- Тем не менее, я думаю, неплохо, если бы Марлоу присматривал за ним, пока мы будем работать над этим докладом, - заметил Геррик.
      - Прекрасно, - согласился Марлоу, который в это время возился со своей трубкой, - у нас с ним есть о чем поговорить.
      Когда на следующее утро Кингсли спустился к завтраку, Марлоу уже ждал его. - Хотите прокатиться на денек в пустыню? - Великолепно! Что может быть лучше! Через несколько минут я буду готов.
      Они выехали из Пасадены, резко свернули вправо с главного шоссе, пересекли холмы, минуя поворот на Маунт Уилсон, и помчались прямо к пустыне Мохаве. Через три часа они были у горной стены Сьерра-Невады, откуда была видна покрытая снегом вершина Уитни. Пустынные дали, простирающиеся к Долине смерти, были окутаны голубоватой дымкой.
      - Сколько ходит рассказов и историй, - сказал Кингсли, - о том, что переживает человек, когда узнает, что ему остался год жизни - болезнь неизлечима и прочее. Да, странно подумать, что каждому из нас осталось, вероятно, жить немногим больше года. Пройдет несколько лет, горы и пустыни останутся точно такими же, как теперь, но уже не будет ни вас, ни меня, ни одного человека вообще, и никогда уже никто здесь не проедет.
      - Боже мой, вы слишком пессимистичны, - проворчал Марлоу. - Вы же сами считали вполне возможным, что облако пролетит мимо нас.
      - Послушайте, Марлоу, я не хотел слишком нажимать на вас вчера, но если у вас есть старая фотография облака, вы должны четко представлять себе, как оно движется. Можете ли вы сказать, с какой стороны от Солнца пролетит облако?
      - Нет, во всяком случае, поручиться не могу.
      - Так вот, одно это является достаточно веским основанием считать, что облако летит прямо на нас или во всяком случае прямо на Солнце.
      - Я все-таки не уверен в этом.
      - То есть вы согласны, что облако скорее всего попадет в нас, но есть еще надежда, что оно пролетит мимо.
      - Все равно, я думаю, вы слишком мрачно настроены. Посмотрим, что покажут ближайшие один-два месяца. Но пусть даже Солнце будет заслонено от нас, разве мы не сумеем пережить это время? В конце концов это будет продолжаться всего около месяца.
      - Что же, давайте продумаем, как это пойдет с самого начала, - сказал Кингсли. - После обычного заката Солнца температура начинает падать. При этом охлаждение ограничивается двумя факторами. Первый из них - наличие атмосферы, огромного резервуара, накапливающего для нас тепло. Однако, по моим подсчетам, этот резервуар будет исчерпан менее чем за неделю. Вспомните хотя бы, как холодно становится здесь, в пустыне, ночью.
      - Почему же тогда поверхность Земли не так уж сильно охлаждается полярной ночью, когда Солнце исчезает на месяц и более? - возразил Марлоу, но затем добавил: - Хотя, наверное, в Арктику постоянно поступает нагретый Солнцем воздух из более низких широт.
      - Конечно. Арктику все время обогревает воздух из тропических и умеренных областей.
      - А какой же второй фактор?
      - Вторая причина, замедляющая потерю тепла поверхностью Земли, - пары воды в атмосфере. В пустыне очень мало водяных паров, и температура падает ночью очень резко. Наоборот, в местах с большой влажностью, как в Нью-Йорке летом, ночью воздух почти не охлаждается.
      - И какой же вы делаете вывод?
      - Произойдет следующее, - продолжал Кингсли. - Предположим, что Солнце скроется. В течение одного или двух дней после этого охлаждение пойдет не очень быстро - отчасти из-за того, что воздух еще теплый, отчасти из-за водяных паров. Однако по мере охлаждения воздуха пары начнут выпадать на Землю в виде осадков - сначала в виде дождя, потом - снега. И дней через пять, а может быть даже через неделю или десять дней, водяные пары полностью исчезнут из атмосферы. После этого начнется резкое падение температуры, и за месяц мороз дойдет по крайней мере градусов до ста пятидесяти - ста шестидесяти.
      - Выходит, здесь будет такой же холодина, как на Луне?
      - Да, как известно, на Луне после заката Солнца температура падает примерно на сто пятьдесят градусов за час. Из-за атмосферы на Земле охлаждение будет происходить гораздо медленнее, но конечный результат будет примерно таким же. Нет, Марлоу, хоть месяц и не такой уж долгий срок, нам все-таки его не выдержать.
      - Вы считаете, интенсивное центральное отопление зданий, как, например, в холодных районах Канады, не поможет?
      - Вряд ли есть здания, которые достаточно хорошо теплоизолированы, чтобы выдержать такие громадные перепады температур. Во всяком случае, их должно быть очень мало, ведь при строительстве домов никогда не рассчитывают на такую низкую температуру. Я все же допускаю: некоторые люди, те, которые живут в зданиях, приспособленных к условиям сурового климата, могут выжить. Однако у остальных, я думаю, никаких шансов нет. Население тропиков окажется в совершенно безнадежном положении вспомните, какие там домишки.
      - Да, все это не очень-то весело.
      - По-моему, самое лучшее, что можно сделать - это найти глубокую пещеру и отсидеться под землей.
      - А воздух для дыхания? Как же быть, когда он охладится до такой степени?
      - Построить энергетическую установку и нагревать идущий в пещеру воздух. Вряд ли это так уж сложно. Вот чем займутся все эти правительства, о которых так пекутся Геррик и Королевский астроном. Они будут отсиживаться в уютных теплых пещерах, а мы с вами, мой друг Марлоу тем временем превратимся в сосульки.
      - Ну, не такие уж они плохие, - засмеялся Марлоу.
      - Ну, конечно, кричать об этом на всех углах они не будут. Они всегда найдут тысячу веских доводов себе в оправдание. Когда станет ясно, что спасти можно лишь ничтожную горстку людей, они сумеют доказать, что этими счастливцами должны быть те, кто крайне необходим обществу; затем, после ряда манипуляций, окажется - а ведь это не кто иной, как политические деятели, фельдмаршалы, короли, архиепископы и так далее. Разве они не самые необходимые для общества?
      Марлоу решил, пока не поздно, менять тему разговора.
      - Ладно, оставим пока людей в покое. Что же будет с животными и растениями?
      - Сами растения, конечно, погибнут, но с семенами, вероятно, все будет в порядке. Они могут переносить очень низкие температуры и сохранять способность к прорастанию в подходящих условиях. Поэтому можно с уверенностью сказать: флора планеты в сущности не пострадает. С животными дело обстоит гораздо хуже. Не представляю себе, как сумеет выжить какоелибо из обитающих на суше крупных живых существ, кроме небольшого числа людей и, быть может, нескольких животных, которых люди возьмут с собой в убежище. Правда, маленькие пушные зверьки смогут укрыться от холода в своих глубоких норках и тоже выживут. В гораздо лучшем положении будут представители морской фауны. Моря и океаны сохраняют тепло значительно лучше, чем атмосфера. Температура воды в них понизится не очень сильно, так что рыбы, вероятно, уцелеют.
      - Подождите, получается непонятно - возбужденно воскликнул Марлоу. Раз моря остаются теплыми, воздух над ними тоже будет согреваться. И на сушу должен все время поступать теплый воздух с моря!
      - Нет, не согласен, - ответил Кингсли. - Нет никакой уверенности, что воздух над морями будет нагреваться. Поверхностные слои воды замерзнут, хотя в глубине вода останется теплой. А как только моря замерзнут, не будет уже большой разницы в температуре воздуха над ними и над землей. Всюду будет лютый холод.
      - Печально, но вы, видимо, правы. Выходит, неплохо было бы укрыться на это время в подводной лодке.
      - Ну, как сказать, ведь лед не позволит ей подниматься на поверхность, а создать в лодке запас кислорода на такой долгий срок совсем нелегко. И корабли не смогут двигаться из-за льда. И еще одно возражение против ваших доводов. Даже если бы воздух над морем оставался сравнительно теплым, он бы практически не поступал на материк, где скопление холодного плотного воздуха вызовет устойчивый антициклон. В результате воздух над сушей остался бы холодным, а над морем - теплым.
      - Послушайте, Кингсли, засмеялся Марлоу, - вам не удастся испортить мне настроение своими мрачными прогнозами. Вы не подумали, что внутри самого облака может существовать тепловое излучение с довольно высокой температурой? Ведь облако может содержать заметное количество тепла, и оно будет компенсировать нам потерю солнечного света, если предположить, что мы окажемся внутри облака - а я все еще в этом не уверен.
      - Но я считал, что температура в облаках межзвездного газа всегда очень низкая.
      - В обычных облаках - да, но это облако значительно плотнее и меньше, и его температура, насколько я понимаю, может быть вообще какой угодно. Конечно, она не может быть очень высокой - тогда бы облако ярко светилось, но может быть вполне достаточной, чтобы обеспечить нас теплом.
      - И вы еще считаете себя оптимистом? А откуда вы знаете, вдруг облако такое горячее, что мы сваримся заживо? Ведь вы сами говорите, температура его может быть какая угодно. Откровенно говоря, такая возможность нравится мне даже, меньше. Если облако слишком горячее, это уже верная гибель для всего живого.
      - Тогда мы залезем в пещеры и будем охлаждать поступающий снаружи воздух!
      - Но семена растений хорошо переносят только охлаждение, они не выдержат сильного перегрева. Что толку, если человечество уцелеет, а вся растительность на Земле погибнет.
      - Семена можно сохранить в пещерах вместе с людьми, животными и холодильными установками. Смотрите-ка, пожалуй, мы посрамим старика Ноя!
      - Да, и, может быть, эта тема вдохновит будущего Сен-Санса.
      - Ну, Кингсли, даже если эта беседа не была особенно утешительной, по крайней мере выявилась одна важная деталь: мы должны выяснить температуру облака, и как можно скорее. Вот еще работка для радиоастрономов.
      - Двадцать один сантиметр? - спросил Кингсли.
      - Верно! Кажется, у вас в Кембридже есть группа, которая может делать такие измерения?
      - Да, совсем недавно у нас начали заниматься этим. Надеюсь, они смогут достаточно быстро получить что нужно. Я свяжусь с ними, как только вернусь.
      - И, пожалуйста, дайте мне поскорее знать, что получилось. Видите ли, Кингсли, хоть я и не совсем согласен с вашими взглядами на политику, мне не очень-то по душе полное отсутствие контроля с нашей стороны. Но один я ничего сделать не могу. Геррик просил держать все в секрете, он мой хозяин - я должен подчиняться. Но к вам это не относится, особенно после того, что вы сказали вчера. Поэтому вы можете спокойно заниматься этим делом, и я посоветовал бы вам времени не терять.
      - Не беспокойтесь, тянуть я не собираюсь.
      Ехать пришлось долго. Только к вечеру они спустились через перевал к Сан-Бернардино. Марлоу подвел машину к одному ресторану в западной части городка, и они отлично пообедали.
      - Вообще-то я не любитель ходить по гостям, но, мне кажется, нам обоим не помешало бы сегодня провести вечер подальше от ученых. Один мой приятель, здешний бизнесмен, приглашает меня заехать вечерком.
      - Но ведь я не могу врываться без приглашения..
      - Ерунда, вам будут рады - гость из Англии! Вы будете гвоздем вечера. Вероятно, с полдюжины киномагнатов из Голливуда тут же захотят подписать с вами контракт.
      - Тем более нечего идти, - сказал Кингсли, но все-таки пошел.
      Дом мистера Сайласа У. Крукшенка, крупного агента по продаже недвижимости, оказался большим, просторным и хорошо обставленным. Марлоу не ошибся. Кингсли встретили с восторгом. Ему налили огромный бокал крепкого виски.
      - Ну вот, замечательно, - сказал мистер Крукшенк. - Теперь все в порядке.
      Кингсли так и не понял, почему именно теперь все было в порядке.
      После обмена любезностями с вице-президентом авиационной компании, директором большой фруктовой компании и другими почтенными людьми Кингсли разговорился с хорошенькой темноволосой девушкой. Их беседа была прервана появлением красивой блондинки.
      Подойдя, она обняла их за плечи и сказала хрипловатым низким голосом:
      - Пойдемте с нами. Мы собираемся к Джиму Холиди, потанцевать.
      Увидев, что темноволосая девушка склонна принять это предложение, Кингсли тоже решил пойти.
      - Зачем мне беспокоить Марлоу, - подумал он. - Доберусь как-нибудь сам до отеля.
      Жилище Джима было значительно меньше резиденции мистера С.У. Крукшенка, тем не менее удалось освободить большой пятачок, на котором две или три пары начали танцевать под сиплую мелодию проигрывателя. Опять появилось множество напитков. Кингсли это вполне устраивало, так как в мире танца он отнюдь не был светилом. Темноволосую девушку приглашали два раза какие-то мужчины, к которым Кингсли, несмотря на виски, проникся сразу глубокой антипатией. Он решил немного погодя вырвать ее из рук этих грубиянов, а пока что поразмыслить над судьбами мира. Но это ему не удалось. Низкий голос обратился к нему:
      - Милый, станцуем, - сказала она.
      Кингсли изо всех сил старался войти в ленивый ритм танца, но, повидимому, угодить партнерше не смог.
      - Почему вы танцуете так напряженно, дорогой? - пpoшeптaлa она.
      Замечание это совсем обескуражило Кингсли - по-другому танцевать в такой толкучке он бы все равно не сумел. Совсем упав духом, Кингсли вывел ее из гущи танцующих и, добравшись до своего стакана, хватил хороший глоток. Бормоча что-то невнятное, он ринулся в вестибюль, где, как ему помнилось, был телефон.
      - Ищете что-нибудь? - сказал кто-то позади. Эта была темноволосая девушка.
      - Вызываю такси. Как говорится в старой песенке, "я устал и хочу в постельку".
      - Разве можно так разговаривать с порядочной молодой женщиной? Нет, правда, я сама уезжаю. У меня машина, я вас подвезу. Такси не понадобится. Девушка лихо катила по окраинам Пасадены.
      - Ездить медленно опасно, - объяснила она. - В это время ночи полицейские вылавливают пьяных и тех, кто возвращается домой из гостей. И они останавливают не только машины, которые гонят вовсю, медленная езда тоже вызывает у них подозрения.
      Она включила свет на приборной доске, чтобы проверить скорость. Затем увидела уровень горючего.
      - Черт возьми, мы остались почти без бензина. Придется задержаться у следующей колонки. Когда она стала платить за заправку, то увидела, что ее сумочки нет в машине. Кингсли заплатил за бензин.
      - Не пойму, где я могла ее оставить, - сказала она. - Я думала, она сзади, в машине.
      - И много там было?
      - Не очень. Но вот беда - я не знаю, как теперь попасть домой. Ключ от двери в сумке.
      - Да, действительно, неудачно. К сожалению, я не особый мастер взламывать замки. Можно туда как-нибудь еще забраться?
      - Можно, но только нужна помощь. Там есть окно, оно довольно высоко, я всегда оставляю его открытым. Одна через него влезть не смогу, но если бы вы подсадили меня?.. Вас это не затруднит? Я живу совсем недалеко.
      - Нисколько, - сказал Кингсли. - Интересно вообразить себя на минутку квартирным вором.
      Девушка не преувеличивала: окно было высоко. Туда можно было влезть, только забравшись сперва к кому-нибудь на плечи. Предприятие было не из легких.
      - Давайте, я полезу, - сказала девушка. - Я легче вас.
      - Итак, вместо блестящей роли грабителя, мне суждена скромная доля подставки.
      - Именно, - сказала девушка, снимая туфли. - Теперь пригнитесь, а то мне не взобраться к вам на плечи. Не так низко, вы не сможете выпрямиться.
      Сначала девушка чуть не свалилась, но удержала равновесие, вцепившись Кингсли в волосы.
      - Не оторвите мне голову, - проворчал он.
      - Простите, знаю, не надо бы мне пить столько джина. Наконец операция была завершена. Окно было открыто, и девушка полезла внутрь: сначала в окне исчезли голова и плечи, потом - ноги. Кингсли подобрал туфли и пошел к двери. Девушка открыла.
      - Заходите, - сказала она. - У меня все чулки поехали. Заходите, не стесняйтесь.
      - А я и не стесняюсь. Хочу получить обратно свой скальп, если он вам больше не нужен.
      Было около двух часов, когда Кингсли явился в обсерваторию на следующий день. Он пришел прямо в кабинет директора, где застал Геррика, Марлоу и Королевского астронома.
      Ого, похоже, он вчера здорово перебрал, подумал Королевский астроном.
      Ну и ну, до чего может довести человека непомерная доза виски, подумал Марлоу.
      Да, вид у него такой же дикий, как всегда, даже еще похуже, подумал Геррик.
      - Ну как, все доклады закончены? - спросил Кингсли.
      - Все закончены и ждут вашей подписи, - ответил Королевский астроном. - Мы не могли понять, куда вы запропастились. Нам заказаны билеты на вечерний самолет сегодня.
      - Билет на самолет обратно? Глупость какая! Сначала несемся как угорелые через весь земной шар по всем этим чортовым аэропортам, а теперь, когда мы уже здесь и можно хоть погреться на солнышке, надо мчаться обратно. Смешно, Королевский астроном. Почему бы вам не дать себе передышки?
      - Вы что ж, забыли, какое у нас серьезное дело?
      - Дело серьезное, я с вами согласен. Но я говорю вам со всей ответственностью: с этим делом ни вы, ни я и никто другой справиться не может. Черное облако на пути к нам, и ни вы, ни вся королевская конница, ни все королевское войско, ни сам король не в силах его остановить. Мой совет - бросить всю эту чепуху с докладом. Надо греться на солнышке, пока оно еще нам светит.
      - Мы были уже знакомы с вашей точкой зрения, доктор Кингсли, когда Королевский астроном и я решили лететь на восток сегодня вечером, заявил Геррик размеренным тоном.
      - Должен ли я понять вас так, что вы направляетесь в Вашингтон, доктор Геррик?
      - Я уже договорился о встрече с секретарем президента.
      - Если так, то, я думаю, лучше будет нам с Королевским астрономом отправиться без задержки в Англию.
      - Кингсли, как раз это мы и пытаемся вам втолковать, - проворчал Королевский астроном, думая, что в некоторых отношениях Кингсли самый бестолковый человек, какого он когдалибо встречал.
      - Это не совсем то, что вы пытаетесь мне втолковать, сэр, хотя, может быть, так вам кажется. Ну, теперь насчет подписей. В трех экземплярах, наверное.
      - Нет, здесь только два экземпляра, один для меня и один для Королевского астронома, - сказал Геррик. - Будьте любезны подписать здесь.
      Кингсли вынул авторучку, нацарапал свою фамилию в обоих документах и сказал:
      - Вы точно знаете, сэр, что нам заказаны билеты на самолет в Лондон?
      - Да, конечно.
      - Тогда все в порядке. Господа, я к вашим услугам у себя в номере, начиная с пяти часов. Но до этого времени есть кое-какие неотложные дела, я должен ими заняться.
      И с этими словами Кингсли ушел из обсерватории. Астрономы в кабинете Геррика посмотрели друг на друга с изумлением.
      - Какие неотложные дела? - спросил Марлоу.
      - Один бог ведает, - ответил Королевский астроном. - Образ мышления и поведение Кингсли выходят за пределы моего понимания.
      Геррик сошел с самолета в Вашингтоне. Кингсли и Королевский астроном полетели дальше, в Нью-Йорк, где они должны были три часа ждать самолета на Лондон. В аэропорту из-за тумана не знали, полетит ли самолет вовремя. Кингсли очень волновался, пока, наконец, им не предложили пройти в ворота №13 и приготовить билеты. Через полчаса они были в воздухе.
      - Слава богу, сказал Кингсли, когда самолет взял курс на северовосток.
      - Я могу согласиться, что есть много вещей, за которые вам следует благодарить бога, но не понимаю, за что вы ему так благодарны сейчас, заметил Королевский астроном.
      - Я рад бы вам объяснить, но едва ли мое объяснение вас устроит. Давайте лучше выпьем. Чего вы хотите?
      ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
      ПРИНИМАЮТСЯ ВАЖНЫЕ РЕШЕНИЯ
      Правительство США было первым, узнавшим о приближении Черного облака.
      Геррику понадобилось несколько дней, чтобы добраться до высших правительственных инстанций США, но после этого дело пошло довольно быстро. Вечером 24 января он получил приглашение явиться на следующее утро к половине десятого на прием к президенту.
      - Вы ознакомили нас с очень странным явлением, доктор Геррик, очень странным, - сказал президент. - Hо y вас и ваших сотрудников такая блестящая репутация, что я ни на минуту не усомнился в справедливости ваших утверждений. Напротив, я пригласил некоторых официальных лиц, чтобы мы могли обсудить дальнейшие действия.
      Результаты двухчасового обсуждения суммировал министр финансов:
      - Наши выводы кажутся мне совершенно ясными, господин президент. Нет оснований опасаться серьезных экономических потрясений по двум причинам. Доктор Геррик заверил нас, что этот э-э... визит не будет продолжаться много больше месяца. Это настолько короткий срок, что даже если расход горючего сильно возрастет, общее требуемое количество его все равно останется весьма умеренным. Следовательно, нет особой необходимости создавать для этого специальные запасы горючего. Возможно даже хватит тех, что есть. Более серьезный вопрос: сможем ли мы достаточно быстро доставлять горючее к жилым массивам и индустриальным объектам? Могут ли нефте- и газопроводы функционировать достаточно эффективно? Эту проблему нужно обязательно изучить, однако за оставшиеся полтора года все трудности, конечно, будут преодолены.
      Вторым благоприятным фактором является время визита. К середине июля, когда, по мнению доктора Геррика, должны начаться события, мы соберем уже большую часть урожая. И повсюду урожай будет уже почти собран. Так что недостаток продуктов, который мог бы оказаться действительно угрожающим, если бы похолодание пришлось на май или июнь, будет на самом деле вполне терпимым.
      - Я думаю, мы все согласны, какие шаги нужно предпринять, - добавил президент. - Когда мы решим вопрос о нашей подготовке к этому периоду, возникнет более трудная проблема о помощи, которую мы сможем предложить другим народам. Так что сначала давайте наведем порядок в своем собственном доме. А теперь, я полагаю, все вы, джентльмены, хотели бы вернуться к своим разнообразным и важным делам, а у меня есть несколько вопросов, которые я хотел бы задать лично доктору Геррику.
      Когда все разошлись и они остались одни, президент обратился к Геррику:
      - Итак, доктор Геррик, вы понимаете, пока все это нужно держать в строжайшей тайне. Я видел в докладе, кроме вашей собственной, еще три другие подписи. Эти джентльмены, повидимому, работают у вас? Не можете ли вы назвать имена других сотрудников, знакомых с докладом.
      Отвечая на этот вопрос, Геррик кратко изложил обстоятельства, приведшие к открытию, подчеркнув, что до того, как стала очевидной исключительная важность новых данных, о них уже знала вся обсерватория иначе и быть не могло.
      - Конечно, это вполне естественно, - заметил президент. - Хорошо еще, что информация не пошла дальше обсерватории. Я убежден, я искренне убежден, доктор Геррик, что вы можете заверить меня в этом.
      Геррик заметил, что четыре человека вне обсерватории располагают всеми имеющимися сведениями о Черном облаке: Барнети Вейхарт из Калифорнийского технологического, но это одна компания, и двое английских ученых: доктор Кристофер Кингсли из Кембриджа и сам Королевский астроном. Подписи двух последних и стоят под докладом.
      - Двое англичан! - воскликнул президент. - Скверное дело! Как это случилось?
      Геррик понял, что президент прочитал только резюме его доклада, и рассказал, как Кингсли и Королевский астроном независимо от американцев сделали вывод о существовании Облака, как в Пасадену пришла телеграмма от Кингсли и как два англичанина были приглашены в Калифорнию. Президент успокоился.
      - А-а, они оба в Калифорнии, не так ли? Вы правильно сделали, пригласив их. Это, по-видимому, самое разумное, что вы могли сделать, доктор Геррик.
      И только сейчас Геррик по-настоящему понял, зачем Кингсли так внезапно понадобилось возвратиться в Англию.
      Спустя несколько часов Геррик летел на запад, вспоминая все подробности своего визита в Вашингтон. Он не рассчитывал получить от президента сдержанный, но суровый выговор, не ожидал он и того, что его так скоро отправят назад в Пасадену. Как ни странно, но выговор беспокоил его гораздо меньше, чем он мог бы ожидать. Он знал, что выполнил свой долг, а строжайшим судьей для Геррика был он сам.
      Королевскому астроному тоже понадобилось несколько дней, чтобы проникнуть в высшие правительственные сферы. Его путь к вершине шел через первого лорда Адмиралтейства. Восхождение на вершину прошло бы значительно быстрее, если бы ученый пожелал объяснить суть дела. Однако Королевский астроном не хотел пускаться в объяснения, он лишь требовал аудиенции у премьерминистра. В конце концов он добрался до личного секретаря премьера, молодого человека по имени Фрэнсис Паркинсон. Паркинсон был откровенен: премьер-министр чрезвычайно занят. Как должно быть известно самому Королевскому астроному, кроме обычных государственных дел, премьеру в ближайшее время предстоит одна весьма сложная международная конференция, весной ожидается визита Лондон мистера Неру и, кроме того, намечается визит самого премьер-министра в Вашингтон. Если Королевский астроном не изложит сути своего дела, то, очевидно, рассчитывать на аудиенцию нечего. Конечно, дело должно быть исключительной важности, иначе, как это ни прискорбно, он, секретарь, не станет оказывать никакого содействия. Королевский астроном капитулировал и сообщил секретарю самые краткие сведения о Черном облаке. Через два часа он давал объяснения, на этот раз со всеми деталями, премьерминистру.
      На следующий день премьер-министр созвал экстренное совещание узкого кабинета, на которое был приглашен также министр внутренних дел. Паркинсон присутствовал здесь в качестве секретаря. Дав точное изложение доклада Геррика, премьер-министр обвел собравшихся глазами и сказал:
      - Цель этого совещания ознакомить вас с фактами, могущими привести к серьезным последствиям. Обсуждать безотлагательные действия, которые следует предпринять, мы пока не будем. В первую очередь нам нужно, видно, проверить точность данных этого доклада.
      - А как мы можем это сделать? - спросил министр иностранных дел.
      - Ну, прежде всего я попросил Паркинсона осторожно навести справку об э...э... научной репутации джентльменов, подписавших доклад. Наверное, вы хотели бы услышать, что он скажет? - Собравшиеся выразили такое желание. - Было не очень легко получить нужную информацию, особенно о двух американцах. Но самое главное, я узнал от своих друзей в Королевском обществе, что любой доклад, подписанный Королевским астрономом или обсерваторией Маунт Уилсон, является абсолютно достоверным с точки зрения наблюдения. Они были, однако, значительно менее уверены в дедуктивных способностях подписавших. Я понял, что только Кингсли из этих четверых может претендовать на компетентность в данном вопросе.
      - Что вы подразумеваете под "может претендовать"? - спросил лордканцлер.
      - Говорят, что Кингсли блестящий ученый, но не все считают его вполне нормальным человеком.
      - Как же это получается? Выходит, что дедуктивная часть доклада зависит только от одного лица, одновременно и блестящего ученого и не совсем нормального человека, - сказал премьерминистр.
      - То, что мне удалось узнать, сводится именно к этому. Хотя, пожалуй, это резко сказано, - ответил Паркинсон.
      - Возможно, - продолжал премьер-министр, - но во всяком случае за нами остается право сомневаться. Наша обязанность всесторонне разобраться в этом вопросе. Что именно мы можем сделать для получения дополнительной информации - вот, о чем я хотел бы поговорить с вами сейчас. Можно поручить совету Королевского общества создать комиссию, которая выполняла бы все необходимые исследования. Вторая и последняя возможность, осуществление которой зависит уже от меня лично, - это связаться с правительством США. Ведь оно тоже заинтересовано в достоверности или, вернее сказать, в точности выводов профессора Кингсли и его коллег.
      После дискуссии, продолжавшейся несколько часов, было решено немедленно обратиться к правительству США. Это решение было принято под сильным нажимом министра иностранных дел. Он не пожалел красноречия, добиваясь решения, которое передавало этот вопрос в его ведомство.
      - Решающим, - сказал он, - является то, что хотя передача дела Королевскому обществу и желательна со многих точек зрения, но в этом случае неминуемо очень одного людей узнает о фактах, которые на теперешней стадии лучше было бы держать в тайне. Я думаю, все мы согласимся с этим.
      Все согласились. Конечно, министр обороны хотел бы знать, "какие шаги следует предпринять, чтобы знать с уверенностью, что ни Королевский астроном, ни доктор Кингсли не смогут сеять повсюду панику, излагая свою точку зрения на предполагаемые факты".
      - Это тонкий и серьезный вопрос, - ответил премьер-министр. - Об этом я уже подумал. Потому, собственно, я и попросил министра внутренних дел присутствовать на совещании. Я намеревался обсудить с ним этот вопрос после совещания.
      Все согласились, что последний вопрос должен быть рассмотрен премьером и министром внутренних дел, и совещание было закрыто.
      В глубокой задумчивости министр финансов вернулся к себе в кабинет. Из всех присутствовавших на совещании он единственный был серьезно встревожен, так как он один знал, сколь неустойчива национальная экономика и как мало нужно, чтобы вконец ее развалить. Напротив, министр иностранных дел был очень доволен собой. Он думал о том, как прекрасно он держался на совещании. Министру обороны все это казалось бурей в стакане воды, и, во всяком случае, его ведомства это не касалось. Непонятно, зачем его пригласили на это совещание. Министр внутренних дел был очень доволен и с радостью остался для дальнейшего обсуждения с премьерминистром.
      - Я уверен, - сказал он, - что мы отыщем закон, который даст нам право взять под стражу этих двоих: Королевского астронома и ученого из Кембриджа.
      - Я тоже в этом уверен, - ответил премьер. - Ведь не зря свод законов существует столько веков. Но гораздо лучше действовать как можно тактичнее. Я уже имел случай поговорить с Королевским астрономом. Я намекнул ему насчет соблюдения государственной тайны и из ответа понял, что мы можем быть совершенно уверены в его осторожности. Но по некоторым его замечаниям можно сделать вывод, что с доктором Кингсли дело обстоит совсем иначе. Ясно, что мы должны без промедления связаться с доктором Кингсли.