— Что? — послушно переспросил он. Джоанна сурово нахмурилась.

— Нас постоянно критикуют. За то, что работаем — или не работаем; за то, что выходим замуж — или не выходим замуж; за то, что заводим детей — или не заводим детей. Женщина оказывается у власти — и все озабочены тем, как она одета. Боже мой, кому интересно, как одет мужчина?

— Мужчина одет в темный костюм. Ужасно скучно, смотреть не на что, — защищался Гриффин.

— M-м… Может быть, все дело в этом? Если бы мы вернулись к первобытным временам и ходили голые…

— При такой-то озоновой дыре? Но это страшно опасно для здоровья!

Она рассмеялась, не в силах больше удерживать серьезную мину.

— Я приношу глубочайшие извинения от имени всего своего пола за то, что когда-то давно мы стали вести себя как гнусные сексисты, — торжественно заявил Гриффин. — Годится?

— Да, но запомни, я буду строго следить, чтобы тебе и в голову не пришло возвращаться на прежние позиции.

Он взял под козырек печеньем, которое держал в руке.

— Так точно, мэм!

Смеясь и болтая в том же духе, они продолжали есть, без малейшего интереса поглядывая на экран телевизора. Через несколько минут Гриффин заговорил опять.

— Джоанна…

Она как раз с сожалением рассматривала чисто обглоданную куриную ножку. Увы, мяса на ней больше не осталось.

— Да. — Положив кость на тарелку, она откинулась на спинку дивана.

— Ты сказала сегодня, что приехала сюда из-за Риген. Чтобы помочь ей.

— Я в этом уверена, — кивнула Джоанна.

— Каким образом помочь?

— Не знаю. Но если Кэролайн боялась так, что преодолела все возможное и даже невозможное, чтобы докричаться до меня, значит, Риген угрожает что-то серьезное, во всяком случае, в понимании Кэролайн. Честно сказать, мне трудно было сегодня утром уйти из дома Скотта; я себя просто уговорила, повторяя, что единственный способ помочь девочке — узнать, чего же так боялась ее мать. Меня словно что-то удерживало там.

Гриффин нахмурился.

— Почему-то у меня такое чувство, что, когда речь заходит о Риген, ты забываешь об элементарной осторожности.

Джоанна не стала пытаться отрицать это.

— Если с Риген что-то случится, я никогда себе этого не прощу. У нее же больше никого нет, Гриффин! Скотт, кажется, не испытывает к ней никаких чувств. Она… она мне поручена!

— Послушай, я согласен, что ей нужен друг. Может быть, даже защитник. Я только прошу, чтобы ты имела в виду одну вещь. Ты никак не сможешь ее защитить, если с тобой что-то случится.

— Я понимаю. Я буду осторожна.

Должно быть, он услышал в ее голосе почти неуловимый намек на раздражение, потому что улыбнулся и обнял ее.

— Я слишком похож на наседку, да?

— Ну, предостеречь меня раз-другой не помешает, но надо же и меру знать, — серьезно ответила она.

— Я просто не хочу тебя потерять.

Он поцеловал ее, потом отстранился и, очень внимательно глядя на нее своими темными глазами, провел указательным пальцем по ее бровям, очертил скулы, нос, губы. Джоанна, почти не дыша, внимала этим гипнотическим легким касаниям.

— А хуже всего то, что ты мне и не принадлежишь, — пробормотал он, продолжая водить пальцем по ее лицу, словно стремясь навсегда его запомнить. — Между нами… что-то стоит, ты не позволяешь мне приблизиться. Почему так, Джоанна?

Она попыталась сосредоточиться на том, что он говорит, отвлекшись от низкого звука его голоса, который воспринимала как ласку.

— Гриффин, мы знакомы всего неделю, и за эту неделю слишком много чего случилось. Я просто… мне нужно время, вот и все.

— Дело только в этом?

— Не только, — честно ответила она. — Я не могу тебе объяснить, насколько моя голова занята всем тем, что здесь происходит. Все эти кошмарные сны, и вопросы, и предположения… Мистика какая-то! Что-то привело меня сюда, и пока я с этим не разделаюсь, у меня просто не будет сил на большее. Понимаешь? Дело не в тебе. Дело во мне.

Он вновь обхватил ее лицо ладонями, большим пальцем легонько проводя по нижней губе.

— Значит, я должен еще немного подождать.

Джоанне хотелось что-то сказать, к примеру, что это было бы самое лучшее, но он уже опять целовал ее. И отнюдь не коротко и не легко, а так, что ее тело тотчас ответило на этот чувственный призыв, ответило так же естественно, как цветок открывается навстречу солнцу.

А потом она просто не могла ни о чем думать — в следующие несколько часов. Но когда они наконец успокоились, тесно прижавшись друг к другу в ее постели в мирной тишине ночи, она уже знала, что ей не нужно больше времени, чтобы понять, любит ли она его. Любит.

Ей только нужно было понять, что для него значила Кэролайн, и перестать думать об этой женщине.

Утром Гриффин ушел первым, потому что ему нужно было на работу. Джоанна сказала, что пойдет в город позже. Она собиралась зайти в библиотеку поговорить с миссис Чандлер, сделать еще какие-то мелкие, но необходимые дела. Да, она будет очень осторожна.

Она вышла из отеля около десяти часов и невольно изумилась, заметив, сколько многозначительных взглядов было брошено на нее, пока она пересекала вестибюль, — то ли официант уже успел всем все рассказать, то ли отъезд Гриффина утром не прошел незамеченным. Опять-таки, его «Блейзер» всю ночь был припаркован около отеля.

Все на виду — живешь, как в аквариуме. Тем не менее Джоанне скорее нравилось то, что все всё про всех знают. Ей казалось, что неприкосновенность частной жизни — не слишком дорогая цена за обретаемое взамен чувство общности.

Она зашла в библиотеку поговорить с миссис Чандлер. Разговор был коротким, но, когда она, в очередной раз поддавшись необъяснимому импульсу, спросила библиотекаршу, не заметила ли та чего-то необычного в поведении Кэролайн, ответ ее удивил.

— Пожалуй, только одно. Она была здесь где-то за неделю, за две до аварии, и интересовали ее странные вещи: где можно посмотреть, какие страны не имеют с Соединенными Штатами договора о взаимной выдаче преступников.

Джоанна нахмурилась.

— То есть она хотела узнать, куда, не боясь ареста, может податься американский преступник?

— Да, именно такие сведения она желала получить. Сначала я очень удивилась, но ведь естественно, что люди приходят сюда именно с необычными вопросами, так что вскоре я выбросила это из головы.

— А она не показалась вам расстроенной или нервной?

Миссис Чандлер чуть прищурилась.

— Честно говоря, я не помню. А почему вы об этом спрашиваете, Джоанна?

— Я просто стараюсь узнать о ней все, что возможно, — пожала плечами Джоанна, не вдаваясь в подробности.

— Простите, но я в этом сильно сомневаюсь, — улыбнулась библиотекарша. — Но не волнуйтесь, я не буду требовать от вас правдивого ответа. Рано или поздно я все равно все узнаю.

— Одно из преимуществ жизни в маленьком городке?

— Ну, правда всегда выходит наружу независимо от места жительства. Но нельзя не согласиться, что порой сплетня — большое зло. Вот как сейчас. Я не стала бы осуждать Кейна Барлоу, если он уехал в Портленд.

— Вы его видели? — Джоанна насторожилась.

— Нет, и уже несколько дней. Вообще-то он часто исчезает, чтобы поработать, в этом нет ничего необычного. Но Кейн, безусловно, неглуп. Если ему стало известно, к чему склоняется молва, я не удивлюсь, что он уехал просто от сплетен.

Простившись с миссис Чандлер и направляясь к магазинам, Джоанна размышляла о ее словах. Если Кейн действительно сбежал от этой невыносимой болтовни, он не мог бы выбрать времени хуже. Чем скорее он оправдается, тем скорее все умолкнут. Джоанна достаточно хорошо знала Гриффина, она понимала, что если он уверен в невиновности Кейна, то рано или поздно докажет это и заставит весь город поверить. Но пока…

А вопрос к библиотекарше? Кажется, Кэролайн действительно была замешана в опасных вещах. Сама ли она совершила преступление? Или узнала, что ее любовник совершил преступление и собирается бежать из страны? Может быть, она обнаружила, что мужчина, с которым у нее связь, хочет уехать, не взяв ее с собой. Это могло стать последней каплей?

Мысленно исключив Скотта и не имея возможности поговорить с Кейном, Джоанна подумала о докторе. Был ли он любовником Кэролайн? Врач, безусловно, лучше других знает, как можно убить человека. И ему довольно легко осуществить задуманное. Может быть, Кэролайн обнаружила что-то в этом роде. Джоанна не занималась анализом так называемых случаев естественной смерти в Клиффсайде за последние полгода — а вдруг именно здесь кроется разгадка?

Или док замешан в чем-то другом? Как главный врач городка, он был, безусловно, посвящен во множество секретов; возможно, он кого-то шантажировал?

Погрузившись в эти невеселые размышления, Джоанна незаметно дошла до кафе. У входа стояли, болтая, Лисса и Дилан, потом Лисса побежала через дорогу к своему магазину «На углу»; увидев Джоанну, она лишь приветственно помахала рукой.

— Привет, Джоанна, — улыбнулся Дилан. — Позвольте угостить вас чашечкой кофе. У меня перерыв, и я собираюсь выпить кофе.

— Спасибо. — Они вошли в кафе. — Перерыв в чем?

— Перерыв в борьбе с бюрократией, — ответил он. — Скотт хочет как можно скорее начать пристраивать к больнице новое крыло, как завещала Кэролайн, и вы себе не представляете, сколько бумаг для этого требуется. Последние два часа я провел в суде.

Джоанна сочувственно улыбнулась.

— Совершенно как в Атланте. Оказываешься в маленьком городке и думаешь, что здесь все иначе, но ничего подобного.

К их столику подошла Лиз, и Джоанна заказала кофе. Дилан тоже. Кофе был принесен немедленно, и Лиз, приветливо улыбаясь, спросила, оправилась ли Джоанна после аварии.

— Спасибо, вполне, — ответила Джоанна. — Ни единой царапины.

— Рада за вас, — сказала Лиз. — Господи, в этих новомодных машинах столько всяких проводов, что удивительно, как мы все еще не летим с шоссе вверх тормашками. Мой брат механик, он говорит, что в этих малолитражках между панелью управления и другими штуками так мало места, что приличный двигатель просто не умещается.

— В следующий раз непременно возьму машину побольше, — улыбнулась Джоанна. — Какой-нибудь джип.

— Мне нравятся джипы! — с воодушевлением сказала Лиз и округлила глаза, потому что повар указывал ей на другого клиента, уже давно ждущего, когда его обслужат. — Извините, мне пора, — шепнула она и отправилась исполнять свои обязанности.

— Скотт говорил, что вы попали в аварию, — сказал Дилан, качая головой. — Что-то там с акселератором. Боже, порой мне кажется, что лучше уж вернуться к лошадям и повозкам.

Джоанна с облегчением рассмеялась — Скотт, видимо, не упомянул о том, что машину испортили сознательно.

— Ну, не будем драматизировать. Мне повезло. И к тому же машина не моя, и пусть голова болит у той фирмы, что дала мне ее напрокат, — беззаботно заявила она.

— Хоть это хорошо, — согласился Дилан. Она улыбнулась и сделала глоток кофе.

— Ну, а о чем болит голова у вас? Я видела у больницы бульдозеры и решила, что строительство уже началось.

— Ну, Скотт несколько забежал вперед, когда приказал расчистить территорию. Работу придется приостановить до получения всех необходимых разрешений и выправления всех необходимых бумаг, как я уже говорил. И док, конечно, огорчен, потому что наступает зима, и новое крыло смогут закончить не раньше следующего лета, отчего стоимость его, несомненно, возрастет.

— А Кэролайн оставила на это определенное количество денег?

Дилан кивнул.

— Возможно, этого будет достаточно — а может быть, и нет. Но, разумеется, Скотт покроет разницу.

— Да?

— Да. Кэролайн хотела его построить, значит, оно будет построено.

Джоанна помолчала, пока он пил свой кофе, потом сказала:

— Наверное, вы хорошо ее знали.

— Я едва ли не каждый день приходил к ним в дом, — ответил он. — Так что, я думаю, знал. Хотя она не слишком много внимания обращала на своих батраков.

Джоанна насторожилась и посмотрела на него очень внимательно.

— Батраков?! Но не могла же она относиться так ко всем, кто работал на Скотта? — Она невольно вспомнила Адама Харрисона и его растоптанную любовь.

Дилан чуть нахмурился.

— Вы знаете, это было не презрение, просто полное безразличие. Она выросла в доме, полном слуг, и привыкла их не замечать; а поскольку мой кабинет у них в доме и я работаю на Скотта, я, видимо, попал в ту же категорию. В этом не было злого умысла. — Он невесело улыбнулся. — Но когда тебя постоянно не замечают, как привычную мебель, это не самое приятное ощущение.

Но Кэролайн всегда замечала привлекательных мужчин, неважно, каков был их социальный статус. Это Джоанна знала теперь так же хорошо, как свое имя.

— Наверное, — тихо сказала она.

Тоже любовник? Боже, неужели она спала даже с человеком, которого ее муж видел в доме ежедневно. Это было более чем вероятно, но Джоанна не готова была задать прямой вопрос. Она спросила о другом.

— Вы не заметили в последнюю неделю ничего необычного? Я имею в виду, не была ли она расстроена?

— Расстроена? Кэролайн невозможно было расстроить, насколько я знаю. — Он пожал плечами. — Но я тогда часто ездил в Портленд и мало ее видел. А почему вас это интересует?

Пришла очередь Джоанны пожать плечами.

— Я просто думаю, что если она не справилась со своей машиной, то, должно быть, была чем-то расстроена.

— Я не знаю, откуда она возвращалась, — сказал Дилан. — Бог весть почему она оказалась так далеко от города к северу. Она вообще-то нечасто покидала город, да еще в середине дня.

— Может быть, ездила в Портленд, пройтись по магазинам? — предположила Джоанна, словно не знала о встрече, назначенной в старой конюшне. Она не собиралась говорить об этом.

Ты знаешь об этом месте, Дилан? Ты встречался с ней там?

— В то утро она была одета не для Портленда, — сказал Дилан. — Когда Кэролайн собиралась в город, она одевалась очень тщательно, отнюдь не просто в джинсы и свитер. Правда, потом она могла переодеться.

— Могла, — согласилась Джоанна. — Но так или иначе, все это уже не имеет значения.

Он пристально и серьезно посмотрел на нее.

— Вы чувствуете с ней какую-то связь, да? Это из-за того, что вы похожи?

— Может быть. Это очень странно — узнать, что ты так похожа на другого человека; а узнать, что этот человек так ужасно погиб, — еще больший шок. И… мне кажется, я теперь в ответе за Риген.

— Мне так жаль этого ребенка, — вздохнул Дилан. — Я едва вижу ее в доме. Она, словно тень, исчезает за углом, как только бросишь на нее взгляд.

Джоанна наконец решилась задать прямой вопрос.

— Скотт всегда был так безразличен к ней?

Дилан, не задумываясь, отрицательно покачал головой.

— Вовсе нет. Когда она родилась, он любил ее до безумия. То есть буквально до безумия. И она его обожала, это было совершенно очевидно. Потом, не знаю, года через три или четыре, все вдруг резко изменилось. Сначала я думал, что у него просто стало больше работы, потому он и ездит так часто то в Портленд, то в Сан-Франциско, и на Риген не остается времени. Кэролайн тогда все суетилась вокруг нее, много читала ей, водила на уроки танцев, в гости… Я думал, она старалась как-то компенсировать Риген то, что Скотт постоянно занят. Но постепенно я понял, что отношение Скотта к дочери полностью изменилось. Это было совершенно очевидно и столь же непонятно. Когда он смотрел на нее, на его лице не отражалось совершенно никаких чувств. Я даже видел пару раз, как он ее оттолкнул — буквально! И после этого она уже не пыталась к нему приблизиться.

— Как вы думаете, почему он так резко переменился?

Дилан криво улыбнулся.

— То, о чем я рассказываю, я просто видел своими глазами. Я наблюдал, и больше ничего. Сомневаюсь, чтобы Скотт с кем-нибудь обсуждал эту тему. Уж во всяком случае, не со мной.

Джоанна лихорадочно размышляла, прихлебывая кофе. Был ли Дилан любовником Кэролайн? Последним любовником Кэролайн?! Ей ужасно хотелось спросить его прямо, но затрагивать эту тему здесь, на публике, она не решилась. Почему же Скотт отвернулся от Риген? Джоанна еще не поняла, как относится к Скотту, но в любом случае он уже не казался ей бесчувственным. И она могла предложить лишь одно объяснение того, почему вдруг он оттолкнул от себя некогда обожаемую дочурку.

— Черт возьми, — вдруг сказал Дилан, посмотрев на часы. — Мне пора возвращаться в суд. А вы оставайтесь, сколько хотите, Джоанна, — я угощаю.

— Спасибо, Дилан.

Он встал из-за стола и улыбнулся.

— Мне очень приятно. Еще увидимся.

— Непременно. — Джоанна смотрела, как он подошел к кассе и расплатился. Потом отодвинула чашку. Гриффин, наверное, уже волнуется, куда она подевалась? К тому же есть опасность, что Лиз или кто-нибудь еще, улучив момент, заведет с ней долгий разговор.

Подождав, пока Дилан выйдет из кафе, перейдет улицу и скроется в здании суда, она поднялась, взмахом руки попрощавшись с Лиз, и отправилась по своим делам.

Она собиралась поспешить к Отделу шерифа, но, увидев выходящего из аптеки доктора, обратилась к нему:

— Док?

Он остановился и, обернувшись, удивленно поднял брови.

— Добрый день, Джоанна. Чем могу быть полезен?

Поблизости никого не было, дверь соседнего магазина была закрыта, и Джоанна не стала раздумывать. Ее деликатность при прошлом разговоре не возымела действия, может быть, эффективнее будет тактика бури и натиска.

— Можете сказать правду, — ответила она.

Мне очень жаль, док, но я не могу терять время…

— Не понимаю, о чем вы. — Он говорил по-прежнему вежливо, с легкой улыбкой, но в глазах застыла настороженность.

— Нет, вы понимаете. Вы солгали мне — вы видели Кэролайн накануне ее смерти.

— Как-то выскочило из головы. — Лицо его окаменело, губы сжались.

— Да? — Скрестив руки на груди, Джоанна натянуто улыбнулась. — А может быть, вас тоже мучит совесть? Ведь вас не было рядом, когда ей так нужна была ваша помощь?

— Что значит «вас тоже»?

Теперь он был весь внимание, и Джоанна внутренне собралась. Ей не хотелось говорить то, что она собиралась сказать, ей это было противно, но у нее не было выбора.

— О, док, она умела внушить чувство вины — особенно своим бывшим любовникам! И не говорите мне, что вы думали, будто вы единственный. Даже Скотт считает, что их было по крайней мере полдюжины.

Док не изменился в лице, но голос его стал очень тихим.

— Большое спасибо, что сказали.

— Может быть, вам нужно это знать. — Джоанна старалась, чтобы в ее голосе не дай бог не проскользнула насмешка. — Может быть, вам всем нужно это знать, — устало добавила она. — Потому что, насколько я могу судить, ни один из вас так и не примирился с ее уходом.

— Вы не понимаете.

— Не понимаю? Так объясните мне, док. Объясните, как ей удавалось растаптывать все чувства мужчин, кроме одного — одержимости ею.

Он открыл было рот, но потом покачал головой.

— Не могу. Она была… было в ней что-то такое.

— Разрушительное, но влекущее? — подсказала Джоанна. — Некоторые считают это определением зла.

— Нет, какое зло? Кэролайн была… неизменно в состоянии войны с собой, в вечной борьбе. Ее не удовлетворяло то, что у нее было, ей всегда хотелось большего или просто другого. Поймите, она не была расчетливо жестокой. Просто ей обязательно нужно было получить то, что она хотела, неважно, какой ценой.

— Судя по тому, что вы говорите, она была как испорченный ребенок, — заметила Джоанна.

Его тонкое лицо смягчилось, и Джоанна почувствовала острую жалость.

— Да, в ней, несомненно, было что-то детское. Младенчески-невинное. Пусть и испорченная — но какой она умела быть щедрой и любящей! Такой Кэролайн и осталась в моей памяти.

— У вас был с ней роман, когда она погибла?

— Нет, — отсутствующим голосом сказал он. — Наш роман завершился два года назад.

Джоанна не стала спрашивать, не знает ли он, кто был последним любовником Кэролайн, — новость, что он был не единственным, слишком сильно его потрясла.

— Вы не знаете, о чем она хотела рассказать вам в последний раз, когда вы ее видели?

Док посмотрел на нее, словно возвращаясь издалека.

— Нет. У меня был вызов, я очень спешил. Она сказала, что ей нужно поговорить, а я ее оттолкнул.

Джоанна вздохнула — голос у него был виноватый.

— Не вы один, док. Запомните это. И спасибо, что сказали правду.

Он слегка кивнул и, не сказав ни слова, пошел прочь.

Она минуту посмотрела ему вслед и направилась к Отделу шерифа. Гриффину явно не понравится, что она загнала дока в угол, но, по крайней мере, это происходило в центре города, на глазах у всех.

Остается, конечно, возможность, что у дока была какая-то тайна, столь страшившая Кэролайн, но это очень маловероятно. И потом, кто же все-таки был последним любовником Кэролайн? Может быть, Дилан?

Она вошла в кабинет Гриффина и опустилась в кресло для посетителей, пребывая в состоянии озабоченном и разочарованном — и Гриффин это заметил.

— Надеюсь, у тебя хорошие новости, — сказала она.

Гриффин поднял голову от заваленного бумагами стола и неохотно улыбнулся.

— У меня нет новостей, ни хороших, ни плохих. Кроме того, что Кейна по-прежнему нигде нет. А у тебя как прошло утро?

Джоанна вздохнула.

— Миссис Чандлер сказала, что незадолго до смерти Кэролайн приходила в библиотеку, чтобы узнать, с какими странами у Америки нет договора о выдаче преступников. Похоже, она действительно была замешана в нечто противозаконное. Как ты думаешь?

— Я бы сказал, такая возможность существует, — согласился он.

— Еще я поговорила с доком. Но это не слишком много дало — его роман с Кэролайн был года два назад. Ты ведь не станешь упоминать об этом в рапорте, правда? А то я бы тебе ничего не сказала.

— Насколько мне известно, информация такого рода не подлежит включению в рапорт, если только не имеет прямого отношения к делу, — сообщил Гриффин.

Она в раздумье посмотрела на него.

— Мне показалось, что ты удивился, когда я в первый раз упомянула о том, что у Кэролайн были связи на стороне.

— Это действительно так. Насколько я знаю, никаких разговоров насчет дока и Кэролайн не было, вот я и удивился, как быстро ты это раскопала.

Джоанна не стала углубляться в подробности того, как именно она это сделала.

— Так или иначе, хотя теоретически можно предположить, что у него есть какая-то тайна, которую нужно во что бы то ни стало сохранить, мне что-то не верится, что он мог до смерти запугать Кэролайн или столкнуть кого-нибудь с обрыва.

— Мне тоже.

Джоанна уже собиралась рассказать о встрече с Диланом и о своих подозрениях, как вдруг раздался резкий стук в дверь и в кабинет вошел Скотт Маккенна, подчеркнуто тщательно закрыв за собой дверь.

Джоанна порадовалась, что сидит несколько в стороне. Казалось, между Гриффином и Скоттом натянут высоковольтный провод. Она почти физически чувствовала напряжение Гриффина, а назвать выражение лица Скотта недружелюбным было все равно что сказать: алмаз твердый. Трудно было подобрать слово, чтобы описать его глаза. Ей было нестерпимо неловко, но деваться было некуда.

— Добрый день, Скотт, — подчеркнуто вежливо поздоровался Гриффин, не встав, впрочем, со стула. Скотт молча кивнул и отрывисто заявил:

— Джоанна сказала, у вас есть вопросы по поводу смерти Кэролайн. Это так?

— Примерно. Садитесь, Скотт.

Не обращая внимания на приглашение, Скотт посмотрел на Джоанну.

— После вашего ухода вчера я подумал, что, может быть, ошибся и Кэролайн все-таки вела дневник. И решил посмотреть в ее вещах.

— Нашли дневник?

Он отрицательно покачал головой и вынул из внутреннего кармана пиджака маленький медный ключик.

— Я нашел вот это. — Он положил ключик на стол перед Гриффином. — Он был в ее столе в спальне. Я его никогда не видел, и, насколько я могу понять, ни к чему в доме он не подходит.

Джоанна посмотрела на Гриффина.

— Кто-то мне говорил, что незадолго до смерти Кэролайн купила маленькую старинную шкатулочку.

— Среди ее вещей нет ничего похожего, — сказал Скотт.

— Джоанна, она купила шкатулку в «Еще одной штучке»? — спросил Гриффин, потянувшись к телефонной трубке.

— Кажется, да.

Скотт, не двигаясь, с совершенно непроницаемым лицом наблюдал, как Гриффин набирает номер.

— Бонни? Это Грифф. Послушай, не покупала ли миссис Маккенна у тебя где-то летом старинную шкатулку? Когда? Понятно. А у нее был замок с ключом? — Он взял в руку медный ключик. — Опиши, пожалуйста, ключ. — Он кивнул. — Спасибо, Бонни. — И повесил трубку.

— Это ключ от той шкатулки? — быстро спросила Джоанна.

— Или его точная копия. Но вопрос в том, где сама шкатулка?

— И что в ней хранится?

Скотт переводил взгляд с одной на другого и наконец выбрал Джоанну.

— Почему вы думаете, что она должна была там что-то прятать?

Гриффин явно не был расположен отвечать. Ей ничего не оставалось делать, как взять это на себя.

— Это просто догадка, Скотт. Мы полагаем, что Кэролайн знала что-то такое, что таило в себе большую угрозу для… Ну, пока неизвестно для кого. И она боялась. Перед аварией она хотела поговорить с некоторыми людьми, которым она доверяла, — здесь, в городе, но по разным причинам ей так и не удалось этого сделать.

— Почему она не рассказала мне? — безжизненным голосом спросил он.

Джоанна покачала головой.

— Этого я не знаю. Но точно известно, что незадолго до аварии она уже готова была обратиться к шерифу.

— Откуда вы знаете? — спросил он, посмотрев на Гриффина.

— Она прислала мне записку с просьбой о встрече, — немедленно ответил Гриффин. — Но я задержался на работе и не успел к назначенному часу. Это было в тот день, когда она погибла.

Лицо Скотта окаменело.

— Так что на этот раз наш пострел не поспел, — ядовито сказал он.

На минуту повисло ледяное молчание. Его прервал Гриффин.

— Что, черт возьми, это должно означать?! — спросил он, очень четко произнося слова.

Скотт пожал плечами, и недобрая улыбка искривила его губы.

— Ничего особенного, шериф. Я просто думал, что вы всегда были к услугам моей жены, когда ей было что-нибудь нужно.

Джоанна вздрогнула. Но она понимала, что напряжение нагнеталось слишком долго и не могло не прорваться. Рано или поздно это должно было произойти, она поняла это еще тогда, когда впервые увидела их лицом к лицу на мирной улочке Клиффсайда.

— Послушайте, я не знаю, в чем дело, — прошипел Гриффин, поднимаясь из-за стола, — но с меня хватит! Вы хотите мне что-то сказать? Так скажите прямо. Вы хотите со мной драться? Назовите место и время, и я непременно явлюсь. А сейчас лучше отправляйтесь домой и побудьте со своим несчастным ребенком. Ей нужен отец в гораздо большей степени, чем мне — ваши намеки.

— Вот вы к ней и пойдите, — пробормотал Скотт и повернулся к двери.

— Что?!

Гриффин не успел сделать и шага, как Скотт вновь обернулся — и на лице его отразилась такая боль, что Джоанне захотелось убежать.

— Я повторю, если вы плохо слышите. Это вам следует утешать Риген, — хрипло сказал он. — Черт побери, она не моя дочь! Она ваша дочь!