— Ваша дружба дала трещину: бедная собака едва не сошла с ума от страха, когда вы на нее зарычали.

Проследив направление ее взгляда. Тор в оправдание себе заметил:

— Я и сам понес моральный ущерб от ее внезапного появления. Надо же, вплыла в душевую, словно баржа. А ты-то мне рассказывала, что она — леди.

— Только в том, что касается устройства ко сну, — уточнила Пеппер.

Мельком взглянув на нее через стол, Тор хотел что-то возразить, но, очевидно, передумал.

Пеппер сухо сказала:

— К чему такая деликатность? На этот вопрос, хоть ты и не произнес его вслух, я отвечу.

— А что же я, по-твоему, не решился спросить вслух?

— Имеет ли ее хозяйка те же привычки, — пояснила Пеппер с широкой улыбкой.

— А ты быстро соображаешь! — одобрил Тор.

— Стараюсь, а ответ — утвердительный.

— Леди, но только в том, что касается устройства ко сну?

— Именно, если, конечно, ты признаешь традиционные представления о поведении, подобающем леди.

— Вот теперь ты меня совсем заинтриговала, — признался Тор.

— Я довольна.

— А продолжение?

— Думаю, его не будет. Пожалуй, я предпочту забросить наживку, но не стану расставлять сети. Ты и так глубоко заглотнул крючок.

Тор начал хохотать.

— Черт возьми, Пеппер!

— Честность — чудесная вещь. Так что же мы поставим на кон?

— .Пределом будет небо. Может быть, мне рискнуть домом? — с сомнением в голосе произнес Тор.

— Лучше воздержись.

— Ты снова бросаешь мне вызов.

— Я бросаю пику, если тебя не смутит столь скромный каламбур.

— Десятка бубен. Мне ходить.

Пеппер начала сдавать карты. Ее тоненькие пальчики делали это очень ловко.

«А она, должно быть, часто играет», — подумал Тор.

Опершись локтями о столик и поглядев на Пеппер, он заметил:

— Пожалуй, мне следовало настоять на шахматах.

Пеппер взялась за свои карты.

— Ваша ставка, — сказала она. Тор со вздохом кинул пару фишек на середину стола.

— Я предупреждал, что больше неба не поставлю. И откуда у меня взялось предчувствие, что я об этом пожалею?

После двух часов и дюжины проигрышей Тор, посмотрев на Пеппер, сказал:

— Ну что ж, твой ход, я знаю, ты меня побьешь.

— Флэш, — спокойно ответила Пеппер, открывая карты, и подгребла горстку фишек к своей уже довольно внушительной горке.

— Черт побери, хорошо играешь, — похвалил Тор.

Пеппер с улыбкой засунула два пальца в рукав и вынула из потайного места трефового туза. Профессионально щелкнув пальцами, она метнула карту на стол.

— Я еще и жульничаю, — невозмутимо пояснила она, — что совсем не пристало леди.

— Черт побери! — повторил он, в растерянности разглядывая свои карты. — Когда ты его подхватила?

— Пока сдавала.

— Но я же следил за твоими руками, -

возразил Тор.

— Видишь ли, я училась у профессионала.

— Что ты говоришь! Неужели в Монте-Карло?

— Вообще-то нет. Моего учителя знали в Монте-Карло, он не мог играть там.

Тор простонал.

— Так, значит, вы, леди, — шулер!

— Это придает моей честности особую пикантность, не так ли?

— Ох уж это твое преступное прошлое!

— Теперь ты в открытую забрасываешь удочку?

— Размотал все лески, какие у меня были. Послушай, а ты не согласилась бы выложить один фрагмент головоломки за бесплатно? А то я совсем заблудился в темноте.

Пеппер испытала маленькое потрясение, заметив, что его образы сродни тем, что рисовала себе она.

Теперь, осмыслив происходящее, она прекрасно чувствовала, когда игра угрожала зайти слишком далеко или, наоборот, завести их отношения в тупик.

Взяв бокал и прихлебывая мелкими глотками холодное вино, она укоряла себя за то, что просто не может удержаться, подбрасывая ему все новые загадки.

— Ты хочешь, чтобы я сама что-нибудь кинула с барского плеча, или у тебя есть вопрос?

— Вопрос.

— Объявляется тайм-аут для ответа на вопрос с галерки, — сказала она.

— Остроумно.

— Ладно, тогда договоримся по-честному: если я отвечу на твой вопрос, ты ответишь на мой.

— Согласен, — медленно сказал Тор.

— Можешь спрашивать.

— И получу честный ответ? — уточнил Тор.

— Если это возможно.

— Ну, Пеппер!

— Уговорил, получишь, — смилостивилась Пеппер.

Взяв Пеппер за руку, он провел большим пальцем по длинному тонкому шраму, белевшему на тыльной стороне ладони.

— Как это случилось?

Пеппер несколько мгновений с удивлением рассматривала шрам, а потом перевела взгляд на собеседника.

— Ах, это…

— Так как?

Нахмурившись, Пеппер ответила:

— Я могла бы сказать, что упала на какой-нибудь острый предмет в трехлетнем возрасте.

— Могла бы, — кивнул Тор.

— Более того, это могло бы быть правдой, — продолжала Пеппер.

— Так это правда?

Пеппер вздохнула. Ей не хотелось набивать цену себе и своей загадочности. Однако, чтобы ответить, ей пришлось бы расставить по местам несколько фрагментов головоломки. Как же быть? Она ведь обещала ответить честно.

— Меня порезали.

— При каких обстоятельствах?

— Это уже второй вопрос, — уклончиво возразила Пеппер.

— Нет, я спрашивал, как это случилось, а ты лишь сказала мне, что произошло.

— Ты придираешься к словам.

— Пеппер!

— Ну хорошо.

Высвободив руку, она посмотрела ему прямо в глаза.

— Меня порезали ножом.

Теперь нахмурился Тор.

— Несчастный случай? — предположил он, заметив, что она не говорит «я порезалась».

— Можно сказать и так. Я-то уж, во всяком случае, его не планировала.

— Мы заходим все глубже и глубже, а до ответа все так же далеко, — заметил Тор. — Ты так и не сказала мне, как это произошло.

Она вздохнула.

— Кое-кто хотел кое-что у меня отобрать.

— Грабитель! — догадался Тор.

Пеппер задумалась на секунду.

— Это довольно близко к истине.

— Пеппер, ты же…

— Теперь моя очередь, — заявила Пеппер тоном, не допускающим возражений.

— Ну хорошо, так каков же будет вопрос? — смирился Тор.

Она показала глазами на маленький шрамик у него на левом виске, над глазом.

— Как ты его заработал?

— Кого?

Протянув руку, Пеппер легонько прикоснулась пальцами к его виску.

— Вот это.

Она растерялась, когда Тор немедленно поймал и задержал ее руку в своей. У нее было странное ощущение, что он наперед знал, о чем она спросит. Пожалуй, она предчувствовала, что он рассчитывал на ее прикосновение. Сработала телепатия?

Тор хмыкнул:

— Хочешь верь, хочешь нет, но я, ей-богу, свалился с дерева в семилетнем возрасте.

Пеппер расхохоталась.

— Ну что ж, теперь мы квиты.

Тор улыбался, но не разделял ее веселья. Он не сводил с Пеппер заинтересованного взгляда.

Она почувствовала, как он крепче сжал ее руку, и ее веселье как-то вдруг улетучилось.

В ней нарастала внутренняя вибрация, распространяясь по телу, подобно пожару в джунглях.

Она услышала собственный голос, хриплый и неуверенный, и пожалела, что не заговорила раньше.

Теперь она едва выдавила:

— Я же тебя предупреждала.

— Ты меня предупреждала. У тебя настоящий спортивный характер, Диана! Богиня охоты! Забросила меня в лабиринт и натравила на меня собак. Да еще таких странных собак!

Он бросил взгляд на Фифи.

— Доберманша-невротичка и чихуахуа, натренированный нападать!

— Тебя никто не заставлял принимать вызов, — напомнила Пеппер.

— Но я его принял, — отрывисто сказал Тор. — Я действовал, как бык, у которого перед носом помахали красным плащом.

— Я и теперь могу уехать, — прошептала Пеппер, пытаясь проглотить ком, образовавшийся в горле.

Отпустив ее руку, Тор отклонился, прислоняясь к спинке стула. Он скрестил руки на груди.

— Нет, не можешь, и мы оба это знаем. Так или иначе игра должна дойти до финала. А что ждет проигравшего, Пеппер?

— Это… это зависит от того, кто из нас проиграет.

— Я знаю, что случится, если проиграю я. А что будет, если поражение потерпишь ты?

Пеппер поняла, к чему он клонит, и была поражена легкостью, с которой разгадывала его потаенные мысли. Она все более убеждалась, что их чувства были настроены в унисон. Они оба понимали, что она потерпела бы поражение, если бы нарушила собственные правила и приняла предложенную ей мимолетную связь без обязательств и обещаний. Видимо, Тор догадывается, что это причинило бы ей боль.

Она рассеянно улыбнулась.

— Если я проиграю, уеду и растворюсь в тумане. Помнишь? Я же обещала. Тебе не придется просить меня уехать.

— Не дури, Пеппер, — грубо сказал Тор. Она поднялась на ноги, глядя на него сверху вниз и продолжая улыбаться.

— За меня не беспокойся. Я нацелена на выживание. И я всегда готова платить за все свои действия.

Он резко поднялся и, обойдя низенький столик, обнял ее за плечи. Пытливо заглядывая ей в глаза, он спросил:

— И сколько раз ты платила за свои действия? Этот шрам на руке — тоже плата?

Она покачала головой, подавляя острое желание, всколыхнувшееся в ней от прикосновения Тора.

— Точнее, это был конечный результат, которым закончилась некая моя попытка рискнуть, — как во сне сказала она и добавила совсем другим тоном: — Знаешь что, не загоняй меня в угол!

— А что, по-твоему, ты делаешь со мной? — В его голосе послышались свирепые нотки. — Дьявол, Пеппер, каждый раз, приближаясь к тебе, я натыкаюсь на стену. Я не хочу увлекаться тобой, но ничего не могу с собой поделать. Я хочу знать про тебя все. Я хочу разрешить эту головоломку, которая сложилась в твоей душе. Черт побери, я хочу отнести тебя наверх и заняться с тобой любовью. Это желание до смерти пугает меня, потому что, наверное, после этого я уже никогда не смог бы выбросить тебя из головы. Я и так никогда тебя не забуду.

— А тебе так хочется меня забыть? — волнуясь, спросила Пеппер. Она наблюдала, как у него непроизвольно вздрагивает мускул возле правого уголка рта, и это ее гипнотизировало.

— Человек не всегда делает то, что он хочет, — лаконично возразил Тор. — Я должен тебя забыть, но не знаю, хватит ли у меня на это сил. Боже, что ты делаешь со мной?

Не успела Пеппер что-либо ответить на этот вопрос, впрочем, не предполагавший ответа, как он порывисто прижал ее к себе, запуская пальцы под тонкую ткань прохладного шелка, прикрывающего ее спину. Тор с жадностью искал ее губы, чувствуя, как у него внутри разрастается неукротимое желание.

Пеппер вся горела, она снова оказалась в невесомости и, вся отдаваясь своим ощущениям, лишь каким-то отдаленным уголком сознания почувствовала, что снова оказалась на диване. Другой частью сознания, которой теперь завладели первобытные инстинкты, она наслаждалась тяжестью опустившегося на нее мужского тела. Как странно, ей всегда казалось, что это должно быть неудобно, но вместо неудобства она испытывала непривычное наслаждение.

Пеппер даже в голову не пришло сопротивляться. Но если бы мысль о сопротивлении и промелькнула у нее в голове, в этот момент ее ощущения были куда сильнее логики. В этот момент ее душа и тело каким-то странным образом разошлись и существовали обособленно друг от друга. Душа безвольно металась в тумане, словно осенний лист, подгоняемый ветром, тогда как тело наслаждалось неизведанными ощущениями, а все нервные окончания будто поразило коротким замыканием.

Ее обжигали прикосновения нетерпеливых пальцев, сминавших тонкий шелк ее неглиже, отодвигавших ворот. Тор открывал для себя теплую нежность ее упругой, чуть подернутой золотистым загаром кожи, теребил рассыпавшийся узел волос, бережно сжимал грудь, ощущая нетерпеливое биение ее пульса.

Пеппер, вначале трогавшая обеими руками жесткий ежик его рыжих волос, теперь обнимала его за плечи. Она беспечно откинула голову, опираясь на его руку, и, будто в тумане, спрашивала себя, такая ли бывает любовь. От возбуждения она не могла найти ответа, да это и не требовалось, так как в душе она была в этом уверена. Она хотела получить от него больше, чем он имел, больше, нежели он хотел или мог ей дать. И горькое сознание этого довлевшего над ней ограничения вдруг пронзило ее до слез.

Пеппер резко выпрямилась, поправляя волосы.

— Милая, — по инерции в забытьи шепнул Тор.

— Не надо, — выдохнула Пеппер. — Ничего не надо.

Голос ее не слушался. Теперь она со всей ясностью поняла, что это был единственно верный поступок в ее положении. Согласившись на близость, она признала бы, что нашла в Торе мужчину своей мечты. Но для этого было рано, слишком рано. Что с того, что это было действительно так и она это прекрасно сознавала?

Тор не удерживал ее насильно. Он сел рядом с ней на диван и, едва не касаясь ее лица ресницами, смотрел на нее затуманенным, неуверенным взглядом. Пеппер легонько провела по его лбу дрожащими пальцами. Он заслуживал честности, и она просто сказала:

— У меня нет сил тебе противиться. Прошу тебя, не делай этого.

Тор заметил слезы, блестевшие на ее лазурных глазах. Он смутно догадывался, чем они были вызваны. Вдруг он ощутил леденящую пустоту внутри. Но вскоре внезапно нахлынувшее чувство безысходности отступило, сменившись пониманием. Пеппер оттолкнула его, потому что ни один из них не был готов поступиться своими правилами.

Он приказал себе смириться.

Пеппер чутко уловила перемену в его настроении еще до того, как он решительно встал.

«Значит, его правила остаются в силе», — подумала она с огорчением.

Несколько секунд Тор стоял, глядя на нее сверху вниз. Потом, так ничего и не сказав, а лишь издав неопределенный звук, то ли стон, то ли проклятие, он ринулся прочь из дома.

Пеппер услышала, как хлопнула входная дверь.

Она не пыталась остановить Тора.

Вскоре послышались его шаги. По-видимому, Тор возвращался за курткой. На этот раз он прикрыл дверь осторожно, почти бесшумно.

Пеппер прислушивалась, но так и не услышала рокота его «Корвета».

Она стала складывать карты и фишки, разбросанные на столике. Потом она отнесла на кухню чашки и бокалы, помыла их и пошла к себе наверх. Силы вдруг оставили ее.

Доберманша поплелась за ней, но остановилась перед порогом и просительно заскулила.

— Тебе тоже его недостает? — сочувственно спросила Пеппер. — Не огорчайся, девочка, я не буду запирать дверь. Ты услышишь его шаги и сможешь выскочить в коридор, чтобы поприветствовать его.

Фифи улеглась перед дверью. В ее позе угадывалось ожидание.

Пеппер аккуратно разложила вещи, спрашивая себя, не придется ли ей завтра паковать их в чемодан.

Как ни странно, в душе она была уверена, что Тор не желает ее отъезда. Пожалуй, в нем шла какая-то внутренняя борьба. Не исключено, что его правила начали колебаться;

Надо только подождать. Рано или поздно выяснится, что или кто одержит победу.

Подойдя к окну, чтобы задвинуть на ночь шторы, Пеппер выглянула во двор и увидела в лунном свете фигуры — Тор стоял напротив Люцифера. Казалось, что они разговаривали через изгородь загона. Полюбовавшись этой сценой, такой мирной после бурных событий минувшего часа, Пеппер задвинула шторы.

Быстро раздевшись, она свернулась в комочек, натянув на подбородок одеяло. Брут занял привычное место у хозяйки в ногах.

Пеппер не рассчитывала заснуть. У нее болело все тело, словно при гриппе, а в мыслях царил такой хаос, что она была совершенно не в состоянии анализировать происходящее. Она сознавала одно: время изменило свой привычный темп, и в прошедшие двое суток она пережила столько, сколько иные — за всю жизнь.

Вопреки ожиданиям, вскоре Пеппер заснула. По странному совпадению ей приснилось то приключение, о котором напоминал шрам, поразивший воображение Тора. Она бежала по узким улочкам Лондона, потерявшись в тумане, слыша у себя за спиной мужские шаги, неумолимо настигавшие ее. Здоровой рукой она сжимала кейс, а в раненой руке, на ходу перевязанной носовым платком, пульсировала жгучая боль. А потом она завернула за угол, и все как будто сразу наладилось. Или казалось, что наладилось. Она оказалась перед нужным домом, а самое главное, увидела полицейского, такого типичного английского «бобби». Она с облегчением остановилась и в который раз поклялась себе никогда не связываться с драгоценностями.

Пеппер проснулась, как от толчка, и заметила, что через щелочку между шторами пробивается тусклый свет раннего осеннего утра. У нее саднило глаза: хотя она проспала несколько часов, сон не принес ей облегчения. Оказалось, что во сне она перекатилась на другой край необычайно широкой кровати, что было еще одним признаком беспокойно проведенной ночи.

Брут сел, внимательно глядя на хозяйку, в надежде на скорую прогулку.

Через несколько минут Пеппер была на ногах. Она надела простенькие голубые джинсы и слишком просторный на ее фигуре бледно-розовый свитер. Плеснув на лицо обжигающе холодной воды и мимоходом заметив покрасневшие и припухшие глаза, Пеппер подумала, что у нее такой вид, будто она проплакала всю ночь. Конечно, она вовсе не плакала. Это была ее обычная реакция на тревожный сон.

Расчесав волосы и не закалывая их, она сунула ноги в коричневые замшевые ботинки, подхватила под мышку Брута, свистнула Фифи и вышла из комнаты.

Стоя на крыльце и поеживаясь от утреннего холода, она рассеянно наблюдала за'собаками, носившимися по двору большими кругами. Услышав топот копыт, она скомандовала: «Ко мне!» — и обе собаки, вмиг прервав развлечение, подбежали к хозяйке и, встав, как полагается, слева, застыли будто вкопанные. Тем временем жеребец приблизился к изгороди, чтобы посмотреть, что происходит в его исконных владениях. Выждав минут пять, Пеппер повела собак знакомиться с Люцифером.

Меньше чем за час ей удалось убедить его в своих дружеских намерениях. Чуть больше часа ушло на то, чтобы уговорить его снизойти до знакомства с собаками. Пеппер обладала врожденным талантом дрессировщика. Она находила общий язык с любыми, самыми своенравными и зловредными животными — кошками, собаками, лошадьми, игуанами. С жеребцом она обращалась ласково, но властно. Уж кого-кого, а лошадей она знала.

Она никогда не завлекала их с помощью морковок и кусков сахара, ни разу не подняла на лошадь хлыст. Но и на этот раз как-то само собой получилось, что Люцифер охотно подставил ей спину без седла, и она, соскользнув с изгороди, понеслась галопом с ловкостью мальчишки, выросшего в семье ковбоя. Жеребец был превосходно обучен, отзывался на самое легкое нажатие коленями. Поэкспериментировав с ним пару минут, Пеппер поняла, что он понимает команды и с голоса. После этого все пошло как по маслу.

Когда Пеппер снова пересела с Люцифера на верхнюю перекладину изгороди, солнце, уже поднявшись высоко на небосклоне, старалось согреть землю, подернутую сверкающим инеем. Пеппер наслаждалась плодами своих трудов, глядя, как Люцифер и Фифи затеяли бег наперегонки. Доберманша, робкая с людьми, прекрасно чувствовала себя в обществе других четвероногих. Ей хватало и силы, и скорости, чтобы заставить Люцифера попотеть на дистанции. Брут, презиравший бесполезную беготню, нырнул в конюшню, спеша разведать то, что в течение двух дней было для него запретной зоной.

Пеппер с любопытством наблюдала поведение животных. Она питала интерес к любому существу, в котором замечала личность, будь то человек или кто-то из братьев меньших. Она была так поглощена своим занятием, что пропустила мимо ушей рокот въехавшего во двор автомобиля. Мужской голос она все-таки услышала.

— Господи, кто вы?

Пеппер повернулась так резко, что едва не свалилась со своей жердочки. Прежде чем она успела ответить, незнакомец продолжал:

— Только не говорите, что и Тор наконец попался!

— Я как раз над этим работаю, — вырвалось у Пеппер.

Мужчина заразительно рассмеялся.

— Значит, вы-то мне и нужны. Вы не хотите для формального знакомства слезть с забора? Видите ли, мы с Люцифером старые враги.

Его звали Коди Нэш, и Пеппер в первый же момент решила, что это золотой человек. У Коди были густые золотые волосы, золотой загар, чудесные карие глаза, светящиеся золотыми искорками, а от его голоса веяло красотой червонного золота. Во всяком случае, так показалось Пеппер.

Пожалуй, он был Тору ровесником, хотя, как по опыту знала Пеппер, такие классически правильные лица никогда не отражали возраст. Это был высокий мужчина, всего дюйма на два ниже Тора и более худощавого сложения. Обаятельный, дружелюбный, забавный, красивый, Коди Нэш наверняка разбил не одно женское сердце.

Пеппер он сразу же понравился. Как ни странно, он сразу задал вопрос, который не пришел в голову Тору:

— Пеппер? Это имя или прозвище? И как ваша фамилия, мэм?

Предложив называть себя менее официально и согласившись перейти на «ты», Пеппер охотно рассказала, откуда взялось это странное имя. Коди, которому понравилась ее история, сообщил, что в детстве отец вычитал его имя в старинном авантюрном романе.

— Значит, вы — друг Тора? — спросила Пеппер, стоя в трех футах от изгороди и вполглаза наблюдая за забавами четвероногих.

Коди слегка смутился.

— Во всяком случае, так считаю я, — ответил он. — Мы знаем друг друга с детства.

Эта формулировка заинтриговала Пеппер. Натянутость, которую она уловила в словах Коди, напомнила ей интонации Тора, появлявшиеся у него, когда заходил разговор о его работе. У нее родилась единственная очевидная версия.

— Вы что, не поделили какую-нибудь девушку? — беспечно спросила она. При этом ее взгляд выражал острое любопытство, она хотела знать о Торе как можно больше. Вдруг Код и спросил:

— А ты действительно «работаешь» над Тором?

— Очень усердно, — серьезно ответила Пеппер.

Секунду поразмыслив, пристально посмотрев на Пеппер, Код и кивнул:

— Верю. Теперь могу пояснить. Мы были друзьями с первого класса, дружили и в колледже. Конечно, нам случалось и соперничать, как бывает у ребят в этом возрасте. Но все это было совершенно несерьезно и не портило наших отношений. Дело было в Техасе.

Пеппер удивилась, но промолчала.

— После учебы мы немного разошлись, что тоже нормально. После смерти родителей Тор обосновался здесь. Я разъезжал по стране. Всякий раз, когда работа заносила меня на северо-восток, я заезжал к Тору. Мы по-прежнему старались выиграть друг у друга в покер и постоянно сражались в шахматы. Но постепенно… — Коди осекся и недоуменно покачал головой. — Сам не пойму. Что-то переменилось. Тор… Он стал другим. Нет, он по-прежнему хорошо ко мне относится, но теперь между нами возникла какая-то напряженность. Можно сказать так: я не чувствовал одобрения своим импровизированным посещениям.

— Но вы как будто явились без предупреждения, — заметила Пеппер.

— Явился. Вот именно. — В смехе Коди послышалась затаенная обида. Коди продолжал: — Хочет он того или нет, я приезжаю сюда два-три раза в год. Я не всегда застаю его дома, но, застав, задерживаюсь на день или два.

— Почему? — спросила Пеппер. — Я хочу сказать, почему вы приезжаете, если чувствуете, что вам не рады?

— Он мой друг, — развел руками Коди. — Вот и все.

Пеппер молча смотрела на собеседника. Потом она перевела задумчивый взгляд на луг. Ей пришло в голову, что сегодня она может увидеть Тора другим, потому что приехал Коди. Но она не была уверена, что хочет этого.

Правда, она твердила себе, что хочет узнать Тора во всех его проявлениях, знать его с разных сторон. Но после вчерашней ночи в их отношениях должна была появиться натянутость. Пеппер опасалась, что дополнительное напряжение не пойдет им обоим на пользу.

Однако ей не удалось надолго задержаться на этой мысли. Брут, чьей злости в этот момент хватило бы дюжине собак Баскервилей, пронесшись со скоростью метеора, намертво прицепился к штанине Коди.

За спиной жертвы раздался дружелюбный голос:

— Добро пожаловать в наш гостеприимный дом!