Лаура не могла этого понять. Но после этого предупреждения Эмили она еще явственней ощутила, что становится частью опасной игры.

— А где Джози? — поинтересовалась Эмили.

— Идет, — ответил Дэниел. — Когда я уходил из библиотеки, ее задержал телефонный звонок.

— А Мэдлин?

— Спит. Доктор оставил мне таблетки для нее, и я решил, что сон ей нужнее, чем еда.

Дэниел высказал это совершенно спокойно, без всякого вызова, но Эмили так посмотрела на него, будто бы он нанес ей оскорбление.

— Я хотела, чтобы она познакомилась с Лаурой.

Дэниел улыбнулся, развертывая свою салфетку.

— Ты же не хотела, чтобы она устроила сцену. Мама в тяжелом состоянии, мы все об этом знаем. Сон ей поможет. Она сможет познакомиться с Лаурой завтра.

Прежде чем Эмили успела ответить, в столовую почти вбежала смущенная своим опозданием Джози.

— Я прошу прощения, Эмили, меня задержал водопроводчик, он опять извинялся и обещал прийти завтра в это же время. Он поклялся, что придет. Привет, Лаура.

— Привет, Джози.

Лаура чувствовала, что становится своей в доме, почти членом семьи. Это ее обескураживало. То, как естественно приняли ее присутствие здесь Кэрри и Джози, скорее раздражало, чем успокаивало. И Лаура, как это ни странно, была благодарна единственному человеку в этом доме, отсутствующей за столом Мэдлин, за то, что она искренне переживает смерть Питера. Бедная женщина, без сомнений, расстроена присутствием Лауры. И девушка это прекрасно понимала.

Лауре было бы легче, если бы кто-то из сидящих за столом смотрел на нее с подозрением или даже с неприязнью. Это, по крайней мере, было бы нормально. И Лаура знала бы, как ей защищаться и почему ей так не по себе. А сейчас она чувствовала себя очень неловко, несмотря на вежливый прием, оказанный ей.

Только Дэниел выразил недоверие к тому, что она сказала правду о своих отношениях с Питером. Но даже он, видимо, смирился с ее присутствием. Хотя это могло быть только притворством, если он все еще не убежден в ее невиновности.

Как только Джози села за стол и развернула салфетку, открылась дверь, в столовую степенно вошла официантка и начала подавать обед. Блюда были хорошо приготовлены, но меню — обычным. Разговор принял характер отдельных реплик, но Лаура все еще не могла успокоиться.

С одной стороны, она остро ощущала присутствие Дэниела. Оно волновало, но это было приятное волнение. С другой — на нее давила гнетущая атмосфера этого дома и странные отношения между его обитателями, которых она не понимала. Коротко ее состояние можно было описать так: смущение и испуг.

— Как продвигается ваша работа? — спросила Джози.

— Думаю, все идет нормально. — Лаура вежливо улыбнулась.

— Но пока еще не уверены? — догадалась Джози и понимающе улыбнулась.

— Пожалуй, да.

— Мне кажется, что процесс творчества очень мучителен. Хотя я всегда завидовала всем, у кого есть талант. Я не могу нарисовать прямую линию так, чтобы было понятно, что это именно прямая. А когда я фотографирую, то и сама иногда не могу разобрать, что у меня вышло.

— А я всегда мечтала сочинять музыку, — сказала Кэрри своим мелодичным голосом. — Но мне так нравится играть то, что написали другие, что я никогда не пыталась придумать свое. Думаю, я бы и не смогла.

— А на каком инструменте вы играете? — спросила Лаура.

— На фортепиано.

— Она прекрасно играет, — заметила Эмили.

— Если потратить столько времени, что угодно будешь делать хорошо, — сказала Кэрри.

— Но все-таки для этого нужно иметь талант, — с улыбкой вставила Джози.

Лаура была согласна с Джози, но замечание Кэрри навело ее на мысль, что жена Питера превратилась в затворницу, чтобы никто не видел ее шрама. Не был ли этот дом для нее тюрьмой?

Кэрри присутствовала на похоронах Питера, Лаура вспомнила выпуск новостей, который она смотрела по телевизору, но на молодой вдове была густая вуаль. И Лаура нигде не встречала упоминания о том, что молодая миссис Килбурн изуродована шрамом. Может быть, это неизвестно широкой публике, или произошло невероятное, и репортеры проявили несвойственный им такт.

— Кэрри иногда играет нам по вечерам, — сказала Эмили, обращаясь к Лауре. — Может быть, работая над портретом, вы останетесь переночевать у нас, и Кэрри покажет вам свое искусство.

— Я с удовольствием поиграю, — сказала Кэрри голосом благовоспитанного ребенка, не выдавая, какие эмоции вызвало у нее это предложение.

Лаура улыбнулась ей и сдержанно ответила:

— Возможно, я когда-нибудь и останусь на ночь, но пока, как мы и договорились, я собираюсь уезжать каждый день, чтобы как можно меньше нарушать покой семьи.

— О чем вы говорите, вы нам совсем не будете мешать, — мягко возразила Эмили. — Вы для нас дорогая гостья, Лаура. И я серьезно предлагаю вам проводить здесь больше времени, даже не работая над портретом.

Послышался спокойный, бесстрастный голос Дэниела:

— Ты же не ожидаешь, что Лаура будет проводить здесь все свое свободное время, Эмили. Ее работа потребует определенного времени, но ведь у нее есть и личная жизнь. Семья. Друзья. Ты не можешь просить ее все бросить и заниматься только портретом.

Вместо того, чтобы возразить Дэниелу, Эмили повернулась к Лауре и спросила:

— Ваша семья живет в Атланте?

Лаура отрицательно покачала головой:

— Нет, они живут не в городе.

Эмили не удовлетворил такой краткий ответ.

— Да? А где же? В Джорджии?

— Мои родители живут в небольшом городке на побережье, неподалеку от Саванны. Младшая сестра с ними. — Лаура пожала плечами. — Мы не слишком часто общаемся.

— Это плохо, — строго заявила Эмили. — Семья — самое главное в жизни. Кровные узы сильнее всего.

Но вы так равнодушны к смерти своего внука, Эмили. Где же ваши кровные узы?

— Я с вами не согласна, — улыбнулась Лаура. — В некоторых семьях не стоит и пытаться сохранить близкие отношения. Из-за того, что люди слишком разные или слишком похожи. Или из-за того, что они с самого начала не подходили друг другу.

Лаура пожалела об этих словах в ту же секунду, как произнесла их. И ей оставалось только надеяться, что они не прозвучали так горько, как ей показалось.

— Мы выбираем врагов и друзей, — сказал Дэниел, — но наших родных мы не выбираем.

Лаура посмотрела на него, пытаясь понять, выражал ли он сочувствие ей, или говорил о своей собственной семье. Но прежде чем она успела отозваться на его слова, снова заговорила Эмили:

— Но вы ведь не совсем одна в этом городе, Лаура?

— Нет, конечно. У меня есть друзья. Сослуживцы. Я не одна. У меня только… нет семьи. И это меня вполне устраивает.

— А у вас есть близкий мужчина?

Это сказала Джози, и по ней было видно, что она дорого бы отдала, чтобы взять свой вопрос обратно.

Но Лаура спокойно ответила, не думая ни о полиции, ни о прессе, связывающих ее имя с Питером:

— Пожалуй, нет. Иногда я хожу на свидания, но, честно говоря, больше люблю компанию. Моя жизнь может показаться ужасно скучной.

Джози улыбнулась ей, как бы благодаря за то, что Лаура ответила на ее бестактный вопрос, не поставив ее в неловкое положение.

— А вам никогда не хотелось вернуться в прошлое и встретиться с одноклассниками? Пару лет назад это случилось со мной.

— Нет. Но когда один из друзей детства приехал в Атланту несколько месяцев назад, я серьезно раздумывала, не начать ли с ним встречаться. Правда, когда он был маленьким, он был совершенно невыносим.

— Но с годами исправился? — предположила Джози.

— Ничего подобного. Он начинает политическую карьеру и выступал в клубе. Одна из моих подруг случайно попала на его выступление. Она сказала, что, если он выйдет на большую политическую арену, это отбросит Южные штаты на двадцать лет назад.

— Но в каком смысле? В экономике? В политике? Или в смысле расовых отношений?

— Все, что вы сказали, вместе взятое.

Джози рассмеялась.

— Ну и ну. У него определенно есть размах.

— Да уж. Но я пропустила встречу, когда исполнилось десять лет после окончания школы, так что еще есть надежда.

— Вообще-то, я всегда думала, что события в нашей жизни происходят независимо от нас, — поделилась Джози. — Я говорю себе, что у судьбы свои планы.

— Но ведь можно и не понять этот план, — раздумчиво сказала Лаура. — Нам приходится принимать столько решений. Откуда человеку знать, что он не повернет налево, когда судьба хочет, чтобы он повернул направо?

— Да, это сложный вопрос, — согласилась Джози.

Глядя в глаза Лауре, Дэниел спросил:

— Вы думаете, что вы управляете судьбой? Что ваши собственные решения определяют вашу жизнь?

Лаура смотрела на него, снова пораженная тем, как сильно ее волнует его голос. Что же до его вопросов, то Лаура почти не размышляла на эту тему. Поэтому была удивлена, что у нее есть совершенно определенное мнение по этому поводу:

— Нет, не только мои решения. Решения других людей тоже так или иначе влияют на мою судьбу. Никто из нас не может быть капитаном на своем корабле.

— Но вы верите в судьбу?

Снова Лаура удивилась, как легко она нашла ответ:

— Да. Думаю, верю. Как и Джози, я верю, что некоторые события должны случиться в предопределенный срок. — Она попыталась придать своему голосу беззаботность. — Особенно, когда события совершаются стремительно. Катализатором может быть какой-то факт, чей-то поступок, и вся цепь событий кажется неизбежной. Ведь это своего рода судьба, правда?

— Я согласна с вами, — сказала Джози. — Должна признать, что я с большим трудом смирилась с мыслью о том, что план моей жизни создан до того, как я родилась.

Лаура согласно кивнула:

— Я тоже. Но я думаю, что некоторые вещи запланированы потому, что они записаны в наших генах. Как я стала художницей? Я всегда хотела рисовать, с самого детства. Но меня этому не учили. В нашей семье не было художников. Но сочетание генов дало такой неожиданный результат, вот я и стала художницей. Это моя судьба.

— Я никогда не рассматривала судьбу под таким углом, — задумчиво сказала Джози, — но знаете, мне кажется, это разумно.

Эмили, которая слушала эту дискуссию молча, наконец вмешалась:

— Но предположим, что вы так и не смогли бы учиться рисованию, что вам пришлось бы зарабатывать на жизнь по-другому и вы не смогли бы развивать свои артистические наклонности.

Лаура кивнула:

— Тогда обстоятельства повлияли бы на мою судьбу.

— Интересно. Значит, вы верите в судьбу, на которую влияют обстоятельства? Значит, некоторые события должны произойти, но среда и наши решения могут изменить ход событий. — Темные глаза Эмили были задумчивы.

Лаура засмеялась.

— В этом весь мой характер. Верно и то и другое.

Эмили улыбнулась девушке.

— Опыт моей долгой жизни убедил меня: на свете очень мало вещей, в которых мы можем быть абсолютно уверены.

После этого общий разговор за столом снова прекратился и звучали только отдельные реплики, что принесло Лауре большое облегчение. Ей была интересна дискуссия о судьбе, но она не могла отделаться от ощущения, что Эмили и Дэниел снова сделали какие-то непонятные ходы в своей игре.

Ей показалось, что Джози не участвует в борьбе за власть, как, несомненно, и Кэрри. Нет, это касается только Эмили и Дэниела, и игра настолько тонкая, настолько глубоко скрыта под хорошими манерами, замаскирована заботой друг о друге, что вряд ли Джози и Кэрри вообще отдают себе отчет в том, что происходит. Интересно, какова реакция других членов семьи?

А может быть, действительно воображение завело ее слишком далеко?

Когда обед закончился, Эмили встала, подав тем самым сигнал к окончанию трапезы. Лаура заметила, что она машинально поднялась вместе со всеми. Затем последовал короткий диалог, как показалось Лауре, тщательно продуманный заранее.

— Лаура, — обратилась к девушке Эмили, — после обеда я обычно несколько часов отдыхаю. После этого вы сможете продолжить вашу работу. А пока, может быть, вы посмотрите дом и наши сады?

— Я с удовольствием покажу Лауре дом, Эмили, — быстро сказала Джози. — Я уже закончила работу на сегодня и совершенно свободна.

Лаура быстро взглянула на Дэниела и успела заметить, что он слегка нахмурился. Может быть, он сам собирался воспользоваться дневным отдыхом Эмили, когда Лаура будет одна и… И что?

Улыбаясь Лауре, Эмили сказала:

— Я оставляю вас в хороших руках, детка. Джози прекрасно знает дом. Увидимся через пару часов, хорошо?

— Конечно, Эмили.

Что она еще могла ответить? Что она предпочла бы остаться одна, на всякий случай, вдруг Дэниел захочет пообщаться с ней?

«Если он действительно опасен, — подумала Лаура, — то я могу оказаться в трудном положении».

Дэниел, кивнув дамам, покинул столовую. Кэрри тотчас же последовала за ним.

— Я бы с удовольствием вышла на воздух, — сказала Джози. — Как вы к этому относитесь?

Лаура подумала, что свежий воздух — это как раз то, что ей сейчас необходимо, и с удовольствием согласилась. Захватив свою папку с рисунками, она вслед за Джози вышла из столовой.

Они снова прошли по восточному крылу к оранжерее. Лауре все больше нравился дом. В нем были огромные залы и просторные холлы, которые импонировали ей гораздо больше, чем кроличьи норки вместо комнат и темные тесные коридорчики больших домов, в которых теперь жили люди.

Но при всех своих архитектурных достоинствах дом поражал некой мрачностью. Темные портьеры и драпировки оптически уменьшали залы, мрачный рисунок обоев поглощал свет. Все это создавало ощущение замкнутости.

И дом казался закрытым от внешнего мира, не связанным с ним, рождал ощущение ловушки.

— Здесь немного мрачно, — сказала Джози, когда они шли по темным залам к оранжерее.

Взглянув на озадаченное лицо Лауры, Джози рассмеялась:

— Нет, я не читаю ваши мысли. Просто все это чувствуют, когда приходят сюда в первый раз. Эмили любит темные тона, и это сказывается на доме, но не в положительном, к сожалению, смысле.

— Замечательный дом, — сказала Лаура и откровенно добавила: — Но здесь все же гнетущая атмосфера.

— Вы не первая об этом говорите. Я уже к этому привыкла, ведь я каждый день гуляю в саду. Наверное, подсознательно пытаюсь сбросить с себя этот гнет.

Лаура почувствовала себя лучше, когда они прошли в светлую, полную ярких красок оранжерею, и еще лучше, когда вышли на открытую веранду. День был прохладным для конца сентября, в воздухе уже пахло осенью. Листья на деревьях начали желтеть, но повсюду еще пестрели последние цветы.

— Боже мой! — воскликнула Лаура. — Вот где мне действительно нравится.

— Это самое красивое место в мире. По крайней мере, для меня, — призналась Джози. — Чтобы создать эти сады, потребовалось пятьдесят лет, и я считаю, что ни один час не пропал зря. Главный садовник работает здесь уже тридцать лет — настоящий художник!

Рассматривая сады, Лаура заметила нечто неожиданное для себя.

— Неужели это лабиринт?

Джози кивнула:

— Да, и какой красивый! Муж Эмили, Дэвид, построил его в пятидесятые годы. Мне говорили, что он очень любил головоломки. А этот лабиринт просто ни с чем нельзя сравнить. Я целый год не могла разобраться в нем. Теперь я могу сразу же найти центр — кстати, там есть красивая беседка с башенкой — и вернуться обратно без единой ошибки. Но до этого я столько раз там терялась, передать невозможно.

Лаура заинтересовалась лабиринтом:

— Не рассказывайте мне, как туда пройти. Может быть, мне удастся разгадать самой. Если будет время.

— Конечно, — убежденно ответила Джози. — Эмили каждый день отдыхает после обеда, и это время будет у вас свободно.

— Вы хотите сказать, что не будете нянчиться со мной каждый день? — спросила Лаура, смягчая грубость своих слов улыбкой.

Джози только рассмеялась в ответ:

— Не беспокойтесь. Эмили попросила меня побыть с вами сегодня, чтобы вы могли привыкнуть к дому. Кроме того, я могла бы ответить на многие вопросы о нашей семье, которые у вас, естественно, возникли. Пойдемте, вон та дорожка ведет к лабиринту.

Они прошли несколько шагов по бархатному газону.

— А здесь есть бассейн? Я что-то не видела.

— Сейчас мы как раз по нему проходим, по бассейну, фигурально выражаясь, — ответила Джози. — Эмили засыпала его сорок лет назад, после того как в нем утонул Дэвид, ее муж.

Припоминая, что она об этом слышала, Лаура спросила:

— Он не умел плавать?

— Нет, он был прекрасным пловцом. Но, очевидно, поскользнулся на плитках возле бассейна, упал и ударился головой. По крайней мере, таков был вывод расследования. Свидетелей не было.

Джози печально покачала головой:

— В семье Килбурн несчастные случаи — это обыденное явление.

Лаура знала, что Джози тоже вдова, но ей было неудобно спрашивать, как она потеряла мужа. Поэтому Лаура просто сказала:

— Кажется, это часто бывает в очень богатых семьях.

Джози кивнула.

— Как будто судьба хочет отнять столько же, сколько дала. Видите, вот эта тропинка ведет к лабиринту.

Тропа была усыпана гравием и петляла среди азалий, которые уже давно отцвели, розовых кустов в полном блеске, цветочных клумб и сотен других растений, радующих глаз. Здесь был даже журчащий ручеек с горбатым деревянным мостиком.

Лауру захватила эта пышная красота. Особенно по контрасту с мертвым покоем дома.

— Значит, Эмили ожидала, что я буду задавать вопросы о семье?

— Ну, так она это не формулировала, — честно ответила Джози. — Но я тоже этого ожидала. Знаете, я не вижу причин, чтобы скрывать что-нибудь. Думаю, вы со мной согласны.

— Я согласна.

Лаура смотрела на женщину, идущую рядом с ней, и думала, что ее занимает больше: ее готовность отвечать на вопросы или ее волосы цвета осенних листьев.

— Вот и хорошо. Ведь мы все знаем, что полиция подозревает вас в убийстве Питера, и газеты намекали, что вы были его любовницей.

— Я не была его любовницей, — твердо сказала Лаура. — В первый и единственный раз я встретилась с ним в день его смерти, когда он пришел ко мне в квартиру и пытался выкупить обратно зеркало, которое я купила здесь, на распродаже.

Джози посмотрела на нее с любопытством.

— То же самое говорит Эмили. Хотя все это странно. Я имею в виду зеркало.

Сердце Лауры забилось чаще.

— А вы знаете что-нибудь о нем?

— О зеркале? Нет. Я даже не могу вспомнить, видела ли я его. Поэтому мне и кажется странным, что Питер хотел выкупить его у вас. Если бы оно хоть что-нибудь значило для семьи, я уверена, уж я бы об этом знала.

— Но он для этого пришел ко мне, — продолжала настаивать Лаура. Джози улыбнулась.

— Я верю вам. Вернее, верю, что он вам это сказал.

Лаура настороженно нахмурилась.

— Что значит — сказал?

— Питер был любителем красивых женщин. Или, точнее, он коллекционировал женщин. Одну за другой — победа за победой. Наверное, это поднимало его в собственных глазах, не знаю. Если он заметил вас на распродаже — а это весьма вероятно, — то для него было нормально преследовать вас. А зеркало послужило удобным предлогом, чтобы встретиться с вами.

Об этом Лаура не думала и покачала головой.

— Нет, не думаю. Он в самом деле хотел выкупить это зеркало.

— И не пытался очаровать вас?

Лаура поколебалась, затем честно сказала:

— Было такое. Но пришел он все же за зеркалом, я убеждена в этом.

— Что ж, если вы правы, то я не знаю, что и думать.

Теперь нахмурилась Джози.

— Я просматривала список перед распродажей, честно говоря, чтобы проверить Питера, и даже не обратила внимания на это зеркало.

— Так это Питер организовал распродажу?

Джози кивнула.

— Эмили поручила все ему, когда решила избавиться от старых вещей, перед возвращением Дэниела. Питер должен был осмотреть все вещи, чтобы в список не попало ничего ценного, чего бы мы не хотели продавать. Это не такое уж трудное дело, тем более, что большинство вещей пролежало на чердаке и в чулане долгие годы. Более ценные предметы получили стартовую цену, а остальное аукционер должен был продать за максимальную предложенную сумму.

— А Дэниел не занимался аукционом? — спросила Лаура, припомнив замечания Кэссиди на эту тему.

— Ну… И да и нет. К тому моменту, когда он узнал о распродаже и вернулся домой, почти все уже было сделано. Но он убедился, что Питер нашел хорошего оценщика и просмотрел список ценных вещей.

Помолчав, Джози добавила:

— Кстати, я вспомнила, Дэниел не видел общего списка вещей до самого конца распродажи. Я слышала, как он просил его у Питера.

— А вы не слышали, чтобы они обсуждали этот список?

Джози отрицательно покачала головой.

— Нет, я ушла из библиотеки и ненадолго поднялась наверх. Когда я вернулась, никого из них уже не было в библиотеке.

Лаура задумалась. Может быть, это Дэниел заметил зеркало в общем списке и послал Питера выкупить его? Но почему тогда он сделал вид, что не верит в ее рассказ, если он знал, что она говорит правду? Зачем ему притворяться?

Все это казалось бессмысленным и странным.

Джози молчала. Они прошли под плакучими ивами, затем по саду мхов. У простой деревянной скамьи, которая стояла на холме, Джози предложила:

— Посидим немного.

— Согласна.

Со скамейки открывался вид на лабиринт, и Лаура с восторгом любовалась аккуратно подстриженными кустами, которые складывались в причудливые линии. Девушка не пыталась разгадать загадку, она просто наслаждалась красотой и прохладным осенним днем. В центре действительно виднелась башенка, по форме напоминавшая пагоду. Цель казалась такой близкой и легко достижимой.

Лаура задумчиво посмотрела на Джози, затем достала карандаш и взяла из папки чистый лист бумаги.

— Вы не будете возражать, если я немного попрактикуюсь? — спросила она.

Джози казалась удивленной. Она пожала плечами.

— Пожалуйста, я не против. Я должна принять какую-то позу?

— Нет, просто расслабьтесь. И расскажите что-нибудь. Например, об Эмили.

— Об Эмили? Что же я могу рассказать о ней? Она взяла меня к себе и предложила работу в такой момент, когда мне было некуда идти. И всегда была добра ко мне. Никогда не заставляла чувствовать себя бедной родственницей, живущей здесь из милости. У нее острый ум и прекрасная память.

Быстро работая карандашом, Лаура спросила:

— В ее жизни было много трагического?

Джози кивнула, ее глаза блуждали по лабиринту, а мысли были где-то в прошлом.

— Это так. Они с Дэвидом прожили вместе двадцать лет, когда он трагически погиб. Она все еще носит траур. И сохраняет его место за столом. Она всегда в черном.

Джози нахмурилась.

«Что же огорчило ее?» — подумала Лаура.

— Сорок лет — это долгий срок для траура.

— Да, — согласилась Джози и тряхнула головой, словно отбрасывая неприятную мысль. — Но за эти годы у Эмили были и другие потери. Ее сын Джон — отец Дэниела и Питера — погиб в 1976 году. Несчастный случай на охоте. Один из его друзей случайно выстрелил в него.

— Да, это ужасно, — заметила Лаура.

— А вот часть семейной истории Килбурнов, — сказала Джози. — Например, дочь Эмили, Джулия. Это мать Энн, вы еще познакомитесь с ней. Джулия была убита в 1986 году. Тоже случайно застрелена. Они с мужем услышали, или им показалось, что в дом забрался грабитель. Филипп взял свой пистолет и вышел из спальни. Если бы она оставалась там, ничего бы не случилось. Но она последовала за ним вниз, он принял ее за грабителя и застрелил.

Лаура перестала рисовать и смотрела на Джози пораженная.

— Боже мой!

— Об этом много говорили тогда. У Филиппа было что-то вроде нервного срыва. Потом он уехал в Европу. Больше он никогда не встречался ни с кем из семьи. Даже с Энн.

— Видимо, огнестрельное оружие приносит Килбурнам несчастье.

— Не шутите. — Улыбка Джози превратилась на миг в застывшую маску. — Мой муж, Джереми, тоже был убит пять лет назад. Он зашел в ночной магазин в тот момент, когда там орудовал грабитель. Охранник, бывший полицейский, стрелял, пуля отскочила от железного прилавка и пробила сердце Джереми.

Лаура не представляла, что можно сказать, и только тихо повторила:

— Боже мой!

— Еще одна трагическая глава в семейной истории Килбурнов,

Джози снова изобразила улыбку, но уже более естественно.

— Знаете, несколько лет назад я рассматривала генеалогическое древо семьи. Просто так, из любопытства. И обнаружила, что за последние сто пятьдесят лет ни один из Килбурнов не умер естественной смертью. Все смерти были из-за несчастных случаев. Отец Джереми, например, утонул на лодочной прогулке, а его дядя умер в результате падения.

— А теперь Питер, — прошептала Лаура.

Джози кивнула.

— А теперь Питер. Однажды я спросила Дэниела, не боится ли он семейного проклятья Килбурнов. Но он ответил, что он ничего не может сделать с проклятьем, и поэтому надо жить так, будто его не существует.

Лаура вернулась к своему наброску и рассеянно заштриховала тень под подбородком. Рисунок получился неожиданно удачным. Может быть, нужно просто перестать так много размышлять, как нужно рисовать, а просто рисовать, подумала Лаура. Ее пальцы работали лучше, когда ум был занят чем-то другим.

А сейчас ее ум действительно был занят.

— А вы верите, что существует семейное проклятье Килбурнов? — спросила девушка.

Джози неопределенно пожала плечами:

— Рассудок говорит мне, что таких вещей не бывает. Но нельзя отрицать, что такое количество несчастных случаев в одной семье просто невероятно. Я не знаю, Лаура. Может быть, это судьба. Или плохая карма. Или невероятное совпадение.

— А что думал об этом Питер?

— Честно говоря, сомневаюсь, чтобы он вообще когда-либо задумывался над подобными вещами. Он вообще не так много думал. Он был скорее человеком действия.

Лаура удивленно подняла бровь, и Джози добавила:

— Он любил женщин, спорт, хорошую еду, вино. Неплохо играл в теннис, бегал на длинные дистанции. Его не интересовали ни рассуждения, ни вообще разговоры.

— А Кэрри?

Джози не ждала, чтобы Лаура уточнила свой вопрос.

— Ничего не могу сказать. — Она вздохнула. — Я никогда не замечала никаких признаков близости между ними. Хотя она живет в этом доме с тех пор, как они поженились четыре года назад. Кэрри очень милая и приятная. Любой мужчина был бы по крайней мере добр к ней, но Питер всегда казался равнодушным. Он соблюдал приличия, и не более. Я даже не знаю, как они познакомились и почему поженились. Я уже жила здесь, когда Питер привез ее в дом: они просто зарегистрировались в конторе мирового судьи. Но тогда я была поглощена своим горем и мало интересовалась тем, что происходит в доме.

— Они были уже женаты, когда он привез ее в дом?

— Да, и мне показалось, что Эмили была недовольна. Не подумайте, ей понравилась Кэрри, но я припоминаю, что она ругала Питера. Не могу сказать точно, но вроде бы она считала, что Питер совершил ошибку, не рассказав ей о том, что случилось.

— А что случилось?

Джози снова нахмурилась.

— Ну, наверное, то, что он встретил Кэрри и решил на ней жениться.

Лауру не устроило такое объяснение, но Джози, очевидно, не имела другого ответа.

— А Кэрри ходила с ним в гости? — спросила она с любопытством.

— Нет. Никогда о таком не слышала. Их брак очень походил на фиктивный, если можно поверить в такое в наши дни. У них всегда были разные спальни без соединяющей их двери. Моя комната в том же крыле, но я никогда не замечала никакого движения между их спальнями. Только сразу после того, как они поженились, я несколько раз видела Питера выходящим из комнаты Кэрри утром. Но не в последние годы.

Лаура представила себе мелодичный голос и нежную улыбку Кэрри, загадочное выражение ее ореховых глаз. Может быть, за всем этим скрывается горечь и гнев отвергнутой женщины? Странная пара и странный брак.

— Когда Питер был убит, ее не было в городе, — сказала Лаура.

Джози понимающе взглянула на нее.

— Да, ее не было. Но когда Кэрри выходит из дома, она надевает большие темные очки, кутается в шарф и пользуется специальным гримом, чтобы скрыть шрам.

— Но полиция, должно быть, проверила ее алиби.

Джози неожиданно рассмеялась.

— Да, конечно. Все это просто смешно. Кэрри и мухи не обидит.