— Лаура?

Девушка нахмурилась, глядя в темные глаза на холсте. Ей никак не удавалось придать им нужное выражение. Она перевела взгляд на Эмили.

— Да, слушаю…

— Мне нужно посмотреть, что там с обедом, моя дорогая. Вы обойдетесь без меня некоторое время?

Лаура удивилась, узнав, что скоро обед. И еще больше удивилась, когда увидела, сколько ей удалось сделать. Похоже, ей работалось лучше, когда она о чем-то думала.

— Да, конечно, — пробормотала девушка, изучая тени и световые пятна на портрете, загадочную улыбку и изящный нос. Но глаза — глаза не получились!

Эмили засмеялась, но ничего не сказала. Молча поднялась и ушла в дом. Лаура, зная, что уже не успеет поработать до обеда, рассматривала портрет.

— А у вас неплохо получилось.

Девушка на этот раз не испугалась, так как топот армейских ботинок был слышен издалека.

— Спасибо, Энн, — ответила она. — С этим портретом придется повозиться.

Энн сунула руки в глубокие карманы длинной юбки из грубого сукна. Она смотрела на полотно, но Лауре казалось, что думает Энн о чем-то другом.

— Наверное, вы считаете меня ужасной женщиной?

«А, значит, наступила моя очередь принять оливковую ветвь», — догадалась Лаура. Со вчерашнего вечера Энн делала попытки помириться со всеми в доме. Правда, Лауре казалось, что это всего лишь дань условностям, но все же было очевидно: Энн хотелось восстановить нормальные отношения, хотя бы формально, хотелось расположить к себе даже постороннего человека.

Лаура улыбнулась:

— Мне кажется, Питер был очень обаятельным, наверное, перед ним было трудно устоять.

Щеки Энн тотчас же вспыхнули, она бросила на Лауру неприязненный взгляд. Вспомнив, однако, что пришла с миром, она вздохнула:

— Да. Это так. Он знал, что сказать и как заставить тебя забыть обо всем на свете.

Лауре хотелось увести разговор от опасной темы.

— Энн, вы сказали, что Питера убили из-за семейной традиции вести дела. Что вы имели в виду?

Энн нахмурилась, все еще глядя на портрет.

— Они безжалостны оба — и Дэниел, и Эмили. Им нужна победа любой ценой. Именно такова семейная традиция Килбурнов.

— А Питер хотел победить?

— Его отстранили, Дэниел оттеснил его. С ним обращались, как с идиотом, как будто его слово ничего не значило. А Эмили заставляла его выполнять мелкие поручения, точно своего посыльного. Он не мог выносить этого. Никто из Килбурнов не смирился бы с подобным обращением.

Лауре казалось, она слышит вкрадчивые интонации Питера, поверяющего свои тайны кузине. Он вызвал жалость и сочувствие. Очередная победа, тем более сладостная, что связь эта была противоестественной. Неужели Энн не пришло в голову, что тридцатилетний мужчина, который жалуется, что его обижают, не вызывает доверия.

— А что он сделал? — осторожно спросила Лаура. — У него были какие-то планы?

Энн вытащила руки из карманов и скрестила их на груди, словно ей вдруг стало холодно.

— У него имелись планы, — заявила она. — Он говорил мне, что должен получить деньги.

— Какие деньги?

— Ну… он ждал денег. Сказал, что один приятель хочет вложить… В общем, что-то в этом роде. Сказал, что сначала ему нужно выполнить одно из дурацких поручений Эмили, а потом он получит кругленькую сумму.

— И что же он собирался делать с этими деньгами?

— Он собирался начать свой бизнес. — Энн посмотрела на Лауру, вскинув подбородок. — Такой же, как у Дэниела. Он уже подобрал людей: менеджеров, дизайнеров, электронщиков. Питер говорил, что перехватит у Дэниела все Правительственные контракты. Сможет предложить лучшие условия и снизит цены, поэтому все заказчики обратятся к нему. Вот его планы.

Лаура не так уж много знала о бизнесе, но планы Питера показались ей в высшей степени авантюрными. Конечно, не исключено, что лишь в пересказе Энн планы эти казались наивными; возможно, Питер лучше все продумал. Но все же идеи Питера напоминали мечтания обиженного ребенка, который собирался отомстить взрослым за то, что его рано укладывают спать.

— А когда Питер рассказал вам об этом? — спросила Лаура. — В тот последний вечер?

— Нет, за несколько дней до этого.

— Но вы верите, что его убили, потому что он собирался… победить? То есть стать первым в семье… Превзойти Дэниела…

Энн, не задумываясь, кивнула:

— Уверена в этом. Только я думаю, что деньги в его дело собирался вложить не приятель, а один из скользких типов, с которыми он водил компанию. Питер полагал, что я об этом не знаю, но я знала. Потому что видела с некоторыми из них несколько раз, когда он не знал, что я нахожусь неподалеку. Я готова держать пари на что угодно: он взял у них взаймы кучу денег или уговорил вложить деньги в его дело, а потом они почему-то ополчились против него и убили.

Лауре, более рассудительной, чем Энн, подобное объяснение показалось неубедительным.

Если Питер занял деньги, или деньги были вложены в его предприятие, то убийство лишало инвесторов возможности получить их обратно. И тогда убийство теряло всякий смысл. Но ее заинтересовал рассказ о том, что Питер общался с подозрительными типами. Похоже, что поле поисков убийцы расширилось.

— Вы, наверное, правы, — сказала Лаура.

— Знаю, что права. Глупо думать, что Питера убила женщина. Он был очень сильным и прекрасно мог бы защитить себя.

Лаура не стала рассказывать Энн, что, если верить газетам, Питер сидел на кровати, когда получил первый удар в сердце, от которого, возможно, и скончался. То есть он не успел даже подумать о защите. Именно поэтому была принята версия, что убийство, возможно, совершила женщина.

— Лаура! Энн, ты тоже здесь? Отлично. Обед готов.

Эмили, как обычно, появилась в дверях совершенно неожиданно. Молодые женщины в испуге вздрогнули.

Лаура отложила кисти и вместе с Энн и Эмили направилась в столовую. Мэдлин, Кэрри и Джози уже ждали их. Пока женщины усаживались за стол, Лаура пыталась сообразить: что ей сейчас показалось необычным?

Наконец поняла: в первый раз за все время Джози была не в темном. Она надела светло-зеленый свитер и белые слаксы и выглядела гораздо привлекательнее, чем обычно.

— Джози, дорогая, белые слаксы в октябре? — удивилась Эмили.

— День труда <Празднуется в первый понедельник сентября.> уже прошел, — подхватила Мэдлин скорее механически, чем действительно выражая свое мнение.

Лаура, заметившая, что Джози очень нервничает, сказала:

— А я считаю, что ты потрясающе выглядишь: светлые тона тебе очень к лицу.

Лаура прекрасно понимала, что Эмили будет недовольна таким вмешательством, но ее это не интересовало. Леди Килбурн пыталась превратить Джози в свое подобие, чего, по мнению Лауры, нельзя было допускать.

Джози с благодарностью улыбнулась Лауре и сказала, обращаясь к Эмили:

— Я решила, что теперь буду носить более светлые вещи.

— Лаура права, тебе очень идут эти цвета, — с ласковой улыбкой заметила Кэрри.

Эмили криво усмехнулась:

— И это говорит женщина, которая носит самые ужасные свитера, какие я только видела в жизни.

Лаура была несколько удивлена этой репликой, поскольку Эмили, как правило, вела себя по отношению к Кэрри с предельной деликатностью, даже когда критиковала ее. Но Кэрри лишь улыбнулась в ответ и молча развернула салфетку.

«У нее есть какое-то свое оружие», — подумала Лаура. Она перехватила взгляд Джози и поняла, что и ей пришла в голову та же мысль. Наконец в столовую вошла официантка, и все на время замолчали.

Лаура почти не прислушивалась к разговорам за столом. Ее мысли были заняты тем, что рассказала ей Энн. Но новые сведения о Питере лишь усложнили картину. Возможно, Питера действительно убили какие-то криминальные типы, но Лауре казалось, что в таком случае в качестве орудия убийства больше подходил пистолет, да и тело не было бы найдено. Но все же Питер, очевидно, ожидал каких-то денег. Возможно, даже получил их от кого-то, прежде чем его убили, и это могло иметь отношение к преступлению.

Людей убивали из-за денег во все времена, это известно. Если Питер имел при себе крупную сумму, его могли убить, чтобы ограбить. И то, что выглядело как убийство из ревности, могло оказаться просто инсценировкой. А может, его убил сумасшедший, который, нанося удар за ударом, не знал, что уже первый из них оказался смертельным.

Лаура содрогнулась, живо представив себе эту сцену. Окинув взглядом столовую, она обнаружила, что Энн снова стала сама собой — сыпала колкостями по поводу меню и возмущалась, что ее вкусы игнорируют.

— Если ты хочешь есть только острое, — не выдержала наконец Эмили, — закажи себе пиццу из ресторана. А кухарка как выполняла мои пожелания, так и будет их выполнять.

Энн расхохоталась.

— Ты хочешь сказать, она будет ориентироваться на твои вкусы, пока Дэниел ей это позволяет, не так ли, Эмили? Питер рассказал мне обо всех семейных тайнах. Например, о том, как ты убила своего мужа — ударила его по голове и столкнула в бассейн. Помнишь, Эмили? Что, у Дэниела есть доказательства? Поэтому он и управляет всем, не обращая на тебя внимания? Мы знаем, что он уже много лет управляет состоянием семьи. Он стоит во главе, но позволяет тебе делать вид, что ты обладаешь какой-то властью. Дэниел бросает тебе кость, Эмили.

— Не надо, Энн, — вполголоса проговорила Джози.

— А ты помолчи, — разозлилась Энн. — Мне осточертело, что ты вечно во все лезешь, все улаживаешь и приглаживаешь, когда тебя никто не просит. Ты готова ублажать и Эмили, и Дэниела. А Алекса? Кстати, хорош ли он в постели? Был бы Джереми доволен, что ты трахаешься с его двоюродным братом?

Укол оказался весьма острым. Джози побелела. Она уставилась в свою тарелку, однако промолчала.

Лаура не представляла себе, чем было вызвано это извержение вулкана. Чего добивалась Энн? Может, хотела отомстить за унижение, которое испытала, когда открылась ее связь с Питером? Но какова бы ни была причина, глаза Энн горели ненавистью, а голос стал резким и напоминал воронье карканье.

Теперь Лаура пожалела, что не прислушивалась к разговору за столом.

Эмили замерла в своем кресле; два красных пятна горели на ее щеках, а темные глаза казались черными дырами. Кэрри продолжала есть, а Джози по-прежнему смотрела в свою тарелку. Только Мэдлин и Лаура наблюдали за Энн. Лицо Мэдлин выражало крайнее неудовольствие.

— Энн, прекрати, — сказала она наконец. — Ты же знаешь, что все это неправда.

Энн подняла свой бокал и усмехнулась:

— За Мэдлин, которая не сознается, что в ее семье случаются неприятности, даже если ей дадут за это пропуск в рай. Дайте-ка вспомнить, как это называется… В твоей семье это называется omerta <Круговая порука преступников (итал).>, правда, Кэрри? Знаменитый зарок молчания?

— С тех пор как мы уехали из Италии три поколения назад, — ответила Кэрри, не глядя на Энн, — это называется как-то иначе.

— И все же я думаю, что ты хорошо знаешь этот закон. Милая тихая Кэрри, никто не слышал от нее ни одного грубого слова. Вдова, которая никогда не была женой. Ведь это правда, не так ли, Кэрри? Хочешь, я расскажу им еще один маленький секрет Питера?

Кэрри посмотрела на Энн. Изуродованная сторона ее лица потемнела, выдавая напряжение. Но она сказала, сохраняя спокойствие:

— Ты, видимо, и так скажешь все, что захочешь.

Прежде чем Энн успела продолжить, вмешалась Эмили:

— Энн! Если ты не желаешь вести себя прилично, выйди из-за стола.

— Выйти из-за стола Дэниела, Эмили? Какого черта ты меня выгоняешь из-за его стола? Я не слышала, чтобы хозяин потребовал этого…

— Теперь слышишь.

Дэниел говорил спокойно, но на Энн его голос подействовал как удар бича.

— Я не знаю, что с тобой происходит, Энн, но советую тебе прекратить, пока не случилось то, о чем мы оба с тобой пожалеем.

Какое бы презрение Энн ни испытывала к остальным, Дэниела она, видимо, боялась. С красными пятнами на щеках она вскочила со стула и, отбросив салфетку, выбежала из столовой.

Воцарилось тягостное молчание.

— Я прослежу, чтобы подобное больше не повторялось, — заявил Дэниел и вышел.

Кэрри аккуратно сложила свою салфетку и невыразительным голосом проговорила:

— Эмили, я займусь музыкой. Прошу меня извинить.

Эмили не стала возражать.

— Мне, пожалуй, пора отдохнуть, — бесцветным голосом сказала она. — Лаура, дорогая, вы должны меня простить, но боюсь, что сегодня я уже не смогу вам позировать.

Казалось, леди Килбурн ужасно устала. Лаура поспешно ответила:

— Не беспокойтесь, пожалуйста, я сумею себя занять.

— Спасибо, детка. Мэдлин, ты не поможешь мне?

— Конечно, Эмили.

Женщины жили в этом доме более тридцати лет, и, каковы бы ни были их отношения, они понимали друг друга. Мэдлин встала, подала руку Эмили, и они вышли.

Лаура набрала в легкие побольше воздуха и медленно выдохнула.

— Что случилось с Энн? — спросила она у Джози. — Я имею в виду… что ее так разозлило? Я не прислушивалась к разговору…

— Я ничего особенного не заметила, — ответила обескураженная Джози. — Эмили сказала Энн что-то об обоях в ее комнате. Самый обычный разговор. Но это, видимо, оказалось для Энн последней каплей, потому что дальше события развивались очень бурно.

— И все это из-за обоев?

Джози пожала плечами.

— Наверное. А может быть, она не сумела смирится с тем, что мы узнали ее маленькую тайну, и теперь пытается отомстить.

Лаура машинально сложила салфетку.

— Дэниел сказал, что не допустит, чтобы подобная сцена повторилась…

Джози объяснила:

— Он подписывает чеки. Если кто-нибудь и может повлиять на Энн, то это Дэниел. Он всегда был с ней очень мягким. Мне кажется, Дэниел жалеет ее после того, как она потеряла мать. Но сегодня она зашла слишком далеко.

— Это уж точно, — прошептала Лаура, гадая, какие из ядовитых стрел Энн попали в цель.

Щеки Джози чуть порозовели, но голос звучал ровно, когда она сказала:

— Меня Энн всегда недолюбливала. Эмили считает, что она ревнует ее ко мне, но мне кажется, что дело не в этом. Когда Алекс появился в доме, она…

— Заинтересовалась им? — деликатно сформулировала Лаура.

— Да. Я не знаю, заметил ли это он, но я заметила. А потом, когда мы с ним…

Лаура кивнула:

— Энн принадлежит к тому типу людей, которые не терпят соперничества, а поражение переносят еще более болезненно. Конечно, это не мое дело, но я считаю, что Алекс сделал правильный, выбор.

Джози с благодарностью улыбнулась:

— Спасибо. Хотя он говорил мне, что все знают о наших отношениях, но я не хотела этому верить.

— Секреты долго не живут в этом доме, — повторила Лаура слова Дэниела.

— Это правда. Особенно секреты, которые знал Питер. Судя по откровениям Энн… — Джози поднялась. — Я, пожалуй, пойду в библиотеку и поищу себе занятие. Если только тебе не нужна моя компания.

— Спасибо. — Лаура тоже встала. — Я прогуляюсь по саду, пока погода снова не испортилась.

— Хочешь, я дам тебе совет, как ориентироваться в лабиринте? — с лукавой улыбкой спросила Джози.

Лаура кивнула.

— Да, пожалуйста.

— Когда перед тобой окажутся три тропинки, выбирай всегда среднюю.

Лаура с сомнением в голосе спросила:

— Таков твой совет?

Джози рассмеялась.

— И очень полезный, если у тебя есть чувство… пространства. Через какое время посылать спасательную экспедицию?

— Через несколько часов, не раньше.

— Договорились. Приятной прогулки.

— Спасибо.

Но Лаура отправилась в сад не для того, чтобы разгадать загадку лабиринта. Ей нужно было хотя бы ненадолго вырваться из дома, гнетущая атмосфера которого стала невыносимой, хотелось побыть одной, чтобы поразмышлять о многих вещах. Присутствие в доме Дэниела стесняло ее, ей нужно было отдалиться от него хотя бы на небольшое расстояние.

По крайней мере, Лаура надеялась, что прогулка пойдет ей на пользу.

Гроза, бушевавшая накануне, освежила атмосферу и промыла каждый листочек в саду. Лаура быстро шла по тропинке, направляясь к лабиринту. Ей было уютно и тепло в мягком пушистом свитере и длинной плотной юбке. Она не встретила по дороге никого, кроме садовника, работавшего на клумбе недалеко от входа в лабиринт. Но он, казалось, не заметил девушку.

Этим солнечным днем лабиринт не вызывал у Лауры ощущения подавленности, и ей не нужно было поднимать голову, чтобы убедиться, что она не заперта в «зеленой клетке»; Доверившись своему подсознанию, которое направляло ее руку, когда она писала портрет, Лаура шла куда глаза глядят. Правда, следуя совету Джози, все время выбирала среднюю тропинку. Ей казалось, что она идет по знакомому, много раз хоженому пути.

Ни разу не сбившись с дороги, Лаура вышла на центральную лужайку. И только тут поняла, что произошло. Подсознательно она прошла по тому пути, который много раз обводила пальцем, прослеживая узор на обратной стороне зеркала; все линии сходились в центре, где в сердечке были изображены инициалы двух влюбленных.

Лаура зашла в беседку, на этот раз не замечая ни красоты, ни уюта, здесь царивших. Она села на подлокотник дивана, мысленно представляя рисунок, выгравированный на зеркале. Он представлялся таким отчетливым, как будто был запечатлен в ее мозгу.

Этот узор всегда напоминал ей о лабиринте, только она не отдавала себе в этом отчета.

«Идиотка, — мысленно обругала себя Лаура. — А еще пытаешься стать художницей». А ведь эта связь была столь очевидна… Увидев лабиринт из окна Дэниела прошлой ночью, Лаура наконец уловила связь. Уловила подсознательно. Ведь комната Дэниела — единственное место, откуда открывался весь лабиринт.

Но что все это могло означать? Зеркало являлось ключом к лабиринту или лабиринт был создан в соответствии с рисунком на обратной стороне зеркала? Но вначале появилось зеркало, оно было изготовлено далеко отсюда — в Филадельфии — в 1800 году; лабиринт же, по словам Джози, устроил в пятидесятых годах Дэвид Килбурн. Значит ли это, что именно тогда Килбурны приобрели зеркало? Может, Дэвид купил его где-то для своей жены, а потом заказал лабиринт по этому узору?

А могла ли Эмили отправить на чердак подарок мужа?

Она могла, если действительно утопила его в бассейне.

Лаура уперлась локтями в колени. Она была уверена: если Эмили действительно убила мужа, она не признается в этом сейчас, через сорок лет. Но может ли Эмили признаться, что ей больше известно о зеркале, чем она говорила раньше? Наверное, нет. В конце концов, прошло сорок с лишним лет.

И даже если Эмили скажет, что зеркало — подарок Дэвида, что из того? Вряд ли она вспомнит что-то еще. Эмили за последние сорок лет, конечно же, получала массу подарков, и бронзовое зеркальце могло не задержаться в ее памяти.

Лауру одолевали предчувствия: последний отчет Даны, который она вот-вот получит, будет содержать информацию о том, что Дэвид Килбурн купил зеркало в каком-нибудь антикварном магазине или на распродаже. И это станет концом истории. И она не узнает, имеет ли зеркало какое-то отношение к убийству. Не узнает, почему Дэниел обманывает ее.

Но почему она сама всю жизнь искала это оправленное в бронзу зеркальце с лабиринтом на обороте, зеркальце, которое обнаружила на распродаже Килбурнов в одно воскресное утро?

Тупик.

— Нет. Это что-то значит. Должно значить, — пробормотала она.

— Что должно что-то значить?

Лаура, погруженная в размышления о тайнах зеркала, не заметила, как он подошел. Она выпрямилась и посмотрела на Дэниела. Все загадки были забыты, теперь она могла думать только о нем.

— Что должно что-то значить? — повторил он, входя в беседку. Когда глаза их встретились, Лауре показалось, что прошла целая вечность после того, как они расстались. Да, слишком много времени прошло… По ее телу медленно разливалось тепло, согревая и размягчая напряженные мышцы. Сердце ее забилось быстрее.

Лаура пробормотала:

— Я про лабиринт. Откуда Дэвид взял план лабиринта?

— Ему рассказал случайный знакомый в баре, — ответил Дэниел. — Довольно интересная история… Напомни мне как-нибудь, чтобы я рассказал тебе.

Лаура затаила дыхание, когда его большие теплые руки погладили ее лодыжки и поползли вверх, под подол юбки. Она хотела напомнить ему, что сейчас день, что любой из членов семьи может зайти в лабиринт и увидеть их здесь, но ей не удалось вымолвить ни слова. Она прерывисто дышала, не сводя глаз с его лица, пылающего страстью.

— Я думал об этом весь день. — Ладони Дэниела уже лежали на ее бедрах. — Я мечтал о тебе. Вспоминал, что было ночью.

Лаура задыхалась от желания; она забыла обо всем на свете и даже не слышала собственных стонов. Она чувствовала только прикосновения Дэниела, чувствовала его руки на своей груди, его губы на своих губах.

Наконец они слились воедино, и Лаура обхватила его ногами, привлекая к себе, принимая его в себя. Она кричала от восторга, и каждая клеточка ее тела трепетала в его объятиях.

Наконец она вернулась к действительности, и на глазах ее навернулись слезы. Теперь Лаура уже не могла себя обманывать — она любила Дэниела Килбурна!