Ник знал, что организация получает достаточно денег, чтобы платить за его работу по расценкам в половину ставки Национального Союза Журналистов. Майк тоже получал зарплату, но кроме него никаких служащих на ставке не было. Союз Нигилистов был основан на более здравой финансовой основе, чем Классовая Справедливость. Если банда Драммонда была более заинтересована в увеличении тиража, а не дохода, то Союз Нигилистов не волновала проблема массового рекрутирования членов.
      Ник с Майком решили работать с нишевым рынком, на котором они могли рассчитывать на постоянный доход, торгуя большим ассортиментом книг, брошюр, журналов, газет, кассет, лазерных дисков, маек, значков и плакатов, продаваемых почти исключительно по почтовому каталогу нескольким тысячам верных активистов. Классовая Справедливость хвалилась тем, что тираж их уличной газеты составлял сейчас тридцать пять тысяч экземпляров, но Картер абсолютно точно знал, что хотя именно столько они забирали из типографии, почти половина экземпляров любого номера оставались непроданными к тому времени, когда появлялся следующий. Классовая Справедливость была убыточной, потому что в надежде увеличить тираж, увеличила количество страниц без повышения цены, а также предоставляла огромные скидки национальным дистрибьюторам в качестве стимула для распространения газеты.
      Кроме того, существовала прямая математическая зависимость между падающим распространением и увеличением частоты, с которой номера Классовой Справедливости производились, так как не меняющиеся год от года продажи распределялись на все увеличивающееся количество номеров газеты. Весь этот фарс субсидировался вкладом членов - как финансовым, так и трудовым. Как Армилус, так и Картер были решительно против такого распыления революционного сознания; кроме того, даже в случае, если революция не произойдет, то, по крайней мере, у них будет доходный бизнес!
      Однако будет неправильно, если из этого описания читатель сделает вывод о том, что Союз Нигилистов стремился исключительно к получению прибыли. Как убежденный и трезво мыслящий революционер, Быстрый Ник Картер признавал, что хотя Союз Нигилистов, точно так же как и любая жизнеспособная политическая организация, должен был приспосабливаться к капиталистической экономике, он, одновременно, использовал принципы распределения, характерные для сферы культуры. Это и стало причиной того, что Картер начал работать над двумя брошюрами, которые планировалось анонимно разослать членам фашистских организаций.
      Ник был сторонником ситуационистского подхода к политике и верил в то, что наиболее эффективный способ борьбы с нацистами заключался в доведении внутренних противоречий фашистской идеологии до их логического завершения. Он истово верил, что упражнения такого рода сильнее подорвут мораль националистического движения, чем прямое воздействие на извращенное сознание этих мудаков теоретической и практической деятельностью революционной организации. Поэтому хотя Картер и ненавидел антисемитизм, он признавал, что антисемитские настроения могут быть рационально использованы для уничтожения фашистских организаций.
      Первая брошюра, над которой Ник работал, имела рабочее название "За несколько лишних шекелей: тайна Ку-клукс-клана раскрыта!" В работе над текстом Ник черпал идеи из реальной истории, нацистских конспирологических теорий и своего богатого воображения. И все для того, чтобы "доказать", что Клан был не спонтанным творением "славных парней", но марионеткой коварных космополитических сил! Широко известен тот факт, что Ку-клукс-клан был реанимирован шоуменом по имени Уильям Симмонс, который доил организацию до тех пор, пока не стал богатым. Доходы от его книги "Клоран" (где были описаны все правила Ку-клукс-клана) взлетели до небес, после того как для ее продвижения на рынок была нанята пара бессовестных пи-ар экспертов. Симмонс просто прокатился на коммерческом успехе фильма Д.В. Гриффита "Рождение Нации". В свою очередь этот фильм имел в основе роман Томаса Диксона под названием "Человек из Клана: Историческая сага о Ку-клукс-клане". Среди друзей Диксона были Джон Д. Рокфеллер и Президент Вудро Вильсон. Всех этих легко проверяемых исторических фактов было достаточно для того, чтобы привить любому правильно мыслящему нацисту подозрительность по отношению к Клану, а те домыслы, которые Ник добавит к фактам, заставят фашистское движение просто алкать крови ККК!
      Вторая брошюра, названная " Еврейский Национал-Социализм!", должна была нанести еще несколько ударов. В разработке Картера текст был разбит на три основные части. Первая - Национализм - будет демонстрировать, что идеи нацизма изначально уходят истоками в еврейскую концепцию "избранного народа". Следующая часть - Социализм - рассмотрит еврейские корни социализма, перефразируя реакционные конспирологические теории и щедро черпая из них идеи, в особенности те, которые касаются русской революции или же расового происхождения Маркса, Троцкого и других ведущих коммунистов. В третьей части - Национал-Социализм - будет показано, что немецкая НСДАП и предшествовавшее ей Общество Туле, выработали свои взаимосвязанные политические и оккультные доктрины, черпая их из древних традиций еврейского мистицизма.
      С таким большим количеством ожидающей его работы Ник был рад, что Тина нашла себе занятие на весь день. Днем ему были нужны тишина и спокойствие, потому что днем он должен писать. Ставки были очень высокими, и Картер знал, что его революционный долг заключался в том, чтобы сыграть центральную роль в прояснении стоящих перед нигилистами задач, а также в одновременной деморализации и ослаблении всех остальных политических направлений!
      Адам Уайт раскаивался в том, что предпринял попытки объединить крайне правых силовым путем. Дело приняло плохой оборот! Разлагающееся тело Нарцисса Брука было найдено в мусоропроводе многоквартирного муниципального дома, а нападение Партии Отсутствующего Будущего на коммуну Белого Семени Христова в Эппинге привело к тому, что подозрение в убийстве пало на Адама.
      - Прости меня, - извинялся инспектор Ньюман перед своим старым другом Адамом Уайтом, - но у полиции просто не осталось выбора. Министр внутренних дел во второй половине дня запретит Партию Отсутствующего Будущего. Тебе придется уйти в подполье, иначе тебя незамедлительно арестуют.
      - Джеймс! - протестовал Уайт. - Но как же быть с тем, что ни я, ни моя партия не имеют никакого отношения к убийству Брука? Что произошло с нашей англосаксонской свободой? Если мое движение объявят вне закона, то это будет вопиющим нарушением демократии, которая является неотъемлемым правом любого свободнорожденного англичанина!
      - Что за чепуху ты несешь? - взревел Ньюман. - Я же всегда вас поддерживал, потому что вы обещаете отменить парламентскую демократию, как только вы придете к власти!
      - Но, Джеймс, как ты не понимаешь, - заныл Адам, - именно в этом и смысл - Партии Отсутствующего Будущего надо еще эту власть получить! И до того славного дня, когда в окружении светловолосых охранников я приму полноправные права диктатора и стану Фюрером Вестминстера, так вот, до того дня, как мы осуществим наш смелый план захвата власти, мы зависим от поддержки демократической системы!
      - Ты стал жертвой волюнтаристских иллюзий, - предупреждал шеф полиции нацистского лидера. - Как все мы хорошо знаем, демократия и фашизм - это две политические формы, которые капитализм принимает в зависимости от нужд исторического момента. Если ты не готов принять власть сейчас, то, когда введение декретом фашистского правления станет исторической необходимостью, найдутся альтернативные кандидаты, которые возьмут на себя лидерство, хотя, по вполне понятным причинам, ты-то думаешь, что оно по праву принадлежит тебе.
      - Но, - возразил Уайт. - Я - человек венценосной судьбы! Я Единственный, Тот, кто возвращается, когда Он нужен!
      - Все это замечательно, - ответил Ньюман, - но если ты не готов принять власть, то в тебе нет и необходимости.
      - Пизда ты марксистская! - крякнул Уайт. - Я всегда буду нужен! Нации нужна дисциплина, мы должны очистить страну от либеральной грязи и предоставить молодежи пример для подражания! Как молодые люди могут подражать такому клоуну, как Сапог Хьютон или такому психу, как Найджел Деви? Я единственный человек, у которого есть харизма для того, чтобы стать Британским Фюрером и одновременно вернуть наших собратьев по Белому Содружеству назад под Британское Господство!
      - Ладно, ладно! Я тебе верю, - согласился инспектор, - но я хочу знать, как ты собираешься завоевать политическую власть в этой стране.
      - Ну, - Адам увиливал, будучи не в состоянии ответить, - а ты что предлагаешь?
      - Чтобы я сделал, - говорил Ньюман, - так это ушел в подполье с самыми надежными боевиками и использовал их как партизанский отряд. Ты должен дестабилизировать страну и как только ты этого добьешься, ты должен появиться в качестве силы Национального Спасения!
      - Да, именно так я и поступлю! - ответил Уайт так, словно провозглашал догмат.
      - Так что, ты уйдешь в подполье?
      - Конечно, я уйду в подполье! - теперь Уайт был категоричен. - Ты же меня знаешь достаточно хорошо, чтобы понимать, что моя вера в национал-социализм несокрушима! Я всегда буду предпринимать те шаги, которые необходимы для нашей победы, ибо "Победа - Это Наша Судьба"!
      Стив Драммонд был горд тем, какую газету ему удалось создать. Классовая Справедливость получила повсеместное признание, как самое лихое чтиво для рабочего класса! Может, оппозиция и думала, что наносит оскорбление, называя КС анархистским эквивалентом "Сан", но, по мнению Стива, такое сравнение демонстрировало только то, что его группа освоила искусство политической агитации. В то время как троцкистские группы растрачивали энергию и энтузиазм своих кадров, посылая их на улицы продавать левацкий бред, который никто в здравом уме не станет читать, Классовая Справедливость была той самой бомбой, которую люди мечтали купить. Кроме этого занятие продажей газеты улучшало моральное состояние рядовых членов.
      Парочка, которая уселась в кресла непосредственно напротив Драммонда, сбила анархиста с мысли. Где, черт возьми, Патриция? Чтобы сходить по маленькому десяти минут явно не требуется. Вторая картина должна скоро начаться и Стив не хотел, чтобы его отвлекали, когда начнется фильм с Чоу Ян Фатом. И как только Драммонд начал сомневаться, увидит ли он снова свою ненаглядную, она появилась нагруженная таким количеством снеди из "Макдональдса", которое было способно утолить даже серьезно разыгравшийся аппетит.
      - Я подумала, что ты проголодался, - сказала Патриция и плюхнулась в кресло рядом со своим возлюбленным.
      - Я всегда голоден, - взорвался Стив, - но я начинаю всерьез беспокоиться, что от всех этих сладостей, которые ты мне покупаешь, я растолстею!
      - Чепуха! - запротестовала Гуд.
      - С тех пор как мы встречаемся, я стал на три с половиной кило больше весить. Еще пару месяцев и у меня будет пивное брюхо и несколько подбородков.
      - Единственный способ заставить тебя не стонать, - проворковала Патриция, - это заткнуть тебе рот едой. С чего ты хочешь начать - банка колы, чипсы, шоколад, леденцы или воздушная кукуруза?
      - С леденцов, - ответил Драммонд.
      - Вот так-то лучше, - довольно заурчала Гуд.
      Через пару секунд она уже закинула несколько конфет в рот своего возлюбленного. Анархист сначала старательно прожевал, а потом проглотил конфеты. И как только он открыл рот, Патриция закинула новую порцию. Гуд любила играть в эту игру, которая, как она надеялась, отучит Драммонда от секса и заставит его ценить плотские наслаждения, не покушающиеся на его бессмертную душу. После того как она узнала, что ее возлюбленный католик, она твердо решила вернуть его в лоно Единственной Истинной Веры до того, как выйдет за него замуж.
      - Какой ты жадный! - хихикала журналистка.
      Стив не ответил, он просто открыл свою рыгалку, чтобы Патриция могла кинуть туда третью порцию конфет. Рука Драммонда покоилась на бедре девушки. Своими электронными часами он прикоснулся к промежности Гуд. Патриция издала мягкий стон и высыпала несколько конфет из наклоненной трубочки в рот своего возлюбленного. Стив потянул за молнию на джинсах Гуд, и ширинка расстегнулась, обещая в недалеком будущем бесконечный экстаз.
      - Мерзкий мальчишка! - зашипела Патриция и с силой ударила Стива по запястью.
      - Это просто смешно, - прошептал Драммонд, пока его девушка застегивала ширинку, - что с тобой, почему ты не даешь мне твою пизду потрогать?
      - Я еще не готова такими вещами заниматься, - отшила его Гуд. Потом, после минуты раздумья, добавила:
      - Мы не так давно с тобой знакомы. Мне нужно время, чтобы начать тебе доверять.
      - Когда же ты начнешь мне доверять? - заныл Стив.
      - Когда мы поженимся, - промурлыкала Патриция.
      - Ну, в таком случае может стоит прекратить наши отношения! - рявкнул Драммонд. И, понизив голос, добавил. - Давай разойдемся прямо сейчас. Я себе найду другую девушку. Это же сумасшествие жениться, не зная, какова твоя партнерша в кровати.
      Гуд не знала, что делать. С одной стороны, она не хотела связывать себя сексуальными отношениями, но с другой стороны, даже мысль о том, что Стив может разлюбить ее, была непереносима. Прошло несколько секунд, во время которых Патриция чувствовала, что разрывается пополам. На этот раз победила любовь.
      - Ладно, - пробормотала Гуд в ухо Стива. - Мы займемся с тобой сексом на мой день рождения, который наступит всего через несколько недель.
      - Ты об этом не пожалеешь, - сказал Стив и поцеловал свою возлюбленную в щеку. - Я покажу тебе как клево можно проводить время.
      Патриция представила себе, как несколько пар глаз уставились ей в спину. От смущения ее спасло то, что начался фильм, и она сразу стала незаметной, потому что внимание всех сосредоточилось на потрясающем герое картины "Бог Игроков".
      Забытые товарищи виднелись там и тут, тусклые как старые пятаки. Марш протеста Союза Нигилистов под названием Старая Цена привлек несколько сотен демонстрантов из многоквартирных домов с рядами лоджий, из муниципальных зданий, похожих на крольчатники и из студенческих общежитий. Пробиваясь сквозь группу скинов, Майк Армилус натолкнулся на Сортирного Рулона Бэйтса, который искал знакомые лица.
      - Отлично, Сортирный Рулон! - загремел Майк. - Рад, что ты смог прийти. Мы сегодня много народу собрали!
      - Да, - выпалил Сортирный Рулон в ответ, - хорошая тема, она всех привлекает, потому что никто не хочет переплачивать за покупки.
      - Союз Нигилистов - это народная организация, - развивал свою мысль Армилус. - И мы, кстати, хорошо знаем историю. В восемнадцатом веке в Лондоне были волнения, толпа требовала восстановления старых цен на товары и услуги, сразу же после того, как они подскочили из-за инфляции. Дело дошло до того, что правительство било людей, которые носили одежду, на которой стояли инициалы СЦ - Старая Цена.
      - Ты шутишь! - воскликнул Бэйтс. - Это же тоталитаризм.
      - Абсолютно точно, и я могу тебя уверить, что это правда, - по этому вопросу Майк мог вещать с особенным пылом, - если ты мне не веришь, то можешь почитать в книгах по истории.
      - Как ты думаешь, а это может повториться? - хотел знать Бэйтс.
      - Как сказать, многие культуры воспринимают историю как что-то цикличное, и даже в нашей организации существует значительное меньшинство тех, кто эти взгляды разделяет, - болтал Армилус. - Я вижу много параллелей между нашим временем и прошлым двухсотлетней давности. Существуют целые классы исключенных из производственного процесса мужчин и женщин, которым оставлен единственный способ выразить свои политические взгляды - через покупки.
      - Вот это да! - закричал Бэйтс. - То, что ты говоришь, мне просто по башне бьет. Где же ты, блядь, научился говорить как по писанному?
      - Я участвую в разных политических группах с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать, - признался Армилус. - Короткое время, еще подростком я входил в группу ленинцев, но быстро понял, что они реакционеры, которые не в состоянии понять любую форму политической борьбы, происходящую вне рабочего места.
      - Я думаю, что у меня касаемо политических знаний, что называется нескольких сэндвичей на подносе не хватает, - вздохнул Сортирный Рулон. Меня никогда не интересовало, как всем этим управляют до тех пор, пока я не узнал, что Индустриальная Лига внесла меня в черный список.
      - Не надо себя зарывать, - сказал Майк своему другу. - Я читал в газетах о том, как сгорела штаб-квартиру Индустриальной Лиги. Это первоклассная работа. Ты тогда действительно рисковал своей жизнью.
      - Но я не убил никого из этих подлецов, - процедил Бэйтс.
      - В следующий раз! - заметил Армилус.
      - Вот это мысль! - цыркнул Сортирный Рулон.
      - Пусть они заплатят за то, что с тобой сделали! - в голосе Майка был фанатизм. - А сейчас давай начнем марш. Ты пойдешь со мной в голове колонны?
      - Да!
      Марш был официально заявлен. Полицейские из Тауэр Хэмлетс и Хэкней не слышали о Союзе Нигилистов и, кроме того, решили, что тема марша до смешного архаична. Они думали, что марш привлечет горстку идиотов, и поэтому отрядили всего десять полицейских для охраны мероприятия. Полицейские страшно просчитались. Когда ряды марширующих выползли из парка Бетнал-Грин на Кембридж-Хит-Роуд, их ряды пополнились теми, кто опоздал к началу, и только еще выходил из метро.
      - Что мы хотим? - скандировала часть колонны.
      - Старую цену! - отвечали все.
      - И когда? - требовательно вопрошали скандирующие.
      - Сейчас! - звучало в ответ.
      - Десять пенсов за банку бобов! - вопили все хором. - Десять пенсов за банку чищенных, сочных томатов! И лук по пенсу за фунт!
      Во главе колонны шла горстка хорошо одетых активистов. Они несли знамя, на котором была изображены гильотина и надпись Союз Нигилистов. За ними растянулась ободранная колонна люмпенов - разрозненная масса, состоящая из низших слоев пролетариата и опустившихся элементов буржуазного класса: нищих, почтовых работников, уволенных солдат, графических дизайнеров-фрилансеров, рецидивистов, непризнанных рок-музыкантов, карманников, поэтов, владельцев борделей, художников-любителей, работников общественных туалетов, попрошаек, безработной молодежи и даже одного непонятно откуда взявшегося старьевщика.
      Привлеченные шумом и требованиями снижения цен, к демонстрантам присоединились легионы покупателей. Группа пенсионеров встала в конце колоны, чем приблизила ее численность к четырехзначной отметке. Вместо того чтобы вызывать в уме май '68-го или даже 1848-й год, демонстранты, скорее, напоминали толпу во время банковских праздников, когда люди расслабляются в каком-нибудь грязном городке на южном побережье.
      - Верните шиллинги и соверены! - орали пенсионеры. - Долой десятичную валюту!
      - Верните высшую меру наказания, давайте отрубим голову всем членам парламента! - отвечали активисты, возглавляющие марш.
      Довольно быстро все вернулись к изначальному лозунгу: "Что мы хотим? Старую цену! Когда? Сейчас! Десять пенсов за банку бобов! Десять пенсов за банку чищенных, сочных томатов! И лук по пенсу за фунт!"
      Неоднократно было замечено, что в ходе революции обращение к прошлому может явиться катализатором новой борьбы. Ссылки на исторические прецеденты не призывают нас просто пародировать прошлое, они возвеличивают в нашем воображении текущие задачи. Демонстранты за Старую Цену не бежали от настоящего, они решали современную проблему, одновременно воскрешая революционный дух прошлого. Это и были те силы, которые Союз Нигилистов привел в действие. Изначальная идея сводилась к тому, чтобы дойти до Хэкней Даунс и провести там митинг, но вместо этого развязка оказалась куда более радикальной.
      Проходя мимо городской ратуши в Хэкней, некоторое количество демонстрантов откололось, чтобы атаковать этот символ муниципального подавления. Массы взяли инициативу на себя и дабы не отставать от своих собственных последователей, лидерам не оставалось ничего другого, как атаковать полицейский эскорт. БАМ! Кулаки и ботинки нигилистов били полицейские тела. ТРАХ! Несколько говнюков, пошатываясь, попятились назад, выплевывая струйки крови и иногда кусочек выбитого зуба. БАБАХ! Полицейских забили до потери сознания. В то время, когда его товарищей втаптывали в землю, постовой Филипп Диксон, встав на колени, стал просить пощады.
      - Ребята, будьте умницами, не бейте меня, - ныл Диксон. - Я сделаю все, что вы хотите, можете меня иметь в зад или в рот. Я у всех хуй отсосу!
      - Ладно, клоун, - сказал Майк Армилус и оголил свой амурный мускул. Подавись-ка вот этим!
      - Слушаюсь, босс, - захныкал Филипп.
      - Подожди секунду, хуесос, - сказал Майк, когда Диксон сомкнул губы вокруг его члена, - ты уверен, что все, чем мы сейчас здесь будем заниматься, идеологически правильно?
      - Что ты имеешь в виду? - удивленно переспросил Диксон.
      - Ты на сто процентов уверен в том, что ты согласился сделать мне минет без принуждения? - допрашивал Армилус. - Ты уверен, что ты в своем уме, что на тебя не оказывается никакого давления, что ты решил добровольно заняться со мной оральным сексом?
      - Конечно, во всем есть элемент давления, - с возмущением ответил постовой, - если я не отсосу, то меня здесь в отбивную котлету превратят!
      - Тогда, - откровенно признал Майк, - я не могу себе этого позволить. Я считаю приемлемой любую форму сексуальной активности между обоюдно согласными партнерами, но меня оскорбляет, когда кого-то принуждают делать то, чего он делать не хочет.
      Майк вынул молоток из-под своей куртки и нанес им удар по голове легавого. Полицейский сдулся, как проткнутые иголкой легкие, а потом его обработали сапогами - ПО СЕРЬЕЗКЕ!
      Сортирный Рулон Бэйтс не мог поверить в то, что происходило вокруг. Сначала избили полицейских, а сейчас разбивают сотни магазинных витрин. Демонстрация Старая Цена превратилась в погром: повсюду боевики набирали себе потребительские товары и поджигали мусорные урны!
      - Дай я у тебя отсосу, - умолял Майка подбежавший к нему студент последнего курса художественной школы.
      - Давай скорее, - скомандовал его Майк. - Засунь его к себе поглубже в горло, пока он не встал.
      Студент художественной школы сделал так, как ему велели. Он тянул Майка за яйца и думал о том, не поперхнется ли он, когда генетический насос начнет разбухать внутри него. Стоя на коленях и отсасывая во время бунта, мальчик чувствовал себя великаном. И своим внутренним взором представлял себе, как работает над серией картин о лучших днях Восстания в Хэкней.
      Сортирный Рулон Бэйтс забрел в журнальный киоск и угостился бутылкой лимонада на глюкозе. Банда подростков выстроилась в цепь и, набивая конфеты в огромные сумки, передавала их толпе детей, собравшихся на тротуаре снаружи.
      - Мне конец, мне конец, - беспомощно бормотал стоящий рядом хозяин заведения.
      - Если исходить из цены, которую ты берешь за батончик "Марс", то тебя следовало бы пристрелить, - лаконично ответил один из юнцов. - Поэтому заткнись, иначе мы тебя прикончим!
      Студент художественной школы увеличил обороты и был вознагражден струей влажной генетики, так как сперма Майка Армилуса обильно излилась ему в рот. Парень все проглотил. Майк вынул изо рта мальчика свой хуй, который был все еще твердым.
      - О, вот это здорово! - выдохнул студент. - Я хочу еще! Я хочу еще! Ты можешь нассать мне в рот? Я хочу напиться твоим пи-пи!
      Армилус согласился. Он опять засунул свой хуй парню в рот, и уже через несколько секунд моча заструилась из отверстия. Студент пил золотую влагу большими глотками, но не поспевал за скоростью, с которой поток мочи вырывался из хуя Майка. Моча пенилась на губах студента и стекала по подбородку. Майк вынул член из пасти юнца: ведь он был уважающий себя нигилист и не хотел никаких желтых пятен на своих "стрелках". Затем Армилус направил свою струю на лицо хуесоса, и парень умудрился поймать ртом большую часть золотого дождя.
      Горело несколько машин, дым клубами валил из разграбленных магазинов, а погромщики двигались к новым целям. Это был хороший день для грабежа, поджога и других форм бессмысленного разрушения. Цель демонстрации совершенно забылась в прекрасной оргии насилия! Требование уменьшить цены сослужило свою службу, дав искру, которая зажгла гнев неимущих. И сейчас, когда он вырвался на свободу, погромщики хотели гораздо большего, чем просто кусок буржуазного пирога, они требовали себе всю блядскую пекарню!
      ШЕСТЬ
      Как только Дэйв Браун услышал о безобразии, он тут же догадался, что в нападении на штаб-квартиру Индустриальной Лиги был повинен Сортирный Рулон Бэйтс. Поняв это, эксперт по безопасности впал в двойственное состояние. Сейчас Браун ясно понимал, почему он узнал молодого человека, когда тот выходил из здания на Бридж Лэйн. Частный детектив изменил досье, подготовленное Индустриальной Лигой на его зятя. Его имя было таким же, как у Бэйтса, и фишка заключалась в том, чтобы невинный юноша защитил Брауна от последствий гнусной деятельности своего родственника, который по причинам, непонятным Дэйву, являлся носителем членской карточки Спартаковской Рабочей Группы.
      Хотя оригинальное досье, которое "подлечил" Браун, было уничтожено в результате поджога, устроенного Сортирным Рулоном, без сомнения существовали ксерокопии, находившиеся в Центральном Архиве и Отделе Исследований в Кройдоне. Опасно трогать Бэйтса до тех пор, пока эти записи не будут уничтожены. Но даже если убрать это инкриминирующее свидетельство, все равно оставалась возможность того, что какой-нибудь любопытный урод свяжет Бэйтса и зятя эксперта по безопасности. Все это оставляло Брауна с весьма ограниченным выбором - или "принять" за преступника кого-то другого, или надавить на сестру, чтобы та выбрала себе какого-нибудь другого супруга
      После всех этих размышлений шпик решил навестить свою сестру в Лютоне. Он объяснит Пауле, что она вышла замуж за потенциального террориста и для своей же собственной безопасности, не говоря уже о его собственном положении в Индустриальной Лиге, она должна с ним немедленно развестись. Паула всегда была благоразумной девушкой, и Дэйв был уверен в том, что как только он изложит ей все факты, та посмотрит на ситуацию его глазами. Однако Брауну следует быть осторожным: возможна слежка. После нападения Индустриальная Лига задействовала еще несколько работающих автономно от него экспертов по безопасности. Дэйв сожалел, что этим посторонним дали свободный доступ к результатам его работы, и, кроме того, он был уверен, что настоящей причиной их приглашения было желание проверить то, чем он занимался в последнее время.
      Браун припарковал машину на Сохо-Сквер. Он перешел через площадь и вошел в "Верджин Мегашоп", спокойно прошел через магазин насквозь и вышел на Тоттенхэм-Корт-Роуд. Если кто-то и следил за его машиной, то он их уже снял с хвоста. Дэйв дошел до станции метро Гудж Стрит. Он постоял на южной платформе, потом в последний момент перебежал через станцию и запрыгнул в поезд, шедший на север. Дверь с лязгом закрылась через секунду после того, как в нее влетел эксперт по безопасности. За ним никто не следил! Тем не менее, для того чтобы быть уверенным, что он точно избежал слежки, Дэйв вынул из мешка кепку и натянул ее до глаз. Кроме этого Браун вывернул наизнанку авиационную куртку и теперь цвет ее был черный, а не белый. Потом вынул из заднего кармана джинсов пакет из "Теско" и вытряс в него содержимое пакета из "Викторианского Вина".
      - Вы что, пытаетесь от кого-то спрятаться? - поинтересовался сидящий рядом с ним человек.
      - Нет! - воскликнул Дэйв. - Почему вы спрашиваете?
      - Я служил полицейским всю мою жизнь, - ответил пенсионер. - За милю чую лиц, которые ведут себя подозрительно.
      - Мне пора, - прошепелявил Браун на подъезде к Уоррен-Стрит. - Моя остановка.
      - Вернись сейчас же, чертов преступник! - кричал ему вслед пенсионер, но Дэйв уже выскочил из дверей вагона.
      Обливаясь потом, эксперт побежал к Линии Виктории и запрыгнул в поезд до Уолтэмстоу. Если пенсионер, который ехал по Северной Линии, пытался за ним следить, то Браун успешно обманул этого подлеца. Чтобы совсем успокоится, Дэйв снял кепку, вывернул куртку и пересыпал содержимое пакета "Теско" в пакет из "Вулворта".
      Браун вышел на "Кингз Кросс" и, не поднимаясь наверх, перешел на станцию "Теймзлинка", купил дешевый билет туда и обратно до Лютона и вышел на платформу. Дэйву не нравился сервис на "Теймзлинке". Все было гораздо лучше в те времена, когда он был ребенком. В те времена поезда из Лондона в Лютон ходили от Вокзала "Сент-Панкрас" - шедевра викторианской архитектуры, создателем которого был архитектор Сэр Джордж Гилберт Скотт. В его визионерской работе ранняя готика сочеталась с привкусом Византии.
      Плохо было то, что часть станции "Кингз Кросс", которая использовалась "Теймзлинком" была, по мнению Брауна, архитектурным выкидышем - это признали ли бы все, за исключением обывателей, но еще хуже было то, что поезда ходили из Гатвика или Брайтона через Бедфорд. Это означало следующее: вместо того чтобы сесть в чистый и пустой поезд, все те, кто ехал из Лондона в Лютон, оказывались в вагонах, забитых туристами, ехавших транзитом между двумя обслуживающими британскую столицу аэропортами.
      Из горького опыта Дэйв знал, что ничего стоящего из окна увидеть нельзя, поэтому он вынул из сумки роман Мартина Эмиса. Вкус у Брауна полностью отсутствовал: независимо от того, с какой бы отраслью искусств он ни сталкивался, он тяготел к чему-то среднему, посредственному и умеренному. Исходя из того, что его любимой командой были "Дайер Стрейтс", не было удивительно, что и для чтения он выбирал только полное говно. Естественно, что Эмис, который был буквальным эквивалентом теплого и крайне безвкусного светлого пива, был провозглашен гением представителями лондонских литературных кругов с давно уже мертвыми мозгами. Прочитав главу, Браун засунул книгу назад в пакет и перенес внимание на номер "Дэйли Мэйл".