Почему-то устыдившись своего изящного костюма в «елочку» и новых полусапожек на высоких каблуках, Джейн вошла в убогий подъезд и, спустившись вниз по лестнице, постучала в видавшую виды дверь в глубине коридора. Поверхность двери покрылась волдырями и растрескалась, так что были видны все слои краски, когда-либо нанесенные на нее. Джейн успела насчитать бордовую, горчично-желтую, ядовито-зеленую и поносно-коричневую, прежде чем дверь со скрипом отворилась и она увидела перед собой Чарли Сетона.
Только на самом деле это был не Чарли Сетон. Это был Том!
– Том! – сдавленно вскрикнула Джейн. – Том! – простонала она, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы передать взрыв восторга, смятения и надежды, прогремевший у нее в груди.
Она с отчаянием глядела ему в глаза, чувствуя себя плохой актрисой в романтической сцене дешевого фильма.
– Какое поразительное совпадение, – наконец, задыхаясь, вымолвила Джейн. Фильм, похоже, назывался «Мимолетные встречи». – Понимаешь, я пришла, чтобы взять у тебя интервью. Здорово, правда? Я из журнала.
– А, – сказал Том. – Ну конечно. Точно.
Пока что у Тома, увы, не возникало желания заключить Джейн в объятия и прошептать, прижимаясь губами к ее шее: «Ну наконец, любимая, я нашел тебя!» Джейн терялась в догадках, какое кино идет сейчас для него. Что-нибудь трудноперевариваемое, скорее всего, мучительно нудная восточно-европейская сага, собравшая всех «Оскаров» в номинации «Лучший зарубежный фильм». И все же, пристально глядя ему в лицо, Джейн испытывала головокружение от непреодолимого желания крикнуть во весь голос: «Ты меня по-прежнему любишь?»
Но вслух она произнесла:
– Что ты здесь делаешь?
– Я вернулся в Лондон, – просто ответил Том. – Нью-Йорк не оправдал моих ожиданий. Слушай, что мы стоим на пороге?
– Чем тебе не понравился Нью-Йорк? – спросила Джейн, проходя следом за Томом в комнату, вблизи показавшуюся еще более убогой, чем с тротуара.
Вся ее обстановка состояла из матраца на полу, письменного стола, колченогого стула и мойки в дальнем углу с полочкой на стене.
– Наверное, лучше всего это назвать «взаимным непониманием», – слабо улыбнулся Том.
Сердце Джейн бешено заколотилось от ужаса. Во всем виновата женщина. Ей следовало догадаться, что тут не обошлось без зловещей руки блондинки с Манхэттена.
– Поссорился с подругой? – набравшись смелости, выпалила она.
– Нет! – рассмеялся Том. – Вовсе нет. Мой агент направил меня в Нью-Йорк писать сценарий к новому фильму. Что-то вроде «Крестного отца». Я был в восторге. Мне казалось, сбылись мои самые смелые мечты.
– И что произошло?
– Ну, приехав в Нью-Йорк, – сказал Том, огорченно взъерошив волосы, – я выяснил, что агент ослышался и на самом деле мне предлагалось написать сценарий для мультфильма про рыбу-мафиози по кличке Крестный тунец. Согласись, Робертом Де Ниро тут и не пахнет.
Он зажег сигарету.
Прыснув, Джейн набралась смелости и продолжила расспросы.
– Но почему ты, вернувшись, сменил имя? И почему, – не сдержавшись, выпалила она, – ты не попытался связаться со мной?
– Имя свое я не менял, – ответил Том. – Чарли Сетон – это имя, под которым я пишу. И уже очень давно. Мой псевдоним.
Так вот почему она не могла найти его книги в магазинах!
– Ну а что касается второго твоего вопроса, – небрежно продолжал Том, – если честно, я не видел смысла приходить в гости в квартиру, где ты живешь со своим приятелем. Разве что попить чаю?
– Но… Я там не живу. То есть я там живу, но он не живет. Больше не живет. Вот.
Лоб Тома пересекла складка. У Джейн мелькнула мысль, понял ли он ее. Вот уже второй намек сгрести ее в объятия остался незамеченным. Похоже, они по-прежнему оставались в разных фильмах.
– А почему ты перебрался сюда? – смущенно спросила Джейн.
При мысли о том, что еще одна мимолетная встреча окончится, у нее пересохло во рту. Мысленно перебирая множество самых разнообразных сценариев страстного воссоединения с Томом, она упустила вот этот.
– Здесь очень хорошо пишется, – сказал Том, наполняя водой старый чайник – Это настоящий утолок старого Сохо. Очень способствует творчеству.
Джейн тотчас же подумала о «пышных моделях» наверху. Интересно, что именно способствует творчеству?
– Хотя, – добавил Том, прочтя ее мысли, – приходится быть очень осторожным, живя под «пышными моделями». Большинство девиц, работающих на панели, обходится без нижнего белья, и со своего места я могу заглядывать им под юбки.
– Вот как? – удрученно произнесла Джейн. – Одна из них просила передать тебе привет. Блондинка в черной клеенке.
– А, Камилла. – Бросив пакетики с чаем в две сколотых кружки, Том налил в них кипятку. – Бедняжка. Ужасная история. Она из зажиточной, порядочной семьи, была многообещающей студенткой в Оксфорде, прокутила все деньги, приехала сюда и стала проституткой. Но дела у нее пошли хорошо. Заведение под ее началом работает как часы.
– Под ее началом? – ахнула пораженная Джейн. – Да ей на вид лет десять!
– На самом деле ей девятнадцать, – поправил Том. – Но несется вперед на всех парах. И очень забавная. От ее рассказов я со смеха давлюсь. Ты не поверишь, кто сюда приходит. Начнем с того, что здесь бывает несколько депутатов парламента.
– Неужели?
– Точно. – Том вытащил пакетики из кружек. – Камилле приходится быть очень осторожной. Далеко не все из них могут похвастаться отменным здоровьем. Если она переусердствует с хлыстами и масками, это может привести к досрочным перевыборам. Когда парламентское большинство тори висело на волоске, Камилла могла бы запросто свалить правительство. По ее словам, она делает со своими клиентами такое… ты не поверишь.
– Например? – искренне заинтересовалась Джейн.
– Ну, кажется, одной из излюбленных штучек Камиллы, – сказал Том, избегая встречи взглядами с ней, в то время как она гадала, насколько можно верить слову «кажется», – она набирает в рот кока-колы перед тем, как заняться французской любовью. Кажется, ощущения от этого потрясающие.
Вслед за этим ошеломляющим откровением наступило молчание. Джейн поняла, что «Мимолетные встречи» окончились.
– Слушай, давай начнем интервью, – предложила она, надеясь вывести разговор из неловкого тупика, в котором тот застрял, и вспоминая о цели своего визита.
Раз уж она сюда пришла, можно попытаться что-нибудь спасти – если не свое достоинство и отношения с Томом, то хотя бы несколько сотен слов для «Шика».
– Понимаешь, у меня совсем мало времени, – добавила Джейн. – Мне нужно успеть на рекламный обед.
Надев роскошные туфли Виктории, Джейн обнаружила, что работа главного редактора иллюстрированного журнала заключалась не только в том, чтобы сидеть у себя в кабинете и вынашивать идеи. Теперь ей также приходилось присутствовать на мерзких мероприятиях, известных в журналистских кругах как «одеколонные обеды» – на них рекламные агентства представляли новые косметические продукты. У Джейн внутри все оборвалось при мысли о том, что ее ждало впереди – знакомство с духами с названием «Оргазм». На ее взгляд, хуже название трудно было придумать. Ну кто в здравом рассудке захочет весь день пахнуть результатом интимной близости? Действительно, кто, подумала Джейн, стараясь не смотреть с тоской на манящий смятый матрац на полу. С кем провел на нем Том эту ночь?
– Можно мне присесть? – спросила Джейн, решившись для разнообразия опуститься на рахитичный стул у письменного стола.
Она чувствовала себя неуместно официальной, стоя на высоких каблуках и в элегантном костюме.
– Я бы… – начал было Том, как только ее аккуратная попка, обтянутая дорогой тканью, коснулась стула, – на него не садился, – закончил он, когда стул рассыпался и Джейн растянулась на полу.
Ее юбка задралась, открыв Тому вид на нижнее белье.
– Извини, – сказал Том, задержав взгляд чуть дольше необходимого на трусиках «Ла белла». – Боюсь, здесь все разваливается. Единственное безопасное место – это стол, но и он шатается. Перефразируя Йитса, можно сказать: «Ступай осторожно, ибо ты ступаешь по моему полу».
С этими словами он уселся на матрац. Джейн подобрала под себя ноги.
– Итак, кое-что о своей карьере ты мне уже рассказал при первой встрече, – решительно начала она, скрывая свое смущение. – Над чем ты работаешь сейчас? Ты написал свой бестселлер?
Закатив глаза, Том покачал головой:
– Нет, к сожалению, так и не написал. – Его заспанные выразительные глаза зажглись озорством. – Однако еще не поздно начать.
Он внимательно смотрел на Джейн. Снова наступило молчание.
Джейн вздохнула, поняв, что, несмотря на все усилия, с интервью у нее ничего не получится. Она впустую теряет время, и свое, и Тома.
– Кажется, мне пора идти, – сказала она, поднимаясь на ноги и убирая в сумочку блокнот, который едва успела раскрыть. – Я опаздываю на этот жуткий, скучный обед, и все по своей собственной вине, потому что слишком долго искала, где ты живешь. Извини.
– Не кори себя напрасно, – небрежно бросил он, затягиваясь новой сигаретой. – На самом деле все в порядке.
Сомневаться в этом не приходилось, подумала Джейн, ковыляя на высоких каблуках по полусгнившим ступенькам. Тому стоило только окликнуть ее. Увы, он этого не сделал. Джейн не находила себе места от разочарования и отчаяния. Том вел себя настолько непонятно, что она была совершенно сбита с толку.
Лишь мысль о том, что у дверей слоняется Камилла, не позволила Джейн разреветься. Собрав все силы, она поднялась наверх и вышла на улицу.
24
К счастью, обед дал Джейн возможность утопить свои печали в море шампанского. Она жадно ловила каждое слово дегустатора «Оргазма», расхваливающего тончайшие оттенки аромата своего нового шедевра. Этот Чуткий Нос казался единственной незыблемой точкой в бурлящем мире, подпитываемом изобилием шампанского. Польщенный пристальным вниманием со стороны Джейн, Нос был просто очарователен.
Черт бы побрал Тома. Зачем нужен мужчина, если у тебя есть карьера? Всю дорогу до редакции, пока Джейн тряслась на заднем сиденье такси, эти две мысли поочередно сменяли друг друга в ее затуманенной алкоголем голове. Когда она, покачиваясь, добрела до своего стола, оказалось, в редакции нет никого, кроме Лэрри.
– А где все? – заплетающимся языком спросила Джейн.
В конце концов, времени уже было без десяти четыре. Даже «шикарный» по продолжительности обеденный перерыв должен был бы завершиться.
– Тиш ушла по магазинам, – сказал Лэрри. – А Тэш и Тош встречаются со своими психами.
– С психами? – недоуменно пробормотала Джейн. – С какими психами?
– Психи – это психологи девяностых, – пояснил Лэрри. – Сейчас к ним ходят все, кто хоть что-нибудь собой представляет.
– Да?
– Разумеется, – жизнерадостно заявил Лэрри. – Я бы без них ничего не достиг. Во-первых, очень занятно слушать о своем будущем. Потом, психи помогают расслабиться. Они говорят и думают за тебя, и не приходится нудно рассказывать о своем детстве, как это было в восьмидесятых. Это было так мучительно – вспоминать, кто выпорол тебя за то, что ты баловался с охотничьим ружьем, дядя Джаспер или дядя Генри.
Появилась Тиш с охапкой сумок и свертков – столько, пожалуй, не выносила из похода по магазинам на Бонд-стрит даже Шампань.
– Определенно, дядя Джаспер, – усмехнулась она.
– Понятно, – сказала Джейн.
Ей до сих пор было непонятно, почему девушек из редакции «Шика» так беспокоит то, что припасла для них судьба. Если кто-нибудь и мог предсказать будущее с точностью до пяти фунтов размера банковского счета своих будущих мужей, это были Тэш, Тош и Тиш. С самого рождения их жизнь была строго запрограммирована: от привилегированной женской частной школы и до замужества с подающим надежды выпускником престижного университета. Напротив, самой Джейн совсем не помешало бы время от времени получать предупреждения и предостережения насчет своего будущего.
– Все началось с Летиции из отдела искусств, – сказала Тиш. – Ее псих предсказал, что она выйдет замуж за высокого темноволосого незнакомца, чье имя начинается на букву Д. И он попал в самую точку, если не считать того, что муж Летиции блондин и зовут его Каспер. Потрясающе, ты не находишь?
– Поразительно, – усмехнулась Джейн, надеясь, что Тиш не заметит ее язвительного тона.
Тиш принадлежала к тем людям, кто, говоря словами Джулиана Барнса, считает, что ирония – это страна, где живут иранцы.
Уставившись на свой стол, Джейн принялась сосредоточенно перекладывать бумаги из одной стопки в другую, пытаясь не дать своим постепенно трезвеющим мыслям зациклиться на Томе. Нет больше никакого смысла вспоминать о нем. Он достаточно ясно дал понять, что думает о ней.
Зазвонил телефон. Джейн сняла трубку.
– Алло?
– Привет, – произнес голос, одновременно знакомый и незнакомый. – Как прошел обед?
У Джейн перехватило дыхание. Ей пришлось собрать все силы, чтобы не дать рукам трястись, сердцу – остановиться, желудку – провалиться вниз, а ногам – выбивать дробь по полу.
– Том! – ахнула она. – Я хотела сказать, Чарли.
– Нет, лучше Том, – произнес голос. – И все же как прошел обед?
– О, просто отвратительно, – запинаясь, вымолвила Джейн.
Ее начинало мучить похмелье. Во рту у нее пересохло, голова раскалывалась.
– По-моему, мы не слишком продвинулись с интервью, – весело продолжал Том.
– Да, – согласилась Джейн. – Не продвинулись.
– Вероятно, тебе бы хотелось продолжить, – небрежным тоном предложил Том.
– Да-а.
– Итак, если ты хочешь снова встретиться со мной, – четко произнес Том, – я предлагаю завтрашний вечер. Сегодня мне нужно закончить один рассказ.
Не может быть. Неужели ей не померещилось и Том действительно пригласил ее на ужин?
– С огромной радостью, – страстно выдохнула она. – Ну, я ничего не имею против, – сдержанно добавила она, опасаясь напугать Тома.
– Надеюсь, ты любишь спагетти, – сказал он. – Если любишь, я знаю одно замечательное маленькое заведение под названием «Сан-Лоренцо».
У Джейн глаза вылезли из орбит. «Сан-Лоренцо»! Шикарный ресторан в пятизвездочной «Бельгравии», мимо которого не могла пройти ни одна заглянувшая в Лондон знаменитость. Она никак не предполагала, что Том может себе это позволить. Похоже, дела у него идут гораздо лучше, чем она думала.
Джейн должна была заподозрить что-то неладное сразу же, как только Том предложил встретиться в метро на станции «Лестер-сквер», а не «Найтсбридж». Но заведение действительно называлось «Сан-Лоренцо», хотя это оказалось совсем не то, о чем она подумала. Этот «Сан-Лоренцо» представлял собой крохотный старомодный итальянский ресторанчик, примостившийся на Ковент-гарден. Обедавшие – или ужинавшие – там дамы весьма напоминали ночных бабочек В меню не было ничего, даже отдаленно напоминающего трюфелевое масло, а обслуживающий персонал состоял из двух пожилых официанток-итальянок с лошадиными физиономиями, шаркающих по залу в шлепанцах, с перекинутыми через плечо полотенцами. Бутылки «Кьянти» в плетеных корзинах, судя по всему, просто пылились на полках с древнейших времен, а вовсе не являлись не слишком удачной попыткой создать ретро-обстановку. Здесь так пахло Средиземным морем, что, казалось, немногочисленные посетители вот-вот встанут и начнут плясать джигу.
Джейн, одевшаяся для «Сан-Лоренцо» в «Бельгравии», чувствовала себя не в своей тарелке в новом костюме. Она ругала себя последними словами за непозволительную расточительность: в обед она истратила на прическу свое недельное жалованье. Том же был в своей неизменной униформе, состоящей из потертой кожаной куртки, ношеных джинсов и очередной футболки из коллекции, купленной на распродаже по бросовым ценам. Та, которая была на нем сегодня, пестрела датами британского турне 1981 года рок-группы «Уайт-снейк».
– А-а-а, ми-истер Том! – хором протянули официантки.
Их свирепые физиономии расплылись в обаятельных улыбках. Том провел Джейн в дальний угол. Пол в зале был выложен нежно-розовой плиткой, удачно сочетавшейся со смугло-загорелыми стенами.
– Сюда, пожа-алуйста, – засуетилась одна из официанток, отодвигая застеленный клеенкой столик и пропуская Джейн.
Вторая тем временем принесла графин с красным вином, таким темным, что оно казалось почти черным.
– Чудесно, – улыбнулся Том, довольно потирая руки.
К этому времени суровые официантки растаяли окончательно, буквально превратившись в лужицы на полу. Протягивая Тому меню, они не отрывали от него восхищенных взглядов.
– Сегодня у нас замечательная пицца, ми-истер Том, – сказала одна. – Она напомнит вам детство. Такую вам готовила мамочка.
Том улыбнулся.
– Бьянка, вы забываете, что я родом не итальянец.
– А, ми-истер Том, но у вас итальянская душа, – хихикнула пожилая женщина. – Романти-ическая. Артис-ти-ическая.
Подчеркивая свои слова, она с чувством махнула рукой.
– И я не хочу будить детские воспоминания, – грустно усмехнулся Том. – Для меня нет ничего отвратительнее. Я бы лучше окунулся в непристойные отроческие воспоминания.
Он метнул насмешливый взгляд на Джейн, и та густо покраснела.
– В таком случае, – радостно воскликнула Бьянка, – вы должны попробовать наше фирменное блюдо. Polio alla principessa! Цыпленок для принцессы. Ессо! Вот для нее! – просияв, указала она на Джейн.
– В таком случае две порции, – согласился Том. – Надеюсь, ты не имеешь ничего против того, что я сделал заказ за тебя? – повернулся он к Джейн после того, как Бьянка удалилась. – Обещаю, тебе очень понравится.
Джейн абсолютно ничего не имела против. Слушая, как Том делает заказ в этом уютном, скромном зале, она думала, насколько это не похоже на то, как Марк, хвастаясь знанием японского, пищал, общаясь с официантом в «Ниндзя». И еда оказалась совершенно другой. Вместо рыбы, настолько сырой, что, казалось, она еще дышит, подали цыплят, зажаренных до хрустящей золотой корочки.
– Насладимся угощениями жаркого Юга? – предложил Том, наполняя бокалы рубиновым напитком.
Его глаза блеснули в пламени свечей.
Слушая Тома, Джейн поймала себя на мысли, что он действительно должен быть хорошим писателем. Его повествование о жизни в Сохо сверкало красками Диккенса. При этом Том прекрасно умел слушать. Джейн почувствовала это, когда он начал деликатно расспрашивать ее о недавних катастрофах на романтическом фронте. Сперва она говорила неохотно, запинаясь, потом постепенно разговорилась, а в конце признания вырывались у нее бурным потоком. Джейн рассказала почти все о Нике и упомянула вскользь о Марке. Том слушал внимательно, время от времени сочувственно закатывая глаза. Сам он почти ничего не говорил о своей личной жизни, а Джейн никак не могла отважиться на расспросы.
– Кофе? – спросил Том, когда влюбленные в него официантки убрали со стола.
– Нет, спасибо, – сказала Джейн. – Знаешь, мне, наверное, пора идти, – с неохотой добавила она, раскрывая сумочку.
Том достал из кармана горсть смятых банкнот:
– Я угощаю.
– Было очень приятно опять встретиться с тобой, – сказала она.
«Пожалуйста, пригласи меня снова к себе чего-нибудь выпить», – с мольбой взывал к Тому ее взгляд.
– Не хочешь зайти ко мне чего-нибудь выпить? – внял он ее немой просьбе. – Это совсем рядом, за углом, а потом оттуда можно будет вызвать такси для тебя.
– Хорошо, – согласилась Джейн, старательно избегая смотреть на выстроившуюся вдоль улицы вереницу свободных такси.
Встав из-за стола, она ощутила слабость в ногах.
Сохо казался городом огней. Шел дождь, и яркие неоновые вывески ресторанов и баров отражались в мокром асфальте. Молчаливые фигуры в капюшонах, похожие на монахов, спешили куда-то по своим делам. Гудя клаксонами, такси пробирались по запруженным машинами улицам. Том нежно, так, что Джейн едва это почувствовала, взял ее за руку. Они завернули на Олд-Комптон-стрит. По всему телу Джейн разлилось головокружительное тепло. Ей хотелось, чтобы эти мгновения длились вечно.
Однако не у всех было такое же настроение. Проходя мимо темного подъезда закрытого ресторана, Джейн поймала на себе полный отчаяния жалобный взгляд худой, оборванной девчушки.
– Подожди, – пробормотал Том, останавливаясь.
Сунув руку в карман, он достал горсть монет и осторожно положил их в протянутую детскую ладошку, торчащую из белого гипса.
Когда они подошли к дому Тома, Джейн увидела, что Камилла на своем посту. Черная клеенчатая курточка сияла в свете фонарей, с уголка влажных ярко-красных губ свисала сигарета. Поймав на себе ее пристальный взгляд, Джейн почувствовала себя неловко.
– Сегодня ты выглядишь великолепно, – весело бросил Камилле Том. – Как дела?
Джейн отметила, что в его голосе было столько же вежливости и уважения, как если бы он разговаривал с врачом или адвокатом.
– Лучше некуда, – насмешливо произнесла своим профессионально поставленным голосом Камилла. – Похоже, в последнее время у добропорядочных жен из Уокинга, как только приходит пора ложиться в постель, начинается головная боль. Не говоря о добропорядочных женах из Вестминстера, – заговорщически добавила она, многозначительно посмотрев на освещенное красной лампой окно наверху.
Зайдя в квартиру Тома, Джейн изумленно огляделась вокруг.
– Том! Ты навел порядок!
Бумаги по-прежнему лежали везде, но теперь они были скорее уложены в стопки, а не разбросаны как попало. Одеяло, хотя и неисправимо мятое, застилало матрац, а подушки казались подозрительно взбитыми. Неужели Том был уверен, что она придет к нему в гости? О, какое это имеет значение! Сейчас уже поздновато строить из себя недотрогу.
Благоразумно отказавшись от стула, Джейн опустилась на краешек матраца, а Том тем временем зажег свечи и плеснул в стаканы виски. В воздухе закружились негромкие, спокойные переливы музыки.
– Что это? – спросила Джейн, смотря на мерцающее пламя свечи через свой стакан и любуясь тем, как янтарная жидкость превращается в жидкое золото.
– Пятая симфония Воэна Уильямса, – сказал Том, закуривая и откидываясь на подушки. – Прелюдия.
Чарующие, настойчивые, жалобные звуки нарастали.
Джейн закрыла глаза.
– Как здорово, – сказала она, сознавая всю убогость своего замечания.
В конце концов, то же самое она сказала меньше двух часов назад по поводу цыпленка в «Сан-Лоренцо».
– Боюсь, я совершенно не разбираюсь в музыке, – оправдываясь, добавила Джейн.
– Ну, на самом деле достаточно только знать, нравится она или нет, – просто ответил Том. – Эта музыка мне нравится, потому что она спокойная и помогает мне расслабиться. Пятая симфония Уильямса – одно из тех произведений, где в нотах выражена вся тоска, которую не выскажешь никакими словами.
Он произнес это без намека на театральность, словно просто констатируя факт. Джейн захотелось узнать, по кому или по чему он тоскует. Том молча курил, уставившись в никуда, и не собирался раскрывать ей свои тайны.
Джейн поднялась с матраца, чтобы размять затекшие мышцы и разрядить напряжение. В кои-то веки ее коленные суставы не затрещали пистолетными выстрелами. Пройдя через комнату, она остановилась перед книгами, сложенными высокими стопками вдоль стены. Настала ее очередь ознакомиться с библиотекой Тома.
Вдруг она почувствовала, как Том приподнял на затылке ее волосы и его теплые губы нежно прикоснулись к ее шее. У нее по спине пробежала дрожь. Закрыв глаза, Джейн окунулась в блаженное забвение, позволяя Тому ласково покусывать ее ухо.
– Вчера я не знал, что тебе говорить, – прошептал Том. – Понимаешь, все это время я пытался убедить себя, что ты живешь со своим приятелем и мне надеяться не на что.
Проклятие! Джейн стиснула кулаки. Какой же слепой дурой она была, когда переезжала жить к Нику! С тех пор вся ее жизнь пошла наперекосяк.
– И вот вдруг ты появилась здесь, и я решил, что ты каким-то образом отыскала меня и пришла сказать, что у тебя с ним все кончено, – торопливо продолжал Том. – Но ты заявила, что хочешь взять у меня интервью для журнала, и я, разумеется, опешил. Потом ты все же сказала, что у вас с твоим приятелем все кончено, но к тому времени я уже не знал, что думать. Надеюсь, ты меня понимаешь. – Том помолчал. – Вообще-то я и сейчас этого не знаю.
Джейн улыбнулась, не произнося ни слова. Том нежно прикоснулся губами к ее щеке. Она стояла совершенно неподвижно, боясь, что, если шевельнется, он остановится. Осторожно повернув Джейн к себе лицом, Том раздвинул ртом ее дрожащие губы. Джейн, растаяв в его объятиях, успела подумать, что от Тома пахнет мылом, а поцелуй у него соленый. У нее обмякли колени. Ласково прижав ее к себе, Том просунул теплую руку под блузку и нащупал наливающийся сосок.
– С той самой ночи я постоянно хотел тебя, – выдохнул он. – Я просто не мог выбросить тебя из головы. Я был уверен, что ты давным-давно меня забыла, что считаешь случившееся приключением на одну ночь. Каковым, в общем-то, все и было. Но только в действительности все оказалось не так.
– Не так, – прошептала Джейн, перебирая пальцами его жесткие волосы.
– Но утром ты будешь относиться ко мне с уважением? – спросил Том, скользнув пытливой рукой ей в трусики.
– Очень надеюсь, что не буду.
25
За всю ночь Джейн не сомкнула глаз. Тогда она ничего не имела против; больше того, было бы преступлением тратить время на такое бесполезное занятие, как сон. Но сейчас ей приходилось за это расплачиваться. Сосредоточиться на корректуре страниц раздела моды следующего номера было выше ее сил. О чем там говорит Тиара?
– Что ты имела в виду под «тазовой костью вепря»? – переспросила Джейн, чувствуя надвигающуюся мигрень.
Совещание продолжалось уже больше часа, и конца не было видно.
– Ну как же, тазовые кости вепря. Алессандро использует их при конструировании своих шляпок. Он… э… своеобразный Дамьен Херст в мире женской моды, – объяснила Тиара, предлагая темные нечеткие снимки, сделанные «Поляроидом», на которых было изображено одно бледное, хрупкое, костлявое создание, взгромоздившее себе на голову другое такое же.
– Этого нам не надо, – вздохнула Джейн. – Если так будет и дальше, люди начнут водружать себе на головы живых поросят.
Тиара надула губы. Джейн решила, что с ее чувством юмора произошло то же, что и со слоем жирка и чертами лица, дарованными ей природой. Оно было бесследно стерто. Вероятно, это являлось побочным действием «красототрона».
– Разумеется, мы планируем напечатать развернутый материал об основных тенденциях современной моды, – добавила Тиара.
Ну конечно. Хотя бы для того, чтобы оправдать постоянные отлучки Виктории на показы моделей. Только вчера она вернулась с «Парижской недели мод». Заявив, что так бесполезно время она еще никогда не проводила, Виктория тотчас же села в «Конкорд» и улетела на очередную выставку в Нью-Йорк.
Достав еще пачку фотографий, Тиара разложила их на столе перед Джейн.
– Вот последняя партия. Сногсшибательно, правда? На одном снимке тощая, как скелет, манекенщица с обнаженной грудью в чем-то, напоминающем противогаз, и в разорванной на ленты пышной юбке ковыляла по подиуму в изящной туфельке на одной ноге и дутом зимнем сапоге на другой. На другой модели было нечто очень похожее на зеленый медицинский халат. Тиара права. Сногсшибательно, лучшего слова не подобрать.
– Высокая мода не перестает меня поражать, – обескураженно пробормотала Джейн. – Я хочу сказать, что после показов покупатели выкладывают по пятьдесят тысяч фунтов за вещь, которую наденут всего один раз.
– Почему? – с негодованием спросила Тиара. – Кто-то надевает и дважды.
Когда совещание закончилось, Джейн направилась в художественный отдел, чувствуя себя абсолютно опустошенной.
– Где Тэш? – спросила она.
– На свадьбе, – ответила Тиш таким тоном, словно это было самое естественное времяпрепровождение во вторник утром.
С другой стороны, подумала Джейн, для сотрудников «Шика» это, наверное, действительно так. Никто из них не ходит на такие заурядные мероприятия, как свадьба в субботу. Джейн посмотрела на часы. Половина первого. Еще семь долгих, мучительных, бесконечных часов до того, как она встретится с Томом и они пойдут в «Барбикэн» на концерт, с которого начнется ее музыкальное образование.
Отрываясь сегодня утром от его теплого тела, Джейн чувствовала себя так, словно оставляет в полуподвальной комнате в Сохо частицу самой себя. Переполненная счастьем, она и не думала заснуть и пролежала всю ночь с открытыми глазами, глядя сквозь неплотно задвинутые шторы на темно-синее небо.
И вот сейчас у нее голова кружилась от усталости. Закрыв глаза, Джейн погрузилась в воспоминания, где можно было видеть Тома, чувствовать его прикосновение, ощущать исходящий от него запах. Интересно, как влюбленным удается сосредоточиться на работе? Вообще как они могут думать о чем-то, кроме своей любви?
Сделав над собой усилие, Джейн заставила себя раскрыть журналы, посвященные кино. Нерешенный вопрос об обложке следующего номера тревожил ее все больше. В большинстве журналов рубрики «Посмотреть обязательно» кричали об американской актрисе Джордан Мэдисон. Везде неизменно упоминалось о ее замкнутости, нежелании общаться с прессой. При этом молодая красавица, восходящая звезда, снялась в нескольких удачных фильмах, из которых последний, «Корм для рыбок», получил восторженный прием как критиков, так и зрителей.
– О да, Джордан Мэдисон, – заметила Тош, проходя мимо стола Джейн к факсу. Она скосила густо наштукатуренный глаз на снимок во всю страницу, на котором была изображена хрупкая девушка с ногами породистого жеребца и длинными, прямыми черными волосами. – О ней ты даже не мечтай. Она никогда не дает интервью.
Джейн немедленно схватила телефон и начала названивать и слать факсы лос-анджелесскому агенту Джордан, нью-йоркскому агенту Джордан и нью-йоркскому агенту лос-анджелесского агента. Тош бросила ей вызов, и она его приняла.
