (за) мужа, и (за) девушку, и (за) все, что в ней (находилось), подул большой, ужасающий ветер, и усилилось пламя огня, и разгорелось неукротимое воспламенение его (огня). И был рядом со мной некий муж из русов, и вот, я услышал, что он разговаривает с переводчиком, бывшим со мною. Я же спросил его, о чем он говорил ему, и он сказал: "Право же он говорит: «Вы, о арабы, глупы»,... Это (?)[92]; он сказал: «Воистину, вы берете самого любимого для вас человека и из вас самого уважаемого вами и бросаете его в прах (землю) и съедают его прах и гнус и черви, а мы сжигаем его во мгновение ока, так что он входит в рай немедленно и тотчас»". Тогда я спросил об этом, а он сказал: «По любви господина его к нему (вот) уже послал он ветер, так что он унесет его за час». И вот, действительно, не прошло и часа, как превратился корабль, и дрова, и девушка, и господин в золу, потом в (мельчайший) пепел. Потом они построили на месте этого корабля, который они вытащили из реки, нечто подобное круглому холму и водрузили в середине его большую деревяшку хаданга (белого тополя), написали на ней имя (этого) мужа и имя царя русов и удалились.

Он (Ибн-Фадлан) сказал: к порядкам (обычаям) царя русов (относится) то, что вместе с ним в его замке (дворце) находятся четыреста мужей из (числа) богатырей, его сподвижников, и (находящиеся) у него надежные люди из их (числа) умирают при его смерти и бывают убиты (сражаясь) за него.