Есть они или нет, неважно, ее интересовала только она сама, ее собственные дела. Рикус недоверял любому магу, осквернителю или сохранителю, хотя это недоверие было несколько смягчено его отношениями с волшебницей, Садирой. Его отношение к Союзу Масок было связано с его заботой о правительстве Тира, в котором он играл важную роль. Он считал, что Союз может оказать негативное влияние на дела в Тире, но, с другой стороны, намного больше он опасался темпларов, а Союз отчетливо противостоял им.

— Допустим, Мудрец существует, — сказал Рикус. — Почему ты ищешь его?

Сорак решил сказать правду, это не должно повредить ему. — Я хочу узнать правду о самом себе, — сказал он. — Я не знаю, кто были мои родители. Я не помню ничего о моей жизни до того, как пирена нашла меня в пустыне. Я не знаю ни племени, в котором родился, ни расы, к которой принадлежу. Один из моих родителей был халфлинг, второй — эльф, но я даже не знаю, кто из них мать, а кто отец. Я готов посвятить ответам на эти вопросы всю мою жизнь.

— И ты веришь, что Мудрец поможет тебе найти ответы? — спросил Рикус. Он нахмурился. — А почему не любой другой волшебник?

— Пирена сказала, что только Мудрец обладает достаточно сильной сохранительной магией, чтобы проникнуть вглубь времени и сорвать полотно с забытых воспоминаний, — сказал Сорак. — И я никогда не попрошу помощи у осквернителя. Пусть я не родился виличчи, но я вырос среди них. Их вера — моя вера. Я поклялся следовать Дорогой Сохранения и Путем Друида!

— По меньшей мере ты досточно честен и признался, что ищешь контакты с Союзом Масок, — сказал Рикус. — Или, возможно, ты просто очень наивен. В любом случае я не могу помочь тебе. Как член Собрания Советников, едва ли я могу помочь тебе связаться с подпольной группой, которая действует за пределами законов города, даже если бы у меня и была информация, которая могла бы помочь тебе.

— Если бы была, — улыбнулся Сорак, — я бы ее уже знал.

Рикус скорчил гримасу. — Да, конечно. Ладно, пока ты не ищешь неприятностей на свою задницу, можешь оставаться в городе. Я не могу сказать, что твое присутствие здесь облегчает мне жизнь, но Тир — свободный город, а ты пока не нарушил никаких законов.

— Я то, что я сделал этой ночью — не преступление? — спросил Сорак.

— Не преступление, пока официально не сообщено мне, — сказал Рикус, бросив быстрый взгляд на Кристу. Потом, опять повернувшись к Сораку, он добавил, — Я советую тебе и дальше держаться того же пути, не нарушать закона. Когда темплары закончат свое расследование, ты получишь награду. Судя по всему, у тебя не будет проблем с уплатой за твое проживание и еду, пока ты остаешься в Тире. Что же касается Союза Масок, это твоя собственная проблема. Только постарайся, чтобы она не стала моей.

Он повернулся и вышел из комнаты.

— Кажется, ты ему понравился, — сказала Криста.

— Он выбрал странный способ показать это, — ответил Сорак.

Она улыбнулась. — Это же Рикус, — сказал она. — Когда сражаешься на арене не до вежливости.

— А где же ты тогда научилась вежливости, а? — спросил Сорак.

— Да, от тебя трудно что-то скрыть, — ответила Криста. — Да, я тоже сражалась на арене. А что касается моего обаяния, так это природное, я думаю. Женщина должна использовать все оружие, которое она может добыть в этом мире, особенно если она презренная полукровка. Чистокровные эльфы считают меня запятнанной кровью людей, а мужчины-люди может и хотят меня, но только чтобы удовлетворить свои аппетиты. Они никогда не примут меня, как равную.

— Я знаю, что означает быть другим, — сказал Сорак. — Я видел, как люди смотрели на меня на улицах.

— Да, мы оба из одного теста, — сказала она низким голосом. — И если ты знаешь мои мысли…

Сораку не надо было быть телепатом, чтобы понять, что у нее на уме. — Я польщен, — сказал он, — но я поклялся соблюдать целибат.

— Клятвы можно нарушить.

— Тогда они не клятвы, — сказал Сорак, — а просто сбивающие с толку самоограничения.

— Я понимаю, — сказала Криста. — Ну что ж, хорошо, очень жаль. Ты даже не представляешь себе от чего отказываешься. Но человек, который дает клятвы и соблюдает их, в любом случае человек достойный. Если ты не хочешь принять меня, как любовницу, возможно ты можешь принять меня, как друга.

— Друга, который приставлен наблюдать за мной и немедленно сообщать совету обо всех моих передвижениях? — спросил Сорак.

— Ничем не хуже, чем друг, который пришел в мое заведение, намериваясь ограбить моих клиентов, — возразила Криста. — Или друга, от которого я не могу ничего скрыть, потому что он может читать мои мысли.

— Да, ты все правильно изложила, — сказал Сорак, не собираясь исправлять ее ошибочное предположение. На самом деле только Страж могла читать ее мысли, и то только тогда, когда сам он нырял внутрь, а она запускала свой псионический щуп. — Не слишком обещающее начало дружбы, не правда ли?

— Давай посмотрим, не сможем ли мы каким-нибудь образом улучшить положение, — сказала Криста. — Есть ли у тебя надежное жилье в городе?

— Еще нет, но я собирался нанять комнату в гостинице на дальнем конце улицы.

— В этой отвратительной дыре? Если тебя не убьют в первую же ночь, тебя сожрут клопы. Я предлагаю тебе комнату на верхнем этаже, которую я держу для особых гостей. Ты сможешь попросить любую еду, или даже заказать из любого места в городе, но заранее предупреждаю, что ты не найдешь еды лучше той, которую готовит моя кухня. И твой тигон может жить с тобой, хотя ты заплатишь за любой ущерб, который он принесет.

— Твое предложение очень щедрое, — сказал Сорак. — А что я должен делать со своей стороны?

— Я бы хотела, чтобы ты ходил среди гостей, присаживался за столами и играл столько игр, сколько в состоянии. Выучи, например, карточные игры. Профессиональные игроки считают, что жульничать в них легче, чем в любые другие. Дом поддержит твою игру, и ты будешь получать половину выигрыша.

— Понимаю, — сказал Сорак. — Другими словами, твоих гостей можно обманывать, пока это делаешь ты или для тебя.

— Я не для того организовала это дело, чтобы терять деньги, — отрезала Криста. — Я не против, если мои гости выигрывают, время от времени, но я не желаю видеть, как кто-нибудь выигрывает слишком много. Если они это делают, значит они нашли какой-нибудь хитрый путь обмануть меня. Шансы всегда на стороне дома, но время от времени маги, профессиональные шулеры или псионики создают нам проблемы. В такой ситуации я всегда использую дополнительную помощь.

— И одновременно ты сможешь не спускать с меня глаз, как тебя и просил Рикус, — с улыбкой заметил Сорак.

— Верно, — ответила она, — но если тебе нечего скрывать, почему это должно тебя заботить? Рикус заботиться только о безопасности Тира и стабильности правительства. Пока ты не угрожаешь ни тому, ни другому, ему абсолютно все равно, чем ты занимаешься.

— Но ты должна понимать, что моя цель — связаться с Союзом Масок, — сказал Сорак. — Как только я закончу это дело, я немедленно уйду. У меня нет ни малейшего желания оставаться в Тире дольше, чем необходимо.

— Самое лучшее место для того, чтобы найти Союз Масок, — здесь, совсем рядом, на эльфийском рынке. Я могу помочь тебе и найти кое-кого, кого можно спросить и не получить при этом нож в спину, но, кроме этого, ты должен действовать сам. Я не желаю вмешиваться. А если ты будешь жить в городе, ты сможешь рассчитывать только на себя. Однако, пока ты останешься здесь, почему бы не воспользоваться ситуацией, которая может послужить как мне, так и тебе?

— Я согласен, — ответил Сорак.

— Тогда я распоряжусь приготовить для тебя комнату, и позову моих великанышей, чтобы они перенесли туда твоего зверя. Он будет спать до завтрашнего утра, по меньшей мере я так думаю. Однако, ты увидишь, что содержать дикого зверя в городе совсем не просто. Можешь ли ты контролировать его так, чтобы моя мебель не пострадала, а мои люди могли ходить по дому без опаски?

— Я готов поклясться в этом, — сказал Сорак.

— Ты уверен?

— Абсолютно.

— А ведь это не просто потому, что этот тигон псионик и подчиняется тебе, так как связан с тобой с рождения? — скзала Криста, с интересом глядя на него. — Ведь ты обладаешь силой для общения с животными?

— Да.

— То есть ты можешь заставить любого из них делать то, что захочешь?

— Большинство из них, — ответил Сорак.

— Замечательно, — сказала Криста. — Итак, я насчитала уже по меньшей мере три псионических таланта, которыми ты обладаешь. Сколько осталось еще?

Сорак не ответил.

Криста какое то время пристально глядела на него, потом кивнула и сказала, — Очень хорошо, я не настаиваю. Я приготовлю тебе комнату наверху. А тем временем, возможно ты не против просоединиться ко мне и поужинать?

Зал для еды Кристального Паука был на первом этаже, за аркой, вниз по короткому коридору. Толстая кирпичная стена отделяла его от шума и гама, царивших в главном зале. Те слабые звуки, которые все-таки доносились досюда, заглушались музыкантами, которые негромко играли на трубах, пока гости ели. Столы и стулья были сделаны из черного полированого дерева агафари, а пол был покрыт кафелем. Тяжелые колонны поддерживали изогнутый потолок, в стенах были сделаны маленькие ниши, в которых горели свечи. Атмосфера в зале была мягкая и изысканная, так как только самые богатые из гостей могли позволить себе есть здесь.

Хотя было уже достаточно поздно, зал был полон. Снаружи, совсем недалеко, нищие старались как-то сжаться, закутататься в свои отвратительные тряпки, отгородиться от ночного холода, или искали себе нору на ночь, где могли бы найти немного тепла и остатков еды. Здесь, за каменной стеной, самые богатые жители Тира могли позволить себе изысканную кухню в перерыве между партиями, в которых они ставили на кон суммы, на которые несчастные нищие могли бы жить месяцами.

Личный столик Кристы стоял в изолированной беседке, которая находилась недалеко от лесницы, в нише, за занавесом из бус. Сорак заметил, что все официантки были молоды и, как на подбор, красивы. По видимому, Криста не боялась сравнения ни с одной из них. Все головы повернулись, когда она вошла в зал под руку с Сораком и повела его в уединеную беседку.

— Ну, что ты хочешь попробовать? — спросила она, когда они уселись. — У меня самые лучшие повара города. Я рекомендую тебе тушеного з'тала с винным соусом, или жаркое из облачного ската вместе с острым желе из яиц эрдлу. Если ты, конечно, хочешь чего-либо попроще, возьми стейки из мекилота, лучшие в городе.

— А я могу заказать каких-нибудь овощей?

— Овощей? — переспросила Криста, ее глаза удивленно расширились.

— Ну да, я не ем мяса, — объяснил Сорак.

Стейк из мекилота звучит соблазнительно , сказала Кивара, ее голод на мясо наполнил рот Сорака слюной.

А я никогда не пробовал облачного ската , добавил Эйрон, наполнив Сорака своим любопытством. Сорак решительно игнорировал обоих.

— Как ты можешь не есть мясо? — изумленно спросила Криста. — Как эльфы, так и халфлинги — охотники, которые едят мясо.

— Это мой собственный выбор, — ответил Сорак, стараясь не думать о плотоядных членах своего племени, которые не только предпочитали сырое мясо только что убитых животных, но и пили их теплую кровь. — Меня воспитали виличчи, а они все вегетарианки.

Криста тяжело вздохнула. — Я наполнила свои кладовые самым лучшим мясом и деликатесами, которые только можно купить за деньги, а все что ты хочешь — овощи!

— И немного хлеба и воды, пожалуйста.

Криста покорно потрясла головой. — Как хочешь.

Она подозвала служанку и попросила тарелку овощей для Сорака и мяса з'тала для себя. Им принесли бокалы, с чистой холодной водой для Сорака и с острым медом для нее, и добавили корзинку со свежеиспеченным хлебом, только что из печи.

— Итак, — сказала она, выпив из своего бокала, — на что это похоже, быть единственным мужчиной в женском монастыре.

— В начале я чувствовал себя посторонним, — ответил Сорак, — но потом сестры приняли меня как брата.

— Сестры, — сказала Криста с понимающей улыбкой. — Как пикантно. Именно так ты и думаешь о них?

— Да, и также они относятся друг к другу, — сказал Сорак. — Это больше, чем вежливость или форма обращения. Мы — одна семья. Я буду скучать по ним.

— Ты имеешь в виду, что ты не собираешься возвращаться обратно?

Сорак покачал головой. — Я знаю, что меня всегда будут рады видеть там, но нет. Хотя я и жил с ними, тренировался с ними, изучал Путь с ними, я не виличчи. Пришло время найти собственную дорогу в этом мире, и я не думаю, что вернусь.

— То есть ты не считаешь себя одним из них? — спросила Криста.

— Нет, — сказал он, — я не принадлежу к ним. С этой точки зрения я вообще не знаю, к кому принадлежу. Халфлинги никогда не примут меня, так как я наполовину эльф, а эльфы никогда не примут меня, так как я наполовину халфлинг. Я даже не знаю, есть ли в этом мире хоть один, такой же как я.

— Наверно тебе страшно одиноко, — сказала Криста, ее нога коснулась его под столом. Он отодвинул свою ногу.

— Я знаю, что это значит, когда тебя нигде не принимают, — продолжала она. — Хотя, конечно, в городе много полуэльфов, как и полудварфов и полугигантов, которых народ называет великанышами. Ты мог бы заметить, что те, кто работает здесь, у меня, в основном полукровки. Я нанимаю их потому, что в городе слишком много мест, куда их не возьмут, а даже если они и найдут работу, а в Тире в наши дни трудно с работой, им будут платить самую маленькую зарплату. А вне города мало чего, что они в состоянии делать. Работать на ферме, возможно, или стать пастухом. В результате многие становятся бандитами, и только потому, что у них нет выбора. Никакое племя не принимает их, они становятся жестокими и злобными.

— Но ты, похоже, хорошо ладишь с ними, — сказал Сорак.

— Да, — сказала Криста. — Как и ты, я мало помню о своем детстве. Меня продали в рабство и я работала на арене, собирая отрубленные куски тел и разбрасывая песок, чтобы покрыть лужи крови. Между играми я работала на кухне, где научилась готовить еду. Когда пришло время я стала гладиатором и тренировалась вместе с остальными.

— Так ты повстречала Рикуса? — спросил Сорак.

— Да. У него была партнерша, которая заинтересовалась мной. Она увидела во мне себя саму, только более молодую и неопытную, и они оба, она и Рикус, стали моими защитниками. Иначе мои дела могли бы быть намного хуже. Гладиаторы — народ жесткий и безжалостный, и хорошенькую девочку-полуэльфа используют все, кому не лень, если у нее нет защитника. Однажды я понравилась одному аристократу, который имел большое влияние среди темпларов Калака, и он купил меня, как игрушку для себя. Он был уже старик, и его аппетиты были не слишком велики. Удовлетворять их было совсем не трудно, и эта жизнь была намного легче, чем жизнь на арене, которая тяжела, жестока и обычно очень коротка.

— Я оставалась у него несколько лет, и узнала очень много о жизни аристократии. Я узнала, как они живут, что они любят, как они предпочитают проводить свободное время, которого у них слишком много. — Она скрестила ноги под столом и, словно невзначай, коснулась ими ноги Сорака. Затем она продолжала, как будто не заметив этого.

— Однажды ночью, когда я была в постели с моим хозяином, он слишком перестарался, и замер прямо на мне. Я решила, что у него обморок, но когда я скатила его с себя, оказалось, что он мертв. Было уже слишком поздно, и все слуги в доме спали. Я взяла денег, которые смогла найти в доме и убежала. Я сумела добраться до эльфийского рынка, где наняла маленькую комнатку в гостинице.

Я работала на кухне гостиницы днем, а по ночам ходила в игорный дом. Я научилась играть в доме моего бывшего хозяина, глядя как он играет с гостями, и я поняла, что если в некоторых играх выигрыш зависит только от удачи, в других твои шансы возрастут, если ты следуешь правильной стратегии. Я очень внимательно изучала это, и выучила хорошо.

— И ты выстроила Хрустального Паука на деньги от выигрышей?

— Не совсем, — сказала она. — Было чересчур опасно хранить деньги при себе, а в городе не было места, куда я могла бы их положить и они были бы в безопасности. У меня был друг в купеческом доме, и я их вложила в этот дом, купив товары для караванной торговли и получая часть доходов. А доход, который я получала, я вкладывала снова. Я вкладывала осторожно и мудро, и никогда не вкладывала все свои деньги в одно и тоже предприятие. Таким образом, риск был минимален. Постепенно я скопила столько, что смогла открыть свое собственное дело. К тому времени меня хорошо знали в купеческих домах Тира, некоторые из них увидели, что есть возможность хорошо заработать на этом деле и решили помочь мне, вложив свои деньги в Хрустального Паука.

— Так что у тебя есть партнеры, — сказал Сорак.

— Да, — ответила она, — но большинство денег, которые вложены в это дело, мои, и я сохраняю контроль за всем предприятием. Однако, есть два торговых дома, которые очень заинтересованы в успехе моего предприятия. И если то, что ты сказал Рикусу, правда, они без сомнения захотят встретиться с тобой и, возможно, еще и добавят к награде, которую тебе пообещал совет.

— То, что я сказал, абсолютная правда, — сказал Сорак, — но я должен признаться, что сбит с толку тем, как совет действует в такой ситуации. Ни ты, ни Рикус не доверяют темпларам, но, тем не менее, именно они проводят расследование того, что я сообщил совету.

— Темпларам можно доверять там, где речь идет об их собственных интересах, — сказала Криста. — И безопасность города — один из их самых основных собственных интересов. Если Тир окажется под властью другого города, скажем Нибеная, темпларов убъют первыми, так как они представляют наибольшую опасность. Ты можешь рассчитывать на то, что их расследование будет тщательным и честным. Они, будь уверен, не хотят видеть Тир ни под чьей властью, кроме их собственной.

— Так что новому правительству угрожают на только снаружи, но и изнутри, — сказал Сорак.

— Да, в очень большой степени, — ответила Криста. — Темплары когда то служили Калаку, который был осквернитель, а Тихиан был верховным темпларом. Когда Калака убили, Тихиан стал королем, и, если ты спросишь меня, он был не намного лучше, но совет держал его под строгим контролем, а во главе совета тогда стоял Агис, а сейчас Рикус с Садирой. Тихиан исчез неизвестно куда, и совет правит городом. Теплары заседают в совете, в лице Тимора, и у них есть сильные союзники, как в самом совете, так и среди аристократии. Например Советник Кор — самый верный сторонник Тимора, так как он верит, что рано или поздно теплары захватят власть, и уже заранее готовит себе гнездо. А аристократы вообще не шибко любят это новое правительство, которое первым же эдиктом освободило их рабов.

— А что купцы и мелкие торговцы? — спросил Сорак.

— Торговые дома хранят строгий нейтралитет, — сказала Криста. — Какое бы правительство не было, для них главное — их бизнес, и они считают, что самое мудрое — не оскорблять ни одну из фракций.

В этот момент принесли еду, и Сорак обнаружил, что невольно облизывает губы от аромата тушеного з'тала, который поднимался от тарелки Кристы.

Кивара! сказал он. Перестань!

А что, мы должны постоянно есть как пустынные крысы? ответила она. Я умираю по мясу!

Кроме того, добавил Эйрон, нельзя сказать, чтобы ты не ел мяса раньше.

Нет, я не ел мяса, запротестовал Сорак. Вы все ели мясо. Это не одно и то же.

Это кое-что, что я не понимаю, ответил Эйрон. Мясо, которое я ел, насыщает твое тело.

Оставьте его в покое, вмешалась Страж.Он же не вмешивается и не спорит, когда вы охотитесь и убиваете. Он вправе выбрать то, что поддерживает его.

Эта жидкая трава не прокормит и расклинна, проворчала Кивара.

Соарк, игнорировал этот обмен репликами и просто ел свои овощи. Под столом, нога Кристы опять коснулась его ноги. Он попытался убрать ногу, чтобы избежать тревожащего душу прикосновения, но нога не шевельнулась. Потрясенный, он попробовал опять — без того же успеха.

Кивара, пробурчал он, что ты делаешь?

Ничего, ответила она тоном оскорбленной невинности.

Криста мягко провела ступней по его голени.

Мы только напрасно обнадеживаем ее, сказал он. Прекрати.

Зачем? Я чувствую, как это замечательно.

Ты вмешиваешься в мои дела, зло ответил он. Я не хочу этого.

Кивара, сказала Страж.У тебя совсем нет стыда, и вообще это не тот путь, каким мы действуем.

О, очень хорошо, ответила Кивара капризным тоном.

Сорак убрал ногу.

— О чем ты думаешь сейчас? — спросила Криста.

— Что если мы собираемся проводить время вместе, было бы лучше, если бы мы хорошо поняли друг друга, сказал Сорак. — Я не могу дать тебе то, что ты от меня хочешь.

— Не можешь или не хочешь, — насмешливо спросила она.

— А есть разница?

— Для меня. Принял бы ты мое приглашение, если бы не твои клятвы?

— Я уверен, что часть меня этого хочет, — сказал он, скорчив недовольную внутренную гримасу Киваре. — Но часть меня чувстует ответственность перед другими.

Криста подняла брови. — Другими? Так что же, была женщина в твоей жизни?

— Не так, как ты, наверняка, думаешь, сказал Сорак. — Она человек, с которым мы выросли вместе. Она монахиня-виличчи.

— А, — сказала Криста с улыбкой. — Я понимаю. Страсть, которая кипит вулканом, но подавляется целомудрием. Или была подавлена.

— Была. И вообще я предпочитаю не обсуждать эту тему.

— Очень хорошо, — сказала Криста. — Я буду уважать твои клятвы, несмотря на вызов, который ты бросил мне, отказавшись от моих ухаживаний. Но скажи мне пожалуйста, ели бы ты не дал клятву хранить целибат, ты все равно отказал бы мне из-за этой юной монашки?

— Все не так просто, как ты думаешь, — сказал Сорак. — Но если бы я был свободен и мог бы ответить тебе так, как ты хочешь, я бы сделал это не колеблясь.

— Очень дипломатический ответ, — сказала Криста, — и совершенно неудовлетворяющий меня. Но я полагаю, что у нас еще будет время. — Она взглянула на стол и потрясла головой. — Это почти невероятно. Я не могу даже сосчитать людей, которые хотят меня, а того единственного, которого хочу сама, я не могу получить.

— Возможно, это именно потому, что ты его хочешь, — сказал Сорак.

Она улыбнулась. — Возможно. Что ты будешь на десерт?