Авторы такого рода проектов очень хорошо понимали их слабые стороны, знали они и о тех последствиях для внешней политики США и международных отношений, к которым приведет осуществление подобных замыслов. Поэтому, помимо аргументов в пользу самих военных космических проектов, в то время в США предпринимались активные попытки убедить правительство и общественность в том, что реализация этих проектов не подорвет действующих международных договоров и соглашений.
      Во второй половине 60-х годов завершались дискуссии о Договоре о принципах деятельности государств по исследованию и использованию космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, который вступил в силу в октябре 1967 года. Уже в первых статьях договора (всего их 17) указывается, что исследование и использование космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, должно осуществляться на благо и в интересах всех стран, что космическое пространство не принадлежит "национальному присвоению". В договоре особо подчеркивается, что его участники обязуются не выводить на орбиту вокруг Земли любые объекты с ядерным оружием или другими видами оружия массового уничтожения, не устанавливать такое оружие на небесных телах.
      Статья третья провозглашает, что государства - участники договора осуществляют деятельность по исследованию и использованию космического пространства в интересах поддержания международного мира и безопасности и развития международного сотрудничества и взаимопонимания.
      В статье пятой договора говорится, что космонавты - это посланцы человечества в космос и государства - участники договора обязаны оказывать им всемерную помощь в случае аварии, бедствия или вынужденной посадки. Космонавты, которые совершают вынужденную посадку, должны быть в безопасности и незамедлительно возвращены государству, в регистр которого занесен их космический корабль.
      Отдельная статья договора предусматривает, что государства - участники договора несут международную ответственность за национальную деятельность в космическом пространстве, включая Луну и другие небесные тела, независимо от того, осуществляется ли она правительственными органами или неправительственными юридическими лицами, и за обеспечение того, чтобы национальная деятельность проводилась в соответствии с положениями, содержащимися в настоящем договоре.
      Важные положения содержит и статья девятая. При исследовании и использовании космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, государства - участники договора должны руководствоваться принципом сотрудничества и взаимной помощи. Государства - участники договора осуществляют изучение и исследование космического пространства таким образом, чтобы избегать его вредного загрязнения, а также неблагоприятных изменений земной среды вследствие доставки внеземного вещества, и с этой целью, в случае необходимости, принимают соответствующие меры.
      Для содействия международному сотрудничеству в исследовании и использовании космического пространства, включая Луну и другие небесные тела, в соответствии с целями настоящего договора, государства - участники договора будут на равных основаниях рассматривать просьбы других государств - участников договора о предоставлении им возможности для наблюдения за полетом запускаемых этими государствами космических объектов. Договор провозглашает также, что все станции, установки, оборудование и космические корабли на Луне и на других небесных телах открыты для представителей других государств - участников настоящего договора на основе взаимности. Эти представители заблаговременно сообщают о проектируемом посещении, чтобы позволить провести соответствующие консультации и принять меры максимальной предосторожности для нормальных операций на установке, подлежащей посещению.
      Приведенные в этой главе данные могут служить убедительным объяснением причин, по которым США заняли столь двусмысленную, а в ряде аспектов и отрицательную позицию по отношению к Договору о космосе - международному документу, членом которого они сами являются. Газета "Нью-Йорк таймс" в редакционной статье от 11 декабря 1966 года сообщала читателям: "Если не считать запрещения вывода в космос оружия массового уничтожения, договор не запрещает великим державам разрабатывать устройства военного назначения, которые будут действовать в космосе. Так, например, из этого договора не следует, что придется прекратить запуск разведывательных спутников, спутников радиотехнической разведки для подслушивания радиопередач и радиолокационных сигналов. Не препятствует он также разработке совершенно новых космических аппаратов военного назначения, таких, например, как гигантское зеркало, которое по ночам будет освещать районы действий партизан. Не запрещает он и разработку военных аспектов деятельности человека в космосе, в частности, по проекту пилотируемой орбитальной лаборатории (МОЛ), которая сейчас находится в стадии разработки". Генерал Б. Шривер, возглавлявший в 60-х годах научно-исследовательские работы в министерстве обороны США, заявил корреспонденту этой же газеты, что на международные договоры, как бы они ни были желательны, нельзя полагаться в стремлении предотвратить превращение космоса в поле боя или в новый плацдарм, с которого могут быть нанесены удары по наземным базам.
      Обозреватель военного еженедельника "Армд форсез джорнел" Джеймс Хэгерти, занимавший пост пресс-секретаря в администрации Эйзенхауэра, озаглавил свой комментарий к договору "Космический договор - не препятствие для военных проектов". На вопрос о том, как повлияет договор на осуществляемые в настоящее время и перспективные космические проекты министерства обороны, Дж. Хэгерти отвечал: влияние будет незначительным. Касаясь вопроса вывода на орбиту оружия, Дж. Хэгерти напоминал, что министр обороны Р. Макнамара придерживался той точки зрения, что "запуск средств поражения из космоса - сложная техническая задача, требующая огромных расходов. Те же задачи можно эффективнее выполнить при запуске с Земли". Однако автор комментария настаивал, что "при быстром развитии техники такая точка зрения не может долго оставаться справедливой. Договор запрещает вывод оружия в космос, но он, в частности, не запрещает разработку такого оружия. Космические системы оружия находятся в стадии оценок и изучения, и нужно надеяться, что министерство обороны будет продолжать их изучение".
      В своем комментарии Дж. Хэгерти открыто признал, что США разрабатывают беспилотные системы и отдельные узлы для выполнения задач инспекции и изучили аналогичные возможности пилотируемых кораблей. По его мнению, любая эффективная система инспекции должна быть пилотируемой, потому что космонавт может установить цель запуска космического аппарата и решить, какие меры необходимо принять против него. Выражая мнение сторонников милитаризации космоса, автор комментария утверждал, что, хотя договор и запрещает вывод в космос оружия, по всему видно, что распространение "наземных" видов оружия идет все ускоряющимися темпами. Поэтому Соединенные Штаты могут продолжать разработку систем, способных выполнить военные задачи в космосе лучше, чем на Земле. Такие системы включают в себя средства наблюдения, раннего обнаружения и оповещения, средства радиоперехвата, средства навигации и картографирования, а также средства обнаружения ядерных взрывов. Министерство обороны будет продолжать разработку оборудования для первичной системы военных спутников связи, вести работы над усовершенствованной глобальной системой связи, которая войдет в строй в 70-х годах, а также исследовать некоторые специализированные системы связных спутников.
      Дж. Хэгерти настаивал на том, что проект пилотируемой орбитальной лаборатории (МОЛ) не попадает под действие договора, потому что он якобы в основном научный. Любые эксперименты в космическом пространстве, которые можно будет выполнить после завершения проекта МОЛ, такие, как запуск пилотируемой станции для контроля и управления или пилотируемой космической платформы для длительного пребывания на орбите и решения военно-прикладных задач (наблюдение, оповещение и т.д.), не запрещены договором - с удовлетворением делал вывод автор комментария.
      Даже положения статьи десятой договора, в которой говорится, что государства - участники договора будут рассматривать на равных основаниях просьбы других государств - участников договора о предоставлении им возможности для наблюдения за полетом запускаемых этими государствами космических объектов, американский военный комментатор расценивал как возможность впервые по-настоящему взглянуть на космические ресурсы Советского Союза.
      Нетрудно видеть, что, когда речь идет о реализации военных замыслов, в том числе в отношении космического пространства, США достаточно вольно, прежде всего в свою пользу, трактуют положения действующих международных договоров и соглашений по ограничению вооружений и разоружению. Убедительным подтверждением постоянства этого опасного курса США стала позиция республиканской администрации Дж. Буша-младшего в отношении Договора по ПРО.
      Рассматривая проблему снижения уровня милитаризации космического пространства в обозримом будущем в контексте укрепления и расширения международно-правовых принципов обеспечения безопасности и поступательного разоружения, мировому сообществу придется обратить серьезное внимание, с одной стороны, на необходимость разработки новых и совершенствования уже действующих договоров и соглашений, призванных не допустить превращение космического пространства в арену боевого применения новейших систем оружия, а с другой - на поиск эффективных средств, норм и процедур, которые приблизили бы деятельность мирового сообщества по обеспечению использования космического пространства исключительно в мирных целях к действиям на магистральных направлениях ограничения вооружений и разоружения, прежде всего связанных с укреплением режима нераспространения ядерного оружия и полным запрещением испытаний ядерного оружия. Постановка этих проблем в контекст комплексной стабильности всей системы международных отношений ХХI века позволит активизировать деятельность мирового сообщества по исследованию и использованию космического пространства не только на "разоруженческом" направлении, но также и в других областях, где всесторонний потенциал космической деятельности еще не востребован во всей его полноте.
      Российская Федерация делает все возможное, чтобы сохранить и укрепить режимы всех действующих двусторонних и многосторонних договоров, ограничивающих самые опасные виды оружия массового поражения, и прежде всего Договора по ПРО, Договора о запрещении испытаний ядерного оружия, Договора о нераспространении ядерного оружия. Однако недвусмысленно жесткая позиция новой республиканской администрации США в отношении Договора по ПРО в сочетании с планами развертывания национальной системы ПРО (НПРО), подрывает сами основы конструктивного взаимодействия РФ с США по проблемам ограничения вооружений и демилитаризации космоса. Вот как характеризовалась позиция Дж. Буша-младшего по этим проблемам в последние дни накануне президентских выборов в анализе, выполненном корпорацией "Си-Эн-Эн" совместно с журналом "Тайм": "Поддержка развертывания крупномасштабной системы национальной противоракетной обороны, напоминающей "Стратегическую оборонную инициативу" президента Рейгана и выход из Договора по ПРО, чему должна последовать Россия... Поддержка расходов на военные НИОКР в размере 20 млрд. долл. для разработки систем оружия для периода после "холодной войны"29.
      Эта линия уже реализуется на практике, о чем свидетельствуют заявления министра обороны США Д. Рамсфельда и государственного секретаря К. Пауэлла и последовавшие за ними практические шаги в области внешней и военной политики США. В этом случае российская сторона будет вынуждена действовать в соответствии со статьей 2 Федерального закона "О ратификации Договора между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки о дальнейшем сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений", принятого Государственной думой 14 апреля 2000 года. Эта статья определяет исключительные обстоятельства, дающие Российской Федерации в соответствии со статьей VI Договора СНВ-2 право в порядке осуществления своего государственного суверенитета выйти из этого Договора.
      Политические и военные руководители, а также эксперты из многих государств серьезно задумываются над характером тех новых угроз мировому сообществу, которые возникнут в результате нарушения Договора по ПРО. При этом анализ самых последних тенденций в развитии национальных и международных космических программ позволяет с достаточной степенью достоверности утверждать, что попытки США добиться односторонних военных преимуществ в космосе на этот раз не вызовут у других стран "ответной реакции". Это будет "гонка без преследователей". Ни Россия, ни страны Западной Европы, ни Индия, ни Китай, ни Япония, ни какие-либо другие страны или группы государств не намерены вступать в соревнование с США за лидерство в военном использовании космического пространства. Свои космические программы эти государства ориентируют на решение более конструктивных задач в интересах социально-экономического и научно-технического прогресса. И только США упорно не желают извлечь уроки из истории космической эры, предпринимая новые опасные действия в военной области.
      Примечания
      1. Linda Hunt. Secret Agenda. The United States Government. Nazi Scientists and Project Paperclip. 1945-1990. N.Y. 1991, p. 3.
      2. John Foster Dulles to James Haggerty. October 8, 1957, Office of the President Files, DDE Library, Science Education. E 12/10-13/73, p. 1.
      3. M. Davies, W. Harris. PAND's Role in the Evolution of Balloon and Satellite Observation Systems and Related U.S. Space Technology. RAND, September 1988, p. 5.
      4. Preliminary Design of an Experimental World-Circling Spaceship. Report № SM-11827. Contract W33-038. Douglas Aircraft Company, Inc. Santa Monica Plant Engineering Division. May 2, 1946, p. 2.
      5. Там же, с. 1-2.
      6. Там же, с. 9,10, 11.
      7. P. Кecskemeti. The Satellite Rocket Vehicle: Political and Psychological Problems. The Air Force Project RAND Research Memorandum. RM-567. 4 October 1950, p. 5.
      8. Там же, с. 5.
      9. Там же, с. 18,19.
      10. U.S.Policy on Outer Space. National Security Council. June 20, 1958, р. 7-8.
      11. U.S. Policy on Outer Space. National Security Council. NSC 5814, June 20, 1958, p. 1.
      12. Там же.
      13. Operations Plan for Outer Space. Operations Coordinating Board. Washington D.C. March 18, 1959, p. 1.
      14. Там же.
      15. U.S. Policy on Outer Space. National Aeronautics and Space Council, January 26, 1960, p. 15.
      16. David Ritchie. Spacewar. N.Y. 1982, p. 29.
      17. J. Logsdon, editor. Exploring the Unknown. Selected Documents in the History of the U.S. Civil Space Program. Vol. I. Wash. 1995, p. 187.
      18. David Ritchie. Spacewar. N.Y. 1982, p. 36.
      19. T. Finletter. Foreign Policy: the Next Phase. N.Y. 1958, p. 30.
      20. Air Force. November 1958, p. 81.
      21. Military Lunar Base Program (c) or S.R. 183 Lunar Observatory Study. Vol. I. Air Force Ballistic Missile Division. April 1960, p. I-1.
      22. Statements by Presidents of the United States on International Cooperation in Outer Space. A Chronology: October 1957 - August 1971. Committee on Aeronautical and Space Sciences U.S. Senate. Wash. 1971, p. 25.
      23. Military Lunar Base Pragram (c)... p. 1.
      24. Там же.
      25. U.S. News and World Report. February 7, 1958, p. 36.
      26. Air Force, pp. 62-65.
      27. The Bulletin of Atomic Scientists. www.thebulletin.org/issues/2000/ richelson
      28. Г.С. Хозин. Милитаристы в космосе, с. 95-96.
      29. CNN/AllPolitics. Election 2000. CNN with Time. November 2, 2000, p. 2.
      ГЛАВА 5
      КОСМИЧЕСКИЕ ЗАМЫСЛЫД. ЭЙЗЕНХАУЭРА, Н. ХРУЩЕВА И ДЖ. КЕННЕДИ
      Если появление космической техники можно считать результатом поступательного развития научно-технического прогресса, в процессе которого на основе достижений в области авиации и ракетной техники были созданы аппараты для решения широкого комплекса задач в космическом пространстве, то масштабы космических программ, их роль во внутренней и внешней политике, связи с общественным мнением и культурным наследием определяли и определяют первые лица государств. Политические партии, ученые и эксперты, представители общественности могут придерживаться самых различных точек зрения на те или иные проблемы, стоящие перед государством, предлагать те или иные формы и методы их решения. Но последнее слово за тем человеком, который в рамках существующей в государстве общественно-политической системы принимает окончательное решение от имени общества и на благо общества. В нашем случае это были Генеральный секретарь ЦК КПСС и президент США. Тот факт, что после запуска первого советского искусственного спутника Земли космическое пространство стало ареной жесточайшего соперничества СССР и США, был во многом обусловлен общей атмосферой на мировой арене, и в первую очередь ухудшением отношений между СССР и его бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции во главе с США. Именно это обстоятельство стало движущей силой гонки вооружений, которую США намеревались превратить в арену боевых действий задолго до первых запусков в космос. Об этом мы говорили в предыдущей главе.
      На примере поведения высших руководителей СССР и США в период бескомпромиссного соперничества в космосе нетрудно видеть, в какой степени их личная позиция, жизненный опыт, особенности характера и личного поведения повлияли на масштабы национальных космических программ, их взаимодействия с военными ведомствами, оказали воздействие на общественное мнение в этих странах и за их рубежами. Мы рассмотрим отношение к космонавтике трех главных действующих лиц космической гонки.
      Президент, не поддавшийся панике. Вся тяжесть размышлений о значении советского прорыва в космос и особенно об ответных мерах со стороны США, которые тоже не сидели сложа руки, а с помощью дееспособного отряда немецких ученых и инженеров из Германии и других европейских стран искали свой путь к космическому рубежу, пала на плечи одного из самых уважаемых президентов США - Дуайта Эйзенхауэра. Я полностью согласен с оценкой автора книги о роли президента Эйзенхауэра в становлении национальной политики США в области исследования и использования космического пространства: "Дуайт Д. Эйзенхауэр был одним из немногих американцев, на кого подвиг Советского Союза не произвел сильного впечатления. Современники усмотрели в его спокойной реакции свидетельство его самодовольства и даже старческого слабоумия и упрекали его в отсутствии инициативы. Последующие исторические события подтвердили мудрость президентского решения. Он верил, что американская наука и американское образование были значительно более дееспособны, чем утверждали критики, и, самое главное, он был уверен, что США имели решающее превосходство над Советским Союзом в стратегической ударной силе"1.
      Будучи профессиональным военным, а в годы Второй мировой войны Верховным главнокомандующим Союзных сил в Европе - в этом качестве он поставил свою подпись под актом о капитуляции Германии, Д. Эйзенхауэр прекрасно понимал, насколько опасно для политических и военных руководителей государств отсутствие достоверной информации о возможностях и намерениях другой стороны. Американские историки космонавтики приводят такое высказывание Д. Эйзенхауэра, относящееся к марту 1954 года: "Современное оружие облегчило для враждебного государства с закрытым обществом планировать нападение в условиях секретности и таким образом пытаться добиться преимущества, которое недоступно государству с открытым обществом"2.
      Поэтому понятно, почему еще в июле 1955 года на встрече в верхах в Женеве он выступил со своим планом "Открытого неба", в соответствии с которым СССР и США могли бы вести воздушное фотографирование территории друг друга, чтобы не подвергать себя "страхам и опасностям внезапного нападения". Его предложение было отвергнуто тогдашними руководителями СССР Н. Хрущевым и Н. Булганиным. Однако президент Эйзенхауэр продолжал поиски путей и средств, в том числе технических, снижения степени неопределенности оценок реальных военных и других возможностей Советского Союза и других государств, которые не были надежными союзниками США. Еще за год до запуска первого советского спутника в США уже шли работы над проектами средств космической разведки.
      Обратимся к протоколу заседания Совета национальной безопасности от 8 мая 1956 года, которое вел сам президент Эйзенхауэр. При обсуждении "практического действия" № 1545 (пункт "в") "было рекомендовано продолжить политику, изложенную в решении СНБ № 15520, имевшую целью обеспечить запуск одного или нескольких искусственных спутников Земли к 1958 году - в период Международного геофизического года, имея при этом в виду, что реализуемая в этих целях программа не повлияет на работы по созданию межконтинентальных баллистических ракет и баллистических ракет средней дальности, и одновременно этой программе будет придан соответствующий приоритет в министерстве обороны в связи с разработкой других систем оружия, предписанных решением СНБ № 15520"3.
      Эйзенхауэр не воздерживался и от заявлений, касающихся состояния и перспектив развития американской науки и образования, их вклада в развитие экономики и социальной сферы. В марте 1958 года вышел в свет доклад научного консультативного комитета при президенте США под председательством помощника президента по делам науки и техники Дж. Киллиана "Введение в проблемы космического пространства". Рассчитанный на читателей, не знакомых глубоко с проблемами науки и техники, этот документ был призван привлечь внимание общественности к перспективам космической деятельности. Предисловие к нему написал президент. Приведем лишь одну выдержку из этого доклада: "История науки и техники настойчиво напоминает нам о нашей недостаточной проницательности. Наша дорога в будущее лежит через расширение научных знаний и технических возможностей в процессе освоения новых открытий. В этом контексте наша военная мощь будет возрастать естественным путем и становиться более надежной"4. Доклад отражал главную мысль Д. Эйзенхауэра в отношении космической деятельности - исследования космического пространства не должны становиться препятствием на пути поступательного совершенствования военной мощи США.
      Как явствует из документов, относящихся к начальному этапу национальной космической программы, республиканская администрация во главе с профессиональным военным - генералом Д. Эйзенхауэром, хотя и была озабочена отставанием от СССР в исследовании и использовании космоса, рассматривала будущий потенциал американской космической техники прежде всего как средство решения практических задач в интересах военного ведомства. Отказ Советского Союза принять выдвинутый президентом Эйзенхауэром в июле 1955 года план "Открытого неба", имевший целью снизить угрозу внезапного нападения и содействовать контролю за мероприятиями по ограничению вооружений за счет использования средств воздушной разведки, стал сильным аргументом в пользу разработки в США средств космической разведки. И неслучайно, на наш взгляд, во всех вариантах "Политики США в отношении космического пространства", подготовленных при непосредственном участии экспертов Совета национальной безопасности, хорошо знакомых со взглядами президента Эйзенхауэра на важнейшие политические и военные проблемы того времени, приоритет отдается практическому использованию искусственных спутников Земли различного назначения. Вот лишь одно положение этого документа: "Все виды практического использования космического пространства, которые можно будет в ближайшем будущем реализовать с помощью действующих систем военного или гражданского назначения, имеют в своей основе искусственные спутники Земли. Для того чтобы выжить и утвердиться в военных программах или в гражданской экономике, эти прикладные космические системы должны будут отвечать одному или нескольким критериям. Они должны будут либо повысить эффективность выполнения задач, уже решаемых с помощью действующих технических систем, либо расширить диапазон функций этих систем, либо обеспечить возможность решения новых задач, которые не способна решать существующая техника. Ожидается, что во всех указанных областях использование прикладных космических систем принесет выгоды, однако всесторонняя оценка военных, экономических, политических и социальных последствий их применения - дело будущего"5. Перспектива пилотируемых космических полетов рассматривалась в этом документе лишь в самом общем виде.
      Еще одним свидетельством того, что республиканская администрация Эйзенхауэра отдавала приоритет разработке искусственных спутников Земли для решения задач в интересах вооруженных сил, являются разработки корпорации "Рэнд" в конце 1950 - начале 1960-х годов. В 1956 году началась отработка возвращаемого космического разведывательного аппарата. Одновременно велись работы над космическими разведывательными системами, передающими на Землю информацию в реальном масштабе времени. По инициативе генерала Б. Шривера специалисты "Рэнд" корпорации, занимавшиеся раньше отработкой разведывательного оборудования для высотных аэростатов, перешли в проект WS-117L, имевший целью создание разведывательного спутника. В тот период деятельность корпорации "Рэнд" в области воздушных и космических средств разведки была особенно интенсивной. Естественно, корпорация "Рэнд" работала и над другими проектами. В частности в 1956 г. началась реализация многолетнего проекта, связанного с исследованиями Луны. Руководителем этого проекта был Р. Бакхайм. "Исследование было всеобъемлющим и включало в себя анализ технических характеристик (лунного аппарата. - Г.Х.), траекторий (для аппарата жесткой посадки, орбитального полета, возвращения на Землю), отработку средств наведения и управления, полезных нагрузок и приборного оборудования"6. Однако проекты, связанные с созданием средств воздушной и космической разведки, несомненно занимали в то время центральное место в деятельности корпорации "Рэнд".
      Сколь внушительными ни казались бы современникам эффектные достижения США в космосе, явившиеся следствием политических решений, принятых в 1961 году демократической администрацией Дж. Кеннеди, недавно рассекреченные документы свидетельствуют о том, что именно усилиями президента Эйзенхауэра был создан потенциал технических средств воздушной и космической разведки, которые позволили военно-политическому руководству США постоянно получать достоверные данные о военном, промышленном и ресурсном потенциале СССР, что в конечном счете обеспечило американской стороне возможность адекватно реагировать на действия Советского Союза по совершенствованию своего военно-технического потенциала.
      9 августа 1960 года директор ЦРУ в администрации Эйзенхауэра А. Даллес (брат государственного секретаря Дж. Фостера Даллеса) подписал директиву о создании комитета по воздушной и космической разведке, на который была возложена "координация деятельности по совмещению задач в сфере внешней разведки и требований, сформулированных разведывательным комитетом США, с возможностями действующих или перспективных систем разведки; рассмотрение таких проблем как распределение разведывательной информации и принятие мер безопасности и подготовка соответствующих рекомендаций"7. Именно усилиями этого комитета при содействии других разведывательных организаций США была начата реализация самого секретного проекта разведывательных спутников "Корона" и впоследствии был создан разносторонний потенциал космических средств наблюдения, которые в конечном счете содействовали активизации процесса ограничения вооружений и разоружения, укреплению мер доверия в международных отношениях, повышению "прозрачности" процессов разработки и реализации внешней политики.
      Разведывательные спутники не были единственным видом космической техники военного назначения, к которым проявляла интерес администрация Эйзенхауэра. В сборник документов по истории американской космонавтики включен план военной космической деятельности США8. В нем перечислены проекты, которые уже реализовывались или работы над которыми предполагалось начать до конца 1958 года. Этот план приведен в Таблице 5.
      При Эйзенхауэре были также заложены основы межведомственного взаимодействия военных и гражданских организаций, участвовавших в реализации национальной космической программы США. На одном из последних заседаний Совета национальной безопасности при президенте Эйзенхауэре был рассмотрен проект заявления о политике в отношении баллистических ракет и военных космических программ, в котором отмечалось, что создание Советским Союзом раньше США оперативной группировки межконтинентальных баллистических ракет "будет одной из серьезнейших угроз национальной безопасности и единству Свободного мира"9. На этом заседании были перечислены приоритетные программы МБР, которые должны реализовываться ударными темпами. Среди них "Атлас", "Титан", "Поларис", "Минитмен". Среди космических систем приоритет был отдан проектам "Дискаверер", "Меркурий" и "Сатурн". В протоколе заседания было особо оговорено, что любые испытания, в процессе которых намечается уничтожение искусственного спутника Земли или космического аппарата, могут проводиться только со специального одобрения президента.
      В то же самое время президенту Эйзенхауэру пришлось не раз представать перед американской общественностью в связи с событиями в советской космической программе. Запуск первого советского искусственного спутника Земли вызвал в американском обществе мощную эмоциональную реакцию. От Эйзенхауэра ждали призыва к единству нации, к ответным действиям в адрес "общего врага свободного мира". Но его заявление на пресс-конференции 9 октября 1957 года многих разочаровало. Президент воздержался от алармистских оценок и подстрекательских - в адрес военных приготовлений рекомендаций, которые к тому времени были в распоряжении высшего политического руководства США. Как мы уже говорили, и это подтверждают исторические факты, Эйзенхауэра больше интересовало состояние и возможности совершенствования военного потенциала государства. Но в сложившейся в то время в США эмоциональной атмосфере, когда общественность и политические противники Эйзенхауэра во главе с лидером демократов в Конгрессе сенатором Л. Джонсоном требовали от него "адекватной реакции" на успехи СССР в космосе, у президента было немало неприятных встреч с политическими и общественными деятелями, высокопоставленными военными, представителями средств массовой информации. Нужно отдать должное Эйзенхауэру, он остался сдержанным, верным своим убеждениям. Такая его позиция уберегла американское общество от непродуманных поспешных действий, которые могли обернуться весьма печальными последствиями.