– Дисквалифицирован! – Эллин села на кровати. Мисси весело кивнула, довольная своим знанием. – Незаконное действие жокея. Он был очень умным, и у него бы это прошло. Но твой друг заявил протест, и судьи его поддержали.
      – Друг? – Эллин наморщила нос, тщетно пытаясь что-либо понять. – Мой? – Эллин раздражал направленный в сторону взгляд Мисси.
      – Джошуа Мэннерс, – по-кошачьи промурлыкала Мисси, что очень соответствовало ее знающему взгляду. – Он донес тебя до экипажа и там представился мне. Он, кажется, проявлял, гм… личную заинтересованность в твоем благополучии.
      – Он не мой друг, – презрительно фыркнула Эллин. – Он сказал тебе об этом?
      Мисси восхищенно замурлыкала.
      – Да, сказал. Он очень беспокоился о тебе, и я не вижу причины, чтобы сомневаться в его правдивости. Кроме того, когда я сказала ему, что победителем объявлен жеребец губернатора, он тут же извинился и ушел. Не прошло и полчаса, как мы получили известие, что официально объявили победителями тебя и Шейка, несмотря на твой, ох, небольшой маскарад. Ты можешь поверить в это?
      – В то, что Шейк – победитель, да. Но в то, что к этому имеет какое-нибудь отношение Мэннерс – нет, – едко ответила Эллин, надеясь прекратить дальнейшие намеки. – Он замышляет что-то против Шейка. Я удивляюсь, как он не попытался купить его у тебя, пока я была без сознания.
      Мисси скептически посмотрела на нее.
      – Если хочешь знать мое мнение, то он ничего против Шейка не замышляет, – сказала Мисси в своей резкой манере. – В любом случае, я думаю, ты ошибаешься. Я уверена, что это он заявил протест. Бог знает, что это был точно не Берт. Он не осмелился и носа высунуть после того, что вы с ним придумали. Нет, я уверена, что это был мистер Мэннерс. Несмотря на то, что ты говоришь, я считаю его в высшей степени порядочным. И симпатичным.
      – Есть одна хорошая поговорка, Мисси, может быть, ты ее слышала? Личиком гладок, да делами гадок, – Эллин подсластила свои саркастические слова. – Если бы ты хоть немного времени провела с ним, ты бы поняла, что он нестерпимо заносчив, груб, неискренен и…
      – Почти как Райфорд Симмс, – закончила за нее Мисси таким же ледяным голосом.
      – Перестань! – Эллин набросилась на нее, наконец, потеряв самообладание, – я не понимаю, какое он имеет к этому отношение.
      – Только такое, что каждый мужчина, который тебе попадается, кажется, удостаивается сравнения с этим!.. – отрубила Мисси, и взгляд ее серых глаз стал холодным. – Когда ты забудешь о нем, Эллин? Когда ты позволишь себе снова поверить другому мужчине? Ты не веришь Билли – это более чем очевидно. Ты собираешься верить ему, когда выйдешь замуж? Или будешь нести это как безнадежный крест, всю оставшуюся жизнь?
      Эллин захотелось швырнуть ей в ответ что-нибудь веское, как камень, но ей ничего не пришло в голову. Мисси, как обычно, попала в самую суть дела. Эллин сравнивала Джошуа Мэннерса с Райфордом Симмсом во многом. И, к своему удивлению и недовольству, она поняла, что у них было много общего. Например, то, что ей отчаянно хотелось, чтобы он прикоснулся к ней там, в конюшне, в тот день…
      Неожиданный отрывистый стук в дверь положил конец разыгравшейся буре.
      – Спорим, я знаю, кто это, – самодовольно прошептала Мисси и громко спросила: – Кто там?
      Знакомый голос из-за двери ответил:
      – Джошуа Мэннерс, мэм. Могу ли я видеть мисс Кэмерон?
      От неожиданности у Эллин пересохло во рту. Чего ему, в конце концов, нужно? Мисси бросила на нее торжествующий взгляд, а она покачала головой.
      – Скажи ему… скажи, что я все еще без сознания. Скажи ему, что я…
      – Со вчерашнего дня он уже в третий раз приходит сюда. А я – несчастная обманщица. Ты сама так сказала. Кроме того, – добавила она, строго посмотрев на нее, – я хочу сама убедиться, действительно ли он такой плохой, как ты о нем говорила.
      Не успела Эллин что-нибудь возразить, как Мисси подошла к двери и широко распахнула ее.
      – Мистер Мэннерс! Наш самый настойчивый посетитель. Да, она уже очнулась. Я как раз рассказывала ей о том, как вы помогли нам. Пожалуйста, проходите.
      Джошуа Мэннерс уже дважды стоял у этой двери и чувствовал облегчение, когда ему отказывали. Он, в самом деле, каждый раз не переставал удивляться, что приводило его сюда вообще, и почему он вмешался в дерби и исправил ошибку в ее пользу. Он чувствовал себя ужасно. Он был растерян, как в тот раз, когда ударил в челюсть незадачливого жокея, который согласился помешать Шейку и Эллин Кэмерон. Потом он сложил свои полномочия у губернатора и уволился со службы, и поплыл по течению.
      Уволился! И неожиданно почувствовал неуверенность в данный момент. Почему же он чувствовал себя в долгу перед этой обидчивой, смущающей его своими прекрасными зелеными глазами женщиной, которая просто поддерживала с ним разговор из вежливости? Он ожидал извинения? Благодарности?
      Теперь, когда она пришла в себя, стало невозможным избежать «очной ставки». Он снял свою черную фетровую шляпу и отдал ее Мисси, когда та закрыла за ним дверь.
      Он не был готов к зрелищу, представшему перед его глазами. Он привык видеть суматошную женщину, одевавшуюся в мужские костюмы для участия в дерби и стипль-чезе, он был очень удивлен спокойствием фарфоровой фигурки, полусидевшей в постели в кружевной сорочке. Мэннерс молча подошел к кровати.
      – Добрый день, мистер Мэннерс. Как нам понимать то, что вы удостоили нас чести своим посещением? – ушибы явно не нанесли ущерба ее мерзкому характеру. Мэннерс сразу же почувствовал себя не в своей тарелке.
      – Мое беспокойство о вашем благополучии, моя дорогая мисс Кэмерон, – ответил он, едва заметно весело усмехнувшись. – Что же еще?
      Она вскинула темные, прекрасно очерченные дугой брови.
      – Можно подумать, что вы пришли завершить дело, которое не смог закончить ваш жокей.
      Он усмехнулся над этой абсурдной репликой, полагая, что она, возможно, шутит.
      – Убийство женщин не в моем стиле, – поддразнил он ее, надеясь, что ей станет стыдно. – Кроме того, как нам обоим известно, я бы спокойно мог исключить вас из этой гонки, если бы захотел.
      – И почему же вы этого не сделали? – в бархатном голосе Эллин послышался надрыв, режущий ухо, как острые ножницы, спрятанные под мягкой салфеткой.
      Мэннерс, сам удивляясь этому, покачал головой.
      – Все очень просто, как и тот факт, что я хотел, чтобы Шейк выиграл гонку, – задумчиво сказал он, уставившись на белое покрывало на ее кровати. – Или так сложно, как тот факт, что я хотел, чтобы вы узнали и почувствовали, во что вы влезли.
      Фигурка на кровати издала короткий горький смешок.
      – И вы хотели, чтобы я многому научилась у вашего смертоносного жокея?
      «Я не в силах принести извинения», – подумал он ошеломленно, наконец встретившись с ней взглядом.
      – Подождите, мисс Кэмерон, – попытался он снова. – Неужели вы думаете, что я действительно разыграл это представление, чтобы обеспечить победу нашему славному губернатору?
      Вопрос не произвел должного впечатления, и он не знал, почему так удивился этому. Может быть потому, что он очень хотел, чтобы она выразила нежную признательность, позволила ему взглянуть на более мягкую сторону, которую, как ему казалось, она полностью скрывала.
      – А почему бы и нет? – вызывающе бросила она ему, пошатнув все его надежды. Больше она не казалась нежной и хрупкой. – Было слишком просто выдать нас перед гонкой, когда вы раскрыли наш план. Намного лучше было вашему жокею сделать грязное дело, а самому остаться чистым. Не пытайтесь прокладывать себе путь такими гаденькими трюками, мистер Мэннерс. Мы оба знаем, что вы способны на это.
      Мэннерс кусал губы, пытаясь сдержать гневный ответ, который бы все равно не помог. Он хотел знать, что было бы, если бы он шлепнул ее по губам или поцеловал в это же место.
      – Я способен на многое, – согласился он, еще раз обдумав свой ответ. – В том числе и на убийство, уверяю вас. Я думаю, мы все способны на него в определенных обстоятельствах.
      Эллин ждала, что он скажет дальше. Он молчал, и она с подозрением обратилась к нему:
      – Что вы хотите сказать?
      – Только то, что сказал, – он вплотную приблизился к ней и уставился прямо на нее. – Если бы мне нужен был ваш жеребец для своих собственных целей, я бы сумел завладеть им. Если бы я хотел вас убить, я сам бы сделал это. Но… – он коснулся ее щеки согнутым пальцем. – Вы все еще живы, а Шейк по-прежнему принадлежит вам. – Мэннерс отдернул руку, как будто обжегся. – И единственное, что я сделал, чтобы снискать ваше «доброе» расположение к себе – это предложил вам продать лошадь, мисс Кэмерон, чего вы так боитесь. Избавьте меня от объяснений, что вы – единственная женщина, у которой хватило смелости участвовать в дерби, чья самонадеянность, поспешу напомнить вам, чуть не стоила вам проигрыша и жизни. Вы – трусиха.
      – Вы все сказали? – выдавила из себя Эллин, пытаясь смотреть непроницаемым взглядом и говорить ледяным голосом.
      – Да, – наконец ответил он, откинувшись назад.
      – До свидания, мистер Мэннерс.
      – До свидания, мисс Кэмерон.
      Он выхватил шляпу из дрожащих рук Мисси и еще раз оглянулся на Эллин, взявшись за дверную ручку.
      – Удачи вам в Кентуккском дерби. Меня там не будет, чтобы очистить вас от грязи еще раз, – его остервеневший взгляд смягчился, когда он обратился к Мисси. – До свидания и всего доброго, мисс Кэннон.
      Опомнившись после его ухода, женщины несколько минут не разговаривали. Они все еще находились в его власти, и прошло достаточно времени, пока это впечатление ослабло.
      – Он потрясающе очарователен, – наконец с благоговейным трепетом произнесла Мисси.
      – Я думаю, что он достоин презрения, – дрожа, выдохнула Эллин. – И я не верю ему.
      Мисси с любопытством посмотрела на нее.
      – У нас на юге есть поговорка, Эллин, может быть, тебе приходилось ее слышать? – сказала она, подражая тону и мимике Эллин, которая чуть раньше говорила ей то же самое, чем страшно рассердила Мисси. – «Леди слишком много протестует». В этом человеке есть больше, чем ты думаешь, Эллин. Я не удивляюсь, что ты не видишь этого. У тебя всегда отношение к мужчинам носит ограниченный взгляд. Но я не верю, что ты виделась с Джошуа Мэннерсом в последний раз. И, конечно, надеюсь, что я его тоже еще увижу.
      Эллин в ярости швырнула в нее подушку.
      Через день Эллин совсем поправилась, если не считать ее гордости, доставлявшей ей невыносимую боль, когда она вспомнила слова Мэннерса. Она старалась не подавать вида Мисси, да и Берт не подозревал о том, что произошло в комнате отеля. Квартет, довольный своим триумфом, ехал домой – Шейк принес им доход, в тридцать раз окупив все расходы.
      Умеренная сумма, на которую поставила Мисси, принесла ей большие деньги, которые она отложила на «приданое», как она в шутку называла его. Всем заинтересованным казалось, что только ранчо будет единственным, кто получит выгоду от этого. Берт добродушно подтрунивал над Эллин насчет ее собственного приданого, и Эллин, ошеломленная, поняла, что она едва ли вообще думала о свадьбе с тех пор, как уехала в Дедвуд.
      В конце концов, по дороге домой она поняла, почему. Она была трусихой. Мэннерс сам это сказал, коснувшись пальцем ее щеки. Она боялась даже думать о том, что было неизбежно. Она позволит желаниям своего тела руководить ею и заставить ее выйти замуж: честный способ каждую ночь иметь рядом мужчину. Она, также чувствуя свою беспомощность, которая обычно сопровождает неизбежное, поняла, что в дальнейшем ее физическое желание просуществует недолго. После подчинения этим желаниям и догматам общества, она будет в растерянности. Не потому, что Билл Боланд может ее во многом ограничить, но скорее всего потому, что она потеряет право на чувство собственного достоинства.
      Экипаж сотрясался на ухабах, и Эллин оглянулась на Берта и Мисси: никто из них не смотрел на нее. Они были заняты своими мыслями. Эллин обрадовалась этому.
      Они не заметили, что Эллин погружена в раздумья. Да они и не смогли бы догадаться, о чем она думает.
      – Ты поедешь с Шейком в Кентукки, да, Эллин? – так Берт одним вопросом в конце длительного монолога про себя выдал свои мысли. – В конце концов, ты ведь не знаешь, сколько будет отсутствовать Билл…
      Эллин поджала нижнюю губу, не отводя глаз от прекрасного заката.
      – Поделом ему, да? Будет знать, как оставлять меня перед самой свадьбой. Ты этого хотела, Мисси?
      – А? – Мисси слышала разговор лишь наполовину. – Ах, Эллин, я бы не осмелилась просить тебя взять на себя такую ответственность, но смогла бы ты? Пожалуйста?
      – Мисси, ничего другого я сильнее не желаю, – тут же ответила она, почувствовав неимоверное облегчение.
      Когда они ехали через город, к своему удивлению, они встретили Билла Боланда, выходившего из «Голден Вил», и казалось, что он только и ждал их возвращения. Странный мимолетный страх овладел Эллин при виде его, стоящего у входа, и она обрадовалась, что Мисси заговорила первой.
      – Билл! Так быстро вернулся?!
      Он улыбнулся своей ослепительной улыбкой, и страх Эллин отступил. Она почувствовала себя глупой.
      – Еще не уезжал, – признался он и посмотрел на Эллин, которой стало жарко от этого взгляда. – Я должен был поздравить эту обаятельную молодую даму. А также побранить ее.
      Берт остановил экипаж перед ним, и не успела Эллин возмутиться, как Билл обхватил ее за талию и поднял перед собой. Черты его мужественного лица смягчились, когда он восхищенно посмотрел на нее и поцеловал в губы. Это был поцелуй нежного любовника. Против ее воли тело Эллин ответило на него.
      – Вы воспользовались этим шансом, мисс Кэмерон, – сказал он с упреком и нежностью в голосе.
      – Я победила, не так ли? – сказала она, позволяя ему не выпускать свою талию из рук. – И, кроме того, там ведь некому было остановить меня, чтобы я этого не сделала?
      Она скорее почувствовала, чем заметила, что его шея начала заливаться краской, и он засмеялся, как ей показалось, самоуверенно.
      – Я заслужил это, – признался он. – Извини, я не смог приехать, дорогая. Баттеркап ожеребилась как раз в день скачек. Милая гнедая лошадка. Очень похожа на нее. Назвали ее Шеба, в честь Шейка.
      Эллин невольно улыбнулась.
      – А не Эллин в честь Эллин?
      – Это имя для дочери, а не для лошади, – он еще больше улыбнулся. – На будущий год.
      Его слова рассердили ее, но она не могла понять, почему.
      – А сейчас ты уезжаешь? – она специально повернула разговор в другое русло.
      Он кивнул, пойдя у нее на поводу.
      – К Ларами. По делам на ранчо. Так что твоей прекрасной головке не о чем беспокоиться.
      Она сделала вид, что не обратила внимание на его последнюю реплику, зная, что она по непонятным причинам для самой себя манипулирует этим разговором.
      – А когда ты вернешься? – продолжала она, поглаживая его рукав правой рукой. Он еще крепче обнял ее и посмотрел с теплым блеском в глазах, который, она была уверена, могла понять только она.
      – Две недели, максимум – три. Извини, дорогая. Я думал, что мы к этому времени поженимся, но…
      Эллин изобразила на своем лице тревогу.
      – А Мисси попросила меня повезти Шейка на весеннее зрелище! Билл, похоже, что мы сможем связать себя брачными узами только к середине лета!
      У Билла отпала челюсть.
      – Зрелище! Но почему нельзя…
      Эллин жестом дала понять Биллу, чтобы он говорил потише.
      – Мисси так редко обращается ко мне с просьбами. Я не могла ей отказать. Кроме того, разлука заставляет любить сильнее. Кажется, так говорится? – Эллин сама удивлялась своему кокетству. Ей было стыдно. Но ее импровизированное представление достигло желаемого результата.
      – Ну… – Билл сдался и даже выдавил из себя улыбку.
      – Эллин, почему бы тебе не поехать с Биллом? – предложила Мисси, вмешавшись в их разговор тет-а-тет. – Мы поедем за вами. Так вы поговорите, не заставляя нас ждать.
      – Грандиозная идея, – восхитился Берт. – Идет, Билл?
      Билл посмотрел на них таким взглядом, как будто он даже не подозревал об их присутствии здесь.
      – Конечно, – согласился он и, взяв Эллин за руку, повел к своей карете. Билл помог ей войти и дал себе волю, взобравшись на сиденье рядом с ней и обняв ее покрепче.
      То ли его жест, то ли ощущение сдержанной силы мускулистых рук наполнили ее нежелательными воспоминаниями о Райфе. Она зажмурилась. Коляска, покачиваясь и поскрипывая, покатилась по дороге, убаюкивая, и Эллин погрузилась в дрему, опершись на Билла Боланда…
      Это Райф был рядом с ней, высокий и сильный. Она почувствовала, как обнаженные руки кентуккийца обнимают ее во сне, и, вздохнув, вздрогнула. Стон истощал ее силы, ей надо было, чтобы он покрепче держал ее, чтобы он удержал ее от падения. От желания…
      Коляску еще раз тряхнуло, и Эллин пробудилась от предательских воспоминаний, чувствуя себя разбитой. Она потерла глаза и огляделась вокруг, даже не понимая, где находится. Билл сверху вниз смотрел на нее, и она вспомнила. Эллин прерывисто вздохнула, чувствуя знакомое возбуждение в нижней части тела, которое говорило ей о том, что ей придется выпить сегодня перед тем, как лечь спать, так как у нее не было Райфа…
      – Замерзла, милая? – Билл покрепче обнял ее, а сзади до них донесся негромкий свист.
      – Хорошо, что вы имеете сопровождение, – громко сказал Берт, находящийся в нескольких ярдах от них.
      Эллин не засмеялась. Чувствуя на своей талии сильную руку Билла у нее неожиданно появилась шальная мысль. Может быть, ей не понадобится сегодня пить виски. Ничего, что он не Райф. Ничего, что она не любит его. Ничего, что они не женаты. Она понимала, что сегодня ночью ей отчаянно нужен мужчина, как это было у нее много раз в прошлом, и она не собиралась упустить этот шанс.
      Мисси и Берт, доехав до ранчо, вышли из экипажа, но Эллин осталась сидеть в коляске даже после того, как Билл подошел с ее стороны, чтобы помочь ей сойти.
      – Я хочу немного посидеть, – сказала она, надеясь, что ее голос звучит естественно. Мисси подошла и удивленно посмотрела на нее.
      – Эллин, уже поздно! – воскликнула она, подходя поближе, чтобы мужчины, по возможности, не видели выражение ее лица. Эллин посмотрела на свою подругу пустым взглядом.
      – Ты иди в дом, Мисси, – ответила Эллин, не обращая внимания на лицо доведенной до отчаяния Мисси. Мисси прекрасно все понимала, и Эллин знала это, но покачала головой.
      – Я скоро приду.
      Мисси выглядела несчастной. Эллин опрометчиво совершала ту же ошибку, которую она уже совершила с Райфом, а она, Мисси, не могла ее предотвратить. Все, что она могла сделать – это надеяться, что на этот раз все закончится по-другому. Она отступила.
      – Хорошо, – промямлила Мисси, чувствуя себя беспомощно проигравшей. – Я не буду гасить свет.
      Берт повез экипаж к загону, а Мисси исчезла, до этого рассыпавшись в благодарностях и пожеланиях спокойной ночи. Билл Боланд остался с нежностью смотреть на свою будущую невесту.
      – Что ты замышляешь, дорогая? – спросил он, и его обычный твердый, как кремень, голос стал таким мягким, что она его не узнала. Он подошел к коляске и, опершись на край, смотрел, как подумала Эллин, со всей наивностью сорокапятилетнего вдовца на двадцатипятилетнюю женщину, едва сдерживающую свое желание.
      Она не ответила ему. Твердо глядя в его вопросительные голубые глаза в свете полумесяца, она подняла руку и коснулась его щеки. Она ладонью ощутила его жестковатую щетину, выросшую за день, и у нее мелькнула мысль, что Райф был постоянно чисто выбрит. Огромная рука Билла легла на ее руку в этот самый момент. Рука была сильной и крепкой. Эллин почувствовала его огрубелые мозолистые ладони и подумала о том, как много лет ему пришлось трудиться. Райф всегда надевал перчатки, когда работал, и у него ладони были гладкими, как у женщины. Гладкими и сильными, обладающими невероятной способностью – одним" прикосновением приводить ее в состояние неудержимого желания.
      Она сглотнула и вспомнила, что перед ней Билл Боланд. На мгновение Эллин почувствовала, что она нарушает супружескую верность, занимаясь любовью с одним мужчиной и думая о другом. Это беспокоящее ее чувство вытеснило желание. Но Билл сжимал ее руку, и его губы прожигали ей ладони. Сейчас ему нельзя отказать, поняла она, глядя в его поблескивающие, как металл, глаза. И она не станет этого делать.
      Эллин облизала пересохшие губы. Охваченная желанием, которое трудно было сдержать, она скользнула свободной рукой по отвороту воротника к его мощной, бронзовой от загара шее. В одно мгновение он положил ее перед собой. Это было с ней так давно, что она едва могла поверить, что наконец это происходит снова.
      – Пойдем, – прошептала она, не смея говорить громко. – Есть одно местечко…
      Она взяла его за руку и быстро повела подальше от дома, в темноту, чтобы снова прийти в себя. Дровяной сарай был неподалеку, а в середине апреля было довольно-таки холодно, так что пауки, или другие насекомые не будут их беспокоить. Рука Билла сжимала ее ладони, пока она вела его сквозь темноту к небольшому сооружению, в котором кроме поленниц дров, согревающих ее и Мисси в холодную погоду, ничего не было. Темнота была ее союзником, потому что как только Билл, как в живые тиски, зажал ее в объятия и страстно впился в ее жаждущий рот, она смогла забыться в своей невыносимо прекрасной фантазии. Для нее он стал Райфом, и это пальцы Райфа настойчиво расстегивали ее пуговицы, и это его сладкое горячее дыхание она чувствовала на своей шее. Это сильные руки Райфа осторожно положили ее на землю, это Райф вошел в нее, наполняя ее своим экстазом. Это Райф наконец-то удовлетворил ее острую потребность в любви, которую он внезапно унес с собой так надолго. Потом, когда она лежала в темноте и слушала учащенное дыхание своего любовника, она подумала о том, куда вообще девался Билл Боланд?
      Эллин не закрывала глаза на тот факт, что она лежала с Биллом. Она закрыла дверь в ответ на его… улыбку во сне. Было темно и вокруг никого не было. Тихо ступая, она взошла на крыльцо, где ее встретил мягкий свет лампы Мисси. Эллин попыталась рассмотреть перед собой лицо женщины. В свете лампы это лицо казалось старым и сморщенным, как высохшее яблоко. Она помнила это выражение. Она видела его в то утро, после первой ночи, проведенной с Райфом, и почувствовала всю полноту своей вины. Эллин заставила себя встретиться взглядом с печальными глазами Мисси.
      – С тобой все в порядке? – Мисси залпом выпалила вопрос.
      В ответ Эллин кивнула, стараясь отогнать дурное предчувствие. Свет лампы сопровождал ее в комнату. В этом полумраке она начала раздеваться.
      – Зачем, Эллин? – горестно прошептала Мисси.
      Эллин еле сдержалась, чтобы не крикнуть: «Просто так, Мис! Отстань, пожалуйста!»
      Мисси молчала. Эллин продолжала раздеваться, пытаясь дрожащими пальцами расстегнуть крошечные пуговицы.
      – А вдруг у тебя будет ребенок, – вскоре сказала Мисси.
      Слова рассыпались как тончайшие серебряные булавки на мраморный пол. Эллин фыркнула:
      – Не будет.
      – А вдруг Билл изменит свое решение?
      – А вдруг, – выпалила Эллин в ответ, – я изменю свое?
      – Ты не любишь Билла?
      Эллин сидела на кровати и пальцами ног возила по коврику. Она ясно видела лицо Мисси и знала, что та не видит ее глаз.
      – Нет, – выдохнула Эллин, радуясь тому, что темно и Мисси ее не видит.
      Мисси на секунду задумалась над этим.
      – Ты не выйдешь за него замуж?
      – Возможно.
      Эллин спустила плечики сорочки и сняла ее через бедра.
      – Надо иметь хладнокровие, – прокомментировала Мисси, и ее голос лишился мягкости. – Это выше моих сил, и я бы не осмелилась выйти замуж за человека, которого не люблю.
      – Для этого совсем не надо смелости, – устало сказала Эллин, вставая с кровати, чтобы убрать одежду. – Дело просто в том, что у меня не хватает смелости и дальше одной идти по жизни, думая о… впрочем, ты знаешь.
      – Райфе, – с отвращением прошептала Мисси это имя.
      – Мисси, я ужасная дура, – вздохнула Эллин, бросая одежду на пол.
      – Нет, – заявила Мисси, неожиданно обняв ее.
      Эллин, застигнутая врасплох, позволила ей сделать это. Она почувствовала себя как беззащитный ребенок в нежных объятиях.
      – Ты вовсе не дура, – продолжила Мисси, отпустив Эллин, и ее голос стал твердым и сердитым. – Райф был дураком. А ты – жертва. В душе у тебя есть что-то, к чему ты никому не позволишь прикоснуться после того, как тебя бросил Райф. Может быть, Билл со временем… – она замолчала, почувствовав, как догадалась Эллин, что ее слова не принимаются во внимание.
      – Ну, – деловито начала Мисси снова. – Он нужен тебе. Если не он, то кто-то другой. Он хороший человек, и я думаю, что у вас все будет хорошо. Если ты не позволишь Райфу встать между вами.
      Каждый раз, когда Мисси называла имя Рай-фа, Эллин чувствовала горько-сладкую ранящую боль, как будто его имя было ножом в руках ее подруги.

Глава 6