Сожаление. Сожаление о том, что ты не успел сделать когда-то.

Успокоившись и взяв себя в руки, Рэчел с удивлением обнаружила, что лежит ничком на кровати матери и ее лицо мокро от слез. Как и когда она перебралась туда, Рэчел не помнила, но это было уже неважно. Главное, она выплакалась всласть. И теперь ей стало значительно легче.

Рэчел снова подошла к письменному столу и несколько секунд смотрела на пачку писем. После недолгого раздумья она приняла решение. Все, о чем говорилось в письмах, ее не касалось. Это было не ее прошлое, не ее жизнь. Любовь матери и Кэмерона никак не повлияла на ее судьбу в прошлом и не заставила изменить отношение к матери сейчас. Что касалось отца, то теперь это тоже не имело значения.

Да, решила Рэчел, это не мое дело. Что до Кэмерона, то он имел право на свою личную жизнь, в которую Рэчел не собиралась вмешиваться.

Она не сомневалась, что ее дядя искал именно эти письма, а лихорадочный характер его поисков ясно показывал, что именно он думает по этому поводу, как относится к той давней истории. И если бы Кэмерон первым обнаружил письма в ящике с двойным дном, он, без сомнения, уничтожил бы их или, по крайней мере, увез с собой в Калифорнию и сделал так, чтобы о них никто ничего не узнал.

Первым побуждением Рэчел было оставить письма у него на подушке — как раз сегодня Кэмерон уехал в Вашингтон на переговоры с какой-то художественной галереей и должен был вернуться только вечером. Но когда она подумала о том, как мучительно для них обоих будет смотреть друг другу в глаза и молчать, она передумала.

Ее отношения с дядей нельзя было назвать особенно близкими, однако Рэчел не хотелось омрачать их еще больше, ворошить старые тайны.

И, приняв решение, Рэчел придвинула к себе телефонный аппарат и набрала телефон Дарби.

— Привет, подружка, — сказала она, когда Дарби взяла трубку. — Не могла бы ты оказать мне одну услугу?

— Сколько угодно, Рэчи, — без колебаний ответила Дарби.

Если бы не связи Ника в полиции Ричмонда, если бы не его известность в деловом мире и близкое знакомство с высокопоставленными политиками в городском управлении, им с Эдамом, несомненно, пришлось бы провести остаток дня в полицейском участке, отвечая на бесчисленные вопросы об обстоятельствах убийства Сэмми. Но Ник позвонил начальнику управления полиции Ричмонда, и их задержали всего на час. Этого времени с лихвой хватило, чтобы рассказать полицейским слегка сокращенную и подправленную версию происшедшего, после чего обоих, вежливо поблагодарив, отпустили на все четыре стороны, предупредив, впрочем, что никто, из них не должен никуда выезжать из города, не поставив в известность власти.

— Как удачно получилось, что начальнику полиции известно о твоем хобби — собирать необходимые для бизнеса сведения через систему платных информаторов, — сказал Эдам, когда, выйдя из участка, они садились в машину Ника. — Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем копы заинтересуются, что за информацию принес тебе в клювике Сэмми. Ведь как-никак он заплатил за нее жизнью.

— Думаю, несколько дней, — ответил Ник. — Это если нам повезет. Но это уже не будет иметь никакого значения, когда у нас в руках будет этот компьютерный диск.

— А ты уверен, что он на самом деле лежит там, где сказал Сэмми, и что на нем действительно записана информация, которая поможет нам разоблачить Уолша?

— Ты всегда упрекал меня в том, что я смотрю на вещи с излишним пессимизмом. Теперь я могу сказать то же самое тебе. — Ник ухмыльнулся. — Людям нужно доверять, Эд.

Эдам с любопытством покосился на него.

— Похоже, ты абсолютно уверен в том, что мы найдем этот диск. Почему?

— Потому… — Ник включил мотор. — Нет, в самом деле, этот парень поступил очень умно. А какая ирония!.. Впрочем, я всегда подозревал, что если мир до сих пор не полетел в тартарары, то только потому, что у господа бога все в порядке с юмором.

Он хрипло расхохотался, и Эдам посмотрел на него с удивлением. Ник до сих пор не сказал ему, где находится диск, и он терялся в догадках. И лишь когда несколько минут спустя Ник остановил свой большой черный автомобиль на стоянке напротив банка, Эдам начал догадываться.

— Не может быть!.. — вырвалось у него. — Вот уж действительно, шутка так шутка! Значит…

— Как я и говорил, — ухмыльнулся Ник, — наш мир выживает только потому, что у некоторых его представителей еще сохранилось чувство юмора.

Рэчел как раз запирала подвальную дверь, когда из кухни вышла Фиона.

— Я еду на рынок, мисс Рэчел, — сказала она. — У вас есть какие-нибудь пожелания? На днях в продаже появилась свежая клубника, так что если хотите…

— Нет, Фиона, спасибо, ничего особенного не нужно.

Экономка нахмурилась, заметив ее покрасневшие, припухшие глаза, но только покачала головой.

— Если захотите перекусить, — сказала она, — в духовке я оставила цыпленка, а в холодильнике есть свежий салат и ветчина. Вам надо поесть, мисс Рэчел, ведь вы почти не завтракали.

— Хорошо, я поем, когда проголодаюсь, — улыбнулась Рэчел. — Не беспокойся обо мне, Фиона.

Экономка с сомнением покачала головой.

— Как вам будет угодно, мисс Рэчел. Я вернусь часа через два.

— Можешь не торопиться…

Оставшись одна, Рэчел медленно поднялась на второй этаж. Сначала она повернула к отцовской спальне, намереваясь поискать там ключ, но вдруг встала как вкопанная.

На ковровой дорожке у самых ее ног лежала крупная желтая роза.

Подняв цветок, Рэчел задумчиво повертела его в руках. Проходя мимо своей спальни, дверь в которую была слегка приоткрыта, она видела точно такую же розу, которая стояла в вазе на ее ночном столике. Откуда же взялась еще одна?..

— Если это шутка, — пробормотала она срывающимся голосом, — то не очень умная.

Она не ожидала ответа, однако какое-то движение в дальнем конце коридора привлекло ее внимание. Там находилась дверь, ведущая в одно из трех чердачных помещений. На ее глазах дверь медленно закрылась, и Рэчел отчетливо услышала щелчок пружинной ручки.

Это позже Рэчел осознала, что самым разумным в данной ситуации было спуститься на первый этаж, вызвать полицию и поскорее выбраться из дома. Но она поступила как раз наоборот. Ноги сами понесли ее вперед, и уже через несколько секунд она решительно взялась за ручку чердачной двери. Сердце ее отчаянно колотилось, руки дрожали, но она была полна решимости выяснить все до конца.

Это сквозняк, с надеждой подумала она. Дарби или кто-то из ее людей плохо закрыл дверь, и сквозняк сначала приоткрыл ее, потом заставил захлопнуться — вот и все. И никого там нет. И…

Кто же принес ей желтую розу? Тоже сквозняк?

Решительным жестом распахнув дверь, Рэчел остановилась на пороге, глядя на уходящую вверх узкую лестницу.

— Рэ-э-че-ел!..

Это был даже не звук, а тень звука, и Рэчел почти удалось убедить себя в том, что она ничего не слышала. Почти, потому что тонкие волоски у нее на шее вдруг зашевелились. Нет, это не шелест сквозняка и не ее воображение, это…

Судорожно вздохнув, Рэчел щелкнула электрическим выключателем на стене и стала медленно подниматься по лестнице. На верхней площадке она остановилась и огляделась по сторонам. Как и в подвале, здесь было полным-полно старой мебели, но Рэчел не видела ни одного ярлыка, а это значило, что Дарби здесь еще не побывала.

Впрочем, об этом Рэчел подумала мельком и сразу забыла — настолько мало это ее занимало. Каким-то образом она знала, зачем пришла сюда. Сделав всего один шаг вперед, Рэчел сразу увидела его — старый сундук, который всегда стоял в ее спальне. Лишь после смерти Тома, в один из своих коротких наездов домой, Рэчел не увидела его на месте и очень удивилась, но мать объяснила ей, что велела отнести сундук на чердак. И Рэчел отлично поняла, почему Ирэн поступила подобным образом: в одном из отделений этого старого сундука хранились все записки, все маленькие сувениры и пустячные подарки, которые делал ей Том.

Убрать сундук с глаз долой было, наверное, самым правильным решением, потому что Рэчел никак не могла решиться открыть его — ни тогда, ни даже много лет спустя. Даже теперь она не чувствовала в себе достаточно сил, чтобы перебирать эти сувениры-воспоминания.

Сундук стоял прямо под пыльной электрической лампочкой, свисавшей с потолка на скрученном проводе; крышка его была слегка приоткрыта, и Рэчел поняла, что ее просят — нет, приказывают ей заглянуть внутрь.

— Нет!.. — В пустом чердачном помещении ее голос прозвучал неестественно громко.

— Рэ-э-че-ел…

Это слово прозвучало едва слышно, словно ветер Дохнул из какой-то щели под крышей.

— Нет, я не хочу… — Перед глазами у нее все расплылось от нахлынувших слез, к горлу подкатил комок, и ) прежде чем продолжить, Рэчел пришлось несколько Раз сглотнуть. — Прости, но… Тебя нет, Том, ты давно умер, а я… Я люблю другого.

Она разжала руку и уронила на пол розу, которую продолжала держать в руке. В следующий момент ей показалось, что лампочка над сундуком начинает мигать, и она машинально протерла глаза ладонью. Когда же она опустила руку, розы на полу уже не было, сундук стоял закрытым, и даже толстый слой пыли на его крышке казался не потревоженным.

Рэчел еще долго стояла на чердаке, напряженно прислушиваясь, но не услышала ничего. Тогда она повернулась и спустилась вниз, заботливо выключив свет и надежно закрыв за собой чердачную дверь.

Проходя по коридору, она лишь ненадолго остановилась возле своей спальни. Заглянув внутрь, она увидела, что в вазе на ночном столике тоже нет никакой розы, и это поразило ее, потому что Рэчел отчетливо помнила — еще утром, еще десять или двадцать минут назад она там была.

Смутное подозрение шевельнулось в ее душе, и, решительно войдя в спальню, Рэчел заглянула в шкатулку с украшениями.

Золотой браслет тоже пропал!..

А записка?

Рэчел метнулась к столу. Записка лежала там, куда она сама ее положила — в правом верхнем ящике, — но она была написана на обычной, белой, чуть пожелтевшей от времени бумаге. Такой бумагой Том пользовался десять лет назад.

— Должно быть, я устала гораздо сильнее, чем мне казалось, — пробормотала Рэчел, опускаясь на край своей кровати.

Или, пришла ей в голову другая мысль, ей просто нужно было как-то персонифицировать Тома, чтобы решить, как она теперь к нему относится. Вот зачем ее воображение создало из ничего цветы, записку, браслет — эти конкретные, осязаемые предметы, потому что… потому что сам Том умер, и подсознательно она знала это настолько хорошо, что уже не могла представить его себе во плоти. Даже во сне Том являлся ей, надев маску Эдама; наяву же она слышала только его шелестящий голос или видела предметы, которые ее воображение как-то связывало с ним.

«Итак, у меня — галлюцинации…» Подумав так, Рэчел усмехнулась. Это объяснение было ничем не хуже остальных, хотя сознавать, что сходишь с ума, было не очень-то приятно.

Вскоре, однако, Рэчел успокоилась и отправилась в кабинет отца. Бросив беглый взгляд на старинные напольные часы в деревянном футляре, она с удивлением отметила, что с того момента, как уехала Фиона, прошло, оказывается, всего двадцать пять минут. Сама Рэчел была уверена, что проторчала на чердаке не меньше часа, однако ей тут же вспомнилось вычитанное где-то утверждение, будто сумасшедшие часто бывают неспособны адекватно оценивать ход времени. Что ж, подумала Рэчел, качая головой, если она сумасшедшая, то, по крайней мере, не буйная…

Улыбнувшись этой дикой мысли (а Рэчел уже представила себе, как во время очередного припадка она — к вящему ужасу Дарби и Кэмерона — громит топором антикварную мебель), она села за отцовский стол и внимательно огляделась.

Пусть она и считала себя девой, томящейся в своем замке в ожидании спасения, все же Рэчел знала своего отца лучше, чем кто бы то ни было, и потому только она могла догадаться, где именно Дункан Грант оставил для нее ключ от сейфовой ячейки. А без этого ключа они могли никогда не найти ответов, которые были им так нужны — им всем, и в первую очередь ей самой. Потому что от этого зависела ее жизнь. И Рэчел честно попыталась сосредоточиться на этой задаче.

«Тайные места, укромные уголки…» — бормотала она вполголоса. Рэчел была уверена, что ее отец, — хотя он никогда никому не говорил о своей частной инвестиционной деятельности, — просто не мог не позаботиться и об этой части своего имущества. Будучи человеком аккуратным, внимательным к мелочам, Дункан Грант непременно должен был устроить все так, чтобы его дочь не только не потерпела убытков, но и смогла уверенно продолжать начатое им дело.

А для этого Дункану необходимо было содержать в образцовом порядке все относящиеся к делу документы. Следовательно, где-то должны были лежать подробные описания финансовых трансакций, сведения об уплаченных налогах и комментарии, которые позволили бы Рэчел свободно ориентироваться в его системе.

Рассуждая дальше, Рэчел пришла к выводу, что раз ее отец предпочитал не рекламировать эту свою деятельность, то всю информацию он должен был хранить в таком месте, чтобы его дочь — именно она и никто другой — могла найти ее сразу после того, как ей в руки попадут его записные книжки и шифрованный журнал.

Что ж, она нашла записные книжки отца, из которых узнала о том, что он одалживал деньги друзьям и просто надежным людям в расчете… нет, не на прибыль и не на проценты со вложенного капитала, а на чувство благодарности и на более тесное сотрудничество в будущем, которые способны были принести ему совершенно фантастические материальные и моральные дивиденды. Но остальная информация по-прежнему не давалась ей в руки. И в этом Дункан Грант был абсолютно не виноват, ибо при всей своей прозорливости даже он не мог предвидеть, что Рэчел будет слишком занята покушениями на свою жизнь и своей новой любовью, чтобы разыскивать эти документы.

А между тем ключ от сейфа, где они хранились, должен был быть где-то совсем рядом. И она не наткнулась на него только потому, что голова ее действительно была занята другими вещами.

— Ну где же, где?.. — пробормотала Рэчел, снова оглядываясь по сторонам. — Где зарыт этот клад? Где на старом пергаменте стоит черный крест? Ну помоги же> папа, без тебя мне не справиться… Куда ты мог положить этот ключ, куда?..

Ключ…

Потайные места, укромные уголки.

То, что ее мать хранила свои любовные письма под коллекцией носовых платков, Рэчел не удивляло — многие женщины склонны были прятать свои тайны среди дорогих их сердцу вещей. Но как бы поступил в подобной ситуации мужчина? Куда положил важные документы ее отец, если он хотел, чтобы Рэчел знала, где искать?

— Ты знаешь…

— Нет, я не знаю. Я…

«Ты знаешь, ты должна просто вспомнить».

Этот обрывок диалога из ее сна отчетливо всплыл в памяти, и Рэчел нахмурилась, пытаясь понять, что могли означать эти слова. Быть может, это снова шутки ее неуправляемого подсознания? Что она должна вспомнить?

— У каждого свои секреты, Рэчел…

Секреты…

Укромные уголки, потайные места…

— Ну конечно! Как я раньше не подумала! — Рэчел хлопнула себя по лбу. — Потайные места!

— Теперь это будет наш с тобой секрет, Рэчел…

Маленькой девочкой Рэчел часто играла в отцовском кабинете, восхищаясь отцовским столом, который много лет назад был сделан на заказ по его чертежам. Ей очень нравились затейливые резные ножки, деревянные накладные завитушки на тумбах и ящиках, темно-вишневый лак боковинок и черная кожа столешницы.

И еще ей очень нравился тайник, настоящий тайник, как в романах про пиратов или шпионов.

Чтобы добраться до него, Рэчел пришлось сесть на пол между двумя тумбами таким образом, чтобы ее голова оказалась под столешницей, однако даже в этом Положении она не сразу обнаружила небольшую дверцу, пригнанную так плотно, что никаких щелей или стыков попросту не было видно. Любому постороннему человеку пришлось бы проводить тщательнейшие измерения или разбирать весь стол, чтобы добраться до потайного отделения, искусно спрятанного рядом со средним ящиком.

Нащупав кончиками пальцев небольшое углубление в дереве, Рэчел сильно надавила, и дверца беззвучно откинулась на петлях. Сначала ей показалось, что в тайнике ничего нет, но потом она увидел внутри небольшую деревянную коробочку.

Ник сидел за столом в своем кабинете и работал на компьютере. Эдам стоял за его спиной и заглядывал Нику через плечо.

— Просто в голове не укладывается! — повторил он в очередной раз. — Подумать только, что вот уже больше двух недель доказательства, которые мы искали по всему городу и бог знает где еще, преспокойно лежали здесь, у нас под носом. Даже не верится, что этот Алан Фуллер просто пришел к тебе в банк, арендовал индивидуальный сейф и положил туда свой диск. Правда, его это не спасло, но зато теперь…

— Все равно это был очень умный шаг, — откликнулся Ник, не отрывая взгляда от экрана монитора, на котором мелькали цифры и какие-то непонятные значки. — Стоило только ему или Сэмми шепнуть мне, где находится диск, и я мог взять его из хранилища даже без клиентского ключа. Что касается Уолша, то он даже не догадывался о том, где может храниться эта информация, хотя только за последнюю неделю он побывал у меня дважды.

— Хотелось бы знать, успели ли люди Уолша обыскать дом Фуллера после того, как они его убили. Или до этого… Если они нашли ключ от банковского сейфа, то сообразить, что к чему, им не составило труда. Уолш… или его головорезы могут появиться здесь с минуты на минуту.

Ник кивнул.

— Даже если на диске содержатся неопровержимые улики, нам придется спешить.

— Я буду больше чем доволен, — мрачно заметил Эдам, — если эта информация просто окажется стоящей… стоящей двух жизней. Или даже четырех. В любом случае мне хотелось бы поквитаться с Уолшем за убийство Сэмми и Алана.

— Мне тоже. — Пальцы Ника в последний раз пробежали по клавиатуре. — Есть! — вырвалось у него. Эдам впился взглядом в экран.

— Черт возьми! — пробормотал он минуту спустя.

— Значит, Сэмми не лгал, Фуллер действительно работал у Уолша специалистом по взрывным устройствам, — заметил Ник, к которому уже вернулось его обычное хладнокровие. — И компьютерным гением по совместительству. А может быть, Уолш допустил небрежность, выбирая пароль для защиты информации. Фуллер расколол его код как орех.

— Люди, которые плохо разбираются в компьютерах, часто делают подобные ошибки, — ответил Эдам, продолжая читать текст на экране. — Гляди, Сэмми был прав. Это список подкупленных полицейских и судей, а цифры в скобках — дата и размер взятки. Одного этого хватит, чтобы парализовать деятельность Уолша по крайней мере здесь, в Ричмонде.

— Окружной прокурор должен дать нам по медали, — проворчал Ник. — Или, по крайней мере, поставить нам выпивку.

— А что насчет гибели Дункана? Есть здесь что-нибудь насчет взрыва?

Ник прищурился;

— Пока нет… Не вижу. Давай-ка вернемся еще на пару месяцев назад…

Мерси в своем кабинете тоже сидела за компьютером. Она знала, что Ник с Эдамом ездили куда-то по Делам и вернулись возбужденные. Правда, по лицу Ника по-прежнему трудно было что-либо прочесть, но Эдам был заметно взволнован, и Мерси даже испугалась, уж не случилась ли с Рэчел новая неприятность. Вот почему, когда Лей Вильямс, заглянув к ней по какому-то пустячному делу, поинтересовалась нарочито небрежным тоном, зачем это Ник спускался в депозитное хранилище банка, Мерси испытала одновременно и облегчение, и тревогу. То, что ее подруге, по крайней мере в данный момент, не грозит ничего серьезного, Мерси заключила из того, что Эдам и Ник заперлись в кабинете последнего и занимались делами, вместо того чтобы мчаться в усадьбу Грантов и спасать Рэчел. Тревога же ее не имела столь рационального объяснения, однако Мерси оно и не требовалось. Она просто чувствовала, что дело, которым занимались Ник с Эдамом, вступило в решающую фазу, а это значило, что опасность грозила всем, кто был к нему причастен.

А она ничего не могла сделать! Вместо того чтобы быть рядом с Ником, Мерси приходилось тихо сидеть в своем кабинете, как она и обещала. Но труднее всего было не задавать вопросы, от которых ее удерживало только данное Нику слово.

Но никто не запрещал ей искать ответы на эти вопросы самой. И Мерси снова вернулась к компьютеру. Примерно через час после возвращения Ника и Эдама она вдруг нахмурилась и наклонилась к экрану.

То, на что она наткнулась, выглядело по меньшей мере странно. Очень, очень странно…

Коробочка, которую Рэчел достала из тайника, была хорошо ей знакома. Эту шкатулку, сделанную из сандалового дерева и покрытую изящной резьбой, она сама подарила отцу на Рождество несколько лет назад. То, что Дункан Грант взял для своих целей именно ее, Рэчел нисколько не удивило. Со всех точек зрения это был весьма остроумный и вместе с тем совершенно логичный способ для подстраховки; рано или поздно Рэчел обязательно вспомнила бы про свой подарок и заинтересовалась, куда он мог деваться. Раньше шкатулка всегда стояла на каминной полке в комнате Дункана, но вот когда она исчезла, Рэчел припомнить не могла. Как будто за два месяца до смерти отца ее уже не было на привычном месте… Или все-таки была?..

— О, папа!.. — Рэчел вздохнула и, выкарабкавшись из-под стола, снова села в мягкое кожаное кресло. Открыв коробочку, она обнаружила внутри то, что искала: небольшой ключ со сложной бородкой, предположительно от банковской депозитной ячейки.

Ключ был завернут в листок бумаги, на котором было что-то написано, и Рэчел сразу узнала руку отца.

Записка! Ну конечно, Дункан обязательно написал бы ей хоть несколько слов, даже если он и не предвидел собственной гибели.

«Моя маленькая Рэчи…» — начиналась записка, и у Рэчел сразу же защипало глаза, а аккуратные строки заплясали и задергались, как пьяные. Ей пришлось приложить невероятные усилия, чтобы успокоиться и читать дальше.

«К тому времени, когда ты найдешь этот ключ, — писал Дункан, — ты, несомненно, уже будешь знать, что лежит в сейфе, который я снял в одном из банков на чужое имя. Все, что тебе необходимо, находится там. Я уверен, что ты отлично справишься с делом, которое я начал. От этого выиграешь не только ты, но и много других людей. Впрочем, не хочу ничего тебе навязывать — ты должна все решить сама. Я люблю тебя, Рэчи. Целую, папа».

К ключу была прицеплена аккуратная бирка с названием банка, номером ячейки и именем, которое Дункан Грант использовал в качестве псевдонима. Николае Эдамсон… Рэчел невольно улыбнулась, представив, как ее отец, крупный бизнесмен и банкир, известный не только всему городу, но и деловому миру всей страны, приходит в местное отделение «Бэнк оф Америка» и говорит: «Моя фамилия Эдамсон, я хочу арендовать у вас сейф», а клерк отвечает: «Хорошо, мистер Грант, распишитесь, пожалуйста, вот тут за мистера Эдамсона».

Она бросила еще один взгляд на бирку и вздрогнула. Николас Эдамсон… Нет, выбор имени и фамилии не был случаен. Отец назвался Николасом, явно намекая на Ника — он словно хотел сказать ей, что она вполне может доверять его компаньону. Но почему он выбрал фамилию Эдамсон? Неужели он предвидел? Или он что-то знал?..

Но разве такое можно знать или предвидеть?

— Хорошо, папа, — прошептала Рэчел, не замечая, что по лицу ее текут крупные слезы. — Я сделаю как ты хочешь. Я продолжу твое дело, если, конечно, мне хватит опыта, интуиции, знания людей. В этом мне поможет Ник, которому я уже доверяю. Что касается Эдама, то я его просто…

Взгляд ее снова упал на ключ, и Рэчел не договорила. Ей вдруг пришло в голову, что среди документов, которые отец спрятал в депозитарии «Бэнк оф Америка», могут оказаться сведения, которые они с Эдамом и Ником так давно ищут, — сведения, подтверждающие и детализирующие связь между Дунканом Грантом, Джорданом Уолшем и таинственным третьим — «старым другом», которому ее отец, на свою беду, слишком доверял.

Первым побуждением Рэчел было немедленно ехать в отделение «Бэнк оф Америка», чтобы скорее достать эти документы, но ей хотелось, чтобы при этом присутствовал и Эдам. К этому времени он и Ник уже должны были вернуться со своего таинственного свидания, чем бы оно ни закончилось, и Рэчел рассчитывала застать их в офисе. Она уже протянула руку к телефону, чтобы набрать номер Ника, когда телефон вдруг зазвонил сам. «Это Эдам!» — подумала Рэчел, хватая трубку.

— Алло?

— Я хотел бы поговорить с мисс Рэчел Грант, — сказал в трубке незнакомый мужской голос.

— Это я, — ответила она несколько растерянно.

— С вами говорит Джон Элиот. Я только что вернулся в город и узнал, что вы мне звонили. Чем могу быть полезен, мисс Грант?

Но Рэчел никак не могла собраться с мыслями.

— Вы не напомните мне, кто…

— Я — частный детектив, — сказал Джон Элиот. Только тут Рэчел сообразила, в чем дело.

— Ах да, конечно! Извините меня, пожалуйста, мистер Элиот, я просто… Тут столько всего произошло, что ваше имя совершенно выскочило у меня из головы. Еще раз извините. Мы с мистером Делафилдом хотели расспросить вас об одном расследовании, которое вы когда-то вели по поручению моего отца.

— Дункана Гранта?

— Да, да! Среди его бумаг мы нашли записку с указанием вашего номера телефона, из которой следовало, что незадолго до своей гибели отец просил вас собрать определенные сведения об одном человеке. Не могли бы вы рассказать мне, что вам удалось установить?

— Действительно, мисс Грант, ваш отец обратился ко мне с такой просьбой, но… Буквально через несколько дней он погиб, и мы так и не успели заключить соответствующий договор.

— Понятно… — протянула Рэчел. — Назовите же мне, по крайней мере, имя этого человека. Это был некто Джордан Уолш, не так ли?

— Нет, мисс, — без колебаний ответил Элиот. — Вернее, я не знаю. Ваш отец сказал только, что предвидит какие-то проблемы, связанные с его бизнесом, и что я должен буду потихоньку собрать для него кое-какую информацию. Но он не называл никаких имен и не, уточнял, какого рода сведения ему нужны. Насколько я понял, сначала он хотел проверить кое-что сам, так что наша договоренность носила предварительный характер. Впрочем… — Элиот впервые заколебался, и Рэчел насторожилась.

— Что — «впрочем», мистер Элиот?

— Не знаю, поможет ли вам это, но… У меня сложилось такое впечатление, что мистер Грант собирался проверить какого-то своего старого знакомого или, может быть, давнего партнера, которому он раньше полностью доверял. Но это мое субъективное впечатление, мисс.

— Понимаю. Все равно, спасибо вам огромное.

— Не за что, мисс Грант. Могу я еще чем-то вам помочь?

— Вряд ли, если только вам нечего добавить к тому, что вы уже сказали.

— К сожалению, это все, мисс Грант. Как я уже сказал, у нас с вашим отцом была только предварительная договоренность.

Очевидно, детектив и правда ничего не знал, и Рэчел почувствовала разочарование. Ей оставалось только надеяться на то, что документы отца прольют больше света на происходящее.

— Жаль… Ну что ж, до свидания, мистер Элиот.

— До свидания. Извините, что не смог ничем вам помочь.

— Ничего страшного. Это вы меня извините, что побеспокоила вас напрасно.

Рэчел медленно положила трубку на рычаг. «Позвоню Эдаму и поеду в банк», — решила она.

И в этот момент от дверей кабинета донесся знакомый голос:

— Привет, Рэчел!..

Мерси ворвалась в кабинет Ника даже не постучав, и двое мужчин, склонившихся к экрану компьютера, одновременно подняли головы. Ник даже успел открыть рот, чтобы спросить, что, черт возьми, она здесь делает, но Мерси опередила его.

— Я знаю, что вы, мальчики, любите играть в казаки-разбойники, — заявила она с порога, — но без меня вам все равно не обойтись. Что вам, к примеру, известно о Грэме Беккете?