"Но ты ведь не маг".
      "Да, - согласился Лайам и заставил себя призадуматься. Что бы там ни думали о нем остальные, он ведь и вправду не маг. И значит, формальных прав хранить эту книгу у него действительно нет. С другой стороны, Проун в этом смысле ведет себя тихо, да и в Уоринсфорде она оказалась полезной. Подождем, пока я не разберусь с бумагами из Дипенмура. Если станет понятно, что книга еще пригодится, я придержу ее у себя, а потом уничтожу. Если же нет, я не мешкая уничтожу ее. Хорошо?"
      "Это будет разумно",- ответил уродец.
      Лайам снова принялся загорать.
      Местом ночлега госпожа Саффиан выбрала постоялый двор, стоявший на перепутье. Там от дороги, по которой они ехали, ответвлялась другая, уводящая на восток. Проун, за весь день не удостоивший Лайама ни словечком, стал требовать себе отдельную комнату и помрачнел, узнав, что возможности получить ее нет.
      Брови Лайама от столь оскорбительного демарша засранца сами собой полезли на лоб, но он промолчал. В своем щегольском наряде и с расцарапанной физиономией толстый квестор был слишком смешон, чтобы всерьез его принимать.
      Однако госпожа Саффиан в конце концов обратила внимание на натянутость между ее подчиненными и не на шутку обеспокоилась. Лайам понял это, когда она пригласила к ужину Иоврама. Этот ход оказался в какой-то мере удачным. Старик послужил буфером между враждующими сторонами. Его неизбывный юмор скрасил застолье, и мрачная физиономия Проуна весь вечер оставалась в тени. Когда унесли тарелки, толстый квестор встал, скованно поклонился вдове и удалился. Иоврам, засуетившись, поспешил откланяться тоже.
      Когда и Лайам собрался отправиться восвояси, госпожа председательница жестом остановила его. Она долго смотрела в огонь, словно приводя свои мысли в порядок. Лайам терпеливо молчал.
      - В этом году ареопаг действует скомканно, - наконец заговорила она, не отводя взгляда от очага. - Этого следовало ожидать. Что-то идет не так, что-то мы упускаем, где-то не можем свести концы с концами. Будь мой супруг жив, все шло бы иначе. - Она откашлялась и посмотрела на собеседника.
      Лайам, к своему удивлению, не обнаружил в ее глазах ни слез, ни иных признаков скорби. Лицо вдовы было спокойным, а взгляд - твердым.
      - Мастера Саффиана с нами, однако, нет, потому у нас множество недочетов. Например, взять этого Каммера - мой муж сразу вычислил бы его, найдя верную нить в клубке совпадений. В этом Акрасий был просто неподражаем, глядя на вещи, он их видел насквозь. Нам очень его не хватает. Я до него не дотягиваю. Можно сказать, его не хватает во мне.
      Вдова вновь замолчала, пощипывая кончик своего крючковатого носа и раздраженно помахивая рукой. Лайам, со своей стороны, не мог ничего придумать в ответ. Он просто не понимал, к чему она клонит. Через мгновение руки женщины успокоились, она бросила их на колени и снова заговорила.
      - Вот что я хотела сказать, квестор Ренфорд. У нас возникла проблема. Я вижу, что вы с квестором Проуном несовместимы, как масло и вода. Понимаете, после смерти главы ареопага он ожидал, что уголовные дела передадут ему. Его самолюбие уязвлено. Более того, он по натуре... вспыльчив. Прошу вас, будьте терпимее с ним, квестор Ренфорд.
      - Конечно, - заговорил было Лайам, но осекся, увидев, что она еще не закончила.
      - С другой стороны,- продолжала председательница ареопага, суровым взглядом пригвоздив собеседника к месту, - вы должны понимать, что в деле, которым мы занимаемся, многое может идти не так, как нам хочется. И если какой-то отчет попал бы к вам в руки чуть позже, то что, собственно, могло бы от этого измениться? Его ведь, так или иначе, все равно бы отдали вам.
      На сей раз она закончила и явно ожидала ответа, но Лайам не мог оправиться от изумления.
      "Значит, эта скотина нажаловалась на меня!"
      - Простите, госпожа председательница,- пробормотал он, наконец. - Но если речь идет о документах, которые я попросил у квестора Проуна...
      - Да, о них, - сказала вдова. - Вы слишком давите на него, а ведь на нем лежит основная тяжесть работы. Считается, что дела, относимые к разряду особенно тяжких, труднее вести, чем дела рядовые, но это не так. Вы не должны забывать, что рядовых дел куда больше, и чаще всего они очень запутаны. Я поручила вам особо тяжкие случаи, поскольку их мало, уважаемый квестор, а вовсе не потому, что сочла вас лучшим.
      Подавив протест, Лайам с минуту молчал.
      - Я понимаю это, госпожа председательница,- сказал он после паузы,- я вовсе не утверждаю, что сведущ в делах суда больше, чем квестор Проун. Но именно потому я и просил его выдавать мне бумаги пораньше. У меня мало опыта, мне думалось, что прилежание должно, хотя бы частично, его заменить.
      Вдова Саффиан подняла голову, скептически глянула на него и вскинула руку.
      - Конечно, и вы в чем-то правы, да и поздно уже о том говорить. Однако очень была бы вам благодарна, если бы вы впредь постарались не волновать квестора Проуна. У него и так много забот.
      Лайам покорно развел руками.
      - Как прикажете, госпожа.
      Удовлетворенно кивнув, она снова заговорила:
      - В Кроссрод-Фэ нас ожидают лишь рядовые дела. Вам об этом известно?
      - Да. Квестор Проун мне сообщил.
      - Хорошо. Я думала было просить вас поработать с ним вместе, но вижу, что это было бы неразумно. - Лайам молча вознес благодарность богам. - Так что вы, похоже, будете там свободны. Я была бы вам очень признательна, квестор, если бы вы подготовили для архива отчет о смерти этого Каммера. Опишите всю цепочку событий, которая к ней привела, изложите там свои мысли, упомяните о методах, какими вы пользовались, расследуя это дело. Понимаете, он погиб без суда, и погиб... необычным образом.
      В том, как она произнесла окончание фразы, таился упрек, словно Лайам один был виноват в смерти мага. Он хотел было спросить, в чем причина такого к нему отношения, затем передумал. Вдова хочет получить объяснительную, она получит ее.
      - Как прикажете, госпожа председательница.
      "В конце концов, не я ткнул его в бок алебардой. Я корчился в судорогах, и перерезать глотку собирались мне самому". У него даже холодок прошел по спине от жуткого воспоминания.
      - Благодарю, - сказала вдова и кивнула, отпуская его. - Доброй вам ночи, квестор.
      - Доброй и вам ночи, сударыня.
      Лайам собирался посвятить этот вечер отчету из Дипенмура, но делать нечего, он направился к выходу из столовой, прикидывая, что бы ему в этой дурацкой объяснительной написать.
      * * *
      Ранним утром ареопаг вновь тронулся в путь по дороге, уводящей прочь от Уорина. Та забирала вверх по пологим холмам, и лошади были пущены шагом. Когда солнце поднялось выше, далекая дымка над горизонтом, которую Лайам принимал за полосу облаков, оказалась горами.
      Фануил спросил, решил ли мастер оставить "Демонологию" при себе, и тот вынужден был признаться, что перечитать отчет не сумел. "Мы с госпожой председательницей... капельку поболтали. В общем, время ушло".
      "Ты должен решить",- ответил дракончик.
      Поскольку мысли уродца не выражали каких-либо чувств, Лайам зачастую не понимал их подоплеки. Впрочем, сейчас он не был склонен воспринимать что-то всерьез - день обещал быть прекрасным. Даймонд шел размашистым шагом, и возможность угодить под арест казалась Лайаму смехотворной.
      "Сегодня вечером я все решу. Не стоит так волноваться!"
      "Решай поскорей".
      "А чего ты боишься? Какая разница, уничтожу я ее или нет? Я ведь могу запомнить все наизусть и вызывать этих лордов по памяти?"
      "Ты не способен".
      "Зря сомневаешься. Вот возьму и вызубрю что-нибудь. Хотя бы ради забавы".
      Дракончик, восседавший на холке чалого, изогнул шею и уставился на него.
      "Забавного в этом мало".
      "Как знать, как знать!" - Лайам во весь рот ухмыльнулся.
      Сообразив, что хозяин шутит, Фануил отвернулся и замолчал.
      Когда ареопаг сделал привал на обед, небо с поразительной скоростью стали затягивать тучи. Страшный ливень разразился уже через час. Дорогу, несмотря на водоотводные канавы, вскорости развезло, и колонна растянулась в цепочку. Каждый всадник старался держаться на расстоянии от других, чтобы не быть заляпанным грязью.
      Ливень после первых порывов перешел в нудный дождь, поливавший поезд остаток дня, и потому постоялый двор, подвернувшийся на пути, вызвал всеобщую радость. Общий зал придорожной таверны заполнился мокрыми, лязгающими зубами людьми. Лайаму повезло, нытье Проуна возымело успех - им подыскали разные помещения. Он забрал свои сумки у рыженького мальчугана и пошел за вертлявой служаночкой, которая привела его в маленький закуток под кровлей, крытой соломой.
      - Вряд ли это можно назвать комнатой, сэр, - сказала девушка, - но крыша не протекает.
      - Ну, так чего еще мне желать?
      Девушка призадумалась, потом учтиво присела и вышла, пообещав вернуться за мокрой одеждой. Пока Лайам переодевался, Фануил, как собака, пытался встряхнуться. Толку от этого было мало, так что пришлось вытирать его простыней.
      - Будь ты настоящим драконом, ты бы выдохнул огоньку, и мы сразу бы высохли и согрелись.
      "Вот еще, - возразил дракончик, сползая с его колен. - Думаю, мне достаточно простыни, а тебе - полотенца".
      - Устраивайся,- сказал Лайам, направляясь к дверям. - Только, смотри, не катайся по всей постели!
      Внизу его отругала служанка за то, что он сам принес ей свои мокрые вещи. Она предложила подать ему ужин наверх, сообщив, что другой квестор и госпожа ужинают отдельно. Остальные путники уже сидели за длинным столом - в общей комнате первого этажа, они пили бульон и жаловались на погоду. Над их плащами, развешанными по потолочным балкам, клубился пар, благо все помещение прогревал огромный очаг - ревущий и пышущий жаром.
      - Нет, - заявил Лайам. - Я никуда не пойду. Я поем вместе со всеми. Кроме старика Иоврама и парнишки-слуги, он никого тут толком не знал, а потому постарался пристроиться возле старшего клерка.
      Когда Лайам сел, разговор за столом утих, но затем потихоньку возобновился. Охотно потеснившийся Иоврам приветливо ему улыбнулся, и вскоре новому гостю стало казаться, что он сидит здесь с начала застолья. Клерки смеялись, перешучивались со слугами, болтали о мелочах, сетуя на непогоду. Собравшиеся единодушно сошлись во мнении, что нынешняя весна очень походит на прошлогоднюю, только та была много хуже. Затем разговор перешел на дела, и все опять же единодушно решили, что Лонсу Каммеру равных среди преступников нет. По крайней мере, в последние годы. Остальные дела, вкупе с историей Хандуитов, были признаны так себе - средненькими. Один из клерков принялся было обсуждать приговоры, но на него зашикали и заставили дурака замолчать. И писцы, и все остальные держались достаточно дружелюбно, но скованно - еще бы, ведь с ними ужинало значительное лицо.
      - Скажите пожалуйста, квестор,- спросил вежливо кто-то, - как вам служится в ареопаге?
      - Очень неплохо, - ответил Лайам, - только работать приходится с негодяями.
      Поначалу его не поняли - лица вытянулись, застолье затихло, - и тут Иоврам расхохотался, и вскоре хохотали уже все. После этого остатки скованности исчезли и собравшиеся стали относиться к Лайаму гораздо теплее. Шутку шепотом передавали друг другу и с восхищением обсуждали даже конюхи, сидевшие в дальнем углу. Лайам приосанился, но тут же себя одернул. Дело не в том, удалась ли шутка, а в том - кто пошутил.
      Он с удовольствием выпил три чашки бульона, потом встал, и остальные тоже начали подниматься, отодвигая скамьи и стулья.
      - Благодарю за приятно проведенное время. Доброй всем ночи. Пойду-ка я спать.
      Ощущал он себя неловко, словно солдат, получивший чин капитана и плохо соображающий, как ему теперь обращаться к своим недавним товарищам. Однако, если в его поведении и были огрехи, никто их, вроде бы, не заметил. Вслед ему неслись нестройные пожелания спокойного сна.
      * * *
      Крыша и вправду не протекала. Дождь рассеянно стучал по соломе, но в закутке было сухо и даже уютно. Ложе Лайама представляло собой деревянную раму с переплетением провисших веревок, на них был наброшен тюфяк. Он долго ерзал всем телом, прежде чем нашел позу, удобную для просмотра бумаг. Фануил копошился рядом, пристраиваясь так, чтобы видеть страницы, ибо хозяин, несмотря на неоднократные просьбы уродца, распускать серебристый узел не захотел.
      Он стал читать и тут же понял, что это нелегкое дело. "М-да, господин Грациан явно не мастер пера!" Продравшись через очередной головоломный абзац, Лайам уныло вздохнул. Кажется, госпожа Саффиан намекала, что они с этим малым похожи. Теперь он вовсе не был уверен, что ему сделали комплимент. "Просто абракадабра какая-то, другого слова не сыщешь!" Лайам потер глаза и еще раз пошел на штурм трудного места, но его отослали к факту, о котором забыли упомянуть. Он загнул угол страницы и перешел к другой.
      Когда Лайам стал наконец понимать, в чем, собственно, дело, свеча его, стоявшая на полу, на две трети уменьшилась в росте. Итак, рыбацкий поселок Хоунес, расположенный на земле графа Райса, урожденного Гальбы, в течение трех месяцев недосчитался троих ребятишек. Исчезли две девочки и один мальчик. В отчете не говорилось, были ли обнаружены их тела, однако в ближайшей к поселку пещере нашли рубашку одной из девочек и ножик мальчишки. И рубашка, и ножик были в крови, а на полу пещеры виднелся "рисунок квадратного круга", начертанный голубым мелком.
      "Стало быть, книгу мы попридержим",- подумал Лайам.
      "Попридержим",- кивнул Фануил.
      Остальное скрывалось в тумане. Намекалось, что пещера является вроде бы склепом, но чьим - непонятно. "Тела усопших не потревожены" - и весь разговор. Упоминались также ключи от пещеры, один из которых принадлежал местному жрецу Котенару, а другой - матушке Аспатрии, дипенмурской искательнице теней. Возможно, именно они и подозревались в убийствах детей, а возможно, и нет, и это Лайама так разозлило, что он выругался - площадно и вслух.
      - Что не так с этим отчетом? - спросил он Фануила.
      "Похоже, его составляли частями - в разные дни".
      - В разные годы! - прорычал Лайам свирепо. Уродец был прав: текст бессвязен, с прорехами, перескакивает с темы на тему, перенасыщен ссылками на обстоятельства, описаний каковых не содержит, - сущее мучение такое читать. Даже почерк невероятно неряшлив. Куспиниан по сравнению с автором этого документа - изысканный каллиграф.
      Кто совершил преступление - жрец или ведьма? Есть ли против них другие улики - кроме каких-то ключей? А не могли эти ключи иметься у кого-то еще? Ответ скрывался в тумане.
      "И как, черт побери, можно "замкнуть пещеру"? - спросил Лайам у Фануила, швыряя отчет на пол и откидываясь на постель. - Подумать только! История затрагивает жреца и ведьму, состоящую на герцогской службе, а изложена так, словно речь идет о краже столовой ложки!"
      "Возможно, в Дипенмуре, на месте, эдил Грациан нам толково все объяснит".
      "У меня зарождается подозрение, что эдил Грациан просто олух".
      Свеча почти догорела и заморгала, но горящий фитиль, не сдаваясь, продолжал плавать в лужице воска.
      - Потуши ее, хорошо? И разбуди меня завтра пораньше. Я хочу поговорить с госпожой Саффиан.
      Фануил слез с кровати и потащился к свече. Его громадная тень заплясала на потолочных балках. Уродец постоял возле моргающего огонька, склонив голову набок, затем резко взмахнул крыльями.
      Пламя угасло.
      Он стоял в знакомом подвале и смотрел в водосборник. С низкого потолка в вонючую лужицу падали капли - большие, черные, извивающиеся, словно пиявки, одна за другой, одна за другой.
      "Вставай",- слышалось после каждого всплеска.
      Кап. "Вставай". Кан. "Вставай". Кап. "Вставай".
      Он проснулся под монотонный шелест дождя. В комнате было черно, как в яме.
      - Эй, приятель, а ты не знаешь ли заклинаньица, способного зажигать свечи?
      Через мгновение комната осветилась.
      "Это совсем ненадолго. Воска почти что нет".
      Лайам быстро оделся и даже собрал сумку, но выйти из помещения не успел. Искать дверь ему пришлось уже ощупью. Клерки и слуги сидели вокруг большого стола, словно никуда и не уходили. Квестора встречали улыбками, спрашивали, как он провел ночь.
      - Чудесно, - сказал Лайам и сел около Иоврама. Спину его, памятую узлами веревок, ощутимо поламывало, но он все-таки улыбнулся. - Госпожа председательница еще не спускалась?
      Служанка поставила перед ним деревянное блюдо с ветчиной, сыром и хлебом.
      - Она завтракает в своей комнате, господин.
      - И скоро спустится, - пообещал ему Иоврам. - Нам еще ехать и ехать.
      Лайам, сооружая себе сэндвич, кивнул. Желание говорить с госпожой Саффиан у него, в общем, пропало. Вряд ли она что-нибудь ему объяснит. Он чувствовал, что его клонит в сон, потом вспомнил, что забыл причесаться. "Ничего, малость проедусь по дождичку, и все будет в порядке!" Мысль не добавила бодрости. Стекло единственного окна, темневшего в дальней стене помещения, заливали потоки воды.
      Клерки и слуги, сидевшие за столом, выглядели не лучше его, и это служило Лайаму утешением, пока в общий зал не спустился Проун свежевыбритый, нарядный, умытый. Как-то все же сумел устроиться человек!
      "И тебе не мешало бы вовремя подсуетиться, - выругал Лайам себя, потом успокоил: - Но все равно ведь сейчас все перемажемся, разве не так?"
      Он дожевал сэндвич, подхватил Фануила и направился к выходу, не глядя на толстого квестора, который нудно втолковывал своему малому, в какой очередности следует складывать вещи в сундук.
      Выйдя за дверь, Лайам устроил дракончика под навесом, а сам шагнул в дождь. Холодная вода смыла остатки сна и пригладила волосы. Он снова шагнул под навес, встряхнулся и обнаружил рядом своего мальчугана, держащего в руках его плащ.
      - Накиньте-ка, квестор. Он совершенно сухой.
      Он набросил плащ поверх мокрой туники и улыбнулся.
      Двери постоялого двора распахнулась, выпуская наружу слуг, которые, ежась, побежали к конюшне.
      - Сумки нести?
      - Да. Только возьми кого-нибудь себе в помощь, - добавил он, но парнишка был уже далеко. В голове Лайама тут же возникла жалостная картина: бедный ребенок, обремененный непосильной поклажей, падает в грязную лужу.
      Вода затекала за ворот. Нахмурившись, Лайам вышел под дождь и зашагал к конюшне. Глупо прятаться от дождя, если минут через пять все равно промокнешь до нитки.
      "Те, кому не нравятся путешествия, - уныло подумал он,- обычно сидят дома".
      14
      Моросило весь день. Мелкий холодный дождь и копыта коней превратили дорогу в сплошную жижу. Все заседатели ареопага, начиная с госпожи Саффиан, все клерки и слуги были с головы до ног забросаны липкой грязью. Поезд двигался без остановок и все равно прибыл на место с большим опозданием.
      Проехав под высоченной аркой, Лайам стер грязь с лица и, удивленно моргнув, натянул повод. Лошадь, идущая сзади, ткнулась мордой в круп Даймонда. Лайам двинул вперед своего усталого скакуна и огляделся.
      Со всех сторон к поезду ареопага спешила стража, свет пламени факелов отбрасывал длинные тени, выхватывая из темноты ряды то ли колонн, то ли столбов, подпиравших гигантскую шатровую крышу. Порывы ветра трепали натянутую между внешними столбами холстину, местами порванную и пропускавшую дождь. Всадники инстинктивно посылали коней к центру двора, стараясь убраться подальше от изводившей их целый день непогоды. Один лишь Лайам застыл неподалеку от въезда, с изумлением осматривая невероятное сооружение.
      - Ну и громадина, совсем как торквейская парящая лестница, - сказал он Фануилу, прибавив мысленно: "Только та не под кровлей!" Он посмотрел на всадников, сбившихся в кучу, они являли собой нечто вроде островка на озерной глади, где свободно мог разместиться еще десяток таких островков. Крытый приют для двух сотен конников! Лайам восхищенно присвистнул. "Я такого еще нигде не видал!"
      "Торквейская лестница интересней, она парит с помощью магии",- напомнил ему - и совершенно некстати - дракончик.
      Слишком уставший, чтобы искать подходящую фразу, способную поставить уродца на место, Лайам просто покачал головой и спешился, поморщившись от хлюпанья в сапогах. Расторопный сынок конюха, вынырнув словно бы ниоткуда, принял поводья с готовностью, которой, похоже, были нипочем ни дорожная грязь, ни тяготы путешествия в непогоду. Он поклонился и пообещал немедленно доставить господину багаж.
      В дальней стене двора, из которой ребрами выдавались каменные строения, виднелись двери. Одна была приоткрыта, пропуская свет, суливший тепло. Возле нее стояли вдова Саффиан с квестором Проуном, в окружении лиц, встречающих ареопаг. Лайам поспешил туда, сунув Фануила под мышку. По пути он прикидывал, как бы повежливее кому-нибудь намекнуть, что ему просто необходима горячая ванна.
      - А вот и квестор Ренфорд, - сказала вдова.- Наш новый товарищ.- Она стала поочередно называть имена встречающих. - Госпожа Тарпея, наместница герцога в Кроссрод-Фэ, отец Энге, здешний искатель теней, и квестор Казотта.
      Лайам, не выдавая своего удивления, сначала поклонился наместнице широколицей приземистой женщине лет сорока, с гривой невероятно густых светлых волос. Отец Энге, высокий и тощий, как жердь, дернул себя за длинную бороду, и голова его склонилась в поклоне.
      - Почти чародей, с вашего позволения, - добавил он.- Добро пожаловать в Кроссрод-Фэ.
      - Добро пожаловать,- сказала Тарпея.
      - Добро пожаловать, квестор Ренфорд, - произнесла и присевшая в реверансе Казотта, когда Лайам к ней повернулся. Когда она выпрямилась, он тут же позабыл о дорожных невзгодах. Казотта была прелестным созданием одних с ним лет или чуть помоложе - с очаровательной белозубой улыбкой и каштановыми, свободно струящимися по плечам волосами.
      - Благодарю, - выдохнул он, стараясь сдержать свою идиотскую и не повинующуюся его воле улыбку. - Я бесконечно счастлив здесь оказаться.
      Отец Энге коротко хохотнул. Ему почему-то все это показалось забавным.
      Часом позже Лайам ужинал в обществе новых знакомых, представляя собой всех членов ареопага. Вымытый, переодетый в сухое, он словно бы заново народился на свет. И Проун, и вдова Саффиан настолько устали, что предпочли поскорее улечься спать. Вдова вежливо извинилась, квестор тоже пробурчал что-то похожее на извинения и тут же потребовал, чтобы его одежду вычистили и высушили к утру.
      -Я ни на ком не видел столько атласа и серебра, - сказал отец Энге, толкая локтем Казотту.- А эти разрезы! Он всегда был модником, но все-таки не таким. Как видно, теперь у него появились деньжата! Он что, получил наследство, любезный квестор?
      - Не знаю, - ответил Лайам, - я с ним всего с неделю знаком.
      Казотта обменялась улыбками с Энге.
      - При более близком знакомстве он вам не покажется лучше.
      - Хватит, - проворчала наместница. - Квестор Проун - такой же чиновник, как мы, и заслуживает уважения. - Молодая женщина покорно склонила голову, признавая справедливость упрека. Лайама это движение умилило.
      Этот ужин, уступая по роскошеству убранства и количеству яств пирам, задававшимся ареопагу Куспинианом, явно превосходил их в другом отношении. Собравшиеся сидели тесным кружком, отрезая поочередно мясо от ляжки оленя, и болтали на разные темы. Лайам чувствовал тут себя не заезжим официальным лицом, а, скорее, гостем в незнакомом семействе. Ему пришлись но душе и шумливая (несколько странноватая, правда) веселость отца Энге, и материнские нотки в голосе хозяйки застолья. "А на коллегу Казотту просто приятно смотреть..." Гостя ни на секунду не оставляли в покое. Его тормошили, его забрасывали вопросами. Что делается в Уоринсфорде? Оправился ли наконец Саузварк? От чего ему следовало оправиться? Разумеется, от явления новой богини. Потом, к концу трапезы, всем захотелось узнать, как проходит работа суда и в какой мере участвует в ней новый квестор. Услыхав, что Лайаму поручили вести дознания по особо тяжким делам, отец Энге с Казоттой расхохотались.
      - Ох, как, наверное, злится на вас наш любезнейший Проун! - тощий искатель теней накрутил на палец конец бороды и со счастливым видом принялся ее дергать.
      - Еще бы - при таких шелках да при атласе, - звонко прощебетала Казотта, - никому не придется по вкусу копаться в рутинных делах!
      Наместница осуждающе посмотрела на весельчаков и повернулась к гостю.
      - Понимаете, - извиняющимся тоном сказала она, - раз уж так вышло, что госпожа Саффиан возглавила ареопаг, все ожидали, что ее место займет квестор Проун.
      Вспомнив, что говорила по поводу его назначения вдова, Лайам неловко пожал плечами.
      - Особо тяжкие случаи поручены мне, поскольку их не так уж и много. С меньшим количеством дел человеку без опыта справиться легче.
      - Легче? - удивилась Казотта, потом рассмеялась. - Легче! Как же! Держите карман! Мастер Акрасий никогда не сказал бы такого. Он относился к этим делам с огромным вниманием, как к самой трудной части судейской работы! О нет, квестор Ренфорд, запомните: вам отданы эти дела потому, что наш толстый мошенник...
      Тарнея хлопнула ладонью по столу так, что подпрыгнули кружки.
      - Все, хватит болтать! - Молодая женщина тут же смолкла, изобразив на лице серьезность. - Ужин окончен. Попридержите свои языки! Отец Энге, покажите квестору Ренфорду его комнату.
      Наместница походила сейчас на рассерженную мамашу, пытающуюся приструнить расшалившихся отпрысков, а вовсе не на начальницу, дающую нагоняй своим подчиненным. Хотя Казотта потупилась, а искатель теней, засуетившись, вскочил, вид у обоих был не особенно виноватый. Лайам поблагодарил всех за приятно проведенное время, поклонился и пошел следом за Энге.
      Ночью дождь прекратился, и первые лучи солнца, упав на лицо Лайама, пробудили его. Он выбрался из постели и подошел к окну. И увидел лес, уходящий в холмы. Солнце освещало сейчас только верхушки деревьев. Мокрые и сверкающие, они служили прибежищем для множества птиц, весело перекликающихся друг с другом.
      Его комната - почти келья (с голыми каменными стенами и полом, узкой постелью и столиком для умывания) - находилась на третьем этаже похожего на казарму строения, в том торце его, каким оно сращивалось с толщей стены. Высунувшись из окна, Лайам присвистнул. Его изумили размеры стены - она тянулась ярдов на сто к северу и ярдов на двадцать (до закругления) к югу. Он постоял пару минут и пошел одеваться.
      Слуги, наверное, трудились всю ночь, ибо одежда, которую он отдал им вечером, была вычищена и аккуратно сложена на умывальном столике. Лайам выбрал синюю шерстяную тунику и плотные брюки серого цвета. Затем он позвал Фануила.
      - Пойдем погуляем.
      Дракончик охотно засеменил рядом с хозяином по длинному коридору. Лайам шагал вдоль нескончаемых окон, пока не нашел спуск во двор. Стражники убирали холстину, защищавшую крытый плац от ветра и непогоды, и окрестности стали видны. На юге темнел все тот же лес, на западе грязной лентой среди зелени рощиц тянулась дорога. А севернее раскинулась огромная площадь. Там, наверное, и проходили ярмарки, знаменитые на весь Таралон.
      Отец Энге, провожая Лайама к отведенной ему комнатушке, успел рассказать кое-что об истории этих мест. Около пятисот лет назад здесь по велению Аурика Великого возвели казармы для королевского легиона. Позднее, когда легион был распущен и королевская власть ослабела, эти казармы отошли к герцогам Южного Тира. Те стали держать в них гарнизон раз в десять меньший, а остальное пространство отдали торговому люду. Сухопарый искатель теней скорбно покачал головой и заявил, что копошащиеся тут ныне вояки и купчики подобны детишкам, играющим в гробнице гигантов.
      Лайам пересек крытый двор и вышел на площадь, в центре которой возвышалась чаша фонтана. За ней - на дальнем краю вымощенного камнем пространства - виднелось еще что-то вроде ряда казарм, объединенных общей стеной. Порыв ветерка донес до Лайама аромат свежего хлеба. Он встрепенулся и зашагал по каменным плитам, выщербленным и окантованным мхом. Фонтан, который ему пришлось обогнуть, также сильно порос мхом и почти развалился.
      "Однако для пяти пролетевших веков все это выглядит очень неплохо".
      "Да, мастер", - откликнулся Фануил.
      Справа от казарм к толще стены примыкал каменный подиум, обнесенный аркадой. Лайаму захотелось его осмотреть, но желание перекусить было сильнее.
      "Наверное, именно там стояли отцы-командиры, обращаясь к своим легионерам, проводя смотры, отдавая приказы..."
      "Крепость из всего этого никудышная", - охладил его пыл Фануил.
      "Тут не было крепости. Тут располагались только казармы. Опорная база королевского легиона. Оборонные сооружения возводились на побережье. Внутри страны царило спокойствие. Таралонцы в те времена не грызлись, как псы".
      Запах хлеба усилился. Лайам вплотную приблизился к тому, что и становилось собственно ярмаркой, когда начинался торговый сезон. Между казармами все было перегорожено, заставлено ларьками, киосками и прочими будками, пригодными для хранения товаров. Сейчас большая часть этих строений была заколочена досками, а меньшая вообще пустовала. Правда, люди уже тут сновали, разгребая завалы и готовясь к наплыву гостей, а какой-то предприимчивый пекарь вытаскивал из печи, не угасавшей, наверное, со времен легиона, горячие хлебы. Лайам купил у него сдобную булку и, заметив, с какой опаской окружающие посматривают на Фануила, предпочел вернуться к фонтану. Там он уселся на бортик пустующего бассейна и с аппетитом умял восхитительно вкусную сдобу.
      Он порадовался, что прихватил с собой ящичек для письма - в надежде найти где-нибудь незанятый стол. Отчет, обещанный им председательнице ареопага, ему хотелось составить с особым тщанием и в условиях максимально комфортных. Однако после вчерашнего ливня на солнышке было так хорошо, что Лайам решил обойтись без удобств и углубился в работу. Часом позже на него набрела госпожа Саффиан. Лайам, привалившись спиной к расколотой чаше фонтана и положив на колени ящичек, сосредоточенно грыз перо.
      - Доброе утро, квестор Ренфорд. Лайам вздрогнул от неожиданности, потом неуклюже - сражаясь с выскальзывающими из рук бумагами, ящичком и пером встал и поклонился.