Ирина Хрусталева

Гардемарин в юбке

Глава 1

Вероника уже досматривала седьмой сон и собиралась плавно перекочевать в восьмой, как в дверь раздался пронзительный звонок. Было такое впечатление, что тот, кто звонил, намертво приклеился к кнопке.

– Кого еще принесло в такое время? – сонно проворчала девушка и, спустив ноги с постели, начала шарить босыми ногами по прохладному полу, чтобы отыскать тапки.

Звонок уже начал издавать морзянку, и Вероника услышала, как из-за двери доносятся нечленораздельные звуки, которые тут же перешли в пронзительный крик:

– Открывай немедленно, я уже не могу больше терпеть, щас прямо здесь описаюсь. Слышишь, Ника? Это я, Юлия, меня не ждали, а я приперлась.

Вероника наконец нашла тапки и, натягивая на ходу халат, побежала к двери, натыкаясь в темноте на мебель. Когда она открыла дверь, в квартиру ввалилась ее подруга. Подпрыгивая на одной ноге, она бросила прямо на пол свою чернобурку и, спотыкаясь, понеслась в сторону туалета, не переставая ворчать:

– Стою под дверью целый час! Побыстрей не могла открыть? Ой, мамочки, ой щас умру!

– Ты откуда явилась такая? – улыбаясь, поинтересовалась Вероника.

– Ой, где я только не была, уже и сама не помню, – сидя на толчке, махнула рукой Юлька. – А сейчас меня такой кадр сюда привез, просто отпад, я его на дороге поймала. Тачка – крутее не сыскать. Слушай, Никуся, почему у тебя пол качается?

– Это голова у тебя качается, давай выходи из туалета и ложись спать. На время глянь, пять утра.

Юлька схватилась за голову и застонала:

– Где ж меня угораздило так наклюкаться? Вроде пила одно шампанское, а в мозгах прямо рождественские колокола. Слушай, это ничего, что я к тебе завалилась, надеюсь, ты одна и я не очень тебе помешала? – еле ворочая пьяным языком, поинтересовалась Юлька.

– Скажите, пожалуйста, какие мы заботливые, – иронично и в то же время с веселым смехом заметила Ника.

На Юльку обижаться она не умела по двум причинам. Во-первых, она была ее лучшей подругой, с которой многие годы делилась и горем и радостью; а во-вторых – абсолютно бесполезно, потому что с Юлии все стекало, как с гуся вода. Вот и сейчас, хоть она и спросила, не помешала ли, но, если бы Вероника ответила утвердительно, можно дать рубль против ста, что Юлька и тут нашла бы выход.

– Вот и отлично, – сказала бы она, – две головы на подушке хорошо, а три еще лучше. Будем шведской семьей.

– Давай поднимайся, – повторила Вероника, – я тебе сейчас постелю на диване, ополосни лицо и ложись, потом будем разбираться, где, с кем и сколько. Я тоже поздно легла, спать хочу, умираю.

– Иду, иду, не ворчи. Хорошо, что я к тебе приехала, а то бы сейчас матушка меня до обморока довела своим воспитанием. Слушай, Ник, я тебе прям завидую, как хорошо, что твоя Аннушка за кордон укатила, никто не пилит, никто не воспитывает. А тут уж скоро тридцатник стукнет, а у тебя все спрашивают: где была, что делала. Мне даже мои бывшие мужья такого допроса не устраивали. Ой, мамочки, голова-то какая тяжелая! Все, спать, спать.

@INT-20 = Юлька оторвала голову от подушки только после двенадцати дня, и по квартире разнесся стон:

– Ника, ты где? Ой, сейчас умру, вызывай труповозку, пока доедут, я уже созрею, верней, окочурюсь. Ник, ты слышишь меня?

– Слышу, слышу, чего раскричалась-то? Нечего напиваться до такого состояния, – входя в комнату, проворчала Вероника.

– Слушай, а как же я к тебе попала?

– Ты мне вчера сказала, что тебя сюда какой-то отпадный кадр привез на супертачке.

– Какой кадр?

– Это у тебя нужно спросить, какой, а я за что купила, за то и продаю.

– Надо же, ничего не помню.

– Совсем ты, мать, плохая стала, – засмеялась Ника. – Ладно, давай поднимайся, я сейчас крепкий кофе сварю, попьешь, легче станет. Или, может, тебе коньячку накапать?

– Ой, не говори мне про спиртное, иначе мои кишки тебе придется собирать по всей квартире. Меня уже и так наизнанку выворачивает. Ты мне лучше аспиринчику дай, раствори пару таблеток, а потом уж кофе.

Юлька поднялась с постели и, держась за голову двумя руками, поплелась в ванную. Буквально через пять минут она выскочила оттуда как ошпаренная и начала переворачивать постель, на которой спала, вверх дном.

– Что случилось, подруга? Миллион баксов потеряла? – поинтересовалась Ника, входя в комнату.

– Ресницы с левого глаза, – пропыхтела Юля, – вытряхивая подушки из наволочек. – Они у меня знаешь какие крутые, натуральные! Ну ты что, забыла? Их же Валька мне из Франции привезла. Где же я их могла посеять? Так, здесь их нет. Слушай, а я вчера тебе не говорила, откуда к тебе приперлась? Может, у Кольки была? Я почему-то после пьянки все время у него просыпаюсь.

– Нет, не говорила. Юль, да успокойся ты! Подумаешь, ресницы.

Но Юля будто не слышала свою подругу и напряженно соображала:

– Может, правда у Кольки в кровати потеряла? Надо позвонить, сказать, пусть поищет, а то не дай бог его благоверная найдет, она же его тогда живьем и с потрохами. Она и так на меня уж косится, по-моему, что-то подозревает.

Юлька взяла телефон, уселась в кресло и стала набирать номер.

– Алло, Коль, привет, это я. Слушай, посмотри там у себя в постели, я, кажется, свои ресницы потеряла. Что? Мы уже неделю не виделись? Да-а-а? А у кого же я тогда была? Не знаешь? А что это ты так недружелюбно со мной разговариваешь? От тебя жена ушла? Надо же, неприятность какая. А я-то здесь при чем?

Юлька повернулась к Веронике и, глядя на нее глазами, в которых запрыгали бесенята, зажала рот рукой, пытаясь подавить приступ хохота.

– Ушла после того, как я к вам среди ночи завалилась? В одной шубе? – У Юльки глаза начали перемещаться в область лба, но голос не дрогнул, и она спокойно продолжала: – Так зима же на дворе, в чем же я ходить должна? Чево-о-о? Под шубой ничего не было? Надо же! Меня что, ограбили? Нет? А почему тогда? Что я сказала? Что? Я всегда так к тебе на свидание прихожу? Надо же! Коль, а ты случайно не знаешь, где я вчера могла быть? Куда пошла? Фу, Коля, грубить приличной девушке – это некрасиво. Сам такой. Сам пошел, я уже там была! – рявкнула напоследок Юлька и с треском опустила трубку на аппарат, улыбки на ее лице как не бывало. Наоборот, глаза метали молнии и разбрызгивали искры. Вероника во время этого разговора буквально сложилась пополам от душившего ее смеха, а Юля тем временем продолжала дымиться:

– Ну надо же – так меня обложить! Еще художником себя называет, творческой личностью, маляр третьесортный! И еще уговаривал для его картины позировать! Я, конечно, отказалась, и не зря. Потом, когда я эту картину увидела, у меня прямо приступ нервного тика начался. Представляешь, Никусь, у него там на лугу одни коровы пасутся. Вот я и думаю. А зачем я-то ему нужна была?

– Догадайся с трех раз, – икая от хохота, проговорила Вероника.

Юлька, не замечая веселья подруги, продолжала:

– Только зря с этим дураком столько времени угробила. Я что, насильно его в постель тащила? Подумаешь, подтолкнула пару раз. Он, конечно, упирался, как мог, целых два часа. Ай, да ну его! Что голову забивать всяким мусором? Ладно, позвоню сейчас Валерке, может, он что знает.

Она опять начала нажимать на кнопки, при этом болезненно морщась и хватаясь за голову.

– Валер, привет. Я это, Юлия, не узнал, что ли? Как откуда? У Ники я, от нее звоню. Куда улетела? В Эмираты? А что я там забыла? Какой гарем? Ну и ну, надо же так напиться! Ты случайно не знаешь, куда и с кем я вчера укатила? Ты рано ушел? Ладно, Валер, пока, буду тогда дальше вспоминать.

Юлька положила трубку и опять схватилась за голову.

– Надо же, и аспирин не помогает. Все, пора с этим делом завязывать, а то в одно прекрасное утро проснусь на Луне и не буду помнить, как дала согласие переспать с лунатиком. Так, позвоню сейчас еще Катьке, может, она хоть что-нибудь помнит.

Набрав номер, Юлия простонала в трубку:

– Катерина, говори немедленно, куда и с кем я вчера ушла! Как кто? Это я, Юля. А что у меня с голосом? Голос как голос, подумаешь с хрипотцой немного, что-то горло побаливает. Какой коктейль? С чем смешала? И что, я это пила? А я все думаю, что это от меня так Никуськин кот шарахнулся, когда я его погладить хотела. Вон, забился под диван и шипит оттуда, прямо как моя бывшая свекровь… предпоследняя. Дуська, болонка, поминутно чихает, я думала, что она простыла, а это у нее, оказывается, аллергия на Юльку, на меня, значит. Что ты говоришь? Ой, Катя, хватит меня воспитывать! Ты же понимаешь, что мне все время нужно быть на виду, а это значит тусовки, банкеты, фуршеты. Кто же меня замуж возьмет, если я дома буду сидеть? Ну и что? Три раза, это еще не предел. Ладно, не зуди, все, пока!

Юля оставила наконец затею выяснить, где ее черти носили, поднялась с кресла, матерясь и охая, и поплелась на кухню, где Вероника готовила завтрак.

– Слушай, Ник, я пойду в ванне немного полежу, может, когда отмокну, полегче станет. Состояние нарочно не придумаешь, будто по мне каток проехался.

– Поменьше пить будешь, – с издевкой заметила Ника.

– И ты туда же. Что вы меня все воспитываете? Ты же прекрасно знаешь, что я вообще не пью, но если дорываюсь, то обязательно до состояния нестояния.

– Мораль сей басни какова? – поинтересовалась Вероника.

– Такова, такова, и без тебя знаю, что даже нюхать нельзя. Никусь, как можно не пить, если, например, на вечеринке тебе под нос так и суют рюмки да бокалы за разговорами, а если отказываешься, смотрят как на больную?

– Пей нарзан, а всем скажи, что печень отвалилась, нужно режим соблюдать.

– Ладно, в следующий раз так и сделаю. Только кто тогда на больной жениться захочет? – проворчала Юлька, направляясь в ванную.

Только она удобно погрузилась в теплую водичку с пеной и ароматной солью и блаженно прикрыла глаза, как вошла Вероника и протянула ей телефонную трубку. У Юльки округлились глаза, и она поинтересовалась:

– Мать, что ли? Скажи, что я утонула в ванне.

– Нет, не мать, приятный мужской голос, незнакомый. Во всяком случае, я его точно никогда не слышала, – зашептала Ника.

– Да? И кто же это, интересно? – тоже шепотом проговорила Юля и взяла трубку. – Алло. Да, это Юлия. А вы кто? Вадим? – Юлька зажала трубку рукой и вытаращила глаза на Веронику. – Какой-то Вадим. Ты не знаешь, кто такой?

– Понятия не имею, – пожала плечами Ника.

– Я вас слушаю, Вадим. Что? Я обещала провести с вами уикенд? Надо же? А больше случайно я вам ничего не обещала? Любить до смерти? До чьей?.. Нет, Вадим, вы знаете, я сегодня совершенно не в форме. Что вам понравилось? Моя оригинальность? Да? А в чем же она проявилась, если не секрет? – осторожно задала вопрос Юлька.

Когда она услышала ответ, глаза ее округлились до размера летающих тарелок, и она спросила:

– А вы точно знаете, что это была я? Да? Тогда прошу прощения. Что вы говорите? Не за что? Что? Ждете ответа? Нет, Вадим, сегодня у меня совершенно нет времени. Нет, говорю. Заедет машина? А какая у вас машина? «Лендкрузер»? – В Юлькиных глазах уже мелькнул признак интереса. – Кто будет за рулем? Ваш телохранитель? – Юлия уже выскочила из ванны и, вся в пене, пыталась рукой дотянуться до полотенца. – Ну, думаю, часа через полтора я сумею решить все свои вопросы, так что можете присылать своего водителя, или, как вы там сказали, телохранителя. До встречи, Вадим.

Юлька выскочила из ванной со скоростью сверхзвукового истребителя и начала метаться по квартире, пытаясь найти свои колготки, трусы и бюстгальтер.

– Ника, ты можешь себе представить, он пришлет за мной свой автотранспорт, а за рулем будет хранитель его тела! Ой, мамочки, неужели наконец-то я познакомилась хоть с одним путевым мужиком, который умеет зарабатывать деньги? Знаешь, что он мне сейчас сказал? Что он всю жизнь искал такую бесшабашную особу. Я, оказывается, вчера его авто остановила очень оригинальным способом. Легла посередине дороги. А я даже не помню, представляешь? Интересно, сколько ему лет? По голосу вроде нестарый. Ника, давай быстрее приводить меня в порядок. Где там у тебя эти самые маски из плаценты? Ой, как же жалко, что я свои левые ресницы потеряла! Ну ничего, придется побольше тушью намалевать. Давай, распахивай свой гардероб, буду шмотье мерить, – без передышки и остановки тараторила Юлька, носясь по квартире, как тайфун. – Ника, что ты застыла, как памятник? Помогать думаешь или нет?

– Мало того, что ты заставила его везти себя ко мне, так ты еще и телефон мой дала, – проворчала Вероника.

– А ты что, хотела, чтобы я ему свой домашний дала? Моя маман такой допрос устроит, что он сразу поймет, что познакомился с ближайшей родственницей Малюты Скуратова, родоначальника тайной канцелярии при Иване Грозном, а если по-современному, то ЧК. Она уже сколько таким манером поклонников у меня распугала. Я хоть вчера и пьяная была, а правильно сообразила, дала твой телефон, правда, не помню кому.

– Юлька, ты и в самом деле бесшабашная девица. Разве можно раздавать телефоны незнакомым людям?

– А знакомые наши телефоны и так знают, – тут же парировала Юля, и возразить тут в самом деле было нечего.

Юлька имела непревзойденный талант из любой ситуации находить выход. Кажется, если даже ее бросить с головой в омут, она вынырнет оттуда совершенно сухой. Вероника махнула рукой и начала принимать непосредственное участие в сборах своей подруги на очередное рандеву.

Через час Юлька сияла, как начищенный полтинник, то и дело подбегая к окну посмотреть, не приехала ли машина. И когда наконец во дворе показалось авто, которое они с нетерпением ждали, у Вероники с Юлией тут же отвисли челюсти: весь капот машины был усыпан розами ярко-бордового цвета.

– Ой, я сейчас скончаюсь, – пропищала Юлька и бросилась в прихожую, где натянула буквально на ходу свою шубу и, чмокнув Нику в щеку, шепнула: – Пожелай мне удачи, вдруг это тот, кого я столько лет ждала. Ника, эти цветы рассказали о нем самое главное. Он не жлоб, как мой последний муженек, от которого я столько натерпелась.

– Удачи, подружка, ты мне обязательно позвони, чтобы я не волновалась. Вдруг это маньяк какой-нибудь.

– Типун тебе на язык, – засмеялась Юля. – Ни у одного маньяка не хватит ума столько денег потратить на розы! – С этими словами и лучезарной улыбкой девушка впорхнула в лифт.

Ника подбежала к окну и наблюдала за тем, как Юля выскочила из подъезда, как садилась в машину, а здоровенный парень придерживал дверцу, как потом он сел на место водителя, и машина укатила в неизвестном направлении.

Через месяц после того знаменательного дня, когда Вадим прислал за Юлькой машину, усыпанную розами, они объявили друзьям, родственникам и знакомым о своей помолвке, а еще через три они уже входили в зал Дворца бракосочетания под торжественный марш Мендельсона.

Глава 2

Вероника встала пораньше, чтобы поехать за город, посмотреть, как продвигается строительство ее дома. С наступлением зимы стройка немного затормозила. Морозы стояли такие, что раствор замерзал буквально за пять минут. По этой причине югославы, которые работали у Вероники, сидели в своих бытовках и боялись показать нос на улицу. Ника ничего не имела против и не предъявляла им никаких претензий, потому что прекрасно понимала, что работать в таких условиях невозможно. Временно она жила в квартире своей матери, но очень надеялась к лету перебраться в свой новый дом.

До недавнего времени дача, которая там стояла, принадлежала бывшему мужу Вики, но после того, как дом взорвался, Николай тут же переписал пепелище на имя бывшей жены. Анна Михайловна, мать Ники, быстренько воспользовалась ситуацией и тряхнула кошелек своего «богатенького Буратино», на что и строился сейчас дом дочери: женщина уговорила супруга не скупиться и раскрутила его на трехэтажный коттедж. А потом, удачно выйдя замуж за канадского миллионера, уехала вместе с ним к нему на родину.

Теперь Ника спокойно жила в квартире Анны Михайловны, но у нее были иные планы: ей непременно хотелось обосноваться в загородном доме, хоть он и строился не очень близко от Москвы. Однако у Вероники была машина, поэтому ее не пугали расстояния. После того как последний муж объявил о том, что встретил другую женщину, он предоставил ей право жить на его даче, пообещав, что после развода перепишет ее на имя Ники. Что и сделал, но уже после того, как дача перестала существовать, а фактически остались на земельном участке одни руины.

Вот на нем-то сейчас и возводился трехэтажный коттедж благодаря деньгам укатившего из России Аннушкиного мужа. Веронике не нужно было работать, она получала дивиденды от прибыли с фирмы бывшего супруга. Хоть суд и присудил ей пятьдесят процентов по закону, они договорились с Николаем, что бывшая жена будет получать двадцать пять. Прекрасно понимая, что, в конце концов, работает он и эту прибыль делает тоже он, она решила быть справедливой, несмотря на обиду и оскорбление, которые Королев доставил ей в свое время.

Этих денег Веронике хватало с избытком. Ко всему прочему ее мать со своим мужем сделали ей к Рождеству неожиданный подарок. Как-то утром ей позвонили из банка и попросили приехать. Когда Вероника приехала, помощник управляющего расшаркался перед Вероникой и вручил золотую кредитную карточку. Девушка буквально потеряла дар речи, а когда приехала домой и позвонила в Канаду, матушка, хихикая, проговорила:

– Никусенька, это не моя идея, честное слово, Эдвард сам решил поздравить тебя таким образом, я не прикладывала к этому руку. Он у меня такой сентиментальный, и ему доставляет удовольствие тратить на кого-нибудь свои деньги. Он всю жизнь тратил их только на себя и благотворительность, теперь, слава богу, у него появились родственники – в нашем с тобой лице. Так что не бери в голову и пользуйся.

Мать Вероники, женщина сорока восьми лет, в минувшем году вышла замуж за человека намного старше ее, но благоразумно решила не упускать такой шанс. Она ни разу не пожалела о принятом решении, потому что Эдвард оказался порядочным, милым джентльменом. Как, смеясь, говорила Аннушка, «настоящим полковником». Вероника редко называла мать матерью, потому что в свое время, едва ей исполнилось пятнадцать, Анна Михайловна строго-настрого запретила это дочери, особенно при мужчине, которого наметила очередной потенциальной жертвой. Женщина меняла кавалеров, как вышедшие из строя колготки, и, похоже, не собиралась выходить замуж. Разойдясь с мужем, когда Веронике исполнилось десять лет, она поклялась, что никогда в жизни не наступит на те же грабли. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает, поэтому отказаться от предложения руки и сердца и банковского счета Эдварда Анна Михайловна была не в силах. Совершенно одинокий семидесятичетырехлетний канадец, познакомившись с Аннушкой, был очарован эффектной дамой. А Вероника в то время попала в историю с убийством молодого мальчика, оказавшегося, как потом выяснилось, наследником огромного состояния, и ее несколько раз пытались убить. Вот при таких обстоятельствах и взорвался дом в пригороде. И Ника с Юлей, накануне приехавшей к ней, чуть не погибли. Пока девушки лежали в больнице, Анна Михайловна развила бурную деятельность на пепелище и раскрутила своего только-только испеченного мужа на то, чтобы он дал «бедной девочке» денег на дом. Эдвард, конечно, дал, и теперь строительство уже подходило к концу. Мать и отчим сразу же отбыли в Канаду, едва Вероника вышла из больницы, убедившись, что с ней все в порядке.

Вот таким образом Ника превратилась в обладательницу огромного шикарного дома и банковского счета. Но она все же подумывала об устройстве на работу: ей не хватало общения, и в последнее время она затосковала, вспоминая события, которые произошли с ней прошлым летом. Во время событий она чуть было не отправилась на тот свет, но зато сколько испытала новых ощущений! И уже теперь, по прошествии времени, девушка смотрела на них даже с юмором. А теперь ей стало скучно, от безделья она уже не знала, куда деваться, поэтому решила временно пойти и просто так поработать, чтобы не сидеть дома. Но каждый раз, когда Вероника вставала рано утром с благими намерениями идти сегодня устраиваться на службу, обязательно что-то происходило, и это дело откладывалось на потом.

На дворе стояла весна, и строительство подходило к концу, когда Вероника решила позвонить своей подруге Юльке: может, та захочет прокатиться с ней. Юля совсем недавно вышла замуж за Вадима, удачливого бизнесмена, старше ее на пятнадцать лет и, что удивительно, ни разу не женатого. А у Юлии это уже четвертый брак. Три раза ей попадались совсем не те мужчины, с которыми можно быть «и в горе, и в радости». Первый брак вообще не в счет, это было во времена студенчества, когда Юле и ее супругу едва исполнилось по восемнадцать. Через полгода они разбежались под крылышки своих мамочек, но остались друзьями. Второй брак был по любви, но через три месяца Юлька узнала, что ее благоверный наркоман. Попытки лечить его не принесли успеха, и Юля решила, что для того, чтобы иметь нормальную семью с кучей ребятишек, Владимир не подходит. В третий раз, когда она вышла за муж за Михаила, сначала все было хорошо, но потом обнаружилось, что мужчина патологически скуп. Он заставлял приносить Юлю квиточки о зарплате и сохранять чеки из магазинов. Сколько зарабатывал он сам, об этом знал только он и, если Юля спрашивала, покрывался красными пятнами и начинал орать так, что в серванте звенела посуда.

И вот наконец теперь Юлька была счастлива по-настоящему. Она по уши влюбилась в своего Вадима, и, похоже, он пребывал в таком же состоянии. Юля часто звонила подругам и рассказывала, как протекает их медовый месяц.

У этой троицы никогда не было секретов друг от друга, они выросли вместе и с детства были не разлей вода. В детском саду ходили в одну группу, потом в школу – тоже в один класс. Светлана вышла замуж за Виктора, и он тоже стал их другом. А вот Николай, бывший супруг Вероники, не вписался в их команду и всегда был как-то в стороне. Но зато Роман, теперешний друг Вероники, с первого дня настолько расположил всех к себе, что создавалось ощущение – он всегда был рядом. С Романом Вероника познакомилась, когда в том же, прошлом году ее муж Николай, придя однажды домой, поставил ее перед фактом, что встретил женщину своей мечты, и буквально выставил ее из дома, правда, предоставив жилье в своем загородном доме. На следующий день он позвонил туда Веронике и предложил приехать к нему в офис для подписания каких-то документов. Немного подумав, Вероника решила, что, прежде чем подпишет бумаги, проконсультируется у юриста. Тем самым юристом и оказался Роман, в которого Вероника влюбилась без памяти, едва увидела. Единственный его недостаток – это то, что он был женат. Вероника страдала по этому поводу, но теперь почти успокоилась, решив, пусть все будет как будет, пусть украденное счастье продлится столько, сколько возможно. Роман вписался в их компанию, будто всю жизнь знал и Юльку, и Свету, и ее мужа Виктора. Он тоже всем пришелся по душе. Подруги, конечно, волновались за Нику, но она стойко приняла ситуацию такой, какой она была. Новый Юлькин муж Вадим, хороший человек, но настолько занятой, что выкраивал каждую свободную минутку, чтобы побыть с молодой женой наедине, а не ходить с ней по гостям. Ни Вероника, ни Светлана не обижались на него, прекрасно все понимая.

Зато у Юлии теперь появилась масса свободного времени, а денег еще больше. Она с радостью принимала у себя гостей, которых приводил ее супруг, хоть это и были сплошь напыщенные мужики, которые знали себе цену и на всех смотрели свысока. Но Юлька стойко переносила эти визиты, старалась лучезарно улыбаться, отчего к концу вечера ее скулы сводило судорогой. Зато когда к Юле приходили ее милые подружки, восторгу не было конца: она вываливала на стол все, что имелось в холодильнике. После этого стол напоминал витрину супермаркета. Вероника смеялась, а Светка восхищалась – ее Виктор зарабатывал не особенно много. Голодными они, конечно, не сидели, но и лишнего позволить себе не могли. У них уже рос маленький сын Ромка, это имя, кстати, подсказала Вероника, на памперсы которого уходила четвертая часть зарплаты папаши. Ну а Света, естественно, не работала, сидела с малышом. Юлька всегда старалась ей набить в сумку побольше всяких йогуртов, икры и еще бог знает чего для ребенка, не забывая втихаря подсунуть что-нибудь и для Виктора со Светой.

Глава 3

Вероника очнулась от воспоминаний и обнаружила, что сидит в кресле и сжимает в руке телефонную трубку. Она вспомнила, что собиралась позвонить Юльке и пригласить ее поехать с ней за город, чтобы посмотреть, как продвигается строительство коттеджа.

– Алло, Юленька, привет, это Ника.

– Никуська, приветик, моя дорогая. Как дела? Какие новости? Что делаешь?

– Немного помедленнее, можно? – засмеялась Вероника. – Тебя интересует, что я делаю? Вообще-то в данный момент разговариваю с тобой. А если серьезно, то собираюсь сгонять за город и хочу, чтобы и ты со мной прокатилась.

– Здорово, я с удовольствием. Только сейчас Вадиму позвоню, предупрежу.

– Тогда я сейчас за тобой заеду, собирайся, – проговорила Ника и положила трубку.

Она позвала свою болонку Дуську, доставшуюся ей по наследству от матери, и, взяв ее на руки, спустилась во двор, где стояла ее машина. Через сорок минут Вероника подъехала к элитному дому на Кутузовском проспекте и поставила машину на парковке. Позвонив по домофону, услышала чириканье своей подруги:

– Никуся, это ты?

– Я, я, открывай, Дуська тоже в гости к тебе притащилась, – проговорила Ника.

Щелкнул замок, и дверь гостеприимно открылась. Добросовестный секьюрити поинтересовался, в какую квартиру направляется девушка, и сделал запись в журнале. Вероника поднялась в лифте на седьмой этаж и прямо у лифта угодила в объятия своей подруги.

– Умница ты моя, – затараторила Юля, – я уже от тоски не знала, что делать. Только хотела тебе позвонить, а ты сама легка на помине. Очень хорошо, хоть ты меня вытащишь сегодня на волю. Я даже домработницу в отпуск отправила, чтобы самой чем-то заняться. Знаешь, странное дело, мне без Вадика совсем никуда не хочется ходить. Даже магазины перестали радовать. Давай мы с тобой сначала кофейку попьем, а потом поедем. Я тебе кое-что рассказать хочу.

Было видно, что Юльку прямо распирает от радости. Она хитрыми глазками посмотрела на Веронику, как только они уселись за столом. Дуська в это время носилась по квартире, обнюхивая старинную, антикварную мебель; ей не было никакого дела до болтовни подружек.

– Ну, колись уж, что душу томишь? – засмеялась Ника.

– Никусенька, у меня будет ребенок, – выпалила Юлька и счастливо засмеялась.

Вероника вскочила и кинулась к подруге, обняла ее крепко-крепко и прошептала:

– Юлька, родная, значит, врачи ошиблись? Как же это здорово!

Дело в том, что, когда Юля была замужем за Михаилом, ей пришлось в связи с разводом сделать аборт. После него возникли страшные осложнения, и после лечения врачи вынесли приговор – бесплодие. Юлия долгое время пребывала в таком состоянии, что и мать, и Вероника со Светой опасались за ее психическое здоровье. Слава богу, все обошлось, и Юлия пришла в нормальное состояние. И вот сейчас ее глаза светились так, что этот свет мог озарить половину земного шара.

– Когда же тебе стало известно о столь радостном событии? – тоже счастливо улыбаясь, поинтересовалась Вероника.

– Три дня назад к врачу ходила. Представляешь, у меня срок двенадцать недель, а я и не почувствовала. Ни токсикоза, ни соленого или сладкого не хотелось, в общем, все как всегда. Правда, поправилась немного, килограмма на два, но думала, что это все от беззаботной жизни. Уже хотела включить сирену тревоги и нестись на тренажеры и в бассейн. У меня месячные когда не пришли, я даже внимания на это не обратила – подумаешь, у меня не раз так бывало. А тут неделю назад смотрю, что-то по утрам тошнота появилась, и грудь болеть стала, дотронуться больно. Я опять ничего такого не заподозрила по понятным причинам. Подумала, что у меня, может, какое воспаление или еще какая-нибудь дребедень. И к врачу-то пошла из-за этого. Думаю, может, лечение какое нужно. А она мне прямо так сразу: вы, мол, беременны. Что, говорит, будем делать, аборт или рожать? А я лежу на этом кресле, как идиотка, и слова вымолвить не могу. Докторица смотрит на меня, как на ненормальную, и опять спрашивает:

– Юлия Андреевна, мне выписывать направления на анализы для аборта?

А я как заору:

– Какой аборт, вы что, с ума сошли? – Соскочила с кресла, схватила эту врачиху в охапку и закружила по кабинету, а она как завизжит. Представляешь, оказывается, она щекотки боится до обморочного состояния. Медсестра вбежала, глаза на лбу, тоже кричит:

– Что случилось?

– Когда все поняли, в чем дело, долго смеялись и поздравляли меня. Вот так, Никуся, скоро у меня будет маленький. Мне совсем неважно кто – девочка или мальчик, лишь бы все нормально обошлось.

– Вадима-то обрадовала? – улыбнулась Вероника.

– Конечно, в тот же день. Он вечером потащил меня в ресторан и старался изо всех сил накормить черной икрой, которую я терпеть не могу с детства. А вчера, представляешь, приволок домой нотариуса и прямо в его присутствии написал завещание, в котором все, чем он владеет, в случае его безвременной кончины переходит ко мне. Я, конечно, ужасно ругалась, убеждала его, что это плохая примета и что без него мне вообще ничего не нужно. Но он все равно настоял на своем. Не знаю, зачем он это сделал. Я, во всяком случае, очень надеюсь, что проживу рядом с ним всю свою жизнь и что умрем мы с ним обязательно в один день лет эдак через пятьдесят во время занятия любовью. Ой, Ника, ты даже не представляешь, как я его люблю!

– Все это замечательно, Юленька, но разве у Вадима нет никаких родственников? Вроде на свадьбе и мать его была, и брат с женой и племянницей, и еще какие-то тетушки. Он не боится, что этим завещанием посеет между вами вражду? И поверь, дорогая, всходы не заставят себя долго ждать. Все родственники ополчаться на тебя и обвинят бог знает в чем.

– Я, между прочим, ему об этом говорила, а он пропустил все мои доводы мимо ушей. Ладно, пройдет время, и я постараюсь его убедить переписать завещание. Сейчас это бесполезно, он в эйфории по поводу того, что скоро станет папочкой. Конечно, мне не хотелось бы портить отношения с его родственниками, тем более из-за денег.