К машинам, стоявшим у центрального входа Домодедовского кладбища, медленно возвращались люди, о чем-то тихо переговариваясь. Несколько особняком шли два молодых человека, тоже перебрасываясь фразами. Один из них был менеджером по рекламе в компании «Салют-777», а другой был начальником аналитического отдела той же компании. Молодые люди возвращались с похорон своего шефа, Ступина Кирилла Николаевича, которого только что похоронили в фамильном склепе его семьи.
      — До сих пор не могу в себя прийти и поверить, что нашего шефа больше нет, — вздохнул Коновалов. — Ведь совсем здоровый мужик был, никогда не жаловался на сердце, а тут вдруг, в один миг, раз — и нет человека. Вот она, жизнь-то какая, непредсказуемая! Бегаем, суетимся, чего-то добиваемся, спорим, ругаемся, а в один прекрасный момент… Вот и наш шеф — на износ работал, миллионы свои зарабатывал, а в результате ничего ему теперь не нужно.
      — Да, это ты верно сказал, ему больше ничего не нужно, ни работы, ни денег и никаких других благ, — согласился с другом Смирнов. — Если честно, я всегда восхищался шефом, мне казалось, что он двужильный, и вдруг такой неожиданный исход! А ведь он совсем не старый был.
      — Как видишь, не выдержали эти жилы, — нахмурился Коновалов. — Смерть ведь не разбирает, кто перед ней, молодой или старый. Что теперь говорить об этом? Человека нет… одним словом, царство ему небесное и земля пухом. Как ты думаешь, что теперь с компанией будет?
      — А что с ней будет? — пожал плечами Смирнов. — Небось вдова продаст все с молотка нашим конкурентам за хорошие деньги, вот и все дела.
      — Не хотелось бы, чтобы так случилось, шеф столько лет строил этот бизнес, столько препятствий ему пришлось преодолеть, пока на такой уровень компанию вывел. Помнишь, нам с тобой Хабаров об этом рассказывал?
      — Отлично помню, — вздохнул Смирнов. — Хабаров вместе с Кириллом Николаевичем, можно сказать, у самых истоков «Салюта» стояли. Попыхтеть шефу пришлось, мама не горюй!
      — И после этого отдать компанию чужому дяде, — болезненно сморщился Коновалов. — Нехорошо как-то… неправильно.
      — Не нам это решать, мы с тобой люди маленькие.
      — Согласен, только все равно…
      — Володя, успокойся. Нам-то что переживать по этому поводу? В принципе, какая нам разница, кто в начальники попадет? — пожал плечами Смирнов. — Мы люди подчиненные, как работали, так и будем работать, лишь бы зарплату исправно платили.
      — Не скажи, Витя, ой не скажи, — возразил Коновалов. — Еще не факт, что нас вообще теперь в компании оставят. У нового начальства наверняка свои люди найдутся, чтобы их на наши должности поставить.
      — Ты так думаешь?
      — А что здесь думать-то? Так испокон веку было: «Новая метла по-новому метет». Вот и нас могут этой самой метлой — да за дверь.
      — Да уж, неприятно будет, — согласился с другом Виктор. — Может, все-таки вдова не сделает такую глупость и не продаст компанию?
      — Продаст, как пить дать, продаст. Руководить она не сможет, женщине это не под силу, поэтому… сам понимаешь. Разве до компании ей сейчас?
      — Может, ты и прав. Когда человек привык жить и ни о чем не думать, зная, что за него все решат, все сделают, и вообще… Понятное дело, не потянуть вдове такой тяжелый воз, здесь мужская рука нужна, а они вдвоем с дочерью остались. Говорят, даже родственников никаких у них нет, вон на похоронах были одни сотрудники и друзья-знакомые.
      — Дочку шефа, Екатерину, жалко, на ней прямо лица нет. Мне Анфиса рассказывала, что у них с отцом всегда были очень доверительные отношения, сейчас это большая редкость. Ясное дело, его смерть для девушки — большой удар.
      — Анфиса, говоришь? — усмехнулся Смирнов, хитро глянув на друга. — Да, хорошенькая секретарша у нашего шефа! У тебя с ней как?
      — В каком смысле?
      — Ну, я имею в виду, серьезно у вас или просто развлекаетесь?
      — Я не могу сказать, как там с ее стороны, серьезно или нет, не разобрался еще, а что касается меня… скрывать не буду, она мне очень нравится, — откровенно признался Коновалов. — Анфиса хорошая девушка и, главное, порядочная, а в наше время это дорогого стоит. Сам знаешь, что современным девушкам в первую очередь нужно. Деньги, снова деньги и еще раз деньги! И, если они у тебя есть, остальное совсем не важно, даже если ты — последнее дерьмо.
      — И ты уверен, что Анфиса не такая?
      — Да, уверен, и если у нас все получится, возможно…
      — Смотри, вон вдова с дочкой идут, — перебил Виктор друга, кивнув в сторону кавалькады машин. В одну из них садились две женщины. Девушка едва держалась на ногах, и мать с охранником поддерживали ее под руки, чтобы она не упала.
      — Я слышал, Екатерина вроде в Англии учится? — спросил Смирнов.
      — Да, в Англии, в каком-то престижном Лондонском университете образование получает, только позавчера на похороны отца оттуда прилетела, — ответил Владимир, наблюдая за скорбной картиной. — Еще повезло, что как раз новогодние каникулы начались, хоть подольше с матерью сможет побыть. Плакала она очень сильно, прямо навзрыд, — сочувственно вздохнул он. — Я, глядя на нее, чуть сам не разрыдался.
      — Да, я тоже видел, как дочь плакала, а вот мамаша ее как каменная у гроба стояла. Ты заметил, что вдова даже ни одной слезинки не проронила? Платочек к глазам прикладывает, а они сухие.
      — Нет, представь себе, не заметил, у меня же глаз нет, в отличие от тебя, — с сарказмом заметил Коновалов. — Это ты у нас физиогномист, а я так… случайно мимо проходил, — усмехнулся он.
      — Нечего иронизировать, — огрызнулся Смирнов. — Да, физиогномика — это мое хобби, и ничего смешного я в этом не нахожу, даже наоборот, горжусь им! У кого-то страсть к собирательству картин, марок или вообще примитивных спичечных коробков, а у меня совсем другое увлечение. Что в этом плохого? — обиженно насупился он.
      — Да ладно тебе, Витек, обижаться-то, я же пошутил, — похлопал Коновалов друга по плечу. — Да и неподходящее время и место, чтобы спорить, у кого какое хобби. Я чувствую, что нам стоит совсем о другом подумать.
      — О чем это?
      — О том, где новую работу искать.
      — Ты считаешь, что уже пора?
      — Не уверен, конечно, на все сто процентов, но прикинуть все заранее, мне кажется, стоит.
      — Слушай, а ты случайно не в курсе, что это за щеголь рядом со вдовой крутился?
      — Тот, что в машину садится? — кивнул молодой человек на черную «Ауди».
      — Да-да, именно он.
      — Кажется, это личный адвокат их семьи, если я не ошибаюсь.
      — Адвокат, говоришь? — усмехнулся Смирнов. — Молодой, да ранний.
      — В каком смысле?
      — Да это я так, к слову, — пробормотал Виктор, внимательно разглядывая молодого мужчину, садившегося в машину. — Мне показалось, что у этого адвоката и…
      Договорить ему не удалось. К ним подошла девушка с опухшими, зареванными глазами, которые она вытирала носовым платочком.
      — Привет, Витя, Володя, — тихо проговорила она. — Вы, наверное, позже приехали, что-то я вас не видела?
      — Привет, Анфиса, — кивнул головой Коновалов, с участием глядя на девушку. — Да вот, припозднились мы с Виктором немного, приехали, когда уже панихида началась, в пробке целых сорок минут простояли.
      — Ой, мальчики, не могу поверить, что все это происходит на самом деле! Что же теперь будет-то? — всхлипнула Анфиса. — Как же мы теперь без Кирилла Николаевича?
      — Что же делать, Анфиса? Все там будем, только в разное время. Жалко, очень жалко шефа, но, раз уж так случилось… и все прочие блага, — грустно проговорил Владимир. — А насчет того, как мы без него теперь будем… свято место пусто не бывает. Такую компанию, как наша, с руками у вдовушки оторвут. Небось она еще и аукцион устроит, чтобы подороже продать.
      — А с чего ты взял, что она собирается продавать компанию? — удивленно посмотрела на него Анфиса. — Я своими ушами слышала, что компания будет продолжать работать так же, как и работала при шефе. Его жена так и сказала: «Я все сделаю для того, чтобы компания процветала, и это будет дань памяти Кирилла Николаевича». Хотелось бы верить, что так и будет. Катю, дочку его, очень жалко, на ней просто лица нет, врач ни на шаг от нее не отходил. Пару раз даже уколы делать пришлось, когда она едва сознание не потеряла.
      — Ты хочешь сказать, что Ступина сама собирается руководить компанией? — в свою очередь, удивился Смирнов, пропустив мимо ушей замечание насчет обмороков дочери шефа. — Надеюсь, ты шутишь? Что она может понимать в таком сложном бизнесе, как наш? Это не по бутикам бегать и шмотки примерять, здесь незаурядные способности нужны! Да и не только способности, мозги тоже не помешают.
      — Откуда тебе известно, какие у нее способности и какие мозги? — нахмурилась Анфиса. — Мало, что ли, женщин, управляющих большими компаниями?
      — И тебе, конечно, известно, что одной из таких бизнес-вумен является госпожа Ступина? — с сарказмом поинтересовался Виктор.
      — Врать не буду, насчет вдовы мне ничего неивестно, — пожала девушка плечами. — Бизнес-вумен она или наоборот? Сама она будет руководить или наймет кого-то? Об этом у меня никакой информации нет. Если даже она ничего и не умеет, как ты говоришь, то этот пробел всегда можно восполнить. Поставить надежного и умного человека на место исполнительного директора, а самой контролировать процесс. Думаю, именно так она и поступит.
      — Да, ты, наверное, права, — согласился Виктор. — Главное, чтобы она сотрудников не трогала и оставила прежний состав. Мы вроде уже сработались все, каждый хорошо знает свое дело.
      — Да вам-то чего бояться? Вы неплохие специалисты и всегда были на хорошем счету у Кирилла Николаевича, а вот я… просто секретарша, которую заменить — раз плюнуть. Наверняка она меня уволит, — нахмурила бровки девушка.
      — Почему ты так думаешь? За что тебя увольнять-то? Вроде с шефом ты шуры-муры не крутила, или я чего-то не знаю? — прищурился Коновалов.
      — Что за глупости? — возмутилась Анфиса. — Я что, похожа на пресловутую Левински? Если я с тобой сходила пару раз в кафе и приняла приглашение на твой день рождения, это еще не говорит о том, что я со всеми подряд… тем более с начальником! Да как тебе вообще такое в голову пришло?
      — Да ладно, Анфиса, что ты разошлась-то? Я же пошутил, — смущенно начал оправдываться молодой человек, поняв, что он действительно ляпнул что-то не то.
      — В каждой шутке есть доля шутки, остальное правда, — не сдалась та. — И если ты обо мне такого мнения, тогда нам вообще не о чем больше разговаривать.
      — Ну, Анфиса, прости меня, дурака, я правда не хотел тебя обидеть, как-то нечаянно получилось. Сам не понимаю, как вырвалось, — взмолился Владимир, сожалея, что он вовремя не прикусил свой язык. — Давай не будем ссориться в такой день, ни к чему это. Ты, кстати, на поминки поедешь? Мария Станиславовна всех приглашала, — поторопился он переменить тему разговора и отвлечь девушку. — Мы с Виктором решили зайти ненадолго, чтобы не обижать вдову, и помянуть шефа. Поедешь с нами?
      — Нет, я не могу, — отказалась Анфиса. — Мама плохо себя чувствует, мне домой нужно.
      — Снова болеет? — участливо спросил Коновалов.
      — Да, болеет, — вздохнула девушка. — Уговариваю ее в больницу лечь, а она — ни в какую. Все беспокоится, как же я без нее буду жить. Ей кажется, что я непременно буду опаздывать на работу, в институт и вообще заморю себя голодом, — грустно улыбнулась она.
      — Да уж, родители, наверное, все одинаковые, моя мать тоже все время думает, что я без нее обязательно пропаду. До нее почему-то никак не доходит, что ее сын — уже давно большой мальчик и в состоянии позаботиться не только о себе, но и о ней тоже.
      — На то они и родители, чтобы волноваться о своих детях. Вон Катя без отца осталась, а он для нее был дороже всех на свете, — сочувственно вздохнула Анфиса. — Представляете, они с ним каждый день обязательно созванивались и болтали по полчаса. Мне шеф на это время запрещал его соединять с кем бы то ни было. Очень часто мне о Кате рассказывал, какая у него замечательная дочь. А я вот никогда своего отца не видела и даже не знаю, какой он, — нахмурилась она. — Мама запрещает мне говорить на эту тему, поэтому я всегда завидовала Кате, глядя на Кирилла Николаевича. Он действительно был хорошим отцом, и вдруг… так внезапно… И знаете, что я хочу вам сказать, мальчики? Мне кажется, что он совсем не своей смертью умер! — неожиданно выдала девушка.
      — В каком смысле умер не своей смертью? — удивленно вскинул брови Смирнов.
      — Как это не своей, когда у него сердце? — вторил ему Коновалов.
      — Сердце — это только ширма, — махнула рукой Анфиса. — Не мог такой крепкий и молодой мужчина умереть от сердечного приступа. Ему ведь сорок три года только-только исполнилось. Я уверена, что его убили!
      — Ну, девочка моя, ты даешь! — ахнул Владимир. — С чего вдруг такие странные и страшные предположения?
      — Он не мог умереть от сердечного приступа, — упрямо повторила Анфиса. — Я ему всегда напоминала о том, что пора выпить таблетку — он же гастрит лечил! И, будь у него проблемы с сердцем, сами понимаете, я бы все знала!
      — Может, он и сам не знал, что у него больное сердце? — предположил Виктор. — А что? Такие случаи в наше время встречаются сплошь и рядом. А инфаркт, между прочим, здорово помолодел за последнее десятилетие. И ты, Анфиса, лучше всех знаешь, что шеф работал на износ, можно сказать, круглосуточно. Шутка ли таким бизнесом ворочать! Да от этих сумасшедших денег, которые он зарабатывал, у кого хочешь сердце остановится. При этом конкуренция бешеная, нужно всегда держать руку на пульсе, чтобы тебя не обскакали. А чиновники всякие, которые шагу ступить не дают без их дебильных резолюций? А налоговые инстанции? Попробуй-ка, останься здоровым при такой-то жизни, и не захочешь — помрешь раньше времени.
      — А я говорю, что его убили, — стояла на своем Анфиса. — И его сердечный приступ был спровоцирован, я уверена.
      — Ты только где-нибудь не ляпни о своем «открытии», — усмехнулся Смирнов. — А то неровен час… Короче, держи язык за зубами, здоровее будешь.
      — Я уже… Наверное, ты прав, что-то меня занесло, болтаю, сама не знаю что. Это все нервы, — нахмурилась девушка. — Ладно, мальчики, может, я действительно ошибаюсь, мне пора, — вдруг заторопилась она. — Побегу на остановку, автобус идет.
      — Постой, Анфиса, какая остановка? — попытался остановить ее Владимир. — Зачем тебе трястись в автобусе? Вон моя машина стоит, я тебя подвезу.
      — Нет, я на автобусе поеду, меня в машине укачивает, — отказалась она и побежала на остановку. — Завтра на работе увидимся, пока, — крикнула она на бегу и махнула молодым людям рукой.
      — Витя, ты что-нибудь понял? — спросил Коновалов у друга, все еще с удивлением глядя вслед убегавшей девушке.
      — Если честно, то не очень, — растерянно ответил тот.
      — Вот и я не очень.

      Элегантная женщина вышла из дорогой импортной машины, приподняла воротничок норкового манто, сунула под мышку дамскую сумочку и прошла к зданию. Она в нерешительности остановилась перед дверью и посмотрела на вывеску: «БЮРО ДЕТЕКТИВНЫХ УСЛУГ — ТРЕТИЙ ГЛАЗ».
      «Да-да, именно третий глаз, — подумала женщина. — Немного странное название выбрали себе детективы, но это то, что мне нужно. У меня ситуация тоже довольно странная, поэтому мне это подойдет. Вот только правильно ли я делаю? Стоит ли мне вообще к ним идти? Нет, пожалуй, схожу, узнаю, смогут ли они мне помочь. Раз уж приехала, отступать не следует», — решила она и вошла в дверь.
      В приемной за столом она увидела миловидную девушку, возбужденно болтавшую по телефону. Увидев, что в дверь вошли, она торопливо произнесла:
      — Я тебе перезвоню, — и бросила трубку.
      — Здравствуйте, — проговорила посетительница. — Я не ошиблась, это именно детективное бюро?
      — Добрый день, да, вы пришли по адресу. Чем могу помочь? — приветливо улыбнулась секретарша. — У вас какие-нибудь проблемы?
      — Проблемы? — растерянно переспросила женщина, потирая пальцами висок. — Да-да, пожалуй, вы правы, у меня проблемы, — закивала она головой. — Вот, пришла посоветоваться с вашими специалистами. Надеюсь, это возможно сделать прямо сейчас?
      — Конечно, возможно. Одну минуточку, я доложу о вашем приходе. А вы пока присядьте, журнальчики полистайте, — ответила девушка и тут же, вскочив с места, юркнула в дверь, ведущую в другую комнату.
      Посетительница села в кресло.
      — Галина Алексеевна, Люсьена Николаевна, к вам, кажется, клиентка пришла, — возбужденно выпалила секретарша. — Первая, представляете?! Сама пришла, без всякой записи, фантастика, правда?
      — Женщина, значит? — сморщила носик Люсьена. — Это плохо. Я очень надеялась, что первым клиентом у нас будет мужчина, это принесло бы удачу.
      — Хватит верить во всякие предрассудки, — одернула ее Галина. — Удача зависит не от принадлежности к тому или иному полу, а от нашего отношения к тому делу, с которым к нам пришли. Машенька, проводи клиентку сюда и не забудь предложить ей чаю или кофе, — велела она секретарше. — Ну что, Люся, начнем, помолясь? — повернувшись к подруге, проговорила девушка, поправляя руками прическу. — Как-никак это наша первая ласточка. Попробуем не ударить в грязь лицом и показать, на что мы способны?
      — Нужно не пробовать, а действовать, — ответила та, со страхом глядя на дверь. — Ой, Галя, что-то меня колбасит не по-детски, волнуюсь до дикого ужаса! Как нарочно, Альбины с Надей нет, с ними было бы намного спокойнее.
      — Через три дня они приедут, не переживай, — отмахнулась Галя. — Новый год на носу, в Париже не останутся.
      — Мне кажется, мы все-таки поторопились, открыв бюро раньше времени и без девчонок. Ведь мы договаривались — после праздников, все вместе, а сами…
      — Что сделано, то сделано, назад дороги нет, — перебила подругу Галина. — Ты же сама была в восторге от этой идеи — сделать девчонкам новогодний сюрприз, а теперь на попятную? И прекрати, ради бога, дрожать, как новорожденный щенок, возьми себя в руки. Что о нас подумает клиентка? Мы не имеем права подкачать, нас же тогда Алька с Надеждой засмеют. Ты вспомни, сколько нам пришлось их уговаривать и убеждать, чтобы открыть это бюро! Если мы облажаемся, они нас со свету сживут.
      — Не дождутся, — буркнула Люсьена в ответ. — Мы еще всем покажем, чего стоим!
      Она тряхнула кудрявой головой, бросила мимолетный взгляд в зеркало, стоявшее на столе, расправила плечи и, вздернув нос, очень серьезно посмотрела на дверь. Дверь словно только этого и ждала: она широко распахнулась, и на пороге снова возникла секретарша Машенька. Рядом с ней стояла симпатичная женщина с неестественно бледным лицом, но с гордо поднятой головой.
      — Пожалуйста, проходите, — пригласила ее секретарша. — Вот наши детективы, Галина Алексеевна и Люсьена Николаевна.
      — Так они что же, женщины? — удивленно спросила клиентка, посмотрев на секретаршу. — Да и молодые совсем…
      — Спасибо за комплимент, добрый день, проходите, присаживайтесь, — приветливо улыбнулась Галина.
      — Здравствуйте, — кивнула женщина, все еще недоуменно глядя на сыщиц. — Нет, вы знаете, у меня дело серьезное, мне нужны детективы… тоже серьезные люди, а у вас… Наверное, я пришла не по адресу, простите, но я лучше пойду, — вяло улыбнулась она и повернулась к выходу.
      — Успокойтесь, проходите, присядьте, — остановила ее Галина. — Давайте познакомимся, а потом уж и выводы будете делать, оставаться вам у нас или уйти. Вас ведь насильно никто удерживать не собирается, — проговорила она, выходя из-за стола и направляясь к клиентке. — А насчет того, что мы женщины и, значит, люди не совсем серьезные, позвольте с вами не согласиться. Тем более что вы тоже женщина, и мне странно слышать от вас такие обидные вещи. Разве вы не знаете, что, по статистике, женщины превосходят мужчин по сообразительности на двадцать пять процентов?
      — По статистике, говорите? А что, пожалуй, вы правы. Ваши доводы вполне справедливы… я остаюсь, чтобы убедиться в этом на своем примере. Если вы сможете мне помочь… впрочем, не будем забегать вперед, посмотрим, на что вы способны, леди детективы, — изобразила клиентка подобие улыбки и прошла к столу, за которым продолжала сидеть Люсьена, наблюдавшая за их разговором.
      — Может быть, хотите кофе или чаю? — спросила Галина.
      — Чаю, если можно. Я пью зеленый… и без сахара.
      — Машенька, завари, пожалуйста, зеленый чай, а нам с Люсьеной Николаевной приготовь по чашечке кофе, — велела секретарше Галя. — Присаживайтесь к столу, — обратилась она к женщине. — Простите, как ваше имя-отчество?
      — Меня зовут Мария Станиславовна Ступина, — представилась дама и села на предложенный стул. Положила сумочку на колени, нервно сминая ее руками. Галя обратила на это внимание и поняла, что клиентка крайне взволнована.
      — Очень приятно познакомиться, Мария Станиславовна, — как можно приветливее улыбнулась она. — Нас вам Машенька уже представила: я — Галина Алексеевна, а это Люсьена Николаевна, мой компаньон. Кстати, очень профессиональный детектив, — показала она на подругу. Люсьена нервно сглотнула и кивнула головой в знак подтверждения, продолжая со страхом таращиться на первую клиентку. — И, если вам так будет удобнее, вы можете называть нас просто по именам, — добавила Галина. — Итак, мы вас внимательно слушаем. Что же у вас случилось, Мария Станиславовна? Почему вы решили обратиться к нам? — по-деловому спросила она.
      — Даже и не знаю, с чего начать, — нахмурилась клиентка. — Все как-то странно… загадочно и неприятно, я даже боюсь, что вы мне не поверите и примете за ненормальную. Кстати, а почему у вашего детективного бюро такое странное название — «Третий глаз»? — задала она неожиданный вопрос, в упор взглянув на Люсьену.
      — Ну-у, просто… — замялась девушка под пристальным взглядом посетительницы. — У нас есть еще одна сотрудница, Альбина… Альбина Борисовна, так вот она…
      — Да, у нас есть еще одна сотрудница, мастер на всякие выдумки, — перебила подругу Галина, бросив на нее многозначительный взгляд. — Детектив должен везде иметь свои уши и глаза, и желательно не два, а три, чтобы все замечать и ничего не пропускать, — засмеялась она. — Отсюда и такое немного необычное название. Не будем отвлекаться от главной темы, мы вас слушаем, Мария Станиславовна. Что же у вас такого загадочного и странного случилось? — поторопилась Галя направить разговор в нужное русло.
      — Да-да, не будем отвлекаться, — сказала дама со вздохом. — Понимаете, не так давно умер мой муж, Ступин Кирилл Николаевич, — начала она рассказывать и, вынув из сумочки носовой платочек, промокнула им сухие глаза.
      — Примите наши искренние соболезнования, — сочувственно произнесла Галина, внимательно наблюдая за клиенткой.
      — Спасибо, — вздохнула та. — Кирилл был весьма удачливым бизнесменом, у него своя компания, причем достаточно крупная. Может быть, слышали, «Салют-777» называется?
      — Да, что-то такое слышала, — подтвердила Галина. — И что же дальше?
      — Кирилл умер от сердечного приступа прямо в ванной комнате, в нашем загородном доме. По выходным дням он часто туда уезжал, чтобы отдохнуть от работы, от городской суеты, подышать свежим воздухом, а в зимнее время пройтись на лыжах. Вот и в этом году на удивление много выпало снега, и Кирилл поехал за город, чтобы не пропустить благоприятного момента и прогуляться по лесу на лыжах. У нас там огромный лесной массив, кругом сосны и ели, замечательное место для отдыха. Он уехал в пятницу, уже поздно вечером, сразу же после работы, чтобы в субботу с утра пойти на лыжную прогулку. Приехал и сразу же позвонил мне, сказал, что все в порядке, пожелал спокойной ночи — и все… больше я его не видела… живым, — всхлипнула Мария.
      — Как вы узнали, что он… что его больше нет? — спросила Галина, с жалостью глядя на клиентку.
      — В субботу я пыталась дозвониться ему, но он почему-то не брал трубку. Тогда я позвонила его охране и была несколько удивлена ответом. Якобы Кирилл отпустил охрану на все выходные и сказал, чтобы до утра понедельника он никого не видел.
      — И как он им это объяснил?
      — Вроде он хочет побыть один, ему нужно отдохнуть и подумать, а посторонние люди будут его раздражать.
      — А раньше такое бывало? Я имею в виду, чтобы он отпускал охрану?
      — Да, но крайне редко, — кивнула Мария. — И каждый раз это происходило, когда Кирилл был чем-то очень раздражен.
      — Например?
      — Один раз, когда акции компании упали на десять процентов, второй раз, когда умер его отец. Мать его умерла за девять лет до этого. А вот в третий раз… я не знаю, по какой причине, он мне ничего не сказал, как я его ни просила. Думаю, это снова было связано с работой, незадолго до того он вернулся из Чехии, куда ездил по делам. И вот теперь та же песня: распустил всю охрану и остался один.
      — Значит, последний случай был четвертым?
      — Да.
      — И вы не знаете, чем ваш муж был огорчен или раздражен на этот раз?
      — Нет, к сожалению, не знаю. В субботу он целый день не отвечал на звонки, естественно, я заволновалась, села в машину, поехала туда и… и нашла мужа в ванной… мертвым, — снова всхлипнула Мария. — Вы даже не представляете, что мне пришлось пережить! Я до сих пор не могу нормально спать, мне все время снится Кирилл. Я его вижу именно вот так — в ванной комнате мертвым, и я не знаю, как мне избавиться от этого кошмара. Мне очень нужна ваша помощь, я не знаю, к кому еще могу обратиться…
      — Нужна наша помощь, чтобы избавиться от кошмара? — удивленно приподняла Галина брови. — Похоже, вы действительно пришли не по адресу. Вам не к детективам надо, а к психологу, — недовольно произнесла она, посчитав, что к ним явилась действительно какая-то психически неуравновешенная женщина. — Мы-то чем вам можем помочь с этими кошмарами, уважаемая Мария Станиславовна?
      — Нет-нет, дело совсем не в этом, вы неправильно меня поняли, вернее, это я не с того начала, — торопливо заговорила клиентка. — Я об этом рассказала, чтобы вы были в курсе происходящего… Настоящий кошмар начался сразу же, как только исполнилось девять дней со дня смерти моего мужа.
      — И что же именно началось? — приободрилась Галина.
      — Дело в том, что… я расскажу вам предысторию, с чего все началось, чтобы вам было понятно, — предупредила Мария. — Дело в том, что Кирилл очень увлекался Египтом, хобби у него такое было… Интересовался пирамидами, раскопками, особенно ему нравилось, как хоронили фараонов и знатных людей. Запоем читал книги об этом и всегда восхищался тем, с каким почетом провожали усопшего.
      — Странное какое хобби, — удивилась Люсьена.
      — Да, действительно странное, но я никогда не возражала мужу и спокойно относилась к его увлечению. Так вот к чему я вам все это рассказываю? Когда хоронили Кирилла, я вспомнила о его увлечении и положила ему в гроб все, чем он дорожил при жизни, как это делали в Египте. Я оставила на его руке швейцарские часы, очень дорогие, печатку, которую я подарила ему на годовщину нашей свадьбы, золотую цепочку с крестом. Этот крест с тремя небольшими бриллиантами муж купил не так давно, за полтора года до смерти. Вдруг ни с того ни с сего решил креститься. В детстве он не был крещен, его отец был партийным работником, занимал довольно высокий пост, поэтому… думаю, вы понимаете, о чем я говорю. Во времена Советского Союза за это могли вообще исключить из партии, значит, и из жизни. Обручальное кольцо я тоже не стала снимать с руки мужа, а еще оставила его мобильный телефон, с которым он никогда не расставался. Он же бизнесмен, поэтому трубка всегда была при нем. Даже когда в туалет ходил, всегда ее с собой брал, простите за столь интимную подробность. И этот телефон я тоже в гроб положила. Лучше бы я этого не делала, — тяжело вздохнула Ступина. — Все сейчас и происходит именно из-за этого проклятого телефона! Ну зачем я это сделала? — заломила руки она. — И когда-нибудь закончится ли этот кошмар?
      — А нельзя ли ближе к делу, Мария Станиславовна? — нетерпеливо спросила Галина, чтобы прервать стенания клиентки. — Если вас не затруднит, конечно?
      — Да-да, извините, совершенно не могу контролировать свои нервы в последнее время, — виновато извинилась она. — В ночь на девятый день смерти Кирилла, ровно в двенадцать часов, раздался телефонный звонок. Звонил мой мобильный телефон, и, когда я взяла его в руки и посмотрела на номер, у меня аж земля из-под ног куда-то провалилась! Как стояла, так и рухнула на пол, ноги подкосились. Сижу на полу и глазам своим не верю. На дисплее высветился номер трубки, которая… Господи, у меня даже сейчас мороз идет по коже, — передернулась Мария. — Такого кошмара я в своей жизни еще не переживала!
      — Я так понимаю, что на дисплее высветился номер трубки, которую вы положили в гроб вашего мужа? — закончила за нее Галина, догадавшись, что хотела сказать клиентка.
      — Да, тот самый номер, — подтвердила та. — Можете представить тот ужас, какой я пережила?
      — Вы ответили на звонок? — с интересом спросила Люсьена, нетерпеливо заерзав на стуле.
      — Нет, в тот раз не ответила, — отрицательно качнула головой Мария. — Я до такой степени испугалась — словами не передать! Надеюсь, вы меня понимаете? Представьте на минуту себя на моем месте, и… лучше и не вспоминать. Как только я сообразила, что за номер перед моими глазами, я в ужасе отключила свой телефон и куда-то его забросила. У меня в тот момент было ощущение, что вместо телефона я змею в руках держу и что она вот-вот меня укусит! Помню, выпила большой бокал коньяка — и все, полный провал. Как дошла до кровати, как разделась — полный туман.
      — И что же дальше?
      — Когда я проснулась на следующее утро, мне вдруг показалось, что мне просто приснился кошмар. А когда я увидела свою трубку, спокойно лежавшую в гостиной на столе, то окончательно успокоилась, поверив, что все видела во сне. Но успокоилась я напрасно, оказывается, трубку за диваном нашла домработница и положила ее на стол.
      — А потом?
      — На следующий день, вернее, ночь, звонок повторился, и снова ровно в двенадцать.
      — И вы опять увидели тот же номер?
      — Да, именно его я и увидела!
      — Что вы сделали на этот раз?
      — Я собрала всю свою волю в кулак и ответила.
      — Что вы услышали?
      — Первый раз, когда я ответила, там молчали, просто дышали в трубку и все, а вот на следующий день… простите, я хотела сказать — ночь… На следующую ночь я услышала… вы не поверите, но я услышала голос своего мужа, Кирилла!
      — Как это?! — опешила Галина.
      — А вот так: со мной говорил мой муж, — нервно засмеялась Мария, теребя в руках носовой платок.
      — Но как это возможно? — недоверчиво спросила Люсьена. — Вы же сказали, что он умер.
      — Да, он умер, и тем не менее я слышала в трубке голос своего покойного мужа, — упрямо повторила Мария. — И не смотрите вы на меня с таким недоверием, я вполне нормальный человек, я не сумасшедшая. Вот, я принесла эту трубку сюда, вы сами можете убедиться. В памяти сохранились все входящие звонки. Номер трубки моего мужа… — она продиктовала цифры, нервно всхлипывая.
      — А вы ни с кем не могли перепутать его голос? — спросила Галина, беря в руки телефон клиентки, чтобы просмотреть номера и убедиться в правдивости ее слов.
      — Нет, это невозможно, — ответила Мария. — Я очень хорошо знаю голос Кирилла. Мы прожили с ним вместе почти двадцать лет, и ни с кем другим я его никогда не перепутаю. Звонил он, — твердо повторила она. — И я в этом даже не сомневаюсь.
      — Вы хотите сказать, что усомнились в том, что он мертв? — с интересом спросила Люсьена.
      — Нет, я в этом не усомнилась… и в то же время слышу, как он со мной говорит!
      — Я ничего не понимаю, — нахмурилась Люсьена. — Уверены, что мертв, и одновременно уверены, что голос именно его? Вам не кажется, что это похоже на бред сум… простите, я хотела сказать… Я, кажется, окончательно запуталась, — сморщилась она. — Галя, а что ты можешь сказать по этому поводу?
      Подруга как-то неопределенно пожала плечами, о чем-то сосредоточенно размышляя.
      — Мне кажется, вам нужно что-то срочно делать. Пойти в милицию, например, потребовать эксгумации, — дала совет Люсьена. — Почему с таким вопросом вы пришли именно к нам?
      — Вы думаете, в милиции поверят моему рассказу? — горько усмехнулась Мария. — Вон вы сами сомневаетесь в моей адекватности. Представляю, что обо мне подумают в милиции и какие заголовки запестрят на первых страницах желтой прессы! Это же для них такой лакомый кусочек: «Жена ныне покойного президента компании „Салют-777“, госпожа Ступина, сошла с ума и слышит голоса с того света». Нет, милые дамы, я так рисковать не могу. Мне еще здесь жить, и любыми средствами я должна держать на уровне репутацию компании моего мужа. Он слишком много сил положил, чтобы она стала такой, какой является сейчас, и я не могу его подвести! Я не хочу, чтобы «Салют» попал в чьи-то чужие руки, а для этого его вдова, то есть я, обязана быть в трезвом уме и твердой памяти. В той ситуации единственный и наиболее приемлемый выход для меня — это частное и скрытое расследование. Мне нужно знать, что происходит на самом деле и что все это значит, поэтому я и пришла к вам. Я надеюсь, что все, о чем мы говорим, останется в тайне? — спросила она, внимательно глядя на сыщиц.
      — Естественно, как вы можете сомневаться в нашей порядочности, Мария Станиславовна? — с обидой произнесла Галина. — Ни одна живая душа никогда не узнает о вашем визите к нам.
      — Очень хорошо, — кивнула та. — На это я и рассчитываю. Так вы сможете мне помочь? — спросила Мария.
      — Над этим стоит подумать, — пробормотала Люсьена. — Странно все как-то…
      — Я и сама знаю, что странно, поэтому и пришла именно к вам. Правда, перед этим у меня была еще одна мысль: обратиться к какому-нибудь экстрасенсу или медиуму, был такой грех, — откровенно призналась Мария. — Но сейчас столько развелось шарлатанов, что… короче говоря, я поняла, что лучше провести частное расследование, так будет намного надежнее. Я хотела бы услышать, что вы об этой дикой ситуации думаете?
      — А что тут думать-то? — пожала плечами Галина. — Мне, например, и так понятно, что трубку из гроба кто-то спер, простите, украл, — виновато посмотрела она на клиентку. — Какой бы крутой модели ни был мобильный телефон, ему нужна подзарядка, а со смерти вашего мужа прошло… Кстати, а сколько дней?
      — Сегодня ровно две недели.
      — Вот, уже две недели. Понятное дело: трубку украли и решили таким изуверским способом подшутить над вами.
      — А голос? — спросила Мария.
      — Ах да, голос, это у меня как-то из головы вылетело, — нехотя согласилась Галина. — А что, кстати, этот голос вам говорит?
      — Говорит, что он очень скучает, не дождется, когда мы с ним встретимся, и все в том же духе, — ответила Мария. — Еще немного, и я действительно сойду с ума, если это не прекратится!
      — А какой он, голос этот? — спросила Люсьена, не обращая внимания на жалобы клиентки.
      — Далекий, словно из подземелья, и такой тоскливый…
      — И все равно, вы точно уверены, что это — ваш муж?
      — Точно уверена.
      — Ну, блин, и дела, — вздохнула Люсьена и, встретившись с удивленным взглядом Марии, как и Галина, извинилась за излишне фривольную лексику. — Послушайте, а вы были после похорон на кладбище? — спросила она. — Вдруг какие-нибудь вандалы узнали, что на теле есть ценные вещи, и решили поживиться?
      — Вы думаете, это возможно?
      — В наше время все возможно.
      — Я считаю, что это исключено, — возразила ей Галя.
      — Почему?
      — Сама подумай, почему. Зачем вандалам после ограбления звонить и доставать вдову? Чтобы лишний раз засветиться? — с иронией поинтересовалась Галина.
      — Ну, мало ли, — неуверенно буркнула Люся. — Может, они уверены в своей безнаказанности?
      — В принципе, может, ты и права, в наше время действительно все возможно, — задумчиво пробормотала Галя. — И все же что-то меня настораживает в этой ситуации, только не могу понять, что именно. В любом случае, версию о вандалах мы не будем пока исключать.
      — А как же тогда голос? — снова напомнила Ступина.
      — А голос мог подделать какой-нибудь актер-пародист, — ответила за подругу Люсьена. — Так, что с кладбищем? Вы были там после того, как начались звонки? — вновь спросила она у клиентки.
      — Да, я была на кладбище, мы ездили туда вместе с дочерью, как раз на девять дней со дня смерти Кирилла, — кивнула Мария. — Признаюсь откровенно, жутко было до ужаса, я еле сдерживалась.
      — Дочь знает о том, что происходит? — поинтересовалась Галина.
      — Нет, что вы! — замахала руками Мария. — Как я могу ей сказать о таких вещах? Она молодая девушка, очень сильно любила отца, для нее это будет настоящим шоком. Нет-нет, Катя ни в коем случае не должна знать об этом кошмаре.
      — И что же на кладбище? Там все в порядке? Могила не разрыта? — снова напомнила Люсьена о своем вопросе.
      — Кирилл похоронен не в могиле, а в фамильном склепе их семьи, — ответила Мария. — Там все в полном порядке.
      — Значит, в склепе, — задумчиво пробормотала Галя. — Это меняет дело! Склеп — не могила, его проще вскрыть.
      — Не скажите, — возразила Мария. — Гроб кладут в специальную нишу и закрывают ее бетонной плитой. Чтобы ее поднять, нужно обладать силой Геркулеса.
      — Ну, если взять, к примеру, здоровых мужиков, человек четырех, мне кажется, вполне возможно будет сдвинуть эту плиту, как вы думаете?
      — На кладбище имеются сторожа, и помещение, где они сидят, находится как раз рядом с тем местом, где расположен участок со склепами. В последнее время участились всякие хулиганства на могилах, родственники жаловались в администрацию, поэтому сейчас там постоянно дежурят. Недалеко от входа на кладбище имеется гранитный цех, где делают памятники. Там вообще вооруженная охрана дежурит круглосуточно.
      — Кому нужно, тому охрана не помеха, — отмахнулась Галина. — И все-таки — нет и еще раз нет, мне кажется, что это не могут быть вандалы! Будь это они — не стали бы названивать вдове и мотать ей нервы. Я чувствую, что здесь что-то другое, но вот что именно? — задумчиво повторила она. — Скажите, Мария Станиславовна, а вы точно уверены, что ваш муж умер от сердечного приступа?
      — Конечно, — женщина пожала плечами. — Было вскрытие, и патологоанатом выдал мне заключение. В нем было черным по белому написано, что смерть наступила вследствие обширного инфаркта, который привел к разрыву сердечной аорты.
      — У него было больное сердце?
      — Нет, никогда не болело, Кирилл был патологически здоров, не считая гастрита.
      — И вас не удивило, что ваш патологически здоровый муж вдруг внезапно умер от сердечного приступа?
      — А чему здесь удивляться? Мне врач объяснил, что сейчас таких случаев сколько хотите, особенно у бизнесменов. Чудовищные перегрузки на работе, постоянные стрессовые ситуации, нервные перенапряжения и так далее. Вот и Кирилл совершенно себя не жалел, работал как одержимый. Правда, он всегда следил за своим здоровьем, мало пил, не курил, плавал в бассейне, в зимнее время ходил на лыжах. А почему вы вдруг об этом спросили? — запоздало поинтересовалась вдова.
      — Да нет, просто меня насторожил тот факт, что ваш супруг отпустил охрану именно в тот день, когда и умер, — нахмурилась Галина. — Вот и подумалось… Впрочем, что это я? Ведь вы же пришли к нам совсем по другому поводу, — спохватилась она. — Ваш муж скончался, но каким-то невероятным образом оживает по ночам и названивает вам по телефону. Да уж, ситуация не из простых! Что будем делать, Люся? — обратилась Галя к подруге.
      — Требуется хорошенько подумать.
      — Девушки, милые, ну придумайте что-нибудь, я вас очень прошу, — взмолилась Мария. — Я так больше не могу, у меня совсем не осталось сил выносить эти звонки!
      — А если вам сменить номер телефона?
      — Я бы давно это сделала, если бы не дочь. Я боюсь, что, если я сменю номер своего телефона, начнутся звонки на домашний номер. У Кати в комнате стоит аппарат, рядом с кроватью, и она может снять трубку. Если вдруг она услышит голос отца, я представить боюсь, что с ней тогда будет! Дочь слишком тяжело переживает его смерть. Она совершенно замкнулась в себе, даже со мной мало разговаривает. Практически не выходит из своей комнаты, только иногда, к обеденному столу, а в основном ест у себя. Целыми днями за компьютером сидит, через него с друзьями и общается. Я уже начала серьезно беспокоиться за ее психическое состояние. Пока она здесь, я должна оставлять номер своей трубки прежним, чего бы мне это ни стоило. Вот как только она уедет обратно в Англию, чтобы продолжить учебу, а это произойдет после Рождества, я мигом выброшу этот телефон ко всем чертям, простите. Скоро Новый год, потом Рождество, а девятого января Катя улетает. Мне бы только выдержать это время и не сойти с ума! В то же время мне очень хочется разобраться. Я должна знать, что происходит на самом деле!
      — Мне кажется, единственный выход из этой ситуации — убедиться в том, что тело вашего мужа спокойно лежит в гробу, а вот телефона при нем нет, — заговорила Люсьена. — Как только вы увидите все своими глазами, сразу же успокоитесь. А потом, когда уедет ваша дочь, смените номер телефона и забудете этот кошмар как страшный сон. Для этого вам всего лишь нужно будет нанять рабочих, чтобы они подняли надгробную плиту и открыли гроб.
      — Люся, ты хотя бы слушаешь, о чем мы говорим, или в облаках витаешь? — спросила Галина. — Предположим, она убедилась, что ее муж спокойно почивает на месте, что телефона при нем нет, и что дальше?
      — В каком смысле? — не поняла подругу девушка.
      — Да в самом прямом смысле, Люся, — раздраженно ответила Галя. — Неужели ты ничего не поняла?
      — А что здесь понимать-то?
      «Кажется, я погорячилась, назвав эту идиотку профессиональным детективом», — выругалась про себя Галина, а вслух произнесла:
      — Главное не то, на месте ли тело или сбежало, я лично уверена, что оно на месте. Главное, что кто-то звонит его вдове! Сам собой напрашивается вопрос: кто это делает и, главное, для чего?
      — И для чего же? — испуганно спросила Ступина.
      — Вы, Мария Станиславовна, минуту назад сами ответили на этот вопрос. Вы сказали, что если этот кошмар не прекратится, вы сойдете с ума, — напомнила Галина. — На это и рассчитывают те люди, затеявшие с вами эту странную игру. Кто-то решил свести вас с ума таким образом! — выдала она безжалостный вердикт.
      — Вы уверены?
      — Так же, как в том, что разговариваю с вами.
      — Но кому это понадобилось?
      — Мне кажется, что вы достаточно умная женщина, а после смерти вашего супруга — еще и очень богатая. Ищите того, кому это выгодно, и сразу станет понятно, кто вас допекает идиотскими звонками. — Галина пожала плечами. — На мой взгляд, все очень просто, как дважды два.

      — Ты считаешь, мы правильно сделали, что согласились взяться за это дело? — с сомнением спросила Люсьена у подруги, когда Ступина покинула офис, заключив с сыщицами письменный договор. — Признаюсь откровенно, звонки с того света как-то не очень меня вдохновляют, — она передернула плечами.
      — Так, посмотрим, что это за компания такая, «Салют-777», — сказала Галина, усаживаясь за компьютер. — Наверняка в Интернете есть сведения о них.
      — Ты слушаешь или не слушаешь, что я тебе говорю? — раздраженно спросила Люсьена.
      — Слышу, слышу, мне тоже не очень-то нравится общаться с покойниками, но… Ты помнишь, какую сумму вознаграждения клиентка назвала? — лучезарно улыбнулась Галя, порхая пальчиками по клавиатуре компьютера. — Да я за такие деньги не то что склеп вскрою, я там неделю жить соглашусь рядом с трупами! Ух и ни хрена себе! — воскликнула она, уставившись в монитор расширенными глазами. — Люська, ты только посмотри!
      — Что там еще? — недовольно проворчала Люся, приблизившись к столу.
      — Ты посмотри, чем занимается компания «Салют-777», — прошептала Галя. — Копи царя Соломона! Да я ж теперь в лепешку расшибусь, чтобы угодить мадам Ступиной, глядишь, она удвоит гонорар, если дело выгорит!
      — Подумаешь, невидаль, — фыркнула Люсьена, прочитав сведения о компании. — Вступать в спор с потусторонними силами из-за денег — на это только ты способна, Суханова. Беспринципно меркантильная особа, вот кто ты такая!
      — Можно подумать, что ты у нас альтруист-бессребреник, мадам Сергеева, — с сарказмом усмехнулась Галя. — Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала.
      — Сама ты… корова!
      — От лошади слышу, — не уступила Галина. — И вообще, ты совершенно непутевая, и сыщик из тебя, как из моего мопса — доберман.
      — Это почему еще? — взвилась Люсьена.
      — А потому! — рявкнула Галина. — Кто рот раскрыл и чуть про нашу Альбинку не проговорился? — напомнила она. — У нас же договоренность, что никто не должен знать о ее способностях. Стоит только одному клиенту об этом пронюхать, и наше детективное бюро сразу же превратится в салон четырех, блин, гадалок! И будет у нас стоять очередь из любителей острых ощущений. Хорошо хоть, что я такая сообразительная, не дала тебе закончить фразу.
      — Шила в мешке не утаишь, — буркнула в ответ Люсьена. — Все равно, рано или поздно об этом узнают. Когда Алька в больнице лежала после удара молнии, весь персонал был в курсе ее открывшихся способностей. В Склифе две недели провалялась, у Надеждиной тетки в отделении, там тоже все знали.
      Альбина и Надежда были близкими подругами Галины и Люсьены. Еще со школы их так и звали — «великолепная четверка».
      Альбина была талантливой художницей, двадцати восьми лет, незамужней. Худенькая, высокая девушка с длинными темными волосами, достаточно спокойная и рассудительная. Пять лет тому назад в автомобильной аварии погибли ее родители, и с тех пор она еще больше углубилась в творчество, рисуя как одержимая, иногда даже сутками. Иногда она выезжала на природу, чтобы писать с натуры, но в основном пропадала в своей мастерской. Подругам иногда приходилось чуть ли не силой вытаскивать ее оттуда и везти куда-нибудь, чтобы вместе отдохнуть и развлечься.
      Надя — психоаналитик, была руководителем и одновременно президентом центра психологической реабилитации. Двадцать девять лет, тоже незамужняя, из-за чего очень переживала ее мать, которой не терпелось стать бабушкой. Надя же смотрела на ситуацию с юмором, хотя в глубине души прекрасно понимала, что ее возраст неумолимо подкрадывается к бесповоротно критическому. Два с половиной года тому назад она уже почти собралась замуж, но… но в результате так и не вышла.
      Альбина с Надеждой в настоящее время пребывали в Париже на выставке картин, среди которых имелось и несколько талантливых и замеченных ценителями произведений Альбины.
      Люсьена была девушкой небольшого роста, с короткой стрижкой пепельных кудрявых волос, вздернутым носом, яркими голубыми глазами и в меру авантюрным характером. Она уже побывала один раз замужем, но быстро поняла, что ее муж — герой совсем не ее романа, быстренько распрощалась с ним и убежала к мамочке, под теплое крылышко. Начала встречаться с молодым человеком, Сергеем, который недавно закончил писать диссертацию и начал готовиться к защите. Люсьена надеялась, что после защиты он наконец озвучит долгожданное предложение выйти за него замуж. Хотя где-то глубоко из подсознания внутренний голос постоянно нашептывал, что она ему совсем не пара и ничего хорошего из их брака не получится. Сергей вырос в семье академика, мамаша его была классической наседкой, сдувавшей со своего единственного и горячо любимого сыночка любую пылинку. Она очень подозрительно и ревностно относилась ко всем девушкам, приближавшимся к сыночку больше чем на пять метров. Аделаида Владиславовна, эдакая мадам фру-фру, считала, что такой перспективный молодой человек, как ее сын, должен иметь самую наидостойнейшую претендентку на свои руку и сердце. О близких отношениях Сергея с Люсьеной она прекрасно знала и не противилась их связи лишь потому, что понимала: молодому человеку нужна женщина. Пока он пишет диссертацию, рядом с ним пусть будет Люсьена, лишь бы он не отвлекался на разные свидания и похождения по ночным заведениям. А вот когда сыночек защитится, тогда она, Аделаида, и подумает о его женитьбе, и уж, конечно, не на этой девице. Женой ее сына должна стать девушка только их круга, а туда Люсьена совершенно не вписывалась.
      Четвертая подруга, Галина, была полной противоположностью Люсьене. Яркая блондинка высокого роста, с пронзительными карими глазами и округлыми формами. Она так гордо и красиво умела носить эти формы, что мужчины невольно обращали на нее внимание и шли за ней, как послушные телки на веревочке, стоило ей только пошевелить пальчиком. Девушка уже трижды успела сбегать в ЗАГС, но потом поняла, что не может долго спать под одним одеялом с одним и тем же мужчиной. По этой причине она без особого сожаления распрощалась со своими мужьями, при этом ухитрилась остаться с ними в теплых, дружеских отношениях. Она решила вести холостую жизнь, коллекционируя мужчин до тех пор, пока не встретит того единственного, от которого ей захочется иметь детей.
      Люсьена и Галина постоянно спорили и ругались, и к этому уже все привыкли настолько, что, если этого не происходило в течение дня хоть один раз, подруги смотрели на них с удивлением. Невзирая на стиль их отношений, они искренне любили друг друга и после очередной ссоры не могли обижаться дольше двух часов.
      Летом этого года «Великолепная четверка» попала в странную историю. Надя неожиданно встретила в супермаркете Олега Котова, за которого два года тому назад она собиралась замуж. Его посадили в тюрьму аж на двадцать лет. Когда девушка удивленно назвала его Олегом, тот почему-то с испугом открестился от своего имени. В результате это оказался вовсе не Олег, а совсем другой человек, до странности похожий на него, но… ничего не помнивший. Он даже не знал, вернее, не помнил, кто он сам и откуда. Подруги решили выяснить, в чем дело, чего бы это ни стоило, и потом горько пожалели об этом. Как раз тогда Альбина попала в больницу после удара молнии. Девушка пережила клиническую смерть, пробыла четыре дня в коме, а потом… очнулась, обладая некими странными способностями. Она стала ясновидящей, чему совсем не обрадовалась, наоборот, до смерти перепугалась.
      — Стоит только кому-нибудь узнать, что Алька заделалась частным детективом, сама знаешь, что будет дальше, — огрызнулась Люсьена. — Ее и без этого достают со всех сторон — и знакомые, и незнакомые, чтобы она им рассказала: «что было, что будет, чем дело кончится, чем сердце успокоится». А уж когда станет известно, что вход в наш офис — свободный, неограничен и никем не охраняется… Мне продолжать, или как?
      — Думаешь, только ты такая умная, а остальные все дураки? — прищурилась Галина. — Я все прекрасно понимаю, вопрос с Алькой вполне решаем, не волнуйся. Мы ее в подполье скроем, и никто ничего не узнает, если, конечно, ты рот на замок запрешь. У тебя, Люська, сведения в одном месте никак не держатся, не язык, а помело с мотором.
      — Да ты на свой посмотри! — рявкнула Люся. — Если у меня помело, то у тебя… у тебя… уф! — бессильно запыхтела она, не находя подходящего определения. — У тебя…
      — А ну стоп! — прикрикнула Галя, резко топнув ногой. — Кажется, нас снова не туда несет, подруга дорогая. Еще немного, и подеремся в первый день работы нашего бюро, а это уж ни в какие рамки не лезет. Ни к чему ссориться, отложим это милое мероприятие на завтра, — засмеялась она. — Давай-ка, достань бутылочку шампусика из шкафчика, нужно срочно обмыть почин, чтобы наше первое расследование прошло как по маслу! Ты только представь себе, подружка, как будет клево, если мы с тобой это дело распутаем! Думай о тех бабках, которые мы заработаем одним махом, и мечтай, что ты на них купишь. Да мы с тобой сразу на Канары завалимся, в пятизвездочный отель, где все включено, где мужиков — море, да еще и миллионеров! Приедем туда, такие молодые, красивые, богатые и… — лукаво посмотрела Галина на подругу, сделав интригующую паузу.
      — Ну? — не выдержав, переспросила Люся. — Что — «и»?
      — И спокойные, Люсенька, — мечтательно прикрыла глаза Галина. — Спокойные, как два удава, от сознания того, что у нас еще столько же зелени осталось! Представляешь перспективку? Мне не нужно будет каждый раз у Толика клянчить деньги на косметику, хотя бы какое-то время, а там, глядишь, и еще заказчики появятся. Ты наконец-то сможешь разменять квартиру с доплатой. Будешь, как нормальный человек, отдельно от своей мамы жить, а то ведь у тебя никакой личной жизни. Надька с Альбинкой с ума сойдут от зависти, что профукали такое дельце в своем Париже, — засмеялась она, задорно потирая руки.
      — Ой, Галя, твоими бы устами мед пить, — тяжело вздохнула Люсьена. — Его еще распутать нужно, дельце это, а уж потом и мечтать.
      — Не дрейфь, подруга, распутаем, куда мы денемся, — беспечно махнула рукойГаля. — Ты вспомни, как мы летом с тобой отличились, какое дело раскрыли! Сегодняшние звонки с того света — детские шалости по сравнению с двойником Олега Котова.
      — Да уж, то дело действительно было жарким, — согласилась Люсьена. — До сих пор мороз идет по коже, когда вспоминаю, что мы на волосок от смерти были, — передернулась она.
      — Вот, а я о чем толкую? Жарко так, что мороз по коже, это же самое оно, — захохотала Галина. — Ну, что сидишь-то? Доставай шампанское, обмоем появление первой клиентки, с пожеланием, чтобы такие щедрые почаще к нам приходили. Кстати, ты сегодня ночуешь у меня, — добавила она.
      — Зачем это?
      — Ну вот, снова здорово! Только посмотрите на нее, уже забыла, — всплеснула Галя руками. — Подождем звонка с того света, — кивнула она на трубку Марии, лежавшую на столе. — Для чего я, спрашивается, попросила, чтобы Ступина оставила свой телефон, для украшения офиса, что ли?
      — Точно, забыла, — нехотя согласилась Люсьена, доставая из шкафа бутылку шампанского и бокалы. — С такими клиентами, как эта Ступина, не то что память потеряешь, а вообще… Муж с того света звонит, очуметь можно! — хмыкнула она. — Никогда не думала, что у людей бывают проблемы такого странного характера.
      — То ли еще будет, — заметила Галя. — И кстати, не мне тебе говорить об этом. Это же ты у нас любитель криминального чтива.
      — Нашла с чем сравнивать: реальную жизнь — с книжным детективом, — фыркнула Люсьена. — Это же совсем другое дело, потому что…
      — Галина Алексеевна, к вам еще одна клиентка пришла, — прошептала секретарша, просунув голову в дверь. — Вы не заняты? Мне ее пропустить?
      — Еще одна? — удивилась Галя. — Надо же, какой сегодня у нас день урожайный! Погоди минуты две, а потом пропусти, я со стола уберу. Запихивай шампанское обратно в шкаф, — велела она Люсьене, торопливо сгребая бумаги со стола. — Потом обсудим, что в книгах бывает, вот она, реальная жизнь, перед нами. Странно как, ведь никто на сегодня не записывался, только звонили.
      — Можно войти клиентке? — спросила Маша, снова показываясь в дверях.
      — Да-да, пусть проходит, мы готовы ее принять, — кивнула головой Галина и, поспешно плюхнувшись на стул, приняла деловую позу.
      — Прошу вас, проходите, — прочирикала секретарша, отходя от двери и пропуская уже немолодую женщину. Та осторожно вошла в кабинет и так же, как Ступина, удивленно вскинула брови.
      — Это вы — детективы? — недоверчиво поинтересовалась она. — Вы… не мужчины?
      — Вроде нет… как видите, мы — женщины… в некотором роде, — ответила Люсьена, с интересом глядя на болезненного вида даму. — Но этот факт никоим образом не отражается на нашем профессионализме, — торопливо добавила она. — С кем имеем честь говорить?
      — Кучумова я, Нина Ивановна, — ответила клиентка. — Можно я присяду? Вы уж извините, ноги меня совсем не держат из-за болезни.
      — Да-да, конечно, присаживайтесь, — засуетилась Люсьена, помогая женщине дойти до стула. — У вас что-нибудь случилось, Нина Ивановна? — заботливо спросила она. — На вас лица нет.
      — Случилось, ой случилось, доченьки! — всхлипнула она и прерывисто задышала. Торопливо полезла в сумочку, вытащила ингалятор и несколько раз пшикнула лекарством в горло. — Извините, у меня всегда так бывает, когда я разнервничаюсь. А сейчас почти каждый час приходится им пользоваться, совсем плохо стало после случившегося. Все глазоньки проплакала. В милицию пошла, заявление написала, только чует мое сердце, напрасно все, — торопливо заговорила она, словно испугавшись, что не успеет рассказать все по порядку. — Я как посмотрела, сколько у них фотокарточек на стенке висит, и все это — пропавшие без вести, у меня так сердце и упало! Не найдут они мою доченьку, ой не найдут! Да и будут ли вообще искать? — тяжело вздохнула женщина.
      — У вас пропала дочь? — спросила Галина, сочувственно глядя на посетительницу.
      — Да, дочка моя пропала, ягодка, кровиночка моя, — запричитала посетительница, раскачиваясь из стороны в сторону. — Уж пятый день, как она в институт ушла и сгинула! Я поэтому и обратилась к вам, думаю, может, хоть вы чем-то поможете? Я ведь в соседнем доме живу, в магазин спустилась и увидала вашу вывеску. Это еще утром было, а потом, когда я домой вернулась, все вывеска эта стоит перед глазами, вот и решила: схожу-ка я к детективам… Милиция-то наша, сами знаете…
      — А что в милиции сказали? — спросила Галина.
      — Что они могут говорить? Занесли мою дочь в картотеку, завели уголовное дело по факту пропажи, говорят, следственная машина заработала. Это они так выражаются, машина у них, видишь ли! А куда эта машина едет, кто же разберет? — всхлипнула Нина Ивановна. — Найдут ли они мою Анфису?
      — Вашу дочь зовут Анфиса? — удивилась Люсьена. — Какое редкое имя в наше время.
      — Да, я ее так в честь своей матери назвала, ее бабки. Моя мать молодой умерла, я ее и не помню совсем, мне пять лет всего было. Отец потом женился на вдове с двумя детьми, я в падчерицах прожила до восемнадцати лет, пока замуж не вышла, без любви, можно сказать, за первого встречного, лишь бы побыстрее из дома отцовского уйти, — снова вздохнула Нина Ивановна. — Детей у нас с Виктором не было, и я очень переживала, просила его врачу показаться. А он только и знал, что огрызаться да орать на меня, мол, это я — «телка холостая», а не он.
      — Телка холостая? — переспросила Галя.
      — Ну, бесплодная, значит, — объяснила женщина. — А потом, когда Виктор помер, я Анфису свою специально… нагуляла, чтобы на старости лет одной не остаться, мне тогда уже почти сорок лет было. У нас в поселке бригада одна работала, строители, я с одним мужчиной, прорабом ихним, месяц и миловалась. Здоровый такой был, красивый, поэтому я его и выбрала. Анфиса на него похожей родилась, как две капли воды. Поняла я, что забеременела, сразу дом свой продала и в город уехала. Сделала все тайком, чтобы он ничего не знал, с тех пор мы и не виделись ни разу. Да и зачем это нужно, ведь он человек семейный. Во всяком случае, был в то время. А у меня в Москве тетка жила, матери моей сестра родная, квартира у нее была двухкомнатная. Она уже старая была и одинокая, меня и приютила. Узнала, что я ребенка жду, и ни одним словом меня не укорила, наоборот, поддержала. «Правильно, — говорит, — дочка, ты сделала, будет для кого жить. Я вон одна на старости лет осталась, и никому дела до меня нет, хорошо хоть ты приехала. А ведь и у меня мог быть ребенок, даже постарше тебя. Только отец, твой дед, узнал, что тяжелая хожу, и чуть не прибил. Когда я молодой была, считалось страшным позором, чтобы незамужняя родила. Отец и сказал: как хочешь избавляйся от него, а в моем доме чтоб с пузом не появлялась, а уж с нагуленным дитем — и подавно. Не дай бог, говорит, увижу, топором зарублю, а такого срама не допущу!.. Побоялась я его ослушаться, к бабке-повитухе пошла и аборт сделала. С тех пор два раза замуж выходила, но больше так ни разу и не забеременела. Вот так меня Боженька за то душегубство наказал — одиночеством на старости лет. А ты молодец, что не побоялась никого и ребенка оставила. Живи у меня, места достаточно, дитя жди, а я тебе помогу, чем смогу, пока сил хватит…»
      Сыщицы внимательно слушали.
      — Вот так моя Анфисочка и появилась на свет, — улыбнулась своим воспоминаниям Нина Ивановна. — Никогда мне не докучала, всегда послушной была, с самого младенчества. А три года тому назад школу закончила, на работу ее взяли в хорошую фирму, через знакомых устроили. Я категорически против этого была. Не желала, чтобы работала дочка моя, очень хотела, чтобы она училась. А Анфиса и слушать меня не стала, по-своему поступила. За все годы впервые такое случилось, чтобы она не послушалась. Мы даже повздорили с ней из-за этого немного, чего раньше тоже никогда не случалось. Я на нее не обиделась, понимала — из-за меня все. Да что ж делать, если здоровье так меня подводить стало в последние годы? Анфиса была довольна своей работой, и начальник ее хорошим человеком оказался. Чтобы с глупостями приставал — ни-ни, никогда такого не было. Зарплата тоже хорошая, денег хватало. А в позапрошлом году дочка в институт поступила, на вечерний экономический факультет. Говорила, мол, начальник ей обещал, как только она перейдет на третий курс, менеджером ее сделает, а дальше видно будет. Говорил, что в хороший отдел поставит, где карьерный рост ей будет обеспечен, если она сама того захочет.
      — Действительно, хороший начальник, сейчас таких мало, дай бог ему здоровья, — сказала Галина, чтобы поддержать разговор. Ей не хотелось останавливать женщину, чтобы можно было скорее приступить к делу, по которому она пришла: Галя видела, что ей необходимо выговориться.
      — Уже не даст ему бог здоровья, — вздохнула Нина Ивановна. — Помер начальник-то, две недели уже как помер.
      — Да вы что? — искренне удивилась Люсьена. — Болел, что ли?
      — Да нет, не болел вроде, — пожала Кучумова плечами. — Анфиса говорила, что он был здоровым человеком, кроме гастрита, его ничего не беспокоило, а гастрит сейчас у каждого второго. И вдруг — внезапный сердечный приступ! Говорят, прямо в своей ванной и помер, горемыка. Жена только на следующий день его нашла, когда приехала в их загородный дом.
      — Как вы сказали? — Люсьена вытаращила глаза и удивленно посмотрела на Галину.
      — А как называется фирма, в которой ваша дочь работает? — спросила Галя, прекрасно поняв взгляд подруги.
      — Компания «Салют-777», — ответила Нина Ивановна. — Крупная компания, говорят, таких всего две в Москве, они… не помню, что за бизнес у них, — болезненно сморщилась она. — Голова у меня что-то разболелась. У вас не найдется водички, таблетку запить?
      — Вот так компот! — ошарашенно прошептала Люсьена.
      — Нет, компота не нужно, мне бы водички, — замахала руками Нина Ивановна. — Эти таблетки только водой можно запивать.
      — Да-да, я принесу, — первой опомнилась Галина, взглянув на Люсьену. Она сосредоточенно хмурилась, мучительно что-то соображая. Галя торопливо выбежала из кабинета и через минуту вернулась с бутылкой минеральной воды без газа. — Вот, пожалуйста, — протянула она воду клиентке.
      — А стаканчика у вас нет? — растерянно спросила та. — Неудобно как-то из бутылки.
      — О господи, вот голова садовая, — хлопнула себя по лбу девушка. — Извините, ради бога!
      — Так, значит, вы говорите, что Анфиса работала секретарем у начальника компании «Салют-777»? — спросила Люсьена, глядя на клиентку горящими возбужденными глазами.
      — Ну да, Альбина упоминала, что Кирилл Николаевич вроде как президент этой компании, на работе все время сидел, не мог он без работы. И две недели тому назад умер от сердечного приступа.
      — Правду говорят: пути Господни неисповедимы, — тихо прошептала Люсьена, удивляясь такому странному повороту событий.
      — А теперь расскажите, как, когда и при каких обстоятельствах пропала ваша дочь, — попросила женщину Галина. — Вспоминайте все, даже самые мельчайшие подробности, это очень важно для расследования!
      — Да, конечно, я понимаю, — кивнула та. — А вы мне поможете, доченьки? — спросила она, с мольбой глядя на сыщиц. — Вы не думайте, я заплачу, у меня деньги отложены. На черный день копила, вот, похоже, он и настал. И за что ж мне такое? — жалобно всхлипнула убитая горем женщина.
      — Мы постараемся изо всех сил, — пообещала Галина. — Сделаем все, что сможем.
      Она бросила тревожный взгляд на Люсьену и закусила губу, увидев, что у той навернулись на глаза слезы при виде несчастной матери.
      — Итак, мы слушаем, Нина Ивановна. Не волнуйтесь, рассказывайте не торопясь, чтобы все вспомнить, — подбодрила Галя женщину. — И знаете что, начните с того дня, когда умер начальник вашей дочери. Она, кстати, была на его похоронах?
      — На похоронах? — растерялась клиентка. — Да, конечно, а как же, если она ближе всех сотрудников к нему была? Ведь она же личным секретарем у Кирилла Николаевича работала.
      — Расскажите обо всем, что происходило после похорон, — сказала Галя.
      — А какое отношение имеют его похороны к пропаже Анфисы?
      — Не удивляйтесь, Нина Ивановна, — начала объяснять Галина. — Вы сами только что сказали, что ваша дочь была секретарем у президента такой крупной компании, как «Салют», значит, лучше всех остальных сотрудников его знала. Ступин — птица высокого полета, и мы не можем знать точно, что Анфиса пропала именно не по этой причине, поэтому я и попросила вас…
      — Я все поняла, — возбужденно перебила девушку Нина Ивановна. — Вы думаете, что моя девочка пропала из-за того, что знала о каких-то делах своего начальника?!
      — Не исключено, что так и есть, — не стала отрицать Галина. — Поэтому очень важно, чтобы вы вспомнили все, что говорила ваша дочь о своей работе и особенно о нем, о Ступине.
      — Что говорила? Да ничего такого особенного я и не слышала от нее никогда. Анфиса всегда его хвалила и жалела.
      — Жалела? — удивилась Галя. — Почему?
      — Говорила, что очень уж много он работает, совсем не отдыхает. Если она ему не напомнит, что обедать пора, сам он и не вспомнит. Не напомнит, что таблетку пора выпить, — и думать о лекарстве забудет… А знаете, есть у меня сомнения по поводу одного разговора, только не знаю, поможет ли это вам, — задумчиво проговорила Нина Ивановна.
      — Какого разговора?
      — Это произошло в тот день, когда Ступина похоронили. Я неважно себя чувствовала, Анфиса на поминки не поехала, вернулась после похорон. Она кому-то позвонила, долго разговаривала, а потом сказала что-то очень странное, я даже испугалась.
      — Что за «странное»? — напряглась Галина.
      — «Я уверена, что он умер не своей смертью, сердечный приступ был искусственно спровоцирован. Его убили», — передала слова дочери Нина Ивановна.
      — Кому она это сказала?
      — Я не знаю, а спросить неудобно было, — пожала женщина плечами. — Анфиса разговаривала в кухне, я в своей комнате лежала. Потом я в туалет пошла, он рядом с кухней расположен. И услышала эту фразу. Анфиса меня не видела, дверь в кухню была прикрыта. А когда я спросила у нее — что за странные такие разговоры, кого это там убили, — она засмеялась и ответила, что я все неправильно поняла. Оказывается, они с подругой обсуждали новый детектив Удальцовой. Это уж потом, когда Анфиса пропала, я стала все ее разговоры в памяти перебирать и о той беседе по телефону вспомнила. Я рассказывала об этом следователю, только он как-то прохладно к этому отнесся. Сказал, что ответ моей дочери насчет обсуждения детектива вполне правдоподобен и ничего в этом странного нет.
      — А имя подруги вы случайно не услышали? — спросила Люсьена.
      — Нет.
      — Интересно, кому же она могла такое озвучить? — задумчиво нахмурилась Галина. — Недаром все-таки у меня возникли сомнения во время разговора со Ступиной. Я прямо спинным мозгом почувствовала: что-то здесь не то!
      — Вы о чем? — заволновалась Нина Ивановна.
      — Нет-нет, это так, мысли вслух, продолжайте, — поторопилась отвлечь женщину Галина.
      — Так вы думаете, что Анфиса меня все-таки обманула и никакой детектив они не обсуждали? — спросила женщина.
      — А вы сами разве не догадываетесь?
      — Анфиса никогда меня не обманывала, она с раннего детства была правдивой, эдаким борцом за справедливость. Когда она мне объяснила про детектив, я поверила и успокоилась.
      — Видно, напрасно, — проговорила Люсьена. — Я бы на вашем месте не поверила такому объяснению, тем более после похорон. Вы же прекрасно знали, что Ступин умер от сердечного приступа, и могли бы догадаться, что речь шла именно о нем.
      — Ой, деточки мои дорогие, сейчас я это и сама понимаю, а тогда я болела сильно. Так плохо себя чувствовала, что не до Ступина мне было, — откровенно призналась Нина Ивановна. — Знать бы, где упаду, соломки бы подстелила. Теперь уж поздно об этом говорить, пропала моя девочка, что мне теперь делать — ума не приложу, — и она залилась слезами. — Помогите, ради Христа, умоляю! Ведь умру я без своей доченьки, дня не смогу прожить, если с ней что-нибудь… не приведи, Господи, — прошептала она, набожно перекрестившись. — Ведь в ней — вся моя жизнь. А зачем она мне, жизнь эта, без нее?
      — Успокойтесь, Нина Ивановна, — тихо проговорила Люсьена, поглаживая женщину по плечу. — Мы постараемся сделать все от нас зависящее. Может, вам валерьяночки накапать? Выпьете, сразу же легче станет.
      — Нет, не нужно, у меня свои таблетки есть, — отказалась клиентка, сморкаясь в носовой платок. — Эти дни только на них и держусь, а иначе совсем спать не могу. Все кажется, что вот-вот дверь откроется и моя доченька в квартиру войдет. Так и сижу у окна, все жду, пока сон прямо на месте меня не сморит. А вам спасибо за заботу и внимание, вы очень хорошие девушки. Вот и моя Анфиса, ну такой заботливой была, такой внимательной, — вздохнула Нина Ивановна и снова заплакала: — Где она теперь, моя кровиночка? Что с ней?.. А знаете, я еще кое-что вспомнила, — неожиданно встрепенулась она. — Накануне того дня, как она пропала, Анфиса договаривалась встретиться в пятницу вечером с каким-то молодым человеком… его Владимиром зовут.
      — Что за Владимир?
      — Я не знаю, кто это такой, не видела его ни разу, но он тоже работает в компании «Салют».

      — Слушай, Галя, может, лучше завтра съездим еще разик? — спросила Люсьена, затравленно озираясь по сторонам. — Смотри, как темно, мне так страшно! Давай к машине вернемся и домой поедем, а завтра с утречка и…
      — Люсь, мы с таким трудом пробрались мимо охранников, обидно назад возвращаться, — перебила ее Галя. — И вообще, как тебе не стыдно, ведь ты взрослая женщина. Чего ты боишься-то?
      — Я с детства боюсь кладбищ, у меня фобия, — откровенно призналась Люсьена.
      — Нечего выдумывать, пошли. Всего ничего идти, два шага сделать, и мы на месте, — отмахнулась Галина.
      — Ничего я не выдумываю, у меня действительно фобия, — буркнула Люсьена, не двигаясь с места. — Когда мне было одиннадцать лет, я в деревню к бабушке отдыхать поехала. Там образовалась целая компания, и мы с мальчишками поспорили, что не испугаемся ночью среди могил пройти. Ну, и поперлась я туда сдуру с двумя подружками. Представляешь, на следующий день одного деда хоронить собирались и могилу уже вырыли. Я случайно в нее и провалилась, а девчонки испугались и убежали. Я там часа, наверное, полтора просидела, пока взрослые с фонарями не прибежали и не вытащили меня. Спасибо, подружка одна к бабушке моей примчалась и сказала, что меня надо спасать. Представляешь, чего я натерпелась в чужой могиле? С тех пор у меня фобия и появилась: боязнь кладбищ.
      — Люся, это же в детстве было, а сейчас-то чего бояться? — пожала Галина плечами. — Когда я была маленькой, в моей комнате гардероб стоял. Я его до смерти боялась, думала, что там чудовище живет. Что же, мне и теперь от всех шкафов подряд шарахаться? Детские страхи — это всего лишь детские страхи, мы уже взрослые тетки, нам бояться стыдно. Тем более что мы не на прогулку сюда приехали, а по важному делу.
      — Нашла с чем сравнивать: какой-то гардероб — и кладбище! Лучше завтра приедем, — в который раз повторила Люсьена, продолжая со страхом оглядываться по сторонам.
      — Не следует откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. И потом, завтра будет уже поздно, я взяла у вдовы трубку только на одну ночь. Люся, перестань трусить, я же рядом.
      — Это меня и беспокоит больше всего, — проворчала Люсьена. — Только ты могла додуматься до того, чтобы в такое время притащиться на погост!
      — Немедленно прекрати нытье, мы вместе думали, между прочим. А время совсем еще детское, семь часов вечера, — недовольно огрызнулась Галина.
      — Так зима же на дворе, в семь часов темно, хоть глаз выколи. И как только меня угораздило тебя послушаться? — не унималась Люсьена. — Расскажи кому-то, ведь не поверят, что две взрослые бабы на кладбище завалились, да еще и в потемках! Настоящие идиотки, иначе нас никак не назовешь.
      — Хватит причитать, Люсьена, — дернула ее за руку Галина. — Нечего тоску наводить, и без этого тошно. Посмотрим на этот пресловутый склеп, сделаем то, зачем пришли, и сразу же обратно. Раз уж взялись за дело… денежки к тебе не прибегут просто так. Ты же должна понимать — чтобы их заработать, нужно раскрыть дело! А что для этого требуется? Правильно: следует быть во всеоружии и делать все вовремя. Пошли, склеп совсем рядом, его отсюда видно.
      — И зачем на него смотреть? Склеп, он и есть склеп, — как осел, уперлась Люся. — Неужели до утра потерпеть было нельзя?
      — Господи, Сергеева, я смотрю, у тебя совсем от страха мозги зацементировались. Ну не ходила бы, оставалась бы в машине, — вздохнула Галина. — Зачем ты со мной поперлась, если действительно так боишься?
      — Оставаться одной, да еще рядом с кладбищем, еще страшнее, — буркнула Люсьена, вцепившись в руку подруги мертвой хваткой. — Ой, посмотри, там кто-то стоит, — испуганно взвизгнула она. — Я дальше не пойду, хоть убей!
      — Да это же памятник, идиотка, — зашипела Галина. — И прекрати орать, как ошпаренная кошка, всех покойников перепугаешь своим воем.
      — А разве они могут испугаться? — задала Люсьена предельно глупый вопрос и тихонько заскулила. Она втянула голову в плечи и на всякий случай зажмурилась, чтобы вообще ничего не видеть.
      — А ты как думала? — хмыкнула Галя. — Еще как могут! Они любого случайного порыва ветра боятся, потому что могут в одну секунду превратиться в пыль, а от визга сразу же стекленеют, — захихикала она. — Что встала-то? Пошли дальше, совсем чуть-чуть осталось.
      — Тебе бы только смеяться да прикалываться, Суханова, а я…
      — Это чтобы тебя хоть немного встряхнуть и развеселить, — улыбнулась Галя. — Плюнь на свои страхи, скажи чи-изз, и вперед.
      — Иди к черту, я с места не сдвинусь, — Люсьена замерла столбом.
      — Отлично, стой здесь, я одна пойду, — спокойно ответила Галина и попыталась высвободить руку из цепкой ладони подруги.
      — Как это — одна? Как это — стой здесь? — заикаясь, спросила Люсьена, еще крепче вцепившись в ее руку. — Ты хочешь бросить меня посреди кладбища совершенно одну?! Совсем совесть потеряла, да?
      — Почему же одну? Смотри, сколько небожителей вокруг, — криво усмехнулась Галина. — Если серьезно — чем быстрее мы дойдем до места, тем скорее свалим отсюда, неужели непонятно? — вздохнула она. — Мне тоже не по себе, просто я стараюсь держаться. Люся, очень тебя прошу, возьми себя в руки и пойми наконец, что это необходимо для дела. Раз уж мы приехали сюда, нужно довести все до конца. Вспомни, какой мы получим гонорар за раскрытие этого дела, и все твои страхи сами собой испарятся.
      — Господи, и зачем я только согласилась с тобой? — с новой силой взвыла Люсьена. — Где мои мозги были? К черту гонорар, к черту вдову, и вообще, все к черту, я ничего уже не хочу, кроме того, чтобы побыстрее уйти отсюда! Что мы увидим в такой темнотище? Приехали бы завтра утром, когда светло и все видно, и обследовали бы этот чертов склеп. Вернемся, очень тебя прошу! — взмолилась она.
      — Ну уж нет, мы так не договаривались. Что значит, к черту гонорар? А ну, сию минуту очнись! — тряхнула ее за плечи Галина. — Мне эта экскурсия тоже сто раз не нужна… если бы нужно было просто посмотреть на этот склеп. Ты что, забыла, о чем мы с тобой час назад говорили и зачем вообще приехали?
      — А зачем? — глупо хлопнула глазами Люсьена. — Прости, Галя, у меня все из головы вылетело, я ничего не соображаю.
      — Я попросила Ступину оставить на ночь свой телефон, на который ей звонят, у нас. Сделала я это, чтобы увидеть собственными глазами и услышать собственными ушами все, о чем она нам рассказала. Надеюсь, об этом ты помнишь?
      — Помню, — закивала Люсьена головой, как китайский болванчик.
      — Очень хорошо, спасибо хоть на этом, — облегченно вздохнула Галя. — Потом у меня появилась идея съездить на кладбище, найти склеп семьи Ступиных и спрятать там мой запасной мобильный телефон — включенный. У меня будет вторая трубка — которую мы с тобой недавно купили, и она тоже все время будет включена. Помнишь?
      — Помню, а… зачем это?
      — Отлично: только твоего склероза мне и не хватало! — всплеснула Галя руками. — Затем, чтобы слышать все, что будет происходить рядом со склепом: о чем здесь будут говорить, насколько хватит зарядки на телефонах и денег тоже. Надеюсь, ты все поняла?
      — Да.
      — Тогда пошли.
      — Пошли, — моментально согласилась Люсьена и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, потянула Галину в сторону выхода.
      — Блин, и за что же мне такое наказание? — Галя затряслась от истерического смеха. — Люсенька, девочка моя родная, покойников не нужно бояться, они не кусаются. Они спокойно лежат там, где и должны. Ты меня слышишь?
      Люся ничего не отвечала. Она смотрела куда-то вперед широко распахнутыми глазами. Лицо ее приняло цвет свежевыбеленной простыни. Галина с тревогой оглянулась и увидела, что рядом с неким сооружением, находившимся поодаль от склепа, мелькает тусклый огонек, как от фонарика.
      — Это что еще за хрень? — нахмурилась Галя, почувствовав, как по ее спине пробежал неприятный холодок.
      — Там что-то есть… — прохрипела Люсьена.
      — Я и сама вижу… и не что-то, а кто-то. Небось сторож услышал твой визг и теперь с фонариком ходит, проверяет, все ли в порядке, — как можно спокойнее объяснила Галина, стараясь избежать дрожи в голосе. — Давай отойдем немного, чтобы он нас не заметил. А то еще подумает, что мы расхитительницы гробниц, пришли сюда, чтобы обчистить покойников.
      Галина почти на себе дотащила подругу до высокого надгробья и встала за ним, продолжая наблюдать за лучиком света.
      — Я сейчас упаду в обморок, меня тошнит, — еле слышно прошептала Люсьена и уже начала было оседать на землю, но Галя удержала ее.
      — Эй, эй, подружка, а ну, прекрати немедленно! Что с тобой делать прикажешь, если ты без чувств свалишься? Дотащить твое тело до машины у меня сил не хватит, значит, придется здесь тебя оставить.
      — Что? — Люся мгновенно очнулась. — Как это — оставить? Ты с ума сошла?
      — С тобой это — запросто, — проворчала Галина. — Вон вроде лавочка, присядь, а я осторожно посмотрю, кто там ходит.
      — Не оставляй меня одну, вдруг это привидение? — всхлипнула Люсьена.
      — Твою мать, я чувствую, что с такими темпами мы с тобой до утра проторчим на кладбище, — раздраженно высказалась Галина. — Ты хочешь побыстрее отсюда уйти или нет?
      — Хочу! Немедленно!
      — Блин, и почему ты мне раньше не рассказала о своей фобии? Если бы я знала, ни за что бы тебя не взяла, одна поехала бы и…
      Галя резко оборвала свою тираду: она четко увидела какую-то тень буквально в нескольких шагах от лавочки, на которую она усадила Люсьену. Тень шмыгнула за огромное надгробие, и сколько девушка ни напрягала глаза, больше она ничего не увидела.
      — Нет, наверняка показалось, кому здесь быть? — прошептала она.
      — Галя, ты о чем? — нервно поинтересовалась Люсьена. — Ты куда смотришь?
      — Да никуда я не смотрю, не волнуйся, — соврала она, чтобы лишний раз не пугать подругу. — Ладно, видно, делать нечего, поднимайся, двигаем обратно, к машине, — проговорила Галя, скрывая беспокойство. Ей и самой в этот момент стало до того неуютно и жутко, что сразу же захотелось уйти.
      Услышав эти слова, Люсьена стремительно подскочила с лавочки и, схватив Галину за руку, потащила ее за собой. Она понеслась к центральным воротам со скоростью ветра, и ничто в этот момент ей не было помехой — ни темнота, ни могилы, ни надгробия. Если бы даже навстречу ей вышел покойник, Люся, наверное, просвистела бы мимо него, даже не заметив.

      Девушки сидели в квартире Галины за кухонным столом и напряженно таращились на телефонную трубку, лежавшую перед ними.