7

Итан Коул захлопнул папку и сердито уставился на маленькую группу людей, неловко сидящих на неудобных стульях перед его столом.

– Так, и что вы хотите сказать?

Джастин Байерс взглянул на своих коллег по отделу уголовных расследований. Их было всего двое, и вместе с ним они и составляли весь отдел в полиции округа Лаком. Джастин мрачно осознал, что говорить снова придется ему. Хочет он этого или нет.

– Совершенно ясно, что на этой неделе сведений у нас не больше, чем на прошлой, – спокойно заявил он. – Мы знаем, что всем четырем жертвам позвонили в ту ночь, когда они были убиты, причем звонки были сделаны с разных платных телефонов города. Пока нам не удалось обнаружить ни одного свидетеля, который бы видел звонившего. Больше нам нечего докладывать.

Шериф помрачнел еще больше, если это вообще было возможно.

– Какие-нибудь тайны Джорджа Колдуэлла уже обнаружены?

Джастин соврал, даже не моргнув глазом:

– Пока нет.

Вмешалась Келли Рэнкин, женщина-детектив.

– Такое впечатление, будто мы ждем, когда гром грянет. Действует на нервы. – Она покачала головой и рассеянно отбросила выбившуюся светлую прядь волос с лица.

Итан слегка кивнул, соглашаясь:

– Да что говорить. Послушайте, а вам не приходит в голову мысль, что этот ублюдок закончил свою маленькую эпопею?

– Откуда нам знать? – удивился Джастин. – Может, у него в списке только четыре имени, а может, и двадцать четыре. Пока нам не удалось обнаружить ничего общего между этими убийствами, то есть у нас нет на примете ни одного человека, кто мог бы так ненавидеть всех четверых, чтобы прикончить их.

Снова заговорила Келли:

– Надо признать, что мы пока не раскрыли всю подноготную жертв и не узнали все, что можно узнать. Есть много неясностей. Эти парни прятали свои секреты очень тщательно. И грехи их весьма… разнообразны. Мы столкнулись и с порнографией, и с азартными играми, с воровством. Один бог знает, что таил за душой Джордж Колдуэлл.

– Значит, все разное, – задумался Итан.

Она кивнула, внимательно глядя на него.

– Ну да. Тогда, возможно, мы зря теряем время, копаясь в их тайнах в поисках какой-то обшей черты и, соответственно, единого врага.

– А может, сами секреты и есть искомая общая черта, – заметил Джастин.

Мэттью Тортон, третий детектив, кивнул, соглашаясь Он выглядел усталым, в чем, собственно, не было ничего удивительного, глаза его покраснели, седеющие волосы всклокочены.

– Это, по сути, единственное, в чем мы пока уверены – по крайней мере три жертвы вели тайную жизнь. Так что наш убийца может быть человеком, единственной целью которого является раскрытие чужих прегрешений. Вполне вероятно, что ни один из убитых лично ему не сделал ничего плохого. Вдруг ему просто не нравится, когда люди выдают себя за тех, кем не являются.

– И это нашу жизнь нисколько не облегчает, – со вздохом закончил Джастин. – Придется оставить попытки угадать, кто будет следующей жертвой, И если у этого парня нет существенных связей с жертвами, если мы не сможем отыскать хоть какой-нибудь след, у нас нулевой шанс найти его и поймать, если, конечно, он не совершит ошибки.

Шериф мрачно взглянул на него.

– Мне не нравится это пораженческое настроение.

– Я, видите ли, реалист. Серийных убийц, не связанных со своими жертвами, ловят только тогда, когда они дают маху. Точка. – Несколько запоздало спохватившись, Джастин добавил уже другим тоном: – По крайней мере, так следует из всего, что я на эту тему прочитал.

После продолжительной паузы Итан откинулся в кресле, которое протестующе заскрипело, и покачал головой.

– Я до сих пор не убежден, что здесь мы имеем дело с одним убийцей. Во-первых, все четыре жертвы умерли по-разному – отравление, утопление, смерть от электрического тока и огнестрельная рана. Часто ли бывает, чтобы один и тот же убийца-так разнообразил свои методы?

– Не часто, – признал Джастин. – Но случается. Особенно если его основная цель – сбить со следа полицию.

– Возможно. Но если вы, ребята, не раскроете тайну Джорджа Колдуэлла или не обнаружите какую-нибудь другую связь между первыми тремя убийствами, я склонен рассматривать его убийство как отдельное преступление, не связанное с первыми тремя.

Это несколько удивило Джастина. Если Итан Коул был жертвой шантажа Колдуэлла, стал бы он искать другой мотив именно для этого убийства? Или он убежден, что такой мотив будет найден раньше, чем обнаружат следы тайной жизни жертвы, и в убийстве будет замешан какой-то другой человек?

Или Джастин совершенно не прав относительно шерифа и видит вмешательство и бездействие там, где ничего подобного нет?

– Как и всем остальным, ему позвонили в ночь перед убийством из платного телефона-автомата, – напомнила Келли. – Это точные сведения.

– Людям часто звонят из автоматов. В этом нет ничего особенного, – возразил Итан.

Джастин обменялся взглядами с коллегами и сказал:

– Ну, мы обязательно что-нибудь найдем, если достаточно глубоко копнем. В любом случае есть одна вещь, которая выделяет убийство Колдуэлла. Он единственный из четверых почти наверняка видел собственного убийцу.

Келли, явно размышляя вслух, добавила:

– Не знаю, имеет ли это значение. Если убийство Колдуэлла одно из серии, то почему убийца позволил ему себя увидеть?

– Мы предполагаем, – заметил Джастин, – что Люк Ферье был сначала приведен в бессознательное состояние с помощью лекарства и затем случайно сорвался в воду, или же его уже без сознания сунули в машину и направили ее в сторону обрыва. Так что у него, скорее всего, не было возможности увидеть убийцу.

Келли нахмурилась.

– Наверное, так и было. Следов борьбы нет, похоже, Ферье не сопротивлялся. Из чего можно сделать вывод, что это или самоубийство, или он был без сознания. Поскольку он совершенно точно собирался вскоре покинуть Безмолвие, я в версию о самоубийстве не верю.

Джастин кивнул:

– Все так. Но если мы предположим, что убийца был с Ферье, хотя его никто и не видел, что он посадил его в машину и направил ее с откоса, тогда единственное убийство, которое выделяется в смысле исполнения, это первое – убийство Питера Линча.

– Убийца не видел, как он умирает, – сообразил Итан. – Если яд действительно смешали с витаминами, то невозможно было предсказать, когда именно он выпьет ту таблетку.

– Мы даже не знаем, что это была за таблетка, – вздохнул Джастин. – Мы чертовски многого не знаем.

Келли покачала головой.

– А у вас ни у кого нет ощущения, что этот парень играет с нами?

– У меня есть такое чувство, – уныло признался Мэтт.

– Прямой вызов нам? – задумался Джастин, потом пожал плечами. – Может быть. Но сдается мне, что он уже давно тщательно разработал план этой игры и собирается ему следовать, что бы мы ни делали. Например, каждое убийство – наказание жертвы. Питер Линч, борец за здоровье, отравлен, Люк Ферье, который так хвастался своими наградами за победы в плаванье, утоплен, Рэндал Пат-терсон, ужасно гордившийся самим собой, убит током в собственной ванне, а Колдуэлл, который вечно разорялся о правилах безопасного обращения с оружием и собрал внушительную коллекцию разных пистолетов, убит выстрелом в голову.

Келли моргнула и изумленно уставилась на него.

– Мама родная, да ты прав. Мне такое и в голову не приходило, но ведь… все совпадает.

Итан тоже смотрел на Джастина, причем весьма внимательно.

Джастин заметил максимально безразличным тоном:

– Может, и совпадает, но это всего лишь очередная версия, и нам она ничуть не помогает. Мы ни на шаг не стали ближе к определению личности этого типа, равно как не имеем понятия, кто станет его следующей жертвой.

– Ты считаешь, что он еще не закончил, – заметил Итан.

– Мне кажется, было бы ошибкой так думать. Ведь даже если его личный список исчерпан, беда в том, что убийца остался безнаказанным. Мы вынуждены это признать, как ни печально. Каковы бы ни были причины, толкнувшие его на преступление, успех может его лишь окрылить. Если он намеревается карать грешников, собственная неуязвимость поощрит его продолжать в том же духе. Он может даже решить, что избран богом. А мы все знаем, что даже в таком маленьком городе, как Безмолвие, греховодников предостаточно.

– Будь оно все проклято, – высказался Итан и вздохнул. – Ладно, ребята, значит, нам надо по-быстрому установить, входит ли смерть Колдуэлла в эту серию или нет. Так что расстарайтесь.

– Мне думается, не мешало бы потолковать с вдовой, – сказал Джастин как можно равнодушнее. – Я понимаю, сейчас не время, но…

Шериф снова выругался, но уже потише.

– Ладно, съезди. Разговаривай с кем хочешь, но узнай правду.

– Какой бы она ни была?

– Какой бы она ни была.

– Видишь, о чем я? – Шелби показала фотографию, которую только что положила на стол в кухне Нелл. – Я сделала еще несколько твоих снимков, но везде было чисто. Только здесь. Я не могу этого понять. Даже мурашки по коже.

Нелл, нахмурясь, наклонилась над фотографией. Она определенно вызывала у нее тревогу. Смотреть на себя, идущую по ступенькам здания суда, не подозревая, что над тобой нависла зловещая тень… Она ощутила, как холодно стало спине. Чувство, что за ней следят, уже казалось не просто капризом разыгравшихся нервов по поводу возвращения домой.

– И ты никак не можешь объяснить, откуда это взялось? – спросила она. – Может быть, это тень предмета, не попавшего в кадр, или дефект линз, или…

Шелби решительно покачала головой:

– Нет. Я все возможности перебрала, но ни одна не подходит. Тень не была видна глазу, только объективу камеры. И она там есть, вне всяких сомнений. Так что, если ты не веришь в привидения… Кстати, ты веришь или нет?

Нелл слегка улыбнулась, но головы не подняла.

– Между прочим, верю. Но если судить по тому, что я слышала и читала по этому поводу, практически невозможно снять привидение на камеру в открытом месте. Такие случаи чрезвычайно редки.

– Тут и масштаб странный, – заметила Шелби. – Мы ведь считаем привидение похожим на обычного человека. А в этой тени не менее семи футов роста. Или длины. Как хочешь.

Нелл обвела пугающую тень пальцем, затем вздохнула и откинулась на стуле, стараясь не показать, как озноб расползается по всему телу. Теперь тревога вряд ли покинет ее в ближайшее время, если вообще покинет.

– На негативе тоже есть?

– Угу. – Шелби отпила глоток кофе, поглядывая на Нелл ясными, оценивающими глазами. – За вчерашний день я сделала только один твой снимок, так что не знаю, следовала ли эта тень за тобой. Как Макс, например.

– С Максом я справлюсь, – уверенно сказала Нелл.

– Да ну?

– А ты сомневаешься?

Шелби сказала, стараясь, чтобы это прозвучало очень серьезно:

– Я считаю, что вас с Максом многое связывает. У вас за плечами целая история и, скорее всего, много недосказанного. Но послушай, Нелл, то, что можно было простить семнадцатилетней девушке, не так-то легко вытерпеть в женщине, которой скоро тридцать. И Максу уже не двадцать два, когда он был вынужден благодаря своей очень юной подружке… и ее необычной семье держаться, на расстоянии и не задавать слишком много вопросов.

И более резко добавила:

– Разумеется, когда ты сбежала, ему пришлось кое-чем поинтересоваться. И поскольку тебя под рукой не было, насколько мне известно, он в ту ночь пошел к твоему отцу. Ты об этом знала?

– Нет.

Нелл не хотела ничего больше об этом знать и надеялась, что Шелби оставит конец истории при себе. Но не тут-то было.

– Макс не имел привычки жаловаться или рассказывать другим про свои дела, мы с тобой это знаем. Так что все, что я слышала, дошло до меня через вторые или третьи руки. Но мой собственный отец рассказывал моей матери, что Адам Галлахер хвастался, как он спустил Макса Тэннера с лестницы. В буквальном смысле.

Нелл поморщилась.

Шелби, наблюдавшая за ней, добавила:

– Лично я считаю, что Макс просто не захотел дать ему сдачи, потому что он твой отец. К тому же он не знал, что заставило тебя убежать. Верно, характер у него взрывной, но он не бьет вслепую. Кто знает, вдруг он решил, что это его вина, что он сделал что-то, заставившее тебя убежать. Одно очевидно: твой папаша всегда утверждал, что не знает, почему ты сбежала, и обвинял в этом Макса.

– Макс тут ни при чем.

– Конечно. Я никогда так и не думала. Но некоторые верили, Нелл. Разводили всякие теории, все, что угодно, начиная с изнасилования на свидании до неожиданной беременности. Еще говорили, что ты оказалась между двумя властными мужчинами и не смогла этого вынести.

Нелл не стала отвечать на подразумевающийся вопрос – что же случилось на самом деле? – только сказала:

– Похоже, у Макса есть все основания сердиться на меня.

– Разумеется. Тем не менее вот он. – Шелби постучала пальцем по фотографии и улыбнулась. – Ты всего пару дней назад приехала, а он уже следит за тобой, возможно, охраняет тебя. Полагаю, он из тех, кто умеет прощать.

И снова Нелл не ответила на незаданный вопрос: почему Макс считает, что ей может грозить опасность? – а произнесла совсем другие слова:

– Наверное. Или он все же хочет получить некоторые ответы.

– Возможно. Я думаю, ты действительно в состоянии управиться с ним на этот раз. Но на твоем месте я была бы поосторожнее, Нелл. Как я уже сказала, ему не двадцать два. И каким бы он ни был двенадцать лет назад, сегодня он уже не тот, кого можно просто так бросить и уехать.

– Он никогда и не был таким, – пробормотала Нелл. – Некоторые вещи остаются с тобой, как бы далеко ты ни убежала. – Прежде чем Шелби смогла зацепиться за эту фразу, она продолжила: – Так что, возможно, эта тень преследует именно меня, но также возможно, что я просто вчера случайно проходила мимо. Такой старый дом, как здание суда, вполне может иметь в качестве жильцов парочку привидений.

– У них еще тюрьма была в подвале, – напомнила ей Шелби, смирившись с переменой темы. – Мне помнится по крайней мере одна история о невиновном человеке, который там покончил жизнь самоубийством. Разве неправедная смерть не приводит к неуспокоению души и появлению призраков?

Нелл покопалась в обрывках знаний, приобретенных ею за последние годы.

– Неправедная смерть. Внезапная смерть или насильственная смерть. Или люди, оставившие здесь незаконченное дело, которое они страстно хотят завершить. По крайней мере, мне кажется, что это наиболее подходящие кандидаты в привидения, то есть они остаются и появляются на людях, а не уходят.

Шелби задумчиво пожевала губами.

– Значит, это всего лишь привидение, поселившееся в здании суда, ты это хочешь сказать?

– Очень может быть.

– Гм. А разве у таких привидений имеется привычка нависать над прохожими с угрожающим видом?

– Я тут не специалист, Шелби.

– Разве?

– Представь себе.

– И у тебя нет хрустального шара?

– Боюсь, что нет.

– И карт Таро?

Нелл усмехнулась.

– Нет, – ответила она.

– Ну, – с наигранным отвращением заявила Шелби, – очередное разочарование. А я-то ждала всяких диких и таинственных вещей от нашей вернувшейся ведьмы.

– Ну да. Макс рассказывал, что все так меня называют.

Шелби покачала головой.

– Только не уверяй меня, будто ты думала, что этот город изменится. Ну уж нет. Такой же ограниченный и так же пугается всего, что хоть чуть отличается от привычного. Вот тебе Безмолвие. Или большинство его жителей.

– Я удивилась, что ты решила здесь остаться, – заметила Нелл.

– Да? Ничего тут нет удивительного. Меня, конечно, считают несколько другой, но не слишком другой, чтобы представлять угрозу. Мне здесь нравится, учитывая обстоятельства. – Она склонила голову набок, как любопытная птичка. – А ты? Не хочется остаться, раз уж вернулась?

– Думала об этом пару раз, – пожала Нелл плечами. – Но мне не по душе знать, что люди меня боятся. Пусть даже невежественные люди, которые думают, что я могу наслать на них заклятие или что-то в этом роде.

– Но ты же экстрасенс, – спокойно заметила Шелби.

– Среди людей много экстрасенсов, – тем же безразличным тоном ответила ей Нелл.

– Только не я.

Нелл тихонько рассмеялась.

– А тебе не приходило в голову, что появление этой тени может не иметь никакого отношения ко мне? Вдруг она появилась из-за тебя?

Шелби слегка нахмурилась.

– Нет, потому что в этом случае я давно заметила бы нечто подобное на своих снимках.

– Возможно. Но чтоб ты знала, паранормальные способности не всегда проявляются с детства. Иногда они расцветают буйным цветом уже в зрелом возрасте.

– Правда?

– Так говорят.

– Появляются из ниоткуда?

Нелл, подумав, сказала:

– Ну, обычно что-то приводит их в действие, вроде спускового крючка. Шок или какая-нибудь травма.

– Со мной ничего подобного не случалось, – сказала Шелби, причем в голосе ее слышалось больше разочарования, чем облегчения. – Я живу довольно скучно и неинтересно. И поскольку ничего подобного раньше не происходило, мы можем с уверенностью утверждать, что эта тень появилась на снимке из-за тебя, а не потому, что аппарат был в моих руках.

Сдаваясь, Нелл заметила:

– Ладно, если мы так решим, то возникает вопрос: почему? Почему именно эта тень появилась именно в этот момент именно в этом месте и в этот день? Неужели она действительно меня преследует? Раньше я такого не замечала. Да и ты бы обнаружила эту тень раньше на других снимках. Ты ведь не первый раз фотографируешь здание суда?

– Конечно, я много раз его снимала. С людьми и без людей. Но я никогда не замечала никакой тени.

Нелл всмотрелась в фотографию, стараясь разглядеть в тени какие-нибудь определенные очертания, не те, которые ей подсказывало обеспокоенное воображение. Тень слегка напоминала силуэт мужчины, но была вытянута, искажена. И Шелби права, она действительно нависала над ней.

Какая-нибудь добрая душа могла сказать, что тень обвивалась вокруг нее, как будто защищая.

Но Нелл видела, она не защищает, она угрожает.

– У меня от нее какое-то скверное чувство, – призналась Шелби.

Нелл уловила тревогу в голосе и, хотя она разделяла это чувство, все же сказала:

– Тень не может навредить мне.

– Если это тень. Но ведь там нет ничего, что могло бы такую тень отбросить, Нелл. Тогда, может, это что-то другое? И мне кажется, что она может навредить тебе. – Шелби нахмурилась. – Я не хотела ничего говорить, но мне стало страшно. Ты, кстати, не выглядишь такой уж уверенной, что все в порядке.

– Я плохо спала, вот и все.

– Только эту ночь или с тех пор, как вернулась домой?

Нелл пожала плечами. Ответ содержался в самом движении.

– Так ты, значит, веришь в привидения? – мрачно спросила Шелби. – Ну, в таком случае имей в виду, что у меня в доме имеется очень удобная гостевая спальня, которой ты можешь в любой момент воспользоваться.

– Нет, в доме нет привидений, – немного поморщилась Нелл. – Никаких шагов по лестнице, ни звона цепей ночью, ни странных пятен. Я не слышала и не видела ничего необычного.

Она не собиралась рассказывать о явлении своего отца или о том, что могла поклясться, будто кто-то несколько раз прошептал ее имя. Но привидений в доме не было, в этом она была уверена.

Кроме того, несмотря на то, что Шелби в детстве была ей ближе всех, хотя ее и нельзя было назвать подругой, собственная скрытность всегда мешала Нелл рассказывать о своих необычных способностях. Она не собиралась начинать исповедоваться сейчас.

Но Шелби все еще мрачно хмурилась.

– Может, тебе мешают спать слишком натянутые нервы. Нелегко вернуться домой после стольких лет.

Нелл не купилась на робкое приглашение поговорить о своих проблемах, только тоскливо подумала, что же ей мешает – необходимость поменьше болтать на задании или привычное нежелание открыться.

Как бы то ни было, она лишь сказала:

– Я всегда сплю плохо первые несколько ночей на новом месте. Пройдет. И знаешь, это место для меня теперь совсем чужое. Насколько я могу судить, Хейли сменила здесь все, от ковров до обоев. Я не узнаю половину мебели.