— Простите меня, — сказал он, виновато взглянув на Риану. — Я совсем забыл, что монахини-виличчи не едят мясо. Я вовсе не собирался вас обидеть.

— Не собирался — и не обидел, — с улыбкой ответила Риана. — Меня совершенно не оскорбляет, когда кто-нибудь ест мясо. Но сама я предпочитаю овощи. Дикий рис и корни гава звучат великолепно

Таджик облегченно выдохнул. — В таком случае, я надеюсь, вы не откажетесь от пикантного хлеба, который они замечательно делают и подогретого эля, который само совершенство.

— Звучит заманчиво, — сказала Риана.

— А что для тебя, мой друг, — спросил Таджик, поворачиваясь к Сораку. — Ты тоже воздерживаешься от мяса?

В обычных обстоятельствах Сорак не задумывась отвечал «да, воздерживаюсь».

Хотя эльфы ели все, а халфлинги были настолько плотоядны, что ели человеческое мясо, но он вырос в монастыре виличчи и следовал их путями. Однако другие его личности остались верны традициям предков. Им очень нравился вкус мяса, от которого сам он отрекся. Чтобы избежать конфликтов, он заключил соглашение со своими более кровожадными личностями. Сам он отказался от пожирания мяса, но время от времени он отправлялся спать, оставляя контроль над своим телом кому-нибудь другому, и сладко спал, пока тот охотился, подкрадывался к добыче и убивал ее, как делали халфлинги, а потом они все вместе, но без Сорака, наслаждались сырым и кровавым мясом.

Сейчас, лишенный всех своих других личностей, Сорак почувствовал незнакомую прежде тягу к запаху мяса, доносящемуся из кухни. С тех пор, как они ушли из Бодаха, он ел только дикие растения пустыни вместе со смесью орехов и сухофруктов. Хотя он и принес клятвы сохранителя, они не запрещали ему есть мясо. Риана принесла свои клятвы как монахиня-виличчи, и хотя она нарушила их, уйдя из монастыря, она продолжала придерживаться их духа. Но он не был ни священником, ни виличчи. Он знал, что раньше его тело регулярно ело мясо, хотя и не помнил этого.

— Я думаю, что попробую эрдлу.

Риана с удивление взглянула на него, подняв брови.

— Замечтельный выбор, — сказал Таджик с сияющим лицом.

Риана поджала губы и не сказала ничего.

Когда мясо появилось, оно было невероятно вкусно. Сорак жадно ел, первый же кусок разбудил его аппетит, он перемалывал кусок за куском. Никогда он не ел ничего похожего.

— Ты, должно быть, был очень голоден, — с улыбкой сказал Таджик, глядя как он ест. — Вот, попробуй этот замечательный эль.

— Благодарю тебя, но я предпочитю воду, — сказал Сорак.

— Воду? — удивленно переспросил Таджик. — Ты предпочитаешь элю воду?

— Я вообше не пью спиртные напитки, — сказал Сорак.

— Даже вино?

Сорак покачал головой. — Никогда не пробовал.

— Жаль, — сказал Таджик, печально качая головой. Как и все дварфы он любил выпить и выпивал свой бокал эля чуть ли не в тот момент, когда прислуживающая за столом девушка-дварф наполняла его. Так что та трудилась без остановки. Сорак и раньше слышал, что дварфы могут выпить столько, сколько захотят, и глядя, как Таджик поглощает эль, он решил, что это чистая правда.

— Вы пришли в Южный Ледополус на поиски работы, или просто на пути в другое место? — спросил Таджик.

Сорак заколебался. — Я еще не решил, — сказал он после паузы.

— А. Ну, если вы захотите остаться на какое-то время, я могу помочь. Я не без влияния в этом городе, и с радостью дам вам любые рекомендации.

— Благодарю тебя. Я ценю это. Но сейчас нам надо просто отдохнуть, прежде чем строить какие-то планы на будущее.

— А откуда вы пришли? — спросил Таджик. — Большинство людей приезжает в Южный Ледополус вместе с караванами, но ведь вы пересекли дельту.

— Нет, мы пришли не с караваном.

— Не хочешь же ты сказать, что вы пришли сюда пешком от Мекилотов?

— Да, мы проделали именно этот путь, — сказал Сорак, и это была правда, хотя и не вся правда.

— Длинное, тяжелов путешествие, — заметил Таджик. — Впрочем, не очень удивительное для тех, кто пересек Каменные Пустоши. То есть вы пришли из Соленого Поля?

Риана кивнула. — Да, мы провели так какое-то время. — И это была правда, но не вся.

— Игорные дома Соленого Поля не то место, где ожидаешь найти монахиню-виличчи, — сказал Таджик.

— Наше паломничество ведет нас через весь мир, — ответила Риана. — А кроме того, зачем ломиться в открытую дверь, проповедовать там, где и так все в это верят? Мы стараемся распространить идеи сохранительства повсюду, и где бы ни была надежда, что нас услышат, там вы нас и найдете.

Таджик кивнул, частично удовлетворенный, но Сорак почувствовал, что капитан парома подозревает, что они что-то не договаривают. Но без телепатических способностей Страж, Сорак не мог знать этого совершенно точно. Он не видел причин не доверять Таджику, но привычная осторожность не давала ему быть полностью откровенным с ним.

— Ты можешь рассказать мне о наемнике по имени Киеран? — спросил Сорак, чтобы изменить предмет разговора.

Таджик нахмурился и покачал головой. — Нет, это имя мне незнакомо.

— Именно он дал мне воды на корабле, — сказал Сорак.

— А, тот самый, который одет как ходячий каталог редких шкур? — спросил Таджик.

— Да, это он, — сказал Сорак.

Капитан парома еще раз покачал головой. — Я заметил его. А кто нет, с такой-то одеждой? Но я никогда не видел его раньше. Ты сказал, его имя Киеран?

— Да, так он назвался.

— Хмм. Хорошо, я поспрашиваю о нем. Есть ли какая-то особая причина для твоего любопытства?

— Он предложил мне работу, — сказал Сорак. — Он сказал, что едет в Алтарук, чтобы стать новым капитаном стражников торгового дома Джамри.

— На самом деле? — брови Таджика поднялись от удивления. — Да, это говорит о его способностях. Джамри нанимают только лучших из лучших старших офицеров. Если этот Киеран предложил тебе работу, быть может стоит ее принять. Ты не найдешь никакой работы в Южном Ледополусе, за которую платят столько, сколько ты получишь, работая на торговый дом Алтарука.

— Я сказал ему, что подумаю, — сказал Сорак. — Но я должен заранее знать хоть что-нибудь о человеке, на которого собираюсь работать.

— Соверщенно согласен, — кивнул Таджик. — Хорошо, я знаю, где мы можем узнать о нем побольше. Если он был нанят заочно, то у него должна быть определенная репутация. А тогда его товарищи-наемники должны знать о нем, и так как большинству из них только что заплатили, я знаю место, где мы найдем кого спросить. Но, возможно, сначала надо отвести Риану в мой дом.

— Это еще почему? — удивленно спросила Риана.

— Потому что Девчонки Пустыни не то место, куда заходят монахини, — ответил Таджик.

— И что же это такое? — опять спросила Риана.

Таджик в замешательстве прокашлялся. — Ну… Девчонки дом для развлечений, самый популярный в Южном Ледополусе, там женщины танцуют и … э… художественно снимают с себя одежду. Кто-то ходит туда только для того, чтобы посмотреть на представление, но там еще есть комнаты на втором этаже, где, за деньги, можно насладиться «личным танцем», если вы понимаете, что я хотел сказать.

— Как интересно, — сказала Риана. — Я бы хотела посмотреть на это.

Таджик выглядел совершенно смущенным. — Вы бы хотели… ?

— Да, очень. Мы можем туда пойти после обеда?

Таджик тяжело сглотнул. — Я… э… я не думаю, что это подходящее место для леди, вроде вас.

— Почему? — опять спросила Риана.

Таджик беспомощно взглянул на Сорака.

— Не смотри на меня, — сказал Сорак. — Риана сама принимает решения.

— Я никогда раньше не была в доме удовольствий, — сказала Риана. — Я очень хотела бы знать, на что он похож.

— Это место похоже на любое другое, где пьянствуют наемники, только еще более злачное, — сказал Таджик. — Я не думаю, что вам там понравится.

— Я хотела бы иметь возможность самой судить об этом, — сказала Риана.

Таджик тяжело вздохнул, сдаваясь. — Хорошо, если вы настаиваете…

— Сегодня ночью очень грубый народ, — сказал Эдрик, входя в комнату для переодевания и потирая висок, в который ударила брошенная кем-то бутылка. Она разбилась и поранила кожу, тонкие струйки крови стекали на лицо. На месте удара уже вздулась огромная шишка, а потом будет отвратительный шрам.

Крикет немедленно вскочила со стула. — Эй, дай мне взглянуть, — сказала она.

— Ерунда, как нибудь выдержу, — сказал Эдрик. — Это моя последняя ночь.

Крикет смочила чистую тряпочку и аккуратно протерла порез. — Настоящие бандиты, — с отвращением сказала она.

Эрик мигал, пока она чистила рану. — Они ходят сюда не для того, чтобы слушать мои баллады. Я вообще не знаю, зачем Турин нанял меня.

— Чсобы завести их, заставить ждать настоящее представление, — сказала Крикет. — Он хочет чего-нибудь скучного перед началом шоу. — Только потом она осознала, что ляпнула, и закусила нижнюю губу. — О, прости меня. Они все ничего не понимают. Я не хотела сказать, что твои баллады скучные, лично мне они очень нравятся.

Эдрик хихикнул. — Не извиняйся, я понимаю. Только удовольствие от общение с тобой помогло мне вынести эту работу. И ты была самой лучшей публикой, которая у меня когда либо была.

— Жду не дождусь, когла уеду отсюда, — сказала Крикет. — Я уже заказала билет на караван. Хотела бы я уехать сегодня ночью.

— Завтра придет достаточно скоро, — отозвался Эдрик. — Турин все еще не подозревает о твоих планах?

— Да, похоже на то, — сказала Крикет. — Во всяком случае он никак не показал этого. Тем не менее я не собираюсь просвещать его, иначе он может попытаться остановить меня.

— И что он может сделать?

— Нанять нескольких наемников, чтобы они заперли меня до того, как караван уйдет, — объяснила она. — Ему даже не нужно было бы платить им. Он мог бы просто предложить им… несколько развлечений.

— Мммм, да, могу себе представить, равлечения какого сорта он мог бы предложить, — сказал Эдрик. — Тем не менее, не может же он заставить тебя танцевать насильно.

Крикет покачала головой. — Даже не знаю, — сказала она. — Я так давно хочу уехать отсюда, что мне кажется просто невероятным, что это время наконец настало. Мне по-прежнему кажется, что что-нибудь пойдет не так, что-нибудь произойдет, и очень плохое.

Эдрик потрепал ее по плечу. — Ничего плохого не будет, — уверенно сказал он. — Завтра, в это же время, мы будем уже на пути в Аттарук.

— Хотела бы я, чтобы это было уже сегодня, — взволнованно сказала Крикет.

— Выбрось это из головы, — посоветовал Эдрик. Ты же не хочешь, чтобы Турин начал удивляться, почему это ты так рассеяна. Иди и покажи им настоящее зрелище, то, что они хотят. Они в последний раз увидят тебя в этой проклятой дыре. Пускай они запомнят тебя на всю оставшуюся жизнь.

Она улыбнулась. — Так я и сделаю.

Войти в здание Девчонок Пустыни было все равно, что войти в другой мир. Снаружи находился спокойный, упорядоченный и живописный городок дварфов, Южный Ледополус, с чистейшими улицами, ухоженными деревьями и садами пустыни. Внутри был дикий, грубый Южный Ледополус, который описал Странник в своем дневнике.

Таджик, Сорак и Риана вошли в маленький вестибюль, где дварф, сидевший на высоком помосте собирал входную плату, десять монет, а взамен дал талон на одну порцию выпивки. Он также забрал все оружие, в обмен на перенумерованные талоны, по которым его можно было получить при выходе из заведения. Сразу за помостом был арочный вход, занавешанный занавесом из бус, в котором стоял огромный охранник, скрестив толстые руки на своей голой бочкообразной груди.

Таджик провел из через занавес в главный зал Девчонок Пустыни — большую открытую комнату с кабинками, встроенными в нее по периметру, и небольшими круглыми столами, заполнявшими место перед длинным баром, находимся у правой стены. За баром и в центре зала были две большие сцены, а еще четыре более маленьких, к которым вели квадратные ступени, стояли у левой и правой стен помещения. Куда бы ты не глядел, хоть одна из сцен была видна, и на каждой из них, включая ту, которая находилась за баром, танцевали едва одетые женщины.

На той из этих сцен, которая находилась в правом углу зала, за баром, играл маленький оркестр и перед ним плясала, извиваясь всем телом, женщина. Музыканты играли на барабане, кимвале и на колокольчиках. Иногда вступали флейтисты, но основу музыки создавали удары барабанных палочек и шум кимвалов и колокольчиков.

Было шумно и тесно, так как почти весь зал был заполонен наемниками, среди которых виднелось несколько дварфов и людей, приехавших с караваном из Балика. В зале царил полумрак, обеспечиваемый немногими фонарями, подвещенными под потолком над сценами. Все столики были заняты, как и все стулья вокруг каждой сцены.

Мужчины толпились по краям сцен, жадно разгляддывая восхитительные формы танцовщиц и ободряюще кричали, когда те брали монеты. Танцовщицы изгибались самым немысленным образом, очень творчески поднимая деньги; кое-кто из них, например, перегибался назад и поднимал монеты зубами, другие разрешали мужчинам засовывать их себе за пояс. Каждая танцовщина имела маленький кошелек, привязанный к поясу, и, похоже, в конце каждого танца женщины опустошали их, чтобы можно было наполнить вновь.

Пока Таджик, Сорак и Риана стояли у входа, осматриваясь, прямо перед ними вспыхнула потасовка между двумя наемниками. Но не успели они обменяться и несколькими ударами, как огромные вышибалы разделили соперников и вежливо вывели наружу.

— Очень впечатляет, — заметила Риана. — Атмосфера кажется… примитивной и энергичной.

— Ну, я полагаю, что можно сказать и так, — заметил Таджик. — Пошли, посидим в баре. Оттуда можно видеть весь зал.

Симпатичная молодая женщина-человек, практически полностью раздетая, подошла к ним и проводила до бара, потом с улыбкой отошла.

— Привет, Таджик, — сказал дородный бармен, наклоняясь к ним и перекрикивая музыку. — Тебя не было пару дней. Чего тебе налить?

— Кружку твоего лучшего эля, Строн, — ответил Таджик. Он повернулся к Риане.

— И мне тоже, — сказала она.

— Немного воды, пожалуйста, — сказал Сорак.

— Чего? — спросил бармен, не уверенный, что правильно расслышал.

— Воды, — повторил Сорак.

— Воды?

— Да, пожалуйста. Воды.

— Я должен взять за нее деньги, — сказал бармен.

— С удовольствием заплачу, — сказал Сорак. — Сколько?

— Строн… просто дай моему другу немного воды.

— Ну хорошо, если он действительно твой друг…

— Благодарю тебя, дружище, — сказал Таджик.

— Воды, — повторил бармен, тряхнув головой и скривившись. — Два эля и одну воды, побыстрее.

Сорак взглянул на танцовщицу, плясавшую за баром. На женщине не было ничего, кроме тонкого пояска, на котором висел кусок материи, размером не больше чем глаз. Ее длинные рыжие волосы падали на плечи, обрамляя большие, совершенной формы груди. Она спускалась вниз по деревянной лестнице, ведущей из бара на сцену, двигаясь медленно и плавно, ее бедра призывно покачивались.

Потом она встала прямо на стойку бара, посетители торопливо убрали свои бокалы, чтобы дать ей место. Потом они положили монеты на стойку, она встала на колени, спиной к ним. Посетители, похоже, были хорошо знакомы с ее способом действий. Они зажали монеты зубами и наклонились головы вперед так, чтобы она могла взять монету из их зубов. Девушка изгибалась так, чтобы ее лицо оказывалась рядом с лицом клиента. Когда происходил обмен, их губы касались ее, потом она выпрямлялась, поворачивалась и ласково трепала каждого по щеке или пробегала пальцами по его волосам. Заканчив, она ласково посмотрела на мужчину, как будто на что-то намекая, монета скользила в ее кошелек, потом она переходила к следующему.

Один из наемников, слишком увлеченный этим представлением, выплюнул монету до того, как она успела взять ее, и прижался к ней ртом. В то же мгновение двое громил оказались рядом, легко схватили его и отвели в сторону, а остальные приветствовали это радостным криком.

— Это именно то, что любят мужчины? — спросила Риана, поднимая брови.

— Некоторые мужчины, без сомнения, — сказал Сорак.

— А ты? — спросила она.

— Я не люблю держать монету во рту, — сказал Сорак.

— Да, невозможно узнать, где она побывала, — сухо ответила Риана.

Бармен принес их напитки, а потом танцовщица оказалась перед Сораком. Она стояла перед ним на стойке бара, покачивая бедрами в такт музыке, а протом опустилась на колени перед ним, лицом к нему. Сорак взглянул в ее глаза. Она улыбнулась, раскрыла рот, оттуда выскочил красный язык и призывно облизал губы. Он отрицательно потряс головой и положил монету на стойку бара. Она подняла брови, потом взглянула на Риану. Она задвигала губами, как бы целуя ее, быстро взглянула на Сорака, схватила монету, положила ее в кошелек и ушла.

— Я думаю, вы ей понравились, — с усмешкой сказал Таджик.

— Я думаю, ей понравились его деньги, — ответила Риана.

— Я сказал вы, не он, — сказал Таджик слегка насмешливо.

Риана от неудобства даже закашлялась. — Я думала, что мы пришли сюда за информацией.

— А я думал, что мы пришли потому, что тебе захотелось увидеть дом удовольствий, — сказал Сорак.

— Ну хорошо, я увидела его, — успокоившись ответила Риана.

— О, ты еще не видела самую лучшую часть, — сказал Таджик. — Ты еще не видела его главную звезду.

— И мне что-то не хочется ее дожидаться, — с гримасой ответила Риана.

Музыка перестала играть, танцовщицы ушли со всех сцен, потом огненно-красный дварф появился перед музыкантами, все захлопали и одобрительно закричали. Подняв голос, так что его слова были слышны даже сквозь шум зала, дварф заорал, — Вы готовы для большего?

Последовал одобрительный хор, — Готовы!

— Хорошо, вы его получите! — закричал дварф. — Помните, Девчонки Пустыни танцуют ради вашего удовольствия, и ради ваших чаевых, так что будьте щедрыми! У всех них есть больные старые мамаши, о которых они заботятся!

Раздался смех и крики, потом дварф поднял вверх руки, призывая к молчанию, которое, конечно, не наступило. — Не забывайте, — закричал он, перекрикивая шум, — вы можете попросить вашу любимую девушку на особый, личный танец, и она будет счастлива услужить вам. Они все очень услужливы.

Смех и крики стали еще громче, и дварф дал знак музыкантам. Они начали новую песню, которая была очень похожа на предыдущую, и новая смена танцовщиц появилась на сценах.

Таджик увидел кого-то, кого он знал и махнул ему рукой. Здоровенный наемник тут-же подошел к бару и дружески дал ему по спине с такой силой, что у капитана парома клацнули зубы.

— Таджик, старый негодяй! Пчему ты не дома и не считаешь свои денежки?

— Потому что я здесь, чтобы купить тебе выпивку, — ответил Таджик.

Наемник обнял его за плечи. — Вот такие разговоры я люблю слышать! Бармен! Эль!

Бармен поставил кружку с элем на стойку бара перед наемником, и Таджик заплатил.

— Я слышал, что у тебя были какие-то проблемы сегодня вечером, — выпив сказал наемник.

— Да, я повстречался с гигантами, — сказал Таджик. — Это было очень близко. Они почти утопили меня, в какой-то момент я решил, что нам каюк.

— Так мне и сказали, — заметил наемник. — Все только и говорят об этом, преувеличивая, как обычно. Я даже слышал какую-то смешную чушь о том, что один из твоих пассажиров прыгнул за борт и убил гиганта своим мечом.

— Это не смешно и это не чушь, — ответил Таджик. Он указала на Сорака. — Вот этот самый пассажир. Он спас жизнь нам всем.

Наемник повернулся и уставился на Сорака. — Неужели? Ты убил гиганта, один на один?

— Мне повезло, — сказал Сорак.

— Ну, тогда разреши пожать тебе руку, незнакомец, — сказал наемник.

— Сорак, это Дром, — сказал Таджик, представляя их друг другу, — а это леди Риана.

Когда слегка опьяневший наемник перевел взгляд на Риану, его глаза расширились. — Кровь Гита! — сказал он. — Хотел бы я увидеть, как ты танцуешь на сцене!

— Веди себя прилично, ты, здоровенный болван! — резко сказал Таджик. — Ты что, совсем окосел от пьянства и не видишь, что это монахиня из сестринства виличчи?

У наемника отвисла нижняя челюсть, он покраснел, смешался, наклонил голову и забормотал, извиняясь. — П-простите меня, миледи. Я-я был дурак. На самом деле я ослеп не от пьянства, а от вашей красоты.

— Хорошо сказано, — сказал Сорак, поднимая бокал с водой ко рту.

— Таджик прав, я действительно болван, — сказал наемник. — Я оскорбил вас обоих. Как я могу заслужить прощение?

— Ну, возможно ты можешь нам кое-что рассказать, — сказал Таджик.

— Да, — добавил Сорак, — может быть ты слышал о наемнике по имени Киеран?

— Киеран из Драя?

— Я не знаю, откуда он родом, — сказал Сорак, — но это беловолосый, приятно выглядящий человек, голубоглазый, чисто выбритый, примерно моего роста, очень мускулистый и одетый в дорогие, очень редкие шкуры.

— Да, именно так он и выглядит, — сказал Дром, кивая. — А еще он носит железное оружие, меч и два длинных стилета, рукоятки которых обвиты серебряной проволокой?

— Это он, — сказал Сорак. — Что ты знаешь о нем?

— Хороший клинок, — многозначительно сказал Дром. — Один из лучших. Закаленный воин. Служил в армии Драя — примкнул к ним еще пацаном, так они говорят — и дослужился до командира полка. Мог бы стать и генералом.

Сорак нахмурился. — И что случилось?

— Что-то у меня здесь все пересохло, — сказал наемник, потирая горло. Сорак уловил намек и купил ему еще эля. Когда появился эль, Дром опять отвлекся на мгновение, когда танцовщица остановилась перед ним и вытянула ногу так, что ее пальцы коснулись его груди. Дром поцеловал ее ногу и вынул монету, которую она ловко схватила пальцами. Потом она наклонилась, ласково потрепала его по щеке и ушла. — Где я был?

— Почему Киерану не удалось стать генералом? — подсказал Сорак.

— Ах, да. Он убил Драйского аристократа.

— Вы имете в виду, что он подло убил его из-за угла? — спросила Риана.

— Нет, это была дуэль, — сказал Дром.

— Дай мне угадать, — сказал Таджик. — Они поссорились из-за женщины.

— Можно сказать и так, — ответил Дром. — Но это не то, что вы думаете. Девушка была дочерью аристократа.

— А, — сказал Таджик. — То есть внимание Киерана была нежелательным?

— Более, чем нежелательным, — ответил Дром. — Они любили друг друга и собирались пожениться. Но отец девушки не одобрил их брак. Он отказался отдать дочку за солдата, и к тому же простолюдина. Как говорят, они поспорили и он ее ударил. Когда об этом узнал Киеран, он публично назвал аристократа трусом — и еще много кем — и ударил его. Ну, одно это могло бы положить конец его карьере, но аристократ не выдержал и вызвал его на поединок, на месте. Киеран убил его, был арестован и осужден на смерть. Когда об этом узнала девушка, она проглотила яд и умерла.

— Как ужасно! — сказала Риана.

— И каким образом Киеран остался в живых?

— За него вступились друзья, — ответил Дром. — А его полк взбунтовался. Смертный приговор был заменен пожизненной высылкой из Драя, а все его имущество было конфисковано. Когда Киеран уходил из Драя, без монеты в кармане, почти треть его полка ушла вместе с ним. У остальных были семьи и еще какие-то заморочки, иначе и они бы ушли.

— Они организовали свою собственную роту наемников, и нанимались в любое королевство, которому были нужны люди для войны. Постепенно от них не осталось почти никого, кто-то был убит, а кто-то ушел сам. Наконец все, кто остались, разошлись и пошли своими путями.

— Похоже ты знаешь очень много о нем, — сказал Сорак.

— Конечно, — ответил Дром. — Я служил вместе с ним в армии Раама во время войны с Уриком. К тому времени осталось только полдюжины солдат из его первоначальной роты. Это были великолепные бойцы, преданные ему до последней капли крови. Где ты повстречал его?

— Он повстречал его на моем корабле, — сказал Таджик. — Киеран был там, когда Сорак убил гиганта. Он предложил Сораку работу.

Дром удивленно посмотрел на Таджика. — Киеран здесь? В Южном Ледополусе?

— Он сказал, что он здесь проездом в Алтарук, чтобы принять пост капитана стражников торгового дома Джамри, — сказал Сорак.

— А, — сказал Дром. — Они наняли его, без сомнений. Жаль, такой великолепный клинок, как Киеран, и вдруг на службе у какого-то торгового дома. Он унижает себя. Нет, на самом деле, он просто разбазаривает свой талант, и… ох, кажется моя кружка опять пуста.

— Еще одну для моего друга, — сказал Сорак.

— Ну, если сам Киеран предложил тебе работу, ты произвел на него очень сильное впечатление, — сказал Дром, когда перед ним появилась очередная порция выпивки. — Ты не найдешь ничего лучше, только хуже. Я бы с удовольствием пошел работать к нему, если бы я был на твоем месте. Ты бы получил хорошие деньги и мог бы многому научиться от него.

— Спасибо, — сказал Сорак. — Я ценю твой совет.

— Когда увидишь его, скажи, что Дром из Урика передает ему привет. Но скорее всего он не помнит меня. Я не слишком заметный человек.

— Будь уверен, я передам ему, — сказал Сорак.

Дром кивнул, а потом внезапно помрачнел, его веселость куда-то испарилась. — Спасибо за выпивку, приятель, — сказал он. — И за разговор. Иногда так хорошо вспомнить добрые старые дни. — Он рыгнул. — А иногда не так хорошо. — Он повернулся к Риане и слегка поклонился, покачнувшись. — Миледи…

Пока он нетвердой походкой шел к сцене, Сорак глядел ему вслед.

— Когда то он был хорошим человеком, — сказал Таджик, глядя как Дром затерялся в толпе. — Но пьянство забрало себе самое лучшее, что в нем было. Он сражался в дюжине войн, а теперь стражник на стройке моста в маленьком городке, затерянном в центре пустыни, в центре ничего. Подумай об этом, мой друг. Ремесло наемника может хорошо вознаградить молодого талантливого человека, но не оставайся наемником слишком долго, иначе…

Внезапно музыка перестала играть, дварф снова вскарабкался на сцену и поднял руки, призывая к молчанию. — Я знаю, чего вы все ждете! — закричал он. — Время пришло! Девчонки Пустыни с гордостью представляют… всеми любимую, несравненную… Крикет!

Толпа заорала, барабанщики заиграли быстрый туш, потом остановились и начали новую мелодию, медленную и плавную, мягко ударяя палочками, ее сопровождали колокольчики и цимбалы. Толпа неожиданно замолчала, занавес из бус на дальней стороне сцены ушел в сторону, открыв силуэт высокой и стройной, великолепно сложенной женщины в легком, просвечивающем платье.

В полумраке, освешенная только неярким светом фонарей, она скользнула вперед, раскачиваясь под ритм барабанов, дразня публику силуэтом своего тела, смутно видного через платье, потом остановилась, прямо под более ярким фонарем, и у Сорака перехватило дух. Она была потрясающе прекрасна, юная девушка-полуэльф, с длинными, черными, доходившими до пояса волосами, в которые были вплетены серебряные ленты; ее лицо по форме напоминало сердце, в темных глазах полыхало пламя; грациозно очерченные дуги бровей великолепно сочетались с высокими скулами, полными губами и слегка удлиненным подбородком. Ее стройное тело, волнующие большие формы, поразительно тонкая талия и длинные ноги действовали на неподготовленного зрителя как удар молотком. Если других танцовщиц приветствовали дикими одобрительными криками, то при выходе Крикет все замолчали, потрясенные до глубины души.

— Вот это и есть главная звезда, — тихо сказал Таджик.

В отличии от других девушек, которые просто извивались под музыку, принимая соблазнительные позы, Крикет танцевала. Она великолепно управляла своими мускулами, мелодия как бы проходила через ее тело, заставляя волноваться и переливаться верхнюю часть тела, по животу проходила рябь, как по поверхности медленно текущей реки, руки, поднятые над головой, двигались неторопливо и плавно, похожие на крылья грациозной птицы. Музыканты постепенно увеличивали темп, и она начала крутиться, ударяя и изгибая бедра, вставая на кончики пальцев, пока она крутилась и прыгала. Потом, внезапно, она села в шпагат, его гибкое тело изогнулось, она коснулась головой одной ноги, потом второй. Затем она выгнулась на полу и прыгнула, перелетела на колени и стала нагибаться назад, пока не коснулась головой пола за своей спиной, руки поднялись перед грудью и переплелись, как две совокупляющиеся змеи, ее бедра поднимались и падали в так музыке. Это было великолепно, чувственно и невероятно эротично.

— Ну как, стоило подождать? — с улыбкой спросил Таджик. Сорак взглянул через его голову на Риану и увидел, что та с любопытством смотрит на него.

— Я… э… никогда не видел такого танца, — сказал Сорак.

— И я тоже, — бесстрастным тоном сказала Риана. — Она прекрасна, не правда ли?

— Да, — сказал Сорак, поворачиваясь спиной к сцене, — прекрасна.

Крикет медленно выпрямилась и встала на ноги, платье упало с нее, как будто сдернутое невидимыми руками. Каким-то образом она сумела освободиться от него, не касаясь его руками, и оно медленно спадало с ее тела, пока не стало скомканной тряпкой у ее ног. Грациозно ступив, она освободилась от него, оставашись только в тоненьком пояске и грудной повязке, состоявшей из двух крохотных кусков кожи ящерицы, скрепленных почти незаметным шнурком. Серебряная цепь обвивала ее гибкую талию, на левой ноге вокруг лодыжке обвивался серебрянный браслет с крошечным серебряным колокольчиком. На ее бедре был подвязка из шкуры ящерицы, к которой был пришит крошечный кошелек, в него могло поместиться не больше одной монеты за раз.

Мужчины, толпившиеся на сцене, вытащили свои монеты, и она делала сальто к каждому из них, останавливалась, изгибала мышцы живота и вытягивала ногу вперед ногу, слегка согнутую в колене, при этом ее вторая голая нога изгибалась так, что она только кончиками пальцев косалась пола, и мужчина клал монету в ее кошелек на подвязке. Кое-кто из них пытался пробежать пальцами по ее ноге, или поцеловать ее, но она ловко изгибалась, вынимала монету одной рукой и ускользала, ласково улыбаясь каждому и легко покачивая головой.