- А вы не хотели бы поговорить со мной? - спросила Мэри.
      - О том, что я слишком много курю? - улыбнулся Макэлрой.
      - Да нет же, конечно. О том, что Нейдельман называет "фактором, не имеющим решения". Ведь именно он беспокоит вас, не так ли?
      - Все дело в том, что и говорить практически не о чем.
      Мэри протянула руку и взяла сигарету.
      - Ну и ну, а я было действительно поверил, что вы не курите.
      - Только в кризисных ситуациях.
      - Я думал, что только у меня одного такое. Что же беспокоит вас?
      - То, что к концу недели мы не так уж далеко продвинулись.
      - И все потому, что я не мигу дать вам этого чертового фактора!
      Мэри вдруг показалось, что он похудел и осунулся. Она вдруг испытала чувство обиды за него, такое же, какое почувствовала, когда узнала в первый раз, что от них требуется, но сейчас, к ее удивлению, к этому прибавилось еще и ощущение материнской заботы о нем. Ее даже заинтересовало, имеет ли это ощущение какую-либо связь с тем, что цереброиды должны были развиться из клеток, взятых у нее и у Макэлроя.
      - Послушайте, Пол! - сказала она. - "Фактор, не имеющий решения" нонсенс. И вам это известна, ведь так? Как же можно доказать, - она презрительно подчеркнула последнее слово, - что цереброиды не сделаны человеком, если они будут сделаны им! Мне кажется, нужно пойти к Нейдельману и сказать, что все было здорово задумано, но из этого ничего не получится.
      - Но ведь должно получиться! Вы и Пит уже знаете, как будете выращивать клетки. Каванаг и Джонсон разрешили большинство проблем, связанных с матрицами и камерами для выращивания, а ребята Бенедикта закончили математическую модель механического тела цереброидов и этого дьявольского космического корабля! У вирусологов еще остаются проблемы с патогеном, но они их решат!
      - Да? - иронически отозвалась Мэри. - Вы, наверно, лучше нас всех представляете себе критическое состояние, в котором находится "Последний козырь". Ведь каждая часть, каждая деталь, прежде чем попадет на сборку, должна пройти проверку "фактором, не имеющим решения". Но до сборки дело не дойдет. Не дойдет, потому что не существует и никогда не будет существовать этот фактор!
      - А я уверен, что его можно найти!
      - Вы просто себе это внушили, - упрямо не соглашалась она. - Вы тут развлекаетесь...
      - Развлекаемся? - перебил ее Пол, энергично вдавливая сигарету в пепельницу. - Да вы просто шутите! Я прервал самую важную в моей жизни исследовательскую программу, над которой трудился пять лет, согласившись работать здесь!
      - Ну хорошо, оставим наш спор, - примирительно улыбнулась Мэри. - Лучше расскажите о вашей работе, это ведь связано с памятью, если не ошибаюсь?
      - Да, это так, я вывел, по крайней мере мне так кажется, связь между памятью, полученной в результате опыта, и химической структурой протеинов, которые регистрируют этот опыт. Я даже могу синтезировать целый ряд, последовательность. Если потом путем инъекции эти протеины ввести в мозг, то исключается процесс узнавания, опыта, и вы получаете память о том, чего никогда до этого не переживали...
      - Вы женаты?
      - Женат. Двое детей. Девочка и мальчик.
      - А ваша жена?
      - Когда-то она хотела преподавать английский. Но дети и все такое, сами понимаете.
      - Я, кстати, очень удивилась, когда узнала, что вы хороший планерист.
      - Кто сказал вам об этом?
      - Пит вчера за обедом.
      - Мы с ним заключили договор, что, когда закончим эту работу, он научит меня серфингу, а я его летать.
      - Вы интересуетесь серфингом? Вот здорово! О, я очень увлекаюсь им, и довольно давно. Прекрасный спорт!
      - Тогда, может быть, вы меня поучите? Это куда интереснее, чем иметь Кохальского в качестве инструктора.
      - А что скажет ваша жена? - Мэри, смеясь, погрозила ему пальцем.
      - По крайней мере, не будет ворчать, что я все деньги трачу на планер.
      Мэри смущенно опустила глаза под его пристальным взглядом.
      - Пожалуй, пора идти, - сказала она, вставая и поправляя прическу. Вернетесь в лабораторию?
      - Едва ли. Пойду поиграю в настольный гольф. В голове бродит какая-то идея, которую никак не могу поймать, может, игра мне поможет, но сначала провожу вас.
      - Не засиживайтесь долго. - Мэри мягко взяла его под руку. - А поскольку сейчас форт Детерик - самое безопасное место в Америке и никто на меня не нападет, я провожу себя домой сама. Спокойной ночи, Пол.
      - Углеродный метод! - воскликнул Макэлрой. - Это же так просто, что я готов сам дать себе по шее. Как я не догадался раньше! Если мы внесем в наши цереброиды необычно малое количество углерода-14, то настолько состарим их, что будет казаться, будто они начали свое межпланетное путешествие тысячу лет назад. Ведь это же и есть "фактор, не имеющий решения". Даже если комиссия и подумает вначале, что имеет дело с экспериментальным кораблем, русским или китайским, потерявшим управление, или что-либо в этом роде, как она объяснит тот факт, что корабль был запущен в десятом веке?
      Бенедикт вынул из кармана своего ночного халата тюбик с таблетками кофеина и положил одну в рот.
      - Не скажу, что могу хорошо соображать в половине пятого утра да еще после того, как вы ворвались ко мне, но при чем здесь метод углеродного анализа? Мы ведь не занимаемся археологией.
      - Как известно, - сказал Макэлрой, - Либби впервые применил этот метод для определения возраста органических останков.
      Кохальский зевнул и повернулся к Бенедикту.
      - Все живые существа имеют определенное количество углерода-14 в своей структуре, - заметил он, потирая глаза, - которое остается постоянным в течение всей жизни организма. Но когда организм умирает...
      - Или вступает в состояние заторможенной деятельности, - вставил Макэлрой.
      - Новый углерод-14 не поступает, а уже имеющийся начинает убывать.
      - Как атомные часы, - продолжил Макэлрой. - После пяти тысяч пятисот шестидесяти восьми лет, например, плюс-минус тридцать лет, половина углерода-14 разложится и количество радиоактивных пульсаций будет составлять ровно половину того, что было бы в живом организме. Это-то и есть главное доказательство!
      Нейдельман встал с места, раздвинул занавески на окнах и выключил электричество. Только он, Макэлрой и только что вошедшие Мэри Андерсон и Шарлотта Пакстон были полностью одеты.
      - Я бы х-хотел спросить Пола, к-как он собирается уменьшить содержание углерода-14 в цереброидах? - сказал заикаясь Дарроу.
      - Да просто включу необходимое количество в их питание.
      - Но как именно?
      - Теория не так уж сложна. Изотопы имеют различные энергии в нулевой точке, и мы можем отделить весь углерод-14 от остальных питательных компонентов. Если мы будем исходить из предпосылки, что возраст нашего экипажа тысяча пятьсот лет, то количество углерода-14, которое мы внесем, должно иметь активность меньше активности живой ткани на...
      - На шестнадцать и семь десятых процента, - быстро подсказала Шарлотта Пакстон.
      - Все удовлетворены? - улыбнулся Макэлрой.
      - Что ж, прекрасно, - сказала Мэри Андерсон, но голос ее звучал неуверенно.
      Она понимала возбуждение Пола и как ученый признавала то удовлетворение и удовольствие, которые приходят, когда удается разрешить трудную и неподдающуюся проблему. Но как, спрашивала она себя, он, умный человек, не видит, что "Последний козырь" является опасным, а главное, бессмысленным делом? И все остальные, такие прекрасные ученые, тоже захвачены этим бредовым предприятием. Нечего и думать, чтобы разубедить Пола. Если так, то надо попытаться разубедить самого Нейдельмана.
      Когда все расходились, Мэри подошла к советнику президента.
      - Доктор Нейдельман, не могли бы вы уделить мне пять минут?
      Он согласно кивнул, ожидая следующего вопроса.
      - Но мне хотелось бы поговорить с вами наедине, - добавила Мэри, видя, что Шарлотта Пакстон и Бенедикт тоже задержались, собираясь говорить с Нейдельманом.
      - Это срочно?
      - Я бы хотела сделать это как можно скорее.
      - Ну что же, - вздохнул он устало, - тогда заходите ко мне в кабинет минут через пятнадцать.
      ...Мэри вошла в комфортабельно обставленную приемную Нейдельмана без нескольких минут девять. Нейдельман предпочитал обходиться без секретарши, считая более безопасным самому печатать бумаги, и поэтому визитеры ожидали, расположившись в уютных креслах, когда погаснет красная лампочка над дверью кабинета, чтобы пройти к нему.
      Сейчас как раз горела красная лампочка, но дверь была слегка приоткрыта, и Мэри видела отражение Нейдельмана в открытом окне. Он говорил по телефону, стоя у окна и глядя на вишневые деревья, усыпанные созревающими ягодами.
      Мэри вежливо покашляла, давая знать о себе, но Нейдельман, очевидно, не слышал. Она покашляла громче, но он был слишком поглощен разговором. Чувствуя себя неловко и не собираясь подслушивать, Мэри уже было повернулась, чтобы уйти и подождать в коридоре точно до девяти, как вдруг услышала, как Нейдельман резко и недовольно проговорил:
      - Но, доктор Педлар, вы так и не ответили на мой вопрос! Повлияет ли это на то, что вы делаете, а не на то, что якобы делаете, как считают все остальные? Каковы ваши меры по усилению цитолических качеств вируса? Как они умрут, так же важно, как и сколько их умрет, если "Последний козырь" будет применен.
      Мэри замерла на месте. Значит, вирус должен был УБИВАТЬ, а убив, вызвать быстрое разложение клеток. Неужели именно этим они хотят начинить корабль? Ответ не заставил себя ждать.
      - Меня это не интересует, доктор Педлар! Я повторяю: уничтожение во всем районе должно быть АБСОЛЮТНЫМ!
      Потом она скажет Нейдельману, что у нее отпала необходимость говорить с ним. Мэри вышла в коридор и осторожно прикрыла за собой дверь.
      Макэлрой подошел к квартире Мэри Андерсон на пятнадцать минут раньше условленного срока. Последнее время они очень сблизились, но еще ни разу не были друг у друга в гостях.
      Из-за двери доносились звуки камерной музыки. Макэлрой нажал кнопку звонка. Он уже начал сомневаться, слышала ли она звонок, как дверь открылась и на пороге появилась Мэри.
      - Вы освободились раньше, чем думали? - спросила она.
      - Да. Сегодня вечером Нейдельман вылетел в Вашингтон, чтобы доложить президенту о ходе работ.
      - Но он же всегда ездил машиной?
      - А вы разве не слышали? Вашингтон захвачен демонстрантами. По последним оценкам, их там набирается сейчас около трехсот тысяч.
      Мэри подошла к магнитофону.
      ...Пол закурил и вдруг заметил, что, пока они разговаривали, за окном почти стемнело. Они приготовили кофе и вместе отнесли его и коньяк на столик у дивана. Мэри включила телевизор и, скинув туфли, устроилась на ковре возле ног Пола, сидевшего на диване.
      - Тем временем в центре Филадельфии, - раздался голос диктора, продолжается серьезная перестрелка...
      Мэри переключила канал.
      - Бывший председатель объединенного комитета начальников штабов Джеймс Хиншо заявил, что в Соединенных Штатах происходит самая настоящая гражданская война. Выступая перед...
      - Выключите, - попросил Пол.
      - Я хочу узнать, что же сегодня происходило в Вашингтоне, - ответила Мэри, поворачивая ручку.
      На экране телевизора появилось изображение сотен молодых людей, укрывающихся от проливного дождя под большими лозунгами и плакатными щитами. На одном можно было различить слова: "Народное правительство делает то, что говорит".
      - Сегодня, - раздался голос диктора, - приблизительно триста тысяч демонстрантов вынуждены были искать убежища от проливного дождя, разразившегося над Вашингтоном. События, грозившие превратиться в серьезную вспышку беспорядков, были приостановлены стихией. Рано утром самолеты, взлетевшие с военной авиабазы Эндрюс, рассеяли над облаками, собравшимися над столицей, кристаллы йодистого серебра. Метеорологическая война, впервые примененная во Вьетнаме, чтобы затруднить передвижение противника, оказалась эффективной и...
      - Вы действительно верите, что наша работа здесь повлияет на происходящее там? - Мэри кивнула на телевизор. - Здесь, в Детерике, все кажется таким нереальным. Как будто мы находимся в центре урагана, где всегда так спокойно и тихо. Мне кажется, что, какой бы невероятной ни казалась идея "Последнего козыря", если нам удастся бросить его в этот страшный вихрь, окружающий нас, он будет подхвачен этим вихрем и разнесен на мелкие кусочки вместе с нами.
      - Вы так говорите, словно хотите отмены проекта, - сказал Макэлрой.
      - Я этого очень хочу, - задумчиво и тихо произнесла она.
      - А мне "Последний козырь" напоминает удар в челюсть тонущему человеку. Если этот удар успокоит и позволит спасателю вытащить терпящего бедствие...
      Мэри пожала плечами, но ничего не сказала.
      - Вы предупредите меня, когда придет время уходить? - спросил Пол.
      - Еще не пора.
      Пол наклонился к ней и осторожно поцеловал.
      - Я все ждала, когда же наконец ты догадаешься сделать это, прошептала Мэри и, обхватив его за шею, вновь подставила свои губы для поцелуя.
      В семь тридцать вечера десятого августа Нейдельман возвратился в Детерик после трехдневного пребывания в Вашингтоне.
      Остановившись на минуту у административного блока, где Нейдельман взял почту, гранки своей новой книги и пачку отчетов о проделанной работе, Барринджер отвез его к жилому блоку. Нейдельман вышел из машины и, оставив Барринджера доставать чемодан, поспешил в квартиру. Достав из "атташе-кейса" отчеты научных групп, Нейдельман принялся за чтение. Первым ему попался отчет Педлара. Взяв со стола шариковую ручку, Нейдельман написал на полях: "Хорошо, но частицы аэрозоля не должны быть очень мелкими. Надо, чтобы они поразили людей как на улице, так и в высоких домах". Поставив штамп "По прочтении сжечь", он подписал отчет и взялся за другой. Наконец очередь дошла и до отчета Макэлроя. Цереброиды, достигшие уже четырех месяцев, развивались нормально, все параметры и коэффициенты выдерживались точно. Поставив штамп и написав: "Отлично", Нейдельман отбросил его в общую пачку.
      Следующим шел отчет группы Бенедикта. К первой странице была пришпилена карточка: "Доктор Филип Бенедикт имеет удовольствие пригласить доктора Ричарда Нейдельмана на демонстрацию изобретения, которая будет иметь место в испытательном ангаре в 9:30 11 августа. Форма одежды обычная. С уважением, Бенедикт".
      - Вот пижон, - пробормотал Нейдельман.
      Бенедикт подождал, пока присутствующие займут свои места в конце испытательного ангара, напоминавшего крытый стадион. К 9:30 собрались все, за исключением Каванага, дежурившего у цереброидов. Дождавшись тишины, Бенедикт начал размеренным голосом:
      - Летательный аппарат, который вы сейчас увидите, представляет собой модель в половину натуральной величины. Экипаж, естественно, тоже модели. Мы стремились создать, и нам кажется, не без успеха, логически организованный, предназначенный для выполнения определенной задачи аппарат, построенный ВОКРУГ цереброидов. Мы придали им вид привычных космических путешественников. Мы решили создать тип, который бы годился для выполнения разведывательной задачи, полностью объединенный с кораблем и действующий как обрабатывающий информацию и принимающий решения организм.
      Из глубины ангара появился грузовик-платформа, за рулем которого сидел Вейнер, и, проехав медленно через все помещение, остановился в трех метрах от собравшихся. На платформе находился корабль.
      Его центральная часть представляла собой сферу приблизительно полутора метров в диаметре, с поверхностью, состоящей из сотен блестящих треугольников и поэтому сверкавшей словно бриллиант под светом ярких ламп. Три стойки, каждая толщиной в человеческую руку, соединяли экватор сферы с гладким круглым кольцом диаметром в три метра и высотой около метра. Вейнер вылез из кабины и с помощью Дарроу и Конрада снял корабль с платформы.
      - Аппарат уже запрограммирован, и мне только остается запустить его, сказал Бенедикт, подходя к пульту управления.
      Он защелкал переключателями на панели, и немедленно модель окуталась небольшим облаком дыма. С негромким гулом, напоминавшим шум небольшой ракеты, корабль поднялся на высоту около трех метров и повис в воздухе. При помощи небольших реактивных двигателей сопло изменило положение и стало под углом к земле. Модель полетела вдоль ангара. Подлетев к стене, она остановилась, развернулась, двинулась в обратном направлении и снова остановилась у стены в нескольких метрах над землей.
      - А теперь перейдем к защитным маневрам, - сказал Бенедикт.
      Дарроу и Вейнер, одетые теперь в огнеупорные костюмы, начали медленно приближаться к кораблю.
      - Мы установили ультразвуковой сканер, - продолжал свои пояснения Бенедикт, - связанный с двигателями, которые включаются, как только кто-нибудь приблизится на расстояние одного метра. Конечно, корабль, который будет найден в Лос-Анджелесе, не нуждается в подобных защитных мерах, но это придаст ему больше правдоподобия.
      Дарроу поднял ногу, чтобы сделать следующий шаг, но в этот момент аппарат, выбросив язык пламени, отлетел на несколько метров в сторону. Несколько раз Дарроу и Вейнер приближались, и каждый раз модель как бы отскакивала от них. Наконец она оказалась в дальнем углу ангара, и все присутствовавшие вытянули шеи, чтобы увидеть, что произойдет. Дарроу сделал последний шаг к кораблю, которому уже некуда было отступать, и модель с грохотом подпрыгнула вверх к потолку. Одновременно откуда-то из-под днища вылетела небольшая металлическая канистра, и наблюдавшие почувствовали запах лавандовой туалетной воды.
      - Для освежения атмосферы, - засмеялся Бенедикт. - Это наш сюрприз. Мы одновременно показали вам и вирусораспыляющее устройство.
      Тем временем корабль, облетев еще раз ангар, приземлился точно в том месте, откуда взлетел.
      - А теперь можете подойти и рассмотреть все вблизи. - Бенедикт щелкнул выключателем, и верхняя половина сферы раскрылась на три лепестка, открыв внутренность корабля. - Настоящий корабль будет несколько отличаться от модели. Мы, в частности, заменим этот двигатель на плазменный. В основном же внутреннее расположение будет точно таким. Прозрачные сферы, в которых в настоящий момент находятся модели цереброидов, будут изготовлены из того же материала, что и сам корабль, а все провода заменены на изготовленные из нового, сверхпроводящего сплава, над которым мы сейчас работаем. Могу сказать, что провода эти будут состоять из органического вещества. Электроды будут вживлены в каждый из цереброидов и подсоединены к чувствительной аппаратуре на кольце и к компьютеру. Цереброиды так же будут подсоединены друг к другу. Получается, что они работают вместе в тройной системе, интерпретируя данные и передавая простейшие команды на компьютер.
      Макэлрой задал вопрос относительно жидкости, в которой должен был находиться каждый цереброид внутри сферической камеры.
      - Жидкость будет под давлением, а как известно, лучшая форма для распределения сил в сосуде под давлением - сфера. Эту же форму мы приняли за исходную и для всей конструкции. Но что мне самому нравится больше всего, так это идея, предусматривающая возможность пересадки цереброидов в другой корабль, если, к примеру, данный устареет.
      Затем слово взял Ли Конрад, эксперт по космической медицине, который пояснил, как трансдукторы, встроенные в кольцо, заменяют человеческую сенсорную систему.
      - Мы создали три запасные системы и диагностическую логическую цепь, которая обнаруживает неисправность и тут же называет и вызывает запасную часть. Своего рода электронная самохирургия.
      Нейдельман выразил сомнение по поводу того, что при такой степени надежности трудно будет предположить, что причина аварии кроется в неисправности электроники.
      - Дарроу подумал и об этом, - Бенедикт, улыбаясь, кивнул в сторону молодого человека. - Мы оставим свидетельства электромагнитной неисправности, не зависящей от упомянутых Ли систем.
      - Ну что ж, - заключил Нейдельман, - нам остается только одно: чтобы наша подделка была абсолютной. Но даже если все удастся так, как задумано, я не могу быть совершенно спокойным. Слишком уж остры те рога, за которые мы собираемся водить быка.
      Сразу же после демонстрации действующей модели полковник Лоуренс с тремя помощниками выехал в Лос-Анджелес.
      Эд Стиллман внешне походил на голливудский стереотип - максимум действия, минимум мозгов и весьма грубая речь. На деле же этот бывший сержант нью-йоркской спасательной службы был не только всесторонне подготовлен, но и обладал незаурядным умом.
      Сэм Олсен, бывший сотрудник ЦРУ, являлся экспертом по секретным операциям. Высокий, костлявый, невозмутимый, он одинаково спокойно мог переносить боль сам и причинять ее другому.
      Джерри Пейн был негром и, как Стиллман, в течение десяти лет служил полицейским, пока не перешел в частное охранное бюро.
      Прибыв в Лос-Анджелес, Стиллман, Олсен и Пейн начали вести переговоры о приобретении обанкротившейся строительной компании, а Лоуренс позвонил доктору Ральфу Шелдону, проживавшему в отеле "Статлер Хилтон". Несмотря на то, что они никогда не видели друг друга, разговор между ними носил весьма дружеский характер.
      - Ральф, это я, Тед Херш, - начал Лоуренс. - Думаю, что мы нашли как раз такой дом, который тебе нужен. Это на Доти-авеню, 1400, и хозяева просят даже меньше, чем ты собирался заплатить. Может быть, встретимся завтра? Если тебе понравится, я бы сразу же начал соображать насчет переделки.
      Лоуренс сообщил адрес агента по торговле недвижимостью, и они условились встретиться у дома после обеда на следующий день.
      Через сорок восемь часов, 14 августа, Шелдон внес деньги за дом, а Лоуренс отправился обратно в Детерик с данными, необходимыми для осуществления следующей фазы операции.
      Лоуренс был когда-то оперативником в специальных войсках и являлся соавтором наставления по взрывному делу. Взорвать мост при помощи серии зарядов, которые бы сработали по очереди с задержкой в сотую секунды, было детской игрой по сравнению с тем, что ему предстояло сделать. Цель-то в общем была та же самая - взрыв. Но перед этим предстояло сделать вид, что космический корабль пробил крышу, дом и оказался в подвале, а уж потом взорвался. Нужно все сделать как в кино, пущенном наоборот, и тут полковнику приходилось продемонстрировать и выдумку, и способность проявить скрупулезность до последней мелочи.
      Через десять дней после возвращения в Детерик они с Бенедиктом начали проводить серию имитаций аварии на уменьшенных моделях дома и корабля. При помощи скоростной киносъемки в шестьдесят тысяч кадров в секунду им удалось установить разрушения, которые падающий на дом корабль должен произвести до своего взрыва. Потом провели миниатюрные взрывы моделей в одном доме. В результате этих опытов Лоуренс установил, например, что черепица, провалившаяся вместе с кораблем в подвал, должна быть вбита в землю в результате взрыва. Значит, ее следовало заранее поместить под днищем. А вот органические провода разбрасывались взрывом как попало, и о их месте не следовало беспокоиться.
      Необходимо было также разработать способ доставки корабля из Детерика в Лос-Анджелес. Оказалось, что потребуется сделать две поездки, так как корабль придется разобрать, а потом собрать на месте. На это, как показала тренировка на модели, потребуется десять дней. Цереброиды же без сложной питающей аппаратуры в лаборатории Макэлроя столько просуществовать не могли, их необходимо было доставить перед самым взрывом.
      Лоуренс установил три возможных пути доставки груза в Лос-Анджелес: военным самолетом, грузовиком - под видом несуществующей транспортной компании - или воспользовавшись услугами настоящего транспортного агентства. Первый способ он отверг сразу: потребовалось бы разрешение официальных военных организации, а это вызвало бы рассекречивание груза.
      Второй способ при тщательном рассмотрении также не гарантировал полной безопасности. Наиболее подходящий маршрут по магистральному шоссе N_66 и по автостраде N_70 проходил через индейские резервации, которые считались опасной зоной. Если же ехать в объезд, то это означало подвергнуться проверке и обыску патрулей на границах штатов, боровшихся с контрабандой оружия.
      Последняя возможность доставить груз скрытно, воспользовавшись официальной фирмой, была наиболее подходящей. Полиция в аэропортах пропускала запечатанные контейнеры известных транспортных фирм без досмотра. Таким образом риск сводился до минимума, все зависело от тщательного планирования.
      Был уже восьмой час вечера, когда, слегка запыхавшись, Макэлрой позвонил в дверь квартиры Мэри.
      - Кто там? - спросила она. Ее голос звучал непривычно громко, и он пожалел, что не позвонил по телефону, чтобы предупредить о своем приходе.
      - Пол, - отозвался он.
      - Входи. Открыто.
      Он тихо закрыл дверь за собой и огляделся.
      Мэри стояла у окна, повернувшись спиной к нему. Услышав, что он вошел, она, не поворачиваясь, спросила ровным голосом:
      - Ты можешь дать мне сигарету?
      Пол зажег сигарету и подал ей. Глубоко затянувшись и выпустив дым, она спросила:
      - Ты догадался?
      Пол почувствовал неожиданно острое отчаяние. Вся надежда на то, что она случайно вызвала смерть цереброидов, улетучилась.
      - Догадался.
      - И что же теперь будет? - спросила Мэри словно из простого любопытства.
      - Не знаю.
      - Остальные в курсе?
      - Еще нет. Зачем ты сделала это?
      Она обернулась, неуклюже держа сигарету перед собой.
      - Потому что знаю правду.
      Он ждал, что она будет продолжать, но Мэри, казалось, была очень занята тем, что тушила сигарету в пепельнице. Сейчас он впервые заметил, каким станет ее лицо, когда она постареет: впадут щеки под высокими скулами, появятся морщины в углах большого рта и между бровями.
      Резкий порыв ветра, бросивший в окно охапку пожелтевших листьев, отвлек Пола от его мыслей.
      - Правду? Какую? - Он нахмурился.
      Мэри подняла лицо и пристально посмотрела на него.
      - О том, что существует план убить десять тысяч человек в Лос-Анджелесе!
      - Да о чем ты? Приди в себя!
      Мэри с облегчением вздохнула убежденная наконец, что он ничего не знал, и начала говорить быстро и горячо, пытаясь заполучить в нем союзника.
      - Ты помнишь то утро, Пол, когда ты всех нас разбудил, чтобы изложить свою идею с углеродом-14? Я потом пошла к Нейдельману и хотела уговорить его отказаться от "Последнего козыря". - Мэри усмехнулась абсурдности этой мысли. - Я пришла немного раньше назначенного времени и слышала, как он говорил по телефону с Майком Педларом. Они говорили об увеличении цитолического эффекта вируса, и Нейдельман сказал: "Как они умрут, так же важно, как и сколько их умрет!"
      - Ну и что? - Макэлрой еще ничего не понимал.
      - Разве ты не понимаешь. Пол?! Они не просто хотят временно парализовать десять тысяч человек, а убить их!
      - Но послушай, - начал Макэлрой осторожно. - На инструктаже Нейдельман признал, что эта операция может вызвать некоторые жертвы, правильно? Даже если кто-нибудь и умрет, то будет произведено вскрытие и все такое. Мне кажется, что Нейдельман и сейчас беспокоится по поводу того, какой эффект окажет вирус на те клетки, которые поразит. Он хочет, чтобы у вируса не было каких-нибудь цитопатических эффектов, которые позволят определить его при помощи обыкновенных средств.
      - Но он же сказал "цитолический", а не "цитопатический"!
      - Прошло пять месяцев, разве можно с уверенностью утверждать? Цитолический, цитопатический, - звучит-то почти одинаково. Если наступает смерть, не все ли равно, разлагаются ли клетки полностью, или у них просто изменяется морфология? Поскольку причина смерти скрыта...
      - Хорошо, хорошо, - прервала его Мэри. - Но если он не говорил о людях, когда сказал, что "уничтожение во всем районе должно быть абсолютным", то тогда о ком же?
      - О вирусе. Вирусологи ведь говорят об уничтожении их организмов, и Нейдельман подчеркивал, что аэрозольный туман должен быть безвредным через три часа после взаимодействия с воздухом.
      - Ты ошибаешься. Пол! Как ты ошибаешься! - воскликнула она.
      Пол устало вздохнул. Он знал, что, если хочет скрыть улики саботажа Мэри и спасти восемь оставшихся цереброидов, ему нужно спешить.
      - Сколько времени тебе понадобится, чтобы прийти в лабораторию? Думаю, нам прежде всего нужно сократить количество кислотности...
      - Извини, я не понимаю...
      - Я о цереброидах. Полагаю, что ты не всем давала витамин Б-1, а только тем, которые погибли во время...
      - А разве они не все погибли?
      - Нет. Только два самых старших. Ты забыла, что усиленная стимуляция роста приведет к уменьшению вредных воздействий нехватки Б-1.
      Полу показалось, что Мэри сейчас упадет в обморок. Поддерживая ее под руки, он подвел молодую женщину к постели и осторожно усадил. Вернувшись из кухни со стаканом воды, он нашел ее в том же состоянии, бледной и неподвижной.
      - Ну хорошо, дорогая, все будет в порядке. Я скажу всем, что у тебя мигрень. - Он взглянул на часы. - Но мне надо идти немедленно, это наш единственный шанс!
      В течение трех часов Мэри Андерсон лежала в постели, не двигаясь, охваченная чувством бесцельности и ненужности, вины и укора. Для того чтобы выступить против "Последнего козыря", она как агент-двойник должна была работать на него. Но попытка сорвать проект не избавила ее от ощущения вины в том, что она помогала создавать, его. Парадоксально, но желание Пола работать для "Последнего козыря" она восприняла не как разочарование в нем, а как разочарование в себе. Не она ли сама виновата, что совершила преступление, полюбив того, кто был недостоин ее любви? И не усугубила ли она это преступление тем, что пыталась скрыть от себя этот акт самопредательства? Ей казалось, что она заблудилась в безграничном и бесконечном тумане.
      Пол позвонил ей без десяти одиннадцать и еще через час. Оба раза она отвечала ему, что хочет остаться одна, что уже чувствует себя лучше и ей ничего не надо.
      К полудню депрессия несколько отступила, и она смогла действовать. Одевшись, она подождала, пока все не отправятся на обед, и пошла в лабораторию. Ей не пришлось долго искать то, что было нужно.