– Развлечемся?

– Да, – засмеялся Нери. – Если уж я выхожу в отставку, то хочу напоследок немного позабавиться – провести одну вечеринку. Когда все кончится, я уеду. Ты кое-кому позвонишь – убедишься, что я могу убраться отсюда подобру-поздорову завтра ночью. Албанцы кое-что для меня сделают: они мне должны.

– Завтра ночью? – заморгал Буччи.

– Что, слишком быстро? – Нери обвел взглядом комнату. – Должен сказать тебе, Бруно, что я не могу дождаться момента, когда наконец вырвусь из этого болота.

У Буччи был не слишком радостный вид.

– Ну что там такое? – спросил Нери. – Я же подношу тебе собственную империю на тарелочке!

– Поймите меня правильно – я вам благодарен и все понимаю. Но есть... некоторые вещи, которые я не смогу контролировать.

Было совершенно ясно, что он имеет в виду.

– Ты все еще беспокоишься насчет Мики?

Буччи пожал плечами. Он был достаточно вежлив и уважителен, чтобы настаивать. Глядя на Бруно Буччи, Нери сожалел, что у него никогда не было такого сына. Буччи – единственный, на кого он может положиться. А если тот вдруг захочет покончить с Мики – что с того? К его удивлению, подобные чувства были вызваны вовсе не известием о Мики и Аделе. Просто он охладел к своей плоти и крови. Они испортили ему жизнь. Высасывая соки, ничего не давали взамен. Такая семья ему не нужна. По мере того как он становился старше и все меньше нуждался в тех физических удовольствиях, которые столь мастерски доставляла ему Аделе, его все больше привлекало общество мужчин. Там он по крайней мере знал, чего ожидать. Выполняя свою часть сделки – то есть будучи хорошим, справедливым и щедрым боссом, – он мог рассчитывать на их преданность.

Старик улыбнулся:

– Мальчик прав. Пора его испытать. Так что приведи его ко мне. Скажи, чтобы он поднялся на террасу.

– На террасу? – переспросил Буччи.

Нери уже направлялся к лестнице.

– Ты слышал, – не оборачиваясь, бросил он.

Фотографии Сюзи Джулиус были везде. Увеличенные снимки со сделанных Мирандой фото испестрили белую доску, висящую на главной стене оперативного штаба. Цветные копии поменьше были приклеены к компьютерам, разбросаны по столам. Проведя Миранду Джулиус через помещение, в котором сидели двадцать человек, Коста по пути представил ее нескольким сотрудникам, чтобы она поняла, какое значение придается этому делу. Затем они прошли по коридору в комнату поменьше, где еще одна группа сотрудников, в основном женщины, разговаривали по телефонам, выделенным для приема звонков от граждан. Фотографию Сюзи показывали по телевидению, еще больше снимков скоро появится в газетах. В участке была установлена "горячая линия" специально для тех, кто хотел бы на условиях анонимности дать какую-то информацию относительно исчезновения Сюзи. Полномасштабная охота на девушку была в разгаре. С тех пор как ее увезли с Кампо деи Фьори, Сюзи больше никто не видел. За три часа, прошедшие с тех пор, как Фальконе наконец согласился присвоить делу статус похищения, информации о ее перемещениях так и не прибавилось.

Когда Коста провел женщину в небольшую комнату для допросов, выходящую окнами во двор полицейского участка, Миранда заметила:

– Я знаю, что вы ее ищете, Ник. Незачем было мне это доказывать.

– Я просто хотел, чтобы вы сами во всем убедились.

Стресс давал о себе знать. Первое впечатление о ней – как о модели, занявшейся физическим трудом лишь с целью доказать, что она способна на большее, – вновь вернулось к Нику Косте. Сидя по другую сторону стола в своем черном жакете, она нервно курила, стараясь выпускать дым в полуоткрытое окно, и не сводила с Косты своих проницательных глаз.

– У вас есть какие-то предположения о том, где она находится?

– Для этого нужно время, – осторожно ответил Коста.

Она посмотрела в окно, щурясь от яркого послеполуденного солнца.

– Я хочу еще раз попросить у вас прощения. За прошлый вечер. Наверное, это вас очень смутило.

Возможная близость по-прежнему его смущала. Коста понимал, что мог тогда с легкостью согласиться.

– Забудьте об этом. Я уже забыл.

На ее лице мелькнуло странное выражение – что-то вроде гнева. Вероятно, ему не стоило этого говорить.

– Иногда я выпиваю, – призналась она. – Не пытаясь забыться, просто происходящее начинает приобретать какой-то смысл. Или по крайней мере так кажется. Наверное, вы не понимаете, о чем я.

Он никогда не забудет те пустые дни после смерти отца, когда часами одиноко сидел в старой отцовской инвалидной коляске и разговаривал с бутылкой, стараясь понять, болят ли это его раны или же боль существует только у него в голове. И можно ли потопить то и другое в выпивке.

– Нет, понимаю. Пообещайте мне кое-что.

– Я вообще-то не люблю давать обещания, – быстро ответила она. – Не хочется разочаровывать людей в том случае, если не удастся их сдержать.

– Тут другой случай. Вы нам нужны, Миранда. Чтобы осмыслить все, что мы найдем. Не знаю, когда этот момент наступит, но когда он все-таки наступит, для всех нас очень важно, чтобы вы не были... – Конец фразы повис в воздухе.

– Пьяной? – догадалась она. – Не беспокойтесь. Этого не случится.

– Вам нельзя оставаться одной. Разве сюда не может приехать кто-нибудь из домашних? Вы упоминали свою мать.

– Сейчас она отдыхает. В Калифорнии. Сегодня утром я с ней говорила. Учитывая разницу во времени, смену билетов... она появится здесь не раньше воскресенья. – Миранда испытующе взглянула на него. – К тому времени... мы уже все будем знать, не так ли?

Не ответить на этот вопрос было невозможно.

– Думаю, да. И тем не менее... я мог бы прислать к вам нашу сотрудницу.

– Со мной все будет в порядке, – твердо сказала она. – Не надо обращаться со мной как с жертвой. Жертва здесь Сюзи. Это ей я хотела бы помочь. Просто выполняйте свою работу, а я постараюсь быть полезной. Чем только смогу.

– Хорошо, – кивнул он и, нажав кнопку записи, продиктовал исходные данные – дату, время, тему, имена допрашиваемого и ведущего допрос, – обдумывая вопросы, которые смогли бы извлечь нечто скрытое в подсознании Миранды Джулиус. – С вами ничего больше не произошло?

– Ничего. – Она покачала головой, словно извиняясь за свое нынешнее состояние. – Я все пытаюсь что-нибудь вспомнить. Что-нибудь такое, о чем еще не говорила.

– Люди, с которыми вы здесь встречались...

– Обычные люди – в магазинах, кафе, ресторанах. Конечно, мы с ними разговаривали, но разговор никогда не выходил за рамки простой вежливости. Уверяю вас – ничего выдающегося.

Он положил на стол один из снимков, сделанных фотоаппаратом Сюзи. С краю толпы, собравшейся у фонтана Треви, стоял Рандольф Кирк, напряженно смотревший прямо в объектив.

– Вы его узнаете?

Миранда всмотрелась в снимок:

– Нет. Я никогда его не видела, пока сегодня утром не прочитала газету. Я не слишком сильна в итальянском, но суть поняла. Это его убили на месте проведения раскопок?

– Да, его.

Она сразу взяла быка за рога:

– Вы считаете, что он имел отношение к тому убийству? Убийству девушки, произошедшему шестнадцать лет назад?

– Есть доказательства, что он привлекал молодых девушек к своим... развлечениям. Вместе с другими.

Миранда тихо выругалась.

– Так вот что происходит! Где же она, Ник? Просто заперта там, где ее оставило это чудовище? Ждет, пока ее найдут? Это может продлиться целую вечность. Боже мой... – Она на миг закрыла глаза. – Мне больно об этом думать. Слишком мучительно.

– Мы повсюду распространяем ее фотографии. Кто-то же должен был ее увидеть.

– Все это чушь. Сюзи не могла связаться с таким типом. Это абсурд. Он же старый. Вы только посмотрите на него – что он мог ей предложить? Вы же не считаете, что это он был на мотоцикле?

– Нет, не считаем, – подтвердил Коста. – Возможно, он просто ее нашел. Все остальное сделал кто-то другой.

– Но почему именно Сюзи? Почему она?

– Невезение, – пожал он плечами. – Совпадение. Такое иногда случается. Кажется, Кирк был неравнодушен к блондинкам. Возможно, она напомнила ему кого-то еще.

Она сразу поняла, о чем он говорит.

– Ту мертвую девушку, которую вы нашли? Я видела ее фотографии. Мне кажется, они похожи.

– Это лишь теория. У нас есть два направления. Можно проделать все обычные процедуры. Показать ее фотографию максимальному количеству людей. Проверить все поступающие в связи с этим звонки. А можно попытаться выяснить, что произошло в действительности. Почему Кирк играл в эти игры. С кем и где.

– Это могло происходить где угодно, разве нет? – спросила она.

– Нет.

"Это очень важный момент, – подумал Ник. – Ритуал проходил не на Вилле загадок в Остии. Проведенная Терезой экспертиза это уже доказала. Кирк должен был иметь другое помещение – более просторное, более значительное. Скорее всего где-то в самом городе. Возможно, Сюзи сейчас там. Но кого именно она ждет?"

– Мне нужно показать вам еще снимки, – потянулся он к папкам.

– Я видела ее фото в газетах, – сказала Миранда Джулиус, разглядывая стандартную фотографию Барбары Мартелли, снятую для полицейского удостоверения. – Блондинка. Она тоже была одной из его женщин? Сотрудница полиции?

– Мы думаем, что да.

– Именно поэтому она его и убила?

– Этого мы не знаем, – признался Коста. – Вы не видели ее раньше, Миранда? Пожалуйста, подумайте. Может, вы или Сюзи где-нибудь с ней встречались?

Она вздохнула.

– Пожалуй, несколько раз мы спрашивали у полицейских дорогу. Может, мы с ней и говорили. Не знаю. В любом случае я ее не помню.

– Ладно, это понятно. А как насчет него?

Он положил на стол фотографию Верджила Уоллиса.

– Нет, – сразу сказала она. – Он что, итальянец?

– Американец. С момента прибытия сюда вы говорили с какими-нибудь американцами?

Смысл этого вопроса был ей неясен.

– Вряд ли. Думаю, я запомнила бы человека с такой необычной внешностью. Что все это значит, Ник? Какое отношение ко всему этому имеют американцы?

– Не спешите, – остановил он ее. – Нужно отработать все версии. А вот этого человека вы знаете?

Миранда взглянула на фотографию Беньямино Верчильо.

– Нет.

– А его? – На нее смотрело большое уродливое лицо Эмилио Нери.

– Похож на бандита, – покачала она головой. – Выглядит... просто ужасно. Вы думаете, что Сюзи находится сейчас у людей подобного рода? Она никогда бы не сбежала с такими типами. Она не такая дура.

Коста перебрал пачку фотографий.

– Его снимали в полицейском участке, когда за что-то допрашивали. Он не всегда так выглядит. В разных ситуациях у людей бывают разные лица. Иногда нужно видеть дальше того, что кажется.

– Спасибо за совет, – холодно произнесла она.

– Смотрите.

Это были фотографии, сделанные в опере. Здесь Нери представал в другом своем обличье, в роли любящего искусство бизнесмена; рядом сидела его жена. Оба были элегантно одеты – Нери во фраке, Аделе в длинном, облегающем шелковом платье.

– Он действительно смотрится здесь иначе, – разглядывая фотографию, согласилась она. – Это его жена?

Коста кивнул.

– Для него она слишком молода. Он что, из этих?

Коста не ответил.

– Ник! Он из тех, кто любит молоденьких девушек?

– Она не настолько молода, как кажется. В любом случае гораздо старше Сюзи. Он многое любит. Возможно, он участвовал в играх Кирка, а может, тут все намного сложнее.

Миранда снова взглянула на снимок.

– У нее не слишком довольный вид. Такое впечатление, что она его собственность. Его вещь.

– Вы прямо-таки читаете по фотографиям.

Она утвердительно кивнула:

– Не забывайте – я зарабатываю на жизнь съемками. Это все равно что рассказывать какую-то историю. Вам нужно, чтобы люди, глядя на них, получили определенное представление о том, что происходит. Иначе это будет просто моментальная фотография. Никакого смысла, никакой драмы – всего лишь фигуры на клочке бумаги. Только если за этим стоит какая-то история – вот тогда все и заиграет. – Она бегло просматривала фотографии, сделанные в опере. – Неплохо снято. Кто бы ни были он сам и его жена, получается интересно. Между ними многое происходит, и вряд ли это приятные отношения. Могу представить, как бы я сама их фотографировала. Я бы...

Одна из фотографий неожиданно привлекла внимание Миранды. Отделив снимок, она принялась молча его рассматривать.

– Вы что-то о нем вспомнили? – спросил Коста, теряя терпение.

– Нет. О нем я ничего не знаю. А вот этот... – Она ткнула пальцем в скучающую фигуру во фраке рядом с Нери.

– Где-то я его видела. – Она замолчала, пытаясь привести в порядок свои мысли. – Мы только приехали и пили кофе возле Кампо. Он сидел за соседним столиком. Я пошла в туалет, а когда вернулась, он приставал к Сюзи. Спрашивал у нее номер телефона. Пытался ее разговорить.

Взглянув на фото, Коста почувствовал острый прилив возбуждения.

– И что же дальше?

– Ничего – по крайней мере я так думаю. Он был... очень мил. Очень настойчив. Его английский был не слишком хорош. Мне он не понравился. Теперь, думая об этом, я просто уверена, что тогда он мне не понравился. Такой противный, нахальный молодой мерзавец, с которыми, как я считала, мы все время будем сталкиваться в Риме.

– Но ведь он мог дать Сюзи свой номер телефона?

– Я пытаюсь вспомнить...

Здесь что-то было – Коста это чувствовал.

– Боже мой! Я вспомнила. – Глаза Миранды Джулиус расширились от беспокойства. – После этого Сюзи как-то странно себя повела. Мы чуть не поругались. Это было на нее не похоже.

– Значит, он мог ей что-то передать? Например, номер телефона? И она могла его взять.

– Возможно. Я не знаю, Ник. Не знаю. С тех пор прошло уже много времени.

– И она так вам ничего и не сказала?

В ее глазах была боль.

– Увы! В таком возрасте подростки делают глупости и не желают это признавать. Я сама так себя вела. Она явно что-то скрывала. Я должна была это понять...

Ее глаза затуманились.

– Господи, какая же я была идиотка! Думала, что девочка ее возраста будет счастлива, проводя отпуск со своей матерью и ни с кем больше не встречаясь. Моя компания не так уж ей и подходит. В конце концов, большую часть времени я была от нее вдалеке. С чего бы ей особенно радоваться моему обществу? Какая самоуверенность с моей стороны!

Помню, я сказала ей, что он настоящий подонок, – спокойнее продолжала Миранда. – Именно тот тип итальянца, которого следует опасаться. А она посмотрела на меня так, будто я болтаю чепуху. Словно я слишком старая. После этого мы некоторое время не разговаривали. Ждали, пока все забудется.

Желая поскорее с этим покончить, Миранда принялась суетливо собирать фотографии.

– Это ведь не он, правда? – спросила она.

– Это может нам здорово помочь.

– Как? Вы знаете, кто он такой?

Коста колебался, сомневаясь, как далеко можно зайти. Перегнувшись через стол, он взял ее руку.

– Миранда! Мы не все можем говорить, пока идет расследование.

– К черту правила! Я ее мать. И это из-за меня она попала в такой переплет.

– Не из-за вас! – повысил голос Коста. – Сюзи шестнадцать лет. Она уже не ребенок, за которым нужно следить двадцать четыре часа в сутки.

Она покачала головой:

– Вы ее не знаете. Не знаете меня. Не стоит делать выводы.

"Это не жалость к себе, – решил он. – Скорее, ненависть".

– Я знаю достаточно. Вы поступаете так, как в подобных обстоятельствах поступил бы каждый. Не стоит винить себя, пока...

Это слово вырвалось у него нечаянно. Она пристально смотрела в пыльное окно, пытаясь удержать слезы.

– Пока – что? Пока для этого нет причины?

– Я не это имел в виду...

Миранда молчала, стараясь успокоиться.

– Кто он? – спросила она. – Вы можете хотя бы это мне сказать?

– Сын того старика. Его зовут Нери. Мики Нери.

Ник Коста встал, думая, что сделает Фальконе, когда узнает эту новость. День подходил к концу. Скоро станет совсем темно, а ночью такие операции проводить рискованно. Надо действовать. Времени осталось совсем немного.

Она подошла, с надеждой всматриваясь в его лицо:

– А что он за человек? Этот Мики?

– Лучше и быть не может, – улыбнулся Коста. – По крайней мере для нас. Это не университетский профессор, не какой-то добропорядочный гражданин. Мики Нери бандит и сын бандита, причем не самый ловкий. Мы его знаем. И знаем, где он живет. Мы получим от него то, что нам нужно, Миранда...

Требовались только ордера, а то, что она опознала Мики по фотографии, дает Фальконе стопроцентную гарантию их получить. После этого они смогут ворваться в большой дом на виа Джулиа, забрать Мики для допроса и постепенно разодрать в клочья всю империю Нери.

Коста положил руку ей на плечо, пытаясь передать часть охватившего его радостного возбуждения.

– Мы ее найдем. Я обещаю.

Она отступила назад. В ее глазах все еще было сомнение.

– Ох уж эти обещания!

День подходил к концу. Прислонившись к перилам, Эмилио Нери стоял на террасе и смотрел на улицу, вдыхая доносившийся с Лунготевере смог. Во времена его детства Рим был почище и каким-то более цельным. За эти годы, как и во всем мире, здесь все изменилось к худшему. Когда он был молод, в такие вечера люди рука об руку прогуливались по чентро сторико[30], наведывались в магазины или немного выпивали перед ужином. Теперь же они сновали повсюду, насколько позволяло уличное движение. Рим был еще не самым худшим местом. Когда он выезжал в Милан или Лондон, ему казалось, будто тамошние обитатели проводят всю свою жизнь, придавленные безликими бетонными глыбами. По крайней мере его родной город в самом своем сердце сохранил что-то человеческое. Нери еще был способен подниматься на Понте-Систо и испытывать прилив чувств.

Увы, на это у него никогда не было времени. И никогда уже не будет. Эта часть его жизни навсегда осталась в прошлом. Теперь ему следовало обезопасить свое будущее и предать забвению репутацию.

Повернувшись, он увидел поднимающегося по лестнице Мики. Мальчишка стоял возле горшков с анемичными пальмами, все еще страдавшими от холода. Он переоделся в такие же идиотские тряпки, как обычно, не подходившие ему по возрасту: джинсы раструбом и тонкий черный свитер на размер меньше нужного. Ему уже тридцать два, пора бы перестать изображать из себя подростка. К тому же он весь дрожал.

Нери жестом подозвал его к себе, и они встали рядом возле железных перил. Положив руку на плечо сына, Нери взглянул вниз.

– Ты всегда боялся высоты, Мики. Почему это?

Бросив беглый взгляд на улицу, Мики хотел отступить, но огромная рука отца его остановила.

– Не знаю.

– Ты помнишь, что случилось с женой Уоллиса? Устав от страданий – по крайней мере я так думаю, – она выбросилась с пятидесятого этажа. Сначала рыдала у окна, а уже через минуту ее по кусочкам соскребали с тротуара. Интересно, что заставило ее это сделать? Может, чувство вины? Или же просто глупость?

Нери подтолкнул Мики к железным перилам. Подтолкнул весьма решительно. Мальчишка попытался вывернуться, но отец прочно держал его в ловушке.

– А знаешь, – сказал Нери, – иногда одна простая вещь решает все проблемы. У полиции будет тело. Они увидят, что там размазано на асфальте, и поднимутся, чтобы все выяснить. Это вполне может сработать.

– Папа... – выдохнул Мики, тщетно стараясь освободиться.

– Заткнись. А хочешь знать, почему ты боишься высоты? Я тебе скажу. Однажды, когда ты был еще совсем маленьким, вы с мамой страшно меня огорчили. Было лето, мы вот так же сидели здесь на террасе. В те дни я не разрешал держать в доме слуг, это все затеяла Аделе. Вообще у нее много идей – ну, я думаю, ты об этом знаешь. Так вот, тебе было года три или четыре, не больше, и ты начал кричать и визжать, потому что мать дала тебе не ту игрушку. А я лежал на старой плетеной кушетке, которой мы пользовались, пока не купили все эти модные вещи. И думал: "Черт побери, я весь день работал. Я содержу вас, паразитов, и что же получаю взамен? Одни крики и стоны". – Нери крепко сжимал плечо Мики и смотрел ему прямо в глаза. – Что, не помнишь?

– Н-нет, – пролепетал тот.

– А ведь должен помнить. Просто это слишком глубоко спрятано... – на миг он убрал руку и ткнул Мики пальцем в правый висок, – ...вместе со всем остальным дерьмом.

– Я не... – выговорил Мики, и в этот момент старик своими сильными руками схватил его за шиворот и перегнул через перила, удерживая над мостовой, булыжники которой с такой высоты напоминали узор на крыльях бабочки "мертвая голова".

Рванув вверх ноги Мики, Эмилио Нери заставил сына схватиться за его руку – как это было четверть века назад. Сейчас старик чувствовал себя таким же сильным, даже, может быть, еще сильнее. И полным хозяином положения. Они находились лицом к лицу, и оба отчаянно потели.

– А теперь помнишь? – спросил старик.

Из глаз Мики потекли слезы, его ноги болтались в пустоте, тщетно пытаясь найти опору. Нери уловил острый запах мочи.

– Пожалуйста... – прохрипел Мики.

– Я тут кое-что услышал, сынок. Одну сказочку, которая гуляет по этажам этого вонючего дома. Что ты трахаешь Аделе у меня за спиной. Люди вас видели. Люди вас слышали. Плюс все прочие вещи, о которых, как ты считаешь, я вообще не знаю. Разве ты не понимаешь, как это выглядит с моей точки зрения? Разве не понимаешь, как просто и легко мне будет тебя сейчас отпустить, чтобы твоя физиономия размазалась по мостовой?

Мики издал невнятный звук.

– Ты что-то молчишь, сынок. Не говоришь мне, что я не прав.

Мальчишка закрыл глаза, потом снова открыл их – словно надеясь, что это всего лишь сон.

– Ты не...

Нери на миг ослабил хватку, голова Мики дернулась вниз. Мальчишка испуганно закричал, но тут же заткнулся – отец снова крепко его держал.

– Ты не должен обманывать меня, Мики. Если я решу, что ты меня обманываешь, я просто тебя отпущу. Зачем мне сын, которому я не могу доверять?

Мики только всхлипнул, но ничего не сказал.

– Ну, расскажи мне, – спокойно произнес Нери. – Но прежде подумай. Насчет этой истории о тебе с Аделе. Это правда?

Голова Мики бессильно моталась из стороны в сторону.

– Ну, скажи хоть что-нибудь, – приказал Нери.

– Это ложь. Это ложь!

Нери задумчиво посмотрел на его испуганное лицо, затем перевалил обратно через перила. При этом Мики задел пару цветочных горшков, которые разбились о булыжники. Какой-то мужчина в темном костюме, услышав шум, вздрогнул и посмотрел вверх.

– Тебе следует вести себя поосторожнее, – промолвил Нери и подал сыну платок. – Так можно и людей покалечить.

По лицу Мики текли слезы, из груди вырывались короткие рыдания.

– Зачем? Зачем ты это сделал? – воскликнул он. Нери пожал плечами.

– Любой отец имеет право знать правду. Если бы ты сказал мне что-то другое, то уже валялся бы внизу. Надеюсь, ты это понимаешь?

– Да, – прошептал он, и Нери едва не рассмеялся. Мальчишка и вправду думает, что вышел сухим из воды.

– Я был тебе плохим отцом, – сказал он. – Пытался защитить тебя, вместо того чтобы научить быть жестким со всем этим дерьмом, с которым приходится иметь дело таким, как мы. Я слышал, что ты хотел бы принять участие в настоящем деле.

– Да, – неопределенно промямлил Мики. Несмотря на слезы, его лицо приняло недовольное выражение. "Прямо как у матери", – подумал Нери.

– Вот и хорошо. Это время настало.

Расстегнув пиджак, Нери достал пистолет. Маленькую черную "беретту". Мики смотрел на него широко раскрытыми глазами, не в силах вымолвить ни слова. Нери сунул пистолет ему в руки.

– Возьми. Он не кусается, но я знаю, что он в рабочем состоянии.

– Ч-что? – спросил Мики.

– Тебе известны правила. В этих кругах ничего не достигнешь, пока кого-нибудь не пришьешь. Ты никогда не делал этого, сынок, – только дрался время от времени. Согласись, это не одно и то же. Будь со мной честным.

– Да! – простонал Мики.

Нери похлопал его по спине:

– Тогда смотри веселей. Настало время мочить. Тут нет ничего сложного, все просто, как мычание. Входишь, ни слова не говоря целишься в голову и нажимаешь на спусковой крючок. Справишься?

– Один?

– Разве это проблема?

– Нет, – запнулся он. – А кто это?

Нери посмотрел на часы. Мысленно он был уже совсем в другом месте.

– Всего лишь полицейский. Это лучшее, что я сейчас могу сделать. В следующий раз постараюсь найти тебе настоящего человека.

На Верджиле Уоллисе был черный костюм с накрахмаленной белой рубашкой и черным галстуком – прямо как на похороны.

– Я хотел бы увидеть тело Элеанор.

– Я вижу, вы в трауре, – заметил Фальконе. – По кому? Вчера вы, кажется, посчитали, что это излишне.

Д'Амато посмотрела на него со злостью. Возможно, и вправду грубо – так разговаривать с отставным гангстером. Но Фальконе это уже мало заботило.

– Вчера вы застали меня врасплох, я не мог ясно мыслить. Надеюсь, вы никогда не узнаете, что это такое, инспектор. Много лет вы молитесь о том, чтобы узнать правду. А когда узнаете, сожалеете, что это случилось. Вам кажется, будто вы сами напророчили ее на свою голову.

– Правды мы не знаем, – признался Фальконе. – Мы даже не на половине пути. К тому же не слишком многие нам помогают.

Уоллис кивнул в знак согласия, но ничего не сказал.

– Если мы разрешим вам увидеть тело, вам придется с нами поговорить, – вмешалась д'Амато. – С нами обоими. – Уоллис бесстрастно кивнул. – Хотя не думаю, что вам есть чем торговаться. Хотите, чтобы я позвонила адвокату?

– Ему не потребуется адвокат, – сказал Фальконе. – Пока не потребуется.

Они спустились вниз и направились в соседнее здание, где располагался морг. Сейчас там находился дежурный ассистент, низенький темноволосый мужчина с "конским хвостиком". До сих пор Фальконе его не видел и решил, что ничего не потерял. Сильвио ди Капуа, а также остальные члены бригады патологоанатомов все еще находились у Верчильо, пытаясь в отсутствие Терезы Лупо во всем разобраться. Кажется, это была нелегкая задача – не хватало людей, не хватало таланта.

Услышав, о чем идет речь, служащий морга кивнул:

– Мы выделили для этого место. Тереза предупредила, что там требуется особое обращение. Говорят, она немного того? Неужели это правда?

– Давайте показывайте! – рявкнул Фальконе.

"Конский хвост" повел их по коридору, неумолчно стеная:

– Господи, вот же неприятность! Неужели Монашка поставят на хозяйство? Поймите меня правильно – он неплохой парень и знает свое дело. Но как начальник... Вы бы посмотрели, что делается у него в шкафчике!

Они зашли в одну из комнат. Там на секционном столе лежал коричнево-красный труп Элеанор Джеймисон, окруженный каким-то оборудованием, напоминавшим некую систему жизнеобеспечения, слишком поздно приведенную в действие. Стоявшие на полу металлические треножники обвивали прозрачные пластмассовые трубки, в свою очередь питавшие целую сеть трубочек и насадок, через которые в тело поступал раствор, необходимый для его сохранности. Остро пахло химией, и у Фальконе сразу запершило в горле.

– Не спрашивайте меня, что тут происходит, – продолжал ассистент. – Людей не хватает. Тереза сама тут все организовала. Какой-то ученый из Англии по электронной почте прислал ей рецепт. Сказал, что иначе эта штука съежится, словно старые туфли.

– Вон! – рявкнул Фальконе, и "конский хвост" как ветром сдуло.

Не сводя глаз с тела, Уоллис присел в углу комнаты. На Элеанор все еще было одеяние из мешковины. Вскрытия пока не начинали. Фальконе и сам понимал, что в обозримом будущем ее лучше не трогать. Этот странный, наполовину мумифицированный труп был явно не по зубам Сильвио ди Капуа. Следовало либо звать кого-то со стороны, либо убедить Терезу Лупо снова выйти на работу. Что лучше, Фальконе не знал. Эта женщина слишком много болтала, и только квалификация позволяла ей сохранить за собой место. Тем не менее дело пойдет быстрее, если им не будут мешать.

Д'Амато села рядом с Уоллисом, Фальконе опустился в кресло по другую от него сторону. Помещение выходило на улицу, сквозь крошечное окно сюда доносились звуки обычной римской жизни: шум машин, голоса, музыка и гневные гудки автомобилей. Несмотря на множество расследованных дел об убийстве, Фальконе всегда чувствовал себя в морге неуютно. И дело было даже не в трупе как таковом. Просто смерть отделяла здесь от жизни лишь тонкая занавеска, ее присутствие оставалось незаметным – не считая тех, кого она непосредственно коснулась.

Взглянув на Ракеле д'Амато, он знаком предложил ей начинать. Эх, если бы можно было получить ответы на те вопросы, которые его сейчас мучили! Д'Амато весьма искусно ввела ДИА в это расследование. Дело облегчалось тем, что она и ее коллеги знали гораздо больше полиции. Не обошлось и без утечки информации, причем д'Амато утверждала, что она идет именно из полиции. Возможно, Ракеле права. Все знали, что в полицейском участке есть продажные полицейские. Тем не менее Фальконе раздражало, что никто не задавал ДИА подобных неудобных вопросов. Неужели д'Амато не приходит в голову, что информация может утекать из ее собственной организации? А если да, получается, что она водит его за нос. Это улица с односторонним движением – подобно тем личным отношениям, которые у них когда-то были. Он снова оказался в невыгодном положении, и это его сильно угнетало.

– Мистер Уоллис! – заговорила она. – Мы все время бродим в темноте. Нам почти ничего не известно. Мотив. Точное время. Даже, пожалуй, место преступления. Как вы думаете, что там случилось?