Глава 14

Дом миссис Бладсуорт мне очень понравился. Нарядный белый фасад, украшенный бледно-лиловым, цвета лаванды, орнаментом. Светло-голубая парадная дверь. Не у всякой женщины достанет смелости раскрасить собственный дом в такие цвета. Та, которая отважилась на подобный подвиг, достойна всяческого уважения, но при этом может вызывать и некоторое опасение. Две стороны дома опоясывала просторная изящная веранда, уставленная кадками с папоротниками и пальмами. Под потолком, на случай полного штиля в природе, были укреплены два вентилятора. Сад поражал буйством фантазии. Каждого, кто приближался к широким ступеням крыльца, приветствовали розы всех цветов и оттенков, немыслимых даже в палитре художника, и темно-зеленые кусты гардении, отягощенные крупными белыми шапками соцветий. Впрочем, Уайатт не остановился на парадной дорожке, а обогнул дом и подъехал к крыльцу кухни. Помог мне выйти из машины и подвел к двери, за которой оказались небольшая прихожая и явно модернизированная, но при этом не утратившая первоначального стиля и очарования старины кухня. Там нас и встретила мама Уайатта.

Роберта Бладсуорт относилась к числу тех дам, которых принято называть матронами. Высокая, стройная, с шикарной короткой стрижкой. Уайатт унаследовал от нее темные волосы и пронзительный взгляд ярких светло-зеленых глаз. Сейчас, однако, ее волосы изменили цвет: не желая выглядеть седой, миссис Бладсуорт превратилась в блондинку. Несмотря на ранний час – а еще не было и восьми, – она успела привести себя в порядок: на лице макияж, в ушах серьги. Впрочем, одета она была очень просто – шорты, футболка навыпуск и самые обычные шлепанцы. Несмотря на непритязательность костюма, ногти на ногах оказались ярко-красными, а на одном из пальцев левой ноги я сразу заметила колечко. Поистине, женщина в моем вкусе.

– Блэр, детка, я едва смогла поверить, что ты ранена. Уайатт рассказал, что в тебя стреляли. – Хозяйка осторожно обняла меня. – Как ты? Хочешь кофе или, может быть, крепкого горячего чаю?

Выбранный ею тон оказался безошибочным. Сейчас мне было просто необходимо ощутить заботу и тепло. К сожалению, моей собственной маме запретили их проявлять, так что радушие миссис Бладсуорт оказалось весьма кстати.

– Чай – это здорово, – с энтузиазмом отозвалась я, и радушная хозяйка тут же направилась к раковине, наполнила водой старомодный чайник и поставила его на плиту.

Уайатт нахмурился:

– Я мог бы тоже приготовить тебе чай, но решил, что ты любишь кофе.

– Кофе действительно очень люблю, но и чай тоже. Тем более что кофе сегодня уже был.

– Чай вызывает особое чувство, которого кофе не дает, – поддержала меня миссис Бладсуорт. – Блэр, садись за стол и ничего не делай, просто отдыхай. Тебе необходим покой. Думаю, слабость еще не прошла.

– Сегодня мне гораздо лучше, чем было вчера вечером, – заметила я, но послушалась и села за деревянный кухонный стол. – Можно сказать, чувствую себя уже почти нормально. А вчера... – Я изобразила рукой качающееся движение.

– Представляю. Отправляйся на работу, Уайатт. Тебе предстоит поймать негодяя, а сделать это, стоя в моей кухне, вряд ли удастся. Не волнуйся, с Блэр все будет в полном порядке.

Однако лейтенанту явно не хотелось уходить.

– Если тебе нужно будет куда-то выйти из дома, – обратился он к матери, – оставь Блэр здесь, не бери с собой. Не хочу, чтобы она показывалась на людях.

– Знаю. Ты же уже меня предупредил.

– И напрягаться ей не стоит, потеря крови совсем не шуточная.

– И об этом ты тоже предупредил.

– Вполне возможно, что Блэр постарается уговорить тебя...

– Уайатт! Я все знаю! – не выдержала Роберта. – Мы же все обсудили по телефону. Неужели ты считаешь меня слабоумной?

К счастью, сын догадался ответить:

– Разумеется, нет. Просто...

– Просто хочешь подстраховаться. На всякий случай. Мы с Блэр будем вести себя примерно, а я постараюсь использовать весь отпущенный мне здравый смысл и не водить девочку из конца в конец по главной улице.

– Ну и прекрасно. – Уайатт поцеловал мать в щеку, подошел ко мне и погладил по спине. Но этого ему показалось мало, а потому он присел возле моего стула на корточки и заглянул в глаза: – Постарайся, чтобы в мое отсутствие с тобой ничего не случилось.

– Прости, но разве я в чем-нибудь виновата?

– Нет, но, похоже, ты наделена талантом попадать в непредвиденные ситуации. – Он провел ладонью по моему позвоночнику и слегка погладил шею большим пальцем. Очевидно, при этом мое лицо выразило неподдельную тревогу. Уайатт рассмеялся. – Будь умницей, хорошо? Днем обязательно проверю, как ты себя ведешь, а ближе к вечеру заберу домой.

С этими словами Бладсуорт поцеловал меня, легонько дернул за волосы, а потом встал и направился к двери. Взялся за ручку, но остановился и снова посмотрел на мать, на этот раз с самым серьезным, почти полицейским, выражением лица.

– Пожалуйста, позаботься о Блэр как следует, ведь ей предстоит подарить тебе внуков.

На секунду я оцепенела, но тут же взяла себя в руки.

– Нет! – завопила я.

– Я так и предполагала, – одновременно со мной отозвалась миссис Бладсуорт.

К тому моменту как я подбежала к двери, Уайатт уже вышел. Я выскочила на крыльцо и крикнула:

– Неправда! Это нечестно! Мы так не договаривались!

Он помедлил возле открытой дверцы машины.

– Разве ночью мы не говорили о детях?

– Говорили, но не об общих!

– Не обманывай себя, милая, – посоветовал Уайатт, сел в машину и уехал.

Я настолько рассвирепела, что от бессильной ярости принялась топать ногами и извергать проклятия. Разумеется, рука при этом отчаянно разболелась, а потому проклятия перемежались стонами и вздохами.

Внезапно я осознала, что дикий танец происходит на глазах у миссис Бладсуорт, и в ужасе обернулась:

– О Господи, извините, пожалуйста!

Однако хозяйка прислонилась к раковине и от души рассмеялась:

– Жаль, что у меня нет камеры. Ты бы посмотрела на себя со стороны! Забавное зрелище!

– Мне так неловко, – снова попыталась я извиниться.

– За что? Думаешь, я сама никогда не бесилась и не сыпала проклятиями? К тому же приятно наконец-то увидеть женщину, которая не ловит на лету каждое слово моего сынка, если понимаешь, что я хочу сказать. Нельзя, чтобы мужчина всегда получал то, что хочет, а у Уайатта дела обстоят именно так.

Придерживая больную руку я вернулась к столу.

– Не совсем так. С ним же развелась жена.

– Ну и что? Он ушел, даже не оглянувшись. Не допустил ни малейшего компромисса. Или так, как решил он, или ни как. Кстати, она – ее зовут Меган, а фамилии не знаю, потому что меньше чем через год она снова вышла замуж, – всегда и во всем уступала Уайатту. Мне кажется, голова у девушки слегка закружилась от звездно-футбольного статуса, да и парень был таким же резким, а порой и грубым, как сам футбол. Что и говорить, причастность к Национальной футбольной лиге завораживает и не проходит бесследно. Меган всего этого не поняла, а потому не смогла смириться с тем фактом, что муж внезапно все бросил и свернул в сторону от радужных жизненных перспектив. Желания и настроения жены для Уайатта просто не существовало. И так было всегда. Он никогда не считался с мнением женщины. Меня же это просто бесит. Очень хорошо, что наконец-то нашлась отважная душа, способная противостоять махровому мужскому шовинизму.

– Может быть, и хорошо, – мрачно возразила я, – но ведь Бладсуорт все равно побеждает в каждой схватке.

– Тем не менее схватка все-таки происходит. Уайатт ощущает противостояние. Кстати, что тебе так не понравилось в его словах?

– То, что он стремится поставить точки над i, а я вовсе не уверена в значительности происходящего между нами. И я уже говорила решительное «нет», имея при этом в виду именно «нет». Но Уайатта это словно лишь раззадоривает. Получается, будто машешь красной тряпкой перед носом у быка. Почему он сказал о детях? Потому ли, что любит меня, или потому, что не может себе позволить проиграть? По-моему, второе, так как он не знает меня настолько, чтобы полюбить. Даже не помню, сколько раз я пыталась ему это объяснить.

– Молодец.

Вода закипела, и чайник засвистел, сначала тихонько, а потом все громче. Миссис Бладсуорт выключила конфорку, и свист постепенно стих. Она достала чайные пакетики и залила их кипятком.

– Как ты пьешь?

– Две ложки сахара. Ни лимона, ни сливок.

Хозяйка положила сахар мне и себе, а в свою чашку подлила сливки. Поставила чашки на стол и села напротив меня. Слегка нахмурившись, миссис Бладсуорт задумчиво помешивала чай.

– Мне кажется, ты выбрала совершенно верную линию поведения. Заставь парня потрудиться, завоевать, и он будет ценить тебя гораздо больше.

– Но я ведь уже сказала, что победа всегда оказывается на его стороне. – Я огорченно отхлебнула горячий чай.

– Знаешь, девочка, Уайатту всегда нравились матчи, в которых напряжение не спадало до последнего момента, да и мяч он, как правило, отвоевывал в яростной схватке. Так что если вдруг отношения окажутся легкими и безоблачными, он соскучится уже через неделю.

– Но то, что ваш сын постоянно выигрывает, нечестно. Мне тоже хочется оказываться в лидерах – хотя бы изредка.

– Если он коварен, тебе следует проявить еще более изощренное коварство.

– Но это все равно, что оказаться святее папы римского.

Странно, но разговор меня воодушевлял. Я внезапно почувствовала, что справлюсь, что способна противостоять Уайатту и, возможно, даже одержать победу. Вряд ли удастся выиграть бой за шею, но ведь существуют и другие схватки, в которых наши силы распределяются более равномерно.

– Я верю в тебя, – призналась миссис Бладсуорт. – Ты умна и находчива, иначе ни за что не добилась бы такого успеха с «Фанатами тела», да еще так быстро. А вдобавок ко всему очень хороша собой и привлекательна. Это очень важно. Уайатту, конечно, до смерти хочется залезть к тебе в трусики, но только послушайся моего совета – не позволяй ему никаких вольностей.

Я едва не поперхнулась чаем. Ни в коем случае нельзя было дать понять гостеприимной миссис Бладсуорт, что герой уже неоднократно побывал в тех краях, куда она решительно не советовала его допускать. Разумеется, мои родители это уже поняли – в тот самый момент, когда Уайатт увез меня к себе домой. А насчет его собственной матушки пока оставались серьезные сомнения.

Я постаралась увести разговор в сторону от Уайатта и трусиков, решив, что лучший способ для этого – осмотр прекрасного дома. Расчет оказался верным. Хозяйка просияла, тут же встала со стула, и экскурсия началась.

По самым скромным подсчетам, в доме насчитывалось не меньше двадцати комнат, причем большая их часть имела форму восьмиугольников. Представьте только, каково было их строить! Парадная гостиная была выдержана в жизнерадостной желто-белой гамме. Столовая выглядела более серьезно: на стенах обои в кремовую и зеленую полоску, посредине большой старинный стол, вокруг него такие же старинные стулья, возле стены огромный буфет. Вся мебель элегантного, очень темного дерева. Каждая из комнат отличалась собственным цветовым решением, выполненным с большим вкусом и завидной последовательностью. Изобретательность и творческий потенциал хозяйки поражали: ведь, в конце концов, составить подобную сложную схему – огромный труд. Дом казался истинным воплощением любви, заботы и интереса к жизни.

– Если устанешь и захочешь прилечь, – заботливо заметила Роберта, – считай эту комнату своей.

С этими словами она распахнула дверь в небольшую спальню изумительной красоты, с сияющим паркетным полом, бежевыми стенами и удобной кроватью, матрас на которой напомнил мне облако.

– У тебя отдельная ванная.

Миссис Бладсуорт заметила, что я пыталась поддерживать больную руку, которая все еще не давала покоя.

– Думаю, стоит ее подвязать. У меня есть подходящая для этого вещь.

Она направилась в собственную спальню, выдержанную в очень светлых тонах, и вскоре вернулась с очаровательной нежно-голубой шалью. Сложила в несколько раз, аккуратно завязала на шее и очень быстро устроила для моей несчастной руки уютную перевязь, определенно скрасившую мне существование.

Конечно, я нарушила жизненный распорядок Роберты, оторвала ее от каких-то срочных дел, которых у каждой женщины всегда так много. Но доброжелательная хозяйка, казалось, была даже рада компании. Мы немного посмотрели телевизор, совсем немного. Потом я позвонила маме и долго с ней разговаривала, даже рассказала о непростительном поступке отца. Она-то непременно с ним разберется. После ленча на меня напала дремота, и я поднялась наверх, чтобы немного поспать.

Когда я снова спустилась в гостиную, Роберта сидела в кресле с книгой.

– Звонил Уайатт и спрашивал о тебе, – заговорила она. – Очень встревожился, когда я сказала, что ты прилегла отдохнуть. Он беспокоится насчет температуры – говорит, что ночью тебе было не слишком хорошо.

– После травмы часто поднимается температура. Ночью действительно был сильный жар.

– А сейчас как ты себя чувствуешь?

– Никакого жара нет. А прилегла просто потому, что немного устала.

Прежде чем заснуть, я успела подумать о Николь и о том, как решительно Уайатт отверг все мои предположения относительно убийства, считая, что он знает о несчастной мисс Гудвин гораздо больше меня – просто потому, что служит в полиции и имеет право выслеживать и допрашивать людей. Но он ошибался.

Я позвонила своей помощнице, Линн Хилл. Она оказалась дома. Услышав мой голос, сразу запричитала:

– О Господи! Говорят, в тебя стреляли и ранили! Это правда?

– Немного задели руку. Но уже все в порядке. Даже не пришлось оставаться в больнице на ночь. К сожалению, пока не поймают убийцу Николь, придется поменьше высовываться, а мне уже вся эта история порядком надоела. Клуб надо открыть завтра утром. Ты сможешь управиться самостоятельно?

– Разумеется, какие сомнения? Справлюсь со всем, кроме зарплаты.

– Об этом не волнуйся. Разберусь сама и пришлю тебе чеки. Послушай, ты ведь иногда разговаривала с Николь.

– Только по необходимости, – сухо заметила Линн. Я прекрасно поняла ее настроение.

– Она упоминала какого-нибудь близкого друга, одного-единственного?

– Одного – нет, но в то же время постоянно присутствовали какие-то таинственные намеки. По-моему, дамочка просто крутила с женатыми мужчинами, ведь ты прекрасно ее знаешь. Она всегда хотела получить именно то, что принадлежало другой женщине. Свободные парни ее попросту не интересовали, разве что на короткое время – так, потешить самолюбие. Конечно, о мертвых не принято говорить плохо, но это была та еще штучка.

– Женатые мужчины, – повторила я. – Вполне логично.

Так оно и было. Линн совершенно точно определила характер Николь.

Я попрощалась и позвонила Уайатту на мобильный. Он ответил с первого сигнала и, даже не поздоровавшись, тревожно спросил:

– Что-нибудь случилось?

– Кроме того, что меня пытались убить, но пока только ранили? Нет, больше ничего. – Мне никак не удавалось расслабиться. – Дело в том, что я кое-что выяснила. Говорят. Николь встречалась с женатым мужчиной.

Уайатт немного помолчал.

– По-моему, я просил тебя не лезть в дела полиции. – В голосе отчетливо слышалось раздражение.

– В данной ситуации задача довольно сложная. Ты намерен проявить последовательное упрямство и отбросить эту версию в сторону не проверяя?

– Надеюсь, ты не выходила из дома? – Уайатт не ответил на мой вопрос, но зато задал свой.

– Разумеется, нет. По-прежнему сижу у твоей мамы, в уюте и безопасности.

– Прекрасно. Действуй так же и дальше. А информацию я непременно проверю.

– Возможно, этот человек не захочет открыто признаваться, что изменял собственной жене. Хочешь, попробую выяснить?

– Нет-нет! Ни в коем случае! Тебе не следует ничего делать, понятно? Оставь расследование нам. Неужели ты не понимаешь всей серьезности ситуации?

С этими словами Уайатт отключил телефон.

Итак, к моей инициативе лейтенант отнесся не слишком любезно. Но это потому, что он волновался за меня, боялся, что произойдет какая-нибудь новая неприятность. Я и сама не слишком стремилась к рискованным приключениям. Но ведь позвонить-то можно? По сотовому, так, чтобы никто не смог определить, откуда именно исходит звонок. Как правило, люди не обладают техническими средствами для определения местонахождения сотового телефона.

Недаром говорят: если не можешь выиграть битву, оставь ее и вступи в ту, которая окажется тебе по силам.

Глава 15

Значительно позже, чем следовало бы, мне пришло в голову, что раз детективы уже опросили всех сотрудников, то Линн наверняка изложила им теорию о женатом любовнике. В таком случае зачем Уайатт сказал, что проверит мою версию? Берег мои чувства? Но это же неслыханное пренебрежение!

Я снова набрала номер Линн.

– Послушай, ты говорила полицейским то, что сказала мне о встречах Николь с женатыми мужчинами?

– Нет, конечно, – с некоторым удивлением ответила она. – Во-первых, толком я ничего не знаю, просто считаю, что это вполне в ее стиле. Детектив меня спросил, известно ли мне что-нибудь о поклонниках Николь, и я ответила отрицательно, потому что о ее личной жизни мне действительно ничего не известно. Это потом мне пришло в голову, что Николь постоянно флиртовала с женатыми членами нашего клуба. Разумеется, она готова была увязаться за любым, но все-таки женатые больше пользовались ее расположением. Да ты и сама все знаешь.

– А ты не заметила, кто из парней обращал на нее особое внимание? – поинтересовалась я. Дело в том, что на моих плечах лежала вся канцелярская работа, а потому Линн проводила в зале гораздо больше времени и, соответственно, могла больше увидеть. – Если бы ты еще вспомнила, какого цвета у этого парня машина...

– Подожди, дай хорошенько подумать. В последнее время на нее точно никто не реагировал, потому что все уже успели раскусить эту штучку. А пару месяцев назад я застукала Николь выходящей из мужского туалета. Она выглядела такой довольной, что мне сразу захотелось обозвать ее сучкой. Вслед за ней оттуда же выплыл один из мужиков, так что у меня нет никаких сомнений в том, чем они занимались.

– Почему же ты ничего мне не сказала?! – завопила я, моментально потеряв самообладание. – Я бы сразу выкинула ее прочь!

– Думаешь, ты смогла бы это сделать? За спаривание в туалете?

– Но она же оказалась в мужском туалете. Странно, что их не засекли.

– По-моему, ей все равно. Скорее всего они уединились в кабинке. Возможно, там она его и ублажала, хотя подобное не в ее стиле. Судя по всему, она предпочитала получать, а не отдавать.

– Ты не помнишь, как звали ее партнера?

– С ходу сказать не могу. Он не из числа завсегдатаев, а с тех пор, возможно, и вообще больше не показывался. Насколько я помню, он заплатил за месяц, пару раз потренировался и больше не возобновлял абонемент. Впрочем, если бы я увидела его фамилию в списке, то наверняка бы вспомнила. У нас заведен отдельный файл на тех, кто не возобновил абонемент?

– В бумажном виде нет, а в компьютере должен быть. У тебя сегодня найдется свободное время? Я позвоню копам, не исключено, что они захотят встретиться с тобой в клубе, чтобы просмотреть компьютерные файлы.

– Да, конечно, я буду дома. А если вдруг куда-нибудь выскочу, найдешь меня по сотовому.

– Спасибо. Обязательно перезвоню.

– Интересный разговор, – заметила миссис Бладсуорт. В зеленых глазах блеснуло любопытство. Она даже не пыталась сделать вид, что не слушала. В конце концов, мы сидели в одной комнате.

– Надеюсь, он окажется еще и полезным. Разумеется, если Уайатт снова не разнесет меня в пух и прах.

– Разнесет в пух и прах? Вообще-то я учила его приличным манерам. Позволь, я переговорю с сыном.

– О нет, не надо. Наверное, сегодня уже не стоит ему звонить. Лучше свяжусь с детективом Макиннисом.

Я разыскала визитку детектива и набрала напечатанный на ней номер.

Макиннис ответил быстро, и я постаралась говорить как можно жизнерадостнее.

– Привет, это Блэр Мэллори.

– О... минуточку, мисс Мэллори. Сейчас приглашу лейтенанта.

– В этом нет необходимости. Могу все рассказать и вам. Дело в том, что я только что разговаривала со своей сотрудницей, менеджером Линн Хилл, и просила, чтобы она заменила меня в клубе. Мы хотим завтра начать работу. Вы уже убрали эту безобразную желтую ленту?

– М-м-м... позвольте, я кое-что уточню и свяжусь с вами.

– Нет-нет, ничего, не беспокойтесь. Это я могу выяснить и позже. Дело в том, что Линн упомянула о пристрастии Николь к женатым мужчинам. Ну, понимаете ли, возможность бросить вызов, отобрать что-то у другой женщины... Так вот, Линн призналась, что не сообщила об этом в разговоре с детективом, потому что в тот момент просто не считала важным. Но позже, обдумывая ситуацию, она решила, что следует обратить внимание полицейских на такое поведение Николь.

– Но... – Детектив снова попытался прервать поток моего красноречия, однако это оказалось не так-то просто.

– Мы с Линн начали обсуждать возможные варианты, и она рассказала, что пару месяцев назад застала Николь выходящей из мужского туалета вместе с одним парнем. Фамилию мужчины она вспомнить не смогла, так как он приходил в наш клуб всего лишь пару раз, не больше, и абонемент не продлил. Однако Линн не сомневается, что, увидев фамилию в файле, сразу ее вспомнит. Она готова встретиться с вами в клубе и просмотреть компьютерные файлы тех клиентов которые не возобновили абонемент. Понимаете меня?

– Да, – подтвердил детектив. Сейчас голос его звучал гораздо энергичнее и живее.

– Хорошо. Это лишь точка отсчета. Конкретный парень вполне может оказаться ни при чем, но сам факт пристрастия к женатым мужчинам освещает события совсем иначе, правда?

– Разумеется. – Теперь уже в голосе детектива звучала явная заинтересованность.

– Если вдруг у вас под рукой нет телефонного номера Линн, вот он. – Я продиктовала номер. – Она ждет звонка. Аесли ее не окажется дома, вот номер сотового. – Я назвала еще один номер. Потом вежливо пожелала детективу удачного дня и, получив аналогичный ответ, отключилась.

– Впечатляет, – удовлетворенно улыбнулась миссис Бладсуорт. – Прекрасно имитируешь наивную блондинку, но при этом выдаешь информацию в таком объеме и с такой скоростью, что детектив наверняка едва успел записать.

– Если что-то упустил, перезвонит, – беспечно ответила я. – Или сам Макиннис, или кто-нибудь другой.

Перезвонил «кто-нибудь другой», причем меньше чем через пять минут – возмущенный и оскорбленный.

– Если появилась новая информация относительно данного дела, звони мне, а не кому-то из подчиненных, – сурово отчитал меня он.

– Но разве не ты уже дважды отключался, не желая со мной разговаривать? Я не уверена, что вообще когда-нибудь тебе позвоню, что бы ни произошло.

Повисло молчание – глубокое, словно Большой Каньон. Потом в трубке послышалось: «О, черт возьми!» Тон подсказывал, что собеседник внезапно осознал: необходимо признать свою оплошность и извиниться за грубость. К тому же он прекрасно знал, что я нахожусь в доме его собственной матери, которая вовсе не учила сына столь безобразным манерам. Так что мне удалось одержать пусть и крошечную, но победу. Противник оказался повержен, а победитель получил в награду огромное удовлетворение.

Тяжелый вздох прервал затянувшееся молчание.

– Прости. Больше никогда не повешу трубку. Обещаю.

– Извинения приняты, – тут же согласилась я. – А теперь ответь, пожалуйста: сможет Линн завтра открыть клуб?

Имеет ли смысл хлестать лошадь до смерти? Я победила, а значит, следовало проявить понимание и двигаться дальше.

– Я почти уверен, что сможет.

– Отлично. А моя машина так и стоит перед зданием?

– Нет. Я нашел в твоей сумке ключи и распорядился, чтобы сегодня утром машину перегнали к тебе домой. С ней все в полном порядке.

– Когда ты успел вытащить ключи? – полюбопытствовала я, так как до сих пор даже не заметила их исчезновения.

– Ночью. Ты уже сладко спала.

– Надеюсь, у меня дома все в порядке? Ни простреленных окон, ни чего-то необычного и странного?

– Патрульный проверял. Все в порядке, окна заперты, следов от пуль нигде не заметно.

– А он перелезал через забор, чтобы проверить выходящее во двор французское окно?

– Доложил, что проверил абсолютно все. Подожди, сейчас позвоню и выясню относительно французского окна. – Через минуту Уайатт заговорил снова: – Симмонс сказал, что перелезать через забор не потребовалось; он просто открыл ворота и вошел.

Услышав такое, я замерла.

– Но ворота постоянно заперты. – Пальцы мои нервно вцепились в телефон. – Не сомневаюсь, что я их заперла.

– Черт! Сию же минуту пошлю кого-нибудь снова. Сиди смирно.

– Как будто есть варианты, – мрачно отозвалась я. Мы очень вежливо попрощались, так что ни один не смог бы обвинить другого в грубости. Потом я сообщила миссис Бладсуорт последние новости.

И вдруг подумала о Шоне. Ведь сегодня ей предстояло поехать ко мне, чтобы собрать вещи. Ачто, если по злосчастному совпадению она оказалась в доме именно тогда, когда тот, кто отпер ворота, был там? Шона тоже блондинка. Немного выше меня, но убийце Николь вряд ли известны подобные мелочи. У нее хранятся запасные ключи – на тот случай, если я вдруг потеряю свои.

За вещами сестра могла приехать в любое время: рано утром, еще до работы, во время перерыва на ленч или после работы. Однако последний вариант вряд ли подходил, так как ей предстояло еще встретиться с Уайаттом, чтобы передать сумку, а работала она иногда до восьми или даже до девяти часов вечера.

– Что-то не так? – встревожилась миссис Бладсуорт, наблюдая за изменившимся выражением моего лица.

– Сестра, – едва слышно пробормотала я. – Она должна была собрать мои вещи и передать их Уайатту. Но он ничего об этом не сказал, значит... Значит, ее могли принять за меня. О Господи, как страшно!

Мысленно вознося пылкую молитву – наверное, самую страстную за всю свою жизнь, – я снова набрала номер Уайатта. Он ответил сразу, в голосе его послышалась напряженность.

– Шона должна была съездить ко мне за вещами, – выпалила я. – Она тебе не звонила?

– Успокойся, – произнес Бладсуорт совсем другим, мягким, даже ласковым тоном. – С ней все в порядке. Сумка у меня с раннего утра.

– Слава Богу! О, слава Богу! – Из глаз внезапно потекли слезы. – Просто я подумала... она ведь блондинка, и фигуры у нас похожи, убийца мог и не заметить разницы.

Ужасно, что эта мысль не пришла мне в голову раньше. Судя по прозвучавшему в трубке приглушенному проклятию, о нашем сходстве не подумал и лейтенант. Разумеется, те, кто хорошо знает меня и сестру, никогда нас не перепутают: не до такой степени мы похожи. Но с точки зрения стороннего наблюдателя...

Уайатт был полицейским, а потому сразу поинтересовался:

– Шона могла отпереть ворота? – Я вытерла слезы.