С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ

За стенами фолкстонского салуна голоса гудели до самой полуночи.

— Пришел, наврал с три короба, а теперь ищи ветра в поле!

— Он уж, видать, в Силвер-Сити, — бубнил веснушчатый. — Он меня свалил, потому что я не ждал, что он первый начнет…

— Хоулд, ты хоть бы имя его узнал! — пробурчал Алан,

— Точно, — поддержал толстяк за стойкой, — мы бы хоть знали, кто нас одурачил, вот.

— Правильно, правильно, — защищался шериф, — но я же не знал, что он собрался инженера красть…

По старой привычке шериф начал мять в пальцах сигару.

— Ага, снова Роверу хочешь услужить, да? — зашумели фолкстонцы, но Хоулд остался спокоен.

— Парни, я против плотины. Роверу мое мнение известно. Нам раньше нехудо жилось, и дальше б жили. Главное, чтобы луга были, а без плотин всяких обойдемся. Но если вы что-то замышляете против Ровера, — я пас. Шерифа за такие дела по головке не погладят. Вы что, не понимаете?

Сигара начала крошиться, и табак посыпался на пол.

— Правда твоя, Хоулд, — согласился Алан. — Нечего, парни, втягивать нашего дорогого шерифа в это дело.

— Да чего зря базарить? — откликнулся веснушчатый. — У того типа и в мыслях не было роверское гнездо ворошить!

Внезапно снаружи послышался конский топот, и разговоры смолкли. Всадник спешился у дверей салуна, заскрипели ступени под тяжелыми шагами, и вошел Джек Ровер.

Седой осанистый фермер орлиным взором обвел присутствующих и громовым голосом объявил:

— Добрый вечер всем!

Никто не ответил. Насупившиеся ковбои даже начали привставать, словно пытались стряхнуть гипнотическое воздействие приветствия старого Ровера. Рука Алана метнулась к оружию.

— Валяй, Алан, стреляй! В салуне убить или со стройки выкрасть — какая тебе разница?

— Не понял…

— Не ломай комедию. Сегодня выкрали моего инженера. Он-то в чем виноват? И еще, может, скажете, что не ваших рук дело?

Фолкстонцы переглядывались. Толстяк почесал затылок. Хайрон кусал губы. На подбородке у него красовались следы чужого кулака.

— Чего примолкли? Говорите! Я тут один, со мной никого.

Поверить трудно… Но Ровер никогда не обманывал, и все об этом знали. Такие вот у старика странные заскоки…

— Оглохли, я спрашиваю? Или язык со страху отнялся? У меня полно людей работает, и все рвались сюда искать инженера. Я не позволил. Но если они до вас доберутся, то камня на камне не оставят. Тогда уж точно некому будет над пастбищами плакать! Вообще ничего тут не останется. Никого и ничего. Пустыня!

— Мистер Ровер, — официальным тоном начал Хоулд, — здешние ребята весь вечер просидели в салуне, никаких отлучек не случалось. У тебя, говоришь, что-то стряслось? Давай докладывай, я разберусь.

— Тебе? — грубо рассмеялся Ровер. — Ты сегодня меня запугивал в собственном доме, и я буду У тебя помощи просить? Впрочем, если тебе так удобнее, изволь: делаю официальное заявление. Некто избил моих часовых, проник на стройку и похитил инженера Глайтона.

Фермеры озадаченно переглядывались.

— Бабы они, твои часовые, — насмешливо произнес Алан. — Стояли б там настоящие парни…

Ровера перекосило от злости.

— Согласен, — хрипло ответил он. — Только чья бы корова мычала, Алан…

— Не понял!

— Подрастешь — поймешь.

Шериф сообразил, что пахнет стрельбой, и быстро вмешался.

— Слово шерифа, Джек, что никто из парней непричастен. Зачем облыжно обвинять?

— А что до пустыни, Ровер, так мы еще поглядим, — крикнул Алан. — Все равно плотины не допустим. Глотку перегрызем!

— Что вам стоит перегнать скот к индейской границе? Здесь недалеко, и травы там вдосталь.

— А мы хотим тут! На земле предков! Не тебе командовать, Ровер! — седого гиганта стали теснить к дверям. Кто-то подскочил уж чересчур близко, и Роверу пришлось отпихнуть его. Шериф вовремя преградил путь разъяренным фолкстонцам.

— Черт возьми, Джек, зачем ты сюда явился?

— Где мой инженер?

— Никто не знает, Ровер.

— И ты дашь честное благородное слово, что ничего не слыхал про сговор похитить моего инженера?

Шериф поглядел на своих приятелей. На людях лживые клятвы произносить как-то не с руки.

— Я только одно знаю, Джек: днем сюда пришел неизвестный тип, имени не сказал, но заявил, что инженера украдет. Само собой, никто ему не поверил…

Ровер понял, что шериф говорит правду. Он с негодованием оглядывал ухмыляющиеся физиономии.

— Какой он с виду?

— Молодой. Лицом приятный. Черные глаза, большие такие, нос с горбинкой. В красной рубахе.

Отворилась дверь, и вошел молодой человек в красной рубахе. Черные большие глаза. Нос с горбинкой.

— Привет! — проговорил Робин и повесил шляпу на гвоздь у двери.

В полной тишине слышалось только шумное, астматическое дыхание толстяка.

— Этот? — процедил Ровер, и на лбу у него вздулась и запульсировала вена. Он шагнул к незнакомцу.

— У меня пропал инженер.

— Толстый такой, в очках? — весело поинтересовался Робин.

— Именно.

— Встретился мне по пути. Сказал, что заедет в город выпить чего-нибудь.

Ровер, не сдержавшись, схватил его за плечи, но Робин резко проговорил:

— Эй, руки прочь, мистер!

Ровер сдался. Да, силой тут не возьмешь. Он судорожно сглотнул и отступил назад.

— Где Глайтон? — ледяным тоном спросил он.

— А, так его Глайтоном зовут? Вот и познакомились… А то я и не знал.

— Сегодня после обеда вы заявили, что выкрадете инженера. Это правда?

— Истинная. Только после я передумал.

— Шериф, раз вы говорите, что выполняете свой долг, арестуйте этого человека, — скомандовал Ровер.

— На каком основании?

— Он же говорил, что выкрадет Глайтона.

— А сейчас отрицает, Джек. Если у тебя имеются доказательства, тогда пожалуйста, я готов!

— Ясно, Хоулд. Хочешь на двух стульях сразу усидеть?

Робин между тем потребовал выпить. Фолкстонцы с обожанием глядели на него: как-никак, в одиночку прорвался и инженера добыл.

— У вас есть время до утра, молодой человек, — в голосе Ровера клокотала ярость. — Если я не увижу инженера до семи часов, мы отправимся на поиски. И будьте уверены, от нас ничто не укроется. Глайтона мы разыщем.

— Да хватит грозить, Ровер, — огрызнулся Алан. — Плевали мы и на тебя, и на твою банду.

— Я гляжу, вы о себе много возомнили… Малышу просто подфартило! — Ровер подошел к Робину: — Кто вы такой? Имя?

— Визиточкой пока не обзавелся. Но фотографию одну могу показать, — ответил тот и достал серебряные часы.

— На черта мне смотреть? — удивился старик.

— А вот поглядите, как замечательно идут, мистер Ровер!

Тот мельком бросил взгляд на циферблат. В крышке часов какая-то фотография…

— Что?! — гигант вскрикнул и качнулся назад. Лицо его страшно побледнело.

— Так прикажете представиться? — поинтересовался Робин.

Ковбои стояли вокруг в полном оцепенении, не понимая, что происходит.

— Ты зачем пришел? — прохрипел Ровер.

— Сам знаешь.

— Драться хочешь.

— Хочу.

— Тогда зачем ты впутался в историю с плотиной?

— Да так, любопытства ради. А заодно и тебе сообщить: кончилось твое время, Ровер!

— Хорошо. Ступай за мной.

— Куда, интересно знать?

— Туда, где можно поговорить. Без свидетелей.

Все видели, как Робин поправил револьвер, проверил, легко ли выходит из кобуры, и вышел вслед за Ровером.

Молчание длилось долго.

— По-моему, он сумасшедший, вот, — произнес наконец толстяк. — Но с Ровером справится. Нашлась и на старика управа, вот. Чего молчишь, шериф, язык проглотил?

Хоулд долго откашливался — с голосом что-то сделалось.

— Гм… Знаете, что он за птица? Этот тип — молодой Тигр!

Как по команде ковбои поглядели на двери, будто только что за ними исчез страшный призрак.

— Сообщили три дня тому, — продолжал Хоулд. — Парень уже перестрелял кучу народа. Всех, кто помогал выслеживать его папашу. А сюда он явился свести счеты с Ровером. Между прочим, и отца из тюрьмы вызволил.

— Старого Тигра?

— Ну да. Еще не известно, кто опасней. Ровер мне когда-то проболтался, будто очень жалел, что так подло со старым Тигром поступил. А нынче Тигренок заявился… Но папаша явно где-то поблизости бродит.

Новость словно обухом по голове ударила.

— Слышь, Хоулд, — позвал толстяк жалобно, — Тигр нас никогда не трогал, вот. А против Ровера все равно кто-то должен пойти.

— Точно! — поддержал Алан. — Мы против плотины с туза зайдем — с Тигра! Козырь что надо, а? Но ты уж нам подсоби, шериф!

То, что сам молодой Тигр съездил ему по физиономии, восстановило пошатнувшийся было авторитет Алана.

— Ты же сам говорил, — загомонили остальные, — мало ли кто он такой, парень этот… Ты его не знаешь — и концы!

Шериф беспомощно озирался, не зная, как ответить.

— Болтаем, болтаем, вот… — проговорил толстяк, убирая со стола, — а у меня сердце чует… Ой, что-то будет!

В ту же секунду хлопнул снаружи выстрел. В тишине ночи прокатилось эхо. Фолкстонцы ринулись вон из салуна.

На востоке теплился бледный рассвет. Вдалеке слышался удаляющийся стук копыт. Неясный силуэт всадника стремительно несся по направлению к горам.

Ровер вышел из салуна в сопровождении молодого Тигра.

— Слушай сюда, парень. Чем у нас с тобой дело кончится, я не знаю. Но хочу, чтоб ты понял: я всегда жалел о своем поступке. Не нужно было так делать. Я и тебе повторю: не нужно.

Робин молчал.

— Но раз было, значит было, не отвертишься. Отвечать все равно пришлось бы… Так что все в порядке. Вот только плотина… Ты мне скажи, ты не против плотины?

Несколько шагов прошли молча, Робин закурил.

— Мне все равно, — пожал он плечами.

— Тогда слушай внимательно. Плотину выстроят через три недели. Для всей округи она нужна: тут тебе и электричество, и железная дорога. Местные грубияны меня прославлять будут, и сами, глядишь, в людей превратятся. Фолкстон станет приличным городом…

Они уже дошли почти до самого конца улицы. Робин все оттягивал решительный момент.

— Дальше не пойду.

— Ладно, — согласился Ровер и закурил. Он держался спокойно, сжимавшая спичку рука не дрогнула. — Так вот, если меня не будет во главе всего дела, ничего не выйдет. Поэтому я тебя прошу. Никого и никогда не просил…

— Зря просишь, — холодно уронил Робин.

— Ты же не знаешь, чего я прошу!

— А что угодно. Что Ровер просит — делать не буду.

— Для Ровера сделаешь! Тигры всегда благоволили к людям Запада, забыл? Здесь им всегда помогали, да и сообщники находились. Нынешние-то совсем выродились, того и гляди перебьют друг дружку из-за пустяков. А все потому, что От всего отгородились, свежего ветра им не хватает. Моя плотина для того и строится.

— А они не хотят?

— Рабов тоже отпускать не хотели. И первый поезд под откос кто пустил? Может, индейцы?

— Чего ты хочешь, Ровер?

— Встретиться через четыре недели. Где угодно и как угодно. Плотину кончу, придут охранять солдаты, и можно будет спокойно посчитаться…

Робин долго не отвечал. Непонятная тоска терзала сердце, и он глядел в ночную мглу, словно высматривая там нечто. Он и вправду видел — видел лицо страдающей женщины. Своей матери, которой никогда не знал, но всегда любил.

Да, кровь — не вода. Горячая, она струится по жилам, и ничто не остановит Робина: ни револьвер, ни опасность… А вот старик вывихнул ногу — и ему не по себе от жалости. Женщина плачет — и он глядит в полной растерянности. Что за отрава у него в крови?! Та девчонка была в его власти… Теперь старый Ровер. Его можно уничтожить мгновенно, а — не получается. Неужели он так и не сможет отомстить? Мелькает в памяти милое лицо Молли, и от того на душе еще тоскливей. А седовласый старик рядом все бубнит свое про электричество и про плотину… Взять бы да отрезать разом: «Плевать на плотину, давай сюда револьвер!» А вместо этого — стоит он и глядит куда-то в сторону, а ночная мгла потихоньку рассеивается, стирая дорогой образ…

Светало.

Ровер замолчал, словно давая Робину возможность поразмыслить.

— Послушай, — тебе лично польза от плотины какая? — поинтересовался Робин.

— Никакой.

— Что ты за нее получишь?

— Медаль, — усмехнулся Ровер. — Лет через десять. А через двадцать назовут главную улицу в Фолкстоне — Ровер-стрит.

— Тогда я не пойму, какой тебе прок от нее?

— Так надо, понимаешь? Мне плотина — что твоему отцу разбой.

— В крови, значит, сидит? — ухмыльнулся Тигр.

— Может, и так. Мой отец в свое время отправился на Клондайк золото мыть. Помер, однако, в нищете, царство ему небесное. Но он построил на Юконе первый канатный паром! Скажешь, просто было? Безопасно? Один брат отца, мой дядя, сколотил несколько конных отрядов, чтобы охранять первые трансконтинентальные поезда. А другой муштровал индейцев в Мексике, помогал тамошнему правителю, за что и получил пулю в спину от французов. А мне с детства мечталось, что станет Фолкстон цивилизованным городом… Так что у нас это в роду.

Робин не отвечал, глядя в сторону.

— А сейчас отпусти меня, — сказал Ровер. — Когда плотину построим, я к твоим услугам. Называй место, я там буду.

И старик двинулся прочь. Робин видел, как он садился в седло. Римбоу пощипывал траву ярдах в пятидесяти. Робин подозвал друга, который, словно последовав примеру хозяина, впал в меланхолию. Силуэт всадника медленно удалялся. Робин взобрался в седло.

Грянул выстрел.

Резко обернувшись, Робин увидел, как взвилась на дыбы лошадь Ровера.

ТИГР ВМЕШИВАЕТСЯ

Никто не успел разглядеть, кто скрылся в предрассветной мгле. Похоже, молодой Тигр, подумалось всем. Хоулд опустился рядом с Ровером и ощупал тело.

— Жив? — спросил Алан.

— Вроде бы.

— Револьвер-то у него, между прочим, в кобуре, — заметил кто-то.

Шериф поднялся.

— Парня надо схватить. И чем быстрее, тем лучше.

— Почему, шериф?

— Он подлый убийца. Выстрелил в спину Роверу, когда тот и в седло-то сесть не успел.

— Ты уверен?

— Голову даю на отсечение. Бегите за доктором, повезем Ровера на ферму. Пуля в лопатку ударила и рикошетом…

— Ежели не очень глубоко, то выживет, — объявил толстяк.

— Людям Ровера ты ничего не успеешь объяснить, Хоулд, они из тебя решето сделают… Ровер к нам пришел жив-здоров, а возвращается… в таком виде, — почесал затылок Алан. — Хорошенькое дельце, ничего не скажешь…

Раненого наспех перевязали. Рана сильно кровоточила и никак не закрывалась. Толстяк прикатил с заднего двора тележку для овощей, чтобы перевезти Ровера. Кто-то ускакал за врачом. Полные самых мрачных предчувствий, все стояли вокруг: давно не случалось в здешних краях таких подлостей, как выстрел в спину. Человек с Запада такого не сделает, будь он хоть трижды бандит. Выстрелить в спину, каково? Самая позорная трусость…

Медленно, с трудом погрузив раненого на тележку, поехали на ферму Ровера, отправив шерифа вперед.

— Стой! — преградил часовой.

— Нужно поговорить с Бобом, — сказал шериф. — Разговор есть.

Ковбой крикнул внутрь двора:

— Эй, Боб, подойди сюда! Кто-то из Фолкстона пришел.

Он не сказал «шериф», ибо авторитет Хоулда был весьма низок среди людей Ровера. Вышел Боб.

— Где хозяин? — настороженно спросил он.

— Нужно поговорить, Боб. Зови всех.

— Где хозяин, Хоулд?

— Слушай, Боб, я по официальному делу пришел. Я представляю закон. И вы все ответите за противозаконные действия!

Старик вытащил изо рта трубку и презрительно сплюнул.

— Ладно. Чего надо?

— Зови всех, я сказал. И мисс Ровер, если можно.

— И скажешь, где хозяин?

Шериф утвердительно кивнул. Боб собрал людей, выбежала из дома Молли, взволнованная, но силящаяся казаться спокойной.

— Шериф, где отец?

Вооруженные люди кольцом окружили Хоулда, и выражение лиц не предвещало ничего хорошего.

— Начнем с того, что Ровер сегодня сам приехал в Фолкстон. Мы немного погорячились, конечно, но Ровер ушел из салуна целый и невредимый. Вместе с незнакомым парнем.

— Что с отцом? — еле слышно прошептала Молли.

— С ним мистер Ровер чего-то не поделил, и они договорились драться.

— И тогда…

— Нет, не тогда. Все дело в том, что парень, похоже, выстрелил мистеру Роверу в спину.

Молли вскрикнула и пошатнулась. Боб поддержал девушку, а шериф быстро произнес: