Откуда она знает, что у злоумышленника была борода? И почему так быстро разобралась, к чему Лайам клонит?
      - В таком случае у вас не должно быть причин таить от меня назначение серых грифонов.
      Лайама вдруг охватило предчувствие близкой удачи. Правдами или неправдами расследование подходило к концу. Неприятно, конечно, что на него возлагают ответственность за какие-то будущие события, но с событиями прошлого он должен был разобраться. Хотя бы в общих чертах.
      Жрица, почувствовав возбуждение гостя, погрозила ему пальцем, но все-таки уступила.
      - Вы правы, сэр Лайам. У меня действительно нет на то никаких причин. Есть ли они у кого-то еще - вот в чем вопрос.
      - Это вам лучше знать, леди.
      Леди Смерть устремила взгляд на огонь, и черты ее вдруг обрели величавость. Ту самую величавость, какую Лайам в ней так тщетно искал еще секунду назад и которая, скорее всего, являлась подлинным отражением величия самого Лаомедона - бога, призванного решать вопросы жизни и смерти и потому раздумчиво взвешивающего каждый свой шаг.
      Минуту спустя жрица очнулась.
      - Что вам известно о каменных грифонах, сэр Лайам?
      - Только то, что один из них сейчас томится в храме Беллоны и что в вашем святилище находится около двух десятков изваяний этих существ.
      - И ничего более? - поинтересовалась леди Смерть уже без улыбки. Лайам заколебался.
      - Я читал, что они часто появляются на кладбищах и на полях сражений, подстерегая добычу, ибо поедают души умерших.
      - Это неверно. На полях сражений их действительно можно встретить, но на кладбищах - никогда. И они вовсе не поедают души умерших. Грифоны самые доверенные слуги Лаомедона, более приближенные к нему, чем, скажем, я или другие наши служители. Им вменено в обязанность доставлять души избранных в серые земли, души тех, кому велением неба или праведностью поступков назначено обитать в их прекраснейших уголках. Аурик Великий отправился в серые земли на спине каменного грифона, и Асцелин Эдр, и поэт Рэадр. И многие другие, не снискавшие громкой славы при жизни, но по своей смерти получившие высшее благословение. Достаточно ли вам такого ответа?
      Сцевола сказал, что они изловили грифона после схватки с бандитами и что ни один из служителей Беллоны в этом столкновении не пострадал. Неужели какой-то праведник затесался в разбойную шайку?
      - Если каменные грифоны - самые доверенные слуги Лаомедона, то ему вряд ли понравится, когда одного из них заколют на жертвенном алтаре.
      - Да, - согласилась жрица. - Наш господин будет весьма опечален.
      Но ведь она совсем недавно сказала, что никто из служителей властелина людских судеб не пытался проникнуть в соседний храм. Тут крылось противоречие. Последовала длинная пауза, и Лайам воспользовался ею, чтобы собраться с мыслями и привести их в порядок.
      - Мне, пожалуй, пора, - сказал он в конце концов.
      - Похоже, мы все обсудили, - сказала женщина, поднимаясь с кресла. Идемте, сэр Лайам, я вас провожу.
      Они прошли через укромный садик, потом в молчании двинулись по длинному коридору со сводчатым потолком. Возле выхода Лайам остановился и указал на ряды изваяний:
      - Скажите, их кто-нибудь когда-нибудь видел?
      - Настоящих грифонов или тех, какие поставлены здесь?
      - И тех, и других.
      - Живого каменного грифона можно видеть сейчас в храме Беллоны, бесстрастно произнесла леди Смерть. - Но изваяния? Нет. Усопших вносят в храм через другую дверь, проводят обряд очищения, а затем через нее же выносят. Здесь же-в обители Лаомедона - никто из мирян до вас не бывал.
      Тут до Лайама дошло, какую великую честь ему оказали. Но это открытие вовсе не привело его в несказанный восторг.
      - Благодарю.
      Он потянулся было к дверной ручке - и задержался опять.
      - Четвертый способ. Четвертый способ, посредством которого боги общаются с нами. Вы так его и не назвали.
      Возможно, женщина улыбнулась, но в коридоре было темно, а к тому моменту, как в дверной проем хлынул солнечный свет, лицо ее было серьезно.
      - Они являются лично, - сказала жрица. - Всего вам хорошего, сэр Лайам. "Ну, она хоть, по крайней мере, не выясняла, маг я или не маг", подумал Лайам, когда дверь за его спиной бесшумно закрылась, и обвел взглядом тупик. Конечно, в последние дни тут бывало довольно шумно, но до прибытия новой богини в конец Храмовой улицы редко кто забредал. Самое подходящее место для святилища, интересующегося лишь мертвецами.
      Впрочем, у Лайама были заботы важнее, чем размышления о том, правильно или неправильно разместился на саузваркской земле Лаомедон. Сведения, которые он получил (вернее, которые ему сообщили), придавали совершенно новое направление всему ходу поисков. И хотя Лайам пока что не представлял, как эти сведения применить, он понимал, что ему следует как можно скорее пообщаться с эдилом.
      На Храмовой улице по-прежнему было тихо, толпа зевак разошлась, и неестественная тишина заполонила округу. Главная площадь совсем опустела, лишь несколько мужчин отирались у кабачка Хелекина, да какая-то горожанка поспешно пересекала открытое ветру пространство. Юбки ее реяли, словно паруса корабля, застигнутого внезапной бурей. Интересно, как широко успело расползтись беспокойство? "Скоро весь этот город будет трястись от ужаса под кроватями", - подумал Лайам.
      Кессиас находился в казарме. Эдил увлеченно и быстро покрывал каракулями лист белоснежной бумаги. Когда Лайам подошел, он отложил перо и протянул приятелю листок погрязнее.
      - Один из парней Клотена сунул эту писульку стражникам и потребовал, чтобы ее немедленно доставили мне, но имя там - ваше. Правда, писавший изрядно его переврал.
      Лайам взял сложенный вчетверо листок и повертел в руках. Записка действительно была адресована ему.
      - Читайте-читайте, - буркнул эдил. - Я только закончу письмо к его высочеству, и мы все обсудим.
      Лайам, уже разворачивавший листок, замер.
      - Вы пишете к герцогу? А, простите, о чем?
      - Сообщаю ему о своем решении запретить поединок. Я прикидывал и так, и сяк, но все равно выходит, что добром он не кончится. Мой запрет поможет сохранить враждующим иерархам лицо - как Гвидерию, так и Клотену, а мне не придется возиться с последствиями, - вызывающе произнес эдил, словно ожидая, что ему тут же начнут перечить.
      - Не думаю, что это разумно.
      - Объясните мне, почему?
      Лайам развернул листок.
      - Сейчас, только прочту записку.
      Кессиас раздраженно пожал плечами и вновь ухватил перо.
      Судя по всему, послание было составлено малограмотным человеком, об этом свидетельствовали и большие корявые буквы записки, и множество перечеркнутых слов.
      "Мастер Лайам Ренфорд, - гласил текст, - я пишу вам по поручению иерарха Сцеволы. Он просит вас встретиться с ним завтра утром, до боя. Иерарх Клотен не возражает. Приходите, как рассветет".
      Подписи не было, да в ней не имелось и надобности. Лайаму представилось, как широкоплечий, приземистый кэрнавонец корпит над письмом, тщательно подбирая слова и с натугой пытаясь перенести их на бумагу. Если бы он и сомневался, что после появления незримого войска в новом святилище что-то произошло, то титул, которым теперь именовался Сцевола, уничтожил бы эти сомнения. Вопрос был в другом: признал ли Клотен возвышение молодого жреца? Лайам не верил в великодушие вздорного иерарха. Похоже, храм Беллоны попросту раскололся, и одна часть служителей грозной богини признала ее благословение истинным, а другая - возглавляемая, несомненно, Клотеном, отвергла его.
      Лайам передал записку эдилу и, дождавшись, когда тот ее прочтет, наскоро изложил ему ход своих размышлений.
      - И более того, я полагаю, - прибавил он, - что именно потому Клотен и поспешил бросить Гвидерию вызов. Он хочет уничтожить Сцеволу, возможно подстроив тому какую-то пакость. Он сделает так, что юноша проиграет, и, таким образом, разногласия в новом храме сойдут сами собой на нет.
      - И наш негодяй по-прежнему будет там всем заправлять, - согласился Кессиас. - Тем больше причин запретить поединок.
      - Да, но у меня в запасе есть еще кое-что.
      - То, что вы почерпнули из вашего визита в одно не очень веселое заведение?
      - Вы правы.
      Лайам почти дословно пересказал эдилу свой разговор с верховной жрицей Лаомедона, даже не убоявшись пролить несколько свет на свое прошлое. Он поначалу хотел опустить какую-то часть беседы, но потом решил от этого отказаться; ему надоело таиться от друга.
      Естественно, именно эта часть и вызвала наибольший к себе интерес.
      - И что же это за повеление богов вам довелось по случайности выполнить?
      - Неважно, - буркнул Лайам и поспешно добавил: - Я потом как-нибудь расскажу. Главное, над чем стоит задуматься, это над утверждением, что завтра в Саузварке никто не умрет, а также меня беспокоит плененный грифон, судьба которого жрицу, похоже, вовсе не беспокоит. Я все же не верю, что никто из ее подручных так-таки и не попытался пробраться в соседний храм.
      Кессиас внимательно посмотрел на товарища:
      - Но ведь ее пророчеству насчет завтрашнего дня вы поверили?
      Лайам открыл было рот, чтобы ответить, но тут же умолк и задумался.
      - Не знаю. Однако вы правы. Зачем бы ей говорить правду в одном случае и лгать в другом?
      - Именно, - сказал эдил, пожимая плечами. - Но как бы там ни было, я хочу вас спросить, отсылать мне это письмо или нет?
      Вот и заводи себе настоящих друзей. Не успеешь оглянуться, как они начнут заваливать своей кладью твою и так переполненную тележку. Со стороны эдила просто нечестно подбрасывать ему этот груз. Если не остановить поединок, любой его исход может повлечь за собой беспорядки, а виноват в том будет Лайам. Нет, Кессиас не унизится до упреков, он, конечно, возьмет всю ответственность на себя, но вина Лайама от этого не умалится.
      "Скрести пальцы в манере южан, - сказал он себе, - и надейся, что удача с тобой".
      - Пусть все остается как есть.
      Кессиас с тяжким вздохом смял начатое письмо.
      - Я так и знал, что вы именно это и скажете. - Он бросил скомканную бумагу в огонь. - Итак, что мы делаем дальше? Вы хотите разобраться с этим грифоном? Наверное, мне стоит извиниться за то, что я поначалу отнесся к вашей идее с большим холодком.
      - Ну кто же мог знать, что все так обернется? Я и сам все еще чувствую себя ошарашенным. Вопрос в другом: как нам эту версию все же проверить? Не можем же мы сесть у храма Лаомедона и спрашивать каждого выходящего оттуда служителя, имеется ли у него борода?
      - Незачем, - отозвался мгновенно Кессиас. - Служители Лаомедона, как и служители Урис, бреются начисто. Не знаю, как там насчет всех остальных мест, но на головах этих ребят не сыщешь ни волосинки. Такому порядку подчиняется даже матушка-Смерть. Лайам уныло кивнул. Он и не подумал усомниться в словах Кессиаса. Тот очень многое знал о местных обычаях, гораздо больше, чем какой-то чужак с чисто выбритым подбородком.
      - Но мы ведь не можем хватать каждого бородача и тащить его к Клотену на опознание.
      - Не можем, - согласился эдил, довольно оглаживая свою бороду. Некоторые могут это неверно истолковать.
      Мужчины умолкли, погрузившись в свои размышления. Кессиас, положив перед собой еще один белоснежный лист, принялся что-то на нем рассеянно рисовать. Лайам встал, чтобы пройтись по комнате. Он подошел поглядеть, чем занят эдил, потом понял, что тот всего лишь понапрасну переводит бумагу весьма приличную и, надо сказать, дорогую. Кажется, эдил это понял и сам: он с озадаченным видом отодвинул листок и поднял голову.
      - Вы думаете, они попытаются проделать это еще раз?
      - Что - это? - удивился Лайам.
      - Ну, освободить грифона или обчистить сокровищницу. Неважно, что. Но предпринять вторую попытку они ведь могут?
      - Могут, - сказал Лайам, плохо соображая, что тут к чему. - Ну и?
      - А когда? Клотен после той ночи выставил такую охрану, что мышь мимо не прошмыгнет. Даже и пробовать бесполезно. - Эдил поощряюще улыбнулся; он явно ожидал, что Лайам тут же ухватится за его мысль. - Так когда же они могут предпринять эту вторую попытку? Ну, Ренфорд, соображайте, не молчите, как пень! Они полезут в храм только тогда, когда охрана ослабнет.
      До Лайама наконец-то дошло:
      - Во время завтрашнего поединка!
      - Вот именно, Ренфорд! Во время поединка! А вы ведь как раз завтра пойдете туда. Или вашей милости будет желательно проигнорировать приглашение нового иерарха?
      "Да, это может сработать", - подумал Лайам и кивнул. Шанс на успех, правда слабенький, но все-таки был. И имелась причина войти в храм Беллоны. Он может поговорить со Сцеволой, а потом как-нибудь задержаться в святилище и дождаться, пока все не уйдут. А там, если незнакомцы появятся, нетрудно будет поднять тревогу, а если никто не придет... Впрочем, об этом пока что незачем думать. В крайнем случае, если Клотен его обнаружит, он скажет, что остался покараулить брошенный без присмотра сундук.
      - Но гарантий, как вы сами понимаете, нет, - предостерег Кессиас. Они могут и вообще не явиться. Это, в общем, скорее враки, чем истина, что преступников тянет на места преступлений.
      - Вы правы, - согласился Лайам. - Но попробовать стоит.
      - Значит, так мы и порешим. Но это, как я понимаю, не единственная ваша забота. Кстати, вы собираетесь заниматься этим призраком или нет?
      Лайам сказал, что да, собирается, - в основном из жалости к безумной, не находящей покоя душе.
      Впрочем, неплохо будет задать этой душе пару вопросов. Что ж, возможно, матушка Джеф сумеет ее придержать.
      - Пожалуй, мне стоит наведаться домой, - сказал он эдилу. - Я вернусь ближе к вечеру.
      - Вам понадобятся помощники для вечерней прогулки?
      Лайаму вспомнилась ухмылка Шутника и недобрый взгляд, брошенный им через площадь. Теперь карада знает, что чужак связан с эдилом. Несколько стражников за спиной определенно ему бы не помешали. Но при этом Лайам не хотел подставлять под удар Оборотня, если тот все же решится прийти.
      - Да нет, мне хватит одного Боулта.
      - И то лишь потому, что он умеет держать язык за зубами?
      Лайам улыбнулся. Пора бы уже ему и привыкнуть к способности Кессиаса все схватывать на лету.
      - Совершенно верно. Не хотите ли вы со мной пообедать?
      Они договорились встретиться в заведении Хелекина, и Лайам отправился на конюшню. По дороге к бухте Лайам с удовольствием размышлял о пользе ловушек. Задержав дух Двойника, он сможет выяснить, верны ли некоторые его подозрения, тем более что вопросы теперь будут задаваться не наугад. Вторая ловушка, правда, могла не сработать, но капкан остается капканом, даже если к нему не идет зверь. К тому же негромкий внутренний голос говорил Лайаму, что засада в храме совсем не окажется даром потраченным временем.
      Тот же самый голос заставил его отправиться прямиком в библиотеку. Лайам даже не стал расседлывать чалого, а просто ослабил подпруги и привязал его у дверей.
      "Странно, - прозвучало в мозгу Лайама, пока он проглядывал книжные полки. - Очень странно, что эта жрица так много о тебе знает".
      - Ты полагаешь? - рассеянно отозвался Лайам; его внимание было приковано к книгам.
      "Да. И возможно, она права?"
      Лайам оторвал взгляд от полок и посмотрел в сторону дверного проема, там на пороге уютно устроился Фануил.
      - В чем? В том, что я, сам того не ведая, могу быть полезен богам? А почему бы и нет? Такое уже случалось. Вопрос в другом: каким именно богам я должен способствовать? И на каких уровнях бытия? И если из нас двоих кто-то философ, пусть также ответит: есть ли у меня выбор?
      "Ты не веришь в предопределение?"
      - Нет, но это неважно. Важно, во что верят боги. И если они верят в предопределение, всем прочим остается с ними лишь согласиться, разве не так?
      "Не знаю".
      - Это был вопрос, не требующий ответа. Дракончик сморщил мордочку, что свидетельствовало о его глубокой задумчивости.
      "Твои мысли разбросаны", - после довольно продолжительной паузы заявил он.
      Лайам кивнул; он и вправду позволил себе на какое-то время расслабиться, размышляя о загадочной роли рока в жизни людей. Пожав плечами, он вновь повернулся к полкам и принялся, постукивая пальцами по корешкам, читать названия книг.
      В сборниках басен, стихов и в записках путешественников нужных ему сведений содержаться никак не могло, равно как и в многочисленных трудах по истории. Толстые тома, посвященные магии и колдовству, Лайам тоже вниманием не побаловал; в них могло бы найтись что-то полезное, но ужасное изложение материала делало их во многом совершенно невразумительными, а сейчас ему некогда было просматривать сотни страниц в погоне за крупицами знаний. Оставались книги по философии, однако и они были столь объемисты, что Лайам нахмурился и опустил руки.
      "Что ты ищешь?"
      Дракончик, несомненно, знал, что ищет Лайам, - или мог бы тотчас узнать, - но он, по-видимому, захотел сделать Лайаму приятное. Приличия есть приличия, их следует соблюдать.
      - Я хочу побольше узнать об уровнях бытия - эфирном и астральном так, кажется, их именуют? И еще о серых землях и о том, как они соотносятся с нашим миром. Ты говорил, что Тарквин умел заглядывать в другие миры, и я надеюсь, что тут найдется подходящая книга.
      "Найдется. Нижняя полка, справа. Она так и называется "Уровни бытия"".
      - Просто замечательно, что ее не назвали иначе.
      Ученый труд со столь многообещающим названием обнаружился именно там, где и сказал Фануил; его обложка слепилась с обложками соседних томов, и когда Лайам потянул книгу за корешок, она вынулась не сразу и с легким треском. На обрезе ее лежал толстый слой пыли;
      Лайам дунул, и в воздух поднялось грязноватое облачко.
      - Как видно, Тарквин частенько в нее заглядывал?
      "Нет", - отозвался дракончик. Лайам не стал объяснять уродцу, что это шутка, у него появилось занятие поважнее. Страницы толстого фолианта были исписаны мелким, убористым почерком, столь плотным, что хвостики букв верхних строк зачастую наползали на нижние строки. Пристроив тяжелую книгу на согнутом локте, Лайам принялся проглядывать ее, в надежде обнаружить хотя бы какую-то схему или рисунок. Но оказалось, что вся книга - от корки до корки - заполнена только текстом.
      - Я этого никогда не прочту, - простонал он в конце концов, потом со стуком захлопнул том и водрузил обратно на полку. - У меня нет в запасе свободных полутора лет - а если бы и были, я все равно бы уже через полгода ослеп.
      "Я читал эту книгу".
      Лайам удивленно воззрился на мелкую тварь.
      - Ты? Каким это образом? - Лайаму тут же представилось, как его фамильяр с умным видом водит мордочкой над разворотом огромного фолианта. А как ты перелистывал страницы - хвостом?
      Фануил фыркнул.
      "Когда мастер Танаквиль читал ее, я мысленно шел следом. Он всегда позволял мне читать вместе с ним, потому что я все запоминаю".
      - Так уж и все?
      "Все".
      - Так что ж мы теряем время?! Ты же можешь мне обо всем рассказать!
      "Книга слишком толста, чтобы..."
      Лайам вскинул руку, останавливая поток рассуждений уродца.
      - Неважно. Это не имеет значения. Просто расскажи о том, что мне нужно знать.
      "Тебе нужно узнать о разных уровнях бытия".
      - Фануил! - раздраженно воскликнул Лайам. - Я знаю, что я хочу узнать, потому что именно этого я не знаю! И я хочу, чтобы ты помог мне восполнить пробел!
      "Я понял, мастер".
      Лайам с трудом разжал кулаки.
      - Ну что ж, приступай.
      Дракончик полуприкрыл веки и посмотрел на хозяина, затем встряхнулся, словно пес, выбравшийся из воды, и принялся вталкивать ему в голову мысли. Постепенно в мозгу Лайама стала вырисовываться странная картина мироустройства.
      Книга если только ей можно было верить, утверждала, что существует четыре уровня бытия: земной, небесный, эфирный и астральный. (Эти уровни Фануил, не отступая от книжных страниц, в дальнейшем стал именовать планами.) Возможно таких уровней-планов и больше, но доказательств тому пока не имеется. Земной план - это окружающий мир, небесный - место, где обитают боги и где располагаются серые земли.
      Эфирный и астральный планы, - пояснял довольно путанно Фануил, но Лайам в конце концов его все-таки понял, - это не столько миры, столько границы пересечения двух основных уровней. Серебряная нить, которая связывает его с Лайамом, существует в плане эфирном, поскольку именно этот план соотносим с вещами духовными.
      - Духовными от слова "дух"? Душа и все ей подобное?
      "Да".
      - Так вот зачем каменным грифонам умение перемещаться в эфирном пространстве - чтобы переносить души умерших в серые земли.
      "Возможно. Фокус матушки Джеф, с помощью которого она показала тебе души усопших, также связан с эфирным планом".
      - И что, Тарквин, сосредоточившись, мог заглянуть в этот план?
      "Мог. И довольно свободно".
      Лайам скрестил руки, привалился спиной к шкафу и задумался над услышанным. Призраку Двойника следовало бы пересечь эфирный план чтобы отправиться в серые земли, но он этого почему-то не сделал. Возможно, призрак либо оказался отрезанным от этого уровня, либо просто там заблудился. Стоя под дверью таверны, он твердил что-то о птицах, которые его донимают, а еще о том, что ему никак им не помочь. Может быть, за душой Двойника прилетали каменные грифоны? Нет, вряд ли. Черная жрица сказала, что грифоны являются лишь за великими праведниками, а Двойника трудно назвать даже хорошим малым. Правда, Мопса вроде бы неплохо к нему относилась. И относится и сейчас, если еще не знает, что тот мертв.
      "Ты хочешь узнать про астральный план?"
      - Это относится к делу?
      "Не очень. Этот уровень даже более загадочен, чем эфирный. Вероятно, именно там зарождается магия".
      - Я думал, магия исходит от богов, - удивился Лайам.
      "Кажется, нет. Согласно этой книге и мнению мастера Танаквиля, источник магии существует отдельно от божественной силы. Когда я замечаю магическое действие, это происходит в астральном пространстве".
      - Ты что - видишь всплеск магической силы?
      "Скорей, ощущаю - как вспышку жара. - Дракончик умолк, и Лайаму показалось, что тот подбирает слова. - Я не могу объяснить, но это не то, что можно видеть глазами".
      - Ну ладно, - сказал Лайам. - Раз ты считаешь что астральный уровень не очень нам нужен, оставим его. Меня куда больше занимает эфирный план. Тарквин мог входить в него?
      "Там не так много места. Тарквин умел путешествовать по нему, но это не совсем путешествие".
      Дракончик снова умолк, однако Лайам не стал ожидать, пока уродец вновь раскачается.
      - Ну, неважно, - махнул он рукой. - Так, значит, Тарквин этот уровень знал?
      "Да, и хорошо".
      Лайам вдруг почувствовал, что очень устал. Он тяжело выдохнул и оттолкнулся от шкафа.
      - Вопросы, вопросы, вопросы... О боги, как мне все это осточертело!
      "Приляг, отдохни. Если ты собираешься ловить привидение, вряд ли тебе удастся выспаться этой ночью".
      Диван, на котором обычно Лайам ночевал, манил его к себе прохладой мягких толстых подушек. Пожалуй, вздремнуть действительно стоит. Сейчас, когда сквозь стекло потолка в помещение льется солнечный свет, он все равно не проспит слишком долго.
      - Пожалуй, так я и поступлю.
      Он тяжело опустился на диван и вытянулся во весь рост. Ох, до чего же приятно расслабить плечи! Лайам утонул в подушках, чувствуя, как напряжение оставляет его.
      "Тогда приятного сна. Можно, я полетаю?"
      - Можно, - пробормотал Лайам, потянулся и закрыл лицо вывернутой рукой. - Только через пару часов подними меня, если я разосплюсь.
      Маленький дракон удалился, а Лайам с наслаждением сделал пару глубоких вдохов. Тщетно. Сон почему-то не шел.
      Тело его было совершенно расслаблено, спазмы, сводившие мышцы, куда-то девались, а вот мозг, едва стих стук коготков Фануила, пришел в непонятное возбуждение.
      - Проклятие! - пробормотал Лайам.
      Фануил когда-то сравнил его мысли со стаей вспугнутых, беспорядочно мечущихся птиц. Они и сейчас походили на птиц, только кружили на этот раз более-менее стройно, то уносясь в заоблачные высоты, то кидаясь со всех сторон на какую-то цель.
      Если Фануил мог целиком процитировать целую книгу, почему же его пояснения к ней были такими беспомощными? Лайам еле-еле сумел увязать их в единое целое. Интересно, как действует память дракончика? Возможно, она избирательна и образует напластования, не проникающие друг в друга. Впрочем, в мозгу существа, напрочь лишенного чувства юмора, может твориться все что угодно.
      Лайам убрал руку с лица, но не стал открывать глаз.
      Может ли так случиться, что призрак Двойника упоминал именно о серых грифонах? Черная жрица говорила, что иногда они являются за душами людей, не снискавших при жизни славы, но, если Лайам правильно ее понял, обладавших достоинствами, ставившими их с великими праведниками мира сего в один ряд. Нет, вряд ли Двойник в глубине своего существа таил несказанные добродетели. Просто призрак, пользуясь языком матушки Джеф, малость свихнулся, так что все, что он молол, скребясь в дверь кабачка, вполне могло оказаться пустой болтовней.
      Лайам открыл глаза и уставился в потолок.
      И кстати, чего же ждет от него Лаомедон? Да, собственно, и Лаомедон ли? Леди Смерть заявила, что ему предначертано сослужить службу богам, но каким, объявить почему-то не захотела. Однако если жрицу направил вовсе не Лаомедон, почему же тогда именно ей было поручено передать сообщение? Лайам всегда настороженно относился к богам, и то, что они ждут от него каких-то поступков, не внушало ему особых восторгов. А вдруг он ошибется и вызовет тем самым неудовольствие вышних сил? Или все дело поставлено так, что он ошибиться не может?
      Лайам перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку, пытаясь усилием воли заставить себя уснуть.
      Что же произошло в храме Беллоны? Сцевола объявил себя иерархом, но, очевидно, при всем при том сидит под замком и по приказу Клотена выйдет, как миленький, на поединок. А там...
      - Проклятие!
      Лайам выбранился и сел. Нет, уснуть ему явно было не суждено. Закрыв глаза, он послал мысль Фануилу:
      "Я уезжаю. Вернусь поздно ночью".
      "Может, мне к вечеру тоже отправиться в город?" - тут же отозвался дракончик.
      "Да, - согласился Лайам после короткого раздумья. - Прилетай к девяти в Щелку".
      Он заглянул на кухню, выхватил из печки румяную булочку и, в два приема расправившись с ней, поспешил на террасу. Вдали, над сланцево-серым, вскипающим белопенными гребнями океаном носился силуэт Фануила. Некоторое время Лайам следил за полетом дракончика, потом решительно повернулся и вновь зашел в дом.
      Когда он сбегал по широким ступеням к Даймонду, в руках у него была еще одна булочка, а на поясе - меч.
      15
      Когда Лайам пересек городскую черту, уже вечерело.
      Он не поехал на этот раз обычной дорогой, а погнал Даймонда севернее, по обнаженным зимним полям, возделываемым трудолюбивыми руками селян, но они быстро уступили место вересковым пустошам. Путь его изредка пересекался водоотводными канавами и болотистыми низинками.
      Иногда в этих низинках теснились скромные жилища селян, зачастую укрытые со стороны моря купами крепких деревьев, и Лайам объезжал их стороной. Временами ему встречались и дома пороскошнее, принадлежащие либо видным саузваркским торговцам, имеющим достаточно средств, чтобы содержать загородное жилье, либо здешним дворянам. Но жизнь знати Южного Тира, быстро терявшей прежние преимущества, во многом теперь зависела от течения городской жизни. Об этом непреложно свидетельствовала сама планировка поместий. Точней, и планировки-то никакой не было, ибо хозяйственных построек, способных полностью удовлетворить нужды землевладельца, вокруг обособленных строений не наблюдалось, кроме того, сами строения, обычно выглядывающие из распадков между холмами, имели непомерное количество окон, а подходы к ним ничем не были защищены.
      Огибая город по широкой дуге, Лайам насчитал семнадцать подобных домов - он совершенно безнаказанно проезжал мимо них. В одном месте какой-то мужчина, выводивший из сарайчика лошадь, даже приветливо помахал рукой одинокому всаднику. Случись такое в Мидланде, владелец земли тут же вскочил бы в седло и погнался за нарушителем, чтобы потребовать пошлину или, по крайней мере, наградить нахала парочкой оплеух.
      Чтобы отвлечься от докучливых размышлений о делах, ожидающих его в ближайшее время, Лайам стал воображать себя вражеским лазутчиком, изучающим местность вокруг Саузварка. Конечно, зимой, когда почва покрыта снегом, а погода весьма ненадежна, никакой враг бы сюда не полез. Да и ранней весной дожди, превращающие вересковые пустоши в болота, превратили бы заодно в безнадежное дело любую осаду. А вот летом город мог оказаться легкой добычей - стоило лишь подойти к нему с юга. Селяне и здешние помещики не смогли бы оказать особого сопротивления, а там от грохота сапог завоевателей затряслись бы ремесленные кварталы. Лайам видел, как на ладони, живописные изломы крыш Норсфилда и Аурик-парка. Мощеные улицы этих районов беспечно перетекали в проселочные дороги, - и нигде не наблюдалось никаких укреплений. Любая армия овладела бы Саузварком в один день.
      "Даже если бы она не была незримой", - подумал Лайам, и это вернуло его к насущным вопросам. Даймонд стал забирать на юг, а седок, не обращая на то внимания, погрузился в раздумья.
      Незримое, но шумливое войско вряд ли имело своей целью перепугать горожан. Скорее всего, оно и являлось тем самым знаком, о котором молил свою богиню Сцевола. Этот знак дал юноше право на звание иерарха, но почему-то не вывел его из-под опеки Клотена.
      И как ни странно, новоявленный иерарх собирался рискнуть жизнью на поле чести. Впрочем, леди Смерть твердо сказала, что завтра никто не умрет, но что это утверждение могло означать? Она также сказала, что ни один человек из ее храма не пытался проникнуть в обиталище новой богини. Однако Лайам теперь был твердо уверен, что ночные гости, вызвавшие в стане Беллоны переполох, шли вовсе не за сокровищами, а именно за грифоном. Тут в мозгу Лайама мелькнула странная мысль: а как выглядит бог, которому поклоняется черная жрица? В черном храме, по крайней мере там, куда был допущен Лайам, не имелось ни одного изображения Лаомедона.