Кроме того, когда они подошли к главной площади, его желудок жалобно заурчал.
      - Есть хочешь? - спросил он внезапно, прерывая очередное запутанное повествование Мопсы о каком-то "знатном красавчике" и трех "роскошнейших шлюхах".
      - Не то слово, - мгновенно отозвалась Мопса. - А кто будет платить?
      Лайам согласился взять эту обязанность на себя, заручившись сперва ее обещанием прямо с рассветом продолжить поиск.
      Они отыскали небольшую закусочную, и девчонка, прежде чем Лайам успел ее придержать, заказала тарелку жареной камбалы, миску рыбной похлебки, морской пирог, кувшин вина и краюху хлеба.
      - И проследи, чтобы хлеб был свежим, - приказала она изумленной официантке.
      - Да в тебя же столько не влезет! - сказал удивленно Лайам.
      - Ты только выложи денежки, а там сам увидишь.
      Покачав головой, Лайам попросил принести морской пирог и ему.
      Мопса на ветер слов не бросала. Она жадно набросилась на еду, время от времени упрекая своего спутника за то, что тот велел разбавить вино.
      - И сколько воров состоит в гильдии? - спросил Лайам, улучив момент.
      - Не знаю, - тотчас откликнулась Мопса. - Не то двадцать, не то тридцать.
      - И ты - единственная среди них дама?
      - Я? Нет, есть еще одна. Но она - классный певец. - Мопса на миг прервалась, чтобы отделить от костей огромный кусок камбалы и отправить его в рот, - самый лучший после Волка и Двойника. И еще она умеет читать книги, письма и все такое.
      - А разве ты не умеешь читать?
      В харкоутской гильдии учеников первым делом усаживали за буквари. Палица говорил, что голова его просто раскалывалась от подзатыльников строгих учителей. Зато впоследствии грамотность не раз ему пригождалась.
      - Я? Читать? Ха! Откуда? Кто стал бы меня учить? Я сомневаюсь, что Волк умеет читать, и точно знаю, что Шутник не умеет... и Белоручка, и Танцор.
      Лайам доел пирог и откинулся на спинку стула, потягивая вино. Он в очередной раз подивился из рук вон плохому обустройству местной воровской гильдии. Саузварк был, конечно, городом маленьким, но довольно богатым, и крошки с его стола вполне могли обеспечить охотникам до чужого добра приличную жизнь, - а здешние воры больше походили на побирушек. Все это очень странно, подумал Лайам. А еще странно, что Саузварк так и не обзавелся своей гильдией магов. В Торквее и Харкоуте имелись такие гильдии, равно как и в Кэрнавоне, и в Каэр-Урдохе, и даже в Карад-Ллане наряду с крепкими воровскими сообществами. Возможно, сосуществование на одном поле двух разнородных мирно пощипывающих травку общин является залогом их обоюдного процветания. Тогда не исключено, что, лет приблизительно через сто, когда в Саузварке появятся маги, здешняя воровская карада начнет походить на карады больших городов.
      "А возможно, и не начнет", - подумал Лайам, сам толком не понимая, что тут хорошо, что плохо. Впрочем, для мелкоты вроде Мопсы любые перемены были бы к лучшему.
      Девчонка тем временем смела подчистую все, что ей принесли, и, тяжело дыша, развалилась на стуле. Она, словно беременная торговка, довольно похлопывала себя по животу:
      - О боги! До чего же это приятно!
      - Ты уверена, что не хочешь съесть еще что-нибудь? Например, небольшого китенка под соусом? Или жареного бычка?
      - Может быть, заказать чего-нибудь сладкого, - призадумалась Мопса, затем с сожалением заключила: - Нет. Может стошнить.
      - А вот этого никому тут не надо, - сказал Лайам, бросая на стол несколько монет. - Когда будешь в состоянии сдвинуться с места, скажи.
      Девчонка оправилась на удивление быстро, хотя двигалась медленно и время от времени испускала тяжелые стоны. На площади они, договорившись о завтрашней встрече, расстались. Мопса, переваливаясь как утка, нырнула в толпу, а Лайам, немного подумав, решил заглянуть в казарму.
      Кессиас оказался там и пригласил приятеля поскучать вместе с ним у камина.
      - По правде говоря, Ренфорд, я очень рад вас видеть, - сказал он, держа над ровно пылающими поленьями кружку с ликером. - Дела мои идут все хуже и хуже, вот послушайте-ка, что я вам расскажу.
      На плечи Кессиаса действительно свалилось немало хлопот. В Муравейнике завелся блуждающий призрак, корабль "Удалец" спешно покинул порт, не заплатив по счетам, небо прочертила вторая комета. Канцелярия эдила была завалена письмами, требующими немедленно с этим всем разобраться.
      - Ну скажите, как можно со всей этой чепухой разобраться? - вопросил Кессиас, ошалело встряхнув головой.
      Впрочем, он не ожидал никакого ответа. Его самой большой заботой по-прежнему оставался скандал на Храмовой улице. Лайам скривился, заслышав, какие неприятности повлекли за собой попытки эдила перевести ход следствия в новое русло. Кессиас пошел с расспросами к иерархам враждующих храмов, но, видимо, повел опрос так неуклюже, что Клотен вообще отказался с ним говорить. Гвидерий раскипятился и принялся выяснять, не сам ли Клотен является вдохновителем странных действий эдила. Хранитель оружия храма Беллоны Эластр заявил, что светские власти не имеют права касаться религиозных вопросов, и весьма резко оборвал разговор.
      - Но это еще не все, Ренфорд, - это пока не самое худшее! Во-первых, люди Клотена таки сцепились с людьми Гвидерия. Ничего серьезного не стряслось, так, пара переломанных костей, - но это уже драка! Драка - и где? - на Храмовой улице! Можете вы себе такое представить? А во-вторых... - Эдил кивком предложил Лайаму придвинуться ближе и понизил голос почти до шепота, словно собирался заговорить о темных богах и боялся привлечь их внимание. - Вы слышали про вторую комету?
      Лайам кивнул и сказал, что сам видел ее.
      - Вот так, Ренфорд! Их уже две! А матушка Джеф сказала, что в соседнем селении родился теленок о двух головах!
      Ни о каком таком теленке Лайам не слыхал, но на всякий случай кивнул еще раз.
      - А теперь слушайте, - только я вам это говорю по секрету и надеюсь, что вы будете хранить этот секрет! Прошлой ночью, сразу после появления второго знамения, все свечи на Храмовой улице - все до единой! - погасли. Жрецы в один голос твердят, что никаких сквозняков не было, - свечи просто мигнули и погасли, словно кто-то одновременно потушил их щипцами.
      Лайам потер переносицу, пытаясь сообразить, что бы это могло означать. Обычно он не очень-то верил во всякие там знамения, но сейчас по спине его скользнул холодок. Лайаму вспомнились намеки матушки Джеф на то, что Саузварку грозит что-то ужасное.
      - И мало того, - продолжил эдил, и Лайам с удивлением уловил нотки растерянности в голосе бравого стража порядка, - я сегодня побывал в храме Урис. Тамошние жрецы лучше всех гадают по внутренностям животных, по коровьим лопаткам и по всяким другим вещам. Так вот, эти жрецы полдня бросали плашки с рунами и разглядывали чьи-то кишки, но наотрез отказались сказать, что они из всего этого поняли. Просто уперлись - и все! И при этом казались сильно испуганными. Как это вам?
      Лайам только пожал плечами. Обычно он пропускал подобные разговоры мимо ушей, но слова матушки Джеф накрепко засели у него в голове, и Лайам, сам того не желая, не мог не считаться с ними. Кессиас умолк, задумчиво глядя на огонь. Минуту спустя Лайам встал, набросил плащ и сказал, что ему надо идти.
      - Точно надо? - мрачно спросил эдил. - Вы уже отужинали? Жаль. Я надеялся с вами перекусить. Как там ваше расследование?
      - Довольно неплохо, - коротко отозвался Лайам. Он еще не обдумал, что можно сказать эдилу. Впрочем, говорить о том, что он установил связь с воровской гильдией, точно не стоило. Не хотелось ему сообщать и о Двойнике. Тот, кто носит удачу с собой, не должен испытывать ее понапрасну. Извините, Кессиас, но у меня сейчас просто глаза закрываются. Я вчера очень поздно лег.
      Кессиас улыбнулся, но это было лишь жалкое подобие его обычной улыбки.
      - Что ж, остается лишь пожелать вам спокойного отдыха. Вы, небось, уже подобрались к нужному человеку - а?
      Лайам сделал неопределенный жест.
      - Я пока не уверен. Надеюсь, завтра смогу сказать точно. Я намерен провести в городе весь день. Хотите - пообедаем вместе?
      До обеда он успеет прикинуть, что рассказать эдилу, а о чем умолчать.
      - Хорошая мысль. Тогда в полдень встречаемся здесь - идет?
      Лайам коротко кивнул и удалился, а Кессиас остался сидеть, уныло глядя на пылающие в камине поленья.
      Лайам явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он присматривался к Саузварку - к людям, к домам, к булыжнику мостовой, пытаясь найти во всем этом малейшие признаки перемен. Но все казалось совершенно обычным: те же толпы на улицах, редеющие по мере наступления темноты, те же факелы и падающие из окон квадраты света, те же стражники, обходящие город дозором. Но эта привычная взору картина теперь воспринималась иначе, и пахло вокруг иначе - словно после удара молнии. Город застыл в ожидании.
      За городской чертой Даймонд перешел в ровный галоп, ветер ударил Лайаму в лицо, и он вздохнул с облегчением. Мысли его постепенно переключились на дела более личного плана, но, как оказалось, лишь для того, чтобы окончательно спутаться.
      Что можно сказать Кессиасу о ходе своих поисков? Лайам не знал, как ответить на этот вопрос, и вообще не был уверен, что сможет ответить. Если он расскажет эдилу о гильдии, у того может появиться желание ее уничтожить, и Лайам волей-неволей должен будет ему помочь. Возможно, это - в главной своей сути - деяние и благое, но какая-то часть существа Лайама восставала против той роли, которую он в этом деянии был обязан сыграть. Он не мог отплатить черной неблагодарностью людям, оказавшим ему доверие. Все было бы по-другому, если бы Лайам сообщил о своих подозрениях Кессиасу прежде, чем переступил порог воровского притона. Но теперь он не считал себя вправе подводить этих людей под арест.
      Лайам вдруг сообразил, что ему даже в голову не пришло соблюсти интересы эдила и выспросить у воров, не причастны ли они хоть каким-нибудь боком к нападению на храм новой богини. Впрочем, такая попытка была бы чревата теми же осложнениями. Рассказав о полученных сведениях представителю власти, он тут же стал бы доносчиком, а этого Лайаму никак не хотелось. Конечно, можно было бы успокоить свою совесть, вообразив себя шпионом в стане врага. Но между деятельностью шпиона и действиями доносчика пролегала черта, и Лайаму уже приходилось ее для себя проводить. Он знал, что способен на многое, но только не на предательство.
      "О боги, - подумал Лайам, - и как я умудрился во все это вляпаться?"
      Но, похоже, удача опять не покидает его, какое-то божество все же следит за ним и проносит кораблик Лайама через шторма и шквалы. Это божество прихотливо, оно порой швыряет своего подопечного в жаркий огонь, но лишь для того, чтобы тут же его оттуда извлечь. Слегка опаленного и сжимающего в руках кусок хорошо пропеченного мяса. Образ получился немного странным, однако Лайам не стал ничего в нем поправлять.
      В данном случае удача привела его к Двойнику, но зато поставила перед почти неразрешимым вопросом. На одной чаше весов - эдил, на другой воровская гильдия Саузварка. Лайам устал и не хотел больше на этот счет размышлять. Пусть все идет как идет, а что будет - покажет завтра.
      Домик на берегу никогда еще так его не манил, и Лайам, пошатываясь как пьяный, поднялся по ступеням к порогу.
      "Я дома", - послал он мысль, едва не падая с ног.
      "Добро пожаловать", - откликнулся Фануил.
      "Я ложусь спать. Разбуди меня через час после рассвета".
      "Через час после рассвета", - эхом отозвался дракончик, но Лайам уже ничего не слышал. Он кое-как скинул с себя одежду, рухнул на диван и уснул еще до того, как погас свет.
      8
      Утром Фануил нырнул в сон Лайама и с помощью обычных приемов вернул хозяина к действительности, однако позволил ему еще четверть часа поваляться.
      "А теперь тебе и вправду пора вставать".
      - Почему? - громко поинтересовался Лайам и подскочил от неожиданности, заслышав возле самого уха какое-то клацанье. Оказалось, это Фануил устраивается рядышком на полу, постукивая по дереву жесткими коготками.
      - Почему? - уже спокойнее повторил Лайам.
      "Потому что тебя ждут дела".
      - Ну-ну, - проворчал Лайам и рывком сел. Спал он крепко, проспал долго и чувствовал себя хорошо. Энергично потянувшись, до хруста в суставах, Лайам встал с дивана и, натянув брюки, побрел на кухню.
      "Ты будешь пить кофе?" - спросил Фануил, труся за Лайамом, словно изголодавшийся пес.
      - Пожалуй, нет, но могу сделать чашечку для тебя, если ты очень попросишь.
      Дракончик шмыгнул мимо хозяина и запрыгнул на стол. Когда дело шло к тому, чтобы сытно поесть, ему не требовались особые приглашения. Лайам на секунду сосредоточился, и над кувшином тут же стал подниматься пар. Он налил кофе в чашечку и сотворил с помощью печки мясо для Фануила и колбаски с хлебцами - для себя.
      Фамильяр тут же накинулся на еду. Лайаму вдруг подумалось, какую странную пару они собой представляют. Сторонний наблюдатель мог бы, наверное, тронуться, увидев, как человек и миниатюрный дракон невозмутимо завтракают бок о бок, не обращая особого внимания друг на друга. Причем один из них - не будем указывать пальцами кто - обжирается сырым и не слишком приятно пахнущим мясом.
      "Сегодня ты должен найти вора".
      Фануил, завершая трапезу, водил мордочкой над чашкой с остывающим кофе.
      - Надеюсь.
      "Ты уверен, что Двойник - тот, кто нам нужен?"
      - Тот или не тот, что толку об этом думать? У меня нет возможности найти мага и нет возможности выследить вора, не состоящего в гильдии. Так что будем считать, что это Двойник.
      "Будем, раз тебе этого хочется".
      - Кто сказал, что мне этого хочется? - беззлобно отозвался Лайам. В конце концов, дракончик всего лишь отразил его мысли. И в любом случае, какое это имеет значение? Если Двойник - не тот человек, что я теряю? Книгу, жезл и ковер, которые не очень-то мне и нужны. Меня куда больше волнует вопрос, что рассказать Кессиасу.
      "Не рассказывай ничего".
      - Легко тебе говорить! С одной стороны, он - мой товарищ, с другой стороны, он - эдил. Я проник в воровскую гильдию - сделал то, что Кессиас считал невозможным, - но я не могу предать ее в руки закона. Я просто не имею на это права.
      "Эдил человек разумный. Он знает свои пределы и смиряется с ними. Скажи, что у тебя есть границы, через которые ты не можешь переступить. Он поймет".
      - Я знаю, - сказал Лайам. - В том-то и незадача. Он все поймет, но по-своему. Он только укрепится во мнении, что я - человек с двойным дном, орел, читающий в душах, непревзойденный сыщик, или придумает еще какую-нибудь чепуху. Он не увидит правды. А правда в том, что я укрываю от правосудия шайку воров, по которым давно плачет тюрьма.
      "Ты сам воровал".
      - Совсем недолго! - скривился Лайам. - Но я уж точно тогда не был таким грязным и бестолковым.
      Лайам и сам понимал, как глупо прозвучали его слова. Хорошее настроение, с которым он пробудился, давно улетучилось. Перед ним опять толклось слишком много вопросов. Жизнь и так штука не очень простая, но - о небо! - как же ее усложняют дела.
      Лайам поджал губы, смиряясь с тем, чего нельзя изменить.
      - Ладно, забудь об этом. Я придумаю, как обойтись с эдилом.
      "Ты уже у ходишь?"
      - Да, мне пора.
      "Я отправлюсь с тобой".
      - Зачем?
      "Чтобы прикрывать тебе спину".
      Отказываться от такого рода услуги было бы глупо, а Лайам уже совершил достаточно глупостей, чтобы присовокупить к ним еще одну.
      По дороге в Саузварк Лайам вырабатывал стратегию своего дальнейшего поведения и, поставив в конюшню Даймонда, стал подводить итог своим размышлениям.
      С Кессиасом он будет вести себя откровенно, но, конечно, не до конца. Нет, он ничего не станет таить, а просто скажет, что не может предоставить приятелю сведения, способные нанести гильдии вред. С другой стороны, Лайам решил эдилу помочь, уговорив Мопсу выведать у Оборотня, не приложил ли руку к попытке ограбления храма Беллоны кто-либо из местных воров. Вряд ли, конечно, так скверно организованная команда может взяться за столь дерзкое предприятие, но прояснить этот вопрос все-таки стоит. А если вдруг окажется, что кто-нибудь из его новых знакомцев в этом замешан, он настоит, чтобы Кессиас никого не преследовал. В конце концов, из храма ведь ничего не украдено, и если эдил укажет на вора, но пояснит, что тот сбежал из Саузварка, Клотен волей-неволей вынужден будет с этим смириться.
      Что же касается Двойника, если окажется, что Лайама обокрал вовсе не он, то с этим уже ничего не поделаешь. Это будет означать, что Лайам вздохнет облегченно и свалит заботу со своих плеч. Все равно ему не было никакой пользы от украденного имущества. Неприятно, конечно, что коллекция старого мага разорена, но Лайаму, как и Клотену, придется смириться с данностью.
      "Прости, старина, - обратился он к тени Тарквина, - но эти вещички теперь и тебе тоже вроде бы ни к чему!"
      Лайам хотел пошутить, чтобы как-то приободриться, но вспомнил маленькую могилку на берегу, вздрогнул и мысленно попросил прощения у мастера Танаквиля.
      Эта мысль настроила его на печальный торжественный лад и заставила оглядеться по сторонам. Он уже находился неподалеку от Храмовой улицы. В прилегающих к ней кварталах было почти безлюдно, над перекрестками висела напряженная тишина. Редкие прохожие, спешащие по своим делам, разговаривали исключительно шепотом и старались не смотреть в глаза встречным. Даже нищие стояли недвижно, не кланяясь и не раздражая слуха всегдашним нытьем.
      Лайам знал, что такое свойственно городам и особенно - городам маленьким и портовым. Почему-то считается, что сельские жители суевернее горожан, но это не более чем заблуждение. Селянам, имеющим дело с природой, присущи житейская сметка и здравый смысл, а море насущных забот не дает им погрузиться в океан беспочвенных размышлений. Они не придают значения вздорным слухам и верят лишь в то, что можно потрогать руками или попробовать на зуб. В городах же любая мелкая сплетня может в одно мгновение оказаться у всех на устах и вернуться к первоисточнику совсем на себя не похожей. Вот и сейчас Саузварк видел кометы, что-то слышал о заварушке в храме новой богини Беллоны, кого-то встревожил объявившийся в Муравейнике призрак, кто-то что-то разнюхал о тайком улизнувшем из гавани корабле В общем, не было никакой причины для беспокойства, кроме слухов, которые переплетались и разрастались, и к утру горожане стали вести себя так, словно Саузварк осажден.
      "Холод и скука, - подумал Лайам. - Людям нечем больше заняться", Торговый сезон закончился, море у берегов бороздили лишь несколько каботажных судов, маленькие мануфактуры работали в половину своей мощности. Театр был закрыт, а зверинец, размещенный в его стенах, не заслуживал особенного внимания. Неудивительно, что эта зима стала столь хлопотной для эдила.
      Неудивительно также, что и Лайам, пока добирался до бани, куда они с Мопсой наведывались вчера, успел впасть в самое мрачное расположение духа. Завидев Лайама, девчонка весело улыбнулась и бросила ему яблоко, вытащенное из кармана плаща. Лайам, вскинув руку, ловко его поймал.
      - Завтрак! - с гордостью объявила девчонка. Судя по всему, яблоко было украдено.
      - Спасибо, - отозвался Лайам. Его мрачное настроение слегка развеялось. - Надеюсь, оно добыто не где-нибудь по соседству?
      - Нет, на холме, по дороге. Бакалейщик не разорится.
      - Тогда куда мы пойдем?
      - У Двойника есть еще четыре укрытия; три тут поблизости - одно прямо в Щелке, - и еще одно на холме. Туда лучше не ходить, пока бакалейщик не успокоится.
      - Тогда пошли к ближайшему. И они неспешно зашагали в сторону порта, жуя на ходу яблоки, которыми Мопса успела основательно загрузиться. Солнце уже стояло, достаточно высоко и хотя и не грело, но навевало приятные воспоминания о весенних деньках. Здесь, вдалеке от Храмовой улицы, город уже не казался Лайаму таким скованным, люди открыто приветствовали друг друга и без малейшей доли стеснения обсуждали свои дела.
      После прогулки по первым двум адресам у Лайама сложилось впечатление, что любвеобильный Двойник вовсе не ходит у своих пассий в любимцах. Сначала они навестили совсем молодую особу, обитавшую в двухкомнатной грязной квартирке неподалеку от храма Повелителя Бурь. Она набросилась на вошедших с вопросами, куда подевался этот чертов Двойник.
      - Полегче, милая, - сказал ей Лайам, - мы надеялись, что это вы объясните, куда он девался.
      - Я?! - возмутилась девица. На вид ей было не более восемнадцати лет. - Откуда мне это знать? Этот ублюдок всегда смывается, когда подходит время платить за жилье. Вот и теперь носу сюда не кажет - уже больше недели. Он обстряпал какое-то дельце и, похоже, ко мне не вернется, пока не просадит все денежки в какой-нибудь грязной дыре!
      - А он вам не говорил, что это за дельце?
      - Мне? С чего бы вдруг? - презрительно скривила губы девица. - Он держит меня не для разговоров, а для того, чтобы было с кем скоренько перепихнуться, когда возникнет нужда.
      Лайам украдкой взглянул на Мопсу. Он знал, что та росла не на облаке, но все же...
      Девчонка со скучающим видом стояла в дверях и, похоже, совсем не прислушивалась к беседе.
      - Так-таки ничего и не говорил?
      - Ни единого слова, - заверила Лайама девица.
      - А когда он был тут в последний раз?
      - Я же вам толкую - неделю назад. Слушайте, если вы все же разыщете этого негодяя, передайте, чтобы без денег он не вздумал сюда и соваться.
      Девица явно настроилась перемыть все косточки своему ветреному кавалеру, но Лайам быстро откланялся и вытолкнул Мопсу за дверь.
      Вторая квартирка располагалась в нескольких кварталах от первой и очень на нее походила, только там обитала особа постарше и знала она побольше.
      - Ну да, он кое-что мне говорил, - с подозрением произнесла она. - А вам-то до этого что?
      - Мы договаривались с ним провернуть одно дельце, - сказал Лайам.
      Грубая ложь, но она, как ни странно, сработала.
      - Так вот оно что? - фыркнула женщина. - Что-то вы не похожи на моряка!
      - Ну...
      - Знаю, знаю, это лишь маскарад. Ну ладно. Теперь слушайте, что я скажу. Похоже, этот паршивец надул вас. Он, скорее всего, уже провернул это дело. В одиночку или с кем-то еще. Его нет дома уже три дня.
      - Как же так? - произнес Лайам, изображая беспокойство и стараясь обходиться общими фразами. - Он не мог в одиночку пойти на такое опасное дело! Он должен был дождаться меня.
      Женщина громко рассмеялась:
      - Скажете тоже - опасное! Небольшая прогулка на лодке и обычный взлом! Опасное! Да вы, наверное, попросту новичок!
      Лайам глуповато улыбнулся:
      - Пожалуй, вы правы.
      - Боюсь, вы так им и останетесь. Двойник, по всему судя, обошелся без вас.
      Продолжать разговор было бы неразумно. Лайам предпочел удалиться, сокрушенно вздыхая и сетуя на людское коварство.
      Оказавшись на улице, Мопса одобрительно кивнула Лайаму:
      - Складно врешь, дядя.
      Лайам в ответ одарил ее изысканным полупоклоном:
      - Я готов следовать куда вы прикажете, леди.
      - Потопали к Щелке, - сказала девчонка и свернула в переулок, ведущий в сторону городской площади, увлеченно о чем-то болтая. Но Лайам не вслушивался в ее болтовню: он размышлял.
      Итак, Двойник ушел на дело в ту самую ночь, когда был ограблен дом Тарквина. Из этих двух фактов могло быть сделано лишь одно заключение, но моряк и лодка сбивали Лайама с толку. Зачем Двойнику понадобилось куда-то там плыть? И куда же он, в конце концов, подевался?
      "Отмечает свою удачу, - в десятый раз ответил себе Лайам. - Сидит где-нибудь и пропивает денежки, вырученные за мои вещи". Это предположение не очень-то радовало, но Лайам уже смирился с мыслью, что поиск придется продолжить. Отыскав Двойника, он тем самым встанет на след, ведущий к скупщику краденого или к клиенту, заказавшему кражу. Мысль о клиенте влекла за собой сонм новых вопросов, но Лайам на время решил их отложить.
      Так все-таки - зачем Двойнику нужна была лодка?
      Когда наконец ответ всплыл из глубин сознания, он оказался на удивленье простым. Трудно подкрадываться к дому впотьмах и по крутой скалистой тропе. Еще труднее карабкаться по ней с грузом. Двойник решил не рисковать, а потому вышел в море - на веслах или под парусом, - миновал Клыки и вдоль берега добрался до бухты Тарквина. Вот почему он выбрал в подручные моряка.
      Мопса продолжала болтать, но Лайам перебил ее на середине фразы:
      - Двойник брал заказы? - Мопса умолкла и недоуменно взглянула на спутника:
      - Что?
      - Заказы. Случалось ли так, чтобы кто-то поручал Двойнику украсть какую-то вещь?
      Конечно, этот вопрос следовало бы задать много раньше. Ведь даже если Двойник - тот самый вор, что его обокрал, это мало что объясняло. Он как-то должен был пройти через магическую защиту. А это означало, что у него был помощник, и скорее всего - маг. Иначе зачем Двойнику понадобились бы потертый ковер, здоровенная книга и сомнительного вида железка. В доме было полным-полно диковин поинтереснее.
      Однако ответ Мопсы оказался совсем таким, на какой он рассчитывал.
      - Нет, - твердо заявила девчонка. - Волк никому не дает этого делать. Однажды, это было давно, один торговец - не то Анкус Марциус, не то мастер Готтард, а может, даже кто-то из Фрипорта - уговорил кого-то из наших стащить у другого торговца пергамент с важными записями, но вышел скандал. Все открылось, и Чудила чуть не добрался до нас. После этого Волк строго-настрого запретил нашим красть не для себя.
      - Хотя Двойник может его не послушаться, - добавила Мопса, чуть поразмыслив. Очевидно, эта мысль только что вошла в ее голову. - Он постоянно спорит с Оборотнем, что вору можно, а что нельзя. Даже легиум ему не указ. Двойник очень умный.
      - А кто такой этот Чудила?
      Мопса наморщилась, словно пытаясь сообразить, шутит Лайам или нет.
      - Кто такой Чудила? - переспросила она.
      - Ну да.
      - Чудила это и есть Чудила. Черпак. Большой Пес, вожак своры легавых.
      Псами, равно как и черпаками, в декламации именовались стражники, значит, Большой Пес - это...
      - Эдил? Эдил Кессиас?
      - Ну а кто же еще? - фыркнула Мопса. - Можно подумать, ты не знаешь Чудилу.
      Сарказм, с которым Мопса произнесла последнюю фразу, показался Лайаму странным, и он нахмурился, размышляя, что же девчонка имеет в виду. С какой такой стати она решила, что он должен знать начальника городской стражи?
      Они добрались до Щелки. Лайам скептически оглядел винную лавку, располагавшуюся прямо напротив глухой стены здания городского суда, и свирепо покосился на Мопсу. Сюда они могли заглянуть и вчера, сразу после того, как повстречались. Но делать нечего, Лайам толкнул узкую дверь. Под ногами вошедших захрустели бутылочные осколки. В лавке пахло табачным дымом, прокисшим вином и кое-чем еще, менее приятным для нюха. Осторожно передвигаясь, Лайам подошел к креслу, в котором спал, закинув ногу на ногу, коренастый, крепко сбитый мужчина. Сидевший у кресла пес угрожающе зарычал, обнажив поблескивающие в полумраке клыки, и спящий дернулся с воплем:
      - Вон! Пошли вон, ублюдки!
      Затем он открыл глаза и увидел застывших на месте гостей. Мужчина сплюнул и провел рукой по лысой, как яйцо, голове.
      - Прошу прощения. Вы кто такие?
      Тон его голоса никак нельзя было назвать дружелюбным. Лайам кашлянул.
      - Я ищу человека, которого зовут Двойником... - заговорил было он, но лысый мужчина оборвал его фразу.
      - Впервые о нем слышу, - прозвучал мгновенный ответ. - Здесь таких не бывало. Мопса локтем ткнула спутника в бок.
      - Вы точно в этом уверены? - спросил Лайам. - Мне нужно передать ему через вас пару слов. Двойник говорил, что вам можно довериться.
      Лысый потеребил двумя пальцами кончик толстого носа и с подозрением уставился на Лайама. Он открыл было рот, намереваясь что-то сказать, но тут пес вновь зарычал. Лысый развернулся и наотмашь ударил животное.
      - Заткни свою пасть, ублюдок! - приказал он, потом повернулся к Лайаму:
      - Мне можно довериться, но сам я не могу доверять людям, которых не знаю. - В его голосе внезапно проснулась строптивость, а сам хозяин лавки стал походить на мальчишку, которому велено вымыть уши. - Не могу, да и не хочу. Я слыхом не слыхивал о вашем приятеле. Мне и без того хватает хлопот.
      Хлопот у яйцеголового крепыша и вправду хватало. Беспорядок тут был жуткий, на полу повсюду валялись пустые бутылки и поблескивали лужицы то ли вина, то ли мочи. Воняло в лавке невыносимо. Однако ее хозяина заботило, как видно, не это. Он уставился в пол и задумался, покусывая губу. Лицо его приобрело обеспокоенное выражение; крепыш рассеянно опустил руку и погладил собаку.
      - Друг мой, - негромко произнес Лайам, стараясь не выводить его из задумчивости, - если вдруг вы увидите Двойника, передайте ему...
      - Я его не увижу! - выкрикнул мужчина, вскакивая с кресла. Пес также вскочил и зарычал. - Не увижу! Я его совершенно не знаю! Убирайтесь отсюда вон!
      Пес кинулся на гостей, и те бросились наутек, предпочитая не выяснять, сумеет ли хозяин лавки поймать животное за ошейник.
      Они добежали чуть не до бани, пока полное изнеможение не повелело им остановиться, чтобы перевести дух. Хриплый лай пса разносился по всей Щелке и все еще до них долетал.
      - Ну и приятели у твоего Двойника! - заметил Лайам.
      Тяжело дышащая Мопса нахмурилась.
      - Он знает Двойника. Он врет.
      - Не сомневаюсь.
      Врать-то он врет, но - почему? Лайам не понимал причин вспышки ярости, так внезапно охватившей хозяина лавки и так некстати прервавшей его раздумье. Впрочем, эта загадка вряд ли имела отношение к делу, и Лайам отправил ее в дальний ящик сознания, где уже давно пылились другие.
      - Ладно, двинемся дальше. У нас ведь остался только один адресок. Будем надеяться, что Двойник прячется там.