У всех были изящные, загорелые носики, скулы выше Анд, блестящие волосы и дерзкая маленькая грудь. Все были почти без косметики, а ногти были выкрашены таким темным лаком, что казались защемленными дверью. Вот и говорите после этого о недопустимости клонирования людей, подумала Джейн. Ученым, считающим овечку Долли прорывом в науке, следовало бы сначала заглянуть сюда, где подобные эксперименты, судя по всему, проводятся уже много лет.
      Поднимаясь в кабине лифта, Джейн размышляла, что где-то в здании, предположительно в кабинете управляющего директора, должна находиться машина корректировки внешнего вида. Скорее всего, она называется «красототроном» и представляет собой высокий цилиндр серебристого цвета с раздвигающимися дверями. Именно сюда специалист по кадрам приглашает новоприбывшую сотрудницу. Та заходит в машину – с помятым лицом, всклокоченными волосами, желтыми зубами, кроваво-красными глазами и отсутствующей талией, – проводит внутри десять минут (возможно, в экстремальном случае чуть дольше – точное время определяет специалист по кадрам) и выходит наружу, загоревшая, светловолосая, причесанная, с изящным носиком, дерзкой грудью и высокими скулами. Одетая в легкую белую блузку и обтягивающие черные брюки, с ногтями, защемленными дверью. Джейн почувствовала вскипающий в груди восторг. А ее сегодня пригласят в «красототрон»?
      Кабина лифта наконец остановилась на нужном этаже, и Джейн, шагнув в коридор, ощутила тот же самый восхитительный аромат, исходящий, казалось, от всех вокруг. Она вошла в помещение редакции. Как и в редакции «Блеска», примерно треть площади занимала большая стеклянная коробка, обозначающая владения главного редактора. Джейн сразу же бросились в глаза увеличенные фотографии Виктории Кавендиш, еще более многочисленные, чем фотографии Джоша. Виктория вместе с принцессой Дианой, Виктория вместе с Чери Блэр, Виктория вместе с Карлом Лагерфельдом, с Джоном Галлиано и Донателлой Версаче.
      Джейн стало интересно, когда же появится сама Виктория. Или хотя бы кто-нибудь. В редакции не было ни души. Джейн погрузилась в привычную работу просмотра свежей прессы, как всегда уделившей прямо-таки радиоактивное внимание Шампань и ее призеру национальной лотереи.
      Сегодня на снимках была Шампань и Уэйн Маклтуэйн, самый богатый двадцатичетырехлетний парень Великобритании, едва заметный из-за бесчисленных коробок и пакетов с покупками. «Как тут не вспомнить выражение «dame sans merci» », – подумала Джейн, разглядев на коробках этикетки «Шанель» и «Ла-Перла». Едва ли все эти дорогие вещи предназначались для Уэйна. Джейн с облегчением подумала, что Шампань осталась в прошлом. Мысль о том, что ей больше никогда не придется слушать этот надменный резкий голос, наполнила ее блаженством.
      – Привет!
      В кабинет вошла бойкая девушка с огромными глазами и длинными светлыми волосами, в короткой юбке.
      – Я Тиш, секретарша Виктории. А ты, наверное, Джейн?
      Джейн кивнула, внезапно смутившись. В редакции один за другим появлялись сотрудники.
      – Наверное, надо познакомить тебя с остальными, да? – предложила Тиш.
      Как раз в этот момент в помещение семенящей походкой вошел очень худой мужчина с впалой грудью и в белоснежных брюках. Было совершенно непостижимо, как он при таком щуплом телосложении способен удерживать на носу большие солнцезащитные очки, не говоря о двух больших сумках из магазина беспошлинной торговли. Его морщинистые руки были унизаны многочисленными перстнями.
      – Этого мне хватит до самого обеда, – заметил мужчина, театральным жестом опуская сумки на свой стол.
      – Это Лэрри, редактор отдела путешествий, – сказала Тиш. – Он только что вернулся из отпуска, – добавила она, хотя последнее замечание было лишним.
      – А это кто? – спросила Джейн, увидев входящую в кабинет эффектную женщину в летах с яркой помадой на губах, с коротко остриженными седыми волосами, в обтягивающих кожаных брюках кремового цвета.
      – Это Уна, наш художественный редактор, – подсказала Тиш. – Они с Лэрри потрясающая пара. Только посмотри!
      – Ну как ты, дорогая? – окликнул Уну Лэрри. – Надеюсь, все хорошо.
      – На самом деле все ужасно, – ответила Уна, смотрясь в зеркальце от Шанель. – Мой муж потребовал сегодня ночью секса! Ты можешь себе представить?
      Лэрри передернуло.
      – Дорогая, секс с твоим мужем – это невозможно!
      – Вот именно, – согласилась Уна. – Он такой зануда. – Она захлопнула пудреницу. – Однако, все обошлось без видимых повреждений. Ладно, дорогой, лучше скажи, как Багамы? За гранью блаженства?
      – О, за гранью, за гранью, – восторженно произнес Лэрри. – Вот только со мной чуть было не произошел очень неприятный случай. Я надевал плавки и вдруг обнаружил, что ко мне между ног заполз скорпион. Ты можешь себе представить?
      – Знаешь, дорогой, если честно, на твоем месте я бы считала, что мне очень повезло, – вздохнула Уна. – Мне между ног уже много лет ничто не заползало. Если не считать моего жалкого, ни на что не годного супруга, конечно. А сейчас, дорогой, мне необходимо переговорить с Джеффри Арчером, urgimento. Есть какие-нибудь мысли, где его можно найти?
      – О, полагаю, достаточно высунуться из окна и крикнуть, – предложил Лэрри.
      От этой захватывающей пикировки Джейн оторвало появление четырех девушек, сразу же погрузившихся в изучение гороскопов.
      – Только представьте! – воскликнула девушка с каштановыми волосами, занявшая место в центре. – Я просто не могу поверить, что тут написано про мой знак. Это же… это же жуть какая-то! Тут написано, что мне предстоит мучиться над неразрешимой дилеммой. Прямо в точку! В пятницу меня пригласили на костюмированный бал, и я до сих пор не могу решить, кем мне стать – Шарон Стоун или Грейс Келли. – Закатив глаза, она покачала головой, пораженная проницательностью астролога. – Невероятно! Я никак не могу остановиться на том, какой фильм предпочесть – «Основной инстинкт» или «Окно во двор».
      Джейн украдкой посмотрела на говорившую. Действительно, сделать выбор было очень трудно. Между стройными блондинками-актрисами и этой весьма пышной брюнеткой не было никакого внешнего сходства. Но Джейн не стала спешить высказывать свои мысли вслух. «Шик» еще больше, чем «Блеск», славился тем, что среди его сотрудников было много людей со связями. Вполне вероятно, эта брюнетка по меньшей мере дочь какого-нибудь герцога. Единственным утешением было то, что ее, очевидно, тоже не пропустили через «красототрон».
      – Это Тэш, – прошептала Тиш. – Она заведует отделом светских приемов.
      – А мне каково? – воскликнула тощая блондинка. – Сегодня вечером я приглашена в клуб «Уоггл-Бан» играть в кегельбан, а также на коктейль в мотель «Рочестер».
      – Это Тош, – шепнула Джейн Тиш. – Она пишет о свадьбах.
      – И ты не можешь выбрать между кегельбаном в «Уоггл-Бан» и коктейлем в мотеле? – усмехнулась Тэш.
      – Вот именно, – нахмурилась Тош.
      Джейн жадно огляделась вокруг, ища красивых молодых мужчин. Таковых не было и в помине. Если точнее, она вообще не увидела никаких мужчин, если не считать Лэрри, которого едва ли можно было принимать в расчет. У Джейн внутри все оборвалось. В редакции «Шика» царила атмосфера женского студенческого общежития. Она никогда не могла подумать, что ей будет не хватать Джоша и Вэлентайна, но…
      Прошло несколько минут, и распахнутые настежь двери и шуршание сумок возвестили о появлении Виктории. Она вошла в редакцию, строгая и одновременно рассеянная, как всегда, безукоризненная, свирепо размахивающая крохотной дамской сумочкой. Следом за ней, шатаясь, ковыляла Тиш, согнувшаяся под тяжестью коробок, сумок, пакетов и газет. Джейн пришла к выводу, что главному редактору «Шика» нужна не секретарша, а носильщик. Холодно кивнув в сторону Джейн, Виктория прошествовала в свой кабинет и захлопнула дверь.
      Едва ли подобный прием можно было назвать радушным. Очутившись в своей стеклянной коробке, Виктория принялась оживленно жестикулировать, прижимая к уху телефонную трубку.
      – С кем она разговаривает? – шепотом спросила у Тиш Джейн.
      Скорее всего, как раз с тем самым многообещающим новым автором. Или, возможно, с Арчи Фитцгербертом, энергичным управляющим директором издательского концерна, в который входил «Шик». По слухам, он был достаточно молод, достаточно привлекателен и достаточно представителен. Подобное сочетание, по мнению Джейн, было весьма многообещающим.
      – Похоже, разговор у нее жутко важный, – добавила она.
      – Ты права, – подтвердила Тиш, поджав губки, выбирая лак для ногтей из мириады флакончиков, заполнивших ее стол.
      Джейн обратила внимание, что других флаконов там не было. Стол Тиш был свободен и от замазки-корректора, и от клея, и от других канцелярских принадлежностей, которые должна была бы иметь секретарша. На нем не было ни степлеров, ни бланков, ни ручек. Правда, в углу стояла катушка из-под скотча, девственно лишенная своего содержимого. Заставленный тюбиками губной помады, зеркальцами и лаком для ногтей, стол Тиш больше напоминал столик в гримерной, чем что-то, имеющее отношение к профессиональной деятельности совсем иного рода.
      – Виктория звонит в агентство по поводу новой няни для своих малышей, – небрежно продолжала Тиш. – По понедельникам такое случается нередко. Обычно к концу недели предыдущая няня увольняется.
      Джейн резали слух непривычные слова «Здравствуйте, это из журнала «Шик» вместо «Алло, это «Блеск», которыми сотрудники редакции начинали разговоры по телефону. Она с ужасом ждала того момента, когда зазвонит ее аппарат и ей придется говорить то же самое. Ждать ей пришлось недолго.
      – Привет! – оглушительно прогудел в трубке знакомый до боли голос.
      – О, Шампань, рада тебя слышать, – ответила Джейн, слегка тронутая тем, что ее бывшая мучительница не поленилась позвонить ей на новую работу. – Ну, как ты?
      – Чертовски злюсь на себя! – проорала Шампань. – Только что подписала контракт с компанией «Суперлифчик». Полмиллиона за то, что я буду лежать на пляже в нижнем белье. Рекламу будут снимать на юге Франции. Скорее всего, в Монте-Карло. Ха-ха-ха! Боже, как весело! Но я вне себя от злости, что столько времени делала то же самое совершенно бесплатно в Ницце.
      – Что ж, это замечательно, – быстро сказала Джейн. – Шампань, я очень за тебя рада.
      В конце концов, заверила она себя, теперь ей можно позволить себе великодушие.
      – Да, чертовски прекрасно, правда? Я буду на рекламных щитах по всей стране, – гудела Шампань. – И на всех автобусах. Я буду похожа на заднюю часть автобуса! Ха-ха-ха! Неплохо я сострила, а?
      – Чудесно, – поспешно подтвердила Джейн. – Я действительно рада, что у тебя все так хорошо, – стиснув зубы, добавила она. – Шампань, было очень приятно услышать твой голос, но мне пора бежать. – Виктория, отлепив трубку от уха, знаками звала ее к себе. – У меня встреча с главным редактором.
      – Я еще не закончила, – не терпящим возражений тоном остановила ее Шампань. – Мы с Уэйном только что вернулись с нашей новой виллы в Марбелле, той самой, которую он купил с моей помощью.
      – Она вам понравилась? – вежливо спросила Джейн, жестом показывая Виктории, что сейчас освободится.
      – Шик! Три бассейна, десять спальных комнат, причем одна из них с направленным зеркалом, через которое можно подглядывать за гостями. Потрясно! Это была моя идея. Умираю, хочу узнать, чем занимаются в постели другие. Но прислуга полоумная. Никто не знает по-английски ни слова, черт побери!
      – Вот как? Сочувствую.
      – Да, просто кошмар какой-то, ей-богу. И я потеряла перстень с желтым сапфиром, подаренный Уэйном. Если он об этом узнает, то станет термоядерным!
      – Вот как! – с деланным сочувствием произнесла Джейн. – Какой ужас!
      «Немедленно положи трубку», – мысленно приказала она Шампань.
      – Но я придумала блестящий выход, – неумолимо продолжала та. – Я собираюсь внести перстень в страховку на машину. И тогда мне достаточно будет только расколошматить свой «Ламборджини» и заявить, что сапфир был там! Здорово придумано, правда?
      – Но разве не Уэйн подарил тебе машину? – спросила Джейн, не веря своим ушам.
      – Ой, да… Кажется, тут ты права, – опомнилась Шампань. – Об этом я как-то позабыла. Ну да ладно. Ты все записала, да? – подозрительно добавила она.
      – Записала? Но зачем? Видишь ли, я перешла в другой журнал, – постаралась сказать как можно мягче Джейн. – Теперь я работаю в «Шике».
      Шампань, судя по всему, не привыкла встречать отказ. Как грустно. И вместе с тем как трогательно.
      – Да знаю я, знаю! – рявкнула Шампань. – Ведь и я тоже!
 
      – О, я не сомневалась, что вы будете в восторге, – просияла Виктория, встречая вбежавшую к ней в кабинет Джейн, объятую паникой. – По-моему, со стороны «Шика» этот шаг был очевидным. У Шампань возраст и воспитание нашей средней читательницы, но только она чуть более известна и очаровательна. С ее помощью наш тираж взлетит до небес. Не говоря уж о том, – как бы мимоходом добавила она, благодушно разглядывая свои идеально ухоженные ногти, – это станет смертельным ударом для «Блеска».
      – Но почему вы меня ни о чем не предупредили? – запинаясь, выговорила Джейн.
      – Не было смысла раскрывать карты заранее, пока не был подписан контракт, – елейным голосом промолвила Виктория. Она плотоядно ухмыльнулась. – Я как раз сама собиралась рассказать вам обо всем, но Шампань меня опередила. И все же я знала, что вы будете в восторге. Шампань без умолку твердит, как бесподобно вы с ней сработались. Но мы не могли посвятить вас в нашу маленькую тайну, потому что Шампань, благослови ее бог, страшно боялась, как бы ваш коварный шеф чего не заподозрил. Тогда он мог бы нам помешать.
      – При чем тут Шампань? – спросила ошеломленная Джейн. – Вы хотите сказать, она знала о том, что вы предложили мне работать в «Шике»?
      – Знала? Дорогая, да если бы не она, разве я бы к вам обратилась! – искренне изумилась Виктория. – Шампань, переходя к нам, поставила условие, что именно вы будете редактировать ее колонку. Вы же знаете, какие капризные и придирчивые эти знаменитые авторы. Большинству не требуется никакой доработки материала, но все вбили себе в головы, что шагу не могут ступить без своего любимого постоянного редактора.
      Усмехнувшись, она с откровенным сочувствием посмотрела на Джейн.
      Увешанные фотографиями стены кабинета пустились в хоровод. Джейн прошиб холодный пот. Значит, Виктория предложила ей такие выгодные условия вовсе не за ее способности?! Она пригласила ее к себе в журнал, лишь потакая прихоти Шампань! А у той, судя по всему, хватило ума сообразить, что у заманчивого контракта окажется очень короткое будущее – достаточно лишь Виктории будет ознакомиться с ее первым опусом, не прошедшим редакторскую правку. Больше того, Шампань убедила Викторию сохранить свой переход в «Шик» в тайне от Джейн.
      Постепенно до Джейн дошло, что ее обыграли по всем статьям. Шампань, всецело зависящая от нее, сделала ее пешкой, поменялась с ней ролями. Джейн с ужасающей отчетливостью увидела, что теперь ее положение гораздо хуже, чем было в «Блеске». Теперь она полностью находится во власти Шампань.
      – Ну, вот и чудесно, – сказала Виктория, сияя и демонстрируя ямочки на щеках. Она пригубила черный кофе. – Первым заданием Шампань станет освещение салона мод, открывающегося в Нью-Йорке на следующей неделе. Вот это будет материал!
      Джейн показалось, что даже пятки у нее зачесались от зависти. Шампань отправляется на салон моды! Она будет сидеть в первом ряду на позолоченном стуле, окруженная знаменитостями, и смотреть, как Наоми Кемпбелл и Клаудия Шиффер расхаживают по подиуму в немыслимых нарядах. Будет разъезжать в лимузине между шикарными отелями, а вечерами на торжественных банкетах поглощать в больших количествах коктейли и сплетни. Джейн всем своим естеством захотелось тоже побывать там.
      – Понятно, – отрешенно произнесла она, пытаясь наполнить свой голос жизнерадостностью и тщетно стараясь поднять уголки рта вверх, изобразив улыбку. – Да, вы правы, это будет материал!
      Если ее тоже командируют в Нью-Йорк! Потому что можно не гадать, кому в конечном счете придется писать репортажи. А затраты на пребывание Шампань в Америке будут умопомрачительными. Даже Джош, выделивший ей не задумываясь «Бентли» с шофером, ни за что не пошел бы на такое. Джейн захотелось узнать, какой вид транспорта предложит Шампань «Шик». Скорее всего, личный реактивный лайнер.
      – Общее совещание! – вдруг крикнула Виктория, приоткрыв дверь своей стеклянной коробки. – Так уж и быть, послушаем, какой вздор предложат в следующий номер эти бездельники, – чуть слышно добавила она, заговорщически подмигнув Джейн.
      В кабинет одна за другой вошли Тиш, Тош, Тэш и компания.
      – Слава богу, теперь у нас, по крайней мере, есть колонка Шампань, – закончила Виктория.
      Слава богу, с горечью подумала Джейн, обращая внимание на появление еще одного мужчины. Она с любопытством отметила, что у новоприбывшего внешность кинозвезды. Своими худым лицом, бесцветными волосами, длинным носом, маленькими круглыми очками без оправы и дрожащим подбородком он напомнил Джейн актера Чарльза Хотри. Она шепотом выяснила у Тиш, что это один из внештатных авторов «Шика».
      – Отлично, переходим к делу, – отрывисто произнесла Виктория, крутанувшись в кресле с карандашом в зубах. – В следующем номере нам будут нужны шикарные люди, шикарные дома и шикарная жизнь. В первую очередь нам нужно что-нибудь шикарное на обложку. Настоящая звезда. Какие будут предложения?
      – Как насчет Лили Эйри? – подала голос Джейн. – Молодая, подающая надежды актриса. Будущая звезда. Ее хотели пригласить в Голливуд для съемок в фильме «Газ до отказа» с участием Шварценеггера, но она не согласилась, заявив, что предпочитает сниматься в спокойных, качественных английских фильмах. По-моему, это было бы очень интересно.
      Судя по наступившей тишине, ее мнения никто не разделял. Виктория вела себя так, словно ничего не слышала.
      – Фу, только не ее, – наконец отозвалась из противоположного конца кабинета Уна. – Ничем не примечательные лодыжки.
      Джейн непонимающе посмотрела на нее. Господи, при чем тут это?
      – Да-да, – продолжала Уна. – Это общеизвестно. У женщин высшего света лодыжки тонкие, элегантные, в то время как у женщин из низов они толще. Лодыжки безошибочно выдают происхождение.
      – Другие мысли есть? – спросила Виктория с тяжелым вздохом.
      Джейн поняла, что Лили Эйри отправилась в мусорную корзину. Она смутилась, не понимая, почему ее предложение не было встречено гулом одобрения. Джош уже несколько месяцев охотился за Лили Эйри. Мало того что восходящая звезда экрана стеснялась журналистов, что само по себе делало ее желанной. Заполучить скромную английскую красоту Лили на обложку мечтали редакторы всех иллюстрированных журналов. Вдруг Чарльз Хотри вскочил с места.
      – Ну а вот мне хочется узнать, – пропищал он высоким, пронзительным голосом, – где сейчас можно получить хорошую старую порку.
      Его болезненное лицо скривилось в судороге. Только сейчас до Джейн дошло, какой же у него сильный тик.
      Виктория подняла брови. Джейн едва сдержала смешок.
      – Похоже, – визжал Хотри, побагровев от усилия и негодования, – в нашей стране не осталось ни одной школы, где бы сохранилась система телесных наказаний. Теперь повсюду горячая вода и телевизоры. В последнее время мне не раз приходилось слышать жалобы по этому поводу. В частности, все как один отцы в ярости. Они не понимают, почему их сыновьям должно быть в школе легче, чем когда-то было им самим. А лично я добавлю, – заикаясь, закончил Хотри, сотрясаясь в таких судорогах, что Джейн стало страшно, – что мне школа пошла только на пользу.
      – Но ведь были приняты законы, запрещающие жестокое отношение к детям, – осмелилась возразить Джейн.
      Хотри смерил ее испепеляющим взглядом.
      – Знаю, – брызжа слюной, ответил он, содрогаясь в новых конвульсиях. – Вот я и говорю, что наш журнал должен встать и решительно заявить о своем протесте. Мы создали великую империю за счет того, что в школе нас пороли до бесчувствия. Необходимо начать кампанию за то, – завершил свою гневную тираду Хотри, дергаясь во все стороны, словно брыкающийся мустанг, – чтобы вернулись классные дамы с бородавками, чтобы учеников снова гонял по школьному двору свирепый учитель латыни.
      – Нет, только не это, – к огромному облегчению Джейн, возразила Виктория. – Латынь – мертвый язык Пусть их гоняет свирепый учитель французского. Так будет гораздо лучше. Знаете, Таркин, а ведь это неплохая мысль. Тут есть над чем подумать. Займитесь этим, хорошо? – Она снова обвела суровым взглядом собравшихся. – Итак, вот мы и решили, какой теме в этом месяце будут посвящены наши «Споры за ужином». Остается выбрать шикарную личность. Предпочтительно богатую и красивую.
      – Но разве мы не приготовили материал об этой очень красивой актрисе, Соне Сванк, приехавшей спустя годы к себе на родину в Литву и обнаружившей свой фамильный замок? – спросил Лэрри. – На мой взгляд, сюжет просто замечательный.
      – Был бы замечательным, если бы в замке не устроили сельскую больницу, – фыркнула Виктория. – Когда туда приехал наш фотограф, там как раз одному литовскому крестьянину удаляли фурункул, вскочивший на члене. И он оказался таким крохотным!
      – Ну, знаете, размер – это еще не главное, – горячо возразил Лэрри.
      – Я говорю о замке Сони, – сурово оборвала его Виктория. – Другими словами, его у нее просто нет.
      – Но этого же не может быть! – недоверчиво воскликнула Тэш. – У всех обязательно где-нибудь есть замок.
      – Слушайте, – заявила Виктория, решительно глядя на свои часы. – Я уже десять минут как должна быть на приеме в «Каприсе». Всем думать насчет интервью номера. И не забывайте о том, что в эту пятницу вечеринка «Сильных мира сего».
      До пятницы оставалось четыре дня.
      – Вечеринка «Сильных мира сего»? – недоуменно спросила у Тиш Джейн, когда Виктория выпорхнула из кабинета.
      – Ну да. «Шик» устраивает ее каждый год, – небрежно бросила Тиш. – На самом деле это хорошая рекламная акция. Мы приглашаем всех социально значимых людей Лондона и топим их в ослиной моче.
      – В ослиной моче? – запинаясь, переспросила Джейн, недоумевая, почему никогда раньше не слышала о таком событии.
      – В шампанском, увидев ее изумление, уточнила Тиш.
      Джейн залилась краской. Несомненно, ей надо обязательно пройти быстрый курс светского жаргона. И все же, несмотря на смущение, ее внутренности сжались в восторженном спазме. Вечеринка, на которой будет полно социально значимых людей, среди которых обязательно будут одинокие, а среди них, возможно, даже найдется несколько мужчин. Так что, по крайней мере, одно преимущество в новой работе все же есть.
      – Как здорово! – выдохнула Джейн, лихорадочно прикидывая, как бы протащить на вечеринку и Тэлли.
      Но тут она вспомнила Сола Дьюсбери и нахмурилась.
      – Да, в прошлом году Бонкерс Бриксхэм и Брузер Бэддели-Бинг такое вытворили! – вставила Тэш, слышавшая этот разговор.
      Джейн так и не поняла, кто из двоих был особой женского пола. Если таковая вообще была.
 
      – Дорогая, ну почему ты опять надеваешь эту юбку?
      Тэлли, натянувшая свою верную юбку из шотландки поверх двух пар длинных трусов и армейских шерстяных кальсон, в которых мерз в окопах Первой мировой войны ее дед, удивленно обернулась. Сол следил за ней, лежа в кровати.
      – У тебя восхитительные ноги, – продолжал он. – Просто преступно прятать их в этот клетчатый мешок.
      А ведь это правда. У Тэлли действительно очень красивые ноги. Но на этом все и заканчивалось. После Гималаев пышных форм Шампань скромные холмы Тэлли были откровенным шагом назад. Впрочем, это имело и свои плюсы. Сол не был человеком религиозным, но каждое утро, просыпаясь в холодном поту, он возносил молитву, благодаря небо за свое избавление. Кошмар, являющийся к нему каждую ночь, был лишь сном; на самом деле он не ехал в такси от Лондона до Парижа, зажатый на заднем сиденье вместе с Шампань, оглушенный ее непрерывной болтовней и глупыми анекдотами, и ему не нужно было выкладывать четырехзначную сумму, расплачиваясь по счетчику. После экстравагантных выходок Шампань Сол вздохнул с облегчением, увидев, что для Тэлли роскошь сводится к новому куску мыла, камину, в котором изредка вспыхивает пламя, и предохранителям, не перегорающим ни разу за целый вечер.
      Однако Сол, напротив, был бы только рад, если бы они перегорали как можно чаще. Под покровом темноты можно было незаметно открывать повсюду краны и устраивать маленькие потопы, ускоряющие процесс разрушения. Правда, к своему раздражению, он обнаружил, что кто-то – предположительно миссис Ормондройд, – как правило, закрывает краны, прежде чем вода успеет нанести зданию ощутимый ущерб. Сол пришел к выводу, что экономка шпионит за ним. Например, вчера он дважды неожиданно натыкался на нее – первый раз когда с восхищением изучал работу колонии особо прожорливых жуков-короедов, а затем когда задумчиво разглядывал замечательный камин эпохи Тюдоров в спальне наверху. Оба раза миссис Ормондройд долго и подозрительно смотрела на него.
      И у нее были на то веские основания. Сол недавно приобрел крупный пакет акций компании, занимающейся сохранением архитектурных памятников. Миссис Ормондройд как раз застала его за тем, как он подсчитывал, сколько выложит один из главных клиентов компании, кинорежиссер из Айлингтона, за то, что в его загородном коттедже в Саутуолде установят камин из Красной спальни. Секции деревянной обшивки Длинной галереи, меньше всего пострадавшие от древоточцев, будут с радостью приняты в одном особняке в Фулхэме, а лестницу эпохи короля Якова Сол решил отправить во второй спортивный зал, который он планировал открыть в ближайшее время. За огромными чугунными ваннами «Маллионза», вероятно, ни разу не наполнявшимися горячей водой в правление нынешней королевы, охотились владельцы георгианских домов в пригородах Хэкни и Харлсдена. Ну а что касается ступ, сковород, ножей с костяными ручками и досок для рубки мяса, валяющихся на кухне, – от них не откажется ни один сельский паб, где подобный хлам развешивается на стенах для создания атмосферы старины. Точно так же стрельчатые оконные рамы, давшие особняку название, с огромной выгодой и без особых хлопот можно будет вставить в резиденции футбольных звезд, заполонивших весь Чешир.
      Только сейчас Сол обратил внимание, что в морозном воздухе отчетливо виден пар от дыхания Тэлли. Стоит ли удивляться, что они столько времени проводят в постели. Согреться в «Маллионзе» можно было, лишь зарывшись под слой одеял в несколько футов толщиной, но даже в этом случае Сол все же опасался проснуться как-нибудь утром и обнаружить на полу спальни отмерзшие и отвалившиеся пальцы своих ног. Что-то похожее было показано в фильме «Доктор Живаго». Но только у Тэлли внешне было гораздо меньше общего с актрисой Джулией Кристи, чем у него самого с Омаром Шерифом.
      Как ни страшно было откинуть одеяла и подставить свое обнаженное тело холоду, Сол понимал, что ему придется собраться с духом и решиться. В конце концов, у него масса дел. На сегодня он наметил обойти поместье и грубо прикинуть, сколько домов можно будет втиснуть на эти земли. Потом нужно будет принять и другие решения. Как разбить дорожки – под прямым углом или наискосок? Где делать места для разворота? Оснастить ворота видеокамерами или традиционными колокольчиками? Кухни располагать прямо в домах или в отдельных пристройках? Сол уже остановился на том, что на мансардных этажах будут балкончики. Но вот о месте для парковки еще надо подумать. Удастся ли осушить пруд и построить на его месте многоэтажный подземный гараж? Помимо того, необходимо сделать кое-какие звонки насчет кредитов на строительство. И, разумеется, нужно еще поработать с Тэлли. Сол чувствовал, что до алтаря уже рукой подать. И все же победа пока что не одержана. Тэлли еще не капитулировала.
      Соскочив с кровати, Сол, не обращая внимания на ставшую привычной боль в позвоночнике, пробежал босиком по полу, рискуя занозить ноги, и чмокнул Тэлли в щеку. Утреннее солнце, с трудом пробившись сквозь грязные решетчатые окна, позолотило его мускулистое тело и зажгло нимб над взъерошенными черными волосами. Сердце Тэлли сделало кувырок вперед.
      – Тебе не кажется, что в доме слишком холодно для коротких юбок? – спросила она.
      – Что ж, вот одна очень веская причина, почему нам нужно задуматься о том, как снова его согреть, – отрывисто бросил Сол, натягивая через голову влажную и холодную рубашку и перетягивая ремнем свою стройную талию.
      Он прекрасно знал, что запас дров подходит к концу. Но будь он проклят, если возьмет в руки топор! Сол скорее бросил бы в огонь мебель. Более того, он, не задумываясь, так и поступил бы, если бы на массивном дубовом столе не было буквально написано, что по нему сохнут владельцы роскошных особняков Хэмпстеда. За него можно будет получить целое состояние. Сол не сомневался, что такое же блестящее будущее ждет два кресла эпохи короля Янова, каким-то чудом избежавших внимания короедов. Возможно, жучки оставили их на десерт.
      Сол решил, что о дровах придется позаботиться миссис Ормондройд. Судя по ее виду, она утром перед завтраком сможет повалить целый лес. Сол поморщился, представив себе завтрак в исполнении миссис Ормондройд, состоящий, как правило, из чернослива и подгорелых тостов. Чернослив едва ли можно назвать пищей, от которой в организме начинают бить ключом жизненные силы. С другой стороны, быть может, все обстоит как раз наоборот.
      – Тэлли, я тут подумал, – сказал Сол, крутясь перед зеркалом и делая вид, что выщипывает на лице случайные волоски. – Кажется, я знаю, что именно нужно сделать, чтобы поставить дом на ноги. Только представь себе. Новая крыша, новая электропроводка, новые оконные рамы и совершенно новая система отопления. – Тэлли жадно уставилась на него. – Заново все перекрасить, – продолжал Сол. – Подновить кирпичную кладку. Засеять лужайку травой.