Глава 6

Он не забыл, что я пила диетическую колу. В восемь тридцать утра я проснулась именно с этой мыслью. Лежа в кровати и сонно глядя на медленно вращающийся под потолком вентилятор, я попыталась определить, насколько значительно данное обстоятельство. Романтическая составляющая души хотела верить, что Уайатт помнил о моей персоне все до мелочей, однако трезвый голос рассудка утверждал, что дело просто в отличной профессиональной памяти. Ведь полицейскому положено иметь хорошую память, разве не так? Думаю, при отборе кандидатов это качество ставят на первое место.

Итак, диетическая кола не имела никакого значения. Скорее всего лейтенант просто решил, что женщине положено пить безалкогольный диетический напиток. Такой подход следовало рассматривать как очевидное проявление мужского шовинизма, несмотря даже на то, что в большинстве случаев Бладсуорт оказывался прав.

Вместо того чтобы собираться в дорогу, я праздно валялась в кровати, так что запланированный ранний отъезд к морю откладывался. Конечно, промедление не имело такого уж серьезного значения, ведь машины все равно не было. Но кто-то – скорее всего Уайатт – мог появиться на ней в любую минуту. Эта мысль заставила меня вскочить с постели и нырнуть под душ. Водные процедуры оказались короткими, так как неожиданно дал себя знать голод. Он подступил с такой силой, что я испугалась, как бы не упасть от слабости, ведь перед сном я так и не догадалась хоть чем-нибудь подкрепиться.

Да-да, понимаю, что грех жаловаться на голод, когда бедная Николь уже никогда и ничего не сможет съесть. Ужасно. Николь мертва, а я жива, и все же ее смерть ничуть не улучшила моего отношения к странной особе. Больше того, из-за Николь клуб закрыт на неопределенное время. Если бы она не вела себя как последняя стерва и не ждала меня на паркозке, чтобы отомстить, ее бы не убили на моей собственной территории. А если уж быть последовательной и довести логическую цепочку до самого конца, то нельзя не признать, что именно Николь виновата в нашей с Уайаттом Бладсуортом новой встрече.

Ночью мне было ужасно жаль бедную женщину. Однако утром, когда голова прояснилась, мне вдруг стало ясно, что даже мертвой она умудряется причинять зло.

Я поставила вариться кофе, схватила в холодильнике йогурт и, пока резала пшеничный хлеб для тостера и чистила банан, залпом его проглотила. Очень скоро был готов аппетитный сандвич с арахисовым маслом, медом и бананом, а вдобавок к нему еще и две чашки крепкого кофе. Стало намного лучше, и жизнь уже не казалась такой запутанной. Порой, когда в клубе очень много работы, я вполне могу ограничиться яблоком или чем-то подобным, но когда есть время спокойно расположиться за столом, я, конечно, предпочитаю настоящую еду.

Когда смерть от голода отступила и появилась надежда на будущее, я забрала с парадного крыльца утреннюю газету и, палив еще одну чашку кофе, принялась изучать, что же сумели сотворить из вечернего убийства журналисты. Статья занимала целый подвал первой полосы и сопровождалась крупной фотографией, на которой Уайатт вытаскивал меня из клуба и тащил в свою машину. Бладсуорт казался большим, сильным и мрачным, а я выглядела просто шикарно: обтягивающие лосины и розовый топ, а между ними – красивый загорелый живот. Стройная, без лишнего жира, но и без лишних мускулов, так что все прекрасно. Невольно подумалось, что фотография – лучшая реклама моего фитнес-клуба. Но подпись гласила: «Лейтенант Дж. У. Бладсуорт уводит свидетельницу Блэр Мэллори с места преступления».

«Уводит», черт возьми! Слова «тащит» или «волочит» подошли бы куда лучше. И вообще, с какой стати они сунули мою большую цветную фотографию, да еще и с подписью, на первую страницу? Неужели нельзя было напечатать имя где-нибудь в конце статьи, мелкими буквами?

Я прочитала статью от начала до конца и нигде не нашла обещанного Уайаттом заявления о «свидетелях», во множественном числе. Единственное упоминание о свидетеле, вернее, свидетельнице, фигурировало в единственном числе и касалось моей скромной персоны. Может быть, к тому времени, когда лейтенант встретился с журналистами, статья уже пошла в печать? Вполне возможно, что завтра появится другая информация, но дело уже сделано и вред уже нанесен.

Словно услышав мои мысли, зазвонил телефон. На определителе высветилось название газеты. Нет уж, с репортерами я разговаривать не намерена, потому трубку снимать не стала, а поручила звонок автоответчику.

Пора уезжать из города, и чем быстрее, тем лучше.

Я побежала наверх, быстро высушила волосы и оделась: розовые брючки, белая рубашка и самые что ни на есть шикарные сандалии с маленькими розовыми и желтыми ракушками на ремешках. Ну разве это не лучший из всех возможных пляжных костюмов? Я почистила зубы, а потом взялась за увлажняющий крем, тушь и румяна. Не забыла и блеск для губ – так, на всякий случай. На какой случай? Конечно, на тот, если машину пригонит сам лейтенант Джефферсон Уайатт Бладсуорт. Тот факт, что я не хотела возобновления отношений, вовсе не исключал стремления показать неверному, какую жемчужину он необдуманно отверг два года назад.

Телефон трезвонил не умолкая. Я поговорила с мамой, которая просто проверяла, как у меня дела. Поговорила с Шоной, которую страшно взволновало и само убийство, и фотография, на которой меня запечатлели рядом с Уайаттом – и это после переживаний двухлетней давности. На другие звонки я просто не отвечала. Зачем разговаривать с репортерами, с любопытствующими близкими и дальними знакомыми, с потенциальными убийцами?

Движение на нашей улице было необычно оживленным. Возможно, даже хорошо, что моя машина не стояла под портиком: ведь сейчас можно было подумать, что дома никого нет. И все же срочно требовались колеса: ждали неотложные дела и предстоящие маршруты.

К десяти часам машина все еще не появилась. Я сгорала на медленном огне, а потому решила отыскать номер телефона департамента полиции.

Трубку снял некий сержант. Разговаривал он исключительно вежливо, однако толку от его вежливости было мало. Я спросила, нельзя ли поговорить с лейтенантом Бладсуортом. Оказалось, что нельзя. Так же, как и с детективом Макиннисом. Сержант ловко переправил меня к кому-то, кто, в свою очередь, отослал дальше. Причем каждый раз мне приходилось подробно объяснять ситуацию. Наконец – наконец! – удалось обрести в качестве собеседника детектива Форестера. Историю пришлось повторить еще раз.

– Сейчас проверю. По-моему, лейтенанта в здании нет, но я постараюсь помочь вам с машиной, – пообещал детектив и положил трубку на стол.

Оставалось лишь слушать шум, тот, который возникает в результате сплетения множества разнообразных звуков. Звонили телефоны, шуршали листы бумаги. Судя по всему, в помещении департамента полиции днем работа кипела с той же интенсивностью, что и ночью. Я ждала. Времени даром не тратила, а тщательно изучила маникюр, который держался молодцом. Появились мысли о ленче: в отсутствие машины он мог стать серьезной проблемой. Дома я обычно только завтракала, а на ленч оставалась редко. К тому же я почти две недели не покупала продуктов. Наверное, можно было бы заказать пиццу, но ее мне почему-то совсем не хотелось. Зато с каждой минутой заметно укреплялось решение, придушить одного знакомого лейтенанта полиции.

Наконец детектив Форестер снова взял трубку.

– Мадам, лейтенант Бладсуорт именно сейчас занимается вашей машиной.

– Когда он приедет? Сижу, словно в западне. Он обещал доставить ее рано утром.

– Мне очень жаль, мадам, но сегодня у лейтенанта очень много дел.

– Тогда почему же за руль не может сесть один из сотрудников? О, придумала! Я могу взять такси и приехать в клуб «Фанаты тела», а там кто-нибудь из ваших людей выведет машину со служебной стоянки. Это сохранит всем массу времени и нервов.

– Не вешайте трубку, – распорядился детектив. Я не вешала. Оставалась на линии. Оставалась, оставалась и оставалась. Минут через десять Форестер вернулся и произнес: – Извините, мадам, но именно сейчас ничем не могу вам помочь.

Ну что ж, его вины в этом не было. Мне даже удалось сохранить спокойный тон.

– Понимаю. Спасибо за благие намерения. Кстати, вы мне не скажете номер сотового телефона лейтенанта Бладсуорта? Я его куда-то засунула и потому вынуждена вас беспокоить.

– Ничего страшного, – галантно ответил детектив и назвал номер.

Так-так. Благодаря несдержанности Уайатта все полицейские решили, что между нами что-то есть. А в таком случае почему бы детективу и не дать мне его номер? Бладсуорт совершил грубую тактическую ошибку.

Скорее всего начальник занят чем-то важным, и звонок чрезвычайно его отвлечет. О, как я на это надеялась! Начала было набирать номер, но остановилась. Скорее всего телефон Уайатта оборудован определителем номера, а это значит, что лейтенант меня узнает и вполне может не ответить. Самодовольно улыбаясь, я положила трубку и вытащила из сумки сотовый – благо, детектив Макиннис вчера вечером вернул его мне, когда пришел к выводу, что Николь погибла не от моей руки. Включив телефон, я набрала номер.

Уайатт ответил с третьего звонка.

– Бладсуорт, – коротко представился он.

– Где моя машина? – выпалила я как можно требовательнее.

Лейтенант вздохнул.

– Блэр, я все сделаю. Просто сейчас слишком много дел.

– Я сижу, как в ловушке. Если бы ночью ты удосужился выслушать мои доводы, то мог бы сразу вернуть машину, и сегодня не пришлось бы мучиться. Но нет, тебе просто необходимо демонстрировать свою власть.

Бладсуорт не захотел слушать упреков и отключил телефон.

Я скрипнула зубами от бессильной ярости, но не позвонила снова, как он, должно быть, ожидал. Все ясно. Значит, Уайатт намерен вести себя как последнее ничтожество.

Ненавижу этого человека! Пусть катится к черту! Хотя, когда он рядом... нет, в эту сторону я больше не ходок.

Пришлось рассмотреть существующие варианты. Конечно, можно позвонить родителям. Они с удовольствием свозят меня в магазин или даже дадут на время одну из своих машин, но это заставит их самих терпеть неудобства. Шона тоже с готовностью исполнит роль таксиста. Дженни могла бы, если бы в повестке дня не значилось ничего более интересного. Беда, однако, в том, что одна лишь мысль о светской жизни младшей сестры повергает меня в глубокую депрессию.

С другой стороны, ничто не мешает мне взять машину напрокат. Я знаю несколько очень уважаемых агентств, сотрудники которых с удовольствием за мной приедут, отвезут в офис для заключения договора и предоставят машину на любой срок.

Когда в голове созревает план действий, надо действовать. Я нашла в справочнике телефон компании, позвонила и договорилась, чтобы за мной приехали через час. Потом быстро полила все имеющиеся в доме растения и принялась собирать необходимые для короткой поездки к морю вещи, их оказалось совсем немного. Основное место в дорожной сумке заняли вовсе не тряпки, а косметика и туалетные принадлежности. Сунув пару книг – на тот случай, если вдруг возникнет настроение почитать, – я вышла к парадной двери и принялась ждать появления машины.

Движение на улице заметно утихло; судя по всему, зеваки и репортеры решили, что я где-нибудь прячусь, а мржет, просто отправились по магазинам. И все же, ожидая, когда за мной приедут, я решила не выходить на крыльцо, чтобы не стать легкой добычей репортеров или убийцы. Вытащив брелок, чтобы запереть за собой дверь, я с удивлением обнаружила в связке ключи от своей машины. Замечательно! Просто здорово! Оказывается, Уайатт никак не мог ее мне вернуть, потому что я не дала ему ключи, а спросить он не догадался.

Ну что ж, н ичего страшного. Старушка дождется возвращения хозяйки возле клуба. Сигнализация исправна, навес над парковкой на месте. Самое страшное, что может произойти, – Уайатт отбуксирует ее на городскую стоянку. Впрочем, лучше бы он этого не делал, потому что в случае малейшего повреждения я непременно предъявлю иск.

Напротив дома остановился белый «понтиак» с эмблемой фирмы проката автомобилей. Я подхватила сумку и прежде, чем водитель успел выйти из машины, выскочила на крыльцо. Задержавшись лишь на минуту, чтобы запереть парадную дверь, я подбежала к машине. Открыла заднюю дверцу, бросила сумку на сиденье, а сама устроилась впереди, на пассажирском месте.

– Поехали быстрее, – потребовала я, – пока сюда кого-нибудь черти не принесли.

Водитель растерянно заморгал.

– А что, вас кто-нибудь преследует?

– Вполне возможно. – Если он ничего не знает, тем лучше. Да и правда, кто в наши дни читает газеты? – Бывший парень не дает покоя ни днем ни ночью.

– Он агрессивен? – В голосе прозвучала тревога.

– Да нет. Просто чересчур много ноет. Надоело.

Вздохнув с облегчением, водитель тронулся с места и повернул в сторону нашего небольшого аэропорта, где расположены все фирмы проката. Началась дискуссия относительно выбора конкретного экземпляра. Все недорогие незамысловатые модели я отвергла, поскольку они оказались чересчур уж незамысловатыми (в одной даже, чтобы открыть окно, надо было крутить ручку – я и понятия не имела, что Детройт до сих пор выпускает такие древности). В конце концов выбор пал на стильный черный пикап. Конечно, на юге черный цвет не самый удачный (из-за жары), но зато красиво смотрится. Кроме того, если уж никак нельзя получить любимый «мерседес», то прокатиться в пикапе очень даже интересно и круто.

Наконец с формальностями было покончено, бак заполнен бензином. Сумка – на заднем сиденье, ремень безопасности пристегнут! Готово! Море, я еду к тебе!

Что и говорить, лето не самое удачное время для поездки на пляж без предварительной подготовки. А меня понесло туда еще и в пятницу, когда так поступают все, кто провел рабочую неделю в городе. Но я выехала в полдень, а потому надеялась обогнать конкурентов, тем более что среди них наверняка найдутся отчаянные головы, не потерявшие надежды получить комнату в мотеле прямо на месте. Люди так поступают только потому, что судьба часто оказывается к ним благосклонной.

Поездка из западной части штата на восточное побережье занимает несколько часов. А мне, кроме того, предстояла остановка на ленч. Вести пикап оказалось ужасно приятно, потому что он высокий, а значит, с водительского места прекрасно видно и дорогу, и окрестности. К тому же новая машина оказалась мощной и обладала массой восхитительных излишеств. Прекрасная дорога звала вперед, кондиционер работал отлично, солнышко ласково светило, а Уайатт Бладсуорт стремительно удалялся и понятия не имел, где я нахожусь и куда еду. Жизнь постепенно снова обретала и смысл, и краски.

Примерно в три зазвонил сотовый. Высветился номер: именно его я набирала сегодня утром, так что сразу поняла, кто звонит. Нажала кнопку голосовой почты и преспокойно продолжала рулить по гладкой дороге.

Идея мини-каникул радовала меня все больше. Пара дней на пляже принесет массу удовольствия и пользы, а вдобавок позволит спокойно переждать пик интереса к убийству Николь. Обычно я очень ответственно отношусь к работе, ведь «Фанаты тела» – мое детище, но на этот раз с радостью ухватилась за то, что судьба неожиданно подарила отпуск. Конечно, по-хорошему, на двери клуба следовало бы повесить объявление, чтобы клиенты знали, когда мы снова откроемся. О, черт! Я же совсем забыла о сотрудниках! Надо было непременно позвонить каждому из них. С этой мыслью я набрала номер Шоны.

– Сама себе удивляюсь, – пожаловалась я, едва сестра ответила. – Ведь я не позвонила людям и не поставила их в известность, когда им приходить.

Самое ценное качество Шоны – умение читать между строк. Не зря мы вместе выросли. Сестра сразу поняла, что речь идет не о членах клуба, а о сотрудниках.

– У тебя дома есть список их телефонов? – Шона всегда отличалась конструктивностью мышления.

– Отпечатанный листок вложен в адресную книгу, а она в левом верхнем ящике письменного стола. Найди ее, а я, как только устроюсь, сразу позвоню и запишу номера.

– Я сама всех обзвоню. Я же в городе, так что звонки будут местными. А ты накрутишь немалую сумму. Не волнуйся, все будет в порядке.

– Спасибо. С меня причитается, так что подумай, что тебе подарить.

Эта девочка просто чудо. Какое счастье иметь такую сестру! Я ведь позвонила Шоне на работу, так что она вполне могла бы сказать, что занята и займется моей просьбой потом, может быть, завтра. Но нет, тогда это была бы не Шона – сестра никогда не отказывает и помогает сразу по полной программе, словно ей больше и заняться нечем. Заметьте, я не говорю ничего подобного о Дженни – та все еще считает себя привилегированной особой. Ну и, разумеется, я вовсе не забыла, с каким удовольствием она целовалась с моим бывшим мужем. Конечно, кто старое помянет... и все же что было, то было.

– Не делай такие рискованные заявления. Я ведь могу попросить чего-нибудь более существенного, чем разрешения надеть твое лучшее платье. Кстати, тут кое-кто тебя разыскивает и очень сердится. Догадайся, кто бы это мог быть. Подсказываю: работает в полиции, звание – лейтенант.

Меня поразило вовсе не то, что Уайатт меня разыскивает и злится, а то, что он позвонил Шоне. На одном из грех наших свиданий я говорила, что у меня две сестры, но имен не называла и вообще не сообщала никаких подробностей. Но удивляться, конечно, глупо: он же коп, так что имеет доступ к любой информации.

– Bay! Надеюсь, он тебя не слишком утомил?

– Нет, он вел себя очень сдержанно. Сказал, готов биться об заклад, что я и есть твой адвокат. К чему бы это?

– Я составила список претензий, который пообещала передать своему адвокату.

Шона хихикнула.

– И что же это за претензии?

– Ну, рукоприкладство, похищение, заносчивое и грубое обхождение и все такое прочее. Бладсуорт забрал листок, так что теперь придется составлять новый перечень. Думаю, с течением времени он будет удлиняться.

Теперь уже Шона смеялась по-настоящему.

– Особенно мило звучит пункт о заносчивом обхождении. А если серьезно, моя помощь нужна? У тебя крупные неприятности?

– Не думаю. Бладсуорт сказал, чтобы я не уезжала из города, но поскольку я не подозреваемая, то могу делать все, что считаю нужным.

– Если ты не подозреваемая, то почему же он это сказал?

– По-моему, ему кажется, что прошлое вернулось. А может, просто мстит за то, что я сделала вид, будто не узнала его. Причем достаточно долго продержалась в образе.

– В таком случае здесь, наверное, и то, и другое. Он увлечен и мстит. И конечно же, хочет, чтобы ты оставалась в пределах досягаемости.

– Только зря надеется, – заключила я и свернула на шоссе, ведущее к Уиллингтону.

Глава 7

Я могла бы доехать до восточных пляжей, но решила, что жилье будет легче найти на южном побережье. Душа стремилась не к развлечениям, она искала тихое местечко, где можно было бы расслабиться, отдохнуть и переждать неприятности.

В Уиллиштон я приехала около шести вечера и сразу направилась к Райтсвилл-Бич. При первом же взгляде на Атлантику душа запела. Как мало все-таки нужно для счастья!

Судьба улыбнулась мне: с первой же попытки удалось найти маленький уютный пляжный домик, из него только что выехали прежние жильцы. Великолепно! Домик гораздо лучше комнаты в мотеле – ведь он позволяет уединиться. Тем более что этот оказался просто очаровательным: миниатюрное бунгало, аккуратно обшитое рейками и покрашенное в голубой цвет. Крыльцо застекленное, а слева от него даже устроен мангал. Внутри при желании можно было насчитать три комнаты: ближняя половина домика представляла собой крошечную кухню и подобие столовой, за ними расположилась гостиная. В дальней половине размещались очаровательная спальня и ванная. Тот, кто обустраивал домик, как будто думал именно обо мне – он даже не забыл натянуть над кроватью москитную сетку. Обожаю такие мелочи: маленькие радости, понятные только женщинам.

Пока я распаковывала вещи, снова зазвенел сотовый. Уже в третий раз на экране высветился номер Уайатта, но я опять переправила звонок на голосовую почту. Телефон требовательно пищал, заявляя, что непременно должен передать полученные сообщения, но я так ни одного и не прочитала, рассудив, что не несу никакой ответственности до тех пор, пока не знаю, о чем именно хочет поговорить лейтенант. Он может угрожать арестом или чем-нибудь в этом роде – зачем же расстраиваться? Гораздо спокойнее просто ничего не знать.

Разобрав и разложив вещи, я отправилась в грандиозный ресторан, где кормят лучшими дарами моря, и временно забыла обо всем на свете, целиком сосредоточившись на огромном блюде восхитительных вареных креветок. Ах, как же я их обожаю! Этот ресторан отличается непринужденностью атмосферы и быстрым, качественным обслуживанием. А мне к тому же удалось попасть в тихое время до вечернего наплыва посетителей. Ужин занял всего лишь сорок пять минут. Когда я вернулась в свой очаровательный домик, на пляж уже наползали сумерки, а жара спадала. Прекрасное время для прогулки.

Все складывалось как нельзя лучше. Подышав свежим океанским воздухом, я позвонила домой и сообщила маме, где нахожусь. Она ничего не сказала о лейтенанте Бладсуорте, так что, похоже, беспокоить родителей он не решился.

Ночью я спала как младенец, как камень, как убитая – выбирайте сравнение по собственному вкусу. Проснулась рано и решила для разминки пробежаться по пляжу. Предыдущий день прошел без физических упражнений, а подобные простои в работе мышц крайне отрицательно влияют и на самочувствие, и на настроение. Так что я в хорошем темпе пробежала по песку не меньше трех миль, а потом приняла душ и отправилась на поиски магазина, где можно было бы купить какие-нибудь злаки, молоко и фрукты.

Позавтракав, я с наслаждением облачилась в свой новый купальник, щедро намазалась защитным кремом, нацепила на нос солнечные очки, сунула в сумку большое купальное полотенце и книжку и отправилась на пляж.

Устроившись на теплом песке, для начала немного почитала, а потом, когда солнце начало припекать, нырнула в теплую океанскую пучину, поплавала, поплескалась и вновь погрузилась в чтение, на сей раз уже более основательно. К одиннадцати на пляже стало так жарко, что пришлось надеть сарафан, сандалии, положить книгу и полотенце в сумку и отправиться по магазинам. Замечательная особенность курортных городков: можно ходить в чем угодно, хоть в купальнике, и никто даже бровью не поведет.

В одном из магазинчиков удалось обнаружить чрезвычайно актуальные голубые шорты, а к ним очень симпатичный топ – белый с синим. Еше мне приглянулась сумка из соломки, украшенная вышитой металлической нитью рыбкой; она восхитительно сияла на солнце. Сумка великолепно подходила для пляжных принадлежностей. Время ленча прошло на открытой террасе прибрежного ресторана, под романтический шум океанских волн. Какой-то симпатичный парень изо всех сил старался завязать знакомство, однако потерпел полную неудачу – просто потому, что душа моя жаждала безмятежного отдыха, а не скороспелой любви.

Закончив все дела, я не спеша двинулась домой. Сотовый оставался на подзарядке и ни о каких пропущенных звонках не сообщил. Видимо, Уайатт решил отступиться. Обновив слой крема, я опять направилась в сторону пляжа. Там события развивались по прежнему сценарию: чтение, купание в океане, снова чтение. В итоге столь напряженной деятельности в половине четвертого я так захотела спать, что глаза закрылись сами собой. Отложив книгу, растянулась на полотенце и сладко уснула.

Не знаю, сколько времени я проспала, когда неожиданно ощутила, что меня поднимают. В самом прямом смысле. Как ни странно, не заволновалась и не испугалась, что меня пытается умыкнуть какой-нибудь пляжный маньяк. Едва открыв глаза, я увидела перед собой красивое, решительное, очень сердитое и очень знакомое лицо. Больше того, подсознание, а может, та самая таинственная химия заранее подсказала, кто оказался рядом. Можно было и не смотреть: сердце уже исполняло привычный безумный танец.

Он нес меня к домику.

– Лейтенант Бладсуорт, – произнесла я, словно истина нуждалась в подтверждении.

Уайатт нахмурился:

– О Господи! Заткнись, ладно?

Мне не нравится, когда кто-нибудь приказывает мне заткнуться.

– Как ты меня нашел?

Мама не могла меня выдать просто потому, что это мама. Она прекрасно понимает, что если мужчина не может меня разыскать, то ее это вовсе не касается, потому что в случае необходимости я быстренько найдусь сама.

– Очень просто. Ты везде расплачиваешься по кредитной карточке.

Он донес меня до домика, который я не стала запирать, так как расположилась на песке недалеко от входа, и развернулся боком, чтобы вписаться в дверной проем. От прохлады кондиционера моя кожа сразу покрылась мурашками.

– Хочешь сказать, что проследил кредитную карточку, словно я самая настоящая преступница?

Уайатт отпустил мои ноги, но продолжал держать за плечи, и, чтобы не потерять равновесие, мне пришлось уцепиться за его рубашку. Через секунду он снова меня приподнял и губами нежно накрыл мои губы. В народе подобное действие называется поцелуем.

Кажется, я уже говорила, что когда-то любое прикосновение Уайатта действовало на меня совершенно особенным образом: я моментально таяла. Два прошедших года ровным счетом ничего не изменили. Губы его остались такими же и имели тот же вкус; мускулистые руки казались отлитыми из стали. Каждый нерв, каждая клеточка моего существа взывали к немедленному пристальному вниманию. По телу словно пропустили слабый ток, и он магнитом тянул меня к этому человеку. По-моему, я даже тихонько заскулила, а потом обвила руками его шею, а ногами бедра и принялась целовать так же жадно, как он меня.

Существовало не меньше тысячи причин, по которым требовалось остановить процесс на первой же секунде, но ни к одной из них я даже не прислушалась. В голове мелькнула единственная связная мысль: слава Богу, что после той неожиданной встречи в четверг я не забываю регулярно принимать противозачаточные таблетки.

Верхняя часть купальника потерялась по дороге в спальню. Мне так не терпелось ощутить прикосновение его тела, что я начала дергать и тянуть рубашку. Уайатт любезно помог мне, подняв сначала одну руку, а потом другую, чтобы снять мешавшую одежду через голову. Под рубашкой открылась мускулистая, широкая, покрытая густой темной растительностью грудь. Я принялась тереться, словно кошка, а он тем временем пытался расстегнуть ремень и избавиться от джинсов. Думаю, глупые ласки только мешали, но останавливаться очень уж не хотелось.

Потом Уайатт уложил меня на постель и лишил нижней части купальника. Словно художник собственное произведение, окинул он горящим взором распростертое на покрывале тело. Пристально осмотрел каждый дюйм кожи, причем грудь и бедра привлекли особенно горячее внимание мастера. Бережно раздвинул мои ноги, заставив густо покраснеть. Однако уже через мгновение я ощутила внутри тела его пальцы и забыла обо всем на свете: колени сами собой согнулись, а бедра поднялись от внезапно нахлынувшего любовного восторга.