Глава 10

— Эмили не ожидала, что ты сегодня так рано вернешься? — спросила Лаура, когда они с Дэниелом спускались на первый этаж.

Из музыкального салона доносилась мелодия, показавшаяся Лауре очень знакомой. Она решила, что потом узнает у Кэрри, что та играла.

Дэниел остановился на лестничной площадке и сказал, глядя на Лауру:

— Нет, скорее всего не ожидала. У меня сорвалась встреча. Я должен был задержаться в городе до позднего вечера. Почему ты спрашиваешь?

— Просто интересно.

Ее наигранное безразличие выглядело совершенно неубедительным. Но Дэниел сделал вид, что поверил ей. Он взял ее за руку и спросил:

— А что ты делала сегодня до того, как отправилась исследовать чердак? Работала?

— Да. В оранжерее.

— Портрет Эмили?

— Нет. Мне захотелось немного попрактиковаться, прежде чем браться за портрет.

— Не возражаешь, если я посмотрю? — Дэниел повел ее к оранжерее. Лаура нахмурилась.

— Нет, конечно, не возражаю. — Она кивнула.

Он внимательно посмотрел на нее и неожиданно улыбнулся.

— Я слишком бесцеремонно веду себя?

Лаура не знала, что ответить.

— Почему бесцеремонно? Мои работы не засекречены. Они в оранжерее, и все желающие могут увидеть их. Ты ведь уже смотрел мои рисунки.

— И это беспокоило тебя, — заметил он.

— Наверное. — Лаура пожала плечами. — Хотя я привыкла показывать свои работы. Как все художники.

— Рекламные работы. Но ты не всегда в себе уверена, не так ли, Лаура?

— Да, не всегда. Но если я собираюсь этим заниматься….

Он улыбнулся:

— Тебе придется привыкать к критике.

— И стать толстокожей. — Лаура усмехнулась. — Художественные критики не отличаются деликатностью.

— Если тебе интересно мое мнение, должен сказать, что в твоих работах я увидел настоящий талант.

Не давая Лауре времени ответить, Дэниел поцеловал ее. Оторвавшись от ее губ, он снова спросил:

— Могу я посмотреть твои работы?

Лаура кивнула. Она подумала, что, наверное, ни в чем не сможет ему отказать. Держась за руки, они подошли к полотну.

Дэниел пристально смотрел на холст. Однако лицо его, как всегда, оставалось непроницаемым. Лаура уже хотела сказать, что не знает, каким образом на холсте появился этот пейзаж, когда Дэниел заговорил:

— Замечательно. Тебе удалось изобразить эту местность, но ты забыла нарисовать дом.

— Дом? — удивилась Лаура.

Дэниел кивнул и указал в нижний угол холс-та, где находилось озеро.

— Здесь. Дом у озера.

— Ты… ты знаешь это место? То есть оно что, действительно существует?

— А ты думала, нет? — Он снова улыбнулся.

— Мне казалось, что это только мое воображение…

Лаура, нахмурившись, смотрела на картину.

— Наверное, ты когда-нибудь видела подобный пейзаж, и это отложилось у тебя в подсознании. Но разве это имеет какое-то значение?

Лаура почему-то была уверена, что для нее это чрезвычайно важно.

— А это место — где оно?

— В Шотландии.

— Разве ты был в Шотландии? — удивилась Лаура.

— Да. Это замечательная страна. И ты прекрасно передала не только ее красоту, но и дух.

Дэниел привлек ее к себе.

— Ты очень талантлива, насколько я могу судить.

Оказавшись в его объятиях, Лаура тотчас же забыла о картине. Она чувствовала, что его ласки становятся все более смелыми. Девушка с мольбой в глазах посмотрела на Дэниела.

— Но мы не должны…

Он поцеловал ее, и Лауру мгновенно охватило желание. Если бы Дэниел уложил ее сейчас на кафельные плитки оранжереи, она не возразила бы.

Дэниел пристально посмотрел ей в глаза.

— Боже мой, — прошептал он и прижал Лауру к себе еще крепче.

Она тихо застонала, пытаясь овладеть собой, унять свое желание.

— Дэниел… Мы не должны… Не здесь… Не сейчас. Джози, наверное, уже вернулась. И Эмили…

Он молчал, по-прежнему лаская ее. Наконец сказал:

— Ты считаешь, мы сумеем скрывать наши отношения?

Лаура подумала о том, что Эмили видит ее слишком часто. И поняла, что им едва ли удастся скрыть правду. Если она откажется приходить к нему по ночам, то наверняка не удастся. Но прежде чем она успела ответить, Дэниел сказал;

— Редкие ночи в твоей квартире? Несколько минут на чердаке? Встречи в саду, когда выдастся свободная минутка и если позволит погода? Лаура, ты действительно считаешь, что этого достаточно? Для нас обоих…

Она вздохнула.

— Возможно, я ошибаюсь… Но если Эмили узнает о наших отношениях, ей это не понравится, верно?

— Почему ей должно это не понравиться?

— Она уже предостерегала меня, Дэниел. Дважды. Мне совершенно ясно, что она хочет, чтобы я держалась от тебя подальше.

Дэниел ненадолго задумался. Наконец сказал:

— Точно не знаю, но, вероятно, это предостережение должно было лишь оттянуть развязку. Чтобы повысить напряжение. Возможно, она надеялась, что я отвлекусь, если ты не будешь со мной.

Лаура нахмурилась.

— Отвлечешься от чего? — спросила она.

— От тех игр, в которые мы с ней играем. Только не говори, что ты этого не замечала.

— Это всего лишь игры?

— Что же еще?

— Борьба за власть. Настоящая борьба за власть.

Дэниел чуть отстранил ее от себя. Теперь они пристально смотрели друг другу в глаза. Он проговорил:

— В этом нет ничего удивительного. На кону финансовое благополучие семьи и будущее каждого из нас.

— Ты думаешь, что Эмили стремится разрушить это будущее?

Дэниел несколько секунд молчал. Потом заговорил:

— Одиннадцать лет назад, став совершеннолетним, я выяснил, что Эмили почти разорила семью. На бумаге все выглядело прекрасно, но на самом деле нам оставалось только одно: продать все, что у нас есть, чтобы рассчитаться с долгами. После смерти моего отца Эмили растранжирила целое состояние. Она покупала драгоценности, которые хранила у себя в сейфе, отправлялась в шикарные круизы, от которых остались только приятные воспоминания, приобретала скаковых лошадей, никогда не выигрывающих на скачках. Она либо пренебрегала делами, либо принимала неправильные решения. Вкладывала деньги в безумные предприятия, то есть просто бросала их на ветер. Мне пришлось поставить ее перед фактом.

Лаура представила себе, как это было трудно — учитывая непреклонный характер старой леди и ее стремление держать все под контролем.

— Я слышала, вернее, читала, что, пока Эмили жива, она управляет всеми финансовыми делами семьи. Как же ты сумел получить хоть какую-то свободу действий?

— Завещание Дэвида было очень необычным: он установил постоянную опеку над имуществом, которую должен осуществлять один из членов семьи. То есть ни один из наследников не получил свою часть денег. Пока Эмили жива, именно она осуществляет эту опеку. За ней следуют наследники по мужской линии — мой отец, затем я или Питер, затем мой сын, если он у меня появится. Так что Эмили распоряжается всем имуществом, если только наследники Дэвида не докажут, что она плохой опекун. Последнее условие распространяется на всех, кто будет осуществлять опеку.

— И что же дальше?

— Мой отец никогда не интересовался финансовыми делами семьи. Лишь за месяц до смерти — уж не знаю, что его заставило, — он заглянул в документы. Полагаю, он обнаружил много интересного. Что именно — нам уже не узнать. Его убили. Потрясающее совпадение, не так ли?

— Или трагическая случайность, — возразила Лаура.

Дэниел не стал возражать:

— Пусть несчастный случай. Как бы то ни было, я представил Эмили достаточно доказательств того, что она являлась плохим опекуном, и предложил ей выбор: или я подаю в суд для решения вопроса об опекунстве, или она передает управление финансовыми делами мне, формально оставаясь опекуном.

— Но ты должен был понимать, что с этого момента начнется непрерывная война, — сказала Лаура. — Ты знал, что она не захочет открытого разбирательства, но все же не сможет смириться со своим новым положением.

— Это возвращает нас к игре, в которую мы с Эмили играем уже долгие годы, — усмехнулся Дэниел. — Она по-прежнему имеет право принимать решения, поскольку я не допустил огласки. И уже одиннадцать лет грызет узду, пытаясь выяснить, как далеко простирается ее самостоятельность. Но все это по большей части мелочи, булавочные уколы.

— А остальные члены семьи? Они представляют себе, как на самом деле обстоят дела?

— Алекс знает все. Джози может догадываться. Что касается остальных — то нет. Они считают, что я встал во главе, потому что Эмили постарела. Думают, что я выполняю ее указания, но не имею реальной власти. Эту видимость она прекрасно поддерживает, в основном за пределами этого дома. Дело в том, что маме и Кэрри это безразлично, Энн интересуется только своими личными проблемами. Так что дома Эмили почти не воюет со мной. Я с ней тоже.

— А Питер знал об этом?

— Он все узнал, когда попытался выпросить у Эмили спортивный автомобиль на свое двадцатилетие.

— А он пытался потом выпросить этот автомобиль у тебя?

— Нет. Он знал меня. Знал, что ему придется ограничиться теми средствами, которыми он располагал. Это мне удалось ему объяснить.

Лаура с задумчивым видом проговорила:

— Ты подозреваешь, что Эмили имела отношение к смерти своего мужа и твоего отца? В таком случае ты не думаешь, что она попытается убрать тебя с дороги?

— Я говорил тебе: не верю, что это она убила Дэвида.

— Говорил, но я тебе не поверила, — сказала Лаура.

Дэниел неожиданно улыбнулся.

— Хорошо. Давай просто скажем, что я верю в предосторожности. Хотя бы в этом случае. Эмили прекрасно знает, что в сейфе у юристов я храню большой конверт, который будет открыт в случае моей смерти. В завещании Дэвида не говорится, что наследник, обвиняющий Эмили в растрате, должен быть жив, и она это знает.

При мысли о возможной смерти Дэниела Лаура похолодела. Стараясь отогнать страшную мысль, она спросила:

— А что будет… потом?

— Ты имеешь в виду, если я умру бездетным? Кто станет во главе? Единственной наследницей Дэвида, оставшейся в живых, станет Энн. Опека над состоянием перейдет к ней. Если Энн не захочет брать на себя опекунство, а она не захочет, то контроль над финансовыми делами семьи будет осуществлять группа юристов. Если у Энн родится ребенок, он по достижении совершеннолетия сможет взять все дела в свои руки. Если же она умрет бездетной, то опекунство закончится и все унаследует Алекс.

— Как единственный оставшийся в живых Килбурн?

— Да, так хотел Дэвид. — Дэниел пожал плечами и добавил: — И это возвращает нас туда, откуда мы начали: что подумает Эмили о наших отношениях. Помнишь?

— Мы почти не отклонились от темы, — пробормотала Лаура.

Пальцы Дэниела легонько сжали ее плечи.

— Может быть, и нет. Просто мне потребовалось время, чтобы объяснить, почему Эмили, возможно, не против наших отношений. Я думаю, она будет довольна. В любом случае.

— А если нет? — спросила Лаура. — И как остальные? Я здесь в очень сложном положении, ты же знаешь. Даже если они верят, что я не убивала Питера, меня все еще подозревают в том, что я была его любовницей. И вдруг через несколько дней я оказываюсь в твоей постели? Господи, это выглядит просто ужасно.

Дэниел снова привлек ее к себе.

— Не важно, как это выглядит. Важно, что ты чувствуешь.

У Лауры перехватило дыхание. Она, потупившись, пробормотала:

— Не надо, Дэниел.

— Почему? Потому что ты не можешь здраво рассуждать? Не можешь вести себя разумно? Я тоже не могу.

Он взял девушку за подбородок и заглянул ей в глаза.

— Я хочу тебя, Лаура. С того самого момента, как впервые увидел. И мне абсолютно безразлично, что подумают о наших отношениях.

Лаура чувствовала его решимость. Его воля казалась непреодолимой. Почти непреодолимой.

— Мне просто нужно время. — Она пыталась взять себя в руки, ее голос все же дрожал. — Прошу тебя, Дэниел… Все произошло слишком быстро, и я…

Он неожиданно поцеловал ее. Поцеловал нежно, как ребенка. И тотчас же улыбнулся.

— Наверное, одиннадцать лет борьбы с Эмили не прошли для меня бесследно. Я просто не умею останавливаться. Прости меня, Лаура. Конечно, тебе нужно время, чтобы привыкнуть, я знаю. Мы попытаемся проявить осторожность.

Лаура удивилась тому, что Дэниел ей уступил. Но она была благодарна ему за это.

— Я просто думала… На вашу семью обрушилось столько всего, что это может оказаться последней каплей, которая переполнит чашу. Я не хочу этого.

Дэниел погладил ее ладонью по щеке.

— Мы не такие хрупкие, как ты думаешь. Но это не важно. Возможно, это неплохая мысль — пока не афишировать наши отношения. Слушай, уже поздно, а мне еще нужно сделать несколько звонков. Ничего, если я оставлю тебя здесь?

Лаура кивнула. Она почувствовала себя покинутой. Дэниел направился к выходу.

— Дэниел!

Он остановился и повернулся к ней. Вопросительно поднял бровь.

— Ты сказал, что Эмили, возможно, предостерегала меня. Чтобы оттянуть развязку. Чтобы держать нас подальше друг от друга как можно дольше и отвлечь тебя. Но откуда она узнала? Я хочу сказать… как она узнала, что ты неравнодушен ко мне?

«Если даже я не догадывалась», — мысленно добавила Лаура.

Дэниел едва заметно улыбнулся.

— Секреты недолго живут в этом доме, Лаура. Имей это в виду. Увидимся за ужином.

Она молча смотрела ему вслед. В голову ей пришла очень неприятная мысль. А если он сделал сегодня самый важный ход в игре? Может, поэтому и последовал за ней? Конечно, он хотел ее, Лаура не сомневалась в этом. Но Дэниел не единственный мужчина, который соединяет приятное с полезным. Его рассказ о войне с Эмили звучал вполне правдоподобно, но Лаура была уверена, что он рассказал ей не все. Что-то еще происходило между ними…

Лаура по-прежнему чувствовала себя заложницей. Потому что знала: будет ужасно, если вдруг выяснится, что произошедшее между ними на чердаке, а потом здесь — это только средство для достижения какого-то результата в борьбе с Эмили. Такое открытие может уничтожить женщину, особенно если эта женщина относится к мужчине так, как она к Дэниелу.

Наконец ей удалось отделаться от этих мыслей. Лаура повернулась к мольберту. Живопись — прекрасное средство, чтобы хотя бы ненадолго отвлечься. Она внимательно смотрела в правый нижний угол. Именно там должен находиться домик, как сказал Дэниел. Лаура потянулась к кисти и краскам. Когда она попыталась мысленно представить себе, каким должен быть этот домик у озера, воображение подвело ее. Девушка вздохнула и на несколько секунд закрыла глаза. Потом взяла кисть и принялась писать, ни о чем не думая.

Маленький серый домик постепенно обретал жизнь. Это был каменный дом. С соломенной крышей и дымом из каменной квадратной трубы. За ним находился небольшой садик, почти закрытый в этом ракурсе домом. Но несколько деревьев все-таки виднелось. Видна была и поленница у стены. А также тропинка, по которой каждый день ходили к озеру за водой. И еще одна тропинка — почти заросшая, ведущая через лес к ближайшим соседям, которые жили в нескольких милях от озера. Вскоре появился и амбар, стоявший за огромным камнем…

Лаура покачала головой, пытаясь отогнать наваждение.

Я знаю это место. Я была там.

Откуда она знает этот дом? Ведь он в Шотландии…

— Привет, Лаура. Извини, я не хотела тебя испугать.

Девушка посмотрела на Джози и улыбнулась ей. «Я становлюсь слишком нервной», — подумала она.

— Иногда воображение уводит меня слишком далеко от действительности. Ты только вернулась с прогулки? Я думала, что ты уже давно в доме.

Джози рассмеялась.

— Мне нужно было кое о чем подумать, и я просто сидела в беседке. Пока не посмотрела на часы, даже не знала, что пробыла там так долго. А Эмили вернулась?

— Не думаю. Я ее не видела.

— Отлично. Тогда к ее приходу я успею сделать вид, что трудилась, не покладая рук.

Джози посмотрела на полотно. Если она и подумала, что маленький домик — не слишком много за время, прошедшее после обеда, то она этого не сказала.

— Мне нравится этот дом. Он старый, но надежный.

— Я решила, что здесь, в углу, чего-то не хватает.

— По-моему, ты права, так лучше. — Джози улыбнулась. — Ты вполне готова к тому, чтобы начать портрет Эмили.

— Я не чувствую себя готовой, — призналась Лаура.

Джози снова рассмеялась.

— Бери пример с меня. Когда имеешь дело с Эмили, не раздумывай. Все будет нормально, Лаура. И портрет получится прекрасный.

— Спасибо.

— Не за что. А теперь извини меня, я побегу в библиотеку. Когда Эмили вернется, она застанет меня на боевом посту.

— Прекрасная мысль, — засмеялась Лаура. Она не собиралась задавать этот вопрос, но он, казалось, сам слетел с ее губ.

— Джози, а Дэниел был за границей?

Джози, похоже, удивилась.

— Нет, кажется… Впрочем, несколько лет назад он ездил по делам в Гонконг. Вот, по-моему, и все.

— Он не был в Шотландии?

Джози посмотрела на Лауру с любопытством. Затем покачала головой:

— Нет, я ничего об этом не знаю. Пока я живу здесь — нет. А что?

— Просто… Он кое-что говорил. В общем, не важно…

Джози явно была заинтригована, но от вопросов удержалась.

— Ладно, увидимся за ужином.

— Пока.

Лаура повернулась к холсту, делая вид, что интересуется только своей работой. Но когда Джози ушла, отложила кисть, задумалась.

— Господи, Дэниел, что же ты со мной делаешь? — пробормотала она.

Он не думал, что Эмили сразу же обнаружит изменение в его отношениях с Лаурой. Несмотря на свою эмоциональность, Лаура умела держать себя в руках, когда хотела. Так что они получили небольшую передышку, вернее, отсрочку… .

Дэниел взглянул на стопку финансовых отчетов, лежащую на столе. Казалось, он не замечал Джози, напряженно трудившуюся в другом углу комнаты. Может, он слишком много открыл Лауре, рассказав о своей борьбе с Эмили? Трудно сказать. Возможно, он поторопился. Зато теперь появилась уверенность в том, что Лаура на его стороне. И не только потому, что они стали любовниками.

Любовники.

Дэниел почувствовал, что при одной мысли об этом его дыхание участилось, а сердце забилось быстрее. Он закрыл глаза и увидел ее отражение в зеркале, когда она смотрела, как он идет к ней. В ее глазах было изумление. И неутолимая жажда… Она отозвалась на его призыв без колебания. Когда он услышал ее тихий стон, его сердце чуть не разорвалось от счастья.

Дэниел вздохнул, вспоминая ее неповторимый аромат, теплую шелковистость кожи и огоньки страсти в зеленых глазах. Его имя, сказанное голосом, дрожащим от желания. Ее руки, обнимающие его. Ее лоно, дарящее невыносимое наслаждение.

— Дэниел?