Через месяц угнали мою машину, практически из-под самого носа. Хорошо хоть отец сжалился и отдал мне свою. Не прошло и двух месяцев, как меня ограбили в магазине. Сегодня я узнаю, что мой жених – картежник, а ему самому глубоко наплевать на мое отношение к этому делу. Вдогонку к перечисленному еще и это несчастье сваливается на мою ни в чем не повинную голову – в виде раненого громилы! Теперь еще предстоит грандиозный скандал с отцом по поводу моей свадьбы, которая состоится разве только по приговору суда, и то – если меня приговорят к расстрелу через повешение на электрическом стуле, – скороговоркой несла полную чепуху Марина, намеряя километры. – Все, как только закончится этот кошмар, начинаю новую жизнь! Найду себе какого-нибудь совершенно нормального, рядового инженера и выскочу за него замуж. Нарожаю кучу детей и буду их воспитывать. Учить иностранным языкам, таскать по спортивным секциям и прививать им любовь к прекрасному, – бегая от двери к окну и в обратном порядке, сама с собой продолжала разговаривать Марина.

Она вдруг резко остановилась у двери и приложила к ней ухо, прислушиваясь к тому, что происходит в гостиной. Не услышав ничего, она возобновила свой марафон по кухне.

– Да, прививать любовь к прекрасному… к мужу-инженеру… Господи, что я несу? По-моему, у меня сносит крышу, недаром сегодня этот Максим назвал меня ненормальной. Я, наверное, такая и есть. Нормальные люди в подобные истории просто не попадают! Что же они так долго его оперируют? С ума можно сойти от ожидания, – снова подскочив к двери и прислонившись к ней ухом, бормотала Марина.

Когда прошло уже больше часа и терпение Марины было уже на последнем пределе, открылась дверь и из комнаты вышла Анастасия.

– Наконец-то, – выдохнула измученная ожиданием девушка, со всех ног бросаясь к подруге. – Ну как там? Как прошла операция? Он не умер? Сердце не остановилось? Он живой? Здоровый?

– Жив, жив твой раненый. Успокойся ради бога, – отмахнулась Настя от подруги и начала стягивать с рук резиновые медицинские перчатки. – Операция прошла отлично, Константин – хирург от бога. Сердце стучит как положено. Пульс почти нормальный, а вот насчет здоровья ты, по-моему, немного погорячилась. Как может быть здоров человек, которого только что прооперировали? – тяжело вздохнула Анастасия и присела на стул.

– Ай, не обращай внимания! У меня от переживаний мозги в другую сторону потекли. Лучше расскажи, как все прошло. Он скоро поправится? Можно его уже сегодня отсюда увезти? Ты же понимаешь, я не могу оставлять его в квартире. Вдруг отец приедет или мой экс-жених заявится? Что мне тогда говорить? Откуда в моем доме посторонний мужчина, да еще больной? На Мальцева мне, конечно, наплевать, а вот отец – это уже серьезно, – закатила глаза под лоб Марина.

– Да уж! Владимира Сергеевича провести – легче повеситься, – подтвердила Настя и сморщила носик. – Но успокоить мне тебя нечем, подруга. Прооперированный пока нетранспортабелен.

– Это как? Это почему? Что значит – нетранспортабелен? – так и подпрыгнула Марина. – Ничего подобного! Сегодня же он должен испариться из моей квартиры! Я отвезу его пока на дачу к Светке, она мне ключи оставила. Отец об этом не знает, поэтому можно будет сразу же вздохнуть спокойно. Сколько понадобится времени, чтобы Максим выздоровел? – протараторила она на одном дыхании.

– Трудно сейчас прогнозировать, – пожала Настя плечами. – Думаю, недели три, может, и две, но уж никак не меньше.

– Что?! Целых две недели?! – заорала Марина, но тут же, закрыв рот рукой, перешла на зловещий шепот: – Ты соображаешь, что говоришь? О каких неделях может идти речь? Я что, все это время должна буду нянчиться с этим парнем? Ничего подобного я позволить себе не могу! Надо же такое придумать – целых две-три недели, уф! С ума ты, что ли, сошла, Настена? – пыхтела она, возмущенно раздувая щеки.

– Я-то здесь при чем? – хмыкнула Настя. – Сама его сюда притащила, сердоболие проявила, меня на помощь позвала, даже четырех тысяч «зеленых» для хирурга не пожалела. Чего ты от меня-то хочешь? Чтобы я сейчас на своем горбу оттащила его на улицу и бросила там? Или чтобы я вместо тебя здесь сидела и кормила его с ложечки? Извини, дорогая, но такой роскоши я себе тоже позволить не могу, – развела докторша руками и хлопнула ими себя по бедрам. – Мне, видишь ли, работать нужно, чтобы заработать на кусок хлеба, и желательно с маслом. У меня, моя милая, в отличие от тебя нет богатого папы, свои денежки я зарабатываю собственным трудом.

– Злая ты, Настя! При чем здесь деньги моего отца? – нахмурилась Марина. – Я тоже собираюсь свою фирму открыть и работать, как все нормальные люди. Для чего, спрашивается, я университет заканчивала? Не для того же, чтобы дома сидеть. Просто я думала, что замуж выйду, и пока приостановила процесс. Но теперь, когда никакого бракосочетания не будет, я процесс снова запущу, – с обидой в голосе выговаривала подруге девушка.

– Ладно, не дуйся, это я так, от перенапряжения, наверное. Не думай, что так легко ассистировать хирургу, да еще не в больнице, а в квартире, когда больной лежит на обыкновенном столе, – миролюбиво проговорила Анастасия и обняла подругу за плечи. – А насчет твоего больного Максима – это вовсе не шутка. Ранение серьезное, место очень уязвимое, процесс заживления может заметно затормозиться. Вот если бы он был в больнице, где имеется нужное оборудование, тогда другое дело – все пошло бы намного быстрее. За ним, естественно, нужен уход, ты хорошенько подумай, как это осуществить, чтобы не оставить его без присмотра. Сейчас, конечно, не проблема сиделку по объявлению нанять, но ты же сама говорила, что он просил его спрятать на какое-то время. Значит, он не хочет, чтобы кто-то знал, где он может быть. Посторонний человек – это чужие уши и глаза. Сама знаешь, насколько люди до чужих секретов охочи, особенно бабы. Наверняка заинтересуется – что да как? Все-таки ранение, а это серьезно, моя дорогая! Так что решай сама, что будешь делать. Хотя бы первое время побудь рядом с ним, а я буду приезжать ежедневно, чтобы делать перевязку. Дальше посмотрим. Хочешь, я тебе откровенно скажу, что бы я сделала на твоем месте?

– Что за странные вопросы, Настя? – удивилась Марина. – Давай выкладывай свое откровение, может, что-то умное скажешь, а я послушаю, – вздохнула она.

– Ты, может быть, сочтешь меня жестокой, но я на твоем месте поступила бы более разумно. Мне кажется, я бы не стала морочить себе голову, как ты сейчас, а позвонила бы в милицию и заявила на него. Их прямая обязанность – разобраться, кто он такой и кто его подстрелил.

– Настя, как ты можешь говорить такие вещи, ведь ты же врач? – возмущенно ахнула Марина.

– И что из того, что я врач? Разве в медицинской помощи я ему отказала? – вскинула брови Анастасия. – Не нужно, моя дорогая, путать божий дар с яичницей! Я сделала для него все, что смогла, так что клятву Гиппократа я свято чту. А что касается всего остального… не знаю, может, я и не права, – пожала она плечами. – Это ты у нас блаженная, на жизнь смотришь сквозь розовые очки, которые тебе с самого детства на глазки надели. А мне, подружка, с житейскими реалиями приходится сталкиваться ежедневно! Время, Мариша, сейчас такое, что верить никому нельзя. Ты вот сама мне недавно про Виталия напомнила. Я ему – кофе в постель, а он меня так виртуозно кинул, – горько усмехнулась девушка. – Разве я могла предположить тогда, что он жулик? Да никогда в жизни мне бы такое даже в голову не пришло при взгляде в его чистые, как у ребенка, глаза!

– Ну нельзя же всех подряд с такими прохвостами, как Виталик, равнять! – нахмурилась Марина. – Не все же такие подонки, как он.

– Ай, да все они, мужики, одним миром мазаны, никому я больше не верю и сомневаюсь, что когда-нибудь поверю, – горько вздохнула Анастасия и нахмурила брови. – На всю оставшуюся жизнь урок получила! Наверное, поэтому до сих пор и замуж не вышла, хоть и предложение мне уже пару раз делали.

– Олег что же, снова предлагал тебе идти за него замуж? – улыбнулась Марина. – Ты мне ничего про второй раз не говорила.

– А что говорить-то? Все равно я ему отказала, – фыркнула Настя.

– А может, зря ты так с ним, вроде ничего парень, да и работаете вы вместе? – спросила Марина. – Подумала бы ты, Настя, прежде чем рубить сплеча да отказывать. Тебе скоро двадцать девять, еще немного, и наступит критический для деторождения возраст. Не мне тебя учить, ты же сама врач, прекрасно знаешь, что первых детей лучше до тридцати лет рожать.

– Ну пошла-поехала, – махнула Настя рукой. – Нужно будет, я и в сорок лет рожу, и причем без всякого замужества. От большинства мужиков в наше время пользы можно дождаться, как от импотента – производительности. Так и норовят на чужом горбу в рай въехать!

– Ты прямо мужененавистницей какой-то стала, – засмеялась Марина. – Скоро и феминисткой станешь, не дай бог!

В это время на кухню вошел Константин, и девушки резко оборвали разговор. Марина уставилась на хирурга широко раскрытыми глазами, как будто ждала от него объявления смертного приговора себе лично.

– Ну что, мои милые дамы? Кофейком бедного эскулапа напоите? Подняли с постели ни свет ни заря, я даже побриться не успел, не то что позавтракать, – ехидненько улыбаясь, промурлыкал Константин. – Теперь прямо отсюда придется в клинику ехать, домой уже не успею заскочить. Ты, Анастасия, сегодня работаешь?

– Нет, у меня выходной, я завтра на дежурство заступаю, на сутки.

– Понятно, тогда понаблюдай прооперированного сегодня: если поднимется температура, ты знаешь, что делать нужно. Ну так как насчет кофейку? – обратился он к Марине и снова широко улыбнулся.

– Да, да, непременно, Константин, сейчас я свежего сварю, – отмерла Марина. – У меня хороший кофе, «Арабика», в зернах, я его всегда в фирменном магазине покупаю. – Она засуетилась и забегала по кухне от полки к плите и обратно.

– Красиво жить не запретишь, – хмыкнул хирург и уселся к столу, потирая руки. – А мы вот на работе все больше растворимую отраву употребляем.

– Ладно тебе, Костя, прибедняться-то! К тебе родственники больных с сумочками да конвертиками после каждой операции в очередь у кабинета стоят, – усмехнулась Анастасия. – «Отраву», – передразнила она друга.

– А я и не прибедняюсь, скрывать мне нечего, – покладисто согласился Константин. – Да, я неплохо живу и, даст бог, буду жить еще лучше! Я для этого и учился столько лет да отказывал себе во всем, чтобы теперь хорошие деньги зарабатывать. А насчет кофе я же сказал, что мы на работе растворимый пьем, а что у меня дома имеется – об этом речи не было, – не переставая улыбаться, спокойно проговорил хирург. Глаза его хитро поблескивали и с пониманием смотрели на девушек.

Марина сварила кофе, нарезала ветчины и сыра, открыла баночки с икрой и паштетом, сделала тосты, прибавила ко всему этому джем и сливочное масло.

– Вот, завтракайте на здоровье, – пригласила она Настю и Константина к столу. – Приятного аппетита!

– Спасибо на добром слове. Сама тоже садись, вон под глазами синяки какие! На диете, что ли, снова сидишь? – сказала Анастасия подруге.

– Нет, с диетами я давно уже покончила, толку от них все равно никакого, а желудок испортить – это запросто. Просто у меня аппетит что-то пропал, – пожала девушка плечами, но за стол все же села.

– Аппетит, милая Мариша, приходит во время еды, – все с той же улыбкой проговорил Константин, с удовольствием отправляя в рот бутерброд с икрой. Тут же, взяв в руки второй кусок хлеба, он, совершенно не стесняясь, водрузил на него пару кусков ветчины, сверху положил кусок сыра, потом – паштет и увенчал этот кулинарный шедевр веточкой петрушки.

Бутерброды с завидной скоростью исчезали у него во рту. Марина как завороженная смотрела, с каким хрустящим аппетитом у Константина все это пережевывается. Когда завтрак наконец был завершен, Марина прошла в комнату, вытащила из секретера деньги и положила их в конверт. Она вернулась на кухню и протянула конверт хирургу.

– Вот, возьмите, пожалуйста. Здесь ровно четыре тысячи, как и договаривались. Еще у меня к вам просьба…

– Пожалуйста, желание женщины – для меня закон, – сладкоголосо промурлыкал хирург, запихивая конверт с деньгами в карман брюк и лучезарно улыбаясь.

– Помогите нам с Настей перенести Максима в дальнюю комнату, ему будет не совсем удобно лежать на столе в гостиной, он может оттуда свалиться. В дальней комнате у меня стоит большая кровать.

– Нет проблем, сейчас перенесем, – быстро согласился Константин, все с той же хитрой улыбкой глядя на девушку. Как видно, он был в прекрасном расположении духа, и способствовал этому пухлый конверт с американскими купюрами в его кармане.

Они втроем максимально осторожно перенесли парня в дальнюю комнату и уложили его на широкой кровати.

– Вот и отлично, здесь ему будет намного удобнее, – пробормотала Марина, хотя, если честно, преследовала она совершенно иные цели. Комната была практически нежилой, она предназначалась для гостей, и сюда никогда не заходил отец, приезжая навестить дочь.

«А если приедет мой экс-жених Мальцев, то его я вообще дальше порога прихожей не пущу! От остальных гостей я как-нибудь сумею отбрыкаться, если таковые вдруг объявятся», – про себя подумала Марина и практически успокоилась.

Когда Константин уехал, Настя тоже засобиралась домой.

– Если что, сразу же звони, я сегодня дома, на дачу не поеду, хотя очень нужно. У меня там огурцы в парнике неполитые стоят. Но что же мне с тобой делать? Не бросать же тебя одну с больным человеком! Ты его тогда точно уморишь без моего присмотра, – засмеялась Анастасия и направилась к двери. – Не переживай, Мариша, все будет хорошо, операцию Костя сделал отлично, хирург он хороший, здесь нужно отдать ему должное. Все остальное зависит от самого больного – насколько крепок его организм. Вечером придется сделать еще одно переливание крови, он много ее потерял. Плохо, что приходится применять заменитель, ему бы не помешало настоящее вливание. Сейчас он спит и будет спать еще долго, ты просто иногда заглядывай, трогай лоб – не поднялась ли температура. Только не обращай внимания на то, что он такой бледный, так пока и должно быть. Все, подружка, я побежала, дома дел полно, – протараторила Настя и, чмокнув на прощание подругу в щеку, выпорхнула за дверь.

Как только Марина проводила Анастасию, она тут же пошла в комнату, где поселила Максима. Девушка осторожно приблизилась к кровати и с напряжением стала вглядываться в лицо больного. Оно было практически одного цвета с белой наволочкой.

– Ты только не умирай, пожалуйста, я ужасно покойников боюсь, – прошептала Марина и осторожно наклонилась, чтобы проверить, дышит он или нет.

До нее донеслось еле слышное дыхание, и девушка немного успокоилась. Она присела в кресло, стоящее здесь же, в комнате, и прикрыла глаза. На нее вдруг навалилась страшная усталость, ведь она не спала уже почти сутки. Девушка даже не заметила, как провалилась в глубокий сон, и буквально подпрыгнула в кресле, когда услышала, что в дверь кто-то настойчиво звонит. В первые секунды Марина даже не могла понять, где она находится и что произошло. Когда до ее уха снова донеслась трель дверного звонка, девушка вскочила и завертелась по комнате как юла.

«Ой, мамочки мои, кто же это? А вдруг отец приехал, что мне тогда делать?»

Наконец, окончательно скинув с себя остатки сна и встряхнувшись, она поняла, что, по сути, бояться-то ей совершенно нечего: в комнату, где лежал Максим, отец никогда не заходит. Она спокойно пригладила взъерошенные волосы и пошла открывать. Но это был вовсе не отец, а Николай Мальцев – собственной персоной.

– Что это ты так долго не открывала? – даже не поздоровавшись, спросил Николай и попытался пройти в дверь.

– Не торопись, – осадила его Марина и загородила вход в квартиру. – Ты случайно не ошибся адресом? – сощурив глаза до узких щелочек, с сарказмом спросила она.

– Что с тобой, Марин? – словно ничего не произошло сегодняшней ночью, удивленно спросил Николай и растерянно улыбнулся.

– Со мной все в полном порядке, просто я не желаю больше тебя видеть, – сморщила Марина носик в брезгливой гримасе.

– Это почему?

– По этому по самому, – ехидно ответила она. – Я не намерена обсуждать с тобой эту тему, лучше я обсужу ее со своим отцом! Тебе я могу сказать лишь одно. Я не хочу тебя больше видеть… никогда.

– Ты хотя бы соображаешь, что говоришь? У нас с тобой через месяц свадьба, – вскинул Николай брови.

– Я очень хорошо соображаю, не сомневайся. Никакой свадьбы не будет, Коля, ни через месяц, ни через год, ни через сто лет!

– Почему?!

– Ты что, Мальцев, дурак или притворяешься? – выкрикнула Марина и сердито топнула ногой. – Я вчера, как последняя идиотка, стояла рядом с тобой у карточного стола и просила, чтобы ты проводил меня домой, а ты даже ухом не повел, да еще так нагло предложил мне «валить»! Такого унижения я еще не испытывала в своей жизни и не собираюсь испытывать впредь! Если, будучи только твоей невестой, я слышу от тебя подобные слова, то что же будет, когда я стану твоей женой? Нет, мой дорогой, этот номер у вас не пройдет! Я не знаю, зачем нашим отцам понадобилось сочетать нас браком, но я от этой авантюры категорически отказываюсь! Можешь передать своему родителю мои слова, а я уж постараюсь проинформировать своего предка. Мне совсем не нужен такой муж, который будет проводить свое время в казино за карточным столом! Ты игрок, Коля, картежный маньяк, а значит, безответственный человек, – эмоционально размахивая руками, выговаривалась девушка.

Николай слушал ее в полном обалдении.

Когда первый пар был выпущен, она, немного сбавив обороты, уже почти спокойно проговорила:

– И потом, Николай, ведь ты совершенно ко мне равнодушен, да и я не сгораю от страсти к тебе. Что уж тут скрывать очевидное и делать вид, что у нас все в порядке. Не лучше ли нам остаться просто друзьями?

– Ты ничего не понимаешь, дура, – повысил голос Николай и налился краской. Он хотел было что-то сказать еще, но не успел.

– Сам придурок! – подпрыгнув от возмущения, тявкнула в ответ Марина, двинула парня кулачком прямо в лоб и захлопнула дверь, чуть не прищемив бывшему жениху нос. Тот, ошарашенно потирая лоб, еще раз попробовал позвонить в дверь, но, поняв тщетность своей попытки, зло выругался и пошел к лифту.

– Что происходит, черт побери? – дымилась от возмущения и обиды Марина. – Почему он позволяет себе такие вольности? Дурой меня даже отец родной никогда не называл! Нужно срочно позвонить ему и все рассказать!

Девушка, пылая праведным гневом, помчалась в комнату, чтобы набрать номер мобильного телефона отца. Номер был занят в течение десяти минут, и Марина отложила попытку до более подходящего времени. Когда через полчаса она снова набрала его, то сразу же поняла по рычанию отца, что Мальцев уже позвонил ему и проинформировал относительно намерений невесты.

– Сиди дома, я сейчас приеду и разберусь с тобой по-родительски, – не дав сказать Марине даже слова, рявкнул в трубку Владимир Сергеевич и отключился.

4

Марина напряженно посматривала на часы. Прошло уже больше часа, как отец обещал приехать, но его не было до сих пор. Внутренне девушка уже приготовилась дать ему достойный отпор и сейчас старалась успокоиться.

«Ничего, Марина, ты сумеешь убедить отца в своей правоте! Если он не прав, нужно указать ему на его ошибку. Может, он просто не знает, что Николай – игрок? Ведь я его родная дочь, не может быть, чтобы он хотел видеть меня несчастной в замужестве».

Эти рассуждения немного успокоили девушку, и, когда в дверь позвонили, она побежала открывать, изобразив лучезарную улыбку.

Владимир Сергеевич вошел в квартиру с суровым выражением лица и сразу же прошел в комнату. Он сел в кресло, закинул ногу на ногу и уставился на дочь тяжелым взглядом.

– Я внимательно тебя слушаю, – сказал он немного погодя.

– А что тут говорить? – пожала Марина плечами. – Я не хочу выходить замуж за Николая.

– В чем причина?

– Папа, он игрок, он завсегдатай казино и проводит там все свободное время.

– И ты считаешь это веской причиной для отказа от замужества? – вскинул мужчина брови.

– А что, разве это не причина? – вытаращила девушка глаза. – И потом, папа, я его совсем не люблю!

– А разве ты об этом не догадывалась, когда вы подавали заявление в загс? Что-то я не понимаю тебя, дочь, – с сарказмом заметил Владимир Сергеевич.

– Ну, тогда он мне понравился, – пожала Марина плечами. – Недавно приехал из-за границы, получил там хорошее образование, весь такой начищенный. Я же не знала, что он завсегдатай казино. Папа, если бы ты видел его, как я, сегодня ночью за карточным столом, ты бы меня понял! И потом, он совершенно меня не уважает. Я уж не говорю о любви, – пожала девушка плечами. – Свадьбы не будет, папа, – решительно закончила она.

– Марина, ты прекрасно знаешь, что Мальцев Юрий Николаевич – мой партнер по бизнесу. Кроме всего прочего, он мой друг, наконец. Я не могу так поступить с ним и сказать, что моя дочь категорически отказывается выходить замуж за его сына.

– Но почему, папа? Ты что, хочешь отдать меня в жертву своему бизнесу? Как ты себе это представляешь? Чтобы я сидела дома, а мой муж в это время проматывал бы деньги в казино? Где карты, там и выпивка, где выпивка, там и женщины, ну, и так далее. Думаю, тебе не нужно все объяснять, ты сам мужчина и все прекрасно понимаешь. Я не хочу такого замужества, я хочу нормальную семью – с детьми и всем таким прочим.

– На свадьбу приглашены очень влиятельные люди. Девочка моя, ты что, хочешь выставить своего отца дураком?

– При чем здесь это, папа? Я согласна на то, чтобы Николай объявил, что якобы он сам не хочет жениться на мне, что это я – недостойная кандидатура. Пусть говорит что хочет, если ему так важно, как на это посмотрят остальные.

– Еще лучше придумала! В каком, интересно, свете ты хочешь выставить меня, твоего отца? – повторил мужчина. – Моя дочь – недостойная женщина? Да кто тогда тебя вообще замуж возьмет.

– С этим я уж как-нибудь сама справлюсь, – огрызнулась девушка и нахмурила лоб. – Думаю, что найдется такой человек, а главное – без твоего участия.

– Согласен, найдется – какой-нибудь слесарь-сантехник, – с сарказмом заметил отец. – Из приличного общества никто после такого скандала на тебя не позарится, – хмыкнул он. – Не такого будущего я хотел бы для своей дочери!

– Боже мой, папа, да пойми ты наконец: что бы ты мне здесь сейчас ни говорил, а этой свадьбы не будет, хоть режь! Я не люблю Николая Мальцева и никогда не любила! Повторю тебе еще раз, если ты плохо меня слышал. Согласилась, потому что сначала он мне понравился. На вид он очень воспитанный молодой человек, приехал из Англии, где учился. Никогда не думала, что в Итоне обучают игре в казино, – фыркнула Марина. – Да и он меня не любит, ты только послушай, что вчера было!

– Я не желаю тебя слушать! Давно, моя милая, пора расстаться с романтикой. О какой любви ты говоришь, когда речь идет об огромных деньгах? – хмуро высказался Владимир Сергеевич.

– А свадьба-то моя здесь при чем, папа? – не выдержав, закричала Марина. – Я не согласна на брак по расчету! Объясни мне наконец, что происходит? Я никогда не думала, что ты можешь отдать меня в жертву своему бизнесу. Я же твоя дочь! Или для тебя это уже не имеет никакого значения? Ты можешь объяснить, что все это значит? – повторила свой вопрос девушка. Ее глаза при этом расширились до невероятных размеров, она с ужасом и непониманием смотрела на отца.

– Я не могу, да и не хочу тебе сейчас ничего объяснять, но скажу одно: это очень важно.

– Для кого?

– Для меня… да и для тебя тоже.

– Ничего не понимаю, – покачала девушка головой.

– Тебе и не нужно ничего понимать, на то ты и женщина, – устало вздохнул Владимир Сергеевич и хмуро посмотрел на дочь. – Бизнес, как и Восток, дело тонкое!

– Папа, неужели ты не понимаешь, насколько все это серьезно? Замужество – это не игра, это моя жизнь, и я не собираюсь писать ее сначала на черновик, а потом, когда набью себе шишек, уже набело. Я хочу нормального мужа, а не картежника! Почему ты не хочешь меня понять? Почему же ты тогда не разрешил мне выйти за наркомана? Чем он был хуже Мальцева? – с вызовом выкрикнула Марина.

– Не нужно путать божий дар с яичницей, тоже мне, нашла с кем сравнивать, – хмуро проговорил Котельников.

– Ты что, чем-то обязан Мальцеву? Почему я должна играть роль стрелочника? Объясни мне, в чем дело, я что-то ничего не понимаю.

Мужчина поднял глаза, и в них вдруг вспыхнул неподдельный гнев.

– А не слишком ли много ты задаешь вопросов своему отцу? Я что, обязан отчитываться перед тобой, девчонка? Чего тебе не хватает? Денег ты имеешь в месяц столько, сколько некоторые не зарабатывают за целую пятилетку! У тебя есть квартира, машина, шмотья – навалом, драгоценностей! Отдыхать ездишь по два раза в год, куда захочешь и когда захочешь. Тебе что, не нравится такая жизнь? Ответь мне, ответь! Ты смогла бы поменять эту жизнь на другую, в которой считают копейки от зарплаты до зарплаты? – все больше и больше повышая голос, заводился Владимир Сергеевич.

– Знаешь, пап, мне, конечно, эта жизнь нравится, я привыкла к ней, но и биться в истерике я не буду, если вдруг мне придется работать и самой зарабатывать себе на пропитание, – фыркнула Марина и упрямо посмотрела на отца. – Сейчас так многие живут, и ничего – живы-здоровы! И знаешь, что самое главное, отец? Они счастливы! Взять хотя бы мою подругу Настю. Да, она всего лишь врач и зарабатывает не очень много, но она счастливый человек! А знаешь почему? Потому что она свободна и ей нечего бояться, как тебе, например. Ты везде ходишь с охраной, и все равно оглядываешься. Твоя новая, молодая жена даже в парикмахерскую ездит с сопровождением! Хорошо хоть, что я не стала такой же пугливой, как вы, и не позволила, чтобы моя личная жизнь была под пристальным наблюдением твоих добрых молодцев. От судьбы не уйдешь, и, если мне суждено умереть от пули твоих конкурентов, значит, это все равно произойдет, сколько ни прячься. Знаешь, наверное, такую поговорку? «Если суждено сгореть в огне, то в воде не утонешь». А что касается красивой жизни… – Марина пожала плечами и ненадолго задумалась. – Я прекрасно помню, что стало с мамой от твоей красивой жизни, а ведь ей не было и тридцати шести лет, когда она умерла, – тихо проговорила она.

– Твоя мать – дура, сама виновата! Сколько я денег угробил на ее лечение, к каким только врачам не возил, толку было мало. Не проходило и месяца, как она срывалась по новой. С жиру бесилась, идиотка! – буркнул отец.

– Не смей оскорблять маму в моем присутствии! Я тогда уже была не маленькая и все прекрасно понимала, – взвилась Марина чуть ли не под потолок. Щеки ее ярко запылали, глаза метали молнии. – Она пустилась во все тяжкие из-за тебя! Ведь тебя никогда не было дома, ты никогда и никуда не брал ее с собой. Для тебя ничего не было важнее твоего бизнеса! Ты и женат-то был именно на нем, а не на маме! Что ей оставалось делать? Она и правда дурочка, я бы на ее месте нашла более интересное занятие, чем кокаин, – фыркнула она и смело посмотрела отцу прямо в глаза.

– Это какое же? – удивленно поинтересовался Владимир Сергеевич и с любопытством взглянул на дочь, приподняв бровь.

– Я бы завела себе любовника, и не одного, а парочку, да помоложе тебя! И наставила бы тебе рога, чтобы твоя голова постоянно болела! Может, тогда бы у тебя хватило ума и времени на то, чтобы обратить внимание на свою супругу и увидеть, что она красива, молода и сексуальна! Ничуть не хуже твоей теперешней «примадонны», молодой жены, – прищурив глаза, выпалила Марина. – У моей мамы хоть хватило ума меня родить, а твоя длинноногая цапля боится родами свою фигуру модельную испортить!

В Марине всегда просыпался боец, как только речь заходила о матери, которую она безумно любила – несмотря ни на что. Она помнила ее как самую ласковую, добрую и прекрасную маму, какую только можно было иметь.

– Кто дал тебе право говорить с отцом в подобном тоне? – заорал мужчина, и лицо его покрылось красными пятнами.

– А кто тебе дал право так говорить про маму мне, ее дочери? – не осталась в долгу Марина. – Она любила тебя, я это точно знаю, а ты… ты сам во всем виноват! Пусть лучше у меня муж будет совсем простым человеком, зато он будет любить меня, а не пропадать непонятно где и с кем, как ты, например, или как твой Мальцев – в казино!

В груди у Марины клокотали гнев и ужас. Она никогда не говорила с отцом в подобном тоне! Были, конечно, споры, но чтобы они доходили до такого накала – этого еще не было. Но она уже закусила удила и неслась не останавливаясь, боясь, что если сейчас уступит отцу, то уже никогда не сможет больше отстаивать свои права.

– Я всегда знал, что в тебе преобладают плохие гены. Совсем ты не в меня пошла, – услышала она усталый голос отца.

– Что ты хочешь этим сказать? Почему это у меня плохие гены? – спросила девушка, изумленно хлопнув глазами.

– Твоя бабка, моя мать, всю жизнь была блаженной и смотрела на все сквозь розовые очки. А про вторую твою бабку я и говорить не хочу. Сбежала со своим любовником на край света. И чем все это закончилось?

– Пап, я, конечно, слышала эту историю, но зачем ты мне сейчас об этом говоришь? Я-то здесь при чем? – удивленно вскинула брови девушка.

– А при том! У вас, у баб, одна романтика на уме! Вам, видишь ли, любовь подавай! Пойдешь замуж как миленькая, а любовь сама потом придет, если ты очень постараешься.

– Ни за что! – твердо проговорила Марина и демонстративно отвернулась к окну.

Мужчина тяжело поднялся с кресла и посмотрел в спину дочери суровым взглядом. Ничего не сказав, он резко развернулся и пошел к дверям. Там он все же остановился и, как будто не было этого тяжелого разговора, спокойно произнес:

– Завтра привезут твое свадебное платье из Парижа, будь любезна находиться дома.

Марина резко обернулась и уже открыла рот, чтобы возразить, но в это время до ее ушей донесся слабый стон. Девушка испуганно вытаращила глаза и, схватив вазу со стола, грохнула ее об пол с такой силой, что осколки полетели в разные стороны. Вслед за этим она заорала так, что у отца тут же заложило уши.

– Никогда этого не будет, я не пойду замуж за этого картежника, так и знай! Можешь делать со мной все, что угодно, но этому не бывать!

Владимир Сергеевич посмотрел на дочь недоуменным взглядом и, направляясь в прихожую, пробормотал: