Глава 13

Ее разбудил звук расстегиваемой молнии, и она попыталась сесть, но тут же замерла, когда плечо дало о себе знать острой болью.

— Гиблое дело, — пробормотала она.

Бен просунул голову в палатку, затем залез целиком. В руке он держал дымящуюся кружку кофе. Он осторожно поставил ее на пол, снова застегнул молнию, чтобы им никто не мешал, затем обернулся к Джиллиан. Его голубые глаза внимательно посмотрели на ее лицо, пытаясь найти признаки боли или усталости. Ее сон был на редкость глубоким, и она подумала, что, должно быть, выглядит сейчас слегка одуревшей, но уж никак не усталой. Он, по-видимому, тоже так решил, и лицо его прояснилось.

— Как ты себя чувствуешь, лапушка?

Она зевнула:

— Если не двигаться, то хорошо.

Он некоторое время молчал в раздумье, потом сказал:

— Пожалуй, нам следует денек отдохнуть здесь.

— Это тебе решать. Мы сделаем, как ты велишь. Но знаешь, я вполне способна идти, хотя груз нести не смогу. — Она посмотрела на кофе. — Это твой или ты принес мне?

— И то и другое.

Просунув свою мощную руку за спину Джиллиан, он приподнял девушку и посадил легко, как ребенка. Быстро схватив простыню, она подоткнула ее под мышки, чтобы прикрыть грудь. Ею губы растянула дразнящая усмешка.

— Вчера вечером это тебя не беспокоило, — сказал он, вкладывая жестяную кружку в ее правую руку.

Осторожно отхлебнув горячий напиток, она возразила:

— Еще как беспокоило. Просто ничего не могла поделать.

Он начал массировать ее голую спину. Сильные пальцы мяли мышцы, проверяли, нет ли зажимов и болевых реакций. От удовольствия она закрыла глаза, и из ее горла вырвался низкий, мурлыкающий звук.

— М-м-м, да-да, здесь, — пробормотала она.

— Ты в лучшем состоянии, чем я ожидал, — заметил он. — Вероятно, из-за того, что ты вообще в хорошей физической форме — Он взял у нее из рук кружку, сделал глоток и вернул ей. — А теперь давай посмотрим, как выглядит твое плечо.

Оно было таким же, как накануне — посиневшим и опухшим, но теперь она могла немного шевелить рукой.

— Думаю, с этими бинтами мне будет совсем хорошо. Дай мне еще аспирин, чтобы снять воспаление. Я и не подозревала, что с вывихнутым плечом будет столько хлопот. Мне казалось, что стоит его вправить, и дальше уже все будет в порядке.

— Не совсем, — сухо сказал он.

— Я в этом уже убедилась. Помоги мне одеться, и «шагай вперед, мой караван».

— По-моему, я ясно слышал, как ты только что заявила, что, идти нам сегодня дальше или нет, буду решать я.

— Тебе это, наверное, почудилось.

— Наверное. Раньше ты никогда не была такой покладистой.

Говоря это, он осторожно, но решительно стягивал с Джиллиан простыню. Когда он опустил глаза и посмотрел на ее тело, на его лице играла торжествующая улыбка, но затем она стала медленно гаснуть, уступая место сосредоточенности. Он начал нежно, очень нежно гладить ее груди; свежий утренний воздух сделал их восхитительно прохладными, но они быстро потеплели под его руками.

— Ты хотя бы изредка думаешь о чем-либо другом? — брюзгливо спросила она, чтобы скрыть овладевшее ею желание. Ей хотелось снова лечь и дать волю этим горячим рукам, чтобы они трогали ее всю.

— Разумеется, — ответил он отсутствующим тоном, не отрывая взгляда от ее груди. Медленно он стал наклонять голову. — Я думаю о том, какая ты на вкус.

— Бен! — Ее протестующий вскрик был тих и быстро умолк.

Она вздрогнула, и все силы покинули ее, когда его горячий рот сомкнулся на болезненно чувствительном соске. Джиллиан обмякла, откинувшись на его руку, глаза ее закрылись, а от соска по всей груди и вниз к чреслам побежало электрическое покалывание. Его жар согревал ее, мускусный мужской запах манил прижаться лицом к его шее, позволить его силе захватить себя целиком. Языком он резко прижал ее сосок к небу, как ребенок, жадно сосущий грудь матери, и кружка выпала у Джиллиан из рук. Вонзив пальцы в его спину, она застонала от наслаждения.

— Черт, — он поднял голосу, глаза у него были ошалелые, рот влажный и чувственный. — Я ведь не собирался этого делать. — Но он тут же склонился к другой груди я приподнял ее ладонью к своему жадному рту, не в силах отказать ей в такой же ласке.

Когда он снова поднял голову, по глазам было видно, что поза его стала ему явно неудобна. Он осторожно вытянул правую ногу и сел по-другому.

Джиллиан, все еще дрожа, отстранилась и сказала слабым голосом:

— Так тебе и надо.

— Знаю. — Он еще не вполне овладел собой и с силой втягивал в себя воздух. — Как я уже сказал, я не собирался этого делать. Это нечестно по отношению к нам обоим.

Она уже достаточно хорошо его изучила и поняла, что он считает, будто все ее сопротивление в прошлом и теперь она готова отдаться ему, как только плечо заживет у нее настолько, чтобы не мешать утехам. И он явно считал, что это произойдет нынче ночью. Джиллиан растерянно посмотрела на пролитый кофе, коричневой лужицей расплывшийся по нейлоновому полу палатки, и подивилась сама себе: почему, собственно, она не махнет рукой и не сдастся ему? Ей хотелось этого. Да, черт возьми, она хотела его, но не хотела случайного секса. А в том, что Бен предлагал ей именно такой вариант, сомнений у нее не было. Он не тот человек, с которым у женщины может быть общее будущее. Он может предложить первоклассный секс, с ним приятно провести время, но затем он встанет, натянет штаны — и только его и видели. Так что напрасно он напустил на себя такой самоуверенный вид: битва еще не закончилась. Она не может позволить себе сложить оружие.

— Помоги мне надеть майку, — проговорила она нетвердым голосом.

— Сегодня ты можешь обойтись без нее. Никто об этом не узнает, а вечером будет легче раздеваться.

— Я сплю в нижнем белье, так что с этим проблемы не будет. Просто перевяжешь мне плечо не до, а после того, как я ее надену. Тогда рубашку я надену поверх повязки. Если ты считаешь, что моя рука нуждается в неподвижности, можешь примотать ее к боку так же, как сделал вчера, поверх рубашки. Таким образом, чтобы раздеться, мне не надо будет разматывать плечо, и завтра я смогу одеться сама.

Он не шевельнулся, но выражение его лица вдруг стало хищным, когда он понял, что означают ее слова. Перед ней вдруг предстал разъяренный зверь, самец, почти готовый взять свое силой, но жестко сдерживающий свои желания. Она не сжалась в комок от страха только потому, что в глубине души точно знала: Бен никогда не причинит ей вреда.

— Ты не сможешь долго держать меня на расстоянии, — голос его был тих и тверд как сталь. — То, что происходит между нами, само собой не развеется.

Она посмотрела ему прямо в лицо и увидела, как сильно его возбуждение: об этом ясно говорила напряженная натянутость его лицевых мускулов.

— Мне не придется делать этого вечно, — с грустью проговорила она. — Всего лишь до возвращения в Манаус. А там я исчезну из твоей жизни, и все это не будет иметь никакого значения.

Он коротко и резко хохотнул без всякого намека на веселье.

— Возвращение в Манаус, лапушка, не спасет тебя от меня. Ты моя и в конце концов признаешь это, как бы долго мне ни пришлось тебя добиваться.

— Это в тебе говорит твое мужское тщеславие, Когда мы вернемся, тебе приглянется какая-нибудь другая женщина, которой будет неважно, что к ней относятся по легкому принципу «пришла, ушла, и Бог с ней».

— Да уж, с тобой ничего легко не бывает, — пробормотал он.

Казалось, он хотел сказать что-то еще, но внезапно передумал и вытащил из ее рюкзака чистую майку. Бережно, как и раньше, он помог ей натянуть ее, затем туго перебинтовал плечо и закончил одевать ее так ловко и умело, как будто она была ребенком. Затем, к ее удивлению, он опустился на колени у нее за спиной, расчесал ей волосы, потом собрал их и завязал в привычный ей конский хвост. Закончив, он поцеловал ее в шею.

— Вот так. Готова завтракать?

Она была готова, хотя он несколько выбил ее из колеи и озадачил своей нежной заботливостью. Она не хотела, чтобы он был нежным, она хотела, чтобы он оставался тем Беном Льюисом, к которому она привыкла: бесстыжим, похотливым и бесшабашным. И еще отважным, мысленно добавила она, в этом ему никак не откажешь. Устрашающе умелым во всем, за что берется. Опасным. Безжалостным.

Впервые она задумалась о том, есть ли у нее вообще хоть какой-то шанс устоять перед ним. Может быть, речь теперь идет уже не о «если», а о «когда»? Кажется, она совершила самую большую глупость в своей жизни. Кажется, она влюбилась в этого человека.

На протяжении всего этого дня он часто делал остановки, чтобы Джиллиан могла передохнуть, так что она справлялась с переходом гораздо лучше, чем ожидала. Конечно, плечо и запястья ныли, но особой боли в них она не чувствовала, если только не ударялась обо что-то теми местами, где у нее были синяки. Тугая повязка ограничивала движение в плечевом суставе, что позволяло ее растянутым связкам зажить. Поскольку она не несла груза, идти теперь было даже легче, чем раньше, до того, как она вывихнула плечо.

Тем же вечером, после того как Бен снял повязку, прикреплявшую ее левую руку к боку, она обнаружила, что может двигать ею без особых неудобств, поскольку бинт на плече продолжал поддерживать сустав. Она даже ухитрилась сама раздеться, хоть и медленно, а потом, приняв две таблетки аспирина, крепко заснуть.

На следующий день она чувствовала себя хорошо и без ограничивающей повязки на руке и бодро шла вслед за Беном. Они забрались так высоко в горы, что удушливая жара несколько смягчилась, и, хотя надо было карабкаться вверх и вниз по крутым склонам, Джиллиан справлялась с этим без особых трудностей.

В это утро они шли уже несколько часов, когда внезапно выяснилось, что они находятся в тропическом варианте каньона-капкана. Со всех сторон их окружали отвесные горы, и, хотя в инструкциях ясно говорилось, что отсюда они должны двигаться прямо на север, на север они могли попасть только на крыльях. Все остановились и выжидающе уставились на Джиллиан. Она оглядела круто уходящие вверх склоны гор. Местами там был просто голый камень, но большей частью их покрывали торчавшие из каждой расщелины деревья и кустарники, из-за чего утесы выглядели, как зеленые стены. Лианы толщиной больше ее руки свисали до самой земли, а цветущих диких орхидей здесь было столько, сколько она нигде прежде не видела.

Бен, держа в руках ее рюкзак, подошел к ней и предложил:

— Может, ты еще раз проверишь инструкции?

Она вынула свою записную книжку и перепроверила, заново повторив расшифровку, но инструкции говорили то же самое, и она озадаченно пожала плечами:

— Мы в нужном месте.

— Этого не может быть, если только не предполагается, что мы должны полезть по лианам вверх, как обезьяны.

— Тут сказано «идти прямо на север»— Она беспомощно махнула рукой. — Север там.

— Черт! — Он снял шляпу и вытер со лба пот. — Должно быть, мы где-то сбились с курса.

— Невозможно. Ориентир, который мы видели вчера днем, был именно там, где ему полагалось быть. Мы в нужном месте, я в этом уверена.

Бен запрокинул голову и посмотрел вверх.

— Тогда тебе придется что-нибудь придумать, потому что, по-моему, мы зашли в тупик. Собственно, этого я и ожидал, так что, если ты не сумеешь переубедить меня и притом быстро, мы поворачиваем назад и возвращаемся.

— Что вы хотите этим сказать? Как это «возвращаемся»? — Кейтс подошел достаточно близко, чтобы услышать их разговор, и теперь яростно требовал ответа.

Бен саркастически усмехнулся, глядя на него сверху вниз.

— Разве вы не знаете, что большинство подобных экспедиций кончаются ничем? Это как бурить нефть: вы выкладываете деньги, а дальше, как повезет.

— Но… но ведь считалось, что это верное дело. — Лицо Кейтса вдруг покрылось мертвенной бледностью.

Бен фыркнул. Этот грубый звук ясно давал понять, что он думает о таких «верных делах».

— Мы не можем вернуться, — настаивал Кейтс. — Мы должны найти город.

Джиллиан отошла в сторону, чтобы лучше разглядеть каменную стену, и двигалась вперед, пока путь ей не преградили нагромождение огромных валунов и густые заросли кустарника. Она попыталась подавить нарастающее чувство разочарования и думать, думать. Профессор учил ее всегда продумывать ситуацию досконально, взвешивая все «за»и «против». Это правило много раз сослужило ей хорошую службу, вот и теперь она стала спокойно анализировать имеющиеся факты. Путь был перекрыт. Они не могли лезть вверх, а по инструкции выходило, что именно это им и следует делать. Джиллиан подняла глаза, внимательно оглядываясь в каждую расщелину в скале, в каждое дерево, высматривая что-нибудь необычное, что могло бы подсказать ключ к разгадке.

«Идти прямо на север». Несмотря ни на что, им надо идти прямо на север. А это значит… Она пристально посмотрела на огромный валун, находившийся прямо перед ней. Путь на север лежал вперед, а не вверх.

Жоржи стоял неподалеку от нее. Джиллиан повернулась к нему и попросила:

— Не могли бы вы срезать мне крепкую палку?

— Конечно. — Своим мачете он срубил для нее толстый сук, потом несколькими ударами очистил его от веток и со степенной учтивостью вручил ей получившуюся палку.

Она ткнула ею несколько раз в кусты, проверяя, не прячутся ли там змеи или другие опасные твари.

Бен широкими шагами приблизился к ней.

— Джиллиан, погоди. Что ты делаешь?

— Просто смотрю, — ответила она и скрылась из виду за огромным папоротником.

— О черт! Подожди. Если хочешь, мы все здесь расчистим.

После яркого солнца ее глазам потребовалось время, чтобы опять приспособиться к полумраку, Густая листва образовывала у нее над головой почти непроницаемый зеленый свод. На лист около ее руки села бабочка и сложила трепещущие крылышки.

Эти валуны были сплошь обвиты ползучими лианами. Джиллиан коснулась рукой холодной поверхности камня; он был огромен и уходил вверх этажа на два. Определить возраст этих монолитов было невозможно; если они скатились с вершины горы, то, вероятно, большая часть их массы была скрыта под землей.

— Джиллиан, я же велел тебе обождать. — Рядом с ней возник Бен, обрубая на ходу лианы. Они были совершенно не видны остальным, хотя те находились всего в десяти футах. Заросли были здесь такими густыми, что даже заглушали звук их голосов.

Она снова потыкала палкой, прошлась ею по земле и, когда никто не выпрыгнул ей навстречу, чтобы укусить, снова шагнула вперед.

— В чем дело? — спросил он, пристально всматриваясь в ее лицо.

— Давай попробуем пробраться за этот валун.

— Зачем?

— Потому что в указаниях ничего не говорится о том, что надо лезть вверх.

Он поднял брови:

— Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ладно. Но я пойду первым.

Он протиснулся мимо нее. Места было очень мало из-за того, что огромные камни стояли почти вплотную друг к другу. Бен работал с помощью мачете, расчищая проход от кустарников и мелких деревьев, которые заполонили все пространство, сделав его практически непроходимым. С каждым шагом вокруг становилось все темнее, громадные валуны сдвигались, нависая над их головами.

Бен вдруг остановился, все мускулы его напряглись.

— В чем дело?

— Ты чувствуешь?

Она замолчала, сосредоточиваясь. Чувствовать? Что? А-а, легкий, прохладный ветерок… Ветерок?! Из-за этих громадных камней?

— Откуда это дует? — прошептала она.

— Спереди. Прямо мне в лицо. — В его голосе слышалось сдерживаемое волнение.

Он снова взмахнул мачете, врубаясь в непроницаемую стену зелени. Когда сплетение лиан и ветвей упало на землю, перед ними открылось узкое черное отверстие. Поток прохладного воздуха шел оттуда.