Лайам говорил, но сознательно опускал добрую половину из того, что видел, и старался не говорить о себе. Он избегал лишних подробностей, особенно когда речь заходила о войнах, в которых ему доводилось участвовать, и не упоминал о неблаговидных деяниях, которые вольно или невольно приходилось ему совершать. Но леди Неквер была проницательна и порой ловила его на нестыковках каких-либо мелочей. Она делала логичные выводы и порой подмечала в событиях такие взаимосвязи, что у Лайама от изумления расширялись зрачки.
      Лекция переросла в беседу, и хотя хозяйка дома стала поглядывать на песочные часы, стоявшие на буфете, интерес ее ничуть не ослабевал. Чем ближе к вечеру, тем больше вопросов слетало с ее уст и тем старательнее она старалась продлить разговор.
      В конце концов в разговоре возникла пауза. Лайам откинулся на спинку кресла и сосредоточил внимание на своем остывшем бокале. Уже совсем стемнело. Капли дождя ползли по оконным стеклам, отливая в свете свечей золотом и серебром.
      - Пожалуй, мадам, мне пора уходить. Уже вечереет, и мне кажется, вы устали.
      Произнеся эти слова, Лайам не шелохнулся. Ему хотелось посмотреть, как отреагирует леди Неквер.
      Леди Неквер долго молчала, а когда она наконец заговорила, в ее словах не было и намека на то, что она поняла, что ей сказал Лайам.
      - Скажите, сэр Лайам, в своих странствиях вам никогда не встречались двойники наших Клыков?
      Вопрос прозвучал глухо. Казалось, что женщину вновь стало одолевать тайное беспокойство.
      - Двойники Клыков?
      Вопрос поверг Лайама в недоумение, но хозяйка дома решила, что причиной заминки является его нетвердое знание южного диалекта.
      - Я хотела сказать - их подобие. Что-нибудь похожее на Клыки.
      - Ну, мадам, мне встречались мели и рифы огромной протяженности. Встречались и почти такие же скалистые берега, как в окрестностях Саузварка. Но ничего столь впечатляющего, как Клыки, я не видел нигде.
      - Впечатляющего? - эхом повторила леди Неквер - точнее, почти шепнула.- Скажите лучше - убийственного или неумолимо-безжалостного, но не впечатляющего, о нет!
      Глаза женщины расширились, словно от гнева, а на щеках вспыхнул румянец. Лайам поспешно поднялся:
      - Уже поздно. Думаю, мне пора идти, мадам.
      Гнев леди Неквер тут же рассеялся. Она опустошенно откинулась на спинку кресла.
      - Да, думаю, так будет лучше, сэр Лайам.
      Женщина поднялась - так тяжело, словно это стоило ей немалых усилий.
      - Мне следовало бы пригласить вас на ужин, но мой лорд в отъезде, и вряд ли бы это выглядело прилично.
      Леди Неквер попыталась улыбнуться, но улыбка не получилась.
      - А долго ли он пробудет в Вейринсфорде? - вежливо поинтересовался Лайам.
      - Он вернется дня через два - к празднику Урис. Я с нетерпением жду его возвращения.
      На этот раз улыбка выглядела почти естественно.
      - Как и все мы. Спокойной ночи, мадам.
      Спускаясь следом за Лайамом по лестнице, леди Неквер произносила слова благодарности. Они, насколько мог судить Лайам, звучали вполне искренне.
      - Чрезвычайно занимательная беседа, сэр Лайам. Я бы с удовольствием ее продолжила. Возможно...
      Внезапно женщина остановилась. Улыбка исчезла с ее губ. Из прихожей доносились голоса: вежливый, слегка хриплый голос слуги, и другой - ровный и бархатный, но исполненный гнева.
      - Говорю тебе - у меня назначена встреча с леди!
      Леди Неквер схватила Лайама за руку
      - Будьте добры, передайте Ларсу, что мне стало плохо,- шепотом произнесла она и добавила, уже более пылко: - И пожалуйста, сэр Лайам, возвращайтесь завтра!
      Лайам попытался ей возразить, но женщина крепко сжала его руку:
      - Пожалуйста!
      Лайам глубоко вздохнул и кивнул. Леди Неквер повернулась и почти бегом заспешила обратно. Лайам вздохнул еще раз, ошеломленно покачал головой и спустился в прихожую.
      Возле входной двери стоял молодой незнакомец - тот самый, что сбежал с вечеринки из дома Неквера,- и гневно смотрел на слугу. С широких плеч его ниспадал потемневший от дождя плащ, на деревянный пол стекала вода. Незнакомец надменно вскинул голову и провел рукой по мокрым волосам. Лайама он не заметил - его внимание было всецело поглощено выговором, который он делал слуге, стоящему у него на пути.
      - Еще раз тебе говорю, наглец: мне назначена встреча на этот час, и я не намерен выслушивать твою околесицу!
      Лайам прищурился и начал повнимательнее оглядывать грубияна. Безукоризненно вылепленное лицо, небольшой подбородок, чуть заостренный нос, широко поставленные сверкающие глаза. Мужчина был широкоплечим, высоким и мускулистым. Чувствовалось, что он умеет владеть своим хорошо поставленным голосом и склонен пускать это умение в ход. Золотой герой с внешностью льва - и мрачный торговец Неквер.
      "Ну и зачем же такой женщине, как Поппи Неквер, привечать меня и отказываться от общества такого красавца?" - подумал Лайам.
      - Ларс,- сказал он,- леди просила передать, что ей нездоровится.
      Слуга и незнакомец дружно, как по команде, повернулись к Лайаму.
      - Слушаюсь, сэр Лайам,- с признательностью произнес слуга. А вот взгляд молодого человека был не столь дружелюбен. Точнее, в нем вспыхнула неприкрытая ненависть. Лайам в ответ окинул красавца бесстрастным взглядом, и тот, громко хлопнув дверью, покинул дом.
      На миг в прихожей воцарилось молчание. Потом Лайам и слуга переглянулись. Взгляд Лайама выражал легкое удивление, взгляд слуги явственное облегчение. Первым молчание нарушил Лайам:
      - Ларс, не найдется ли у вас куска промасленной ткани? Боюсь, дождь не пойдет на пользу моим бумагам.
      Слегка улыбнувшись, он указал на карты и книги, и пожилой слуга тут же ринулся разыскивать требуемое.
      5
      Лайам, невзирая на дождь, слякоть и темноту, довольно быстро добрался до своего жилья и там обнаружил, что госпожа Доркас поджидает его, обеспокоено ломая пухлые руки. Лайам промок до нитки и потому попытался проскользнуть мимо почтенной матроны. Ему сейчас хотелось лишь одного, подняться к себе в мансарду и переодеться в сухое.
      - Ах, мастер Лайам,- воскликнула госпожа Доркас, преграждая ему дорогу,- здесь час назад был эдил! Он искал вас!
      - В самом деле? - вежливо отозвался Лайам и, протиснувшись к лестнице, стал подниматься по шатким ступеням.
      - Как вы думаете, это никак не связано со смертью старого колдуна?
      Ее слова насторожили Лайама. Он остановился и медленно обернулся.
      - Что?
      - Ну... я подумала... вы ведь часто навещали этого старика, так что у эдила могут возникнуть насчет вас подозрения.
      Почтенная дама произносила слово "эдил" с ударением на первом слоге, но Лайам не стал ее поправлять.
      - А вы, собственно, откуда знаете, что Тарквин умер? Кто вам это сказал? Эдил?
      Прорезавшаяся в голосе постояльца сталь сильно перепугала госпожу Доркас.
      - Нет, ничего такого он не говорил. Насколько мне помнится, нет. Он просто сказал, что ему надо с вами поговорить, но я-то знаю, что вы бывали у колдуна и...
      Лайам перебил ее:
      - Тогда откуда же вам знать, что Тарквин умер?
      - Ну,- домохозяйка совсем растерялась,- по слухам, конечно. В городе об этом известно кое-кому. Я, видите ли, знакома с одной особой, а та, в свою очередь, знакома со стражником из патруля, ну и...
      Лайам мрачно усмехнулся и двинулся вверх по лестнице.
      - Но, мастер Лайам, что же мне делать, если эдил придет снова? крикнула ему вслед госпожа Доркас. Ее перепуганное квохтание рассмешило Лайама.
      - Проведите его наверх,- крикнул он в ответ.- И научитесь правильно произносить его титул!
      Добравшись до мансарды, Лайам развернул кусок промасленной ткани, которой снабдил его Ларс, и внимательно проверил, не пострадали ли карты. Удостоверившись, что с ними все в порядке, Лайам переоделся в сухое - в свободную домашнюю блузу и длинные брюки из серой фланели. Мокрую тунику он повесил на спинку стула, потом с отвращением изучил свою обувь. Через отверстия, оставленные зубами Фануила, в правый сапог затекала вода. Лайам отставил его в сторону. Авось эти дырки все-таки можно будет как-нибудь залатать. Он надел легкие войлочные туфли и прилег на тюфяк - подумать.
      Кессиас ищет его. Что это значит? Возможно, эдил просто хочет кое-что уточнить. Возможно также - и наиболее вероятно,- что он в силу каких-то причин снова начал подозревать его, невзирая на вердикт матушки Джеф. Лайам нахмурился.
      Нет сомнения, что о смерти Тарквина в ближайшем будущем будут судачить на каждом углу, и, следовательно, проводить расследование станет намного труднее. Несомненно также, что леди Неквер ему в том плохой помощник.
      С супругой торговца явно творилось что-то неладное. Женщина находилась в таком смятении, что даже не очень трудилась его скрывать. Очевидно, все проблемы ее так или иначе связаны с тем молодым красавцем. И она, скорее всего, так настойчиво зазывает Лайама в гости именно потому, что хочет отвлечься от этих проблем. А возможно, вдруг сообразил Лайам,- и в поисках защиты.
      Но чем бы ни объяснялось поведение молоденькой леди, она явно находится не в том состоянии духа, чтобы стать союзницей какого-то чужака в его сомнительных изысканиях. Однако все-таки любопытно, что же так беспокоит ее? Ну какую опасность может для нее представлять этот смазливый повеса? Даже если он - любовник леди Неквер, все равно ей нечего особенно опасаться. Шантажировать ее этот тип не может, поскольку торговец и без того что-то подозревает - его поведение на вечеринке говорило само за себя.
      Так в чем же проблема?
      Лайам сознавал, что эти мысли уводят его в сторону от насущных задач, но думать о леди Неквер ему было приятно.
      Через какое-то время размышления Лайама были прерваны звуком тяжелых шагов и голосом госпожи Доркас. Почтенная домохозяйка говорила намеренно громко и несколько раз повторила "эдил Кессиас". Она явно старалась предупредить своего постояльца. Лайам поспешно вскочил с тюфяка и отворил дверь прежде, чем посетитель успел постучать.
      - Ренфорд! - произнес Кессиас, удивленно моргнув.- Это прекрасно, что я вас застал. Я к вам.
      - Я так и понял, эдил Кессиас. Пожалуйста, заходите.
      Лайам улыбнулся хозяйке дома, которая обеспокоено топталась на лестнице и делала ему большие глаза.
      - Спасибо, что показали эдилу дорогу, госпожа Доркас.
      Он намеренно подчеркнул правильное произношение слова.
      - Боюсь, эдил, вы изрядно перепугали мою хозяйку,- продолжил Лайам, решительно затворив дверь.- Она думает, что вы собираетесь арестовать меня за убийство мастера Танаквиля.
      Кессиас пригладил аккуратно подстриженную бороду и со спокойным любопытством оглядел мансарду.
      - По правде говоря, Ренфорд, я могу это сделать. Я сегодня ознакомился с неким любопытным пергаментом.
      Эдил остановился у стола, лениво поворошил лежащие там бумаги и мимоходом глянул в окно. Лайам прислонился к дверному косяку, стараясь принять непринужденную позу.
      - И? - произнес он как можно небрежнее.
      - И? Что - и? Ах, да. Я говорю - очень любопытный пергамент. Любопытнее самых любопытных. Это завещание мастера Танаквиля, написанное непосредственно в канцелярии герцога и заверенное личной печатью его высочества. Очень любопытное завещание.
      - И что же в нем любопытного, эдил Кессиас?
      Эдила явно интересовало что-то, лежащее на столе.
      - Ренфорд, вы - ученый? - внезапно спросил он.
      - Я получил какое-то образование...- начал Лайам, стараясь разглядеть из своего далека, какую бумагу эдил изучает.
      - Похоже, Ренфорд, что Тарквин очень любил ученых. Он оставил все вам.
      - Что?! - Лайам был настолько поражен, что с него слетела вся его деланная непринужденность.- Тарквин оставил все мне?!
      - Участок, деньги, имущество - все. Вы удивлены?
      - Еще бы! - От волнения Лайам стал заикаться.- Мы были едва знакомы!
      - Похоже, вы все-таки были ему ближе, чем кто-либо другой. Это, дорогой Ренфорд,- уже улика, это сильный ход против вас.
      Лайам почувствовал, что земля разверзается у него под ногами. Но тем не менее его голова заработала четко и ясно.
      - Знаете, в давние годы, когда еще только-только учреждался ваш титул, досточтимый эдил, существовало одно - теперь полузабытое - правило: если обвинение против кого-то находили ложным, то обвинителя признавали виновным в содеянном преступлении,- холодно произнес Лайам.
      Кессиас хмыкнул.
      - Я так и думал, что вы, как книгочей, должны это знать. Но я также думал, что ученому человеку должно быть известно и еще кое-что: на действия стражей правопорядка это правило не распространяется. Потому что иначе их работа просто застопорится. Ну как?
      Задетый за живое Лайам вспыхнул. Ему и в голову не приходило, что грубоватый эдил может разбираться в юридических тонкостях. Он невольно сжал кулаки, но промолчал. Кессиас же тем временем продолжал говорить:
      - Должен признаться, Ренфорд, я шел сюда с намерением застукать вас на горячем. Я полагал, что, услышав о завещании, вы запаникуете и что, если надавить как следует, вас нетрудно будет сломать. Но теперь мне кажется, что я ошибался. Вы - скверный актер, Ренфорд, слишком скверный для расчетливого убийцы. И еще я обнаружил вот эту писульку.
      Эдил приподнял лист бумаги. В голосе его звучало лишь легкое любопытство.
      - Меня она здорово удивила. Зачем бы ученому выписывать в столбик имена знакомых убитого, снабжая их подробными примечаниями? Зачем ему составлять перечень всех, кто посещал чародея в последние дни? Ну правда ведь - странно? Я почти готов утверждать, что этот ученый от нечего делать взял и составил список всех тех, кто мог бы прикончить старика. Я прав?
      Кессиас усмехнулся. Лайам нахмурился, но ничего не сказал.
      - Вы, случайно, не догадываетесь, зачем бы ученому заниматься такой ерундой?
      - Возможно,- медленно произнес Лайам, стараясь сдержать гнев (он злился прежде всего на себя за то, что не потрудился прибрать злополучный список),- возможно, этому ученому показалось, что местный эдил чересчур глуп, чтобы найти убийцу, и он решил взяться за эту работу сам.
      Кессиас расхохотался, заполнив чердачное помещение раскатами смеха. Он хлопнул себя по колену, не выпуская списка из рук.
      - Верно! Возможно, он так и подумал! Именно так! О, вы необычный убийца, Ренфорд, необычный убийца!
      Продолжая смеяться, эдил аккуратно свернул список вчетверо и сунул за пазуху. Лайам не мог сообразить, как ему быть, а потому просто ждал, когда Кессиас отсмеется.
      - Пошли, Ренфорд,- в конце концов сказал эдил.- Перекусим где-нибудь вместе.
      На улице по-прежнему моросило, но Кессиас выбрал одну из соседних таверн, так что они не успели промокнуть. Лайам присел к дощатому столику, с бессознательным недоверием наблюдая, как эдил, грозно хмурясь, шагает к стойке, чтобы заказать пиво и еду. Хозяин таверны принял заказ. Эдил все с тем же серьезным видом вернулся к Лайаму.
      - Итак, глаза, привыкшие шарить по книгам, теперь выискивают убийцу?
      Лайам кивнул. Ему очень хотелось знать, что на уме у этого мнимого простака.
      - По правде говоря, Ренфорд, мне это не нравится. Я вовсе не уверен, что мне это надо - чтобы вы мутили тут воду. Я знаю, что вы считаете меня чуть ли не клоуном,- он вскинул руку, предупреждая протесты Лайама,- и, возможно, у вас есть на то право. Я не отличаюсь орлиной зоркостью и не умею читать в сердцах. Я - человек простой, и мне далеко до ученого, каким бы недотепой тот ни казался. Но при всем при том я - эдил.
      - И что это означает?
      Эпитет, которым его наградили, крепко задел Лайама. Ему нелегко было сдерживать раздражение, и Лайам, чтобы отвлечься, стал барабанить пальцами по столу.
      - Это означает, что я не особо склонен позволять вам вести этот розыск. Однако вы в одиночку успели составить такой список подозреваемых, какого мне никогда не составить, и вы лучше всех знали убитого старика. Может быть, не так уж и хорошо, но лучше, чем кто-то другой. И потому я думаю, что не стану убирать вас с дороги.
      - И что же?
      Лайам едва сдержался, чтобы не наорать на служанку, которая слишком медленно расставляла на столе глиняные пивные кружки, корзинку с хлебом и солью и тарелку с горкой сваренных вкрутую яиц. Эдил тут же осушил половину своей кружки, крепко посолил хлебный ломоть, потом очистил яйцо и принялся жадно закусывать. Лайаму пришлось ждать, пока он не оросит свою глотку новым добрым глотком. Наконец Кессиас заговорил:
      - А то, Ренфорд, что в результате обнаружится, что вы носитесь по городу, суете во все нос и мешаете мне работать. И,- произнес Кессиас, многозначительно взмахнув новым полуочищенным яйцом,- вы обнаружите, что я делаю то же самое.
      Лайам тоже меланхолически принялся за еду. Он понял, куда клонит эдил, и его раздражение отчасти улеглось.
      - Значит, выходит, что мы стоим друг у друга на дороге, эдил. Если кто-нибудь из нас не придумает, что с этим делать, мы будем испытывать затруднения.
      - По правде говоря, затруднения - это слишком мягкое слово. Чересчур мягкое, да.
      - Тогда что же нам делать?
      Кессиас ответил не сразу - на этот раз он выжидал, пока медлительная служанка разместит на столе два деревянных блюда с горячими пирогами.
      - Я могу приказать вам не вмешиваться,- сказал эдил, сложив пальцы домиком и внимательно глядя на Лайама. Потом он махнул рукой и рассмеялся.Но у меня хватает ума понять, что вы мне не подчинитесь. Скажите, вы решили влезть в это дело всерьез? Или просто возитесь с ним из научного любопытства?
      - Да, Кессиас, я решил взяться за это всерьез.
      Лайам вдруг почувствовал, что очень голоден. Его вниманием полностью завладел горячий пирог с мясом и овощами, обильно сдобренный пряностями (пряности вообще были в Саузварке в чести). Эдил ел жадно и долго, глотая кусок за куском. Наконец он счел возможным заговорить, хотя рот его все еще был набит пищей.
      - Не знаю почему, но я был совершенно в этом уверен. Тогда, если вы отказываться от этой затеи не собираетесь и я тоже не собираюсь, то из этого следует один простой вывод - нам нужно работать вместе.
      Это Лайам и предполагал, но он постарался скрыть, что рад такому исходу.
      - Пожалуй, это неплохая идея.
      - Отлично. Тогда выкладывайте, что вам известно, Ренфорд.
      Лайам усмехнулся уголками губ, чуть обнажив зубы.
      - А откуда мне знать - вдруг вы выслушаете меня, а потом возьмете и посадите под замок, чтобы я не путался у вас под ногами?
      - И то правда - откуда? - отозвался Кессиас и сам усмехнулся по-волчьи, но резче и явственней, чем это сделал Лайам. Должно быть, Лайам побледнел, потому что эдил фыркнул, вытер руку об тунику и протянул ее собеседнику: - Моего слова хватит?
      - Ладно-ладно, я вам верю,- поспешно произнес Лайам. Кессиас фыркнул еще раз и убрал руку.
      Не упоминая о Фануиле, Лайам принялся излагать все, что он знал о людях, фигурирующих в его списке. Лайам боялся, что Кессиас примется выяснять, откуда он получил столь подробную информацию, но эдил не задавал лишних вопросов - он просто слушал и молча кивал. Напоследок Лайам рассказал о своем визите к Виеску и о том, что ему пришлось там выдать себя за торквейского иерарха.
      Кессиас слушал, продолжая трудиться над своим пирогом. Покончив с ним, эдил отодвинул блюдо и со вздохом откинулся на спинку стула.
      - М-да, должен признаться, вы собрали куда больше сведений, чем я. Я жалею, что не сцапал вас еще вчера и не присмотрелся к вам повнимательнее.
      - Ну, теперь говорите, что стало известно вам? Помимо того, чем вы меня огорошили. Я имею в виду завещание.
      - Лишь то, что вы только что мне рассказали, Ренфорд. По правде говоря, я пока еще не собрал ничего.
      - Ничего?! - потрясенно воскликнул Лайам.- Вот так номер! Похоже, я заключил невыгодную сделку!
      - Ну, зато я - очень выгодную, вам не кажется?
      И эдил улыбнулся - довольно, словно обожравшийся кот. Лайам мрачно потер лоб, но все-таки не удержался и хмыкнул.
      - Ну, ладно,- сказал он в конце концов.- По крайней мере, вы теперь должны будете держать слово, которое мне дали.
      - Это будет честно,- усмехнулся эдил.
      - А как насчет ножа? Я так полагаю, вы его забрали с собой. Удалось что-нибудь выяснить об этой вещице?
      - Очень мало. Нож того типа, которым пользуются всякие циркачи, актеры, фокусники, шарлатаны и тому подобный народ. Эти ножи парные, и у них необычно широкие рукояти. У одного из дубликатов лезвие при ударе убирается внутрь - это нужно для отыгрыша сцен смерти в представлениях и тому подобных вещей.
      - Тогда этот нож впрямую указывает на менестреля из нашего списка,нетерпеливо начал было Лайам, но тут же перебил сам себя, прежде чем это успел сделать Кессиас.- Или на умного и хитрого человека, желающего свалить вину на другого.
      - А вы быстро соображаете. На оч-чень умного человека, желающего увести подозрения как можно далее от себя. Раз он выбрал актерский нож, значит, он не актер, но вращается в этой среде. Отсюда следует, что он знатен или по крайней мере богат. А богатым в Саузварке может быть только торговец. И если я не выжил со вчерашнего дня из ума, то на первую роль в этом деле выдвигается Анкус Марциус. Он частенько якшается со всякими там актеришками, и у него вздорный нрав. Когда, вы говорите, он приходил к Тарквину? Ну не он, так похожий на него человек?
      Мысли и образы Фануил передавал хорошо, но его восприятие времени было весьма скверным. Установить дату визита человека, похожего на торговца, можно было, лишь припомнив, что дракон говорил о погоде. Лайам потер лоб.
      - За день-два до последнего сильного шторма. Я точно не знаю. Могу лишь сказать, что день был пасмурным, но дождь шел только изредка.
      Кессиас задумчиво проворчал:
      - Скорее всего, Марциус навестил старика сразу после того, как его лучший корабль разбился возле Клыков.
      - Возле Клыков? Нет ли здесь связи с магическими опытами Тарквина?
      - По правде говоря, мне это тоже пришло в голову. Тоже пришло, да. Возможно, Тарквин вел какое-то дело с Марциусом и провалил его. А этот Марциус, насколько я его знаю, таких вещей не прощает.
      - Тогда, наверное, вам следует его допросить.
      Эдил задумчиво поворошил останки пирога.
      - Проще уговорить ветер не дуть или снять звезды с небес, чем допросить Марциуса. Он - важная шишка, у него очень высокие покровители. За подобный выпад против него я могу запросто полететь со своей должности. И потому я предпочел бы, чтобы этим занялись вы.
      - Я? Если вы, представитель власти, не можете его допросить, то что могу сделать я?
      - Притворитесь еще раз иерархом или, еще лучше, королем Таралона. Он быстро разговорится.
      Напоминание о маскараде в аптеке Виеску заставило Лайама недовольно скривиться. Кессиас, заметив эту гримасу, расхохотался, потом резко посерьезнел.
      - Лучше всего будет, если вы явитесь к нему как ученый, который ищет работу. Расскажете ему обо всем, что вы умеете, а потом вскользь упомянете, что ваш предыдущий хозяин убит. И вот вы, дескать, теперь ищете нового хозяина, достаточно влиятельного, чтобы он мог защитить вас от врагов хозяина прежнего.
      - А потом я внезапно называю имя Тарквина, в надежде, что этот тип от неожиданности выдаст себя?
      - Можно и так.
      - А затем он кликнет кого-нибудь из своих подручных, и я очнусь на одном из его кораблей, сжимая в руках рукоять загребного весла галеры.
      - Ну зачем же так мрачно смотреть на вещи? Если вы будете вести себя хорошо, ничего подобного не случится. Будьте кротким, вежливым, чуточку чокнутым - в общем, будьте самим собой. Раз уж он настолько умен, чтобы разыграть эту штуку с актерским ножом, то ему никогда и в голову не придет, что его сможет разоблачить какой-то бумагомарака. Ум и гордыня идут рука об руку.
      - Ваши познания о человеческой природе меркнут в свете перспективы провести несколько лет гребцом на галере.
      - Если вы не вернетесь от Марциуса, то я лично обыщу каждую галеру, прежде чем выпустить ее из Саузварка,- бодро отозвался Кессиас.- Клянусь.
      Лайам невесело рассмеялся.
      - А потом от всего сердца пожелаете мне приятного путешествия. Но заняться этим, видимо, все же придется. Я пойду к нему завтра. А что будете делать вы?
      - Поскольку вы больше не можете заявиться к Виеску, не обрядившись каким-нибудь клоуном, я займусь им сам и, скорее всего, приставлю к нему своего человека - для слежки. Возможно, мы таким образом выясним, не наставляет ли он вечерами какую-нибудь заблудшую грешницу на истинный путь.
      Они еще говорили какое-то время, в основном о Марциусе, а потом Лайам предоставил Кессиасу право рассчитаться за трапезу. Ему ведь как-никак в ближайшем времени предстоит встреча с убийцей, а эдил пока что ничем не рискует. Кессиас расхохотался, а Лайам покинул таверну и зашагал домой.
      На этот раз, в отличие от вчерашнего дня, сон медлить не стал. Точнее говоря, Лайам был готов погрузиться в дремоту, как только он растянулся на тюфяке. Но ему хотелось кое-что обдумать, и потому он продолжал бодрствовать, закинув руки за голову и глядя на изъеденные жуками и временем потолочные балки.
      Если взвесить все, то прошедший день никак нельзя было назвать неудачным. Визит к Виеску подкинул Лайаму новую версию убийства старого мага. Мысль о том, что в дело может быть замешана женщина, показалась Лайаму весьма увлекательной, хотя ему трудно было представить Тарквина - в его-то возрасте! - в роли коварного обольстителя. Лайама вновь посетило смутное воспоминание о юном создании, выпорхнувшем некогда из дома Тарквина, и некоторое время Лайам усиленно размышлял.
      Затем он вздохнул и распрощался с этой идеей, решив, что она все же малоправдоподобна. Куда важнее обдумать вопрос о партнерстве с эдилом: оно сулило Лайаму множество выгод, а его шансы отыскать убийцу Тарквина возрастали в несчетное количество раз. Эдил оказался куда более проницательным человеком, чем многие чиновники подобного ранга. А еще Лайам понимал, что Кессиас куда лучше осведомлен о жителях Саузварка, чем та же леди Неквер.
      "Удача опять со мной",- подумал Лайам.
      Да, союз складывался просто отменный. Отметив это, Лайам принялся думать об Анкусе Марциусе - торговце, который выходил в подозреваемые номер один. Итак, что ему, со слов Кессиаса, известно? Что Марциус занимает высокое положение и не очень-то чистоплотен в делах - как в торговых, так уж, наверное, и в личных. Лайам решил, что такой человек должен считать себя скорее князем торговли, чем обычным купцом. Корабль, который налетел на Клыки, был у него далеко не единственным, однако ходили слухи, что он воспринял это кораблекрушение как личное оскорбление и даже стал забрасывать местные храмы угрожающими письмами, требуя, чтобы их служители более ревностно молились о процветании его коммерции.
      Лайам улыбнулся в темноте,- его позабавила заносчивость этого типа,он подумал, что если уж Марциус такого высокого мнения о себе, то ему, возможно, и вправду будет несложно разыграть перед ним недотепу-ученого, мыкающегося в поисках нового места.
      Но тем не менее Лайам отнюдь не был уверен, что извлечет какую-нибудь пользу из завтрашнего визита - разве что ему удастся каким-нибудь образом задеть Марциуса за живое.
      Возможно, в этом ему мог бы помочь Фануил. Может быть, он знает какое-нибудь хитрое заклинание...
      Не удержавшись, Лайам широко зевнул, повернулся на другой бок и начал понемногу засыпать, думая о дракончике. Интересно, почему Фануил так сильно хочет отыскать убийцу Тарквина? Если бы мелкий уродец был опечален, разгневан или скрипел зубами от ярости, взывая к отмщению, это выглядело бы вполне естественно. Но Фануил не выказывал никаких чувств вообще. Он просто размеренно двигался к какой-то неведомой цели.
      Ночью Лайаму приснился сон, который в юности часто его донимал. Он опять стоял и беспомощно наблюдал, как войско враждебного лорда выжигает дотла поместье его отца. Но почему-то на этот раз пылало заведение госпожи Доркас, хотя логика ночного кошмара настаивала, что это - отцовский замок. А надо всем этим ужасом среди дыма и пламени метался, словно безумный, миниатюрный дракон, делающийся постепенно все больше и больше, пока не стал столь же огромным, как любой из его огнедышащих братьев.
      Проснувшись от дробного стука капель, Лайам стряхнул с себя наваждение.
      - Я думал, что это уже позади,- пробормотал он, выпрастываясь из-под теплого одеяла, чтобы встретить дождливый, унылый день.
      6
      "Это было неразумно - вступать в сговор с эдилом",- укорил Фануил, когда Лайам принес ему с кухни утреннюю порцию мяса. Лайам, промокший до нитки, раздраженно огрызнулся в ответ:
      - А что еще оставалось делать? Иначе он стал бы совать мне палки в колеса. Он вовсе не так глуп, как кажется с виду,- да ты ведь и сам знаешь!
      "Да, я знаю".
      Раздраженно отряхивая плащ, Лайам продолжал:
      - Кроме того, мне все равно пришлось бы с ним говорить - после того, как все бы выяснилось,- разве нет? Или, может быть, ты отправил меня разыскивать убийцу Тарквина исключительно ради удовлетворения своего любопытства? Правосудие должно свершиться - разве не так?
      На этот раз мысль дракона сформировалась не сразу.
      "Я это... до конца... не продумал".
      - Ну, а я продумал и продолжаю думать, что говорить с эдилом пришлось бы в любом случае. И еще я думаю, что его помощь сильно увеличивает мой шанс на успех. Кроме того, я уже с ним столковался, так что не вижу смысла об этом спорить.
      Дракончик не отозвался. Он лежал на столе, по-птичьи расклевывая принесенное мясо. Лайам попытался выкрутить плащ, потом сдался и повесил его на край ближней полки - сохнуть.
      - Раз уж ты так любишь давать советы,- сказал Лайам,- может, подкинешь какую-нибудь идею насчет того, как мне охмурить Марциуса? Хотя бы настолько, чтобы он не сразу выгнал меня?