Честно говоря, Лайаму было не очень-то интересно, как выглядел гость ювелира. Он ведь маг, а не вор, умеющий вскрывать замки, и хотел купить, а не сбыть с рук реликвию. Но ему пришлось изобразить на лице внимание и выслушать все, что мог сообщить эдил. К Ежайди приходил мужчина среднего роста с необычным выговором и рыжей бородой, которая частично скрывала красное пятно на щеке. С такими приметами преступник, имеющий хоть какие-нибудь мозги, нигде перед работой появляться не стал бы. Впрочем, визит свой незнакомец нанес за день до кражи - и, следовательно, в список подозреваемых его можно было внести.
      - Внешность необычная - рыжая борода, красное пятно на щеке... Мы его быстро разыщем. Я уже послал человека, обойти все гостиницы.
      Лайам нахмурился. Энтузиазма эдила он вовсе не разделял.
      - Этот тип, если только он тот, кто нам нужен, мог остановиться и не в гостинице, а у какого-нибудь знакомого. Например, у человека, который провел его в дом Окхэмов. Или где-то еще.
      Улыбка Кессиаса чуть поугасла, но не потухла.
      - Вы правы. Но где-то еще - это значит все-таки в городе. А город мы перероем. Теперь расскажите, как там у вас получилось с лордом? Удалось выудить у него что-нибудь стоящее?
      - В общем-то, нет, - признался Лайам и рассказал о встрече, назначенной на сегодняшний вечер. - Я думаю, лорд и сам не прочь с пристрастием опросить своих недавних гостей, но, поскольку эта затея может выйти ему боком, он собирается заслать к ним шпиона - меня. Не очень красивый ход по отношению к приятелям своей женушки, а?
      - Да уж, не очень,- согласился эдил.- Впрочем, все они язвы, эти лорды и леди. И неизвестно, как у вас там все повернется. Может, вам лучше не ввязываться в эту игру? Все-таки это люди со связями, и если они что-нибудь заподозрят, то тут же сотрут в порошок вас, а заодно и меня. Верно вам говорю, не ходите.
      - А что нам еще остается? По крайней мере, это лучше, чем стучаться к ним в дома самому. В любом случае, с Ульдериком я встречусь. А если ничего хорошего из этой встречи не выйдет, тогда будем думать, что нам еще предпринять.
      На этом беседа закончилась. Приятели замолчали, погрузившись в свои размышления. Лайам еще раз мысленно прокрутил в уме план, разработанный Окхэмом. Конечно, в том свете, в каком на него посмотрел эдил, он представлялся рискованным, однако ничего лучшего придумать было нельзя. Как ни поверни, но ходить по домам самому - совсем уж скверная перспектива. Собственно, мысли Лайама все больше стал занимать неизвестно откуда взявшийся чародей. Зачем ему мог понадобиться камешек Присцианов? "Об этом можно спросить у Грантайре!" - подумал Лайам и только тут вспомнил, что обещал волшебнице вернуться пораньше. Он быстро встал и набросил на плечи плащ. - Мне нужно идти.
      - По нашему делу?
      - Нет, - ответил Лайам. - Я обещал гостье вернуться к обеду. Она хочет что-то со мной обсудить.
      Предупреждая ухмылку эдила, Лайам поспешил объясниться:
      - Я думаю, речь пойдет о смерти Тарквина. А я, в свою очередь, попробую выяснить, не известно ли ей что-нибудь о других чародеях, находящихся сейчас в Саузварке. Возможно, этот разговор избавит ваших людей от беготни по гостиницам.
      Кессиас все-таки ухмыльнулся.
      - Ну, разумеется. Я все понимаю. Надеюсь, мы завтра увидимся?
      Они уговорились о встрече, и Лайам ушел, досадливо морщась. Конечно, эдил понимает многое, но иногда слишком уж в лоб.
      Застоявшийся Даймонд все норовил взбрыкнуть, и Лайаму пришлось постоянно сдерживать его на узких, запруженных народом городских улочках. Миновав городские ворота, он немного ослабил поводья - ровно настолько, чтобы чалый перешел на легкую рысь. С востока немилосердно дуло, и, пустив скакуна галопом, Лайам рисковал бы обморозить лицо. Кроме того, ему хотелось чуть поразмыслить над складывающейся ситуацией.
      О чем же хочет поговорить с ним Грантайре? Он ведь не чародей и знает о магии немногим больше, чем любой обыватель. Какие у него могут быть общие темы для беседы с волшебницей, да к тому же весьма искусной, как утверждает дракончик?
      "Хорошо бы она научила меня управляться со строптивыми фамильярами!" подумал Лайам, заметив сидящего на придорожном валуне Фануила, и призывно взмахнул рукой.
      "Не хочешь ли прокатиться?"
      Фануил спрыгнул с камня и, зависнув в воздухе, пару раз лениво взмахнул крыльями, потом еще пару раз - более сильно, стараясь поймать поток восточного ветра. Описав над полем изящный вираж, уродец опустился на холку Даймонда. Конь негромко заржал.
      - Прекрасно исполнено,- заметил вслух Лайам, разглядывая гребешок на хребте рептилии, ибо дракончик демонстративно уселся к нему спиной. - Долго тренировался?
      "Не понимаю, почему мне нельзя бывать в городе вместе с тобой? Почему ты меня прячешь?!"
      Почему, почему? Потому что ему не хочется, чтобы горожане считали его чародеем.
      - А что, разве Тарквин всегда брал тебя с собой в город? - спросил Лайам язвительно. "Нет",- ответил Фануил, чуть помедлив.
      - Так почему же я должен тебя брать?
      "Мастер Танаквиль редко уезжал в город, а если и уезжал, то по совсем несложным делам. Он мог без меня обойтись", - объяснил дракончик.
      Лайам рассмеялся.
      - А я, значит, без тебя не обойтись не могу?
      "Я нашел девочку",- напомнил Фануил.
      - Верно,- с неохотой признал Лайам.- Однако для этого тебе вовсе не нужно было находиться со мной рядом. Нет, ты только представь себе, что подумают добрые жители Саузварка, если увидят, что по улицам города разгуливает дракон?
      Лайам не мог видеть мордочки Фануила, но был уверен, что она сейчас выражает презрение и недовольство.
      "Я - дракон очень маленький. И вовсе не разгуливаю по улицам".
      - Нет, ты меня не убедил, - сказал Лайам и улыбнулся. - Кто знает, какие могут случиться с тобой неприятности? А вдруг ты попадешь в дурную компанию, собьешься с пути, станешь таскаться по кабакам и борделям... Или тебя сманят с собой вербовщики и прикуют к веслу на альекирской галере! Разве тебе хочется быть галерным рабом?
      Поначалу Лайаму казалось, что дракончик начисто лишен каких-либо чувств. Но со временем он уяснил, что по крайней мере одна эмоция Фануилу присуща. Она являла собой нечто среднее между надменностью оскорбленной невинности и чопорной спесью уязвленной гранд-дамы.
      Именно эта эмоция и светилась в глазах фамильяра, когда он, изогнув длинную шею, посмотрел на хозяина. Лайам весело рассмеялся, на что дракончик только презрительно фыркнул и вновь отвернулся, уткнувшись мордочкой в гриву Даймонда.
      "Ты должен говорить со мной мысленно!"
      - Ты всегда об этом напоминаешь, когда тебе нечего отвечать, усмехнувшись, сказал Лайам, потом добавил уже серьезно: - Я подумаю, что можно для тебя сделать, хотя ничего и не обещаю. А теперь поговорим о более важных вещах. Скажи, ты не заметил в городе или в округе каких-либо магических действий?
      Дракончик мог различать всплески магической силы в пространстве, почти так же как люди замечают во тьме вспышки огня.
      "Волшебница Грантайре сотворила несколько небольших заклинаний. Это все, - сообщил Фануил и поинтересовался: - А что, в Саузварке появился еще один маг?"
      Лайам рассказал дракончику о странном посетителе, который побывал вчера утром у ювелира Ежайди.
      - Этот Ежайди почему-то уверен, что к нему приходил чародей. Но, если вдуматься, откуда ему это известно? Меня тоже многие принимают за мага, но я ведь не маг. Впрочем, это не важно. Предположим, он все-таки маг. Ну и зачем же магу реликвия Присцианов?
      "Возможно, Грантайре что-нибудь знает об этом?" - предположил Фануил.
      Лайам только хмыкнул и ничего не сказал. Еще вчера ему совершенно нечем было заняться, а сегодня дела плодились как кролики. Он попробовал мысленно их перечислить. Итак, в ближайшее время ему надо поговорить чем-то неведомом с Грантайре, потом отправиться к Ульдерику, потом каким-то образом выйти на Оборотня, потом опросить всех гостей Окхэмов, потом разыскать какого-то мага - и т.д. и т.п. А если вспомнить о контракте, который лежал у него на груди, то, плюс ко всему перечисленному, надо еще и приниматься за подготовку к экспедиции судов госпожи Присциан.
      "На этот раз ты откусил явно больше, чем сможешь проглотить", - сказал себе Лайам и тут только заметил, что Даймонд стоит возле скальной тропинки, круто спускавшейся к морю. Он тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли, и тронул коня каблуками. Чалый неторопливо двинулся вниз.
      6
      Грантайре поджидала его на пороге дома. Она стояла прямо, как монумент, скрестив на груди руки, и, хотя солнце еще и не думало клониться к закату, Лайама почему-то кольнуло чувство вины.
      - Учтите, у меня к вам много вопросов,- с места в карьер заявила гостья. По ее тону нельзя было понять, злится она или ей просто не терпится поскорее эти вопросы задать.
      Волшебница продолжала стоять у него на пути, как будто намеревалась тут же затеять беседу. Лайам даже опешил и, чтобы скрыть замешательство, решил спрятаться за полунасмешливым, но учтивым приветствием. Отвесив волшебнице глубокий поклон, он с придыханием произнес:
      - Я весь к вашим услугам, миледи. Приношу глубочайшие извинения за задержку.
      Теперь, похоже, опешила Грантайре. Она долго и с подозрением разглядывала Лайама, потом повернулась и вошла в дом. На ней было новое платье - другого фасона и цвета, но прежней длины. Шагая следом за гостьей на кухню, Лайам старался смотреть ей в затылок, словно солдат в строю.
      - Не хотите ли отобедать? - хмуро спросил он, сбрасывая плащ на кухонный стол. Волшебница, отрицательно мотнув головой, присела на стул.
      - Я выяснила, почему фамилия Присциан показалась мне странно знакомой, - сказала она. Лайам тем временем подошел к печи и заказал огромную чашку кофе. - В давние времена жил такой чародей - Эйрин Присциан. О нем упоминается в одной из книг Танаквиля.
      Лайам уже открывал дверцу печи. Он протянул руку к чашке и замер, услышав ее слова.
      - Неужели? Как странно - я только сегодня видел его могилу.
      - Что? Он похоронен где-то поблизости?
      Неподдельная живость вопроса Лайама удивила. Он кивнул и перенес чашку на стол.
      - Его саркофаг находится в фамильной усыпальнице Присцианов. Этот Эйрин - один из предков той госпожи, с которой я сегодня встречался.
      Лайам сел напротив волшебницы и принялся дуть на кофе, чтобы немного его остудить.
      - Я должна там побывать, - немедленно заявила Грантайре. - Возможно, у вашей знакомой сохранились какие-нибудь его книги и записи? Их я тоже должна увидеть. Вы сможете это устроить?
      Казалось, будто гостья не просит содействия, а требует, чтобы это содействие ей было оказано, и как можно скорее. Нахалку следовало осадить, но Лайам решил пока игнорировать выходки вздорной особы.
      - Я могу, конечно, при случае переговорить с госпожой Присциан, но что за дело вам до этого Эйрина? Он ведь умер веков пять назад.
      - Да, умер, не оставив гильдии магов никаких записей о своих опытах, пылко произнесла Грантайре. - Если есть хоть какой-то шанс эти записи отыскать, я просто обязана этим заняться!
      - Но... зачем? - В мозг Лайама стали закрадываться смутные подозрения. Ему показалось, что волшебница увиливает от прямого ответа. - Кому нужны эти его работы?
      - Всем! Неистовый Эйрин был одним из самых могущественных магов древности, - заявила Грантайре. - Его исследования в области магии просто неоценимы!
      "Настолько неоценимы, что сегодня утром ты даже не смогла припомнить, откуда тебе известна фамилия Присциан", подумал Лайам. Он кашлянул, прочищая горло, и сказал:
      - Понятно... Не знаю, сохранились ли записи этого господина, но кое-что после себя он точно оставил. Тот самый камень, о котором у нас уже заходила речь.
      - Камень?! - Глаза волшебницы широко распахнулись и засияли. У Лайама перехватило дыхание, настолько сидящая перед ним грубиянка сделалась вдруг хороша. - Его я тоже должна увидеть! Слышите - я должна!
      - Погодите-ка, не все сразу,- осторожно сказал Лайам. - Ну, книги и записи - это я еще понимаю. Но при чем тут камень? Почему он для вас так важен?
      Грантайре посмотрела на него, как на круглого идиота.
      - Вы понимаете разницу между душой и духом?
      - Вообще-то, нет, но...
      - Но это же элементарно! - возмутилась волшебница, сердито глядя на Лайама. - Неужели Тарквин совсем ничему вас не научил?
      - На самом деле он вовсе меня не учил...
      Грантайре продолжала, не обращая внимания на его возражения:
      - Дух и душа - это две основы нашего... Впрочем, не важно чего! Маг Присциан много работал с духовной субстанцией и даже, возможно, проник в фундаментальные таинства магии. Я сказала "возможно", потому что вопрос остается открытым. Когда Эйрин Присциан ушел в иной мир, он унес с собой и результаты своей работы.
      - И все это вы узнали из книг Тарквина?
      Грантайре сурово посмотрела на него, и Лайам вновь ощутил себя идиотом.
      - Маг Присциан упоминается всего в двух книгах мастера Танаквиля - но только упоминается. Неистовый Эйрин ни с кем не делился своими достижениями, за что его... его исключили из гильдии!
      Выпалив это, волшебница почему-то вдруг покраснела, ее щеки заполыхали, как осенние яблоки.
      - И камень как-то связан с его работой?
      Грантайре вновь нахмурилась, румянец ее поблек.
      "Недоумок опять досаждает наставнице своей болтовней",- сообразил Лайам.
      - Еще бы,- Грантайре вдруг превратилась в само терпение. - Некоторые материалы - такие как драгоценные камни закаленные металлы и многие минералы,- всегда сообщаются с духом...
      В мозгу Лайама мелькнула мысль, пока что туманная, и туман этот следовало рассеять.
      - Значит, камень Эйрина мог представлять интерес не только для Эйрина, я правильно понимаю? Скажите, он мог пригодиться другому магу или не мог?
      - Конечно же мог!
      - И что же, он до сих пор являет собой некую ценность?
      - Да, безусловно!
      - Скажите еще, этот камень нужен только для опытов? Или он имеет какое-то другое значение?
      В глазах Грантайре мелькнуло удивление.
      - И то и другое. Камень определенно весьма важен для магических изысканий. Но кроме того, он ценен еще и как источник магической силы. Это слишком сложно, чтобы...- Гостья запнулась. - А почему вы об этом спрашиваете?
      "Почему она не закончила фразу? Слишком сложно, чтобы объяснять такому вот дураку?"
      - Похоже, - заговорил Лайам, тщательно подбирая слова,- похоже, что в Саузварке завелся еще один маг... И он тоже очень интересуется камешком Присцианов.
      Грантайре взвилась с места, словно ужаленная.
      - Кто это?! - крикнула она. - Кто еще здесь промышляет?
      Изумленный до крайности, Лайам разинул рот. Он не сразу с собой совладал и потому ответил, чуть заикаясь:
      - Н-не знаю... Но у него рыжая борода и красное пятно на щеке.
      - Дезидерий,- с явным облегчением произнесла Грантайре и в задумчивости поскребла подбородок. Этот типично мужской жест показался бы Лайаму забавным, если бы он не был ошеломлен. - Да, Дезидерий! - Взгляд волшебницы стал рассеянным, словно она унеслась мыслями в дальние дали.
      - Вы с ним знакомы? - спросил Лайам, чтобы что-то спросить. Хотя Грантайре уже оправилась от волнения, грудь ее все еще бурно вздымалась.
      "Не смей на нее таращиться!" одернул себя Лайам, но взгляд его плохо повиновался приказу.
      - Да, - ответила волшебница после продолжительного молчания. Да, я его знаю! - Усилием воли она заставила себя вновь обратить внимание на собеседника. - А теперь оставьте меня. Мне нужно подумать.
      К чему, к чему, а к ее грубостям Лайам уже привык, однако он все-таки ощутил что-то вроде обиды.
      - Думаю, вам было бы интересно узнать и еще кое-что, - мстительно произнес он, вставая. - Прошлой ночью реликвию Присцианов украли.
      Он внутренне напрягся, ожидая очередной вспышки негодования, однако волшебница только еще раз поскребла подбородок и молча кивнула - скорее не ему, а своим мыслям.
      - Возможно, он за тем и явился... Хотя... Кража? Что ж, они могут опуститься и до такого...
      Лайам немного постоял, придерживаясь за спинку своего стула, но продолжения не последовало. Волшебница снова села, прижала к губам крепко стиснутый кулачок и погрузилась в раздумья.
      "Полагаю, она теперь не скоро заговорит", - с сожалением подумал Лайам и вышел из кухни.
      Дракончик лежал на пороге в прихожей, уронив голову на вытянутые передние лапы, и смотрел на море. Рядом с ним сидел серый кот и старательно вылизывался, время от времени прерываясь и оглядываясь по сторонам.
      - Хорошо устроились,- пробормотал Лайам и мысленно обратился к уродцу:
      "Фануил, идем-ка со мной. У меня к тебе накопились кое-какие вопросы".
      Дракончик поднял голову, переглянулся с котом, потом лениво встал и потрусил за хозяином в библиотеку.
      Лайам растянулся во весь рост на диване и уставился в потолок, Фануил повалился на пол.
      "Ну что, ты готов?"
      "Да, мастер, готов".
      "Вот и прекрасно! - Лайам пока еще не научился придавать мысленной речи сарказм, и, кроме того, он не был уверен, что фамильяр вообще сумеет этот сарказм воспринять, поэтому решил воздержаться от вертевшихся в его голове замечаний. - А теперь внятно, доходчиво, как последнему дурню, объясни мне - в чем разница между душой и духом?"
      Лайам прикрыл глаза рукой. Так уж сложилось, что ему было проще передавать свои мысли, когда глаза его были закрыты. Он представлял себе зримые очертания слов, потом выталкивал их за пределы сознания, а уж дракончик был всегда начеку.
      "Душа - это индивидуальная сущность личности, - начал по-книжному Фануил, - дух же - это сама жизнь, движущая сила, которая позволяет личности быть личностью. Не бывает двух душ, в точности похожих одна на другую, а дух приблизительно одинаков у всех. Можно сравнить душу с огнем, а дух - с топливом. Два бревна могут быть совершенно одинаковыми, но они никогда не будут гореть одинаково. Огонь всегда будет разным".
      "Наоборот, совершенно одинаковых бревен не бывает, - возразил Лайам. А огонь - он всегда огонь".
      "Да, мое сравнение не совсем подходит, - согласился дракончик, - тогда предлагаю другое. Представь, что дух - это еда. Все люди едят, но все они разные..."
      Лайам хмыкнул, давая понять, что это сравнение устраивает его больше. Ободренный Фануил продолжил:
      "Живое существо может души и не иметь, но в любом случае оно обладает духом. На этом основывается двуединство фамильяра и господина. Маг раздваивает свою душу, чтобы сделать ее менее уязвимой. Существо без души открыто для всяких воздействий и подчинить его своей воле очень легко. За много столетий маги научились управляться с душой. И в то же время почти ничего не добились в другом. Время, в течение которого дух способен поддерживать в теле жизнь, существенно увеличить не удалось..."
      "Впрочем, кое-что они все же нашли, и маги теперь живут почти вдвое дольше, чем обычные люди,- рискнул продолжить дракончик, поскольку его господин молчал. - Мастеру Танаквилю было уже около ста двадцати лет..."
      Лайам даже присвистнул от удивления, однако и тут не сделал никаких замечаний. Фануил, после короткой паузы, продолжил рассказ.
      "Но его тело стало изнашиваться задолго до того, как он достиг этого возраста. Секрета вечной молодости никто не сумел найти. Существуют, конечно, заклинания, позволяющие чародею время от времени себя омолаживать. Но даже при этом максимальная продолжительность жизни, которой возможно добиться, колеблется где-то в пределах между одной и полутора сотнями лет. Прожить дольше практически невозможно, однако есть способы уклониться от неизбежности. Например, покинуть старое тело и вселиться в чужое, полное жизненных сил. Но в гильдии магов такой проступок считается преступлением..."
      "Да и остальным людям вряд ли подобные фокусы по нутру", - заметил Лайам, несколько оживившись. Монотонный рассказ дракончика стал навевать на него скуку.
      "Да, - согласился Фануил, как и всегда не уловивший иронии.- Магов, которые воруют чужие тела, гильдия, как правило, выслеживает и уничтожает. Потому чародеи постоянно ищут другие способы продления жизни, но до сих пор не добились стоящих результатов. Найдены лишь возможности хранить дух в стороне от тела, чтобы оно не так быстро перегорало в его огне. Делается это так. Маг создает или находит предмет, в который можно поместить какое-то количество духовной субстанции, и потом черпает энергию прямо из него, не подключая к этому тело. Этот процесс можно сравнить с питанием, которое не требует поглощения пищи..."
      - Ага! - сказал Лайам и поднял указательный палец.
      "Я понимаю, что это сравнение тоже несовершенно..."
      - Я не о том, - вслух сказал Лайам, но дракончик не унимался.
      "...потому что дело скорее не в усвоении пищи, а в помещении ее внутрь тела. Представим себе кувшин, который изнашивается от того, что его наполняют..."
      - Фануил!
      "...водой. Кувшин наполняют, а его бока все утончаются, и в конце концов приходит момент..."
      - Фануил!
      "...когда кувшин исчезает. Но если отыскать способ наполнять кувшин так, чтобы его поверхности не повреждались..."
      - Замолчи!!! - Лайам сел и топнул ногой. Поток мыслей, вливающихся в его мозг, тут же иссяк. - Не считай меня совсем уж законченным идиотом! Я понял тебя. Скажи лучше вот что - может ли камень Присцианов являться таким предметом? Ну, хранилищем... или как там еще... источником духа?
      Дракончик долго молчал, потом выдал ответ.
      "Это возможно. Мастер Танаквиль не слишком много внимания уделял духовным субстанциям, однако в книгах, которые он читал, сказано, что хранилищами для духа могут служить прочные, устойчивые материалы - камни, металлы и, конечно, кристаллы. И в этом смысле лучше алмаза нет ничего..."
      Камни... В мозгу Лайама смутно забрезжило давнее воспоминание, оно становилось все более четким. Лайам мысленно упорядочил кое-какие подробности истории, пришедшей ему на ум, и сказал:
      - Слушай меня внимательно, Фануил, а потом ответишь мне на пару вопросов.
      Дракончик как лежал, так и остался лежать, ничем не выразив своей готовности слушать. Лайам вздохнул и начал рассказ:
      - Примерно лет одиннадцать или двенадцать назад я путешествовал по северной области королевства. Как-то раз мне случилось заночевать в заброшенном доме, пустовавшем, как поговаривали, уже много веков. Дом этот принадлежал умершему при странных обстоятельствах чародею, который перед смертью превратил всех своих близких и слуг в камень. Легенда походила на правду, потому что весь дом заполняли статуи замерших в очень естественных позах людей.
      Была среди них и статуя самого чародея, хорошо сохранившаяся и выглядевшая на удивление живо. Мне пришлось провести там всю ночь. Я долго не спал, а когда заснул, мой сон странно походил на реальность. Я словно бы оказался точно в таком же доме, но все его обитатели были живехоньки, как и сам чародей... Он побеседовал со мной и рассказал, что с помощью магии ему удалось перевести своих близких и челядь в иной план бытия. Хозяин дома сделал это, чтобы избежать преследований со стороны враждебно настроенного к нему короля. Я поспешил сообщить ему, что король этот уже три века как умер. Чародей очень обрадовался и заявил, что пришло время вернуться в реальный мир.
      Лайам умолк, призадумавшись, потом произнес, обращаясь к лежащему в безмятежной позе уродцу:
      - Я тогда не очень-то хорошо понял, зачем он превратил и себя, и своих людей в камень. Но теперь полагаю, что эти статуи были хранилищами духовных субстанций, так?
      Фануил ответил не сразу и не слишком уверенно. Его мысли вливались в сознание Лайама постепенно и волнообразно, словно доносились издалека.
      "Возможно. Статуи вполне могли использоваться в качестве духовных опор для переноса сущностей в иное пространство. С другой стороны, они могли служить чародею чем-то вроде вех, отмечавших дорогу из иного мира в реальный. Об этом сейчас трудно судить. А что было дальше?"
      Лайам шумно вздохнул.
      - Когда я проснулся, вокруг было тихо и все статуи стояли на прежних местах. Вдруг в дальней части дома раздался грохот, сопровождавшийся жутким воплем. Я побежал туда. В окнах хозяйских покоев полопались стекла, а сама статуя... Зима в тот год стояла суровая. А может быть, это сделали какие-нибудь бродяги... В общем, статуя чародея была сильно повреждена. Не хватало одной руки, нога отломилась, а лицо... лицо было сколото напрочь. Наверное, виной тому мороз, непогода... или что-то иное, не знаю. Но он не вернулся... Что-то ему помешало...
      Лайам умолк. Он сказал Фануилу не все. Обломки статуи он обнаружил совсем не в том месте, где им надлежало бы находиться. Каменный человек встал и пошел, а уж потом упал... Лайам тряхнул головой, чтобы отогнать навязчивое видение.
      - Ну ладно, это не важно. Вернемся к нашим делам. Полагаю, мы можем с полной уверенностью предположить, что для пришлого мага камешек Присцианов представляет особую ценность. Возможно, он рассчитывает с его помощью получить доступ к результатам магических опытов Эйрина в области духа. Так?
      Дракончик шевельнул в знак согласия лапой.
      "Если только Эйрин исследовал магию духа. Мастер Танаквиль, правда, не слишком-то этим интересовался, но очень многие чародеи находят магию духа весьма увлекательной, несмотря на огромный риск, с которым сопряжены подобные изыскания..."
      Лайам вскинул голову.
      - Риск? Какой еще риск?
      "Если чародей, о котором ты говорил, работал с магией духа, то в его участи ничего странного нет. Дух - субстанция тонкая, гораздо более тонкая, чем душа. Душа может делиться, дух - никогда. Ни при каких условиях и обстоятельствах. Связь между телом, душой и духом очень сложна и не совсем понятна. Даже самые просвещенные чародеи не могут постичь ее до конца. Мастер Танаквиль как-то сказал, что чаще всего маги гибнут при попытках защитить или нарастить свой дух. А если не гибнут, то сходят с ума... Или с ними случаются вещи похуже. Ты слыхал про вампиров?"
      - Лично ни с одним не знаком, но представление имею, - ответил Лайам.
      "Когда маг накапливает в себе слишком много духовной субстанции, он становится порченым. Становится... не совсем человеком. Это трудно объяснить. Порченый чародей постоянно нуждается в духовной подпитке, и ему приходится всюду ее искать. Он делается совсем как вампир, только не пьет крови. Другие маги таких избегают или объединяются против них".
      - И Кессиас еще удивляется, что я сержусь, когда меня принимают за мага! Уж лучше быть писцом, сапожником или, в конце концов, кузнецом! Куешь и куешь себе потихоньку, а если работа не ладится, то в худшем случае у тебя получится всего лишь плохая подкова. И с ума не сойдешь, и душа пребудет на месте. Ну, не вся, так хотя бы большая ее часть.
      Фануил с укором взглянул на хозяина.
      "Ты хочешь спросить меня о чем-то еще?"
      Усмехаясь собственной шутке, Лайам покачал головой.
      - Нет, пока все. Кстати, который час?
      "Не знаю, но солнце еще не зашло. Я буду в прихожей, мастер".
      Разговор с дракончиком оказался довольно длительным, и все-таки у него оставалась масса времени до вечерней поездки. Лайам недовольно нахмурился. Ждать он не любил, а потом, ему не терпелось поскорее разобраться со всеми заботами, которые он на себя взвалил. Впереди столько дел, и ни к одному из них нельзя было приступить прямо сейчас. Злобно рыкнув, Лайам вновь опрокинулся на диванчик и принялся размышлять.
      Сперва надо было решить что-то с Грантайре. Лайам пообещал ей справиться у госпожи Присциан, не осталось ли после Эйрина каких-либо книг или записей и можно ли будет его гостье на них взглянуть. "И зачем только я взял на себя эту мороку?" - тоскливо подумал он. Кто знает, как воспримет подобную просьбу вдова? Эйрин умер много веков назад... Вряд ли в семье сохранились какие-то вещи этого странного господина. А если и сохранились, то вовсе не для того, чтобы в них рылись посторонние люди. Дом вдовы и так уже стал походить на проходной двор в связи со свалившимися на нее неприятностями.
      Но, как бы там ни было, обещание следовало исполнить. И чем скорее, тем лучше. Разговор выйдет, конечно, не очень приятный, но откладывать его не имеет смысла. Иначе он слишком далеко зайдет в своих опасениях и вообще побоится идти с этим делом к госпоже Присциан.
      Лайам прикинул, а не решить ли больной вопрос прямо сегодня, но, поразмыслив, отказался от этой идеи. У него почему-то сложилось впечатление, что почтенная судовладелица - ранняя пташка и все важные дела предпочитает решать поутру. Кто рано ложится, тому крепче спится. Кто он такой, чтобы отрывать госпожу Присциан от вечернего отдыха, да еще расспросами об имуществе давно почившего родича? Словно в подтверждение правильности принятого решения, Лайам вспомнил, что Геллус по вечерам уходит. Так что госпожа Присциан, скорее всего, никого и не принимает после ухода слуги.
      "Нет,- поправил себя Лайам.- Она говорила, что Геллус в тот вечер ушел на пирушку к брату. Значит, обычно он остается с ней. Интересно, а остаются ли слуги Окхэмов на ночь? Наверняка остаются. Такая капризная дамочка, как Дуэсса, вряд ли может провести без служанки хотя бы час. Следовательно, прислугу в ту ночь отпустили в честь праздника. Или чтобы господам было привольнее пировать".
      - Так-так, - пробормотал Лайам себе под нос, покусывая нижнюю губу. Надо бы уточнить, не исходило ли предложение отпустить слуг от кого-нибудь из гостей?
      Больше размышлять было вроде бы не о чем. Хотя это занятие Лайам любил, и, собственно говоря, именно оно и приносило в прошлых расследованиях наибольшую пользу. Размышляя, он сопоставлял имеющиеся в его распоряжении факты, выдвигал всевозможные версии поведения подозреваемых и тут же пытался их опровергнуть. Это давало плоды. Но сейчас подозреваемых было слишком много, а сведений о них - слишком мало, так что ему оставалось только одно - ждать. Ждать, пока кормушка, из которой клюет птица воображения, не наполнится до краев. После встречи с гостями Окхэмов и разговора с Оборотнем он сможет отпустить эту птицу в полет.