Глава 12

Неужели он до сих пор сомневается в ее невиновности? Эта мысль отрезвила Сару, заставила снова восстановить дистанцию между собой и Кахиллом.

— Судья знал его, — повторила она. — Он никогда, ни единого раза не оставлял двери незапертыми. Каждый вечер перед сном я обходила весь дом и всегда убеждалась, что все двери заперты. У судьи это вошло в привычку: он входил в дом и тут же запирал дверь. Наверное, он привык к этому еще после первой угрозы, когда была жива миссис Робертс. Но вчера вечером, — Господи, неужели это было только вчера? Казалось, прошла уже неделя! — передняя дверь осталась незапертой.

— Совпадение.

— Он забыл запереть дверь, и в тот же день по случайному совпадению в дом проник убийца? — Сара пренебрежительно усмехнулась. — Вряд ли. По-моему, убийца позвонил в дверь, судья узнал его и впустил. Когда я нашла его, он сидел в кресле с поднятой подставкой для ног, в расслабленной позе. Он ничего не опасался. Значит, этот человек был ему хорошо знаком.

— Вы уверены, что судью убил мужчина? На этот вопрос Сара ответила не сразу.

— Я назвала его «человеком» только потому, что нелегко раз произносить слово «убийца». К тому же всё осужденные, которые угрожали судье, — мужчины. Да и кулон мне прислал явно мужчина. У меня даже мелькнула мысль, что он и убил судью.

— Хм… — Кахилл поскреб подбородок, обдумывая услышанное. — Этот человек больше не беспокоил вас? Ничего не присылал? Никто не ошибался номером и не молчал по телефону?

— Нет, никто. Кулон остался у меня. Но это еще ничего не значит, верно?

— Одна ласточка весны не делает.

— Так я и подумала.

Он ловко влился в поток транспорта на шоссе № 280.

— Вчера вечером вы говорили, что пошли в кино, чтобы дать ему возможность подсесть к вам, если он где-то рядом.

Вчера Сара была в состоянии шока, но помнила эти слова. Кахилл не упускал ни единой мелочи.

— Правильно.

— Почему вы думали, что он следит за вами?

— Просто посылка вызвала у меня неприятное чувство неловкости. Мне никак не удавалось забыть о ней. Почему-то эти мысли тревожили меня, нервировали — иначе не скажешь. — Она передернулась. — А когда я думала, что, возможно, этот человек где-то рядом, ходит за мной, смотрит на меня, у меня по телу бежали мурашки. Не знать, кто он такой, было невыносимо, вот я и решила дать ему шанс приблизиться ко мне. По крайней мере, я узнала бы, кто он такой.

— Но ничего не вышло?

— В кино никто не сел рядом со мной, никто не заговорил со мной, даже не посмотрел в мою сторону, насколько я могу судить.

— Знаете, если кто-то запал на вас и начал ходить за вами по пятам, вы напрасно дали ему такой шанс.

— Наверное, — согласилась Сара. — Но я рассчитывала застать его врасплох.

— Применить карате? А если и он владеет боевыми искусствами?

Тогда мне пришлось бы нелегко. Но я думала, что преимущество на моей стороне.

Кахилл побарабанил пальцами по рулю.

— Не нравится мне эта ваша затея. Ни к чему выманивать его из логова. Это личная реакция. А как полицейский я могу сказать одно: лучше не нарывайтесь.

— Но это одно и то же, — усмехнулась Сара.

— А если вот так? Послушайте, если что-нибудь произойдет вам покажется, что за вами следят, вы получите очередной подарок, вам кто-нибудь позвонит и будет дышать в трубку, — известите меня. Немедленно. В любое время дня и ночи.

— Вряд ли вы обрадуетесь, если я позвоню вам в три часа утра, только чтобы сообщить, что какой-то пьянчуга ошибся номером.

— Я же сказал — звоните в любое время. Хотя кто знает? Может, вам будет достаточно перевернуться на другой бок и растолкать меня.

Сара нахмурилась. С ее точки зрения, события развивались чересчур быстро. А ей, как назло, не хотелось сбавлять скорость. Гормональный всплеск только подгонял ее. Чтобы остановиться, надо снова пробудить в нем подозрения. Иначе… неизвестно, чем все закончится.

Сара всегда была осторожна во взаимоотношениях — отчасти потому, что пока не желала связывать себя обязательствами, но в основном потому, что любила одиночество. Подпустить к себе кого-нибудь — значит, перестать всецело распоряжаться своей жизнью. Сара легко обзаводилась друзьями, любила судью, ей нравилось его окружение, но близости другого рода она избегала. А Кахилл стремился именно к ней. Объект был подходящим, а время — нет. Сара еще не готова обзавестись семьей, Кахилл только что оправился после развода. Да, он стремился к взаимоотношениям, но, судя по всему, отнюдь не длительным. А Сара была противницей мимолетных романов. Через год-другой… может, он и рискнет. Но еще неизвестно, где через год окажется она. Значит, это знакомство не имеет продолжения.

Кахилл осторожно помахал ладонью перед лицом Сары:

— Эй, я здесь!

Она отвела его руку:

— Я задумалась.

— Ну наконец-то! А я уж думал, что предложение переспать со мной ввело вас в транс.

От удивления Сара искренне рассмеялась.

— А с вами часто так бывает?

— Не слишком, но если порыться в памяти, пара случаев найдется. — Он усмехнулся, пожал плечами, и Сара опять засмеялась.

— Должно быть, виной всему ваше обаяние.

— А по-моему, мое эго.

— И оно тоже. — На языке у Сары вертелся вопрос о прочих достоинствах Кахилла, но она вовремя сдержалась. Обмениваться сексуальными намеками забавно, но с таким собеседником, как Кахилл, ситуация может в мгновение ока выйти из-под контроля. Кахилл все поймет и постарается затащить ее в постель. Перед ним она слишком уязвима. Хорошо еще, что она сразу поняла это.

— Кахилл…

— Мое имя — Томпсон. Одни зовут меня Томом, другие — Доком. Но ты можешь называть милым.

Сара чуть не залилась радостным смехом.

— Ты всегда настолько уверен в себе?

— Когда имею дело с прекрасным, но робким полом. Если бы я тебе не нравился, ты бы просто отшила меня. Но ты cказала, что наше влечение взаимно, и я поверил тебе на слово. Он свернул на стоянку, поставил машину на свободное место и заглушил двигатель. По ветровому стеклу застучали капли дождя. Они расплывались, искажая цвета и формы.

— Обычно я не спешу заводить романы, особенно с мужчинами, которые недавно развелись и еще мучаются с багажом прошлого.

Он заерзал, придвинулся поближе, положил руку ей на плечи и привлек к себе. Сара с досадой подумала, что сиденья в этой машине слишком неудобны. К тому же ей показалось, что машина слегка накренилась в ее сторону, и она поспешно придвинулась к Кахиллу, чтобы не перевернуться.

— Багаж — это нормальное явление, — сказал он. — Благодаря ему мы остаемся сами собой. Я бы не назвал себя закоренелым женоненавистником, но… — Сара засмеялась, и он умолк. — Неплохо, — заметил он, смягчившись, и заложил за ухо Сары прядь волос. — Похоже, ты в чем-то убедилась. Не надо так глубоко задумываться, Сара. Посмотрим, что будет дальше. А вдруг мы за неделю осточертеем друг другу?

Она фыркнула:

— Очень может быть.

— Всякое случается. — Он осторожно провел пальцем по ее щеке. Не задумываясь, Сара повернулась к нему, положила голову на ладонь, и от этого простого прикосновения у нее напряглись соски. Кахилл улыбнулся, словно знал, как действует на нее. — Как только ты откажешься от своей бредовой идеи неистового секса с незнакомцем, мы найдем, чем заняться.

Сара вырвалась, выбралась из машины и со смехом вошла в вестибюль отеля, на прощание помахав Кахиллу рукой. Ей было немного неловко смеяться после того, что случилось недавно, но смех исцелял ее. Печаль становилась светлой, нести эту ношу было не так тяжело.

Одним махом Кахилл накормил ее, отвлек, возбудил и рассмешил. Немногие мужчины способны на такое, думала Сара, поднимаясь в лифте. Самым неожиданным для нее оказалось наличие у Кахилла чувства юмора — при первой встрече, после ограбления он показался ей самым угрюмым человеком в мире.

Что с ней случилось?

Саре вдруг захотелось забыть об осторожности и благоразумии и поддаться пламенной страсти. Секс с этим человеком был бы… Нет, об этом нельзя даже думать: такого острого возбуждения у нее еще никто не вызывал. В том-то и беда. Не в сексе, а в ее отношении к сексу. А если она потеряет голову, забудет обо всем и неизбежный разрыв причинит ей душевную боль?

Разумнее всего было бы заняться поисками работы в другом штате. Например, во Флориде, в одном из обширных поместий в Палм-Бич. Родители живут совсем рядом. Можно попытать удачу в Калифорнии или в Хамптоне. Нет, поиски работы не затянутся надолго. Но резюме все равно стоит подправить — ведь пока работы у нее нет и жить негде. До сих пор она этого не сознавала — мешали мысли о случившемся, но мало-помалу шок отступал, последствия вырисовывались все отчетливее.

Пожалуй, она не может позволить себе краткий и бурный роман с Кахиллом — пусть даже роман на расстоянии. Кахилл не из тех, кто довольствуется редкими встречами. Значит, незачем мучиться и сомневаться — все это пустая трата времени. Реальность требует заняться поисками работы. Сара зарабатывала на жизнь в весьма специфической сфере, поэтому рассчитывать на работу могла лишь там, где живут состоятельные люди, — в Беверли-Хиллз, Бакхеде, Маунтин-Брук.

Пожалуй, можно остаться в Маунтин-Брук — здесь ей уже предлагали работу. Правда, неизвестно, в силе ли еще это предложение, ведь она так решительно отвергла его. И, даже если потенциальный работодатель готов встретиться с ней, неизвестно, чем все закончится: собеседование — сложный процесс. Его участники должны непринужденно чувствовать себя в присутствии друг друга. В конце концов, им придется жить в одном доме и постоянно видеться. Сара знала, что не сможет преданно служить работодателю, который вызывает у нее лишь неприязнь.

Сосредоточившись на фактах вместо соблазнительных возможностей романа с Кахиллом, она почувствовала себя увереннее, снова обрела твердую почву под ногами. И правильно, нечего терять голову. В ближайшее время ей предстоит много хлопот.

На следующий день дождь усилился, стало еще холоднее. Тело судьи Робертса передали родным, те начали готовиться к похоронам. Сара поместила некролог в газетах и занялась другими делами.

Она отвезла родных судьи в выбранное ими похоронное бюро — выбрать гроб и обсудить финансовые вопросы. Судья завещал похоронить его рядом с женой, даже заранее приобрел двойное надгробие и распорядился высечь на нем их имена. Но выбор гроба оказался нелегким делом. Рэндалл и Джон растерянно смотрели на Барбару, Барбара расплакалась.

Сара обняла ее.

— Понимаю, тебе нелегко, — прошептала она. — Но надо что-то решать.

Барбара подняла залитые слезами глаза:

— А какой бы выбрала ты?

Вопрос застал Сару врасплох. Она обвела гробы взглядом. Рэндалл и Джон не сводили с нее умоляющих глаз. Принять Решение самостоятельно они были не в силах.

Сара глубоко вздохнула:

— Пожалуй, бронзовый. — Гроб был дорогой, но родные судьи могли позволить себе такой расход, к тому же хотели, чтобы у отца было все самое лучшее.

— И я, — поспешно подхватил Рэндалл. Барбара утерла слезы.

— Бронзовый? — дрожащим голосом переспросила она и вернулась к названному гробу. — Это было бы замечательно.

— Это лучшее, что мы можем вам предложить, — вмешался сотрудник компании. В конце концов, бизнес есть бизнес.

— И цвет благородный. — Барбара глубоко вздохнула и повернулась к Саре: — Ты права. Мы берем бронзовый.

Затем они побывали у флориста и заказали цветы. Похороны должны были состояться в два часа дня в воскресенье в большой церкви, которую посещал судья. Сара уже забронировала номера в отелях для близких Рэндалла, которые должны были приехать в пятницу после работы и учебы. Друзей оповестили о том, что с покойным можно попрощаться вечером в субботу. Но на этом хлопоты не закончились.

Сара не забыла прихватить из дома черный костюм и туфли, но еще ей были нужны чулки и разные мелочи. Барбара решила, что привезенная с собой одежда ей не подойдет, а Блэр в слезах призналась, что у нее вообще нет ни одного темного платья. Джулия, жена Джона, тоже захотела поискать другую одежду. Только Эмили заранее подготовилась к похоронам.

Логичнее всего было начать поход по магазинам с «Галлериа-сентер», находящейся рядом с отелем, но Блэр уже изучила вдоль и поперек оба этажа этого торгового центра и заявила, что там нет ничего подходящего. Барбара подыскала себе туфли, Сара быстро купила все необходимое, в том числе и несколько черных зонтов, поскольку дождь грозил затянуться на ближайшую неделю.

К вечеру, после похода в «Саммит» и «Бруквуд», Сара повезла спутниц в самые дорогие бутики города. Наконец Барбара остановила выбор на стильном черном костюме с длинной уз кой юбкой; учитывая прогноз погоды, она не просчиталась. Блэр решила надеть черную юбку выше колен и облегающий жакетик с рельефным рисунком; сережку из брови она вынула, синюю краску с волос смыла. Похороны — важное событие, требующее эмоционального настроя и серьезной подготовки. Более решительная Джулия подобрала к темно-синему платью свободный пиджак в первом же магазине, куда они зашли. К тому времени как Сара отвезла подопечных обратно в отель, она едва держалась на ногах. Дождь лил весь день, женщинам надо было удерживать в руках не только пакеты с покупками, но и зонты. Сара промочила ноги и промерзла, хотя была в теплом пиджаке. Ей хотелось только одного: принять горячий душ и посидеть, высоко подняв усталые ноги. Ее сотовый не звонил весь день, в отеле выяснилось, что сообщений для нее нет. Значит, можно с чистой совестью отдохнуть. Телефон в комнате зазвонил, когда она стаскивала мокрые носки. Раздраженно застонав, Сара рухнула в постель и решила не брать трубку. Но, вспомнив, что звонить может кто-нибудь из родственников, взяла ее после шестого гудка.

— Мисс Стивенс, это Грег Холбрук из «Ньюс». Я хотел бы взять у вас интервью, подробнее узнать о трагическом убийстве…

— Я не даю интервью, — отрезала Сара. — Всего хорошего. — Она повесила трубку и тут же перезвонила администратору с просьбой поменять ей номер и зарегистрировать ее под вымышленным именем. Следующий час пришлось потратить на то, чтобы перетащить вещи на четыре этажа вниз. Сара мысленно ругала себя за то, что не приняла мер предосторожности заранее.

В новом номере, который простоял пустым весь день, было холодно. Сара прибавила мощность обогревателя, а когда промозглый холод начал рассеиваться, с нетерпением начала раздеваться, предвкушая горячий душ. И в этот момент зазвонил ее сотовый телефон.

По крайней мере, это уж точно не журналисты. Но если звонит кто-то из родных судьи, значит, им требуется помощь.

— Ну где ты? — раздраженно выпалил Кахилл. — Мне сказали, что ты съехала.

— Слава Богу, — с чувством глубокой признательности откликнулась Сара. — Мне позвонил какой-то журналист, вот я и поменяла номер и зарегистрировалась под чужим именем.

— Правильно. Ты уже ужинала?

— Если ты спрашиваешь, ела ли я что-нибудь сегодня, то да.

— Нет, я спрашиваю про ужин.

— В таком случае — нет, не ужинала, и отсюда меня ничем не выманить. Я весь день возила по магазинам трех дам, у меня ноют ноги, я замерзла, мне срочно необходим горячий душ — и точка.

— Бедняжка! — отозвался он, и Сара понял, что он улыбается. — В каком ты номере?

— Не скажу. Я хочу побыть одна.

— Знаешь, я умею прекрасно массировать ноги.

При мысли о массаже Сара чуть не застонала. Однако ей хватило присутствия духа ответить:

— В другой раз. Я устала, а чтобы общаться с тобой, нужны силы. Сегодня я на это не настроена.

— Так изысканно меня еще никогда не отшивали. Ладно, увидимся завтра. Спи спокойно.

— Завтра? — Завтра была суббота. И… никаких дел. Осознав это, Сара растерялась. Обычно в субботу у нее бывала уйма хлопот. А если ей и удавалось уйти на полдня по своим делам, то по утрам все равно приходилось заниматься делами судьи и ухаживать за ним. Но чаще всего по субботам ее присутствие требовалось в доме. Так или иначе, в этот день она сбивалась с ног.

— Завтра я работаю, — объяснил Кахилл, — мне надо кое-что выяснить. Но мы можем увидеться на похоронах.

Значит, беспокоиться не о чем.

— А когда нас пустят в дом?

— Может быть, в воскресенье. Кажется, мы уже сделал все необходимое.

— Тогда сообщи мне заранее, ладно? Я хочу убрать библиотеку, прежде чем туда войдут родственники.

— Ну конечно, — мягко пообещал он, повторил: — спокойно, — и повесил трубку.

День похорон выдался ясным и прохладным, ветер пробирался под одежду. Вероятно, это последняя атака зимы, думала Сара, поздние заморозки, наступающие уже после того, как зацветет ежевика. И действительно, синоптики пообещали резкое потепление. В понедельник температура должна была подняться до семнадцати градусов, во вторник — до двадцати двух, а к концу недели приблизиться к тридцати трем градусам.